БАР О'МЭЙЛИ
Я высокий и худощавый,
Завидного роста.
В общем, говорят, довольно красив,
Под определенном углом, в определенном свете.
Так вот, зашел, значит, к О'Мэйли,
Говорю, 'О'Мэйли, у меня жажда'.
О'Мэйли глянул мимо меня,
И обслужил сперва другого парня.
Я стукнул по стойке и указал
На бутылку на полке.
О'Мэйли прошагал мимо, почесывая задницу,
А меня дернуло, и я перекрестился.
Моя рука решила, что уже хватит,
И на мгновение она пропала из вида.
А когда вернулась, то была обучена
Парочке новых фирменных шуток.
Гром моего большого, черного ствола
Заставил звенеть все бутылки.
Когда я выстрелил в него, я был так красив,
Это был тот угол, парень, это был тот свет.
Я кричал "Соседи!", я орал "Друзья!",
Я ударил кулаком о стойку.
"Я только что пристрелил старика О'Мэйли!"
Тут мой член стал длинным и твердым.
"Я человек, который никого не ждет,
И цель моя истинна и пряма.
Я отмечен тьмою и кровью,
А потому никому не двигаться!"
Ну, вы слыхали о рыбе, с такими выпученными губами,
Что чистит океанское дно?
Когда я глянул на бедную жену О'Мэйли,
Я увидал в точности её.
Я затолкал ей ствол в подбородок,
И её глаза вытаращились, как у тех мерзких рыбешек.
Её башка приземлилась в раковине
С кучей грязной посуды.
Её ботан дочка - Сьобэн
Ну, мы все с ней типа забавлялись.
Мне показалось, что она тут не к месту,
Поэтому я размыслил, надо бы с ней кончать.
Я прыгнул на неё с кулаками,
Она уставилась на меня не верящим взором,
Будто Мадонна, нарисованная на церковной стене
Китовой кровью и банановым листом.
Правой! Левой! Правой! Левой!
Её мотало туда-сюда.
Я нанес мощный удар снизу
И её подбросило от пола.
Её башка шмякнулась как дыня,
Мои руки были по локоть в кровище,
И я пристрелил в затылок советника Кэффри,
В тот момент, когда он дернулся к двери.
"У меня нет сободы воли", пел я,
Пока носился среди убийств.
Тут заорала Миссис Ричард Холмс
Вы должны были её услыхать.
Я пел и смеялся, я выл и рыдал,
Я задыхался и хрипел.
Я проделал дыру в Миссис Ричард Холмс,
Использовавшей мужа в качестве щита.
Он закричал, "Вы - злодей"
А я приостановился, чтобы удивиться
"Если у меня нет свободы воли, то как, мне интересно,
Я могу быть морально ответственным?"
Я выстрелил Ричарду Холмсу в живот,
Сказал, 'Сие добро - забрать жизнь у тебя'.
Не уверен, но, кажется, он поблагодарил меня,
Когда ложился рядом с женой.
"Хорошо быть хорошим", Я ответил ему,
Он слегка закашлялся,
"О да, Хорошо быть хорошим"
И, аккуратно прицелившись, я снес ему башку начисто.
Я прожил в этом городке 30 лет,
Никому тут я не чужой,
И я вложил новые пули в мой пистолет
В патронник за патронником.
Когда я направил ствол на похожего на птицу Мистера Брукса
Я подумал о св.Франциске и его воробьях.
Когда ж я пристрелил молодого Ричардсона,
То подумал о св.Себастьяне и его стрелах.
Я сказал, "Хочу представиться
И я рад, что вы все пришли"
Я запрыгнул на стойку бара
И выкрикнул свое имя.
Джерри Беллоуз, он обнялся со стулом,
Закрыл глаза, пожал плечами и рассмеялся.
И пепельницей, чертовски здоровой, как кирпич,
Я расколол ему череп надвое.
'Это ранит меня больше, чем ранит вас'
Сказал я, сел на стойку и заплакал.
И на одно чудное мгновение, никто не двигался и не говорил,
Мы все просто сидели так какое-то время.
'Хорошо быть хорошим', сказал я снова
Так вот, так и есть, это факт.
Я улыбнулся Генри Дейвенпорту,
Кажется, он улыбнулся в ответ.
С той позиции, где я сидел,
Я увидал престраннейшую вещь -
Пуля вошла в верхнюю часть его груди
И все его кишки вывалились на пол.
Я сиганул со стойки,
Не выказывая жалости.
Я прострелил дыру в Катлин Карпентер,
Недавно разведенной.
Но я чувствовал жалость, у меня была жалость,
Она липла ко всему,
От иссиня-черных волос на моей голове
До перьев на моих крылах
'Жизнь - славная штука', закричал я,
'Но смерть еще славней'.
И я, скользнув через тела,
Прикончил толстяка Винсента Веста,
Тихонько сидевшего в кресле,
Взрослый мужчина ставший ребенком,
И я приставил пушку к его голове
В стиле палача.
Он не делал попыток сопротивляться,
Такой жирный, скучный и ленивый.
"Ты знаешь, что я живу на твоей улице?" Кричал я
А он, глядя на меня, будто я псих,
"O", говорит, "Я представления не имел"
Тут он притих словно мышка,
И грохот моего пистолета
Едва не снес крышу с дома.
Что ж, тут я поймал свой взгляд в зеркале,
Долго и с любовью оглядел себя.
"Вот стоит такой человек", проревел я,
И отражение проревело тоже.
Мои волосы зализаны назад как воронье крыло,
Мои мускулы тверды и крепки,
А дымок с делового конца моей пушки
Завивался кордитовым знаком вопроса
Я повернулся налево, я повернулся направо
И я повернулся налево снова.
"Бойтесь меня! Бойтесь меня! Да, Бойтесь меня!'
Никто не боялся, ибо все были мертвы.
И тогда завыли полицейские сирены,
А мегафон всхрюкнул и забубнил -
"Бросай оружие и выходи
С поднятыми руками"
Ну, я проверил патронник своей пушки,
Там осталась одна последняя пуля.
Моя длань, она казалась почти человеческой,
Когда я приставил её к своей башке.
" Бросай оружие и выходи!
Держи руки над головой!"
Ну, тут я тяжело задумался о смерти -
И сделал в точности, как они сказали.
Там, снаружи было, наверное, копов 50
Всюду кругом бара О'Мэйлли
"Не стреляйте", закричал я, "Я безоружен!"
И тогда они упрятали меня в машину,
И умчали меня прочь от этой ужасной сцены.
А я бросил взгляд из окна,
Увидал Бар О'Мэйли, увидал копов и машины
И стал считать на пальцах
Один... Два... Три... Четыре...
...