Как известно, часто читатель по началу произведения пытается определить, стоит ли это вообще читать. Что мы видим в первой главе? Две девушки, с упорством, достойным лучшего применения, пробиваются через пургу к супермаркету. Хотят купить подарки на Новый год. А супермаркет находится у чёрта на куличках, но им непременно туда и нужно.
В рассказе описываются современные события. Это же не семидесятые прошлого века, когда был сплошной дефицит. И супермаркет никто не будет ставить вдали от оживлённых центральных улиц и транспортных развязок. Иначе он разорится. Эксплуатация здания, электричество, зарплата персонажа - чтобы всё это окупалось, нужно, чтобы в день проходило десятки тысяч посетителей.
И вот уже проясняется картина: Автору просто нужно, чтобы девочки оказались в этом подозрительном месте. И он их туда гонит, не обращая внимания на то, что действия их выглядят нелогично. Иными словами мы видим стандартный прием, применяемый авторами мыльных опер. Пишут их для старушек, которые не замечают отсутствие логики в действиях персонажей. Кроме того и успевают забыть подробности предыдущих серий.
Как иллюстрацию, можно привести мою недавнюю миниатюру 'Для кого пишут мыльные оперы':
'Тёще подарили щенка. Уродливого вида помесь боксёра. Я предложил дать ему имя Адольф. Все бурно запротестовали, и только тёща поддержала:
- А что, хорошее имя, мне нравится. Где-то недавно его слышала, в 'Санта Барбаре', что ли'.
Как бы там ни было, приходится констатировать факт: прочитав половину первой главы, понимаешь, что автор держит тебя за идиота. Следовательно, возникает упорное желание прекратить это чтиво. И скажу прямо, продолжить заставило только чувство долга (раз уж назвался критиком, полезай в кузов) и осталось уже немного до конца главы.
Потом оказалось, что это был представлен текст написанный главным героем, писателем Андреем. Но это уже потом. А если бы я не был критиком, то этого бы просто не узнал. Ну, вроде бы ладно, с Андрея взятки гладки, он может писать и как угодно и что угодно и придираться к его текстам, нет ни какого резона. По крайней мере, такая позиция вполне возможна. Хотя могут быть и другие соображения.
Автор, кажется, старается представить нам этого Андрея, как талантливого писателя. И даже применяет заезженный штамп о рассеянном гении. Только вот кажется, это просто вымысел. Застегнуть пальто не на ту пуговицу и разгуливать в таком виде может ребенок в возрасте до семи лет. Не секрет, что бывают и взрослые люди, которые по уровню развития так и не вышли из детского возраста. Бывает, что такие люди занимаются наукой или творчеством. Только вот никто не слышал, чтобы они чего-нибудь изобрели или создали. Это просто невозможно, чтобы такой невнимательный и неаккуратный человек мог написать роман на 20 авторских листов. Он там просто запутается.
Конечно автору с горы виднее, только я бы настойчиво рекомендовал пальто вообще убрать. Зачем уговаривать читателя, что персонаж талантливый писатель, если представлен образец его творчества. Из текста видно, что по писательскому мастерству автор стоит выше своего персонажа.
Так, например, у него девочки в пургу, находясь на определённом расстоянии, видят через окно слишком много подробностей. Даже видят, что пальто застёгнуто не на эту пуговицу и полы разной длины. Хотя человек сидит за столом и пьет капучино.
Потом Катя падает и лежит неподвижно. Извините, только мне хоть кол на голове обтеши, я останусь в убеждении, что здравомыслящий человек так не поступит. Если конечно не маразматик, как тёща. Только, что, на её глазах образовалась трещина, есть все основания полагать, что трещина будет увеличиваться. Чего тут лежать, ждать, когда провалишься?
И наконец, неубедительная аргументация персонажей. Он мог бы их пригласить к кому-то на день рождения, например. И то уже их упорство было бы хоть как-то оправдано.
С рейтузами у Андрея тоже получается нескладно. Ну, человек может и не ориентируется в женских аксессуарах. Мода на рейтузы пошла от бравых австрийских рейтар (рейдер, пехотинец), носивших шаровидные полосатые трусы. Сейчас мы вправе называть рейтузами любые (даже и не полосатые) просторные трусы с резинками на штанинах. Они вполне могут закрывать и колени, но, ни как не ниже. У Кати их не видно, поскольку пуховик ниже колен.
Получилось так, что Андрею ещё рано писать романы. Умышленно, или нет, это получилось, определить нельзя. В принципе можно использовать и такую идею, только она здесь уже будет лишней. Основная идея рассказа и так хороша, приклеивать к ней ни чего не требуется.
Идея, полезная с моральной точки зрения, исподволь, не навязчиво внедряется в сознание. Читателю остаётся только её принять. И вообще рассказ исполнен довольно профессионально. Но улучшить его можно.
Писатель обсуждает с агентом вопрос о романе, затем решает судьбу романа. При этом ни в разговоре не в мыслях не упоминаются ранее изданные работы. Такое возможно только в том случае, если таких работ нет. Что ни говори, а писатель, он и в Африке писатель. Потом, на это же указывает и его быт. А в таком случае факт, что издательство заключило с ним договор на ещё не написанный роман, и тем более выдало аванс, выглядит как самая отчаянная фантастика. Видимо, просто нужно где-то вскользь сказать, мол, вот, издали, что-то, когда-то.
В последнем телефонном разговоре Андрей высказывает новую мысль, о том, что нами всеми кто-то управляет. Ни до этого, ни после эта тема не упоминается, и, потому, несколько выпадает. Да и те слова, что были сказаны, похоже, имеют другую подоплеку. Вероятно, Андрей хотел сказать, что почувствовал, как его, словно барана, загоняют куда-то, заставляют делать то, что ему не нужно. Может быть лучше бы так и написать?
Сцена в заброшенном здании как нельзя лучше подходит, чтобы выдавить из читателя слезу. И кажется странным, почему автор этим не воспользовался.
Наконец самое главное действие, самый главный шаг героя не доделан до конца. Остался в подвешенном состоянии, позволяя определенной части читателей не согласиться с автором и его героем. Не хватает совсем немного. Нужно показать удовлетворение героя от своего выбора.
И еще было бы невредно закончить рассказ намёком на возможное продолжение. Чтобы у читателя осталась светлая надежда на будущую встречу с приятным персонажем. Ну пусть у него родится новый сюжет.