Федотов Александр : другие произведения.

Помойка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Четвёртая небольшая повесть цикла. Кеннет Байер расследует причины серьёзных трений между астраллами и землянами.


"Помойка"

   Я сидел в кресле и предавался блаженному ничегонеделанию. Стояла мерзейшая позднеоктябрьская погода и выходить из избушки, в которой было тепло и сухо, уютно потрескивала печь, категорически не хотелось. От сего приятственнейшего занятия меня оторвал прибывший посыльный кибер, о чём меня любезно проинформировал домовой Генька.
   - Иди, - сказал он ласково из подполья, - к тебе урод восьминогий притопал.
   Я хорошо знал повадки такого рода посыльных. В целях дурацкой конспирации он мог хоть год простоять снаружи, не давая о себе никак знать. Покорившись неизбежному, я смиренно вышел на улицу под мелкий противный дождик. Кибер долго изучал меня, снял отпечатки пальцев, взял кровь на анализ, подсветил как обычным, так и инфракрасным излучением, изучив глазную сетчатку и сопоставляя мою личину с образом, запечатлённым в его памяти, пока не окончательно убедился, что я - это я: Кеннет Георгиевич Байер. Хорошо, хоть генный анализ не стал проводить --это же часа на два. А стоял я, надо сказать, в рубашке, брюках и шлёпанцах на босую ногу, - иначе, как бы он меня опознал, будь я, например, в глухом дождевике? - и промок до нитки. Только, повторяю, после всех томительных процедур идентификации моей личности, этот тип вручил мне пакет.
   Я не стал немедленно вскрывать пакет, поскольку: во-первых, знал, кем она послана, во-вторых, догадывался, что, судя по тщательности вручения, особая срочность отсутствует, и, в-третьих, да переодеться же надо было! Только облачившись в сухое и опять удобно устроившись в кресле, я вскрыл пакет и убедился, что оказался прав. Внутри пакета находилась старинная картонная папка с завязанными тесёмочками. На папке была надпись: "Астраллы - новая цивилизация?" Сверху к папке древней стальной скрепкой был пришпилен лист бумаги с категорическим текстом: "Кеннету для ознакомления. После прочтения сжечь!" Хорошо, что не съесть. Ох, уж эта Служба безопасности со своей неистребимой любовью к архаизмам!
  
   Попал в сотрудники этой службы я совершенно неожиданно для себя и, с моей точки зрения, случайно. Причиной тому послужил, если так можно выразиться, необычный для космолётчика режим жизни. Я не оговорился, именно режим. Говорят же: режим дня. Почему бы это понятие не употребить к более продолжительному отрезку времени? Например, несколько лет и даже десятилетий.
   После того, как мы с Мьюриел поженились, мы около двадцати лет работали вместе в космосе. Но по прошествии этого, в общем-то, непродолжительного срока, я сильно затосковал, понял, что не могу надолго отрываться от Земли. Я тосковал по лесу, тихой речке, даже вот такой, как сейчас, мерзейшей погоде. Мне необходимо время от времени припадать к родной планете. Мьюриел же, наоборот, будучи единственным, среди здравствующих людей стрэггером высшей категории, не могла надолго отрываться от космоса. Мы оба поняли, нелепость создавшейся ситуации. Мы оба любили, и сейчас любим, друг друга и очень переживали неизбежные расставания. И сейчас мы достаточно непросто переносим их, хотя уже и несколько попривыкли к нашему необычному режиму жизни. Два-три года мы вместе работаем в космосе, затем возвращаемся на Землю и около полугода живём в этой избушке, затем Мьюриел на годик-другой уходит в космос одна, а потом мы вновь вместе отправляемся в космос, и так далее.
   На Земле я устроился обычным лесником, чем весьма доволен. А для космоса у меня имеется диплом командира тяжёлых крейсеров типа "Ирина Клайрон". По правде сказать, я лишь однажды воспользовался им и согласился возглавить тяжёлый крейсер, в чём впоследствии глубоко раскаялся. Обычно мы с Мьюриел ходим на фрегатах различных классов, с одним и тем же экипажем: Фрэнк, Дик, Мартын и Васька. Сейчас наступил период работы Мьюриел без меня. Она буквально вчера крепко поцеловала меня у пандуса своего "Спидстера-4" и наказала вести себя хорошо. На сей раз она ушла в одиночный полёт, что-то там срочно потребовалось проверить. Я хотел пойти с ней, но она категорически отказалась и, более того, запретила. Как же, поспоришь с ней, со стрэггером высшей категории! Тюкнет разок - всю жизнь по больницам проваляешься. Но это я так, для красного словца. Мьюриел ни разу не дала понять лично мне, что она стрэггер. А я, скрепя сердце признаюсь, однажды крепко оттаскал её за рыжую косу. Правда, было за что.
   Но вернусь к Службе безопасности. Как-то раз в начале своего очередного периода одиночества на Земле я получил приглашение посетить Адама Павловича Клейста. Вот так фамилия! Позднее я не поленился и раскопал, что небезызвестный Пауль Людвиг Эвальд фон Клейст имеет некоторое отношение к Адаму Павловичу. Полученное мной приглашение было приглашением лишь по форме, по сути - это был приказ. С точностью до минуты указывалось время, подробный адрес и способ посещения - на своих двоих с расстояния не ближе двух километров, и только так. Нуль-связь и просто антиграв категорически запрещались. Ну, и сам вид приглашения, его внешний вид: текст на обычном в древности листе бумаги, текст, написанный от руки шариковой ручкой! Я долго любовался этим необычным предметом, увиденным мною в натуре впервые. И мне очень понравилось, как наши предки сохраняли свои мысли. В отличие от букв голограммы или, тем более, прямой трансляции в мозг, текст, написанный самим человеком, был живым, он передавал настрой человека, его внутреннее состояние, характер... Да и много ещё чего.
   Более заинтригованный внешним видом послания, чем раздосадованный его категорическим содержанием, я явился - тьфу! от жены научился - прибыл по указанному адресу за восемнадцать и тридцать две сотых секунды до назначенного срока. Перед кабинетом Клеста находилась приёмная! А в приёмной за небольшим столом сидела живая секретарша!!! Вместо того, чтобы доложить обо мне телепатически, она встала и вошла в кабинет. Чёрт побери! Дверь была изготовлена из тинейтридной брони! Через две минуты и двенадцать секунд секретарша вышла и пригласила меня в просторный светлый кабинет.
   Меня встретил стоящий за большим старинным письменным столом высокий невероятно тощий и совершенно лысый человек.
   - Проходите, Кеннет Георгиевич, - пригласил человек, - присаживайтесь.
   Я разместился в низком, глубоком кресле напротив стола и немедленно оказался значительно ниже собеседника, усевшегося на простой деревянный стул. Это мне сразу не понравилось, не то, что Клейст сидел на стуле, а то, что он оказался значительно выше меня. Знаем мы эти приёмы...
   - Адам Павлович Клест, - представился мужчина и принялся изучать меня своими глубокими бесцветными глазами, близко посаженными по обе стороны длинного, как будто он собирался вас проткнуть, носа. О губах на этом лице можно было говорить с трудом, настолько узкими они были. Но зато какие уши! Большие, толстые и оттопыренные в стороны. Мне почудилось, что Адам Павлович, будучи в одиночестве, обмахивался ими как слон, но, застигнутый моим неожиданным появлением, так и оставил сии предметы в промежуточном положении.
   Меня продолжали изучать. Несколько раздражённый столь неприкрытым разглядыванием своей особы я, в свою очередь, насладившись зрелищем Адама Павловича, принялся беззастенчиво осматриваться по сторонам. А посмотреть было на что. Правая от меня стена представляла набор дверец от сейфов различного размера. Они, пол и потолок, безусловно, изготовлены из того же тинейтрида. Я обернулся и убедился, что и задняя стена тоже тинейтридная. Да-а, в этом заведении очевидно отдавали предпочтение космическим материалам. Так как молчаливое изучение моей особы продолжалось, то я встал и подошёл к левой стене. Она, как и передняя, представляла собой алмазированное стекло. Не кабинет, а бронированная комната!
   Я сел и молча уставился в глаза Клейсту. Ещё около минуты мы играли в гляделки. Наконец Клейст нарушил молчание:
   - Это хорошо, что вы пришли точно к сроку.
   - Если бы вы пригласили меня на две минуты и двенадцать секунд позднее, - возразил я, - то мне не пришлось бы ожидать этот срок в приёмной.
   - Это время было необходимо, чтобы установить, что вы - это вы, и никак не зависит от назначенного вам часа.
   - Я - это я, может сказать любой человек во Вселенной, и нечего тут устанавливать.
   Адам Павлович согласился с моей поправкой:
   - Вы правы. Мы устанавливали, что вы - это именно Кеннет Георгиевич Байер, командир тяжёлых крейсеров типа "Ирина Клайрон".
   - Так как мне это известно и без вашей проверки, то, полагаю, я могу идти.
   - Подождите, Кеннет Георгиевич! У нас к вам есть предложение. Но должен вас предупредить, что, независимо от вашего решения, весь этот разговор обязан остаться тайной для всех, кроме нас с вами.
   - Исключено! - твёрдо сказал я.
   - Почему? - Клейст, кажется, проявил некоторые признаки удивления.
   - Вы кто? Адмирал флота? Командующий ПКО? Председатель Всемирного совета? Вижу, что нет. Вам ясно?
   - Достаточно, - согласился Адам Павлович. - Изменю формулировку. Я прошу вас дать слово, что никому не разгласите содержание нашего разговора.
   - Опять же, исключено!
   Клейст на секунду задумался и сказал:
   - Вот ведь какой попался! Хорошо, я утверждаю, что то, что вы здесь услышите, не может послужить во вред любому разумному индивидууму, любой группе разумных индивидуумов, любой цивилизации. Если это не так, чёрт с вами, разглашайте!
   - А моё непосредственное начальство?
   Адам Павлович с удовольствием повторил моё слово:
   - Исключено. Наша Служба безопасности подчиняется непосредственно Всемирному совету.
   - Какая служба?!
   - Служба безопасности. И мы хотим предложить вам стать нашим сотрудником. Меня радует неосведомлённость о существовании такой организации. Учитывая вашу дотошность и склонность к точным формулировкам, мне придётся подробно вам рассказать о нас: целях, методах, средствах, и о том, почему мы остановили выбор на вас. Так что приготовьтесь прослушать небольшую лекцию. Вы располагаете временем?
   Я поудобнее устроился в кресле и разрешил:
   - Валяйте.
   Я не стану дословно пересказывать услышанное. Во-первых, далеко не всё ещё может быть обнародовано, хотя существование самой службы не является секретом, да, пожалуй, никогда и не являлось, просто в космосе, как я думал, этим как-то не интересовались, несмотря на то, что основной сферой приложения усилий службы был как раз космос. Во-вторых, Адам Павлович сам проявил такую склонность к точным формулировкам и дотошности, что я за два часа его речи просто извёлся.
   Итак, суть. Позволю только указать, что я излагаю не свои собственные мысли, а Клейста, и потому, если и несу за них ответственность, то самую ограниченную.
   Издревле в человеческом обществе существовали органы безопасности, в самом широком смысле этих слов, различного уровня: районные отделы милиции или полиции, госбезопасность, вооружённые силы, разведка, промышленная и военная, контрразведка и т.д., и т.п. У Клейста простое перечисление заняло восемь минут пятьдесят девять секунд. Любая из перечисленных организаций обязательно существовала для обеспечения безопасности не всеобщей земной, но определённой группы людей. Тут Адам Павлович пустился в рассуждения о службах безопасности в преступном мире в истории человечества. Надо думать, для убедительности выдвинутого тезиса. К счастью, Клейст сказал, что других функций данных служб, как то борьба за власть, уничтожение неугодных и других, он касаться не будет. В настоящее время, когда любой человек имеет возможность удовлетворить любые свои материальные потребности, выбрать любой, ему угодный, образ жизни и род деятельности, хоть и вообще ничего не делать, надобность в этих службах начисто отпала. То есть все были настолько в этом уверены, что одним махом, практически в одночасье, эти органы были распущены. Однако оказалось, что человек весьма и весьма сложное существо, явление, объект деятельности, в конце концов. Примитивный рай наступил, а преступления не исчезли. Их количество значительно сократилось, изменился характер, например, исчезло воровство. И действительно, к чему воровать, если общество способно удовлетворить практически все материальные запросы любого индивидуума, особенно, если учесть, что развитие технических возможностей существенно превосходит на данный момент фантазии обывателя. Нет, воровать стало ни к чему. Разве что клептоманы. Но это уже болезнь, и это компетенция медицины. А вот нанесение телесных повреждений, тяжких телесных повреждений и даже убийства, например, на почве ревности, нет-нет и случались, да и сейчас случаются. Одним словом, через небольшое время всеобщей эйфории отдельные люди задумались о воссоздании Службы безопасности, но уже не отдельных групп, а всей земной цивилизации в целом, включая астраллов.
   Сейчас Служба безопасности, пройдя несколько мучительных этапов становления, наконец приобрела чёткую и ясную структуру. В ней существует несколько уровней. Первый - уголовные преступления на Земле. Адам Павлович привёл несколько весьма неприятных примеров убийств, совершённых за последние десять лет. Конечно, количество уголовных преступлений ничтожно мало по сравнению с тем, что было когда-то. Не более десяти-пятнадцати в год. Уголовное отделение самое старое в службе, но и наиболее малочисленное. Второй уровень - преступления в космосе и у астраллов. Их также немного, но они, как правило, весьма специфичны. Поэтому отдел, занимающийся подобными делами, несколько больше. Клейст рассказал занятную историю. Один тип, будучи первым пилотом на линкоре, очень хотел стать его командиром. Он задумал и начал осуществлять против действующего командира изощрённую провокацию, подтасовывая факты, пуская слухи, не брезгуя примитивной мистификацией, тип задумал уверить экипаж, что командир тяжело душевно болен. В случае отстранения командира в рейде первый пилот по правилам сам становился командиром. К счастью, это слова Адама Павловича, на всех больших кораблях, начиная с крейсеров третьего класса, обязательно присутствует, конечно, инкогнито, представитель службы. Он-то и раскрыл гнусные козни этого типа. Тут я задал Клейсту гневный вопрос:
   - Где же был ваш представитель, когда я командовал тяжёлым крейсером "Визард"?
   Но ответ получил несколько позже.
  
   Следующий уровень - это охрана отдельных групп людей от неадекватно мыслящих личностей. Как я понял, просто от чокнутых. Один тир, назовём его Н., с детства начитавшись Ницше, Гитлера и ещё всякой чепухи, подвинулся на идее о создании сверхчеловека, этакого Homo sapiens superior. Н. был прекрасным кибернетиком, обладающим в этой области, не побоюсь громкого слова, гениальностью. На тяжёлом фрегате, как это ни невероятно звучит, он сумел перенастроить всю кибертехнику, захватил корабль, посадил его на одну из неосвоенных планет и объявил всему миру о своей миссии. Он приглашал к себе всех желающих, удовлетворяющих определённым требованиям. Дураков, понятно, не нашлось. Но Н., прекрасно сознавая, что его могут просто взять силой, оставил пятнадцать человек экипажа, пригрозив, что в случае применения к нему силы, заложники будут уничтожены. Это было уже серьёзно, так как все киберы беспрекословно выполнили бы любую команду своего хозяина, в том числе и команду на уничтожение человека. Это кажется невероятным, но таков был его талант, сумевший без ущерба для жизнедеятельности киберов отменить основной закон роботехники. Дело кончилось тем, что нашлись два балбеса, муж и жена, которые, проникнувшись идеями новоявленного мессии, прорвались к нему. Ясно, что ими оказались сотрудники службы. Год они входили в доверие к маньяку и таки взяли его. Но мужчина при этом погиб. Вообще у этой истории трагический конец. Маньяк застрелился из РАМ'а (РАМ - ручной аннигилятор материи), жена погибшего покончила жизнь самоубийством, а всю изменённую кибертехнику пришлось уничтожить.
  
   Следующий уровень - охрана групп людей от известных, но непонятных явлений природы. Космического психоза, например. Тут я получил ответ на свой ранее заданный вопрос. Клейст рассказал о случае глубокого космического психоза на тяжёлом крейсере "Визард". Я терпеливо, не перебивая, выслушал его. Но позволю изложить эту историю своими словами. Как-никак, а в том полёте я командовал "Визардом".
   Мьюриел как-то удалось уговорить меня воспользоваться своим дипломом тяжёлых и прочая, и прочая. Я согласился и получил под своё командование крейсер с экипажем четыреста семьдесят семь человек, не считая меня. Я излагаю, конечно, свою, сугубо предвзятую точку зрения, но и по сей день уверен, что всё началось с группы метеорологов. Нам они достались крайне тупые и упрямые до умопомрачения. Обратили внимание на последнее слово? Задание мы получили интересное. Дальний разведчик Стефенсон обнаружил в дальнем космосе необычный объект - идеально правильный тетраэдр с размером грани тридцать два с небольшим километра. Такую штуку земная цивилизация никогда не запускала в космос и не строила. Твёрдо убедившись, что объект движется исключительно по пассивной траектории, Стефенсон справедливо решил, что изучение данного объекта выходит за рамки его компетенции, экстренным порядком передал сообщение на Землю, а сам отправился по своим делам.
   Так как объект на самом деле был необычным, то решили сразу послать научно-исследовательскую экспедицию, минуя стадию поискового корабля. Точно зная параметры траектории объекта, мы могли без труда найти его. Но сделать это надо было достаточно быстро, поскольку он направлялся к одному из шаровых звёздных скоплений, а там поиск весьма затруднен. При выходе за пределы освоенного космоса астраллы нас предупредили, что прямо по нашему курсу зарождается метрическая буря. Но наши дефективные метеорологи только рукой махнули: успеем, мол, до бури, а не успеем, то проведём крейсер тип-топ, и не через такие бури проводили. Наш крейсер неделю трясло, как при пляске святого Витта, и выскочили мы из бури чёрт знает где! Ещё несколько дней ориентировались. В общем, зол я был на наших древесностружечных метеорологов страшно. А они обвинили пилотов и меня: мол, неточно отрабатывали их команды по направлению полёта. Экипаж разделился на два антагонистических лагеря, одни считали во всём виноватой командную группу, другие - безграничную тупость метеорологов. Одним словом, космический психоз наступил. Явление хоть и редкое, но известное.
   Дальние разведчики повёртываются просто от одиночества, поисковые корабли - из-за длительного совместного проживания в замкнутом пространстве небольшой, в пять-шесть человек, группы людей. Большие корабли класса крейсер и выше изредка поражаются космическим психозом. Причин его никто не знает, строят различные гипотезы, но от чрезвычайно умных и абсолютно бессмысленных словоизвержений не легче. Самое главное, что психоз охватывает весь экипаж и одновременно. Но никто, естественно, не подозревает об этом до поры до времени, а иногда и до самого конца, обычно печального.
   Потеряв много времени, мы с наибольшей возможной скоростью понеслись вдогонку за объектом. И конечно выяснили, что вблизи шарового скопления его траектория прошла через седловидную точку. Это математически точка, на самом деле - это приличная область размером в несколько кубических а.е. Грубо говоря, встал вопрос, куда направляться - вправо или влево. С точки зрения теории вероятностей оба направления являлись совершенно равноправны - мы не знали каким воздействиям подвергался объект, пока мы его догоняли. Но я склонялся к тому, что вправо. Естественно, половина экипажа согласилась со мной, а вторая - категорически нет. Интересное обстоятельство, все службы разделились строго пополам: командная, кибернетическая, инженерная и так далее. Только метеорологи по своей тупости остались едины. Когда я сказал Мьюриел, что необходимо идти вправо, она ответила как истинная жена, что да, конечно, но влево. Таким образом, Мьюриел примкнула к противоположной группе. Но командиром всё-таки являлся я, и мы пошли вправо. И, конечно, ничего не нашли. Но не потому, что я ошибся. Налево - был бы точно тот же эффект. Просто в шаровидных скоплениях настолько нестационарна обстановка, что невозможно рассчитать пассивную траекторию любого тела. Нам, ещё находясь в седловидной точке, надо было обо всём сообщить на Базу и, если бы возникло желание непременно отыскать объект, ждать поисковую эскадру вымпелов так из тридцати. Но что поделаешь, космический психоз!
   И возник бунт на корабле. Вследствие того, что все службы разделились строго пополам, метеорологи не в счёт, то ничего нельзя было сохранить в тайне. Всё немедленно становилось известно всему экипажу. У противостоящей половины возникла идея сместить командование, высадить половину экипажа на ближайшую планету - пусть ждут помощь, - а самим отправиться налево и подобрать объект, который их там дожидается, обливаясь горючими слезами. Обо всём этом мне сообщила Мьюриел, уточнив, что присоединяется к нашей группе. Стрэггер высшей категории с нами - это радовало.
   - Так ты что, - хмуро осведомился я, - считаешь, что мы правильно свернули?
   - Нет, но у них объявился какой-то кошмарный тип, какой-то техник из группы силовых установок, который настырно пролез в предводители. Это, кстати, его идея о вашей высадке.
   - Ага! - зловеще бросил я. - А иначе ты сама возглавила бы бунт! Так!
   Должен отметить, что у нас у всех к этому моменту мозги уже были не то, что набекрень, а и вовсе крышу сорвало. У всех, за исключением Мьюриел, она ещё контролировала себя.
   Обычно Мьюриел носит волосы распущенными, и они красиво спадают на её хрупкие плечи. Но сегодня она почему-то заплела косу. Я крепко вцепился в эту косу и начал возить свою жену, приговаривая:
   - Кто командир на корабле? Вот тебе влево! Вот тебе бунт! Вот тебе предводительство!
   Что ж поделаешь, ну было! Пару раз я её крепко стукнул. Только уже позже я ужаснулся. Господи! Она же стрэггер, она при желании могла меня узлом завязать, в буквальном смысле, и раскатать в тоненький листик, опять же, в буквальном смысле. И как бы ей стало невыносимо плохо потом, когда всё бы закончилось. Но она лишь взмолилась:
   - Кен, миленький, хватит. Я больше не буду. Родненький, не надо.
   Ка-ак мне стало стыдно! Стыдно и противно от самого себя. Она осыпала поцелуями и частила:
   - Кен, любимый, да как же я против тебя, против мужа моего пойду. Прости меня дуру! Родной, ненаглядный, хочешь, я сейчас пойду и всех их поубиваю?!
   Я испугался. Она могла бы! Я обнял её и начал нежно целовать:
   - Мью, любимая, да за что же я тебя? Прости, не сердись. Я люблю тебя. Не знаю, что и нашло на меня.
   Мы стояли друг перед другом на коленях, плакали и целовались. Отличная сцена для душещипательных романов XIX века. Первой опомнилась Мьюриел, всё же она профессионал высокого класса. Она грустно взглянула на меня и сказала:
   - Кен, это - космический психоз.
   Я вынужден был согласиться:
   - Да. Не надо никого убивать. Позови-ка этого предводителя, переговоры устроим.
   Она вытерла слёзы, всхлипнула, припудрила два синяка, один под глазом, один на скуле, и пошла.
   Переговоры протекали бурно и безобразно. Этот маленький невзрачный тип кричал на меня, будто я шестёрка какая. Я с трудом сдерживался. По-моему, только присутствие Мьюриел остановило его, и он не набросился на меня с кулаками. После долгих препирательств он согласился на наше предложение: крейсер возвращается на Базу, там наша половина покидает корабль, а они пусть отправляются хоть к чёртовой матери! Конечно, по возвращении на Базу ни о каком продолжении полёта не могло быть и речи. Нас около полугода мурыжили, исследовали, пытаясь докопаться до причин психоза, но всё впустую. С тех пор я зарёкся работать на больших кораблях.
  
   Когда Клейст закончил описание этой истории, я гневно спросил:
   - Ну, и где же на "Визарде" был ваш представитель? Что-то я его не приметил.
   - Напрасно, - Адам Павлович впервые чуть улыбнулся. - Ваш экипаж внушал нашей службе определённые опасения: уж очень разношерстная, некоммуникабельная публика собралась.
   - Особенно тупоголовые метеорологи, - вставил я.
   - Клейст поморщился:
   - Эти-то как раз нет. Крикливые бестолковые люди. Но о вашем полёте. Мы подумывали отправить на "Визард" двух наших представителей, но потом ограничились одним. Мы решили, что вашего, а особенно вашей жены, опыта и самообладания вполне достаточно. Так вот, наш представитель - это тот самый предводитель оппозиционной группы, с которым вы столь экспрессивно провели переговоры.
   - ...?!
   - Всё очень просто. При возникновении критической ситуации он сделал всё возможное, чтобы выбиться в лидеры противоположной группировки, надеясь удержать толпу от непоправимых действий. Учтите, что ему было вдвойне трудно. Он подвергался воздействию космического психоза не менее остальных, а поддерживал он ваше направление: лететь вправо.
   - Чего же он так орал на меня?
   - Хм! - усмехнулся Клейст. - Он отставал от вас на шаг. Он повторял ваши выражения и жесты, с некоторой, естественно, модификацией.
   М-да! Вот так штука! Оказывается, я в зеркало смотрелся. Безобразное зрелище!
   - Хорошо, - не сдавался я, - но меня ведь на обратном пути и ухлопать могли.
   - Это вряд ли. Вас Мьюриел охраняла.
   Действительно. Я вспомнил, как, обращаю внимание, вконец обезумевший тупоголовый метеоролог неожиданно набросился на меня и хотел трахнуть по голове выломанной где-то трубой лазерной магистрали. Но Мьюриел была рядом. Представьте себе изумление того типа, когда труба, как живая, с силой вырвалась у него из рук, невероятным образом свернулась в огромный железный кукиш и со всей дури звезданула ему по сопатке. Скандальный полёт!
  
   Очередной уровень Службы безопасности - это охрана людей от недостаточной проверки нового оборудования. Пример: испытания Ириной Клайрон гиперпространственных двигателей. Оказалось, что авария с ней - это фактически дело рук службы. Суть в том, что инверторно-метрические двигатели постепенно исчерпывают себя. Так полёт в соседнюю Метагалактику на ИМД требует около десяти лет на перемещение только туда. Нуль-переход в силу энергетических ограничений и технических особенностей далее нескольких десятков а.е. практически неосуществим. ГПД теоретически расширяют наши возможности более, чем в миллионы раз. Однако удачные полёты на ГПД до сих пор не удались. В общем-то, никто на Земле до сих пор до конца не понимает принцип работы ГПД. Терминология может быть любой: гиперпространство, надпространство, подпространство, инопространство и т.п. Но это совсем не означает, что корабль, снабжённый ГПД, движется в каком-то другом пространстве, расположенном где-то сверху или снизу, или сбоку. Нет, ГПД работают в нашем бесконечномерном не только пространстве, но и времени, и могут достигать, по крайней мере, теоретически, скоростей в несколько сотен килопарсек в секунду в обычном пространстве. Понятно, корабль, находясь в бесконечномерном пространственно-временном континууме, Обязан сохранять свою трёхмерность и единовременно?сть. Для этих целей служит таймер-синхронизатор. Клайрон выполняла полёты по гигантским восьмёркам, концы которых укладывались на поверхность сферы. Поэтому она и не попала в свой спутный след, в отличие от Платоновых, которые слетали по прямой туда и тем же путём отправились обратно и, конечно, вбухались во взбудораженное ими же темпоральное поле. Сейчас они сдвинулись во времени, пропали и, если всё кончится благополучно, появятся в обычном пространстве через несколько сотен лет.
   Но вернёмся к Клайрон. После первой удачной восьмёрки, когда ГПД блестяще подтвердили свои возможности, все закричали: ура! - и уже стали подумывать о серийном выпуске. Но Служба безопасности настояла на продолжении испытаний и оказалась права. На четвёртой восьмёрке таймер-синхронизатор вышел из строя, корабль подвергся временно?й деструкции, и Клайрон чудом спасли. Выяснилось, что данная конструкция таймер-синхронизатора не обеспечивает надёжную временну?ю единственность. Вначале нарушается единовременность самого прибора, а затем процесс лавинообразно распространяется на весь корабль. Таким образом, благодаря настойчивости Службы безопасности было открыто новое, неизвестное явление. И надёжные таймер-синхронизаторы были созданы спустя только несколько десятков лет.
  
   И ещё два последних уровня Службы безопасности - защита нашей цивилизации от глобальных, вселенских процессов и агрессивно настроенных высокоразвитых цивилизаций. После победы над эрозиями времени первый из этих отделов занимается в основном теоретизированием, а второй всегда ими только и занимался: с высокоразвитыми технократическими цивилизациями мы не сталкивались.
   Конечно, изложенная схема весьма условна, и работа различных отделов пересекается между собой, возникают побочные ответвления, например, защита нас от самих себя.
  
   Я так понимаю, что изрядно надоел с описанием Службы безопасности. По крайней мере, мне это уже опротивело. Однако позволю ещё несколько слов о способе хранения сведений, пока не подлежащих огласке. Например, об упомянутом алгоритме переделки киберов для обхода основного положения роботехники: не причини вреда человеку. Эти сведения, безусловно, не подлежат уничтожению. Вдруг найдётся ещё подобный маньяк, тогда данная информация поможет в борьбе с ним.
   Так вот, о хранении. Сохранить всё в электронном виде где-то в памяти чего-то или на каком-либо электронном носителе совершенно невозможно. При общем уровне образования утечка информации неизбежна, всегда можно отыскать способ предоставить когитром информацию, по той простой причине, что когитр имеет возможность сам принимать решения. При малой доле сообразительности достаточно просто заставить выдать его любые сведения. Да скажите ему, что, мол, не сообщишь, то сейчас же и умру от расстройства. Уверяю вас, немедленно всё отдаст! А что ему ещё прикажете делать? Проверить он вас не сможет, по крайней мере, достаточно быстро. А вы прямо на глазах у него уже коньки отбрасываете. Отдаст как миленький!
   Поэтому остановились на допотопных сейфах, изготовленных из тинейтридной брони, и хранят в них информацию на бумаге. Отсюда, кстати, и пошла любовь службы к архаизмам. Чтобы вскрыть такой сейф, взломать или подобрать ключ, вернее комбинацию ключей, необходимы определённые навыки, которыми на Земле сейчас никто не обладает.
   Далее Адам Павлович ясно и, к счастью, коротко изложил причины, по которым служба предлагает мне стать её внештатным сотрудником.
   - Нас привлекли два момента. Первый, ваше поведение и действия при конфликте в экспедиции "Медулл-контакт". Второй, ваш режим жизни. (Как видите, это его определение.) Вы понимаете, что мы предпочитаем иметь своими внештатными сотрудниками космолётчиков по той простой причине, что основная сфера нашей деятельности - космос. При вашем режиме жизни нам значительно проще давать вам какие-либо поручения, так как вы в свои периоды жизни на Земле, не так жёстко заняты своей основной работой, чем остальные.
   Я согласился, согласился из чистого любопытства, предупредив, оставляю за собой право в любой момент отказаться, что, впрочем, не вызвало возражений. Мьюриел я, естественно, ничего не сказал о своей новой деятельности. Деятельности, признаться, практически и не было. Пару раз я выполнял такие пустяковые поручения, что они не заслуживают упоминания.
  
   Пересылка мне папки с какими-то материалами об астраллах означала, что мне намереваются поручить что-то более или менее серьёзное. Я бегло ознакомился с первыми страницами содержимого папки, на которых излагалась история астраллов. По роду своей деятельности я знал её.
   Когда Земля освоила Солнечную систему и вышла за её пределы, естественным образом образовались космические станции, а впоследствии и поселения в открытом космосе. Часть людей стала по собственной воле жить только в космосе, порвав с Землёй. В основном ими были родившиеся в космосе и там же выросшие дети. Но находились и среди землян отдельные индивидуумы, добровольно уходившие в космос. Я вспоминаю своего друга по ИКИ Борислава Платонова. Конечно, и часть астраллов, так стали называть жителей нового общества, возвращались на Землю. Можно смело сказать, что уже в недалёком будущем астраллы образуют новую цивилизацию, родившуюся из земной. Астраллы и земляне идеально дополняли друг друга. Земляне изучали дальний космос, сосредоточивая основное внимание на звёздах, планетах, астероидах и т.п. Астраллы, двигаясь по нашим следам, осваивали космос, а Земля вслед за ними покрывала освоенное пространство регулярными трассами. Таким образом, земляне изучали в основном планеты, звёзды, а астраллы - космос, за исключением вещественных объектов в нём. И тут я прочёл огорошивший меня вопрос: что изучают астраллы в космосе? Что означает расхожая фраза: астраллы познают космос? Действительно, что? Различные формы излучения пронизывают пространство. Но ими и мы занимаемся. Крепко подумав, я остановился лишь на одном явлении, в понимании которого астраллы ушли далеко вперёд, и мы отдали им его на откуп. Это космическая погода, а точнее, метрические бури. Суть этого явления заключается в том, что в отдельных, но весьма обширных областях пространство неожиданно теряет изотропность по различным направлениям, масштабы метрики вдруг искажаются чудовищным нестационарным образом. Первые корабли, попадавшие в бури, безусловно, гибли. По их останкам казалось, что корабли пропустили сквозь гигантскую мясорубку. Сейчас на каждом корабле существует служба космической метеорологии, которой почти всегда удаётся успешно провести корабль сквозь метрическую бурю. К тому же и сами корабли стали надёжнее. Заслуга астраллов заключалась в том, что они научились предсказывать возникновение бурь и заблаговременно предостерегают всех нуждающихся. Однако существуют области пространства, где нестационарные искажения метрики в пятимерном пространстве имеют место всегда. Так вот, астраллы более или менее успешно борются с этим явлением и, если так можно сказать, разглаживают пространство. Сейчас они все силы бросили на один из секторов, к освоению которого приступили и в котором метрические ураганы бушуют непрерывно.
   Вот и всё, что сумел вспомнить. Конечно, метрические свойства пространства - это очень важно, но не маловато ли для целого народа?
   Сейчас астраллы формально подчиняются Земле, всемирному совету. Но постепенно оформляются в самостоятельную цивилизацию. Никого это не пугает, так как, я уже упоминал, цели землян и астраллов настолько органично дополняют друг друга, настолько благоприятствуют взаимным контактам, что малейших трений между нами и быть не может. До прочтения содержимого папки я тоже был уверен в этом.
   Оказывается, трения были и наблюдаются сейчас. Лет двести назад, впервые столкнувшись в дальнем космосе с метрическими Бурями, Земля закрыла для полётов один из секторов пространства объёмом в три кубопарсека, где бури возникали наиболее часто. Астраллы, в конце концов, освоили эту часть пространства, но закрытый сектор был у них как бельмо на глазу. Они обратились к Земле за разрешением на освоение закрытого сектора. Земля отказала. Завязался оживлённый обмен посланиями, выдержанный не всегда в парламентских выражениях. В конечном итоге, разрешение было получено, и астраллы укротили непокорный участок - сейчас в нём бури случаются не чаще, чем в других местах.
   Должен отметить, что вся документация по этому вопросу имелась в папке, и я потратил около часа на ознакомление с ней.
   В настоящее время сложилась обратная ситуация. Около внешней границы освоенного космоса на не самой напряжённой, но достаточно оживлённой области регулярных трасс возник кусок пространства с кошмарными метрическими бурями. Земля, скрепя сердце, закрыла этот участок и обратилась за помощью к астраллам. Дело началось лет десять назад. Но астраллы отказывались и до сих пор отказываются, ссылаясь на нехватку людей. Даже категорические приказы Всемирного совета тихо спускаются на тормозах. Неприятность заключается ещё в том, что данный участок медленно, но верно увеличивается в размерах.
   Больше в папке ничего не было и я добросовестно сжёг её в печке, полагая, что даже, если мне и поручат какое-нибудь задание, то случится это ещё не скоро. И ошибся.
  
   Через три дня меня вызвали в Службу безопасности всё тем же архаическим способом - письмом. В нём так же скрупулёзно указывался адрес, способ прибытия - на своих двоих, и точное до минуты время. Я терпеливо выждал в приёмной, пока устанавливается, что я - это я. Но, то ли техника усовершенствовалась, то ли моя физиономия по причине благостного настроения внушала меньше подозрений, но опознание сократилось до одной минуты сорока семи секунд.
   После взаимных приветствий с Клейстом и приглашения я удобно устроился в кресле и приготовился слушать. Адам Павлович не заставил себя ждать. Чуть передёрнув своими удивительными органами слуха, он сказал:
   - Кеннет Георгиевич, надеюсь вы ознакомились с содержимым папки, полученной вами четыре дня назад.
   Я кивнул.
   - И поступили с ней именно таким образом, как было указано в инструкции?
   - Безусловно! - горячо заверил я.
   - У нас появилась мысль отправить вас к астраллам с небольшим конфиденциальным поручением, но не в качестве космолётчика. Тем более не в качестве командира тяжёлых линкоров типа "Ирина Клайрон".
   - ...??
   - Вы, кажется, балуетесь писательством?
   Я смущённо хмыкнул. Водился за мной такой грешок. Проживая на Земле, я написал несколько рассказов, пара из которых удостоилась чести оказаться в Информатории. Не потому, что они обладали какой-нибудь литературной ценностью, а, как я подозревал, исключительно вследствие благорасположения ко мне лично Информатория. Я рассматривал данное занятие не более, чем баловство. Меня вдруг увлёк сам процесс написания рассказа. Оказалось, и совершенно неожиданно для меня, что герои излагаемых, в общем-то, придуманных историй могут вести себя независимо от меня, иметь своё мнение и поступать вопреки моей воле. Например, в одном из рассказов главный герой, вместо того, чтобы с честью выполнить запланированный подвиг и погибнуть, спасая человечество, струсил и ушёл в сторону. Положение исправил один малозначительный, как мне казалось, субъект, который уверенно и нахально вылез на первый план, выполнил всё тихо и без помпы, но умирать категорически отказался, показав мне издевательский шиш. Правда, сейчас я заинтересовался реальной историей домового Геньки. Этому существу больше восьми тысяч лет и ни о каком "информационном" старении он и не подозревает и живёт в своё удовольствие в подполье моей избушки. Генька пережил удивительнейшие приключения. Однако рассказик не созрел. Необходимо опросить ещё живых участников той истории, особенно Алёну Болотову. Но что-то я отвлёкся.
   - Приступаю к сути, - предупредил Клейст, заметив, что я мечтательно поплыл. - Вы, безусловно, обратили внимание на необъяснимое упрямство астраллов в отказе помочь землянам в облагоображивании сектора пространства с метрическими бурями, препятствующими регулярным сообщениям. Их объяснения, базирующиеся на факте нехватки людей, мне, да и всем остальным, представляются неубедительными. Вам, наверное, тоже?
   - Да, - подтвердил я.
   - Мы предлагаем вам отправиться к астраллам и попытаться легально узнать, в чём же там дело? Нам кажется, для выполнения этой задачи вам лучше назваться писателем, не так ли?
   Адам Павлович, безусловно, имел свой план моей крыши под профессией писатель. Он, конечно, знал, что у астраллов я известен только как космолётчик и хотел услышать мои соображения. Я несколько минут подумал и сказал:
   - Мысль, безусловно, неожиданная, но, по-моему, весьма перспективная. Я, конечно, работал совместно с астраллами и работал много. И знаком с их жизнью, но, так сказать, изнутри, со служебного входа. Дальше Центрального диспетчерского поста я к ним, если так можно выразиться, изнутри кнаружи не проникал. Писателем - формально, только формально! - я имею право назваться, два моих рассказика внесены в Информаторий. Мне совсем не обязательно утверждать, что я собираюсь написать что-нибудь из астралльской жизни. Просто смена обстановки, новые впечатления, поэтому и с парадного входа, а потом я напишу что-нибудь совсем другое, например, по-своему взгляну на легенду о Гильгамеше. Да и потом, мне самому интересно, во-первых, как они живут, и, во-вторых, почему тянут кота за хвост.
   - Ну что же, - Клейст был явно удовлетворён моим ответом, - где-то и мы так себе всё представляем. Как писателю, вам иногда будет простительно несколько бестактно сунуть нос. Насчёт взаимоотношений хвоста со своим котом у нас имеются некоторые гипотезы, но мы не хотим вас, м-м, не хотим ограничивать ими ход ваших мыслей. Но учтите, Кеннет Георгиевич, ничего выходящего за рамки несколько любопытного писателя. Никаких игр в казаки-разбойники! Никаких, там, погонь, перестрелок, обольщения красавиц. Хорошо запомните, вы скромный писатель, отдающий отчёт в своих возможностях, добрый семьянин и очень спокойный человек. Поняли?
   - Да куда уж понятней, - буркнул я. - Гуляй себе по их космоградам, да поплёвывай по сторонам.
   Клейст холодно посмотрел на меня:
   - Вам повторить?
   - Нет, нет, - испугался я, - ни к чему. Какие, там, погони, перестрелки? Трусость - вторая моя натура.
   - Шутить изволите?
   - Всё. Адам Павлович, не буду больше.
   - Задание понятно?
   - Так точно! - гаркнул я.
   - Выполняйте.
  
   К астраллам меня доставил лайнер первого класса "Эварист Галуа". Полёт продолжался чуть более недели. Должен отметить, что всё это путешествие вызвало у меня определённый, да и немалый интерес. До сих пор космос был моим рабочим местом. Я привык, это сейчас у меня в крови, быть всегда в курсе всех дел на корабле, на котором находился, старался хоть немного, но продумывать свои действия в будущем, пусть и близком - от пары часов до нескольких суток. И вот теперь - турист! Я с удовольствием ознакомился с современным пассажирским кораблём в натуре. С точки зрения космолётчика подивился количеству излишеств на лайнере. Но признал, что для человека, не связанного с космосом, он, по-видимому, необходимы. Особенно меня поразило наличие обширных пустых пространств: прогулочные залы, две оранжереи, количество бассейнов - три, видеозал и тому подобное. На своих рабочих кораблях, даже на линкорах, мы не привыкли к столь расточительному отношению к свободному месту. Хотя, конечно, наше положение нельзя сравнить с положением тех, кто летал на первых звёздных кораблях, и, особенно, с ужасающе тесными капсулами первых космонавтов в истории Земли.
   Признаюсь, меня так и подмывало пройти на центральный пост и лично удостовериться, что полёт проходит нормально. Ну, подмывало меня там или не подмывало, но полёт прошёл столь безукоризненно хорошо, что я даже несколько разочаровался. Вот было бы здорово в какой-нибудь критический момент проявить своё умение! Впрочем, я устыдился своих мыслей: командир лайнера Анхело Картек мне сто очков вперёд даст.
  
   После стыковки с центральным сидингом я вышел в просторный зал и подошёл к свободной регистрационной стойке. В отличие от землян, астраллы заполняли на каждого прибывающего анкету. Ответив киберу на все довольно пустые вопросы типа: фамилия, имя, отчество, год рождения и так далее, - я был озадачен.
   - В качестве кого прибыли?
   На вопрос: профессия? - я уже ответил: писатель, и, услышав предыдущее, задумался. Наконец, сказал:
   - Турист-исследователь.
   Настал черёд озадачиться киберу и он через две минуты возразил:
   - Данное качество не значится в реестре.
   - Ну, так внеси, - посоветовал я.
   Внёс, конечно, а что он мог ещё сделать?
   Остановился я в гостинице в уютном одноместном номере и два дня довольно бесцельно склонялся по городу. Хотя, почему бесцельно? Я узнал много нового, если не о жизни астраллов, то о размахе их строительства. Колоссальное космическое поселение, искусственная планета, в которой живут внутри, а не на поверхности. Как я знал, город представлял собой громадную лепёшку диаметром около ста пятидесяти и толщиной четырнадцать километров. Сложнейшее инженерно-техническое сооружение! Были тут и парки, и дома, и озёра, и реки, небольшой лес, дороги, шли дожди и светило Солнце. Почему-то обидно становилось за астраллов в их попытках копировать Землю. Но, может быть, для человека это самое естественное? И ещё одно, но это уже чутьё космолётчика, я кожей ощущал, что пространство замкнутое, большое, огромное, но ограниченное невидимой оболочкой. Надо отметить, что не только космолётчики обладали таким чувством. Среди землян здесь случались приступы клаустрофобии, как, впрочем, среди астраллов на Земле - агорафобии.
   А вот чем занимались астраллы, не связанные непосредственно с космосом, в рабочее время я не узнал. Днём народу на улицах было мало, а к вечеру становилось оживлённее, и вели себя люди, как и у нас на Земле: веселились, грустили, гуляли, ссорились, по домам сидели, наверное. Но что они делают днём? Ну не мог же я подойти к незнакомому человеку и учинить ему допрос с пристрастием. Надо было как-то проникнуть в их жизнь. Очень не хотелось обращаться в Космический центр, но, видимо, другого выхода не оставалось.
   И тут мне повезло. Утром третьего дня я буквально нос к носу столкнулся с Ритой Бейли. Она вначале проскочила мимо меня, тормознула, оглянулась, потрясла головой, ещё раз потрясла, но уже с закрытыми глазами. Я не исчезал и выглядел вполне материально. Она осторожно подошла ко мне, взяла за руку и спросила:
   - Кен? - Утвердилась и сказала. - Точно Кен! Чёрт побери! Что ТЫ здесь делаешь?
   Мне несколько раз приходилось работать вместе с Ритой, оператором наведения диспетчерского пункта. Особенно нам запомнилась совместная проводка потерявшего управления танка с активным веществом. Она сидела за сканером, а я, манипулируя силовыми полями и ориентируясь на её команды, пытался пропихнуть в узкий проход космопорта двухсотмегатонную инертную громадину. В конце концов, нам это удалось и мы остались очень довольны друг другом, я имею в виду Риту и себя.
   - Здравствуй, Рита, - поздоровался я и ответил вопросом на вопрос. - А ты?
   - Ой, мы сегодня вечером гостей ждём, а я забыла отдать киберам ряд приказаний.
   - И для этого надо обязательно домой бежать?
   - Ну, Кен, ты же понимаешь, ну, хозяйке перед гостями надо обязательно быть дома.
   Тут она сказала, наверное, привычную для астраллов фразу, но совершенно непонятную по содержанию мне, землянину.
   - Я отпросилась с работы и бегу. Кстати! Ты сегодня вечером к восьми должен быть у нас. И никаких разговоров! Но всё-таки, почему ты здесь, а не у нас?
   Я спросил:
   - У тебя, несмотря на гостей, восемь минут свободного времени есть?
   - Ты как всегда невыносимо пунктуален. У меня одиннадцать минут есть, если тебе угодно.
   - Хорошо, - сказал я и изложил свою версию про писаку.
   Изумлению Риты не было предела. Около минуты она молчала и только хлопала своими густыми ресницами, потом сказала:
   - Уму непостижимо! Классный космолётчик переквалифицировался, как я поняла, в заурядного писателя.
   - Ну, уж классный!
   - Вполне приличный. Бог с тобой! Так вечером жду.
   - Рита, один вопрос. Я уже третий день брожу по городу и не могу понять, где вы все работаете. Про космос я знаю, а ещё где? Замучился просто.
   - А больше и нигде практически. Почти все в космосе. Приблизительно половина на строительстве, четверть на выравнивании метрики в осваиваемом пространстве, остальные кто где. Только немногочисленная группа следит за жизнедеятельностью нашей планеты, на ней почти всё автоматизировано. Не сердись, Кен, я действительно тороплюсь, вечером поговорим.
  
   В этот день меня ожидали ещё два сюрприза. Вернувшись домой, я обнаружил кристалл с письмом на своё имя. Так как кристалл был настроен на мой индивидуальный потенциал, то я понял, что он от Мьюриел, только она знала его. Никто, кроме меня, даже жена, запечатав кристалл, уже не мог ознакомиться с его содержимым. Мьюриел, случайно узнав, что я у астраллов, направила мне это послание, в котором высказала ряд предположений настолько близких к истине, что я даже на секунду засомневался, а не работает ли она в Службе безопасности? Затем Мьюриел в связи с предположениями дала мне несколько ценных советов и наставлений. Закончила письмо она совершенно неожиданно:
   - Кен! Чем больше я летаю без тебя, тем сильнее убеждаюсь как тебя люблю. Очень скучаю одна. Подумай на досуге над этим, родной мой. Желаю тебе удачи в твоём очень непростом деле.
   Вторая неожиданность последовала буквально сразу, как только я ознакомился с содержимым кристалла и уже намеревался впасть в тихую грусть. Последнее время мне всё больше и больше не хватало Мьюриел. Со мной связался Борислав Александрович Платонов, Борька Платонов, мой сокурсник по ИКИ, мой бывший в то время лучший друг.
   После несколько натянутых приветствий, мы не виделись лет так пятьдесят, Борислав с упрёком сказал:
   - Что же ты, Кен, прибыл к нам, а со мной не связался?
   - Да как-то неудобно, Борислав, столько лет прошло.
   - Эх, Кен, когда-то ты звал меня просто Борька, я и сейчас не против этого. А насчёт лет, ты удивил меня этой фразой. Уж чего-чего, а нахальства тебе было не занимать. Или ты очень сильно изменился, или у тебя были причины не связываться со мной.
   Ха, удивил! Фраза, как фраза. Интересно он повернул разговор - были причины не связываться с ним. Я ответил:
   - Были, Борис, были, - и я изложил уже известную версию про писателя.
   Мне показалось, что услышав мой ответ, Платонов неизвестно почему обрадовался.
   - И что, - спросил он, - с космосом совсем покончено?
   - Не, почему же, не совсем. Но на годик-другой наверняка. Я, Борька, конечно собирался с тобой не только связаться, но и повидаться, но позднее. Но, раз уж так вышло, позволь я зам тебе два вопроса. Первый, не мог бы ты мне объяснить, как вы выравниваете метрику и боретесь с областями, чреватыми метрическими бурями?
   Борислав таким знакомым жестом потёр подбородок:
   - Понимаешь, Кен, это очень непросто объяснить неспециалисту, даже грамотному космолётчику. Необходимо глубокое знание весьма специфических разделов математики и физики.
   - А ты объясни мне, как настырному писаке, некстати влезшему с серьёзным вопросом, но не рассчитывающим получить обоснованный ответ.
   Борислав рассмеялся:
   - Ну, слушай. Вспомни, как во время о?но прокладывали автомобильные трассы для гонок на максимальную скорость. Эти трассы должны были быть идеально прямыми гладкими на протяжении трёхсот-восьмисот километров. Мелкие шероховатости и неровности, укладывающиеся в длину асфальтоукладчика, он сам ликвидировал. А, к примеру, волнообразную поверхность с периодом, существенно превышавшем его размеры, он не чувствовал - повторял все повышения и понижения земной поверхности. Для гоночных автомобилей на скоростях свыше тысячи километров в час такие перепады рельефа были совершенно неприемлемы. Как поступали в этом случае при прокладке трассы? Верно, при её строительстве вдоль трассы устанавливали оптическую базу - идеальную прямую линию. Вот приблизительно то же мы и осуществляем в космосе. Параллельно друг другу движутся два специальных корабля, один в нормальном пространстве, а второй в пространстве с возмущённой метрикой. Первый корабль генерирует параметры нормального пространства, а второй, "утюг, ориентируясь на эти параметры, "гладит" метрику.
   "Не-а, - подумал я, - аналогия, может быть, и красивая, но абсолютно неправильная. А накопление ошибки? Да и метрика-то возмущается нестационарно. Сейчас она нормальная, а через пару суток начнёт крутиться как уж на сковородке. Что-то не то Борька смолол." Заметив на моём лице скепсис, Платонов добавил:
   - Я понимаю, Кен, что объяснение примитивно до идиотизма, но ничего лучшего и в то же время простого я так сразу не в состоянии придумать. Я тебе потом пришлю материалы, и ты уже сам во всём разберёшься.
   "Почему потом, почему не сейчас?" - подумал я, а вслух сказал:
   - Борис, я не раз работал вместе с астраллами, а с разглаживанием метрики не сталкивался. Нельзя ли мне со стороны посмотреть на это?
   Он задумался, тогда я спросил:
   - От кого зависит получение разрешения на это?
   - От меня. Можно, Кен, можно. Но не сразу. Дело в том, что к зоне исправления метрики допускаются только специальные корабли. И ходят они туда не часто, только при необходимости. Да и дело само по себе не безопасно. Поэтому я тебе разрешу, конечно, но только на инспекционном корабле, вместе со мной, месяца через два-три. Устраивает?
   - Да ладно, дело неспешное, - ответил я, а сам мысленно скривился: где три месяца, там и полгода, а настолько я не собирался засиживаться у астраллов. Нет, не разрешит он мне. А почему?
   - Теперь второй вопрос, Борис. Все говорят: астраллы познают космос. А что вы там познаёте? Я лично, кроме этих вот метрик, ничего не сумел вспомнить.
   - У-у, Кен, космос неисчерпаем. Один абсолютный вакуум чего стоит! Вот тебе вопрос: возможно ли существование пространства без единой частицы любой материи и в отсутствие всех полей? Есть одна гипотеза, по-моему, она очень давно существует, что такой вакуум - ничто иное, как некое вещество с бесконечной, по нашим понятиям, плотностью. А привычное вещество - это разряжение такого вакуума. Всё как-то шиворот навыворот. Я сам не специалист в этой области, а вот наши физики мечтают создать подобный кусок пространства и поизучать его. Не знаю, правда, возможно ли это, потому что изучать, на мой непросвещённый взгляд, без воздействия на объект невозможно, а это немедленно логически приводит к исчезновению абстрактного абсолютного вакуума. Но это дело физиков меня мало волнует, - и тут, как бы желая загладить свой завуалированный предыдущий отказ, он предложил. - Кстати, хочешь испытать новый захват этого вакуума? Тут один наш гений предложил. Чёрт его знает, как захват действует, но физики очень надеются. У нас, сам знаешь, со свободными людьми туго, а им нужен пилот достаточно высокого класса. Необходимо, чтобы оконечная часть захвата не менее пятидесяти секунд пробыла в состоянии с нулевыми ускорениями, понимаешь, абсолютно нулевыми. Может попробуешь, а? И людям поможешь.
   - Давай, - согласился я. - Когда?
   - Да хоть завтра! Они взвоют от радости, а то я им обещал не раньше, чем через месяц.
   Наш дальнейший разговор протекал в набивших оскомину вопросах, которые обычно возникают у людей, долго не видевших друг друга: а ты как живёшь, женился-не женился и тому подобное. То есть то, с чего мы должны были по здравому рассуждению начать. Вот такой разговор наоборот получился у нас с Бориславом. Спрашивал в основном он, а про него я узнал, что Борис холостяк, холостяк упорный, до сих пор не женился и целиком посвятил себя работе. Перед прощанием Борислав хитро улыбнулся и сказал:
   - Я тебя хорошо знаю, точнее, знал, Кен. Не вздумай самостоятельно пытаться проникнуть в область выравнивания метрики. У нас там на всякий случай, не от тебя, конечно, не подумай, перехватчики патрулируют, чтобы какой-нибудь идиот не влез по незнанию или нахальству. Дело это, выравнивание метрики, повторяю, весьма и весьма небезопасно.
   К чему бы это он предупредил меня? Что я, маленький, что ли, не знаю, что такое дисциплина? Нет, не понравился мне разговор с Борькой, не понравился, и всё. Осталась какая-то недосказанность между нами.
  
   Вечером я пошёл в гости к Рите. Вообще-то я плохо вхожу в новые, незнакомые компании и поэтому в основном тихо просидел в уголке, широко улыбаясь по сторонам и скучая. Меня изредка развлекала разговором Рита и её муж Халлдор. Из разговоров с ними я узнал две интересные вещи. Во-первых, Борис Александрович Платонов - Борька Плат! - стал фактически самым главным человеком у астраллов, командиром этого народа, где-то даже диктатором. Он фанатично предан делу и очень требователен. Но люди относились к нему хорошо, так как он был до невероятности справедлив и объективен. Это не мои слова, а Халлдора. Во-вторых, у Бориса имелись причины, по которым он остался холостяком. Лет сорок назад его невеста на поисковом корабле "Дайна" погибла во время метрической бури. С тех пор Борис сохранил верность её образу и приобрёл жуткую ненависть к искажённой метрике. Сейчас он все силы направил на выравнивание метрики в осваиваемом пространстве. С этой точки зрения непонятно, почему фактически лично он противится оказать помощь землянам в ликвидации образовавшегося у нас сегмента с метрическими бурями.
   Вечер уже близился к завершению, когда в комнату вошла новая девушка. Таких девушек я ещё не встречал. Ослепительной красоты, но не классической, а нежной, женственной. У меня нет слов, чтобы описать бархатные ресницы, алые губы... Нет, и не буду, это невозможно. Всё в ней было совершенно. Хотелось, не отрываясь, смотреть на неё и умереть у её ног. Я был просто потрясён. Однако тоже сильные чувства испытали хозяева, но не потрясения, а удивления и с трудом скрываемого недовольства. Рита, скроив постную мину, сказала:
   - Я её не звала.
   - Я тоже, - пожал плечами Халлдор.
   Остальные равнодушно и даже вызывающе холодно отнеслись к появлению девушки. В тот момент я, конечно, этого просто не заметил, но позднее профессиональная память космолётчика услужливо подкинула данные факты в мыслительный процессор мозга.
   - Проходи, Вивьен, - сухо сказала Рита. - Кен, ты не возражаешь, если она посидит рядом с тобой?
   Мог ли я возражать?!
   - Извини, Рита, - сказала Вивьен и как-то виновато улыбнулась, - шла мимо и почему-то решила зайти.
   - И правильно сделали, - встрял я, - садитесь, Вивьен. Я, пока не познакомлюсь с вами и не поговорю хоть немного, никуда вас не отпущу, так и знайте.
   Вивьен села в соседнее кресло и без тени жеманства или каприза, которые можно было ожидать от женщины, обладающей такой сногсшибательной внешностью, наоборот, как-то робко и очень мило улыбнулась уже мне и сказала:
   - Не отпускайте.
   Я засуетился, понёс околесицу, пытался шутить, сам громко смеялся над своими жалкими попытками. Короче, вёл себя, как последний дурак. Созна?юсь, со стороны я уже давно не выглядел таким идиотом. Как мальчишка, честное слово! Мои надпочечники выбросили в кровь колоссальное количество адреналина. Но всё моё бурное бестолковое словоизвержение Вивьен, видимо, правильно поняла. Она доверчиво и почему-то печально улыбалась мне. Говорила она мало, в основном ограничиваясь односложными да и нет. Я не спросил, чем она занимается, да меня это совершенно и не интересовало. Я очень волновался, разрешит ли она мне проводить себя? Разрешила. На прощание Рита сказала мне:
   - Ох, Кен, Кен, да она же... Да ладно, сам разберёшься.
   И эта фраза прошла мимо меня, но, как впоследствии выяснилось, в памяти осела.
   На улице Вивьен взяла меня под руку и чуть виновато спросила:
   - Вы не против?
   - Да что вы?! - возопил я. - Наоборот!
   Мы шли молча. Обычно трудно молчать с малознакомым человеком, но сейчас, как раз наоборот, молчание было уместным и совершенно не тяготило нас. Перед её домом я сказал:
   - Вивьен, вы меня совсем за нахала посчитаете: давайте ещё раз встретимся. Если вы не против.
   Она испуганно взглянула на меня, потупилась и ответила:
   - Не против. Когда вы хотите?
   - Завтра.
   - Завтра я не могу. Давайте послезавтра.
   Я удивился, в ответе Вивьен я отчётливо услышал глубокое сожаление тем, что она отказала мне, пусть не полностью, но отказала. Любой дурак на моём месте понял бы, что с этой прекрасной девушкой что-то не так. Не могут так вести себя прекрасные девушки. Но я, повторяю, находился в состоянии кретинической эйфории, и поэтому всё прошло мимо меня. И тут Вивьен употребила слово, которое для землян давно стало архаизмом.
   - У меня послезавтра начинается - вот это слово - отпуск, и вы можете располагать мной.
   Тут я немножко очухался и всё-таки сказал:
   - Вы, может быть, не свободны в... отпуске, может у вас другие планы, а я вас...
   Неожиданно она приблизилась, положила свои ладони мне на локти и горячо выдохнула:
   - Вы - землянин и, наверное, не представляете, как мне приятно ваше предложение.
   - Тогда до послезавтра. Я зайду за вами прямо утром, часов в десять. Вас устроит это время?
   - Меня любое время устроит. До послезавтра.
   Она повернулась и пошла к дому. Перед дверью Вивьен обернулась и впервые за вечер радостно улыбнулась и махнула рукой.
   Уже засыпая, я кстати вспомнил, что завтра как раз хорошо бы слетать и помочь физикам выловить этот... абстрактный... вакуум.
  
   Физики действительно взвыли от восторга, когда я предложил им свои услуги. Дело мне не представлялось сложным. Надо было на грузовом боте отойти на пару а.е. от Базы, выдвинуть стометровый телескопический захват и замереть на минуту. У основания захват имел около восьми метров в диаметре и к оконечности сужался до метра. На конце были прикреплены что-то вроде двух птичьих лап, каждая с восемью согнутыми по дуге пальцами, направленными навстречу друг другу. Однако я изрядно попотел, замирая в неподвижности, - при включении силового поля вся эта достаточно нелепая конструкция вместе с ботом начинала ходуном ходить. Меня трясло и швыряло ужасным образом. Никакая автоматика не отрабатывала столь неожиданные броски. Часа четыре я боролся с этим несчастным захватом и победил-таки - я продержался в неподвижности сто сорок восемь секунд.
   Когда я вернулся на Базу и потный как мышь вошёл в приёмный шлюз, физики, ознакомившись с результатами, ещё раз оглушили меня своими гнусными радостными подвываниями. Забыв даже поблагодарить меня, они ринулись обнюхивать то, что я им приволок. Я принял душ и отправился в гостиницу подгонять время, с нетерпением ожидая завтрашний день.
  
   Утром без пятнадцати десять я был у дома Вивьен. Она уже ждала меня. Я подошёл и сказал:
   - Здравствуйте, Вивьен. Мы оба немножечко поторопились.
   - Здравствуйте, Кеннет, оба поторопились. Что мы будем делать?
   - Покажите мне вашу страну, - попросил я. - Я не космос имею в виду, а только это ваше поселение. Я, кроме города, нигде не был.
   Она отвела меня в лес, и мы долго бродили по нему. Лес был небольшой, приблизительно десять на шесть километров, и почти как настоящий. То есть, в нём всё было натуральным: деревья, трава, кусты, даже земля, как пояснила Вивьен, уходила вглубь на полкилометра. Но я нутром чувствовал, что есть в нём что-то искусственное. Думаю, без специальной подпитки этот лес за один год завял бы. Вволю нагулявшись, а гуляли мы почти молча, изредка обмениваясь малозначащими репликами, Вивьен предложила:
   - Пойдёмте купаться.
   Я согласился. Я согласился. Зная, что у астраллов не принято, в отличие от нас, землян, не принято загорать и купаться голышом, я предусмотрительно прихватил плавки.
   Бикини чудесно гармонировали с Вивьен. Мы с разбегу влетели в тёплую воду большого искусственного озера и долго дурачились, плавали, ныряли. Нам было хорошо вместе. После мы молча лежали не шелковистой траве. Вивьен положила мне голову на плечо и негромко произнесла:
   - Кен, спасибо тебе.
   - За что? - удивился я.
   - За сегодняшний день. Это, наверное, самый счастливый день в моей жизни.
   - Да? А я рассчитывал ещё на один, если ты...
   - Правда? - в её голосе звучала неподдельная радость.
   Перед своим домом Вивьен внимательно посмотрела на меня и попросила:
   - Пошли ко мне, - и испугалась.
   - Вивьен, - сказал я, - не хочу тебя обманывать. Я женат.
   - Понимаю, - грустно прошептала она и пошла, затем обернулась. - Но я об этом знаю. Понимаешь, Кен, мне трудно объяснить, точнее, тебе трудно понять, но мне это безразлично. Я не обижусь, если твои слова только предлог, но если...
   - Нет, - перебил я её, - это не предлог, это просто информация. Вы, астраллы, несколько отличаетесь от нас, землян, взглядами на подобные вещи, и я хотел тебя просто проинформировать, не больше.
   - Да, - согласилась она, - астраллы отличаются. Но мне совершенно безразлично, женат ты или нет. Это правда. Мне очень хочется, чтобы ты хоть немного побыл со мной.
   И она опять испугалась. Я обнял её за плечи:
   - Вивьен, почему ты меня боишься? У меня звериный лик? Я страшен и ужасен? Я злобный?
   - Нет, - она прижалась ко мне и всхлипнула, - ты добрый.
   Тут мой мыслительный процессор немножко фурыкнул, и я успел удивиться.
   Вместе с Вивьен мы прожили две недели, и только после этого срока я начал соображать, что послан сюда совсем для другого. Итак, один запрет Адама Павловича я уже нарушил, обольстил красавицу. Непонятно зачем, но обольстил, и абсолютно не сожалел об этом. Остались, значит, погони и перестрелки.
   Как-то утром я попросил:
   - Вивьен, я бы хотел немного попутешествовать по вашему пространству, там, где можно, конечно.
   - Нет ничего проще, - ответила она, - возьмём мой корвет, и я тебя покатаю.
   Я удивился:
   - Ты что - пилот?
   - И пилот тоже.
   - Нет, - всё же не согласился я, - тут на меня записан один тяжёлый фрегат, "Кукарача", давай на нём, мне так хочется.
   Как всегда, Вивьен не спорила.
   "Кукарачу" мы нашли в глухом тупике возле ремонтных боксов. Увидев развалину времён царя Гороха, Вивьен воскликнула:
   - Ну и рухлядь!
   - Ничего, - успокоил я её, - у вас здесь тихо, а в открытый космос мы и не собираемся, да и запрещено.
   Неделю я катал Вивьен по пространству, заодно и изучил патрульную службу, которая бдительно охраняла подступы к области с искажённой метрикой. Как-то я намеренно направился в ту сторону и ко мне тут же пристроился перехватчик.
   - Кен, ты куда? - последовал вопрос с него.
   - Не беспокойся, Арчи, - усмехнулся я, - я только твою бдительность проверял, - и повернул назад.
   Припарковав фрегат и выйдя наружу, я случайно услышал часть разговора двух, проходивших рядом, инвейдеров.
   - Платонов вернулся?
   - Нет, сегодня вечером будет, немного задержался на проверке. Там один "утюг" некачественно метрику разгладил. Платонов разнос делал...
   Больше я ничего не расслышал, так как инвейдоры отошли довольно далеко. Но и этого достаточно. Ай да Борька! Нарушил своё слово, сам слетал, а меня не взял. Ай, как нехорошо!
   На следующее утро я встал очень рано. Вивьен сладко посапывала - я незаметно для неё включил гипносон и настроил его так, чтобы она проснулась не ранее полудня.
   Я вывел "Кукарачу" в космос и взял направление на циркулярный облёт системы. Включил автоматику и выждал полчаса, чтобы все, кто за мной наблюдает, привыкли к траектории фрегата, а на центральном посту зафиксировалось, что "Кукарача" в автоматическом режиме облетает систему. Через час, когда "Кукарача" сблизилась на минимальное расстояние с областью искажённой метрики, произвёл катапультирование на "Суперспидстере". Это была идея Мьюриел и её реализация. В дряхлом теле "Кукарачи" прятался маленький стремительный зверь. "Суперспидстер" представлял собой двенадцать форсированных двигателей, мощнейшую аппаратуру аинерциальных полей, небольшую кабину пилота и всё. По скоростным и динамическим характеристикам с ним не мог сравниться не только перехватчик астраллов, но даже и земной. Излишне говорить, что я направился именно в сторону сектора с метрическими бурями, излишне также говорить, что ни один из перехватчиков и чирикнуть не успел, как я оказался у наружной границы охраняемой области. Борислав не соврал, на параллельных курсах шли два корабля: один в нормальном пространстве и второй, "утюг", разглаживал метрику по самому краю сегмента. Однако в глубине сектора, на расстоянии двух тысяч а.е., в умножитель я увидел то, что и предполагал увидеть, орбитальную станцию астраллов "ОСА". Номера я её, конечно, не знал. Я чуть снизил скорость и, сопровождаемый дикими воплями с требованием неизвестному кораблю немедленно повернуть назад, нёсшимися с перехватчиков, корабля исправленной метрики и "утюга", решительно направился к станции. Судя по всему, никто ещё не догадывался, что на "Кукараче" меня уже нет. Впрочем, это ненадолго. Что интересно, ни один из преследователей не рискнул сунуться за мной.
   Как там говорил Клейст: легально узнать? Ну-ну, вот тебе и легально!
   Ну и затрясло меня! Но всё обошлось благополучно. Я уже имел опыт проводки корабля в метрической буре. Опыт, связанный с печальными воспоминаниями о попытке высадиться на Гадюку-1, закончившейся страшной катастрофой. К тому же, необходимо учесть, что сам "Суперспидстер" в силу особой конструкции имел очень небольшие размеры и искажения метрики сказывались на нём в значительно меньшей степени, чем на любом другом корабле. Одним словом, обошлось.
   Приблизившись к станции я, во-первых, узнал её номер: "ОСА-7", во-вторых, обнаружил, что из эллипсоидного тела станции торчит телескопический захват - точная копия того, который более двух недель назад я испытывал. Признаться, меня это не удивило. Успели, значит. Думаю, Борислав именно ради установки этой штуковины и мотался якобы с инспекцией. Интересно только, кто из астраллов рискнул сунуться сюда для установки захвата? Судя по тому, что они побоялись последовать за мной, не очень-то по душе им оказаться здесь. Конечно, могли попробовать и автоматами установить, но то, что мне было известно про захват, для надёжной установки требовало присутствия человека.
   На станции, как и предполагал, экипаж отсутствовал и управлялась она станционным когитром. Я уже собирался стыковаться, как он меня огорошил:
   - Без пароля не могу разрешить причаливание.
   Ишь ты, пароль - слово-то какое!
   - Ага, - ответил я, - пароль - бомба. Проходи!
   - Неправильно, - возразил когитр.
   - Ты что, дурень! - рассердился я. - Хочешь, чтобы я здесь с тоски умер? Пробился сквозь метрическую бурю, а тут меня какой-то кибернетический нахал на станцию не пускает. Застрелюсь с горя! Или ка-ак размажет меня сейчас метрической катаклизмой! Учти, отвечать будешь ты.
   Пустил он меня, конечно, куда он денется? Я прошёл на центральный пост, откуда, как мне было известно, можно проникнуть в помещение управления генератора метрики. Однако дверь оказалась заблокирована.
   - Ну, - обратился я к когитру, - объясняй, как туда попасть?
   - Это, господин Байер, для вас невозможно.
   Ого! Оказывается этого кибернетического мыслителя ознакомили с моей скромной персоной.
   - Ты давай без эмоций! - строго сказал я. - Возможно мне, невозможно... Отвечай на поставленный вопрос: как открыть дверь?
   - Я не знаю. Дверь заблокирована простейшим электронным замком и для его открытия надо правильно набрать восемнадцатизначное число.
   Этот тип врать не умел. Я увидел на стене рядом с дверью что-то вроде пультика, состоящего из десяти кнопок с изображением цифр от нуля до девяти. Восемнадцатизначное число! Мне жизни не хватит перебирать. Я наугад восемнадцать раз ткнул пальцем в кнопки и, конечно, не попал.
   - Хочу вас предупредить, - сообщил когитр, заметив, что я достаю РАМ, - что аннигилировать дверь я вам не позволю. Данное действие смертельно опасно для вас. Электронное устройство, охраняющее дверь, не подчиняется мне и обязано уничтожить любого, кто попытается силой проникнуть на пост генератора метрики. У меня есть все основания полагать, что защитные поля в данном случае бесполезны.
   Полагать! У него, видите ли, есть основания. Прав он, безусловно. И РАМ-то я вытащил, повинуясь первому импульсивному желанию. Не использовал бы я его, ни за какие коврижки. Создатели замка обязаны были предусмотреть подобную ситуацию и принять превентивные меры. Это напоминало мне положение на "Гадюке-2", но тогда голову ломала Мьюриел, а сейчас мне придётся. Зная свой вспыльчивый, нетерпеливый нрав, я отнёс РАМ от греха подальше в жилую каюту и глубоко засунул его в ящик стола у койки.
   Я включил экран общего обзора, намереваясь с помощью внешних визоров осмотреть наружную и внутреннюю поверхности станции, и, может быть, найти способ проникнуть в помещение генератора метрики снаружи. Астраллы вообще любили делать множество входов-выходов в своих станциях, иногда в самых неожиданных местах. Однако, взглянув на экран, понял, что с осмотром придётся повременить. Мне следовало приготовиться к приёму гостей. Точнее, одного гостя, так как к "ОСА-7" приближался утлый одноместный ботик межспутниковой связи, напоминающий сейчас маленькую шлюпку в бушующем океане, так его болтало. Интересно, кто же это рискнул? Борислав? Вот, вряд ли.
   Я включил обзор приёмно-выпускающего шлюза и приготовился. Предварительно связываться с гостем я не имел ни малейшего желания. Сквозь шлюзовую мембрану в станцию проникла изящная фигурка, сбросила лёгкий скафандр, и я остолбенел. Это была Вивьен, и одновременно не она. Вместо милого лица - безжизненная неподвижная маска без малейшего намёка на мимику, бархатный взгляд превратился в острый безжалостный кинжал.
   - Выключи освещение в шлюзовой камере, - приказал я когитру.
   Он исполнил приказание, и я, скажу честно, испугался, очень испугался. Наверное, это атавизм, всё, не укладывающееся в рамки обыденных представлений, вызывает в нас инстинктивный страх. Глаза Вивьен отчётливо фосфоресцировали в темноте голубоватым ярким светом.
   Подгоняемый безумным страхом, я схватил портативный экран, сунулся в первую попавшуюся дверь и побежал, сломя голову, по пустынным помещениям станции, сам не знаю куда. Очухался я только около магистрального туннеля, начинающегося из огромного машинного зала. Я знал, что вход в зал только один, поэтому задвинул массивную пластиморфную дверь и для верности накинул два механических запора. Затем по одной из многочисленных лестниц, соединяющих сложную арматуру зала, влез наверх и забился в какой-то полутёмный уголок.
   - Погаси основное освещение, - приказал я когитру, - оставь только аварийное, и изображение Вивьен на мой экран!
   Я взглянул на экран, и волосы на моей голове зашевелились от ужаса. Вивьен, как собака, шла по моему следу, точно повторяя все бессмысленные зигзаги и петли. Вот она приблизилась к двери, попыталась её открыть. Естественно, у неё ничего не вышло. Тогда она два раза мощно ударила правым плечом в дверь. По двери пошла трещина, комбинезон на плече Вивьен порвался, а само плечо залило кровью. Видимо сообразив, она достала РАМ и вырезала проход. Можно поинтересоваться, а почему же я не бежал? Дело в том, что она двигалась с невероятной скоростью, недоступной обычному человеку, разве что стрэггеру. Но Вивьен не была стрэггером, это я точно знал. Все её движения сейчас были резки, порывисты и очень точны. Длина её шага превышала полтора метра. А применить против неё оружие? Об этом не могло быть и речи!
   Вивьен немного потопталась внизу и решительно начала взбираться по лестнице. Поднявшись на площадку, она уверенно направилась к моему укромному уголку. Внутри меня всё захолонуло - на меня уставилась безжалостная упыриная морда.
   И вдруг всё пропало. Лицо Вивьен чудесным образом мгновенно изменилось и превратилось в знакомый пленительный милый женский образ. Сама она как-то осела, взглянула на меня осмысленным человеческим взглядом, крепко обняла и разрыдалась, лишь повторяя моё имя. Наконец, она несколько успокоилась и непонимающе осмотрелась вокруг:
   - Кен, где я?
   - У меня в гостях на "ОСА-7".
   - А как я здесь оказалась?
   Она была ошарашена не меньше меня.
   - Ты сюда прилетела на ботике.
   - Почему? Кен, что со мной?
   - Не знаю. Расскажи, что ты сегодня делала?
   - Я проснулась поздно, увидела, что тебя нет, и больше ничего не помню, очнулась уже здесь, - она растерянно обвела рукой вокруг. - Кен, что со мной?
   - Пойдём, - мягко сказал я, - тебе надо успокоиться и отдохнуть.
   Она тяжело опёрлась на меня и я практически тащил её, пока не сообразил и не взял её на руки. Она крепко обняла меня и как в бреду повторяла: "Что со мной? Что со мной?"
   Я принёс её в каюту, снял разодранный комбинезон, перебинтовал пораненное плечо, надел новый комбинезон, усадил к себе на колени и ласково поглаживал. Она доверчиво прижалась и только всхлипывала, потихоньку успокаиваясь. Наконец, она глухо сказала:
   - Кен, я должна тебе сообщить одну вещь, только не сердись очень на меня. Ты - землянин и, наверное, не понял. Дело в том, - она набрала воздух в лёгкие, как перед прыжком в холодную воду, и резко выдохнула, - дело в том, что я - биопротез.
   Я молчал. Она потерянно спросила:
   - Мне уйти?
   Я молчал, потому что все разрозненные факты: и недовольство Риты и Халлдора приходом Вивьен, и холодное равнодушие окружающих, и её пугливая приниженность, и даже недавний дикий вид и странное поведение - всё сложилось в ясную картину. "Сволочи! - думал я. - Какие же вы сволочи!"
   На Земле ещё давно появилась идея. Почему бы, когда человек умирает от информационной старости, не использовать его вторично? Ну, к примеру, гениев. Стереть всю информацию в мозгу и вырастить нового индивидуума. Конечно, это будет совсем другой человек, только внешность сохранится, но возможности его мозга останутся, и пусть он на благо человечества вновь послужит своей гениальностью. С согласия нескольких человек были проведены опыты. Хотя с логической точки зрения их согласия совершенно и не требовалось. Люди получались совершенно новые, гениальность или другие таланты не повторялись. Видимо, таланты определяются не только внутренними, но внешними условиями. И самое главное, выращенные люди были фактически лишены детства, то есть им общество не смогло дать очень важную часть человеческого существования. Поэтому на Земле опыты больше не проводились. Астраллы, как видно, пошли дальше нас.
   Я продолжал молчать и Вивьен зашевелилась, высвобождаясь из моих объятий.
   - Сиди, - приказал я ей, - никуда я тебя не отпущу.
   - И тебе не противно? - удивилась она.
   - Глупенькая, какая же ты глупенькая! Да отчего же мне должно быть противно?
   Я ласково захватил губами её ушко. Она ещё крепче прижалась ко мне и замерла.
   - Вивьен, - поинтересовался я, - кем ты была раньше?
   - Я не знаю. Нам оставляют только мозг и не говорят чей, а остальное выращивают искусственно.
   - Много вас?
   - Сорок два человека.
   - А как же вас от остальных отличают?
   - Нас все знают в лицо.
   "Сволочи, - снова подумал я. - Сволочи, расисты проклятые!" В эту ночь Вивьен была необыкновенно нежна со мной.
  
   Проснулся я оттого, что почувствовал воздействие на себя гипносна. Вообще-то, он усыпляет меня так же, как и любого другого человека, за исключением тех случаев, когда я предполагаю его включение против моего желания и соответствующим образом настраиваюсь перед сном. Этому меня однажды научила Мьюриел. Перед сном, если откровенно, я не предполагал, что Вивьен повторит по отношению ко мне ту штуку с гипносном, какую я давеча сделал с ней, однако решил, что подстраховаться на случай самого нежелательного варианта будет полезно. Жаль, что именно этот вариант и реализовался. Ну, ничего, возникли дополнительные обстоятельства, ничего, по сути, не меняя.
   Чуть приоткрыв веки, я наблюдал за Вивьен. Она сидела за столом и что-то писала каким-то стилом, судя по всему, на листе бумаги. Я уже привык к архаизмам. Правда, то, что она использовала такой способ передачи информации, позволяло сделать некоторые выводы. Думаю, она писала предсмертную записку, поскольку рядом с ней на столе лежал РАМ. Она закончила, и я тут же смежил веки, старательно изображая крепко спящего. Судя по звукам, она встала, несколько секунд постояла в неподвижности, возможно, глядя на меня, затем раздались её шаги, и через несколько секунд я услышал звук отодвигаемой и задвигаемой двери душевой.
   Я вскочил, стремительно оделся, РАМ'а на столе не было, подскочил к столу и взял в руки записку. Было у меня не более трёх-четырёх минут. Записка на самом деле оказалась предсмертной. "Кен, родной мой, - писала Вивьен, - прости меня зато, что я сделала. Я знаю, что тебе будет очень неприятно, но иначе поступить не могу. Мне понятно, для чего тебе нужно проникнуть в помещение генератора метрики. Но я также поняла, что не в силах сообщить код ни одним из принятых способов передачи информации. Не могу и допустить тебя туда, я сделаю всё, вопреки моей воле, чтобы ты не попал туда. Не знаю, почему. Любимый, спасибо тебе за всё, что ты для меня сделал. Это были самые счастливые дни в моей жизни. Очень прошу тебя, не сердись на меня. Иначе я поступить не могу. Вот число:..." В конце было написано необходимое восемнадцатизначное число и, похоже, дано ещё несколько рекомендаций. А вот это я пока сознательно не только не стал читать, но даже не увидел. Времени и так было немного, а стало ещё меньше, так как Вивьен придётся не только объяснять больше, но ещё и убедить, что надо жить.
   Вчера Вивьен не задала мне ни одного вопроса о том, почему она преследовала меня и с какой целью я оказался здесь. Очевидно, что-то она вспомнила, о чём-то догадалась, что-то поняла. И вполне могла принять решение сделать то, что сейчас попыталась сделать. Поэтому я разрядил её РАМ и энергоблок от него и свой РАМ хорошо спрятал. Но её знание, очевидно, было не полным. Теперь всё придётся объяснять, ей и когитру станции. А времени в обрез.
   Из душевой раздался истошный вопль, а затем истерические рыдания. Подал голос когитр:
   - Байер, человеку очень плохо.
   - Знаю. Надо терпеть. Несколько минут. Потерпи.
   Рыдания перешли из истерических в отчаянные, беспросветные.
   Вивьен сидела на полу в душевой и горько плакала. Я взял её на руки, отнёс в каюту и устроился в кресле с Вивьен на коленях. Сквозь всхлипывания она спросила:
   - Почему, почему ты не дал мне это сделать?
   Я нежно обнял её и как можно нежнее заговорил:
   - Милая, маленькая девочка, почему ты не посоветовалась со мной? Родная моя, за какие грехи с тобой так поступили? Мы увезём тебя на Землю, ты не для астраллов. У нас нет расизма, за тобой будут бегать толпы мужиков. Ты забудешь меня, все свои горести и будешь счастлива.
   - Тебя я не забуду!
   - Конечно, не забудешь. Но... Давай, через год встретимся и посмотрим, что будет. Ви, милая, электронику всегда можно обмануть. Даже не знай ты код, мы с тобой обязательно что-нибудь придумали бы.
   Вивьен напряглась, её взгляд, как ранее, стал острым и безжалостным:
   - Ты знаешь код?
   - Нет, и даже не видел его.
   Вивьен несколько секунд внимательно смотрела на меня и расслабилась. Правильно, что я не видел код. Мне неизвестно, какими способностями владеет Вивьен, запросто она может определять, врёт человек или нет. Увидев, что я ей вру, и на самом деле код знаю, в ней почти наверняка включилась бы программа, и Вивьен, не отдавая себе отчёта, попыталась бы меня нейтрализовать, а то и убить. А вот после этого, ей стало бы безнадёжно, необратимо плохо. Вивьен сказала:
   - Кен, но я же не человек, я биопротез.
   - Выброси эту дурь из головы.
   - Меня сделали, искусственно.
   - Угу, - кивнул я. - А особь, выращенная в родильном автоклаве из искусственно оплодотворённой женской яйцеклетки, при этом с коррекцией некачественного генетического кода, тоже не человек?
   - В меня заложили способности, которыми человек не обладает, которых не может быть у человека.
   - Ой ли? Что есть в тебе, чего не может стрэггер?
   Вивьен задумалась:
   - Из того, что я знаю, ничего.
   - Угу, то есть моя жена, стрэггер высочайшей категории, тоже не человек?
   - Человек, - согласилась Вивьен. - Тебе с ней теперь будет... ну...
   - Ну, будет, не исключено, что и более того. Но эту проблему я буду решать, когда она станет актуальной. А сейчас у нас совсем другая. И времени у нас час, от силы два. А потом нас троих будут уничтожать. Не перебивайте! Сейчас всё объясню. Начну с тебя, Вивьен.
   Ты управляема, без сомнения, в тебе заложены программы, которые включаются помимо твоей воли. Подожди, подожди! Это совсем не говорит, что ты не человек. Люди управляемы и программируемы. К сожалению, есть и способы, и методики. Позднее, если захочешь, узнаешь. Сейчас не об этом. Когда я был в гостях у Риты с Халлдором, Ты зашла к ним, сама не зная почему. Помнишь? Думаю, тебе послали команду. Людям тоже можно послать команду, голосовую, телепатическую. Когда я увидел тебя, то потерял голову. И ничуть не жалею. Перед тем, как встретиться с тобой через день, я испытал один захват. И у меня появились некоторые подозрения. Подробности тебе не буду сообщать, потому что они могут включить в тебе программу воспрепятствовать мне. Не будем рисковать. Когда ты проснулась и не увидела меня, то в тебе включилась программа преследования меня. К тому моменту уже было известно, что я здесь или направляюсь сюда. Так ты попала сюда. Увидев меня, ты вновь стала сама собой. Думаю, ты сама того не желая и не подозревая, передаёшь сигнал о том, что я рядом с тобой. Пока так будет, ничего спешного предпринимать не станут, всё тщательно спланируют и без спешки исполнят. Так как ты обязана помешать мне проникнуть в помещение генератора метрики, то необходимо каким-то образом временно вывести тебя из строя на достаточно длительный срок.
   - Но тогда сигнал от меня перестанет поступать, - возразила Вивьен, - и будут приняты экстренные меры.
   - Думаю, они и так принимаются, но пока без суеты. Когда и если ты будешь временно выведена в, например, бессознательное состояние, то всё значительно ускорится. У тебя есть какие-либо способности, когда ты можешь сутки-двое находиться как бы в бессознании?
   - Да. Я могу двое суток находиться при температуре минус два, минус четыре градуса, без сознания, а затем без последствий вернуться в обычное состояние. Активировать это состояние могу сознательно, например, чтобы пережить кратковременное понижение окружающей температуры.
   - Очень хорошо, - обрадовался я. - Тогда сделаем так. Когитр, смонтируй запись, как я вхожу в душевую и нахожу мёртвую Вивьен, переживаю, там, плачу, затем отношу её в холодильную камеру, а на дверь камеры вешаю зверя, естественно, перепрограммировав его, который сейчас охраняет вход в помещение генератора метрики. Астраллы не рискнут взрывать всю станцию, а разминировать у них не хватит времени.
   - Байер, - подал голос когитр, - ты забываешь, что мне нужны веские основания, чтобы эту запись выдать за реальную.
   - Будут тебе основания! Ты ещё захочешь эти основания передать другим когитрам, но начнёшь делать это только после моего разрешения.
   Теперь для когитра. Полагаю, что в памяти генератора метрики есть сведения, неопровержимо свидетельствующие о преступлении, грозящем человечеству. Тебе попытаются перекрыть связь с другими когитрами, чтобы ты не передал им эти сведения. Перекрыть вполне реально. Чтобы не допустить этого, надо устроить хорошую суматоху, тогда решения и действия станут судорожными и ты сумеешь передать сведения.
   - Ну хорошо, - согласился когитр, - предварительно положим, что такие сведения есть. Но если их не будет, запись, которую я уже сделал, выдавать за реальную я не стану, наоборот, всё расскажу.
   - Покажи запись.
  
   Вивьен лежала на спине, повернув голову налево, в правой руке у неё был зажат РАМ. Я присел над ней. Она всё сделала с беспощадной точностью - три аккуратные дырочки на теле: почки, печень и сердце. Я посмотрел на РАМ - переведён на веерное излучение. За подбородок повернул голову Вивьен: еле приметное пятнышко на правом виске переходило страшную рану, левая затылочная часть черепа отсутствовала.
   - Ужас какой! - прошептала Вивьен. - Спасибо, Кен, что не дал мне покончить с собой.
   На корточках я сидел перед Вивьен и плакал. Затем, я взял тело Вивьен на руки, отнёс его в холодильную камеру и повесил на дверь зверя-охранника.
   - Ну что ж, - констатировал я, - убедительно. Вивьен, тебе пора.
   - Спасибо тебе, Кен... За всё... За то, что я жива.
   - Я вернусь за тобой, девочка, и проснёшься ты в новом мире.
   На двери холодильной камеры на всякий случай я высветил предупредительную надпись, что попытка открыть холодильник приведёт к немедленной аннигиляции станции.
  
   Скопировав в генераторной всё необходимое, я скинул информацию когитру и предупредил:
   - Начнёшь её передавать другим когитрам только тогда, когда я стартую от станции и начнётся переполох.
   Пора было уматывать отсюда, однако, включив на центральном посту общий обзор, понял, что опоздал. К "ОСА-7" пристыковался бронированный фрегат, а из коридора уже слышались звуки бега нескольких человек. Я мгновенно надел лёгкий скафандр, прихватил заранее приготовленный леер, пробежал по узкому коридору и вышел в один из боковых входов-выходов, местоположение которого подсказала мне Вивьен в "предсмертном" письме.
   Медленно перебирая скобы на внешней обшивке станции, я приближался к своему "Суперспидстеру". Открывшаяся картина ввергла меня в уныние. Здесь моё опоздание было, по-видимому, фатальным. Два астралла уничтожали двигатели на моём корабле. Я подслушал разговор.
   - Эх, чудесная машина! Гробить жалко.
   - Что поделаешь, приказ. Ладно, всего два осталось.
   Я вытащил РАМ и тихо сказал:
   - Во-первых, не двигаться и, во-вторых, ни звука. Любое из указанных действий переведёт вас в состояние вездесущего ничто.
   Астраллы оказались понятливыми ребятами. Они покорно дали срезать коннективные излучатели. Теперь они могли орать во всё горло, их всё равно никто не услышал бы. Потом я их крепко связал и принайтовал к одной из скоб. Ничего, поболтайтесь немного. После этого я вошёл в свой искалеченный кораблик и под траурный марш малым ходом, а на двух двигателях больше было и не дать, отправился обратно. Было абсолютно ясно, что свою партию я проиграл. На выходе из зоны меня даже не стали преследовать перехватчики. Просто лёгкий крейсер не спеша устремился следом. Я пытался выжать из двигателей всё, что мог, но тщетно. Крейсер на малой тяге неумолимо настигал меня. Я, скорее от расстройства, чем с какими-то серьёзными намерениями, пальнул в него несколькими сигнальными ракетами. Но столь разволновался от огорчения, что не попал, а одна ракета даже полетела в противоположную сторону и исчезла неизвестно где.
   - Хватит дурака валять, Кен, - раздался из динамиков раздражённый голос Борислава Платонова.
   - Хватит, - согласился я и покорно дал втянуть свой кораблик во чрево крейсера.
  
   Я вышел из "Суперспидстера" и оказался в грузовом отсеке корабля. Встречал меня лично Борислав Александрович Платонов. По обе стороны от него стояли два молодца с каменными масками вместо лиц, такими же, как я недавно видел у Вивьен. "Понятно, - подумал я, - гомункулусы с включённой программой управления, с такими не поспоришь."
   - Ну что, - хмуро осведомился Борислав, - вволю набаловался?
   Я сокрушённо кивнул головой.
   - Пошли, - приказал он, - поговорить надо.
   - Пошли, - кротко согласился я.
   Впереди шествовал Борислав, за ним один из молодцов, потом я, и замыкал процессию второй молодец. М-да, тут и не дёрнешься, не побежишь на центральный пост и не пошлёшь SOS Службе безопасности. Да и не ждёт она его от меня. Я ведь даже не знаю, как с ней связаться отсюда.
   Мы вошли в просторную комнату, по-видимому, кабинет Платонова. Он уселся за что-то вроде смеси письменного стола с пультом управления, а мне приказал:
   - Руки за голову!
   - Зачем? - возмутился я. - РАМ я тебе и так отдам.
   - Руки за голову, - жёстко повторил Борислав.
   Я пожал плечами:
   - Пожалуйста, - и сцепил руки на затылке.
   Молодцы отобрали оружие, тщательно обыскали меня и отрицательно мотнули головами. Платонов взглянул на них. Один из молодцов достал из кармана ультразвуковой сканер и тщательно просветил меня, особое внимание уделяя пищеварительному тракту. После этого молодец всё так же молча опять отрицательно мотнул головой. Интересно, что Борислав тоже не сказал им ни слова. Или они очень хорошо знали, что им делать, что вряд ли, или Платонов управлял ими телепатически.
   - Так, - резюмировал он, - значит, не проглотил. Жаль.
   Тут я позволил себе выразить некоторое недоумение и недовольство:
   - Борька! Может ты объяснишь, в чём дело? Что всё это значит? Что ты ищешь? Может я смогу тебе помочь? Да, в конце концов, может ты предложишь мне сесть?
   - Ну что ж, садись, - разрешил Платонов.
   я уселся в кресло с широкими подлокотниками и высокой спинкой, стоящее напротив стола. Молодцы встали по бокам от кресла. Я взглянул на них и поморщился:
   - Борис, может ты прикажешь своим орлам уйти?
   - Они нас не услышат.
   - Да не бойся ты, не стану я на тебя с кулаками кидаться!
   Борислав чуть кивнул гомункулусам и те вышли вон. Я поудобнее устроился в кресле и сказал:
   - Я слушаю тебя, Борька.
   - Вот как? - удивился он. - Нет, это я тебя слушаю.
   Я задумался:
   - Что же тебе рассказать? Я тут, знаешь, с одним интересным домовым познакомился. Он, представляешь, участвовал в первом десанте на...
   - Перестань строить из себя наивного идиота, - холодно оборвал меня Борислав. - Меня также не интересуют причины, по которым ты проник на "ОСА-7". Мне они прекрасно известны. И не надо об этом ни слова. Не будем терять время. Куда ты дел записи, которые произвёл на посту генератора метрики?
   М-да, жаль, а я намеревался выиграть минут тридцать, подробно излагая мотивы, побудившие меня пойти на столь чудовищное нарушение дисциплины.
   - Куда я дел записи? Это, Борис, не так уж и важно, как тебе кажется. Меня действительно заинтересовали ваши методы борьбы с метрическими бурями, и я открыл для себя много интересного. Но сейчас это, повторю, не главное. Я совершенно случайно наткнулся на ужасное преступление...
   - Перестань заговаривать мне зубы, - процедил Платонов. - Отвечай на поставленный вопрос. Только то, что ты когда-то был моим другом, удерживает меня от применения к тебе более действенных средств.
   - Поверь, Борислав, я не заговариваю тебе зубы. Я столкнулся с преступлением против человечества.
   - Ого! - Платонов явно заинтересовался. - В чём же оно проявилось? У нас? Не верю.
   - Оно проявилось в этих двух молодцах, которых ты услал, и ещё в тридцати девяти людях.
   - Сорока, - машинально поправил Платонов. - Это же биопротезы, роботы на биологической основе. Просто роботы.
   - Нет, Борислав, это не роботы. Это люди. Пусть сделанные, искусственно выращенные, но люди со свободой выбора, воли, с эмоциями и переживаниями, с желаниями и устремлениями. Вы просто организовали у них блок управления, пытаясь низвести их до уровня послушных механизмов. Это и есть преступление против человечества.
   - А как ты прикажешь бороться с искажениями метрики? - рассердился Платонов. - Людей посылать крайне опасно, а автоматика не справляется. На "ОСА-7", например, еженедельно приходится направлять биопротез для настройки. Нет, Кеннет, это роботы, тут ты меня не переубедишь.
   Я пожал плечами:
   - И не собираюсь переубеждать. Но и ты не убедишь меня в обратном. Нечто подобное в далёком прошлом пытались сотворить фашисты и их последователи. В конечном итоге, Борислав, дело не в том, кто кого из нас обратит в свою веру, или не обратит, а в том, что тех, кто это осуществил, будут судить. И мне крайне жаль, если окажется, что ты знал об этом и не пресёк.
   - Пресёк! Да их сделали по моему прямому указанию. Это роботы! Пойми, роботы, не более.
   - Мне жаль тебя, Борислав. если это роботы, то объясни мне, почему о блоке управления известно очень узкому кругу астраллов, а остальные пребывают в неведении?
   - Да потому, что мы слишком оглядываемся на вас, землян.
   - Угу! И поэтому в целях перевоспитания ты и твои сатрапы развернули целенаправленную кампанию для выработки у общественности мнения, что гомункулусы - низшие существа. Это уже расизм, Борислав!
   - Ладно, оставим. Ты употребил странное выражение: меня будут судить. Интересно, по каким законам?
   - Не знаю, я не юрист. Но замечу, что уголовный кодекс так и не отменён.
   - Хорошо, Кеннет, - Платонов откинулся на спинку кресла. - Вижу, ты втянул меня в дискуссию и упорно не желаешь отвечать, куда ты дел записи. Оставим... Пока. Тогда может ты объяснишь, каким образом ты вскрыл электронный запор в двери к посту генератора метрики?
   - О, это проще простого. Уверен, что и сам справился бы с ним, но мне помогла Вивьен. Она сообщила код.
   Платонов нахмурился:
   - Что-то мы не учли, значит. Она ни под каким видом - ни прямо, ни через запоминающие устройства - не должна была передать тебе код. В её программе на это наложено табу, перечислены все способы передачи информации. Это чистая случайность, что она его вообще знала. Просто она оператор-настройщик "ОСА-7" и, естественно, должна была знать код, чтобы проходить на пункт генератора метрики.
   - Это я догадался, - саркастически улыбнулся я.
   - Согласись, Кен, красивый вышел робот, и ты клюнул на него. Но придётся положить её на обследование и разобраться в чём дело.
   - Да, действительно, клюнул, - кинул я, - но не на робота, а на чудесную, красивую, искреннюю молодую женщину. Можешь себе представить, что я испытал, когда она меня преследовала.
   Платонов ухмыльнулся:
   - Да уж, представляю!
   - Далее. Она мне всё написала на простом листе бумаги. Такой способ передачи информации вы не учли, по-видимому, забыли о нём. И последнее. Вам не придётся копаться в её душе. Она вне пределов вашей досягаемости. Это было её последнее письмо. Вивьен застрелилась из РАМ'а. Можешь посмотреть запись, сделанную когитром станции.
   Мне показалось, что впервые с начала нашего разговора у него проглянуло что-то вроде сомнения. Платонов просмотрел запись и связался с "ОСА-7":
   - Твиндел! Как продвигаются дела с обезвреживанием прохода в холодильную камеру?
   - Хреново, Борислав! Там и код сменён, и кто-то капитально покопался в алгоритме. Работаем, но ранее, чем через двое суток не обещаем. Это в наилучшем случае.
   - Хорошо, не торопитесь. Лучше месяц, чем уничтожение станции. Отбой.
   - А гибель людей тебя не волнует? - спросил я.
   Платонов только зло посмотрел на меня и задумался, потом обрадовано сказал:
   - А когитр-то не помешал ей застрелиться. Думаю, ему ты доверяешь, он объективен. Однако не помешал, значит, не считал её за человека.
   - Да, меня подобное несоответствие: пассивность когитра - меня тоже удивило. Но потом, в общих чертах, догадался, как всё произошло. Вивьен не даром выбрала душевую. Она сказала когитру, что, мол, я вымыться хочу и поэтому разденусь, а ты не следи за мной, мне стыдно. Когитр подтвердил мою догадку, так, приблизительно, и было. И ещё я его спросил: "Если бы я выстрелил в Вивьен, когда она преследовала меня, ты бы мне воспрепятствовал?" Он ответил: "Нет. Тогда она не являлась человеком. Она была хуже самого последнего кибера, она была механическим управляемым придатком. А то, что не пресёк попытку самоубийства человека - на моей совести". Так что, Борислав, с когитром не проходит.
   Я на самом деле имел такой разговор с когитром.
   Платонов поморщился и после некоторого молчания произнёс:
   - Ну, оставим это. Вернёмся к первоначальному вопросу. Куда ты дел записи? На твоём корабле, как мне только что сообщили, их нет.
   - Дались тебе эти записи! - рассердился я. - Ну найдёшь ты их и уничтожишь, но останусь я, моя память. По моему заявлению пришлют группу, она всё тщательно проверит, а вы уже не в силах замести следы преступления против экологии космоса.
   - Ух ты! - воскликнул Платонов. - Преступление против экологии космоса!
   Подробнее, пожалуйста, - интересно услышать трактовку землянина.
   Меня устраивало продолжение разговора, поэтому я довольно сказал:
   - Пожалуйста. Во-первых, об этой акции во всех подробностях знал тоже ограниченный контингент астраллов. Их, конечно, больше, чем в предыдущем случае, но, думаю, тоже немного. И, во-вторых, что вы сделали? На мысль меня навёл захват на "ОСА-7", - Навёл меня на мысль не только захват, но об этом я не стал говорить Платонову. - Такой телескопический, его копию я сам испытывал по твоей просьбе для получения абсолютного вакуума. А вы решили его использовать для выдирания центров искажения метрики. Конечно, делали вы это и раньше, но этот захват оказался эффективнее. Вы давно обнаружили, что метрические бури инициируются особыми точками в нестабильном пространстве, но от нас данный факт скрыли. Прости, я не специалист, и, может быть, моя аналогия покажется тебе слишком примитивной и эмоциональной. Я представляю эти особые точки в виде неких щупальцевидных сгущений, извивающихся в пространстве метрик. Вы выдирали сгущения вместе с пространством и тайно сваливали всё в одну кучу. Так у нас и образовался на регулярных трассах сегмент с кошмарными метрическими ураганами. Именно поэтому вы отказались и отказываетесь помочь нам в его ликвидации - вы сами не знаете, что с ним делать.
   - Вот, всё наоборот, - возразил Платонов, - вначале был сегмент в пустынной части освоенного космоса, где мы организовали свалку метрических инициаторов, а уж потом вы совершенно неожиданно решили проложить там регулярную трассу, поставив нас перед фактом.
   - Может быть, - не стал я спорить, - может и в такой последовательности. Но не свалку вы сделали, а помойку.
   - Не вижу разницы.
   - Напрасно. Свалки, как и помойки, бывает, возникают стихийно, но за ними хоть следят. А помойки, развиваясь по своим неконтролируемым законам, становятся источником распространения всевозможной заразы. Одна из них поразила тебя и тебе подобных. Ты, Борислав, прости, сам уподобился бездушному автомату. Ну да ладно, об этом мы уже спорили. Относительно экологии космоса. Бесконтрольно взаимодействуя между собой, как ты их назвал, метрические инициаторы, по-видимому, вскоре приведут, если уже не привели, к необратимым процессам.
   - Да успокойся ты, - сказал Платонов. - Мы уже два года используем другое место для свалки.
   - Тем более. Сегмент непрерывно увеличивается в размерах, и, судя по данным, которые я получил, дело может закончиться взрывом и засорением всего пространства этими самыми инициаторами.
   - Нет! - твёрдо сказал Платонов. - Это нет. Мы всё рассчитали - взрыва не будет. Займёмся мы в ближайшем будущем вашим сегментом. Вот только очистим пространство, с которым сейчас работаем, так, через годик, другой, - и вдруг взорвался. - Я ненавижу искажённую метрику!
   Я вздохнул:
   - Эх, Борислав, разве можно верить предвзятым расчётам.
   Он со злобой посмотрел на меня и процедил сквозь зубы:
   - А ты, гад, понятливым оказался. Жаль, я недооценил тебя. Короче, где записи?
   - Опять ты о них! Я же тебе объяснил, что это не поможет, так как останется моя память.
   Платонов неожиданно обрадовался:
   - Это хорошо, что ты мне зубы заговорил. Я теперь окончательно решил, что с тобой делать. Память мы тебе, Кеннет, заблокируем.
   - Не поможет, - улыбнулся я, - ты же знаешь, на первой же медицинской комиссии блок обнаружат и снимут. К тому же, со временем они и сами рассасываются.
   - И это знает. Конечно, не станем блокировать. Мы сотрём у тебя кусок памяти.
   Наконец мы подошли к самой неприятной и тягостной для меня части разговора. Я опять же не согласился:
   - И это не пройдёт. Тебе известно, что моя жена стрэггер, она обучила меня некоторым своим штучкам. Я размазал эти свои знания по всему мозгу. Да и не скажу я вам ничего.
   - А это и не требуется, - весело парировал Платонов. - Церебродетектор сам из тебя всё выудит.
   Да, есть такой приборчик. Может он прочитать всю память. При добровольном согласии вероятность стать идиотом не очень велика, процентов двадцать пять. В противном случае он тоже может прочитать, но при этом наступает полная деструкция личности. Человек гарантированно превращается в безмозглого идиота.
   - Учти, Борислав, - предупредил я, - я буду сопротивляться.
   - Это хорошо, что ты сам об этом заговорил. Ты прекрасно понимаешь, что станешь полным дебилом. Тем легче тебя будет уничтожить. Всё-таки ты был моим другом, и расскажи всё добровольно и согласись на стирание памяти, всё равно в живых оставлять тебя было бы нельзя. Слишком ты опасен и сметлив. Нет уверенности, что ты не придумал что-нибудь, чтобы сохранить свои ненужные и опасные для тебя и для нас знания. А так, что ж, полный и неизлечимый дебил, такого уничтожить просто полезно. Нечего ему бессмысленно жить за счёт нашей пустой благотворительности. Ну, а катастрофы в космосе, даже в освоенном, всегда случались.
   Вот он и сказал всё. Я, честно говоря, ожидал чего-то подобного и лишь спросил.
   - Не такими ли причинами объясняется смерть Хеерлинга - непонятная аннигиляция активного вещества на одном из ваших десантных ботов?
   - Догадлив, зараза. Нет, нельзя тебя оставлять в живых. Так не будешь добровольно сознаваться?
   - Ну конечно нет, Борька, - опять улыбнулся я, - и исключительно для того, чтобы тебе облегчить задачу, чтобы ты не мучался понапрасну: всё-таки идиота даже приятно ликвидировать.
  
   Два известных молодца, я и не слышал, как и когда они появились в комнате, споро защёлкнули захваты вокруг моих рук, ног, груди и головы, намертво приковав меня к креслу. На голову мне надели шлем церебродетектора. Я вынужден был признать, что и здесь астраллы пошли дальше нас. У нас этот аппарат стационарный, и от шлема, в силу чрезвычайной помехобеззащитности прибора, к процессору тянулся внушительный жгут проводов. Здесь же, по-видимому, процессор находился непосредственно в шлеме, так как последний ни с чем не соединялся.
   В голове раздалось лёгкое назойливое жужжание, и я почувствовал, что сенсорный пучок устремился в мой мозг. Я поставил блок, слабенький для начала. Дело в том, что в задачу этого сложного аппарата всё-таки не входило уничтожение личности, поэтому он лишь слегка увеличил мощность пучка, чтобы проломить блок. Я усилил его, аппаратик тоже наддал, и некоторое время мы как бы соревновались между собой. Жалко, думал я, не повезло, не дождался. Церебродетектор, между тем, наращивал мощность, а я уже вышел на предел. В голове раздался звонкий хруст ломаемых костей, но я ещё держался. Наверное, мой вид был ужасен, так как сквозь кровавую пелену, застилавшую глаза, я увидел, как Платонов встал и отвернулся. Для того, чтобы он позже крепко позлился, расшифровывая записи, я сосредоточился на последней в своей жизни мысли: "Дурак ты, Платонов! Я и сам не знаю, где этот кристалл с записью. Он находился в одной из сигнальных ракет, которыми я пулял в твой крейсер, в той, которая ушла неизвестно куда. Ты ещё не один день поищешь её в космосе и, уверяю тебя, не ты её найдёшь первым." А вот почему не он, я не стал мыслить, всё равно узнает, но пусть поуродуется. Дикая боль, сопровождаемая омерзительным хрустом, разлилась по всей голове. Красный цвет полностью залил глаза, и я приготовился отдать Богу душу. Вдруг сильнейший удар по затылку сорвал с меня шлем церебродетектора, и я очутился в состоянии грогги. Видимо, на время даже потерял сознание.
   Приходил в себя я медленно, с трудом. Страшная боль разрывала голову изнутри. Но моё растерзанное сознание заинтересовали какие-то вопли, с трудом проникавшие в мозг. Постепенно я сообразил, что вопит никто иной, как Борислав. Кровь понемногу отлила от глаз, и я сквозь красный туман различил чью-то смутную фигуру и, скрючившегося в углу перед ней, судорожно дёргавшегося Платонова. Он вопил:
   - Уберите от меня эту фурию! Да уберите же!
   Успела, подумал я, и попытался позвать: "Мьюриел", - но ничего не вышло. Я только булькнул. Но и этого оказалось достаточно. Моя жена мгновенно завязала руки и ноги Платонова между собой каким-то диковинным образом так, что он был жив, ничего у него не было сломано, но пошевелиться не мог и лишь лупал глазищами, да кряхтел как на горшке. Всё это, конечно, я увидел позднее, когда Мьюриел привела меня чуть-чуть в порядок.
   Она сорвала все захваты, приковывавшие меня к креслу, приложила свои ладошки к моим вискам и осыпала моё лицо поцелуями:
   - Кен, родной, жив. Я успела, любимый мой.
   При этом она не забывала с помощью гипнополя своих ладоней, стрэггеры это умеют, в буквальном смысле вправлять мои вывихнутые мозги. Хорошо было бы написать, что я крепко обнял свою любимую жену и, пару раз выстрелив через плечо, припал к её губам. Но всё происходило как раз наоборот. Я обмяк в руках Мьюриел и безвольно повис на ней. Я, правда, слышал, как чьё-то тело, едва раскрыв двери, грузно рухнуло на пол. Но, честное слово, ни малейшей моей заслуги в этом нет. Да, разъярённый стрэггер, особенно любящая женщина, страшная сила.
   Появление Мьюриел объяснялось довольно просто. В том своё письме ко мне она сообщила дату своего возвращения и приблизительную траекторию. Я выждал необходимые две с лишним недели и за день до её предполагаемого возвращения отправился в запретную зону. Поняв, что мне не скрыться, я выстрелил сигнальной ракетой по направлению к траектории корабля Мьюриел. В этой ракете и находился кристалл с записями и кратким рассказом, что со мной произошло. Сам кристалл я настроил на биопотенциал своей любимой. И она, находясь за два парсека от меня, услышала зов о помощи и, не задумываясь, ринулась выручать меня.
   Когда я несколько пришёл в себя, Мьюриел отвела меня в каюту. Я поинтересовался:
   - Ты их всех не поубивала?
   - Нет, но удержалась с трудом. Ложись и молчи.
   Затем она прошла на центральный пост и обратилась за помощью ко всем земным кораблям. Вообще-то, поблизости их нашлось всего три: два лёгких фрегата, а вот третий! Им оказался тяжёлый броненосец "Крашинг", удачно проходивший в этом районе после ходовых испытаний. Стоило ему только чуть оскалиться парочкой ударных аннигиляторов, да высунуть хобот гравигенной пушки, и всю собравшуюся флотилию астраллов как ветром сдуло.
   Судьба меня миловала, и я, в силу своего нездоровья, не отчитывался перед адмиралом Космофлота Царёвым, командовавшим "Крашингом". Все дела за меня вела Мьюриел. Но и моей записи хватило, чтобы Платонов и ещё тридцать семь человек были арестованы и отправлены для суда на Землю. Всех гомункулусов также переселили к нам. Нечего им делать у астраллов.
  
   Мы с Мьюриел решили возвращаться домой на пассажирском лайнере, уже знакомом "Эваристе Галуа". Предварительно Мьюриел, не требуя объяснений, смоталась на "ОСА-7", забрала Вивьен и поместила её в госпиталь "Крашинга".
   Прости, девочка, думал я, стоя перед ещё не пришедшей в сознание Вивьен, прости, что не я вернулся за тобой. Видишь, в каком я состоянии, я просто не мог. Это сделала Мьюриел, единственная женщина, которую я любил и люблю. Я надеюсь, ты простишь мне и это.
   Устроившись в каюте, мы с Мьюриел приступили к выяснению некоторых неясных деталей всего этого дела. Начал я:
   - Мью, как ты догадалась, с какой целью я отправился к астраллам?
   - Я давно подозревала, что ты сотрудничаешь со Службой безопасности.
   - Как, - удивился я, - ты знаешь о её существовании?
   - Да это не бог весть какой секрет. Почти все космолётчики знают о ней. Твои две предыдущие неожиданные отлучки навели меня на мысль о твоём сотрудничестве со службой. А цель? Ты отошёл от космоса, ты сейчас больше землянин, чем космолётчик. Мы сами начали расследование обстоятельств гибели Хеерлинга и кое-что узнали. Так что, догадаться о твоей цели было не так уж и трудно.
   - М-да, - почесал я в затылке.
   - А теперь ты мне объясни, кто эта прекрасная женщина?
   Я честно всё рассказал Мьюриел о Вивьен, о нашей непродолжительной совместной жизни. Всё рассказал. Мьюриел помрачнела, встала с кровати, на краешке которой сидела передо мной, подошла к иллюминатору и долго молчала. Потом она, стоя ко мне спиной, глухо сказала:
   - Кен, я знаю, что к подобным вещам у нас отношение терпимое. Но я другая, мне очень больно. Я тебя не ревную, это глупо. Но мне очень больно. Я тебя не держу...
   Я тоже встал, правда, с некоторым трудом, проковылял к Мьюриел, обнял её и признался:
   - Мью, родная, можешь мне верить, можешь не верить, но люблю и любил только тебя. Я виноват перед тобой, и перед Вивьен тоже виноват. Но сейчас я не могу вымолить у неё прощения. А ты, если можешь, прости меня. Я люблю тебя.
   - Кен, - Мьюриел повернулась и обняла меня, - уж такой я человек, что могу любить только одного мужчину, тебя. Никого до тебя не любила и никогда не разлюблю. А перед Вивьен мы теперь с тобой ответственны и нам придётся вдвоём её опекать.
   Я с изумлением смотрел на Мью. Да-а! Такого я не ожидал. Всё-таки у меня восхитительная, необыкновенная жена!
   - Ну что ты хочешь? - продолжала Мьюриел. - Раз уж ты взялся, то надо доводить до конца, но теперь нам вместе. И давай больше не будем об этом. Но учти, с этого момента ты никогда никуда не отправишься без меня. А Клейст пусть утрётся!
   Я кивнул и зарылся носом в её пушистые рыжие волосы.
  
   Перед сном Мьюриел предупредила:
   - Без глупостей, пожалуйста, тебе сейчас противопоказано.
   - Хорошо, - согласился я.
   - Кен, что бы ты делал без Вивьен?
   Я вздохнул:
   - Ох! Точно не знаю. Не было возможности проверить. Понимаешь, на станцию я летел не наугад. Пока находился в городе астраллов, я пошарил по их информационным базам, обращая внимание на всё, имеющее отношение к пространству. И обратил внимание на захваты, один из которых меня позднее попросил испытать Платонов. Эти захваты проходили по научной части. Для физиков требовалось, чтобы захват стабильно работал и стабильно держал фокусировку полчаса, ну, час. Как я убедился на собственно опыте, пытаться продержать его с нулевыми ускорениями дольше невозможно, никаких сил не хватит. А работы по увеличению срока стабильности упорно и не один год велись. В предыдущей, по сравнению с той версией, которую я испытывал, стабильность работы довели до нескольких месяцев, а фокусировки - до недели. У той, которую я испытывал, расчётные характеристики должны были быть ещё лучше. Ну не нужны такие характеристики физикам. К тому же, всего изготовили, за всё время, несколько сотен захватов, устройств весьма дорогих. Разумно предположить, что с их помощью что-то делают с пространством. Что - я не знал, а выяснить мог только непосредственно на станции. Учитывая, что Платонов фактически отказал мне в допуске на станцию, то делалось что-то в тайне, следовательно, весьма вероятно, делалось нечто плохое или очень плохое.
   Возвращаясь к твоему вопросу. Я бы сообщил о своих подозрениях когитру. Он, конечно, проверил бы их, покопавшись на своей станции и связавшись со своими коллегами на других станциях. Убедился, что я прав в своих подозрениях, и помог бы мне: для него угроза человеку, даже вероятная, - наивысший приоритет. Он, наверное, нейтрализовал бы Вивьен, усыпив её, например. Она бы нам мешала, так как программа-то в ней была включена. А затем мы вместе с когитром обманули бы эту примитивную электронику.
   - Как? - с издёвкой спросила Мьюриел. - Это сказать-то просто. А вот сделать!
   - Эх, Мью, ты вот давеча упрекнула меня, что я слишком землянин. Возвращаю тебе упрёк: ты слишком космолётчик. Вы ко всякой кибер-технике, электронной аппаратуре относитесь как к божеству. Да обманули бы. Нельзя обмануть только запоры на сейфах Службы безопасности и то, лишь потому, что они электромеханические и сами по себе ничего открыть и закрыть не могут. Вот тебе, например, такой план. Этот электронный сторож имел самостоятельный, независимый от когитра, процессор и, безусловно, снабжённый программой, в которой по возможности предусмотрены различные нештатные ситуации. Когитр объявил бы или сымитировал аварию на генераторе метрики. В этом случае присутствие там человека необходимо. Единственным представителем являлся я, да ещё с дипломом командира тяжёлых линкоров. Электронный сторож, настроенный на абстрактного взломщика, а не на меня лично, пропустил бы классного космолётчика на пост генератора метрики, обязан был бы пропустить. Станции типа "ОСА" слишком ценны, чтобы им рисковать по пустякам. Это не прошло бы, ещё что-нибудь придумали. Покопались бы вместе с когитром и что-нибудь обязательно нашли бы. Дырку бы снаружи прорезали, в конце концов. Пока Вивьен была со мной на станции, навряд ли Платонов обеспокоился и начал спешить. Вот, когда она "умерла" и сигнал от неё перестал поступать, он помчался. Получается, что попытка самоубийства, удайся она, была бесполезной.
   - Нет, - не согласилась Мьюриел, - даже попытка была не бесполезной. Отчаянный, страшный шаг. Эта мужественная женщина ещё раз предостерегла нас от экспериментов над людьми. О них даже думать нельзя. А почему ты так уверен, что когитр встал бы на твою сторону?
   - Так он и встал на самом деле. Когда я ознакомил его с записями с генератора метрики, он сразу всё понял. Угроза человечеству! Это для него превыше всего. Астраллы этот момент не учли. Когда я стартовал со станции, когитр распространил содержание записей среди своих собратьев, всех, по цепочке. Так что записи были неуничтожимы.
   - Почему же ты не сообщил об этом Платонову? Он не стал бы подвергать тебя столь ужасной пытке.
   - Не стал бы, - согласился я. - Он меня, чтобы не терять время, тут же уничтожил бы, и судорожно попытался бы прервать цепочку передачи информации, пока она не вышла за пределы когитров астраллов. Наверное, просто уничтожал бы их. Ты же знаешь, когитр не умеет хранить секреты. Поэтому, когда я тянул время, занимая Платонова болтовнёй, я не только на тебя надеялся, но и выжидал, когда по моим расчётам содержание записей дойдёт до земных когитров. Кстати, а что будет с Платоновым и остальными?
   - Не знаю. По-видимому, его лишат самого дорогого, человеческого общения. Планету ему выделят или ещё что, но он будет жить, если захочет, только в одиночестве.
   - Мью, я ненавижу астраллов!
   - Да? И Риту, и Халлдора, и Бена, и многих других твоих и моих знакомых тоже ненавидишь? Лично каждого?
   Я задумался:
   - Пожалуй, нет.
   - Ты, Кен, пойми, у астраллов рождается новая цивилизация. И они сейчас болеют детскими болезнями. Мы ими очень давно переболели, но последствия были ужасные. Вспомни историю: сотни миллионов, если не миллиарды трупов. У астраллов всё должно пройти легче, всё-таки какой-то иммунитет мы им передали.
   - Не буду с тобой спорить. Но с какой помойкой я столкнулся! Я имею в виду не этот сегмент с метрическими бурями, а человеческую помойку: Платонов и остальные. До сих пор в носу смрад стоит. Что мне делать с моими воспоминаниями?
   - Ничего. Только не забудь их, такое нельзя забывать.
   Она обняла меня за шею, положила голову на плечо и предупредила:
   - Ты учти, Кен, я с тобой теперь не расстанусь. Если не разлюбишь меня.
   - Не разлюблю, - сказал я, - это невозможно, ты уже часть меня. Без тебя я умру. Я чуть больше стану летать с тобой, а ты дольше жить со мной на Земле. Идёт?
   - Идёт, - и вдруг рассердилась. - Господи, спи! Тебе спать надо!
  
   Уже засыпая я подумал: "Ух, и влетит мне от Адама Павловича! Всё нарушил: красавицу соблазнил, погоня была, вот, сигнальными ракетами перестрелка пустяковая случилась... но это повезло... что сигнальными ракетами... пустяковая..."

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"