Аннотация: История врача-психиатра, который сам на всю голову болен.
Михаил Филимонюк
АСТЕНОЗОЙЯ ДОКТОРА ЗОРГЕ
"Он знает, что он чудотворец и может сотворить любое чудо, но он этого не делает... и, в конце концов умирает, не сделав за свою жизнь ни одного чуда".
Даниил Хармс.
Доктор Зорге, фамильный тёзка (или просто однофамилец, скорее всего) знаменитого разведчика-однофамильца (или просто фамильного тёзки, быстрее везде), изобрёл средство от гидрофобии. Болезнь, до сих пор бывшая неизлечимой стала поддаваться лечению. Ранее, никому в голову и не могло прийти лечить гидрофобию, ибо, пустая трата времени. Сколько гидру не лечи - на душе лишь кирпичи. Доктор же Зорге произвёл революцию в вирусной психопатологии!
Суть метода Зорге заключалась в том, что ему удалось, каким-то образом, убеждать больного в первой, или, чаще всего, во второй стадии заболевания в том, что вода, или вообще жидкость, которую он увидел есть асфальт.
И ничто иное.
Началось с того, что первый подопытный пациент Доктора Зорге, увидев кружку с водой и истерично, входя в тяжёлую конвульсию, заорав: "Что это за ужас?!?!?"
незамедлительно разбив метчайшим ударом ноги сей сосуд с жидкостью, увидел вместо брызг, асфальтовую крошку. Нетрудно догадаться, что её вовремя успел подсыпать присутствующий инкогнито Др. Зорге. Подобное подсыпание, несомненно требовало навыков циркового искусства, но Зорге неукоснительно тренировался.
Метод комплексный. При первейшем симптоме гидрофобии (опасный взгляд и показывание увеличенных клыков ближайшим родственникам) страдающему вводят сложный раствор золотохлороводородной кислоты экстремально низкой концентрации (одна миллионная доля процента) что делает зрение больного невосприимчивым к порождающим блики колебаниям жидкостной глади. Далее, методом первичного примера, его и убеждают в том, что жидкости нет, есть лишь тяжёлая асфальтическая твердь. А страдающий гидрофобией человек боится только того, что кажется ему жидким. Если, в связи с преступным промедлением дождаться второго симптома, то будет поздно. Больной разорвёт на части всех присутствующих в зале демонстрации. Но мы ведь не будем дожидаться второго симптома! Остановимся на первом...
Несчастный постепенно успокаивается, перестаёт кусаться, температура опускается до тридцати девяти и шести десятых градуса по Цельсию, и, таким образом, появляется робкая надежда на выздоровление, которая, в большинстве случаев превращается в твёрдую уверенность в завтрашнем и во всех последующих днях..
При появлении мучительных глотательных судорог при одном только упоминании о чём либо жидком наш профессор научился убедительно объяснять пациенту, что любая жидкость способна замерзать. После этого, он внушал больному, что температура окружающего воздуха настолько низка, что данная жидкость просто обязана пребывать в предыдущем агрегатном состоянии.
Когда первого в истории больного гидрофоба, вылеченного Доктором Зорге, корреспондент какой-то сраной газеты спросил о том, почему он так боялся воды, он объяснил, что при первом же взгляде на трепыхающуюся поверхность жидкости, ему становилось стопроцентно ясно, что из неё ему в лицо сейчас плюнет космос низшей животной вселенной, а такого рода плевок напрочь уничтожает и без того уже зыбкое лицо больного человека (начитался всякой дури, бедняга, видимо, ещё в детстве. Были такие журналы, факт).
Революционная методика лечения неплохо работала в ситуациях связанных с относительно скоротечными формами болезни, возникающими, чаще всего, в связи с нападениями лис и енотовидных собак. Вскоре Зорге обнаружил, что в случаях, вызванных, например, укусами сусликов, тушканчиков и прочих крыс, данный метод нифига не работает.
Доктор Зорге постоянно видел неприятные сны, в которых он сам непроизвольно изобретал какие-то болезни и тут же пытался, чаще всего тщетно, изобрести способы излечения от них. Видел он и больного суслика, который, скрючившись и мелко дрожа, просил не убивать его, а использовать его показания на благо и без того уже нездорового человечества. Доктор согласился выслушать суслика, который поведал о том, что суслики не виноваты в людских болезнях, несчастные суслики лишь случайно оказались способными быть носителями заразы, опасной, в том числе и для человека. Суслики не хотели! Если бешенство случайно где-то и вызвало вспышку, то суслики ведь не хотели этого! (Зверёк, говоря это, сильно дрожал) Зорге во сне удалось пожалеть сусла, содержание которого не привышало шестнадцати процентов...
Вольфрам Ефремович Зорге являлся светочем отечественной медицины. Он излечил тысячи больных. Ему приходилось пользовать людей, страдающих самыми наиразнообразнейшими патологиями. Но вот что он обнаружил. Даже когда самого трудноизлечимого больного вылечишь насмерть (это докторский жаргон, означает, что наверняка вылечишь) он всё равно продолжает чем-то неизвестным болеть! Причём, то, чем он теперь болеет, уже никак не лечится. Даже вот что, не исключено, что эта навязчивая странная форма болезни и является тем самым здоровьем, к которому долгое время привыкали люди, или болезнью второго порядка, в силу инерции, расценивающейся, как здоровье..
Как можно отличить здоровье от болезни? Как-то можно, но далеко не всем это удаётся. Давно известно, что более, или менее длительное состояние практически любого человека является перманентным чередованием состояний здоровья и болезни, разбавленных промежуточными состояниями не понятно чего, то ли здоровья, то ли болезни. Кое-кто считает, что понятия "здоровье" и "болезнь" условны и зависят от угла оценки ситуации. Таким образом, абсолютного здоровья не существует. Оно как бы и так понятно, но наблюдения Зорге говорят о том, что и об относительном здоровье говорить приходится с огромной натяжкой.
Тот самый первый больной гидрофобией, излеченный Доктором Зорге через полгода умер, так как не выполнил всех рекомендаций врача, необходимых для успешного прохождения реабилитационного периода. Причём, это самое невыполнение и явилось симптомом той таинственной болезни, обнаруженной Зорге, которой втихаря страдает подавляющее большинство человечества, и о которой пойдёт речь в дальнейшем. Нельзя было в течении года есть икру, больной знал об этом, но через полгода пренебрёг и получил стопроцентную смерть.
Вот ещё дополнительные примеры слабопредсказуемых смертей от новой неизвестной болезни, спустя некоторое время после лечения у ДЗ.
Лечил как-то Доктор Зорге целую толпу, внезапно и массово заболевшую пентабутилацетонурией, вылечил почти всех, ведь не легко одновременно лечить, скажем, почки и мозги, тем более, что нужно постоянно следить за тем, чтобы всегда присутствовал свободный сток испорченной жидкости из головного мозга через спинной. Но, опять же, далеко не все из выздоровевших смогли вполне удержаться впоследствии от употребления напитка Шварцтринкеля, что абсолютно противопоказано в течение как минимум полутора лет после выздоровления. Результат плачевен: несколько трупов! Это неудержание Зорге расценил опять таки как симптом той самой болезни.
Волька с самого раннего детства фанател по поводу разных и не вполне обычных болезней. Ему нравилось представлять себя больным какой нибудь таинственной патологией. Он любил понарошку заболевать и самого себя лечить. Он изобретал всё новые и новые заболевания. Ему казалось, что быдь здоровым невыносимо скучно, болезнь же привносит в жизнь незаменимое разнообразие, рагоняющее тозку перманентного здравствования.
Необходимо заметить, что Вольфрам ещё с неприличного детства умел, как и подобает истинному будущему врачу, всецело отдаваться болезни. Он умел абсолютно самоотверженно хронически заболевать душой и телом в их экзистенциальной целокупности. Он научился проживать процесс болезни эстетически. Воля постоянно ставил себе уколы. У него периодически отбирали шприцы, он снова находил их и ставил, ставил... Ему подсказали, что, в целях безопасности, лучше делать себе инъекции дистиллированной воды. Он обрадовался! Водичка ведь дешёвая, и отпускается без рецепта!
Как-то раз он не удержался и вколол себе в вену минеральную воду "Ессентуки-17". Обошлось! Пожгло немножко и прошло. Поп из соседней церкви предупредил экспериментатора об ответственности за свою жизнь.
Вольфрама нельзя было назвать антиклерикалом, но церковь он не любил. Надо ли объяснять, что к поповским рекомендациям он отнёсся скептически.
Приобретённый в детстве патолого-эстетический опыт натолкнул Волю на необходимость признания специфической бытийной ценности суммарной совокупности всех возможых и невозможных заболеваний, как обязательного условия саморазвития человеческого духа, который, в свою очередь, не страдая, не обретёт должного понимания своих собственных экзистенциальных основ.
На дэцл позже, пока ещё юный Вольфрам, основываясь на вышеизложенном, тихо себе уяснил, что надеяться жить абсолютно здоровым, пытаясь быть таковым в каждый, наугад взятый момент жизни, то есть, не болея абсолютно ничем, ещё и постоянно отдавать себе в этом отчёт, каждый раз дополнительно убеждаясь, что да, мол, я совершенно здоров, это всё равно, что рассчитывать на оплаченную на сто процентов путёвку в рай.
В журнале "Здоровье", который Волька, начиная с детства, регулярно почитывал как-то раз опубликовали весьма занимательную статью про рак. В этой статье пропихивалась мысль, что вероятность злокачественной онкологии во многом зависит от качества отношения к жизни и к другим, населяющим вселенную людям, являющимся важной составной частью этой самой жизни.
Воля, будучи человеком мнительным, склонным к рефлексии, начал обращать внимание, что после длительной ненависти к кому-то из своих друзей, у него начинало очень слабо и медленно, но неоспоримо болеть в каком-нибудь месте, о котором у него был повод беспокоиться ранее.
На самом деле, конечно же, иначе врядли быть должно, наш Волюн элементарственно был банальным ятрогеником. С детства невольно взращивая в себе патофилию, он и добился осложнения невзначай! Что такое значит полюбить болезнь? Тем более с детства?
Это значит постоянно о ней думать! Думая о наличествующем заболевании, смакуя симптомчики, пациент постепенно начинает мечтать о ещё не освоенной болезни, и, таким образом, вызывая в воображении детали новой клинической картинки, он подспудно конструирует внутри себя новую патологию.
На самом деле, это, конечно уже не ятрогения, а, скорее, какая-то там "аутопатия", тем не менее, Вольф(рам), поднаторев в патотектонике и в практической патоморфологии, начинал ощущать себя вооружённым против внезапных напастей медицинского толка.
Он почувствовал себя способным, пока не управлять, но отчасти реально влиять на взаимоотношения человека и его недугов.
История медицины (здравологии, как называл её Волик) и является описанием влияний на недуги, которые расценивались, как нечто привходящее и абсолютно чуждое человеческой природе. Влиять на чуждое себе проблематично. Чуждое находится за пределами. Прежде чем влиять, необходимо установить связь. Связь через предел ненадёжна.
Вольфрам Ефремович же, поместив недуг внутрь человеческой природы, сделав его сначала её неотъемлемой частью (на самом деле, это было сделано давным-давно) и теперь, наконец, объявив состояние болезни сущностью и сутью человеческого существования, он развязал себе свои собственные медицинские руки (как левую, так и правую).
Но ведь и это совсем не ново! Любой человек, умирая, скорее всего пожалуется на то, что вся его жизнь и была чередованием каких-то совершенно глупых и никчёмных болезней.
Может быть, заслуга Доктора Зорге в том, что ему удалось научно признать факт тотальной перманентной, по сути дела неизлечимой болезни всего человечества в целом?
Как он собирается тогда практиковать, если смысла нет?
Нет. Здесь присутствует некая гораздо более тонкая игра в какие-то смыслы. Эта игра исходит от стороны До Зо, который сейчас затаил напряжённо-прищуренный боковой полувзгляд... Вот,.. теперь равнодушно отвернулся...
Зорге, Вольфрам Эфраимович, родился в Беармии, в тяжёлое для страны время. Поднятая властями дискуссия о допустимости северного сияния, которая к тому же неоправданно затянулась, ставила под удар наиболее передовые слои беармейской интеллигенции. Воля схватил штык в руку и помчался убивать врагов отчизны. Пределом мечтаний юного убивателя было каким-то образом перед убийством успевать измерять температуру обречённого тела, давление в уже никому не нужных артериях и содержание сахара в моче, которой уже не суждено быть выссаной. Даже позже, окончательно став врачём, он жалел о том, что кончилась война, и теперь уже нельзя относительно безнаказанно мочить людей, даже для биологических опытов. Да! Кстати! Наборчик юного стоматолога, (который подарила ему бабушка, о котором, на самом деле позже) он тоже на войну с собой брал!
Нет, Вольфрам не был кровожадной личностью, просто ему ещё в детстве внушили, что враг не является человеком в совершенном смысле слова, а ведь над кем-то надо проводить опыты во благо здоровологии и остального человечества.
Покончив с войной, Волька поступил в медицинский институт на лечебно-целебный факультет.
У него была очень хорошая память, благодаря которой он с лёгкостью выучивал наизусть сотни фармакологических статей, основными позициями которых были названия, дозировка, показания, противопоказания, фармакинетика, фармаговнетика и так далее. Анатомировать трупы, не смотря на бывшую войну, Вольфрам не очень-то любил. Когда ему приходилось это делать, он, как правило стимулировал себя ожиданием внезапных находок, например, крупной гайки в желудочно-кишечном тракте, или пуговицу в бронхах, или лопнувшую лампочку во влагалище. Подобные обнаружения его, как правило прикалывали. Нет, он, конечно, сначала немножко грустил, а потом уже прикалывался.
Там же Воля встретил свою первую любовь. Её так и звали: Люба! Он не хотел её анатомировать. Она ему нравилась целиком. У неё было странное отчество: Гиппократовна. Они очень много и сумбурно занимались сексом, но никто ни от кого так ничего и не родил. Зря занимались, короче...
Привязанность к экспериментальной практической медицинской практике постепенно сдавала перед неумолимо растущей теоретической здурувологией, при этом тоже экспериментальной, но гораздо более научной.
Любовь любила рассказывать Воле о своих практических занятиях. Однажды ей доверили вправлять выпавший левый глаз сорокалетнего пациента. Оказалось, что вышеупомянутый глаз покинул орбиту благодаря суперкороткому белому врачебному халату Любы. То есть, если бы изначально не она, то и не надо было бы. За халатность ей хотели влепить пару, но, сославшись на содержимое халата, частично простили. Медицинский мир, и тот, не без добрых мудей.
Вольфрамчик менялся к лучшему. Первоначальная его кровожадность постепенно сменялась вполне здоровым желанием пристально изучить чьё-то тело изнутри, он начинал отчётливо сознавать, что его природное всеразрушительное желание кромсать всех подряд наконец-то направилось в благое русло. Теперь шинковать тела можно во благо человечества.
Любушка тем временем тоже не стояла на месте. Она продолжала делать успехи, один за другим. Омрачало ей её же жизнь неудачное, с её точки зрения имя, которое, между прочим, присвоили ей её родители. Она хотела быть Оксаной, или Алёной, или, в крайнем случае Стратокастой, она даже захотела сменить имечко..
Когда Волька узнал о желании его любимой подруги стать Стратокастой Гиппократовной, он попытался принять форму члена Межгалактического Комитета по Противоборству Возникновению Дурацких Имён.
Что мешало Вольке бросить Любку? Правильные формы её тела, со свеми вытекающими...
Любаша в очередной раз смирилась со своим именем.
Вольфик, желая смягчить Любино горе, даже попытался поупражняться в имятворении, создавая вариации на тему ЛЮБА, одну за другой: Люша! Буля! Юба! Юблюша! Заюба! Клюзя! Недолюха! Мессоюня!
Но Волька ведь, его хлебом не корми, женским междуножьем не совращай, дай возможность легально поковыряться в человеческих потрохах. Одним из первых серьёзных врачебных опытов Вольки было лечение заикания на почве почечной недостаточности. У человека действительно был весьма странный случай. Заикался он с детства. Почки у него болели тоже с детства. Но когда обнаружилось, что заикание происходит только когда реально болят почки, тогда пришлось пересмотреть концепцию.
Но не смог Волик, не смотря на свою беармейскую твёрдость установить окончательный диагноз. Что-то мешало этому. Было что-то, совершенно повседневное, привычное, из-за чего, ну никак не удавалось проделать работу до конца. Не поддавался материал окончательному и доскональному освоению! Вроде бы, вот почка, рядом вторая, не совсем подалёку мозги. Есть система, существует взаимосвязь, но эта система не работает! А взаимосвязь призрачна! И это не смотря на то, что заикание было ритмическим, то есть все отдельные заикакушки вполне успешно укладывались в тот, или иной, понятный и доступный, даже отнюдь не музыканту, а рядовому лоху ритмический рисунок. Тут бы надо рыть до самой правды! Может быть, почки своими патологически регулярными конвульсиями и вызывают этот ритмический резонанс?
Но Волюн так и не смогил наткнуться на правильный вывод. Рече не о почках именно, они вон в огромном количестве по вёснам на деревьях распускаются. Но он ни на какой вообще вывод не наткнулся. Натыкание, как таковое, видимо было ему чуждо. Втыкание не чуждо, натыкание - да. Для объяснения заикания нужно натыкание, но в результате получилось затыкание, остановка плодотворности собственной врачебной мысли. Встала мысль врачебная - результат плачевныя!
Вольфрам впоследствии проанализирует вышеописанный факт из своей профессиональной биографии и сделает соответствующий вывод, который позднее, в свою очередь станет одним из важнейших аргументов в его диссертации, в пользу подтверждения правоты утверждения неоспоримости факта существования новой неизвестной болезни, изучению которой он, как известно посвятил свою жизнятину. Она, эта болезнь якобы и помешала ему наткнуться на что следует.
Жил бы он сам иначе, так ничего и не открыл бы. Но жил он так, как жил, потому и открыл. Как ни странно, но большую часть фактов для своей будущей диссертации он добывал из своего опыта, что делало её всё более и более осмысленной. Примерно шестьдесят пять процентов информации добыто из собственного опыта, около тридцати - из практики наблюдения пациентов, остальное - не вполне ясно откуда именно. Кто-то может поспорить на тему о том, так ли необходимы для диссертации реальные факты. В качестве возражения на подобные трансгрессивные поползновения чьей-то дурной мысли, сразу заметим, что Вольфрам Зорге был таки да, честным человеком. И это не лукавство и не паясничанье. Он был так-таки действительно кристалльной личностью.
Любашечка, не смотря на своё не очень удачное, с её глупой точки зрения имя, становилась всё красивей и красивей. Волька, видя это, не смотря на свою врождённую занятость, всё сильнее и сильнее любил её. Сны ему снились, что он тоже её любит и любит. И вот, когда он уже натурально изнемогал от желания сделать её своей законной женой, он, не взирая на предшествующий опыт далеко не детского общения с ней же, не сделал этого, хотя, она хотела, чтобы он позвал её к себе навсегда, при этом была уверена, что он тоже того же хочет. Этот факт Вольфрам также запишет в досье новой никому (падла!) неизвестной болезни.
Всем давно известно, что Любовь является идеально подходящим именем для Женщины. А он её: Люха, Подъюба, Бо Лю, Б Л З-Юю, и так далее, ну, вы помните, короче говоря...
Вольфик нечаянно поранил себе второй палец на деснице, а ведь это наиболее рабочий из всех натуральных струментов медика. Чем он теперь будет ковыряться в живых и мёртвых телах? Третим пальцем? Ну, извините, это уже непрофессионализм! Ему бы надо залечить этот несчастный пальчик! Вместо этого он на него плюнул, Слюна его целебными свойствами не обладает. Пальчик удалили за ненадобностью. А кому нужен гнилой пальчик? Самому доктору для аутоэкспериментов? Нет уж, ежели пальчик сгнил, то будьте добры, отдайтеть ножу хирурга!
У него стало девять (девятнадцать, а то и двадцать) пальцев. Но потом иногда бывало десять (двадцать, а то и двадцать один) пальцев. Соревноваться с зоологией на предмет истины? Нет! Пусть будет столько, сколько нужно, то есть девять. От десятого пальчика Воль ещё в детстве пытался отказываться, как бы предвидя грядущую утрату. Но бабушка не уставала ему повторять:
- Он тебе ещё как нужен, этот десятый пальчик! Ты поймёшь это, когда окончательно вырастешь! Не советую тебе, мой внучек, без лишней надобности менять конфигурацию тела!
И это не смотря на то, что врач, которым он станет вывзрослившись (овзросленея), тем паче хирург, тем и занимается, что, пусть не всегда меняет, но, по крайней мере контролирует конфигурацию, хотя и не своего, но пациентского, а, значит, в той или иной степени человеческого тела.
Бабушка исподволь спровоцировала внука Волю на специфическую жадность к пальчикам. Он возжелал обладать одиннадцатью, а, следовательно, в общей сложности, двадцатью одним, или даже, в самой всеобщей сложности, двадцатью двумя пальчатками! Вот такая вот занимательная анатомия с физиологией!
Всё это фигня. Надо стремиться к двадцати трём пальцам. В этом частичный смысл конструктивной медицины.
Но ведь и это не предел! При некотором метасоматическом допущении, количество человеческих органов может колебаться в самом, что ни есть широком диапазоне, то есть от нуля до бесконечности. Конечно, пока об этом рано, не настало времечко ещё, дело будущего это всё...
Да-а-а! В Вольфраме явно зрел медик-экспериментатор! Чрез несколько сумасшедших лет, сгоряча прожитых юным доктором, он увидит сон, в котором он сочинил человеческое тело заново и заживо! Вот это креативчик, побери Вас Бес с Небес, не обращаясь в Райсобес! А ничего удивительнаго - Природа втихаря от своего Инобытия растила Недугоборца! То бишь, Вольфрамчика Зорге...
Вол относительно рано наткнулся на идею коллекционировать симптомы, из которых, позже можно было, как из кубиков, конструировать всё новые и новые болезни. Он постепенно приближался к пониманию того, что любая из сконструированных болезней, рано или поздно даст о себе знать, вопрос лишь в том, насколько рано, или до какой степени поздно.
Таким образом, имея хотя бы виртуальный образец той или иной, пока ещё не существующей болезни, можно оказаться во всеоружии перед ней, когда она соизволит возникнуть.
Исключение составляла та самая неизвестная болезнь, существование которой ощущал Волька, не могя прочуять её природу, но уже вовсю собирая признаки её реального существования. Он ведь её не конструировал, она сама, ширясь, подспудно довозникивала, складываясь из отдельных подозрений на её действие, притом не возникая окончательно.
До Во Зо нередко проявлял себя, как фанатика всего медицинского. Однажды Вольф(рам) решил купить на рынке говяжий язык с целью отварить его в течении двух часов, слить бульон (зря!), охладить, нарезать ломтиками и закусывать им водку.
Нашёл неплохой язычок за двести двадцать рублей за килограмм. Продавец взвесила понравившийся Вольке экземпляр и говорит:
- Один килограмм триста шестьдесят четыре грамма! С Вас ровно триста рублей!
Воле язычок показался слишком лёгким для объявленного веса (а Вольк ведь и с тяжёлыми больными работал, и лёгкие из трупов доставал, его обмануть не так то просто)
Он не будь дурак, достаёт карманный электронный безмен, взвешивает. Один килограмм сто шестнадцать грамм, оказывается!
- Как же так - задаёт резонный вопрос Доктор - где же Ваши тысяча триста шестьдесят четыре грамма? А?
- Да ладно! Чо, первый раз что ли? - парирует продавец - Считай, что язычок стоит двести шестьдесят девять рублей за килограмм! Вон у того выхода вообще по двести семьдесят!
- Я приведу Вам пример из своей области - не сдаётся Вольфрам - это весьма сходная ситуация. Представьте себе, что вы родили ребёнка, а работники роддома, в котором Вы находитесь, угробили его, в силу своей преступной халатности. Вы им говорите, мол, где мой ребёнок? А они Вам:
- Да ладно! Чо, первый раз что ли? Считайте, что он мёртвым родился! Вон в соседней палате новорожденные вообще как мухи мрут!
Говорят, что та самая жадная девка с рынка вскоре и впрямь родила трупика. Из-за того, что она его рожала очень долго, он даже успел частично разложиться в утробе и, при извлечении, не на шутку завонять. Но До Зо тут врядли причём.
Господа продавцы! Воруйте незаметно для покупателя, не оскорбляя его! Не пойман - не вор. Не поймал - не чувствуешь себя лохом.
Блин! Начитавши нравоучений можно стать толстым.
В медицинском университете Воля также занимался стоматологией, факультативно. У него дома давно хранился набор инструментов "Юный стоматолог", который в детстве ему подарила бабушка. Обрадовавшись подарку, Вол, тем не менее не стал брать пример со своих тупоголовых сверстников и выдирать зубы подряд всем кошкам и собакам! Природу он любил!
Больше всего в этом наборе ему нравились продолговатые щипчики из титано-никелевого сплава, предназначенные для удаления клыков. Их Волька также использовал и для хозяйственных нужд.
Он, чисто из любопытства попримерил щипцы на все свое зубы, поочереди, разумеется. Ничего! Понравилось! Хотелось даже сильно сжать и дёрнуть, но кратковременная мудрость скоропостижно возобладала. Нечаянно, по неосторожности ущипнул щипцами себя за член. Уяснил на практике разницу между членом и зубом. Она есть!
Зуб, однако, тоже член, он является членом зубного сообщества, населяющего стому (ротовую полость, в переводе с древнегреческого), но членство членству рознь, как ни крути.
Добротный, качественный инструмент всем своим видом провоцирует на совершение действия, соответствующего его предназначению. Например, если видишь классный финский нож, то хочется кого-нибудь зарезать. Если видишь хороший концертный рояль, то хочется чего-нибудь на нём сыграть, не смотря на неумение. Если видишь качественную красивую женщину, то хочется сделать с ней что-то такое невообразимое, не смотря на несоответствие себя этой женщине, иногда наооборот, но редко, чаще так, как написано.
Волька, имея хороший стоматологический инструмент, всё-таки не удержался., и удалил последний зуб у дедушки. Дедушка, как ни странно, остался доволен! Ничего, мол, теперь во рту не мешает, ё моё! А то ж энто чё! Торчит чёрти знает чё во рту совсем отдельно!
С бабушкой подобный фокус не удался, поскольку у неё ещё оставалось несколько зубов, и она ими продолжала дорожить, надеясь поставить себе искусственную челюсть. Волька, любя бабушку всем объёмом сердечной мышцы, не стал настаивать.
- Ничего, не расстраивайся, ещё выдерешь зубки кому-нибудь другому, не всё же на родственниках упражняться! Вон, пойди на двор, там много народу, у кого лишних зубов дофига! Там и позабавься! А то, ишь! - приговаривала бабулька, - повадился родным людям по ртам с пассатижами лазить!
А ещё в наборе была портативная мобильная бормашинка, работающая от аккумуляторов, заряда которых хватало на рассверливание нескольких зубов. Звук, издаваемый этой игрушкой приводил в трепет всю округу, но Вольчик, будучи человеком гуманным, сумел использовать её в сугубо мирных целях. Он сверлил дырочки в стенах и прочих твёрдых поверхностях. Ради удовлетворения чисто хозяйственных нужд. Ему говорили:
- Возьми перфоратор, чо ты паришься! Но для Волечки идея была важнее формы! Ему хотелось сверлить именно бормашиной, воображая стену гигантским зубом! Так ведь гораздо интереснее, нежели тупо сверлить панель.
Как бы хотелось юному Вольфраму, что бы в организмах живущих рядом с ним людей, имелось бы чего-нибудь окромя зубов, что можно было бы удалять! Ведь одни зубы наскучивают, рано, или поздно! Однако, нет! Человек устроен так, что только зубы. Эта вопиющая несправедливость частенько доставляла Вольке ощущение ужасного парадокса. К сожалению, попытка удалить чего-нибудь иное (не зубы) из естественных органов человека, реализуется в качестве ампутации, а не просто удаления. Почему мы оговариваемся насчёт естественных органов, да потому-что опухоль, например, не является естественным органом, а считается новообразованием, посему, удаление её не является ампутацией. Но ты попробуй в своём родном дворе надыбать человека с опухолью! Шиш на постном масле! А в соседние дворы Вольке пока ещё не разрешалось бегать. Не так уж пока что рак и распостранён, на самом деле! Волюн слышал от мальчишек, что через двор в сторону центра живёт (пока ещё) какой-то раковый больной, но наш юный доктор не рисковал нарушить территориальный запрет, да и рак у этого больного, по словам соседних пацанов, был где-то глубоко внутри, Вольке, со своими игрушечными инструментами, не докопаться...
Этот раковый заболевший не давал покоя впечатлительной врачебной душе Вольфрама. Он, предварительно точно установив внешние приметы вожделенного пациента, однажды сумел подкараулить его. И вот, ринувшись на него из гущи кустарника... Да нет, конечно же, вовсе и не так дело было...
Волька несмело подошёл к дяденьке и, поигрывая щипчиками, сказал:
- А правда, что у Вас рак? Давайте, я его удалю!
- Я тебе сейчас покажу, где раки зимуют! - заорал дядя и схватил Вольку за левое ухо так, что оно затрещало. Оно до сих пор как бы немного болтается. Волькин папа, Ефрем Теодорович, из-за этого случая ходил драться с тем дяденькой, у которого, как оказалось, никакого рака и в помине не было, пацаны просто-напросто поприкалывались над Волькой. Общение Зорге-старшего с псевдораковым дядькой в результате кончилось миром, они вдвоём напендюрирись водки по самое небалуйся. Потом ещё обнимались взасос...
Вообще после этого случая, тот самый дядька стал всё чаще и чаще употреблять алкоголь, в результате чего спился и заработал рак поджелудочной железы. Но было поздно, Волька к тому времени вырос во взрослого человека и потерял дурной интерес к операциям. Пардон, операции его продолжали интересовать, но уже в чисто профессиональном формате. А, также, финансовые операции, не чужд он был им. Ох, не чужд! Вот, только толку от подобных операций бывало маловато, если не наоборот - один ущерб!
А как он взялся лечить нервную анорексию! Это ж стыд и срам! Начнём с того, что на самом деле это была гипофизарная кахексия! Пациентка - ещё не вполне старая девушка, низкорослый скелетик, обтянутый кожицей, никакая одежда на ней не держалась (таких размеров в природе не существует), поэтому на приём её приволокли уже изначально голую. Она вяло и стыдливо сопротивлялась. Зорге заинтересовался случаем. Поставил диагноз: анорексия и начал лечить. Лечил, лечил, а толку нет. И различные показанные психотерапевтические методы, как поведенческие, так и когнитивные применял! Ципрогептадин, оланзапин, флуоксетин и прочую дурь прописывал! В чём же дело?
И вдруг его осенило! Больная ведь вовсе не гордится состоянием своего никчёмного тельца, как должно было бы быть при правильно поставленном диагнозе! Ей оно вовсе даже и не нравится! Так какая же это нервная анорексия? Это самая, что ни есть тотальная дистрофия, вызванная проблемами с гипофизом! Пришлось возвращать бабки, полученные за бесполезное лечение. А бабок уже нет.
- Давайте я кахексию полечу - робко предложил Вольфрамчик.
- Нет уж, лечите сами себя, впредь без Вашей помощи обойдёмся...
Вольфу пришлось задуматься о том, как бы инициировать процесс пересматривания способов реструктуризации самого принципа подхода к технологии врачевания.
Медицина является профессией. Профессия, кроме интереса по жизни, в свою очередь, обязана быть средством к добыче неких денежных средств к существованию. А если тебе за работу не платят, то нафига, спрашивается, работать? Да пусть себе больные умирают ротами!
Но, поскольку Волл не собирался менять профессию, а зарабатывать надо, он решил более досконально изучить основы, и некоторые нюансы своей медицинской мультиспециальности.
Во-первых, он попытался проверить, насколько на качество диагностики могут влиять сведения о зарме пациента. В этом аспекте возникает соблазн отождествить зарму с наследственностью. Вольфик же попытался, дифферинцировав различные представления, а, также, разнообразные трактовки понятия "зарма", действительно понять, насколько посюстороннее здоровье от неё зависит.
Информация на эту тему весьма разнообразна.
Во-полуторных, зарма это есть то, благодаря чему, и под воздействием чего субстрат личности данного человека, в момент условной физической смерти его, трансфигурируется в относительно вторичный субстрат дочерней личности с вполне определёнными, по закону всё той же зармы, изначальными качествами. Тут зарма способна повлиять на всё. Послесмертное бытие напредсказуемо, если не знать свою зарму.
Но, как её знать?
Есть другой, более лёгкий с психологической точки зрения подход к феномену зармы.
С этой точки зрения, зарма - это просто всё, что влияет на твою дальнейшую жизнь. При этом, источник влияния не обязательно расположен в пределах твоей собственной жизни. Он не обязательно трансцендентен. Он может быть инцендентен, эксцендентен и так далее...
То есть среди людей, а, впрочем и любых живых существ, вообще виноватых в твоих проблемах могут оказаться и давно почившие зооноиды. Но, тут можно кое-что знать, вовремя применив науку в широком смысле слова...
Ещё один, очень важный, так называемый экстратемпоральный взгляд на зарму. Поскольку дхармическое время не имеет привязки к экстрафизическому, постольку любой свободный поток дхарм способен сформировать свою новую конфигурацию безотносительно к нашим привычным представлениям о прошлом и предстоящем.
Таким образом, последовательный, с точки зрения теории дхарм, путь к ширване может оказаться чистой регрессией по отношению к обычному физическому времени. Грубо говоря, последующая инкарнация может оказаться в якобы физическом прошлом к предыдущей. Если бы весь поток дхарм, в экстрафизической проекции был бы темпорально противонаправлен, это смогло бы объяснить многие современные космогонические концепции. Все стремятся к ширване, где ничего не будет, а это соответствует физическому прошлому, когда ничего и не было. То есть безусловно прошлая сингулярность и есть тотальная ширвана.
Это поддерживается куфуддистскими идеями о вечности сущего в прошлом. Мир не сотворён. Поэтому, будучи уничтожен, а он обязательно, рано, или поздно с необходимостью будет уничтожен (так как является результатом бытийных привязанностей временных инкарнаций), он не возникнет вновь, так как не умеет этого делать, потому что никогда и не возникал, всегда был. И, вот тот момент сверхвремени, когда он прекратит своё достойно-бессмысленное существование и координируется с сингулярностью (ещё раз обращаем внимание, что речь идёт не об ожидаемом ступоре сверхразума, вызванного чрезмерным неконтролируемым развитием нано и пикатехнологий, а о гипотетическом начале отсчёта универсального времени, случившегося, вероятно, около двадцати-четырнадцати миллиардов лет тому назад). Всегдапрошлое бытие дхарм и есть всегдабудущее бытие Вселенной.
Ну и вот. Зорге занялся изучением зарм своих пациентиков.
Первая из них. Двадцать пять лет. Пол женский. Отец в тюрьме, по национальности - румын. Мать русская. Много пьёт. Пациентка пьёт умеренно. Окончила швейный колледж. Позже пыталась поступить в институт лёгкой промышленности. Мать работает уборщицей в больнице. Иногда подрабатывает мелкой торговлей. У пациентки неплохая фигура тела, симпатичное лицо, слегка изуродованное шрамом, который образовался отнюдь не в результате той, или иной травмы, а патологически возник всвязи с одним очень интенсивным переживанием.. Крупные глаза. Слегка оттопыренные уши. Большая грудь. Совершила над собой два аборта. Была попытка суицида, неправильно всё делала, потому не получилось. В данный момент проходит курс лечения от парафатальной шизофрении. Шизофренией также страдала двоюродная тётя, которую вылечить не удалось, болезнь закончилась стойким слабоумием. Дедушка по отцовской линии в своё время был осуждён за двойное убийство. В семье говорить об этом факте было не принято. В детстве болела скарлатиной, корью, исамздопатией. Всегда строила кучу планов, но ни один из них до сих пор не осуществлён. И вряд ли будет когда-либо осуществлён.
- Здесь вообще нет зармы! - горестно подумал Зорге. (!)
Второй из них. Тридцать шесть лет. Пол мужской. Отец неизвестен, предположительно - цыган. Мать русская. Много пьёт. Пациент пьёт пока меньше, но тоже много. Окончил медицинский колледж. Позже пытался поступить в медицинскую академию. Мать работает гардиробщицей в поликлинике. Подрабатывает дистрибьютерством. Пациент имеет невысокий рост, прыщавое лицо, отягощённое кривым носом, который таковым был не от рождения, а потому что по нему в своё время навернули со всей дури. Глубоко вдавленные глаза. Ушей почти нет (врождённый дефект) вместо них какие-то тонюсенькие мягкие пластинки, этакие лепесточки. Грудь широкая. В юности много дрочил. Покончить с собой никогда не пытался (а непомешало бы). В данный момент проходит курс лечения от фаннабийной циклотимии. Циклотимией также страдал одноюродный дядя, которого вылечить не удалось, и он так и умер Наполеоном. Бабушка по матеренской линии в своё время была привлечена за тройную болтовню не по теме. В семье говорить об этом факте не было принято. В детстве болел конъюгационной желтухой, холерой, столбняком, кубической оспой, младенческой формой проказы и пробулентурингией. Всегда говорил о куче проектов, ни один из них не реализован, и врядли когда-нибудь будет реализован.
- Вот! Тут что-то уже намечается - засуетился Вольфрамчик. (!!)
Третий из них. Шестьдесят три с половиной года. Пол мужской. Отец до сих пор жив, предположительно - еврей. Мать русская. Уже не пьёт (похоронили). Пациент пьёт ещё меньше. Военный. Кадровый офицер на пенсии. Мать работала приёмщицей на складе готовой продукции на одном очень важном оборонном предприятии. Пациент обладает колоссальной уверенностю в своей правоте, но ничего от жизни так и не получил, так как всегда считал, что отдавать жизнь своему государству - это и есть по-настоящему жить. Обладает красивым благородным немолодым лицом. Взгляд излучает глубокое знание жизни (неужели, всё-таки, ошибочное?). Всегда любил женщин, преклонялся перед ними, даже боготворил, но никогда не старался афишировать свой настоящий мужскойй дар. В данный момент проходит курс лечения от эпилепсии. Эпилепсией также страдал сослуживец пациента, но он умер, разбив во время припадка затылок о бетонный паребрик. Строить планы особо и не пытался, так как все планы его, в том числе и личные, как военного человека полностью зависели от планов руководства тем государством, гражданином и верноподданным которого и свирепооттопыренным которым являлся пациент, который, к тому же действительно беззаветно любил это государство - свою Родину (Ваще!).
- Да! Тут нужно ещё будет покопаться как следует! Вообще, многое есть... (!)
Четвёртый из них. Девятнадцать лет. Пол мужской. Отец - старший научный сотрудник в НИИСистем, по национальности - татарин. Мать русская. Никто не пьёт. Мать работает в школе преподавателем географии. Пациент пытался поступать в различные ВУЗы, но всегда безрезультатно. Он почему-то в решающий момент не мог ответить на вопрос экзаменатора, причём, ответ он знал, при этом экзаменатор тоже видел, что абитуриент знает правильный ответ, но помочь ничем не мог. Всё оканчивалось взаимным грустным слегка продолжительным прощальным взглядом. Пациент имеет густую ярко-рыжую шевелюру, длинные и массивные рыжие ресницы, повышенную конопатость лица. Нравится девушкам. В данный момент проходит курс лечения от юношеской неврастении.
- Ё-моё! Как же все эти данные систематизировать?
Четвёртый с половиной из них. Девятнадцать лет, десять месяцев. Пол мужской. Отец - младший научный сотрудник в Росгипротерм, по национальности - мордвин. Мать русская. Никто почти не пьёт. Мать работает в школе преподавателем зоологии. Пациент пытался поступать в некоторые ВУЗы, но, чаще всего, безрезультатно. Даже, когда он поступал, то во время сдачи первой сессии, почему-то в решающий момент не мог правильно ответить на вопрос преподавателя, причём, ответ он знал, при этом преподаватель также не сомневался, что студент знает правильный ответ, но помочь ничем не мог. Всё оканчивалось взаимным грустным слегка насмешливым со стороны препода (давателя) прощальным взглядом. Пациент имеет густую сугубо-чёрную шевелюру, длинный и массивный подбородок, чёрные пуговицеобразные два глаза. Нравится большинству незамужних женщин. В данный момент проходит курс лечения от аббольнолепсии.
Пятая из них. Сорок три года. Пол женский. Отец - пенсионер. Муж работает зоддар-менеджером. Мать пока ещё работает в клинике для рапидеозных больных. Пациентка, закончив пединститут, не пошла в своё время работать по специальности, а попыталась найти себя в жизни окончательно. Из-за слишком трепетного отношения к собственной жизни в купе с желанием найти в той же жизни смысл раз и навсегда, она утратила чёткую внутреннюю связь с собственной экзистенцией. В данный момент лечится от хронического параэкзистенциального шока.
- Блюшкин крайнц!
Шестая из них. Тридцать два года. Пол женский. Отец работает во внутренних органах. Мужа нет (и не должно быть). Мать русская, при этом - практикующий экстрасенс (занимается экстрасенсорикой около сорока лет). Пациентка обладает устойчивым отсутствием интереса к какой-либо иной специальности, кроме проституции. Этим занимается уже почти девятнадцать лет. Ремеслом владеет в совершенстве. На показаниях неоднократно высказывала мысль о необходимости создать в стране институт проституции, на поступление в который был бы всегда гарантированно большой конкурс, и где она сама могла бы возглавить одну из ведущих кафедр. Будучи человеком гиперкоммуникабельным, способным уболтать любого потенциального клиента, обладет ещё и неординарными внешними данными, являющимися, как правило последним и решающим аргументом. В настоящий момент проходит курс лечения в поддержку программы международной вагинотерапии.
- ??!!?
Шестая (дополнительная) из них. Тридцать лет ровно. Пол тот же. У отца были своевременно удалены некоторые внутренние органы. Муж был. Мать русская. Пациентка обладает устойчивым, непоколебимым интересом к бисероплетению. Зарабатывает этим. Внешние данные вполне ординарны.
Восьмая из них. Возраст колеблется от пятидесяти восьми до шестдесяти двух. Пол, скорее всего, женский. Привезли лечиться от неизвестной болезни. Никого не помнит и помнить не желает.
Девятый из них. Пятьдесят лет. Пол мужской. Всю жизнь пытался заниматься музыкой. Считает себя очень хорошим музыкантом. Нот не знает. По образованию - автослесарь. Сочинил одну песню, в связи с чем, считает себя композитором. В ответ на весьма резонный вопрос, почему, мол, Ваша песня очень похожа на известную песню Франсиса Лэя, обычно отвечает, что Лэй эту песню написал позже, чем он свою. В данный момент проходит курс лечения от обострившейся шизоидной астенофрении.
Десятая. Известная женщива. Пол женский. Прозвище - Банга. Имеет проблемы со зрением. Предки слабоизвестны. В настоящее время проходит курс лечения от патологического бессмертия.
Одиннадцатая. Год и три месяца. Пол до сих пор достоверно не установлен, скорее всего, женский (там нифига не понятно, так наворочено!) Родители себя никак не проявляют. В настоящий момент времени еёго лечат от чего-то, по сути дела, пытаются сохранить жизнь не вполне известному науке существу (так, на всякий случай, а вдруг пригодится...)
Двенадцатая. Восемьдесят два года. Пол до сих пор женский. Здоровье отменное. Мечтает дожить до Второго Пришествия. При этом страшно боится, что кто-то ей помешает сделать это. Родители жили очень долго, совсем недавно оба почти одновременно умерли. Сейчас лечится от паранойи. Собирается после излечения прожить ещё, как минимум двадцать пять лет. Специалисты утверждают, что она реально имеет такие шансы.
Тринадцатый. Ему повезло. Умеет одновременно играть на скрипке и решать задачи по химии. Причём отдельно от другого он ни то, ни другое делать не может. Ещё проблема: считать может только до тринадцати, далее, как правило, наступает весьма болезненный спазм переносицы, после чего счёт невозможен. Болезнь ограниченно и ситуативно заразна: после попытки пациента пересчитать за дряннадцать (как у Эдгара По), спазм переносицы наступает и у рядом стоящих людей. У некоторых даже судорога ушной раковины! В настоящее время лечится от акалькулии.
Чокирнадцатый. Пол женский. Возраст пятнадцать лет. Это правда, определено по годичным кольцам. Ничем всерьёз не хочет заниматься. Любит бухать, колоться, трахаться. Лечится (принудительно) от наркотической зависимости.
Пятнадцатый. Мужеский пол. Двадцать один год. С глубокого детства дрался со всеми подряд. Победив (а он редко проигрывал) испытывал колоссальное моральное удовлетворение. Сразу начинал бить любого, не понравившегося ему мужика. Наоборот, от любой, понравившейся ему женщины, сразу требовал любви. Вернувшись из армии, где он служил в воздушно-десантных войсках, стал осмотрителен. Почему-то начал быстро терять свои чисто мужские психологические качества. Кончилось тем, что он стал всего бояться. Нынче лечится от навязчивых фобий.
Пятнадцатый-бис. Мужицкий пол. Сорок девять лет. Всегда всех бил, если не одолевал, то били его. К противоположному полу относился нарочито цинично. В один прекрасный момент, собака одной из его любовниц откусила ему член. Травматология была неподалёку, член успели пришить на место. Ныне лечится от тяжёлой формы любовницесобакофобии.
Шестнадцатое. Пол не определён. Вид не определён. Возможно, адаптированное кенгуру. Вероятно, плод чьих-то болезненных бредней. Регулярно посещает доктора Зорге с требованием его полечить. Доктор сопротивляется (тщетно).
Семнадцт. Человек должен быть, а его нет. Лечится от гипостазийного небытия.
Фсемнац. Вапще ничо.
Двтн.
- Блин! Даже до двадцати досчитать не удалось! Жалко, что не удалось обнаружить зарму. Может быть, её вообще не существует?
- Существует, не писай в бак! Когда её ищешь, нужно немного отгибать третий палец на ищущей руке. Тогда надёжнее будет. А то ты даже не всегда будешь знать, что ищешь.
Доктору Зорге падалось.
Доктору Зорге упадалось с большого внутреннего парапету.
Доктору Зорге выпадывалось внутрь своей докторской.
Доктору Зорге нехватало жизни.
Доктор Зорге найдёт зарму у двадцать первого.
Он. Пол универсальный. Отец не рождён, но создан. Мать русская. Зарма не то чтобы просто есть, она существует одновременно как точка и как саморазворачивающийся узор. Она постоянно превращается в заармейскую эксареальность. Экстрема кум схимали.
Зорге нашёл. Но там был злокачественный провал в тексте. Часть значения выпала. Он был уверен, что элементарной вставкой вновь поднятого можно восстановить всё значение. Но там какие-то грустные осколки. При попытке собрать становятся ещё мельче и острее. Начинают ранить уже не только пальцы, но и соседние мягкие ткани собирающего организма.
Двадцать два. Тень. Шёпот. Намёки. Ирония. Дефицит смысла. Внезапная надежда. Липкое, вонючее говно. Напиток, похожий на кровь, но не кровь, не утоляющий жажду. Воздух с содержанием кислорода не более восьми процентов. Выдохнутый водяной пар, растворённый в низкокислородном воздухе. Радуга из шести цветов. Бар с шестипалым барменом внутри. Едет машина, не может затормозить, хотя, практически, стоит на месте. Девушка прикидывается юношей. Юноша целует девушку, а, оказывается, сам себя. Не может вынуть сам себя из поцарапанного зеркала. Отражение мучительно кривляется. Потом внезапный кровавый насморк. Покупает другое зеркало. В нём не всегда возникает отражение. Иногда оно потеет, как слабая девушка. Запах выпукнутого газа напоминает атомарный водород. Химия не стоит на месте. Её законы постепенно изменяются. Азот начинает окисляться кислородом при участии аргона в качестве катализатора. Атмосфера выпадает в осадок. О два, бывший всегда другом, оказался предателем. Председатель предателей. Извинившись, открыл подземные хранилища запасного воздуха, на время восстановив законы долбаной химии. Иметь бы вселенский кулак да навернуть бы им по нашему хрупкому ёлочному шарику. Это мы не злимся, просто надоело...
Двадцать три. Комета. Или луна. Теперь не имеет значения. Солнце переименовали. Лучи оно источает по-прежнему. Но с другим смыслом. Жопа. Если её подставить переименованному Солнцу, оно начнёт её греть. Потом с нагретой жопой мы пойдём на работу и сделаем вид, что работаем. Как много девушек хороших (музыка Исаака Дунаевского).
Двадцать четыре. Пришёл как-то Ваня к Пете и попросил чаю. А тот ему ацетоном в лицо плеснул. Извини, мол, чаю нет. Скажи спасибо, что не дихлорэтаном.
Двадцать пять. Обфекалились опять. Всё собираемся закупить партию туалетной бумаги, но не выходит ничерта. Давно на склад не завозили. Взамен предлагают какие-то тампоны. Но нам кажется, что это не вполне серьёзное предложение. Знаете, какие у среди наших заднюшки подчас втречаются? Матрасами вытирать только! А ежели у кого из них геморрой при этом!
Да, да, очень долго в поисках больного с явно выраженными последствиями воздействия зармы, а всё для того, чтобы поймать за скользкий колючий плавник новую болезнь. Вот, есть биография одного из наблюдаемых... составлена по сводкам... ой-ёй, как много выдуманного!.. Попробовать очистить?.. Но вопрос, что от чего?...
Девятый плюс (настоящий) из них. Родился в Сибири. Второй по счёту, с большим отрывом, ребёнок в семье. Имя при рождении - Лаврентий (в последствии сменил на "Арсений"). Отец - химик-технолог, работает на производстве (оборонка); мать - музыкант (концертмейстер-аккомпаниатор в местном хореографическом училище). Старшая сестра - чрезвычайно бойкая, активная девочка.
С детства испытывал дефицит общения, он всё хотел с кем-то заговорить, от него обычно отворачивались. Данные опроса среди отворачивавшихся свидетельствовали, как правило о том, что неудобно было обычно с глазу в глаз общаться то!
Но это потом. А тогда ему действительно было трудно разговаривать с себе подобными. Он не мог сразу открыть рот, чтобы произнести чего-нибудь, потому.что смысл обязан опережать речь..
Старшая сестра почему-то им пренебрегала. Она нарисовала себе какую-то свою будущую жизнь, и осталась этим вполне довольна. Санамустэ кивали. Ынгсамоустэдо пфарафрадзо убрыхх.
А дальше следовало вываливалие балластической фонетики!
Продолжаемдзо, но чё!??
Б-бу!!! Йёугапт! Нуннакыккыххх!
Эддронтхз! Уййё!
Дарда е дарда удо дряйгхд. У дряблом прозябании нах. Дзаткнудзь...
Старшая не знала жизни и назойливо не хотела знать. Нет, чтобы заняться чем-то одним, так нет, надо ведь всюду соваться. При этом, характер у неё был изрядно жестокий. Однажды она нашла себе жениха, который выдерживал все её жестокости в свой адрес. Она им увлеклась не на шутку. Он всячески потакал её увлечённости, радуясь садистским проявлениям своей пассии в свой же адрес. Он заходил всё дальше и дальше в своём мазохизме, а её натуры уж стало не хватать для оправдания необходимости его любовного самосадизма. Астенозошечка таким образом себя проявляла, болезная. Но в любви к боли он не знал, не обнаружил гранидс. И так уже не зная, чем превысить предыдущую, до сих пор почти что удовлетворявшую его боль, а, тем более, лишившись относительно надёжного источника гарантированной боли в виде старшей сестры нашего пациента, он изобретал всё новые и новые способы самоистязания. Наконец он открыл шикарный способ удовлетворять себя. Что же может быть проще, чем себя поджигать? Он заключил договор со знакомыми пожарными на своевременное тушение, одним из этих пожарных был его одноклассник, поэтому договориться проблемы не составило. Но беда в другом. Он был худосочен, потому горел вяло и невнятно. Тщательно подумав, принял решение не торопиться. Гораздо лучше, ведь, не торопясь, достигнуть более серьёзных результатов. Идея пришла лучезарная. А что если поправиться, накопив подкожный жир, как баба? Гореться тогда будет бойчее! Договор с пожарными есть! Надо теперь добакланиться с пластическимии хирургами!
Дело пошло. Ему даже удалось подзаработать в качестве имитации вечного огня, когда внезапно отключили газ во время празднования тысячелетия победы. И всё было бы ништяк, если бы не коммунисты, почувствовавшие запах палёной человечины и, таким образом обнаружив подлог, не завозникали насчёт пресловутой, никому давно уже не нужной правды.
Возникание коммунистов возымело эффект, в связи с чем наш мазохист подвергся законному преследованию но статье "Фальсификативная контрафакция Вечного Огня". Он отсидел. Откинувшись, вновь сошёлся со старшей сестрой пациента. Жили они плохо. Однажды так поссорились, что он решил покончить с собой. Долго не мог выбрать нужный способ самоотправки на тот свет. В результате, остановился на пронзении грудной клетки в области сердца с помощью кухонного ножа. Были сомнения, вдруг не получится, или получится неправильно. В связи с этим, необходимо заметить, что срок, проведённый на зоне, сильно изменил человека, о коем речь. Ему уже не нравилось быть мазохистом. Понятно, что теперь он уже не хотел испытывать страдания из-за неумело совершённого акта суицида. Ему нужно было наверняка! А как проверить эффективность задуманного? Он решил испытать на супруге. В то время, когда она спала, он впендюрил её мясорез промеж рёбер с левой стороны. Ура! Получилось! Убедившись, что женщина умерла, почти не пикнув, он, уже со спокойной совестью зарезал себя.
Так. Со старшей сестрой покончили! Но мы же забыли упомянуть о том, что у пациента (вернее, кандидата в пациенты) ещё и младший брат есть! Придётся и о нём рассказать.
Младший брат (звали его почему-то Михаилом) ещё в детстве поступил в музыкальную школу по классу фортепиано. Окончил её успешно. Чуть менее успешно окончил среднюю общеобразовательную школу, тем не менее поступил в институт на специальность "Строительство и проектирование аварийных заграждений" где постоянно участвовал в студенческой самонадеятельности в качестве фортепианного игрателя, благодаря чему получил изрядный опыт в игре "на шару" и импровизации.
Приблизительно курсе на третьем, заграждения ему окончательно надоели, и Михаил, вдохновлённый музыкальными успехами, бросил институт и с треском поступил в музыкальное училище на эстрадно-джазовое отделение. Не дав ему проучиться и курса, его загребли в армию, в которой он, в свою очередь сумел загаситься в военный ансамбль. Там он тоже джаз играл, короче...
После "службы" восстановился в училище. В период обучения подрабатывал в кафе, барах, ресторанах, позже в клубах стал появляться. Но, как-то не шло! Ничего выдающегося не выходило из-под пальцев! А младшему брату кандидата в пациенты так(!) хотелось!
На беду свою, Михаилу пришла в голову псевдоспасительная идея научиться импровизировать правой рукой с помощью только лишь одного пальца. Второго (указательного) разумеется.
Научился. Играл. Выступал... Слава не приходит, и всё тут.
Ему ничего не оставалось делать, как отхерачить себе остальные пальцы на правой руке, то бишь, большой, средний, безымянный и мизинец.
То ли он в книгу рекордов Гиннесса стремился попасть, мол, уникальный случай однопалого пианиста, то ли просто придурок был, но кончилось всё вопреки надеждам Михаила. Он умер от гангрены правой руки, это той самой, которой он собирался покорять публику...
Публика не заметила потери бойца...
Что-то мы всё о братьях, да о сёстрах. А, ведь, не мешало бы вспомнить и о номере девятом (настоящем)!
Начало воспоминаний относится к бытности его Лаврентием. Он часто и много лежал, не мог, отчасти не хотел встать. И это не смотря на нежный возраст! Ему нередко говорили:
- Лара! Что же ты всё лежишь? Вставай!
- А какой толк будет с того, что я встану? Я ведь всё равно не знаю как вставать! - парировал Ларик.
- Как не знаешь? Ты же позавчера втавал!
- Так это было по какому-то наитию! Оно случается нечасто. А сознательно воспроизвести процесс вставания я не в силах.
Специально для него был вызван врач-вставолог. Он тщательно обследовал Лаврентия и пришёл к заключению, что больному необходимо сменить имя, под старым именем он жить более не сможет. Для корректной загрузки нового имени в Ларину экзу ему рекомендовалось плавно, но отчётливо его произнести. На вопрос, как ты хочешь, чтобы тебя называли в дальнейшем, он ответил:
- А Р С Е Н И Й
И сразу же умер. Формат имени не был совместим с экзой.
Зорге вне себя. Даже новый способ классификации больных не приносит результатов! Они всё равно гибнут!! Да! Я понял, что это острейшая астенозойя, но мне не удалось даже обследовать умершего, не то что допросить!
Да! Кстати! Зарма опять-таки напрочь отсутствует! Зарма - зойя (наобор...). Допустим, что астенозойя каким-то образом сопровождает отсутствие зармы. То есть азарма почти равна астенозойе.
Десятый плюс. Способный. Рано научился играть в шахматы, возможно, что раньше допустимого срока. Много работал над собой. Добился права участвовать в республиканских соревнованиях. Приехал. Будучи уже в двух с половиной метрах от победы, перестал различать короля и ферзя. Увезли в больницу. Мозги в порядке. Психически здоров, если не считать, что при слове "шахматы" ему становится патологически грустно.
Одиннадцатый плюс. Спустя не столь значительное время после собственного рождения он уже знал, что он есть. Позже его постоянно спрашивали о том, как, например, такая глобальная мысль могла прийти в такую крохотную головку. Он объяснял это так:
- Я сначала ничего не видел, но кое-что слышал. Потом, среди того, что я слышал, я начал кое-чего различать. Это было нечто ужасное, особенно, если учесть, что я таки ничего и не видел.
Он родился слепым, отсутствие зрения сподвигло его на преждевременные выводы относительно яшности собственного существования.
Двенадцатый плюс. Отсутсвие головного мозга. Что-то чесалось на щеке. Прожил два с половиной часа. Умер.
Вопрос радиослушателя:
- Что же Вы нам всё про трупов и про трупов?
- Так у нас ведь и передача про жизнь и смерть!
Тринадцатый. Такой розовощёкий! Доктор Зорге как увидел, так и думает, что вот, мол, ништяк! Наконец-то у меня пациент абсолютно здоровый! Был назначен консилиум на проверку истинности розовощёкости. Обнаружили огромное содержание веществ, присутствие в крови которых, обеспечивает щекам натуральный розовый цвет.
О! И ты такой розовощёкий!
Доктор Зорге задумался о радуге. Розовый - не настоящий. Лечить надо как-то со спины, что ли. Иначе нифига не получится.
Больной выдвигает конфетку не всеобщее обозрение. Ждёт, когда кто-то на неё кинется, никто не кидается. Он сам пытается забрать её. Боится, что кинутся. Рука на половине. Взгляды остальных ждущие на грани. Никто не смог достать, не тот радиус.