2570 градусов по Фаренгейту. История3

Встреча с клиентом

Ну что ж, теперь очередь за мной, сказал Хай. 

Все с интересом и вопросом во взгляде обернулись к нему. Хочу вас сразу предупредить: лечение не всегда приводит к ожидаемому результату. Именно это и случилось с пациентом, о котором я собираюсь рассказать.

  Это даже хорошо, заметил Лоу. Ошибки учат нас больше, чем успехи. 

  В таком случае буду рад услышать ваше экспертное мнение, продолжил Хай. Знаете, в нашей профессии редкость, когда пациент сам приходит к психиатру. Человек редко признаёт наличие психических проблем даже перед самим собой. Но в этом случае всё оказалось довольно просто. На приём записался некий мужчина назову его ЛН, в целях соблюдения врачебной тайны. 

В назначенное время в дверь моего кабинета постучали, и вошёл худощавый человек около тридцати пяти лет. Он выглядел элегантно и был одет по последнему слову моды. Лицо украшала аккуратная французская бородка, а держался он свободно и уверенно. На первый взгляд, было совершенно непонятно, что такой, казалось бы, успешный человек делает у психиатра. Нам достаточно одного взгляда, чтобы составить первое впечатление о пациенте. И должен сказать: внешне он производил впечатление абсолютно психически здорового человека. Более того, его элегантный вид говорил об уверенности в себе редком качестве среди наших пациентов.

Хай на секунду заглянул в свою потёртую тетрадку с записями, освежая в памяти важные моменты. Его пальцы перелистнули пару страниц, будто выискивали обрывки забытых мыслей.

Но вот, начал он сдержанно, когда я взглянул на моего посетителя более пристально, то заметил нечто тревожное. Его глаза были полны усталости, будто не спал несколько ночей подряд. Руки слегка дрожали, не вызывая подозрения на болезнь, но достаточно, чтобы почувствовать внутреннее напряжение. Я предложил ему стакан воды иногда простой жест помогает человеку обрести равновесие.

Он взял стакан с благодарностью, отпил немного, и заговорил низким, уверенным голосом. Тембр глубокий, насыщенный, будто специально выстроенный для сцены. Такой голос мог бы околдовать слушателей, отвлечь от сути и заставить поверить в любое, даже самое нелепое утверждение. Его обладатель словно прирождённый манипулятор. Сразу подумалось: вот голос, которому цена на вес золота в некоторых профессиях.

Я невольно провёл короткий анализ. Проповедник? Нет, не тот тип внутренней собранности. Политик? Вряд ли у политиков редко бывают подобные состояния саморефлексии. Более того, лёгкий психоз им даже помогает: убеждённость в себе это их оружие. Торговый агент? Тоже нет, не хватало той сладкой вкрадчивости, которая бы продала холодильник эскимосу.

Действуя методом исключения, я наконец дошёл до правильного варианта.

Да, вы правы, доктор, подтвердил он. Я адвокат. Без ложной скромности успешный адвокат. Специализируюсь на уголовных делах, выступал, точнее успешно выступал во многих процессах.

Почему вы говорите о своей работе в прошедшем времени? поинтересовался я.

Он опустил глаза, и голос его потерял ту самую харизму:

Доктор... я уже давно без работы. Меня уволили в третий раз. Я потерял всякую надежду. Вы могли бы мне помочь?

Мне жаль слышать это, но, боюсь, я не занимаюсь трудоустройством. Я всего лишь психиатр, развёл руками я, стараясь быть максимально деликатным.

ЛН впредь я буду называть его просто "адвокат" посмотрел на меня с явным недоумением.

Причина моих увольнений связана напрямую с тем, почему я пришёл к вам. Позвольте рассказать вам о последнем случае, после которого мне указали на дверь.

Я кивнул.

Он опустился на стул, сделал жадный глоток из стакана и начал рассказывать. Голос снова стал ровным, профессиональным, будто он читал чужое досье. Словно речь шла вовсе не о нём, а об участнике судебной драмы, которую он наблюдал со стороны.

Рассказ пациента

Доктор, позвольте рассказать вам о последнем случае, после которого я лишился работы. Всё произошло ровно неделю назад, но ощущение, что прошло уже целая вечность.

Незадолго до этого мне невероятно повезло: меня пригласила в свои ряды одна из самых престижных адвокатских контор города. Я воспринимал это как знак судьбы как шанс вернуться в игру. Поводом для этого стала срочная замена ведущего адвоката по делу об убийстве: он внезапно тяжело заболел и был выведен из процесса буквально накануне финального заседания. Мне поручили его роль. Дело я принял без колебаний с профессиональной жаждой и внутренним азартом.

Я с головой ушёл в изучение материалов: показания, улики, хроника судебных заседаний всё вплоть до мельчайших деталей. Каждый вечер заканчивался рецитированием про себя финальной речи, которую я собирался произнести перед присяжными. Это не было обычное дело это был резонансный процесс, следив за которым пресса требовала крови, а общество справедливости. Все ждали приговора. И мне предстояло стать голосом защиты в решающий момент. Я понимал: если выступлю блестяще, это будет поворотным пунктом всей моей карьеры. И я был готов.

Накануне суда меня одолели тревожные сны: я видел, как слова застревают в горле, как присяжные смотрят сквозь меня... Но всё это оказалось лишь ночными страхами. Я проснулся сам даже раньше будильника, в шесть утра. Поднялся с постели с решимостью, принял ледяной душ, размялся лёгкой гимнастикой, чтобы разогнать остатки сна. Завтрак был скромным, но продуманным: ржаной сэндвич с авокадо и поджаренной яичницей мой привычный ритуал накануне тяжёлых выступлений.

Я чувствовал бодрость, концентрацию и готовность. Надел свой лучший костюм, проверил документы, и, стремясь не терять ни минуты, спустился в гараж. Мой красный спортивный автомобиль словно знал, что сегодня особый день: он взревел при касании педали, как нетерпеливый жеребец, и с рывком вырвался на шоссе, унося меня навстречу судьбе. Сказать по правде, я человек, которому периодически требуется хорошая порция адреналина. Я живу на грани: азартный спорт, быстрая езда, прыжки с парашютом, риск всё это для меня не просто хобби, а способ оставаться живым. А судебные выступления... ох, они требуют особой зарядки бодрящими гормонами. Это как соревнование, где на кону судьба. Лучший способ настроиться раскочегариться по дороге на суд.

В такие утренние часы движение обычно спокойное, пробки еще не встали стеной, и потому я выехал заранее, надеясь заняться легким слаломом между сонными водителями, немного распугать оторопевшие машины, и ощутить власть над дорогой. Красный спортивный автомобиль, мой верный жеребец, отозвался ревом двигателя предвкушая гонку. И вот, я лечу, будто участвуя в квалификации Формулы-1.

Но меня немного насторожило: дорога была абсолютно пуста. Ни единой машины, ни мотоцикла. Будто весь город решил проспать. Сначала я решил, что попал в редкий счастливый момент, но в голове уже зарождалась тревога. Я включил радио, ожидая услышать тревожные сообщения: может, объявили эвакуацию, может, пришельцы приземлились, или началось землетрясение. Однако эфир был спокоен. По радио звучал расслабляющий утренний блюз, а диктор азартно обсуждал результаты вчерашнего баскетбольного матча.

Никаких объяснений. Всё было настолько обыденно, что это начинало пугать.

И тут новая странность: когда я подъехал к зданию суда, где обычно нет ни единого свободного места, передо мной открылась пустая парковка. Чистое поле. Я встал у самого входа, и вместо радости почувствовал холодок в груди. Что-то определённо было не так.

Я поспешил внутрь. Судебное здание встретило меня привычной суетой: адвокаты в развевающихся мантиях скользили по коридорам, мощные полицейские неспешно прохаживались, родные подсудимых нервно шептались, а журналисты уже оккупировали зал заседаний, вооружённые камерами и блокнотами.

Судья появился фигура в мантии, как дирижёр перед симфонией. Все вскочили на ноги. Ввели моего подзащитного. Его запястья были стянуты наручниками, но лицо оставалось спокойным, почти отрешённым.

И вот, открывается дело, которое не подойдёт для вручения премии имени сестры Терезы.

За последние заседания больше десяти свидетелей дали показания, охарактеризовав обвиняемого как самого мирного и добросердечного человека, скромного, всегда готового помочь, едва ли способного обидеть даже муху. Его считали ангелом, живущим среди офисной рутины.

Но обвинение было зверским: убийство собственного начальника. И не просто подозрение а нечто, произошедшее прямо на глазах дюжины свидетелей.

Представьте: обычный рабочий день. Просторное офисное помещение, десятки сотрудников сидят за компьютерами. Мой подзащитный один из них. Он спокойно смотрит в экран. Всё, казалось бы, обыденно.

К нему подходит начальник. Рутина.

И вот трагическая цепочка событий. Босс наклоняется, чтобы взглянуть в экран, и с изумлением видит, что экран... выключен. Работник просто пялится в чёрный прямоугольник. У босса был явно не лучший день, и он раздражённо выкрикивает:

У тебя что, нет работы? Почему бездельничаешь?

Ответа нет. Босс хватается за плечо работника и слегка встряхивает.

Мгновенный, необъяснимый взрыв. Работник вскакивает, поднимает тяжёлый монитор с письменного стола и с чудовищной силой обрушивает его на голову начальника. Тот падает, как подрубленное дерево. Мёртвая тишина. Шок.

Затем тишина превращается в абсурд. Преступник спокойно садится на своё место, кладёт голову на руки... и засыпает. Просто так.

Спустя минуты врываются вооружённые полицейские. Готовы к сопротивлению. Но всё, что они находят мирно похрапывающего подозреваемого.

Его трясут. Он медленно приходит в себя, смотрит вокруг и... не понимает. Абсолютно. В участке он утверждает, что ничего не помнит. Ни убийства. Ни сцены. Ни причины.

На протяжении всего процесса моя линия защиты основывалась на предположении, что мой подзащитный страдает тяжёлой формой сомнамбулизма. Вы, доктор, наверняка знакомы с этим состоянием: особая фаза сна, при которой человек будто балансирует между пробуждением и глубокой фазой отдыха. Он может вставать, двигаться, говорить... но при этом совершенно не осознаёт своих действий. Это поведение зомби, но не по воле зла по вине мозга, перепутавшего реальность с ночным сюжетом.

Для суда я приготовил ряд весомых прецедентов, каждый из которых должен был пробудить разум и сочувствие присяжных. Вот дав ярких примера:

Кеннет Паркс- 23 года, без истории агрессии. Он, находясь в состоянии лунатизма, проехал 14 миль, пришёл в дом тестя и тёщи и напал на них. Тёща погибла, тесть был тяжело ранен. Несмотря на это, суд оправдал Паркса, установив, что он действовал во сне, не ведая, что творит.

Брайан Томас  задушил жену во время отпуска, уверяя, что ему приснился кошмар о грабителе, и он защищался. Суд согласился: он не осознавал свои действия, и был оправдан.

Я рассказал эти случаи, чтобы вы, доктор, поняли, как именно я собирался построить свою финальную речь. Я представлял присяжным не только болезненные симптомы, но и убедительные свидетельства: добросердечный характер моего клиента, мнение очевидцев, отсутствие криминального прошлого. И, конечно же, прецеденты.

Моя речь была выстроена блестяще возможно, самая сильная в моей карьере. Я вложил в неё всё: голос, интонацию, факты, душу. И случилось невероятное впервые за мою практику аудитория, сидящая в зале, разразилась аплодисментами. Их пришлось вывести. Даже судья не мог сдержать лёгкой улыбки.

Присяжные приняли решение единогласно: оправдать. Прокурор, несмотря на свои попытки указать на романтический конфликт между подсудимым и убитым начальником, не смог поколебать стену из аргументов, которую я выстроил.

Я не исключаю, доктор, что мой подзащитный действительно всё подстроил. Кто может это доказать? Я адвокат моя задача защищать. Не судить. Когда судья провозгласил "невиновен", ко мне подошёл даже прокурор и поздравил редкость в нашем жестоком ремесле. Но главным для меня было объятие представителя фирмы, который сообщил, что теперь я принят на постоянную должность с солидным бонусом.

Никто счастливее меня в тот момент не существовал.

С этой безмерной радостью я запрыгнул в свой автомобиль. Шоссе было пустым, будто весь мир уступил мне дорогу. Я давил на газ, чувствуя, как кровь наполняется адреналином. Красный кузов резал воздух, двигатель ревел с победным азартом. Я не заметил, как скорость перевалила за пределы разумного я летел.

И тут... прямо передо мной приземляется вертолёт. На шоссе. На расстоянии ста метров. Я даже не успел испугаться. Инстинкт приказал нажать на тормоз но моя нога провалилась в пустоту. Его не было. Машина неслась прямо в этот летающий монстр, чьи лопасти вращались, будто мясорубка, готовая проглотить меня.

Я ясно увидел лицо пилота. Он бешено махал руками пытаясь предупредить меня? Но было поздно. На двадцати метрах тормоз вдруг сработал. Автомобиль сорвался в неконтролируемый занос. Его закрутило в вихре. И вместо столкновения он взлетел. Да, именно взлетел. Перелетел над вертолётом, описал в воздухе мёртвую петлю, вжался мне в грудь, и... мягко приземлился на шоссе.

Мигалки. Сирены. Страх.

Звук сирен становился всё выше, громче, пронзительнее... и вдруг превратился в дребезжащий звон будильника.

Я распахнул глаза. Надо мной потолок моей спальни. На стене старинные часы. Восемь утра. Я лежал под одеялом, потный, потрясённый, с дыханием, как после пробежки. Всё... было сном.

Выступление впереди. И всё, что произошло в моей голове, было лишь ночной репетицией. Не умываясь, я вскочил, влетел в машину. Пробки на дороге были не такими доброжелательными, как в моих снах, и суд уже начинался. Я опоздал на двадцать минут. Судья пылал от раздражения. Но ситуация была необычной, и мне, по исключению, разрешили выступить.

И вот чудо. Я вспомнил речь. Почти дословно. Произнес её уверенно, с той же страстью, что и во сне.

Но реальность не подчиняется законам сна. Присяжные не прониклись. Им ближе была прямая и логичная аргументация обвинителя. Никто не поверил в сомнамбулизм. Зато охотно приняли версию о тщательно подготовленном убийстве. Судья, всё ещё раздражённый моим опозданием, произнёс приговор смертная казнь. Электрический стул. Как будто ему нужно было поставить жирную точку в истории.

Я до сих пор слышу, как мой подзащитный кричал, когда его увели. До сих пор не могу поверить, что всё это было на самом деле.

И вот я снова без работы.

Доктор... всё, о чём я вас прошу помогите мне отличить сон от реальности.

Обсуждение

Хай перевёл дыхание, устало опустив плечи, но в глазах всё ещё горел интерес: Что скажете, коллеги?

Лоу почесал в затылке, глядя в потолок, будто выискивая там научные формулы: Знаете, я всё ещё удивлён, что адвокаты не сумели убедить присяжных в таком хорошо документированном явлении, как сомнамбулизм. Это абсолютно реальное, хоть и до сих пор загадочное состояние. В старину его называли лунатизмом. Природа сна по сей день тайна для медицины. Сомнамбулизм возникает в фазе медленного сна, когда нарушается переход между его стадиями. Чаще всего это случается у детей примерно у 1530% в возрасте от четырёх до двенадцати лет. Так что теоретически, хотя бы один из присяжных должен был испытать это лично или наблюдать у своих близких. У взрослых лунатизм реже около 1% населения но это тоже значимое число.

Он сделал паузу, словно собираясь с мыслями: Внезапное пробуждение может вызвать агрессию. Это известный нейропсихологический факт человек воспринимает даже нейтральные объекты как угрозу. Я бы лечил этого человека... гораздо более гуманным способом, чем электрический стул.

Но мы всё же обсуждаем не самого преступника, а судьбу его адвоката, напомнил Хай, взглянув на собеседников с лёгкой иронией.

На этот раз вспыхнула эрудиция Мидела он подался вперёд, словно прочувствовал нюанс: Да-да, ты прав. Если лунатик действует в реальности, не осознавая, что спит, то твой клиент, напротив, переживает полноценные ощущения, не понимая, что всё происходит внутри сна. Я думаю, мы имеем дело с феноменом ложного пробуждения. Состояние, когда человек видит сон о пробуждении, хотя на самом деле продолжает спать. Он уверен, что начал свой день: принял душ, позавтракал, оделся. Всё выглядит на удивление реалистично.

Он взглянул на остальных с интересом: У твоего адвоката такие эпизоды, судя по всему, повторяются. Это паттерн. Он не просто видит сон, он вживается в него как в реальность.

Лоу, не желая уступать, поднял палец, как профессор перед важной цитатой: Позвольте добавить. Ложные пробуждения могут происходить после осознанных сновидений. Тогда возникает явление предосознанного сна, где человек начинает сомневаться: А я действительно проснулся? и иногда но далеко не всегда приходит к правильному выводу.

Он задумчиво хмыкнул, припоминая: Исследователь Барретт анализировал более 2000 снов и установил, что ложные пробуждения и осознанные сны часто связаны они могут чередоваться в одной ночи. А великий Бертран Рассел, философ и математик, утверждал, что после наркоза пережил более ста ложных пробуждений подряд. Представьте сто раз думать, что ты проснулся, и каждый раз ошибаться.

Хай медленно кивнул: Убедительная картина. Диагноз становится всё яснее.

Мидел, не сдержав любопытства, спросил: Так какими методами ты обучал своего соню-адвоката? Он ведь должен уметь различать сны и реальность.

Хай, будто ждал именно этого вопроса, расплылся в загадочной улыбке: Не обошлось без технологий. Мы подключили его к нашему прибору виртуальной реальности. Сначала он не отличал симуляцию от сна, но после серии тренировок научился распознавать и применять нужные техники на уровне автоматизма.

И какими же методами? наигранно интригованно поинтересовался Мидел.

Хай взял пульт в руки, глаза блеснули азартом: Пришло время показать вам кое-что. Давайте посмотрим запись прибора. Итак... смотрим запись!

Просмотр Записи

На экране вспыхнула ладонь, словно светящийся маркер в центре внимания. По мельчайшим деталям было видно на неё смотрит сам тренируемый. Камера как будто замерла, фиксируя момент концентрации, а затем плавно скользнула вниз, открывая завораживающую панораму утреннего города. Оказалось, что взгляд направлен с крыши небоскрёба: далеко внизу, едва различимые, по тротуарам двигались крошечные фигурки прохожих, как муравьи, занятые своими делами.

Вновь в кадре появилась та же ладонь, но теперь адвокат начал что-то считать загибал пальцы, вслух шептал: Раз... два... три... и вдруг замер. На руке явно было больше пальцев, чем положено: то ли пятнадцать, то ли шестнадцать. Он пересчитал ещё раз дошёл до тринадцати, остановился, и выдохнул с улыбкой: Значит... сплю!

Следующее мгновение было резким и театральным: без колебаний он сделал прыжок с крыши. Камера, будто привязанная к его сознанию, пронеслась сквозь воздух. Огни города мелькали внизу, а он, словно супергерой, парил над улицами, врезаясь в воздушные потоки, взмывая ввысь и кружа между зданий.

Хай сдержанно прокомментировал: Это один из базовых методов, которым я его обучил. Во сне человек не способен правильно сосчитать пальцы на руке в счёте всегда будет несостыковка. Это надёжный маркер. А теперь взглянем на следующий эпизод.

На экране появился зал суда. Образ судьи властный, холодный, неподвижный. Адвокат нервно подаёт голос, пытается говорить, но судья резко обрывает его, повышая голос: Вы занимаетесь демагогией, адвокат! Вы отнимаете время у суда!

Адвокат, стараясь сохранить самообладание, отвечает: Но, господин судья... если я не изложу все факты, мой клиент рискует получить несправедливый приговор.

Судья отмахивается от него, будто от назойливой мухи. Адвокат замирает, затем делает вид, что хочет чихнуть. При этом поворачивается в сторону и незаметно зажимает нос и рот одновременно.

Хай снова поясняет, с лёгкой улыбкой: Ещё один метод. Если человек в таком положении может дышать он спит.

Сцена продолжает развиваться. Адвокат с облегчением поворачивается к судье, говорит громко, почти торжественно: Уважаемый судья! Я дышу даже без воздуха.

Судья в изумлении смотрит на него. В следующую секунду неожиданный поворот: адвокат наносит удар кулаком в лицо судьи. Тот отлетает в сторону, кровь струится по его мантии, а в зале раздаются бурные аплодисменты.

Как же приятно! раздаётся голос адвоката. Всегда мечтал это сделать. Он вскидывает руки, и сцена растворяется, словно кадр испарился из сна. Просыпаюсь!

Хай не даёт слушателям передохнуть: И, наконец, последний эпизод, который я хотел бы показать. Это мой любимый. Здесь я обучаю его пользоваться самым надёжным приёмом: проверить отражение в зеркале. Во сне оно почти никогда не отображает ваше истинное лицо.

На экране пустынное шоссе. Камера находится внутри автомобиля. Руки цепко сжаты на руле, автомобиль мчится по трассе на запредельной скорости. В зеркале заднего вида появляется полицейская машина с сиренами, световыми сигналами, жестикуляцией.

Адвокат взглянул в боковое зеркало, повернул его на себя и увидел... странное синее лицо. Ни намёка на человеческие черты, будто на него смотрело существо из другого мира.

Ура! закричал адвокат. Я сплю! Он высунул руку в окно, показал неприличный жест полицейскому, нажал на газ, и машина взмыла вверх, оторвавшись от асфальта, как ракета.

Хай выключил экран, отложил пульт и сказал, почти с гордостью: Вот несколько эпизодов наших тренировок. После полного курса мой пациент научился распознавать сон с достаточной уверенностью.

Лоу от души захлопал в ладоши: Поздравляю! Ты проделал грандиозную работу. Четыре метода счёт пальцев, дыхание через закрытый нос, реакция окружающих и зеркало. Он теперь мастер сновидений. Но... почему же ты в начале сказал, что результаты были не совсем благоприятными?

Неучтенный фактор

Да, тихо сказал Хай. К сожалению, всё закончилось почти трагично. Позвольте рассказать, что произошло потом.

Несколько дней назад мне позвонили из полиции голос был взволнованным и настойчивым. Меня попросили срочно приехать в больницу. Случилась серьёзная авария: спортивная машина вылетела с моста, пробив перила, и рухнула в реку. По невероятному стечению обстоятельств водителя удалось спасти. Он провёл неделю без сознания, и только потом очнулся. В его кармане нашли мой номер так меня и отыскали.

Я поспешил в больницу, чтобы разобраться. Когда зашёл в палату, передо мной лежал мой адвокат: весь перебинтованный, недвижимый, но в глазах светилось сознание и... почти радость. Я подошёл ближе, он хрипло закашлялся, затем с неожиданной усмешкой: Похоже, я не сплю, доктор. Пальцы пока считать не могу он кивнул на перевязанные руки, но трюк с дыханием работает.

Что же произошло? спросил я, с внутренней тревогой ожидая обвинения в неудачном лечении.

Он помедлил, затем сказал: Вы ни при чём, доктор. Всё из-за одной девушки. Очаровательная... Очаровательная? не удержался я. Пожалуй, это слишком слабый повод, чтобы вылетать с моста в реку вместе с автомобилем. Несколько преждевременно...

Он немного смутился. Ей не нравилась моя бородка. Я сбрил.

Ну... если следовать этой логике, всё вполне объяснимо. Но, возможно, я слишком старомоден, чтобы считать это достаточной причиной для самоубийства.

Он промолчал, погрузившись в воспоминания.

Я ехал на работу в своём спортивном живчике. Внезапно захотелось проверить не сплю ли я. Взглянул в зеркало, и... увидел человека с чисто выбритым лицом и в тёмных очках. Лицо было чужим. Совершенно чужим. Я напрочь забыл, что накануне зашёл к парикмахеру. И тогда подумал: Всё ясно это сон!

Решил поразвлечься. Разогнался. Мост, скорость, полёт... В тот момент это казалось логичным. Но, как выяснилось, не совсем...

Он тяжело вздохнул, затем усмехнулся: Хотя, если учесть, что сейчас я разговариваю с вами, возможно, мне повезло.

А девушка? Та, которой не нравилась французская бородка?

Он прикрыл глаза, потом открыл взгляд стал сухим, словно пыль в пустыне. Доктор, когда она пришла ко мне в палату... она удивилась и сказала, что это была всего лишь шутка.

Он замолчал. Смотрел в потолок, будто пытался разглядеть там ответы, которых не было.

И тогда я, сам не зная зачем, вдруг задал глупый вопрос: А вы уверены... что эта девушка настоящая? Не приснилась ли она вам тогда и теперь?

Пациент бросил на меня мрачный взгляд и повернулся к стене.

Мне не стоило это говорить... прошептал Хай, обращаясь к коллегам. Наверное, это было неэтично. Что скажете?

Они промолчали. Тактично, бережно, как молчат в минуты, когда слов не нужно.