Аннотация: Глава 3. Алестр. Континентальная война Альгии и Куронаса. Истра
Когда на границах стоят "винзаны", заряженные по самое немогу со спущенными предохранителями, в душе непрофессионала всегда воцаряется хаос от переполняющего страха. Одна такая машина может сравнять с землей серьезную площадь за пару минут. После ее применения поверхность больше похожа на поверхность какой-нибудь луны на внешних орбитах. Даже на полигонах это выглядит страшно. А в жизни... Алестр видел один раз, когда на учениях какой-то непредусмотрительный идиот отдал распоряжение джокеру не впускать в квадрат "ни одной заразы". Случайно пролетающий робот получил в лоб прямо с двух орудий "винзана". Вокруг стояли несколько людей; для всех это было полной неожиданностью. Алестр прекрасно запомнил расплывающуюся и фиолетовую землю, вздыбившуюся как бешанная лошадь; брызги металла от несчастной и неповинной машины, разлетающиеся вокруг. Взрывная волна откинула людей; Алестр больно стукнулся спиной о контейнер с ручным оружием. Нет, такое очень тяжело забыть. В особенности, когда знаешь возможности этой боевой машины. Она была больше похожа на бешенного берсерка, задумчивого и неторопливого; но в момент опасности беспощадного ко всему живому.
Они не просто так стояли здесь, рядком, прижавшись друг к другу своими железными панцирями. Взводы Альгии прибудут в ближайшие несколько часов и можно голову отдать на отсечение - больше пяти минут весь этот ряд не выстоит. Никаких шансов. Несмотря на их мощь, несмотря на хитрых джокеров-специалистов, управляющих «винзанами». Несмотря ни на что, включая желания высшей силы, если таковая имеется.
Это будет очень просто. Алестр закрыл глаза и представил себе предстоящий бросок.
Вначале пойдет два юнита тяжелой пехоты, отвлекая внимание "винзанов" на пару секунд. За это время джокер первой машины развернет орудия влево и тут же получит ракету в сочленение, там где броня чуть слабее. Он потеряет равновесие и, возможно, упадет. За это время оставшиеся растворят юниты врага. Затем следующие два юнита... Параллельно с этим, используя слепые места упавшего "винзана", штурмовик альгийцев будет тупо вспарывать броню машины лазером. Его хватит на четыре секунды, пока очередной залп защитников не уничтожит угрозу. После этого цикл повторится. Шесть защитных роботов будут закиданы мясом тяжелой пехоты и бездной штурмовых аппаратов. Изменят ли альгийцы тактику ? А зачем им ее менять... Она и так хорошо работает. Максимум, пустят в ход репликатор у себя дома, понаделают еще орги людишек. Штурмовики тоже стоят недорого, а металла Альгийцам не занимать. Чертовы полулюди ! Их и людьми-то можно назвать с натяжкой. Полуроботы, зомбированные виртуальными образами. Даже не полулюди, а просто – нелюди. Чудовища. Ни одна нация Мирды не позволила себе раствориться в виртуальном пространстве, попасть в ее зависимость. Орги должны править механикой, но никак не наоборот. Куронас обрел независимость именно тогда, когда люди поняли — если не выйти сейчас, то от их человеческой сущности ничего не останется. Почему Альгия пошла именно таким путем ? Кто знает. Предположений была масса, каждое основывалось на серьезных исследованиях, но ответ никак не хотел становиться очевидным. Наверное, он и не был таким. Кто знает, был ли вообще ответ на этот вопрос ?
Алестр открыл глаза. Внезапно начался дождь, покрыв серые разводы на старой броне влагой. На секунду показалось, что запахло плесенью; но это было лишь воображение. Отрегулировав клапан атмосферного фильтра, человек последний раз кинул взгляд на сиротливо стоящих металлических бульдогов. Внутри них ждали джокеры. Каждого из них он воспитывал несколько лет; они были частью его человеческой сущности, впитавшие личность программиста. Алестр развернулся и зашагал в сторону центра управления.
Истра, некогда город с прекрасными парками и развитыми заводами-репликаторами, сегодня лежал в руинах. Город стоился еще в первую волну клонирования, с расчетом на быстрое заселение. Однако, несмотря на быстрые темпы проектирования и строительства, все было продумано идеально. Это не был промышленный стиль, свойственный джокерам-архитекторам. Было видно, что большую часть планировали люди, с любовью... С уважением к будующим обитателям и с надеждой на идеальное будущее. Какое-то время здесь часто устраивали фестивали со всей страны, тогда еще Альгии; первая волна клонов переживала расцвет и казалось, Истра успела впитать в себя счастье первых. Постепенно город обрастал пригородами, Ойкумена проникала все глубже и глубже в инфраструктуру, словно дерево пускает корни вглубь земли. Вторые, модифицированные, росли с джокерами плечом к плечу, создавая почву для конфликтов между новыми, только что образованными странами. Город видоизменялся и понемногу начал уменьшаться, передавая свои ресурсы другим городам Альгии. Истра взрослела вместе со своими обитателями. К тому времени, что начали назревать первые конфликты, город имел уже окончательные очертания и статус его оставался неизменным. Он встретил третьих взрослой серьезностью, но не технологичной и промышленной, а какой-то секундной хмуростью, как будто это мимолетная мысль, и через секунду он уже собирался улыбнуться. Утилитарность проникла повсюду – город уже не был знаком или флагманом, а просто спокойным,размеренным жилым городом, который, однако, сохранил в себе печать славного прошлого. Потом началась война, после которой образовался Куронас.
Истру эта война, как это ни странно, почти не коснулась. При всей своей кровопролитности она была довольно далеко. Эта катастрофа длилась пол-года; затем Общая Конференция Этики остановила ужас и выделила территорию под новое государство. Истра досталась Куронасу и еще двести километров буферной зоны впридачу. Понятно, что Альгия считала Куронас своей территорией и никогда не оставляла попыток захватить ее обратно.
Назревающая новая война проглядывалась на общем фоне агрессивности соседнего государства. День начала был неизвестен, но первая волна захватчиков не пришла неожиданно. Общемировые организации успели эвакуировать население вглубь Куронаса. Однако, отмобилизовать армию просто не успели. Ядерное оружие было под запретом; уставы ГКНЭ запрещали также применение нано и биологического оружия. Залогом служили орбитальные станции, способные распылить государство-нарушитель в считанные часы. Поэтому Альгия начала с ковровых бомбардировок. Железные утюги, полные ракет, просто превращали в пыль все вокруг. Это не было ненавистью - просто тупая механическая работа, вроде сноса здания. Видно было, что поработали хорошо - ни одного целого здания не осталось. Вся история Истры исчезла за какие-то несколько часов. Далесский небоскреб, некогда возвышавшийся на четыреста метров в высоту, сегодня представлял из себя груду обломков высотой с десятиэтажный дом. Дома поменьше были почти сравнены с землей. Среди всего этого прекрасного многообразия обломков, там и тут торчали машины ГКНЭ, занимающиеся супервайзингом правил войны и "термы" армии Куронаса. Половина из этих штурмовиков была подбита и представляла из себя весьма жалкое зрелище. Тут и там ворошились киберы поддержки, пытаясь починить все, что осталось неуничтоженным. Конечно, все это бестолку. Через пять минут после начала наступления все это будет превращено в пыль и обломки. Снова. И кто знает ? Если ОКЭ не найдет повода оправдать существование пограничных территорий и признает их собственностью Альгии, то Истра может остаться безжизненной пустыней. Потеря одного города для Куронаса тоже не катастрофа. Наверное, именно поэтому те, у кого осталась живая память о красоте этого города и его колорите, воевали с двойной злостью.
Введенные войска Альгии продержались в Истре недолго. Путем весьма больших потерь их удалось выбить из захваченного города и образовать некоторую оборону. Понятно, что оборона эта не сдержит регулярную альгийскую армию надолго. Но это и не требовалось. Единственное, что было необходимо в данный момент - это тянуть время. Сутки, двое... Пожалуй, трое суток было бы лучше всего. За это время ОКЭ должно принять решение о необоснованности альгийского наступления и введении на внешние рубежи спецназа. Машины уже стоят внутри Куронаса, готовые, разогретые и беспощадные. Если наступающие будут сопротивляться решению конференции, спецназ просто раздавит альгийцев, утопит их в крови и расплавит всю технику в кучу ненужного железа. Только были некоторые сомнения. ГКНЭ старалось инспектировать разработку оружия в Альгии, но ведь и они не всесильны. Есть пять-шесть мест... Точно есть. В горах. Там ищи - не ищи, а шансов найти нет, даже дойти туда сложно. Инспекторы туда носа не кажут. Неизвестно, какие ресурсы имеют прайм-государства, но молчание длилось лет десять. Значит у Альгии было очень много времени, чтобы достичь уровня ГКНЭ; а возможно, и превзойти их. Это плохо, потому что если через трое суток спецназ встанет на границы, то агрессор со своим супер-оружием пройдет через оборону Истры как нож сквозь масло. Алестр вздрогнул; но тут же взял себя в руки и зашагал в сторону командного бункера.
Дождь продолжался. Небо было серым и мрачным. По телу человека стекала вода, но он этого не чувствовал - его орга была защищена сантиметровым слоем металла, пластика и системы жизнеобеспечения. Каждая капля, падая, выбивала свой звук; фильтр полуоткрылся; явно тянуло сыростью — это была не иллюзия. Улицы, точнее то что от них осталось, были заполнены обломками зданий. Монитор тела накладывал картинку неповрежденного города и параллельно игрался с изображениями обломков, пытаясь анализировать как и что было разрушено. Прайм явно был в задумчивости. Еще бы, ему предстояло веселое занятие — спасение орги тела, которую наступающая армия Альгии должна расплющить спустя несколько минут после начала заварухи.
Алестр вполглаза следил за игрой бортового компьютера. Остановившись напротив входа в бункер, он посмотрел на ближайшее разрушенное здание, бывшее когда-то жилищем для десятка таких же, как он, военных программистов. Изображения обломков на мониторе начали двигаться, складываясь в мозаику. Из этой мозаики выросло здание и, наконец, трещины заросли и вот, как будто перед глазами вырос снова разрушенный дом. Разумеется, все это был бред Прайма. Вычисления, воссозданые комьютером. Алестр отвернулся и здание исчезло. Бездна воспоминаний, связанная с жизнью в этом здании, частично разрушилась вместе с ним. Здесь происходимо много всего... А еще пара ребят так и не успели выйти. И хотя тело было крепким, но все равно падение трехсоттонной плиты оно сдержать не могло. У них просто разгерметезировались оболочки тел и орги отравились атмосферой Мирды. Они хоть и не были друзьями, но хотя бы товарищами по несчастью последние несколько лет. Их объеденяла эта забота о джокерах. Ему самому повезло. Двойные стенки хранилища сдержали плиту и из троих, попавших под нее, выжил только Алестр. Он снова вспомнил этот грохот. Ему стало не очень хорошо.
Вход в бункер громко хлопнул и дверь резво отпрыгнула в сторону. Человек поднял глаза в небо. Капли стекали по поверхности тела, монитор мерцал и пытался выбрать подходящий светофильтр. Где-то, из глубины души, поднялась тоска. Это вполне может быть последний взгляд на это небо. Правда, очень не хотелось думать, что это — конец. Три долгих минуты, без движения, человек смотрел вверх и не мог отвернуться. Конечно, он мало сделал в своей жизни. Не реализовал свои желания. Не отправился к ближайшим лунам. Не создал ультимативный алгоритм танца для “винзанов”. Много чего “не”. Даже в сто раз больше, чем «да». Но ведь это, черт возьми, глупо. Его всю жизнь учили, как готовить оружие к реальной войне. Никто не заставлял Алестра выбрать военную специальность. Он сделал это исключительно по своей воле. Однако, жизнь манила со страшной силой. Умирать совершенно не хотелось. И вроде бы, незачем. Может, все-таки получится сбежать. Было много примеров случайно спасавшихся в первую войну за независимость. Он прочитал их вдоль и поперек, искал что-то общее. Ничего общего не было и похоже, что спасение оказывалось чисто случайным.
Ну все - пора. Перед смертью не надышишься. Алестр впрыгнул внутрь, быстро спустился вниз в колодец и подошел к двери комнаты управления. Звонок щелкнул и дверь распахнулась. Мониторы на стенах ожили и продавились вглубь, показав глубину третьего измерения. Легким напряжением сознания программист расшевелил систему и почувствовал легкий толчок где-то в глубине мозгов. “Это значит, что мозги еще есть” - говорил когда-то его тренер. Алестр усмехнулся. Система расцвела бурным зеленым цветом – это был признак подключения к системе. Монитор тела показал изображения “винзанов”. Все, в общем-то, было готово. Оставалось только проверить, что все нормально функционирует и джокеры чувствуют себя свободно. А потом можно заняться поисками отхода. Когда все его машины полягут, ему нужно будет постараться уйти как можно дальше, потому когда диггер упадет на это место, за доли секунды даже здешним микробам не поздоровится.
Пять минут Алестр проверял настройки джокеров в машинах. Похоже, что все было на своих местах.
Джокер-вин один, связь.
Слушаю. - голос джокера с первого “винзана” был сух и прохладен.
Тебе видно обстановку и защитные квадранты ?
Да, Алестр. Все вижу.
Ты договорился с остальными, как вы будете взаимодействовать ?
Конечно. Третий и четвертый рекомендуют немного отойти в сторону, чтобы уменьшить статистическую вероятность попадания. Я с ними согласен.
Сейчас проверю. - Алестр пустил вероятную позицию в пересчет. Да, так и есть, джокеры советуют дело.
Хорошо, добро. Перестройтесь. Как ты себя чувствуешь ? Страшно ?
Джокер задумался.
Да нет, не страшно. Просто, как-то обидно что не хватило места в бэкапах. Жалко личный опыт, пропадет... Я, видишь ли, четыре года собирал данные о старении своего “винзана”. Просто не успел сбросить все данные для моделирования.
Алестр откинулся на спинку кресла. Да, черт возьми, обидно. Ему всегда было до чертиков жалко джокеров, которые не будучи людьми, использовались на самых опасных работах. Многие из них были в сто раз полезнее людей. По крайней мере — старательнее и прилежнее. Но это, скорее, инстинкт. Правда то, что сами джокеры не были созданы людьми, а микромашинами, тоже ставило их в ранг ну хотя бы относительно существ, созданных богом. Человек создал роботов. Роботы развивались сами по себе и создали джокеров. Творение человека создало его двоюродного компьютерного брата. Думать долго над этим вопросом было неуютно. Начинаешь чувствовать себя хм... Микробом ? Наверное, да. Когда-то люди думали, что они — венец эволюции. А потом закрутилось. Но код такого качества, живой код, разумный код. Код сапиенс.
Джоки, раньше потеря знания называлась самопожертвованием. Люди умирали и у них не было возможности сбросить свой опыт на физический носитель. Это сделает тебе честь и приблизит тебя к человеческому существу. Хотя, от потери этой информации мир почти и не страдал. В смысле, когда умирал человек. С вами не так. Я бы много дал, чтобы увидеть результаты анализа накопленных тобой данных.
Ну, если ты попросишь мою копию двухлетней давности, он даст тебе половину...
Я запомню. Вообще все, что ты мне когда-то предлагал, пригождалось. Но кто знает, может ты еще и уцелеешь, сохранишь часть памяти. Я приду с вексером и все сохраню.
Ал, я не идиот. Я знаю что нас расплавят минут через пять от начала этого бардака. Скажи мне... Правда ведь, другие джокеры могут испытывать страх, боль и сочувствие? Это предусмотрено их кодом? В общем-то я понимаю, что и обиду мне не стоило чувствовать – это ведь не нужно для выполнения задачи, верно ? Мне осталось жить с час, а я так мало успел узнать людей. Это тоже обидно.
Грустно вздохнув, Алестр открыл карту кода и изменил переменные интеллекта. В таком состоянии джокер может быть менее эффективным. Для его же пользы его нужно было подправить. Пустив ядро на перекомпиляцию, программист задумался. Не слишком ли много он делает себе проблем, поднимая интеллект операторов “винзанов” ? Возможно. Но они – самые близкие ему существа, как не крути. Большую часть времени он сидит и копается в коде. Вначале его пугало, что он копается в мозгах — пусть не человека, но и не машины. Алестр чувствовал личную ответственность перед его боевыми джокерами. Правда, это все не касалось Прайма — личного джокера его тела. Слишком уж много он знал о своей орге. Каждый мирдянин проводит всю свою жизнь в сопровождении Прайма. Не было никакой возможности изменить его код — таков был изначальный договор первых, заботящихся о хрупком равновесии планеты. Зачем он был создан ? Прайм сообщал человеку о его роли в системе и фактически, был рекомендательным средством контроля равновесия.
На деле прайм появлялся и исчезал, имел свой характер и зачастую был ужасно нудным. И каждую секунду он видел все камерами тела. Человек и прайм жили неразрывно. Вся ответственность за решения, правда, лежала на плечах человека и его орги. Алестр воспринимал его как некий злой голос из компьютерной преисподней, который иногда можно было послушать. И если джокеров «винзанов» он держал за друзей и соратников, Прайма он тихо ненавидел. В общем-то, было за что. Изначально у праймов был полный доступ к сети Мирды, Ойкумене. В детстве большинство знаний именно он рассказывает своей орге. Воспринимаемый, как наставник, со временем он начинает сильно тяготить. Поэтому, на поверхность праймы выходят все-таки редко, когда что-нибудь необходимо. Прайм Алестра появлялся чаще всего, чтобы жестоко нудить и наставлять. Непонятно, кто его формировал, но человек с удовольствием бы обменял его на один из Джей-винов из своих «винзанов». Впрочем, понятно почему. Потому что в случае необходимости человек точно знал, как подавить джокера. С праймом эти фокусы не проходили, никогда.
Легкий щелчок в голове известил о перезапуске джокера.
Джей-вин один.
Здравствуй, Алестр. Все под контролем. Я не спрашиваю, что ты сейчас сделал... Мне это неважно.
Ты уверен ?
Верь мне. Мы справимся. Дадим им прикурить. Легкая взбучка не помешает зазнайкам.
«Ал, ты сволочь» - пробормотал внутренний голос. «Нормально, черт побери. Пусть глядит во все камеры, продержится на минуту дольше. Знаешь, сколько стоит эта минута ? Да, конечно. Не знаешь и лучше тебе этого не знать. Но кто знает, возможно это сохранит жизни людей...». Алестру посмотрел на крышку бункера. Представил, как бойцы простреливают металл кумулятивным патроном и сбрасывают маленький такой контейнер. А еще через полсекунды из тела с оргой получается ровная каша, размазанная по стенам и перемешанная с обрезками проводов, стеклом и всяческой другой требухой. Мысль была явно не поддерживающая. Когда он думает про «жизнь людей». Кого он имеет в виду ?
Прайм ходит рядом. Алестр чувствовал всеми косточками, что он где-то на поверхности, напряжен и недоволен происходящим. Только вот отличие в том, что он недоволен хорошим отношением к рабочим инструментам. «Возможно, ревнует ?» - подумал человек и усмехнулся. Лучше бы он этого не делал. В затылке щелкнуло и канал прайма открылся.
Разговор с джокером тела слегка напоминает шизофрению. Ответ воспринимается не слухом, а мыслями. Тело гененирует радиосигналы и передает их в мозг. Ребенок не понимает, что с ним происходит. Но его учат, а потом взрослый уже и не расшифровывает посланное. Он просто разговаривает безо всякого напряжения.
«Не думаю, что тебе нужно было его слушать. Они справятся сами, а тебе было бы неплохо прямо сейчас уйти в тоннель. Как ты понимаешь, у тебя будет от силы сорок секунд открыть замок и уйти, прежде чем к тебе наведаются гости.»
Алестр покосился на тяжеленную дверь с древним гидравлическим приводом. Он нее веяло не просто древностью, а какой-то варварской технологией, придуманной больными несчастными предками. Прайм продолжил:
«Я знаю про твой секрет со сжатым воздухом. Только не попади сам под крышку... Идиот».
Где-то он был прав, великий и ужасный Водитель Тела. Выстрелив, железная болванка полетит по непонятной трактории. Главное, быстро... Если только привод сработает. Идеальным случаем было бы срабатывание привода и на открытие, и на закрытие. Тогда и тоннель под бункером тоже бы не оплавился. Прайм было бы неплохо подначить.
Джей-вин. Если ты останешься в живых, я собираюсь перекодировать тебя. Думаю, мне понадобятся твои данные, чтобы взломать прайма. Ты мне поможешь ?
Джокер «винзана» промолчал, но в голове метнулась усмешка прайма. Чувства и эмоции умеют интерпретировать не все, для этого нужна внимательность и тренировка. Алестр это умел.
«Хватит дурить. Ты всегда занимался фигней. Даже когда настраивал джокеров в инкубаторах. Между прочим, это издевательство — повышать интеллект программ, занимающихся механической монотонной работой.»
Алестр вспомнил прошлое. Да, это было весело. Практика программирования проходила у юного стажера в инкубаторах клонирования. Не было большего развлечения, чем соединять трех-четырех джокеров — операторов и слушать их разговоры друг с другом. Криво настроенные, они находили миллионы глупых тем и могли до бесконечности спорить друг с другом. Конечно, причины были ясны — при всей глубине кода у операторов было слишком мало жизненных данных, лишь только для правильного эксплуатирования. Они гениально знали все детские болезни и проблемы, делились друг с другом важной информацией, но все что связано с реальной жизнью, было для них неведомо. Они не чувствовали одиночества, потому что эта часть кода была подавлена людьми. Зато, никто не позаботился отключить у них радость, поэтому они всегда с большим удовольствием были готовы обсуждать любые темы. Обычно, никого из техников, поддерживающих оборудование, не заботило общение с джокерами из инкубаторов. Видимо, всю спецподготовку обеспечили в одном месте, еще до начала промышленной инкубации и после этого момента никто, в общем-то, джокерами не интересовался. Самому Алестру было это интересно, потому что он был молодой... Глупый. Дерзкий. Безжалостный идеалист. В общем, ему было не жалко операторов. Поэтому он ставил над ними эксперименты без границ, связанных с моралью.
Его и отправили в инкубатор именно потому, что ему было не жалко. Все сокурсники мягко отказались ставить эксперименты над этими джокерами. По одной и той же причине - «мы можем чего-нибудь испортить. А ведь они гуманисты... Выращивают новые орги людей». А Алестр подумал и ничего у него в душе не заболело. Не отозвалось. Да и прайм его достал неимоверно. Наверное, поэтому он так хотел научиться и понять, что такое джей-кор и как он устроен. А людей он не переваривал. Индекс социальности в институте он получил, мягко скажем, низковатый. Друзей вокруг не наблюдалось, все больше ходили какие-то странные персонажи и светились своим телом, изредка включая какую-нибудь новую выпендрежную деталь. Даже когда некоторые девушки оборачивались и Алестр чувствовал некое восхищение джокера новой самкой человека, он отворачивался. Просто для того, чтобы очередной раз позлить своего прайма.
Дела в институте текли свободно и просто. Все считали его моральным уродом, способным только на учебу и на ругань с пристающими. Профессора восхищались и рекомендовали заменить граффити на теле чем-нибудь более интересное. Подключаясь к Ойкумене и найдя очередное объяснение «фактору недостаточности» психологии Страйва-Кличинского, он приводил в трепет очередного педагога, мечтающего раз и навсегда сломать какого-нибудь джокера для того, чтобы доказать свою крутизну и неповторимость. И тут же Алестр резко опускал трепещущего педагога доказательством несостоятельности своего предположения, чем приводил учителя в состояние предэкстаза. В конце трехлетней учебы все педагоги выстроились в очередь в надежде, что Алестр займется их темой. Нужно ли объяснять, что все испортил прайм ? Он прочитал длинную лекцию о необходимости заботы о своем будущем и даже высказался относительности никчемности орги своего тела. На что молодой выпускник самого престижного ВУЗа Куронаса ответил: «я тебя не рожал, но я тебя убъю» и выбрал самую дурацкую область стажировки, от которой все отказались. Не сказать, что преподаватели обрадовались подобному решению и только один из них, самый большой разгильдяй, посмотрел в глаза Алестру и сказал: «приятель, с тобой точно приключится какая-нибудь хрень, которая ни с кем другим не может произойти. Ну ты и мудак...». За что был сразу награжден личными номерами для связи и разрешением звонить в любое время, как только заблагорассудится. Тот постучался всего один раз. Перед смертью. Глупо-глупо. Он запомнил этот разговор — они болтали пару часов о том, о сем. А в конце он передал ему все личные архивы в Ойкумене и ни слова ни говоря, отключился. Через день этого преподавателя не стало — он погиб на внешних лунах, при восхождении на пик Озерова. И пусть он не был другом, но в некотором смысле — соратником по духу.
Затем была практика. Трехлетняя работа в центре объяснила многое о поведении Джей-кор. Микромашины не просто так строили это чудо. До сих пор люди не разобрались, иммитация ли это человека или сама идея была на порядок глубже. В любом случае, сложность кода была просто беспрецендентной. И эти частички битов, байтов складывались в алгоритмы и превращались в тело Джей-кор, которое Мирдяне метко перекрестили в «джокер». За всю трехсотлетнюю историю колонизации, код джокеров был разобран от силы процентов на пять, несмотря на работу специализированных институтов. Наверное, даже человеческий мозг и тело были намного более изучены и использованы. Вначале Алестру было скучно. Потом интересно. Потом он часами слушал беседы операторов и пытался вникнуть — почему. Почему они разбирают именно эти темы ? Он до боли в мозгах смотрел на код, запускал инструменты анализа, пытаясь ответить на этот вопрос. Иногда ему казалось, что он близок и даже строил какие-то предположения; а вечером операторы начинали общение и все стройные теории рушились. Последний год Алестр не вылазил из святая святых — инкубаторной. Он встревал в разговор, пытался выудить что-то из джокеров, но они через минуту продолжали свои беседы, совершенно игнорируя программиста. И только в конце срока его накрыло. Он понял простую вещь — им не нужна была информация. Им нужно было ощущение близости, похожести. Они просто сверяли свою внутренность с другими, чтобы знать — они мыслят точно таким же образом.
Как ни странно, но после этого общение с праймом улучшилось. Алестр обсудил со своим водителем тела общую информацию и нашел точки соприкосновения. Они начали подначивать друг друга. Конечно, они были ужасно далеки от состояния «друг», но перешли к понятию «сожитель». Прайм стал лучше понимать свою оргу и все чаще затыкался, когда действительно стоило молчать. Временами, однако, программисту очень хотелось сломать своего джокера, вырезать из тела все интеллектуальные чипы и старательно по ним потоптаться.
Выбор профессии дался очень нелегко. Социум как прежде Алестра не принимал. Прайм, как ни странно, молчал в тряпочку. В то тяжелое время было ясно как день, что однажды Альгия развяжет-таки войну и попытается отыграться. Народ вокруг пытался отвлечься и заняться чем-нибудь полезным для нового растущего государства. Инкубаторы достали. Однажды в списках актуальных новостей промелькнуло сообщение о наборе людей в программисты защиты. Обещания были совсем неплохими. Много сверстников Алестра пошли работать на военные специальности, чтобы хоть как-то попытаться защитить свою страну. Его самого пугала перспектива киборгизации. Он не видел ничего плохого в механизации тела, но сама идея противоречила задумке первых, по-крайней мере, той ее части, которую Алестр изучал. Да и то, что после завоевания ему придется слушаться указаний Прайма, совсем не добавляло положительного в эту идею. По-логике вещей, орга все-таки первичнее джокеров, как ни крути. Откуда вообще этот бред пришел Альгийцам в голову ? Наверное, первый внедренный чип заставил их всех посходить с ума. В общем, старательно поразмыслив и взвесив все «за» и «против», Алестр поступил в военную академию.
Внезапно на человека напала дремота. Опасаясь усталости Алестра во время боевых действий, Прайм изменил поток гармонов в орге. Именно сейчас, когда оставалось только ждать, Алестр был не против подобного вмешательства в свою жизнь. Он еще раз осмотрел все мониторы и откинулся на спинку кресла. Воспоминания стали путаться, голова потяжелела. Сквозь пелену пробилась картинка Белого Парка и блеска световых эффектов. Было что-то в этом мерцании странное, нелогичное и пугающее. Парк стоял на окраине города, окруженный пустырями. Если подойти со стороны пустыря и посмотреть на Истру через эту иллюминацию, то можно подумать, что это что-то волшебное... Районы, сотканные из тончайшей паутины дома в море света. Трехмерные голограммы поднимались как цунами и обрушивались прямо на голову посетителям парка. Картинка не повторялась часами, можно было наблюдать титанические изменения природы и этих проблесках теней и света, борьбу космоса и поверхности. Эмоции мелькали одна за одной и время от времени, как последний аккорд, в небо поднималась огромная человекоподобная статуя, сотканная из света. Казалось, она протягивает руки... Лица ее не было видно, но она как будто умоляла — поймите меня, я не виновата что стою перед вами. Простите меня... Как будто чья-то настоящая душа вышла из тела и пыталась просить прощения у наблюдающих за ней людей. Огромная, светлая душа... Но отягощенная своим опытом, хорошим и плохим тоже. Простите меня за хорошее, простите за плохое. Потом эта статуя падала вниз и исчезала, уступая место пылающему пламени. Как будто душа, только что просившая прощения, падала в ад. И хоть ее уже не было видно, было реальное ощущение катастрофы и страдания этой души. Казалось, что она бъется в тщетных попытках выбраться наружу. Вся эта сцена проходила без единого звука, все ее акты были схематичны и просты, но вместе с тем задевали самое внутреннее, глубокое. То, что скрыто в глубине от чужих глаз. Огонь длился секунды; потом он затухал и все успокаивалось, но только для того, чтобы повториться спустя несколько часов. Прекрасно и удивительно смотрелись районы Истры на всем этом фоне...
Как будто удар молотка пришелся по ребрам Алестра. Он проснулся. Кровь тяжело стучала, сознание возвращалось резкими толчками в оргу; при каждом ударе чувствовалась тошнота. На десятой секунде воспоминания полностью вернулись. Экраны вспыхнули; там, вдалеке, Алестр сразу увидел альгийскую пехоту. Нервы как-будто натянулись и превратились в толстые канаты — Прайм играл с химией орги так, как ему хотелось. Секунды замедлились, превратившись в минуты. Джокер задействовал все ресурсы тела, только чтобы не упустить момент. В таком состоянии без вреда для себя Алестр смог бы пробыть только десять минут. Забавно, именно столько Прайм отводил времени на то, чтобы альгийцы стерли все «винзаны» и занялись укрытием военного программиста. Да, а еще должен быть ресурс на последний рывок. Алестр покосился на крышку и прикинул, сколько миллисекунд ему понадобиться, чтобы отклониться от летящего железного колпака. Очень, очень трудно будет остаться в живых. Инстинкт, помноженный на производительность системы и широту канала в мозге. Впритык, миллисекунда к миллисекунде.
Раздались первые выстрелы. Удивительно, но били сразу главным калибром с броневиков захвата; штурмовиков не было видно. Странно, очень странно. Либо они не оставляют себе резервов, либо резервы на порядок выше, чем он мог себе предположить. Винзаны запрыгали; Алестр явственно представлял, что Джокер 1 пытается раскусить тактику противника, чтобы попытаться ей противостоять максимально эффективно. Воспользовавшись взломанным спутниковым каналом, программист приблизил квадрант наступления. Пятнадцать броневиков в развернутом оборонительном порядке повергли человека в ступор. Джокеры видели все в реальном времени напрямую через ретрансляторы. Пехоты не было видно. Таким порядком снять оборону было невозможно; с другой стороны, приблизиться к оборонительному порядку тоже было невозможно — в ближнем бою оборонительный порядок не пробить практически ничем. Это значит, что противник не ставит своей целью прорвать оборону и только обозначивает, что приближаться к этому квадранту нет смысла. Ответ был очевиден — в концерт должна вступить какая-то дальнобойная установка. Джокеры тормозили. Говорить не имело смысла — речь растянулась бы на долгие секунды. Прайм понял замысел Алестра и передал Джокерам — ищите укрытие. «Винзаны» разбрелись.
Внезапно ситуация изменилась. Она стала плохой. Винзан четыре, безо всякой видимой на то причины, упал и потерял конечность. Это было очень странно — никаких выстрелов со стороны врага произведено не было. Тем не менее, приблизив место разреза, Алестр увидел, что конечность была отрезана лазером. Еще через секунду, повернув камеру на упавшую машину, программист увидел сам лазер, разрезающий часть энергетического блока. Он как будто бы светился неоткуда. У человека внутри похолодело. Это обозначало, что его опасения про секретное оружие сбылись. Другие Винзаны пока не были уничтожены — скорее всего это обозначало, что такое оружие у противника есть только в одном единственном экземпляре. Через полторы минуты с Винзаном четыре было покончено — теперь его можно было назвать металлоломом... Очень гладно разрезанным, ровно и по швам. Алестру пришла в голову идея. Она была невероятной, но прайм поддержал ее на сто процентов. Когда-то в фантастических книгах программист читал про телепортацию и даже видел кое-какие теоретические выкладки. Ходили слухи, что на погибшей старухе-Земле люди научились пользоваться такими штуками. Если Альгийцы, будь они неладны, каким-то образом научились пользоваться подобной технологией, то они могли резать что угодно через стены, континенты, космос... Программист представил, что через секунду лазер появится в пределах контрольной комнаты и ему стало совсем нехорошо. «Спокойно», подумал он. «Если они открывают окна из одного места в другое, наверняка они тратят на это бездну энергии, которую можно заметить». Пробежав ползунком по противнику, он попытался найти что-нибудь необычное. По меньшей мере, четыре машины он не смог идентифизировать. Прайм обратился к библиотекам тела, но тоже не смог ничего найти. За это время Винзан 2 был распилен на мелкие-мелкие запчасти. Внезапно часть его боезапаса сдетонировало и лафет, за которым прятался Винзан, сильно покорежило. Комнату немного потрясло; посыпалась штукатурка и мелкие механические детали. Алестр чертыхнулся — его чуть не сбросило со стула на пол. Подключение к спутнику, наведение и сканирование заняло еще полторы минуты; за это время прайм успел послать снимок с Винзанов на мониторы ГКНЭ. Военные рефери, должно быть, сидят сейчас с квадратными глазами и отваленными челюстями. И если предположения о незаконных разработках подтвердятся, то завтра же Альгия получит красную карточку от конференции научной этики, а там и до момента обнуления лицензии недалеко. Доживет ли программист до этого светлого момента ? Он совсем не был в этом уверен.
Сканирование завершилось. Три из четырех машин выдавали огромное количество энергии. Куда она шла, Алестр догадывался, но можно ли было достать хоть одну из них — ответ на этот вопрос повис в воздухе. Кассетные боеприпасы поддержки — три минуты. Штурмовики ? Пять минут. Пять минут ! За это время тут будет пустыня. Решение пришло спонтанно. Единственная надежда заключалась в том, что окно в другой мир не могло передвигаться динамично. Два оставшихся винзана поняли посылку прайма и выскочили из укрытия. Шансы были маловаты, пятый был порван на мелкие кусочки альгийской артиллерией, но первый... Первый прыгнул в месиво, с полуразбитыми механизмами, прямо на одну из генерирующих энергию машин. Экран залило большой белой кляксой, волна от взрыва за секунду дошла до бункера. Казалось, огромный великан схватил бункер в руки и начал швырять его об стены. Алестра отшвырнуло в угол; пара экранов посыпалась трухой из-за вонзившейся в них железной шелухи.
Возвращаться к экрану не имело никакого смысла. Оставалось только последнее действие. Кнопка была отжата, механизм оглушительно выстрелил и колпак отлетел. К сожалению, отлетел сильно, порвав все шарниры — закрыть его назад не представлялось возможным. Алестр прыгнул в открывшееся отверстие и пополз. Прайм закачал все в мышцы, все что мог только придумать. Невиданный подъем энергии заставил человека перебирать конечностями очень быстро. Времени думать не было. Именно сейчас дверь в бункер распиливают для диггера. Быстрее ! Еще быстрее ! Сто метров — это было очень мало, но лучше чем сидеть в самом бункере. Внезапно где-то далеко позади громко чмокнуло, трубу смяло как мягкий кусок жести. Боли не было и быть не могло — одних наркотиков в орге было слишком много, близко к смертельной дозе. Внезапно наступило умиротворение, Алестр не чувствовал ни рук, ни ног. Уже не нужно было ничем передвигать, что-то делать и пытаться выжить. Ставки были сделаны, игра сыграна. В голове играла музыка, прайм тихо бился, где-то очень далеко, за ставнями сознания и бессознательного. Почему-то человек вспомнил друзей на вечеринке, незадолго до того, как началась война. Они были классные, все. Смеялись. Радовались чему-то, пили, много и без страха, без чувства ответственности. Ему бы хотелось еще раз пережить это классное чувство — когда тебе не нужно ничего рассказывать — тебя все равно все понимают, потому что они такие же, как и ты. Каждый из них пытался что-то донести до остальных, поделиться своей радостью. Веллерт, Нойзер, Кринзи... Анскера. Сознание Алестра угасало; лица друзей размазались и сил на другие мысли не оставалось. Жизнь стремительно мрачнела, умиротворенность начала проходить, заменяясь черной недвижимостью и чувством липкого страха. Где-то далеко, через миллионы километров, кто-то стучал через окно в воспаленный мозг, но это было так слабо и незначительно, что не имело совершенно никакого смысла. Отголоски боли пробились, но было уже поздно. Последнее, что увидел Алестр, был черный фонарь, светивший черным светом.