|
|
||
Геополитическая рок-баллада, написанная под впечатлением от сентябрьских взрывов. | ||
Другой, более предметный вопрос: стало ли противостояние западной и исламской цивилизаций наиболее существенным (осевым) противостоянием в современном мире, чреватым началом Третьей мировой войны, войны не "горячей", но и не "холодной", а войны "тлеющей" и "искрящейся", но чаще "бьющей током", увидеть который можно только по его последствиям?
Еще группа вопросов: не приведет ли эскалация страхов и терроризма к перерождению гедонистских западных демократий в авторитарные режимы с элементами тотального контроля со стороны спецслужб? Или элиты западных стран найдут оригинальные "лекарства", эффективно действующие против терроризма и не имеющие побочных эффектов, убивающих гражданские свободы? Более того, может быть борьба против терроризма оздоровит западные общества, дав им новые общезначимые цели, ограничив расходы на паразитов, уведя деньги из сферы эксклюзивных развлечений и извращений в сферу общенациональной борьбы с внешним врагом?
Ясно одно - противостояние западной и арабской цивилизаций стало в самый центр мировой политики. Но надолго ли? Ясно и то, что война против Бен Ладена и талибов непременно затронет более широкие силы в исламском и арабском мире.
Представим ход этой войны, а также выявим ее ложные и реальные опасности.
Цели Запада в этой войне в основном понятны. Запад вполне удовлетворится "наказанием" талибов как единственной в этой ситуации конкретно локализованной силы, а, тем более, силы, интересы которой и стояли непосредственно за террористическими актами в Нью-Йорке и Вашингтоне.
Теракты стали "ассиметричным ответом" американцам. Ответом Бен Ладена, боевого друга талибов, его реакцией на пресечение американцами более тесного союза талибов с пакистанскими пуштунами с целью уже в 2001 году генерального наступления на Северный альянс и далее, на Таджикистан и Узбекистан.
"Наказанием" будет бомбардировка талибских баз, существенное ослабление талибов перед лицом противостоящего им Северного альянса, но не полный разгром талибов.
Конечно, обида американцев велика и Буш обязательно потребует полного расчета за страх, испытанный 11 сентября им и руководимой им великой нацией. Эмоции могут потребовать по-настоящему кровавого возмездия, нанесения массированных ударов по базам террористов и в других мусульманских странах.
Попытаются ли США воспользоваться ситуацией для решения сопутствующих задач? Такой, например, как усиление своего присутствия и влияния в Центрально-Азиатском регионе (ЦАР) в ущерб интересам России? Такой, как усиление своего влияния на Европу через расширение функцией НАТО? И такой, как резкая эскалация военных и иных государственных расходов с целью смягчения экономического кризиса, на пороге которого стоят сейчас Соединенные Штаты, а с ними и весь Запад?
Воспользуются, безусловно. Вопрос не в этом, а в том, что эти цели могут остаться "фоновыми", сопутствующими, а могут стать во главу угла, отодвинув основную - нанести поражение международному терроризму, дать адекватный ответ на беспрецедентно наглый вызов, брошенный Западу.
Реальность же будет такова, что эти (сопутствующие) цели кое-где выйдут на первое место.
Например, антитеррористическая борьба будет использована как сильное терапевтическое средство против экономического кризиса. Расходы на оборону и безопасность вырастут на 100-150 миллиардов долларов в год, американцы будут избыточно долбить Афганистан сверхдорогими ракетами, думая не только о возмездии, но и о помощи своей "запузыревшей" экономике - о расширении военных заказов.
Но другие сопутствующие цели скорее всего останутся в тени основной, поскольку любое уклонение в сторону чревато опасным ростом нестабильности и антиамериканских настроений. Тут уже не до "игрушек", политических интриг и заумных комбинаций.
Основной же целью американцев станет не "возмездие" и не изменение соотношения сил в Афганистане, а полная перестройка работы спецслужб, застрявших на советско-американских фронтах, так, чтобы изощренному сетевому терроризму исламистов противопоставить еще более изощренную и подавляющую его по мощи организацию спецслужб западного мира.
А конкретней: борьба за Халифат, за власть "в отдельно взятой стране" с последующим экспортом революции по всему арабскому миру? Борьба, порожденная не целью, а страстью, избытком национальной энергии и готовностью к самопоржетвованию, борьба за воплощение имперских миражей?
Еще конкретней: Бен Ладен борется за власть в богатейшем арабском государстве и духовном центре ислама - в Саудовской Аравии.
С одной стороны подталкивает страсть, а с другой - страх. Страх перед нестабильностью аравийского процветания, основанного на чудесной дешевизне добычи одного единственного ресурса - нефти, с конца 40-х годов занявшего исключительные, центральные позиции в мировой энергетике, но уже с начала 80-х неуклонно уступающего позиции газу и экологическому движению, которое опирается на успехи в ресурсосбережении и "виртуализации" западных экономик.
Одновременно расширяется добыча нефти в неарабском мире, пусть более дорогой "в производстве", но конкурентоспособной после стремительного повышения цен в 70-х годах. А впереди уже маячит революция топливных элементов, способная полностью вытеснить нефть из сферы энергообеспечения автотранспорта.
Израиль воспринимается не только как анклав враждебного Запада, но и как искусственное государство, разместившееся на правах автохтона региона у самого сердца арабского мира. Он "захватил" одну из его святынь и многократно унизил его своими военными победами.
Страх перед будущим, гнев униженного карликом великана, религиозное возрождение через активизацию идей Чистого ислама, великая мечта о Халифате, огромные богатства, накопленные почти за 30 лет - вот та гремучая смесь духовных стремлений, обид, страстей и амбиций, которая взорвет аравийское общество великой исламской революцией и большой арабской империей.
В центре этой революции находятся аравийские арабы, во втором круге - их родные братья, арабы неаравийские, в третьем - побратимы, т.е. мусульмане неарабские.
Таких Бен Ладен подставил сейчас под американские ракеты и бомбы. Таких он мечтает использовать в качестве запала для аравийской революции. Впрочем, для великой цели великие мечтатели и злодеи не жалеют никого, ни чужих, ни своих, и свою жизнь они способны принести на алтарь великой борьбы и победы.
Прежде, чем подробно рассмотреть ход войны между Западом и аравийскими революционерами, подробнее представим себе сценарий завершения эпопеи арабской нефти. Иначе малообоснованными становятся основные сюжеты и мотивы действующих лиц арабской революции, да и весь сценарий развития ситуации в арабском мире 2001-2020 гг.
Эра нефти как глобальной экономической и политической силы началась в 50-х годах XX века. 50-е годы можно охарактеризовать как эпоху крупных нефтедобывающих компаний, хищников-первопроходцев из мира американского и европейского бизнеса, приобретших в то время огромную власть и получивших большие сверхприбыли.
60-е годы запомнились как эпоха дешевой нефти, время потребителей нефти, получавших ее в неограниченно возраставших количествах по снижающимся ценам.
Но в этом десятилетии появилась и укрепилась ОПЕК, возникло напряженное противостояние между производителями и потребителями, производителями и компаниями. Да и пресловутые "семь сестер" именно это время были ошельмованы в глазах американского общественного мнения.
70-е годы стали десятилетием торжества стран-нефтепроизводителей, победивших в прямом противостоянии ОПЕК со странами-потребителями и их компаниями-"сестрами". Цены на нефть в ходе кризиса 73-74 гг. выросли вчетверо.
Потом еще был кризис 79 года и иранская революция - первая фундаменталистская революция. Революция не арабов, а персов, пример которой стал шокирующим для Запада, вдохновляющим, но не заразительным для исламского мира.
С начала 70-х годов почти все арабские страны Аравии, а также Ирак, Иран, Алжир и Ливия начали получать монопольную сверхприбыль от продажи нефти на мировом рынке, цену на которую они взяли под свой контроль.
Запад тяжело пережил первый нефтяной шок, но уже второй нефтяной шок 79 года оказался сильно сглажен.
В целом не экономические, а политические аспекты шока были восприняты Западом как вызов и угроза, так как прецедент введения эмбарго против Соединенных Штатов, в то время в основном обеспечивавших себя своей собственной нефтью, будучи применен к более зависимой от нефти стране, такой как Япония, Франция, Италия, ФРГ, мог парализовать ее экономику. Ответом стала бы интервенция Запада и конфронтация Запада с Советским Союзом с очень неясными последствиями, тем более, в условиях абсолютной нехватки у Запада нефтепродуктов.
Уже с начала 80-х годов начинается неуклонное падение нефтяной ренты арабских нефтедобытчиков, так как высокие цены стимулировали разработку альтернативных источников добычи нефти и развитие альтернатив самой нефти (газ, ядерная энергия, меньше - гидроэнергия и другие возобновляемые источники энергии), стабилизировали потребление уже "приговоренного к смерти" угля и привели к эффективному снижению энергоемкости ВВП развитых стран (в семидесятых-восьмидесятых годах примерно на треть).
Уже в середине 80-х Запад переломил ситуацию на мировом рынке нефти: рынок производителей стал сбалансированным рынком, в котором олигопольная власть производителей была уравновешена олигополией потребителей, успешно диверсифицировавших источники поступления первичных энергоносителей.
Следует учесть и то, что к 1973 году Запад был готов добровольно согласиться на повышение цен. В результате напряженных переговоров с ОПЕК в 1971-73 он постепенно привык к мысли о неизбежности перераспределения в пользу производителей доходов, в основе которых оказалась нефть.
Энергетический базис Запада в то время обходился для него всего лишь в 5% от ВВП (к 2000 г. он вырос до 9%) и, с одной стороны, его заниженная доля вела к энергетическому расточительству, ухудшению состояния природный среды и деградации иных, конкурирующих с арабской нефтью, источников энергии, той же нефтедобычи Северного моря, а, с другой, уступка энергетикам нескольких процентов ВВП (в этих добавленных 4% ВВП сверхприбыль арабов составила чуть больше одной десятой) была назревшим и стратегически позитивным перераспределением национальных финансовых ресурсов.
Экономический шок был вызван насильственным и резким характером перемен, но не переменами как таковыми. Потому-то в 1979 году нефтяное оружие ОПЕК практически не сработало, хотя цены на нефть на короткое время взмыли в заоблачные выси (в 1981 году до 35 долл./барр).
В 90-е годы продолжается тенденция укрепления олигопольной власти основных стран-потребителей. Расширяется добыча нефти на неарабских месторождениях, увеличивается использование газа, улучшается экономичность автомобилей и тепловых электростанций, основной рост ВВП развитых стран перемещается в интеллектоемкие, но малоэнергоемкие отрасли - электронику, телекоммуникации, СМИ, Интернет, биотехнологии.
Приятным "сюрпризом" для потребителей нефти стал крах СССР, лишивший арабский мир авторитетного покровителя и немедленно усиливший на мировых рынках политическую и военную составляющую олигопольной власти Запада.
Увеличившаяся власть Запада, в том числе и как олигопольного покупателя на мировом рынке нефти, немедленно проявилась в событиях 1997-98, когда в ходе азиатского кризиса, незначительно в целом снизившего спрос на энергоносители, цены на нефть упали более, чем вдвое, снизившись в реальном исчислении до уровня 60-х годов.
Арабский мир вновь попал в очень жесткую зависимость от Запада. В 90-е годы нефтяной рынок вновь стал рынком покупателя, в том числе и потому, что арабы-нефтеэкспортеры действительно "сели на нефтяную иглу".
Они привыкли к нефтяной подпитке своих бюджетов и завышенного уровня жизни, опутали себя сложной системой финансовых обязательств в исламском и в развивающемся мире, создали дорогую и технически сложную инфраструктуру нефте- и газотранспортировки, нефтепереработки, нефтехимии, водоснабжения, обороны, практически полностью зависящую от сотрудничества с Западом, разместили десятки миллиардов долларов в западных банках и на американском фондовом рынке.
В то же время богатство арабских шейхов и привилегированных предпринимателей оказалось просто богатством, сокровищем, не рождающим существенную политическую и экономическую власть в мировом масштабе. Богатство оказалось всего лишь богатством, больше бременем и заботой, чем властью и свободой.
Один из главных страхов на Западе и основная потаенная надежда арабов в 70-х годах - это возможность скупки "на корню" лучших фирм, престижной недвижимости и значительной части политических элит Запада. Но, "странным образом", арабское богатство, оставаясь значительным и прирастая в долларовом эквиваленте, как-то незаметно, но довольно сильно убывало в своем значении властного рычага в мировой политике и мировой экономике.
И, если инфляция была частично компенсирована капиталовложениями в инфраструктуру и промышленность, деятельностью (хотя вряд ли очень успешной) на фондовых рынках, то практически двойной рост экономик Запада в 1970-2000 происходил на фоне снижавшейся с середины 70-х общеарабской нефтяной ренты.
На чисто эмоциональном уровне можно просто сравнить 150 миллиардов долларов в середине 70-х, когда за эту сумму теоретически можно было скупить десять ведущих мировых компаний (потому эта сумма уже сама по себе обладала огромной властью) и 150 миллиардов в 1999 году, которой хватило бы только на приобретение одной компании где-то в третьей десятке крупнейших компаний мира.
Не надо забывать и о способности демократических механизмов "осваивать" огромные коррупционные финансовые потоки, продолжая сохранять устойчивость и оставаясь ориентированными на национальные интересы. Постоянная ротация и распределение власти делают задачу "скупки" политической элиты почти невыполнимой, и невыполнимой совершенно в условиях сносной работы механизмов "очистки": прессы, общественных лоббистов, государственных контролеров, фондовых рынков и просто патриотов, которых всегда много в здоровых обществах.
В 80-е годы арабская угроза как-то незаметно сменилась японской, но с теми же последствиями - американская демократия уже к началу 90-х перемолола все японские коррупционные потоки.
За три десятилетия избыточного финансирования ни одна из арабских стран-нефтеэкспортеров не смогла создать эффективной экономики за пределами нефтяного сектора. Это характерно как для стабильно прозападных стран, так и для стран "экспериментаторских" - Ливии, Алжира, Ирака. То же можно сказать и о фундаменталистском шиитском, с 1979 года, Иране.
Отсюда - вывод. В 90-е годы арабский мир вернули на место, которое он занимал в 60-х годах. Его глобальное политическое влияние и даже способность влиять на мировой рынок нефти существенно, принципиально снизились.
Ему как бы сказали: пользуйся, трать, наслаждайся, гордись собой, но Израиль не трогай, социалистических и фундаменталистских экспериментов не затевай, и не пытайся разговаривать с нами на равных. Можешь поэкспериментировать с либерализацией или законсервировать свои традиционные структуры, признаем также твои права на нефтяной картель и монопольную сверхприбыль, но "в приемлемых рамках".
Нефть уже не является столь агрессивным экономическим фактором, угрожающим взорвать сложившиеся экономические пропорции мировой экономики, какой она была в 70-е и 80-е годы. Она по-прежнему остается жизненно важным и "опасным" ресурсом, но с более спокойным характером.
Темпы инфляции в европейских странах и США коррелируют с ростом цен на нефть с коэффициентом 0,01ч0,02, то есть, при повышении нефтяных цен на 10%, общий уровень инфляции в развитых странах вырастает на 0,1-0,2%, что, в общем, приемлемо.
Сравнительно высокие цены на нефть стимулируют благотворные по своим результатам процессы разработки и доводки до рынка альтернативных источников энергии и диверсификации нефтедобычи, способствуют улучшению экономичности электроэнергетики, транспорта и систем отопления.
Низкие цены на нефть неизбежно меняют приоритеты не только в штаб-квартирах корпораций, но и в парламентах и кабинетах министров западных стран, а попытки сознательного "идейного" воздействия на энергетическую политику вопреки сигналам рынка неизбежно встречают сопротивление групп интересов, проходят через острые дебаты и зачастую отвергаются по тем или иным причинам тактического или просто надуманного характера.
Это приводит к существенным различиям в энергетической политике западных стран. В Европе принята радикальная политика искусственного завышения цен на бензин с целью увеличить использование его альтернатив, поскольку нефтяная зависимость европейских стран в 70-х годах оказалась практически полной, а в США, имевших более слабую энергетическую зависимость, такая политика является умеренной. Поэтому в европейских странах цена на бензин в среднем на 80% состоит из косвенных налогов, а в США - только на 40%. Самые высокие налоги на бензин в Италии, поэтому 1,2 млн. автомобилей в Италии уже газифицированы, а в Германии, где налоги на бензин вдвое ниже, газифицировано всего несколько тысяч.
Сравнительно высокие цены на нефть в целом соответствуют интересам и весьма влиятельных экологических организаций, так как стимулируют экономию нефтепродуктов, а, следовательно, снижение вредных выбросов в атмосферу, определяют вытеснение мазута и бензина экологичным газом, хотя и способствуют стабилизации использования угля и производства атомной энергии, но в целом ориентируют общество на экономию энергии и замену нефтепродуктов новыми, более экологичными энергоносителями, поскольку современная научно-техническая мысль развивается в жестких рамках, заданных ей парадигмой экологического сознания.
В 90-х годах многократно расширилось использование сжиженного природного газа (СПГ), обладающего превосходными экологическими, хорошими техническими и приемлемыми экономическими характеристиками. Темпы роста использования СПГ во второй половине 90-х годов приблизились к двузначной цифре и в первом десятилетии наступившего века общий объем мирового потребления СПГ, по-видимому, вырастет не менее, чем втрое, т.е. до 300 млн. тонн в год, усилив нефтяную независимость прежде всего развитых стран.
К 2010 году не менее пятой части американского, четверти европейского, трети японского автомобильного транспорта будет газифицировано. В последней трети первого десятилетия XXI века начнется революция топливных элементов. Уже в 2010 году топливные элементы будут установлены на 5% автомобилей в Европе, США и Японии, а с 2020 года в ЕС будет законодательно запрещено использование в легковом автотранспорте бензиновых и дизельных двигателей. Весь легковой автотранспорт стран ЕС в 20-х годах будет переведен на топливные элементы.
Сейчас очевидно, что в 1990-х годах арабский мир потерпел серьезное экономическое поражение вслед за крахом Советского Союза. Это поражение стало очевидным во время беспрецедентного снижения цен в 1997-98. "Милостливое разрешение" на восстановление цен в 1999-2000, данное ему Западом, общей ситуации принципиально не изменило.
Арабский мир не приобрел стратегических позиций в современной глобальной экономике и политике, а его элиты с разочарованием обнаружили, что степень их свободы в рамках, заданных глобальными системами власти, приближается к нулю.
От них откупаются пресловутыми 120-200 миллиардами долларов (около 0,3-0,5% мирового ВВП) монопольной сверхприбыли и "позволяют" тратить на мечети, медресе, программы помощи, культурные исламские центры, на водоснабжение, искусственные оазисы, нефтепереработку и нефтехимию, нефтепроводы, танкеры, порты, акции западных компаний, современные вооружения (с точки зрения западных армий - по большей части лишь дорогие игрушки), гаремы, роллс-ройсы, личные самолеты... Все это разрозненно, часто бездарно (говорят, у одного из эмиров в 70-х годах несколько десятков миллионов долларов просто мыши съели), почти всегда дорого и всегда стратегически бесперспективно.
Но это "разрешение" далось "англосаксам", воспитанным на трудовой протестантской этике, очень непросто.
Только в азарте борьбы с Советским Союзом в 70-80-х годах, когда впереди явно замаячила победа, особенно после начала его афганской авантюры, а в конце 80-х - начале 90-х в состоянии эйфории-растерянности, когда американцы еще не могли поверить в свою полную и окончательную победу над "империей зла", Запад взглянул на арабский мир через розовые очки, как на мир, в котором тоже все скоро устроится по американскому образцу - приватизация, либерализация, глобализация, пусть неуспешная, неэффективная, ну так это внутреннее дело самих арабов, пусть подтягиваются, примеры для подражания есть...
Это не значит, что Запад враз поглупел и заблагодушничал. Он просто на минуту успокоился, чуть не так перенюансировал свои приоритеты и точки приложения своего внимания, ведь в напряженном геополитическом противостоянии решающими являются незаметные и тонкие нюансы, также, как в современной легкой атлетике победу определяет сотая доля секунды.
В результате американцы просмотрели момент, когда "свой" Бен Ладен и "свои" талибы выросли в мощную революционно-фундаменталистскую силу, обладающую диверсионно-террористическим потенциалом в мировом масштабе, силу, непримеримую к США и Израилю.
Основное внимание американских силовых ведомств на Ближнем и Среднем Востоке было сосредоточено в 90-е годы на Ираке, Иране, на предотвращении распространения ядерного оружия и на закреплении в Афганистане некоей антироссийской трапеции из пакистанских пуштунов, афганских пуштунов (талибов), Северного альянса и самого Пакистана.
Еще раз подчеркну сделанный выше вывод, что сама по себе арабская нефтяная рента (120-200 млрд. долл. в год) не так велика, как может показаться, тем более, что реальная цифра стремится к нижней планке. Сама по себе это гигантская сумма, но это плата развитых стран за доступ к 40%-м ресурса, ставшего базисом его транспортной системы, основанной на личной мобильности (автомобиль), ставшего базисом его химии, создавшей материальную основу общества массового потребления (упаковка, тара, дешевая, качественная и легкая мебель, одежда, обувь, бытовая техника, жилище, тот же автомобиль), ставшего основой для значительной части его электроэнергетики, и т.д.
Поэтому повышение цен на этот ресурс (правда, вместе с газом) даже еще вдвое-трое по сравнению с современным уровнем (с 25 долл/барр. до 50-75) не приведет к существенному сокращению потребления нефти и газа в среднесрочный перспективе. Конечно, в долгосрочном плане это повышение цен неизбежно приведет к революциям заменителей нефти и даже газа, но речь сейчас не о динамических способностях рыночной экономики, а о том, что при статическом срезе экономики современное положение в ней нефти является исключительно важным, ключевым.
Это определяет и особое положение производителей нефти, особенно тех, затраты которых в несколько раз ниже, чем у других ее производителей. Именно это определяет исключительное положение нефтедобывающих стран Ближнего, Среднего Востока и Северной Африки, принадлежащих, кроме Ирана, к арабскому миру.
В привилегированном арабском мире исключительно положение аравийских государств, обладающих более 40% мировых запасов нефти, а среди аравийских государств непререкаемое лидерство по всем параметрам (территории, населению, запасам, исламской центральности) принадлежит Саудовской Аравии.
Иначе говоря, арабский мир геополитически и геоэкономически иерархичен. Центр (и верх) - Саудовская Аравия, второй уровень - Аравия как таковая, третий уровень - нефтедобывающие арабские страны, четвертый уровень - ненефтедобывающие арабские страны. Есть и внешний пятый уровень - исламские страны.
Но кроме нефтецентричной, историо-арабоцентричной и исламоцентричной иерархий есть иерархия по величине населения. Здесь естественное лидерство принадлежит Египту, имеющему около трети населения арабского мира, да и весовая категория Алжира, Сирии, Марокко и Иордании существенно выше.
И все же главной страной арабского мира с 70-х годов XX века стала Саудовская Аравия, и именно отсюда исходят импульсы и финансирование идеи возрождения великой арабской империи - Халифата. Именно отсюда распространяется параноидальный ваххабизм, присвоивший себе право обвинять любого человека и любую страну в неверии и лицемерии, и приговаривать за это к смерти.
Однако вернемся к экономике и объективному месту в мировой экономике, которое занимает естественно иерархичный арабский мир.
Представим себе ситуацию, в которой арабской нефти не оказалось бы так много и она не была бы так доступна и дешева. Как изменилась бы мировая экономика и политика?
Почти наверняка нефть все равно стала бы основой мировой экономики, но не в 50-х годах, а в 60-х годах XX века, также, как она стала основой американской экономики еще в 30-40-х годах до и без дешевой арабской нефти и на основе отечественной, сравнительно дорогой.
Одновременно ускоренными темпами развивались бы альтернативные энергоносители, а эпоха энергетического расточительства, 60-е годы, стала бы частью эпохи сбалансированного энергетического развития, которая началась в середине 70-х и которая продолжается до настоящего времени с перспективой закончиться только в 40-50 годах XXI века во время термоядерной энергетической революции.
Уголь остался бы королем энергетики до начала 70-х годов, а атомная электроэнергетика кое-где в 80-90-е годы преодолела бы сопротивление экологистов и современная ее доля в мировом энергопотреблении была бы существенно, хотя и не принципиально, выше. Наверняка потребление газа сейчас было бы в 1,2-1,3 раза выше, чем то имеет место быть. Наконец, революция топливных элементов пришла бы не в конце первого десятилетия XXI века, а в его начале.
Арабская дешевая в производстве нефть лишь существенно изменила внутриотраслевые приоритеты в 50-90-х годах XX века: в 50-60-е посадив на "нефтяную иглу" развитые страны, а в 70-90-е - арабские страны, но не смогла бы существенно повлиять на темпы научно-технического прогресса и на темпы роста мировой экономики. Правда, поскольку она "случилась", то заняла на мировом энергетическом рынке стратегическое место и оказалась способна влиять на мировую политику, особенно в 70-80-х годах.
Поэтому экономическая власть арабских шейхов, которую мифологизировали в 70-е годы, не только была очень ограниченной и уязвимой, но и парадоксальным образом она резко уменьшилась сразу вслед за первыми нефтяными шоками 73-74 годов, поскольку подорожавшая арабская нефть стала столь же дорогой, как и нефть, добываемая в большинстве регионов мира.
Сверхприбыль, ставшая основной составляющей цены на арабскую нефть, лишь в первый год была только сверхприбылью, пока еще было не вполне понятно, сохранится ли она или будет отобрана мощной олигополией стран-потребителей. Очень скоро она стала бюджетными и теневыми обязательствами правительств перед своими и чужими элитами, и народами.
В условиях традиционного общества эта сверхприбыль не могла стать эффективными инвестициями в экономику и в либеральные институты, напротив, она прочно зафиксировала социальное статус-кво в большинстве стран-производителей, мощными дотационными тромбами постепенно парализовала его живые адаптационные системы, предназначенные для приспособления общества и государства к внешнему окружению и потребностям экономического развития.
Правда, "тромбизация" арабских обществ не была одномоментной, она цементировалась в течение 70-80, а в 90-е годы XX века стала свершившимся фактом почти во всех государствах Аравии.
"Тромбизации" более всего были подвержены "правильные" с прозападнической и, одновременно, фундаменталистской точки зрения общества Аравийского полуострова, тогда как социалистические эксперименты способствовали разрушению тромбов, пусть даже в бестолковой растрате средств, в амбициозных социальных и экономических проектах.
Именно в Аравии накоплен мощный революционно-фундаменталистский потенциал, который в наше время устремился к соединению с огромным богатством и влиянием Саудовской Аравии и прибрежных княжеств.
Арабская мечта 70-х годов оказалась самообманом, а в 90-е, вместо власти и стратегического влияния, арабы получили возвращение всех видов внешнего контроля. Запад, в 70-е годы кричавший-причитавший о потере своей экономической независимости, "под шумок" хитро обвел его "вокруг пальца" в глобальной финансовой игре. Арабы, "со своими" 150 млрд. в год, почувствовали, что властная весомость этих денег уменьшилась почти на порядок, а вся арабская энергия, обида и претензия обратилась в национально-религиозный протест, в протестный потенциал Чистого ислама, столь характерный для этой религии.
Массовые самовнушения, трансцендентные прорывы и опыт мировой политики соединились в новой интернациональной идее арабских идеалистов - мировой исламской революции и мировой арабской империи.
Неизбежен ли взрыв Аравии в XXI веке подобно взрыву VII века, родившему исламский мир?
Взрыв неизбежен, но его мощность зависит от прочности парового котла, который построили при помощи Запада элиты арабских стран, прежде всего королевская семья Саудовской Аравии.
Проводимые в Саудовской Аравии ограниченные либеральные экономические реформы не изменят ситуации даже в случае своего успеха. Тем более, что этот успех будет (если будет) более всего трудовым успехом не арабов, а иностранных специалистов и предпринимателей, что добавит пара в кипящий котел аравийского национального протеста. В случае успеха реформ отчуждение от экономики в саудовском обществе только увеличится.
Самое плохое то, что бунтует молодежь. Выпускники высших учебных заведений идут не в бизнес, они идут в бунт. И это диагноз.
Запад со все нарастающей тревогой и раздражением наблюдает, что "подаренные" им 150 миллиардов долларов становятся финансовой основой исламского фундаментализма и терроризма.
Вдруг "в одночасье" перед Западом вырос новый враг, лицо которого еще скрыто, но силу которого Запад ощущает в глобальном присутствии некоей враждебной энергии, способной мгновенно менять обстановку в Пакистане и Палестине, способной на "массовое производство" камикадзе, способной к эффективному противодействию американской пропаганде, способной обесценить усилия по "приручению" ближневосточных элит и умеющей быстро консолидировать огромную информационно-пропагандистскую сеть, созданную почти во всех странах мира.
Несмотря на всю неожиданность и беспрецедентность, сентябрьские теракты стали, по сути своей, очередным событием (очередным шахматным ходом Бен Ладена) в развертывающемся уже несколько лет противоборстве исламских революционеров с американским правительством и его спецслужбами.
Это был ответ на американо-пакистанское решение заблокировать поддержку, оказываемую талибам из Пакистана, поддержку, необходимую им для решительного наступления и разгрома Северного альянса с немедленным выходом затем в Таджикистан и Узбекистан (они считают, что там их ждут).
"Мировая революция" Бен Ладена и муллы Омара при таком развитии событий охватила бы огромный регион, поскольку неизбежно бумерангом вернулась бы в сам Пакистан. Полыхнуло бы и на Кавказе. "Черная дыра" Бжезинского превратилась бы в геополитическую "сверхновую" Бен Ладена.
Дестабилизация столь огромного региона, с почти неизбежной дестабилизацией вслед за этим всего арабского мира, означала бы полное крушение всего здания Pax americana, построенного в предыдущие десятилетия и столь блестяще завершенного в начале 90-х годов.
Такого развития событий американцы и их союзники допустить не могли. Они дали ясно понять, что антироссийское направление уже не является доминантой в политике Америки даже в столь "удобном" для щекотания российского мягкого подбрюшья регионе, каким является Средний Восток.
Бен Ладен "обиделся" и дал американцам "асимметричный ответ".
Бен Ладен "обиделся" тем больше, что вероятность развития событий по такому сценарию не превышает "каких-то" 10-20%. Это для Америки с Россией все "произойдет само собой", запылает, заполыхает, а для Бен Ладена и муллы Омара это напряженный труд, риск, кровь и гибель своих товарищей, возможно и свой мученический конец.
Для развития такого сценария необходима дестабилизация не только уже дестабилизированных Афганистана и Таджикистана, но и весьма устойчивых Узбекистана, Пакистана и Ирана, элиты которых обладают вполне здоровым инстинктом самосохранения.
В Пакистане дело ограничится всего лишь верхушечным военным переворотом, а Узбекистан получит всестороннюю помощь от России и всех стран ЦАР. Бен Ладен вряд ли обманывается в воздействии ваххабитских (и даже просто салафитских) идей на элиты и народы стран ЦАР. Те же чеченцы воюют не за ваххабизм, они воюют за национальный суверенитет. Ваххабиты для них лишь попутчики.
Американцы тоже это знают, но предпочли перестраховаться. Тем более, что совместный антиталибский фронт казахов, узбеков, киргизов, туркменов и таджиков с русскими вновь усилит влияние России в бывших среднеазиатских республиках и почти наверняка закроет столь желанный для американцев путь каспийской нефти в обход России.
Пророссийская стратегия в этом вопросе вполне совместилась с антиросийской тактикой (или наоборот, пророссийская тактика совместилась с антироссийской стратегией, смотря в каких измерениях и геополитических раскладах смотреть).
Неустойчивое равновесие в Афганистане позволяет Америке сохранять максимум возможностей для управления ситуацией в будущем, направляя ее, по необходимости, против России, Индии, Пакистана или Ирана, или, напротив, делая уступки, "подарки" той или иной стороне вокруг афганского силового расклада.
Да и ограничены возможности Америки по ликвидации талибов как военной силы. Опыт Великобритании в XIX веке и России в конце XX чего-то да значит. Слишком "решительным" американцам не только "набьют морду", но и покажут "кузькину мать" всеобщего исламского негодования.
Бен Ладен отомстил Америке за ее "иезуитство". Он все-таки ожидал, что Соединенные Штаты продолжат спокойно наблюдать за его "работой", за тем, как недавний главный враг Америки вовлекается во вторую и третью исламские ловушки (после чеченского волчьего капкана) - Таджикскую и Узбекскую, а через них еще и в Афганскую (снова).
Он внимательно наблюдал за политикой США во второй половине 90-х годов и видел, что в отношении России она осталась прежней, "двойственной", "иезуитской". В той же Югославии она была не столько проалбанской или прохорватской, и даже не столько антисербской, сколько той же антироссийской.
Но "вдруг" в 2001 году она изменилась. Антиросийский императив вдруг потерял свою императивную силу. Этого террорист не учел. Он не учел того, что как раз в 2000 году американцы переоценили перспективы возрождения России. Объективно Россия еще может стать великодержавной, т.е. стремящейся к мировой гегемонии или региональным гегемониям, но фактор Путина, далекого от популизма своего предшественника и своих конкурентов на власть, ее успокоил.
Россия еще может стать великодержавной по своим устремлениям страной, но великой державой Россия уже не станет по объективным причинам (это однозначный вывод, к которому пришли эксперты американской геополитики к 2000 году).
Период империи для России закончился, и не начнется снова в ближайшем и отдаленном будущем, по крайней мере, в наступившем XXI веке. Он может наступить не ранее как в конце века XXII (это уже только лично мой, а не "американский", вывод, который, правда, в этом анализе ничего не меняет, он задает лишь дальний вектор, перспективу).
Американский политический истэблишмент пришел к важному выводу о том, что при Путине и после него Россия будет слабеть все больше как военная и политическая сила, затрачивая увеличивающийся поток собственных ресурсов на поддержание стабильности в своих нерусских регионах и по всему периметру своих границ.
Европа будет подавлять Россию своей экономикой, Китай - своим населением, а исламский мир - своей агрессивностью и мессианством.
Коммунистический или коммунно-националистический реванш - не более чем старческое брюзжание, а также шутовство и смешное провокаторство талантливых пиарщиков ФСБ.
Ядерная мощь неминуемо будет сокращаться под давлением растущих финансовых ограничений.
В общем, американские интеллектуалы и американские политики в целом разобрались со своим психологическим наследием времен холодной войны - они отправили свои антирусские комплексы в архив.
Но это не означает, что они воспылали любовью к России. Напротив, Россия из "любимого врага", из гиганта, из полюса американского дуализированного сознания, стала обычной шахматной фигурой на доске (уровня коня), а восхищение "русским медведем" было конвертировано в презрение к "русскому дураку".
Что это меняет?
Да то, что антирусские комплексы, даже находясь в архиве, еще лет 10-20 будут влиять на американскую политику, но не на ее активную составляющую, питаемую ненавистью, страхом и уважением, а на составляющую пассивную - питаемую неприязнью и презрением.
России просто не "подадут руки", холодно наблюдая за ее увязанием в трясине нарастающих внутренних и внешних проблем.
"Асимметричного ответа" от талибов американцы конечно не ожидали. Теперь в их политике в отношении как талибов, так и арабского мира, появится сильная эмоциональная составляющая, не меньше, чем в отношении японцев после Перл Харбора.
Ничего хорошего это арабам не сулит, потому как американцы умеют совмещать политкорректность и идеализм с кровожадной мстительностью, любовью к скальпам своих врагов, просто с любовью к скальпам.
В ближайшие годы в США может появиться много людей, обосновывающих применение против террористов "чистого" нейтронного оружия. И еще один, соразмерный проведенному, террористический акт, почти наверняка снимет в американском обществе моральный запрет на применение "чистого" ядерного оружия, причем, с весьма подвижными рамками определения границ "центров мирового терроризма".
Вызов, брошенный Бен Ладеном Западу, станет одним из шагов в эскалации напряженности между арабским миром, начинающим великую исламскую революцию и строительство своей империи и управляемым "англосаксами" Западом, только что завершившим свою мировую империю.
Он не приведет к немедленной дестабилизации Среднего Востока и арабского мира, он не приведет к большой региональной войне, но положит начало мировой террористической войне 2001-2014 (2018) годов.
Аравийское общество само по себе все еще достаточно стабильно, несмотря на накопленный огромный потенциал несоответствия традиционной исламской арабской культуры и "новой с иголочки" цивилизации, имеющей основу в нефтяной ренте.
Люди сыты, богаты, страну уважают, "все флаги в гости к нам", растут новые дворцы, все подымается и куда-то движется. Конечно, хочется большего, но... всегда этого хочется, тем более, что это большее в виде растущего культурного и финансового влияния в исламском мире, а теперь и в виде террористического взрыва самой Америки тоже стало реальностью.
Аравийская гордость в том, что в самой Америке американские самолеты разрушают самые высокие небоскребы. "Кто это сделал? Шахиды! А есть ли у вас свои шахиды, готовые осознанно пожертвовать жизнью во имя вашей веры?! Нет?"
Вот в этом гордость, в этом вызов, культурный вызов. "Мы создаем людей, готовых отдать жизнь за веру (идею, партию, народ)". Этим всегда гордились все молодые и помолодевшие культуры, идущие на штурм крепостей культур сытых и самодовольных.
А то, что эта акция была великолепно спланирована и безукоризненно выполнена, станет другим вызовом - вызовом своему "интеллектуальному комплексу", ведь арабы видят и чувствуют, что современная интеллектуальная техническая цивилизация пока им "не по зубам".
Это самый глубокий подкоп под их национальное самоуважение. Прежде всего на него Бен Ладен и дал "асимметричный ответ": "пусть мы дураки, но вас умников побили вашими же умными игрушками (самолетами, небоскребами, техническими средствами разведки и обеспечения безопасности). Вы великолепно спланировали 67 год, а мы 01-й!"
Взрыв исламской революции в Центральной Азии и на Среднем Востоке способен быстро революционизировать саудовское общество, тем более, если американцы и русские используют жестокие средства для борьбы с этой революцией. Достаточно будет 1,5-2 лет, чтобы от стабильности в Аравии не осталось и следа.
Элита, конечно, будет против, но народ распрямится и пойдет вперед, не боясь (а может даже радуясь!) потерять богатство.
Но, поскольку в ближайшем десятилетии социального взрыва не будет, то Аравийское общество будет продолжать накапливать энергию, наращивать комплексы и ненависть, и творить новые мифы вокруг Бен Ладена и пришедших с ним или за ним новых героев веры и нации.
А раз войны не будет, то продолжится мирное противоборство арабов и Запада на ратном поле нефтяных цен.
После событий 11 сентября Запад открыл для себя еще один аспект нефтяного паразитизма арабского мира.
Он увидел то, что деньги, "отнятые" у Запада, работают не на приспособление арабского мира к новым для него ценностям либеральной капиталистической экономики (хотя бы к ним). Они не работают также на интеграцию огромного региона в западный мир, пусть интеграцию неэффективную, расточительную, возмущающую пуританские трудовые основы морального кодекса "англосакского мира", интеграцию, которая взращивает чуждые институты исламских банков, исламских культурных центров.
Пусть так, с этим еще можно мириться, но нельзя смириться с тем, что эти деньги сейчас идут на откорм чудовища, поставившего своей целью террористическую дестабилизацию западного мира.
Но как он это сделает?
Снизит цены до 8-10 долларов за баррель? Вытеснит нефть из энергетического центра современной экономики? Возьмет под международный контроль добычу нефти в 2-3 арабских странах, например, в той же Ливии, обладающей приличными запасами легкоизвлекаемой и очень качественной нефти (повод - терроризм Каддафи)? Более тесно интегрирует в себя арабские элиты вместе с их капиталами?
Ясно, что узколобая фельдфебельская постановка вопроса (отнять и все тут) не сможет стать реальной политикой Запада в отношении арабского мира. Мотив "отнять" будет учитываться, приниматься во внимание в качестве дополняющего, вспомогательного, но никак не основного.
Единственное конкретное изменение, рожденное аналитикой подобного рода, будет состоять в том, что западные спецслужбы будут более внимательно отслеживать счета, финансовые потоки, арабские авуары и балансы с тем, чтобы оценить конечное приложение этого капитала, а также иметь возможность быстро и эффективно заблокировать эти средства в случае необходимости или целесообразности.
Главным политическим и экономическим критерием Запада, оценивающим нейтрализацию арабского нефтяного фактора, останется способность западной экономики функционировать в условиях полного (или почти полного) эмбарго с Ближнего и Среднего Востока.
К этой цели Запад движется в силу естественных экономических причин (прежде всего достаточно высоких цен на нефть), но политическая воля в условиях ясно обозначившегося видимого противостояния между американо-европейским и арабским мирами будет теперь сознательно способствовать этому движению, уж точно не мешать ему.
А движение идет таким образом.
Общее мировое потребление нефти сейчас составляет 75-77 млн. барр/сут. Ожидается рост ее потребления в 2020 году до 115 млн. К 2010 году ее потребление должно вырасти до 93-97 млн. барр/сут.
Нефтяной дефицит США, Канады, Европы, Японии и Кореи составляет сейчас около 25 млн. барр/сут. Экспорт из аравийских стран и Ирака сейчас составляет 14 млн. барр/сут, а все страны ОПЕК, с учетом подвергнутого остракизму Ирака, экспортируют 26 млн. барр/сут, т.е. экспорт ОПЕК теоретически покрывает дефицит в нефти стран ОЭСР (Запада).
Сейчас Западу объективно не удастся обойтись без аравийско-иракской нефти, а, тем более, в целом без Ближневосточной и Средневосточной нефти. Если представить, что он, в случае экстремальных обстоятельств, или, конкретнее, эмбарго на поставки ему нефти со стороны азиатских арабских нефтеэкспортеров, предпримет попытку "завернуть" на себя индонезийский, латиноамериканский, нигерийский, российский, североафриканский и, само собой, североевропейский и канадский экспорт нефти, то все равно будет не хватать 9 млн. барр/сут, (на самом деле более 12 млн. барр/сут). Это означает, что Запад встретится с дефицитом нефти более, чем в 25% от своих потребностей.
Но "завернуть" нефть не получится, т.к. у Нигерии есть не только африканские соседи по интеграции, но и долгосрочные договора с десятками стран, у Индонезии тоже, Китай и Индия превращаются во все более крупных нефтяных импортеров...
Это означает, что в случае прямого конфликта между арабским миром и Западом, Западу не удастся обеспечить свои энергетические потребности одними лишь политическими и, тем более, экономическими перераспределительными мерами без риска разрушить весь мировой порядок.
Только комплекс мер, в т.ч. затягивание энергетического пояса процентов на 7-8% (что не так уж трудно сделать), включая введение ограничений на продажу бензина для потребительский нужд, как это было в 1974 году, а также срочно принятые меры по увеличению загрузки мощностей и введению в эксплуатацию резервных мощностей в США и Европе, максимальному использованию мощностей других неарабских поставщиков, все это вместе дало бы Западу необходимое время (6-7 месяцев).
Это время до начала энергетического кризиса после уменьшения общих запасов нефти у потребителей с "официальной" 80-дневной (на самом деле, по-видимому, 100-110-дневной) потребности до предкатастрофической 40-дневной, должно быть использовано для того чтобы основательно подготовиться к прорыву арабских рядов сначала политическим, а при его неудаче, и военным путем.
В любом случае, это балансирование на грани войны и мира, стабильности и кризиса, даже, если не разразится войной или экономическим кризисом, вызовет в западных странах шок, неуверенность, изменение привычных условий жизни.
Описанная опасность будет довлеть над арабо-европейскими и арабо-американскими отношениями большую часть первого десятилетия XXI века, однако уже в конце первого десятилетия экономическая независимость западных стран от арабской нефти станет практически полной.
Назовем три основные причины подобной перемены.
Вместо ожидаемых примерно 95 млн. барр/сут. потребление нефти в 2010 году едва превысит 90 млн. барр/сут. Причина в ускоренном росте, по сравнению с прогнозами, потребления природного газа, особенно сжиженного, и переход более 20% автотранспорта в развитых странах на газ. Свою 5%-ю долю в транспортных мощностях развитых стран уже будут иметь и топливные элементы. Важно то, что эти изменения коснутся, прежде всего, развитых стран, усилив именно их энергетическую независимость.
В первом десятилетии наступившего века одним их крупнейших мировых центров нефтяного экспорта станет Каспийский регион. Его экспорт в 2010 году превысит 7 млн. барр/сут.
Другие центры нефтяного экспорта в своей совокупности также нарастят экспорт на 7 млн. барр/сут. Немного вырастет добыча нефти в США и Великобритании (на 0,7-1,0 млн. барр/сут.).
Это значит, что практически все повышение потребления нефти в первом десятилетии XXI века (всего 14-16 млн. барр/сут по сравнению с ожидаемым 18-22 млн. барр/сут) будет покрыто ростом импорта из стран, не входящих в ОПЕК и увеличением добычи нефти в основных странах-потребителях.
Развитые страны существенно сократят закупки арабской нефти, переориентировавшись на каспийскую и другую неОПЕКовскую нефть. Арабский экспорт в значительной мере сориентируется на Китай, Индию, Африку, арабские нефтеимпортирующие страны.
Но в это же время реальные возможности увеличения экспорта и, самое главное, потребности в нефтедолларах, заметно увеличится в Индонезии, в Венесуэле, Нигерии, а также в Иране, Ливии и в Алжире, закончивших свои социальные эксперименты и все более "страдающих" без инвестиций.
К концу десятилетия вышеназваные страны ОПЕК готовы будут немедленно увеличить свой нефтяной экспорт на 4-5 млн. барр/сут, а в течение 3-4 лет в совокупности на 8-10 млн. барр/сут, т.е. почти вдвое. Их уже не будет пугать сокращение цен в 1,4-1,5 раза, их будет интересовать не цена, а валовый доход.
Почему?
Да в силу тех же психологических причин и в силу старой истины "много знать вредно". После начала революции топливных элементов нефтяной рынок окажется перед перспективой 1,4-1,6 кратного сокращения во втором десятилетии XXI века и экспортерам станет не до ОПЕКовской солидарности. Здесь работает не принцип, а испуг "хватай пока можно!"
Это разрушит ОПЕК. Сначала Нигерия, Венесуэла и Индонезия потребуют и добьются у аравийских государств увеличения своей квоты, потом этого же попытается добиться Иран, а после подобного ультиматума Алжира и Ливии ОПЕК фактически самораспустится.
В процессе напряженных дискуссий в 2007-2009 выявится противоречие между старыми и новыми принципами квотирования экспорта. Многонаселенные Иран, Индонезия и Нигерия потребуют учета "подушевого" принципа в дополнение к "историческому" и "запасному".
Сравнительно малонаселенному Алжиру и, тем более, Ливии, этот принцип не поможет, поэтому они, пользуясь поддержкой структур ЕС, в которые они к тому времени весьма тесно интегрируются, просто выйдут из ОПЕК и увеличат экспорт в Европу в 2010 году сразу на 1,5 млн. барр/сут.
Взрыв и разрушение ОПЕК в конце первого десятилетия станет прямым следствием стратегического поражения ОПЕК на мировых нефтяных рынках.
Конкретные причины поражения - это сознательная политика Запада, направленная на диверсификацию своего энергообеспечения, упрямство стран ОПЕК в поддержании завышенных цен на уровне 30-35 долл/барр, фактическое снижение нефтяной ренты, получаемой арабскими странами при неумолимом росте их внутренних расходов.
Но основной причиной взрыва, как такового, станет страх перед катастрофическим снижением спроса на нефть в ходе революции топливных элементов.
Цены на нефть в конце десятилетия снизятся на 1,6-1,8 раза, и затем немного подымутся и стабилизируются на уровне 20-23 долл/барр (в ценах 2000 года 14-16 долл/барр).
В результате нового резкого падения цен добыча и транспортировка нефти в большинстве стран мира станет убыточной.
Запад будет готов к такому развитию событий и немедленно введет в действие систему субсидирования импорта из Казахстана, Азербайджана, России, Филиппин, ряда других стран, не говоря уже о субсидировании добычи и/или транспортировки нефти в самих развитых странах.
В ловушке "дружественной" зависимости окажутся крупные нефтеэкспортеры с большими издержками добычи и транспортировки нефти, а арабские нефтяные экспортеры вынуждены будут смириться с потерей сверхприбылей и, не имея возможности заменить их обычным прибылями за счет существенного расширения как своей доли, так и общего объема нефтяного рынка.
Расширению доли будет противопоставлена дотационная политика Запада, а общий объем рынка будет расти только до конца 2013 года, после этого начнется долговременное снижение спроса на нефть революцией топливных элементов.
"Предательство" неарабских союзников по ОПЕК, и тем более "своих" Алжира, Ливии и поддержавшего их Египта, падение цен на нефть без расширения спроса, дотации конкурентам, переключение потоков арабской нефти практически полностью (больше, чем на 80%) на страны третьего мира, злорадное торжество европейских и американских автомобилистов, раскупающих новые автомобили на новых топливных элементах, сужение бюджетных расходов и повышение бюджетных дефицитов, но, самое главное, "беспросветное" будущее нефти одновременно с подстрекательством Китая, почти полностью переключившегося на импорт нефти и сжиженного газа из арабских стран, положат начало процессу радикализации всех уровней арабских обществ как в Аравии, так и в Ираке, Сирии, Иордании, Палестине и Ливане, и, по законам эмоционального заражения, в арабских странах Северной Африки.
Запад сразу же противопоставит этой опасности распространение субсидий "за качество нефти" на наиболее дружественные ему арабские страны Северной Африки. Ливия и Алжир продолжат получать миллиарды долларов искусственно дотируемой сверхприбыли, а Египет, Марокко и Тунис будут "обласканы" инвестиционными программами, в том числе льготными миллиардными кредитами (и списаниями кредитных долгов) в свои излюбленные мегапроекты.
Например, Египет с помощью гигантских ирригационных проектов будет расширять пригодные для ведения хозяйства и проживания миллионов людей площади Верхнего Египта, ведь лишь только 5% его территории заселено, а плотность населения в долине Нила в конце десятилетия приблизится к критическим пределам.
Дешевая нефть второго десятилетия XXI века приведет ко второму рождению бензинового и дизельного двигателя, производство которых будет неуклонно расти примерно теми же темпами, что и рост продаж автомобилей в странах третьего мира.
Эта тенденция в последний год второго десятилетия наступившего века переборет тенденцию сокращения спроса в развитых странах Европы, Америки и Азии, поэтому в двадцатых годах спрос на нефть будет расти, снизившись только в годы мирового экономического кризиса.
Доля мирового нефтяного рынка, контролируемого арабскими странами, будет возрастать в течение двадцатых и тридцатых годов, но цена на нефть уже не сможет подняться (в реальных ценах) до значений предкризисных 2005-2008 годов.
Страны Каспийского региона, оказавшиеся в "дружественной" дотационной ловушке, будут получать свою дотацию (субсидию) в течение десятых и в первой половине двадцатых годов, вплоть до мирового экономического кризиса, но крупные инвестиции в расширение добычи будут фактически блокированы простым законом выгоды: качественная нефть по цене 20 долл/барр, как ни смотри, лучше, чем менее качественная по цене 30 долл/барр.
Тем более, что любая дотация чревата не только тягостной зависимостью, но и порождает коррупцию, обиды, интриги и паразитизм.
Американцев спровоцировали на удар по Афганистану и тотальную борьбу с исламскими фундаменталистами. От этого ответа пострадают сотни тысяч людей, напрямую не связанных с террористами, и это породит в исламском мире мощную реакцию антиамериканизма.
Запад верно спланировал акцию возмездия, спланировал с учетом этой опасности. Ловушка, открытая Бен Ладеном, сейчас готова захлопнуться, стоит только американцам пережать арабов, имея "благие цели" более полного участия или более широкого вовлечения в антиталибскую коалицию близких и отдаленных соседей Афганистана. Ошибки и просто ракетные промахи также могут сдетонировать арабское общественное мнение на взрыв антиамериканизма.
Бен Ладен ожидает чего-то подобного, чтобы конфронтация между американцами и талибами превратилась в конфронтацию по линии "Запад - Исламский мир".
Он не сидит сложа руки и готовит новые акции. Почти наверняка, что заражение нескольких американцев сибирской язвой это "его рук дело".
Его террористическая сеть работает на полных оборотах не только для того, чтобы защититься, укрыться от американского возмездия для будущих побед и будущих свершений, но и чтобы спровоцировать Америку если не на безрассудные, то на неточные действия, также для того, чтобы широким и узким слоям, сочувствующим его борьбе и, тем более, эту борьбу поддерживающим, дать ощущение моральной победы, неуязвимости самого Бен Ладена и крайней уязвимости Запада.
Поскольку у американцев действительно очень узкое пространство правильных решений, то американские ответы вынужденно будут не только точными и адекватными, но и в значительной мере "показными", рассчитанными не на победу или возмездие, как таковые, а на внешний эффект. Эффект, прежде всего, для американского общества и американского обывателя и, в меньшей мере, рассчитанный на острастку арабов.
Тактические возможности для решительной победы, прежде всего моральной, у американцев сейчас невелики, но тем вероятнее их адекватный стратегический ответ, рассчитанный как на подавление арабского терроризма, так и дальнейшее ослабление финансовой мощи арабского мира и нефтяной зависимости от него западных экономик.
Но, если экономическая политика будет в целом тонкой, "нюансной", то силовая антитеррористическая работа станет, напротив, решительной и жесткой, движимой как расчетом, так и чувством мести.
Главным прямым ответом и, по сути своей, стратегическим ответом на сентябрьские теракты, станет системное усиление американских, английских и израильских спецслужб в тесной увязке друг с другом, создание Соединенными Штатами еще одной спецслужбы, нацеленной на терроризм, снятие многих моральных ограничений, общее увеличение финансирования спецслужб и больший упор в их работе на "человеческий фактор" в дополнение к "техническому" (штаты американских спецслужб с учетом "идейной агентуры" увеличатся на 30-40% только в первой половине десятилетия).
Изменится и философия антитеррористической борьбы. Террористов и заподозренных в терроризме начнут убивать без суда и следствия, выслеживать и уничтожать, как это изначально делают израильтяне. По одному и группами. "Никита и Ко" из мрачноватой кинематографической фантазии станет реальностью.
Так американцы дадут жизнь и пищу новому монстру, по сравнению с которым Гувер и ФБР покажутся детской игрой в индейцев.
Фактор новой спецслужбы в последующем (в 10-х - 30-х годах) сыграет с американцами три довольно злые шутки, вначале породив в Европе дополнительный эффект антиамериканизма, в 20-х годах изрядно поспособствовав общей потере гибкости американской политики и экономической дестабилизации американского общества и, наконец, в 30-х годах определив возврат изоляционистской политики, прежде всего в отношении к Европе, и сделав разворот Америки в сторону Китая.
Будущий монстр в первом десятилетии наступившего века станет эффективным инструментом борьбы против международного терроризма, но уже во втором породит сильную оппозицию и общее, правда сдерживаемое, отвращение в самих США, но, особенно, в Европе.
Что произойдет, если режим Мушарафа не сможет удержать власть? Если талибы все же разгромят Северный альянс, а американский спецназ не добьется поставленных перед ним целей, понесет большие потери и вынужден будет ретироваться, даже без малой победы? Если возникнут очаги напряженности в одной-двух арабских странах, где население будет яростно протестовать против "возмездия"? Если в Америке и Европе взлетят на воздух еще несколько зданий и погибнут сотни людей? Если по США прокатится волна погромов?
Способно ли сочетание двух-трех групп этих событий вывести ситуацию из под контроля западных и арабских правительств, прежде всего, правительств США, Саудовской Аравии и Египта? Насколько "возмездие" останется в рамках разумного, не превращаясь в "возмездие (правосудие) без границ" (по-нашему, в беспредел)?
И все же, любое из вышеперечисленных событий неспособно, само по себе, и даже в сочетании с другими, нарушить описанный выше "спокойный" сценарий.
Переворот в Пакистане, если он произойдет, не станет народной революцией, это будет верхушечный переворот, согласованный с американцами скорее всего "до" или хотя бы "после". В худшем случае, американцы "просто" ретируются из Пакистана, а новые власти обвинят в "преступлениях" Мушарафа.
Нынешние события в Пакистане являются следствием не народной инициативы, они организованы все же недостаточно влиятельными организациями, финансируемыми Бен Ладеном и его подельниками.
События в исламском мире могут принять опасный оборот, если американцы "увлекутся" и уничтожат священные объекты, если в результате "ошибок" погибнут тысячи людей из гражданского населения. Вот тогда подымется буря.
Новые теракты в Америке и Европе вряд ли затуманят разум правительств и дезориентируют западную общественность. Скорее, наоборот - они приведут к росту патриотизма, сплоченности и интеллектуальной составляющей в деятельности институтов власти и групп влияния. Антитеррористическая борьба станет делом граждан, а не только правительства и спецслужб. Эксцессы в этом случае обязательно случатся, но отдельные и немногочисленные.
Американцы, при таком развитии событий, получат моральное право на массированные удары. Право, не только как полное одобрение общественности США и Европы, но и как определенную поддержку среди более широких слоев в самих арабских странах. Другое дело, что это "право" на ответные удары им надо будет использовать лишь частично, поскольку в антитерроре лучше недожать, чем пережать.
Более серьезные последствия может вызвать конфуз американского спецназа в Афганистане. Но, чтобы этого не случилось, американцы и станут воевать там "как бы", не стремясь любыми средствами выкурить и уничтожить Бен Ладена, удовлетворившись лишь некими яркими внешними эффектами и усилением Северного альянса в противостоянии с талибами.
А если Северный альянс потерпит полное поражение?
Это смертельно испугает правительства стран ЦАР, сильно насторожит Россию, приведет в возбуждение весь арабский мир.
А Америка? Не попытается ли она в этом случае разыграть центрально-азиатскую и российскую карты, столкнув с талибами постсоветские режимы, чтобы потом диктовать России условия союза, приведя "в стойло" и Европу, которая испугается дестабилизации и самой России?
Все это было бы вероятно, если бы не одно "но": победа талибов стала бы огромным моральным поражением США в арабском и, шире, исламском мире. Но и победа над талибами им не нужна как окончательная. Лучше, если в Афганистане сохранится напряженное противостояние сил Северного альянса и талибов.
А дальше уже можно по-штабному спокойно разыгрывать и центрально-азиатскую карту. Она никуда не денется. Это еще одна из причин (первая - опасение поражения и потерь в решительной схватке) "показушного" поведения США в Афганистане.
Возможно, американцы удовлетворятся тем, что "позволят" (пусть даже помогут) Альянсу захватить Кабул, но существенно помогать ему в дальнейшем не будут, предпочитая, чтобы это делали Россия и страны ЦАР и допуская, чтобы талибам помогали пакистанцы (через год-два-три после кризиса), Ирак и террористический интернационал исламского мира.
Но совместная борьба против талибов России и стран ЦАР вновь усилит позиции Москвы в бывших республиках Средней Азии и на Кавказе. И хотя американцы этого, так сильно, как раньше, не боятся, так как в этих странах сложились постсоветские элиты с сильным антироссийским менталитетом, так как сами эти элиты балансируют на очень неспокойном общественном фундаменте, в котором все большую роль приобретают исламские и националистические составляющие, но такая вероятность ими учитывается также, как одна из нежелательных, которую полезно заранее предотвратить.
Ослабление России в Европе, просто ослабление России, как мировой силы и мирового игрока, попытка заставить Россию увязнуть в центрально-азиатской трясине - это цели, которых американские геополитики будут постоянно добиваться в первом десятилетии XXI века, но не в качестве основных, как было в 90-е годы, а как бы "между прочим".
Кроме того, им нужна Россия, как "естественный" союзник в борьбе против нестабильности в исламском и арабском мире, причем, не столько союзник, сколько "чернорабочий", который заплатит за стабилизацию Центральной Азии жизнями тысяч своих солдат и существенной частью своего ВВП.
Эта "антироссийская политика" США не выйдет за рамки обычного геополитического цинизма. Американцы не будут сознательно раскачивать ситуацию в странах ЦАР или наращивать мощь талибов. Они действительно попытаются в союзе с Альянсом одержать ряд мелких побед. Они и в дальнейшем будут "скромно" помогать ему оружием.
Они усилят сотрудничество с Россией по линиям спецслужб и минобороны, но количественно их поддержка Альянса и уровень сотрудничества с Россией окажутся существенно меньшими размерности стоящей объективно задачи - задачи обеспечения стабильности региона Среднего Востока и Центральной Азии на микро и макроуровнях.
Уже через два-три года проявятся первые заметные признаки системной борьбы с терроризмом. Почти наверняка в процессе этой борьбы американской общественности будет предъявлена и голова Бен Ладена. Американцы привыкнут к новым ограничениям, связанным с мерами общественной безопасности. Ведь эти меры будут обоснованными. Они уже обоснованы 11 сентября.
Нестабильность в арабском мире, градус которой будет подыматься год от года в течение всего первого десятилетия XXI века, приведет к нескольким важным последствиям.
Запад вложит дополнительные миллиарды в работы над заменителями нефти, в конвертацию "нефтяной экономики" в "газовую", в освоение новых нефтяных месторождений (в частности, в районе Каспийского моря) и создание транспортной инфраструктуры для перекачки нефти из этих месторождений.
Все это приведет к относительному ослаблению зависимости мировой экономики от арабской нефти, несмотря на то, что существенно вырастут китайские, индокитайские, индийские и корейские закупки арабской нефти.
Израиль все больше будет чувствовать себя заложником устойчивости элит в умеренных арабских странах, со страхом наблюдая, как у его границ растет нестабильность и как наливаются мощью силы, поставившие своей целью уничтожить государство Израиль.
Именно Израиль поможет США создать сверхэффективную антитеррористическую сеть в "двоюродном" ему арабском мире, разработает специальные схемы устойчивости арабских элит, вплоть до разработки индивидуальных психологических зарактеристик чуть ли не всех членов этих элит, поставит под контроль ряд террористических и революционных организаций в исламском мире.
Эта политика в первые восемь-десять лет будет весьма эффективной (или казаться эффективной), став одной из важнейших составляющих общей политики управляемой нестабильности арабского мира, вынужденно проводимой Западом.
Она будет оправдывать себя (по крайней мере, перед лицом "начальства") и во втором десятилетии XXI века, когда Запад вынужденно "согласится" с переходом власти почти в половине арабского мира в руки фундаменталистов, но она же приведет и к тому, что ненависть многих арабов к евреям приобретет непримиримый характер, усиленный новыми фактами, приоткрывшими тайны "всемирного еврейского заговора", и к тому также, что арабские террористы и диверсанты войдут в стратегический альянс с эффективными и обладающими огромными ресурсами спецслужбами Китая.
В итоге, уже во втором десятилетии XXI века арабская нефть будет выведена из узкого круга жизненно важных товаров, даже короткие (на 5-7 месяцев) перебои в снабжении которой чреваты мировым экономическим коллапсом, а арабский мир окажется один на один с жестким мировым рынком, контролируемым Западом и станет "легкой добычей" фундаменталистских режимов.
Израиль окажется на краю пропасти, несмотря на все усилия и мощный интеллектуальный потенциал, вложенный им в "спецстабилизацию" арабского мира.
Бедные жалуются на жизнь, считая, что все дело и вся беда в отсутствии денег. Но деньги у арабов есть. У них есть великая история и сильная живая культура. Слова "алгебра" и "цифра" это арабские слова, как и многие важнейшие изобретения современной цивилизации.
Так почему же терроризм и военную экспансию считают единственной альтернативой ближайшего арабского развития?
И все же это так. По-видимому, эпоха высокой арабской культуры придет только в XXII веке, а сейчас наступает время расчета с долгами, время строительства и разрушения, а не время осмысления и духовного взлета.
Переориентация на экономические достижения теоретически возможна, как это было возможно уже начиная с 70-х годов XX века. Но что мы видим за прошедшее тридцатилетие?
Появились новые отрасли, миллионы иностранцев работают на предприятиях, построенных в арабских странах. Развита сфера туризма и обслуживания. Но все это внешнее и наносное.
Основное же то, что ценностные структуры личности и общества не только существенно не изменились (арабы не продвинулись к тому, чтобы стать "экономическими человеками"), но и укрепились на антиэкономической, антихристианской и антилиберальной основах.
Деньги пошли на укрепление традиционных институтов и традиционных способов удовлетворения духовных потребностей. Аравийский менеджер ленив и некомпетентен, и это понятно, ведь легкие деньги развращают не только ленивых, молодых и неопытных, но и трудяг и даже трудоголиков. Везде и всегда развлекаться приятнее, чем трудиться, а свободное время предпочтительнее рутины. Если есть исключения, их очень немного. Это также естественно, как и закон энтропии. Это и есть энтропия.
У арабов (прежде всего у арабских элит) остается еще время, те же самые 30 лет. В первые 10-ть нефть еще будет приносить огромную ренту, в следующие 10-ть можно постепенно адаптироваться за счет накопленного капитала и остатка ренты, в 20-х годах адаптацию надо ускорить и довести до конца за счет остатков капитала и на основе новых навыков и новых институтов.
По-видимому, примерно такую программу нарисуют арабские правительства, не только прозападные "либеральные", но и фундаменталистские, пришедшие к власти в 10-х годах. Разница будет не в целях, а в средствах и путях движения к этим целям.
Но для выполнения такой программы понадобится общеарабское единство, т.к. слишком малы отдельные арабские страны и слишком различаются условия в разных странах, прежде всего доля ренты, приходящаяся на одного жителя. Например, она велика в Аравии, но весьма низка в Сирии и Египте.
Трудности адаптации к "постнефтяному миру" станут непреодолимыми в условиях неизбежного усиления социальной дифференциации (элита попытается сохранить привычный уровень жизни за счет нижних слоев общества) и неизбежного противостояния между самими арабскими странами по разным причинам политического, исторического, конфессионального и экономического характера, например, по критерию потерянной ренты на душу населения.
Египет представляется самой стабильной страной арабского мира как по причинам небольшой нефтяной зависимости и более диверсифицированной экономики, у которой тоже есть свои "изюминки" (пирамиды и Суэцкий канал), так и в силу своих размеров, а также центрального положения в арабском мире и положения на стыке Азии и Африки. Имеет значение и психология египтянина, его врожденное стремление к покою и гармонии, к "отдохновению от трудов праведных", к компромиссу.
Американцы и израильтяне уже в первом десятилетии XXI века предпримут немалые усилия по созданию в регионе оси стабильности, прежде всего по линии Египет - Сирия - Турция, с особым вниманием к "полюсам", т.е. Египту и Турции, роль которых в регионе будет усиливаться все время, причем этому будут способствовать как американцы, так и европейцы, которые вовлекают их в структуры ЕС.
Ближневосточная политика США и Израиля в первом десятилетии наступившего века будет нацелена на недопущение прихода к власти традиционалистов и ослабление террористической составляющей фундаменталистских движений, во втором десятилетии на первый план выйдет управляемая нестабильность в странах, наиболее пострадавших от уменьшения нефтяных доходов и укрепление оси Египет - Турция, с включением в турко-египетский союз, по возможности, как можно большего числа "промежуточных" стран.
Во втором десятилетии США и Израиль "позволят" придти к власти фундаменталистским режимам, но в третьем десятилетии ситуация выйдет из-под контроля в связи с мировым экономическим кризисом, резким размежеванием между США и Европой, и превращением Китая в сверхдержаву, устремленную к евроазиатской и мировой гегемонии.
Но ось Египет - Турция, скорее всего, не переломится, ведь посередине ее будет "слегка" поддерживать хитроумный израильтянин. В арабском мире появятся два центра силы: Халифат, союзный Китаю и Египет, союзный США, Европе и Турции. Северная Африка также останется в зоне влияния Запада.
Зоной нестабильности (а, точнее, формирования источника агрессии во всемирном масштабе) могут стать обширные районы, охватывающие собой большую часть исламского мира, включая Кавказ, ЦАР, Пакистан, Иран, весь Ближний Восток и Северную Африку. Этот огромный очаг нестабильности может породить страшных политических мутантов, готовых к ядерному, химическому и бактериологическому терроризму (точнее - "диверсионизму").
Или же эта опасность не является реальной, потому что в самом арабском и исламском мире есть мощные стабилизаторы?
Чтобы оценить опасность, представим экстремальное развитие событий.
Арабский мир, возмущенный насилием над ним в результате антитеррористической и иных анти-операций, подымается, сбрасывает своих правителей в странах Аравии, Ираке, Сирии, Иордании, Египте и Судане. Революционные режимы увидят свое выживание в объединении и потому они естественно объединятся в Союз - Халифат.
Что дальше? Уничтожение Израиля? Нефтяное эмбарго или нефтяные цены, поднявшиеся в 4-6 раз? Объявление Америке террористической войны? Поднимут знамя исламской революции в сопредельных странах?
Другая группа вопросов: как в Халифате поделят власть представители разных арабских стран и их элит? Отдадут верховную власть Бен Ладену? Как распределят между собой доходы от нефти? По-прежнему оставят доходы там, где нефть добывают, или начнут ее перераспределение в пользу бедных нефтью стран?
Посмотрим на эти угрозы повнимательней.
Уничтожение Израиля в священной войне почти неизбежно приведет к военному столкновению арабского мира с Америкой и Европой, военной машиной НАТО. Причем, на стороне арабов не будет ни России, ни Индии, ни Китая. Военное поражение арабов в таком столкновении неизбежно, тем более, что и моральное право будет не на их стороне. Учитывая фактор нефтяной зависимости, Запад будет действовать быстро и дружно, чтобы победа была одержана в 3-4-х месячной войне.
Победой будет уничтожение вражеской армии или ее основных сил, гибель или пленение вражеского руководства, захват основных центров добычи нефти. С остальными проблемами будут разбираться спокойно и основательно, чтобы не допустить возрождения Халифата через 10-20 лет. В ходе военных действий постараются также в максимальной степени сохранить от разрушения инфраструктуру добычи нефти.
Полное нефтяное эмбарго отбрасываем сразу, так как это палка о двух концах: нет нефти у Запада - нет денег за нефть (а, значит, ничего) у Халифата. Тем более, что полное эмбарго почти наверняка вызовет военный ответ Запада - захват основных районов добычи нефти и далее все пойдет по сценарию, описанному выше: нападение на Израиль - тотальная интервенция Запада.
К каким последствиям приведет выборочное нефтяное эмбарго и ограничение поставок нефти не с целью блокады, а с целью многократного повышения цен? Обоснование: "вы, развитые страны, достаточно пограбили нас, страны развивающиеся, часть прибылей от нового повышения цен на нефть мы направим бедным странам, а вы, господа, раскошеливайтесь".
Что произойдет, если Халифат поднимет цены на нефть до 50-60 долларов за баррель, т.е., перейдя за грань разумного, но все же остановившись перед прыжком в безумие.
При соответствующей идеологической подаче это не вызовет немедленного военного ответа Запада. Это "понравится" России, Нигерии, Ирану, другим странам - крупным экспортерам нефти и газа. Внутри Халифата объяснят, что основные доходы от дополнительного повышения цен пойдут в бедные нефтью страны арабской державы.
Ответ Запада будет состоять из ультиматумов с последующим замораживанием счетов арабских экспортеров, мер по эффективной экономической и технологической блокаде арабской экономики и вооруженных сил, эмбарго на приобретение товаров (кроме нефти и нефтепродуктов) у стран Халифата, эффективных мер по экономии нефти и бензина.
В случае, если такой конфликт затянется на 10-12 месяцев, увеличатся финансовые потоки в ТЭК России, Казахстана и других нефтедобывающих стран, изменится отношение к Ирану, еще более сузится ассортимент товаров, поставляемых Халифату, будут предприняты все средства для того, чтобы полностью парализовать военные машины стран Халифата, чтобы нанести в последующем военный удар или прямо угрожать интервенцией ключевых районов добычи и транспортировки нефти.
Союзников у Халифата при таком развитии событий будет немного, тех, кто смог бы ему реально помочь, и среди них не будет сильных держав. Китай еще просто не готов к глобальному противостоянию с Западом, а Россия получит от Запада не только деньги за ее подорожавшие энергоносители, но и дополнительные инвестиции, да и устала она от геополитических игр. Ей отыграться бы в уже начатых играх, а не затевать новые. "Победу" арабы смогут одержать только на Ген. Ассамблее ООН.
Противостояние экономик Халифата и Запада, если оно продлится более года, может привести в западных странах к экономическому кризису средней тяжести (5-10% вниз), параличу экономики и резкому ослаблению вооруженных сил Халифата.
В любом из этих вариантов велика вероятность вооруженного конфликта между Западом и Халифатом. В случае войны события будут развиваться по описанному выше сценарию с неизбежным поражением Халифата и захватом нескольких (если не всех) богатых месторождений нефти.
Если же противостояние экономик продлится на 3-5 лет, то на Западе начнется новая энергетическая революция, вытесняющая нефть из транспортной сферы, начнется на несколько лет раньше своего "естественного срока".
В любом случае, жесткая картельная попытка Халифата приведет к его стратегическому поражению.
Объявление тотальной террористической войны Америке (и Европе) одновременно с экспортом исламской революции в Россию, ЦАР, Турцию, некоторые африканские страны, в Малайзию и Индонезию, одновременно с разумной ценовой картельной политикой и умеренным давлением на Израиль (сухопутная блокада без попыток предпринять морскую блокаду или сухопутную интервенцию) также может привести к решительному военному столкновению с Западом, если террористическая война действительно станет тотальной.
Если террор будет ограниченным и вспомогательным средством в революционной диверсионной войне, то Запад не сможет консолидироваться для решительного ответа и, более того, он поддастся искушению столкнуть Россию с арабским миром, а в странах ЦАР будет стремиться лишь поддерживать равновесие между светскими режимами и исламизирующимся обществом.
В общем, в сценарии малых диверсионно-террористических войн политика Запада останется примерно такой же, какой она намечена при сохранении на Ближнем Востоке в целом современного статус-кво, сохранения дружественных Западу умеренных режимов и достаточно успешного подавления террористической активности исламистов и панарабистов.
В этом случае в Халифате Запад получит очередного "любимого врага", которым для него стал еще при Хрущеве Советский Союз, т.е. врага, на которого можно списать любые проблемы и издержки, но который не представляет собой растущей силы, врага, на которого не работает время.
Такой враг будет "хорош" своей предсказуемостью, тем, что его экономическая система будет заведомо неэффективной, тем, что после ухода поколения революционеров можно ожидать поколения прагматиков и циников, с которыми можно вести дела как с клиентами или которых можно столкнуть между собой в борьбе за власть.
В арабском мире уже давно сложились самостоятельные нации, со своими культурами и системами ценностей, со своей историей.
Идея арабского единства конечно более действенна, чем идея панславянского или пангерманского единства, но ее действенность обусловлена прежде всего ситуативными факторами общей борьбы против Израиля и против засилья западной культуры, а также в целом объединяющего арабов "фактора нефти". Хотя очень важен и фактор объединяющего арабов общего литературного языка.
Менее ситуативно (здесь "ситуация" растягивается на десятилетия) то, что ислам регулярно превращается из религии охранения в протестную религию, религию возврата. По-видимому, протестный потенциал именно современного ваххабитского аравийского ислама находится еще лишь в начале нового цикла его роста. Этот цикл займет весь XXI век, причем вторая половина века в арабском мире будет еще более бурной, чем первая, особенно, если в ближайшие двадцать-тридцать лет арабский мир попадет в зависимость от Запада и Китая и не реализует своих архетипов Халифата и Чистого ислама.
Арабское единство, как единство нации, является сильным политическим мифом, в который верят многие арабы, но который, если он будет воплощен в государство в начале XXI века, не сможет создать устойчивого общеарабского социума, если тому не помогут заведомые страхи и порожденные ими политические ошибки чрезмерно напуганных им западных элит.
Конечно, если арабов обложат и опутают, если экономической блокадой их загонят в экономическую резервацию, если им скажут "все вы, арабы - бездельники и паразиты" и будут вести с ними дела как с бездельниками и паразитами, если арабы объединятся не силой саудовского богатства, а силой египетского трудолюбия, если это случится не в первом и даже втором десятилетии XXI века, а вырастет в процессе общей борьбы, потерь и побед где-то в начале-середине третьего десятилетия, то возможно создание устойчивой общеарабской федерации, которая станет одним из главных мировых игроков в XXI-XXII веках. И только потом арабы опять распадутся на египтян, сирийцев, иракцев и т.д.
С позиций экономического анализа очень значимым моментом может стать время, когда доходы аравийцев от нефти и капиталовложений приблизятся к доходам среднего египтянина от трудовой деятельности. Тогда саудовцу будет не жалко поделиться с египтянином своим богатством, приобретая у него защиту, а египтянин увидит в высокомерном мессианском аравийце потенциального младшего партнера. Это очень поможет объединению, если таковое начнется.
Наш анализ приводит к выводу, что самим арабам сейчас нет ни одного весомого резона объединяться: одним нет смысла делиться богатством, снижая свой уровень жизни, другим не хочется идти под богачей, чье богатство построено на песке.
Превращение арабов в сильную имперскую нацию (точнее, сообщество близких наций) почти обязывает их вступить в бескомпромиссную борьбу с Западом, но в этой борьбе их поражение почти неизбежно, любое существенное осложнение отношений с Западом грозит арабскому миру экономическим коллапсом.
Поэтому сейчас арабы заинтересованы не в объединении, а в начале процесса объединения, в распространении арабского духа как протестного духа ислама, духа борьбы. Арабы таким образом готовятся к новым временам после эры дешевой нефти. Арабы готовятся к тому, чтобы в своем обедневшем обществе оставить нетронутыми исконные ценности, чтобы исконные ценности доминировали, а ценности современной цивилизации труда и экономического роста оказались освоенными хотя бы на инструментарном (не ценностном) уровне, работали, чтобы обеспечить уровень жизни страны среднего достатка.
Нефть для арабов стала добрым джином, который позволил им из захолустья и бедности войти в мир богатства и власти, но жизнь продолжается и волшебство теряет свою силу.
Время работает против арабского мира, основанного на нефти. Арабский мир все более энергично ищет возможности для своего самоутверждения в постнефтяную эру. Многие арабы сейчас воспринимают нефть как великое искушение богатством, властью, секуляризацией.
Их естественная реакция - вернуться к ценностям традиции. Сейчас мы наблюдаем их в самом начале этого поиска. В дальнейшем их духовная энергетика усилится, мир будет не раз напуган демоническими проявлениями беспокойного, ищущего себя и своей материализации духа.
За первые три десятилетия XXI века арабы, по-видимому, в целом приспособятся к жизни без нефтяной дотации, но наломают немало дров. Временно их жизнь приобретет более спокойный характер, скорее всего в границах большого общеарабского государства, в котором объединятся несколько азиатских арабских наций.
Но во второй половине XXI века арабы снова обречены на время "бури и натиска", которое может на одно-два десятилетия превратиться во времена хаоса.
Если Западу удастся предотвратить включение в Халифат Египта, то Халифат не станет одним из ведущих игроков европейско-африканского пространства. Но если Египет станет центром такого объединения, то арабский мир переживет свое второе рождение в качестве одной из ведущих мировых сил в XXI-XXII веках. Он вряд ли сможет творить историю, но он может стать одним из центров на Земле, в которых творится история.
Халифат без Египта - это долговременный союзник и сателлит экспансивного Китая в Евразии и Африке. Халифат с Египтом - это самостоятельный игрок, но без особых надежд даже на региональную гегемонию, поскольку его сила будет сдерживаться мощной Южной Европой и союзной Европе Турцией, по-прежнему сильным американским влиянием и усиливающимся влиянием Китая. Он будет опасаться африканской нестабильности не меньше, чем сейчас Запад боится арабской нестабильности.
Значит ли это, что усилия Запада по предотвращению арабского объединения будут напрасными или даже вредными?
Нет, не значит, поскольку усилия Запада сдерживают раскачку региона, уменьшают нестабильность, опасную саму по себе. В любом случае хулигана надо остановить, даже если знаешь, что он, разбив пару стекол и обругав прохожих, успокоится и мирно уснет, а потом, проспавшись, сам удивится своему поведению.
Порядок, безопасность, чувство безопасности - все это требует каждодневной работы и напряжения. Другое дело, когда "правохранители" стремятся не порядок поддерживать или организовывать, а решить проблему раз и навсегда. Здесь нельзя перестараться. Израильтяне "перестараются" с антитеррористической, но террористической, по своим методам, борьбой, а американцы слишком увлекутся сначала борьбой за сохранение лояльных Америке режимов, а потом борьбой против арабского единства.
Сил будет потрачено много и зря. КПД этой борьбы будет на уровне какого-нибудь парового котла XIX века. Впрочем, это обычное КПД всех политических машин XX века. Эти машины еще ждут своей "научно-гуманитарной революции" в веке XXI-м. Но не в ближайшие годы и десятилетия. Сказано же, что без торжества гуманитарных наук в XXI веке, не будет и самого века. Но к такому торжеству, как к звездам, надо не идти, а продираться сквозь тернии.
Так к каким же целям стремится Бен Ладен и его единомышленники, развязывая террористическую войну, убивая тысячи мирных людей? Здесь речь идет не о целях осознаваемых, а тем более объявляемых, а о целях бессознательных или смутно осознаваемых, движущих массами, а не выдвигаемых людьми.
Его цель - положить начало объединению арабского мира и шире - мира исламского, как арабской империи, в момент, когда арабский мир находится на локальном среднесрочном пике своего финансового и экономического могущества, когда он способен если не на равных, то на вполне самостоятельных правах, потребовать себе места в мире XXI века, места одной из основных геополитических реалий.
Такой шанс у арабов есть, он невелик, но он существует. Это шанс стать в двадцатых годах XXI века огромной конфедерацией от Гибралтара до Евфрата, к которой будут примыкать дружественные Халифату исламские режимы в Турции, Иране, Афганистане, Пакистане, кавказских и центрально-азиатских странах. Это будет что-то вроде огромной лоскутной империи Габсбургов, объединенной императорской властью и активным католицизмом как Контрреформацией.
Такая империя не может быть устойчивой более чем 1-2 поколения, но такая империя - это звездный час нации, в который происходит такая разрядка энергии, ради которой они могут терпеть потом столетия серости, нестабильности и унижений.
И все же, насколько велик или мал этот шанс? При каких внешних и внутренних условиях он может реализоваться? Почему бы арабам не объединится "просто", также, как это сделали Американские Штаты в конце XVIII века, и при этом никому не мешать, ни на кого не нападать - пусть Израиль занимает "кусочек арабской территории", так можно превратить его в дружественное и даже вассальное государство, гарантировав евреем безопасность, сделав дипломатический жест религии Мусы?
Почему бы им не сохранить уважение к США и Европе, но постепенно изымая деньги из их банков и ценных бумаг и умело маневрируя рынком нефти, увеличивая расстояние между собой и Западом до безопасного? Что здесь мешает, если объединение даст столь весомое преимущество и станет тем самым звездным часом арабских наций?
Мешает реальная внутренняя системная стабильность арабских стран. Каковой нет и не может быть у арабской конфедерации-мечты. Арабские нации самодостаточны просто потому, что они нации. Эти нации воспроизводят национальную элиту, власть, идеологию, богатство, ценности и ощущение причастности к большому национальному общему. Более-менее спокойная жизнь усиливает устойчивость этих систем.
Но впереди - бурное время, резкое падение значения арабских нефтеэкспортеров. Кратное уменьшение нефтяной ренты способно разрушить все системы и иерархии в большинстве арабских государств, и это уже сейчас отравляет им жизнь. Им становится страшно, а когда страшно, люди стремятся прижаться друг к другу, сбиться в кучу даже, если это не спасет, даже если погубит. "На миру и смерть красна".
Впереди - ломка сложившихся во многих арабских странах экономических, социальных и политических структур, ломка или коренная их трансформация. Арабы сейчас едины в страхе перед будущим.
Этим и пытается воспользоваться Бен Ладен, очередной великий мечтатель и ненавистник. Его цель - сломать обреченную на смерть систему нефтяной ренты сразу, в одно время и во всех арабских странах
Что для этого нужно?
Прямая конфронтация с Западом на религиозно-этнической основе.
Но как и с помощью чего?
С помощью общеарабского фронта, который позволит проводить жесткую и единую политику поставок нефти на мировой рынок.
Бен Ладен не боится кризиса в экономиках арабских стран, вернее, он заинтересован в кризисе, т.к. именно в кризисных условиях легче проводить чрезвычайную политику, направленную на создание единого общеарабского государства, сломать старые структуры арабских элит.
Но Бен Ладену, если он придет к власти, совсем не нужна большая война с Западом, поэтому он не заинтересован в чрезмерном увеличении цен и ограничении поставок нефти. Его политика, если он придет к власти - это максимализация доходов от нефти, но без резкого сокращения поставок (а значит и доходов от продаж), и без глубокого кризиса на Западе, конечно, если этот кризис не станет частью уже почти безумной цели создать мировую (общеисламскую) арабскую империю или если этот кризис не придет сам по себе и не спровоцирует арабов на мировую исламскую революцию.
Средства от нефтедоходов должны распределяться на адаптацию жизни арабов в постнефтяную эпоху, создание единых общеарабских институтов власти и систем воспроизводства единой общеарабской элиты и на поддержку вассальных режимов на периферии арабского мира.
Его стратегия на ближайшие годы, т.е. программа-минимум - это рассчитанная на 5-10 лет раскачка политической обстановки в арабских странах по террористической схеме: террористические акты в США, Европе, Израиле - ответные действия этих стран против арабов и мусульман, расширение репрессий национальных правительств в исламских странах - развертывание террора и на территориях арабских стран, террора против правительства и властной элиты - придет время, когда в одной-двух странах арабского мира прорвутся к власти фундаменталистские режимы, тесно связанные с Бен Ладеном, эти страны становятся плацдармом для расширения фундаменталистской революции - ситуация постепенно нагнетается до времен резкого падения доходов от продажи нефти и нарастания во всех основных нефтеэкспортирующих странах социальной напряженности и неуверенности - в развитие ситуации немедленно включаются мощные панарабские террористические и "просто" экстремистские организации, все это время работавшие на исламскую и панарабскую революцию - наконец, несколько революционных арабских (а может, и не только арабских) наций объединяются в едином государстве вокруг Саудовской Аравии.
Дальше может пойти реализация программы-максимум. Это укрепление основ арабской державы, попытка поставить падение цены на нефть под контроль производителей, коренное переустройство социальной структуры на началах исламского социализма, экспансия, идеологическая и диверсионная, в других странах исламского мира - в итоге создание великой арабской державы с мировой миссией и мировой геополитической ролью.
Развитие по "минимальному" сценарию весьма вероятно. Развитие по "максимальному" сценарию маловероятно, поскольку рассчитано на полную деморализацию национальных элит в арабских странах, грубые реакции западных правительств и совсем уж топорную работу их спецслужб. Этот сценарий преуменьшает различия, существующие между арабскими странами, как культурные, так и экономические.
Шанс у этой стратегии, как когда-то у нацистов и большевиков, в том, что в силу каких-то внешних причин, например, тяжелого мирового экономического кризиса, весь арабский мир единовременно дестабилизируется.
Вот тогда придет время организованных сил, имеющих дисциплинированную организацию, страну базирования, боевиков-отморозков, идейных самоубийц, финансовую базу и харизматического вождя.
Другим шансом, в ближайшие 10-15 лет более возможным, но гораздо менее действенным, может оказаться ситуация гражданской войны в одной-двух сопредельных Аравии и Ираку странах, а также жесткое противостояние между Западом и Китаем, переросшее в крупную локальную войну (тотальная - исключена).
Дело не в одном Бен Ладене и даже не в его террористической организации. Бен Ладен, скорее всего, будет уничтожен, как и его организация. Но на его место придут другие и сделают его знаменем общеарабской борьбы.
Тот, кто считает, что арабы "бесятся с жиру" не сможет им помочь, так как он не поймет действительной сложности арабских проблем.
Он не увидит, что арабский мир попал в нефтяной капкан, что он раздирается противоречиями и амбициями, что он не един в национальном смысле, да и не совсем един в религиозном (слишком много сект), он не столь обилен населением, как китайский, индийский и европейско-американский, и он разбросан на слишком большой и пустынной территории, а потому ему не очень уютно в своем природном, геоэкономическом и геополитическом окружении.
Как ему решить свои проблемы и удержать равновесие со своим нестабильным, а зачастую агрессивным окружением? Какую общую цель поставить?
Выше актуальными общеарабскими проблемами были определены такие: огромное несоответствие между достигнутым благодаря нефти уровнем жизни, властью и влиянием в мире и возможностью воспроизводить этот уровень жизни, власть и влияние в неумолимо наступающую постнефтяную эру; несоответствие между огромным духовным энергетическим потенциалом арабских наций и возможностью его реализации в мире, зажатом правилами экономической целесообразности и системой американо-европейской гегемонии; несоответствие между глобальным ростом популярности и влияния ислама, и институциональными механизмами влияния арабских стран на мировую политику.
Легко посоветовать арабам побыстрее превращаться в нации экономических индивидов или, как в Японии, нации экономических общин.
Можно попытаться представить себе, как это могло бы происходить. Собственно, материально все уже создано, это огромная, избыточная для населения большинства нефтеэкспортирующих стран, экономика, это хорошо оснащенная система образования. В экономике своих стран арабы занимают высокие управленческие позиции , которые объективно могут способствовать творческой самореализации и постоянному профессиональному росту.
Так чего же не хватает?
Не хватает реально жестких и справедливых правил игры в этой самой арабской экономике.
Компетентность и трудовое усилие здесь вознаграждаются хуже, чем принадлежность к местному населению, не говоря уже о принадлежности к племени и роду. А на уровне всей нации и ее элиты "контроль за трубой" важнее производственных, маркетинговых, финансовых и всех иных производительных усилий в их совокупности.
Некомпетентного арабского менеджера всегда подстрахует компетентный европейский инженер, за ленивого арабского специалиста всегда отработает поневоле трудолюбивый индиец, провал в стратегии руководителя- араба можно закрыть какой-нибудь дотацией, явной или скрытой, или, на худой конец, списать на тех же иностранцев.
Остается только лелеять и растить собственные, исконно арабские ценности и свой национальный комплекс. И не случайно именно молодое образованное поколение становится ударной силой панарабского национализма и агрессивного исламского фундаментализма (талибы - студенты медресе).
Оно острее старшего поколения чувствует тот непреодолимый разрыв, который сложился между арабской национальной энергетикой вкупе с арабским богатством и арабской способностью самостоятельно, без нефти, воспроизводить это богатство.
В ней он подтверждает свою исключительность и ощущает свою глубину, тогда как в системе ценностей западной цивилизации, представленной экономическими учреждениями, он кажется себе плоской картонной фигуркой, марионеткой деловитых американцев и умных европейцев.
Но не компенсаторный характер национального ислама является основным. Его творческий духовный характер был основным в XI-XVI веках. Сейчас основным является его, деятельный, социально-преобразующий характер. Арабский мир ныне носит в себе зародыш новой исламской ваххабитской цивилизации, поставившей духовность на службу политической и социальной революции во имя Последнего Халифата, арабской "империи любой ценой".
И все же, вернувшись к вопросу о позитивной общеарабской стратегии, которая гармонично вписала бы арабский мир в мировое окружение и наступающую постнефтяную эру, можно ли увидеть ее перспективу или хотя бы шанс?
Такая перспектива есть у бедных нефтью, но богатых людьми арабских стран, прежде всего у Египта и он, скорее всего, если Запад и Израиль ему не помешают (той же чрезмерной помощью), эту перспективу реализует.
Такой шанс есть у большинства нефтеэкспортирующих арабских стран и, как ни странно, этот шанс в том, чтобы уже сейчас начать реализацию политики снижения цен на нефть. Доходы от нефти в этом случае снизятся намного меньше, т.к. существенно расширится ее потребление как на Западе, так, особенно, на Востоке и увеличится арабская доля на мировом рынке. Борьба за рыночную долю должна для арабов стать основной целью экономической стратегии.
Тем самым, арабский мир вытеснит с нефтяного рынка своих конкурентов, которым добыча нефти и ее транспортировка обходится в несколько раз дороже, этим же он замедлит разработку новых месторождений и альтернативных технологий, в целом на несколько лет замедлит приход революции топливных элементов, и, скорее всего, "смажет" эту революцию.
Проявленная арабами "добрая воля" будет иметь огромную цену в глазах западного общественного мнения, подталкивающего сейчас свои правительства к диверсификации энергетической базы как раз их страха перед арабской непредсказуемостью и арабским нефтяным шовинизмом.
Главным же позитивным следствием политики целенаправленного снижения цен и наращивания доли мирового рынка, хотя об этом не будут говорить, станет постепенное снижение нефтяной ренты. Арабы, при таком подходе, теоретически могут войти в постнефтяную эру более спокойно и органично, конечно, если правильно используют дополнительное время. Если они в 2001-2020 создадут реально конкурентные условия внутри своих стран, грамотно реализуют агрессивную экспортную стратегию по комплексу товаров со средней и высокой добавленной стоимостью и постепенно снизят долю иностранных рабочих и, особенно, иностранных специалистов, заменив их арабскими квалифицированными рабочими и специалистами.
Возможно, что стратегия снижения цен на нефть будет принята ведущими арабскими государствами после 2005 года и мир получит от арабов эру дешевой нефти как бы "в подарок", "в уступку".
Какова вероятность такого сценария: во внешней политике наступление периода сознательно снижаемых цен, во внутренней - выращивание класса специалистов и менеджеров, причем не "картонных" специалистов и менеджеров, а настоящих и конкурентоспособных на мировом рынке труда?
Вероятность серьезных попыток реализации стратегии снижающихся цен на нефть после 2005 года более чем вероятна и главное здесь - это стремление взять процесс прихода эры дешевой нефти под свой контроль.
Но будет ли эта политика стабильной?
Думаю, что нет. И это сведет ее на нет. Эра дешевой нефти все же наступит в конце первого десятилетия XXI века, но сама по себе, вопреки воле и политике арабских стран.
Вероятность разумной политики в условиях радикализации общества и, прежде всего, его молодежи, которая и может только реализовать политику замещения собой иностранцев, практически маловероятна, даже в отдельно взятых странах, не говоря уже об общеарабской политике. Усилия такого рода будут предприняты, но они скоро разочаруют как "советчиков", так и их клиентов.
Политика низких цен, которую после 2005 года попытаются проводить правительства арабских стран, вызовет волну радикальной критики. Эта критика попадет на хорошую почву, так как в целом уровень жизни в большинстве ныне процветающих на нефти арабских стран начнет снижаться, а "уровень требовательности" повысится в соответствии с рецептами "либерализации" и "вестернизации" арабских обществ.
Но основная причина дестабилизация арабского мира в первом десятилетии XXI века не будет следствием ошибок арабских правительств, она станет следствием негативных ожиданий, в том числе тех, которые будут положены в основу либеральной экономической политики арабских правительств: неприятного ожидания вытеснения нефти из круга жизненно важных товаров, ожидания вынужденной перестройки общества в соответствии с требованиями экономики, производящей добавленную стоимость, а не распределяющей богом данную ренту.
Следовательно, основной вариант арабской стратегии остается тем же, что был описан выше. Это дестабилизация и исламская радикализация в первом десятилетии, падение "либеральных" режимов, приход к власти фундаменталистов в большинстве арабских стран во втором и прямое военное столкновение с Израилем и Западом в третьем.
В третьем десятилетии XXI века в арабском мире образуется некая исламская конфедерация (федерация), которая не будет устойчивой, а потому станет имманентно агрессивной и которая, возможно, распадется уже в следующем, четвертом десятилетии как единое государство, но будет существовать еще в течение 20-30 лет как некий тесный военно-политический союз.
Можно ли ожидать от него диких террористических эксцессов, таких, как применение ядерного оружия в США, Европе или России?
Почти наверняка нет, поскольку применение ядерного оружия (взрыв ядерного чемоданчика) в Нью-Йорке, Вашингтоне или в Кливленде (конечно, если это технически возможно, но, все же, я думаю, что это ГБэшный миф), повлечет за собой полное снятие моральных ограничений на использование всех видов оружия против арабских стран, хоть сколько-нибудь "виноватых" перед Америкой.
Если Бен Ладен сойдет с ума, то его устранят свои же соратники, которые останутся в здравом уме. С ума обычно сходят поодиночке.
Но не является ли уничтожение небоскребов Всемирно торгового центра тем самым актом безумия, который ближе к применению ядерного оружия, чем к "обычным" взрывам грузовиков, начиненных взрывчаткой?
Этот акт на грани безумия, но не за его гранью. Он не снял с Америки моральных ограничений на применение ядерного и другого оружия массового поражения, он не сплотил Запад так, чтобы тот немедленно использовал всю свою мощь.
Он "лишь" обострил ситуацию в самих арабских стран, усилил антагонизм между арабами и американцами, породил явный протест населения в арабских странах против политики своих правительств. Он вынудил Буша провести военную операцию в Афганистане, которая чревата или долгосрочным усилением антиамериканских настроений во всем исламском мире или, в случае, если американцы удовлетворятся лишь бомбардировками, ограничатся помощью Северному Альянсу и вылазкой своих коммандос, в арабском мире появится злорадное чувство от моральной победы над Западом, которое способно привлечь в ряды непримиримых борцов с Западом уже не десятки тысяч террористов, а миллионы "простых" людей.
Все цели, которых этим терактом реально добился Бен Ладен, очень рациональны. Он уже победил, потому что добился этих целей и поставил волчьи капканы на узких тропах Ближневосточной и Средневосточной политики США.
Но во власти Америки, примирившись с его тактической победой, обернуть эту победу в его стратегическое поражение. Объективно американцам и не нужна тактическая победа, понимаемая как уничтожение Бен Ладена и "Аль Кайды", потому, что даже маловероятное уничтожение Бен Ладена в ходе антитеррористической операции мало изменит итог этой схватки, люди в арабском мире просто не поверят в его смерть.
Если же будут представлены неопровержимые доказательства его гибели (хотя уже сейчас распространяются слухи о многочисленных его двойниках и будет легко доказать легковерному, что погиб не Бен Ладен, а какой-нибудь его двойник), то он станет мифом, народным героем, тем более неуязвимым и опасным, что он миф.
Чтобы победить Бен Ладена на тактическом поле боевых действий, американцы должны привезти его к себе в клетке и добиться от своего пленника публичного покаяния, как того добились турки в отношении курдского лидера. Пленение террориста почти невозможно, это может стать лишь следствием редкого стечения обстоятельств.
Поэтому антитеррористическая операция в Афганистане должна быть (и будет) ограниченной и "показной". Это будет самая крупная PR-акция американского правительства из всех, предпринятых им до сих пор.
Стратегический ответ Америки будет находиться в рамках системной борьбы с арабским терроризмом, в более тесной привязке элит в арабских странах к интересам и ценностям Запада, в увеличении финансирования альтернативных источников энергии и неарабских нефтяных и газовых месторождений, в более целенаправленной работе по разделению арабского мира на "трудовой" и "рентно-нефтяной", а также на азиатский и североафриканский.
Эти усилия не позволят реализоваться идее великого Халифата, вероятность реализации которой и без американских усилий существенно ниже 50%. Эти усилия будут способствовать оттеснению арабского мира на периферию мировой политики в сороковых годах XXI века.
Это и станет адекватным ответом Бен Ладену и его историческим поражением, хотя у него и его единомышленников вряд ли есть выбор: бороться или сотрудничать. И дело даже не в том, что "если не он - так другие", дело в том, что Бен Ладен "просто" отвечает на насущную потребность арабских наций к самореализации своей возросшей в XX веке и все растущей духовной энергетики.
Будут ли это большие теракты, учащение количества малых терактов и просто "пакостей", вроде писем, начиненных вирусами сибирской язвы? Какие страны подвергнутся диверсиям его невидимого государства? Будут ли среди них арабские страны, в том числе ключевые? Сколько камикадзе у Бен Ладена: десятки, сотни? Вырастет ли их число до тысяч? Способен ли он на массированное применение бактериологического и химического оружия?
Ясно одно - Соединенным Штатам не удастся подавить исламский фундаменталистский терроризм в ближайшие и отдаленные годы.
Их противодействие будет порождать контрпротиводействие, а на самом деле усиление того самого террористического действия, на которое сейчас ищут жесткие ответы. Потенциал для контригры есть не только в обширном и активном арабском мире. Уже в конце первого десятилетия XXI века арабские террористы получат мощную поддержку китайских спецслужб и тайны организаций. Терроризм, как и антитерроризм, будет быстро совершенствоваться.
Сможет ли арабский терроризм в этой войне сохранить крупную организационную сетевую структуру, или западным спецслужбам удастся его обезглавить, уничтожив высший высший и поставив под свой контроль его средний высший уровни? Конечно, в тесном сотрудничестве со спецслужбами некоторых арабских стран.
Здесь также сложится динамическое равновесие сторон. Вслед за отрубленной головой террористической гидры через год-два будет отрастать новая.
В конце первого десятилетия наступившего века террористические сети создадут собственную структуру безопасности - структуру "охоты за охотниками", в чем им помогут китайцы. Деятельность этих структур в следующем десятилетии будет весьма эффективна. Их жертвами станут сотни "суперагентов" из Израиля, США, Европы, России, Пакистана, Индии, Египта, Турции - киллеров, оперативных работников, аналитиков и даже агентов влияния.
Одна из основных целей - устрашение, подавление не только силовой, но и наиболее чувствительной к нагнетанию страха интеллектуальной и управленческой составляющей, (так как ее эффективность в условиях давления и страха принципиально снижается) противостоящих им спецслужб, и, шире, элит.
Начнется террор против элит арабского и западного мира, против политиков, крупных чиновников, общественных функционеров, крупных собственников и менеджеров, даже деятелей науки и культуры. "Для усиления морального эффекта" в убийствах известных и влиятельных людей будут широко использоваться террористы-самоубийцы, в том числе и американские граждане WASP ("белый - англосакс - протестант").
Сотни миллионов долларов будут инвестированы в создание террористического интернационала.
В свою очередь, американцы начнут настоящую охоту за местами размещения террористов и самими террористами в группах и по одиночке. Будут разработаны спецсредства быстрого и точного распознавания образов, с помощью которых в течение 10-30 минут после обнаружения, группы, опознанные как террористы, будут накрыты точным ракетным ударом.
Система распознавания образов будет "выдергивать" террориста из толпы прохожих и "вести" до момента задержания или уничтожения. Распознавание будет производиться одновременно по визуальному образу, включая особенности походки и телодвижения, голосу, запаху и излучению.
Сама по себе система распознавания образов будет надежна, но, в сочетании с "человеческим фактором", она будет часто ошибаться, поскольку приказ на уничтожение будет отдаваться "настроенным на врага" человеком на основе частично идентифицированного образа, например, только по характерным телодвижениям и 70%-й "похожести". Сама ситуация бескомпромиссной борьбы будет способствовать легкости списания очередной жизни на неизбежный брак. Правда, в самих арабских странах это будет хоть и "пониматься", но не прощаться, обращаясь ростом ненависти к американцам и израильтянам.
Технической и организационной изощренности американцев арабский терроризм противопоставит не менее изощренную (и извращенную по своей сути) практику зомбирования американских и европейских наркоманов и людей, предрасположенных к воздействию агрессивного психического манипулирования, с целью превращения этих несчастных в ходячие бомбы. Американцев будут "учить" бояться, прежде всего, бояться друг друга.
Таким образом, противостояние международного правосудия и терроризма будет все больше напоминать противостояние преступника и палача.
В актив западным спецслужбам можно будет записать предотвращение фундаменталистских революций в одной-двух странах, а чуть позже - эффективное содействие местному правительству в подавлении одной из исламистских революций.
Какое место в этой борьбе занимает собственно ислам, салафизм и ваххабизм? Реальность или миф исламская солидарность и перспектива общеисламского фронта против христианского мира? Что важнее и политически действеннее ("ядро и оболочка") - исламский фундаментализм или арабский национализм?
Ответы однозначны. Арабский национализм является более существенной и корневой духовной силой, чем исламский интернационализм, собственно, ваххабизм и является этим, по сути своей, арабским (еще точнее - аравийским) национализмом. Ислам здесь - форма, национализм - содержание.
Не случайно ваххабиты столь вольно обращаются с Кораном и сунной, не случаен и его почти неприкрытый арабоцентризм. Салафизм же не является некоей идеологией, это скорее свойство арабской исламской идеологии самоочищаться. Очищаться через процедуру возврата к новому пониманию основополагающих ценностей ислама, как арабской религии, всегда остававшейся религией предков.
Позволю себе грубое сравнение: ваххабизм "в теле" - это современный аравийский араб во всех своих человеческих проявлениях, то что он есть сейчас и что из себя представляет, араб, идущий к действительному единобожию (парадокс - ислам все еще остается в общем многобожной религией, а основной догмат, скорее, скрывает его политеизм, чем утверждает монотеизм); ислам - это идеальный, "небесный", "чистый" араб, к которому надо стремиться, а салафизм является гигиенической процедурой, предпринимаемой арабом, чтобы стать чистым.
Ваххабизм "в духе" - это взрывоопасная смесь из временно ожившей традиции; возросшей энергетики арабских национальных общин; достигнутого после Ваххаба реального преобладания монотеизма над монотеистической мимикрией политеизма; растущего параноидального состояния, в которое вошли арабские нации в середине XVIII века ("империя - любой ценой!").
Раз это так, то столкновения двух суперцивилизаций, исламской и христианской, особенно бояться не надо. Но следует принимать во внимание упорное движение азиатских арабов к великой арабской империи.
В современной исламской активности дальше пропагандистских войн дело не зайдет, конечно, если западные правительства не отнесутся к этой мнимой угрозе слишком всерьез. Все интернационалы, включая коммунистический, оказывались мифом, способным надолго задурить голову лишь немногим. Но интернационалы опасны в периоды острых кризисов. В спокойные годы они "работают" как дымовая завеса над действиями реально сплоченной и организованной силы (государства, союза государств, партии, построенной на идеологических и централистских началах).
А вот идея Халифата, идея общеарабского единства, а точнее конфедерации (а потом и федерации) арабских наций, весьма реальна и "долгосрочна". Реальна и действенна также ваххабитская идея об особой миссии арабов, прежде всего аравийских арабов, в нашем мире и в наше время. Если первая способна разрушить существующие ныне элитные структуры арабских государств во имя империи, как единого государства, то вторая способна смести их с лица земли во имя традиционного жизненного уклада и империи, как социального целого.
В силу совмещения духовной, финансовой, экономической и исторической центральности Аравии, такая империя почти наверняка может быть построена только силой, исходящей из Саудовской Аравии и, в максимальных своих параметрах, включить близлежащие к ней страны, наиболее вероятно, кроме аравийских государств, Ирак, Сирию, Иорданию, Палестину, Ливан, Судан. А вот страны Северной Африки могут родить свой собственный африканский Халифат во многом противостоящий азиатскому - Аравийскому.
Слишком мрачен и параноидален современный аравийский салафизм - ваххабизм. Такая сила подобна огромной башне на колесах, раздавит любого, но неповоротлива и тихоходна, город она возьмет, но и сама сгорит.
Включение Египта в Аравийскую конфедерацию не в интересах ни элит, ни народов той и другой стороны. Это объединение может быть следствием только большой общей опасности, реальной или мнимой, но уж очень похожей на реальную. Тут "ключи" в руках израильтян и американцев, которым надо будет хорошо "постараться" в попытке не допустить египетско-аравийского объединения, чтобы вызвать мощную обратную реакцию.
Кто мешает созданию общеарабского государства в Азии? Или по другому - кто заинтересован в сохранении статус-кво в арабском мире?
Это правящие элиты в арабских странах.
Это Израиль, который в арабском единстве видит смертельную угрозу своему существованию.
Это Соединенные Штаты, зависимые в своей ближневосточной политике от Израиля и еврейского лобби, и которые резонно опасаются сильного общеарабского государства, способного диктовать цены на мировом нефтяном рынке.
В арабских странах среди населения довольно популярна идея объединения, но это до тех пор, пока это объединение не угрожает реальному суверенитету этих стран.
Объединение нужно не органичным слоям арабских обществ, оно необходимо каким-то идеологическим и идейным общностям, нацеленным на превращение арабского сверхгосударства в крупнейшую нефтяную монополию, на подчинение или изгнание могущественных израильтян, на устранение парализующего влияния Соединенных Штатов на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Здесь же и мечта о собственном могуществе, потребность в реализации растущего энергетического потенциала арабских наций и растущего идеологического потенциала ислама.
Сочетание негативного влияния "нефтяного фактора", оттесняемого на периферию экономической власти, "израильская заноза", деятельность различных идеалистов и идеологов, беспредельная сшибка террористов и спецслужб повысят температуру в арабских обществах до уровня начала "химической реакции".
"Химическая реакция" арабского объединения прорвет межнациональные барьеры и образует новое государство - азиатское общеарабское государство, неустойчивое, а потому экспансивное.
Американская тайная деятельность, превысившая все разумные пределы, не только дестабилизирует ситуацию на микроуровне, но и приведет к полному перерождению арабских макроструктур.
Идейные общности, скрещенные с террористическими организациями в процессе противостояния с западными спецслужбами, демонизируются в общественном сознании западных стран и приобретут героический ореол, а значит авторитет и право на лидерство в арабских обществах.
Разгон арабскому объединению, данный кризисом нефтяного рынка, вовлечет всех в единый поток фундаменталистских революций и арабского объединения, а Китай, столь помогший лидерам фундаментализма выжить в жестокой борьбе, станет естественным союзником Халифата.
Ошибки первого десятилетия арабо-американского противоборства станут в этом смысле роковыми. Не поможет смягчение американской политики во втором десятилетии XXI века, хотя это и позволит Западу избежать всеобщей радикализации исламского мира и предотвратить "войну цивилизаций".
Политика смягчится не только под влиянием трезвого анализа опыта противоборства 2000-2010, но и под воздействием осознания реальности китайской угрозы и китайской мощи, а, в первую очередь, станет следствием утраты арабской нефтью жизненно важного значения.
Израиль тоже "смягчится", поняв свой интерес в "смирении" и приспособлении. Еще в 2005-2008 годах, когда его спецслужбы будут проявлять чудеса предприимчивости и интеллекта в погоне за террористами, его политическое руководство сделает навстречу арабам и мусульманам ряд важных шагов.
Израильтяне почувствуют подспудное снижение реальной заинтересованности США в Израиле и Ближнем Востоке вместе со снижением значения ближневосточной нефти, поэтому они, в силу скоростных способностей своего ума, превентивно переакцентируют свою стратегию в пользу сотрудничества с Египтом, Турцией и рядом других арабских стран, начав тонкое лоббирование их интересов по всему миру, включая и Соединенные Штаты.
Услуги, оказанные некоторым влиятельным группам в этих странах, будут столь велики, что Израиль только благодаря этому легко переживет бурное время фундаменталистских революций в десятых годах XXI века.
Во втором десятилетии XXI века Израиль найдет и общий язык с Китаем, уже вступившим в острую конфронтацию с США. Поэтому, когда в третьем десятилетии он станет объектом агрессии со стороны Арабской конфедерации, то сможет мобилизовать на свою защиту не только США, Россию и Европу, но также Турцию и Египет, и, что особенно показательно, он фактически нейтрализует Китай, став одним из наиболее эффективных посредников в американо-китайских переговорах накануне почти неизбежной (как будет казаться) войны.
Ну а что же Бен Ладен? Какова цель этого человека в свете предстоящих событий?
С ним все просто. Бед Ладен и его подельники пытаются сыграть роль "повитухи истории", приняв роды новой арабской империи.
Пытаясь столкнуть Америку с арабским и, шире, исламским миром, он стремится ускорить рождение в арабских странах новых элит, основной задачей которых станет выживание арабов в постнефтяную эру.
Дестабилизация арабского мира должна ускорить наступление этой самой постнефтяной эры, хотя бы потому, что заставит Запад ускорить диверсификацию первичных энергоресурсов.
Сама жестокость и авантюрность политики Бен Ладена должна также способствовать ускоренному формированию решительных элит с четкими идеалами и непримиримостью. Чем более жестким будет ответ Америки, тем лучше для новых элит, им хочется побольше злости и "исторических обид".
Но, конечно, Бен Ладену совсем не нужна американская оккупация в ответ на совсем уже безумные террористические акты. Ему нужна ненависть. Ненависть в душе и в делах. Ненависть врагов и ненависть к врагу. Ответом на американскую "сдержанность", если таковая будет проявлена, станут новые террористические акты на грани безумия, как провокации на ответную жестокость.
Новым элитам необходимы герои-мученики. Таким согласится стать и сам Бен Ладен. Это его миссия. Он приговорен к ней, как к женщине, как к Высшей мере. В этом его жизнь и его смерть, счастье и пропасть.
В конечном счете, Бен Ладен не столько личность, свободная в своем злодействе, сколько явление, растущий зародыш новых арабских элит. Бен Ладен и его единомышленники все-таки не "повитухи истории", а ее самые настоящие плоть и кровь. Они выполняют программу, не ими придуманную и даже до конца ими не осознанную.
Просто пришло время Халифата, великого или просто большого арабского государства. Наше поколение станет свидетелем и пострадавшим в процессе его рождения.
Но зачем Америке это идиотское противостояние, отвлекающее огромные ресурсы, угрожающее моральным и политическим основам самого американского общества, политически бесплодное и работающее на "высшие" цели противника? Можно ли его избежать, как то хитро обойти?
А почему бы и нет? Ответ обычно настолько парадоксален насколько и прост: если объединения арабов в Азии нельзя избежать, то почему бы не помочь этому объединению?
Если нельзя воспрепятствовать приходу к власти исламских фундаменталистов, то почему бы ему, этому приходу, не помочь? В конце концов не ваххабиты ли у власти в Саудовской Аравии? Ваххабиты, только "тихие". Но, поскольку они у власти, ими руководит и движет не дух протеста, а дух государственной и экономической целесообразности.
Пусть исламские революционеры приходят к власти. Пусть приходят к власти сторонники общеарабского единства. Пусть они откажутся от сотрудничества с США в политической и военной областях. Но от экономики ведь никуда не деться, в том числе и от закупок американской и европейской военной техники.
Повысят втрое-четверо цены на нефть? Но ведь не самоубийцы же они!
Сейчас, кстати, самое благоприятное время для реализации такой парадоксальной политики, пока Америка остается единственной сверхдержавой. Уйдя от Америки, любой панарабский режим вынужден будет вернуться к Америке, потому как больше идти не к кому. Тем более, если американцы станут союзниками арабских народов, а не их отслаивающихся элит, то и будут восприниматься новыми элитами арабского мира как союзники.
Но эта возможность останется лишь в сфере идей, поскольку реальная политика не является эманацией чистых сфер разума, а является продуктом борьбы интересов, страстей, притирки предрассудков, реализации взятых на себя обязательств и медленной перенастройки систем принятия и согласования решений.
Любая политика обладает огромной инерцией. Любое изменение политики рождает страхи и опасения, а с ними такие завихрения, в которых политику необходимы уже не столько ум и стратегия, сколько звериная интуиция и железные нервы.
Поэтому в первом десятилетии XXI века американцы будут упрямо противодействовать любым панарабским проявлениям, сталкивая панарабов в кювет к диверсантам и террористам, но одновременно они будут осмысливать новые реалии и новые потребности, а во втором десятилетии, наломав немало дров, "выбросив на ветер" сотни миллиардов долларов, испортив отношения с арабским миром, заплатив десятками тысяч жизней и сделав несколько опасных шагов к превращению в полицейское государство, американцы начнут движение навстречу арабским вожделениям и арабской мечте.
Основными субъектами в арабских делах как в первом, так и во втором десятилетиях XXI века будут США, Израиль и Европа, с постепенным втягиванием Китая, но не Россия.
Израильская политика будет нацелена на собственное выживание, но, несмотря на это, в своей стратегической составляющей будет содержать очень большой творческий момент, а вот американская, хоть и может содержать интригу и загадку американской души, но будет, в творческом смысле, довольно убога.
В этом секрет американской напряженной стабильности в динамике. Между полюсами образуется максимально широкое напряженное поле, в котором позиционируют себя индивидуумы и группы американского общества, но не стационарно, а подвижно, двигаясь в ту или иную сторону, либо же находясь в "центре", то есть у одного из полюсов (на самом деле с краю).
Поэтому так понятен для американцев черно-белый мир американо-советского противостояния, которое стабилизировало американское общество и позволяло идеализировать себя как "город на холме", противостоящий "империи зла".
Но Советский Союз исчез, Америка осталась единственной сверхдержавой и обнажились духовные пропасти американского общества.
Возникла настоятельная потребность в новом "любимом" и удобном враге, каким тридцать лет был неумолимо слабевший Советский Союз. Начался поиск такого врага, но найденные враги все до сих пор оказывались лишь очень слабыми заменителями Великого красного хама.
Саддам Хусейн, Милошевич, Ким Чен Ир, криминализованная Россия, шиитский Иран - все это не то, слишком мелко, слишком смазано. Остается еще надежда на коммунистический реванш или фашизацию России, но надежда слабая, да и Россия это не Советская империя, оформленная в Варшавский договор и многочисленные союзы по всему миру.
Китай? Еще "региональная, но не мировая держава".
Япония? Отстала.
Европа? Пока послушна.
И тут такой подарок! Злодей Бен Ладен. Как им не воспользоваться?
Бен Ладен своим чудовищным терактом восстановил удобную американскому сознанию парадигму восприятия мира и себя в мире. Мира, в котором есть олицетворенное зло, бороться с которым - миссия Америки.
После 11 сентября это глубокое ментальное ощущение будет сильнее голоса разума и трезвого взгляда на мир. Американцы сотворят нового врага как нового кумира их нового национального триллера и со всей страстностью американской натуры начнут тотальную борьбу с ним как с реальным и мифологическим Злодеем, прообраз которого встает десятикилометровой тенью над головами простых людей во всем мире.
Что это значит? И к чему это приведет?
Это значит, что, к сожалению, миф об арабском злодее востребуется американским сознанием как недостающая ему в последнее время опора и основа для самоидеализации и даже самоиндентификации.
Получается, что не только Бен Ладену понадобится Америка как злая сила, как мощный источник ненависти и консолидации через ненависть, но и американскому обществу необходим Бен Ладен для того, чтобы продолжать любить и уважать себя, чтобы своих собственных демонов спроецировать за Океан, в неспокойную дикую Азию.
Американское общество в первом десятилетии наступившего века поддастся на этот самообман, предпочтя новую сказку о борьбе храброго белого героя против злого араба тонкой политической и дипломатической работе, тяжелому труду по переоценке ценностей и американской политики в арабском мире. Ведь у американцев "на дворе" время если не бури, то натиска, так что щепки летят...
Террористов будут "укатывать" и "утюжить", выслеживать и ликвидировать, ставить под контроль и перекупать. Пресса будет широко освещать яркие эпизоды этой борьбы и анализировать ее результаты.
Общественность в целом будет довольна действиями своего правительства, ожидая через год-другой окончательной победы, а реальные силы будут подспудно зреть, невидимые пока из-за недостатка фактов, обилия информационного мусора и в целом неверно повернутого взгляда.
В США в это время произойдет сепарация социального верха и низко-средних слоев, обострятся проблемы между белыми и "цветными". В Арабском мире определится и выкристаллизуется новая элита, замешанная на непримиримом антиамериканизме.
Октябрь 2001 года