Быт стараюсь ажурно обстроить, чтобы выглядел - "как у людей",
но привычным сомнением совесть уголки освещает сильней:
что там скисло в чаиночной тине, что темнеет в кофейной дыре,
что меня на задворки задвинет, продолжая уныло стареть?
Я тревожусь: а вдруг не заметят чистоты отражённой души,
никакой ведь особой приметы на одежду звездой не нашить.
Барабанят то дождь, то соседи. Беспокойно и грустно, и ску...
Я все жду: из-за моря приедет мой любимый  - развеять тоску.

Я всё жду откровения свыше (головою устала крутить),
может, кинут мне ангелы с крыши золотую крепёжную нить.
И коварство прожитого раньше не расстроит (часы не спешат),
просто время - коварный обманщик - завлекает в бессмысленный чат,
а любовь тупо водит по кругу, раздражая кольцом фонарей,
я её провожаю, как друга, но от этого только больней.
Но от этого только страшнее мне волчицею воется - в ночь,
и на сердце уже не веснеет. А под сердцем - калачиком - дочь.