В ночь на четверг двое неизвестных в черных макинтошах поднялись по решетчатым ступенькам в рабочий тамбур пассажирского поезда.
Один, маленького роста, вломился в служебное помещение и потребовал у проводника не беспокоить их до самого конца пути. Поезд шел через Пустошь.
Войдя в купе последним, Клонье - так звали высокого мужчину - закрыл дверь, кинул объемную сумку в рундук и молча устроился на левом от входа диване-полке. Маленький какое-то время стоял, вглядываясь в чернильное движение абрисов леса за окном. До утра оставалось четыре часа.
- Послание на месте? - спросил не отрывающийся от окна Орт.
Клонье посмотрел на газетную полку. За сеточкой лежал конверт.
- Да.
- Хорошо, - Орт сел, достал из кармана макинтоша маленький короткоствольный пистолет и положил его у левого бедра. - Вскрывай...
За перегородкой кто-то громко пел, прислушавшись, можно было различить слова.
- Если поезд с рельс сойдет - мало не покажется, пассажиры по тоннелю как говно размажутся... - практически прокричали из соседнего помещения. Потом - взрыв смеха.
Клонье взял конверт. Воротничок рубашки, выглядывающий из-под габардиновой ткани, промок от пота.
Орт положил пистолет на колени дулом к спутнику.
- Ты же понимаешь, если...
Клонье отмахнулся. Он понимал. Всё в конверте.
Поезд набирал скорость - заработал генератор, превращая аккумуляторную батарею из питателя в потребителя. За трехслойным окном буйствовала ночь, пожирая пейзаж, топя в черноте реальность. Иногда всполохи света выстреливали где-то далеко (или рядом - тьма обманчива), но тут же их глотал мрак. Невозможно было различить даже прирельсовые склады.
Началась ли Пустошь? - отвлеченно подумал Клонье, разрывая бумагу по краю.
Орт сместился влево, опустил приоконный столик и укрепил его на кронштейне. Это он проделал левой рукой, пистолет в правой не сводил своего циклопического взгляда от груди мужчины напротив. Он протянул руку к механизму опускания жалюзи, но потом передумал.
- Читай, - тихо сказал человек с пистолетом. Это не прозвучало как приказ или угроза, скорей просьба, немного абсурдная и сентиментальная в присутствии шестизарядного надсмотрщика. Лицо и шея Орта тоже лоснились от пота.
Клонье несколько секунд водил взглядом по бумаге. Руки заметно дрожали. Когда он поднял взгляд на Орта, в красных глазах читалось облегчение.
- Стреляй, - сказал он.
- Что там? - Орт подался вперед. - Положи на стол. Медленно.
- Стреляй.
- Клонье... - мужчина выдохнул. - Лист на стол.
- Ты не знаешь латынь.
- Для чтения посланий есть шаблоны. Ты удивлен?
Клонье всмотрелся в лицо напротив. Орт купился на его блеф, иначе бы выстрелил сразу. Орт засомневался... Облегченно брошенное "стреляй" возымело действие. Какие инструкции в такой ситуации у этого на вид безобидного, низкорослого мужчины? Он не верит ему, поэтому медлит - ставки огромны. Орт должен убедиться в правильности послания. Шаблоны... что ж, это не важно. Даже на руку. Чтение отвлечет, и у Клонье будет шанс...
В соседнем купе не утихало веселье, стук стаканов сменился очередным групповым пением.
Клонье медленно - не сводя взгляда с пистолета - протянул руку и положил листок на отделанную шпоном красного дерева столешницу. Орт сделал знак стволом - Клонье отодвинулся к двери.
Звуки шагов возникли в коридоре со стороны котлового конца вагона, приблизились, затихли. Потом смягченная ковром шаркающая поступь постепенно стихла в обратном направлении.
- Я расстегну? - спросил Клонье.
- Валяй.
Высокий мужчина расстегнул полностью макинтош, протер рукой шею, положил ладони на колени.
Орт с постоянством маятника бросал взгляд то на буквы в послании, то на электронную записную книжку. Разумеется, его глаза не упускали ни одного движения Клонье. Только не эти глаза. Профессионала, готового уничтожить весь поезд, если...
Шум отъехавшей в сторону двери, и новый взрыв смеха. Кто-то вышел из соседнего помещения.
- Подыши, подыши! - крикнули вслед.
- Да нормально я, - пьяное бормотание из коридора.
Клонье покосился на защелку-фиксатор. Он заходил последним и закрывал дверь; имитировал закрытие для Орта - показательный щелчок и плавный поворот в исходную позицию. Сработало, или чистильщик не придал этому большого значения. Шумела вентиляция, всасывая с воздухом крупинки времени - секунды, которые терял Клонье, быть может, последние секунды своей жизни. Даже почти наверняка, последние. Все бессмысленно. Что ему делать? Надо было броситься на Орта раньше, когда их не разделяли два метра.
Голоса немного притихли, дверь закрыли. Мужчина в коридоре кашлянул и замолк, возможно, облокотился на поручни и смотрел в ночь.
- Так, - неожиданно произнес Орт. - Ты не врал...
Чистильщик потер висок, рука с пистолетом немного расслабилась - ствол смотрел в правое колено Клонье.
- Что ж...
Низкорослый изобразил некое подобие улыбки, если бы крысы умели улыбаться, описать эту гримасу было бы проще. Ствол еще немного опустился. Орт расслабился. Раз Клонье не врал, был готов спокойно принять смерть, вряд ли стоит ожидать от него фокусов...
И тут дверь открылась.
- А вот... - потрепанного вида мужчина ввалился в купе и замер. - Ой, ошибочка...
Он рассеяно посмотрел на пистолет, оружие моментально завладело его взглядом. Красная рубашка и кремовые штаны казались инородными пятнами в строгом помещении купе с двумя мужчинами в черных плащах.
Клонье бросился в коридор, ныряя под руку случайного гостя.
Орт выстрелил, не вскидывая руку, лишь дернув кистью. Пуля развернула Клонье, но он устоял на ногах, отшатнулся от проема. Орт поднял пистолет и выстрелил снова. Брызнул пластик обшивки, но металл стены не пустил пулю в коридор, где предположительно находилась голова Клонье.
Чистильщик покачал головой.
- Что происходит... - подал голос человек в красной рубашке. Он сжимал торец двери; кожа побелела.
- Всё под контролем, - ответил Орт и прострелил ему голову.
Вагон ожил голосами.
Когда Орт вышел из купе, макинтош был расстегнут, а поверх футболки на плетенной из кожи веревке болтался массивный серебряный крест, испещренный шумерской символикой. В опущенных руках - по пистолету.
Посмотрел направо - Клонье исчез. Пустяки... Тем более извлекающий ранен.
Из купе для отдыха проводников появился совсем юнец в мятых форменных штанах и рубашкой навыпуск, растирающий лицо рукой. Люминесцентные лампы моргнули, и проход снова погрузился в рассеянный синий цвет.
С другой стороны из купе шагнула женщина, замерла в дверях, на уровне ее груди выплыла любопытствующая голова: мужа, любовника, родственника или просто попутчика.
Чистильщик прицелился из большого пистолета и выстрелил. Голова ударилась о грудь женщины и сползла щекой по животу, оставляя на платье широкий след. Орт прицелился в тонкую шею и снова нажал на спусковой крючок, обрывая рождающийся крик. Правая нога женщины растянулась в проходе, левая подломилась, колено уткнулось в слипшиеся от крови волосы мужчины.
- Не выходить из купе! - крикнул Орт и выстрелил в потолок (лампа лопнула, осыпавшись вниз стеклянным конфетти), резко развернулся к проводнику и в два шага сократил расстояние между ними.
Юноша дал затолкнуть себя в служебное отделение и так же безвольно подчинился приказу сесть на полку. Мужчина в макинтоше не тратил время на удары или запугивания, не было необходимости: проводник больше походил на тряпичную куклу, только распахнутые глаза, в которых стояли слезы, выдавали жизнь.
- Сколько пассажиров в вагоне? - спросил чистильщик.
Юноша заморгал.
- Сейчас я прострелю тебе кисть, - спокойно произнес Орт, сел на корточки и придавил стволом левую ладонь парня к откидному дивану. Холод стали обжег кожу словно огонь. - Мне нужны быстрые ответы...
- Четырнадцать... вы садились последними... четырнадцать - с вами...
- Со мной и моим спутником?
- Да...
- Все четыре вагона - стандартные, как этот?
- Нет.
- И?
- Первый - вагон-салон. Какую-то шишку перевозят.
Орт кивнул - он знал это еще до посадки.
- Хорошо.
Чистильщик встал, небрежно осмотрел помещение: мойка для посуды, охладитель питьевой воды, открытый шкафчик с аптечкой внутри, на откидном столике - остатки трапезы на жирной клеенке...
- Когда будем в Мертвой Зоне?
Проводник заерзал, у него не было часов. На стенах - тоже. Орт положил маленький пистолет в карман, извлек из внутреннего электронную записную книжку и сунул под нос парня экран с красным таймером.
- Я... я думаю... через часа два... если не будут менять скорость...
- А что - могут?
- Редко... если мертвые по рельсам бродят... да и то, сейчас...
Лицо Орта изменилось, на секунду каждый мускул напрягся.
- При тебе было такое?
- Один раз... у других смен - несколько... но сейчас этим не удивишь, их просто давят как помидоры...
Чистильщик медленно поднес свободную руку к кресту и сжал серебро.
- Открой рот.
- Не надо... - пролепетал проводник.
- Живо! Ради твоего же спасения!
Ствол ударился в губы, разбил их, красная струйка разделила подбородок надвое. Челюсти парень так и не разжал, видимо, не мог от страха.
Тогда мужчина выстрелил через зубы.
Клонье был серьезно ранен. Но он мог двигаться и находился в сознании. Пока.
Когда он, пригнувшись, бросался в проем двери, его спина была практически горизонтальной - пуля проехалась по ребрам и перебила левую ключицу. Извлекающий истекал кровью, рука висела набитым тряпками чулком - он прижимал ее к туловищу, препятствуя движениям, каждое из которых материализовалось в зазубренное шило боли. Скорей всего, были повреждены нервы плечевого сплетения.
Миновав фартук, соединяющий четвертый и третий вагон, он сполз по торцевой стене тамбура, прислонившись здоровым плечом к ящику для хранения запаса топлива. За матовым стеклом то и дело проступали блеклые гало необъяснимых свечений. Всё - они в Пустоши, здесь не будет остановок, здесь нет ничего живого кроме людей под мнимым убежищем металла поезда. Пустошь надо миновать - нестись, закрыв глаза, к другому концу коридора, кишащего мраком, голосами и холодными прикосновениями, как представлял себе это Клонье. Пока ночь. Единственное, что ждет вас утром, если не успеть за частокол сторожевых вышек с пулеметчиками - безумие, проникающее за ткань штор и пластик жалюзи, заползающее под веки.
Ленты и лишаи Пустоши везде, они дробят города, они встают на вашем пути. Остается "бежать". Зажмурив глаза. Думая о солнечном свете или о любимых глазах, если получится. Только ночью, и это полученное апостериори знание покачивается на багровых волнах ужаса и несмолкающих надрывных криках. Таков мир, в котором есть место чистильщикам и извлекающим, смятым подобно сигаретным пачкам составам, валяющимся по разные стороны путей, пролегающих мертвыми землями, и станциям, освещенным ядовитым светом фонарей, где по пиронам бродят полуразложившиеся тела.
Клонье достал припрятанный в брюках двухзарядный пистолет - это заняло достаточно времени, движения отдавались болью, перед глазами плыло. Он сжал оружие дрожащей рукой, перебрался к продольной стене, чтобы держать дверь, ведущую в фартук, в поле зрения.
Орт не будет спешить достать его. Зачем? Сначала зачистит вагон, потом двинется дальше с неумолимостью автоматической газонокосилки, которой осталась последняя полоса. Поезд не остановить, расцеплять вагоны бессмысленно. Они в Пустоши, и у них есть час-полтора до Станции...
Клонье невесело рассмеялся. Час-полтора на что? Пассажиры обречены на то или иное существование, и ни одно не связано с жизнью в общепринятом понимании. Послание красноречиво - сегодня Пустошь не выпустит их. Уж лучше - забвение... так почему он бежит от чистильщика, почему хочет взглянуть на Станцию глазами человека?
Он опустил веки.
Ответ очевиден.
Лиза. Он хочет увидеть ее. А потом - остаться, если такое возможно. Но сначала увидеть (неважно в каком обличии), пока жив, пока Пустошь не стала его домом.
Если - да будет так, прошу! - эти предположения верны.
- "У мертвых широкие дороги. Только живые потеряны..." - произнес шепотом. Кому принадлежали эти строки? Извлекающий не помнил.
Стук колес за стеной напоминал клацанье зубов.
Потом он на время потерял сознание.
Орт исследовал служебное помещение, в котором застрелил молоденького проводника, и соседнее двухместное купе - комнату отдыха для персонала. Возле углекислотного огнетушителя висела запечатанная в полиэтилен схема, похожая на рисунок ребенка: жирная S-образная линия, соединяющая Станцию Odor Mortis (на которой сели Орт и Клонье) и Станцию Post Tenebras Lux (конечная), обозначенные пунктиром границы Пустоши, через которую бежала кривая, и затушеванный прямоугольник (подписанный играющим почерком "СТАНЦИЯ", без названий и уточнений), где-то на трех четвертых пути к Post Tenebras Lux через зону пунктира.
Чистильщик повел пальцем по рисунку, повторяя изгибы схематичного рельсового пути. Остановился в трех сантиметрах от прямоугольника-станции. Постучал ногтем, кивнул в пустоту.
Из альбома в кожаном переплете он вытряс все билеты, просмотрел пластиковые полоски, чем-то похожие на эдмондсоновские билеты девятнадцатого века, если абстрагироваться от материала. Четырнадцать... пацан не соврал. Он кинул на ковер три билета, не выбирая, потом добавил к ним еще один: пьяный в красной рубашке, женщина и мужчина из другого купе и... он, Орт. Колода пустела. Задумался и бросил под ноги еще один кусочек пластика - Клонье следует искать в другом вагоне. Надумали ли остальные спастись бегством внутри железной гусеницы?
Не важно.
С пистолетами (дозаряженными) в вытянутых руках он направился обратно в пассажирское помещение. Маленький человек в макинтоше не спешил, не было в его движениях и лишней медлительности.
Время спасти хотя бы души...
Клонье открыл глаза за секунду до того, как пальцы девушки коснулись его плеча. Она не видела, что он очнулся - не сводила карих глаз с лужи крови, натекшей у бедра. Не видела проводница и пистолета, который лежал между ногами мужчины, выпав из расслабленной ладони во время беспамятства.
- Мне нужна помощь... - пересохшие губы извлекающего шевельнулись, и девушка вскрикнула. Отшатнулась.
- Помоги. Надо остановить кровь...
Он попытался встать, ноги предательски задрожали, липкая кисть заскользила о стену. Проводница подхватила Клонье под руку - скорей непроизвольно, настолько ее смутило и испугало происходящее в тамбуре, - помогла встать.
- Подними пистолет... пожалуйста...
Только теперь она заметила оружие.
- Нет времени, - мужчина сжал ее руку выше локтя, и девушка подчинилась.
Локон русых волос выбился из-под зеленого кепи, упал на лицо. Клонье принял пистолет.
- Спасибо, - его лицо показалось девушке обмороженным, настолько человек был бледен. - Пойдем... Нужна аптечка...
Она зашила вспоротую пулей кожу. Полосами, на которые была пущена простыня, прибинтовывала согнутую под углом девяносто градусов руку Клонье к туловищу. Вколола обезболивающее.
Смышленая девочка, отрешенно думал извлекающий, так похожа на мою Лизу...
Она дала глотнуть из стеклянной баночки сладкой жидкости, всыпала в рот несколько капсул, поднесла стакан.
- Прибавит сил, - третья или четвертая ее фраза за время, проведенное в служебном помещении вагона Љ3.
Клонье запил холодной водой с привкусом металла.
- Он скоро придет...
- Кто? - проводница промокнула куском простыни лоб мужчины, присела на столик. Она уже не боялась. И этот странный взгляд... пустой, что ли...
Почему она не сообщила о раненом дежурному проводнику или кому-то еще? Неужели он настолько вызывает доверие?
Клонье отвернулся от лампы, которую бездумно рассматривал почти все время, прислонился к обшитой пластиком стене. Перед глазами плыли черные пятна - остаточные изображения после яркого света.
- Чистильщик, - сказал Клонье.
Она кивнула, посмотрела на его перебинтованное плечо.
- Вы теряли сознание, когда я накладывала швы. Периодически отключались. Рана очень горячая... возможно заражение...
- Вы врач?
- Нет.
Клонье не выпускал пистолет, прислушиваясь к звукам за дверью.
- Заражение не начинается так скоро... хотя Пустошь... - он смолк, улыбнулся уголком рта. - Это не важно. Мы все умрем. Сегодня.
Девушка просто кивнула. Извлекающий поразился подобному отсутствию эмоций после его слов.
- Вы тот, кто достает письма?
Теперь удивление Клонье отразилось на лице, несмотря на всю усталость и боль. К чему игры, спросил он себя, у меня есть время только на правду... нет, у меня просто есть немного времени до прихода Орта, а там...
- Откуда ты знаешь?
- Догадалась... с другими контакт практически не возможен... но догадалась не я...
- А кто? - Клонье практически кричал. - Что это значит, черт возьми!
Проводница словно не услышала вопросительный возглас. Ее лицо осунулось, побледнело, и на мгновение мужчине показалось, что под кожей проступило зеленое свечение - как если бы включили и сразу выключили торшер, и свет на секунду пропитал ткань абажура.
- Как ты это делаешь? - спросила девушка. - Как извлекаешь послания?
- Я не знаю, - Клонье сглотнул. - Дар ли это. Или что-то еще. Я просто вижу оставленные мертвыми конверты, которые не видят остальные, только другие извлекающие, и когда беру их - вытягиваю в нашу реальность, в мир живых...
- Ты уверен, что этот мир только ваш? И много ли тут по-настоящему живых?
Шевелились только губы проводницы, глаза помутнели и стали неподвижными. Клонье стало не по себе: с ним говорил призрак, завладевший телом. Скоро начнет меняться лицо, продавливаться личина бестелесного кукловода.
Он попытался успокоиться. Как поведет себя призрак, предугадать невозможно, плохие ли добрые намерения - впрочем, выбора не было. Но он мог получить ответы, сколь смешными и никчемными они не казались перед монументом песочных часов, сквозь узкое отверстие которых просачиваются последние песчинки...
- Номер вагона и купе ведь не имеют значения, так? Куда бы я ни сел - увижу Послание?
Девушка - то, что владело ей - кивнула.
- Место не имеет значение. Мы пишем прогноз и кидаем в почтовый ящик одной из СТАНЦИЙ.
- Зачем вы предупреждаете нас о том, когда Пустошь проглотит поезд?
Пожатие худыми плечами.
- Мы не предупреждаем. Ты не понял. Мы прогнозируем и сообщаем о вероятности частичного наложения мира живых и мертвых, но сообщаем не вам. Эти письма не для людей...
- А для кого?
- Какая разница... Но такие как ты видите и способны снять копию, протащить ее в мир живых. Что вам это дает? И зачем нужны чистильщики?
- Вы не знаете?
- Я нет. Не общалась с душами чистильщиков. Это и не важно. Просто интерес...
Ни малейшего движения, застывшее желе глаз. Клонье, желающий проверить внезапную догадку, повел рукой с пистолетом перед восковым лицом, черты которого начинали метаморфировать: скулы, губы, разрез глаз, нос... едва заметные изменения.
Реакции не было.
- Ты меня не видишь?
- Сейчас, в этом теле, нет. Пока нет. Но чувствую присутствие.
- Чистильщик, зовут Орт... - Клонье задумался, воскрешая образ маленького человечка. Он иногда представлял его карликом, в которого обратился Вишну, сражаясь с Бали. С чем (кем) сражался Орт? Ни с кем - фанатики просто верят в свое дело. - Чистильщик и извлекающий - команда... - Клонье усмехнулся. - Каждый рейс, идущий через Пустошь, не обходится без этого дуэта. Один - извлекает, другой...
- Убивает, - шевельнулись губы, которые уже мало походили на тонкие губы проводницы: исчезла небольшая асимметрия, изменился контур, появилась припухлость.
Клонье вздохнул.
- Убивает. Если в Послании говорится о Станции...
- Станции Прибытия. Она - потухший очаг, который порой оживает и какое-то время тлеет. Она одна из конечных станций для мертвых... а иногда и живых...
- Иногда - живых, - кивает извлекающий. - Именно так это представляется нам. Иногда поезд останавливается - его останавливают - в Пустоши. И Станция становится последним местом прибытия. Об этом говорится в Посланиях вроде сегодняшнего, теми или иными фразами. Я прав?
- В общем. Но поезд не останавливают, он умирает, проникая в разрыв. Мир мертвых не щадит механизмы.
- Хорошо, пусть так. И если это предсказано в письме - чистильщик убивает всех живых, потом себя. Они веруют, что избавляют их от ужаса и страданий. От ада, который предначертан не всем, но который уже не отпустит даже чистую душу, попади она на призрачную станцию.
"Я дарую им покой, а не полужизнь зомби! Я спасаю их души!" - раздались в голове слова Орта.
- Homines bonae voluntatis[1], - смешок, никак не затронувший мимику лица. - А ты веришь?
Хрящи носа девушки сузились, сам нос заметно утончился. Что-то в этих изменениях смущало мужчину. Пугало...
- Не знаю... В рай нет. Но ведь на поезд иногда кидаются мертвые. Зомби.
- Кидаются? Ты видел это своими глазами? Они ремонтируют пути... Или люди думают, что металл и дерево вечны?
- Черт, - выдохнул Клонье. - Это правда?
- Хочешь, чтобы я поклялась? - смех в голове, давящий на глаза, холодящий разум.
Какое-то время никто не говорил.
- Что происходит, если в конверте нет упоминаний о Станции? - первым нарушила тишину женщина-призрак.
Клонье посмотрел ей в лицо - он старался не делать это часто, зрелище холодным стержнем шевелило кишки, - и что-то оборвалось в нем.
Словно автомат он выдохнул ответ.
- Ничего. Мы просто едем через Пустошь. Временная отсрочка до следующего рейса.
Он уже не слышал собственных слов.
Перед ним было лицо... Лизы.
Опустившись на колени в котельном отделении вагона Љ4, Орт прочитал молитву. Бесшумно работал электрический отопительный котел, окошечки табло над бойлером мерцали цифрами и графиками режима отопления. У продольной стены на животе лежал мужчина, он был мертв. Опущенные веки с обгорелыми ресницами, пулевое отверстие с черной окантовкой на щеке.
С этим вагоном было покончено, никто не попытался укрыться в других вагонах, все сочли лучшей защитой запертые двери, кроме только этого бедолаги, прятавшегося в котельной. Чистильщик хладнокровно расстреливал пассажиров, предварительно вскрывая пулей защелки дверей. И он молился за те души, которые достойны небес. Молился, пока приглушенное эхо выстрелов еще витало в воздухе, а тело отпускало человеческую память в неизвестный полет. В одном из купе он задержался непозволительно долго - и опять молился, уже вслух, со слезами на глазах. Старая молитва, которую он слышал от матери, когда еще небо бороздили самолеты, а города мертвых оставались мифами и страшными историями. В том купе помимо морщинистого старика в инвалидной коляске и молодой светловолосой женщины чистильщик убил двух близняшек. Убил... спас, не допустил, чтобы их маленькие ножки ступили на холодный растрескавшийся асфальт Станции. Господи, что за люди берут с собой детей через Пустошь?! Вероятность материального проникновения в мир мертвых очень мала, наверное, процент авиакатастроф когда-то был и то выше, но дети... достаточно неосторожного взгляда на призрачную станцию или кроваво-красных ворон, клюющих что-то возле погребальных костров, достаточно голосов, зазывающих, плачущих, смеющихся...
В тамбуре он не мог не отметить подсохшую кровь: подтеки на стенах и лужа на полу около двери. Клонье серьезно ранен. Орт испытал необъяснимую злость на извлекающего: зачем этот человечек цепляется за жизнь? почему предал свою миссию? ему нужен ад?
Немного смущенный нехарактерными ему эмоциями, он всё-таки продолжал копаться в памяти и собственных чувствах. Девка Клонье исчезла в одном из рейсов, как и сам рейс. Это версия для большинства - обычное дело, людям не надо знать о применении химического оружия, тайных заговорах, причинах смерти президентов, разрывах ткани бытия, чистильщиках и зомби. Всего не укрыть, но пусть посредником между пониманием и правдой будут лишь глаза, прикованные к ночи за окном вагона, несущегося сквозь Пустошь. Что они увидят? Миражи, необъяснимое. А страхи размоют эти картинки, расщепят мертвые голоса, воздвигнут барьеры. Либо они умрут. Либо сойдут с ума. Либо им не поверят.
Да, все слышали о Станциях-Призраках, некоторые видели... что с того?
Слухи и легенды жили и будут жить. Вот что бессмертно, пусть и мутирует содержанием.
Итак, девка Клонье исчезла. Но Клонье знал правду. Его способности извлекающего проявились еще в пятнадцать лет: после смерти сестрички, захлебнувшейся в ванне, в течение семи дней он находил в ее комнате записки... на мокрых клочках бумаги детским почерком малышки (боже, эти пухленькие "а" и похожие на пружинку "е") были просьбы забрать ее обратно... эти записки свели мать Клонье с ума. А за ним пришли. Отдел забрал одаренного ребенка. Через почти двадцать лет он стал извлекающим на рейсах через Пустошь. И - о, да... - Клонье знал, как погибла его любовь. От руки чистильщика: Послание известило о станции, и коллега Орта - Дант - поднял пистолеты. Лиза (Орт помнил и имя) ехала к умирающей матери и, вроде, это была ее первая поездка через мертвые земли... до этого Клонье удавалось оградить ее от подобных путешествий...
Да, Орт знал обо всем этом. И он изначально не доверял Клонье, слишком явной была боль и пустота в глазах извлекающего. Пусть они и прошли с ним почти с десяток рейсов. Холостых рейсов.
Орт миновал фартук и тамбур следующего вагона. Бесшумно двинулся вперед. В самом начале коридора одна из люминесцентных ламп не работала, жидкая темнота отступала лишь через два метра под слабым напором синего света.
Чистильщик замер возле двери двухместного купе. За ней говорили, и один из голосов принадлежал Клонье. Слов было не разобрать.
Орт упер оба ствола в пластик двери на уровне груди, разведя пистолеты на полметра.
Клонье, Клонье... Возможно твоя Лиза на небесах, и ты должен валяться в ногах Данта (мир его духу) за это...
Опять накатила злость и раздражение. Орт опустил оружие.
Хочешь гореть в аду, твое дело...
Чистильщик и так потерял много времени - оставалось меньше часа. Он решил убить Клонье последним, если успеет. Нет, так нет - это выбор этого слабовольного идиота.
Через десять секунд он толкнул дверь первого купе. Ворвавшаяся полоска света выхватила сонное небритое лицо под серым одеялом.
- Я же просил не...
Орт выстрелил. Веер крови в синем освещении казался черным птичьим хвостом. На полке справа вскрикнули, зашевелились. Он выпустил в движущееся одеяло две пули.
- Черт, - сказал Орт, когда одна из пуль срикошетила от чего-то и, чиркнув по стеклу, засела в стене. Бородатый был еще жив, кровавые пузыри лопались в щели рта, веки дрожали.
Чистильщик выстрелил еще раз, отступил в коридор, где всадил пулю в спину рвущегося к тамбуру подростка. Тот упал на колени, но удержался на упертой в пол руке, попытался встать. Орт не прицеливаясь нажал на спусковой крючок. Руку перебило выше локтя, она повисла на сухожилиях и коже. Подросток закричал...
- Лизи... - слабо сказал Клонье.
- Откуда ты знаешь мое имя? - Лицо дернулось, еще невидящие зрачки сместились вправо. - Кто ты?
- Лизи, - тихо повторил он. - Это я - Клонье...
Туман начал выветриваться из глаз... или ему показалось?
- Клонье, Клонье... - теперь она повторяла его имя. - Я помню...
Извлекающий вздрогнул, ладони вспотели. Он с трудом сдерживался, чтобы не коснуться знакомого и в то же время чужого лица.
- Это имя из снов. Мне снятся сны. Много снов, много чужих снов... я помню это имя...
- Это не чужие сны, не те, где есть я, - залепетал Клонье. - Лизи, это твое прошлое. Наше прошлое.
- Клонье... - опять сказала она. - Я помню, милый... но снов так много... Я ждала тебя.
- Скоро мы будем вместе. Лишь пару часов.
- Время здесь... там течет по-другому. Направление одно, но потоки... некоторые просто стоят, как вода в пруду, другие бегут без оглядки... и тогда даже прошлое лишь мазок красок... Там много дорог, и нельзя остановиться надолго. Скоро уйду и я.
- Я найду тебя. И мы пойдем вместе...
- Клонье, я помню это имя... это хорошие сны...
Клонье почувствовал на щеках слезы.
В этот момент раздались выстрелы. Громыхнуло прямо за перегородкой, раз, потом сразу два выстрела подряд. Небольшая пауза. Выстрел. Потом еще два - судя по звукам, уже из коридора. Крик, громкий хлопок, тишина.
- Орт, - тихо произнес Клонье. Он не поднял руку с пистолетом, просто смотрел на дверь. Потом повернулся к девушке... к Лизе.
- Он делает только хуже... - сказала она, опять бесцветным голосом. - Многие из убитых прибывают на Станцию не в лучшем настроении... иногда злость и боль остается с ними навсегда...
- Он верит в рай... - Клонье положил пистолет и взял кисть проводницы. Никакой реакции.
- Ты уже говорил. Но рая нет. Как и ада. Только другой мир, другие дороги... и станции. Другие видения... как тебя звать, я забыла... Расскажи о нас...
И он принялся рассказывать.
И она видела, как он плакал.
Оставался вагон-салон.
Орт стоял в переходе со второго в первый вагон и перезаряжал пистолеты. Его руки и лицо были в крови, чужая кровь спасенных. На шее кровоточили следы от ногтей - одна дура цеплялась за жизнь до последнего.
Он нажал на ручку, тихо извлекая язычок из прорези, а потом толкнул дверь ногой. Просторный - не то что в предыдущих вагонах - тамбур был пуст. Через стеклянную дверь видна дверь в туалет и часть технического коридора с контейнерами вдоль стены. На полу - грязеотталкивающие ковры, на стенах - репродукции известных картин.
Орт удивился отсутствию охраны. Приблизился к двери, положил руку на латунную дверную ручку в форме русалки, уверенный в том, что дверь заперта. Но ошибся.
Не заперта.
Начал смещать стеклянную панель в сторону и получил в живот пулю.
Охранник исчез за прикрытием мусорного контейнера, прижав дробовик к груди. Выдохнул, резко привстал и разрядил двухзарядный дробовик в человека с пистолетами. Пуля попала в дверь - раненый успел рвануть ее обратно, используя как щит - и стекло пошло сеточкой трещин.
Охранник присел, послал в стволы по патрону, и в третий раз вынырнул из укрытия. Чистильщик исчез.
- Что там у тебя, Зеленый? - ожила рация голосом начальника охраны и безопасности.
- Я подстрелил его.
- Он мертв?
Зеленый наклонился чуть правее.
- Ранен. Вроде в живот. Ему удалось уйти... или он прячется в тамбуре, - отрапортовал Зеленый в микрофон. - Преследовать?
- Нет. Охраняй коридор.
- Можно вопрос, шеф?
- Валяй...
- Кто он?
Вздох, разбавленный треском помех.
- Не знаю, Зеленый. Ты видел видеонаблюдение... сумасшедший, очередная жертва Пустоши...
Судя по голосу, начальник охраны верил в это. Или все дело в эфирном треске.
Орт прополз через фартук, скользя левой рукой по мокрым от собственной крови пластинам стыка. Полз он лицом к вагону-салону, в правой руке сжимая большой пистолет.
Встал на ноги только возле туалета вагона Љ2. Его вырвало кровью, плохая примета. Шатаясь, он умылся холодной водой, посмотрел в зеркало. Лезвие призрачного ножа ворочалось во внутренностях.
- Клонье... - чистильщик смог улыбнуться. - Я возвращаюсь.
Первая молния ударила в метрах пятидесяти от поезда.