- Ты извини, что без звонка, мы проездом... - мать почти застенчиво теребила на плече широкую лямку дорожной сумки. - Это моя дочь, Ольга. Ольга, это дядя Олег!... У тебя можно переночевать двум бедным родственницам? - добавила она лукаво и в то же время с вызовом.
- Конечно, - он распахнул дверь и шагнул назад, в узкий тамбур. - Не беспокойся, я один... Особых удобств вам не обещаю, но и на пол не положу...
Мать с видимым удовольствием стащила с себя в прихожей сапоги, потопталась босиком, но тапочек так и не нашла. Скорее всего, их не существовало в природе.
- Мы тут курицу купили! - радостно объявила она, проходя на кухню следом за хозяином. - Я подумала, что ни к чему тебя объедать...
Олег поморщился:
- Лен, может, вам чаю поставить? - он зажег газ.
- Да мы сами управимся, - словно заряженная оптимизмом, так и светилась мать. - Неужели двух женщин на кухне мало? Сейчас мы ее вкусненько запечем, с яблочком! А потом будем ужинать. Ты пробовал курицу с яблоком? Я недавно научилась так делать, - и она заботливо заглянула ему в глаза, видимо, ожидая разглядеть там истинную тоску по курочке с яблочком.
- Я пойду тогда, там сейчас интересная передача должна быть, - хозяин пожал плечами и вышел в другую комнату.
Звук работающего телевизора усилился.
- Олег, а картошка у тебя теперь где? - Елене пришлось перекричать бубнящий аппарат.
- Ее нет, - донесся недовольный голос из гостиной.
- Господи! И картошки у тебя нет! А что есть? Крупа? - продолжала переговариваться через стенку мать.
- Есть рис. Он живет все там же, - голос у хозяина был низкий и хриплый, и Ольге показалось, что он с трудом себя сдерживал.
- Рис! С каких это пор ты полюбил рис? Я хотела картошечку запечь, как тебе нравится...
- Не обращай внимания, - Елена вся ушла в поиски съестного. - Олег из тех мужчин, с которыми надо целоваться через картошку. Чуть что - рычит.
- ... через картошку? Это как? - не выдержала-таки Ольга некоторое время спустя.
Мать задумчиво усмехнулась:
- Мы были молодые и глупые. И от каждого поцелуя у нас так мутилось в голове, что трудно было себя контролировать. Олег придумал целоваться через картошку... Двоим приходится держать ее носами. Немного помогало... - добавила она чуть погодя.
Елена достала из пакета курицу, выщипала редкие колки уцелевших перьев и тщательно ополоснула водой.
Часть кухни занимала огромная чугунная ванна с потрескавшейся эмалью. Она стыдливо пряталась за занавеской и заменяла собой все удобства, предоставляемые обычно кухонной мойкой. Женщина любовно провела рукой по выщербленному краю. Рука ее метнулась в шкафчик без дверцы в поисках мыла и тут же брезгливо отдернулась. Как бы, не веря себе, изучала мать мутные выщербленные стаканы со слипшимися помазками для бритья, присохшими мыльницами и футлярами для зубных щеток.
- Фу, это моя до сих пор лежит! - с возмущением воскликнула она и двумя пальцами бросила находку в мусорное ведро.
Решительность пришла на смену оцепенению, и Елена принялась методично выгребать из шкафчика историческое содержимое, деля его между ведром и посудомоечной машиной:
- Олег всегда был таким аккуратным! Не понимаю, как можно было так измениться? Правду говорит наша бабушка - от старости деревья буреют, а люди дуреют!
Она отвинтила колпачок с проржавевшей тубы зубной пасты, зачем-то понюхала засохший белесый хвостик. Тюбик с крышечкой порознь полетели в ведро. Ольга успела лишь прочесть облупившиеся буквы "Аленка" на смятом боку.
Мать тщательно протерла полки. Уцелел лишь кусок свежего мыла, початая паста для белоснежной улыбки и одинокая щетка.
- Ну вот, теперь на это можно смотреть без содрогания! Это и курице из Оклахомы понятно, - подмигнула она Ольге, сливающей рис.
- Курице? - застыла та, удерживая над ванной пышущую паром кастрюлю, опоясанную полотенцем.
- Да, - поморщилась Елена. - Наш Олежек всегда меня так называл. Точнее... когда я что-то спрашивала, он рассказывал очередную байку из жизни Курицы из Оклахомы, которая всегда оказывалась в самом глупом положении... - и она не стала продолжать, неодобрительно покачивая головой. - Нет, чтобы по-человечески объяснить.
Таймер на духовке нежно звякнул, Елена вытащила оттуда благоухающую тушку и, обжигаясь кипящим соком, тотчас принялась разделывать ее длинным ножом:
- Вот хоть на ножи у него никогда нельзя пожаловаться, - вгрызаясь орудием в розовое мясо, проворчала она. - Что, малышка? В кои-то веки наведем дяде Олегу порядок на кухне? - Елена с гордостью окинула взглядом хрюкающую посудомоечную машину, сервированные золотистым рисом с подливкой и куриными боками большие фарфоровые тарелки со стершимся рисунком.
На сердце у нее явно потеплело.
- Олег, добро пожаловать к столу, ужин готов! - крикнула она в полутемную комнату.
- Здесь интересная передача, я потом поем, - раздалось в ответ из недр неосвещенного жилища.
- Вечно он что-то выкинет, - буркнула мать, подхватила тарелку с самым увесистым куском и удалилась на звук.
- Скоро забудет, как его зовут, - тем же ворчливым тоном добавила она, по возвращении присаживаясь за стол рядом с дочерью. - Ешь, его можно не ждать. Не помирать же голодными!
- ... мама... - рассеянно протянула Ольга, когда последние кости брякнули о край тарелки. - А тебе не кажется, что мужчина, который тоже любил, но не женился... совершил настоящее преступление?
- Он никогда не любил! - отрезала та возмущенным шепотом. - Он знал, что я беременна, и даже не позвонил, хотя я жила всего лишь в соседнем городе!
- А ты?
- А я что, должна была навязываться? С пузом? Ольга, помилуй Бог! О чем ты говоришь? Или я мало учила тебя, как женщина должна себя уважать?
Куринные кости полетели в мусорное ведро, а тарелки добавились к закладке машинки.
- Ну что он там копается?! В кои-то веки по-человечески поесть, не на этих полуфабрикатах...
Мать снова скользнула в гостиную, и Ольге послышалось, что она ее сдавленно зовет.
- Оль, нет, ты посмотри!
Хозяина в комнате не оказалось. На журнальном столике перед мельтешащим экраном стояла курица, а телевизор орал во всю глотку. Наверное, чтобы ей все было понятно...