Огромная, белоснежная "гора" теплохода - транспортного рефрижератора "Карл Линней" ( среди моряков величаемого -"рысак" за высокую скорость - до 18 узлов!) приподнялась над причалом Гаванского порта "Кубано флота де песко" почти на 9 метров, такова была его осадка в полном грузу - 9100 тонн.
Почти двухмесячная стоянка у причала под разгрузкой подошла к концу и моряки, без ёрничанья и сантиментов, вспомнили тогдашний хит: "...когда скончал я плаванья далёкие, то целовал гранит на пристанях, в родном Крыму (как у нашего механика Бориса !) и во Владивостоке (как у Антона)...".
Соскучились по дому, да и поднадоела прекрасная Куба, ежели в кармане - "вошь на аркане"... Всё, что представляло какой-нибудь спрос - продано, променяно, пропито... Ну, и раздарено "амигосам" (друзьям)...за их объятья!
А спросом у амигос пользовалось - всё. Бывало, что уходил моряк на берег франтом, а возвращался босяком и босиком: "познакомился с кубинкой на пляже "Варадеро", а угощать было не на что... "Спустил" покупателям - в очередь - всё до носков! Эх,ма! Однова живем! Шмотки у меня ещё будут, а такой "шоколадки" - как знать!"
Три раза Антон давал напрокат для похода в ресторан-кабаре "Тропикана" другу-рефу Славе Лабову полный боекомплект "стиляги" вплоть до сингапурского галстука с обезьянами (полный атас!), и все три раза Слава возвращался утром в одних чужих шортах на голое тело! (Гибралтарские плавки и носки тоже ушли с молотка на пляже)... Миша Гимпельман, старший рефмеханик, уже не отпускает своего подчинённого Славу на берег: не в чем!
А смотреть с борта судна на сверкающую, зовущую разноцветными огнями реклам набережную Малекон и слышать круглосуточно зажигательные самбы и румбы радиостанции "Энциклопедия популяр" без единого "пса" (песо!) в последних, казённых шортах- это не для русского моряка, даже оскоплённого "Правилами поведения советского моряка за границей", визой, партбилетом (ежели не извернулся и вляпался!), всевидящим оком помпы со сворой прикормленных стукачей и...ничтожной валютной ставкой, не сравнимой даже с одномоментным заработком самой старой, на износе, гаванской путаной... Не отправленной Фиделем на 101-й километр рубить тростник...
Нет, конечно, ещё оставался "на подхвате" "Интерклуб". Но туда тоже нужны были хотя бы кое-какие "псы". Выход нашли и тут: берётся в "Фармации" (аптеке) литровая бутылка спирта (90 центаво! Считай, - задарма!), на судне - пол-палки варёной колбасы и пол-буханки вкуснейшей русской черняшки и - вперёд, с песнями, в "Интерклуб"! Вручается бармену один (два, три...в зависимости от курса на сегодняшний день) флакон "Тройного" одеколона (эквивалент трём песо!)и он, с великой радостью заливает в вас "Сорбесо" (пиво).
* Dum spiro - spero (lat) - Пока дышу - надеюсь.
Ночью, объезжающий припортовые бары патруль (наши "дружинники" из "Официны") безошибочно находят в толпе народу (на столе - черняшка и обломки "Докторской", а под столом - литровая бутылка спирта из аптеки) и выволакивают в дежурный автобус полуживых, "спизнывшихся" мореманов...
Такая долгая, изматывающая стоянка имела простое объяснение: русских опять "употребили"... Кубинцам некуда было заскладировать такую прорву скоропортящихся продуктов, не хватало холодильных ёмкостей. И они, разведя руками, с выражением полной невинности на лице, использовали дорогое судно как холодильник: пригонят пару фур из провинции Матанзас, загрузят их а на завтра - из другой, из Сьен-Фуэгос... И так, по мере съедания дефицита...
Ведь припёрли мы на "Карле Линнее" восемь с половиной тысяч тонн только жира свиного (смалец, по-украински ,- дуже гарно жариты картоплю на ём!), а ещё шестьсот тонн (!) масла сливочного, колбасы "Сервелат" (не хухры-мухры!), сыра "Костромского" (170 тонн!) и...коньяку (а то у них, бедных, один 50-градусный ром "Бакарди", да пиво - сорбесо!,,,) ! Кушайте, дорогие "амигос", и стройте социализм... А то вас всё тянет через пролив, во Флориду, к сбежавшим землякам, в проклятый, загнивающий капитализм...
Правда, в ЭсЭсЭсЭре, в том, 66-м тоду, были очереди за "молочной" колбасой (состав: соя, костная мука, молочный обрат и...секрет!), которую "выбрасывали" на прилавок на 20 минут три раза в день. Очередь, с фиолетовыми номерами на запястьях и ладонях, не смытых со вчерашнего дня и подтверждённых на перекличках три раза в день, подтягивала к прилавку всю родню, вплоть до грудничков, чтобы на каждого пришлась "пайка" в 400 грамм (в одни пронумерованные руки") !
Марксист Фидель над потомками гордых испанцев так не изгалялся, Всё, вплоть до соли (кроме табака и сахара, естественно!) и зажигалок, еженедельно, в упакованном виде, "продуктовая корзина",- доставлялась фургончиком, согласно нехилой норме, в каждую семью, в счёт 40 процентного вычета из зарплаты .
Ни у "кукурузника Никиты,", ни у "дорогого Ильича" даже до этого метода распределения обыкновенной жратвы тямы не хватило... А "замыленный" глаз вождей не улавливал разницу на прилавках "тут" и "там" во время загранвизитов.
Естественно, что погрузка такого количества дефицита в Ленинградском порту не могла пройти втихаря от рабочего класса - строителя коммунистического рая!
Когда грузчики (докеры, ушлые ребята! Считай - пограничники!) обнаружили, что предстоит погрузить 9 тысяч тонн, - сто восемьдесят рефсекций свиного жира, сливочного масла и колбасы (коньяк - ладно! Обойдёмся и "Московской"!)для друзей, за бугор, они, без всякого зачину, опустили руки... - " Грузить не будем, народ нас не поймёт"!
Пока "серый дом" разбирался с поиском "закопёрщиков", привезли...под конвоем зэков с ближайшей стройки...
Такой "малины" на халяву не встречали даже законники за всю свою непутёвую жизнь! Чтобы жрать отпуза элитный коньяк и закусывать сервелатом с
костромским сыром сколько душа примет... И ни одного вертухая в трюме! Они все наверху сидят и охраняют лаз в трюм в тамбучине! Ха!
Второй помощник капитана (грузовой) Антон обратил внимание, что строп с 20-ю бочками завис в люке и холод выходит из трюма клубами испарений. Антон заглянул в просвет люка и всё понял: из дальнего угла трюма, где стояли контейнеры с коньяком и лежали мешки с колбасой и барабаны с сыром доносился шум пьяной компании. На контейнерах ведь нет никаких замков, только пломбы!
Антон стал спускаться по скоб-трапу, через люк тамбучины, вниз, в трюм, чтобы призвать этих "граждан" к порядку. Но навстречу ему, на четвереньках, по бочкам, двинулись две небритые особи с мутными глазами и процедили: "Уйди, гражданин начальник, - порвём, бля!"
Антон приказал своим матросам закрыть трюм, а вызванному по рации стивидору - немедленно убрать всех зэков с судна вообще, как расхитителей экспортного груза!
Ха! Легко сказать: убрать 20 человек из трюма, оторвать их от сказки, при том, что они уже полдня, судя по их состоянию, находились в "стране дураков". Ни увещевания стивидора, ни угрозы конвоя не возымели действия. Из трюма неслись только угрозы и брань.
И тогда офицер конвоя попросил Антона включить морозилку и выключить свет в трюме.
- Я не могу этого сделать! Если я включу вентиляторы заморозки "Циклон", то через час в трюме будет минус 19 градусов и мы достанем из трюма...трупы!- заупрямился Антон.- Вызывайте дополнительный наряд конвоя!
- А вы на десяток-другой минут включите, чтобы их протрезвило, на них одеты только ватники и шапчонки-финки. Я отвечаю. При свидетелях! Потому, что в трюм я бойцов не пошлю. Рискованно. Они сейчас очень агрессивны.
Окончился "трабл" тем, что Антон включил-таки "Циклон", из трюма поодиночке, стали выползать ...очень набожные люди: через слово они поминали бога и его мать... Их тут же подхватывали под белы руки солдаты "ВВ" и утаскивали в грузовики.
Но В/О "Продинторг" Минвнешторга требовал к определённой дате поставить судно под причал в Гаване, согласно Контракту!
И тогда пригнали взвод солдат. Ведь погрузить предстояло 18 жел.дор.сцепок рефвагонов, по 10 секций в каждой сцепке!
Неумеки-солдатики срочной службы забивать "под забой" стодвадцатикилограммовые дубовые бочки, под самый подволок трюма, просто не могли физически...Пацаны от маминой сиськи. И они стали получать серьёзные травмы: переломы и ушибы. И солдат, тут же убрали.
Двое суток не было погрузки, состав рефсекций стоял у борта...Портовские
работяги ликовали. Но - недолго. Начальство порта набрало штрейкбрехеров с лесного причала и из перебежчиков в стане докеров и погрузка продолжилась ...методом итальянской забастовки: это когда свиду люди пашут, вроде, до седьмого пота, а на деле выход - пшик ...
Вместо 12 дней загружались месяц, но дармовые харчи друзьям на Кубу доставили...
Всеобщая эйфория и ликование по поводу завтрашнего отхода домой, вдруг, была нарушена экстраординарным событием. К борту подкатила чёрная "Волга-24" в сопровождении машины "Скорая помощь"...
- Что за чертовщина? - по палубам мгновенно прошла тревожная информация, требующая ясности. Чёрная новая "Волга", судя по красным номерам, могла прина-длежать только советскому посольству в Гаване. А вот "Ambulаnce" при чём? Може кто головкой тронулся? Так не замечали даже за постоянной клиентурой аптек...
Из машин вышли дяди, понятно какого вида ( они везде - важняки, через губу не переплюнут, а взгляд - сквозь и поверх голов!) и - прямиком к капитану.
Наступило тягостное ожидание. Мужики предположили: мабуть сдох "дорогой Ильич"? А ЖОПы (женский обслуживающий персонал) так те совсем охренели: "Война со Штатами и мы - в блокаде!"
- Так "Скорая" на кой чёрт тогда? - это мужики.
- Так вдруг кондрат кого-нито, помпу, например, хватит от такого известия! - это парировали ЖОПы.
Но тут по громкой связи объявили: "Старпому и врачам зайти в каюту капитана!"
-"Ёлы-палы, точняк мастера хватануло!" - это ЖОПы...
Но, когда из "Скорой" вытащили на причал носилки, а старпом Касаткин начал вываливать с боцманом кормовую стрелу над помещением медизолятора, непонятки начали понемногу рассеиваться: "Либо "шишку" привезли, либо инфекционного"...
Через час разносчики судовой информации - женский обслуживающий персонал выудил у старпома и врачей: на борт взяли тяжелобольного нашего моряка для доставки в порт. Судовые врачи были в прострации... Ибо, старшая была ещё и старая, а по профессии - стоматолог... А молодая помощница, после окончания ФАШ (фельдшерско-акушерской школы) шла в первый свой рейс...И первая и вторая вышли в валютный рейс, естественно, - по блату... В надежде, что в море выходят, в основном, здоровые люди, прошедшие медкомиссию у всех врачей.
Но, если с больным не справились врачи в чехословацком госпитале в Гаване и отправили его умирать не самолётом (Аэрофлот в таких случаях неумолим: везите или покойника в багаже, либо больного, гарантированно могущем перенести полёт и с сопровождающим), то дело ясное: посольство избавилось от лишних неприятностей и перекинуло ответственность на судовую администрацию и судовых врачей...Мамма-миа! На каких врачей? На стоматолога и будущую акушерку?...
На малых судах флота рыбной промышленности в штате экипажа врача не было предусмотрено. А рейсы были дальними, в Северную Атлантику, например, и продолжительными. Минимум по сто тридцать пять суток. Обязанности врача были возложены на старпома. Старпом Владимир Касаткин за долгие годы плаваний научился всему: он делал уколы, зашивал рваные раны, ставил шины на переломы... Не говоря уже о том, что пришлось изучить действие на организм различных препаратов и рецептуру. Медсправочник всегда был в каюте под рукой.
Поэтому, капитан поручил Касаткину лично взять опеку над больным и оградить его от любопытных членов экипажа. Кроме врачей, Антон разрешил посещать больного только дневальной (кормить) и уборщице - наводить чистоту в изоляторе.
Какой-то двадцать пятый секретарёк нашего посольства и чешский лечащий врач оставили капитану, кроме паспорта моряка больного Александра, его историю болезни в запечатанном, под пломбой Посольства (!) виде, рекомендации лечащего врача и коробку с лекарствами на переход. Капитан передал всё это Владимиру :Касаткину.
- Разберись сам, Владимир Георгиевич, этим двоим тётям не доверяй, сам знаешь почему. "Пассажирок" возим, а не врачей...Мне думается, что у парня запущенный рак...Чех чего-то брякнул мне по-секрету - "канцер!".
Касаткин посмотрел "Рекомендации врача", написанные ВРАЧОМ, да ещё не русским, а чехом... Абракадабра! А все лекарства, похоже на то, - "плацебо"! Ни от чего...Антибиотики в малых дозах, сосудорасширяющее, аспирин.... Антисептические повязки по схеме. Диагноз: послеоперационное выхаживание ( разлитой перитонит).
"Ничего себе - выхаживание! 6 месяцев в клинике без улучшения здоровья!"- раздумывал Касаткин. - "Тут что-то не так... Темнят. Даже медкнижку опечатали в пакете с историей болезни! Наверное, - для следствия, в случае чего...Надо разговорить Сашу!"
Саша лежал один в медизоляторе на две персоны (был ещё один изолятор, с двумя парами наручников! Другого назначения...), на огромной кровати с компенсаторами качки. Вид у него был ужасный: кости, обтянутые пергаментной, желтоватой кожей. Хотя ему было только 26 лет, выглядел он стариком. Выделялись только огромные, печальные глаза и яркие, как у чахоточного, губы.
- Давай знакомиться, Саша. Ты- Александр, а я - Владимир Георгиевич, старпом. И, как ты знаешь, судовая медицина - на мне. Обращайся по всем вопросам, не стесняйся. Телефонный аппарат тебе сейчас подведут прямо к постели. Тут я тебе принёс почитать интересную книгу. Джек Лондон, рассказ "Жажда жизни". Любишь читать?
- Нет. Книги - это зло. Они уводят от реальности. В мечту. А мечта почти никогда не сбывается. И остаётся разочарование на всю жизнь... - слабым голосом, с передышками, неожиданно заявил Саша.
Касаткин растерялся. Но быстро перевёл разговор:
-Ну, Саша, о книгах мы с тобой ещё поспорим, дорога длинная. А сейчас ты мне, хоть в общих чертах, объясни, что с тобой стряслось? Я ведь не из праздного любопытства спрашиваю. Да и врачи наши не в курсе. Ведь твою историю болезни дали в опечатанном конверте для передачи в Облздрав Калининграда!
-Да что может случиться с моряком вдали от берега, а на борту нет ни врача, ни серьёзных лекарств? Многое! А у меня, если кратко, случился флегмонозный аппендицит. Жара. Кондишен не работал. До Гаваны - двое суток ходу. Гангрена аппендикса, еле успели на стол. Клиническая смерть. А теперь, после трёх операций по удалению части кишок, не наступает заживления... Одним словом: Memento mori - помни о смерти ... А вы говорите - книжки почитай... Чужие страсти никчемные...
- Но есть и другое латинское изречение: ! Dum spiro - spero! Пока дышу- надеюсь! А "Помни о смерти" говорят, чтобы ценить каждый день жизни. Чтобы не тратить жизнь на дрязги и пакости ближнему, - возразил .Касаткин.
А утром, уже почти перед прибытием лоцмана, к борту пришла знакомая машина "Шевроле": капитана вызвали в "Официну". (Судовая радиостанция, по Правилам порта была опечатана до выхода за границы порта). Вернулся капитан тотчас и объявил: согласно полученному рейсовому заданию, следуем на Банку Джорджес, к берегам США, в ста милях от Нью-Йорка, снимать груз мороженной рыбы с нескольких БМРТ, чтобы не следовать домой порожнём...
Всё понятно... Только рейс теперь затягивается на неопределённый срок... Всё бы - ничего, но на борту Саша... В неизвестном состоянии... И никчемные врачи... Довезти бы... От этой окаянной Джорджес-банки, считай от самого Нью-Йорка, до порта Калининград пол-месяца ходу, не считая штормовой погоды...
Джорджес-банка - обширная отмель, менее чем в ста милях от Нью-Йорка и на его же широте, была обследована учёными ПИНРО в 1960 году, которые установили наличие на этой банке перспективного района промысла сельди. В 1961 году эти данные мурманчан уже подтвердила калининградская экспедиция из пяти СРТ, которые были переброшены из района Большой Ньюфаундлендской банки для определения способов лова (трал или дрифтерные сети?), разведки рыбных мест, грунтов и привязки к навигационным системам обеспечения американского побережья. Конечно, это была неслыханная дерзость.... Ловить рыбу под носом у американцев, иногда в такой близости, что течением из Гудзона (реки на которой стоит Нью-Йорк) выносило к нашим сетям разноцветные пакеты, мусор и даже ...презервативы! Моряки прозвали эти штуки - "крейсеры".Это было уже не смешно, а печально и горько... Дожили!
"Хождение за три моря" на утлых СРТ - средних рыболовных траулерах- переход около 20 суток в один конец - до такого могли додуматься только мудрые партийные руководители Калининградского Обкома КПСС, в лице самодура Дмитриева, курирующего рыбную отрасль области. Но, дело было сделано и его не переделаешь, как говорили древние турки, посадив на кол не того человека, кого следовало, и на Джорджес-банку ринулись рыбные конкистадоры-мурманчане на БМРТ( те никогда не мелочились, их СРТ далее Фарер и Исландии не бегали), а следом "раскачались" и калининградцы на БМРТ - больших морозильных траулерах-заводах...
Старпом Касаткин собрал в каюте женщин, которым предстояло общаться с больным.
-Значит так: ключи от изолятора передаёте друг другу, посторонних к больному не пускать. С расспросами к нему не лезть. И - никакой негативной информации! О том, что следуем не в порт, а на промысел, на Джорджес-банку, больному - ни слова! Конечно, там он всё поймёт, по шуму грузовых операций, но лучше - позже...
В каждый раз, когда Касаткин заходил к Александру, тот задавал вопрос: когда придём в порт?
И на сей раз он обратился к с вопросом:
-Владимир Георгиевич, женщины ведут себя странно, на мои вопросы не отвечают... Только "здравствуй" и "до свиданья", словно вы им рот зашили. Но вы-то знаете, когда мы придём в порт? ... Когда я избавлюсь от болей...
Врать Касаткин не умел. Поэтому, он решил дать уклончивый ответ: дескать, тут, попутно, заберём груз с БМРТ, чтобы не следовать домой порожняком...
Но Саша был моряк, а промысел они вели в Мексиканском заливе. И, если пошли снимать груз с БМРТ, то это будет не Мексиканский залив, там работает малый флот с Кубы, а это - поход на север, на Джорджес-банку или, хуже того, на Ньюфаундленд, к Канаде и переход, даже такому "рысаку", как "Карл Линней" займёт немало дней. А там ещё - грузовые операции...Да ещё переход из района промысла в порт почти две недели (по погоде !)!... Шансы поскорее получить квалифицированную помощь таяли... И Саша это понимал... И совсем приуныл. Все слова утешений он встречал молча, с насмешливым взглядом.
- Вот придём в порт, подлечишься и поступишь в институт, - неуверенно начал рисовать Касаткин жизненную перспективу Саше .
- Я уже там был... В институте. Эксплуатация ССУ (судовых силовых установок)... Отчислен. За категорическое неприятие никчемных наук и отказ впустую тратить на них время, - у Саши появилось брезгливое выражение лица. Он передохнул, но продолжил, видимо, воспоминания задели его за живое:
- Я отказался, при всех отличных оценках, изучать и сдавать зачёты по истории КПСС, научному коммунизму, истмату, диамату и такой абракадабре, как политэкономия... Ну, и тепловой расчёт двигателя , я посчитал, что эксплуатационнику это ни к чему, это дело конструкторов... Меня таскали в деканат, к ректору... Уговаривали и грозили... А я им ответил: "У нас свобода совести, а вы мне силком навязываете свою религию -"Научный коммунизм". А может я хочу изучать "Закон Божий", Коран или Тору с талмудом? Или, может быть, я вообще - атеист! Видели бы Вы их рожи, после моих слов! А потом просто отчислили меня, отличника, за "неуспеваемость" Правда, корочки моториста я успел получить...
- А угрожали - то чем?
- Не только отчислением, а ещё и закрытием визы... Открывали-то визу они. Всем на первом курсе. Оставалось слукавить. Взять "академку" и срочно слинять в море. Пока не слепили из меня диссидента, демонстративно игнорирующего политические науки. Ну, а дяди в деканате только этого и ждали. Избавиться от меня. Чтоб без шума. Через год отчислили. За неуспеваемость! Зато "забыли" стукнуть на закрытие визы. Так я и работал в экспедиционном флоте (Калининградская база экспедиционного флота - КБЭФ, с целевым назначением - Кубано Флота де песко, - Кубинский рыболовный флот) вначале на наших судах, а после - на кубинских, которые они получили в Испании, от Франко. Хитрый Фидель дружил со всеми полезными друзьями, не то что мы. Дружим только с нищетой, надеясь обратить их в свою веру. Мне бы поесть чего-нибудь, кроме киселей и каш протёртых... Хлеба хочу и колбасы...- жалобно посмотрел Саша на Касаткина.
- Знал бы, что тебе не станет хуже, принёс бы лично. Но у нас на руках предписание чешского врача. И до порта мы не можем ничего позволить тебе от себя... Хирурга на борту нет. Потерпи. А вот болеутоляющее тебе дадут на ночь, я распоряжусь... У меня когда-то был лихой капитан Евгений Липанов, участник войны. Так у него была любимая поговорка : "Не боись, прорвёмся!" Дарю, на память! Уверен, мы с тобой ещё на твоей свадьбе погуляем. Пригласишь?
Судовые врачи дежурили у постели больного ... наскоками. Придут, глянут - живой, оставят порцию лекарств и уйдут. Вся их деятельность на судне ограничивалась снятием пробы на камбузе, да выдачей таблеток эпизодическим больным, застудившим горлышко холодным кубинским пивом. Капитан им не доверял, а в команде их прозвали "насекомыми"... Они, так же, как мухи: на камбуз, снимут пробу и - спать. Поэтому, Касаткин сам часто наведывался к Саше и старался поднять его дух.
Как-то, подходя к дверям изолятора, он услышал внутри пение на два чистых женских голоса. Он остановился и прислушался. Песня была украинская, очень душевная и Касаткина заинтересовало: подпоёт ли Саша? Девушки, на чистом украинском выводили:
"Карии очи, чорнии брови, Тэмни, як ничка, ясни, як дэнь,
Карии очи, очи дивочи, Дэ ж вы навчилысь зводыть людэй?
Вас и нэмае, а вы мов тута, Свитэтэ в душу, як дви зори,
Чи в вас залыта якась отрута, Чи може справди вы знахари...
Карии очи, ясныйи очи, Всэ тилькы вамы я б любовавсь,
Нэ буду спаты ни в дэнь, ни в ночи, Всэ буду думаты очи про вас..."
Когда стихла песня, Антон тихонько заглянул в изолятор. Две донбасские хохлушки из Луганска - уборщица Таня и дневальная Валя стояли перед креслом-каталкой, в котором сидел Александр, приобнявшись, и смотрели на него,
очарованного песней, как артистки, в ожидании аплодисментов и криков "браво". И Александр им символически похлопал. Такую идиллию разрушать не хотелось и Касаткин отправился поделиться хорошей вестью с капитаном.
Однако капитан Борис Григорьевич Григорьянц не обратил никакого внимания на оптимизм Антона, они с помполитом сидели с опущенными физиономиями, а промеж них, на столе, лежала она, - причина их неудовольствия, радиограмма с берега.
-Читай! - капитан кивнул на РДО, это тебя касается впрямую.
Касаткин взял РДО и пробежал глазами. Там было: "Прибытием р-н промысла связаться РТМ *(кубинское название, позывные, частота) снять доставки порт груз 200 ясность подтвердить =Коваль". Владимир Иванович Коваль - это серьёзно. Это - зам.по флоту Балтрыбтреста, именуемого теперь КПУРП. Тут - не отвертеться.
- Ни хрена себе уха! Так это ещё один пассажир...но покойник? Наш парень может такое соседство не пережить...Морально тяжело даже здоровым, когда на борту покойник...
- А ты знаешь какой-то другой вариант ?- спросил капитан.
- Только один. Создать больному глухую изоляцию.
- Каким образом? Я видел, у его иллюминаторов торчат иногда зеваки и доброхоты.- Капитан вопросительно смотрел то на съёжившегося в комок помполита (это его обычная реакция на проблемы!), то на старпома.
- Остаётся одно: подселить к нему мнимого больного.
- Что? Как в тюремных камерах - "подсадную утку", да?
- А что ещё делать?
- И кого ты предлагаешь снарядить?
- А начпрода! Он вахту не стоит. Сходил, выдал продукты свечеру и - свободен. Пущай лежит, читает вслух назидательные книги. И гонит всех, кто не по делу лезет к больному, а?
- Решено. Действуй. А завтра организуй погрузку... ну...Этого. В первый номер фальш-твиндека, между люковинами. Чтобы прятать его под полубак на время погрузки...
На следующий день пришли на Банку, на глубины более 20 метров, встали на якорь. И вскоре к борту, у носового трюма ошвартовался кубинский РТМ*.
Боцман прогнал всех зевак и организовал работу судовыми стрелами. С палубы РТМа подняли строп с ящиком и погрузили в первый трюм, открыв только люковину-гармошку, на люковины-изоляторы.
Второй помощник Антон стоял в это время у комингса (порога) люка и сигналил лебёдчику. Вдруг, кто-то сзади тихо спросил:
- А отчего он умер то? Антон обернулся. За его спиной стоял донкерман Николай Гаактионов с испуганным лицом.
Антон знал покойного. Это был матрос К. из гаванской подменной команды. Он уже давно околачивался в Гаване на ремонтируемых судах. И был постоянным покупателем в аптеках. Но парень он был работящий, безотказный и его, как холостяка, не тянуло в родной порт, что вполне устраивало наших командиров в "Официне".
=====================================
РТМ- Рыболовный траулер морозильщик.
- Да дармовым спиртяшкой увлекался парень и - вот результат, - ответил Антон, не оборачиваясь, безо всякого умысла или намёка на нравоучение "грешного" в этом деле донкермана .
Окончив погрузку "груза 200", Антон прилёг на диване у себя в каюте с грустными мыслями о зыбкости бытия... Ведь ещё недавно этот парень К. приходил к ним на судно и просил чёрного хлеба им в гостиничный номер. Все наши работяги из рем.бригады и подменной команды жили ...в пятизвёздной, высотной, в 25 этажей, гостинице "Националь"(Nasional de Cuba) в номерах экстракласса, бесплатно! Как, впрочем, и кубинские "безлошадные" докеры и студенты ВУЗов. Так распорядился Комманданте Фидель сразу после победы Революции! Этот отель-казино, гордость Гаваны, кстати, построил "наш человек", родившийся в Белоруссии Меир Лански, ( в Гродно он был - Сухомлинский), глава Нью-Йокской мафии. После революции на Кубе асе имущество иностранцев было национализировано. Но бандюга-Лански нахально отважился прилететь к Фиделю и потребовать либо легализацию игорного бизнеса, либо компенсацию за национализацию отеля и всех казино в Гаване. Встреча происходила в тире, где Фидель и Че-Геваро тренировались в стрельбе. Услышав требования классового врага, да ещё и бандита, Че направил на него "Кольт" и сказал: "Если ты, мразь, не унесёшь сейчас же ноги, я за себя не ручаюсь!" Комманданте тоже трясло от негодования.
Прошло около часа, Антон задремал и, вдруг, проснулся от того, что его тряс за плечо бледный помполит Кличко.
- Вставай, Антон! У нас - покойник!- шепотом объявил помпа.
- Так я сам его и погрузил в первый трюм. Удивил, понимаешь.
- Нет, Антон! У НАС покойник! Донкерман умер. Галактионов!
- Ты чего плетёшь? Я только что с ним беседовал возле трюма о вреде алкоголя. Наверное, час назад. Он наблюдал за погрузкой ящика с покойником.
- Ну - вот. Он пришёл к себе в каюту, где они живут вместе со вторым донкерманом , лёг на диван и ...умер... Его напарник Петров вызвал врачей, те час провозились, делали искусственное дыхание... Да, видно.- неумеки... Не сделали срочно уколы... И Галактионов умер. Констатировали смерть.
- Ужас! Отказываюсь верить! А старпома позвали?
- Позвали. Дак все были в шоке! И капитан там был. Он не верил даже врачам, что это - смерть... Он считал, что это - глубокий обморок. Но - пульса нет, зрачок не реагирует... Говорят, ты - последний, кто видел Галактионова живым. О чём вы разговаривали? Как он выглядел?
Собрались в каюте у капитана. Врач доложила, что у Галактионова на отходе была проблема с санпаспортом. У него были ограничения. Медкомиссия со сроком переосвидетельствования через полгода, но что-то там невропатолог Сенгалевич ему написала.. Предварительный диагноз: сердечный спазм на почве стрессовой ситуации, наложенный на повышенную мнительность...
Все присутствующие переглянулись... "Тут, кажется, стоматолог права. Других мыслей пока нет. Истину покажет вскрытие в порту...."
- Вы свободны, - обратился капитан к врачам., - Продумайте и, не торопясь, напишите обстоятельную объяснительную записку от процедуры оформления санитарного отхода до сегодняшнего ЧП и принятых вами мерах. Пишите на моё имя, копию в Бассейновую медсанчасть рыбаков N1, главврачу, Доре Павловне Комаровой. В другие инстанции я сообщу сам радиограммами..
- Помянем Николая Лактионова, работящий и честный был человек,- сказал капитан, доставая бутылку из холодильника. - Ситуация, как в романах Агаты Кристи. Кто-нибудь рассказал бы подобное, я бы не поверил...
Касаткин зашёл в каюту врача.
- Дайте мне санпаспорт Галактионова, капитан составляет документы в порт.
- Так...он на руках у Лактионова, - с детской непосредственностью ответила врач.
- О, боже! Вы хоть понимаете, что вы говорите? И где вас набрала Пименова, неужели все триста плавающих врачей - такие...
Обыск в каюте Галактионова ничего не дал. А проживавший вместе с ним донкерман Петров разъяснил ситуацию: " Дак ему эта стервоза, старуха Сенгалевич, невропатолог которая, написала в санпаспорте "Кроме тропических рейсов ". У Коли дрожали пальцы с похмела. "Тремор" называется. Она всем морякам так мстит, у неё аллергия на пьющих. Говорят, муж моряк был и от неё слинял.
- Ну это к делу не относится, - перебил его Касаткин, - что было дальше?
- Так на отходе его хотели санврачи вычеркнуть из роли. А как без донкермана, если у на с на борту 2 тысячи тонн товарного топлива? Выручила жена второго помощника, Разгоняяева Татьяна Арсентьевна. Она как раз провожала мужа. Она - тоже невропатолог в санчасти рыбаков N1. Она и продлила паспорт на один рейс. А когда вышли из Ленинграда, Коля этот меченный санпаспорт выбросил за борт. Потому, как в Питере, в клинике пароходства, он себе оформил новый санпаспорт безо всяких ограничений. И этот новый он хранил вместе с удостоверением и всеми "фантиками" в дипломате, в рундуке.
Новый санпаспорт нашли. Но анамнез из него установить было невозможно, он был девственно чист. " Ну, и молодец же парень. Не хотел "подставлять" жену второго и - концы в воду", - подумал Касаткин, - " А то бы её сейчас трепали: на каком основании отменила ограничение Сенгалевич? И не прослеживается ли причинно-следственная связь между отменой ограничения и смертью Галактионова?"
Поведение экипажа на судне заметно изменилось. Факт нахождения на борту двух трупов и тяжелобольного как-то придавил людей и постоянно висел в воздухе. Безо всякого вмешательства со стороны помпы прекратились вечерние киносеансы, замолчали вечно орущие магнитофоны в каютах и посиделки с тропическим вином. Хотя, севернее 23-х с половиной градусов широты (Тропик Рака), а это - сразу по выходу из Гаваны, тропические "300 грамм в день на рыло", уже не положены, но начпрод - тоже человек... И за тройную цену и клятвы на крови, что никому "ни-ни", он, конечно, выдаст пару-тройку "огнетушителей"... Он понимает, что, если он не уступит, ему не избежать таких тонких пакостей, что дойдёт дело до дяди прокурора... А это, с его тройной бухгалтерией, - кранты.
Как ни оберегали Сашу от печальных вестей о том, что в трюме везём ещё двоих "пассажиров", какая-то "насекомая" всё же ему донесла... Не удержалась водица в заднице....Скорее всего, информация была слита самим сторожем - начпродом. Ему, наверное, надоела ночлежка в изоляторе вместе с тяжелобольным. А раз Саше всё стало известно, то и начпрода отпустили восвояси в свой блиндаж с десятью замками.
Саша, конечно, совсем упал духом и стал невесело шутить: "Вы там для третьего, для меня, местечко в трюме придержите. Недолго уже вам осталось ждать..." Есть протёртые каши и овсянку он наотрез отказывался. Соглашался только, когда его ложечкой кормила Валентина. А секрет был прост: они были земляки. Валя родом из Луганска, а Саша - макеевский. Соседи "Черэз дорогу - навпрысядки", як кажуть на Вкрайини. Саша, ненароком, стал выпытывать у старпома: сколько Вале лет? Замужем ли? Есть ли ухажёр на судне? Как себя ведёт?
Старпом Касаткин понял, к чему клонит Саша и его обрадовал возникший у Саши интерес к жизни. "Живое - живёт!" Доложил капитану.
Мудрый армянин - капитан Борис Григорьевич Алексанянц посоветовал старпому:
А ты посели на ночное дежурство к этому Саше дневальную Валентину, там ведь есть свободная кровать. Можно дежурить по-очереди с этой молодой акушеркой. Ведь, если с больным что-то случится, мы обнаружим только утром. Я помню, где-то читал: немцы в концлагере Дахау проводили эксперименты по возвращению к жизни после переохлаждения лётчиков, сбитых англичанами над Северным морем. Так они опускали в чан со льдом заключённого, а, когда у того пропадал пульс, ложили его в постель с двумя голыми женщинами. И, представляешь, этот мужик, одной ногой на том свете, не только оживал, но у него возникала эрекция... Биологически это означает, что при виде самки самец мобилизуется! Действуй!
Когда Саша потребовал: - Люди добрые, ну дайте хоть омлет! Не могу больше есть каши, тошнит. С разрешения врача Валя принесла ему омлет. Но Саша и тут отказался есть. Тогда Валя, как бы в сердцах, воскликнула: "Бачилы очи, що купувалы, то йижте, хоч повылазьтэ!" Саша рассмеялся впервые за всё время нахождения на судне и стал есть. Юмор спасёт в самой тяжёлой ситуации!... Да ещё когда шутит глазастая, грудастая землячка. Кажется, Борис Григорьевич Алексанянц попал в точку.
Наконец, снялись в порт. Капитан выбрал северный маршрут, хотя Ла-Маншем было бы поспокойнее и потеплее. Но, используя мощную, попутную струю Гольфстрима, выигрывали сутки, а это экономия только дизтоплива 35 тонн. Правда, на пути по курсу лежал коварный, необитаемый остров Сейбл, расположенный в ста десяти милях от канадского Галифакса и на его широте. Его название говорит само за себя: "мрачный", "траурный", "чёрный" и оно соответствует его истории: он поглотил, в буквальном смысле, своими зыбучими песками сотни кораблей. Вокруг него сталкивается тёплый Гольфстрим и холодное Лабрадорское течение, что порождает постоянно висящий над островом туман. А, учитывая его ничтожное возвышение над уровнем моря, он, в бурную погоду, не высвечивается на экранах радаров. Это - даже не остров, а песчананая коса, подобие Куршской косы в Калининградской области. Длина Сейбл составляет 44 километра, ширина - полтора, но, в некоторых местах, волны перехлёстывают через низину косы. Глубины вокруг острова изменчивы, как и его берега, подобно отмелям Гудвин в Северном море, где калининградцы в пятидесятых тралили непревзойдённую североморскую селёдку! Берега острова покрыты выбросами водорослей и планктона и почти неразличимы в плохую погоду
Капитан собрал на мостике штурманов и они обстоятельно изучили лоцию, где описано, как безопасно обойти остров Сейбл.
Как-то на переходе второй помощник капитана Антон после вахты спустился в офицерскую кают- компанию на чай. Рядом, за его спиной, играли в шахматы первый помощник Кличко и электромеханик Виктор Ищенко..Антон слышал, как за его спиной идёт ненавязчивая вербовка для вступления в партию. Видимо, первому необходимо было доложить после рейса о своей "плодотворной работе" и он, как удав, нацелился на молодого, перспективного специалиста. Помпа стал намекать парню, что без партийного билета в СЭМы ему не пробиться. Но тут, вдруг, элмех спросил у помпы:
- А ты знаешь, кто такие "камикадзе"?
- Ну, да. Это японские вояки, жертвующие жизнью.
- Так вот, среди них были такие, которых приковывали к пулемёту, чтобы они не отступили и стреляли до последнего патрона.
- Ну, и к чему это ты клонишь?- спросил обескураженный помполит.
- А вот к чему. Если бы меня приковали к пулемёту и сказали: коси коммунистов, мы их будем подводить к тебе десятками. То я бы косил их до тех пор, пока не закончились патроны.
- А патроны бы подносил тебе я! - обернувшись, влез в разговор Антон.
В кают-компании воцарилась тишина.
- И меня бы тоже расстрелял? - нервно пошутил растерявшийся помполит.
- Не-а! Тебя бы я тяжело ранил! - ответил электромеханик.
И тут тягостная тишина разверзлась хохотом. Помполит встал и обернулся к Антону: "Зайди ко мне!"
- А у меня к тебе вопросов нету. Тебе нужно, ты и заходи, каюта у меня открыта.- огрызнулся Антон.
Едва Антон зашёл к себе в каюту, как через пару минут к нему ввалился суровый и грозный помполит.
- Ты что себе позволяешь? Прилюдно говорить такие вещи! Ты же - коммунист!- кипел негодованием помполит.
- А это была шутка. А, если ты в своём политдонесении накапаешь на нас с элмехом, тебе же и влетит: значит ты нас не воспитывал, просмотрел крамолу, а, стало-быть - с нами заодно! И ты выложишь самое ценное в твоей жизни, что, как целка у девицы, теряется раз и навсегда - партбилет! - юродствовал Антон.
- Ну, смотри.... - прошипел помполит и выскочил из каюты.
Буквально через час этот эпизод стал достоянием всего экипажа. Тема была острая, поэтому народ свои чувства солидарности выражал осторожно, без показухи: поощрительными улыбками со значением и похлопыванием "героев" по плечу. А на помполита жалко было смотреть: он - то знал, что его "стукачи" стучат не только ему, но и наверх, куратору. А потому расплаты за упущения в политико-воспитательной работе ему не избежать. И ему были глубоко "до балды" и тяжелобольной, и два трупа на борту, и что будет с этими баламутами так сразу и нелепо покусившимися на святое! И он замкнулся в себе и приготовился к худшему.
Восемь тысяч километров от Нью-Йорка до Калининграда. На сотню меньше от Джоджес-банки. А это, даже с помощью попутного течения Гольфстрим и при хорошей погоде - 11 суток хода в морском режиме главного двигателя "МАН" в 10400 лошадиных сил и с экономичной скоростью в 17 с половиной узлов.
Когда инцидент в кают- компании дошёл до капитана, он вызвал Антона к себе в каюту.
- Антон, помполитов с семнадцатого года ещё никто из вождей не рискнул упразднить. Конечно, времена меняются и когда-то их огромную армию отменят, как не производящих никаких ценностей и вносящих смуту в руководство. Но, как сказал однажды зам.по флоту в Дальневосточном пароходстве Георгий Иванович Пикус, пока их не отменили и пока действуют одиозные "Правила поведения советского моряка за границей", надо, скрепя сердцем, жить по их правилам. И не забывай, что тебе, в перспективе, рост до капитанского звания. А без ИХ благословения засохнешь в старпомах... Тут наш Главный штурман - Валентина Дмитриевна Маточкина прислала РДО, нас будет встречать главный капитан Прозоров. Все журналы и таблицы приведите в порядок. Ты знаешь, какое у Прозорова любимое выражение? Так вот, на мой вопрос, как там моё заявление на отпуск, он мне ответил: "Запомни! Каждая бумажка должна вылежаться, пожелтеть. А, раз она пожелтела - в корзину её! Значит,- вопрос снят!" И при мне скомкал и выбросил моё заявление в корзину. Своеобразный мужик! Но - буквоед...
Касаткин зашёл в изолятор к Саше и обратил внимание на раскрытый томик Джека Лондона на его прикроватной тумбочке.
- Значит, прочёл-таки рассказ "Жажда жизни"?
- Мне трудно держать перед глазами книгу. И глаза слезятся. Рассказ мне прочитала Валя. Как Надежда Крупская немощному Ленину читала этот же рассказ. Я в юности читал всего Джека Лондона. Но сейчас этот рассказ меня растрогал до мурашек по телу! Ты специально подобрал, да?
- Француз Ален Бомбар, первый, кто пересёк Атлантику на весельной лодке без запасов пищи и воды, доказал, что терпящие бедствие зачастую погибают не от отсутствия жизненных припасов, а от отсутствия воли к борьбе за жизнь. Смириться с обстоятельствами - это смириться с приговором Судьбы. Согласен?
- "Каждый мнит себя героем, видя бой со стороны!" - это "Витязь в тигровой шкуре" грузинского поэта Шота Руставели. А у русских есть своя поговорка: "Пока жареный петух в задницу не клюнет"! Я не жалуюсь, стыдно каньючить. Но силы мои на исходе, желудок просит есть, а пищеварительный тракт причиняет страдания... Тяну до берега, авось наши врачи меня вытащат из этой непонятки...
С приходом в порт судно ошвартовали в Индустриальной гавани торгового порта, подальше от любопытных глаз. Однако, какой-то умник из диспетчеров "догадался" машины "труповозку" и "скорую" поставить рядом, на берегу... Получилось очень "эффектно", но жестоко и глупо. Ибо, принародно пришлось подавать стропом на поддоне на корме - больного, на баке - ящики с покойниками...
Не обошлось и без претензий таможни к капитану: "Почему выгрузили умерших ...без досмотра... упаковочных ящиков?" Пишите расписку о том, что в упаковочных ящиках с усопшими недозволенных вложений нет!... Россия!
Самое хлопотное и нервозное время рейса - это не работа в море, а стоянка в родном порту. Все торопятся решить свои проблемы и вопросы. Все службы Базы флота, как тараканы расползаются по судну, ведь им надо что-нибудь найти эдакое..., чтобы показать, кто в доме хозяин. Экипаж толпится у дверей начальников служб с заявлениями на отгулы и отпуска (Ишь, чего захотели!). На судне суета неимоверная: высадили на борт бригады ремонтников, каждая по своей части! У трапа не разобрать ни своих (уже переодетых в чистое! и поддатых), ни чужих, с рыскающим взглядом: чем бы поживиться в брошенной без присмотра каюте или прикупить "на шару" заграничные шмотки пока моряк в эйфории от прихода и - душа на распашку!
Касаткин, несмотря на кучу дел перед отходом в рейс, выбрал время и заскочил в больницу к Саше.. Он лежал после очередной операции в отдельной палате для особо тяжёлых. Кровать стояла рядом с окном из которого, с высоты пятого этажа, открывался "поленовский"пейзаж на набережную Королевского озера.
- Володя! Слабым голосом обратился Саша к Касаткину: - Не откажи в последней просьбе. Приподними меня так, чтобы глянуть в окно хоть одним глазком: что там, на воле?
- Саша! Перестань ныть! Чтобы с моим приходом из рейса пригласил меня на свадьбу, понял? Валентина, хохлушка, подала заявление на отпуск и отгулы и я её отпустил. Она мотивировала: "А кто ж будет ходить к Саше, ведь он - одинокий!" Смекаешь? А к окну я тебя подниму, если тебе не во вред и потерпишь боль.
Когда Касаткин подтащил Сашу к окну и тот увидел там, на зелёном газоне у кафе гуляющих людей, Саша с завистью прошептал:
- Какие все счастливые люди гуляют и у них ничего не болит!
- Ошибаешься, Саша! Они своего счастья не ощущают. Наоборот, каждый из них считает себя глубоко несчастным.. И каждый из них недоволен чем-то или всем сразу: женой, детьми, квартирой, соседями, начальством, зарплатой, властью и, самое страшное - самим собой! И они не живут. Они влачат жизнь, словно отбывая на этом свете срок божьего наказания...
Через пять месяцев, придя из рейса, Касаткин первым делом позвонил в больницу знакомому врачу (ходил с нами в рейс) и с опаской, осторожно (не умер ли?), спросил, как там чувствует больной Александр. И установлен ли диагноз?
- Твой больной выписан месяц назад совершенно здоровым, разве что - сильно истощённым. А диагноз был простой: передозировкой сильных, новых антибиотиков у Александра свели к нулю иммунитет. Естественно, поэтому раны не заживали и происходило омертвение их краёв. Мы подняли ему иммунитет и сделали очистку ран. Он сразу пошёл на поправку. Подозрение чехов на "канцер" - необоснованная попытка "списать" свою беспомощность...
Капитан Анатолий Грицаенко пригласил Антона и Владимира Касаткина с женой Бетти на свой день рождения в кафе "Лето" в центре города. Там работала знакомая официантка Света Дегтярёва. Иначе летом в "Лето" не попасть!
Когда Владимир с Бетти подъехали к кафе, то увидели табличку на входе: "Кафе не работает. Спецобслуживание. Свадьба". Швейцар стоял насмерть.
Выскочила Света и рассмеялась: проходите, дорогие гости! Там у нас половину зала арендовала свадьба, ну вам же будет веселее, правда? Толя с Таней вас ждут.
Когда Касаткины усаживались за стол, Володя кинул взгляд на соседний стол: кто же молодые?
Удивлению и радости у Касаткина и у Антона не было предела:
На торце стола, в качестве "молодых" сидели Саша и Валя-хохлушка!