Проигравшие
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Горше битвы выигранной может быть лишь битва проигранная
P.S. Написано в декабре 2003 года. Правка минимальная
P.P.S. Как хотите, а это мой любимый рассказ. Может быть, когда-нибудь потом станет романом...
P.P.P.S. Минимальная правка, неокончательная.
|
Эллеа родился, чтобы побеждать и властвовать. Эльфийский принц, единственный ребёнок Владыки Мирра. Пробежит столетье-другое, и венец из золотых дубовых листьев сдавит чело, обрекая собратьев, друзей и врагов на полное, безоговорочное подчинение.
Эллеа пользовался своим высоким и завидным положением, наслаждался им. Порой, самому себе становилось завидно от текущего положения дел и радужных перспектив. Ведь никого нет выше! Помимо отца, но тот не в счёт. Эллеа - единственный ребёнок от любимой женщины, более у Мирры детей не будет. Такова природа эльфов, такова плата за способность долго жить... и траур о почившей безвременно жене. Мать Эллеа умерла в родах. Странно для эльфа, неестественно, но сын не думал о матери. Он вообще ни о ком и ни о чём не думал. Жил в своё удовольствие, творил, что пожелает, зная - кара не последует. Мирра молился на Эллеа. Чудовищный бог.
Люди ненавидели эльфов по разным причинам. За возможность существовать, не старясь телом и разумом, столетья. За воздушную недоступную красоту. За песни, за голоса, что вызывают слёзы. За меткость. За лёгкую власть над природой. За господство. За обман.
Люди увидели эльфов и восхитились, отбросили броню из грубости и показного невежества, явили ранимую, чуткую душу, отворили сердца. Эльфы воспользовались чужой беззащитностью и вогнали отравленные кинжалы в сердца по самую рукоять. Но люди не умирали, а лишь истекали кровью и собирали яд внутри себя, чтобы в надлежащий момент вернуть хозяевам. Люди ненавидели эльфов, как не потерявшие надежду рабы хозяев. А более - их молодого принца. Эллеа.
Впрочем, что люди? Они далеки, они всё равно уйдут. Они чужие. Сильнее людей Эллеа ненавидели эльфы. Свой выродок. Потому его следует уничтожить, но нельзя. Ни один эльф не убьёт другого - таков закон, но многие, отчаянно многие находились на той острой грани, чтобы преступить его... и не могли. Эльфы любили и уважали Мирру - это-то и хранило Эллеа надёжней любых доспехов и магических оберегов. К сожалению.
Впрочем, Эллеа с безразличием относился к чувствам соплеменников. Когда тебя сжигает ненависть к самому себе, чужая уже не ранит. Однажды Эллеа осознал, что он. Он мог гордиться: подонки среди эльфов встречались, но для того, чтобы прославиться, им требовались столетия. Эллеа же успел за неполные три десятка... Зачем? Зачем он научился думать? Его бы убили, но он не испытал бы страшных мук понимания... Или это кара? Заслуженная и не самая жестокая.
...Лаурелла осенью представляла поистине восхитительное зрелище. Всё ещё молодая, хотя встречала и провожала в последний путь не первое поколение эльфов, дубрава тихо шелестела золотыми листьями на слабом, нежном ветерке. Солнечные лучики во множестве, но каждый по отдельности пробивались сквозь густые кроны к земле, усыпанной прошлогодней, но не утратившей красоты листвой. Струны света пронизывали весь лес, превращая тот в огромную лиру. Осталось лишь найти подходящего музыканта, который способен воплотить мелодию, что нашёптывает ветер, играющий высоко среди ветвей.
Лаурелла - заповедное, священное место. Там редко встречаются живые существа, даже звери и птицы обходят её стороной. Только вечно молодые деревья. Но если уж кто переступал границы прекрасной дубравы, пусть даже человек, он знал, что здесь есть возможность передохнуть от забот и тревог мира, ибо время в Лаурелле останавливается. Живи хоть столетия - не умрёшь и никто тебя не тронет. Это святое.
В тот злополучный - или, может быть, всё-таки чудесный, кто знает? - день среди деревьев брёл ветхий старец. Пожалуй, этот человек отмерил куда более столетия. Зима испещрила лицо глубокими морщинами, скрутила пальцы в корявую насмешку над ветвями вокруг, выбелила длинные волосы. В руках старец с трудом удерживал тяжёлый резной посох - когда-то боевой, затем опора-костыль, а сейчас и вовсе лишний вес, бессмысленная ноша. На плече, таинственно позвякивая и шелестя, болталась холщовая знахарская сума. Маг. Человеческий маг. Они, иной раз, могли поспорить продолжительностью жизни даже с эльфами.
В неком отдалении за старцем бежал вприпрыжку ребёнок, человеческая девочка годах о трёх. То, что это именно девочка, определялось с трудом, по торчащим в разные стороны, будто уши щенка, длинным хвостикам с разноцветными ленточками. Девочка и вела себя как маленький, наивный, глупый щенок. Она, заливисто смеясь, пряталась среди деревьев, поднимала вверх целые фонтаны золотых листьев, а затем с лёгкостью догоняла мага. Она не жаловалась, не уставала. Ей было весело вместе со старцем.
Ни одна рука даже за пределами заповедной дубравы не поднялась бы на эту пару, настолько старец и девочка выглядели беззащитно и мило. Ни один выродок не попытался отнять посох и суму мага, давно уж утратившего Силу и мощь, умыкнуть ребёнка в рабство. Ни один человеческий выродок. На беду в Лаурелле гулял эльфийский.
Ни один из приближённых отца не поздравил Эллеа с Рождением, предпочитая вместе с Владыкой отправиться в Древесный Храм оплакать уж как двадцать семь лет почившую Королеву. Впрочем, Эллеа пиры, тосты и подарки нисколько не интересовали. Прихватив несколько бутылей забористого человеческого хлебного вина и дружков, принц отправился в единственное место, где никто его не будет искать. Лауреллу. Там-то они и пьянствовали, когда мелькнувшая среди стройных стволов благородная седина нежданного гостя дала понимание, чего же не хватает озверевшей от выпитого и безнаказанности эльфийской молодёжи. Развлечений.
Старик умирал долго. Он ни разу не вскрикнул, не взмолился о пощаде. Не ждал. Эллеа с дружками пытали и пытали его, сами устали, а он всё молчал. Маги умели терпеть боль и не бояться смерти. Лишь слёзы выдавали его муку. Он беспокоился не за себя.
Старик умер, и взгляды палачей сами собой скрестились на девочке. Та не убежала. Молча, приоткрыв рот, она смотрела на ужас и, кажется, понимала, что настал её черёд.
- Девочка, - ухмыльнулся Трикэ.
- Не смей! - вдруг вскричал Эллеа. Видимо где-то внутри него ещё оставался разум, дремало какое-никакое понятие порядочности... или девочка чересчур напоминала любимого щенка, что погиб, попав в лисий капкан. - Нам уже хватит!
- Это тебе хватит! А мне нет, - хрипло рассмеялся дружок и, покачиваясь, двинулся к малолетней жертве.
- А я сказал - хватит! - взревел принц и рванул за грудки Трикэ. - Достаточно! Понял?!
- Нет...
Эллеа в бешенстве тряхнул дружка и отшвырнул прочь. Попал в дуб - трудно было не попасть. Трикэ на мгновение завис, будто приклеенный, а затем медленно сполз вниз по стволу, оставляя отчётливый кровавый след на светлой отчего-то коре. От сердца до плеча зияла страшная рваная рана - оказывается, маленькие сучки умеют резать не хуже отличного клинка... или вгрызаться наподобие дикого зверя. Мёртв.
Эллеа с ужасом взирал на дело рук своих. Он совершил преступление. Он убил сородича. И где? В священной Лаурелле!.. Компания быстро протрезвела. Дружки, бывшие дружки плюнули в лицо принцу и ушли, остались лишь двое - один мёртвый, а другой преданный, когда-то, в далёком детстве спасённый от смерти. Да ещё девочка.
- Этого тебе не простят, Эллеа, - прошептал Клеад.
- Они не донесут, - ответил принц.
- Да, - согласился друг. - Что ты собираешься делать?
Убийца промолчал. Эллеа осторожно подошёл к девочке, присел перед ней на корточки. Ребёнок не отшатнулся, не испугался, хотя большие глазищи светились недетским умом. Девочка отлично понимала, что дяденька перед ней очень плохой. Он делал больно дедушке, другому плохому дяде.
Убийца смотрел на это бесстрашное чудо и пока ничего не понимал.
- Ты меня не боишься? - Ребёнок лишь по-взрослому вскинул брови. - Ладно, как тебя зовут?
- Си, - спокойно ответила девочка. Её ни капельки не беспокоило, что настоящее имя узнает посторонний. Эльфы - чародеи. Каждый с младенчества ведает, что нельзя доверяться чародеям.
- Си, куда вы держали путь? - Опять молчание. - Хорошо, попробуем с другой стороны. Зачем вы были здесь?
- Шли по дороге, - махнула рукой куда-то вдаль девочка.
Эллеа удивлённо огляделся. Наверное, только ребёнок мог заметить тропу среди сплошного ковра золотой листвы и назвать ту дорогой. Тропинка, прячась, словно вражеский разведчик, змейкой вилась среди деревьев, петляла, порой почти возвращаясь сама к себе, и всё-таки куда-то вела. У неё было начало, имелся и конец.
Эллеа поднялся и взял девочку за руку. Малышка не попыталась выдернуть ладошку из чужой лапищи, а лишь доверчиво прижалась к ноге эльфа и одобрительно кинула.
- Дедушка часто ходил по дороге. Сегодня меня взял с собой, - сообщила Си. - Он сказал, что сегодня уйдёт от меня навсегда, поэтому мне надо попасть к взрослым людям.
- Конечно, Си, - согласился принц и сделал первый шаг. Куда - не знал. Наверное, в другую жизнь.
- Эллеа, ты куда собрался? - Клеад смотрел на более чем странную пару, а сердце щемило от страшного предчувствия.
- Дяденька, ты не беспокойся! Он меня проводит и сразу домой! Он большой - не заблудится! - уверило эльфа удивительное дитя и засеменило прочь, пытаясь утянуть за собой огромного мужчину. Кто кого вёл - не понять.
Клеад вздохнул. Ни друга, ни девочку не остановить от исполнения их планов... хотя бы потому, что Клеаду они неизвестны. Он вообще не мог уразуметь, что происходит. Ощущение чего-то нехорошего, даже омерзительного не исчезло. Клеад вновь вздохнул и, махнув рукой на неизбежность, устроился прямо на листве под ближайшим дубом. Напротив, лежал бездыханный Трикэ. Эльф отвёл взгляд, даже не думая о захоронении тела - Лаурелла сама позаботится. Дело Клеада ждать.
Клеад дождался - Эллеа возвратился поздней ночью, когда священная дубрава сменила солнечную лиру на лунную арфу. Ветерок набирал силу, превращаясь в тоскливое могильное дыхание зимы. Беда надвигалась... Эллеа выплыл к другу из темноты, словно призрак - такой же мрачный и усталый от жизни. Через плечо его болталась сума мага.
- Что ты сделал?! - вскричал Клеад. Его тревога достигла апогея, слух почти наяву улавливал грохот каменный барабанов. Что может быть для эльфа хуже, чем камень? - Что ты сделал, подонок?!
- Проводил Си, - Эллеа испуганно отшатнулся. Его глаза в наивном удивлении взирали на друга. Знакомое выражение... как у девочки. - Там, оказывается, человеческое селение есть. А мы не знали. Хорошо, что не знали.
- Да? - Клеад не верил. Именно сейчас он был готов пойти на преступление ради своего народа - таких принцев эльфам не надо.
- Да, - кивнул Эллеа и склянки в суме мага обличающе звякнули. - Мы почти до конца дошли. Я хотел отдать Си сумку, а она велела оставить себе. Сказала, что дедушка наставлял отдать его добро взрослому. Я попытался возразить - человеку. А она вдруг рассмеялась... она смеётся как колокольчик... и говорит так, сквозь силу, будто я совсем тупой. Говорит, он велел отдать взрослому с острыми ушами... - принц замолк. Клеад вдруг с удивлением понял, что Эллеа плачет. - Клеад, почему ты со мной?
- Я твой друг.
- Я не о том. Почему ты был со мной до того? Ведь ты другой, а я... я действительно подонок...
- Потому что я не мог помочь тебе это осознать, - тихо ответил Клеад. В тот момент он понял, что друг, по крайней мере, верит в сказанное. - Но был уверен - ты всё-таки уразумеешь, что творишь. Тогда тебе понадоблюсь я, чтобы разделить кару.
- Но ведь?..
- Я виновен не менее тебя - я не остановил... я участвовал... К несчастью, я такой же, как ты, - слова дались с трудом, но их требовалось произнести, ибо они являлись правдой. Горькой, но правдой. - Хуже. Мои глаза были открыты.
Они вернулись домой. Впервые сын вспомнил о матери и поблагодарил ту, что умерла, когда давала ему жизнь. Нет, Эллеа не беспокоило, что будь иначе, мать рыдала, глядя на свой позор, на существо, которое произвела на свет. Нет, не за то, что не увидит в её горьких слёзах своё отражение, принц возносил хвалу родительнице. Мать Эллеа почитали и любили, оттого в годовщину смерти собирались в Древесном Храме, вспоминали. Потому никто не встретился принцу на пути ко дворцу, не от кого прятать блестящие глаза. Сейчас Эллеа не в сила смотреть прямо в лица тех, кого унижал, оскорблял и... того хуже... но принцы не могут ходить, опустив очи долу. Не имеют права! Принц обязан взирать свысока, повелевать и требовать... иначе он не принц, а раб. Принцы на многое не имеют права, а рабы - на понятие права.
Они расстались с Клеадом у резных дверей в покои Эллеа. Темно и душно. Не в комнатах - окна распахнуты и свежий ветер весело играет, перенося с места на место, негаснущие магические огоньки. Они давали достаточно света, но не в силах оказались озарить смятенную душу... А есть ли, что озарят? Можно, имея душу, творить то, что он творил?..
Эллеа присел на краешек постели, затем прижался щекой к мягкой подушке. Странно, та всё ещё издавала тонкий аромат только-только расцветшего ландыша - духи вчерашней ночной посетительницы. Любовницы. Намекает на новую встречу?
Эллеа устало прикрыл глаза и резко выдернул из-под головы подушку. Пред внутренним взором сияла девочка. Си. "Он меня проводит и сразу домой!" Как ты не понимаешь, девочка, теперь у меня нет дома! Или... всё ты понимаешь - его и не было. Да?
На утро принц с трудом поднялся - тело одеревенело и отказывалось двигаться. Неудивительно - человеческое вино из мозгов уйти может, но кровь не оставляет, да спать скорчившись на, хоть и чуть заметном, а сквознячке не лучшая мысль. Бок нещадно закололо, что-то звякнуло - сума мага. Эллеа даже не озаботился её снять!
На раздумья принц не тратился - суму велено отдать взрослому с острыми ушами - что бы ни случилось, того не избежать. Внутри склянки с разноцветными жидкостями. К каждой бутыли тщательно приклеен кусок грубого полотна с чётким, запоминающимся символом. В сухих тряпицах травы. Имелось даже несколько бумажных пакетов с какими-то порошками. Обычный скарб знахаря. И разобраться сможет лишь знахарь... если не только один владелец... Именно - владелец! Владелец - маг!
В отдельном, специальном кармане хранились свитки. Тщательно перевязанные шёлковыми нитями, скреплённые сургучом и заклятиями... От лёгкого прикосновения то и другое сломалось, осталось размотать нить и развернуть пергамент... Странные символы. Неизвестные. Открытые человеческие буквы? Таинственные пиктограммы гоблинов? Угловатые руны гномов? Затейливые иероглифы драконов?..
В глаз что-то попало - песчинка, брошенная ветром, или бросившаяся на смерть мошка - принц нещадно потёр глаз, проморгался. С древнего пергамента взирала родная эльфийская вязь... То было пророчество о неизбежной войне эльфов и людей... Кто б сомневался? Хозяева и рабы имеют свойство вцепиться друг другу в глотки - рано или поздно... Пророчество утверждало - рано, ибо эльфийские войска поведёт... должен повести принц. Принц без матери. Принц, убивший мать. Принц, убивший мать, но не понесший заслуженной кары. Эллеа.
Но кто же от людей?.. Принц рванул следующий свиток - в нём непонятные древние рисунки. Следующий - та же часть пророчества, эльфийская. Следующий... Наконец, последний. Портрет замученного старика-мага. Только он изображён молодым, проказливо улыбающимся, но бесконечно узнаваемым. Рядом одна-единственная строчка: "Что же ты, эльф?! Настолько хорошо разбираешься в военном ремесле, что тратишь время на рытьё в бесполезном хламе?" Мальчишка, определённо мальчишка, шкодливый притом, подмигнул остолбеневшему эльфу, и пергамент вспыхнул. Мгновенно сгорел и осыпался мелким пеплом.
Но? Зачем? Зачем человеку предостерегать эльфа?.. Эллеа не мог думать. К тому, библиотека - хорошее убежище, в ней спрячешься и никто не найдёт.
- Что угодно принцу? - хранительница книг Улхаэль испуганно вздрогнула и отложила в сторону изучаемые пергаменты, столь похожие на те, что рассыпал по полу в своих покоях Эллеа. - Летописи? Законы? Песни?
- Стратегию...
- Военное ремесло, - понимающе улыбнулась Улхаэль. На деле, женщина не боялась принца. Чего может бояться существо, годящееся в ровесники, пожалуй, самой Лаурелле? - Тактика, стратегия... Пожалуй, мне стоит с вами позаниматься, принц. Не находите?
- Да, госпожа, - Эллеа смиренно склонил голову. - Быть учеником Улхаэль большая честь. Разве я её достоин?
- Нет, - спокойно ответила хранительница книг. Немного помолчала, но всё же сочла за лучшее пояснить. - Тебе не оправдаться, но у тебя есть время, чтобы заслужить прощение.
Время действительно имелось, но не возможность. Дружки, бывшие дружки продолжали бесчинствовать, прикрываясь замаранным именем Эллеа. А принц не мог сказать: "Теперь не я! Это не я!" Ибо тогда следовало признаться в страшном грехе. Нет, не в убийстве сородича, а в том, что пролил кровь невинного существа в Лаурелле.
Время текло. Пролетел год, второй, десяток. Ещё один...
Силия ненавидела Вербу. Люто, искренне и даже чисто - не многим удаётся так любить. А вот она ненавидела. Почему? Силия настолько ненавидела сестру, что даже могла ответить на этот вопрос. Потому что Верба всегда и во всём мешала, оказывалась лишней и неудобной. И потому, что удавить её Силия не имела возможности.
Силия была главным опекуном Вербы... Они повстречались в берёзовой роще, на закате. Две маленькие девочки, в незнакомом лесу, маговы отродья и приблуды. Только одна, Силия, на полгодика старше, а, следовательно, главнее и ответственней.
Их нашли продрогших, голодных... отвели в деревню. И сразу же на Силию посыпались упрёки, а Вербу принялись носить на руках во вполне буквальном (да и переносном) смысле. Силия - ученица мага? Тот погиб в дороге? А где же его сума?.. Верба тоже ученица мага и тоже без сумы, но притащила посох. Молодец, малышка!.. То, что Силия немногим старше, никого не интересовало.
Их нарекли сёстрами и поселили у деревенской знахарки. Старуха на Вербу налюбоваться не могла - всё, малышка, с первого раза понимает, делает лучше наставницы... И кому дело есть до того, что именно Силия "сестрице" учителем подневольно служит: пищу готовить да в доме убирать, платье шить да лекарство приготовлять, огород полоть да мальчишкам глазки строить, много ещё - всё-всё впервой Силия разузнает, а уж от неё Верба перенимает. И что? Вербе - почёт, а Силию вновь растяпой и неумехой кличут.
Одна радость была: Силия - красавица писаная, на которую и эльф заглядится да спотыкнётся, а Верба серой мышкой уродилась. Но и тут без сестрицы не обошлось - парни вокруг Силии так и вились, но как Вербу увидят, то и смотрят на неё одну. Что-то выглядывают, но не отдаёт себя Верба никому - парни, не солоно хлебавши, ничего не углядевши, к Силии бегут. Однако у той гордость тоже имелась. Так обе в девках и ходили.
Одна - в засидевшихся, а другая, Верба, - ещё девочка, до куколок охочая или книг. Грамотейка!.. Силия грамоте обучалась, но к чтению не привыкла, не прикипела. Да и что читать? Откуда книги в ветхой, позабытой всеми, даже соседями-эльфами, деревушке? Неоткуда им взяться, а Верба где-то умудрялась находить.
Разные книги: про прекрасных принцесс, томящихся в зачарованных башнях, и белокурых принцах, обязательно спасавших глупых девиц и затем берущих тех замуж. Про всяких чудовищ морских да святых небесных. Про дальние страны и чужеземные народы. Про составление знахарских снадобий и даже выдумыванию новых заклинаний!.. Где откапывала Верба такое чудо? Рассердившись, Силия разобралась: все подвалы да чердаки девчонка, оказалось, облазила, в храме полуразвалившемся тайничок обнаружила, на древнем погосте в склеп разрушенный залезть не побрезговала, у гостей случайных да торгашей залётных выпрашивала.
Разные пути - да руки одни. Вербы - она прочтёт и сразу играть... Один мимохожий да и померший на деревне старый охранник купеческих обозов одарил паршивку мятой книжицей, оказавшейся дневником военным. Уж откуда странная под владычеством эльфом вещица была у старика - не понять. И не хотелось, ибо после житьё в деревне для нормальных девиц прекратилось. Верба собрала вокруг себя орду мужского полу от пяти до двенадцати (самой-то ей тогда от силы семь годков стукнуло) и развернула настоящие военные действия с осадами, лобовыми атаками и шпионскими засадами да ударами исподтишка... Чуть под розги за "невинные шалости" не угодила, но...
В том же дневнике обнаружила Верба чертёж настоящей баллисты и соорудила из подручных материалов. Не сама, конечно, "армия" постаралась, но под чутким руководством "главного военачальника". Модель при первом же выстреле развалилась, но успела напугать банду татей. Вот же! Рядом с исконно эльфийскими владениями не побоялись разбой учинять, а от игрушки убежали... Какое там - выпороть! Вербу героиней почитать стали.
В тринадцать поклонилась Силии удача, одарила солнечной улыбкой: то ли волшебством, то ли судьбою отыскали девушку дальние родственники и забрали к себе, в город дальний, неведомый. Но незадача - прознали о сестрице названной да на радостях и ту прихватили, благо оставаться не с кем. Скончалась знахарка-опекунша. Вот и вышло, что в Серграде Силия и Верба вместе очутились. Быть им, рок, неразлучными навсегда...
Эллеа в Серград не рвался - сердце болело, душа плакала. Ох, не надо ехать! Но предчувствия предчувствиями, а принцам, хоть и не любимым в народе, работать требуется. Умер старый наместник - следовало нового назначить да попугать людишек, показать, кто хозяин, ибо Серград лишь на словах под эльфийской короной значился, а на деле, как был человеческим городом, так им и остался. Свободолюбивый, присмотру не подлежащий - с него-то пожар войны начнётся, без пророчеств ясно. Но не ехать нельзя... не надо.
Эллеа тяжко вздохнул и приосанился, гордым хищным взором окинул внешние стены и истинным эльфийским принцем въехал в город. Господином. Пусть и для свиты, и для горожан он никто внутри, так хотя бы внешне позориться не станет.
Серград получил имя за... До сих пор спорят за что, по каким причинам и вовсе как. Одни утверждают, что именно на месте, где возвели город, погиб в неравной схватке великий богатырь, витязь Валрик по прозвищу Серый Волк. Он сразил пять сотен воинов, но и сам оказался смертельно ранен. От крови Валрика и слёз беременных вдов, пришедших рыдать над телами мужей, взяла начало полноводная река Волчара, а народившиеся дети стали первыми поселенцами. Другие говорили иное. Мол, бабы на сносях здесь были, да все без мужей, распутницы, - брели в Храм Великой Матери грехи замаливать. Однако ж Отец Греха не желал терять драгоценную добычу (материнские проступки ведь и на детей, особенно мальчиков, переходят) и подстроил так, чтобы вода у богомолок закончилась. Среди каменных пустых холмов - то-то бы радости поганцу привалило, когда бабы за свою жизнь да грешных приплодов драться бы принялись! Но не вышли планы - возглавляла-то распутниц святая Вереника Серебристая. Притопнула она ножкой, Матери взмолилась, и забил в небо чистый ключ, от которого позже появилась Волчица-река. Впрочем, шепчут, что вовсе то не святая была, а маг Шельма Сердитая, которая поспорила с драконом на себя да проиграла. Маги слово держат и детей тоже рожают.
Серград гордился легендами о своём происхождении, собирал и хранил. Встречались среди них и странные, почти безумные. Будто бы в стародавние времена возвели здесь крепость. От кого она защищала, кого охраняла - не понять. Однажды осадил её многочисленный до непроглядной тьмы противник - выстояла крепость благодаря лишь командиру... эльфу Серриолу. Даже остроухие захватчики от подобных баек отплёвывались, считая невозможным такого для человеческого города, но Серград не возражал.
Самая простая и оттого самая правдивая версия была следующая: интересная и опасная, словно неудачная шутка богов, местность виновата. Каменные невысокие холмы, без малейшего намёка на растительность стояли на торговом пути и походили на гигантские заброшенные копи. Что в них добывали? Ничего, кроме камня, но и того предостаточно - из него выстроили город. Внешние стены, дома, улицы - всё ровного, тоскливого серого цвета. Среди камней вилась да петляла, создавая естественные острова, река, действительно полноводная, чистая и всегда холодная.
Самая неприступная естественная крепость получилась - осталось лишь решить проблему продовольствия. Люди решили: завезли землю, много земли - и прямо внутри города заколосились поля, появилось место для коней да домашней скотины, поднялись к небесам чудо-сады, а в холодных тёмных подвалах во влажных опилках размножались грибы. Воды хватало всем - в каждом доме имелся свой глубокий колодец.
Неприступная крепость, состоящая из множества неприступных крепостей. И всё-таки она пала под натиском эльфов. Предательство - полагали люди. Захватчики честно признались - нет. Отчего-то в свару людей и эльфов вмешался дракон, который за несколько ночей подряд перенёс чуть ли не пол осаждающей город армии за внутренние стены. После эльфы воспользовались ситуацией. Кто бы не воспользовался?
Неприступная крепость пала, но какой эльф будет жить среди голого камня? Только безумный. Потому хоть над Серградом и парил стяг с короной из дубовых листьев, а порядки, нравы да вольности людскими остались.
Силии Серград нравился, хоть во всём напоминал ненавистную сестрицу. Внешне серый, скучный - городские власти запрещали (а эльфы их поддерживали или, скорее, сами подчинялись) перекрашивать стены, вставлять в окошки цветные витражи. Пастбища да сады прятались за высокими оградами, люди носили серые плащи... Впрочем, последнее - предосторожность. Каменная пыль не проникала в дома, но зато в одежду впитывалась не хуже воды в половую тряпку. Угрюмый и неприглядный город - редко, по большим лишь праздникам на улице можно увидать привязанные к ставням-решёткам цветастые девичьи шёлковые ленты да парящие в воздухе эльфийские фонарики. Но внутри царили лёгкое светлое дерево, весёлый блеск металлов, яркие цвета одежды и убранства. И конечно же в каждом свободном уголке примостилась кадка с растением - света тем доставало, ибо дома оборудовали сложной системой зеркал. В Серград даже гномы приходили учиться.
Силии, между тем, по вкусу пришлось иное: много доступных мужчин и ещё больше доступных книг. Оставляешь сестрицу в очередном хранилище - и целый день твой, мужа запросто отыскать можно... Десять лет минуло, а не вышло. Перед глазами стояла картина: приводит Силия домой жениха для знакомства с родственниками, выходит навстречу улыбающаяся Верба... и жених лишь на сестрицу пялится. Больно, обидно. Не станет Силия терпеть, особенно без любви в своём сердце... Эх, если бы Вербу замуж выдать да отослать прочь! Мечты.
Десять лет минуло, и Силия смирилась - создана она для первых ролей да придётся играть вторую. Смирилась, успокоилась и нашла жениха, хорошего, добродетельного. Вдовый кузнец - завидная пара, если бы не проказливый сынишка, копия Вербы. Силия одна не испугалась - она с сестрицей без малого два десятка лет общалась и с пацаном справится, а лягушек в башмаках да склеенных сиропом волос никогда не боялась. До встречи с Вербой и Силия уживчивым характером не славилась - дедушка-маг ох как часто ругался да за гибкий прутик брался.
Десять - пробил городской колокол. Десять - прозвенели старинные часы гномьей работы. Дела по дому сделаны, а день только начал разгораться. День, когда решалась судьба Силии. Магом - девушка не стала, но предчувствием обладала не слабым: сегодня, обязательно сегодня следует явиться к кузнецу - тот, уже склонённый к мысли о браке, выскажется вслух... Родня приметила манёвр Силии и велела прихватить с собой Вербу - "деточка" давненько не гуляла, надобно ей по городу походить, иначе захворает. Девушка против "хворобой деточки" не возражала, как выяснилось - зря. Приспичило Вербе в книгохранилище, эльфами выстроенное да людям доступное, отправиться - другой конец города. Пробраться туда не скоро - следовало немало пройти и пересечь главную улицу, разделяющую Серград на две половины. Улицу Боёв. Угораздило же девиц ближе к Эльфийским воротам пройти нежели к Торговым - аккурат к кортежу принца Эллеа подоспели. Вовремя - ничего не скажешь!
Клеад следовал за Эллеа подобно тени. Следовал, ибо повелевали уже не узы - блеклый призрак прежних уз - дружбы. Долг. Остался долг - не больше. Клеад пообещал не бросать принца в беде. Та приключилась: свихнулся Эллеа, как есть свихнулся, после встречи в Лаурелле. О пророчествах вещает, штаны среди пыльных книг протирает, в солдатиков играет как игрушечных, так вполне реальных. Сгонит эльфов в лесу или в поле, раздаст им зачарованные стрелы да мечи, что не ранят, а лишь краской одежду портят, - и командовать. Дурная слава принца никуда не делась - наоборот, ярче разгоралась, но эльфы, приверженцы традиций, до сих пор наследника Владыки Мирры не трогали.
Клеад пытался достучаться до разума Эллеа. Чудом оказавшийся незапятнанным в поступках принца, Клеад приобрёл статус чуть ли не защитника от безумств Эллеа. Уже Клеаду предрекали эльфийскую корону, в чём тот честно признался другу, но принц и бровью не повёл.
Но пуще других странностей, в целом, безвредных, беспокоило Клеада изменившееся отношение Эллеа к женщинам. Отбою в них у принца никогда не отмечалось - хорош он был как любовник и выгоден как отец. Собственно, роди кто из дам от Эллеа, и с принцем приключится "несчастный" случай, а древний уважаемый род эльфийских Владык не прервётся. Именно - эльфийских Владык! Древняя кровь бурлила в Эллеа, древняя кровь могучих чародеев - одно лишь искреннее нежелание принца сводило на нет попытки любовниц и волю природы. Не обзавёлся Эллеа наследником.
Но дело не в том. Пыл угас. Порой, Клеад тому свидетель, тело мужчины потребует женщину, и желание, животное и слабо осознанное, удовлетворяется с первой согласившейся разделить ложе. Однако - на том всё. Более Эллеа ничего не требовалось. В последние лет пять ситуация усугубилась: даже инстинктивная жажда исчезала на глазах, а Эллеа с больным упорством принялся вглядываться в лица... человеческих женщин. Искал свою Си, безумец.
Клеад исподлобья глянул на Эллеа. И всё-таки принц, эльфийский принц: гордый, властный хищник, несмотря на идеи и дурную славу, господин - не осмелится народ уничтожить хоть и грязное, но своё сокровище. Только близкий... друг, вроде Клеада, способен всадить кинжал в спину... Неожиданно Эллеа дёрнулся, смотрящий в никуда взор обрёл ясность, наполнился мыслью понимания... или узнавания. Зрачки принца расширились, поглотили небесно-голубую, редкую для эльфа, радужку, белки вместо кровяных сосудиков прорезали серебристые жилки. Чародейство. Причём извне.
Клеад напрягся - вновь накатила та памятная по Лаурелле мерзость. Что-то нехорошее случится, должно... Проследив взгляд принца, эльф натолкнулся на не менее мощный по силе притягательности взор человеческой девушки... Значит, настало время кинжала. Впрочем, пред тем следует испробовать последнее лекарство.
Серград встретил принца эльфов по-человечески, то есть сгрудившейся по сторонам улицы Боёв толпой, которой господский кортеж мешал двигаться по делам. Замечательное приветствие - Эллеа ухмыльнулся краешком рта, незаметно, по-старому зло - шуганёт он здесь народец, шуганёт. Как раз, чтобы уйти. Сородичей за собой позовёт, а кто пойдёт - не Эллеа забота. Надо думать иногда головой!
Серград даже не притворился, что пред ним хозяева, - так же горожане расступались перед купеческими караванами, карнавальными шествиями, распевающими божественные гимны паломниками. Всеми теми, кому требовалось пересечь город из одного конца в другой, от Эльфийских ворот (их открыли столетие назад захватчики) до Торговых (насмешка открытая). Эллеа не удивился, знал, что так и будет. Заготовленный ещё за внешними стенами презрительный взгляд скользнул поверх голов, кое-кто даже пристыжено склонился (видать, гости заезжие из других городов) и запнулся, будто хромая нога о вредный камень.
За высокими крепкими мужиками пристроились две человеческих женщины, девушки. Одна нетерпеливо переминается с ноги на ногу, недовольно вытягивает шею, выглядывая, когда же закончатся всадники-эльфы. Другая пыталась спрятаться за ближайшую мужскую спину. От кого? Она почувствовала взгляд, вскинулась. От тебя. Её глаза сверкали далёкими звёздами. Эллеа сразу понял, кто перед ним. Боишься? Надо бежать! Нельзя оставаться в этом городе! Просто взять и проехать до Торговых ворот - обходной путь в родные Леса найдётся. Нисколько. Это ты меня боишься. Война, предсказанная в пророчествах от Си, началась. Только что. Ибо Эллеа наконец встретил главного противника - полководца от людей. А люди долго не живут.
За откровением принц не заметил, как ведущие кортеж свернули с улицы Боёв по направлению к эльфийской резиденции. Кажется, первую стычку Эллеа проиграл. Или, рок, мы знакомились?
Убедившись, что помощь в государственных делах Эллеа не требуется, Клеад выскользнул прочь из дворца Деревьев. Резиденция эльфов по традиции, которую не посмели или не пожелали переступить, нисколько не отличалась внешне от остальных зданий Серграда - сборище глухих каменных кубов. Внутри же присутствовало только дерево, оставляя камню лишь границы, периметр. Центральный, наибольший куб дворца удалили, разбив за толстыми стенами уютный сад, радостное воспоминание о доме. Там же расположился настоящий дворец.
Убедившись в очередной раз (Клеад в отличие от принца часто посещал Серград), что зелёные кроны дубов не подсматривают за прохожими из-за ограды, эльф удручённо вздохнул и свернул в ближайший проулок. Тот должен вывести на широкую улицу, на деле служащую малым, то есть дешёвым, но приличным, торговым рядом. Среди скобяных лавок припряталась одна - магическая. Каково качество товара в целом Клеад не ведал (чародейство давалось с трудом) и не интересовался, зато поисковые амулеты высшего сорта - по зрительной памяти даже отыскивали. Правда, действуют единожды да в черте города, что, собственно, требовалось. Помимо прочего, у лавки имелось ещё одно достоинство - её владелец не боялся и не сторонился эльфов. Вообще-то его и человеком с натяжкой назовёшь - старый карлик, в роду которого перемешались все разумные расы мира, даже гоблины-затворники затесались.
Выложив за неброский мутный осколок тридцать семь золотников (годовалую кобылу купить можно!), Клеад с явно видимой аж со стороны неохотой выполз из прохладного полумрака лавки на раскалённый камень улицы Скобарей. Полдень Серграда да в начале лета - не лучшее время для прогулок... Клеад прикрыл глаза и попытался сосредоточиться, представить привлекшую Эллеа незнакомку, но отчего-то пред внутренним взором всплывала Си с её "Дяденька, ты не беспокойся!" Очень даже буду беспокоиться! Ты моего друга с ума свела! И за меня теперь принялась!
Выложив мысленно возражения для Си, эльф очнулся - на солнце медитировать не стоит, перегреешься.
- Ну, и что ты здесь столб изображаешь? Не можешь отыскать место пошире? - Клеад обернулся на женский голосок, выдающий в его обладательнице взбалмошную особу и вообще стерву преизрядную. - Ах, следовало догадаться - эльф! Но улица не твоя - отвали с дороги!
Перед онемевшем от вопиющей, в буквальном смысле, наглости Клеадом предстала человеческая девушка. Растрёпанная, край платья выбился из-под плаща, тяжело дышит - бежала. А сейчас стоит, руки в боки, сверкает сердито карими глазищами, притоптывает нетерпеливо ножкой - божество гнева, не иначе. Красивое божество.
Перед такими девушками люди падают ниц, гоблины склоняют колени. Драконы обещают все богатства мира, а гномы - забыть любимые шахты. И лишь эльфы снисходительно улыбаются... с ощутимым трудом.
- Ты? Я, кажется, видел тебя у ворот.
- Мало ли где ты меня видел! - воскликнула красавица и попробовала оттолкнуть Клеада с дороги. Почти удалось, но мужчина вовремя прижал скандалистку к стене.
- У тебя подруга - маленькая такая, с серой косой - есть?
- Предположим, - выдохнула девушка. От неё приятно пахло перечной мятой и весенней листвой. - И что дальше?
- Приведи её сюда на вечерней заре и получишь столько же! - сообщил эльф, всовывая в маленькую ручку увесистый кошель. Красавица, не глянув на подношение, всё тем же мелодичным голоском разразилась настолько бурной тирадой, что Клеад не сразу сообразил, о чём речь. Оказалось, о его происхождении, пристрастиях всех эльфов и об общей схожести мужчин с животными. Не прерывая красочного монолога, девушка дёрнула ногой, и несчастный Клеад повалился на горячий камень, а красавица убегала. Не потому, что боялась оскорблённого эльфа, потому что спешила.
За квартал от кузни Силия поняла, что опоздала, но продолжала бежать... Иногда по Серграду ходят не в серых плащах, а в чёрных - это городские похоронщики. Силия, старательно не замечая их, ворвалась в мастерскую. Молотобоец-помощник и мальчик уже не дышали, кузнец ещё хрипел, но не узнал подругу, почти невесту. Девушка плакала, глядя на всех троих, - такие простые раны! Приди она раньше и смогла бы их излечить! Не маг, но не зря же она в ученицах знахарки десять лет ходила!
За спиной раздалось вежливое, почти неслышимое покашливание.
- Девушка...
- Что произошло? - не оборачиваясь, не отрывая потухшего взора от умирающего уже не жениха, прошептала Силия.
- Взорвался волшебный горн.
- Понятно...
Если бы она прибежала раньше, ничего не произошло бы. Кузнец отпустил бы молотобойца домой, а сам вместе с сыном и с ней отправился гулять... Если бы она вышла раньше из дома. Если бы не кортеж принца Эллеа. Если бы не эльф на дороге... Нет!
Если бы не проклятая Верба! Она! Из-за неё! Всё из-за неё! Даже эльфу она нужна!.. Взгляд сам упал на руку, сжимающую бархатный кошель, - как-то вышло, что остался он при Силии, под завязку набитый ровными крупными жемчужинами. Королевское состояние!..
- Ты всё-таки пришла? - раздалось над ухом. Силия вздрогнула - она не заметила, как и где бродила весь день в слезах, сжимая в руках открытый расшитый непонятным узором мешочек, и к вечерней заре оказалась вынесена ногами к злополучному проулку. Судьба.
- Эльф? - к чему-то уточнила девушка. Неспроста они встретились - значит, рок с Вербой, достаточно она крови попила у Силии. - Ту, которую ты ищешь, со мной нет - она в эльфийском книгохранилище. Это рядом с вашим дворцом.
- Поздно ж, она наверняка ушла.
- Она-то? - Силия ухмыльнулась. - Она без меня не уйдёт. Хоть всю ночь просидит, а меня дождётся. Не любит она Серград, боится... - девушка размахнулась и кинула к ногам эльфа жемчужины. - Забери! Мне оно не нужно.
Женщин, особенно человеческих, ни одному эльфу не понять. Клеад философски пожал плечами и нагнулся, подбирая кошель. Эльф привык платить по долгам и этот обязательно отдаст. Позже. Сейчас имеются другие дела, важнее.
Женщин не понять, как и больных разумом, но последних хотя бы можно вылечить... или попытаться это сделать. Клеад осторожно вошёл в пустынное хранилище за лекарством.
- Кто здесь? - мягкий испуганный голосок. И как услышала? Крадущегося эльфа даже змеи по вибрации не замечают, а эта девица мгновенно обнаружила. - Си? Это ты?
Клеад замер. Как же так? Охотясь за мелкой дичью, он пропустил крупную да ценную?.. Нет, сколько Си на свете? С другой стороны, о скольких Си думал Клеад над амулетом поиска? И сколько после того девушек неожиданно и нужно столкнулось с эльфом?
Клеад глянул на купленный днём осколок - чистый, прозрачный кристалл. Амулет сгорел, отработал, нашёл того, кого искал владелец. Си... Поздно её возвращать, и Эллеа смотрел именно на эту, серенькую, а не блистательную, острую на язычок красавицу. Что ж, с другой стороны, теперь в запасе имеется ещё одно лекарство. Время кинжала, рок, не пришло.
- Ой, - девушка пискнула и отскочила от Клеада шага на два. Своих конечно, не мужских, стандартных. - А вы что, теперь на ночь закрываетесь?
- Ты пойдёшь со мной, - вместо ответа сообщил эльф и сжал маленькую ладошку с тонкими изящными пальчиками. Девушка попыталась сопротивляться, но не обладая даже мало-мальски заметным весом, она даже в качестве брыкающегося кулька не представляла неудобств в транспортировке.
Эллеа в гордом одиночестве гулял среди деревьев - странная всё-таки идея, даже для эльфа странная, создать комнаты из настоящих живых дубов. Наверное, дворец строили гоблины - они на подобные штуки мастера... Бродишь себе в тиши и покое, когда устанешь, уляжешься под ближайшим стволом - почти Лаурелла.
Эллеа вздрогнул - раздался треск, и перед принцем возник Клеад, в руках друг держал громоздкий подозрительно мычащий свёрток.
- Я тебе подарок притащил, - заявил радостно (или облегчённо?) Клеад, и его ноша полетела к ногам Эллеа.
- Что? - округлил глаза тот и уставился на "подарочек". - Что это? Зачем это?
Молчание служило ответом - Клеада и след простыл, а в ногах... нет, уже поднялась, но выше многим не стала... девушка со звёздными глазами. Полководец, предводитель врага... Есть у драконов такая игра матпатшах, играют в неё обычно двое. Сидят за разбитой на квадраты доской и передвигают двуцветные фигурки. Цель - захватить в кольцо мандарина противника, объявить ему мат... Люди проиграли. Человечеству мат. Тебе, девочка, мат. Хрупкая, беззащитная. Сожми ладони на твоей нежной шейке - ты даже не успеешь задохнуться, как переломятся позвонки. Мат.
Молчание. Звёздные глаза не боятся - сияют. Кажется, ты намекаешь на мат мне. Эллеа поднял руки и обхватил белую шею, наклонился и осторожно поцеловал сухие от внутреннего жара губы. Через миг маленькие ладошки касались шеи принца... Бывает так, что ни у одного из противников не хватает идей или рядовых фигурок, чтобы захватить вражеского мандарина, и тогда объявляется ничья, пат... Эллеа целовал. Ему отвечали. Пат.
Следовало, как они закончили, выгнать её, но он не смог. Успокоил, убаюкал ласковыми поцелуями - вот она и спит, чуть слышно дыша ему в грудь. Утомилась бедная, да и силы Эллеа не безграничны... Как сердце стучит! Как хорошо!.. Кровь горным потоком бродит по телу, а глаза отчего-то закрываются. Не понимают глупые: она же может очнуться раньше и уйти, и тогда они не увидят более далёких таинственных звёзд. С другой стороны, эти звёзды и вовсе погаснут, если проснётся раньше неё Эллеа. Он не отпустит, а у пленниц глаза не сияют.
Следовало хотя бы самому уйти, но Эллеа заснул, крепко прижимая к себе в... возлюбленную. Нет врагов, нет полководцев противоборствующих армий, нет человека и эльфа. Даже женщины и мужчины нет. Только - влюблённые.
Она проснулась раньше, но никуда не ушла. Сидела в корнях могучего дуба и смотрела на Эллеа с задумчивой улыбкой на устах. Кажется, ей нравилось наблюдать его спящим... или беспомощным. Ведь он даже не заметил, как она выбиралась из его объятий.
Она улыбнулась ещё шире, когда Эллеа приподнялся на локте и строго (или растерянно?) на неё посмотрел.
- Почему ты не ушла? - спросил принц. - Я сильнее, а ночь прошла - пора её забыть.
- Я не знаю отсюда хода, - спокойно ответила она. Её голос походил на журчание ручейка. - И я боюсь гулять по Серграду одна... - озадаченная своими же словами, примолкла. С очевидным интересом принялась рассматривать одевающегося Эллеа. Верно, ночью-то она его совсем не видела. - Знаешь, я могу для сна делить с мертвецом гроб, а быть одна в Серграде боюсь. Странно как-то выходит.
- Странно, - согласился Эллеа.
Мат! Он выиграл, не начиная толком войны!..
Мат? Ну, разве ж только тебе, Эллеа... Принц накрыл её голову капюшоном, проделал то же со своей. Почти до дому довёл, а там мелькнула впереди растрёпанная фигурка вроде как сестры... Его возлюбленная далее двинулась одна. Сцепленные руки натянулись, ладонь скользнула по ладони.
- Эллеа, - она обернулась. - Уходи из города сегодня же. Не медли.
Руки распались... Она свела мат к пату, но почему Эллеа чудится шах - прямая угроза мандарину или уничтожение важных и сильных фигур?
Руки чувствовали лишь воздух. Руки сжались в злые кулаки.
- Я выиграю! - крикнул принц, не заботясь о том, что его услышат многие.
- Глупый. Такой взрослый и такой глупый, - прошелестело в ответ.
Клеад застал свиту Эллеа в скорых, на уровне паники приготовлениях к отъезду. Вот незадача - эльф рассчитывал на два-три дополнительных часа...
Клеад поднялся ни свет ни заря и отправился в магическую лавку. Успел вовремя - карлик закрывал своё предприятие и, похоже, навсегда. Осталось теперь лишь чуточку подождать, когда сработает амулет.
- Эллеа, я, чует сердце, отыскал твою Си!
- Оставь, - отмахнулся принц. Кажется, заветное имя нисколько не беспокоило Эллеа. Никогда не беспокоило. - Собирайся.
- Куда нам спешить?! - взревел Клеад.
- Скоро этот город будет в огне.
- Очнись! Эллеа! Здесь нечему гореть - здесь один камень!
- Клеад, - усмехнулся устало принц. - Когда-нибудь ты поймёшь: когда горят сердца, плавится даже камень.
Рано поутру у Эльфийских ворот пусто. Ветер одиноко завывает меж кольев полуопущенной решётки, гоняет редкие листочки по серой, как и всё вокруг, мостовой, дожидаясь проспавших срок мусорщиков, разбрасывает мелких хлам по сладко позёвывающему Серграду. Стражники в привратницкой храпят, выводя носами целые рулады, - что солдатам беспокоиться, город уж взяли... А если отберут обратно, то лишь рады будут.
Рано. В такое время только верные женщины способны провожать в долгий поход любимых мужчин... Но мужчины были эльфийской кавалькадой, а две женщины - людьми. Обе, зябко ёжась, кутались в серые плащи и подставляли бледные лица нарождающемуся, ещё слабенькому солнцу. Это к полудню оно разойдётся во всю, прогреет камень до треска, а сейчас - робко, испуганно касается розовыми лучами грустных, но сухих глаз, перекрашивает в забавные цвета волосы, подсвечивает одежду. А затем, бросив дам, пытается пробиться в окошки к горожанам. Вставайте! Пора!
- Не все ушли. Глупо, - Верба смотрела вслед удаляющемуся эльфийскому отряду. Эллеа мастерски сделал вид, что не заметил её. Правильно - иначе переложил бы через седло и проиграл. Понимает: возьмёт сейчас верх - следовательно, пророчество не о ней, а о ком-то другом. Противника нужно знать в лицо... Итак, пат. Нет, себя не обманешь - шах.
- Глупо, - согласилась Силия. Эльф из проулка на скаку сумел углядеть её, и теперь девушка потерянно смотрела вниз, под ноги, на два тугих бархатных мешочка. Они лежали уже достаточно давно - их насыщенно-коричневый цвет постепенно, но вполне заметно превращался в блекло-серый. Неуловимо схожая с диким плющом, эльфийская вязь слилась, пряча слова, с общим фоном.
- Что это? - Верба с интересом рассматривала чужеродные вещички. Подняла, заглянула внутрь, поражённо охнула.
- Твоя цена, - призналась Силия. - Видишь, как недорого продала тебя твоя сестрица?
- Ничего, нам пригодится, - ухмыльнулась Верба. - Зря ты мне не рассказала о своих проблемах... Впрочем, парням я тебя всё равно не отдала бы - ты должна найти своего.
- Может, кузнец моим был.
- Нет, я же до сих пор жива.
- Ты права, наверное, но я уверена, что дело не только в том, что ты имеешь в виду, - Силия внимательно разглядывала сестру, но так и не высказала свою мысль до конца. - Ладно, пойдём. Нашим родственничкам станется уехать без нас. Мы с тобой дамы, конечно, самостоятельные, в лесах даже одни не пропадём, но ведь нам надо к людям.
- Ты поверила? - искренне подивилась Верба.
- Сестрёнка, разве я не такое же магово отродье, что и ты? - изумилась в ответ Силия.
Город просыпался. На башне пока под эльфийским стягом величественно забил колокол, ему насмешливо и вместе с тем гордо вторил петух, ещё один, ещё. Где-то забрехала собака, послышалось протяжное унылое "Му-у-у" и перезвон традиционных бубенцов. Город наполнился шелестом многочисленных шаркающих ног, поскрипыванием затёкших за ночь суставов. Звякнула посуда. Ветру приелось играться с мелким мусором и вездесущей каменной пылью, теперь проказник купался в ароматах молока и хлеба, разносил едкий запах дыма из кузен.
Город открыл глаза - распахнулись редкие окна и бесчисленные двери, выталкивая из недр серых кубов рабочий люд в серых плащах. Заспанный, но полный сил. Трудиться и воевать... Через два дня Серград восстал - в живых не осталось ни одного эльфа, стяг с венцом из золотых дубовых листьев стрелами, человеческими стрелами прикололи к новому наместнику... Город сгорел... Впрочем, Серград устоял - он, пожалуй, переживёт даже драконов.
Оставленный Серград взбунтовался, когда Эллеа прибыл ко дворцу Мирры, и поспешное, паническое и внешне бессмысленное бегство превратилось в разумное тактическое отступление. Война разразилась, казалось, внезапно, словно белый шторм в океане, но во многих местах одновременно. Серград послужил сигнальным костром, вслед за ним запылали другие крупные города - столбы дыма поднимались вверх над землёй, будто бы без них небо имело шанс обрушиться. Не сыпалось ранее - с чего бы сейчас? И не помешают ему хлипкие опоры, скорее - помогут, раздражая.
Оставленный без должного присмотра человек надвигался яростной лавиной на эльфов, и те дрогнули, побежали, умылись собственной кровью... Клеад поверил Эллеа, но потребовался долгий... люди правы, он долгий... месяц, чтобы поставить принца во главе эльфийской армии. Тот оправдал усилия мудрой Улхаэль и остановил, великой ценой, но остановил наступление людей. Их волна разбилась о гранит умело организованного сопротивления, откатилась бессильно назад. Восстание захлебнулось - теперь бежали люди... Бежали, пока над полями сражения не разнёсся крик.
- Верба! - символ мира и возрождения, но несла его богиня войны и ужаса. - Верба!!!
Людей поставили в безвыходное положение, но их полководец доказал, что выход всегда найдётся: пусть придётся разгрызать зубами твёрдый камень, рыть руками ход в земле, пропитывать, размягчать ту собственной кровью, выстраивать лестницы из собственных тел, но создавать выход и рваться... вырываться на свободу.
Людей не следует толкать к краю - тогда они оправдают любое преступление... даже против себя... Впервые клич "Верба!" раздался по прошествии четверти года после восстания в Серграде в Холодных горах, пограничных владения эльфийской короны - на деле даже не горы, а мёртвые предгорья Железного хребта. В последних расположилось великое и недоступное для посторонних царство гномов Шиелд-Дарт, а Холодные горы служили ему заставой, непроходимой нейтральной полосой. Из растительности - жёсткая блеклая трава, из живности - мелкие букашки да неуловимые, случаем забредшие тощие козы. Вода, она была, но для неопытных путников только в виде редких дождей. Вместо троп - камни. Трудно выжить тренированным воинам, а обычным горожанам подавно. В эту-то ловушку загнали небольшой, состоящий в основном из женщин, стариков и детей, но оттого не менее больно жалящий партизанский отряд одна из регулярных эльфийских частей. Смерть или плен. Плен - не прежнее почти вольное житьё, а рабство. И тогда раздалось отчаянное:
- Вперёд!!!
В горах не кричат, в Холодных - шёпотом не говорят, только беззвучными губами, молчаливыми знаками.
В вышине зашелестело. Нежно, так же мать поёт колыбельную ребёнку. Ущелье, рана в камне, заполнилось опасной, страшной музыкой.
- Лавина, - объявил тот же властный голос. - За мной!
- Вперёд! - подхватил клич-крик другой женский голос. - Вперёд! За Вербой!
- Верба!!! - трансформировали приказ испуганные, обезумевшие почти люди и, подгоняемые набирающим небывалую силу (недаром его подстёгивали) камнепадом, ринулись под эльфийские стрелы, на эльфийские копья, на эльфов... И смели, стоптали первые ряды.
- Врассыпную!!! - Если бы тот приказ отдавался закалённым в непрерывных боях воинам, наверное, ничего не вышло - на эльфов же он не подействовал, - но партизанский отряд состоял из тех (по крайней мере, большая часть), кто ещё столь недавно воровал (ради забавы или прокорма) яблоки из чужих садов, цеплял трещотки к лошадиным и собачьим хвостам, сочинял дразнилки... Из малолеток, тела которых и разум ещё помнили, что от опасности следует убегать не толпой, а по одному, а потом собираться вместе...
Партизанский отряд брызнул в разные стороны, а эльфы грудью встретили камнепад.
Партизанский прорыв удался - немногие выжившие из людей сформировали костяк будущего легиона Вербы, верного до смерти маленькой воительнице с горящими безумным светом глазами. Из эльфов... Эльфы были захвачены и бежали, чтобы разнести по миру о новой силе людей, испугать своих, воодушевить врага - Вербе требовалось стать во главе армии, и эльфы ей бескорыстно, не ведая, помогли. Эллеа понял, но помешать не имел возможности... Ах, если бы встретиться и "сыграть" друг против друга, померяться силой... Но Эллеа и Верба слишком далеки, а войска быстро не сходятся. Теперь принц остро сожалел, что не свернул в... возлюбленной шею, - девочка купалась в крови. Людей и эльфов. Эльфов и людей.
Жестокая. Верба выставляла живым щитом захваченных эльфов перед своими войсками, а затем откидывала щит - тот без жалости ломался, затаптывался конями и тысячами тысяч человеческих ног. Она не давала спуску ни врагам, ни подчинённым войскам: когда требовалась победа в сражении, Верба добивалась желаемого. Любой ценой. Даже ценой заградительных отрядов, что посылали стрелы в спины своим, поднимали на копья бегущих с поля... Верба не знала жалости ни к кому. Наверное, и к себе.
Жестокая. Она ужасала Эллеа своими поступками, но принц прекрасно понимал, что иначе у Вербы и людей нет шансов... Нужно встретиться!
Молитвы Эллеа услышали. Небо ль, рок, природа? Не минуло и года, когда Эллеа и Верба столкнулись в открытую... Земля стонала под ногами марширующих войск, небеса плакали огненным дождём, а реки разворачивались вспять от человеческой магии и эльфийского чародейства. Природа менялась из-за прихотей двух обезумевших рас, природа умирала. Природа признавала борьбу на выживание, но не тотальное уничтожение.
Молитвы мира возымели действие иное: два войска стояли друг против друга, и неожиданно люди выбросили белый флаг. Мирра бросил озадаченный взгляд на сына - Эллеа кивнул.
- Мы убиваем не только себя, но Мир. Пора прекратить! - от людей вышел крепкий мужчина средних лет, в руках резной тяжёлый посох. Маг. Судя по возрасту, на пике своего могущества.
- Согласен, - кивнул Мирра. - Согласен и на переговоры. Но каковы условия и гарантии?
- В центре, на глазах наших воинов. Без оружия, лишённые магии и чародейства. Три посредника от гномов, драконов и гоблинов.
- И связанная Верба, - заявили Владыка эльфов.
- Хорошо, - не стал возражать человек.
Гоблины расчистили площадку для переговоров в центре поля, гномы оградили ту каменным бортиком-границей, драконы разделили на четыре части - для людей, эльфов, посредников и... ещё для кого-то. Наверное, для связанной Вербы.
Гоблины прислали шамана, драконы - мудреца, гномы - колдуна. Они изъяли оружие, а каждого мага или чародея оградили от Силы.
Вербу, придерживая (или обнимая) за плечи, привёл тот самый маг, что нёс белый флаг, в нужде которого убедила людей именно Верба. Эллеа не требовалось слышать приказ - догадался сам, ибо отца принц склонял к переговорам, пожалуй, с того момента, когда возглавил армию.
Вербу не связали - незачем. Она и ранее не отличалась выдающейся физической силой, теперь же была слабее ребёнка, что рос внутри неё. Верба, грозная и ужасная Верба оказалась беременной. Размер живота не позволял Эллеа сомневаться в отцовстве.
- Вы потребовали Вербу. Мы вас понимаем и привели её. Но мы в праве ожидать от вас встречного шага!
Взгляды скрестились на Эллеа. Всё верно. Что есть восемь месяцев искупления перед восьмью шестилетиями греха? Золотая крупица среди речного песка - из-за неё не следует умирать, тем более что подвалы забиты драгоценными каменьями, серебром и платиной, да и золото имеется в немалых количествах. Нет, за Эллеа не попросят. Никто, кроме отца. Пока Мирра не свершил глупости, принц легко перемахнул через невысокое ограждение в пустующую часть переговорной площадки. Следом туда ввели маленькую женщину с огромным животом. Эту часть соорудили специально для Вербы и Эллеа. Для тех, кого судят.
Взгляды людей и эльфов сошлись на Мирре. Верба - ничья дочь, а Эллеа - родной сын. Смирись, отец! Принц не понял, смирился ли Владыка или лишь умело притворился, но Мирра промолчал. Переговоры начались. О подсудимых демонстративно забыли. Им того и требовалось.
- Почему? - Эллеа смотрел в глаза, на сияющие звёзды. Притягательные звёзды, являвшиеся во снах, успокаивающие в бессонные ночи. Я не смог бы тебя убить. - Почему... они... так... легко... - слова давались с трудом. С ней хорошо разговаривать глазами, потому язык сопротивлялся чужеродным и ненужным для беседы звукам. - Согласились?
- Что есть восемь трёхлетий невинности перед восьмью месяцами преступлений? - легонько улыбнулась она. - Бочка мёда, безвозвратно испорченная ложечкой дёгтя. Я не пойму другого: почему они допустили?..
- Всё происходящее со мной, я заслужил, - понял Эллеа.
- А всё происходящее со мной, заслужили они, - ответила она и неожиданно потупилась, принялась оглаживать огромный живот, лаская пока нерождённое дитя. Вместе со взглядом исчез и неземной свет, и принц вдруг заметил, какая же она измученная. Щёки ввалились, вокруг глаз чёрные болезненные круги, по вискам течёт, словно вода, пот. - Я устала.
Эллеа беспомощно огляделся. Никому нет до них дела. Эльфы и люди спорят о мире.
Эллеа опустился на невытоптанную в их закуточке траву, устроил Вербу у себя на коленях, прижал к груди. Сердце маленькой женщины бешено стучало, не в силах замедлить своё биение, словно вырвавшаяся на свободу из клетки птичка не в состоянии остановить полёт. Полёт, который забирает жизнь. Принц, успокаивая, погладил Вербу по серым, нет, серебряным волосам, затем осторожно, несмело коснулся кончиками пальцев живота. С той стороны явственно пихнулись. Признали.
- Почему они не позволили тебе родить? На такую уступку Мирра согласился бы. Он любит детей, а у него только я.
- И что тогда, Эллеа? - вздохнула Верба. - Мне достаточно заслуженного клейма изуверки, носить тавро предательницы не хочу. Не желаю и участи презрения моему ребёнку. Они догадаются сразу - у моего сына острые уши... - Принц понимающе кивнул. Когда две расы сходятся, они не задумываются, каково же придётся их потомкам. - Эллеа, говорят, что эльфы не зачинают детей, если того не хотят.
- Видимо, я хотел. Или кто-то, много важнее, нас.
- Эллеа, кажется...
- Схватки? - испугался эльф.
- Начались на заре, - прошептала сквозь зубы Верба. И она столько терпела?
Мужчина на грани обморока в последний раз, поддавшись безумной надежде, всмотрелся в лица окружающих и вновь наткнулся на невидящие взоры. Среди огромной толпы, на глазах многих и многих неопытная женщина рожала на руки неопытному мужчине, и никто ничего не заметил. Всё происходящее со мной, заслужили они, Эллеа.
Мужчина баюкал в сомкнутых ладонях младенца, мальчика, человеческого сына с острыми эльфийскими ушами. На коленях мужчины, тяжело дыша, лежала женщина. Звёздные глаза сияли торжеством. Она сделала то, что желала более жизни.
- Кажется, я понял тебя. Те твои слова в Серграде, - поделился Эллеа.
- И?
- Я не мог выиграть хотя бы потому, что в войне нет победителей. Полководцы - тем более. Они не нужны миру, ибо являются призраками войны.
- Ты начинаешь умнеть, - улыбнулась Верба. Она довольным взором наблюдала за нежелающим спать сыном - не имея сил на то, чтобы поднять руку, Верба лишь смотрела. - Пожалуй, я не против того, чтобы малыш помимо твоей уродливой внешности унаследовал твой заторможенный, но вполне способный к развитию ум.
- У-ух, ты не слушай мамашу! Я красивый и умный! - мгновенно прореагировал Эллеа и повернулся к женщине, своей женщине. - Скажи, что произойдёт, если мы вдруг сейчас исчезнем в неизвестном направлении? Они договорятся?
- Конечно, - не задумываясь, ответствовала Верба. - Мы сыграли отведённую нам роль, показали, что подонки везде одинаковые и жить без них куда приятней. Люди знают, что им потребен мир с эльфами, а эльфы поняли, что не обойтись без мира между эльфами и людьми... Но что ты задумал? У тебя нет шансов - твоё чародейство здесь бесполезно!
- Сильного чародея нельзя лишить его могущества целиком, а я сильный чародей. А ты - вряд ли слабый маг...
- С чего это я вообще маг?
- Если я поумнел, то ты с возрастом поглупела? Или умело притворяешься? - укоризненно посмотрел на Вербу Эллеа. - Сейчас не время для глупых игр, Си!
Она посмотрела на него лукавыми глазами. Опять попался! Как в Лаурелле: держать взрослого плохого дяденьку за руку девочке скоро наскучило, и она вновь, походя на щенка, принялась играть среди деревьев, благо посох "дедушки" ей тащить не приходилось. Кидала в Эллеа золотые листья, затеяла пятнашки с солнечными зайчиками, а с приходом сумерек стала гоняться за светлячками. В темноте да не смотря под ноги, спотыкнулась о корень, рассадила в кровь обе острые коленки и устроила рёв на всю дубраву. Громогласный такой - будь в Лаурелле живность, всю бы, проказница, испугала. А так - только Эллеа. И потом заливисто смеялась, тыча пальчиком в лицо "дяденьки с острыми ушами".
Она наслаждалась замешательством Эллеа и ни разу не оказала ему ответной услуги.
- Когда ты понял?
- Не знаю, - пожал плечами принц. Он осторожно передал сына матери. Та постепенно приходила в себя. - Итак, я чародей. Ты - маг. Твои способности неразвиты, поэтому тебя не заблокировали, моя же мощь такова, что некоторые крупицы мне даже здесь доступны. А ещё у нас есть сын - уж о нём-то вообще никто не подумал.
- Что же мне делать? - уловила суть Верба.
- Слушаться меня и помогать, - Эллеа осторожно поцеловал возлюбленную в висок, сына в лоб. Затем всё-таки не удержался и спросил. - Скажи: кто кому мат поставил?
- Судьба - миру. В войне не бывает победителей.
- Си!! - взревел эльф. Его сын от неожиданности встрепенулся и плюнул в отца, затем, подумав, повторил ту же операцию с матерью. Молодые родители чуть слышно рассмеялись.
- Вот тебе и ответ, Эллеа, - Верба стыдливо покраснела. - Я не люблю не выигрывать, поэтому в проигрышных ситуациях переворачивала доску.
- А я разбивал её о противника, - признался Эллеа. Ловкие пальцы чародея зашевелились, сплетаясь и расплетаясь в замысловатых фигурах, губы зашептали тайные эльфийские слова. Заклинание будет твориться долго - мало силы, но рядом преданные хорошие помощники... А разум гнал далёкий-предалёкий голос. Тебе не оправдаться, но у тебя есть время, чтобы заслужить прощение. Есть ли время у Си?
Столб света на миг связал небо и землю, ослепил, заставил замолчать. Он походил на смерч, что вместо предметов притягивает взгляды и сияние дня. Он выглядел фонтаном-шутихой, что вместо воды разбрасывает в стороны невесомых солнечных зайчиков. Если бы маги и чародеи общались меж собой не только на полях сражений и в дуэльных поединках, то они мгновенно разобрались, что произошло. Человек неумело применил эльфийские чары перемещения. Но чародеи и маги ещё не видели друг в друге коллег, поэтому ничего не поняли.
Столб неожиданно появился и также исчез, а с ним и те, в кого он попал - Эллеа и Верба.
- Где они?! - вскричал встревоженный Мирра. Владыка эльфов осознал, что его сын далеко не святой и заслуживает сурового наказания, но Мирра должен вынести приговор сам, ибо виновен за сына и отец, допустивший грехопадение. А теперь Эллеа нет.
- Небо обрушило на них свой гнев, - подтвердил опасения Владыки Клеад.