...Высокий стройный юноша с длинными светлыми волосами, чьи глаза прямо-таки метали молнии, резко шагнул вперед и с размаху ударил золотоволосую плачущую девочку по щеке.
- Девчонка! Ты знаешь, как я накажу тебя за своеволие?..
...Брызнув на златоволосую девочку, без сил лежавшую на диванчике, холодной водой, миловидная женщина привела ее в чувство и принялась лечить несчастной окровавленную спину. Девочка судорожно всхлипывала от ее осторожных прикосновений.
- Пройдет немало дней, прежде чем ты оправишься, моя голубка. Я уж достану для тебя какое-нибудь снадобье, чтобы облегчить твою боль и навеять сон. Отдыхай же пока! - тихо приговаривала женщина, осторожно смывая кровь.
- Кто вы? - испуганно спросила наконец девочка, с напряжением смотря на женщину, хлопотавшую вокруг нее.
- Я - Эделина, прислужница во Дворце. Моя маленькая голубка, ну как же так?.. - она сокрушенно покачала головой. - Разве вы не знаете, моя голубка, что приказы графа де Шаролэ должны непременно выполняться?.. Почему вы его не послушались? И навлекли на себя его недовольство?
При этих словах лицо девочки некрасиво сморщилось, и она снова заплакала.
- Я не хотела... Я не хочу оставаться здесь!.. Я хочу домой, к маме и папе...
Эделина успокаивающе взяла девочку за руку, и посмотрела на нее сочувствующим взглядом.
- Я понимаю вас, маленькая голубка. Но... граф де Шаролэ - наш молодой герцог, он привык, что его приказы и капризы беспрекословно выполняются, а вы... Он очень разозлился, а когда молодой герцог в гневе, никто не может его остановить...
- Он... он избил меня... - девочка не смогла продолжать дальше, вновь разразившись рыданиям.
- Моя голубка... Ну что я могу сказать? Я всего лишь простая горничная, служанка. Мне очень жаль вас, голубушка, но, надеюсь, вы поняли - молодому герцогу нельзя противостоять... В гневе он ужасен... Теперь спите, моя голубка, постарайтесь заснуть, я скоро приду, принесу вам целебное питье, - с этими словами Эделина поспешно вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Девочка, вконец измученная, заснула...
...Вечером того же дня, наклонившись над спящей тревожным сном девочкой, Филипп Бургундский, граф де Шаролэ тихонько прошептал:
- Сиано, ты меня слышишь?
Девочка застонала, шевельнулась и открыла глаза, но, увидев Филиппа, сжалась, в ее глазах появился безотчетный страх.
- Не бойся! Я пришел просить у тебя прощения, - с этими словами он опустился перед ней, и взял ее руки в свои ладони. - Сиано, пожалуйста... Пообещай мне, что этого больше не повторится.
Девочка жалобно всхлипнула и неожиданно разрыдалась. Шаролэ мягко прижал ее к себе...
- Сиано, успокойся... Будет, миленькая моя, будет вам, перестаньте плакать...ну успокойся, моя миленькая... Просто будь милой, послушной девочкой, и все будет хорошо, - он говорил ей успокаивающие слова, поглаживая ее встрепанную головку и ждал, когда она перестанет всхлипывать. Рыдания вскоре затихли.
- Монсеньор герцог... - икая, выговорила девочка, боясь посмотреть в глаза де Шаролэ, на что он, по-прежнему мягко поглаживая ее волосы, проговорил:
- Сиано, я же сказал тебе, зови меня только по имени, никак иначе!..
- Но как же, Монсеньор!.. Как я могу звать вас просто по имени? - девочка испугано высвободилась из его рук и насторожено посмотрела на юношу. - Я... я не могу вернуться домой?..
- Вы будете жить здесь, в отведенной вам комнате, вы станете придворной дамой моей младшей сестры, Бланшетт, - терпеливо сказал Филипп де Шаролэ, вновь привлекая к себе несопротивляющуюся девочку. - Бланка - она добрая, хорошая, почти твоя ровесница, она тебе понравится. А еще я отдам тебе земли Геннегау, это графство на границе с Ландарилией, и ты будешь зваться графиней Геннегау...
- Нет, нет!.. - испугано воскликнула девочка, ее глаза вновь наполнились слезами. - Монсеньор, я не могу этого принять! Я зовусь Сиано Лёгуа, я не хочу другого имени!.. Монсеньор, не надо!.. Я всего лишь простая девочка из народа, простолюдинка, зачем я вам? Отпустите меня, Монсеньор, я...
- Ну вот, ты опять все начинаешь сначала, - недовольно проговорил Шаролэ и испытующе взглянул на девочку, которая испуганно сжалась в углу дивана. - Мы опять будем препираться, как сегодня утром? Это мое желание, я хочу, чтобы тебе принадлежало графство Геннегау, а ты упрямишься?..
Девочка всхлипнула, воспоминания сегодняшнего утра были еще слишком свежи... Посмотрев в лицо юноши, она замялась в нерешительности.
- Я вижу, ты хочешь мне что-то сказать. Говори! - подбодрил ее Шаролэ, ободряюще улыбнувшись. - Не бойся меня, я не хочу тебе зла. Я хочу, чтобы мы поняли друг друга...
Его улыбка придала девочке решимости.
- Монсеньор, я... - она запнулась. - Я... я приму ваши условия, буду жить здесь... и все такое... Но... это если вы пообещаете, что не отнимете у меня моего имени - я все-таки родилась в семье Лёгуа, - и... - возникла долгая пауза, и наконец она выговорила. - И вы больше никогда не ударите меня...
Какое-то время Филипп, граф де Шаролэ, молодой герцог Бургундский оторопело смотрел на ее безволь-но склонившуюся головку, затем улыбка озарила его лицо, и он прижал к себе вздрогнувшую девочку.
- Не бойся, моя миленькая! Я обещаю, что больше никогда не подниму на тебя руку, если ты останешься здесь, со мной, - мягко проговорил он, стараясь успокоить ее, такую напуганную и беззащитную. - Клянусь Бургундией! Останься со мной! Скажи, что прощаешь меня, Сиано!
- Монсеньор!.. - девочка протестующе высвободилась и взглянула в его решительные серые глаза. - Монсеньор, зачем я вам?.. При Бургундском Дворе много других девочек из знатных дворянских семей, я всего лишь дочь ювелира...
- Сиано, перестань! Ты нужна мне!
- Монсеньор, но однажды... Я надоем вам, вы избавитесь от меня, как от надоевшей игрушки, вы бросите меня...
Она не договорила - граф де Шаролэ больно стиснул ее своими руками:
- Не говори так! Ты нужна мне!.. Ты сразу понравилась мне, с первого взгляда, когда я увидел тебя на площади Ланскене. Помнишь этот день, моя миленькая? Я сказал тебе, что мы обязательно встретимся! А еще я сказал - любовь принца крови не наносит бесчестия...
- Любовь бывает разной... - грустно проговорила девочка, в ее глазах стояли невысохшие слезы.
- Верно, разной, - тихо проговорил Филипп Шаролэ, утыкаясь лицом в ее светлые волосы. - Решено, ты останешься со мной, не правда ли?
- Да будет ваша воля, Монсеньор герцог... - покорно выговорила девочка.
- А домой я тебя буду отпускать, конечно. Ты же не думаешь, что я запру тебя здесь на веки вечные? Моя маленькая графиня Геннегау, когда вы повзрослеете, я открою вам одну тайну...
- Какую же? - на лице девочки заиграло нескрываемое любопытство, на что Шаролэ только улыбнулся.
- Я скажу вам, примерно через год или два, моя Сиано. Обязательно скажу, - по-прежнему улыбаясь, он протянул ей руку ладонью вверх. - Ну что, мир? Вы меня простили?..
Поколебавшись, девочка нерешительно положила на его руку свою ладошку:
- Мир... Но, Монсеньор... если я и могу простить, то я еще долго не смогу забыть...
- Зови меня по имени! Здесь нет герцога и его верноподданной, здесь только Филипп и Сиано.
- Монсеньор!.. Я не могу!.. я... вы... вы будущий Хозяин Бургундии, а я всего лишь простая девочка...
Вместо ответа Филипп Шаролэ поцеловал ее в губы.
- Сиано, я же просил - звать меня по имени!..
- Мне надо привыкнуть к этим переменам, Монсеньор... Не надо, не целуйте меня так, не надо!..
- Надо, - твердо произнес он, не слушая ее робкие протесты. - Надо, моя миленькая, надо. Вы привыкнете ко мне, моим объятиям и поцелуям... И все будет хорошо, поверь! Вы скоро привыкнете к своему новому положению, я обещаю, что буду заботиться о тебе, буду выполнять все ваши пожелания... Леди Сиано Геннегау - вот как вас будут называть!.. моя Сиано!..
Сиано проснулась с мокрым от слез лицом
Камеристка вышла, пообещав, что скоро принесут ужин и воду для умывания. Кованая дверь тяжело закрылась, и я услышала, как повернулся ключ в замочной скважине.
Я внимательно огляделась вокруг. Это действительно была уютная и хорошо убранная спальня. Белые каменные стены сияли свежестью. Мебель была натерта до блеска. По покрывалу и занавесу кровати, сшитым из красивой восточной ткани, раскинулись вышитые цветы и зверюшки.
Но уют комнаты не сумел улучшить мое настроение. Я здесь пленница! Клетка, пусть и позолоченная, все же клетка!
И день прошел, и ночь миновала. Все это время я провела взаперти, в спальне наверху башни, почти обезумев от тоски. Я ходила кругами по крошечной комнате или безучастно смотрела в окно на раскинувшийся передо мной город. Жизнь в заточении, в полном одиночестве и бездействии была ужасной.
Я молча в который раз разглядывала всевозможные розы в роскошном розарии. Каких тут только не было цветов и оттенков!!! Все, кроме ярко-красного, алого...
Поначалу я нещадно корила себя за досадную оплошность, свою легкомысленную ошибку, из-за которой вновь оказалась здесь. Н-да, сущий идиотизм - снова стать пленницей Филиппа Бургундского! А уже через 2 недели будет Коронация - Регент будет признан законным Королем. Свершится многолетняя герцогская мечта - он объединит Лунные Земли под одним началом, но вот будет ли он править разумно и справедливо? И еще - Корону ему должна буду подать я - законная Наследница и Принцесса в бегах. Я не имею никаких доказательств для признания подлога, никаких... кроме словесных... а, по словам герцога, сказать можно все, что угодно. И не обязательно надо верить всему, что говорит твой собеседник. Увы!.. А мой Лунный Полумесяц отчаянно не желает появляться на моем челе, несмотря на все мои старания... Да и вообще это довольно-таки слабый аргумент - почти все юные высокородные девушки-дворянки Ландарилии имеют на челе эту такую красивую отметину...
Магия моя опять под строжайшим запретом. Я даже свечу не могу зажечь мановением руки, что уж говорить о более серьезных и существенных вещах?..
Я, признаться, почти потеряла счет времени. И, кажется, стала терять надежду на спасение... В прошлые разы мне несказанно повезло - мне посчастливилось обнаружить в своих покоях Путь, которым уже довольно долгое время никто не пользовался, но они все-таки перенесли меня на Рейкино, прямо в земли Монсальви... Видимо, второй раз так фантастически мне не повезет, уж очень ревниво и старательно меня охраняют, вон, неподалеку маячат дюжего вида стражники в металлических доспехах. И весь этот роскошный Дворец Бургундского Дома - для меня не более и не менее как тюрьма - хорошо еще, что в цепях и на соломе меня не держат... вроде могу свободно передвигаться, но свобода моя относительная - каждый мой шаг, пусть даже и невольный, тщательно фиксируется...
Роскошная золоченая тюрьма. И прислуживает мне теперь какая-то здоровенная мымра, при виде которой мне становится как-то не по себе. Бедняжку Эделину отправили куда-то, кажется, в одно из поместий герцога, так что я ее и не видела вообще...
Я пыталась было выяснить у обслуживающего контингента и самого Филиппа, что же случилось с благородной принцессой Нептунской, как же она смогла сбежать отсюда, но всякий из обслуги, кому я задавала этот, казалось бы, вполне простой и невинный вопрос, испуганно таращились в мою сторону, краснея и бледнея, и в конце концов кое-как выговаривали, мол, об этом запрещено говорить Великим Герцогом. А сам Великий Герцог так взглянул на меня, и резко ответил, чтобы я не совала свой нос куда не следует. Спорить я не решилась... Так я и не узнала, каким образом Мишелль Нептунская смогла покинуть Бургундию (сейчас, я это точно знаю, она вновь заступила к своим обязанностям как Орреанского Воина Кайе на пару вместе с Дениз), но к герцогу с таким вопросом приставать я не решилась, ибо, судя по всему, это было нечто малоприятного для него самого, вон как весь вспыхивает при этом упоминании...
Дверь, отчаянно скрипя, открылась, и на пороге появился Филипп Бургундский. По его замкнутому выражению лица ничего нельзя было сказать. Я резко обернулась и ядовито произнесла:
- Тебе по-прежнему не хватает хороших манер, герцог! Входишь в комнату дамы без стука!
Он оторопел, потом коротко ответил:
- Прости, я не подумал.
- Надеюсь, что в будущем ты будешь думать.
- Возможно, буду. Итак, грубая пища Бургундии вам не по вкусу, леди?
- Вон отсюда! - вскипела я, чувствуя, как во мне загорается безудержный гнев.
Он пожал плечами, как будто давая понять, что не совершенно собирается выполнять эту "просьбу".
Вновь заскрежетала дверь. В комнату вошли несколько слуг, и через несколько минут стол был сервирован. Мой нос защекотали манящий аромат только что поджаренной курицы... С овощным гарниром... И сладости... Проследив за моим голодным взглядом, герцог придвинул к столу два стула.
- Не позавтракаешь со мной, леди Сиано?
- Нет... - еле выдавила я из себя, такие аппетитные запахи, дразнящие меня... Голова закружилась.
- Зря ты отказалась. Все вкусно. А я надеялся, что мы позавтракаем вместе!
- Я не голодна, - хмуро ответила я.
- У тебя со вчерашнего дня во рту и маковой росинки не было.
- Я не собираюсь есть, пока не перестану быть пленницей.
Он внимательно посмотрел на меня. Широко ухмыльнувшись, герцог не спеша сел, взял тарелку и наложил себе еды. Как завороженная, я следила за его неторопливыми действиями.
- Но ведь это может и затянуться! - ответил он, зачерпывая ложкой соус.
- Герцог! - я так и взвилась от гнева, наконец переполнившего меня. - Тебе уже сто раз говорили - отпусти меня! Ну какой тебе прок от того, что ты держишь в своих руках... - самообладание изменило меня и я залилась слезами, прислонившись к стене. - Я... Я хочу увидеть Эделину... Где она?.. она всегда была рядом со мной... когда я была в Бургундии... Я не хочу больше видеть эту мымру, позови мою Эделину!
- Леди Сиано, - он приблизился ко мне. - Сиано, пойми, Эделина... Ее нет во Дворце, она далеко...
- А Бланшетт? - я вскинула глаза. - Увидеть ее... Ты тоже запрещаешь? Не забывай, она моя подруга. Почти что сестра... И у нее сегодня день рождения! Я ее целый месяц не видела!.. "Младшая бургундочка" - тепло произнесла я детское прозвище Бланки.
К моему удивлению, Филипп Бургундский не стал ругаться. Он взглянул на меня странным взглядом.
- Леди... Если хотите, я отведу вас к Бланшетт, - наконец выговорил он. - С одним условием, только если вы согласитесь разделить со мной обед. Не бойтесь - еда не отравлена, если вы опасаетесь именно этого. В нее ничего не подмешано и не подлито, я головой отвечаю за это.
- Правда? - недоверчиво спросила я.
- Могу дать тебе слово Бургундии, - серьезно ответил герцог.
Я поднялась и медленно подошла к столу. Да, тут он прав, я действительно зверски проголодалась. Оглядев стол, заставленный разными вкусностями и напитками, я заколебалась.
- Если герцог не возражает, я возьму его тарелку, - с этими словами я бросила на него вопросительный взгляд. Я по-прежнему не доверяла ему...
- Если мадемуазель захочет, я могу попробовать кусочек каждого блюда и отпить из каждой бутыли, - в тон мне ответил он, отодвигая от стола стул и приглашая сесть. Повиновавшись, я села и взяла салфетку.
- Не забудь, ты обещал, что я сегодня увижу Бланшетт, - повторила я, придвигая к себе его тарелку.
--
Мы спустились вниз, в лощину.
- Как называется это место? Я забыла...
- Никакого названия у него нет. С детства я любил бывать здесь. И Бланшетт тоже, - он грустно улыбнулся. - Помнишь, здесь она частенько играла со своими фрейлинами в подвижные игры?
- Кажется... Мои воспоминания о том времени... Они смутны и расплывчаты, но я помню, что Бланшетт и я частенько оставались вдвоем на зеленом лугу, полном цветов, мы плели из них венки, - я присела на траву и улыбнулась. - Маленькая Бланшетт вообще-то предпочитала одиночество.
- Верно, - герцог Филипп устроился рядом со мной.
Какое-то время мы молчали, я меланхолично разглядывала горизонт. То предчувствие на ристалище Орреана, после того знаменательного поединка, в котором решилась судьба Города, меня не обмануло... Та встреча с Бланшетт Бургундской была последней...
- Сиано... - герцог нарушил молчание. - Моя миленькая Сиано...
- Не называй меня так! - вскинулась я, метнув на него негодующий взгляд. - Я тебе не "миленькая"!..
Он горько усмехнулся.
- Конечно, ты привыкла, что именно так тебя называет твой обожаемый капитан де Монсальви. Но, похоже, ты забыла также и то, что я первым начал тебя так звать, Сиано. Я тебя всегда так звал.
- Герцог... Давай не будем об этом! Ты просил перемирия, ради памяти безвременно почившей леди Бланшетт, я согласилась на твою просьбу, и мне вовсе не хочется ругаться с тобой в такой день...
- Хорошо... Но, кажется, мадемуазель забыла также и то, что когда-то я дал ей право звать меня только по имени. Почему вы этого не делаете? Я когда-то сказал тебе - зови меня по имени! Здесь нет герцога и его верноподданной, здесь только Филипп и Сиано.
Я неожиданно задорно улыбнулась.
- Ты прав - здесь нет герцога и его верноподданной, здесь только Великий Герцог Бургундский и Наследница Ландарилии, не так ли? Я не зову тебя "Монсеньор", я зову тебя просто герцогом. Когда-то давно, - я подтянула к себе колени, обвила их руками и склонила голову, - я побаивалась тебя... В мою голову с детства вбили крепко-накрепко один постулат - герцоги Бургундские, отец и сын - наши хозяева, властелины. Не подчиниться им - большое преступление, за которым неизменно следует горькая расплата. В твоих руках, Филипп Бургундский, процветающая Бургундия, ты держишь ее под пятой. Твое благоволение решает судьбу одного человека и целого народа. Ты созидаешь судьбы, переделываешь и разрушаешь их... Я слишком хорошо помню твое искаженное яростью лицо, как ты кричал на меня, требуя повиновения... потом в твоих руках оказался кнут... - дальше продолжать я не смогла.
- Ты до сих пор не можешь забыть этого? - его голос дрогнул., он пододвинулся ко мне поближе, положив руки на мои плечи и мягко прижав меня к себе.
- Нет... Филипп, этого невозможно забыть. Сейчас ты мил, вежлив со мной. Ты другой... Мягкий и нежный, чуткий и внимательный. Ты Филипп Добрый, как тебя прозвали твои же поданные. Ты добрый, если тебя не злить. А тогда... Это был настоящий герцог Бургундский, властный и непоколебимый, его непреклон-ное лицо, сильные руки, решительный взгляд... Твои тонкие мягкие пальцы, что сейчас обнимают меня, в них скрыта поистине стальная сила. Этого никогда не забудешь... О, ты не любишь, когда все делается не так, как ты хочешь!.. Второй раз я видела тебя таким... настоящим герцогом в тот момент, когда мы - трое Кайе, попались в твою ловушку...
- Почему ты не сказала мне тогда, что это ты? - глухо спросил он. - Я же тогда чуть не убил тебя, спасибо еще, что Алмаз пожелал взять тебя, новоявленную Кайе, себе в наложницы.
- Филипп... Понимаешь... Мои воспоминания... Я в тот момент совсем не помнила свою жизнь на Земле. Я же реинкарнировалась на Земле, в простой японской семье Цукино, и звали меня тогда Усаги. В пятнадцать лет ко мне пришла Луна, говорящая черная кошка с полумесяцем на лбу, и сказала, что я - СэйлорМун.
- Луна? - заинтересовался он. - Та самая, которая была одной из королевских кошек, кошка Селены?
- Да, она. Она дала мне магическую брошь, обучила полезным заклинаниям. Я поначалу вообще не хотела быть Сэйлор-Воином, а потом поняла - если не я, то кто же... Мы сначала искали Принцессу... Вот, Филипп, в тот момент, когда я только-только стала Кайе, я ничего не помнила о своей жизни как СэйлорМун, последнее, что я помнила - это то, как я вижу Королеву Селену...
- Ты просила у нее убежища.
- Правильно. Я очень испугалась тогда, увидев тебя рядом с Алмазом... Ты ненавидел меня как Сэйлор-Воина, причинившего тебе, Великому Герцогу, много неприятностей, а если я бы и сказала тебе, что я - Сиано, ты бы мне поверил? А если бы ты поверил, то что тогда ждало меня, бегинку и изгнанницу, которая навлекла на себя твой гнев? Я кричала и плакала, умоляя тебя остановиться, не трогать ни в чем неповинных Дениз и Мишелль, но ты не послушался. Ты нанес им последний удар... Я после много плакала, потом покля-лась, что отныне мы - смертельные враги, у нас больше нет ничего общего... Я была очень обижена на тебя.
- А каким образом эти Кайе спаслись? - спросил Филипп Бургундский, перебирая мои спутанные волосы. - Как они смогли выжить после моей магической атаки?.. Иоланда вмешалась?..
- Королева Иоланда, - я тепло улыбнулась, вспоминая ее смугловатое лицо, добрые, умные глаза. - Она задержала Время, в последний момент выхватив их от твоей смертоносной атаки... Ты ничего не заметил, и я тоже. Потом, увидев их на Земле, я очень удивилась, я думала, что они погибли. Они остались такими же, какими я увидела их в первый раз, в твоих владениях - решительными, целеустремленными, и... одинокими... Они всегда держались вдвоем... Они были настоящими Воинами Кайе... - я замолчала.
- Ты счастливая, Сиано, - наконец негромко заговорил герцог. - Ты ушла на Землю, жила там беззаботной японской девочкой-школьницей, попутно ты сражалась во имя Луны и Справедливости... Потом, когда на Землю напали Менга и съели ее, Лорд-Генерал Кунсайт выхватил тебя в последний момент, перенес тебя сюда, в Бургундию. О, его изворотливости можно позавидовать! Он прекрасно знал, как я ищу тебя, и предпочел спрятать тебя в моем же Дворце! Но мне захотелось взглянуть на его пленницу, ты мне тогда сильно кого-то напомнила... Мне не понравилось, как дерзко ты смотрела на меня, ты даже не склонила передо мной голову, не отвела глаз в сторону. Ты стояла передо мною, вся такая гордая и несгибаемая, сразу было видно, ты всегда сможешь постоять за себя...
- Герцог, не надо об этом.
- Надо. Мне надо все это сказать тебе, Сиано. Тебе сейчас двадцать лет, эти годы пронеслись для тебя мимолетно, как легкий ветерок. Пятнадцать лет в Бургундии и двадцать - на Земле. Ты чувствуешь себя молодой, юной... А я? Все эти годы я жил здесь, долгие-долгие годы. Дни складывались в недели, недели в месяцы, последние в годы. Десятилетия, столетия... Мое время остановилось. Это очень тяжело - видеть, как стареют твои близкие, подданные, как они рано или поздно уходят в мир иной, а ты, ты сам нисколько не меняешься, даже морщинки лишней нет. По идее, сейчас я должен быть древним-предревним старцем, рассыпающимся от старости, но тело мое по-прежнему молодо, мне сейчас двадцать четыре. А душа?.. Я многое видел, я многое пережил, иногда я чувствую себя очень усталым от жизни... Человеческий век так короток, все те, кого я любил, был привязан, они ушли от меня... вся их жизнь прошла на моих глазах...
- Ты видел Остров Остановившегося Времени, - негромко произнесла я.
- Ты тоже видела, - утвердительно произнес он.
- Да. Я даже была там. Лорд-Генерал Кунсайт заманил нас туда, меня, моих подружек и Таннера Саэдо - так звали Монсальви на Земле. Не знаю, что он тогда думал, но... Именно там я узнала, что Таннер и есть Такседо-Камен, Смокинг в Маске. Именно там я впервые перевоплотилась в принцессу Серенити. Я почему-то спросила у Такседо, ты - Индимион? Он утвердительно кивнул... Но... я никогда не чувствовала себя Принцессой Сиринити...
- Правильно, - Филипп усмехнулся. - Ты не Сиринити, ты Сиано. С самого раннего детства все всегда звали тебя именно как Сиано, я тоже тебя так зову. Имя Сиринити, данное тебе твоей матерью, тебе совсем не подходит. Оно какое-то... гордое, королевское, что ли? Ты - Сиано... Мягкая, нежная, добрая Сиано.
- Герцог, - я вытерла слезы. - А теперь ты ответь мне. Каким образом принцесса Нептун смогла вырваться из твоих рук? Как она выбралась отсюда? Она сейчас воссоединилась с Дениз, но... Она мне не говорит, что же произошло между вами. Она таинственно улыбается своей неповторимой улыбкой и молчит. И ты тоже молчишь.
- Я не могу тебе этого сказать. Это тайна...
- Вот, и ты туда же! - с негодованием воскликнула я, решительно высвобождаясь из его рук. - "Это - тайна", с улыбкой сообщила она мне, и ее глаза сияли насмешливым блеском....Что вы скрываете от меня?!
- Как ты догадалась, что мы говорили о тебе? - удивился он.
- Герцог Филипп, скажи мне, - я умоляюще сложила ладони вместе. - Скажи! А то я ночью не могу заснуть, все прокручиваю в голове наш тогдашний разговор...
- Принцесса Нептун, - задумчиво проговорил он, устремив свой взгляд куда-то вдаль. - Какое-то время я хотел на ней жениться, ее богатое приданое, обширные плодородные земли Франз, симпатичная внешность, хорошее воспитание... Завидная невеста! Но ее отец, мягко говоря, не давал на это свое разрешение, мотивируя это тем, что его драгоценная дочка еще слишком маленькая... Это двадцатилетняя-то Мишелль? А тут - бац! - срочная депеша, принимайте, милейший герцог, свою долгожданную невесту! Я пытался отказаться, говоря, что она теперь не нужна, появилась другая, любимая, но король Нептунский был таким настойчивым, навязчивым и бестолковым, что вообще никак не понимал моих возражений, так что мне пришлось, дабы отвязаться наконец от докучливого старика, дать свое согласие на телепортацию.
- А потом? - поторопила я его, видя, что он углубился в свои мысли.
- Потом?.. Скажи мне, ты плакала в день прибытия Нептун потому, будто подумала, что она тебя не узнала? Ты расстроилась именно из-за этого?
- Ты... - я вскочила на ноги. - Ты знал, что она - Кайе?..
- Догадался, - усмехнулся герцог. - Ты так плакала, а принцесса Нептун... Я ж не слепой, я заметил, как она посмотрела на тебя нарочито равнодушным взглядом, а потом метнула на меня негодующий взор... Это не была ревность, это было другое... Правда, она тут же попыталась скрыть свои бушующие эмоции, вновь превратившись в бесчувственную девушку-принцессу, но... Мне вполне хватило этого мгновения, той доли секунды, чтобы понять - неспроста Нептун прибыла именно сейчас, неспроста она так настаивала на том, что обязана быть здесь...
- Нептун помнила меня? И ничего не сказала мне об этом? - у меня не укладывался в голове этот сногсшибательный факт, безвольно я вновь опустилась на траву.
- Ну конечно, она все помнила. Она же пришла к тебе, ради тебя, чтобы подбодрить, утешить тебя, помочь тебе бежать, в конце концов.
- Это она... сказала... таинственный Путь, сокрытый в твоем подвале... - наконец дошло до меня.
- Правильно, она пришла ради тебя. Она знала, чем она рискует, ведь в прошлый раз мы расстались при... таких обстоятельствах, она была СэйлорНептун, Воином Кайе, она меня оскорбила, заявив, что я жалкий трус и ренегат, не гнушаюсь тем, чтобы чужими руками разгребать жар... Я на нее здорово разозлился! Если бы я знал, как мне можно самому попасть на Землю, ничем не рискуя, я бы давно это сделал!
- Почему ты этого не сделал? Не значит ли это, что ты лично сам никогда не был на Земле, только твои посланники и ставленники?.. Наемники вроде Кунсайта?
- Как?! - он шумно выдохнул. - В момент твоего исчезновения по воле королевы Селены Валамазской все, повторяю, все Пути, расположенные на территории Мирных Земель, в одномоментье перестали действо-вать. Сиано, ты понимаешь, что это значит?! Понимаешь, в каком тяжелом положении оказалась моя Бургун-дия, ведь основной источник ее благополучия - это торговля... Да и не только она! Знаешь, как было тяжело в первое время, быть отрезанными от остального мира, не знать, что деется в других местах, полагаться только на себя, свои силы...
- Но ты ведь справился с этими трудностями, - тихо заметила я. - Бургундия сейчас... процветает...
- Да! Я справился. Поначалу было тяжело, очень тяжело, но - я справился, - он широко улыбнулся. - Справился! Именно тогда я получил бесценный опыт... Но вернемся к Нептун. Ее лицо сразу показалось мне знакомым, я был уверен, что мы где-то раньше встречались, но вот где?.. Зеленые проницательные глаза, вьющиеся волосы цвета морской волны... И вот в ночь перед Предварительным Празднеством я вспомнил! СэйлорНептун! Сама СэйлорНептун - и в моем Дворце!.. Какая непростительная наглость с ее стороны, подумал я и прямиком отправился в ее покои. Она попробовала было возмутиться, почему я без стука врываюсь к ней, неужели мне никто не внушил, что прежде обязательно надо стучаться...
- Ага, значит, и Нептун тоже делала тебе замечания! - я не удержалась от того, чтобы подколоть его.
- Разорвав ворот ее платья, - продолжал герцог Филипп, как будто не слыша меня, - я обнаружил светлую родинку, в форме пятиконечной звезды, которую видел на теле СэйлорНептун. Она не отрицала. Сказала, что Кайе никогда не бросают в беде своих... Я велел - заковать ее в цепи, держать в темнице, но с хорошими условиями, не спускать с нее глаз - о могущественной силе Воина Кайе ходят чуть ли не легенды...
- А потом?
- Потом? - он внимательно посмотрел на меня. - Помнишь наш разговор во Дворце Орреана?
- Да... Но причем тут он?
- Сразу после него я отправился к Нептун и попросил ее прояснить для меня кое-какие непонятные моменты. Она согласилась.
- Ты сам пошел к СэйлорНептун? - недоверчиво спросила я. - Не ее доставили к тебе из места, где она содержалась в заключении, закованную в цепи, а ты сам прибыл к ней?
- Да, - он кивнул головой. - А что тебя так удивляет? Я ведь тоже приходил к тебе.
- Так... Неожиданная дань уважения с твоей стороны... А о чем вы говорили?
- А вот это уже - тайна, - неожиданно жестким голосом проговорил он. - Я обещал Нептун, что наш разговор останется в секрете. Дал слово Бургундии, а ты понимаешь, что я не разбрасываюсь своими словами.
Я озадаченно примолкла. Все правильно, он никогда не нарушал своих слов... Но как же теперь я узнаю, о чем они разговаривали?.. Мишелль твердо сказала мне, что ни слова не произнесет больше на эту тему. Причем так сказала, таким тоном, что я сразу поняла - она действительно нипочем не скажет, хоть режь ее на куски. Несгибаемая сила духа Нептуна... Неужто мое любопытство так и не будет удовлетворено? Искоса я бросила на герцога Бургундского взгляд, пытаясь понять, не рассердится ли он на меня за следующий вопрос.
- Герцог... Зачем ты отдал Землю Менга?
Он вздрогнул и удивленно вперился в меня своими серыми глазами.
- Что?! Я?.. Отдал Землю Менга?..
Я растерялась. Его удивление и в самом деле было настоящим, неподдельным...
- Но... Валамаз был разрушен Менга по твоему приказу...
- Да, Валамаз действительно был разрушен... по моему желанию. Но... Вечный Юноша берет за свои услуги такую цену... В общем, я тогда поклялся, что больше никаких дел с ним иметь не буду. "Ты заплатишь самым дорогим, что у тебя есть", - сказал он мне, и я согласился. Самое дорогое, что у меня есть? Пожалуйста, спокойно могу отдать драгоценности, даже земли... Я равнодушен ко всему этому.
- И что ты отдал?
Шумный вздох герцога Филиппа подтвердил мои подозрения, что одними побрякушками дело не обошлось... Нет, тут было что-то посерьезнее.
- То, что он просил - самое дорогое моему сердцу.... Я потерял это, - неожиданно его глаза потемнели от гнева. - Минутная прихоть... большие сожаления... И ты серьезно думаешь, что я во второй раз снова попадусь на эту удочку?
- Я ничего не думаю, я просто спрашиваю. Но... как же... Когда я была Армуаз, ты заставил меня непременно присутствовать на празднике, ты сказал, что это в честь благополучного окончания военной кампании... Я подумала, что это по поводу Земли и Менга...
- Ты действительно так думала? Ну и ну! А на самом деле было вот что - мы захватили последние сопротивляющиеся крепости Орреана, подошли почти вплотную к стенам этого непокорного Города... Вот почему был праздник! - он откинул со лба мешающую ему прядь волос. - Все!.. Не хочу больше говорить на эту тему! Спроси лучше о чем-нибудь другом.
- О чем-нибудь другом? - я призадумалась. - Почему ты ушел из Орреана?
- Ну и вопросы вы задаете, леди Сиано, - протянул он, откидываясь на спину, широко разбросав руки в сторону. - Почему я ушел? Увы, не могу ответить вам на этот вопрос. Только повторю незабвенные слова Мишелль де Франз: "Это - тайна!"
- Еще одна тайна?.. - я почувствовала жестокое разочарование.
- Правильно, тайна. Я буду молчать...Я сожалею, но вам придется умерить свое любопытство, леди Сиано, посему как ничем помочь в этом не могу. Задавай следующий вопрос!
...В тот день, когда исполнилось древнее пророчество, возвещающее о появлении Ангела с Огненным Мечом, который спасет Орреан, герцог Филипп Бургундский поздней ночью вернулся в свой шатер. Поначалу ему пришлось успокаивать безостановочно плачущую Бланшетт, которая вцепилась в него мертвой хваткой и не желала отпускать от себя. Только после того, как он силой влил в нее сильнодействующее успокоительное средство и клятвенно пообещал, что уже на следующее утро она будет в безопасности, дома, в Бургундии, где ее никто не тронет и не обидит, только тогда маленькая Бланшетт, несколько осоловевшая от переживаний и выпитого лекарства, отпустила его. Передав спящую младшую сестру на попечении ее придворных дам, он наконец вернулся к себе, и, чувствуя полнейший упадок сил, рухнул на свою походную постель и забылся беспокойным сном.
Слишком многое произошло в этот день, слишком многое...
Андия рассыпалась в пыль и прах, теперь приходилось решать все самому... Есть ли у Бургундии шанс противостоять Науру, который, конечно же, мягкосердечная и незлобивая Сиано, больше всего ненавидящая войну, кровь и разрушение, сразу же отдаст Дюнуа, своему сводному брату?
- Ты спишь? - внезапно раздался шепот.
Приподнявшись, он всмотрелся в темноту и остолбенел - у окна шатра стояла молодая женщина, почти девушка, одетая в старомодный костюм. Длинные светлые волосы, украшенные заколками в виде розовых шариков с голубыми крыльями, золотая диадема на челе, светлое длинное платье, плащ... У него парализовало голосовые связки.
- Послушай, Филипп, - тихо, устало произнесла женщина, - я своей жизнью заплатила за счастье своей дочери. Не лезь!
- Да, это я. Я пришла тебе сказать, попросить тебя, бургундский герцог Филипп Сейно. Пожалуйста, оставь этот Город, не мучай его несчастных жителей. Я знаю, как Руис любил этот Город, Орреан, он носил его имя... - прошептала Аириенора с глазами, полными слез. - Уйди от стен этого Города, не притязай на него.
- Андиец... - начал было он, но королева перебила его.
- Да, она сражалась с Андийцем, это соглашение касалось только ее и Андии, Бургундия осталась в стороне. Пожалуйста! Уйди!.. Не мучай Орреан!..
- Аириенора... Кто она? Почему она стала Ангелом? Я помню вас...
- Да, мы виделись ранее, Филипп, ставший бургундским герцогом, хозяином Запада. Пожалуйста... оставь город, и... позаботься о моей дочери.
- Аириенора! - удивленно воскликнул он, остатки сна мигом слетели с него.
- Позаботься о моей дочери, - прозвучал ее ответ, - позаботься о ней, позаботься...
Голос начал удаляться, светлая фигура королевы Аириеноры стала таять.
- Позаботься о ней, умоляю, - долетело из тьмы. - За ее благополучие заплачено моей жизнью! Позаботься о ней, сделай все возможное, чтобы она не плакала...
- Стой! - заорал он, мигом вскакивая на ноги. - Стой!!
Но в шатре уже никого не было...
Всю ночь он просидел за столом, уронив голову на руки.
А ранним утром отдал приказ - мы возвращаемся в Бургундию!
- Я впервые увидел Монсальви там, в одной из бесконечных битв за Орреан, - негромко произнес герцог, видя, что я молчу, а попросту говоря, витаю в облаках, посему как не знаю, о чем же еще этаком спросить его? - Ты тогда еще не была в Бургундии, а он уже сражался. Он вновь прожил свою жизнь, заново...
- Ты видел Мишеля де Монсальви?.. - эхом повторила я.
- Да... среди нас, бургундцев и андийцев, было много разговоров о неизвестном рыцаре в черных доспехах, бьющемся так, словно у него десять жизней. Он нисколько не боялся опасности, смело бросался в самую гущу событий, его остро отточенный меч, Монслави, не знал пощады... Мы звали его - Черный Рыцарь. Герб у него красивый - на черном фоне алая роза, а позади нее - расплывчатый контур синей чаши. Никто не знал, кто он, откуда, но зато многие были знакомы с его мечом - нас он рубил без жалости... И несколько позже я узнал истинное лицо Черного рыцаря...
- Да, Монсальви, он таков... Война в его крови, он Воин. Там, где я струшу, содрогнусь от страха, он пойдет без колебаний, смотря только вперед. Он никогда не отступает, он лучше полезет напролом, наломает дров, но... сделает все возможное от него, выложится по полной... Мы были обручены. Я непременно выйду за него замуж, как только смогу выбраться отсюда, - я внимательно посмотрела на герцога Филиппа. Но он даже не шелохнулся, устремив свой отрешенный взгляд на проплывающие над нами изменчивые облака...
...В день неудавшейся свадьбы, когда она сбежала через невесть как сохранившийся Путь, предположительно, созданный самим герцогом Руисом Орреанским в дни относительного перемирия, аж в далекие земли Рейкино, он, герцог Филипп, вдруг почувствовал по-настоящему дикую злость на всех и вся. И, дабы несколько утихомирить свой рвущийся наружу гнев, он надумал отправиться в свой лагерь, разбитый под стенами Орреана, дабы несколько остыть и поуспокоиться. И, прибыв туда, спонтанно пришло решение принять самое непосредственное участие в очередной атаке неприступных городских стен... Но ему сразу же не повезло - чей-то огненный файербол, пущенный меткой рукой противника, угодил прямо в бок его коня. Обезумевшая от боли лошадь взбрыкнула передними копытами и понесла его к обрыву... Он пытался всеми силами остановить ее, кричал, безуспешно натягивая поводья... Но на резком повороте не сумел удержаться в седле и камнем рухнул вниз, скатившись по крутому склону обрыва к прозрачной речной глади...
Кто-то закричал диким криком, но герцог не мог уже расслышать никаких слов, погружаясь в глубокие ледяные воды реки. Стремительный поток относил его вниз по течению, ноги и руки онемели от холода, тяжелые доспехи тянули на дно. Он с трудом выплывал из воды, судорожно хватая ртом воздух, и пытаясь удержаться на поверхности, но силы его были на исходе. Он вдоволь наглотался воды, и почувствовал, что теряет сознание.
Герцог Филипп Бургундский был уже на самом краю гибели, чувствуя, как его мысли медленно уходят, покидая его голову. Последнее, что он сумел осознать - это то, что день у него сегодня самый что ни на есть невезучий... С головой уйдя под воду, задыхаясь от нехватки воздуха, он знал, что сил на то, чтобы выплыть, у него не осталось... Но спасение неожиданно пришло - он почувствовал, что его руку ухватили поистине железной хваткой и рывком дернули вверх, к воздуху, так что он даже поморщился от сильной боли.
Его вытащили на берег в бессознательном состоянии. Очнулся он оттого, что почувствовал, как кто-то с чувством хлещет его по щекам, приоткрыл глаза и тут же зашелся в диком кашле. Вода хлынула из горла. Откашлявшись и с трудом усевшись, он попытался всмотреться в лицо неожиданного спасителя, но было слишком темно.
- Кто ты? - слабым голосом спросил он, неловко утирая свой мокрый лоб.
Ответа не последовало - спасший его рыцарь молча перерезал кинжалом все крепления в герцогских латах, и он с облегчением высвободился из неудобных железяк, оставшись в простой тунике и трико. Он вопросительно взглянул в лицо незнакомца.
- Это я должен спрашивать, кто ты! - ответил ему резкий голос. - Вне всякого сомнения, ты бургундец, и ты - мой пленник! Судя по твоим доспехам, ты явно не последний человек в Бургундии.
- Первый, - он слабо усмехнулся. - Я бургундский герцог, Филипп Сейно... - докончить он не успел - незнакомец застыл на месте, затем подался вперед и силой дернул его за ворот туники, так что у него в глазах потемнело.
- Так вот ты каков, Филипп Бургундский. - глухой голос незнакомца, в котором сквозила ярость, сильно удивил его. - Кого-кого, а уж тебя я не ожидал тут встретить! Герцог Бургундский, аж собственной персоной, ты... Что же ты здесь делаешь?! Ведь сегодня же день твоей свадьбы с леди Сиано, почему ты здесь? - рыцарь еще раз тряхнул его. - Только не говори мне, что ты бросил ее, утолив свое желание!..
От услышанного у него голова пошла кругом.
- Кто ты?.. - прошептал он, пытаясь совладать с собой. - Откуда ты знаешь, что я... должен был...
- Где Сиано? Отвечай мне!..
В этот момент тучи рассеялись, и бледный свет семи лун Юпитера осветили пологий берег реки. Герцог Филипп наконец смог получше разглядеть свого неожиданного спасителя. Рыцарь в черных доспехах...
- Так ты тот самый Черный Рыцарь, чья сила и отвага...
- Заткнись! Где Сиано?! Что ты с ней сделал?! - рявкнул мужчина, приближая к нему искаженное гневом лицо. - Где она?!
- Я не буду ничего говорить, пока не узнаю имя человека, спасшего мне жизнь, и чьим пленником я стал милостью Небес, - отрезал герцог.
Черный Рыцарь на мгновение опешил, затем, резко выпрямившись, прогремел:
- Монсальви! Знай - я последний из рода Монсальви, и имя мое - Мишель! Немедленно отвечай, где леди Сиано!
- Так ты Монсальви... Тот самый Монсальви, которого она так любит...
- Ты долго будешь издеваться надо мной, герцог Бургундский? Сиано... Что у вас произошло, что ты бросил ее... оказался здесь...
- Монсальви, - он растерянно взглянул в прямое и открытое лицо капитана, ошеломленный этим известием. - Монсальви... Она ушла! Сбежала!..
- Как - сбежала?! - осекся Мишель де Монсальви, отступая назад. - Ты же... Она была твоей пленницей, неужели вы ее так плохо охраняли?.. Неужели ты упустил ее, а, Бургундец?
- Выходит, что так, Монсальви. Я знал, что в моем Дворце есть потайной Путь, которым некогда пользовался герцог Руис... Я ей сказал - он сломанный, пытаясь тем остановить ее, но...
- Не томи меня! Где она?!
- На Рейкино.
Воцарилось тягостное молчание, каждый думал о своем. Потом капитан де Монсальви решительно приблизился к Филиппу Бургундскому, одновременно выхватывая из ножен свой меч. Герцог невольно вздрогнул, увидев блеснувшее лезвие.
- Ты волен отомстить мне за все...
- Заткнись! Теперь клянись! Клянись крестом Монслави, что ты будешь заботиться о леди Сиано, герцог Филипп Бургундский. Клянись мне на этом мече, что, когда она вновь окажется в твоих руках, ты не причинишь ей никакого зла, не будешь заставлять ее повиноваться тебе, и... спасешь ее от нее самой! Ты будешь держать ее у себя, попытаешься вновь завоевать ее благосклонность и доверие...
- Что ты говоришь, Монсальви?! Она меня ненавидит!..
Внезапно Монсальви рассмеялся невеселым смехом.
- Говоришь, ненавидит? О Небеса, да не умеет она ненавидеть! Вот любить она умеет, это верно. Пойми, в ее нежном сердце нет места ненависти и злу, но зато она добра, искренна, отзывчива, каждому готова подарить частичку своей души... Она такая, и ее не изменить. Да, она может злиться на тебя, дуться, сердиться - и не без причины. Но ненавидеть тебя она никак не может...
- Рейкинец...
- Послушай меня, бургундский герцог Филипп. Слушай и запоминай. Когда мы встретились на Земле, впервые, она мне понравилась. Но - я тогда потерял все свои воспоминания, мучительно желал вернуть свою память... Шутница судьба столкнула нас... - Мишель де Монсальви говорил тихим голосом, в котором чувствовалась сильная грусть. - Пойми, я... Нам не нельзя было влюбляться, но мы влюбились. Я несколько раз пытался оттолкнуть ее от себя, подчас по самым нелепым поводам. Я знал, что этим причиняю ей сильнейшую боль, но... я пытался... Честно. Я... принял единственное верное решение, бургундский герцог Филипп. Я не буду восстанавливать часовню Монсальви, не буду отстраивать замок Монтсальваш... Я буду последним из Монсальви, и это трудное решение я принял сознательно.
- А... леди Сиано? Что будет с ней? Она, убегая, крикнула мне, что любит одного человека из рода Монсальви, и она...
- Я сказал - я не буду продолжать свой род, - жестко прервал его рейкинец. - Ты не знаешь тайну клана Монсальви, а я знаю. Я не желаю, чтобы она страдала... Посмотри на мой герб! Видишь эту синюю чашу? Это - Грааль! Грааль Монсальви! Он стал алым, цвета красной крови, но это и есть кровь, которую платили Монсальви на протяжении многих веков!.. Я прерву весь этот многолетний кошмар, я сознательно приму свою судьбу, и я прошу тебя только об одном - позаботься о леди Сиано, когда меня не будет.
- Капитан де Монсальви...
- Бургундский герцог Филипп, - Мишель одной рукой вновь тряхнул его за тунику. - Клянись!! Выбирай - или ты поклянешься мне гербом Монслави, что будешь заботиться о Сиано, и тогда ты свободен. Или же - ты мой пленник, со всеми вытекающими отсюда последствиями!.. Поклянись мне, что ты будешь заботиться о ней, - крестообразная рукоять меча Монслави приблизилась вплотную к его лицу.
- А... ты... - он никак не мог подобрать подходящих слов. - Ты... что ты будешь делать, когда... я... буду заботиться о ней?..
Черный Рыцарь взглянул на него серьезными синими глазами.
- Мне недолго осталось жить, бургундский герцог Филипп. Я не хочу, чтобы она страдала. Она не из тех, кто сможет жить одна-одинешенька, на долгие годы лишившись всех жизненных радостей, без любви и друзей... Я этого не хочу, я не желаю, чтобы ее постигла судьба всех жен Монсальви. Я не дам ей свое имя, я постараюсь отдалиться от нее, чтобы она не так остро переживала мою...
- Рейкинец!!! - взревел герцог, мучительно пытаясь подняться на ноги. - О чем ты говоришь?! Ты собираешься бросить леди Сиано?.. Но... она тебя любит!
- И я ее люблю. Знал бы ты, как я ее люблю. И... все это я делаю ради нее самой. Я хорошо знаю ее характер, она не сможет...
- Я не понимаю тебя, Монсальви. Ты...
- Придет время, и ты все поймешь. Клянись!!!
И, взглянув в непреклонный взгляд упрямых пронзительно-синих глаз, Филипп тихо произнес:
- Хорошо, я поклянусь...
Благородство монсальви Позже они говорят о Монсальви, герцог: благородство Монсальви поистине неоценимо. Аллан мог сбежать в тот день, у него была такая возможность, но он остался, чтобы защитить свою возлюбленную бланшетт. Второй Монсальви.. тут герцог замолкает