Philipp Василий : другие произведения.

Дневник визионера

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Sловесное описание бесконечности - конечно. Отдельные части бесконечного настолько малы по сравнению с целым, что их описание, выраженное в словах, так же приблизительно характеризует оригинал, как шуршание тетрадного листка - записанную на нем пьесу для смычковой пилы с оркестром.
  Sловесное описание бесконечности - конечно. Отдельные части бесконечного настолько малы по сравнению с целым, что их описание, выраженное в словах, так же приблизительно характеризует оригинал, как шуршание тетрадного листка - записанную на нем пьесу для смычковой пилы с оркестром.
  
  Где-то (../есть/был/может быть/будет/никогда не было и не будет/возможно нет/
  ничего не знаю/..):
  
  Вороний мир, где солнце застыло на закате, поэтому любой предмет здесь имеет красноватый оттенок. Из потрескавшейся земли за считанные мгновения вырастают деревья без листьев и коры, а потом сразу же высыхают. С голых сучьев тут и там свисают рваные целлофановые пакеты и клочья старых газет. Во всем этом мире живут одни только вороны: сидят по две - по три штуки на кривых сучковатых ветвях; изредка, тяжело хлопая крыльями, поднимаются в воздух. Каркание ворон, развевающиеся пакеты, бронзовый диск опускающегося светила... Кажется, должно быть что-то еще, но трудно сконцентрироваться, выяснить - что именно.
  
  В воздухе натянута нить. По ней цепочкой идут люди, один за другим; они верят, что нить приведет их когда-нибудь на твердую землю. С самого детства они учатся держать равновесие, и редко случается, чтобы кто-то из них упал по неосторожности... Последовательность идущих - все время одна и та же, т.к. один не может обойти другого. Примерно раз за два года ходьбы нить выводит их на бетонную площадку, к которой она прикреплена с двух сторон. Вниз от таких островков уходят и теряются где-то далеко, в облаках, металлические сваи. Только на этих площадках, в поперечнике не больше нескольких метров, шествующие по нити могут поменять своих соседей. При этом приходится торопиться, чтобы не создать помех идущим сзади и не спровоцировать опасной толчеи. А если кто-то не успел сменить опостылевшего соседа, ему ничего не остается, кроме как столкнуть того вниз, в облака. Есть такая легенда, что будто бы параллельно с этой нитью идет другая, только люди по ней двигаются в противоположном направлении. Что случается с теми, кто упал в облака, в этом мире никто не знает.
  
  Мир переворачивающих камни, где люди рождаются голые, прямо из воздуха, сопровождаемые характерным резким звуком, похожим на возникающий при расстегивании молнии на зимней куртке. Всю свою жизнь эти существа занимаются тем, что переворачивают плоские камни, которыми усеяна поверхность планеты. Есть мнение, что когда-то эта планета была похожа на нашу, были леса, моря, города, только потом аборигены ухитрились все это потерять. А теперь ищут, переворачивая большие гладкие камни, не в состоянии справиться с пустотой снаружи и внутри.
  
  Хрупкий мир - место, где все очень легко рвется, ломается, рушится или крошится. Населяющие этот мир существа по природе своей необыкновенно осторожны. Ходят еле слышно, почти что скользят над землей, мало разговаривают, и то - только шепотом. Надо признать, что такое их поведение вполне оправданно, ибо... если вы начнете здесь прыгать через ступеньку, спускаясь по лестнице, как это принято во многих других местах, не удивляйтесь, если дом рухнет. Или, например, если вы нечаянно уроните ваш портфель на дорогу, то он прорвет ее, и вы свалитесь в образовавшуюся дыру вслед за портфелем, а местные подойдут на цыпочках и аккуратно зашьют порвавшееся место. Если же вы засмеетесь необдуманно громко, ваша несдержанность может иметь своим следствием... даже землетрясение! За что вам, конечно, никто спасибо не скажет.
  
  Аквариум. Посреди пустыни стоит аквариум, высотой метров около шести. В аквариуме, вяло шевеля разноцветными плавниками, плавают две рыбы. Представьте себе нечто похожее на белугу, скалярию и павлина одновременно - примерно так выглядят эти создания. В полдень с неба прямо в аквариум сыплются крахмально-белые хлопья манны. Два раза в день, на закате и на рассвете, над аквариумом пролетает длиннокрылая белая птица и громко выкрикивает дату и точное время на староиндийском наречии. С наступлением сумерек вокруг аквариума из еще не успевшего остыть после дневного зноя воздуха возникает прекрасный оазис, с разнозветными шатрами, пальмами и колодцами. Уставшие люди в тюрбанах и длинных одеждах спешат напоить своих животных, местные дети с криками носятся друг за другом... Видение зыбко и неустойчиво; все из-за того, что караваны и оазисы лишь снятся двум рыбам, которые как раз только что заснули, и спешат видеть первый сон.
  
  Забор. Мы крадемся по узкой тропинке в высокой густой траве вдоль высокого бетонного забора. Освещение такое, что трудно понять - в помещении ли мы находимся, или же под открытым небом. В воздухе застыла густая дымка, пыльно-серого цвета туман (а может это и есть пыль), впрочем, не особенно ухудшающий видимость... Вдруг перед нами в траве - движение быстрого гибкого тела. Это был зверь, что-то вроде косули или лани, шкура темного цвета с подпалинами. Почему-то мы боимся это животное. К нам подходят двое (сперва мы переговариваемся с ними сквозь траву), у них арбалет. Теперь мы сидим уже вчетвером и ждем...
  
  Мир, вызванный к жизни фантазией людей, когда-либо увлеченно игравших в мистические трехмерные игры действия (Doom, Heretik, Quake). Подземные лабиринты, перереплетенные подобно нитям в паутине, населены разносортной нечистью. Есть и открытые пространства, порождения скупой фантазии - разнообразные (вернее, довольно однообразные) угловатые постройки и ровные стены (такого рода, что издалека они кажутся какого-либо цвета, а при приближении переливаются разноцветными бледными квадратами...) с зубчатым верхом, украшенные гербами правителей, которые здесь отродясь не правили. Разумных существ (не монстров) в этом мире мало; те, что есть, весьма печальны и необщительны. Встречаются они редко, так как места очень много, а долго находиться в одном месте они не могут по своей природе, навязанной им нетерпеливыми игроками. Когда эти существа, одеждой напоминающие то ли викингов, то ли - космонавтов в несъемных скафандрах, все же встречаются, они не пьют пива и не хвастаются скальпами убитых монстров, а жалуются друг другу, что никак не получается искупаться в огромных плоскодонных бассейнах, которых много в этих краях. Ведь это не предусмотрено правилами игры... Птицы кружатся в воздухе по замкнутым траекториям и никогда не садятся на землю...
  
  В предчувствии... вы видите, как на черном звездном небе с медлительной неотвратимостью выступают силуеты монструозных громадин - фантастические многоэтажные конструкции, светящиеся изнутри ровным светом. Они надвигаются в ночное небо откуда-то из непроницаемой темноты, заднего плана космоса. Вам страшно, но в то же время, где-то внутри заискрилась сумасшедше-радостная мысль: теперь ничто не будет как прежде!.. Некоторые из колоссов величественно и, как кажется, мирно проплывают по небу. В то время, как другие замирают на месте, и вот, сопровождаемые глухим грохотом, на горизонте, а потом все ближе от земли вскипают столбы огня и дыма, прямо над головой с воем проносятся птичьего вида самолеты. Вы даже не пытаетесь спастись, бежать, укрыться где-нибудь от катастрофы - бесполезно.
  
  Мир, где исчезли люди. В одном из миров дороги зарастают травой, а по улицам городов бродят дикие животные. Потому что люди там исчезли. Возможно, они исчезли из-за того, что не могли себе даже представить, что однажды вот так возьмут и исчезнут.
  
  Есть также совсем маленькая планета, всего сто тридцать локтей в обхвате, на ней растут цветы и густой зеленый мох, и звенит единственный ручей. Планета окружена другими астероидами, мимо часто проносятся хвостатые кометы. Единственный житель этой планеты - ребенок; он так мал, что еще не умеет ходить. Тем не менее этот ребенок очень мудр, так как не взрослеет, и некому его учить. Так и будет, пока его не найдут родители, которые его потеряли, и он снова не станет обыкновенным ребенком. Есть небольшая надежда, что родители о нем просто забыли, хотя бы на некоторое время.
  
  А есть такое место, где всегда туман. Люди бродят в тумане, протягивая руки вперед, будто надеясь что-то нащупать, каждый кого-то зовет. Люди эти болтливы; когда один из них встречает другого, они не останавливаются, а продолжают идти вместе некоторое время, громко обсуждая свои незначительные новости, причем направления их движения векторно складываются. Часто они спрашивают друг друга, когда же наконец рассеится этот чертов туман, говорят, как он им надоел. Но это неправда, они совсем не хотят, чтобы туман пропал. Если бы тумана не стало, они бы сели на землю и сидели бы так в растерянности до самой смерти, потому что единственное, что они умеют, это ходить в тумане с вытянутыми вперед руками и кричать. Впрочем, это они умеют делать весьма неплохо - ведь это их мир.
  
  Шахта. Спасаясь от возможной погони (может быть, просто из любопытства) мы спускаемся вниз по лестнице, ведущей в шахту. Мало кто знает про это подземелье, поэтому оно практически безлюдно, особенно на верхних, наиболее доступных ярусах. По оси лестницы проходит каменная колонна, внутри которой когда-то ходил лифт с обивкой из дуба и зеркалом в полный рост, теперь же все двери лифта (которые имеются не на каждом ярусе) наглухо заколочены кривыми досками, и ничего не остается, кроме как спускаться вниз пешком по пыльным ступенькам. Постепенно привыкаешь к этому забытому всеми богам месту, привычку сменяет восхищение угрюмым спокойствием и самодостаточностью шахты, которая, потеряв свою первичную хозяйственную функцию, приобрела взамен нечто большее. Темные коридоры, уходящие в стороны, начиная с 5-ого яруса, имеют многочисленные ответвления, которые завалены старым тряпьем, отчетными журналами и прочим хламом. Приспособив восприятие к новым условиям, мы скоро будем в состоянии уловить (кроме суеты ночных бабочек вокруг нервно мигающих ламп, едва заметного топота мышиных лап, мяуканья кошек, выныривающих из темноты, и в ней же исчезающих, возни разного рода ползающих насекомых) присутствие существ, по всей видимости, когда-то бывших людьми. Это присутствие становится все более отчетливым по мере спуска вниз. Иногда откуда-то издалека, непонятно откуда, доносится приглушенные звуки работающих механизмов и льющейся воды. Если спуститься по лестнице (она не одна такая) достаточно глубоко (по приблизительным подсчетам, если кто-то нуждается в них, 89 ярусов), можно попасть в ярус под открытым небом (дальше я не спускался). Но небо это - совсем другое, нежели то, к которому мы привыкли, оно более низкое, практически постоянно затянуто серыми тучами. Там есть свои постоянные обитатели - эти люди могут показаться при первом знакомстве довольно мрачными существами, чрезмерно озабоченными своими хозяйственными обязанностями, на самом же деле, их делает такими (только внешне!) низкое, давящее своей тяжестью серое небо, в доверительной же компании, под крышей дома они становятся доброжелательными и общительными. Если заговорить с ними о настоящем небе, и мире под ним, они не понимают, о чем речь, или делают вид, что не понимают.
  
  Мир после дождя. Есть место, в котором всегда сыро, будто только что прошел дождь, но при этом светит солнце. От такого климата все краски там более насыщенные. Этому миру присущ специфический драматизм, создаваемый особым освещением и влажностью. Для тех, кто находится в этом мире, сила воли отходит на второй план по сравнению с созерцательной потребностью. Как будто смотришь очень детальное кино про себя. В этом мире всегда много воды - реки, ручьи, лужи и т. д. В воде много разных предметов (Тарковский), предметы будто выставлены на экспозицию - некая разновидность музея, где экспонаты просто кидают в воду, где они лежат веками и ржавеют. Вроде как бы музей суши в воде. Среди утопленных (утопившихся?) предметов и колышащихся лохмотьев мшистых оранжево-коричневых водорослей проплывают большие рыбы, задумчиво вращая водянистыми глазами. Дороги там узкие, скользкие из-за влажности, и если поднимаешься по склону холма, то падаешь, и вот уже брюки перепачканы в глине.
  
  Аттракцион. Однажды я был на необычном аттракционе: экскурсовод подвел нас к высокой горе, на которую вверх вела очень крутая асфальтированная дорога, надо идти вверх... Нас человек двадцать, что-то вроде туристической группы (кажется, отдыхали в доме отдыха и нас привезли сюда на экскурсию)... Дорога становилась все круче (что поделаешь с русским языком), в какой-то момент вдруг стала почти отвесной, уцепиться было не за что - дорога гладкая, асфальт. Я остановился и сказал, что дальше не полезу, что невозможно дальше идти по гладкой дороге при таком сильном уклоне. Тогда кто-то показал пальцем на одну девушку, которая ползком карабкалась впереди... и вдруг полетела наверх, будто подброшенная невидимой катапультой! Воодушевленный увиденным, я полез дальше, и вдруг меня тоже подхватил мощный поток восходящего воздуха, возникший из ниоткуда! Я летел параллельно с дорогой. В ушах звенело от скорости. Я держал руки ладонями параллельно к дороге, что позволяло мне как-то контролировать свой полет: не приближаться слишком близко к дороге и не удаляться от нее... За небольшое время я долетел до верха, перед этим кто-то сзади сказал, что главное - вовремя выйти из потока, чтобы он не увлек меня ввысь. Мне повезло и я удачно приземлился на вершине, поросшей мхом или зеленой травой. Я подошел к краю склона с другой стороны горы и посмотрел вниз, от чего перехватило дыхание: земля была где-то совсем далеко внизу. Впрочем, наклон с этой стороны горы был не таким резким, а посреди склона тек ручей, или небольшая речка с зеленоватой водой, местами превращавшаяся в водопад... Здесь я понял, что нужно садиться и скользить вниз по густой зеленой невысокой траве, покрытой росой... Я поехал не прямо вниз, меня снесло влево и я попал в воду, понесло течением... Сначала я испугался и подумал - разобьюсь о каменное дно; но ничего такого не случилось - падая с высоких перекатов, я попадал в глубокие места, где дно было далеко. Ручей донес меня до самого подножья горы, я миновал несколько водопадов, вода оказалась совсем не такой ледяной, как это обычно бывает в горных речках. Внизу оказался зеленый луг, по которому ходили люди, вода куда-то делась, а за лугом было огромное помещение, наполненное чуть теплым паром.
  
  Бегство. Теперь я расскажу о мире, где невозможно оставаться в покое - все время необходимо куда-то ехать. Эта необходимость поддерживается суетной нервозностью, болезненным беспокойством о том, что не успеешь на поезд - закопченный паровоз и серо-зеленые вагоны с округлыми высокими крышами. Тут так долго тянутся туманные утренние и вечерние сумерки, холодно или прохладно, но трава - зеленая; у ожидающих поезд изо рта идет пар. Вагоны изнутри кажутся еще больше, чем снаружи; поперек вагона стоят жесткие деревянные скамьи, расположенны они более или менее хаотически, не ровными рядами, как в обычной электричке. Проходы между сиденьями просторные, но кривые. В одних вагонах много людей, другие - практически пустые. Пассажиры видят во сне, им скоро выходить... Если они просыпаются и им удается выйти, то они, в спешке, забывают свои вещи и долго бегут за составом, размахивая руками. Другие едут уже десятилетиями, с семьями или одни, в их тусклых зрачках уже не теплится надежда выйти - хоть где-нибудь! - так они путешествуют вечно, вместе со скарбом и семьей, из вагона в вагон. В конце концов, из окна поезда тоже можно кое-что увидеть - картины пролетают, сменяя одна другую, и невозможно ни к чему привыкнуть, найти свое место... хотя чем плох поезд?!
  
  Мир искаженных пропорций, где мы оказываемся в трудноуловимый момент перехода ко сну, когда нам кажется, что мы скатываемся в пропасть, или еще что-нибудь, отчего мы вздрагиваем и просыпаемся. В этом мире действуют иные физические законы; поэтому, попадая туда, еще не привыкнув к новым пропорциям мира, мы опасаемся беды. Например, что на нас рухнет скала, или что мы скатимся в бездну. Мы привязаны к своему миру больше, чем мы думаем. Хотя что есть привязанность? Всего лишь привычка.
  
  Заблудившись в лесу, через некоторое время вы начинаете слышать тихие голоса, ненавязчивый шепот то с одной, то с другой стороны. Поначалу эти звуки практически неразличимы за птичьими криками, шелестом листьев и скрипом стволов, раскачиваемых ветром... Это переговариваются однажды пришедшие в лес и решившие остаться здесь навсегда. Прежде они были такими же людьми, как мы, жили в больших городах, закупались в супермаркте и ездили на трамвае на работу. Но в один прекрасный день им вдруг стало скучно и тесно в городской толчее. Пока они были поглощены своими грустными раздумьями, их ноги сами привели их в лес, туда, где эти люди нашли все, чего им не хватало в пыльном и шумном городе... Днем они спят в мшистых оврагах, или между кочек на болотах, ночью - бродят по лесу или прыгают с ветки на ветку, передразнивая крики ночных зверей и птиц. Даже с близкого расстояния вы не увидите лесного человека - лес прячет своих подопечных наилучшим образом безо всякого камуфляжа... Ночью они собираются в дубовых рощах у длинных низких столов, собранных ими из поваленных ветром стволов, разводят много маленьких костров (просто так, а не для того, чтобы согреться - в лесу им не бывает холодно), пьют земляничное пиво и купаются в лесных речках: тако они празднуют уход грибников и охотников из леса. Собственно, городские пришельцы не так уж и страшны для их покоя - лесные жители знают такие глухие места, где нога человеческая никогда не ступала и не ступит.
  
  Мир физиологических потребностей, где люди все время заняты собой, а точнее тем, что они считают собой. Они не хотят, и не могут слушать и думать о чем-то другом. Если и вы попали сюда, то вам только и останется, что есть, пить, испражняться, совокупляться, чесаться, сморкаться, чихать и вздыхать от избытка телесных ощущений. Все мы какое-то время провели здесь, и воспоминания об этом времени, с нежной преданностью хранимые каждым из нас где-то в глубине сознания, неустанно нашептывают нам свою волю, маскируемую под безобидные шалости и привычки. Мало кто в состоянии сопротивляться этому мягкому, убаюкивающему натиску.
  
  Старик, который живет рядом с вами (казалось бы, незаметно) понимает абсолютно все и объясняет непрерывно все это вам. Личная скромность не позволяет ему донести это понимание до всех остальных. А вы обязаны дорожить подобным раскладом вещей. Старик объясняет вам, почему вода капает из крана, почему в новостях сказали что-то и так-то, чем испачкан пиджак у прохожего. Иногда он горько сетует на свой (увы, непризнанный) гений. Ему даже не приходит в голову, что иногда вы зеваете украдкой, осторожно заслонив рот рукой... Тогда он перебирается к вам внутрь.
  
  Север. Я вспоминаю свои путешествия на север, самый крайний, и мне хочется побывать там хотя бы еще раз. Ненавязчиво-потусторонний край, завораживающее спокойствие между жизнью и смертью, замерзшее тепло; по возвращении с трудом верится, что такое место вообще где-то может быть. Свет всегда сумеречный, сине-зеленого оттенка. Самое притягательное место - северный ледовитый пляж из искрящегося, полупрозрачного льда, полого уходящий в холодное, иссиня-черное море. Я любил загорать на этом пляже. Смотреть на черную воду впереди или ледяные вершины позади... Путь на север ведет через пустынные местности, плоские, заснеженные, мелководные, округлой формы озера. Заброшенный город, набережная, маяк. Пустынный дачный поселок, дорога по краю оврага - сплошной сугроб, ноги проваливаются выше колена в снег...
  
  Не поверите, но как здорово кататься на троллейбусных усах! Когда надоедает просто так ехать в троллейбусе, чтобы как-то развлечься, можно продолжить свою поездку снаружи: надо схватиться за троллейбусный ус и раскачиваться вверх-вниз. Если делать это правильно, ус начинает раскладываться как телескопическая удочка, вы подлетаете, держась за самый край, все выше и выше, до самых верхушек деревьев, так, что захватывает дух. Главное не налететь на толстые сучья деревьев, от тонких же веток вред небольшой. Я предпочитаю кататься на троллейбусных усах зимой, когда земля подметена снегом, а отсутствующие листья на ветках не закрывают вид на сонный город.
  
  Четыре измерения. Есть мир, в котором само пространство (включая время) так же материально, как и заполняющие его предметы и субстанции. Когда вы спускаетесь по лестнице, вы не только ощущаете свое движение не только относительно опорного предмета, но и относительно пространства, в котором вы движетесь. Т.е. вы чувствуете прозрачные нити, которые пронизывают и вас сейчас, и вас в прошлом, и вас в любой момент будущего; и лестницу, и весь дом, и многое другое. Свое движение вы ощущаете как соскальзывание по прозрачным неразрывным нитям. Таким образом вы постигаете, что любое ваше движение не просто предсказуемо, но уже существует, как ф а к т, независимый от вашего знания. Иногда это пространство огранизуется не по линиям, а по плоскостям. Тогда вы можете чуствовать себя зажатыми между этими плоскостями; или же, что эти плоскости делят ваше тело на своего рода призмы, которые хоть и кажутся единым целым, но принадлежат отдельным микропространствам, заключенным между отдельными плоскостями. Иногда разделяющие плоскости приходят в поступательное или вращательное движение относительно друг друга...
  
  
  ...ЭЛЕМЕНТАРНЫЕ МИРЫ, каждый из которых обладает определенным настроением. Человек, да и не только человек, находится в настоящий момент в том мире (или мирах), который (которые) может (могут) исчерпать его интерес к жизни (смерти). Есть существа, которые сразу рождаются в том месте, где все их потребности хотя бы приблизительно могут быть удовлетворены; другие же всю жизнь ищут и не находят. До встречи, где бы она ни случилась.
  
  2000-2002-2004
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"