Филимонова Наталья : другие произведения.

Нога судьбы, или Истории, рассказанные за чашечкой кофе

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это и впрямь истории, рассказанные за чашечкой кофе. Или не одной чашечкой. А также за несколькими порциями тирамису, мороженого и бокалом-другим мохито или мартини... Три девушки собрались за столиком маленького привокзального кафе и просто болтают о своем, о девичьем - о своих романах, поклонниках и, конечно, о настоящей любви. Скоро им всем уезжать в разные стороны - всего за несколько часов нужно успеть поделиться накопившимися новостями. Подруги не виделись сто лет, и им, конечно, есть о чем поговорить и что рассказать друг другу... То есть в буквальном смысле - сто лет. Эти девчонки - японка-кицунэ Арису, бельгийская ведьма Жюли и русская Баба Яга... ну, положим, вовсе пока не баба и даже, если уж начистоту, то не совсем даже Яга. На самом деле ее зовут Ярослава. Можно просто Славка, как называют ее друзья. О, разумеется, им есть что рассказать друг другу!
  Он вылетел за ней в трубу...
  Александр Васильев ("Сплин")
  
  

Долгожданная встреча

  Будильник ворвался в утренние грезы крайне недовольным петушиным криком. Я со стоном перевернулась и уткнулась в подушку. К петушиным крикам у меня вообще наследственное предубеждение. Память рода, знаете ли, ну и личные дурные ассоциации. Сразу представляются всякие там крестьяне с вилами... Наверное, потому-то петушиные крики, как самое безотказное средство, я и поставила когда-то на САМЫЙ ПОСЛЕДНИЙ БУДИЛЬНИК - тот, что звонит после всех пятнадцати остальных, когда я и впрямь уже всерьез куда-то опаздываю...
  Стоп! Петухи? Опаздываю?!
  Я подняла голову и посмотрела на стол у кровати. Он был уставлен разнообразными и разномастными будильниками - механическими, электронными, цифровыми, парочка особо древних по старой памяти даже стояла в кастрюлях для убедительности, рядом еще валялся телефон и стоял раскрытый ноут - оба тоже с заведенными будильниками. Но главное сейчас было не это. Главное заключалось в том, что все они показывали страшную истину.
  Твои ж мухоморы!
  Я торопливо попыталась вскочить, запуталась в одеяле ногами и привычно ухнула на пол, растопырив локти, смахнула попутно пару будильников со стола и окончательно проснулась где-то за одно мгновение перед тем, как нос должен был встретиться с полом. Впрочем, за это мгновение я успела еще истошно завизжать и выставить вперед ладонь, уберегая тем самым нос. В сущности, этот нос все еще дорог мне. Как-никак, фамильное достояние.
  Синяки, леший их задери, опять завтра буду как тигра, нет, как леопард, да и бес с ней, с этой экзотической фауной, я же опаздываю!
  Снова вскочив и энергично заозиравшись, я обнаружила наряд, сброшенный вчера прямо на пол возле кровати. Что поделаешь, особенным аккуратизмом я никогда не страдала, зато у меня есть другие достоинства. Например, я умею собираться практически со скоростью света. Погладить юбку уже точно не успею, ну и ладно, будем считать, что это юбка с жатым эффектом. Не так уж это далеко от истины. В итоге у меня практически все оказывается с жатым эффектом. Теперь найти свежую майку, желательно не сильно жатую. И умыться. И поскоблить зубы щеткой. Так, и что там у нас с лицом, кстати?
  Всегда непросто оказываться между двух огней. С одной стороны, поезд придет минут через двадцать, а мне еще бежать до вокзала. И если я их не встречу, Юлька точно мне голову оторвет. И в целом будет права. В конце концов, мы сто лет не виделись, надо совесть иметь.
  С другой стороны, если я буду выглядеть, как пугало, голову мне оторвет Алиска.
  Положим, неземной красотой я и в самом деле никогда не отличалась. Зато во мне есть бездна обаяния. Ну и харизма тоже, куда без нее. Во всяком случае, увидев однажды, вы меня точно никогда не забудете, это я вам гарантирую.
  Первое, что вы сказали бы обо мне, - это, пожалуй, нос. Да, нос у меня выдающийся, между прочим, фамильный. Крючком он, к счастью, пока не загнулся, как у моей бабки Ягны, но, в общем, тоже ничего, нормальный такой себе длинный нос. Мои многочисленные тетушки считают, что сую я его всюду не по делу, но я могла бы то же самое сказать и об их собственных носах.
  Впрочем, мы отвлеклись. Помимо носа, у меня есть, например, глаза. Очень даже большие и выразительные. Слегка, правда, косят, но если только я сильно задумаюсь. Иногда еще и по делу косят, но это большая тайна.
  А еще волосы. Длинные и рыжие. Моя тетка Ядвига утверждает, что на самом деле это помесь стога сена с вороньим гнездом, но тут уж мне ничего не поделать. Пробовала я когда-то разные модные стрижки и должна сказать, что дело это совершенно безнадежное. Волосы у меня непослушные, их даже в хвост завязать не так-то просто. И вообще они живут своей собственной жизнью, не слишком со мной советуясь. А если их стричь, начинают расти с такой скоростью, что спасайся кто может. Подобие стрижки держится на моей голове примерно дня два, потом воронье гнездо возвращается - и уж поверьте, это очень недовольное воронье гнездо! Причем, пока волосы не отрастут хотя бы до плеч, торчат они вообще, куда им заблагорассудится - по всем сторонам света, хотя преимущественно гордо в небо. Словом, во имя сохранения собственного драгоценного душевного здоровья и ради сбережения нервных клеток окружающих свои волосы я обыкновенно не стригу.
  Вообще-то я считаю, что у меня довольно удачная внешность. Мне с совершенно равным успехом можно дать на вид и 20 лет, и 30 - по настроению. Так что мне приходится менять документы не чаще раза в десятилетие.
  Росту я довольно высокого. Сейчас, правда, спасибо акселерации, я уже не чувствую себя такой уж колокольней, да и мужчины нет-нет да встречаются ростом повыше меня. Раньше с этим совсем тяжело было. Хотя, к примеру, над теми же Юлькой и Алисой я все равно возвышаюсь, как башня. Чрезвычайно рыжая и конопатая башня.
  Зато у меня никогда не было проблем с лишним весом. Я всегда была очень худой и могла при этом есть сколько влезет. Могу вообще одними шоколадными пирожными питаться - и ничего мне за это не будет. И завидуйте молча!
  А вот изящной меня, увы, все-таки не назовешь. Во-первых, при всей худобе у меня есть огромные ладони и ступни неженственного 41-го размера. А во-вторых, еще во мне есть локти и коленки, и мне все время кажется, что их чуть больше, чем у нормальных людей. Или даже значительно больше. Так или иначе, двигаюсь я с грацией не очень крупного жирафа, всюду цепляясь конечностями и вечно что-то роняя. И если где-нибудь есть хоть малейшая возможность влететь в угол, споткнуться, не вписаться в поворот - будьте покойны, я непременно все это исполню в самом лучшем виде.
  Собственно, кажется, я все еще не представилась? Что ж, к вашим услугам - Ярослава Ягелева, потомственная Баба Яга в тринадцатом поколении.
  На самом деле вовсе еще никакая не баба. Если уж начистоту, то не совсем даже Яга. Можете звать меня Славка - так меня все называют.
  Натянув длинную широкую юбку до пят и какую-то майку, я для проформы потыкала в глаз тушью для ресниц и провела по губам помадой. Задумчиво посмотрела на расческу. Нет, расчесываться - это точно надолго. Глянула в зеркало. Авось, сойдет. По большому счету, Алиска все равно моим видом никогда еще не оставалась довольна. Совсем как моя тетушка Ядвига. Ну и ладно, зато я по ней соскучилась. По Алиске, в смысле. И Юльке. По ним обеим.
  Трудно, когда твои лучшие подруги - сущие ведьмы.
  Я пожала перед зеркалом плечами, махнула рукой, сунула ноги в сабо на деревянных подошвах, схватила сумку и помчалась по лестнице вниз, с размаху захлопнув за собой дверь.
  *
  К вокзалу я неслась на всех парах, выпучив глаза и размахивая руками. С учетом развевающейся длинной юбки и всклокоченных волос, а также грохота деревянных подошв по асфальту, впечатление я, полагаю, производила изрядное и издалека. Во всяком случае, относительно редкие по случаю раннего времени прохожие предпочитали убираться с моего пути подобру-поздорову. Это они правильно, я считаю. Слегка притормозила только у перекрестка: человечек на светофоре был подлым и красным и желал, очевидно, смерти моей. Впрочем, оглянувшись влево, я убедилась, что ближайшая машина еще достаточно далеко. Успею.
  Вообще-то, как правило, я уважительно отношусь к ПДД. Ну или слишком ценю свою драгоценную шкурку. Но в данном случае мне было не до реверансов, я слишком спешила. Так что, плюнув на светофор (хм, зря я это, сломается же, а мне через этот переход ходить еще), я помчалась дальше. На середине дороги обернулась вправо. Маршрутка чуть близковато, но, если поднажать, вполне проскочу. Вперед!
  Мотоциклист выскочил из-за маршрутки, как чертик из коробочки, в тот момент, когда дорогу я уже практически перебежала. Оставалось-то не больше метра. Сделав последний отчаянный рывок, я все-таки успела. Почти успела. Резко вильнув влево, чтобы обогнуть меня, мотоциклист подрезал маршрутку. Раздался противный визг тормозов. Я же, уходя из-под колес, рванула вперед так отчаянно, что запуталась ногами в собственной юбке, эффектно отлетела к обочине и страстно поцеловала бордюр. Мда, кажется, коллекция синяков на сегодня все еще недостаточно полна. Сссскотина неповоротливая! Что ему стоило ехать помедленней! И вообще, кажется, справа не обгоняют, так что сам дурак и нарушитель! Или это слева не обгоняют? Неважно. Об этом я думала, уже резво отползая на тротуар на четвереньках. Синяки синяками, но валяться на проезжей части - неудачная идея. Блин, и почему я не надела джинсы, в них гораздо удобнее ползать! И потом, они-то все равно уже драные, а вот любимая зеленая юбка до сих пор была целой. Хоть и с жатым эффектом.
  Тем временем мотоциклист резко вывернул к тротуару и остановился. Рядом из замершей маршрутки уже выбирался свирепый, багровый от ярости водитель. Из салона за его спиной кто-то кричал что-то возмущенное и не очень цензурное. Интересно, он сейчас станет убивать меня или мотоциклиста?
  Так, варианты дальнейшего развития событий - или мой несостоявшийся убийца романтично везет меня в больницу, или вызывает бравых мальчиков из ГИБДД и сдает им меня как нарушительницу. И вот тогда-то я уж точно опоздаю. Причем в обоих случаях.
  Кстати, грандиозный скандал, кажется, тоже неизбежен при любом варианте.
  - Вы в порядке? - Какая-то женщина протягивала мне руку, за которую я машинально схватилась, чтобы подняться. Однако внимание мое тем временем было приковано к тощей и долговязой, смутно знакомой отчего-то фигуре мотоциклиста, поспешно сдиравшего с себя шлем. Едва увидев темные, помявшиеся под шлемом волосы, я мигом догадалась, что дело плохо. Только на мгновение наши глаза встретились, и его взгляд вспыхнул яростью. Обвиняющее "Вы!" я скорее прочла по губам. Возразить на это было, прямо скажем, нечего. Действительно, я. Впрочем, вступать с ним в дискуссии у меня не было ни малейшего желания. Потому что я тоже его узнала. Вот уж кого не ожидала встретить в этом городе!
  И еще я точно поняла: уж этот-то не станет заботливо предлагать помощь и везти в больницу. Через пять минут здесь будет полиция, и он, конечно, не затруднится написать на меня заявление... ну или что там полагается...
  Словом, я в одно мгновение забыла о синяках и ушибах. Пострадавшей девой побуду как-нибудь в другой раз. И я на спринтерской скорости рванула, расталкивая столпившихся у светофора пешеходов, прочь.
  - Спасибо! Извините! - это я крикнула сердобольной женщине, помогшей мне подняться, уже на бегу и не оборачиваясь.
  - Извини, чувак... не судьба, - а это бормотала уже себе под нос, не рассчитывая, что мой недоубийца (или недоубитый?) меня услышит.
  Надеюсь, его-то толпа хоть немного задержит. Все равно ему еще с гаишниками разбираться.
  
  К вокзалу прискакала почти вовремя. Девчонки еще даже не начали мне звонить. Они топтались на перроне и озирались по сторонам, явно высматривая меня. Обернулись ко мне - грохот моих подошв сложно было не услышать - одновременно, и одновременно же одинаково расширились их глаза. Ну да, не каждый день дорогая, несколько лет не виденная подружка несется на тебя бешеным танком, с безумными вращающимися глазами, развевающимися волосами, да еще и в грязной и ободранной одежде. Впрочем, лично мне на тот момент было уже совершенно безразлично, на что я похожа. Во-первых, у меня стресс и мне простительно, решила я, а во-вторых, как же я рада их видеть!
  - Привеееет! - завопила я и, подлетев к подругам на всех парах, разом сгребла в объятия обеих.
  - Привет-привет, - засмеялась Юлька, не менее эмоционально меня обнимая.
  Алиса через секунду с легким вздохом отстранилась, критически осмотрела меня и приподняла изящнейшую тонкую бровь, как могла это делать только она.
  - Как всегда, эффектно появляешься, - усмехнулась она, смахивая со своего умопомрачительного костюма невидимую миру соринку. - На тебя что, напали бандиты?
  - А, ерунда, - я махнула рукой. - Небольшая авария на дороге, угодила под мотоцикл...
  Обе мои подруги как-то разом напряглись и замерли.
  - Так ты... - осторожно начала Юлька.
  - Нет-нет, - сообразив, о чем она, я замотала головой. - Все живы. И я жива. И даже не умирала. В общем, все в порядке, у меня все еще есть шансы.
  - Ну и отлично, - Алиса, разом расслабившись, заулыбалась. - Тогда пойдем в комнату для девочек, приведем тебя... в человеческий вид.
  "Человеческий вид" по меркам моих подруг - это, я вам скажу, нечто. Прежде всего, когда я выходила из дамской комнаты, моя одежда была, разумеется, вновь чистой и целехонькой. Вдобавок исчезли все синяки и ссадины - и даже темные тени под глазами, как будто я только что хорошенько выспалась и никакие будильники мой сон не прерывали. И заодно успела сбегать в спа-салон и салон красоты. Ну и пообщаться со стилистом-имиджмейкером. Мои волосы в кои-то веки не торчали во все стороны, а лежали благообразными волнами и локонами и поблескивали на солнце. Легкий макияж и кое-какие аксессуары, подходящие к моему наряду, довершили образ. Алиса не особенно одобряет мой, как она говорит, "хипповый" стиль, зато отлично подбирает к нему всякие побрякушки, вроде сережек, бус и браслетов, которые появляются по щелчку ее пальцев. Не то чтобы я стала в одночасье гламурной дивой, но, думается, в таком виде подружкам было уже не стыдно ходить со мной под руку.
  В принципе, в нашей компании "прилично" выглядит только Алиска. Ой, как обманчива бывает внешность, скажу я вам. Кстати, вообще-то подружек моих зовут Жюли и Арису, и обе терпеть не могут, когда я коверкаю их имена на русский лад.
  Жюли, самая старшая из нас, французская ведьма, давно разменявшая седьмую сотню лет, выглядела, как девчонка, едва вышедшая из подросткового возраста. Впрочем, весьма и чрезвычайно хорошо сложенная девчонка, и скрывать это было не в ее обычае. Она любила эпатировать публику, и двадцать первый век дал ей для этого массу возможностей. Сейчас на дорогой подружке красовались коротенькие узкие шортики, едва прикрывавшие зад, и коротенькая же свободная футболка с глубоким вырезом-лодочкой, приоткрывавшая животик с пирсингом, да еще и непрерывно съезжавшая с одного плеча. Весь этот наряд был призван скорее продемонстрировать, чем скрыть хоть что-то. Но главной отличительной особенностью Жюли сейчас, конечно, были волосы, коротко остриженные, выкрашенные в интенсивно-сиреневый цвет и уложенные в живописном беспорядке. От природы яркая белокожая блондинка, она ухитрялась отлично смотреться даже с таким цветом волос. По правому плечу и левой лодыжке Жюли змеились татуировки из рунических надписей.
  При всей столь неординарной внешности Жюли вовсе не стремилась к излишнему мужскому вниманию - оно ей вовсе было не нужно, поскольку она давным-давно безнадежно и счастливо замужем. Просто ей комфортно выглядеть именно так. Она у нас натура творческая.
  Что до Арису, она всегда умела производить впечатление истинной великосветской леди - конечно, когда ей хотелось производить такое впечатление. Хрупкая изящная японка с гладкими, стриженными под каре темными волосами и безмятежно-спокойным выражением лица, она не была такой эффектной и броской, как Жюли, но отвести от нее взгляд было не так-то просто. Она двигалась с какой-то неуловимой грацией, ее голос был негромким и мелодичным, а одевалась она с потрясающей элегантностью. Сейчас на ней был легкий бежевый брючный костюм - и, как обычно, он смотрелся на ней так, словно она только что сошла с картинки в модном журнале. И если я неизменно ухитрялась помять и заляпать любую одежду, едва надев, то на нарядах Арису каким-то непостижимым образом никогда не образовывалось ни единой складочки, не оседало ни одной пылинки. При всем этом всегда безукоризненная японка меняла спутников и поклонников, как перчатки, ежедневно разбивая от двух до десятка сердец.
  К слову, на ногах у Арису были босоножки на бесконечных шпильках, Юлька щеголяла сандалиями на нечеловечески огромных платформах, но я все равно изрядно возвышалась над ними обеими. Ну и ладно, привыкать мне, что ли.
  - Сколько у нас времени? - деловито спросила я.
  - Достаточно, - хмыкнула Алиска, - наш поезд - практически ночью, так что успеем и погулять, и посидеть, и потрепаться от души.
  Жюли и Арису затеяли кругосветное путешествие, да еще без всяких там мгновенных перемещений и прочих штучек, исключительно на человеческих видах транспорта - поезда, корабли, самолеты. "Для экзотики и чтобы в самом деле расслабиться", - говорили они. Собственно, они звали с собой и меня, но я слишком ленива, чтобы оформлять все нужные документы для таких путешествий. То есть я с ними собиралась даже, просто не успела с загранпаспортом - как оказалось, это нереально сложная процедура. Как же непросто, оказывается, путешествовать, как все люди! Конечно, девчата обиделись и расстроились, ну да что уж теперь.
  В маленьком курортном городке, где я живу в последние лет десять, девчонки пересаживались с одного поезда на другой. И мы решили воспользоваться этой пересадкой, чтобы хотя бы встретиться и пообщаться. Мы на самом деле очень давно не виделись толком. Так уж вышло, я нечасто в последнее время появляюсь среди своих, да и Юлька со своими семейными делами вечно занята. Но иногда надо просто отдыхать от всего на свете.
  - Тогда для начала - экскурсия по городу, а потом засядем в каком-нибудь кафе на набережной, - предложила я.
  - Отличный план! - девчонки, переглянувшись, с двух сторон взяли меня под локти.
  
  ...До кафе мы добрались, когда солнце давно перевалило за середину неба и уверенно клонилось уже к его краю. Благословенный городок Солнцеморск, где я жила, несмотря на свое название, не имел выхода к морю - до морского пляжа от него было около часа на машине - зато славился своими минеральными источниками. Весь город растянулся узкой длинной полосой, зажатой между невысокими здесь, пологими горами и рекой Оненкой. На левом берегу Оненки, через которую перекинулись в разных частях города три моста, располагались многочисленные санатории, пансионаты и базы отдыха. По правому берегу тянулась городская набережная, которую мы втроем прошли почти из конца в конец, не забыв по дороге попить воды из источников (на вкус и запах - исключительная гадость, скажу я вам), накупить сувениров и даже подняться ненадолго на подъемнике в горы, чтобы посмотреть на дольмены и полазать по гротам и лестницам в скалах. Даже не помню, в какой момент босоножки на ногах всех троих, включая меня, сменились летними кроссовками.
  Всю дорогу девчонки развлекали меня историями - Жюли рассказывала о своей семье, Арису - о бесчисленных поклонниках и своих путешествиях. Глядя на Юльку, вряд ли кто-то бы подумал, что у нее могут быть дети, но... внешность, как сказано, штука обманчивая, а у моей французской подружки целый выводок разновозрастных дочерей. Одна из них как раз недавно прошла большой обряд, и о ее успехах Жюли рассказывала с нескрываемой гордостью. И, конечно же, она никогда не упускала случая похвастаться своим обожаемым супругом. Что касается Арису, то обзаведение потомством, равно как и мужем, не входило в ее планы на ближайшие пару столетий точно. Зато она могла рассказать множество историй о своих авантюрах и приключениях, к которым всегда отличалась склонностью.
  Что до меня, то я все больше предпочитала помалкивать. Пройдя едва ли не весь город из конца в конец, мы наконец сели на маршрутку в обратную сторону - ведь уезжать девчонкам надо было с того же вокзала. К тому же я знала у вокзала очень даже симпатичную кафешку, единственным недостатком которой была так называемая живая музыка в исполнении какого-то местного дарования. Впрочем, иногда там просто включали какие-то записи - довольно приличные - и я надеялась, что нам на этот раз повезет.
  В конечном счете, усталые и голодные - разве можно считать едой несколько порций мороженого, съеденного на ходу? - мы трое попросту попадали на стулья вокруг деревянного столика в том самом кафе.
  - Ну, - Арису, закинув ногу на ногу и откинувшись на стуле, перелистывала меню, - теперь, наконец, рассказывай.
  Обращалась она явно ко мне.
  - О чем? - наморщив нос, я тоже листала страницы, делая мучительный выбор между зеленым чаем и пивом. День стоял жаркий, и пить хотелось невыносимо.
  - О, обо всем.
  - Где тебя так приложило и quelle putain de bite ты полезла под машину? - уточнила Жюли. Дорогая моя подруга ругается порой, как извозчик, но отчего-то предпочитает делать это на родном языке.
  - Под мотоцикл, - поправила я. - Это был мотоцикл.
  - Неважно. Хотя и это тоже, - Арису не поднимала глаза от меню. - И о главном. Насколько я понимаю, замуж ты так и не вышла. А значит, твоя идея-фикс все еще в силе. Рассказывай, как успехи и почему ты вообще перестала появляться у нас.
  Я вздохнула. Легко ей говорить - идея-фикс! Ну да, всякий с удовольствием поиздевается и похихикает над девицей, которой так уж не терпится выйти замуж, да еще чуть ли не за кого угодно. Во всяком случае, именно так это выглядит со стороны. Но... знаете что? А что, если от этого... да от этого все зависит! И не только твое собственное счастье, нет. А счастье целого рода! Дело ведь не только во мне, дело во всех Ягелевых. Только выйдя замуж, я смогу наконец... А, сейчас это не так уж важно, все равно успехи мои пока невелики, прямо скажем. Хотя...
  В общем, можете сколько угодно считать меня инфантильной или даже просто ударенной на всю голову. Но на самом деле все это, по сути, побочные эффекты от моего фамильного проклятия, от которого я пытаюсь избавиться всю свою жизнь, и вот-вот - уверена! - достигну в этом успеха.
  А про то, почему я не появляюсь - в двух словах и не расскажешь, пожалуй.
  - Один фирменный горячий салат, сырная тарелка, один "Цезарь" с курицей и один - с креветками, - быстро перечислила Арису подошедшему официанту. Юлька только хмыкнула: наша подруга-японка любила решать за всех. Впрочем, ей неизменно удавалось угадывать чьи угодно вкусы и предпочтения, так что никто обычно не возражал. - Меню не уносите пока, с десертом определимся позже. И, пожалуй...
  - И пива! - пискнула я, но подруга не удостоила меня даже взглядом.
  - И три кофе, пожалуйста, два эспрессо и один латте, - невозмутимо закончила она.
  - А пиво? - переспросил официант.
  - Не стоит.
  Я только обиженно засопела. И ведь главное, ну почему ее все слушаются? Кофе... я представила себе аромат жареных кофейных зерен и сглотнула. Вот как ей это удается, а?
  ...а латте наверняка для Юльки, она у нас сладкоежка известная.
  Я сделала глубокий вдох.
  - Мои родственницы. Я решила, что мне стоит пару столетий с ними не видеться.
  Обе мои собеседницы одновременно поперхнулись и закашлялись. Я поспешила продолжить, торопясь, сбиваясь и проглатывая окончания слов.
  - Я хочу попробовать быть нормальной. Ну, как все. Обычной женщиной. Я стараюсь не пользоваться... ничем таким. Необычным. Волшебным. Ну почти не пользоваться. Работаю на обычной работе, переводчиком. Образование вот получила, по-настоящему, на лекции ходила, сдавала по-честному экзамены и все такое. Даже настоящий мобильный телефон завела. Моя семья, они... Ну ясно же, что они все что-то неправильно делают, делали до сих пор. Раз за все это время ни у одной ничего не вышло, верно? Я не хочу быть, как они. И у меня почти получается! Да вообще никто не захочет жениться на Бабе Яге! А мне обязательно надо выйти замуж, ну вы же знаете...
  Жюли смотрела на меня расширенными глазами. Что до Арису, японка отвела взгляд в сторону и опустила куда-то под ноги, как будто ее очень заинтересовало что-то на полу кафе. Я бросила взгляд в том же направлении. Ничего там не было.
  - Значит, стать обычной. И что же навело тебя на такую... экстравагантную мысль? - сухо спросила Арису.
  - Ну... - я запнулась. Да разве так сразу объяснишь? Я ведь годами к этому шла, и так много раз что-то такое случалось... хотя последней каплей, наверное, стала та самая история... или она была предпоследней? Или... да, в общем, какая разница? Их ведь десятки, этих историй. И каждая стала какой-то там каплей и что-то значила. Вот даже, например... Да хоть бы и эта.
  - Нет, - прервала мои размышления Жюли. - Я не поняла. Ты что, хочешь сказать, что вообще не пользуешься даром? А как ты тогда живешь вообще?
  - Вот так и живу. Как все. Ты понимаешь, как только я делаю... что-нибудь этакое... в общем, оно всегда все только портит.
  - Да как дар может что-то испортить? - подруга пожала плечами.
  - Ладно. В общем, слушайте. Например. Самое главное, что вам следует знать: я совершенно точно знала, что это - моя судьба. Я тогда училась, кажется, на третьем курсе в универе. А влюбилась я практически сразу...
  
  

История первая, кулинарная

  
  Учиться я отправилась в областной центр, но сразу в общагу меня не взяли. В общаге не хватало, как всегда, мест, хотя мне обещали, что, возможно, ко второму курсу до меня черед все-таки дойдет. Так или иначе, при учебе на дневном отделении я не могла нормально работать, а жить где-то все же надо было. Поэтому я подрабатывала, где придется, а тем временем снимала комнату в квартире с хозяйкой. Мест в общежитии все не было, к третьему курсу я решила, что пора бы обрести какую-то самостоятельность - и нашла себе комнату в коммуналке.
  Коммуналка оказалась огромна, запущена и полна тараканов. Зато моя комната была просторной и светлой, а дом, в котором она располагалась, стоял всего в нескольких кварталах от моей альма-матер, то есть практически в центре города. Цена же при этом была такой, как будто я снимаю вовсе конуру где-то на окраине. Как мне объяснил по секрету "хозяин", которому я платила деньги, все дело было в том, что никакой он не хозяин, а всего лишь представитель фирмы, которой принадлежало здание, уже много лет предназначавшееся под снос. Каким-то немыслимым образом дом, давным-давно по документам расселенный, не только был полон жильцов-арендаторов вроде меня, но и вмещал в себя небольшой продуктовый магазинчик на первом этаже.
  Впрочем, все это не имеет большого значения. А значение имеет только тот невероятный факт, что в соседней со мной комнате, буквально через стенку от меня, обитал он. Володя. И от этого становилось совершенно очевидно, что это просто судьба.
  Влюбилась я практически сразу - как только пришла смотреть квартиру. Не в квартиру, разумеется, влюбилась. В Володю.
  Дело было как. Когда я позвонила по объявлению, агент по недвижимости долго эту коммуналку вообще не хотел мне показывать и предлагал другие, совершенно замечательные, на его взгляд, варианты, как раз для меня. А эту вам, говорит, смотреть не стоит. "Не женская", мол, эта квартира. Это он меня не знал потому что. Мне когда говорят что-то очень загадочное, например, "не женская квартира", мне тотчас же и немедленно становится это надо. Ну потому что интересно же, как же так. Может, там все каналы по телеку только футбол показывают? Или пивопровод проведен в комнаты? Хотя нет, тогда б цена была другая. Словом, я буквально заставила отвести-таки меня в этот дом - вместо "чистенькой и уютненькой комнаты с приличной хозяйкой и стиральной машиной".
  Так вот, оказалось, что "не женская квартира" - это когда, допустим, в квартиру заходишь и сразу остро хочется, например, надеть респиратор. По коридору плывут густые черные клубы дыма, а из клубов надсадно кто-то кашляет и матерится. А респиратора у тебя тем временем таки нет, и это печаль и большая грусть, но что делать. И ты отважно шагаешь прямо в эти клубы. Следуешь исключительно на голос риелтора, который уверенно шествует куда-то во мрак, поясняя по дороге, что в свободную ныне комнату можно пройти как раз через кухню, и вот там-то мы сейчас и узнаем, произошел пожар, началась война и газовая атака или просто кто-то из жильцов, например, картошечку жарит.
  Более верным оказалось, к слову, последнее предположение. Неизвестно, правда, была ли это в самом деле именно картошечка, я бы на нее не поставила хотя бы потому, что в черном дыме отчетливо ощущался изысканный оттенок аромата горящей покрышки и еще немного - прогорклого сала. Впрочем, на тот момент уже не имело большого значения, каким должно было быть это блюдо в замысле автора, потому что теперь его печальные останки (блюда, конечно, не автора) уже дымились в мусорном ведре, а сам кулинар с ожесточенным лицом скреб над раковиной металлической мочалкой исходящую паром огромную чугунную сковородку. Вокруг собрались сопереживающие и сочувствующие - очевидно, соседи, которые подбадривали кулинара в этом нелегком деле ласковыми репликами вроде "поджигатель хренов" и "дебил недоделанный". Особенно усердствовала в изобретении цветистых метафор необъятная тетенька средних лет в пестром халате - из тех тетенек, что в каждой очереди оказываются неизменно первыми, а в каждой коммуналке - главными.
  Виновник торжества не поднимал глаз от злополучной сковородки и на лестные комментарии не реагировал. А посему увидела я только уныло понурившуюся спину в линялой футболке, светло-русые короткие волосы, а также тощие ноги в драных по краю джинсовых шортах по колено и резиновых тапках.
  Впрочем, рассмотреть кого бы то ни было особенно внимательно мне все равно не позволили. Агент по недвижимости, решительно схватив меня за локоть, уверенно устремился через кухню к новому коридору, где дыма было уже не так много, зато обнаружилось две двери, одну из которых риелтор тотчас открыл своим ключом и гордо распахнул передо мной.
  - Вот! - гордо возгласил он, нисколько, кажется, не сомневаясь в том, что я должна немедленно упасть в обморок, и повел рукой вокруг себя. - Я же вам говорил!
  Ну что сказать. В общем-то, комната была как комната, и даже довольно большая и светлая. Переизбытка мебели в ней также не имелось: узкая казарменная кровать с продавленным матрасом и без покрывала, одинокий венский стул, в углу - старый советский шкаф модели "гроб трехстворчатый", а у окна - обшарпанный деревянный стол. Круглый. Скатерти на столе не наблюдалось, зато наблюдался здоровенный дымчато-серый гладкошерстный кот, определенно беспородный, но вполне упитанный и гладкий. Кот развалился на столе явно с полным осознанием своего права здесь находиться, так что усомниться в этом самом праве никому не пришло бы и в голову.
  Ах да, еще из мебели наличествовала большая пустая кастрюля, стоявшая отчего-то на полу у входной двери. Я машинально наклонилась и подняла кастрюлю. Из-под кастрюли неторопливо вышел и направился куда-то в сторону стола крупный рыжий таракан. И я могла бы поклясться по его телодвижениям, что он был крайне мною недоволен.
  - Вот! - как-то даже торжествующе повторил агент. Похоже, на его взгляд, таракан должен был стать самым неоспоримым аргументом в пользу его правоты относительно "неженственности" квартиры.
  Я в задумчивости прошлась по комнате, выглянула в окно. В целом ничего ужасающего или катастрофичного с моей точки зрения я пока в этой квартире не видела и даже испытывала в связи с этим некоторое разочарование. А недостаток мебели - это, на мой взгляд, скорее достоинство: терпеть не могу захламленных помещений. Остановившись у стола, рассеянно почесала кота за ухом. Кот посмотрела на меня снисходительно.
  - Это Паша, - счел необходимым пояснить агент. - Коммунальный кот.
  В этот момент дверь слегка приоткрылась, и в нее заглянул... судя по линялой футболке с надписью "No pasarаn" и джинсовым шортам, давешний поджигатель. Уже без сковородки.
  Юноша оказался печален и худ до неимоверности. Хотелось смотреть в его влажные глаза, гладить мягкие русые волосы и кормить, кормить...
  Наверное, оттого-то я как-то сразу и догадалась, что это моя судьба.
  - Здравствуйте! - дверь открылась пошире, и обладатель вихрастой прически и печальных глаз нерешительно в нее заглянул. - А вы новая соседка?
  - Может быть, - я заинтересованно его разглядывала.
  - А Витя здесь ничего не оставил, да? - он обвел взглядом комнату, отдельно остановившись на коте и кастрюле, и разочарованно вздохнул, опустив плечи. - Ясно... все-таки спер мою энциклопедию. Вот вечно так. На неделю, на неделю... А стоит уехать к родителям на пару дней, возвращаешься - и ни соседа тебе, ни энциклопедии.
  - Зато у вас теперь есть соседка, - жизнерадостно утешила его я. Для себя я уже все решила к этому моменту, и оставалось только уладить кое-какие формальности. Так что я обернулась к агенту и сообщила, - готова оплатить задаток и подписать договор.
  Агент был ошарашен донельзя, ведь он был уверен, что напрасно теряет время со мной, показывая эту квартиру. А пока он поспешно, чтобы я не успела передумать, извлекал из портфеля какие-то бумаги, мой новый сосед, снова тяжко вздохнув, развернулся и собрался уходить. Но напоследок все-таки обернулся.
  - Вы, если что, заходите. Соль там или еще что понадобится... Я Володя, через стенку от вас живу. Я в меде учусь, а вы?
  - Ага, - радостно кивнула я. - А я на истфаке. Я Славка. И за энциклопедиями я тоже уже знаю, куда обращаться. Ну и... за жареной картошкой... или что это должно было быть?
  - Уже неважно, - мрачно мотнул головой Володя. - Кстати... - он наконец глянул на меня заинтересованно, - а вы готовить случайно не умеете?
  - А то! - я уже подписывала, не глядя, договор аренды, расторопно подсунутый под руку агентом.
  - Так это же здорово! Понимаете, я тут к родителям на выходные съездил. А они мне нагрузили... картошки всякой, курицу еще целую... лучше б консервов дали.
  - То есть ты приглашаешь меня на ужин с готовкой? - я решила, что со своим братом-студентом можно уже переходить на "ты".
  - Да! - поспешно закивал он. - Если ты эту курицу... если сможешь ее приготовить, я тебе... да я...
  - Отлично! Вот и договорились.
  *
  Вот так и вышло, что уже после обеда того же дня я осталась в окружении частично разобранных коробок и сумок в своей новой комнате один на один с полуразмороженной сырой курицей, и нельзя сказать, чтобы мы с ней так уж друг другу симпатизировали. Помимо нее, мне досталось еще ведро картошки и полведра лука, щедро пожертвованных володиными родителями на нужды голодающего студенчества. И из всего этого богатства мне предстояло сотворить королевский романтический ужин на двоих. Ну, это я сразу решила, что он будет романтическим.
  Пожив когда-то, еще в период вступительных экзаменов, в общежитии, я знала, что это нормально. Ребята собирали продукты вскладчину, а иногда бывало и вот так. Кто-то привозит из дома еду... а кто-то просто умеет готовить. Правда, была тут одна маленькая проблемка, но я решила, что уж с этим-то что-нибудь да придумаю.
  Собственно, проблема заключалась в том, что готовить я... нет, ну не то чтобы вот совсем не умею. Кое-что я могу. Яичницу там могу пожарить. Глазунью. Еще... яйцо сварить. Так уж сложилось, что матушке моей до моего воспитания никогда не было никакого дела, у нее своя отдельная жизнь, так что растила меня бабуля. И она куда больше внимания в моем обучении уделяла приготовлению зелий и мазей, чем борща. С готовкой у меня как-то не задавалось, и бабуля Ягна предпочитала не рисковать продуктами. Собственно, первые двести с лишним лет своей жизни я вообще почти не покидала пределов родного леса. Конечно, я уже довольно давно живу самостоятельно, и к родным пенатам приезжаю не так и часто, но... так уж сложились обстоятельства. Домашнее хозяйство никогда не было моей сильной стороной. И потом, попросту лень готовить для себя одной. Поэтому обычно я покупаю полуфабрикаты и разогреваю их, или делаю что-нибудь предельно примитивное. Могу, опять же, сварить яйцо или там картошку. А помидор просто сгрызть. Я в целом зверушка неприхотливая.
  Но сейчас я понимала, что просто сварить курицу - совершенно не вариант. Нет, ну может быть, оголодавший Володя, второй день страдающий над сырой курицей и ведром картошки, вовсе и не расстроился бы. Было совершенно ясно - его кулинарные таланты таковы, что рядом с ними даже мой гастрономический примитивизм несколько меркнет. Под большим секретом он признался мне, что на прошлой неделе пытался сварить макароны, и результат оказался более чем прискорбен. Раньше Володя жил в своей комнате вместе с сокурсником, худо-бедно умевшим готовить, но недавно тот покинул друга, чтобы поселиться вдвоем с девушкой. И теперь несчастный будущий медик жил впроголодь, несмотря на обильные передачи от хозяйственных родителей.
  И все-таки хотелось удивить и поразить. Все слышали, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, да? Путь к сердцу студента уж точно. Так вот, я считаю, что, если уж покорять, то покорять навеки. А это значит, что необходимо изготовить из курицы что-то невероятное... неординарное что-то.
  Приключилась вся эта история с десяток лет назад, и ноутбуков с интернетом у всех подряд тогда еще не было. Как не было в моем нехитром хозяйстве и кулинарных книг. И я решила действовать по вдохновению. Спонтанность - мое кулинарное кредо. А кроме того, этот куриный монстр все равно не влез бы ни в одну мою кастрюлю. Его неизбежно бы пришлось расчленять.
  Да, птичка, к слову, досталась мне крупная, как индюк. Должно быть, в краях, где родился Володя, особенно свежий воздух и хорошее зерно. Ну или куры генно-модифицированные.
  Нет, ну для начала я, конечно, попыталась все сделать совершенно по-честному. Я решила, что поджарить курицу кусочками, обваляв их в специях, было бы неплохим вариантом. По крайней мере, я наблюдала однажды приготовление такого блюда в исполнении одной из своих тетушек, и мне показалось, что сложностей в этом деле никаких не должно возникнуть. Может, это и не шедевр, но по крайней мере и не вареная курица. Поэтому я решительно уложила птичку на разделочную доску ногами кверху и с размаху вонзила в нее нож.
  То есть я собиралась вонзить в нее нож. Прежде всего, ножи у меня все, как на подбор, тупые. Острых не держу принципиально, поскольку режу ими в основном свои пальцы, а собственные конечности мне все-таки дороги. Так вот, нож был тупой, а птичка, как сказано, полуразмороженная. Должна вам сказать, полуразмороженная курица - создание чрезвычайно верткое. И скользкое. В общем, не надо пытаться вонзать в нее относительно острых предметов с размаху. Нож, скользнув по боку курицы и пропоров в нем безобразную рану, воткнулся в разделочную доску, а бывшее пернатое ловко ускользнуло и выстрелило куда-то в сторону. Сдавленный мяв немедленно подсказал, что выстрел имел успех.
  Кстати, вот на меткость я никогда не жаловалась. Если, к примеру, я открываю шампанское, то с любого расстояния и даже рикошетом обязательно попаду пробкой вам в глаз, можете даже не сомневаться.
  В данный момент мишеней в комнате было не так уж много - я да коммунальный кот Паша, который, будучи выдворен мной со стола, невозмутимо расположился отдыхать в освещенном солнцем из окна прямоугольнике на полу. Володя сообщил мне, кстати, что кот Паша, кажется, умеет проходить сквозь стены. Во всяком случае, обнаружить его в запертой комнате можно в любой момент. Равно как в запертом шкафу или незапертой, но твоей личной кровати.
  Разумеется, курица прилетела непосредственно на Пашу. Возмущенный кот не сразу осознал ценность даров природы, сыплющихся на него с небес. Он издал негодующе-булькающий звук и усвистел, распушив толстый хвост, куда-то под кровать, однако уже через секунду с неменьшей скоростью вылетел оттуда, метнулся к курице и сомкнул зубы на ее сочном полуразмороженном боку. Просто Паша еще не знал, насколько дорога мне эта курица. В конце концов, от нее, возможно, зависело мое личное счастье. И бороться за него я готовилась до конца. А потому, подскочив к курице с другой стороны, я схватилась за ее ногу и решительно потянула к себе. Кот издал сдавленный звук и рванул в другую сторону. Послышался негромкий чпок и на какую-то секунду мне показалось, что в моей руке сейчас останется одинокая куриная нога. К счастью, кот Паша, несмотря на вселяющие уважение размеры и сверхъестественную наглость, был все-таки всего лишь котом. А потому в зубах у него остался внушительный кусок оторвавшейся куриной шкуры. Плотно сжав чалюсти, Паша, решивший, очевидно, что от добра добра не ищут, ускакал со своей добычей под кровать. А мне, победительнице в этой неравной схватке, осталась основная часть предмета спора - птичка, выглядевшая теперь так, будто ее взрывали осколочной миной.
  Осмотрев свой трофей, я пришла к закономерному выводу, что вот теперь-то простые рецепты проде "положить курицу в кастрюлю и сварить" отменяются совершенно точно. Потому что объяснить две рваные раны в боках монстра, не описывая деталей схватки с котом и не вдаваясь при этом в чрезмерные подробности своих кулинарных умений, не представлялось никакой возможности. Поэтому я, воровато оглядываясь, сбегала на кухню помыть проклятую птичку и вернулась, полная решимости и воли к победе. Я не могла признать поражение от какой-то курицы, пусть даже таких размеров, а потому вновь водрузила монстра на разделочную доску, вооружившись ножом и терпением.
  ...Спустя примерно полчаса я почти готова была признать себя побежденной. Мне удалось отпилить от монстра конечности, попутно ободрав кое-где еще клочья шкуры, но вот что делать с массивной грудной клеткой и как должно выглядеть дальнейшее расчленение, я решительно не представляла себе. Теперь у меня был набор птичьих конечностей и отдельная курица-инвалид.
  В конце концов я пришла к выводу, что нужно решать проблемы по мере их поступления. Если на то пошло, больше чем пара ног и рук... то есть крыльев на одну сковородку все равно за один раз наверняка не влезет. А значит, можно потихоньку начинать экспериментировать. Следующий этап - обвалять все в специях.
  Вот тут я осознала страшное. Специй-то в моем хозяйстве как раз и не водилось. Никаких. Более того - какие именно нужны специи, я тоже представляла себе довольно смутно.
  В глубокой задумчивости, на ходу вытирая скользкие руки о домашнюю юбку, я вышла из комнаты и постояла немного в коридоре, размышляя. И в конце концов решительно постучалась в соседнюю дверь. Распахнулась она так стремительно, что я едва успела отскочить, чтобы не получить ею в лоб.
  - Уже готово? - Володя смотрел на меня с такой надеждой, что мне захотелось немедленно скормить ему хоть что-нибудь. Или хотя бы просто погладить его по голове. Но я стиснула зубы и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы сдержать несвоевременные порывы.
  - Нет, - важно и строго ответила я. - Ты же не думаешь, что мясо готовится так быстро? Это, между прочим, тонкий процесс...
  - Ну да, ну да, - поспешно, чтобы скрыть разочарование, закивал головой мой визави. - Конечно!
  - А зашла я к тебе по делу. У меня, оказывается... хм... кое-что из специй рассыпалось при переезде. Вообще там сейчас ничего не найдешь, сам понимаешь, все запаковано... в общем, я хотела спросить, у тебя случайно никаких специй нет?
  - Конечно! - к моему удивлению, снова радостно ответил Володя. Я-то шла к нему от безысходности, хорошо понимая, что у человека, который не в состоянии сварить самостоятельно макароны, таким изыскам взяться неоткуда. - Ромка когда уезжал, он оставил что-то... я туда не залезаю, там же все равно так сразу съесть нечего...
  В итоге Володя гордо продемонстрировал мне коробку из-под лапши, в которой притулились несколько пакетиков. И перебирая их, я начала потихоньку впадать в отчаяние. Лавровый лист, красный перец, гвоздика, ванилин... пожалуй, я могла бы приготовить нечто чрезвычайно экстравагантное. Экзотическое, даже пикантное, я бы сказала. И очень, очень спонтанное. Даже интересно, что готовил с таким набором неведомый Ромка?
  - Ну как? Это подойдет? - Володя смотрел с надеждой, обмануть которую я попросту не могла.
  - Я что-нибудь придумаю, - мужественно соврала я в итоге и решительно забрала всю коробку.
  Думала я долго. И решалась. Потому что вот когда я разложила вокруг куриных частей тела ванилин и лавровый лист, мне стало окончательно ясно, что дело плохо. Попробовала прилепить к курицыному боку листик лаврушки, полюбовалась на икебану.
  Нет, спасти меня, пожалуй, сможет только чудо.
  В сущности, по чудесам-то как раз я, можно сказать, специалист. И именно добывание самых неожиданных предметов - мой прямой профиль. Точнее... одна из его сторон. Хотя тут, пожалуй, стоит объяснить поподробнее.
  Вообще-то мы, Ягелевы, - не совсем ведьмы. Или, точнее даже, не ведьмы вовсе. Мы - Привратницы и Проводницы. Открывающие Врата. Мы стережем Врата между мирами - миром живых и миром... других. Разных. Миром-за-Гранью.
  Здесь, в подлунном мире, чудеса случаются, но их почти никто не видит. Есть те немногие, что верят и способны видеть. Есть Творцы - те, кто, не зная того, чудеса создают. А есть такие, как я, - принадлежащие обоим мирам одновременно.
  Ни одна ведьма из этого мира не попадет на шабаш, где веселятся нечисть и старые боги, не пройдя через Врата. А открываем их мы - Привратники. В разных краях - разные Привратники. На славянской земле - это мы, род Ягелевых, в котором рождаются только девочки с рыжими волосами. Семь Врат, укрытых в лесах и горах, стерегут женщины нашего рода. Хранительницами Врат всегда становятся старшие в роду - обычно те, что стоят уже на пороге третьей смерти.
  То есть... это раньше было семь. Теперь меньше. Вот поэтому наш род не должен прерываться - когда Привратница в последний, третий раз умирает, не оставив наследницы, ее Врата закрываются. И с каждыми закрытыми Вратами этот мир становится беднее - из него уходят волшебство и чудеса.
  Впрочем, люди обыкновенно не вдаются в такие тонкости. Умеешь что-то большее, чем борщ варить, - значит, ведьма. Мы, Ягелевы, кое-что умеем. Словом, в общем представлении - можно сказать и ведьмы. Хотя на самом деле ведьмы - совсем отдельный народ.
  Одна из сторон нашего дара заключается в умении открывать врата в пространстве. Даже Привратница, у которой собственных Врат еще нет, такая, как я, может открывать малые врата - в пределах одного мира, зато в любую его точку. Ну, скажем, я могу взять в руку какой угодно предмет, находящийся в произвольном месте на планете - если я, конечно, хотя бы примерно представляю, где именно нужный предмет находится. Для этого мне нужно только слегка скосить особым образом глаза, чтобы увидеть границы премета в пространстве, и немного сдвинуть их в нужную сторону. Правда, у таких малых врат есть ограничение - закон равновесия. Чтобы что-то взять, нужно что-то отдать. Просто поменять местами - например, взять кусок коряги у обочины и поменять его местами с забытой дома собственной сумкой (правда, из дома потом придется выбрасывать корягу). А человека можно заменить только другим человеком. Иногда ведьмы договариваются между собой и так, через Привратниц, путешествуют по обмену.
  Наверное, могло бы показаться, что с такими умениями можно жить вообще без денег. Или даже стать неуловимой грабительницей века. Рррраз - и все деньги в банке превратились в кучу сухих листьев, а я сделалась сказочно богата. Ну или продукты хотя бы из супермаркета тырить и заменять пустыми обертками. Но на самом деле это неправда. Вот, например, вы помните точное расположение всех продуктов на полке в ближайшем супермаркете? Могу поспорить, что нет. А кроме того, существует закон воздаяния. Нельзя использовать свой дар во зло, ну и еще - за все приходится платить. Всегда. И если я возьму с помощью своего дара что-то без особой необходимости, исключительно для личной выгоды, и не расплачусь сейчас и деньгами... Во-первых, недостачу вычтут, например, из зарплаты продавщицы, которая, может быть, с трудом платит за лечение больной мамы. И это будет во зло. А во-вторых - платить мне все равно придется... только неизвестно, какой будет плата. И она почти наверняка мне не понравится. Так работает мой дар - да, впрочем, и любой другой.
  Случаются, конечно, минутки лени. Иногда я, вместо того чтобы идти в магазин, извлекаю с точно выученной уже полки стакан сметаны или пачку пельменей, сунув взамен что-то ненужное. Но потом я все равно захожу в тот же магазин и "случайно" оставляю деньги где-нибудь на прилавке.
  В общем, сейчас я видела для себя только один выход. У меня в руках была сырая курица. И я понимала, что наверняка смогу заменить ее на курицу приготовленную... и, между прочим, даже практически равноценный обмен выйдет... ну, почти. Мне, кстати, и курица поменьше вполне подойдет - ну мало ли, скажу, ужарилась. Лишь бы не сырая. В каком-нибудь ресторане - никто ведь и не заметит, там тех кур десятками жарят. Так, по крайней мере, я рассуждала, вдобавок оправдывая себя тем, что курица нужна мне не для личного пользования, а для питания оголодавших студентов. И у меня есть острая необходимость! В общем, нужно только иметь какое-то представление о том, где в данный момент находится ближайшая жареная курица. Мда, всего-навсего.
  Я лихорадочно припоминала все рестораны и кафе, в которых когда-либо была и хотя бы примерно представляла, откуда в них приносят еду.. Проблема была в том, что нужно было еще и более-менее точно знать, где в этих ресторанах кухни, а желательно - еще и примерное расположение столов в ней. Ну то есть если я стану шарить по ресторанной кухне наугад, вслепую и не имея конкретной цели в заранее определенной точке, я, конечно, сгребу оттуда в первую очередь то, что хоть как-то соответствует моему, хм, предмету для обмена. То есть теоретически - курицу. Но беда в том, что на данный момент моя курица по очертаниям меньше всего походила именно на курицу. Вариантов я все равно не видела для себя, а потому решилась на этот шаг отчаяния.
  Первым припомнился ресторан русской кухни в центре города, и я решила, что это то, что надо. Наверняка там готовят из курицы... что-нибудь эдакое. Русское. Я сосредоточилась на идее жареной курицы, скосила глаза, протянула руку к своей птичке... И тут же эту руку отдернула.
  Передо мной на большом, расписанном под хохлому блюде возлежала утка. Обложенная яблоками. В перьях.
  Вообще я слышала, что обтянуть готовую птичку заново перьями - высший пилотаж, и когда-то поваров, способных на такое изуверство, особо ценили в богатых домах... Но, во-первых, мне, вероятно, недостает аристократизма - я считаю утку в перьях решительно неаппетитной. А во-вторых, может, конечно, я и смогу объяснить Володе превращение картошки в яблоки, но вот трансформация курицы в утку и ее волшебное обрастание перьями - это как-то за гранью добра и зла.
  Надо возвращать курицу, догадалась я. Скосила глаза, потянулась к птичке... и извлекла небольшую кастрюльку. Инспекционная проверка показала, что в кастрюле была окрошка. Без малейших признаков курицы.
  Еще две попытки поочередно дали груду вареников с вишней и стопку блинов.
  Я впала в отчаяние. И решила - леший с ней, с той курицей. Попробую в другом ресторане.
  На сей раз вспомнилась почему-то японская кафешка, куда новоиспеченные сокурсницы три года назад таскали меня отмечать поступление в универ.
  Блины предсказуемо сменились красиво разложенными на квадратной тарелке суши.
  Я начала звереть.
  Припомнила еще парочку заведений общепита, и на моем столе последовательно появились: кастрюля солянки, горка шампуров шашлыка, металлический судок с салатом оливье и нечто неопределимое с глазами - кажется, какие-то морские гады.
  Наконец мне в голову пришла блистательная идея. Неподалеку от моего универа, возле автобусной остановки, располагался ларек с курами гриль. Я ни разу не покупала в нем ничего, оттого и не вспомнила о нем сразу, но каждый раз, проходя мимо, водила носом заинтересованно.
  Такой великий кулинар, как Володя, наверняка не заподозрит, что приготовить курицу гриль самостоятельно в условиях коммуналки я не смогла бы. И, радостно скосив глаза, я потянулась к ларьку, запихивая морских гадов куда-то туда, в неизвестность.
  Передо мной лежала курица. Несомненно, это была именно курица. Не утка, не осьминог, даже не кастрюля с солянкой. Просто курица. Сырая.
  Я осатанела. И стала просто беспорядочно тянуться по очереди ко всем кафешкам и ресторанам подряд, уже почти ни на что не рассчитывая и просто отчаянно надеясь на чудо.
  Вера в чудо иссякла, когда после неизвестно которой по счету попытки вместо очередного неопределимого блюда передо мной снова оказалась огромная курица.
  Сырая.
  Безногая.
  Несомненно, моя.
  Захотелось разрыдаться, орошая свой несостоявшийся кулинарный шедевр горькими слезами. Остановила мысль о том, что процент соли в слезах мне неизвестен, а значит, всегда есть вероятность пересолить.
  Кстати, надо бы посолить курицу, пожалуй.
  Я решительно взяла сковородку, налила в нее немного растительного масла и плюхнула обе куриные ноги, которые до сих пор сиротливо лежали на разделочной доске. Оказалось, что крылья на ту же сковородку уже не взлезут. Похоже, при жизни эта курица была бодибилдером. Ну и черт с ними, решила я. В конце концов, одной такой ногой наверняка можно накормить даже самого голодного студента.
  Подумав, я посыпала куриные конечности сверху солью и красным перцем. Ванилин решила пока все же не добавлять, оставив его на крайний случай. Водрузила сверху на сковородку крышку и торжественно потащила все это в кухню. Будь что будет, решила я.
  То есть я собралась тащить все это в кухню, но выйти из комнаты не успела, потому что как раз в этот момент услышала стук и почти сразу дверь приоткрылась, являя полную предвкушения физиономию Володи.
  - Уже скоро! - рявкнула я, поспешно убирая руку со сковородкой за спину.
  - Я так и понял! - закивал Володя, явно не замечая моего настроения. - По коридору такие запахи, очуметь!
  - Ага, - я несколько растерянно пожала плечами и неопределенно кивнула. - Потерпи еще. Я постучу.
  Сосед расплылся в улыбке и скрылся.
  С некоторой опаской, держа сковородку одной рукой, я последовала за ним, выглянула в коридор, и только удостоверившись, что дверь в его комнату закрылась, вышла.
  По коридору и впрямь плыл ни с чем несравнимый аромат жарящейся курицы.
  Было практически очевидно: это голодная галлюцинация. Массовая. А чем еще это могло бы быть?
  На кухне царила та самая тетенька в цветастом халате, что с утра особенно усердно костерила "поджигателя" Володю. Сейчас она стояла у раковины и мыла какие-то миски. А на плите... на плите жарилась курица.
  То есть, что это именно курица, я заключила по запаху, поскольку в данный момент сковорода была закрыта крышкой.
  - Здравствуйте! - проявила я вежливость, поставила свою сковороду на свободную конфорку и зажгла огонь.
  - И тебе не болеть, - зыркнула на меня новая соседка. После этого она выключила воду, сгребла свои миски в руки и молча направилась в коридор. У выхода из кухни все-таки обернулась.
  - Учти, - сурово сообщила она, - у меня все помечено! Скока масла, скока соли. И гель для посуды! Возьмешь - всеееее увижу!
  Я нервно сглотнула и кивнула. Не то чтобы мне приходило в голову пользоваться ее гелем для мытья посуды. Но оправдываться в данном случае было бы бесполезно. Эта женщина определенно знала, что говорит, и заранее подозревала всех и вся вокруг.
  Я даже расстраиваться не стала. Потому что, если уж такая вредная тетка в состоянии пожарить несчастную курицу, то неужели не справлюсь я?
  Несколько минут я просто стояла над своей сковородкой, наслаждаясь звуками приглушенного шкворчания. Потом решилась все-таки заглянуть под крышку. И сразу догадалась, что делаю что-то не так. Потому что моя курица (сырая, между прочим!) определенно горела. Заглянув под сковородку, я удостоверилась, в чем именно моя ошибка. Огонь был полный. А под соседней сковородкой, наоборот, - слабый. Поспешно повернув ручку газового вентиля до минимума, я собралась экстренно переворачивать окорочка. Правда, тут обнаружилось, что вилки-то для этой цели я не прихватила, и пришлось хвататься за курьи ноги собственными руками.
  Кстати, обнаружилось, что сверху они, ноги, вовсе даже не горячие. Но перевернуть я их все равно не могу. Потому что они прилипли! Они влипли в сковородку намертво и безнадежно, и все мои потуги их отодрать привели лишь к тому, что на сковороде остались оторванные клочья горелой шкуры, а у меня в руках оказались все такие же сырые куриные ноги. Только выглядели они теперь так, как будто их уже ели.
  И именно в этот момент в кухню вошел Володя.
  Я поспешно заслонила плиту своей не столь уж широкой спиной, одновременно швыряя на сковородку злополучные окорочка, и с грохотом опустила крышку.
  - Ну теперь-то наверняка готово? - с надеждой спросил несчастный медик и повел носом. - Мне кажется, даже немного пригорает. Пора снимать с огня и наслаждаться! - радостно заключил он.
  - Н-нет-нет, еще не...
  - Ну как же! - Перебил Володя и решительно шагнул ко мне. - Я же чувствую, что горит! - с этими словами он протянул руку и сдернул со сковородки крышку.
  Я наблюдала это его движение, как в замедленной съемке, и остро осознавала, что сейчас наступит минута моего вечного позора. И в каком-то отчаянии я в последнюю секунду скосила глаза и поспешно отвернулась. Я сделала ужасное, но что же мне оставалось? Я поменяла местами содержимое двух сковородок.
  - Ооооо! - восторженно протянул Володя, водя носом над сковородой. - Да ты же просто волшебница!
  - Да, - я сглотнула. - Да.
  Ужинать решили в володиной комнате - там, в отличие от моей, было где сесть вдвоем, да и коробки под ногами не стояли. Правда, оказалось, что в его комнате под ногами валяется множество самых неожиданных предметов, включая грязные тарелки, книги, обрывки бумаг и какие-то провода. Впрочем, хозяин лавировал среди всего этого безобразия так, будто вовсе не замечал его, и гордо нес перед собой на вытянутой руке сковородку с обернутой полотенцем ручкой.
  Я шла следом, как на эшафот, и что-то блеяла про то, что гарнир еще не готов, смутно надеясь, что несколько минут отсрочки дадут мне призрачный шанс все исправить. Однако Володю идея гарнира не волновала вовсе, он только отшучивался от моих вялых попыток задержать его.
  Сметя рукой со стола кипу тетрадей, он водрузил сковородку на их место и открыл крышку.
  На сковороде лежали куриные ножки. Восхитительно поджаристые, ароматные, золотистые. Четыре штуки.
  Кажется, оголодавшие медики не слишком дружат с математикой и зоологий. Во всяком случае, моего конкретного медика вовсе не взволновало число куриных конечностей. Он радостно расставлял тарелки и стулья, а потом без церемоний уселся и молча вцепился в ближайший поджаристый окорочок.
  И я мысленно махнула рукой. Все равно ведь уже ничего не исправить. Зато вон как счастлив мой будущий муж! И я тоже положила себе окорочок на тарелку.
  Какое-то время мы молча сосредоточенно ели. И нам было удивительно хорошо. И я понимала, что вот так и будут проходить наши тихие семейные вечера, в таком... взаимопонимании! И можно поразмыслить пока, где мы проведем медовый месяц.
  А потом дверь с грохотом распахнулась и в дверном проеме воздвиглась та самая соседка в цветастом халате...
  *
  - А потом что? - хмыкнула Жюли.
  - Что-что, - буркнула я. - Потом тетя Таня бегала за нами по коммуналке, размахивая чугунной сковородкой. И самое обидное, что Володя в итоге меня больше, чем ее, боялся! Нет, я ему пыталась все объяснить... но... вы ж понимаете - отношения были разрушены в самом начале. Я даже пробовала про себя рассказывать! Он решил, что я не только клептоманка, но и сумасшедшая к тому же. В общем, я в той коммуналке только с котом Пашей потом дружила. И с тетей Таней.
  - С этой... l'affreuse femme ?! - поперхнулась моя подруга-француженка.
  - Да она вообще-то мировая тетка потом оказалась, только громогласная и материлась много. Вот, понимаете, - не умела бы я ничего такого, может... может, сразу бы у нее спросила, как эту проклятущую курицу готовить. Хотя нет, сразу я ее боялась. Но все равно! Понимаете, все равно! Что-нибудь да придумала бы. А так... только испортила все.
  Насупившись, я отхлебнула кофе.
  - А вообще-то, - решительно заявила Жюли, - ерунду ты какую-то городишь. Ну дурацкая ситуация, да. Ну испугался этот le con , бывает. Ну и что теперь? Это что, повод...
  - Да ведь не одна такая история была, - уныло возразила я. - Ты понимаешь, они все трусят. И это он еще не знал, кто я такая. То есть не поверил. А если верят... если верят, все еще хуже.
  - Да ладно, - фыркнула Арису, - на все есть любители. В том числе любители... странностей.
  - Да вообще же есть эти все... - Жюли поправила сиреневую прядь и неопределенно покрутила в воздухе руками, - сатанисты там разные и вот эти вот неоязычники. Те так только обрадовались бы, наверное, если сказать, что нечисть.
  - Угу, - я кивнула. - Есть. Те еще больше трусят.
  Арису продолжала что-то доказывать, правда, я подругу уже не слышала. Потому что за соседним столиком усаживались двое, и один из них не был мне незнаком. Если сейчас этот вот чернявый обернется...
  - Юлинькаааа, - протянула я, прерывая вдохновенную душеспасительную речь Арису. Подруга только фыркнула. - Подвинься-ка вот так, а? И ты, Алис...
  Аккуратно спрятавшись за спинами подруг, я пригнула голову в надежде, что, случайно обернувшись, мой знакомец все-таки меня не заметит.
  - Ладно, - я вздохнула, практически уткнувшись носом в чашку с кофе - уже новую. И когда это она передо мной оказалась? Опять Арису по-своему распорядилась, не иначе.
  - Ладно, - повторила я. - Любители странного, говоришь? Расскажу я вам про любителей странного. Исключений из правил, увы, не бывает...
  
  
  

История вторая, кладбищенская. Очень страшная

  
  Исключений из правил, увы, не бывает. И ведьм совершенно точно боятся все. Я-то это точно уж знаю.
  Сколько я сменила в своей жизни съемных квартир - так и не сосчитать, пожалуй. И так сложилось, что одна из них располагалась в доме на окраине города - прямо над кладбищем.
  А что? Экологичненько, между прочим, вид из окна на реку, деревья, могилки, воздух опять же свежий, чистый, благодать, одним словом. Вот из-за этого самого вида из окна цена совершенно отдельной замечательной квартиры была ниже раза в три, чем за любое другое жилье по городу. А мне могилки под окном совсем не мешают, я-то знаю, что уж если бояться кого - так живых надо.
  Словом, квартирка меня совершенно всем устраивала. Опять же и погулять есть где в тишине и спокойствии.
  Собственно, в тот раз я и направлялась погулять вечерком. Хотелось посидеть немного у реки, посмотреть на воду - такое было настроение. Городская набережная заканчивалась задолго до моего дома. Зато совсем неподалеку от него был очень удобный спуск к воде и замечательная лужайка на берегу. Правда, дорога к спуску шла через кладбище, ну да меня, как сказано, это мало смущало. Вечером там было совершенно тихо и пустынно, так что встретить кого бы то ни было я вовсе не ожидала.
  Тем более - встретить кого-нибудь настолько... особенного.
  Сначала, заметив юношу, сидевшего на старой могиле и картинно вздыхавшего, я решила, что это кто-то, хм... из наших. Из тех, кто ходит через Врата и принадлежит двум мирам. Уж очень был у него необычный вид. Однако присмотревшись повнимательнее, я поняла, что это просто представитель какой-то из субкультур - то ли гот, то ли сатанист... кто их там разберет.
  Словом, выглядел юноша до крайности занятно. Одет он был во все черное, худ был и бледен до чрезвычайности, а иссиня-черные, явно крашеные волосы лежали в таком беспорядке, что даже мое воронье гнездо на голове могло бы позавидовать. Глаза его были густо подведены черным же карандашом, что придавало лицу некую театральную трагичность. На шее у него болталась масса побрякушек, сплошь на вид серебряных - я заметила перевернутую пентаграмму в круге, египетский анх и пару каких-то иероглифов.
  А еще паренек, сидевший на могильном камне, заметно дрожал, и я резонно предположила, что ему попросту холодно. Здесь, над рекой, ветер по вечерам бывал прохладным порой даже летом, а сейчас была только середина весны. Между тем короткая кожаная куртка на молодом человеке была распахнута, а под ней виднелась тонкая футболка.
  - Эй, - окликнула я его. Парень крупно вздрогнул и поднял на меня глаза. Впрочем, осмотрев меня с ног до головы, он как-то хмыкнул про себя, как будто успокоился и потерял ко мне всякий интерес. - Вы замерзли?
  - Н-нет, - хрипло ответил парень и вопреки своему заявлению поежился, плотнее запахивая куртку. - Вам лучше уйти.
  - Почему? - удивилась я.
  - Ну... - юноша покрутил рукой в воздухе, потом оглянулся вокруг. - Вечереет... а сегодня пятница, тринадцатое. И вот... кладбище же! Сегодня что угодно может случиться.
  - Да? - я изумилась еще больше и подумала, что, пожалуй, прогулку к реке можно пока немного отложить. Меня всегда забавляли человеческие суеверия, связанные со сверхъестественным и с созданиями, подобными мне. - А вас самого это не смущает?
  - Нет! - он гордо поднял голову и с невыразимым пафосом сообщил: - Я готов к встрече с неведомым! Я жду его!
  Ой-ой, подумала я. Кажется, здесь будет интересно.
  - А хочешь, я составлю тебе компанию? - обращаться на "вы" к парню, с трепетом ждущему неведомого, показалось не слишком уместным. Впрочем, он, кажется, и не заметил моей фамильярности. Не дожидаясь приглашения, я присела на соседний могильный камень.
  - Зачем? - растерялся парень.
  - Ну, знаешь... Вдвоем с неведомым всяко веселее встречаться. Я, кстати, Славка. Ярослава.
  - Вася, - поморгав, ответил молодой человек. - Вообще-то я тут один должен быть... а тебе что, совсем не страшно?
  - Ну, с таким-то защитником... - я пожала плечами. - А зачем ты тут должен быть один?
  - Посвящение у меня, - буркнул он. - Если узнают, что я в компании был, могут вообще не засчитать. Вдруг еще духи испугаются и не придут?
  Ага, подумала я. Духи.
  - Ну откуда же они узнают? - мягко спросила я.
  - У них... свои методы, - туманно пояснил юноша.
  Впрочем, судя по всему, парень испытывал и некоторое облегчение оттого, что ему не придется встречать загадочное "неведомое" в одиночестве.
  Как я узнала в течение следующего получаса, Вася с детства увлекался эзотерикой, а также телесериалами про сверхъестественное и всяческих охотников за призраками. Ему нравилось одеваться во все черное, вычерчивать загадочные знаки и пугать окружающих, бормоча себе под нос нечто зловещее на ломаной латыни. Разумеется, со временем он нашел и единомышленников. Тайное общество "Некрономикон" занималось именно тем, что всегда так манило Васю - контактами с загадочным неведомым и вызовом духов.
  - Вот Катька - она настоящая ведьма, - горячо рассказывал он. - По ней сразу видно. От нее, ну, знаешь... сила идет. Такие, как я, это чувствуют. Очень мощная аура. Как зыркнет глазищами - так все.
  - Красивая? Катька-то? - полюбопытствовала я.
  Несмотря на сгущающиеся сумерки, было заметно, что Вася покраснел.
  - Еще бы... ведьма же! Ведьмы все красивые.
  Я вздохнула про себя. Мало ты ведьм знаешь, дружок. Меня бы точно уж красавицей не назвал.
  Ночь, проведенная на кладбище в пятницу, тринадцатого, была обязательным условием некоего посвящения, после которого Вася будет считаться то ли магом высшей категории, то ли еще каким крутым масоном.
  - Ты, главное, не пугайся, если что, - покровительственно говорил он мне, практически перестав даже дрожать и расправив тощие плечи. - Ну, понимаешь, всякое может случиться...
  - Ну, пока я ничего странного не наблюдаю.
  - Ничего удивительного, - снисходительно сообщил Вася. - Ты же не чувствуешь вибраций тонкого мира... На самом деле духи этого места уже собрались вокруг... - он понизил голос до зловещего шепота. - Они здесь!
  Ого, подумала я. И ведь каких только не бывает тараканов в головах у людей.
  - Но со мной тебе все равно нечего бояться, - заключил Вася уже нормальным голосом и сжал в руке какую-то из побрякушек, висевших на его шее. - У меня второй уровень посвящения, почти третий. Я наверняка сумею подчинить их.
  ...А с другой стороны, может быть, это моя судьба? Василий, по крайней мере, уже верит в сверхъестественное, так что его ни в чем не придется долго убеждать. И не боится "неведомого" - вон, даже жаждет с ним встретиться. Ну так вот она я. Со мной очень даже можно встречаться. Да что там - на мне даже можно жениться! Более того - нужно.
  Приняв для себя решение, я как-то внутренне успокоилась и собралась.
  - А я - Баба Яга, - сообщила как бы между прочим.
  - Чего?
  - Ну сказки-то помнишь? Там, знаешь, мол, покатаюся, поваляюся, ивашкиного мяса поевши...
  - Ясно, - Вася насупился, оскорбленный в лучших чувствах. - Имей в виду, жители тонкого мира не любят, когда над ними прикалываются. Ты можешь в них не верить...
  - Да что за глупости! Я как раз очень даже верю, - отмахнулась я. - Я даже не верю, а знаю. Это ты в меня не хочешь верить...
  Взглянув на своего собеседника, я решила резко сменить тему. Пожалуй, все-таки проще будет показать, чем долго рассказывать.
  - Замерз все-таки?
  Вася повел плечами.
  - Немножко, - буркнул, почти не разжимая губ. Я внутренне усмехнулась. И тут же накинула ему на плечи теплый плед, а следом протянула чашку с горячим чаем, исходящим ароматным паром.
  - Как ты это сделала? - Вася выпучил глаза. - Ты что, фокусница? У тебя термос с собой, да? - он обвел меня взглядом, ища, куда я могла запрятать свой гипотетический термос.
  - Тьфу ты! Не фокусница. Обыкновенная Баба Яга. Вот, смотри.
  Решив, что такая демонстрация будет более убедительной, я снова скосила глаза и очутилась на месте парня, а он, в свою очередь, оказался на моем.
  Вася вскочил с плиты, выпучив глаза и приоткрыв рот. Чашка выпала из его рук, расплескивая горячий чай на брюки, однако парень этого, похоже, даже не заметил.
  - Ну или вот, - не обращая внимание на его состояние, я повела рукой вокруг. Ближайшее надгробие - то самое, на котором только что сидел Василий - превратилось в диванную подушку. Оранжевую в цветочек, с плюшевой обивкой. Ой, черт, да это ж не моя подушка, меньше надо было торопиться... кому-то сейчас было очень... неожиданно. Надеюсь, на том диване все-таки никто не лежал. Я быстренько вернула могильную плиту на место. В конце концов, я вовсе не собиралась заниматься вандализмом, просто надо было убедить этого недоверчивого.
  - Тыыыы... - как-то пискнул Вася, отшатываясь от меня. Губы его заметно дрожали.
  - Ну я же сказала - обыкновенная Баба Яга.
  - Ииииив-вашкиного мяяяяса?.. - совсем уж тоненько выдавил из себя парень, глядя на меня побелевшими от ужаса глазами и пятясь.
  - Ой, ну ты же понимаешь, что это все происки переписчиков. На самом деле я человечиной никогда не питалась. И никто в моем роду не питался.
  Вася перебирал трясущимися руками свои побрякушки, затем сжал их все в кулаке и выставил перед собой, насколько позволяла длина цепочек и веревочек.
  - П-повелеваю тебе силой своего ордена... - запинаясь, заунывно начал он. - Абланатанабла, бланатаналб, ланатанал... ээээкзорцизо теееее, иммундисиме спиритус, омнис...
  Я пожала плечами. Парень замолчал, зажмурился, выпустил из руки цацки и размашисто перекрестился.
  - Сссгинь, нечистая! - незамысловато выкрикнул он наконец.
  - Чего это я нечистая? - оскорбилась я. - Я сегодня душ с утра принимала, между прочим.
  Похоже, информация о том, что нечисть принимает душ, стала для несчастного последней каплей.
  - Ииииииии! - вовсе уже невразумительно замычал Вася, а затем резко развернулся и кинулся прочь со всех ног. Кажется, пару раз он спотыкался о могильные плиты и падал, но это не могло его остановить.
  "Эх, - вздохнула я про себя, - а ведь так все хорошо начиналось...".
  
  *
  - Да что ты все время пригибаешься! - не выдержала наконец Арису. - От кого ты прячешься?
  - Брюнет. Прямо за твоей спиной, - сообщила я. - Да не оглядывайтесь вы!
  Вопреки моим увещеваниям, разумеется, обе мои подруги синхронно обернулись и уставились на черноволосого молодого мужчину за соседним столиком. К счастью, тот был слишком занят напряженным, судя по всему, разговором со своим соседом по столу - квадратных очертаний лысеющим дядькой, недовольно жевавшим губами и усердно прикладывавшимся к стакану с коньяком.
  - Симпатичный, - резюмировала Жюли, снова поворачиваясь ко мне. - Ты его знаешь?
  - Еще как, - вздохнула я. - Лучше бы не знала.
  - Кто-то из твоих бывших? - предположила Арису.
  - Хуже, - я ковырнула вилкой салат, который, оказывается, стоял передо мной уже некоторое время, и мрачно скривилась. - Бывший препод. Он сегодня из-за меня в аварию попал. Я под колеса выскочила. А еще раньше... в общем, прежнее наше знакомство тоже получилось так себе. Он теперь, наверное, вообще думает, что я - его злой рок. Или что пытаюсь его убить.
  Подруги дружно заинтригованно уставились на меня, однако в этот момент нас самым наглым образом прервали. Компания из четверых весьма нетрезвых мужчин, сидевших в дальнем углу зала, давно заинтересованно поглядывала на нас, и вот теперь один из них решился наконец подойти.
  - Привет, девчонки, - развязно объявил он и облокотился о стул Жюли. - А я смотрю - вы тут скучаете. Я к вам присоединюсь, вы ж не против?
  Его рука переместилась на обнаженное плечо Жюли и принялась его недвусмысленно поглаживать.
  - Да нет, merdeux , мы как раз очень даже против, - процедила моя французская подружка, пытаясь скинуть руку непрошенного гостя.
  - Да ладно тебе, - еще более развязно и весело оборвал ее мужчина и с грохотом водрузил рядом стул, который до сих пор держал под мышкой. - Ну че ты стесняешься?
  Он собирался еще что-то сказать, но тут вмешалась Арису.
  - Посмотри на меня, - негромко сказала она, и тот немедленно подчинился. - Сейчас ты встанешь и выйдешь из кафе. Отправишься домой. И больше никогда не будешь в пьяном виде приставать к незнакомым девушкам.
  - Не буду, - послушно кивнул мужчина. - Я пойду?
  - Иди, - царственно кивнула японка, и наш неожиданный собеседник медленно встал, снова громыхнув стулом, и направился к выходу. Его собутыльники изумленно проследили за ним взглядом из-за своего столика, но вслед ему никто не кинулся. Возможно, они просто решили, что он решил выйти покурить.
  Я ведь говорила, что внешность обманчива, правда? Жюли, при всем своем легкомысленном виде, много столетий хранит верность любимому супругу. И она каждый раз теряется и страшно возмущается, когда ее принимают за девицу не слишком тяжелого поведения. Просто она творческая личность, и это проявляется даже в ее внешнем виде.
  Вообще-то Жюли - не совсем обычная ведьма. На свет она когда-то появилась музой. Музы - удивительные создания, странные даже для меня. Цель их жизни - дарить вдохновение художникам, писателям и музыкантам. Они никогда не становятся ничьими постоянными спутницами и не выходят замуж. Они лишь мелькают в жизни поэтов, подталкивая их к тем или иным событиям и действиям, которые смогут раскрыть их таланты. Иногда музы являются и в снах, и ненадолго проводят своих подопечных в наш мир - мир неведомого, и тем самым заставляют пробудиться дремлющее воображение.
  Но Жюли не повезло. Или, наоборот, повезло, это как посмотреть. Словом, она ухитрилась влюбиться в первого же своего подопечного - поэта по имени Франсуа. В итоге она отказалась от собственного предназначения и по доброй воле из загадочного высшего существа - музы - стала самой обыкновенной ведьмой. Зато она вышла за своего любимого замуж и по сей день счастливо с ним живет. Франсуа тоже многим ради нее пожертвовал - ему пришлось буквально пропасть из собственной жизни, и тайну его исчезновения никто не раскрыл до сих пор. Теперь его новыми стихами наслаждаются только обитатели сумеречного мира. Да, человек, которого ведьма признала своей судьбой, живет столько же, сколько она.
  А вот Арису, выглядящая так невинно и строго в своем безупречном бежевом костюме, на самом деле - кицунэ, лиса-оборотень. Таких, как она, в старину считали непревзойденными соблазнительницами - и не напрасно. У девушки-кицунэ есть особая власть над мужчинами. Такая может влюбить в себя буквально любого. И любого без труда заставит себя слушать и делать то, что ей надо. Мужчина никогда даже не поймет, что действует не по своей воле, и с радостью выполнит любое приказание оборотницы. Возможно, именно поэтому большинство женщин-лисиц весьма пренебрежительно относятся к идее семьи и брака, хотя брачные предложения им делают постоянно. Впрочем, известны и случаи, когда кицунэ по-настоящему влюблялись. Говорят, на истинную судьбу кицунэ ее чары не распространяются. Но Арису уверяет, что все это сказки. И сама уж точно не планирует выходить замуж по крайней мере в ближайшие два-три столетия. На свете столько неизведанного, говорит она, что просто жалко тратить свое время на семью. И столько все еще не соблазненных ею интересных мужчин!
  - Будете заказывать что-то еще? - спросил официант, подходя к нашему столику. Я скользнула взглядом по столу. Оказывается, пока я разглагольствовала, мои подруги успели умять свои порции салата.
  Арису открыла было рот, чтобы, как обычно, решить за всех, но на сей раз заговорить первой успела Жюли.
  - Мохито, пожалуйста. Алкогольный, конечно.
  Официант окинул ее взглядом.
  - Простите... а можно взглянуть на ваш паспорт?
  - Да, конечно, - чуточку растерянно ответила моя подруга и полезла в сумку за документами. - А в чем дело?
  - Я должен убедиться, что вам есть восемнадцать, - развел руками сотрудник кафе.
  Арису усмехнулась про себя, я только хмыкнула. Действительно, на вид Жюли можно было дать лет эдак 17-20, навряд ли больше.
  Жюли уже протягивала официанту развернутую книжицу. Тот, внимательно изучив ее содержимое, принял очень задумчивый вид и перевел взгляд снова на Жюли.
  - Эээээ... вы уверены, что это ваши документы?
  - Разумеется, - подруга пожала плечами. - А что не так?
  - Все так, - с некоторым усилием проговорил официант. - Вы прекрасно выглядите. Я принесу мохито.
  - Три! - крикнула ему вслед Арису, после чего обернулась к Жюли и подозрительно спросила:
  - Ты когда документы меняла в последний раз?
  Та ненадолго задумалась, а затем беспечно махнула рукой. Я спрятала улыбку. Думаю, по документам выходило, что моей подруге - лет 40, а то и все 50.
  В этот момент черноволосый мужчина за соседним столиком поднял голову, видимо, выискивая взглядом официанта. И на сей раз пригнуться я не успела - его взгляд сначала вскользь мазнул по мне, а затем вернулся и остановился. Глаза мужчины расширились.
  "Вы!" - возмущенный возглас я, конечно, снова не услышала, а прочитала по губам. Какую-то секунду казалось, он готов вскочить со своего места и наброситься на меня с кулаками, однако мужчина тут же взял себя в руки, глубоко вздохнул и снова повернулся к своему собеседнику. Сдается, он пытается произвести на этого квадратного дядьку хорошее впечатление.
  - Так, - Арису, наблюдавшая за этим обменом взглядами очень внимательно, наклонилась ко мне. - А ну-ка рассказывай. Что это за мужик и что у тебя с ним за отношения?
  - Да нет никаких отношений... - тоскливо вздохнула я. - Ладно. В общем, его зовут Константин. Это было еще до истории с Володей - на первом курсе универа...
  
  

История третья, археологическая

  
  Вообще-то работаю я переводчиком. Но на иняз я так и не поступила тогда.
  Тут дело в чем. Мы, Привратницы, знаем все языки, сколько их есть. Ну то есть как - знаем... Попросите меня сказать что-нибудь, например, по-казахски, ни одного слова я вам не скажу. Но если ко мне подойдет казах и заговорит по-своему - я его не только пойму, но и отвечу на чистейшем казахском и безо всяких там акцентов. Говорить или читать я могу вообще на любом существующем языке, и учить мне для этого ничего не надо.
  Но на экзамене в лингвистический вуз надо было знать английскую грамматику - причем так, как понимают ее экзаменаторы. Попробуй они просто пообщаться со мной по-английски - я говорила бы с ними как коренной житель Нью-Йорка или оксфордский профессор, на выбор. Но вот неправильных глаголов я, убейте меня, не назову больше пяти, и то со скрипом. И правила ни одного не вспомню. В общем, подвела меня собственная самоуверенность - думала, что уж к экзамену по специальности мне можно не готовиться... эх, чего уж теперь.
  По большому счету-то никто не смотрит особенно на специальность в дипломе. Было бы хоть какое-то высшее образование, а там - важнее всего практика и навыки. А навыков переводчика у меня хоть отбавляй. В общем, поразмыслила я немного - и поступила неожиданно для самой себя на истфак. Во-первых, мне показалось, что это романтично и интересно, а во-вторых... ну ладно, ладно, по-настоящему все дело было в том, что в день, когда я пришла в универ, именно на истфак подавал документы Максим Рогожкин. И я сразу догадалась, что это судьба.
  Максим.... ооооо, Макс был мечтой девушек всех пяти курсов истфака, а также всех девиц из числа политологов и культурологов, которые учились в одном корпусе с нами, и даже некоторых преподавательниц. В него были влюблены действительно все поголовно. Конечно, я не стала исключением.
  А вы бы стали? В школьные годы Максим занимался волейболом, чему способствовал высоченный рост, однако позднее предпочел любительский бодибилдинг, который очень скоро, видимо, принес свои плоды. У Макса были широкие плечи и рельефные мускулы. Кубики его пресса можно было пересчитать сквозь обтягивающую футболку. Я считала, кстати, - ровно восемь. Еще у него были серо-голубые выразительные глаза, волевой подбородок и светлые волнистые волосы чуть ниже плеч. Длинные волосы у мужчин - моя слабость, между прочим.
  Казалось бы, при такой внешности Макс мог бы работать моделью в каком-нибудь журнале или там актером, играть всяких мачо и героев-любовников.
  Но Рогожкин при всей своей сногсшибательности отнюдь не был "тупой блондинкой". Он был еще и неглуп, хоть и не хватал таких уж звезд с неба. Ну и амбициозен, чего уж. Однажды он признался мне, что собирается сделать большую политическую карьеру. Самым лучшим выбором для этого было бы поступить на политологию или на экономфак, но там был слишком большой конкурс, а Макс трезво оценивал свои силы. Каких-то очень богатых или влиятельных родственников у него не было, а потому он просто поднатужился - и поступил на бюджетное отделение истфака. И с самого первого курса уверенно шел к красному диплому.
  К слову, красный диплом он действительно получил, но это было уже несколько лет спустя. А тогда мы были первокурсниками, только-только сдавшими первую переводную сессию и собирающимися на свою первую практику.
  За несколько месяцев первого курса Макс встречался ни много ни мало с пятнадцатью девушками-сокурсницами. Не одновременно, конечно, а поочередно. Хотя слухи про него ходили разные, но это никого не останавливало. В конце концов, такой парень вполне мог себе позволить выбирать и присматриваться.
  Собственно говоря, всего у нас на курсе было семнадцать девушек. Оставалась только я и Вика Касьянова, но та точно была аутсайдером в этом конкурсе со своими пятьюдесятью килограммами лишнего веса. Так что к началу летней практики у меня были все основания рассчитывать, что теперь-то очередь дойдет и до меня. Совершенно очевидно было, что на этот раз Макс изменит своим привычкам и останется со мной навсегда. Ясно, что он не мог подолгу встречаться со всеми этими пустоголовыми красотками. Просто ему была нужна настоящая женщина, его судьба. То есть я, разумеется.
  Так что, когда я узнала, куда именно Макс собирается ехать на летнюю практику, я быстренько записалась в ту же группу. Археологическая практика, раскопки, костры, палатки - что может быть романтичнее? Несомненно, именно там и начнется наш судьбоносный роман, понимала я. И меня совершенно не смутило при этом, что практика намечалась в совершенно глухих краях, а ехала на нее крохотная группа из четверых студентов и руководителя - аспиранта.
  Как я узнала позднее, руководитель нашей практики - Константин Евгеньевич (впрочем, "в поле" он практически сразу разрешил нам обращаться к нему просто по имени) буквально выбил в деканате эту поездку, узнав о новых необычных находках в районе старого городища. Находки необычайно удачно вписывались в тему его диссертации, так что остановить Константина, фанатично преданного науке и своей теме, не могло на этом пути практически ничто. Он занимался исследованием исторических корней русских фольклорных образов, и кое-какие признаки указывали на то, что новые раскопки позволят ему подвести практическую базу под свои теоретические выкладки.
  Следом за мной на практику записался Леша Иванкевич - неприметный невысокий юноша, имевший слегка оттопыренные уши, физиономию в следах подростковых угрей и склонность краснеть по всякому поводу или даже без оного. Кстати, за эту его особенность я, будучи рыжей и так же легко краснеющей, испытывала к Леше нечто вроде своеобразной нежности. С Лешей мы сдружились с первого дня обучения в универе, когда он попросил у меня переписать расписание. Кажется, он питал ко мне благодарность уже за то, что я его вообще замечаю и считаю человеком. Большинство девушек на курсе предпочитали обычно вести себя так, как будто Леши не существовало вовсе.
  Помимо нас троих, на эту практику отправилась еще Лариса Мещерская - первая красавица нашего курса. Впрочем, это не вызывало у меня никакого беспокойства, поскольку, во-первых, Макс встречался с ней пару недель еще в начале учебного года. Кто уж из них кого бросил, я не знала, но ясно было, что отношения у них не срослись. А значит, опасаться ее как возможной соперницы не было смысла. А кроме того, по курсу ходили упорные слухи, что Лариса положила глаз на самого Константина - самого молодого и перспективного преподавателя на факультете. У нас он пока ничего не вел, но с третьего года начинались спецкурсы, и говорили, что сдать зачет у Константина - сложнее, чем большинство экзаменов на выпускном курсе. Лариса, девица исключительно прагматичная, рассчитывала, возможно, на какие-то поблажки.
  Ну и, кроме того, стоило признать, что Константин, несмотря на свою вечную угрюмость, был и впрямь не лишен некоторого своеобразного шарма. Скуластое, остроносое лицо, тонкие губы, темные глаза, вечно встрепанные темные волосы, высокий рост и сухая худощавая фигура - таким был Константин Евгеньевич, которого, несмотря на его молодость, боялись все третьекурсники кафедры археологии. Правда, говорили зато, что именно его лекции и семинары - самые интересные на факультете, и послушать их приходили даже студенты с других курсов и кафедр. Позднее я и сама в этом могла убедиться, однако к тому времени мои отношения с Константином сложились таким образом, что я предпочитала лишний раз не открывать рот на его семинарах. А то мало ли.
  Вот как раз во время той самой первой летней практики наши, хм, особые отношения и сложились. А дело было так.
  Добирались мы поездом и добрались без всяких особенных приключений. На месте Константин о чем-то пообщался с местными археологами, и нам выделили небольшую полянку для лагеря и фронт предстоящих работ - пару курганов неподалеку, которые нам предстояло раскапывать.
  Пока ставили палатки и разбирали скарб, Лариса всячески крутилась вокруг Константина, подтверждая догадки сплетников. Палаток было четыре: мы, студенты, расположились по двое, у нашего руководителя была своя палатка, и еще одна, отдельная и самая просторная и высокая, предназначалась для работы с будущими находками. Поляна нам досталась действительно удобная: отсюда было недалеко до первого "нашего" кургана, а еще ближе - до речки и впадавшего в нее ручья, где можно было умываться и мыть посуду.
  На следующий день мы все взяли лопаты и отправились на курган.
  Говоря "мы", я имею в виду всех нас, включая руководителя практики. Константин делал, кажется, больше всех студентов, вместе взятых, неутомимо размахивая лопатой в течение целого дня и подгоняя отлынивающих.
  Собственно, отлынивающих по-настоящему был один человек. Все та же Лариса. Похоже, она до последнего не верила, что ее, с ее неземной красой, действительно заставят копать, и рассчитывала просто весело провести время в походе с палатками. В первый день раскопок она по обыкновению тщательно накрасилась (правда-правда, она делала это в палатке!). Больше всего она поразила меня, когда извлекла из своего изящного рюкзачка флакон с духами. Палатку мы с ней, как единственные девушки, делили на двоих. И должна сказать, что воздух внутри нашего обиталища с самого утра прогревался на солнце так, что лично я, едва проснувшись, предпочитала очень быстро натянуть на себя хоть что-нибудь и вылететь наружу, чтобы не задохнуться. Так вот, в этой немыслимой духоте Лариса на полном серьезе собиралась пользоваться духами! Я попыталась было ее остановить (в конце концов, мне еще спать в этой палатке), но она лишь снисходительно заметила, что мне, конечно, ее не понять - таким, как я, все равно не дано... разумеется, после этого я заткнулась.
  Как бы там ни было, Ларисе, аккуратно накрашенной, благоухающей терпко-цветочным ароматом и совершенно очаровательной в коротеньких джинсовых шортиках и минималистичной светлой маечке, вручили в точности такую же лопату, как и всем остальным.
  - Это что - мне? Вы серьезно? - она смотрела на лопату так, как будто Константин сунул ей в руки ядовитую змею.
  - А вы, простите, с какой целью сюда приехали? - насмешливо спросил руководитель. - Девушки, милые, - он обвел нас обеих взглядом, явно ожидая от меня такого же поведения, - мы приехали не отдыхать, если вы вдруг не догадались. Практиканты - рабочая сила и лишние руки. Если вас не устраивает что-то - можете смело возвращаться уже сейчас. Рук нам, конечно, будет не хватать, и практику я вам засчитать не смогу. Но это ваш выбор. Хотя стоило подумать о нем чуть раньше.
  - Может, девушкам все-таки... - начал было Макс, косясь на Ларису, однако тут же осекся, поймав суровый взгляд Константина.
  Лешка молча вскинул лопату на плечо и направился к "нашему" кургану. Все остальные потянулись следом. Шествие замыкала Лариса, что-то недовольно бормотавшая себе под нос. Константин еще рассказывал нам поначалу про культурные слои, стратиграфический профиль и какую-то сетку, но потом, внимательно посмотрев в наши пустые глаза, плюнул и просто ткнул каждому: копать здесь.
  На самом деле полезными на этих раскопках были, пожалуй, только два человека - сам Константин и, конечно, Макс. Тот орудовал лопатой с такой легкостью, как будто занимался этим с утра до вечера всю свою жизнь. При этом Макс, завязавший волосы в тугой хвост и надевший по случаю жаркого дня шорты, с самого начала снял футболку и... в общем, это было то зрелище, на которое можно было смотреть совершенно бесконечно. Да. Он даже потел так эротично, что устоять могла бы только каменная женщина.
  Впрочем, довольно скоро мне стало не до созерцания красот природы. Мы с Лешкой дружно начали помирать уже через полчаса работы. А через два часа руки и плечи болели уже немилосердно, и больше всего на свете хотелось просто лечь и умереть. Впрочем, жаловаться не позволяла гордость: я не хотела быть похожей на Ларису, а бедному Лешке вообще ничего другого не оставалось. Что до Ларисы, она вяло ковырялась лопатой в земле, кажется, даже не стараясь особенно делать вид, что действительно пытается работать. В этот день мы нашли только какие-то зубы и гнутую ложку.
  Вообще-то ложку нашла я. Почувствовав, как лопата обо что-то ударилась - явно обо что-то твердое, металлическое - я радостно завопила:
  - Я, кажется, что-то нашла!
  Ребята тут же радостно отбросили лопаты и сгрудились вокруг меня.
  - Что там? Что? - наперебой спрашивали они.
  Я осторожно сняла лопатой слой земли, затем разгребла остатки руками и извлекла на свет ложку. Алюминиевую.
  - Дай-ка! - Лешка выхватил находку у меня из рук, покрутил ее в пальцах и сдул с нее землю, чтобы прочитать выбитую надпись. - Цена 12 коп.
  - Поздравляю, - насмешливо сказал Константин, который так и не подошел, чтобы взглянуть на мое открытие, и только чуть прищурился в сторону нашей живописной группы, опираясь на лопату. - Вы сделали практически уникальную находку. Ложка алюминиевая, датируется ориентировочно серединой двадцатого века. Принадлежала, очевидно, участникам первых экспедиций в этих краях. Но я бы не советовал вам почивать на лаврах. Вполне вероятно, если покопаться еще немного, вы сумеете найти еще и вилку. И - я даже не исключаю - нож!
  Я стиснула зубы. Остро хотелось послать этого насмешника... в лес по мухоморы. Ну что я, в самом деле, могла знать, что это просто забытая кем-то ложка!
  - В поверхностном слое здесь вряд ли окажется что-то действительно старое, - снисходительно пояснил Константин.
  Могла бы и сама догадаться, мрачно поняла я. Лешка как раз в этот момент протянул мне ложку, и я отшвырнула ее.
  - А вот мусорить не стоит, - строго заявил Константин. - Приберите за собой, будьте так любезны.
  Даже не могу рассказать, как меня бесила все время вот это его манера выражаться, как чертов аристократ, изысканно-любезно опуская собеседника ниже плинтуса. Впрочем, я отвлекаюсь.
  К вечеру я не могла разогнуть спину, а ладони мои были покрыты огромными волдырями. Некоторые из них начали лопаться. Спасибо Лешке, притащившему мне вечером какую-то заживляющую мазь - парня в поход снаряжала мать, так что у него в арсенале имелась целая аптечка на все случаи жизни. Что до Ларисы, та, кажется, особенно не устала (неудивительно - лопатой-то она не слишком махала), зато у нее жестоко обгорели руки и ноги. В отличие от меня, всю жизнь легко обгоравшей и оттого чертовски предусмотрительной, она не догадалась заранее намазаться солнцезащитным кремом.
  На второй день с самого утра я поняла, что первая смерть моя уже совсем близко. Болела у меня буквально каждая клеточка тела, каждая мышца и каждая связка. При мысли о том, что снова придется копать, начинало подташнивать. Что творилось с моими ладонями, не хочу даже говорить. Поэтому вид совершенно свежего и бодрого Константина, который уже заканчивал завтракать вчерашней кашей, вызвал у меня острый приступ ненависти.
  - Вчера немного размялись, сегодня уже надо будет хорошо поработать, - разглагольствовал Константин, пока мы все, постанывая (даже Максу, кажется, было не очень хорошо) жевали свой завтрак. У меня потихоньку наливались кровью глаза. Все мы обменивались мрачными взглядами. Лешка выглядел просто очень несчастным. Лариса непрерывно кривилась. Очевидно, походная каша на завтрак не была пределом ее мечтаний. А может, она и впрямь неважно себя чувствовала после вчерашнего ожога. Во всяком случае, сегодня на ней была тоненькая рубашка с длинным рукавом и полотняные брюки.
  - ...И рекомендую вам все-таки надевать перчатки!
  ...И в этот день мы также ничего существенного не нашли. А вот на третий день раскопок мне снова повезло. И на сей раз - по-настоящему.
  Поняв, что внизу что-то есть, я не стала никого звать, только активнее заработала лопатой, расшвыривая комья земли. Лешка, взглянув на меня, догадался обо всем, подскочил и принялся мне помогать.
  - Прекратите немедленно! - Константин, каким-то нюхом почуявший, что что-то происходит, в мгновение ока оказался рядом. - Варвары малолетние! Живо убрали лопаты! Вам совочки на что?!
  Я едва не ляпнула, что сам он малолетний. Ну что, назвался груздем, как говорится... При поступлении в универ я подавала документы, свидетельствовавшие о том, что мне 19 лет. Приходится соответствовать. Впрочем, наш руководитель практики вообще-то и сам не так уж далеко ушел от этого возраста, если уж честно. И вообще!
  В общем, на сей раз мне в самом деле крупно повезло: я нашла скелет. Не просто скелет, конечно, а захоронение. Судя по бесчисленным побрякушкам и оружию - захоронение воина. При нем оказались меч и кинжал в кожаных ножнах, а также кожаные же доспехи. И на всем этом богатстве были вырезаны какие-то знаки и надписи, которые предстояло еще расшифровать.
  Сказать, что у Константина горели глаза - ничего не сказать. С момента обнаружения жмурика он, казалось, попросту перестал нас замечать, полностью погрузившись в свое занятие - он бережно и осторожно очищал от земли кисточкой каждый из предметов, находившихся в захоронении. Все мы в итоге побросали лопаты и просто сгрудились вокруг, наблюдая за работой руководителя. А тот - вот диво! - даже не пытался заставить нас снова работать.
  А я между тем размышляла о незавидной судьбе давно покойного воина. Назовем его, скажем, Гошей. Ну почему бы и нет. Вот жил себе, допустим, Гоша такой себе много веков назад, никого не трогал. Ну или наоборот там, очень даже трогал и завоевывал. Не суть. Наверняка его уважали. Пожил свое, погиб в бою или от старости, упокоился под курганом. Похоронили Гошу с почестями, оружие положили, трофеи какие-нибудь, все как следует. Лежал он себе столетиями под землей, как полагается уважающему себя мертвецу. И тут приходим мы с лопатами и совочками и давай выковыривать Гошу из земли, отнимать у него законные трофеи, изучать и исследовать. Нехорошо как-то, в общем, с Гошей получается. Непочтительно.
  А назавтра Константин и вовсе объявил ближайшие два дня для нас выходными, распорядившись только позаполнять свои дневники практики. Сам он почти не выходил из рабочей палатки, где разбирал сделанные находки и перерисовывал надписи.
  Целый день мы только слонялись по лагерю, ходили купаться на речку неподалеку и болтали, сидя в тени раскидистого дерева возле нашей поляны. Макс все сокрушался, что не взял с собой гитару. Лариса за неимением других вариантов строила глазки Максу, но тот пока держался. Лешка все больше помалкивал и только время от времени бегал в палатку, чтобы принести мне то воду, то крем от комаров. Я тоже иногда бегала - чтобы принести что-нибудь для Макса. Ну, пыталась стать незаменимой, что ли? Ну и потом, заняться все равно было особенно нечем.
  Наверное, от безделья и родился мой гениальный план. Мне не нравилось, что Лариса крутится вокруг Макса. А еще мне не нравилось, что тот смотрит на меня примерно так же, как на Лешку - то есть как на пустое место.
  А заключался мой план в том, чтобы убедить Ларису и Макса в том, что у меня роман с Константином. Зачем? Ну как. Во-первых, чтобы заставить эту дурищу размалеванную поверить, что законная добыча вот-вот ускользнет из ее рук. Наверняка она тогда в срочном порядке активизирует усилия по соблазнению аспиранта. Ну и чуточку - просто досадить ей и слегка отомстить за чудовищной плотности аромат духов в нашей общей палатке. А во-вторых, чтобы заставить Макса увидеть, наконец, во мне девушку, которой кто-то может интересоваться. Ну и - должно же ему стать обидно, в конце концов, что из двух присутствующих в экспедиции девушек ни одна по-настоящему не интересуется его неотразимой персоной. К тому же я решила, что мне необходимо сменить тактику. Может, все это время он не обращал на меня внимания, поскольку видел, что я в любой момент готова упасть в его объятия. Так что есть смысл стать на время для него совершенно недосягаемой.
  Ну ладно, признаю, план был донельзя глупым и совершенно детским. Но в тот момент ничего другого мне в голову не приходило, а смиренно ждать у моря погоды совершенно не хотелось.
  Реализовать свой план в одиночку не представлялось возможным, а потому я посвятила в него Лешку. Тот хмурился, вздыхал и даже, кажется, хотел сказать что-нибудь о моих интеллектуальных способностях, но стеснялся. В конечном счете, отказать он мне все равно не мог, так что итог был неизбежен: разумеется, он согласился.
  Собственно, в двух словах план заключался в том, что я под каким-нибудь предлогом проникну в рабочую палатку к Константину. А Лешка тем временем будет убеждать сокурсников в том, что якобы видел накануне, как мы с Константином страстно целуемся. В качестве доказательства я постараюсь провести в палатке преподавателя как можно больше времени.
  Но все пошло не так с самого начала.
  - Извините, можно?
  Я протиснулась в палатку, не дожидаясь ответа. Наглость - второе счастье. К тому же мало ли, что мне ответят, а зайти все равно надо.
  Константин, согнувшийся в три погибели над низким складным столиком, на котором были разложены, кажется, какие-то части тела несчастного Гоши, поднял глаза и отложил в сторону лупу.
  - Кажется, ваш вопрос уже неактуален, - в обыкновенной своей насмешливой манере отметил он. - Вы что-то хотели? Надеюсь, вы будете достаточно кратки, - он с намеком посмотрел на гошины останки. Ну конечно, давно мертвый хладный Гоша много интереснее какой-то там живой теплой девушки.
  Я опустила глаза, переминаясь с ноги на ногу. В моем плане было тщательно продумано практически все. Да. Как во всяком гениальном плане. Но вот о чем я собиралась говорить с руководителем, я как-то заранее не решила, рассчитывая на вдохновение.
  - Ээээ, видите ли, я хотела бы с вами посоветоваться. Понимаете, я еще не выбрала для себя кафедру, и думала как раз о кафедре археологии...
  Константин мученически вздохнул, обходя стол со сложенными на груди руками.
  - И вы подумали, что я, возможно, мог бы стать вашим научным руководителем, не так ли? - негромко подсказал он и присел на складной стульчик, заложив ногу на ногу.
  - Да! - я обрадованно затрясла головой. - Знаете, мне показалось, что мы с вами легко сможем поладить, и наверняка...
  - Да-да, - скучающе прервал меня аспирант. - Наверняка у нас найдутся общие интересы. Не думал, откровенно говоря, что вы последуете по стопам вашей сокурсницы. Мне отчего-то казалось, что у вас в голове немного больше мозгов.
  Что? О чем он говорит? Я недоуменно подняла глаза. Мужчина досадливо кривился.
  - Ну да, разумеется, ваша подруга уже приходила пытать счастья, и предлагала мне стать ее... хм... научным руководителем. Должен вас, однако, разочаровать. Видите ли, я не завожу романов со своими студентками.
  Я вспыхнула, непроизвольно сжав кулаки. Да что он себе вообще позволяет?! Что он там навоображал себе?! Да я...
  - Да как вы...
  - Послушайте, у меня совершенно нет времени на все эти глупости, - Константин досадливо махнул рукой и бросил жадный взгляд на Гошу. - Как нет и никакого желания продолжать с вами пререкаться. Я ведь дал вам выходной, вот и используйте его...
  Кажется, пора выметаться, догадалась я. И тут же вспомнила, зачем сюда вообще явилась. Нет, ну если я выйду из палатки прямо сейчас, никто не поверит, что между нами действительно что-то есть. Может, затея и глупая (о чем я начала уже постепенно догадываться), но это же не повод бросать ее на полпути!
  - Не знаю, что вы там себе вообразили, - с достоинством сообщила я, - но я ничего такого не имела в виду! Меня просто заинтересовали ваши исследования, и я подумала...
  Под его насмешливым взглядом оказалось не так-то просто сохранять вид оскорбленной невинности.
  - Подумала... что, возможно, я могла бы написать курсовую работу на материале наших находок...
  Неся эту чушь, я бочком пробиралась к столу, справедливо полагая, что Константин не станет вышвыривать меня силой, если я буду рядом с его драгоценным Гошей - побоится что-нибудь уронить ненароком.
  - И, может быть, моя помощь могла бы оказаться полезной...
  - Послушайте, - снова вздохнул Константин, поднимаясь. В этой палатке, в отличие от нашей с Ларисой, можно было выпрямиться даже в полный рост. - Вы напрасно тратите мое драгоценное время. Я совершенно не нуждаюсь в ваших услугах... любого рода.
  Этого уж я попросту стерпеть не могла. Меня сейчас почти прямым текстом оскорбили, а на такое женщины нашего рода всегда реагировали исключительно однозначно. Ну, в общем, кого вы можете винить потом, если вывели из себя Бабу Ягу? Вот то-то же.
  - Вы!.. - я задохнулась от негодования.
  Первой моей мыслью было - дать наглецу в зубы. Но поскольку стоял он сейчас в метре от меня, более рациональным представилось швырнуть в него чем-нибудь. Идеально было бы - стулом. Стул - отличное орудие возмездия, неоднократно испытанное. Но стул тоже был далековато. Зато совсем рядом стоял стол. Поэтому, слепо пошарив рядом с собой, я схватила со стола первый попавшийся предмет и швырнула им в обидчика. Промазала, к сожалению, однако обидчик при этом как-то придушенно застонал, проследив за моим метательным снарядом. Кажется, это была бедренная кость.
  - Не смейте! - с белыми от ужаса глазами просипел аспирант.
  Извини, Гоша, подумала я и тут же схватила череп.
  С рычанием раненого зверя Константин кинулся ко мне. Плохо дело, догадалась я. Кажется, возмездие не состоится. С этой мыслью я, не выпуская из руки Гошину голову, ломанулась к выходу из палатки.
  - Отдайте! - прошипел Константин, почти настигнув меня, однако споткнулся о стул - и полетел прямо на меня. Так, дружной компанией, мы и вывалились из палатки - я, Гоша, стул и Константин.
  - В-вы! - руководитель практики навис надо мной, и я зажмурилась, понимая, что сейчас он меня задушит. Однако эта милая сценка была прервана чьим-то изумленным свистом.
  - Однако! - протянул Макс, и Константин, прошипев что-то неразборчивое, откатился от меня и быстро поднялся. Я поспешила встать следом, торопливо отряхиваясь.
  - А вы зря времени не теряете, - Макс, сидевший на бревнышке на другом краю нашей поляны вместе с Ларисой и Лешкой, как-то развязно подмигнул аспиранту, заставив того досадливо поморщиться. Впрочем, давать происшедшему какие-то объяснения он никому не стал - видимо, счел ниже своего достоинства. Наклонившись, поднял череп Гоши, а затем, решительно отстранив меня с дороги и едва слышно прошипев мне что-то нелицеприятное, скрылся в палатке.
  Вот леший, поняла я. Кажется, перед ним мне теперь никогда не оправдаться.
  А с другой стороны, и зачем мне перед ним оправдываться? Сам дурак, между прочим! Ну что он мне - практику не засчитает? Да засчитает как миленький! В конце концов, это я Гошу нашла.
  - А я-то думала, он у нас гей, - протянула Лариса презрительно. - А у него просто со вкусом проблемы.
  Ну что ж - как бы то ни было, моя затея, похоже, увенчалась успехом - даже большим, чем я могла рассчитывать. Теперь никто не усомнится в том, что у меня с ним роман. Ну ушел один, ну просто я засмущалась потому что. И потому что слухов боится. Вот! И я, вздернув нос, направилась к остальным. Пусть думают, что хотят. Будем вести себя как ни в чем не бывало.
  Ну что... нельзя сказать, чтобы моя затея не возымела никакого эффекта. Во всяком случае, Лариса, которая раньше практически не замечала моего существования, косилась на меня теперь с откровенной ненавистью. Еще бы! Уж во мне-то она соперницы точно не видела. Впрочем, произошедший маленький инцидент мы ни с ней, ни с кем-либо еще не обсуждали. Константин вообще в этот день практически ни с кем не разговаривал, а когда его взгляд случайно цеплялся за меня, он кривился, как от зубной боли. Что до Макса... Макс смотрел на меня теперь с легким недоумением, будто пытался что-то для себя понять. Но главное - он мне улыбался! Именно мне. И, обнаружив это, я поняла, что все было не зря.
  А на следующий день во время нашего нехитрого завтрака к нам явилась гостья. Гостья пришла со стороны ближайшей станции пешком, за плечами ее был легкий рюкзачок, так что она явно не относилась ни к одной из экспедиций, расположившихся в этих краях. На вид она была вряд ли намного старше нас (эээ, ну ладно, остальных студентов). Ее длинные темные волосы были заплетены в тугую косу, на лице не было ни следа косметики, а одета она была в камуфляжные штаны и серую майку. И при этом смотрелась незнакомка настолько сногсшибательно и естественно, что та же Лариса рядом с ней казалась просто вульгарной и ничем не примечательной.
  - Всем привет! - радостно улыбнулась пришелица, скидывая рюкзак прямо на землю. И в ту же секунду Константин стремительно поднялся со своего места, отставив миску, и одним длинным шагом приблизился к незнакомке. А затем каким-то очень привычным, уверенным жестом обнял ее за талию - и поцеловал.
  Над поляной повисло молчание. Взгляды Ларисы и Макса метались от целующейся парочки ко мне. Лешка, напротив, уткнулся взглядом в землю. А у меня, честно говоря, от изумления просто открылся рот. Потому что до этого момента мне на самом деле просто не приходило в голову, что у угрюмого Константина может быть девушка.
  - Выбралась все-таки? - непривычно ласково спросил наконец Константин. И по голосу было слышно, что он улыбается.
  - Только на пару дней, - девушка слегка отстранилась. - Я же знаю, что тебя все равно надолго не отвлечешь, если ты занят своими исследованиями. Нашли уже что-нибудь?
  - Да! - с энтузиазмом воскликнул Константин. - Представляешь...
  Девушка не дала ему договорить, положив ладошку на его губы, а затем взглядом указала на нас.
  - Ах да, - аспирант, похоже, только что вспомнил о нашем существовании. - Это Алина, - сообщил он нам. - Она поживет в нашем лагере пару дней.
  - А она тоже будет копать? - кисло спросила Лариса. Константин приподнял брови.
  - Нет. Алина - моя девушка, - сообщил он уже очевидное. - Она просто составит нам компанию... на некоторое время.
  - Надеюсь, он не собирается селить ее в нашей палатке, - будто бы про себя, но так, чтобы все услышали, пробормотала Лариса.
  - Не собираюсь, - спокойно ответил Константин. - Алина остановится в моей палатке.
  Взгляды Ларисы и Макса скрестились на мне. Я, в свою очередь, старалась смотреть куда угодно, только не на них, чувствуя, как мои щеки заливает предательская краска.
  Алина с энтузиазмом присоединилась к нашему завтраку, и Константин воодушевленно рассказывал ей о наших находках. Все остальные почти не говорили, пытаясь переварить свалившуюся на нас информацию.
  - Это будет настоящей сенсацией в научном мире! Я могу уже почти с уверенностью утверждать, что наша находка способна обосновать тему моей диссертации. Захоронение явно принадлежит воину высокого социального статуса, вождю, возможно, даже правителю, князю. Об этом говорит и надпить на ножнах кинжала. Часть знаков стерта, но мне удалось кое-что расшифровать. Ножны кинжала, похоже, именные, и первые буквы имени нашего воина - "како", "аз" и "ща"... Второе слово практически не читается, но можно интерпретировать начало как стилизованную "буки" или "земля".
  Я вздрогнула, осознав сказанное. Ох, кажется, я знаю, как при жизни звали нашего Гошу. Ну да, как раз в этих краях где-то он и правил. И мне это совсем, совсем не нравится... нет, Гоша, конечно, не восстанет из мертвых, чтобы покарать святотатцев - не такой уж он был и бессмертный на самом деле. Но... непочтительность по отношению к его останкам теперь волновала меня куда больше. Вот ведь, а я еще и бедренными костями кидалась. Совсем нехорошо.
  Нет, при жизни, конечно, Гоша был тем еще свинтусом. Но это все-таки не повод выставлять его останки в музее.
  После завтрака Константин и Алина ушли в палатку и пару часов не появлялись. Мы тем временем убирались в лагере, собирали хворост для вечернего костра - словом, занимались обычными, ставшими уже привычными каждодневными делами.
  Мы с Лешкой отправились мыть посуду. А когда мы, громыхая котелком и ложками, вернулись, то обнаружили, что на привычном бревнышке под деревом в полном одиночестве сидит, листая свой дневник практики и что-то в нем помечая, Лариса.
  - А где Макс? - растерянно спросила я.
  - Загорать на речку пошел, - буркнула Лариса, не отрываясь от тетрадки. - С этой... Алиной.
  Ну ясно, Ларисе, обгоревшей в первый же день, становилось плохо при одной мысли о том, чтобы позагорать. Но...
  - А Константин?
  - Он со своим скелетом вроде возится. Эта так и сказала - больше не может ничего слышать про кости и хочет купаться.
  Разумеется, я тут же потащила Лешку на речку - присоединяться к купальщикам. Увы, ни Макса, ни Алины мы на нашем обычном месте не нашли. Без энтузиазма по разу окунулись в холодную воду и побрели обратно.
  ...Вернулись наши пропавшие только к обеду, держась за руки. И вид при этом у обоих был слегка помятый. Константин, погруженный в свои мысли, этого, кажется, даже не заметил, а вот я досадливо закусила губу. Что вообще происходит?
  Алина демонстративно уселась рядом со своим спутником, а когда Константин наконец поднял на нее глаза, неожиданно прижалась к Максу и страстно его поцеловала. Не сказать, чтобы тот сопротивлялся - ответил он на поцелуй с явным энтузиазмом.
  Константин медленно поднялся, неотрывно глядя на них.
  - Костя, - нежно сообщила Алина, оторвавшись, наконец, от своего занятия, - мог бы, между прочим, и сам мне сказать про свою, - она слегка поморщилась, взглянув на меня, - новую любовь.
  - Что?! - вид у аспиранта был, мягко говоря, ошарашенный.
  - Но это даже хорошо, что все так вышло, - продолжала Алина, еще теснее прижимаясь к Максу. - Я уже точно поняла, что наши отношения были ошибкой.
  - Я думаю, - медленно произнес Константин, прикрыв глаза, - тебе лучше уехать сейчас. Полагаю, Рогожкин проводит тебя до станции.
  - Прекрасно! - Алина вскочила со своего места, дернув Макса за руку, и подхватила свой рюкзачок, по-прежнему валявшийся на земле там же, где она бросила его с утра, резко развернулась и зашагала прочь широким шагом. Макс кинулся за ней следом.
  Константин тяжело посмотрел ей вслед.
  - Я... - я наконец сумела выдернуть себя из транса, в который впала от вида целующихся Макса и Алины, и тоже вскочила со своего места. - Я ей все объясню!
  - Стойте! - окрик заставил меня замереть на месте на краю нашей поляны. Константин уже стоял возле меня.
  - Что вы собираетесь объяснять? - вкрадчиво спросил он, буравя меня взглядом.
  - Я... это я виновата, - сбивчиво начала объяснять, - я не нарочно, то есть, нет, нарочно, но ведь я хотела только, чтобы Макс...
  - Ясно, - аспирант смотрел на меня с таким невыразимым презрением, что хотелось попросту провалиться сквозь землю. - Идите обедать, Ягелева. И постарайтесь впредь пореже попадаться мне на глаза. Догонять никого не надо.
  *
  Хотелось бы сказать, что здесь и заканчивается эта печальная для меня история, но увы. Вечером состоялся еще мой разговор с Лешкой.
  Собственно, на речку я пошла, чтобы пореветь в одиночестве вволю, после того как Макс - спустя пару часов, не меньше, вернулся к лагерю с донельзя самодовольным видом. Уединиться мне не удалось: очень скоро ко мне присоединился Лешка. Впрочем, приятель был отличной жилеткой: он молча присел рядом на бережку, погладил меня по голове, и я принялась реветь в его плечо, бессвязно рассказывая что-то о том, какая я неудачница, и о том, что замуж меня никто никогда не возьмет.
  - Ну почему, - стеснительно заявил Лешка. - Вот я, например, возьму.
  - Правда? - я подняла голову и внимательно на него посмотрела. Даже в начавших сгущаться сумерках было отчетливо видно, как ярко запылали его уши.
  - Правда, - твердо сообщил он.
  Я смотрела на него, размышляя. Нет, конечно, Лешка, со своими прыщами, ушами и всем прочим - не предел ничьих мечтаний. И не сказать, чтобы он был таким уж умным или интересным - по крайней мере, никогда не блистал особенно на семинарах, а в компании его и вовсе было незаметно. С другой стороны, зато он наверняка надежный. И не сбежит с первой встречной, вильнув хвостом из-за каких-нибудь, например, глупых слухов, как это сделала та же Алина в отношении Константина. И не станет бегать за каждой юбкой, как Макс. А еще он заботливый. И добрый. И наверняка легко перенесет мой непростой характер и даже характеры всех моих родственниц. Так, может быть, это и есть моя судьба, просто я ее не заметила?
  Правда, прежде чем соглашаться выходить за него замуж, стоило кое-что ему рассказать. Это - финальная и самая главная проверка. От меня сбегали из религиозных убеждений, из страха, даже просто из нежелания менять свой привычный, нормальный мир на то безумие, которое само мое существование привносило в реальность. Словом... надо было рассказать о том, кто я такая.
  И я рассказала. Не вдаваясь в особенные подробности, просто вкратце поведала историю своей жизни, продемонстрировала в доказательство кое-какие способности. Все как обычно. И Лешка... не убежал. И точно не испугался. Он глубоко задумался, слегка отстранившись от меня. Я терпеливо ждала.
  - Слушай, - проговорил он наконец, - я одного не понял. Сколько же тебе лет на самом деле?
  Я сообщила.
  Лешка изумленно потряс головой.
  - Триста... триста с лишним! Это же... это... так ты же - старше моей мамы! - вот теперь он смотрел на меня почти с ужасом.
  - Хм... да, пожалуй. То есть наверняка. Если считать в годах. Но у нас другие представления о возрасте. И вообще...
  - То есть ты помнишь... ну, Брежнева, Сталина? Ты... да ты царя, наверное, помнишь?!
  - Ага. Вообще-то не одного. Да в общем - какая разница? Это же все равно я. И мы можем пожениться.
  Я никак не могла взять в толк, что его смущает.
  Честно говоря, вот никогда я не пойму всех этих человеческих заморочек с возрастом. В паре всегда кто-то старше, а кто-то младше. Ну потому что мы же не выбираем, когда нам родиться, верно? Ну и что теперь, если кто-то поспешил или опоздал?
  Вот, например, как быть, если, скажем, парню - лет 20, а мне - 200 (ладно, ладно, это для примера. Вовсе я не моложусь!). Казалось бы, я старше преизрядно и он мне вовсе не пара. А с другой стороны...
  Например, в нашем роду все живут по три жизни. И мы сохраняем свое тело, возраст и память. А люди - не сохраняют. И сколько жизней кому назначено - никто не знает на самом деле. Человек рождается столько раз, сколько понадобится, чтобы выполнить что-то, что нужно от него миру или создателю. Кто-то в одну жизнь уложится, кому-то двадцати не хватит. Выбрал человек не ту дорогу на развилке - все, пиши пропало, так и живет чужой жизнью, пока не приведется все сначала начать. Память тела уходит, но остается память души, и мудрые души, начиная с чистого листа, не повторяют прежних ошибок. Хотя есть и те, кто бесконечно ходит по одним и тем же граблям, снова и снова. Да, впрочем, и задачи у всех разные, простые и сложные...
  Так вот и выходит, что иной раз встретишь человека - вроде бы и младше он тебя на годы или десятилетия, а душа его старше на много столетий и много жизней. И все равно никогда ты не узнаешь этого наверняка.
  Так что возраст - понятие очень-очень относительное. Просто нет в нем вообще почти никакого смысла. По крайней мере, не тот, что вкладывают в него обыкновенно люди.
  К слову, я в своем роду считаюсь... хм, не совсем совершеннолетней. И от возраста это никак не зависит. Просто я еще не умирала ни разу.
  Но, как бы там ни было, в глазах людей возраст часто действительно много значит. Иногда разница в какой-то десяток лет может показаться кому-то фатальной. Что уж говорить о моих сотнях...
  Лешка тяжело вздохнул.
  - Ну... понимаешь... - он опустил глаза. - Ведьма там, Баба Яга, вот это все - это ничего, это бывает. Но вот то, что ты старше моей мамы и Брежнева помнишь - это... ну нет, я как-то не готов...
  Он беспомощно поднял на меня глаза, и я все поняла.
  *
  - Ну, знаешь, - Жюли смотрела на меня с осуждением, - вот об этом lavette бы я точно не стала жалеть. И об этом baiseur ... как его, Максе? На кой тебе сдались эти неудачники?
  - Подожди, - остановила ее Арису, - так все дело в дурацком розыгрыше? Он что, так и не помирился со своей Алиной?
  - Не помирился, - вздохнула я. - Макс на ней женился потом, всем курсом отмечали. Но на самом деле дело не только в ней... и не столько. Еще всякое было... конечно, Макс с Ларисой стали распускать про Константина слухи, что он со студентками... в общем, его репутацию в универе я тоже погубила. Но дело и не в этом тоже. Мы там на самом деле потом еще много чего нашли. И Константин, по-моему, вообще забыл про свою Алину. Очень ему интересно было. Но... помните, я говорила про Гошу? Ну вот. Я все время думала, что с ним делать. Гоша все-таки - не чужой мне скелет. Ну не могла я позволить выставлять его в музеях! Не могла и все. И когда мы собирались уезжать... в общем, я его сожгла. Вместе со всей его амуницией. Никто ничего не успел сделать, все было мгновенно - я перенесла туда пламя из печи крематория. Надо было, конечно, выбрать другой момент, может, подождать... Не подрассчитала немного, занялись в итоге константиновы бумаги, записи, черновики, дневник раскопок... часть находок он сам успел вынести из горящей палатки. Тушили все вместе, бегали с бутылками к ручью... Я честно хотела просто переместить туда воду, чтобы потушить все разом, но... Это бы уже точно все увидели, и никак бы было не объяснить. Не собиралась я его бумажки жечь! Просто... так получилось. А Константин... он каким-то образом все равно понял, что это я палатку подожгла. Догадался по моему виду, что ли? Не знаю. Он, кажется, вообще решил, что я пыталась его убить. Хотя даже попытка убийства в его глазах - не такое преступление, как... Понимаете, я спалила его работу, которая была для него куда важнее и этой Алины, и вообще, по-моему, всего на свете. Вот такое он уж точно никогда бы не простил... Диссер свой он, конечно, все равно потом написал - уж не знаю, на каком материале. Но меня ненавидел, кажется, так, что просто мог бы убить, если бы это не каралось по уголовному кодексу. Я для него - само зло во плоти, исчадие Ада, несущее смерть и разрушение. Как-то так.
  За окнами кафе между тем стемнело окончательно, и, видимо по этому случаю сотрудники заведения решили включить музыку. К счастью - не "живую", и микрофон на маленькой сцене вроде бы никто не торопился настраивать. Похоже, нам действительно повезло.
  - Сколько лет уже прошло? - Арису прищурилась.
  - С этой истории - лет десять, наверное... не, лет тринадцать. Только потом же еще четыре года были, пока я в универе училась. Я все-таки пошла на кафедру археологии... зачет я ему пересдавала одиннадцать раз, пока декан не вмешался. Четыре года позиционной войны...
  - Деффчооонкиии! - на какую-то секунду мне показалось, что это вернулся тип, уже отшитый Алиской. Но нет - на стул, принесенный тем, плюхнулся совершенно другой хмырь - правда, из той же компании в дальнем конце кафешки и не менее пьяный. Двое оставшихся его товарищей смотрели из своего угла на нас, а один из них демонстрировал приятелю большой палец.
  - Девчонки! - повторил хмырь и уверенно положил руку на плечи Жюли, обнимая ее. - А чего вы такое Толику-то сказали, что он ни здрассте - ни до свидания... а мы смотрим - такие цыпы грустят...
  - Да убери ты свои лапищи, fils de pute, или je vais te niquer ta gueule ! - взвизгнула Жюли, выворачиваясь из его объятий. За соседним столиком привстал Константин, похоже, собираясь вмешаться.
  - Пшел вон, - Арису только взглянула на хмыря, и того будто ветром сдуло. Константин вновь опустился на стул.
  - Так. - Арису поднялась со своего места. - Похоже, нас в покое не оставят. Надо принять превентивные меры.
  Мы с Жюли синхронно кивнули, и кицунэ плавной походкой направилась прямиком к сцене. Действительно, мало приятного регулярно отбиваться от пьяных типов, которым никак не объяснишь, что мы вовсе не нуждаемся в их компании.
  Шепнув что-то бармену, который как раз настраивал громкость музыки, Арису поднялась прямиком на сцену и подошла к микрофону. Константин, подняв брови, изумленно наблюдал за ней - впрочем, не он один.
  - Здравствуйте, все! - зажурчал голос Арису на весь зал. К ней немедленно обернулись все присутствующие. - Я хочу сказать собравшимся несколько слов...
  Практически все в зале зачарованными взглядами уставились на Арису. Только девушка, сидевшая за одним из столиков с молодым человеком, недоуменно пожала плечами. Впрочем, ее парень при этом, как и все, с восторгом ловил каждое слово кицунэ.
  В этот момент телефон, лежавший на столе Константина, проиграл какую-то мелодию, и тот, извинившись перед своим собеседником, вышел из кафе, на ходу нажимая кнопки.
  А спустя еще секунду ожило складное зеркальце в моем кармане.
  Зеркала - куда удобнее мобильных телефонов. Ну, лично я так считаю.
  Если смотреть внимательно, то можно опознать такого, как я, просто по зеркалам в его доме. На каждом зеркале где-нибудь в уголке обязательно будет нарисован маленький неприметный знак - прямая линия с крючками на концах. Пока линия горизонтальная - знак перевернут, связь закрыта. Владелец зеркала чувствует, если кто-то его вызывает, и может ответить или не ответить - по желанию. Чтобы ответить, надо просто стереть знак. Или перевернуть его, поставив вертикально, можно и вместе с зеркалом. Кое-кто заказывает на зеркала специальные рамы с легко проворачивающейся деталью в виде знака. Ну а я просто рисую его обычно губной помадой, карандашом для глаз или зубной пастой.
  Если знака нет, то зеркало открыто на прием всегда. Но такого никто для себя не захочет - представьте, например, что у вас романтический вечер со свечами, и в самый пикантный момент в зеркале спальни вдруг появляется ваша матушка и принимается давать советы. Или вы с утра мирно чистите зубы перед зеркалом в ванной, поднимаете глаза - и видите вместо собственного отражения свою бабушку. Так и заикой остаться недолго. Я попадала в обе ситуации - и еще множество других - поэтому при всей своей рассеянности стараюсь все-таки не забывать ставить знак на всех зеркалах.
  Карманное зеркальце - очень удобно в этом плане. Ставишь знак на крышку - и все. Чтобы ответить на звонок, просто откидываешь крышку.
  Ну и зеркальце у меня специально - прямоугольное, в черной металлической оправе. Так что можно смело по нему говорить даже прилюдно - все просто решат, что это телефон, а вовсе я не сошла с ума и разговариваю с зеркалом. Я ношу обыкновенно зеркальце в одном кармане, а настоящий мобильник - в другом.
  - Я на минутку, - я выскользнула из-за стола, извлекая из кармана зеркальце. - Сестренка чего-то от меня хочет.
  Жюли кивнула и вновь сосредоточила все свое внимание на Арису, продолжавшей говорить в микрофон. Пообщаться по зеркалу здесь не представлялось сейчас возможным - я просто не услышу свою собеседницу.
  Я вышла из кафе и едва не налетела на Константина, расхаживавшего туда-сюда перед входом, прижимая к уху телефон. Мужчина, скривившись, отшатнулся от меня, однако ничего не сказал.
  Я раскрыла зеркальце и в свою очередь прижала его к уху.
  - Привет! - затараторила моя многоюродная, но любимая сестрица Яся. - Ты представляешь, бабуля разрешила мне на следующее полнолуние остаться на Вратах самой! Я буду Привратницей!
  Я с улыбкой слушала хвастливые разглагольствования сестренки. При небольшом усилии я могла ее даже увидеть - она стояла перед круглым настенным зеркалом в сенях у бабки Ягны, как всегда, растрепанная и с улыбкой от уха до уха. Пожалуй, из всей нашей многочисленной семьи именно Яся была мне самым близким человеком. Впервые самостоятельно открыть Врата - большое событие в жизни каждой будущей Привратницы.
  Я еще продолжала улыбаться, когда сложила зеркальце, сунула его в карман и собралась возвращаться в кафе. Но в этот момент я увидела того, кто заставил улыбку на моих губах мгновенно погаснуть. Да сегодня просто какой-то день встреч с пришельцами из прошлого! Этот-то что здесь делает?! Оздоравливается на целебных водах, чтоб его?
  Человека, проходившего мимо кафе, я не узнать не могла - как-никак мы с Виталиком несколько лет прожили вместе. И он определенно узнал меня - и, похоже, собирался подойти и поздороваться.
  Сказать, что я совсем с ним не хотела разговаривать - просто ничего не сказать. Он был, пожалуй, единственным из всех моих бесчисленных бывших, кому я искренне желала всего плохого. А еще я подумала, что он наверняка сейчас спросит, как обстоят мои дела... и мне придется сказать, что я по-прежнему не замужем. И он сможет позлорадствовать.
  Я не успею нырнуть в кафе, поняла я. Да и Виталик может в любую секунду меня окликнуть.
  В этот момент Константин, по-прежнему расхаживавший из стороны в сторону, наконец, закончил свой разговор и опустил руку с телефоном, как раз проходя мимо меня. Рассуждать было некогда - и я решилась на отчаянный шаг. Я буквально вцепилась в Константина, развернула его к себе, и, пока он пытался сказать что-то возмущенное, впилась в него страстным поцелуем. Константин замер, а я прижалась к нему, обнимая обеими руками.
  За моей спиной послышался чуть смущенный кашель, а затем - удаляющиеся шаги. Отлично! Но надо переждать еще немного для верности. Ушел? Ага, теперь точно ушел! Я отпрыгнула от Константина подальше. Мало ли.
  - Извините! - пришлось опустить глаза, однако я успела заметить, как вспыхнули на щеках моего визави алые пятна.
  - Это что сейчас было?! - прохрипел он.
  - Чудеса маскировки в экстремальных условиях, - буркнула я, не поднимая глаз и только скосив их туда, куда, по моим представлениям, должен был уйти Виталик. Достаточно далеко - отлично! Константин проследил за моим взглядом и почесал нос.
  - Сколько ж вам лет-то? - как-то болезненно поморщившись, спросил он.
  - Три... тридцать. Тридцать три. С половиной.
  - А по вам не скажешь...
  - А это я молодильных яблочек объелась.
  - Не переусердствуйте, не то скоро агукать начнете...
  Я запоздало сообразила, что он вовсе не пытался сделать комплимент моему моложавому виду, но закатывать пощечину или устраивать скандал именно сейчас показалось не очень уместным. Я аккуратно отступила и совсем уже приладилась было сбежать в спасительное кафе, но он перехватил меня за локоть.
  - Ягелева, - прошипел он мне на ухо. - У вас удивительный талант портить и разрушать все, к чему вы прикасаетесь. И у меня начинает складываться впечатление, что вы преследуете меня.
  Я раскрыла было рот, чтобы возмутиться. Это я его преследую?!
  - Я уж молчу про то, что сегодня вы в очередной раз едва не убили меня. И мне еще придется расплачиваться за прокатный мотоцикл... Я даже не пытаюсь искать объяснения вашим поступкам! Так вот - сейчас просто держитесь от меня подальше, хорошо? Мне слишком важно договориться с этим типом!
  - Не очень-то и хотелось! - я, наконец, выдернула свой локоть из его захвата. Да пошел он в лес... по мухоморы!
  Жюли и Арису, уже снова устроившаяся за столиком, одинаково задрали брови, когда мы с Константином один за другим влетели в кафе с красными и насупленными лицами.
  - Ну, что тут у вас было? - поинтересовалась я, опускаясь на свое место.
  - Ничего особенного, - пожала плечами Арису. - Все присутствующие мужчины уже бросили пить насовсем. И заодно прониклись огромным уважением и почтением ко всему женскому полу... а у вас как дела? - она сделала особенное ударение на "вас" и глазами показала на Константина, на скулах которого все еще пламенели алые пятна. Я почувствовала, как разгораются мои веснушки.
  - Ну он ведь и правда симпатичный, - мурлыкнула Жюли.
  - Тьфу ты! - я в сердцах едва не смахнула собственный бокал. Хмм, кажется, это уже не мохито. Мартини с соком?
  - Он меня ненавидит. И взаимно, между прочим. Просил не попадаться ему на глаза.
  - От любви до ненависти... - протянула Жюли.
  - Да что вы понимаете! В конце концов, он ученый. С этой братией я вообще нее связываюсь. Если бы он узнал, кто я такая - да он бы меня на опыты пустил.
  - Мда?
  - Зуб даю. Был у меня... один опыт.
  
  

История четвертая, зубодробительная

  
  Я точно знала, что это - моя судьба. Влюбилась я практически с первого взгляда. Ну как - с первого...
  Вообще-то в кабинет я зашла, глядя в пол, так что видела преимущественно его ботинки и краешек брюк. А в кресло усаживалась, зажмурившись.
  И вот не надо только смеяться, но да. Я считаю, что смотреть в глаза своему стоматологу - это практически как смерти в глаза, только немножко страшнее. Самую малость.
  С зубами я, как все в моем роду, мучалась всю жизнь. Нет, они, зубы, вполне у меня ровные и даже белые, но кариес, флюс, пульпит и прочие нехорошие слова - это мое проклятие, почти как то самое, родовое. Сейчас, к примеру, у меня имелся в наличии зуб с вылетевшей пломбой, еще один просто дырявый и один коренной отсутствовал вовсе. Раньше мои родственницы вообще вечно беззубыми ходили. Заболит зуб - его и выдирали, а что делать. Лет через десять на его месте вырастал новый, но к тому времени выдернуть приходилось примерно половину остальных зубов, так что во рту все время получалась какая-нибудь недостача. Сейчас-то мне хорошо, есть дантисты и пломбы, только вот ходить мне к зубным врачам приходится чуть чаще, чем нормальному человеку. Ну то есть надо бы чуть чаще, но я хожу чуть реже, а решаюсь обычно, только когда вовсе все становится плохо. Когда встреча со страшным человеком с бормашиной в руках уже пугает несколько меньше просто потому, что третий день сидишь на обезболивающих и мало что соображаешь.
  В общем, я хотела сказать, что человек в белом халате и с бормашиной - это кошмар моей жизни. И да, я знаю, что теперь все делают практически безболезненно, но это не значит, что я могу перестать бояться. Этот страх - уже из области иррационального. Н-да, наверное, забавно, что об иррациональном рассуждает кто-то вроде меня.
  В тот момент забавно мне точно не было. Я выпила с утра рекордную дозу обезболивающих таблеток, от которых в голове стоял мутный туман, а еще долго и нудно полоскала рот настойкой шалфея из бабкиных запасов, но не помогало уже ничего. И все равно было жутко страшно. И зуб, мерзавец, все равно болел.
  В кресле сидела, опустив голову и разглядывая носки ботинок своего будущего мучителя. Отличные ботинки, кстати, кожаные, коричневые, на шнуровке.
  - Ну, - сказал он наконец, когда пауза слегка затянулась, - вас что-то беспокоит?
  Я мелко закивала, зажмурив глаза.
  - И... - он как будто давал мне возможность наконец сказать хоть что-нибудь и делал паузы, - вы расскажете мне об этом?
  Я замотала головой, не разжимая губ.
  - Хм. Ну, может, вы тогда покажете мне?
  Я замотала головой еще отчаяннее, стиснув при этом челюсти. Из глаз, казалось, вот-вот брызнут слезы.
  - Мда. И что же нам с вами в таком случае делать?
  Я осторожно приоткрыла один глаз и посмотрела наконец на этого садиста в белом халате. А потом открыла второй и посмотрела внимательнее. И даже приоткрыла рот, почти забыв про больной зуб. В голове даже слегка прояснилось.
  Садист оказался вовсе не в белом халате, к слову, а в бледно-зеленом больничном костюме. Высокого роста, широкоплечий, с темно-каштановыми волосами и при этом голубоглазый - просто какой-то мужчина мечты с картинки. Глазищи яркие, в таких длинных пушистых ресницах, просто ах. Только его бы вместо этого больничного убожества во что-нибудь одеть подходящее к случаю - и можно смело сажать на белого коня. И я даже согласна посидеть немножечко в башне.
  - Другое дело, - мужчина мечты ловко воспользовался моим замешательством, чтобы заглянуть мне в рот, и даже ухватил меня за челюсть, чтобы, значит, рассмотреть все в подробностях.
  - Ой, - сказал он. - Ай-ай. Зубы. У вас. А что же это вы, девушка... так редко к специалистам обращаетесь?
  Я вздохнула. Было мучительно стыдно. Мужчина мечты заглянул практически мне в душу и увидел там худшее, что во мне есть, - мои зубы. Это ужасно, положительно ужасно.
  Очень своевременно больной зуб напомнил о себе - как будто кто-то дернул за нерв. Из глаз все-таки потекли слезы, и я, замычав, ткнула пальцем, показывая на источник своих страданий.
  Мужчина мечты понятливо кивнул и начал готовить свои орудия пытки.
  Некоторое время мне было не до романтических грез, поскольку их предмет оказался настроен до крайности кровожадно. Он стучал по зубу, ковырял зуб, сверлил зуб.
  Я страдала уже даже не из-за зуба - после укола половина лица у меня заморозилась - а от бессилия изменить ситуацию. Это был провал.
  Разумеется, всякая девушка хотела бы предстать впервые перед мужчиной своей мечты в красивом платье, прическе, умопомрачительном макияже, с сияющей улыбкой, поразить интеллектом и остроумием и все такое. И ни один мужчина мечты, конечно, никогда не обратит внимание на ту, что явилась пред его светлые очи опухшей, перекошенной, в слезах и мычала вдобавок невразумительное.
  К счастью, с зубом все оказалось в самом деле плохо. Мой мужчина мечты решил не ограничиваться одним свиданием, извините, приемом, и назначил встречу на следующий день. Записывал мои данные в какие-то свои формуляры, звал меня Ярославой Михайловной, был невыносимо прекрасен и недоступен. Я пыталась улыбаться, с замороженной половиной лица от этого выходили у меня особенно зверские рожи. В конце концов, почувствовав, что из онемевшего уголка рта вот-вот начнет капать слюна, я попросту вылетела из кабинета, не попрощавшись. Кажется, мужчина мечты что-то еще кричал мне вслед. Что-то романтичное, про полоскания и рецепт.
  Весь следующий день я вырабатывала план по покорению своего стоматолога. План состоял из множества пунктов, начиная с потери сознания в стоматологическом кресле и заканчивая медовым месяцем в горах Шотландии. Не знаю, почему Шотландии, так почему-то решилось, как-то само собой. Хотя, если подумать, я не отказалась бы провести его и в Новой Зеландии. Ну, знаете, все эти красивые виды, сплошная романтика, и можно было бы сделать отличные фотки. Да, пожалуй, именно так.
  *
  На прием я явилась на сей раз во всеоружии. Зуб не болел, и я могла себе это позволить. Все утро я расчесывала волосы, в итоге мне даже удалось их уложить в подобие прически. Легкий макияж, очаровательный легкомысленный сарафан, браслеты на ногах и босоножки на платформах - и даже не смейте говорить, что я была не сногсшибательна. Я была просто великолепна, и точка.
  Проявлять остроумие и глубину интеллекта в стоматологическом кресле не так-то просто. С другой стороны, во всем есть свои преимущества. По крайней мере, сморозить глупость мне тоже не удалось бы при таких обстоятельствах. Кроме того, можно было от души порадоваться, что мой будущий супруг, по крайней мере, не гинеколог. Все-таки должна в девушке оставаться некая тайна. А так я всего лишь выразительно мычала с открытым ртом и хлопала ресницами. Сколько угодно тайны.
  Сделав укол, мужчина мечты, он же Александр Николаевич, велел мне посидеть немного и непременно предупредить, если вдруг закружится голова. Вот тут-то мне бы и использовать шанс. Голова от обезболивающего вполне могла закружиться, а там и до обморока недалеко. А обморочных дев полагается переносить на кушетку, расстегивать им верхнюю пуговку, чтоб дышать было легче, ну и... Откровенно говоря, мои познания в современной медицине несколько поверхностны, так что я довольно смутно представляла себе, что полагается делать дальше: давать, скажем, понюхать соли или там сразу, к примеру, искусственное дыхание. Пожалуй, я бы предпочла второй вариант, потому что кто его знает, что там в тех нюхательных солях, а расчихаться прямо на мужчину мечты было бы вовсе не по сценарию. Впрочем, кажется, соли - это все-таки из романов, так что, скорее всего, мне все-таки повезет. Рассуждая так, пока собиралась с духом, я улыбалась и даже довольно прижмуривалась. И, видимо, именно поэтому не заметила того момента, когда мужчина мечты снова оказался рядом со мной.
  - Что ж, - бодро сообщил он, - вижу, вы чувствуете себя неплохо. Откройте-ка, пожалуйста, рот.
  Это был провал. Опять. Я упустила момент, тот самый! Или еще не упустила? Так или иначе, рот я послушно открыла... и почти сразу начала закатывать глаза. А как, по-вашему, должен выглядеть обморок?
  - Ярослава Михайловна, - строго сказал мужчина моей мечты. - Это у вас сейчас эпилептический приступ или вы мне глазки строите?
  Я представила, как выглядит моя физиономия, мысленно чертыхнулась и зажмурилась. Юморист, леший его задери! С другой стороны, муж с чувством юмора - не так уж и плохо. Или он это серьезно? Главное, дожить до того светлого мига, когда он с моим зубом покончит. И вот тогда-то я предстану во всей красе! Тогда-то...
  Возился будущий супруг со мной довольно долго. Я даже начала придремывать в кресле и, кажется, все-таки пустила слюну ему на халат. Но к этому моменту такие мелочи меня мало заботили, я же понимала, что с каждой минутой неуклонно приближаюсь к светлому будущему. Правда, мой мужчина пока не подозревал, что он уже мой, но согласитесь, это вовсе малозначительные детали. Периодически он говорил мне: "Сплюньте!", и виделось мне в этом что-то интимно-романтическое, ведь такое мало кто говорит тебе каждый день. Мне виделись закаты в Новой Зеландии.
  Словом, когда, наконец, Александр Николаевич закончил свое черное дело и уселся за столом выписывать какие-то бумажки, я - исключительно уже на удачу - сплюнула, вытерла рот салфеткой и, поднявшись из кресла, решительно пошла в наступление.
  - Как насчет того, чтобы поужинать со мной сегодня вечером, Александр Николаевич?
  Александр Николаевич поднял от бумаг глаза, в которых плескалась бездна изумления... и, кажется, веселые смешинки. И тут же снова опустил взгляд, не переставая что-то писать.
  - Боюсь, сегодня ваше меню, Ярослава Михайловна, будет несколько ограниченным... Кстати, у вас помада на щеке. Потом, было бы неэтично с моей стороны... мммм... ухаживать за своей пациенткой.
  В моих глазах померкла Новая Зеландия.
  - ...Но, знаете, завтра вы уже не будете моей пациенткой. И, если вы согласитесь разделить со мной скромный ужин, Ярослава Михайловна...
  *
  Следующий за этим месяц был одним из самых счастливых в моей жизни. Нет, в самом деле. Саша был такой... такой... он нереально заботливый. И романтичный. И...
  Новая Зеландия приближалась ко мне на глазах. Виделась мне еще красивая цветочная арка, под которой будет проходить наше венчание. И никаких белых платьев. Возможно, что-нибудь такое... нежно-персиковое?
  Мы встречались пару раз в неделю за ужином, иногда ходили в кино, иногда просто гуляли. Все это время Саша ни разу не пытался перейти к каким-то решительным действиям - но очень красиво ухаживал и вел себя, как истинный джентльмен. Во время свиданий он рассказывал о том, как всегда мечтал заниматься исследовательской работой и создать какое-нибудь суперлекарство, которое прославит его имя. Когда он говорил о фармакологических исследованиях, его глаза загорались особым светом, а сам он будто становился лет на десять младше. Увы, в свое время мечте не суждено было сбыться, и пошел он туда, где, по мнению его родителей, был гарантирован стабильный заработок - в стоматологию. Мечта, конечно, осталась - но превратилась в призрачный морок, вроде детских грез о космонавтике или актерской карьере. А жаль, кстати.
  И ничто не предвещало того, что потрясающее свидание с катаниями на каруселях в парке станет для нас последним.
  Все дело в том, что, навизжавшись на американских горках и надрожавшись на "ветерке", я пожелала просто немного посидеть спокойно на лавочке. А поскольку свободных скамеек в погожий летний день в парке не оказалось, я присела в итоге на качели, каким-то чудом только что освободившиеся. Мой спутник стоял, прислонившись к опоре, и придерживал цепь, на которой держались качели, слегка покачивая ее.
  - Мне с самого начала показалось, что ты не совсем обычная девушка, - говорил Саша. - А когда...
  Окончания фразы я не услышала, поскольку в этот момент с другой стороны от качелей появилась очень хмурая девочка лет пяти.
  - Я тоже кататься хочу! - решительно заявила она, определенно обращаясь ко мне. Стоявшая неподалеку мама девочки смотрела на меня с очевидным осуждением.
  Спорить с ребенком мне не хотелось, поэтому, вздохнув и пожав плечами, я соскочила с качелей в сторону девочки, чтобы уступить ей место.
  - Ярослава! - окликнул меня Саша. Он всегда называл меня так церемонно, исключительно полным именем. Ну спасибо, хотя бы не по отчеству.
  Я обернулась к нему, заранее растянув губы в извиняющейся улыбке. Все-таки он, в отличие от меня, девочки, возможно, не увидел, и своим неожиданным маневром я прервала его на полуфразе.
  Обернулась я не особенно удачно. Стоило бы помнить про свое фамильное "везение", но я все равно про него вечно забываю. Качели в этот момент качнулись как раз в мою сторону, и тяжелая кованая цепь прилетела прямо мне в зубы.
  Должна сказать, прилетела она все-таки довольно удачно. Во-первых, это был, по крайней мере, хоть и фасадный, но нижний зуб. Во-вторых, то ли я улыбалась так широко, то ли цепь прилетела так прицельно, но, помимо зуба, вся остальная я осталась практически целой и невредимой. Ну разве что нижнюю губу слегка рассекла. А от зуба отлетел всего лишь кусок...
  Разумеется, Саша сразу потащил меня в свой кабинет, хотя день был и нерабочий. Мол, надо сразу все осмотреть во избежание возможных проблем в будущем. По пути рассказывал что-то про коронки и виниры, а еще про то, что из-за скола на зубе меня непременно ждут бесчисленные беды. Так что очень скоро я снова сидела в знакомом стоматологическом кресле, а любимый мужчина внимательно смотрел мне в рот, подсвечивая себе зеркальцем.
  - Ну что ж, - заключил он в итоге. - Все не так уж страшно. Давай-ка заодно посмотрим, как поживают твои пломбы...
  Я промычала невнятное, ибо металлический инструмент в руках моего суженого по-прежнему не давал мне закрыть рот.
  Я не заметила, в какой момент Саша напрягся и замер. Поморгал, посмотрел еще внимательнее, а затем отшатнулся и взглянул на меня каким-то совершенно новым взглядом.
  - Ты... У тебя растет новый зуб, - совершенно безэмоционально сообщил он наконец. - Месяц назад его не было.
  Черт! Я же совсем забыла...
  - Зуб мудрости, наверное? - попыталась я исправить положение.
  - Нет, - все так же спокойно сообщил он. - Твои зубы мудрости на месте. Это коренной, ты говорила, что выдернула его пару лет назад...
  Я лихорадочно пыталась сообразить, что сказать, чтобы замять этот неприятный момент. В конце концов, подумаешь - зуб! Да никто бы даже внимания на такую мелочь не обратил. Не повезло же мне связаться со стоматологом.
  - Да это же ерунда, - я легкомысленно махнула рукой, - у меня так бывает, сто раз уже было, просто не стоит обращать внимания, ну, понимаешь, у меня в организме кальция много и еще...
  Я несла какую-то чушь, а в глазах Саши разгорался тем временем какой-то нехороший огонек.
  - Говоришь, это не в первый раз? - прервал он меня наконец.
  - Ну... да, - честно сказала я и опустила глаза. Ну не могла я прямо сейчас сознаться в том, сколько мне лет и через какой срок отрастают у меня новые зубы!
  - Ты же понимаешь, что ты уникальный феномен?! - блеск в глазах Саши стал просто-таки фанатичным. - Аномалия! Это же уникальная регенерация! Если тебя изучить, это может стать настоящим прорывом в медицине и фармакологии!
  Я потихоньку вылезла из кресла и отступила поближе к окну. Возле окна стояли стул и стол, за которым Саша писал истории болезни.
  Мой любимый быстро вышагивал по кабинету из угла в угол, бросая на меня пламенные взгляды. Увы, он больше не смотрел на меня как на девушку. И даже как на пациентку. В его глазах я была теперь феноменом - неведомой зверушкой, подлежащей изучению.
  - Излечение неизлечимого! Может быть даже, вечная молодость! Я получу Нобелевку - и это как минимум! Мы с тобой...
  *
  - Ну и что потом? Он тебя исследовал? - с любопытством переспросила Жюли.
  - Не говори глупостей, - отмахнулась я. - Прекрасно понимаешь, что я не могла ему этого позволить. И к тому же - любви бы у нас все равно уже не вышло.
  - Что-то ты легко сдаешься, - недовольно заявила Жюли. - То - судьба у нее, видите ли, а то сразу - не выйдет ничего.
  Заводная музыка в динамиках сменилась на медленную. Парень с девушкой, до сих пор сидевшие за одним из столиков, начали танцевать в обнимку.
  Я вздохнула.
  - В том-то и дело... чтобы снять родовое проклятие, мне нужен не какой-нибудь любой жених, а тот, который предназначен мне судьбой. И что-то я сомневаюсь, что тот самый, который судьба, станет эдак на меня смотреть и мечтать о Нобелевке... представь, что с таким будет, если рассказать, кто я такая. Он же реально меня на опыты пустит!
  - И что ты сделала? - Арису приподняла брови.
  - Что-что... - буркнула я. - Огрела его стулом по голове и сбежала. Стул - отличное орудие возмедия за несбывшиеся надежды. Пришлось потом адрес менять, телефон и вот это все. Чтоб точно уж не нашел.
  Я покосилась на Константина, убежденно что-то втолковывавшего своему собеседнику, который, казалось, готов был заснуть. Мой почти враг, хмурясь, откинулся на спинку стула. Я скосила глаза, и стул под ним сменился на табурет, а Константин едва успел ухватиться за стол, чтобы не упасть. Я удовлетворенно улыбнулась.
  - Интересно, что они так долго обсуждают, - Жюли покосилась в ту же сторону. - Явно они не лучшие друзья.
  Я пожала плечами.
  - Вроде какой-то важный договор... но я не поняла толком.
  - А мы сейчас все узнаем! - усмехнулась Арису, решительно встала и направилась к соседнему столику. Остановить ее я попросту не успела.
  - Можно пригласить вас на танец? - услышали мы. Я ужаснулась. Но японка смотрела не на Константина - она протягивала руку его собеседнику, и тот, поспешно вскочив, склонился, чтобы эту руку поцеловать, совершенно, кажется, забыв о своих переговорах. Ничего себе! Не в первый раз наблюдаю подобные сцены в исполнении Арису, и каждый раз изумляюсь. Эх, мне бы так...
  Все время, пока Арису танцевала с лысеющим квадратным господином, Константин сверлил меня взглядом, кажется, подозревая, как обычно, во всех грехах. К счастью, медленная музыка довольно скоро закончилась.
  Наконец кицунэ плюхнулась на свой стул и брезгливо вытерла руки салфеткой.
  - Ууууффф, ну и мерзкий же тип!
  - Ты все выяснила? - жадно наклонилась к ней Жюли.
  - Еще бы, - фыркнула та. - Твой Константин, - обратилась она ко мне, - занимается теперь подводными исследованиями. А этот, - она пренебрежительно мотнула головой в сторону толстяка, - владелец турбазы за городом. Что-то там нашли в Оненке возле его пляжа. Константин пытается договориться с ним об аренде турбазы и каких-то катеров для своей исследовательской группы, а тот уперся рогом, как баран - уверен, что археологи ему весь пляж расковыряют. Надеюсь, ты не против, что я немного помогла твоему...
  - Никакой он не мой! - возмутилась я наконец.
  - Неважно. Но теперь этот тип будет во всем с ним согласен и подпишет любые бумаги. Мне показалось, так будет правильно. К тому же он мне все руки обмусолил.
  - Да какая мне разница? - я равнодушно пожала плечами. Пусть себе исследует... что хочет.
  На какое-то время мы отвлеклись, поскольку нам принесли очередные коктейли и тарелку восхитительных сырных шариков.
  - А все-таки, - начала наконец Арису, - Я не понимаю. Вот все, что ты тут рассказывала - ну и что? По-твоему, такой ерунды должно быть достаточно, чтобы порвать все связи со своими? Чтобы вообще стать кем-то другим? Да у тебя с ними всеми даже ничего не было толком! Судьба, надо же.
  - И правда, - Юлька тоже недоуменно фыркнула. - Ну попался тебе le con, какой-то ограниченный тип. Тоже мне - аномалия, феномен, важность какая. Ну... ладно, несколько ограниченных типов. Да и семейство-то твое при чем тут?
  - Семейство... - я вздохнула. - В этой истории - ни при чем. А знаете, сколько еще их было? Ну не с зубом. Еще с чем-нибудь. Мужики, они ж ранимые все, чувствительные. Нежные. Только скажи им, что баба Яга... А семейство, с семейством отдельная история. Ну вы ж их знаете.
  Жюли энергично кивнула и назидательно подняла палец.
  - Знаем. Но семью не выбирают, между прочим. Бабка твоя от тебя, кстати, никогда не отказывалась. И не откажется. И вообще - поживи с мое, полюбуйся, как твои на кострах горят... - она махнула рукой и отвернулась.
  Что верно, то верно. Ведьм, настоящих ведьм в Европе осталось очень мало, и Жюли в свое время чудом сама избежала костра. Конечно, говоря о "своих", она все-таки чуточку кривила душой. Тогда, когда вовсю полыхали костры инквизиции, ведьмой она еще и не была. Впрочем, в те времена для обвинения вовсе и не нужно было ею быть. Не то что каких-нибудь "лишних" способностей - одной красоты было часто достаточно, а уж этим-то добром Юльку природа не обделила. Моей семье в этом смысле повезло все же больше - у нас-то ведьм почти и не жгли. Даже в моем роду, на что мы невезучие, и то не случалось такого.
  Тем временем Жюли продолжала говорить что-то про мою родню...
  - Ладно, девоньки. Расскажу вам про свое семейство. Тоже, знаете ли, занимательная история. Так вот - на этот раз я знала совершенно точно: это уж без всяких сомнений - моя судьба...
  
  

История пятая, в которой появляются тетушка Ядвига и другие родственницы

  На этот раз я знала совершенно точно: это уж без всяких сомнений - моя судьба. А как может быть иначе, если мы с Антоном не только провстречались больше года, но и вместе жить начали? И месяца три, между прочим, душа в душу прожили. И совершенно ясно было не только мне, но и всем вокруг, что дело тут к свадьбе идет, и никак иначе. Я думала о том, что медовый месяц мы определенно проведем в Новой Зеландии.
  Правда, о свадьбе мы пока, конечно, не говорили. Так сказать, присматривались друг к другу.
  Так или иначе, но в какой-то момент я решила, что пришла пора познакомить Антона со своей семьей. Сам он, между прочим, давно намекал на это, тем паче что я с его родителями давным-давно познакомилась и даже прекрасно поладила. И я считала это хорошим знаком: в самом деле, зачем знакомиться с семьей своей девушки, если не строишь в отношении нее далеко идущих планов?
  Случай как раз представился подходящий: моя тетушка Ядвига собиралась отмечать очередной столетний юбилей, и по такому случаю собирала у себя всех ныне здравствующих представительниц рода Ягелевых.
  Надо сказать, всем семейством мы собираемся крайне редко. Привратницы - действующие хранительницы Врат, то есть старшие в нашем роду, не могут слишком надолго покидать свое жилье. Да и живут представительницы трех ветвей нашего рода достаточно далеко друг от друга. Но столетние юбилеи у нас все-таки принято отмечать в кругу семьи. И я решила, что вот он - идеальный случай продемонстрировать всем, что наше родовое проклятие вот-вот будет снято, и представить того, кто должен стать нашим общим спасителем. Ну и похвастаться всем, чего уж. Ведь каждая из них в свое время пыталась, а вот мне - удалось! Ну, почти.
  Собирались у Ядвиги. Она жила в ту пору в том же городе, что и я, в частном доме с большим двором. По случаю теплой погоды было принято решение расположиться именно во дворе. Там составили буквой "П" три стола, уставив их всевозможными яствами. В нашем роду, пожалуй, только я практически не умею готовить. Большинство моих родственниц - настоящие искусницы в этом вопросе.
  Когда мы с Антоном прибыли, почти все уже были в сборе. Самые молодые еще хлопотали вокруг, что-то принося и расставляя. Старшее поколение уже расселось за столами и вело неторопливый разговор. Но при нашем появлении все разом замерли и замолчали. Еще бы! Мужчина в нашей семье - зверушка редкая и ценная. А уж мужчина с огромным букетом цветов в руках - и вовсе небывалая удача.
  Антон, кажется, опешил - я не рассказывала ему прежде о том, что представляет собой моя семья. Да и впрямь - было отчего растеряться. Среди моих родственниц есть молодые и старые, красавицы и... я, например. Или бабка Ягна. Мы очень разные все, и в то же время - все почти неразличимо похожи между собой, если поставить нас рядом. Да, у кого-то фамильный нос выглядит точеным, и горбинка лишь придает ему аристократизма, а на ком-то он смотрится клювом или даже крючком. У кого-то глаза выразительные, а у кого-то - просто выпученные. Волосы у кого-то золотистые, а у кого-то похожи на пучок медной проволоки. И так далее. Но в итоге - все мы рыжие, конопатые, скуластые, носатые и глазастые. И если собрать нас в одну кучу и посадить рядом, вам покажется, что с вами разговаривает просто многоголовый дракон. Одиннадцатиголовый, если быть точной.
  Антон замер, уставившись на дам, восседавших в трех больших креслах за центральным столом, как кролик на коллектив удавов, безошибочно определив, кто здесь главный. И матриархи нашего рода - все три штуки - тоже неотрывно смотрели на него.
  - Н-ну-с, молодой человек, что же вы застыли, как столб? - басовито вопросила наконец моя многоюродная бабка Янита, вынимая трубку изо рта и выпуская клуб плотного дыма. - Подойдите ближе, мы хотим взглянуть на вас. Смелее!
  - Идиии сюдааа, мальчик, - прошамкала беззубым ртом прабабушка Яда и улыбнулась так нежно, что даже мне остро захотелось бежать без оглядки.
  Что касается моей родной бабули Ягны, та предпочла промолчать, зыркая исподлобья и крепче обычного вцепившись в свою знаменитую клюку. Я поежилась. В детстве (да что уж там - и не только в детстве) мне не раз доставалось этой клюкой пониже спины. Бабуля у меня суровая.
  Надо сказать, выглядят наши матриархи весьма колоритно. Бабуля Ягна - высокая, сухопарая, сгорбленная, с длинным крючковатым носом и пучком серовато-седых волос. Пожалуй, для полноты образа ей не хватает только костяной ноги. Яда - старейшая из нас, и при взгляде на нее ты поневоле задаешься вопросом, как она еще жива. Честно говоря, она изрядно походит на не очень свежую мумию. Ее острые торчащие скулы грозят вот-вот прорвать иссушенную пергаментную кожу, а острый нос свисает едва ли не ниже острого же подбородка. При этом снежно-белые от седины волосы Яды острижены коротко - почти под "ежик". Моложе всех в этой компании Янита, больше всего смахивающая на постаревшую предводительницу разбойников в своих вечных штанах, с трубкой в зубах и красной, завязанной по типу банданы, косынкой на голове. Из-под косынки до самого пояса спускаются неизменно распущенные волосы Яниты - то ли до сих пор не тронутые сединой, то ли умело выкрашенные в ярко-рыжий цвет.
  Ну, подумала я, была не была, назвался груздем!
  - Это Антон, - я подтащила своего суженого поближе к бабушкам. Тот нервно мял в руках букет. - А это... Моя двоюродная прабабушка Яда, троюродная бабушка Янита и бабушка Ягна, - я решила, что нет смысла рассказывать о реальной степени моего родства с большинством присутствующих. Люди обычно даже не знают своих настолько дальних родственников. Ну да и век их так короток, что мало кто застает живыми хотя бы собственных прадедов. Мы же живем долго, а в мире, где люди вокруг умирают, едва ты успеешь к ним привыкнуть и привязаться, родственные связи значат немало.
  - Очень рад, - начал было Антон, однако тут же осекся, кажется, забыв все заранее заготовленные по такому случаю слова.
  - Слааавный мальчик, - ласково прошамкала прабабка Яда и собиралась, кажется, еще что-то сказать, однако так и замерла с открытым ртом, затем уронила голову на грудь и вдруг протяжно захрапела. Веки ее при этом оставались лишь наполовину прикрыты.
  Впрочем, никто не обратил на это особенного внимания. Остальные две старушки были весьма бодры и продолжали сверлить Антона взглядами. Признаться, я была бы не прочь, чтобы они иногда были чуть менее бодры. Я понимала, что сейчас моему суженому учинят самый настоящий допрос, и решила, что пора спасать положение.
  - Мы пойдем пока, - промямлила я, переминаясь с ноги на ногу. - Надо познакомить Антона с остальными... И вообще, мне кажется, вы его пугаете.
  Антон с готовностью попятился.
  - Какой чувствительный малыш, - усмехнулась бабка Янита, попыхивая трубкой. - Смотри, чтоб в обморок не упал!
  Бабулю Ягну больше всего занимало мое поведение.
  - Никакого почтения к старшим! Мало я тебя лупила! - проскрежетала она, при этом угрожающе пристукнув по полу клюкой, прислоненной к ее креслу. Я вздрогнула.
  - Да ладно тебе! - хохотнула Янита и дружески пихнула мою бабулю в плечо, отчего та едва не полетела на пол вместе с креслом. - Пусть молодежь развлекается! - она махнула нам рукой, и я, схватив Антона за руку, поторопилась отойти подальше.
  - Ну, самое страшное позади! - преувеличенно бодро сообщила я ему. К этому моменту разговоры вокруг возобновились, так что он мог более или менее спокойно осмотреться.
  - Ты не говорила, что у тебя так много родственниц, - он потряс головой. Конечно, не могло оставаться ни малейшего сомнения в том, что все собравшиеся - именно мои родственницы. Я смущенно потупилась. Зря я это сделала, потому что иначе обязательно бы заметила приближающуюся опасность. Опасность буквально налетела на Антона. Моя многоюродная сестрица Мирка не смотрела куда идет, поскольку в этот момент она несла на руках своего ребенка - трехлетнюю Янку - и сурово отчитывала ее за какую-то провинность.
  - Ой! - Мира врезалась в спину Антону, едва не снеся его с ног. Тот отскочил, а Мира, взглянув на него, как-то мгновенно неуловимо изменилась в лице и выпустила ребенка из рук. Янка, не будь дурой, тут же очень быстро засеменила прочь.
  - А мне не говорили, что твой парень такой красавчик, - мурлыкнула моя дорогая сестрица, кокетливо поправляя волосы, и тут же протянула руку, предлагая то ли пожать ее, то ли поцеловать. - Яромира! Можно просто Мира...
  - Это моя... кузина, - сквозь зубы пояснила я, наблюдая за ужимками последней. - И ее дочь Яна... была только что.
  Мирка - вообще-то немного младше меня, но уже успела пережить свою первую смерть и родить дочь. Так что стать спасительницей рода ей уже не грозит. Зато она, чего уж скрывать, куда симпатичнее меня. И, в отличие от меня, может похвастаться завидными формами, которые нисколько не стесняется демонстрировать. Ее наряды всегда привлекают внимание своей вызывающей откровенностью, да и кокетничать она, опять же в отличие от меня, умеет практически профессионально. На самом деле даже удивительно, что ей не удалось-таки выйти замуж. Наверное, просто не повезло, она слишком рано умерла впервые.
  И сейчас мне остро не нравились хищные взгляды, которые она бросала на моего парня. Впрочем, он, кажется, от ее внимания только растерялся и, обняв букет одной рукой, другой несмело пожал самые кончики пальцев Мирки.
  К моему счастью, в этот момент Мирку отвлек душераздирающий вопль ее дочери, споткнувшейся обо что-то и растянувшейся на земле. Яромира досадливо прицыкнула зубом.
  - Нненавижу, - почти неслышно прошипела она, однако тут же сменила тон. - Надеюсь, еще пообщаемся... и познакомимся поближе, - она чарующе улыбнулась и торопливо отправилась успокаивать ребенка.
  - Я уже запутался, кого как зовут, - жалобно сообщил мне Антон. - Почему у всех такие одинаковые имена?
  Я виновато пожала плечами.
  - Семейная традиция... все имена - на "Я". А таких имен, как ты понимаешь, не так уж много. Это просто традиция, на самом деле ей вовсе необязательно следовать!
  Я хотела добавить, что мы-то обязательно назовем нашу дочь Маргаритой или даже Дарьей, но вовремя себя остановила. Мы еще не заводили разговора о свадьбе и детях, и я считала правильным, чтобы первым эту тему поднял все-таки Антон.
  Тем временем почти все уже расселись за столами, и я поспешила занять пока свободные места подальше от бабушек. Рядом с Антоном оставался еще один свободный стул.
  - Слушай, а где именинница? - шепотом спросил у меня любимый и указал глазами на букет, который он кое-как примостил на столе рядом со своей тарелкой. Одна из роз при этом окунулась в соусницу. - Надо же поздравить...
  Я окинула взглядом рыжеволосое воинство вокруг и с неудовольствием отметила, что все-таки не все еще в сборе. Моя драгоценная тетушка Ядвига ухитряется опаздывать даже на собственный день рождения.
  - Ее еще нет... она скоро будет, - хмуро отозвалась я. Антон, если и удивился, ничем не выдал себя и только переспросил:
  - А мы сейчас в ее доме?
  Я молча кивнула, предпочтя ничего не объяснять. Тетушка Ядвига... это слишком сложная для меня тема, чтобы рассказывать о ней вот так, сходу.
  К тому же на данный момент главной задачей было отбиться от тех тетушек, которые уже имелись в наличии. Вот, например, прямо напротив нас поминутно поправляла очки, пристально разглядывая Антона, моя сибирская тетушка Ярина. И это мне совсем, совсем не нравилось. К слову, большинство из присутствующих о чем-то переговаривались между собой, иногда разговор получался общим, но все нет-нет да кидали взгляды в нашу сторону, так что создавалось неприятное впечатление, что, когда мы не слышим, обсуждают именно нас.
  - И когда же намечается сие знаменательное событие? - строго спросила наконец Ярина, продолжая смотреть на Антона в упор.
  - К-какое? - тот поперхнулся тарталеткой, которую как раз надкусил.
  - Дорогуша, разумеется, свадьба, - спокойно ответила та.
  - Тетушка! - прошипела я, - мы еще не говорили на эту тему... и... не строили так далеко идущих планов.
  - Вот как? - ее тяжелый взгляд переместился на меня. - У меня сложилось иное впечатление. Мне говорили, что вы даже живете вместе.
  - Да, - беспомощно ответила я, а Антон, желая, видимо, меня выручить, подхватил:
  - Мы пока просто живем вместе, нас это устраивает...
  - То есть, - взгляд тетушки Ярины теперь был просто-таки пудовым, - вы не только живете во грехе, но и гордитесь этим? Ты, - она обвиняюще ткнула в Антона пальцем, - соблазнил нашу девочку и не собираешься отвечать за это?
  Могло бы показаться странным, что кто-то из нашей семьи рассуждает о грехе. Но на самом деле ничего такого уж удивительного в этом нет. Да, мы знаем об устройстве этого мира и того, что за ним, чуть больше обычных людей. Но в том, что касается высших сил, действительно высших - мы на равных со всеми прочими. И верить или не верить в единого Творца - личный выбор каждого. Во всяком случае, не думаю, что мы, как и другие создания, слегка выходящие за рамки обычного, - действительно порождения дьявола или иного мирового зла. Уж это-то придумали церковники. Те, кто стоял у истоков религии, вовсе здесь ни при чем. Ни в одной из священных книг нет ни слова о том, что ведьмы - исчадия ада. Это уже решили люди. Наш мир, тот мир, Врата в который мы охраняем, - он всего лишь другая сторона этого мира, тень, без которой не бывает света. Попробуй уничтожить его и всех, кто к нему принадлежит, - и рассыплется и этот мир, ведь оба они - две стороны одной монеты.
  И мы вовсе не рассыпаемся прахом, если облить нас святой водой. И при желании вполне можем ходить в церковь.
  Лично я, можно сказать, агностик. Хотя меня даже крестили когда-то по настоянию все той же тетушки Ярины. Когда-то давно та решила, что все ее беды - наказание божье за дочь Мирку, рожденную во грехе. Она стала истовой религиозной фанатичкой, и могла целыми днями рассуждать о Господе, грехе и искуплении. Разумеется, все прочие в ее глазах вели недостаточно праведную жизнь - и именно это, по мнению тетушки Ярины, и было причиной того, что нам никак не удается снять фамильное проклятие.
  Особенно хорошо было, когда тетушка начинала проповедовать в Сумеречье, пытаясь обратить в истинную веру кого-нибудь из нечисти или старых богов. Старые боги не имеют никакого отношения к создателю, это просто силы, существующие в мире, ныне почти забытые.
  Сейчас Ярина завела очередную свою бесконечную лекцию о святости брачных уз, благословленных церковью, и о наказании за грехи. Слушатели ей в таких случаях обычно были не особенно нужны - лишь бы не прерывали.
  - Просто забей, - шепнула Антону пробегавшая мимо сестрица Яся. - Она всегда так.
  Тот ошеломленно кивнул и оглянулся, а Яся подмигнула ему и помчалась дальше.
  - Не бегай! - осадила ее через секунду бабуля Ягна и, изловчившись, с размаху шлепнула своей клюкой пониже спины. У Антона, наблюдавшего эту сцену, глаза полезли на лоб.
  Моя вторая кузина - тринадцатилетняя Ясмина, она же в просторечии Яся, - пожалуй, самый нормальный и живой человек в нашем семействе. Хм, немного двусмысленно звучит в нашем случае, но да. Она - из тех немногих, кто не умирал пока ни разу. Собственно, таковых на данный момент у нас всего трое - я, Яся и маленькая Янка. Яся, конечно, уверена, что снять семейное проклятие суждено именно ей, а не мне, и это служит предметом наших с ней извечных шутливых перебранок. К слову, сейчас Яся живет там же, где прошли и мои детские годы - в избушке моей бабули Ягны. Так уж сложилось, что детей в нашей семье обычно воспитывают бабушки, а не матери (я-то, конечно, собираюсь прервать и эту традицию). Но бабушка Яси Явдоха до сих пор не осела на одном месте, предпочитая путешествовать по миру, а ее прабабушка Яда уже слишком стара, чтобы присматривать за непоседливым подростком. И моя тетушка Янина, все же не желая брать на себя ответственность за подрастающую дочь, препоручила ее в конце концов заботам дальней родственницы. Так и вышло, что Яся, которой предстоит однажды унаследовать Врата в далекой Сибири, растет у наших - самых южных Врат, и вижусь я с ней чаще, чем с большинством остальных родственниц.
  - Не слушайте ее, - мелодично посоветовала с другого конца стола рыжеволосая, как все здесь, немолодая дама, с ног до головы увешанная бусами и фенечками. - Главное - это любовь... будьте, как дети, как цветы - и не найдется ничего греховного в том, что естественно...
  - Это двоюродная бабушка Явдоха, - шепнула я Антону. - Дочь Яды. Она буддистка. И, по-моему, она еще не в курсе, что эпоха хиппи давно прошла.
  - Положить тебе салата? - Возле Антона уже стояла с большой салатницей Мирка, и, стоило ему обернуться, как она, не дожидаясь приглашения, низко наклонилась над его тарелкой, демонстрируя во всей красе великолепное декольте и его не менее великолепное содержимое. Антон, который поневоле в это самое содержимое почти уткнулся носом, смущенно закашлялся и попытался отшатнуться - мне даже пришлось его слегка придержать, чтобы он не упал под стол.
  - Срам прикрой, - недовольно буркнула тетушка Ярина дочери, прерывая свою вдохновенную обличительную речь, однако тут же продолжила. Впрочем, Мирка не обратила на это ни малейшего внимания, продолжая нависать над Антоном и пытаясь придвинуться к нему еще ближе, а после и вовсе уселась на свободный стул рядом с ним, положив локти на несчастный букет. На другом конце стола немедленно заголосила Янка, однако Мира только недовольно передернула плечами. К ее счастью и моему неудовольствию, Янкой тут же занялась Явдоха, которая принялась сюсюкать с ребенком и что-то даже напевать. Янка по-прежнему голосила, но уже в другой тональности, кажется, требуя немедленно принести ей какую-то игрушку. Ярина продолжала вещать о вечных ценностях и о грехе прелюбодеяния, в красках живописуя уже грехопадение Адама и его последствия. Время от времени над столом раскатисто прокатывались всхрапы прабабушки Яды, перемежаемые взрывами басовитого хохота бабки Яниты.
  - Дуррдом, - пробормотал себе под нос Антон, и я вынуждена была мысленно с ним согласиться.
  Именно этот момент наша именинница выбрала для своего эффектного появления. Сначала открылась калитка, чего почти никто не заметил, а в следующую секунду вместо Мирки рядом с Антоном уже сидела моя тетушка Ядвига, как обычно, моментально и верно оценившая ситуацию. Мирка, очутившаяся у калитки, досадливо притопнула ногой. А Антон только хлопал глазами, разглядывая вдруг оказавшуюся рядом с ним ошеломительную красавицу и, кажется, даже не сообразил удивиться, как она там оказалась.
  Тетушка Ядвига всегда умела эффектно появляться, эффектно выглядеть и эффектно преподносить себя. Впрочем, для этого ей и не требовалось особенных ухищрений. Она и впрямь была очень красива. Даже фамильный нос нисколько ее не портил и казался лишь своеобразной изюминкой на этом совершенном лице, придававшей ей еще больше шарма. Да, ее нельзя было назвать юной - ее красота была красотой зрелой, опытной женщины. Мужчин при виде нее обычно брала оторопь, и все они резко глупели в ее присутствии. С досадой я отметила, что чаша сия не миновала и моего возлюбленного, глазевшего на Ядвигу в буквальном смысле раскрыв рот.
  - Ну, здравствуй, мой хороший, - низким грудным голосом проговорила Ядвига, и Антон наконец отмер, а я представила их с тетушкой друг другу.
  - А... с днем рождения, - пролепетал он и пододвинул к тетушке букет, больше всего уже напоминающий порядком потрепанный веник.
  - Мы желаем знать о тебе все, - продолжала Ядвига, и бесчисленные рыжие головы вокруг активно закивали. - Кем ты, например, работаешь?
  - Программистом, - как загипнотизированный, послушно сообщил Антон.
  - Программистом, - задумчиво повторила Ядвига. - Хорошая профессия, востребованная. Стало быть, семью содержать сможешь?
  Антон - в который уже раз за этот вечер поперхнулся и беспомощно оглянулся на меня. Впрочем, отвечать мне не пришлось, поскольку в этот момент с другого конца стола подала голос моя деятельная тетушка Янина, мать Яси.
  - Лучше бы слесарем, - сварливо сообщила она. - Или сантехником. У меня давно со стояком в доме проблемы. Хотя, если мужик, все равно должен разбираться.
  - Конечно, он мужчина, - ласково заявила уже вновь подошедшая к столу Мирка. - А у меня, между прочим, лампочка в прихожей перегорела. Не знаю, просто не знаю, что с этим делать... - она томно вздохнула и призывно посмотрела на Антона.
  - Цыц, молодежь! - одернула ее Янина. - Мы уже список составили, - в доказательство она приподняла листок бумаги, на котором до сих пор делала какие-то записи. - Ты, как самая молодая, последняя в очереди. Вот у Яды крыша в избе прохудилась, перестелить надо бы. А у Яниты забор давно не крашен. У меня - стояк. Еще у Ярины обои поклеить надо, а у Явдохи фургончик барахлит... Конечно, придется составить еще расписание, все-таки ехать в Сибирь, потом в Карелию...
  - Почему это сначала в Сибирь? - тут же вскинулась бабка Янита. - Вашу крышу пока перестелишь, сезон закончится, а мой забор недолго покрасить.
  Тетушки и бабушки зашумели, споря, чьи проблемы Антону надлежит решать в первую очередь.
  - С-сибирь? - тихонько переспросил Антон, глядя на сей раз на меня. - Карелия?! - и еще тише сообщил, - я вообще-то не умею стелить крыши... и фургоны чинить.
  - Не пугайся, - с улыбкой сказала Ядвига и положила руку ему на плечо. - Наши родственницы немного чересчур напористы. Но ты должен все-все мне о себе рассказать!
  - Рассказать, - тихо и обреченно повторил Антон. Хм, кажется, это в ходит у него в привычку.
  - Где работаешь, сколько зарабатываешь, - начала деловито перечислять Ядвига, - есть ли у тебя свое жилье, был ли ты женат, есть ли дети, сколько тебе лет...
  - Ядвига! - этого я уж терпеть не могла.
  - Ну, милая, я должна знать. А то, видишь, как получается - моя дочь того и гляди выйдет замуж, а я и не знаю толком - за кого...
  - Дочь?! - Антон теперь переводил взгляд с меня на Ядвигу. - Но... мне казалось... ты сказала...
  - Мама, - процедила я. Вообще-то я очень редко называю Ядвигу так. - Я думаю, нам стоит поговорить... давай-ка зайдем в дом!
  Так уж сложилось - я и впрямь в детстве довольно долго считала Ядвигу просто одной из своих бесчисленных тетушек и звала ее по имени. Она появлялась иногда в нашем доме, привозила мне какие-то подарки. Знание о том, кем она приходится мне на самом деле, очень мало повлияло на наши отношения.
  В доме я затащила Ядвигу на кухню, щелкнула выключателем, чтобы зажечь свет, и наконец развернулась к ней, сложив на груди руки. Ядвига уже с удобством расположилась на стуле возле кухонного стола, положив ногу на ногу и опершись о стол одним локтем.
  - Что это за допрос? - злобно зашипела я. - Что вы вообще все устроили? Вы хотите, чтобы жених сбежал от меня поскорее?
  - Ну надо же нам как-то развлекаться... - мурлыкнула моя собеседница, а затем, как-то посерьезнев, вздохнула. - Да не сбежит он, если он действительно твоя судьба. Посмеется, и только.
  - Да я сама бы уже сбежала от одних твоих вопросов! Это вообще что - это зависть? Какого лешего?!
  - Ну есть немножко, - не стала спорить она. - И зависть тоже. У тебя есть шансы, у нас нет. Чего ты ждала? Но не только. Славка, - Ядвига больше не улыбалась. Она была, как никогда, серьезна. - Мы беспокоимся за тебя... я беспокоюсь. Я не хочу, чтобы ты, как я, как все мы, поспешила и совершила ошибку. Чтобы стала... такой, как мы.
  Я хорошо понимала, о чем она говорит. Такой, как все... да, женщины нашей семьи менялись после своей первой смерти. Только до нее можно снять семейное проклятие. Для каждой из них это означало потерю всякой надежды когда-нибудь стать счастливой, перестать спотыкаться на каждом шагу и собирать все мыслимые и немыслимые беды и несчастья. Постепенно каждая из них ожесточалась, озлоблялась. Будто вместе с надеждой они теряли и саму способность любить кого бы то ни было или хотя бы по-доброму относиться. Хотя бы к собственным детям... Кто-то, как тетушка Ярина, искал спасение в религии и уходил в нее с головой. Кто-то, как Мирка, пытался соблазнить каждого встречного мужчину, будто что-то доказывая самой себе, и ненавидя при этом каждого из них. Кто-то, как Явдоха, пытался забыться, непрерывно переезжая с места на место, нигде не задерживаясь надолго и ни к кому не привязываясь. Но всех их объединяло одно - все они были глубоко несчастливы, и оттого как будто неосознанно стремились причинить как можно больше боли и окружающим.
  Я отвернулась к окну.
  - Кукушка кукушонку купила капюшон, - сказала я, всматриваясь в сгущающуюся темноту за стеклом. - Надел кукушонок капюшон: как в капюшоне он смешон...
  Ядвига вздохнула и помолчала.
  - Я не могла тогда поступить иначе, Слав. Ты слишком живо напоминала мне о своем отце и его предательстве. Ты... - она вдруг резко выпрямилась и продолжила с неожиданной горячностью. - Я просто не хочу тебе своей судьбы!
  - А ее и не будет, - я наконец отвернулась от окна и прямо посмотрела на Ядвигу. - Просто постарайся мне не мешать. Ладно?
  Мать посмотрела мне в глаза и опустила голову, бессильно поникнув плечами.
  - Хорошо.
  Между тем во дворе веселье продолжалось. Антон, похоже, собирался позвать меня из дома, но повиснувшая на нем Мирка не давала ему далеко уйти.
  - Совсем стыд потеряли! - проскрежетала бабуля Ягна, когда эта парочка оказалась напротив нее. Недолго думая, бабуля размахнулась и отвесила увесистую затрещину клюкой сначала Мирке, а затем - должно быть, для профилактики, - Антону.
  Мирка, взвизгнув, отлетела от Антона. Тот, впрочем, тоже сразу отскочил подальше, чтобы оказаться вне пределов досягаемости бабулиной клюки. В этот момент он как раз и увидел меня, выходящую из дома.
  - Слава! - возопил он, - я тут вдруг вспомнил... я же не выгулял собаку!
  - Какую собаку? - растерялась я. Собаки у нас не было.
  - Соседскую собаку, - пояснил он. - Сосед Виктор мне оставил ключи и просил выгулять его собаку.
  Я попыталась припомнить хоть одну собаку на нашей лестничной клетке.
  - Мне надо идти, - с нажимом повторил Антон.
  - Ну... - хорошо, - я с недоумением пожала плечами. - Пойдем, раз это так важно.
  - Нет, ну ты же давно не виделась с родными... - заюлил Антон. - Ты оставайся, я сам...
  Ядвига наблюдала эту сцену с какой-то кривой усмешкой.
  - Главное, не переживай об этом слишком сильно, - шепнула она мне на ухо. - Судьба - забавная штука...
  
  *
  - Ну и что потом? - спросила Жюли.
  - Отлично отметили мамин день рождения, - вздохнула я. - В теплом семейном кругу и без посторонних.
  - Да нет же! - досадливо отмахнулась подруга. - Я про Антона.
  - Антон... - я сделала глоток коктейля через трубочку. - Когда я вернулась домой, его уже не было. Как и его вещей.
  - Ясно, - Жюли вздохнула и замолчала.
  За соседним столиком Константин придвинул к своему собеседнику стопку каких-то бумаг, и тот, не читая, принялся их подписывать одну за другой.
  Арису проследила за моим взглядом.
  - Вообще-то зря ты это, - негромко произнесла она.
  - Что - зря? - Я посмотрела на нее с недоумением.
  - Я бы не советовала им увлекаться, - я фыркнула, но подруга продолжила, не дав мне вставить ни слова. - Ты видела, что произошло, когда я была на сцене и говорила на весь зал? Все слушали меня, все! А он... просто встал и вышел, когда у него зазвонил телефон. Знаешь, что это значит? Кто на чары кицунэ не реагирует? Влюбленный, вот кто. И не просто влюбленный, а тот, кто встретил свою истинную судьбу. В смысле - настоящая любовь у него. Причем, заметь, даже в этом случае ну хоть какая-то реакция обычно должна быть. А совсем ее нет только в одном случае.... В общем, если я хоть что-нибудь понимаю в судьбе и чарах любви, у твоего Константина не сегодня-завтра свадьба. Ну или помолвка
  - Мне-то что?! - снова фыркнула я, опустив взгляд в свой бокал. - Совет да любовь!
  В самом деле, ну какое мне дело до состояния личной жизни этого типа? Если уж на то пошло, ему-то я вполне искренне желаю счастья... где-нибудь подальше от меня.
  - Вообще-то, у меня тоже жених имеется, - сообщила я как бы между прочим. - Ну... почти жених.
  - Вот как? - Арису задрала свои безупречные брови практически до небес.
  - И ты молчала?! - чуть ли не закричала Жюли, так что на нас начали оглядываться. - Рассказывай давай срочно!
  - Да там в общем-то не о чем особенно рассказывать, - я пожала плечами. - Илья, он... он музыкант, играет на бас-гитаре в группе. Мы на его концерте познакомились, в одном баре. Я танцевала перед самой сценой, и представляете, в какой-то момент поднимаю глаза - а он прямо на меня смотрит! И как будто только для меня играет. А в перерыве, когда группа отдыхала и включили какой-то медляк, он даже пригласил меня на танец! В общем, там сразу ясно было - это судьба, просто судьба! А после концерта он попросил мой номер телефона... вот и все.
  - Что значит - все? - изумилась Жюли. - Вы давно встречаетесь?
  - Ну... собственно, мы пока не встречаемся, - я замялась. - Он еще не звонил.
  - Ага, - Арису вздохнула и проницательно посмотрела на меня. - И давно был этот концерт?
  - Две недели назад... ну мало ли какие дела могут быть у человека! Может, они вообще на гастроли уехали, зачем ему тогда звонить!
  - Ага, - повторила Арису и побарабанила пальцами по столу. - Жених, говоришь...
  - Я сказала - почти, - обиженно буркнула я и отхлебнула коктейль.
  - Слушай, - Жюли смотрела на меня с каким-то даже болезненным любопытством, - а у тебя вообще с кем-нибудь были... ну, серьезные отношения? Так, чтоб надолго? Кроме этого le con Антона, конечно.
  - Были, - отвечать не хотелось. - Но об этом я не очень люблю вспоминать.
  - Действительно серьезные? - Арису смотрела скептически. Я вздохнула.
  - Ладно. Судите сами...
  
  
  

История шестая, драматическая,
  в которой фигурирует Очень Злая Баба Яга

  
  Это самая ужасная и драматическая из моих историй. И самая недавняя.
  В этот раз я не просто знала для себя, что это - судьба. Это знал даже мой нареченный. И именно он предложил мне руку и сердце... примерно после трех лет совместной жизни. Нельзя сказать, пожалуй, что все было все эти годы совершенно гладко и безоблачно, но ведь в семейной жизни и не бывает иначе, верно? Мы иногда ссорились, потом мирились. Все как у самых обыкновенных пар.
  Познакомились мы с Виталиком благодаря моей работе. Виталик был (да, наверное, и остался) успешным бизнесменом. Ему понадобились услуги переводчика для переговоров с иностранными партнерами, и он нанял меня через агентство. Какое-то время мы вынужденно проводили массу времени вместе - и в итоге между нами начался роман. Как оказалось, мой работодатель обладал великолепным чувством юмора и был прекрасным и весьма начитанным собеседником. Нам всегда было о чем поговорить, всегда было интересно вместе. И он уверял, что я изумительная девушка - внимательная, все понимающая, словом - необыкновенная.
  Виталик был совсем не похож на тех мальчишек, с которыми я встречалась раньше. Прежде всего, он был взрослым - намного старше меня. Ну... то есть не буквально, конечно, старше. Но если я вот уже много лет как внешне, так и по ощущениям оставалась по человеческим меркам в возрасте "где-то между двадцатью и тридцатью", то мой возлюбленный перешагнул порог сорокалетия, а за его плечами было уже два неудачных брака. Думаю, этим и объяснялось то, что он вовсе не торопился предлагать мне руку и сердце, а желал сначала основательно проверить наши чувства совместной жизнью. Или это я так думала.
  Пожалуй, единственное, что мне не нравилось в Виталике - это его страсть к полетам. Точнее, не так. Сама эта страсть, как любая другая увлеченность, делала его в моих глазах лишь интереснее. Но единственная его попытка меня к этому увлечению приобщить завершилась довольно прискорбно.
  У него был собственный мотодельтаплан, который он держал на летном поле за городом. Дельтаплан был его голубой мечтой с детства, так что при первой возможности он не замедлил эту мечту воплотить. Говорил, что когда-то даже влез в долги ради этого. Впрочем, к моменту знакомства со мной он давно со всеми долгами расплатился.
  Однажды, когда наш конфетно-букетный период был в самом разгаре, Виталик сообщил, что хочет сделать мне сюрприз. Попросил закрыть глаза и не подглядывать, посадил в машину и долго-долго куда-то вез. А когда меня вывели из машины и разрешили открыть глаза, передо мной был он. Дельтаплан. Эдакое огромное насекомое с моторчиком. И надо было видеть гордость Виталика, демонстрирующего мне свою мечту.
  Тут стоит, наверное, пояснить мое отношение к самолетам, вертолетам и прочим летающим конструкциям.
  Я боюсь высоты. То есть не совсем высоты, а...
  Вот летать, к примеру, на ступе или там на метле - это запросто. Я знаю, что ни ступа, ни метла никогда меня не уронит. Ну, если, конечно, она мне не враг изначально. У нее есть душа. И вообще - я понимаю, как они работают и как держатся в воздухе! Еще меня совсем не затруднит влезть на дерево или там на скалу - на какую угодно высоту. У дерева и у скалы - тоже есть душа, и я всегда смогу с ними договориться.
  А вот вкрутить, например, лампочку для меня всегда было проблемой. Потому что надо встать на совершенно бездушную табуретку, которая предательски шатается и у которой в любой момент может подломиться ножка. С моим-то везением! И аттракционов типа чертова колеса я никогда не понимала. Что уж тут говорить о всяких там самолетах. Представить, что меня на немыслимой высоте над землей удерживает куча бездушного железа, - это просто ужасно. Я не понимаю, как эта махина держится в воздухе, я просто боюсь ее. Ей-ей, я б лучше на Карлсоне полетала.
  Словом, оказавшись перед этой хлипкой на вид конструкцией, напоминающей одновременно трехколесный велосипед, гигантского мотылька и мой ночной кошмар, я, прямо скажем, не испытала восторга, которого от меня явно ожидали. А осознав, что меня на этом собираются катать, я пришла в настоящий ужас. Увы, внятно сообщить, что именно я думаю по этому поводу, мне так и не удалось. Суженый радостно улыбался мне и сжимал мою руку. Мой бессвязный лепет был принят за выражение радости и благодарности, и меня едва ли не силой затащили на пассажирское сиденье и пристегнули ремнями. Я чувствовала себя так, как, должно быть, ощущает себя лабораторная мышь на столе препаратора, когда надежды уже нет и сейчас тебя точно вскроют. Возможно, заживо.
  Мой нежно-салатовый цвет лица был, кажется, принят за выражение благосклонности. И Виталик, гордо угнездившийся на месте пилота, начал разгон. А я между тем думала - ну, в сущности, раз все неизбежно, лучше просто смириться, верно? Просто зажмуриться и пережить. Пилот, он же мой суженый, обернулся ко мне и прокричал что-то неразличимое. Я попыталась счастливо оскалиться в ответ - уже его затылку. В этот самый момент мы таки оторвались от земли, так что я преизрядно клацнула зубами. И сразу догадалась, что ключевой моей ошибкой в тот день было позавтракать.
  Мы сделали небольшой круг над летным полем, пока я лихорадочно вспоминала текст "Отче наш". Потом плюнула на это безнадежное занятие и попыталась припомнить в уме таблицу умножения. С цифрами у меня никогда не ладилось, так что и эта попытка закончилась постыдным провалом. Главное - не думать о завтраке, понимала я. Завтрак, он был давно. Нет, я не хочу его никому демонстрировать. Нет. Точно не хочу. Надо сцепить зубы. Или улыбаться? Мой любимый, оборачиваясь ко мне, пытался иногда перекричать шум мотора и показывал мне какие-то красоты внизу - кажется, церквушку, лес, еще что-то. "Руль держи, козлина", - думала я. Остро хотелось также рассказать все, что я думаю о красотах, но меня бы все равно не услышали. А потом мне стало не до устного счета, потому что мой пилот решил меня действительно развеселить и развлечь. Он начал выделывать какие-то фигуры в воздухе, то набирая, то сбрасывая высоту, так что меня с силой прижимало к креслу, а внутренности сворачивались в тугой узелок. Виталик радостно хохотал и что-то кричал. Я сидела, зажмурившись, и пыталась особенно не дышать, понимая, что вот и пришел мой первый смертный час. В какой-то момент я даже осознала, что тихонечко и тоненько визжу на одной ноте, и попыталась прекратить это делать. Немедленно закружилась голова. Отстань, завтрак.
  Казалось, что стоит мне только слегка расслабить руки, которыми я намертво вцепилась в раму, и меня, невзирая на страховочные ремни, унесет к лешему и красотам, будет ярко и эффектно.
  Я ощутила резкий толчок, меня почти привычно уже вдавило в сиденье, а осторожно приоткрыв один глаз, я осознала, что мы таки приземлились, и теперь осталось только дождаться, когда эта адская машина остановится.
  А спустя несколько минут я, растекшись в кресле, смотрела замершим взглядом на летное поле и могла думать только о том, как оно прекрасно и неподвижно. И еще остро осознавала, что я - жива! Я все еще жива! Да я практически супергерой и крутой покоритель небес!
  Кажется, Виталик уже выбрался со своего места и пытался теперь отколупать мои побелевшие пальцы от рамы, однако я держалась намертво. Подошли еще какие-то люди, что-то радостно говорили и хлопали моего суженого по плечам. Совместными усилиями три человека выковыряли меня из дельтаплана и поставили рядом. Потом что-то звякнуло и булькнуло.
  - Ну - с почином! С первым полетом!
  Я поморгала. Виталик и еще какие-то два мужика стояли рядом, все широко улыбались. При этом в руках у одного оказалась початая бутылка виски, а Виталик протягивал мне невысокий и широкий стаканчик с толстым донышком, на дне которого плескалась темно-янтарная жидкость. Я, ни о чем не думая, протянула руку, взяла стакан и внимательно в него посмотрела.
  И тут завтрак наконец настиг меня.
  *
  Больше приобщать меня к своему любимому увлечению Виталик не пытался. Полагаю, первостепенную роль в этом сыграло не мое отношение к полетам, а тот прискорбный факт, что чистить конструкцию, состоящую из труб и рам - задача весьма непростая.
  Впрочем, у нас нашлась масса других точек соприкосновения, так что скучно нам друг с другом никогда не было. И в какой-то момент мы начали жить вместе. А спустя пару лет совершенно уже чувствовали себя семьей. Виталик часто даже представлял меня новым знакомым как свою супругу, а в разговорах между собой называл меня "Дорогая". На сей раз я благоразумно решила не знакомить своего нареченного с родственницами до самой свадьбы.
  Однажды, когда мы сидели вдвоем на крыльце его дома и пили послеобеденный чай, он наконец спросил, стану ли я его женой. Он не становился на колени и не протягивал мне кольцо - просто спросил. И я, конечно, сказала "да". С этих пор вопрос считался решенным. Мы наметили дату торжества на следующий год и запланировали, что после этого непременно родим ребенка, а лучше - двоих подряд. Впрочем, торжества как раз и не намечалось: Виталик говорил, что во всей этой помпе с пьяными гостями нет никакого смысла, и я соглашалась с ним. Мы же взрослые люди, в конце концов. Просто распишемся. Самое главное я знала: теперь моя судьба наконец по-настоящему решена. Будущее виделось безоблачным и ясным. Проклятие будет снято. Я выйду замуж, рожу дочь - будущую Привратницу - а потом, возможно, и сына. Виталик был... таким надежным, таким реальным, что с ним мечты превращались в планы, а планы близились к реализации. Кстати, он сказал, что Новая Зеландия - это слишком далеко и неоправданно дорого. К тому же он собирается заключить пару договоров с поставщиками оборудования из Франции и никак не может выбрать время для визита в эту страну. Так что, раз уж я так хочу романтики, медовый месяц мы проведем в Париже.
  Я больше не работала переводчиком: мой жених сказал, что мне нет необходимости зарабатывать на жизнь, и я могу целиком посвятить себя дому ну и чему захочу сама. Я даже начала писать какую-то работу по истории, вспомнив, что когда-то хотела поступать в аспирантуру. Впрочем, занятие это я быстро забросила, да и Виталик отнесся к нему несколько пренебрежительно, совершенно здраво заметив, что ученая степень мне ни для чего в жизни не пригодится.
  Словом, все было как-то без помпы и парада, как-то обыденно и просто, и это необыкновенно меня радовало: я наконец чувствовала себя самым обыкновенным человеком, без всяческих заморочек и проклятий.
  И закончилось все тоже очень-очень банально. Просто банально донельзя.
  Однажды вечером во время телефонного разговора со своей мамой Виталик передал мне трубку - мама хотела со мной поздороваться и о чем-то меня спросить. Пока я общалась с ней, Виталик вышел из комнаты. Договорив и нажав отбой, я собралась было отложить телефон, однако в этот момент на него пришло сообщение. Меня удивило, что отправитель был записан как "Малыш", и я бездумно нажала на кнопку, чтобы понять, кто это.
  Конечно, я знала Леночку, которая в последнее время сопровождала Виталика в загранкомандировках в качестве переводчика. Но узнала я ее все-таки не сразу - уж очень неожиданным оказался ракурс, не говоря уже о наряде. Подпись под фото гласила: "Давно обещанная зебра". С некоторым недоумением осмотрев фотографию в поисках зебры, я обнаружила, что условное белье Леночки и впрямь - в полосочку.
  Задыхаясь и уже понимая, что все плохо, я стала листать сохраненные сообщения и фотографии - входящие и исходящие. Почему-то окончательно меня добили вовсе не откровенные изображения Леночки (а ведь я и не подозревала, что мой благоверный - поклонник этого, хм... фотожанра!). На паре снимков Леночка счастливо обнималась с с чертовым дельтапланом. И даже не спрашивайте меня - как это, но ей удалось. Похоже, Леночка, в отличие от меня, вовсе не питала в этому металлическому чудовищу никаких дурных чувств. Даже, пожалуй, хм, наоборот... Последней каплей оказалась фотография огромного букета. В том сообщении Леночка трогательно - и, похоже, не в первый раз - благодарила за подарок ко дню рождения и сообщала, что все прочие цветы давно завяли, а эти стоят уже неделю. Мне, кстати, Виталик никогда таких букетов не дарил - только какие-то чахлые гвоздички. Мне казалось, что он просто не умеет выбирать цветы, и я легко прощала ему этот маленький недостаток.
  В глазах предательски защипало. Увы, все увиденное не оставляло никакого простора для воображения. Все так тщательно продуманные за эти годы мечты и планы на будущее рассыпались на глазах, как хрустальных замок. Или, точнее, как карточный домик. И это было очень-очень больно. Какое, к лешему, счастье для всего рода? Какие дети?
  Особенно обидно почему-то было от того, что Леночка - именно переводчик. Я слишком хорошо представляла себе, как именно складывались и развивались их отношения, что он мог говорить и делать... казалось, будто Леночка украла мои собственные воспоминания о прошлом и мечты о будущем.
  Держа телефон, как ядовитую гадюку в трясущейся вытянутой руке, я отправилась искать Виталика, чтобы потребовать объяснений.
  Нашла я его на излюбленном месте - он сидел в кресле-качалке на крыльце и о чем-то размышлял, глядя вдаль. К моему удивлению, он не пал на колени, чтобы вымолить прощение, не стал оправдываться и не оскорбился необоснованным подозрениям. Он только поморщился и отобрал у меня телефон.
  - Слушай, - сказал он, - ну мы же взрослые люди.
  - И что? - опешила я.
  - Главное - не закатывай истерик, - посоветовал мой ненаглядный. - Терпеть не могу истерик. В конце концов, жениться-то я собираюсь на тебе. А Леночка... Леночка - хорошая девочка.
  - Хххорошая? - обескураженно повторила я.
  - Ну да. Если хочешь, я могу ее рассчитать даже. Хотя мне бы не хотелось, она отличная переводчица. В конце концов, ты же понимаешь, что это жизнь.
  - Не понимаю, - я села на первый попавшийся стул и беспомощно смотрела на своего жениха. - Если ты любишь ее, то почему не сказать мне об этом? А если меня - то зачем нужна Леночка?
  Виталик закатил глаза.
  - Ну зачем столько высокопарности? Давай без драм, ладно? Мы взрослые люди. Жениться надо на той, с кем хорошо ладишь, кто легко подстраивается к тебе. А всякие... страсти - это же так недолговечно.
  - То есть, - негромко спросила я, - ты никогда и не любил меня?
  Он мученически вздохнул.
  - Я тебя очень люблю, дорогая. Нам ведь вполне комфортно друг с другом, правда? Меня в тебе как в жене все совершенно устраивает. Надеюсь, тебя во мне тоже. И это - главное. А это, - он кивнул на телефон, - ну, тебе ведь не пятнадцать лет, ты должна понимать. Она ровным счетом ничего не значит для меня. Просто хорошая девочка. Она - ну... это примерно как ты, только года три назад, когда я почти не знал тебя.
  Вот тут я наконец почувствовала, как душившие меня слезы начали отступать. И на смену им пришла благословенная злость.
  - О, кстати, - я хотела еще кое-что уточнить, - так ты, выходит, не станешь возражать, если я тоже заведу... какого-нибудь Ванечку? Мы же... взрослые люди!
  - А вот этого, дорогая, не надо, - он строго посмотрел на меня. - Ты же женщина!
  - Несомненно, - сквозь зубы процедила я. - Так, значит, Леночка...
  - Леночка - мой переводчик, - он безмятежно смотрел мне в глаза. - Хороший переводчик, хорошая девочка. А ты что подумала? Слушай, ну не забивай себе голову глупостями. Тебе ведь просто что-то показалось, правда? Я уверен, что показалось!
  - Показалось, - я развернулась и направилась к двери.
  - Можешь сегодня лечь в гостевой спальне, если хочешь! - крикнул он мне вслед. - Надеюсь, ночи тебе хватит, чтобы остыть?
  Отвечать я не стала, вместо этого громыхнув дверью. Надеюсь, вышло достаточно выразительно.
  Я подумала, что было бы глупо в самом деле бежать в ночь, оставив все свои вещи. Переезд лучше оставить на утро. А еще я подумала, что месть - это блюдо, которое следует подавать холодным. В конце концов - Баба Яга я или мимо проходила?
  Нет, вообще-то я обычно расстаюсь со своими бывшими возлюбленными достаточно мирно. Ну или не очень мирно... но искренне желая им счастья. Однако Виталику я счастья не желала от слова "совсем". Я была очень, очень, просто ОЧЕНЬ зла. И не могла себе позволить допустить ни одной ошибки.
  Я действительно отправилась спать в гостевую комнату. Проснулась задолго до рассвета, свежая, веселая и одновременно - по-прежнему очень злая. День мне предстоял полный свершений.
  Вообще-то использовать свой дар во зло таким, как я, нельзя категорически - все возвращается сторицей. Чем больше тебе дано, тем выше с тебя и спрос - как-то так. Но то, что я планировала, вряд ли можно было назвать настоящим злом - так, мелкие шалости. А если в моей жизни после этого чуть прибавится неприятностей - что ж, вряд ли я это замечу... на общем фоне. Рассуждая так, я вызвала такси, чтобы успеть объездить множество мест еще до начала рабочего дня.
  *
  Утро Леночки в этот день не задалось. Все было бы ничего, если бы только ей не показалось, что букет, стоявший на кухонном столе в широкой вазе, как-то уменьшился в размерах - неужели завял? Цветов было вовсе не видно теперь из-за лент и упаковочной бумаги. Леночка подошла к столу, склонилась над букетом и тут же сморщила нос. Похоже, цветы не просто завяли, а сгнили: из упаковочной бумаги на нее пахнуло отчетливым запахом болота и тины, а вместо изящных бутонов в лентах виднелось что-то склизкое, зеленое и даже... копошащееся? Леночка отшатнулась было, однако тут же взяла себя в руки. Если цветы испортились, их надо просто выбросить, а вазу вымыть. Стараясь не дышать, она выдернула остатки букета, а затем заглянула в вазу.
  С самого дна на Леночку внимательно смотрела огромная жирная жаба. Серая, пупырчатая, настоящая красавица. Должна сказать, мне стоило немалых трудов отыскать такую.
  Секунду Леночка и жаба смотрели друг другу в глаза. А потом жаба квакнула. На этом драматическом моменте Леночка, к своему счастью, лишилась чувств.
  *
  Утро Виталика тоже не задалось. Прежде всего, проснулся он посередине людной площади. С учетом того, что спал он в одних трусах, ситуация выглядела довольно пикантно, и люди изумленно оглядывались на него. Впрочем, спустя несколько минут мужчина снова очутился в своей постели и понял, что ему всего-навсего приснился дурной сон. Однако неприятности его в этот день только начинались.
  Например, пока Виталик чистил зубы, в какой-то момент ему вдруг показалось, что зубная паста на щетке превратилась в гусеницу. А спустя секунду - снова в зубную пасту.
  - Нервы расшалились, - пробормотал он про себя и продолжил умывание.
  С завтраком тоже получилось так себе. Я без единого слова поджарила ему яичницу-глазунью и подала на стол - красивую, ароматную, с веточкой петрушки, - и уселась рядом со своей порцией. Увы, мои старания не были оценены: первый же кусочек, который мой благоверный положил в рот, заставил его поперхнуться, закашляться и с отвращением сплюнуть на пол.
  - Что такое, дорогой? - медовым голосом поинтересовалась я. - Тебе не понравилась яичница?
  Впрочем, спрашивала я это уже у спины Виталика, который, вскочив, побежал к мойке - полоскать рот. Лишь после этого он сумел ответить.
  - Яйца испортились! Выкинь срочно!
  - Мне кажется, ты путаешь, - возразила я и отправила в рот кусочек яичницы. Ммм, даже не пересолила на этот раз. - Очень вкусно!
  Виталик, вновь подойдя к столу, подозрительно обнюхал яичницу в своей тарелке. Пахла она самой обыкновенной яичницей. Он нахмурился, однако тарелку от себя отодвинул.
  - Перекушу бутербродами, - хмуро сказал он, не глядя на меня, и положил сыр на кусочек хлеба.
  Увы, позавтракать в этот день ему было не суждено. Что бы он ни пытался откусить, любая еда в его рту превращалась... ну, не будем говорить за столом, во что она превращалась. Одно могу сказать: я специально ездила за город и искала козу. Возможно, с обычной городской собакой было бы проще, но я все-таки решила отчего-то, что коза - это гуманнее. Мало ли что едят эти собаки - а ведь я не хотела его отравить!
  - Перехвачу чего-нибудь по дороге, - буркнул Виталик наконец, в очередной раз прополоскав рот.
  - Конечно, милый... хотя зря ты, яичница сегодня изумительна, - я принялась с аппетитом жевать очередной кусочек яичницы и удовлетворенно улыбнулась, заметив, как позеленел мой несостоявшийся суженый. Вряд ли он на самом деле захочет сегодня есть - в этом я была уже уверена. Да и вообще предстоящий день я могла бы предсказать ему в мельчайших подробностях...
  Неприятности в этот день буквально преследовали успешного бизнесмена Виталика. И были эти неприятности странными донельзя. Конечно, его деловые партнеры, прибывшие на переговоры, были несколько удивлены, заметив на всегда серьезном Виталике веселенький желтый галстук с Микки-Маусом. Но по-настоящему они изумились, войдя вместе с хозяином в его рабочий кабинет, где вместо кожаного диванчика для посетителей обнаружился расстеленный двухспальный диван, на котором кто-то явно совсем недавно лежал. С дивана поверх смятой простыни сиротливо свисал одинокий женский чулок.
  Выпучив глаза, Виталик поспешно загородил собой диван.
  - Столько дел в последнее врем. Предприятие все развивается... как видите, буквально спим на работе! - неуклюже попытался пошутить он и, резко обернувшись к еще не закрытой двери в приемную, рявкнул: - Анна!
  Влетевшей в комнату секунду спустя секретарше Ане он указал глазами на диван, а сам, держа обоих своих собеседников под локти, чуть ли не силой развернул их в другую сторону. Ошалевшая Аня торопливо сгребла с дивана постельное белье и стремглав выбежала из кабинета, который теперь, хоть и выглядел немного странно с разложенным диваном, но все-таки вновь походил на кабинет.
  - Присаживайтесь, прошу вас! - с натугой проговорил Виталик, делая жест в сторону кресел, которые, по счастью, остались на своих местах.
  Честно говоря, переговоры шли, на мой взгляд, весьма неплохо. Даже не могу сказать, что именно пошло не так. Может быть, партнерам Виталика не понравилось, когда он вытащил из своего портфеля вместо договора детскую игрушку-пищалку. Или когда он вытер выступивший на лбу пот извлеченными из нагрудного кармана женскими трусиками в розовый горошек. Или когда предложил вина - великолепного, редчайшего коллекционного вина, на поверку оказавшегося лимонадом "Буратино". Да-да, я была гуманна! Потому что ну партнеры-то ни в чем передо мной не виноваты. Я Баба Яга злая, но справедливая. А "Буратино" - вкусно, ностальгично, пузырьки опять же.
  Так или иначе, важнейшие переговоры завершились безнадежным крахом, а бывшие партнеры уходили крайне недовольными.
  Все было хуже некуда. И самым главным сейчас представлялось выяснить - чьих рук делом было все происшедшее. Ведь ясно же, что переставить диван в кабинете Виталика или подменить коллекционное вино в его баре мог только кто-то из своих же сотрудников... причем сотрудников высшего звена - из тех, у кого был доступ к его кабинету! Выглянув в приемную, Виталик попросил Аню собрать всех руководителей отделов на срочную планерку. Сам же он уселся за своим столом и некоторое время работал над речью. О корпоративной этике и обязательствах. О том, какие значительные переговоры провалились из-за чьей-то диверсии. О том, как важно выявить внутреннего врага. И как каждому, у кого есть хотя бы малейшие подозрения, надлежит немедленно сообщить о них. Впрочем, Виталик рассчитывал, что негодяй и сам проколется в чем-то - выдаст себя бегающим взглядом, дрожащими руками... и уж тогда он не просто с треском уволит мерзавца, но и подаст на него в суд, по миру его пустит!
  Звякнул телефон.
  - Виталий Сергеевич, все собрались, - отрапортовала Аня, и Виталик, свернув в трубочку листок с заготовленными тезисами, решительно двинулся в приемную.
  При его появлении все собравшиеся как-то замерли и уставились на него испуганными, почти безумными взглядами. На чьих-то лицах Виталик даже уловил усмешки. "Неужели... неужели все замешаны?", - с ужасом подумал он, покрываясь холодным потом и чувствуя, как собственная одежда начинает душить его, однако, откашлявшись, все-таки начал заготовленную речь.
  - Сегодня в нашей компании произошло невероятное, - начал он. Кто-то отчетливо хрюкнул. Виталик обвел взглядом присутствующих, однако все вокруг старательно сохраняли серьезность.
  - Я бы сказал даже, что перевернулись мои представления о мире... - продолжил он, собираясь сказать дальше, что он никогда не мог бы предположить, что кто-то из его сотрудников способен на предательство. Однако в этот момент главный бухгалтер Мария Викторовна - тучная дама в очках вдруг затряслась всем телом, заходясь в приступе гомерического хохота. Тут же не выдержал и прыснул рядом с ней Саня из отдела маркетинга. А спустя секунду половина собравшихся просто-таки истерически хохотала. Остальные все еще пытались держать лицо.
  - Вам на самом деле очень идет! - пискнула Анна, преданно глядя на Виталика.
  - Сергеич, ну ты ваще молодец! Не ожидал... - начальник отдела сбыта фамильярно хлопнул его по плечу, и Виталик вздрогнул. Вдруг показалось, что галстук сейчас все-таки задушит его, и он рванул воротничок рубашки... а после, ощутив под пальцами нечто странное, наконец опустил глаза и посмотрел на себя.
  Красный латексный костюм в обтяжку определенно происходил из сексшопа. Об этом буквально кричало все - и надпись "отшлепай меня" на груди, и не очень приличный рисунок чуть ниже, и главное - гульфик с бантиком на самом интересном месте. Уже обреченно вздохнув, Виталик совершенно не удивился, обнаружив у себя в руке вместо листка с тезисами кокетливую розовую плетку.
  *
  Рассказывая мне вечером о своих бедах, Виталик, кажется, совершенно искренне забыл обо всем, происшедшем вчера. Он то принимался плакать, то бессильно грозил куда-то в пустоту кулаками и безумно вращал глазами. Я внимательно слушала, подперев щеку рукой.
  Окончательно подкосил его все-таки любимый мотодельтаплан. Виталик надеялся слегка успокоить расшалившиеся нервы, покружив немного над летным полем.
  Признаться, первой моей мыслью было спалить к лешему эту адскую машину. Особенно когда я вспоминала фоточки Леночки. Это было бы эффектно и красиво. Но потом я все-таки нашла более экологичное решение, без лишнего дыма и в меру изящное. Не понимаю, чему он так огорчился. Я считаю, что цветочки, растущие из приборной панели (или как она там называется?), и роскошный букет вместо ручки управления - это элегантно и со вкусом. Но ему, кажется, не понравилось. Не угодишь этим мужчинам.
  Я смотрела на своего уже бывшего жениха и понимала, что он совершенно мне неприятен. И как только я могла с ним прожить столько лет, да еще и детей планировать? Но главное - моя жажда мести почему-то все еще не была удовлетворена. Как будто чего-то не хватало, какого-то последнего штриха.
  Я встала, в задумчивости обошла свой стул и облокотилась о его спинку.
  - Я уничтожен, просто уничтожен, - повторял Виталик, сгорбившись на табурете, а потом поднял глаза на меня. - Ты думаешь, я сошел с ума, да?
  Признаться честно, больше всего он в этот момент походил именно на безумца со своими трясущимися губами и блуждающим взглядом.
  - Нет, милый, - вздохнула я. - Я думаю, что ты козел. И ты смертельно мне надоел.
  И только как следует огрев его стулом, я ощутила наконец полное удовлетворение от сделанного. Стул - отличное орудие возмездия, скажу я вам. А Виталик жить будет. Даже женится еще наверняка. Но точно не на мне - это факт. Сочувствую я, откровенно говоря, этой несчастной.
  *
  - Я на минутку. Попудрить носик, - я поднялась из-за стола и направилась к туалету - благо в этом кафе я была уже не раз и искать мне ничего не нужно было. Проходя мимо, отметила про себя, что за соседним столиком остался один Константин, с удовлетворенным видом складывавший бумаги в папку.
  Два туалета, демократично не разделенных на мужской и женский, располагались друг напротив друга в маленьком коридорчике, выход в который находился в конце зала. Подергав ручку одного из них, я убедилась, что там занято, и зашла во второй.
  Завершив свои дела и вымыв руки, я ненадолго замерла перед зеркалом, вглядываясь в свое отражение. Тушь на одном глазу слегка потекла. Я досадливо хмыкнула. Зря я вообще рассказывала всю эту историю... до сих пор вспоминать ее обидно и болезненно, слишком мало времени прошло.
  Извлекла из держателя влажную салфетку и вытерла глаз. Не глядя, швырнула салфетку в направлении урны, стоявшей возле входной двери. Придирчиво осмотрела себя еще раз. Да вроде бы все в порядке? Шмыгнув носом напоследок, я развернулась к двери и рывком распахнула ее. А в следующую секунду моя нога резко поехала назад. Похоже, я все-таки не добросила салфетку до мусорки. Должна сказать, влажная салфетка на кафельном полу работает ничуть не хуже банановой шкурки. Взмахнув руками, я полетела вперед, однако зацепиться за дверной косяк не успела - и влетела лицом прямиком во что-то... точнее, кого-то определенно живого, кого-то, кто попытался подхватить летящую, как снаряд, меня. Всем весом я налетела и толкнула его - и мы не растянулись по полу только по причине узости коридора.
  - Простите, - я подняла глаза, чтобы уткнуться в насмешливый взгляд Константина. Вот ведь леший! Впрочем, кажется, сейчас его хорошее настроение не могла испортить даже я.
  - Вы бы, по крайней мере, определились - вы пытаетесь меня убить или изнасиловать? - произнес он, выпуская меня из объятий.
  - Чтооооо?! Р-размечтались! - я буквально отпрыгнула от него и, не найдя, что еще сказать, гордо развернулась в сторону зала. В конце концов, я ведь уже извинилась!
  - Ты там не заснула, часом? - раздался неожиданно голос Жюли из моего кармана. Я нащупала зеркальце. Прррекрасно! Крышка отвалилась. Теперь буду удивлять людей искусством чревовещания, если кто-то захочет со мной связаться.
  Как оказалось, подруги без меня продолжали прерванный разговор.
  - Вот и я так думаю, - кивала Жюли. Заметив меня, она сообщила: - мы как раз о тебе говорили.
  - Не сомневаюсь, - я уселась на свой стул. - Надеюсь, все только хорошее?
  - Еще бы, - хмыкнула Арису. - Видишь ли, я все-таки не понимаю, ну что это за дурацкая навязчивая идея, в конце концов? Ну проклятие, да. Ну не вышла ты замуж... ладно, все женщины твоей семьи не выходят замуж. Ну и что? Мои родственницы тоже редко до замужества снисходят. Да мне каждый день по три предложения руки и сердца делают. Мне просто это не надо. Я и так вполне счастлива.
  За соседним столиком Константин взял свой стакан, чтобы допить его. Кажется, он собирался наконец уходить. Я не отказала себе в удовольствии, в последнюю секунду заменив содержимое его стакана на капустный рассол, и с удовольствием пронаблюдала за сменой сложных выражений на его лице.
  - А может, просто стулом его? - негромко подсказала Жюли, усмехаясь.
  Я мотнула головой и отвернулась так, чтобы не видеть больше соседнего столика.
  - Счастлива... в этом-то все и дело. Никто из моей семьи не счастлив. И не будет, пока я... ну или кто-нибудь из нас не выйдет замуж. В этом и есть суть проклятия.
  - Ты никогда толком о нем не рассказывала, - Арису смотрела на меня в упор. - У нас как раз еще есть время... раз уж сегодня день историй.
  Я обвела подруг взглядом.
  - Ладно. Слушайте еще одну историю - самую давнюю...
  
  

История давняя, романтическая

  Если две колдуньи поселяются рядом - добра не жди, так люди всегда говорили. Но Ягенка и Василинка дружили с детства. И точно знали - две ведьмы всегда найдут между собой общий язык. Если, конечно, делить им нечего.
  Им, Вещунье и Привратнице, делить было нечего.
  У Василисы был дар Слова. В поселке ее с малых лет любили и уважали. Девки к ней погадать бегали, о судьбе пытали. Старики - и те за советом на поклон ходили. Все знали: Василисино слово дорогого стоит, зря вещунья говорить не станет. Благословит посевы - три года неурожая не жди. Соединит влюбленных - никакая разлучница того союза не разрушит. Крепко слово вещуньи.
  Ягенки, отшельницы лесной, сельский люд сторонился. Грамотная, книги читает, травы сушит - известное дело, ведьма. Да и станет ли добрый человек сам-один селиться, с нечистью лесной водиться? Так судили селяне. Зла, впрочем, Привратнице никто не чинил - и то хлеб.
  Когда родилась Василинка, ликовал весь поселок - новая премудрая вещунья на свет появилась! Полетела счастливая весть по всему княжеству и за его пределы - на поклон и совет к здешним вещуньям люди порой издалека ходили.
  Когда родилась Ягенка, радовались только ее родители - и лес вместе с ними. Да и мало ли этого - родиться в любящей и счастливой семье?
  Когда родителей унесла черная хворь, Ягенка едва успела заневеститься. Однако к людям все же не пошла - так и осталась одна жить в своей избе в чаще леса.
  В лесу девочки и встретились впервые, обе травы полнолунные собирали. И с тех пор стали видеться едва ли не каждый день. Не было на свете крепче этой дружбы. Вместе ворожили, вместе грустили и радовались, поверяли друг другу девичьи мечты и секреты.
  *
  Две девушки лежали в траве у реки и смотрели на облака. В руке одной из них был недоплетенный венок из полевых трав. Вторая, подняв к небу руку, очерчивала пальцем очертания облаков.
  - Слышала, сам молодой князь Кащей в наши края собирается? - в голосе русоволосой красавицы, "рисовавшей" по облакам, слышалась улыбка.
  - Неа, - ее подруга лениво потянулась, выпустив из пальцев венок. - Зачем бы ему?
  Василиса хитро прищурилась.
  - Вроде бы владения объезжает. А люди говорят, будто невесту ищет... Значит, здесь и найдет. Уж наверное, слыхал про меня. На вещунье и князю не зазорно жениться. Буду княгиней!
  Ягенка неуверенно засмеялась.
  - А вдруг он тебя не полюбит? Или ты его?
  - Да куда же он денется? - Василиса, хмыкнув, пожала плечами. - Я вещунья, меня все любят. Да и не уродина вроде бы.
  Девушка усмехнулась. Она отлично знала о том, что красива.
  - Ну а ты? Погоди-ка, - Ягенка нахмурилась и даже перевернулась, опершись на локти, чтобы посмотреть в лицо подруге. - А Иван? Ты разве его не любишь?
  Иван - пришлый парень, неизвестно откуда появившийся в селе пару месяцев назад, накрепко влюбился в Василису с первого взгляда. И ходил за ней все время, как привязанный. Поначалу девушку это раздражало, однако вскоре она привыкла к его молчаливому обожанию и уже сама стала поневоле выискивать его глазами, едва выйдя из дому поутру. Иванушка собирал для нее цветы, плел венки и пел песни. И Василисе это как будто уже и не так уж не нравилось.
  - Люблю, - неохотно призналась она и вздохнула. - Только это, наверное, не настоящая любовь.
  - Почему? - Ягенка снова с любопытством покосилась на подругу.
  - Судьбу я пытала. Понимаешь, мне править на роду написано... Я уже и в воду смотрела, и в огонь, и у ветра спрашивала... все одно - в венце княжеском себя вижу. Счастливая я буду, мужа буду пуще жизни любить, а он меня - еще больше. Деток у нас трое будет с князем, дочка и два сына-богатыря. А Иванушка - что... дурачок деревенский. Значит, не моя судьба. А мне, между прочим, - на щеках Василинки заиграли ямочки, - княжий венец очень даже к лицу будет!
  - Ясно, - рыжеволосая Ягенка засмеялась. - Бедный Иванушка-дурачок. В гости-то хоть позовешь в княжий терем?
  - Да куда я... - Василиса села в траве, поджав ноги, махнула рукой и слегка нахмурилась, заметив фигуру парня, торопливо идущего откуда-то со стороны села. - Иванушка. Легок на помине. Пойду я к нему, пожалуй, а то он и тебя своими песнями замучает.
  Ягенка тем временем внимательно всматривалась в лес неподалеку. Лес как будто шевелился, хотя ветра не было и в помине.
  - И я пойду. Что-то лес беспокоится, дядька леший шалит вроде, надо бы присмотреть.
  
  Лес и впрямь беспокоился. Деревья будто перешептывались о чем-то, шелестя листвой, торопясь и перебивая друг друга, спеша предупредить о чем-то. Девушка все ускоряла шаг и хмурилась, понимая, что что-то случилось. Остановилась, слегка запыхавшись, на знакомой опушке. Притопнула ногой, повела руками и - закричала, заухала, засвистала - будто десяток птиц, дневных и ночных, всполошились разом.
  - Да слышу я, слышу, чаво кричать-то... - явившийся на зов невысокий старик больше всего напоминал сухой, криво обломанный кряжистый пень с ногами-корнями и руками-ветками. Лицо его заросло густой порослью рыжеватого мха, а волосы заменяло птичье гнездо из тоненьких прутьев.
  - Чего чудишь, дедушка? - Ягенка смотрела строго, уперев руки в бока. - Опять грибников морочишь? Али лесорубы явились?
  Как бы ни относились жители поселка к лесной колдунье, кое за что им стоило бы сказать ей "спасибо". Власти над лешим у нее не было - в своем лесу хозяин, он был в своем праве. Но до тех пор, пока селяне не вредили лесу, Ягенка защищала их всегда и никогда не позволяла лешему заводить грибников и ягодников дальше, чем следует. Ему-то что - забава, а человек, заплутав в лесах и болотах, и сгинуть может. Конечно, тому, кто всерьез осмелится вызвать гнев лесного хозяина, не поздоровится. Может, в болото забредет. А может, медведь его задерет ненароком. И тут уж Ягенке ничего не поделать. Хоть и ссориться с Привратницей лешему не с руки, а защищать свой дом хозяину никто не запретит.
  - Кабы так, - хмыкнул леший, явно не чуя за собой никакой вины. - Хужей, девонька. Охотники! Да чтоб по моей Навьей чаще охотники еще шлялись! Мое зверье стреляли! Да не от нужды - для забавы... Не бывать тому!
  - Охотники? - Ягенка, закусив губу, нахмурилась еще больше. Откуда бы? Отродясь в этом лесу никто не охотился. Деревенские знают, что с дядькой лешим лучше не связываться, а город далеко... и тут же вспомнила - князь! Новый князь владения объезжает... уж не его ли дружинники охотой решили потешиться?
  ...И что же делать тогда? Если князь со всей дружиной в лесу сгинет, тут уж точно жди беды. Можно найти их, оборонить от лешего... а лесной хозяин возьмет да осерчает, тогда селянам местным туго придется. А то и самой Ягенке, ей-то от Врат и не уйти никуда... Как же быть-то?
  Как могла, Ягенка попыталась объяснить, что пришлых охотников не стоит трогать. Убеждала, сулила, обещала... старик был непреклонен и хмур.
  - Паленку они подстрелили, - сообщил он наконец неохотно.
  - Ох... - плохо дело, поняла молодая колдунья. Паленка - молодая олениха, только недавно родившая малыша - была одной из любимиц Лешего.
  - Не насмерть, - поспешно добавил тот, - подранили... насилу увел ее, а ведь у ней малой, как ей теперь?
  - Не насмерть, - выдохнула с облегчением. - Так я залечу. И за малышом присмотрю... отпусти их, дяденька!
  - Ладно, - неохотно проскрипел старик, - ежели так - живы будут... попугаю только. А ты, коли свидеться с тем князем доведется, уж постарайся ему втолковать, чей здесь лес и как в гостях вести себя надобно...
  У Ягенки были серьезные сомнения насчет мнения князя о том, "чей лес". Впрочем, вслух высказывать она их не стала. Попугает - да и хорошо. Ничего, от испуга еще никто не умирал. Доберется перепуганный князь до Богатырева - а там уж Василинка его ждет-пождет, тут-то он про свой испуг и забудет... хихикнув своим мыслям, Ягенка направилась домой, не забыв с благодарностью поклониться лешему напоследок.
  Заметив коня у своего крыльца, она почти не удивилась. Следовало ожидать... уж если леший взялся кого-то морочить, первым делом он людей в разные стороны разводит. По одному их и пугать, и путать проще. Значит, бродят сейчас по всему лесу княжьи дружинники, все порознь, аукают. Вот и к ее дому кого-то из них занесло. Может, и еще кто сегодня выбредет. Ничего, уж она-то дорогу к поселку укажет, еще и клубочек путеводный даст, если понадобится.
  ...А хорош, конь-то! Вороной, статный, гладкий, ноги тонкие, грива что шелк, под шкурой мышцы перекатываются - сильный, красивый. Вот только переступает как-то странно.
  - Доброго дня тебе, красавица! - хозяин коня подошел так тихо, что Ягенка вздрогнула. Вздрогнула? Это она-то, лесная колдунья! Хмыкнув про себя, девушка непонятно на что вдруг обозлилась. Станет она еще пугаться кого ни попадя!
  Тем временем мужчина стоял перед ней, ожидая ответа. Ишь - под стать коню своему выискался. Высокий, темноволосый, голову высоко держит - с сельскими парнями такого не спутаешь. Одет без роскоши, по-походному, однако наряд его показался Ягенке странным, непривычным - длинный, до колен, черный кафтан почти без украшений, черные же штаны, высокие сапоги. Сколько же лет ему, интересно? Ни юным, ни зрелым не назвать. Впрочем, ей-то какое дело? Дорогу ему укажет и забудет о нем.
  - И тебе не болеть, - буркнула она. - Дорогу указать?
  - Можно и дорогу, - хмыкнул мужчина. - Но сначала водой бы неплохо напоить, а то и накормить путника. Или в этих краях о гостеприимстве не слыхивали?
  Вспыхнула. Открыла рот, хотела что-то ответить, но ему ее ответ был, кажется, без надобности.
  - А если сердце у тебя есть, так и не выгонишь, надеюсь, в ночь глухую... конь у меня захромал, да и сам я подранился. Лихие у вас леса, красавица. Так, может, впустишь, родителей кликнешь, помочь чем сможешь? Али нет все же - сердца-то?
  Сглотнула вязкий комок слюны, головой мотнула. Это у нее, значит, сердца нет? Передернула плечами с досады. Тоже мне, выискался - встретили его не так!
  Впрочем, как бы ни было Ягенке досадно, прежде всего она не могла бы бросить в беде коня... а затем уже - всадника.
  Какую ночь-то глухую, между прочим, ясный день на дворе!
  - Ну входи в дом, гость незваный... о коне позабочусь. - Может, и не слишком любезно, ну да и Ягенка - не княжна какая. Сам явился к отшельнице, она и впрямь не звала и не ждала!
  Чуть усмехнувшись и пожав плечами, воин поднялся по ступенькам, едва слышно скрипнул дверью и вошел. Ягенка осталась во дворе наедине с вороным конем. Вздохнула, посмотрев на него, и подошла ближе.
  - Ну показывай, что у тебя там...
  Конь доверчиво ткнулся мордой в плечо. Животных Ягенка любила, и они, как правило, отвечали ей полной взаимностью, с первого взгляда понимая, что опасаться ее не стоит.
  Дело, как оказалось, было пустяковым: небольшая рана на передней правой ноге, которая, к счастью, не успела еще воспалиться - нужно только вовремя обработать. Колдунья хмыкнула: Леший любил ставить нечто вроде силков из колючих веток - на грибников, если те плохо, по мнению лесного хозяина, себя вели. "Нарушители" нередко в таких ловушках запутывались и возвращались в село израненными. Но зверя, пусть и пришлого, дядька Леший не тронул бы. Должно быть, случайно - целил веткой в седока... однако у человека в таком случае раны должны быть посерьезнее, пожалуй.
  Промыв рану, Ягенка забежала на несколько минут в дом - за чистыми тряпицами и заживляющей мазью. Мельком глянула, что поделывает гость. Тот сидел на лавке, тяжело привалившись к стене и закрыв глаза. Спит? Ладно, с этим потом разберемся, решила девушка. Сначала - конь.
  Пока обрабатывала рану и аккуратно привязывала мазь, умница вороной стоял, не шелохнувшись. Осталось напоить и накормить... Ну и приласкать, и пошептать на ушко.
  Закончив возиться с животным, Ягенка наконец собралась заняться его хозяином. Что он там говорил - подранился? Ну-ну. Вот сейчас и посмотрим. И покормим его тоже уж, ладно. Коли нашеми харчами не побрезгует.
  Войдя в дом и на ходу вытирая руки вышитым полотенцем, Ягенка наконец внимательно посмотрела на гостя. Тот, похоже, и впрямь заснул сидя. Вот только спокойным его сон назвать было сложно. Мужчина тяжело, поверхностно дышал и крупно вздрагивал, на лбу его выступила испарина. Ягенка прикоснулась к его щеке и нахмурилась. Жар... с чего бы?
  - Эй, - она потрясла его за плечо, - проснись!
  Просыпаться воин не желал. Лишь заметался во сне, дернул головой, застонал протяжно. Происходящее все больше не нравилось лесной колдунье. Она нахмурилась еще сильнее и закусила губу. Что же делать с тобой, гость незваный?
  Во всяком случае, точно стоит осмотреть его раны. Нечисто тут дело, жара от пары царапин не бывает обычно.
  Так и не сумев растолкать мужчину, Ягенка наконец решилась раздеть его сама. Кое-как стянула кафтан и ахнула. Темная ткань и складки кафтана не давали разглядеть многочисленных прорех. Но на рубахе отчетливо видны были не только они, но и кровавые пятна, расплывшиеся по ткани. Недолго думая, взяла с полки нож и срезала остатки рубахи - все равно ее уже не залатать... ничего, сам новую купит или князь подарит, вон конь у него какой ладный, видать, дружинник-то не из последних. Мужчина только постанывал, пока девушка осторожно ворочала его и отдирала прилепившиеся к коже клочки одежды.
  В конце концов Ягенка кое-как уложила мужчину. Теперь он полулежал на лавке боком, опустив ноги на пол. Удовлетворенно посмотрела на результаты своих трудов. Теперь промыть... но отчего же все-таки жар? На теле оказалось всего несколько царапин - от них было довольно много крови, но ни одна из них не была особенно глубокой. Воин на такое и внимания бы не обратил. Осторожно перевернула его на спину. Гость снова слабо застонал. Еще раз осмотрела внимательно, не пропуская теперь ни клочка кожи - и ахнула.
  Как же она могла не заметить сразу? Не приглядывалась к рукам, кровь на груди отвлекла внимание... На обеих ладонях мужчины пузырились волдыри. По правой руке синеватое пятно на коже расплылось почти до локтя. На крохотную царапинку на запястье никто бы и внимания не обратил. Вот только... Ожоги на руках могли означать только одно. Не в те заросли забрался воин со своими ранами. Пустяковыми, в сущности, ранами, да и ожоги от яда прошли бы вскоре, а вот если ядовитый сок попал на ранку - тут уж как древние боги рассудят: жизнь ли, смерть ли, а может и что хуже смерти - безумие.
  Ягенка порывисто встала. Отсасывать яд из ранки уже наверняка поздно. К счастью, лесная колдунья хорошо знала травы своего леса - добрые и злые, несущие смерть и исцеление. Сейчас помочь воину могло только чудо - и как раз она, пожалуй, и могла стать таким чудом. Если успеет. Ох, сколько же времени потеряла, пока с конем возилась... Торопливо подбирая на полках травы для отвара, отстраненно думала - как, интересно, он держался на ногах, как говорил с ней, и стоял же ровно... а ведь должен был чувствовать слабость, ломоту во всем теле, кружение в голове. А этот улыбался. Дрожащей рукой девушка перемешала отвар. В голове колотилось: "Успеть... Успеть!".
  Теперь напоить еще горячим отваром воина. С трудом разжав его челюсти, девушка осторожно вливала жидкость в рот мужчине. Тоненькая струйка стекала из уголка его рта. Ничего. Ничего. Лишь бы внутрь хоть немного попало.
  Ну вот. Целебный отвар должен вывести яд. Мазь снимет воспаления и заживит ожоги и раны. Сегодня больше ничего не сделать. Если ночь переживет - будет дальше жить воин.
  Оставалось, правда, решить еще одну проблему. Целебное питье уже начало действовать - и жар сменился ознобом, мужчину била теперь крупная дрожь, а его тонкие губы практически побелели.
  Для успешного выздоровления воину необходимо было тепло. Да и лежать на лавке ему не стоит - будет метаться в лихорадке, упадет, этого ему только и не хватало, пожалуй.
  Ягенка глубоко вздохнула и мрачно усмехнулась. Ну что ж. Придется, видимо, уступить ему свое спальное место - на печи. А вот как его туда... перенести? На руках? Ну нетушки! Поворочав мужчину во время раздевания, Ягенка уже убедилась, что весит он немало - во всяком случае, для нее, довольно хрупкой девушки.
  Решение вскоре пришло - при этом Ягенка даже досадливо поморщилась: как она могла не подумать об этом сразу? Все ж таки она - не простая травница. Привратница - и не знает, как человека переместить. В Сумеречье кому расскажи, засмеют. Так Ягенка мрачно рассуждала, забираясь на печь. Ну... размеры у нее с воином, конечно, разные - он и ростом выше, и в плечах пошире будет. Но если, к примеру, обнять одеяло... и еще подушку, нет, две подушки. Вот так в самый раз. Посмотрела на воина, чуть скосила глаза - и переместилась. Теперь уже мужчина лежал на печи, а она - полусидела на лавке. Подушку, пожалуй, стоит ему вернуть. Хотя бы одну.
  Подошла к печи, осторожно приподняла голову мужчины, подложила под нее подушку. Мужчина спал беспокойно, дышал тяжело. Всматриваясь в его лицо, девушка прислонилась к печи и неожиданно для самой себя разрыдалась. Такой вдруг страшной показалась мысль, что этот незнакомец мог умереть всего лишь оттого, что она не спешила ему помочь - умереть, выходит, по ее, Ягенки, вине! В этих слезах смешались ее ужас и злость на саму себя и на воина, который так искусно не подавал виду, как ему больно, что она могла и не заметить стоящей на ее же крыльце смерти. Опять - на ее крыльце...
  Сил практически уже не оставалось. Чувствовала Ягенка себя так, будто вспахала целое поле. Однако предстояло сделать еще кое-что... В конце концов, заставив себя думать о деле, девушка прошлась вдоль полок и стола, собирая в узелок пузырьки и снадобья. Из дома вышла тихонько, практически бесшумно притворив за собой дверь. Она смертельно устала, но обещания надо выполнять. Да и самой жалко олениху Паленку с ее детенышем.
  ...Вернулась домой, когда в лесу уже стояла ночь, а на черном небе сияли крупные звезды. Темноты Ягенка не боялась - эта темнота, лесная, была родной и уютной, как материнский платок на плечах. Войдя в дом, прикрыла дверь за собой и тяжело опустилась на лавку. Свечи зажигать уже нет смысла... Стоит, наверное, и самой поспать - завтра с раненым еще придется повозиться. И не только, пожалуй, завтра. Да и Паленке с малышом помощь будет еще нужна. На минуту задумалась, где теперь ложиться, когда собственное место на печи оказалось занято. В избе была и вторая камора, где когда-то, когда живы были родители, ночевала сама Ягенка. Но уходить туда было боязно - а ну как раненому что-то понадобится, ну как он с печи упадет, ну как...
  Кое-как стянув с себя сарафан и оставшись в рубахе, девушка улеглась на лавку у двери.
  Жестко на лавке. И дует от двери... холодно. Поразмыслив, Ягенка хмыкнула, пожала плечами и встала. На ощупь подошла к печи, прикоснулась к щеке мужчины. Его дыхание выровнялась, озноб начал спадать - теперь просто спит. Хорошо. Снова пожала в темноте плечами и забралась на печь вместе с одеялом. Заботливо укрыла воина, подоткнула одеяло вокруг него и себя. Прижалась спиной к его боку. Тепло. Вот и ладно. И пусть. Все завтра.
  *
  Проснувшись наутро, Ягенка не сразу вспомнила события вчерашнего дня. Не открыв еще глаза, удивилась странному, чужому запаху. А открыв их, обнаружила, что лежит головой на плече безмятежно спящего незнакомца.
  - Ох... - вчерашний день вспомнился разом, и Ягенка слегка отстранилась, разглядывая своего гостя. Накануне на это не было толком ни времени, ни сил, а теперь утреннее солнце, заглянувшее в окно, осветило его, будто приглашая полюбоваться.
  А ведь и впрямь залюбоваться можно, неожиданно для себя поняла Ягенка. Красавцем ее гостя было не назвать, но что-то было в нем, притягивающее взгляд и заставляющее его задержаться. Лицо узкое, с резко очерченными скулами и не менее резким профилем. Борода коротко острижена. Волосы черные, как смоль, немного вьются, и такие же черные длинные прямые ресницы. Чужеземец? И наряд-то у него нездешний. И как только его в княжескую дружину занесло? Впрочем, кажется, старый князь когда-то женился на чужеземке, может с ней и свита какая приехала да осталась.
  ...Кожа кажется совсем белой, но это, должно быть, болезненная бледность. Не богатырь - тот же Иванушка шире в плечах - хотя и хилым не назовешь. Скорее худощав и жилист, весь будто из горячего камня выточен.
  "Надо же, о чем я только думаю?", - удивилась девушка про себя, однако тут же задумалась - интересно, какого цвета у него глаза? Не помню...
  Осторожно, стараясь не потревожить спящего воина, Ягенка слезла с печи. Взялась за край сползшего одеяла, чтобы поправить его, и ненароком прикоснулась к руке мужчины. И тут же замерла: воин в этот момент пошевелился и вздохнул, а затем распахнул глаза.
  - Ты?.. - это было сказано так тихо, что можно было принять за еще один вздох.
  - Что? - Ягенка заметалась взглядом по комнате. - Может, пить?
  Воин едва заметно качнул головой, а затем, с трудом подняв правую руку, вдруг поймал ладонь девушки и поднес к своему лицу. На секунду прижал ее кисть к сухим воспаленным губам, а потом вновь уронил руку и бессильно закрыл глаза.
  Несколько секунд Ягенка продолжала вглядываться в его лицо, затем решительно отвернулась. Надо было приготовить бульон и отвар, навестить олениху и переделать еще множество дел. Нет у нее времени на то, чтобы размышлять о руках, губах и взглядах.
  ...А глаза у него - синие. Как осеннее небо в ясный день.
  *
  - Ты обещал! - Ягенка стояла перед лешим, уперев руки в боки, и смотрела на него обвиняюще. - Ведь он погибнуть мог!
  - Мог, не мог - не погиб же, - проворчал Леший. - Кто его, по-твоему, на твою избу вывел? Вот то-то же! И неча мне рассказывать, что я там обещал. С этим у меня счеты особые!
  Несколько мгновений Леший молчал под тяжелым взглядом колдуньи.
  - Это он Паленку подстрелил, - сообщил наконец неохотно. - Я в сердцах извести его вовсе хотел. Ну да раз ты за энтих охотников просила - тебе с ним, выходит, и возиться, так я рассудил.
  - Ясно, - мрачно ответила Ягенка. - С остальными-то дружинниками что? Все живы? До Богатырева все добрались?
  - Куды им деться-то, - хмыкнул лесной хозяин. - Выставил я их из своего леса. И пути-дороги все в лес закрыл. В Богатыреве они и остановились все до единого - живые-здоровые. Ты так им всем и передай - пока эти, с луками да стрелами, из округи не уберутся, никто в мой лес не войдет, а войдет - так сгинет.
  - Ясно, - второй раз кивнула Ягенка. Понятно теперь, отчего подруга Василиса чаевничать не заходит, новостями не делится. Не войти ей нынче в лес, да и никому не войти.
  
  *
  Следующие несколько дней Ягенка непрерывно готовила мази и отвары, меняла повязки и металась между своими подопечными, мало что замечая вокруг. Раненая олениха уверенно шла на поправку, ее малыш был в безопасности под присмотром лешего, вороной конь о своей ране и вовсе уже забыл, а вот воин то будто приходил в себя, почти осмысленно озираясь вокруг и пытаясь что-то сказать, то снова метался в лихорадке, впадая то в жар, то озноб.
  К счастью, лесной колдунье не впервой было ухаживать за хворыми. Мать учила ее когда-то знахарским премудростям, иной раз и сельский люд приходил лечиться - если другой надежды не оставалось. Девочке было лет 13, когда в округу пришла черная лихорадка. Мать чертила тогда ночью круги вокруг села, заговаривала ветер и воду. Никто в Богатырево не заболел. Только родители Ягенки слегли в один день. В этот день девочке и пришлось разом повзрослеть. Месяц оба пролежали в беспамятстве, а потом сгорели. Люди, к слову, решили тогда, что ведьма поля богатыревские сглазить пыталась, да сама от своего проклятия и померла.
  Словом, уход за беспамятным не был девушке в новинку. И не с таким справлялась, думала она, вспоминая о вылеченных селянах и старательно обходя мысли о тех днях, когда вот так же ходила за родителями, понимая уже, что надежды нет. Сейчас все было по-другому. Она отлично знала, что воин теперь будет жить. Ему лишь нужно было время. Чтобы занять себя и отвлечься, готовя лекарства и ухаживая за воином, она рассказывала ему о себе, о своих родителях, о лешем, об оленихе Паленке - обо всем, что только приходило в голову. Конечно, она знала, что он, скорее всего, ее не слышит или не понимает. Но так было легче. Так можно было не думать о страшном.
  По вечерам Ягенка уже привычно забиралась на печь и прижималась к теплому боку мужчины. Может, ее это и смутило бы, будь воин в сознании... а так - какая ему разница? Он спит или бредит, а ей тепло и уютно. Да и ее собственное тепло раненому не помешает, рассуждала девушка. И, в конце концов, кто он такой, чтобы выселять ее с собственной же печи? Иногда, просыпаясь, обнаруживала свою голову на его плече или его руку на своей талии. Ну и что? Он ведь потом и не вспомнит. Сама не заметила, как его запах постепенно стал привычным и почти родным, как тепло его тела по ночам стало необходимым, как начала ловить те редкие мгновения, когда он будто приходил в себя, приподнимал веки и находил ее взглядом.
  В один из вечеров, как всегда в эти дни усталая и почти не помнящая себя, она, как обычно, вскарабкалась на печь, улеглась и собралась было привычно прислонить голову к плечу мужчины, да ненароком обернулась и увидела, как сверкнули в полумраке его глаза. "Не спит!", - мелькнула заполошная мысль. Ягенка дернулась, чтобы подняться, однако на ее плечо легла мужская рука и потянула вниз.
  - Не уходи, - правда он это прошептал, или послышалось ей?
  Как она оказалась лежащей навзничь, когда темные-темные сейчас глаза воина оказались над ней, как приблизились его губы - этого Ягенка уже и сама не поняла. Надо было бы сейчас вырваться, отскочить - ведь он слаб еще, не удержит. А только ни одной мысли в голове не осталось. Да и не хотелось никуда вырываться. Хотелось, чтобы он продолжал целовать ее всегда. Ну или хотя бы - как можно дольше.
  *
  Утром впервые за эти дни Ягенка проснулась одна. И отчего-то вдруг это показалось неправильным, неуместным.
  Воин обнаружился у околицы - стоял, оглаживая морду своего коня и что-то негромко ему нашептывая. Лицо мужчины все еще было осунувшимся и бледным, но землистый оттенок исчез со щек, глаза смотрели вполне осмысленно, а руки почти не дрожали. И конь оказался уже оседлан.
  "Ну вот и все", - подумала Ягенка, и эта мысль вдруг оказалась очень-очень страшной. Холодно от нее стало внутри и... колко. Теперь он уедет - и не вспомнит никогда, что случилось в избушке в лесу у Богатырева. А может, и теперь уже не помнит. Или ей и вовсе привиделось все?
  - Доброго утра, красавица! - он смотрел на нее с такой же усмешкой, как и в первый день. Вот только огрызаться теперь совсем не хотелось.
  - Доброго, - ответила настороженно, не решаясь подойти. - Никак уезжать собрался?
  Не отвечая, воин подошел сам, спокойно обнял ее за плечи и поцеловал в макушку. И сразу стало на душе легко и спокойно.
  - Спасибо тебе, родная. За все. И лесному хозяину от меня поклон передавай - не чаял я его обидеть. Пусть Паленка поправляется. Охотиться здесь больше никто не будет.
  Сколько же он слышал из того, что я понарассказывала, изумилась про себя Ягенка. И... помнит ведь!
  Несколько минут они простояли, обнявшись. Молчание снова нарушил он.
  - Так, выходит, ты и есть здешняя колдунья?
  - Ты слышал обо мне? - удивилась Ягенка.
  - Немного слышал, - улыбнулся воин. - Правда, молва не говорит о том, какая ты красавица... А уехать мне все же придется. Заждались меня поди. Я должен.
  - Ясно, - Ягенка отстранилась, стараясь не смотреть мужчине в глаза. - Доброго пути. Дорогу указать?
  С чего начинали, подумала она мельком. Думать вдруг стало тяжело.
  - Что, и не поцелуешь на прощание, красавица-колдунья?
  - Обойдешься, - она отвернулась, однако воин с силой притянул ее к себе и поцеловал в сомкнутые губы. Так поцеловал, что разом вспомнилось все то, что утром показалось безумным сном - горячее дыхание, шепот, руки, губы.
  - К осени жди вестей от меня, - шепнул он наконец на ухо. И тотчас стало легче дышать - будто камень огромный с души сняли.
  Молча вернулась в дом, так же молча снова вышла и протянула мужчине путеводный клубок.
  Воин вскочил на коня и пустил его шагом, когда Ягенке вдруг пришла в голову мысль, от которой она неожиданно для самой себя звонко расхохоталась.
  - Стой! - захлебываясь, крикнула она. Впрочем, воин уже и сам недоуменно обернулся, придерживая поводья.
  - Стой! Ты... - она никак не могла выговорить то, что хотела, потому что все время захлебывалась смехом. Воин терпеливо ждал, конь переступал с ноги на ногу. Наконец, отсмеявшись, он смогла продолжить. - От кого вестей-то ждать?
  Воин смотрел с недоумением. Пришлось пояснить.
  - Звать-то тебя как, гость незваный?
  Недоумение на лице мужчины медленно сменилось осознанием. И тогда он тоже весело расхохотался.
  - От Кащея, красавица, вестей жди. Кащея, князя Заозерного.
  
  ***
  - О-о-о-ой, romaаааnce ! - выдохнула Жюли.
  Я отвлеклась от семейной истории и внимательно посмотрела на своих слушательниц. Те сидели в одинаковых позах, облокотившись о стол и подперев щеки руками. Взгляды обеих блуждали где-то далеко, на лицах играли мечтательные улыбки. Того и гляди запоют.
  - Угу, - буркнула я. - Плохо вся эта романтика кончилась. Или даже не кончилась до сих пор...
  Невольно скользнув взглядом по залу, я отметила про себя, что соседний столик уже опустел.
  - Эх, - вздохнула прагматичная Арису. - Вот вечно так. А вы мне еще не верите, что все эти сказочки до добра не доводят.
  - Ладно уж, - Жюли так же тяжко вздохнула. - Рассказывай дальше. Чем дело-то кончилось?
   Полная версия книги: https://www.litres.ru/natalya-sergeevna-filimonova/noga-sudby-ili-istorii-rasskazannye-za-chashechkoy-kofe/
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"