Студенты - геологи были на практике в тайге уже несколько недель и постепенно зверели. Отсутствие цивилизации приводило их в бешенство и пробуждало что-то нечеловеческое, что было глубоко запрятано в их душах.
Палаточный лагерь был разбит в таежном лесу, и до ближайшего города было очень далеко. Холодный июнь не баловал погожими днями, и студенты выходили на маршруты под моросящим дождем.
Геологические разрезы размокали под ледяными струями дождевой воды, и с каждым днем таежное одиночество небольшой группы студентов становилось все тоскливее.
Вероника со школьных лет ходила с друзьями в походы с палатками и мечтала о путешествиях в неизведанные места. Но ее друзья вели себя совсем не так, как теперешние однокурсники, которые, как оказалось, были в глубокой зависимости от радостей цивилизации и в диком месте испытывали состояние, похожее на ломку.
Однокурсникам не хватало развлечений, не хватало алкоголя, сигарет, и им очень не хватало секса.
Веронике было восемнадцать, и у нее уже был жених, с которым, наверное, они жили бы вместе, если бы позволили стесненные студенческие обстоятельства. Но девушка предпочла, чтобы ее однокурсники об этом не знали, чтобы они не требовали от нее секса.
Преподаватели предложили студентам разбиться на пары, чтобы ходить на маршруты и описывать геологические разрезы. Вероника предложила отличнику Олегу работать вместе. Она привыкла считать молодого человека другом, потому что он помогал ей выполнять сложные описания горных пород и составлять карты.
Олег был лидером в их паре. Он легко ориентировался по карте, находил указанные преподавателем точки, быстро выкапывал разрезы, так что Веронике оставалось только заносить их описания в тетрадь под его диктовку.
В тот холодный июньский день все пошло не так, как обычно. Они закончили работу на разрезе и должны были возвращаться в лагерь, и Олег показал направление пути. Веронике показалось странным, что они пошли не в ту сторону, откуда пришли, но она никогда не спорила с авторитетным отличником.
Студенты вышли на лесную дорогу. Молодой человек предложил идти по ней. Дорога уводила Веронику и Олега в таежную глубь. Лес становился все темнее, холодное июньское солнышко спряталось за тучи, и казалось, что вот-вот зарядит мелкий бесконечный дождь.
− Похоже, мы заблудились, − сказал Олег, − пойдем дальше по этой дороге, думаю, выйдем куда-нибудь к утру. Ночевать, наверное, придется в лесу. Жаль, спичек я не прихватил, так что ночевка будет холодной.
Вероника недоумевала, как Олег, который так хорошо ориентировался в тайге, мог выбрать неправильное направление. Она очень испугалась, ведь в лесной чаще водились дикие звери. Встреча с медведем или волком могла бы закончиться трагедией, а особенно Вероника боялась змей. Местные жители тоже внушали страх студентам из Москвы, атакуя палаточный лагерь ночными нашествиями.
На миг ей показалось, что она находится в безграничной власти Олега. Захочет он найти дорогу в лагерь, и они выйдут к людям, а если не захочет, то будут ночевать в лесу.
− Может быть, попробуем все-таки вернуться в лагерь? Ведь на нас могут напасть и звери, и деревенские хулиганы, − сказала она.
− Зверей я не боюсь, а местным-то я зачем? Им бабы нужны, − Олег ухмыльнулся и пристально посмотрел на Веронику.
Вероника неожиданно поняла, что ей нужно бояться не диких зверей и деревенских парней, а Олега, на которого неизвестно, что нашло.
− Давай я попробую выйти из леса, − предложила девушка. − Если через полчаса ничего не получится, вернемся на эту дорогу и пойдем по ней.
Вероника быстро нашла просеку, которая вела в палаточный лагерь. 'Как он влюблен в меня, − подумала она про Олега, − наверное, помешался от любви, если нашел такой странный способ остаться со мной ночью наедине'.
И все же Вероника не могла доверять Олегу, как раньше. Способ сблизиться с ней, который он выбрал, показался ей весьма неприятным и даже отталкивающим.
Тем не менее, однокурсники и преподаватели осуждали Веронику за то, что она игнорирует Олега.
− Обрати на него внимание, − говорила ей подруга. − Останешься ведь одна.
Олег был положительным и целеустремленным, всем помогал и располагал к себе миролюбивым, хотя и немного нелюдимым характером.
Но Вероника хорошо помнила сон, который приснился ей после того, как они чуть не заблудились в лесу. Огромный медведь пытался напасть на нее, схватил за руку и хотел утащить в лес, но ему помешала мама Вероники.
Олег вскоре женился, и у него родился сын. На каникулы он с женой уезжал в тайгу, где они подолгу жили в палатке вдали от людей.
****
Вероника после окончания университета поехала на стажировку в Париж, где познакомилась с Эрваном, разведенным мужчиной, у которого был маленький сын.
Эрван строил свою жизнь по часам. В семь он просыпался, и пробегал десять километров в лесу за своим домом в пригороде Парижа. Он совершал пробежку без очков и без телефона, каждый день, в любую погоду. Огромный лес был почти пустынным, и Эрван боялся оказаться беспомощным в его дебрях.
Возвратившись домой, Эрван надевал очки и завтракал свежевыжатым соком и кофе. Его сок был лимонно-апельсиново-морковным, всегда, каждый день. Если была хорошая погода, Эрван работал в саду, подрезал деревья и кусты, сажал цветы. Работа в офисе начиналась позже, она иногда совсем не начиналась, ведь он работал на полставки. Вечерами он любил сидеть у горящего камина, размышляя о том, как устроена жизнь. Она была устроена совсем не так, как хотел бы Эрван, но она продолжалась, и уходить со сцены он не собирался.
Иногда его размеренную жизнь прерывали звонки мамы, которая всегда была чем-то недовольна. Эрван знал, что разозлил ее, женившись против ее воли. Мама умело находила неопровержимые доказательства того, что отношения с очередной возлюбленной не принесут Эрвану счастья. Возлюбленные уходили, но упорядоченная жизнь продолжалась: пробежка, сад, дом, работа, воспитание сына, одинокие вечера с книгой у камина, поездки к маме в ее просторный дом на берегу моря.
Сын подрастал, половину времени проводя с матерью, а другую половину с отцом. Это был красивый мальчик, похожий на мать Эрвана, с зелеными глазами и светлыми волосами. В школе он имел большой успех у одноклассниц, но учителя начали жаловаться на его успеваемость. Сын отставал по многим предметам, и учитель порекомендовал Эрвану обратиться к детскому психотерапевту. Врач сказал, что у мальчика высокий коэффициент интеллектуального развития, поэтому в школе ему скучно. Психотерапевт назначил множество анализов и дополнительных исследований, и предложил запланировать следующую встречу через месяц.
Вероника появилась в жизни Эрвана в то непростое время, когда между посещениями детских врачей и неприятными совещаниями на работе жизнь постепенно стала выходить из привычной колеи. Пробежки, домашний ужин с сыном, вечер с хорошей книгой и другие любимые удовольствия продолжали радовать, но вкус их стал не таким сладким, в нем появилась горчинка.
В то холодное июньское утро Эрвану наконец удалось уговорить Веронику приехать к нему домой.
'Избушка-избушка, встань ко мне передом, а к лесу задом', − вспомнилось Веронике, когда она оказалась у ворот дома в конце улицы, рядом с большим неухоженным лесом. Дорожки на участке не было, поэтому путь от ворот до входной двери ей пришлось проделать по глинистым кочкам, поросшим мокрой травой. В козырьке над крылечком зияла большая дыра, а обшарпанные стены покрывали ржавые разводы.
− За ремонтом последуют большие налоги, − объяснил Эрван. − Сотрудники налоговой службы знают, когда проводятся работы снаружи дома. Они это отслеживают, и соседи могут им сообщать. Осторожно, не испачкай туфли.
Но это было невозможно, земля размокла под июньским дождем. Черные лаковые туфли Веронике были в коричневой грязи, и Эрван услужливо принес пару мужских тапочек, предупредив, что в туфлях на плитку в прихожей наступать нельзя. Плитка в доме была натерта до блеска уборщицей. Весь дом сиял чистотой.
Вешалки не было, поэтому ее пальто Эрван повесил на перила лестницы, ведущей на верхние этажи, и предложил осмотреть дом.
В гостиной висел большой портрет зеленоглазой блондинки. Это была мама Эрвана Мари-Франс. Ее второй муж, отчим Эрвана, происхождением из северной Африки, занимал значительный пост. Мари-Франс оставила папу Эрвана ради него, и отец вскоре умер от рака. Отчим отличался суровым нравом, Эрван и его родной брат пережили трудное детство. Брат скончался от передозировки наркотиков.
Во втором браке у Мари-Франс родилась дочь Матильда, которая стала любимицей матери и отца. Но мужчины не любили Матильду, и, пережив несколько сильных разочарований, девушка сошлась с подругой. Женщины полюбили друг друга, стали жить вместе. С помощью искусственного оплодотворения подруга Матильды родила двух детей, которых влюбленные считали совместными. Недавно подруга объявила Матильде, что больше ее не любит. После расставания дети остались с матерью.
Мари-Франс очень огорчилась, узнав о разводе дочери. Она всегда трогательно относилась к ее отношениям. Мама говорила Эрвану, что если Матильда так решила, то ее выбор достоин уважения.
Эрвану была неприятна привязанность сестры к подруге, особенно, когда девушки ласкали друг друга, не стесняясь окружающих. Но он не возражал матери. Подсознательно он очень боялся повторить судьбу отца и брата. Отчим тоже умер от тяжелой болезни, но Эрван никогда не считал его близким человеком.
Когда Эрвану было восемнадцать лет, он едва не разбился насмерть, управляя машиной. На его лице остались заметные шрамы. После этого случая Эрван расстался со своей первой любовью, решив, что если женщина старше на пять лет, то это слишком большая разница в возрасте. Он просто очень хотел жить. Приближаясь к сорокалетнему рубежу, он боялся заболеть раком, как и отец, который умер в тридцать семь. Наркотики он никогда не пробовал, но алкоголь стал ему хорошим, если не лучшим другом.
Вероника с недоумением посмотрела на стакан виски в его руке, ведь за окном все еще было утро. Эрван не хотел ничего объяснять. Он угостил Веронику вином из другой открытой бутылки. К вину он не предложил ничего, кроме кофе. 'Хорошо, что я сегодня плотно позавтракала в общежитии', − подумала Вероника.
В небольшой кухне не было чайника, а холодильник был почти пустым.
− На первом этаже в туалете нет раковины, − предупредил Эрван.
Вероника поднялась по лестнице, но в туалете на втором этаже тоже не было раковины, хотя в соседней комнате располагалась просторная ванная с джакузи.
Дом Эрвана напоминал поле битвы, разоренное отступающей армией.
− Моя жена забрала с собой много мебели, − сухо сказал Эрван, показывая гостье третий этаж. − Здесь стоял письменный стол.
На месте бывшего стола лежала кипа бумаг.
− Эти бумаги остались после бракоразводного процесса, − объяснил хозяин.
Для бракоразводного процесса требовался адвокат, хотя Эрван сам говорил ему, как вести дело. Он окончил лучшую в Париже академию права.
Бывшая жена настаивала на продаже дома и его разделе, но Эрван мотивировал свою позицию тем, что их маленький сын привык к дому. Суд принял решение в его пользу, и мужчина остался жить в доме, выплатив супруге ее долю. Сын должен был проводить полнедели с матерью, а полнедели с отцом.
− Она хотела отсудить у меня огромную сумму, тридцать тысяч евро. Как ты считаешь, это же очень много?
− Это очень много, − вежливо согласилась Вероника. − Почему вы расстались?
− Она не занималась своей семьей. Ее интересовала только ее карьера. Приходила с работы в восемь, и мне самому приходилось готовить ужин себе и ребенку. Уходила рано утром, и я сам отвозил сына в школу. Я почти перестал с ней разговаривать. Мы собирались поехать в Турцию на каникулы. Я заплатил целое состояние за поездку. Жена, увидев мое настроение, спросила, стоит ли нам ехать. Я решил ехать, потому что сын мечтал о море, и давно знал о предстоящей поездке.
− И как вы общались на отдыхе?
− Мы не разговаривали. Мы до сих пор не разговариваем. Я не могу слышать ее голос. Мы общаемся по смс.
− А как же сын?
− Он был маленький, ничего не понимал.
− Она красивая, твоя бывшая?
− Нет. Сын сказал, что она села на диету, поправилась, наверное.
Веронике показалось, что ненависть Эрвана к жене постепенно переходит на нее.
− Но ведь в ней было что-то хорошее. Почему ты на ней женился?
− Не знаю. В мэрии, перед бракосочетанием, мама сказала: 'Она не женщина твоей жизни'.
− Твоя мама тебя любит, − только и смогла произнести Вероника.
− Посмотри, какой красивый вид, − Эрван подошел к окну, когда они спускались по лестнице с третьего этажа. К окну на лестнице подступала пушистая сосна, а за ней открывалась перспектива на лес.
Он предложил девушке погулять. Был вторник, и на лесной дороге они встретили лишь несколько одиноких спортсменов и пару людей с собаками.
В огромном лесу действительно было жутковато, и они зашли уже довольно далеко. Лесной массив был неухоженным, в нем было много поваленных деревьев.
Вероника была в легком платье, и, хотя они шли быстро, почувствовала холод. Июньский день был промозглым, и начал накрапывать мелкий дождь.
Эрван рассказывал про сына, у которого было много проблем в школе. Учитель обратил его внимание на проблемное восприятие его сыном букв и текстов. Врач диагностировал у мальчика дислексию. Анализы и врачи стоили дорого, и нужно было долго ожидать очереди на прием. На выполнение домашних заданий сыну требовалось намного больше времени, чем другим детям.
Когда они вернулись в дом, Эрван растопил камин, но Вероника не могла согреться. Казалось, ненависть хозяина к бывшей жене проникла во все щели странного дома и наполнила его могильным холодом.
Эрван вконец запутал Веронику своей половинчатой жизнью, как будто у него было полсына, полработы, наполовину отремонтированный − только изнутри − дом.
Веронику стал бить озноб, и она почувствовала, что жизнь уходит из нее.
− Мне нужно идти, − сказала она.
Получилось как-то резко, и даже неудобно, но девушка ничего не могла с собой поделать. Ей было очень плохо.
− Оставайся, − предложил Эрван.
− Но я замерзла, мне нужно принять горячий душ.
− У меня есть полотенца, и все, что нужно.
− Не могу. Отвези меня, пожалуйста, на вокзал.
Вероника попыталась согреться в общежитии, но холод прочно поселился в ее теле. Одеяло было тонким, а плед синтетическим. Вероника, надев на себя всю теплую одежду, которая у нее была, с головой забралась под одеяло.
Ночью она проснулась от ледяного ужаса, который душил ее изнутри, рождаясь вблизи сердца. Вероника ощутила, что не может говорить. Горло и бронхи превратились в одну раздраженную поверхность. Каждый вздох доставлял ей боль. Казалось, в нее перетекли те боль и ужас, которыми был наполнен каждый уголок дома Эрвана. Сейчас ей нужно было этим переболеть. Следы градом потекли из ее глаз, вымывая остатки чужого несчастья, бурно смешавшегося с ее собственным. Вероника вспоминала, как непросто было разыгрывать счастье в гостях у Эрвана, повторяя, как все мило, как красиво, как хорошо, придумывая все новые комплименты. Она оставила свои мысли при себе до того момента, когда останется одна. И вот слезы все текут и текут по ее щекам.
Холод не отпускал ее долгие недели после поездки в дом Эрвана, и лишь когда наступила долгожданная осень и она уехала в Москву, Вероника наконец-то ощутила, что она свободна.