Вячеславу нравилось наблюдать за другими людьми. Девяносто пять процентов из них он отбраковывал, они не представляли для него никакого интереса. Они были глупы, или ничтожны, или сумасшедшие, и вовсе не заслуживали никакого внимания.
За Викторией он начал наблюдать, как только она появилась в студенческом общежитии и они познакомились − миловидная блондинка, хорошо сложена, часто бывает одна, почти ни с кем близко не общается, замкнута, обидчива, независима, горда.
Вячеславу нравилось думать о Виктории, сидя за компьютером. Приходя в свою комнату в общежитии, он первым делом включал его. Вводил пароль, набирал на клавиатуре четыре заветных буквы 'Vika', и начинался ежевечерний диалог, разговор с компьютером происходил на равных. Нажимая на нужные клавиши, Вячеслав получал нужные ответы. Иногда он ошибался и набирал неправильную комбинацию. Компьютер обижался, пищал, а то и вовсе отказывался работать и зависал. Вячеслав просил прощения, нежно гладил машину и выключал усталую кнопку. Компьютер, как живое существо, податливо отвечал на все его прикосновения.
Какая-то тайная сила влекла Вячеслава к Виктории. Она была все время разная: то маленькая невинная девочка, то роковая женщина на охоте. Виктория казалось такой хрупкой, как мотылек на маленьком, еще не познавшем солнца бутоне розы. Мужчины смотрели на нее, как смотрят на язычок пламени, горящий зимой в камине старинной усадьбы − пристально, с интересом, но без желания протянуть руку, чтобы прикоснуться − горячо, жар, а, может быть, смертельно опасно. Один Вячеслав не мог спокойно относиться к Виктории, он был влюблен, мучительно и больно, сладостно и безвозвратно, в это странное, порочно-невинное, хрустально-огненное существо. Он не боялся ее пламени, он знал, что внутри − лед. Внутри она была не такая, как снаружи, и этот дьявольский контраст, как магнит, привлекал его поэтическую душу. В Виктории было, конечно, немного красного перца, но внутри было мороженое, вишневый сорбет, ни капли шоколада, просто фруктовый лед, и, может быть, немного сахара, но этот вишневый вкус − он был, Вячеслав чувствовал его, когда смотрел в ее темные глаза, когда ловил иногда ее улыбку. Насыщенный вишневый вкус, терпкая пряная прохлада пленили сердце поэта и заставляли его с восторгом стучать в такт звукам голоса Виктории. Он обожал ее, обожал, как чудесную картину неизвестного художника, как редкий цветок, напоенный сильным ядом.
****
Позвонила Виктория. Она пригласила соседей по общежитию в гости, и, конечно, Вячеслава и его друга тоже. Сердце Вячеслава затрепетало, как бабочка в руке неумелого охотника. Виктория обратила на него внимание, она приглашает его.
С букетом разноцветных роз, розовых, красных и желтых, друзья направились в гости. Виктория, в очень короткой красной юбке и с красной помадой на губах, была несравненно хороша. С кокетливой улыбкой она приглашала друзей к столу. Гости начали угощаться пиццей, салатами и тортом со взбитыми сливками на десерт.
Веселый вечер был в разгаре, когда Вячеслав начал замечать странное, совсем не входящее в его планы поведение Виктории. Девушка подсела к его другу, короткая красная юбка поднималась все выше, она смеялась, строила глазки, веселилась, а Вячеславу было совсем не до смеха.
Он подошел к приятелю и, забыв о правилах светского этикета, сказал:
− Пошли отсюда.
Приятель удивился, но дружеские чувства к Вячеславу были сильнее чар Виктории. Друзья покинули вечеринку, причем один из них в весьма расстроенных чувствах.
− Она играет моими чувствами, − жаловался Вячеслав приятелю, − она то манит, то отталкивает. Как это мучительно. Похоже, у нее совсем нет сердца.
Виктория была недоступна, она ускользала от него, как только ему казалось, что он, наконец, может сблизиться с ней. Ощущение было похожим на примерку драгоценного кольца в ювелирном магазине, когда его надеваешь на палец, но потом должен вернуть продавцу или купить, а денег нет. Но Вячеслав и кольца-то как будто не мерил, он только смотрел на него, как сквозь витрину, через призму чужих взглядов, мнений, и советов общих знакомых.
А Виктория не замечала его страданий. У нее всегда находились на это причины − то поздно, то рано, то она должна готовиться к экзаменам, то выходные скоро заканчиваются, то они еще не начались, то лень, то усталость, или просто нежелание раскрыть для него свое сердце. "А может быть, это мой страх, − думал Вячеслав, − может, попробовать настоять, слегка надавить, вести себя по-другому. Но как? Ведь она такая хрупкая, такая нежная, с виду независимая, а на самом деле мягкая, беззащитная, бесхитростная. Он не может войти в ее жизнь со своей грубостью, со своими мужскими желаниями, с запахом пота, с не успокоенностью, которая свойственна мужчинам. Тихая гавань ее души достойна другого, лучшего". Он ненавидел себя за эту слабость, за неспособность заставить Викторию полюбить его, за стыд, за то, что он пасовал перед напором ее чувственности.
− Она ветреная стерва, − сказал ему друг.
****
В голове у Вячеслава созрел план. К нему приезжали родители из другого города, и в его комнате в студенческом общежитии не было места для троих. У Виктории была довольно большая комната, и в ней бы поместились два человека. Вячеслав позвонил девушке и попросил приютить его, пока в его комнате будут жить родители.
Как ни странно, она не отказалась. Значит, она тоже мечтает о том же, что и он, тоже этого хочет. Наконец-то все произойдет.
Вячеслав неделю ждал, готовился, мучился, сомневался, представлял, что будет происходить. Они будут жить в одной комнате несколько дней, вдвоем. Он покажет ей, как он замечательно готовит кофе и пасту, по собственному рецепту. Виктория поймет, как они подходят друг другу.
Она − студентка химического факультета, привлекательная блондинка с обворожительными манерами, любит поэзию, хорошую кухню, большие магазины, любит быть одна. Без определенных планов на будущее.
Он − начинающий журналист, пишет стихи, недурен собой, хочет сделать карьеру, любит готовить, у него много друзей, посещает светские вечеринки.
Неплохо получается. Если эти две половинки сложить вместе, вполне может получиться одно целое.
Внезапно к Вячеславу пришла другая мысль. К чему все это? Зачем этот спектакль? Он не нужен ей, она это постоянно демонстрирует. На вечеринках иногда не обращает на него внимания, кокетничает с другими мужчинами, причем все время с разными. Каждый раз, когда хочет его приблизить, так только для того, чтобы потом отдалить. Вячеслав позвонил знакомому, который жил в пригороде и давно приглашал погостить, и договорился, что остановится у него.
Лица закружились в извечной пантомиме: Пьеро − незадачливый герой-любовник и Коломбина − самовлюбленная кукла, они двигались в ритме карнавального танца, страдая и радуясь. Как и полагается бездушным марионеткам − не в лад и невпопад. Как будто кто-то дергал их за ниточки, не подозревая, какую боль его движения причиняют несчастным куклам, жаждущим только любви, и с каждым шагом отдаляющимся от нее.
Приближался день рождения Вячеслава, в середине октября. Он хотел пригласить Викторию, но не решался позвонить. Его друг, видя, как он мучается, предложил свою помощь. Он позвонил Виктории и пригласил ее на день рождения от имени Вячеслава.
****
Виктория в нерешительности бродила по магазинам в большом супермаркете и никак не могла выбрать подарок для именинника. Распродажа летних вещей привлекла ее внимание. Виктория отложила на кассу понравившуюся футболку розового цвета для подарка, а потом вернулась, чтобы пополнить и свой гардероб. Бегая из примерочной кабинки к вешалкам, она выбрала пару пестрых купальников, три очаровательных легких платьица и розовую шелковую блузку с рюшами и оборками. Потом, обвешанная маленькими пакетиками, она зашла в продуктовый супермаркет и купила бутылку хорошего вина и торт.
Вернувшись из магазина, Виктория села на кровать и грустно посмотрела на свои покупки. С утра моросил октябрьский дождик, и ее привычная тоска начала незаметно усиливаться. Виктория долго сидела неподвижно, потом вдруг взглянула на часы и поняла, что опаздывает на день рождения. Девушка судорожно начала одеваться, краситься, причесываться. Она впопыхах заглянула в сверток − розовое, оно, прихватила бутылку и торт и поспешила на день рождения.
Виктория пришла на вечеринку последней. К счастью, вино и торт были отличным извинением. Гости пошли украшать ими не слишком богатый студенческий стол. Виктория и Вячеслав остались вдвоем в тесной прихожей.
− Поздравляю! − Виктория протянула Вячеславу сверток с подарком. Молодой человек развернул его. О, ужас! Вместо розовой футболки там оказалась розовая шелковая блузка с оборками.
− Извини, Вячеслав, − пролепетала испуганная Виктория. − Я, кажется, перепутала свертки, то есть в магазине, наверное, мне дали чужой пакет.
− Могла бы и посмотреть, что тебе заворачивают, − процедил Вячеслав и вернул Виктории сверток.
Он был взбешен. Как она могла так поступить с ним? Он не верил, что это случайность. Она решила посмеяться над ним, унизить при всех! Хорошо еще, что он развернул подарок в прихожей. Неужели она хотела намекнуть, что он женоподобен? Друзья часто подтрунивали над его излишней чувствительностью, даже извинялись, когда употребляли при нем матерные выражения. Черт возьми, хороший праздник устроила ему его возлюбленная.
У Вячеслава собралась шумная компания. Друзьям было весело, но Виктории было не до веселья. Ее знобило, и, наверное, поднялась температура. К тому же, она неловко себя чувствовала из-за досадной ошибки с подарком.
− Тебе плохо, Виктория? − спросил Вячеслав.
− Кажется, у меня температура.
− Может, горячий чай, аспирин?
− Нет, лучше я пойду.
Вячеслав недоуменно посмотрел на Викторию. Они так давно договаривались о праздновании его дня рождения, а она уходит через пятнадцать минут.
Друг Вячеслава предложил Виктории:
− Может быть, Вячеслав тебя проводит?
− Не надо, − сказала Виктория.
Осенний вечер, бледный сумрак − и больше ничего, только мрак, сгущающийся над городом. Вячеслав мог бы сейчас пойти за ней, проводить ее, зайти выпить чаю и остаться у нее, и любить ее этой октябрьской ночью, раствориться в ней, в этой одинокой страннице, и забыть обо всем, о себе, о людях вокруг, о нераскрытых тайнах этого города. Только он и она, никого больше, и целая ночь впереди, и сотни объятий, тысячи поцелуев, миллионы маленьких открытий. Любовь − мираж, как корабль на волнах штормящего моря, уплывает вдаль, а потом тонет, тонет, тонет.