Читаешь стихи вперемешку с песчаным капризом
миндальных прослоек души и душистого гноя,
ты ходишь то сверху, то где-то отчётливо снизу,
соседей задрав не по-детски своей паранойей.

На люстру садятся вчерашние мысли и страхи,
кудрявые Пушкины, Гоголи и Маяковский,
и крутятся-крутятся-крутятся, словно монахи,
и каждое слово, как в библии, требует сноски.

Ты веришь в любовь - в неподвижную статую смеха -
в дурацкую бабу из прошлого с кислой улыбкой,
во времени дырка - всего лишь на сердце прореха,
она оберёт подчистую, как старую липку.

Ты радостно в пропасть летишь - совершенно нагая -
оставив всё сзади - нелепое взрослое - в куче
листов осторожных, что с мёртвых деревьев шагают.
Tаких ребятня обзывает (из вредности) чукчей.