Когда Настя была еще совсем-совсем маленькой и ничего не знала о местах общего пользования, ей приходилось иметь дело с подгузниками - разными там "памперсами", "меррисами", "хаггисами" и "либеро".
Наденет, например, Настя такой подгузник, притопнет ножкой, крутанет попой и хоть сейчас на танцы. Гарантия качества на ближайший час, а то и полтора. Ну или как получится.
Да вот беда - менять подгузник Настя не очень любила. По правде сказать, совсем не любила. А уж если совсем по правде - не любила едва ли не больше, чем лежать в подгузнике, непригодном для дальнейшего лежания.
А непригодным, как показала практика, любой подгузник становился гораздо раньше, чем истекал срок гарантии качества. О времена, о нравы! Стоило позволить себе чуть-чуть лишку во время одного из приемов пищи, и на тебе - чудесное явление!
Даже самые отъявленные монстры японского и околояпонского производства не выдерживали вдохновенного Настиного напора. А уж Насте было что предъявить миру.
Работа пищеварительного тракта не давала родителям настроиться на лирический лад. Конечно, мама была этому только рада. А вот папу пробирала легкая дрожь, когда он начинал представлять себе, что его ждет, доведись ему остаться с любимой дочкой один на один.
Главная сложность не имела к любви или нелюбви никакого отношения и заключалась в обязательной смене подгузника. И быстрой смене. Потому как общеизвестно, что здоровое тело в подгузниках не прело.
После третьей упаковки японских "меррисов", родители приняли смелое решение и на некоторое время предложили Насте полюбить пеленки, благо их и менять проще, да и канализация с окружающими мусорниками реже забиваются. Потому что - кто ж выбрасывает пеленки? В отличие от подгузников их просто стирают.
И стала Настя жить да поживать в новых условиях. Валяться на диванах и в кроватке в свободных позах, раскидав легкозаменяемые пеленки по подушкам. Бродить, словно римские патриции в просторных тогах, в легких продуваемых пеленках по дому. Путешествовать в коляске по двору, кутаясь в тугие пеленки от встречного ветра.
Словом, воцарилось всеобщее благолепие и гармония.
А где же здесь шезлонг, обозначенный в заглавии, спросит въедливый читатель.
А очень даже пожалуйста.
Сидя в голубеньком шезлонге с аппликацией в виде желтого смешливого цыпленка, Настя с удовольствием засматривается на маму, стирающую Настины любимые пеленки.