Аннотация: - Я приношу извинения, - сказал священник, - неудобно вас прерывать, а некоторые так и не сказали своего слова. Но уже светает, сами видите... В общем... Покойся с миром, сын мой. Всего доброго, господа.
К трем часам все собрались на кладбище. Священник достал из складок одежды книжку, раскрыл и, светя на нее фонариком, прочел что-то, возвел глаза к небу и попросил помолиться вместе с ним. Родные и близкие, воспользовавшись темнотой, молиться не стали; огромный рабочий с лопатой и ломом отошел в сторону и что-то тихо свистел, незаметно за порывами ветра средней силы. Помолившись и поправив очки, священник объявил: "Каждый желающий может сказать свое прощальное слово. Первым свою речь произнесет..." - он вытащил из книжки мелко исписанный листок, - "начальник кадрового отдела, г-н Мамаев." Мамаев подошел к гробу со слегка опущенной головой, выражения лица за поблескивающими очками в тонкой оправе видно не было по причине ночной темноты. Положил руку на черную лакированную крышку и начал:
- Думаю, это была не очень хорошая мысль - чтобы мне первому говорить, ведь я знал покойного не очень хорошо. Собственно, большую часть того, что я о нем знаю, мне рассказывали сослуживцы... Например, что он часами мог сидеть в своем кабинете перед выключенным монитором, положив руки на клавиатуру... Иногда, в перерывах, мне случалось играть с покойным в биллиард. Он обычно проигрывал, но незаментно было, чтобы он из-за этого расстраивался, даже, кажется, улыбался. Был такой случай, на коллективной рыбалке прошлой осенью, в которой принимали участие почти все сотрудники нашего сектора кроме меня, покойный, по рассказам, выловил золотистого цвета рыбу (карпа) с двумя головами - одной там, где положено, а другой - на месте хвоста. Рыба выпрыгнула из рук и уплыла, но ее успели увидеть человек десять: вроде бы, обе головы были живыми, закатывали глаза и хлопали ртами. Если бы покойный не упустил ее, эта рыба могла бы, наверное, стать ценным экспонатом в каком-нибудь ихтиологическом музее. Поговаривали также, что покойный нарочно выпустил рыбу, сделав вид, что та вырвалась.
Его непосредственным начальником я не был, и ничего конкретного о его работе, к сожалению, не могу рассказать, то есть, конечно, в любом случае не мог бы, - устало хмыкнул г-н Мамаев, - впрочем, насколько я знаю, начальник его отдела был о нем, как о специалисте, достаточно высокого мнения; но мне показалось однажды, будто он посмотрел своему ныне покойному подчиненному вслед, когда тот проходил по коридору, боязливо и вроде бы даже с оттенком неприязни. Покойный занимался в отделе учетом поступающего материала, то есть, учитывая характер нашей организации, у него было не так уж много работы... Уборщица жаловалась однажды, что он-де не ставит вещи на место в своем кабинете, все время расставляет предметы в комнате по-новому... И когда мы с ним играли в биллиард, он никогда не использовал на протяжении длительного времени один и тот же прием, часто пробовал какие-то новые, диковинные трюки, как будто только что придумал или где-то прочитал, и сразу же хочет опробовать на практике. В связи с чем могло сложиться впечатление, что ему, в сущности, безразлично, выиграет он партию или проиграет.
Об обстоятельствах его смерти знаю не так много, скорее всего - то же самое, что и все другие сотрудники, - Мамаев осторожно почесал ухо, - что его отправили в командировку в город Л. вместе с У. И. Шварцем и Колизенко, секретарем-машинисткой начальника предвотдела, в котором работал покойный. Известно, что намеченная деятельность протекала успешно до последнего дня, а в то утро, когда покойный, Шварц и Колизенко должны были выехать с Р.-ского вокзала обратно, покойного, извиняюсь за каламбур, нашли мертвым в его номере в гостинице. Судмедэкспертиза, по слухам, не смогла установить определенной причины смерти, и написала в деле: "просто умер".
Позже, при допросе, Колизенко созналась, что была в эту (последнюю) ночь с покойным, что оказалось для всех нас неожиданностью; покойный никогда не был замечен в ухаживании за сотрудницами, во всяком случае, в рабочее время. Мадам Колизенко последняя видела покойного живым (опять же извиняюсь), а когда проснулась утром, он сидел в кресле и смотрел в окно, но уже был мертв... Впрочем, наверное, все уже все знают. Хочу только еще раз заметить, что умерший был странным человеком, и его логика не всегда была понятна, может быть, в этом и следует искать причину его столь ранней кончины. Прошу у собравшихся прощения за стиль моей речи. Думаю, это связано с моей профессиональной деятельностью. Покойся с миром, коллега.
Священник вздрогнул, огляделся по сторонам и, зачем-то, стукнул костяшками пальцев по молитвенной книжке.
"На все воля Господня... Аминь. Теперь скажет свое слово об усопшем один из родителей, по желанию." К изголовью вышла мать и вытерла глаза клетчатым носовым платком, цвет которого из-за недостатка освещения было невозможно разглядеть, в любом случае, платок совершенно не подходил к ее траурной одежде. Отец покойного, дернулся было вслед за матерью, но смутился и остался стоять, где стоял, надвинув шляпу сильнее на брови. Мать произнесла заплаканным или простуженным голосом:
- Мы с самого начала хотели с мужем девочку. Когда родился сын, мы не могли смириться с подобным раскладом. Я даже иногда (теперь это кажется глупым) одевала дома сына в платье, он, казалось, даже не был против, но однажды, пока я спала, он отрезал мне волосы, подрисовал фломастером усы и бороду, и не признавался потом. Я очень переживала. После этого случая мне было как-то страшновато одевать сына в одежду для девочек. К тому же, вскоре у нас родился еще сын, и мы постепенно расстались с мыслью о дочке. Я представляла себе, что сыновья вырастут и женятся, и в семье появятся еще женщины, кроме меня. Младший сын женился в 21 год, а старший, теперь покойный, до последнего даже говорить о женитьбе не хотел. Жил он с девятнадцати лет отдельно от нас, поэтому я даже и не знаю точно, были ли у него... женщины... - дама снова вытерла глаза клетчатым платком.. - Он был застенчивым ребенком.
Когда у детей спрашивают, кем они хотят стать, те обычно всегда держат наготове ответ, например, младший хотел быть летчиком. А старший, покойный, говорил - не знаю. Чуть позже, лет в семь, он ответил на такой вопрос следующим образом: "Наверное, я вообще не буду работать, потому что это скучно." Что ты тут сделаешь!.. Учеба в школе давалась ему довольно легко, - всхлипнула мать покойного, - но оценки далеко не всегда были хорошими.
Как-то, сын поехал с классом в лес, на пару дней. И, когда вечером собирал (уже было темно) дрова для костра, увидел что-то вроде летающей тарелки. Он перепугался и закричал, но оказалось, что зашел уже далеко в лес, и когда другие ученики и учитель прибежали, сын лежал на траве без сознания, а в воздухе, как рассказывали, пахло жженой смолой. Сын помнил только, как с неба спустился светящийся шар, переливающийся цветами как мыльный пузырь, а потом сын упал, как он говорил, от плотного звука, и больше никогда... - мать разволоновалась и не могла больше говорить, только всхлипывала в свой клетчатый платок. Отец покойного подошел и отвел ее к их прежнему месту. Рабочий закурил, порыв ветра принес к гробу облако табачного дыма. Священник закашлялся.
- Мы с братом ссорились редко, - начал свою речь мужчина среднего роста в клетчатом пальто, - но и друзьями тоже не были. Я думаю, в последнем была именно его вина, хотя теперь его, конечно, нехорошо обвинять. Много раз я был свидетелем тому, как дети из других семей стремятся всячески подчеркнуть свое родство, явно испытывая гордость от простой его констатации, что, вот, мол, у меня есть брат или сестра, и за счет этого, меня больше... А у нас такого никогда не было, покойный брат своим отстраненным поведением соорудил между нами стену. К тому же, мы и внешне-то не были похожи друг на друга, так что если кто-то видел нас вместе впервые, никому и в голову не приходило, что мы родные братья.
Однажды он познакомил меня со своей подругой; та критически оглядела меня, потом посмотрела на брата, и так и не сказала ни слова, пока мы с братом говорили о каких-то мелочах. Больше он меня ни с какими своими девушками не знакомил, и общих друзей у нас тоже не было. Хотя, заметьте, никто из его друзей не пришел... В квартире у него, где я был несколько раз, было ужасно пусто; хотя, кажется, все нужное для повседневного обихода было. Брат не держал в доме никаких безделушек или украшений, а книги брал в библиотеке. Еще у него была коллекция дисков... но при мне он ничего не включал.
По-правде говоря, смерть брата была для меня большой неожиданностью, я думал, что с такого рода людьми ничего не случается... (Мать покойного посмотрела на брата покойного и снова уткнулась в платок.) Простите. - брат покойного оглядел собравшихся, покачал головой, как будто сделал для себя какие-то выводы, и быстрыми шагами направился к кладбищенским воротам.
Следующей подошла к священнику соседка покойного по лестничной площадке, тот у нее что-то шепотом спросил, соседка кивнула..
- Должна сказать, покойный был хорошим соседом. Шума производил немного, всегда здоровался, и никогда не отказывал, когда, знаете, нужна какая-нибудь мелочь, стулья там, соль или что-нибудь такое. Только просил все время, вы, говорит, Нина Сергеевна, долго в дверь не звоните, один раз позвонили - и достаточно, если я дома, то я всегда слышу. Непонятно - а если он, может быть, заснул? А однажды был еще вот такой случай, возвращаюсь я с работы, смотрю - дверь к покойному открыта. Я удивилась - думаю, может, воры? Захожу осторожно и зову покойного по имени. Никто не отзывается. Я прошла до гостиной - а он там на диване лежит неподвижно, как мертвый, а глаза широко открыты, а рядом, на стуле лежит книжка вниз разворотом, в таком старинном переплете. Я, понятное дело, испугалась, подошла, послушала его - вроде не дышит! Тогда я побежала полицию вызывать. А когда они приехали, дверь уже оказалась закрытой, и на звонок он сам открыл, как ни в чем ни бывало. На меня строго посмотрел и ничего не сказал. Что это, интересно, за книжка была?..
Священник с тоской посмотрел на светлеющее небо.
- До той злосчастной коммандировки мы никогда даже не разговаривали, только здоровались, когда он шел в кабинет к начальнику с коробкой дискет или папкой с бумагами. - сказала Колизенко, сняв черную газовую косынку, - Внешность у него была, на первый взгляд, обыкновенная, но женщины в отделе интересовались им, может быть, из-за высокого роста, может, из-за слегка сумасшедшего взгляда... В поезде мы пили коньяк и говорили о чем-то. Шварц вскоре полез на полку и уснул а он... - сильный порыв ветра делает несколько следующих слов непонятными, - Этот человек вдруг показался мне притягательным настолько, что я не стала сопротивляться.
Говорил он немного, и я сразу поняла, что он что-то скрывает, причем давно и, по всей видимости - от всех. Наверное, поэтому я и... (снова ветер) ...поддавшись искушению, что, может быть, каким-то немыслимым способом, удастся заставить его рассказать мне об этом. Один раз во сне он говорил что-то неразборчиво, я поняла только - что-то про водоросли из окна и про кого-то, у кого вместо лиц - зеркала, и этих, с зеркалам, он называл по именам, имена были очень странные, - в первых лучах всходящего солнца стало видно испуганное выражение на лице секретарши, - и выговаривал он их очень гулко и четко, будто не своим голосом. Я их каким-то немыслимым образом все запомнила. Когда он проснулся, я сказала ему про... Он попросил, чтобы я никогда не произносила их вслух, иначе...
- Я приношу извинения, - сказал священник, - неудобно вас прерывать, а некоторые так и не сказали своего слова. Но уже светает, вы же знаете... В общем... Покойся с миром, сын мой. Всего доброго, господа. - он надел поверху своих священнических одежд серый плащ и почти побежал к темному зданию на другом конце кладбища. Остальные сели на велосипеды, что были прислонены к соседним оградкам, и уехали по своим делам; Колизенко уехала последней, посмотрев некоторое время, как рабочий, надвинув козырек бейсболки на лицо, опускает пустой гроб в могилу и засыпает его глинистым грунтом, что лежал рядом пологой горкой.
Рабочий закончил сооружение насыпи уже в одиночестве. Чуть отдохнув, подтащил плоский гранитный постамент, укрепил его приблизительно у изголовья, достал из кармана маркер и написал на гладкой поверхности памятника - "нет ни начала, ни конца", вытер руки о комбинезон, спрятал маркер и тоже ушел.