Фадеев Михаил Арсеньевич : другие произведения.

"любо, братцы, любо" или 20 лет спустя

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Блажен, кто посетил сей мир
  В его минуты роковые!
  Его призвали всеблагие
  Как собеседника на пир.
  
  
  Когда меня спрашивают, заранее поднося палец к виску - чтобы покрутить им, словно дырку высверливая, - какого рожна я и мои товарищи в октябре 93-го полезли в самую гущу событий, ведь как ни смотри, а всё оказалось напрасно, несмотря на все жертвы и стоило ли их то, за что принесены были, - у меня нет готового ответа, хотя подобными вопросами я и сам нередко мучаюсь, особенно вблизи роковой даты -ежегодно. Никогда не забыть как вернулся вечером 3-го октября в Черноголовку на одном из последних автобусов 320-го маршрута, как встретила на пороге жена и, быстро поняв, что красные разводы и пятна на обуви и одежде - не абы какая грязь, а, скорее всего, кровь, бросилась ощупывать да осматривать супруга на предмет повреждений. - Ну, что что? - измученно отвечал я, цел, цел, не моя это, но побили наших, как есть всех положили! Слушай, эти, с автоматами - они же там русские ребята, мы же за них шли, а они по нам - очередями из всех стволов! Как после этого жить-то!? И хоть в тот день жизнь - свою и чужую - спасать приходилось неоднократно, жить и вправду при осознании перенесенного не очень хотелось рядом с теми, кто все это устроил. Включил телевизор - там перекошенная физиономия Сванидзе: "Мы спровоцировали их, заставили вылезти из щелей!"
   - ага, это и обо мне, значит,(МФ) - "они получили свое по заслугам, теперь их спокойно можно будет добить!" Как же я ненавидел его тогда! Сейчас? Чувства теплее не стали - лишь острота ощущений прошла - с ней, действительно, жить нельзя было и к причастию не допустил бы поп, если б открылся на исповеди. До сих пор с тяжелым чувством отслеживаю на экране тех, кто был "за Ельцина", кто разжигал и науськивал или призывал голосовать на выборах, кому раздавал автоматы, полученные от министра Шойгу "такой милый и интеллигентный" (из сюсюканья актрисы Ахеджаковой) Е. Т. Гайдар - а вот и он сам - сменяет на экране Сванидзе с призывом на " защиту демократии", - опять от меня! - причмокивая чаще и громче обычного.
  "Вы спрашиваете, каким образом узнавать упырей? Заметьте только, как они, встречаясь друг с другом, щелкают языком. Это по настоящему не щелканье, а звук, похожий на тот, который производят губами, когда сосут апельсин. Это их условный знак, и так они друг друга узнают и приветствуют."
  У всякого читавшего мистическую повесть АК Толстого "Упырь", и хоть раз наблюдавшего выступление Егора Тимуровича не могло не возникнуть тяжелых на его счет подозрений, которые по мере развития и углубления т.н. шоковой терапии, доведшей до расстрельного "черного октября", постепенно сменялись уверенностью. Ну, Е.Т., как говорится, отошел не так давно в мир иной, там с него и спросится за качественное исполнение роли Плохиша в современной постановке сказки своего дедушки - что ж мне-то, покуда живому, на него зло держать? Сложнее с более близкими согражданами - черноголовцами, отметившимися в те дни застрельщиками огненно-свинцовой кары над своими оппонентами. Что мне думать о полновато- лысоватом человеке, кричавшем в зал Большой гостиной Дома ученых: "Да, стреляли, и впредь будем стрелять!" у меня до сих пор перед глазами как он взмахивал при этом рукой - словно перед строем расстрельной команды. Хотя, этот, слышно, тоже отдал Богу душу, не передо мной ему извиняться. Но еще жив, возможно, тот, кто 3-го октября "стукнул куда следует" о проехавшем мимо Черноголовки грузовике с моряками из Дуброва, спешившими на помощь осажденному Верховному Совету - память об их погибшем командире, последнем советском офицере, сдержавшем Присягу, капитан-лейтенанте Игоре Остапенко до сих пор берегут на чкаловском повороте жители соседнего Щелкова (коммуняки, да, местная организация, кому еще дороги истинные патриоты России!) и мемориал этот, несмотря на скромные размеры, если приглядеться, вполне из космоса различим на электронных картах Гугл или Яндекс, если знать, где искать. А тот же Шойгу - он, вроде, неплохо начал в должности министра обороны - после предыдущих наших "маршалов" Паши Мерседеса и Толи Табуреткина это, видимо, не так сложно, но тот эпизод с безоговорочным вооружением ельцинско-гайдаровских добровольцев все же не дает возможности доверчиво расслабиться в отношении бравого служаки. Умение исполнять приказы, полагаю, все-таки не самая главная черта русского военного, рвение паливших по нам, безоружным гражданским, в Останкино отмечено высокими наградами родины - они так никем и не оспорены до сих пор, и что, так к ним и относиться как к героям? А честно заработанных тогда же "зеленых" мало? Я уж не говорю о танкистах, расстрелявших свой же парламент - этим ,по слухам, распихивал валютными пачками в потные лапы лично Егор Тимурыч - вот это справедливо - чем же еще платить за расстрел российской центральной власти! Сложное отношение сложилось к ветеранам-афганцам: прикормленная Ельциным московская организация (котенёвцы), вооружившись автоматами МЧС и добровольно став буржуинским воинством, приняла самое деятельное участие в расстреле баррикадников на Рочдельской улице утром 4-го октября и после, во время преследования уцелевших. Вспоминая же ощущения собственные и своих товарищей, то мы натурально представляли себя мальчишами-кибальчишами в их последней схватке с проклятыми буржуинами-компрадорами в ожидании спешившей на помощь Красной Армии. И она пришла, родная, ...и ...ударила по нам с тыла, чего ну никак не ждали мальчиши: видать, разгадали-таки буржуины нашу военную тайну, заключавшуюся, оказывается, к вечному стыду всех военных ветеранов в простом знании того, кому из армейских и милицейских можно в лапу сунуть, и все - рухнула советская власть, рухнул могучий Советский Союз! Кажется, это самое слабое место на всех без исключения российских редутах во все времена и пронюхали о нем вражеские лазутчики! Но тогда, в бесконечных и стремительных маршах по улицам столицы мы этого и предполагать не могли - что тайна раскрыта, деньги выделены, получатели найдены и часы отмерены. Вплоть до несчастного исхода марша на Останкино сохранялось ощущение близкой победы: Ура, мы ломим, гнутся шведы! Когда после прорыва за Крымский мост погнали вяло сопротивляющиеся батальоны дивизии имени Дзержинского - за воняющие милицейской "черемухой" Зубовскую и Смоленскую площади к Новому Арбату и дальше, к Белому осажденному буржуинами Дому, то казалось, что так, на плечах противника,
   и в Кремль залетим, не остановил даже первый обстрел колонны перед зданием мэрии и вид первых убитых товарищей - на одном дыхании прорвали осаду Дома и захватили стрелявшую мэрию - те первые залпы не были прицельными и массированными, то ли беглецы-дзержинцы напугали мэрскую охрану слухом о бесстрашном десанте злых научников из Черноголовки под предводительством какой-то бешеной тетки, взмывающей над схваткой (наша Валя Ковалева) и сразу двух кандидатов наук, один в очках, другой - однорукий, то ли заколебался и дрогнул кто-то из начальства, но при захвате мэрии сопротивления почти никакого не было. Кстати, штатные химические гранаты- маленькие дымовые шашки, выстреливымые из гладкоствольных ружей от Смоленки в сторону Зубовки, как оказалось, - полная фигня, если в череп не попадет, студентом первого курса КПТИ я синтезировал их активное вещество лакриматор хлорацетофенон сотнями граммов, мои гранаты взрывного распыления, честно испытанные на себе же в заволжских лесах, были значительно эффективнее. Потом эти же самые быстро бегающие дзержинцы и охрана были вновь собраны и, видимо, хорошо "вздрючены" горластым подполковником Лысюком, будущим Героем России, а то и самим минвнуделом Ериным, после чего посланы вдогонку той же самой колонны, теперь направлявшейся в Останкино, - возможно, с приказом не щадить никого, кто переступит красную линию: Вас что, б, стрелять не учили, на?! Психологически понятно желание эмвэдэшников реабилитироваться в глазах руководства после ряда унизительных поражений в первой половине воскресенья 3-го октября от безоружной толпы очкариков, если, конечно, их бегство со Смоленской площади и массовая сдача в плен при захвате мэрии не были постановочными эпизодами какого-то коварного общего плана ельцинских штабистов по провоцированию сторонников Верховного Совета, ну или я просто не знаю, чем еще объяснить тупую жестокость спецназа "Витязя" возле телецентра, стрелявшего и в тех, кто еще шевелился после первого залпа, и в тех, кто пытался их вынести. Сложнее объяснить мотивы личностей, взявшихся руководить антиельцинским восстанием, когда они посылали безоружных людей на автоматы ельцинской охранки. Многое, однако, прояснится, если вспомнить политическую эволюцию тех же Руцкого и Хасбулатова, когда они вместе с Ельциным свергали в 1991-м году ГКЧП, то есть на апогее "бархатного" этапа буржуинской революции в СССР. Полагаю, что это их участие сильно исказило картину мира в глазах руководства московским восстанием 93-го года. Приемы "бархатных" революций возникли не сами по себе, а разрабатывались стратегами и тактиками США и НАТО специально для антисоциалистических переворотов в странах Варшавского Пакта и предусматривали нежелание растерянного и дезориентированного руководства этих стран прибегать к жестким методам подавления уличных толп, поддержанных так называемым мировым общественным мнением (МОМ), становившимся к тому времени весомым политическим фактором - не важно, что формировала и разжигала его главным образом пресса "свободного мира", то есть стран НАТО прежде всего. И Руцкой, и Хасбулатов были фигурами в шахматной партии уже на этапе развала Советского Союза и, полагаю, остались под сильным впечатлением того, насколько быстро и без явного противодействия удалось скрутить гекачепистов, когда их несла волна невооруженных демонстраций. В результате переворот в СССР получился практически бескровным, если не считать трагической случайности, приведшей к гибели трех активистов в тоннеле Садового кольца, настолько перепугавшей пресловутых гекачепистов, что о каком-либо сопротивлении "бархатным" революционерам со стороны союзной власти в лице Комитета речь больше вообще не шла, комитетчики частью сдались, частью сами себя перестреляли - очень удобно. Скорее всего, Руцкой с Хасбулатовым, глядя, сколь быстро, успешно и спонтанно развиваются события начала дня 3-го октября, решили повторить "бархатный" сценарий и для этого случая, допуская, что могут быть, конечно, и жертвы - небольшие и лишь работающие героическим примером на повышение энтузиазма, но не учли при этом, что сценарий разрабатывался в расчете на незлобливых и вялых под гипнозом МОМ поздних генсеков и их министров. Увы, не такова была ситуация в России -1993. Ельцина поддерживали все буржуинские королевства, соответственно было настроено и МОМ, и тот применения жестких мер не постеснялся ни на этапе разгона московским ОМОНом мирных демонстраций до 3-го октября, когда людей забивали дубинками насмерть, ни когда когда решил, что пришла пора стрелять боевыми, ведь "цивилизованный" мир сочувствовал ему и его "демократическим" реформам, а не этим "красно-коричневым", а в том, что противники светоча демократии - враги цивилизованного мира, убедить это "мнение" неизменно удавалось и тогда, и в последующих бархатных переворотах - всякий раз, когда нужно было ошельмовать и подавить сопротивление очередному "бархатному" революционеру, действующему по известному сценарию неважно где - в Сербии, Украине или Грузии . Сам Ельцин понимал лучше своих оппонентов (а скорее его наставники были опытнее), что именно у него в данной ситуации развязаны руки, ну и размахался без малейшего стеснения, а уж "прогрессивная" пресса - внутренняя и мировая - работала по дискредитации противников реформ и оправданию любых способов их подавления как заведенная, кем только нас не номинировали тогда - и погромщиками, и боевиками, и поджигателями гражданской войны, и противниками свободы и демократии, самое мягкое - коммуняками, которых только "мочить", а по-другому никак. Последнее определение - от бабушки россиянской демократии мадам Новодворской, кажется, для которой эта история стала поистине именинами сердца: наконец-то дождалась тетенька, типа "теперь и помереть не жалко"! вот собственно и всё, что необходимо для того, чтобы получилось так, как получилось: Руцкой вошел в азарт от смелости толпы и послал ее в телецентр выбивать для себя эфирное время, Ельцин от страха и ярости, хватил стакан и махнул красным платочком. МОМ заранее подготовлено - публика расселась и зашуршала пакетами с попкорном: русские убивают русских- нельзя пропустить! Look, look: Russian kill Russian! Послышалось ли мне, но я не настолько плохо знаю английский, и, кажется, именно так восклицал оператор CNN, когда снаряды танковых пушек один за другим выбивали облака дыма и пыли из плоского здания российского Верховного Совета в 10-10 4-го октября при международной демонстрации бомбардировки непокорного законодательного органа. Но я лучше помню другой клич - несущийся над головами людей - там, на перекрестке Дружинниковской и Рочдельской улиц перед балконом Дома: "На Останкино!" - кричали все, уж очень хотелось показать кое-кому с экранов козу, а других призвать на подмогу, после серии легких побед все были как пьяные...
  Трезвый расчет показал бы, что Останкино - стратегический объект, управляемый из Центра, выйти в эфир все равно бы не удалось - Руцкой бы должен это понимать. Понятно, почему рядовые наплевали на вооруженную охрану: думали, как и в мэрии, шапками закидаем. Но начальнички наши и здесь допустили непростительную оплошность - им-то положено знать о таких вещах и с чем там нас ждут, да и отпускать на сомнительную затею столько
   времени и сил, в то время как неподалеку находилась Шаболовка, станция местного значения без центрального, по-видимому, подключения... - в общем, все говорит о том, что это был
   стихийный, эмоциональный порыв разогретых победным маршем людей. Более того, вопреки распространенному в демпрессе
   убеждению о заговоре и "коварном замысле" путчистов, смею утверждать, что в действиях сторонников ВС с самого
   начала торжествовала стихия, на которую и положились формальные лидеры восстания: авось, как в 91-м, само собой получится! Все попытки осмысленных действий становились лишь
   бессвязными элементами в ее, стихии, потоке. А ее требовательная женская логика твердила одно: "Ящик, главное орудие манипулирования умами, в руках негодяев. Зло к нам оттуда пришло,
   отобъем - и все станет по-другому, разбудим страну, сбросим оккупантов, восстановим Союз."
  
   ...Вот почему мы идем огромной пешей колонной на далекое от Белого дома Останкино, и другого
   пути у нас нет. Так некогда армада 2-ой Тихоокеанской эскадры тянулась полсвета от
   Петербурга к маленькому неизвестному в России острову нашей беды и позора. Останкино стало Цусимой всего
   восстания.
  
   Если следовать к Останкино от пр.Мира по ул.Королева (а именно этим путем пдходила колонна),
   то его объекты открываются в такой последовательности. Сразу за прудом справа находится
   здание т.н. АСК-1, напротив него слева - сквер, чуть дальше - Телерадиокомитет АСК-3.
   Башня - далеко слева, за сквером. Шли туда весело, как-то уж очень дружно, двигались по
   проезжей части, транспорт отсутствовал. Перекрикиваемся с застывшей на тротуарах толпой,
   людьми, прильнувшими к окнам. На нас не только глазели, были и сочувствующие и даже
   примкнувшие по ходу. Но вот "крутой" подкатил на мерседесе: куда идете? " - Мэрию взяли! На
   Останкино!" Резкий разворот и умчался - "не наш".
  
   Я шел где-то в третьей от головы шеренге. Господи, какие же красивые люди меня окружали! Нигде
   больше я не видел таких прекрасных женщин. Что сталось с той, белокурой и юной, что шла
   чуть впереди? Где сейчас парень, похожий на Айвенго, - первый раз я видел его в схватке на
   Смоленской и вот он идет неподалеку среди товарищей с трофейными щитом и дубинкой.
   Мужчина с рюкзаком - приехал москвичам на подмогу из Белгорода и прямо с вокзала - к нам, пожилой кавказец в папахе - из Кабарды... Я не знаю, что
   с ними стало. Но я не в праве о них забывать и не в праве хоронить в своей памяти. Напряги
   воображение, читающий эти строки, пусть восстанет на мгновение простреленный снайпером парень, глянет на тебя веселыми глазами, вышедший живым из передряги да не
   усомнится в своём участии. Да, всё кончилось крахом, но мы не уподобились
   жертвенным баранам и дали последний бой.
  
   18-00, Проспект Мира. Ведущий колонну депутат ВС и генерал Борис Тарасов требует соблюдать строй, лозунги скандирует в мегафон, но
   "армия" запыхалась, сзади кричат: "Товарищ генералиссимус! Ваше превосходительство!
   Короче шаг, не поспеваем!" Вот и автобусы с грузовиками начали подкатывать спереди и партиями увозить
   людей вперед. Проехал и я последние несколько кварталов на автобусе; пешая колонна
   подошла минут сорок спустя, когда уже начался расстрел, и как пишет автор "Анафемы",
   наиболее обстоятельного обзора октябрьских событий из мне известных, голова ее попала
   под перекрестный огонь.
  
  
  
  
   Здесь хотелось бы остановиться на фактах явного расхождения сообщений СМИ с
   наблюдениями, а также здравым смыслом. Их довольно много, однако, специально этим
   анализом я не занимался, коснусь лишь отдельных моментов, связанных главным образом с
   применением боевых средств. Почему об этом? Потому что это очень конкретный и относительно знакомый материал,
   позволяющий обнаружить степень осведомленности или желание "подправить" картину тем
   или иным автором.
  
   Итак, взрыв в главном корпусе Останкино(АСК-3), положивший начало массовому истреблению людей. Долгое время его относили на счет атакующих. Известинский
   автор, желая показать, какой мощный кулак принесла с собой штурмовая группа Макашова,
   пишет о "новейшей конструкции гранатомете, какого не имеют на вооружении даже элитные
   части". Дескать "его кумулятивная граната прожгла грудь бойца Витязя". Последнее эффектное, но безграмотное замечание напомнило давнюю версию о принципе действия т.н. "вакуумной бомбы" (так когда-то
   называли БОВ, боеприпас объемного взрыва, действие основано на подрыве газо-воздушного
   облака), опубликованную еще во времена ливано-израильской войны в журнале "Новое время".
   По заверению журналиста эта бомба "создает вакуум, куда проваливаются дома и люди", что, конечно же, полная чушь.
  
   Так вот, кумулятивная граната предназначена для пробития многосантиметровой брони танка, окажись на его месте человек, от него бы клочья остались. Что же касается новейших на то время гранатометов (типа "Муха"), то внешне они представляют собой герметичные цилиндры без
   явно выдающихся деталей. В Останкино у одного из макашовцев я видел обычный РПГ-7 с надкалиберной
   гранатой и принятый на вооружение еще в конце 60-х. цена известинской публикации - 0
  
   Сомнительное описание того же события имело место и с противоположной стороны. Понятно
   желание автора "Анафемы" представить останкинскую бойню как неспровоцированный
   расстрел, но его версия взрыва плохо согласуется с наблюдаемыми фактами. Он пишет, что
   взорвались 2-3 ручные гранаты, брошенные спецназовцами под ноги демонстрантам. А
   кумулятивная граната с неснятым предохранительным колпачком (забыли снять) будто бы была выпущена
   уже после первого залпа, не взорвалась и убила спецназовца, как простое пушечное ядро.
  
   Но, во-первых, взрыв был один и гораздо более мощный, чем от ручной гранаты, пусть даже
   и двух, каким-то образом взорвавшихся одновременно. Нет, не после залпа спецназовцев, а непосредственно перед ним. Вспышку, охватившую два этажа здания,
   и тяжелый оглушающий грохот я запомнил отчётливо, судя по звуку, рвануло порядка 0.5-1 кг тротила. Во-вторых, он произошел не под
   ногами толпы (я сам находился там), а где-то в глубине вестибюля . Далее автор "Анафемы" пишет: "Приказа на открытие огня Макашов не отдавал, и
   никто из демонстрантов не стрелял." Действительно, скорее всего, такого приказа не было,
   поскольку вряд ли генерал рассматривал свои силы иначе, чем демонстрационные. Был,
   впрочем, приказ (так и не выполненный) отойти всем невооруженным назад. - Как же! Мы тоже хотим! Что бы за этим
   последовало - если бы отошли?.. Нервы не выдержали раньше. Многие свидетели утверждают, что этому
   предшествовал выстрел со стороны АСК-1 в гранатометчика - я его не слышал, не
   заметил и того, как производился выстрел из гранатомета. Но последовавший взрыв, действительно,
   чуть не бросил на землю... помню, как коленкам захотелось присесть, а животу - прижаться к землице. Что это было? Командир спецназа Лысюк до сих пор уверяет, что это наши долбанули из гранатомета, если честно, я и сам так поначалу думал - а на фига ж еще ружье выносили в первом акте, и показывали всем какой красивый у нас гранатометик! Но ведь это как раз тот случай, когда следы скрыть невозможно и все элементарно можно установить! И нашлись люди, которые этим занимались, пока не пресек Ельцин, недовольный расследованием, вот, что рассказал следователь Леонид Прошкин, занимавшийся расследованием октябрьских
   событий: следов взрыва кумулятивной гранаты в помещениях не обнаружено, в холле АСК-1, по данным экспертизы не нападавшими, а именно оборонявшимися было взорвано некое взрывное устройство, вероятнее всего пронесенное туда кем-то из бойцов "Витязя", что привело к гибели одного из них и послужило сигналом к огневой
   атаке стоявших на улице людей. (уголовное дело Љ 18/123669-93).
   Когда, спустя пару секунд тишины, автоматные очереди зелёными брызгами пронизали толпу, мне
   удалось отбежать и около часа пришлось отсиживаться за небольшим автобусом-пазиком в зоне огня. Рядом
   прижались к его борту ещё десятка полтора столь же удачливых, но окрест нас множество людей повалилось наземь
   кто где стоял, целые вперемешку с поражёнными. На моих глазах один попытался подняться и отбежать,
   но тут же упал навзничь и больше уже не шевелился. Минут через десять после начала я услышал
   близкий хлопок и ощутил резкий запах "черемухи" как при обстреле газовыми гранатами на Смоленской площади. Соседи закашлялись и спрятали лица. - Эх, любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!... Выкуривают,
   что ли, сволочи?.. Едва ветер отнес едкое облако, как через несколько минут - новый хлопок и удар по
   глазам. Тогда заметили: один из наших старательно целится и пуляет из газового пистолета в сторону здания,
   гремящего выстрелами метрах в сорока, а газовое облачко хлорацетофенона ветерком сносит на нас. Пули высекали снопы искр прямо у нас перед носом, зелёные трассы
   метались по тёмной улице, только что хлопнула и зашипела шина нашего автобуса, ранило в левую руку моего
   соседа прямо под его днищем. В его-то крови я и перепачкался пока стягивал с него верхнее и помогал знающим перетягивать рану. Но больше всего я опасался, что вдарят под автобус сверху по касательной к мостовой: хуже нет, чем получить хаотично вращающуюся рикошетную пулю - рванет ткани так, что либо болевой шок и мучительный кердык , либо ампутация обеспечены. Но стрелки в здании были заняты охотой по движущимся мишеням - как раз тогда, вероятно, был убит случайно затесавшийся в толпу и выносивший раненых романтичный американец Майкл Тэрри Данкен (Terry M. Duncan) - двенадцать вытащил, на тринадцатом сам попал на прицел. О чем думал "кибальчиш" с газовой пулялкой? - да ни о чем постороннем - хоть
   чем-то по гадам "вмазать"! Его от досады чуть под пули не выгнали за дурость. Так что стреляли бы и наши,
   если б могли, невзирая на какой-то там "приказ Макашова" или Руцкого... И если действительно не было
   ответного огня по спецназовцам (я специально не повторяю названия этого подразделения,
   не применимо к нему прекрасное русское слово, обозначающее наших древних рыцарей), то по одной единственной причине:
   делать это всерьез было уже некому, практически все вооруженные белодомовцы-макашовцы, полтора десятка
   мальчишек лет восемнадцати в камуфляже, стоявшие с укороченными калашами перед прицелами спецназа вместе, как на картинке,были
   сметены залпом в первые же секунды. Вот они, действительно, были витязи, только враг оказался сильнее, погибли соколы, даже имен не осталось...
  
   То, что происходило потом, не имеет названия. Это не был бой в обычном смысле, поскольку одна из сторон осталась совершенно
   безоружной. Это не было и классическим расстрелом демонстрации, потому что люди не
   разбегались дальше, чем метров на 300. Факт, поразивший весь мир: беспорядки случаются в разных странах, но все их
   участники обычно ретируются, как только раздаются выстрелы. У нас залегли, но остались на месте, под пулями.
   Более того, потеряв еще с десяток человек, подожгли бутылками с бензином угол здания, где засели стрелки.
   Обливаясь кровью, безоружная, никем не управляемая толпа пыталась мстить убийцам, сражаться.
  
   Это был какой-то массовый Матросов, решивший заткнуть собой глотку вражескому доту,
   "поганому ящику", "развратителю". Долго не сдавались и бились как могли, да клыки в пасти остры - головы сложили,
   а не заткнули, он их, мертвых, до сих пор грязью обливает, да и мне покою не дает, потому как не могу я ложь его оставить совсем без ответа, а их память - без моей посильной защиты...
  
   Ведущий телепрограммы "До 16-ти и старше" опрашивает новоиспеченных
   героев-спецназовцев, те отвечают с характерными подростковыми интонациями: - Привет, ребята! Как
   чувствуете себя после такой ночи? Не было страшно? - Да нет. А чё, нормально. - А чего
   хотели эти люди? - Да не знаю я, чего они лезли. У нас приказ, присяга... По ним бьешь, а они лезут и лезут, как
   фанаты. А чё?.. Мелькнул двухсекундный кадр (больше его не показывали никогда): утро 4-го
   на улице Королева, вповалку лежащие люди, запрокинутое юношеское лицо, женщина с разбросанными
   волосами и задранной юбкой.
  
   В это время на площади перед Домом Советов снова начался митинг. Михаил Д, мой товарищ, оставшийся там, рассказывает: "Народ требует: давай, говори про Останкино, только не врать, не
   приукрашивать! Отвечают: сейчас все расскажем, как есть. Но опять не получилось без
   вранья. Говорили, что идет бой, взят первый этаж или даже вообще всё. Но вот начали
   прибывать раненые, картина прояснилась - дела плохи, людей положили, а в здание даже за порог не ступили. Снова стали записываться в отряды, сначала поставили к одному подъезду, потом к другому. Говорят: ищите
   бутылки. Пошли искать. Приносим - идите на реку, там стоят автомашины, сливайте в бутылки
   бензин. Сделали и это, хотя смысла большого не усмотрел - это же не самовоспламеняющаяся
   смесь, а поджигать самому бутылки перед бросками под пулями- удовольствие сомнительное. После восьми вечера появилось много зевак, то ли разведчики вражеские, то ли просто так, поглумиться:
   А вы чё тут, ребята, стоите, домой не идете? До часа ночи, наверное, ходил с несколькими
   дружинниками, но группа разошлась. Вернулся к Дому, там тихо, подкатывают лишь машины с
   ранеными из Останкино. Дежурят казаки и баркашовцы. Появился еще человек. Я, говорит, был у
   Моссовета, там строят баррикады, готовятся к обороне. Меня это заинтриговало - неужели? -
   и в третьем часу ночи мимо американского посольства по Кольцу вышел на Тверскую. Пустынно, но
   метро работает. Уже на площади Пушкина встретил первую баррикаду, вторую - у Моссовета
   и там же митинг "демократов". Выступает Глеб Якунин. Отметил про себя резкое отличие в том, как
   говорили об армии здесь и у Дома. На наших митингах о ней говорили доброжелательно и с
   надеждой, здесь сильно ощущались раздраженность и претензия, : ну где же эти войска?! Пора бы им типа взяться за красно-коричневых - за нас то есть.Это
   было основным рефреном выступавших. Подумалось: словно нетерпеливый клиент,
   оплативший заказ. Зачем же, думаю, тогда весь этот театр с баррикадами?... Народ все
   больше характерный, южного типа, снуют машины с напитками да закусками. Много нерусских лиц, много
   молодых и крепких с деревянными, хорошо отделанными дубинами. "Память" стоит под своими знаменами в шинелях.
   "Маяк" накачивает по репродуктору.
  
   Баррикада была и с другой стороны площади, дальше полное затишье. На Манежной стоят
   легковые машины с потушенными фарами, но рядом люди. Такие же машины видел на многих
   перекрестках по дороге на Курский вокзал, видимо, это были наблюдатели какой-то секретной
   службы. Кругом темнота, у Исторического музея горит костер, рядом молодежь веселится.
   Красная площадь тоже затемнена, люди виднеются лишь на зубцах стен. Когда же открылись
   вдруг ворота в Кремль, пропуская машину, увидел: все внутри набито войсками - техника и
   солдаты с автоматами. На Васильевском еще один митинг.
  
   Но, честно говоря, угроза нависшей катастрофы не ощущалась мною в те ночные часы.
  
  Обе
   стороны ждали армию и надеялись на неё, каждая уверенная в своей правоте ("Лишь бы день простоять да ночь продержаться").
   Действительно, казалось, вступление армии должно быть твердым и спокойным и, уж конечно,
   справедливым. А в это время в подмосковных гарнизонах уже формировали экипажи убийц."
  
   * * *
  
   Эта ночь была последней для многих защитников Конституции. Она была как будто
   спокойна. Мертвая тишина воцарилась на улице Королева. У чкаловского поворота, не
   прорвавшись на грузовике через очередную огневую засаду, пустил себе пулю в висок, но не сдался омоновцам
   капитан-лейтенант Игорь Остапенко, моряк из Дуброво. Спали тревожным сном баррикадники
   у Дома Советов, где, уложенные в вестибюлях, дремали в тяжелом забытьи раненые в Останкино, которых в течении нескольких часов принимал и обрабатывал в группе однокурсников и черноголовский студент-медик Женя Ковалев, сын Валентины, впоследствии трагически погибший в общежитии своего института.
  Последняя ночь Советской власти.
  
   * * *
  
   Немало поездившему по Москве в предшествующие дни, мне, как и моему другу, приходилось
   наблюдать и сравнивать особенности обоих лагерей противостояния. Пожалуй, наиболее яркое впечатление
   произвел в этом смысле день 28-го сентября, когда состоялся митинг в поддержку Ельцина.
   ... Манежная площадь, здесь собираются "демократы"; сначала кажется, их не очень много.
   Плакаты: "Борис, ты опять прав!", "Ельцин, грузины всегда были за тебя, помоги и ты нам!"
   (это было незадолго до сдачи Сухуми абхазам). Пока ждали начала, толпу подогревали гоняемые по
   репродуктору заокеанские ритмы и наша попса, бросалась в глаза какая-то ярмарочная веселость,
   прямо-таки безудержная радость, как будто в предвкушении чего-то, долгожданного и приятного. "Наконец-то мы
   покончим с красно-коричневыми!" - беззубым ртом хохотал мне в лицо пожилой мужчина.
   Пронзительным женским голосом молодой человек читал в мегафон довольно скверные вирши типа "Хасбулатов
   наш удал, хотел прыгнуть, да упал. А Руцкой-то пуще, утоп в сортирной гуще."
  - Из детсада не вышел, а уже трансвестит - подумалось. Любимец
   публики, опереточный Тёркин с гармонью, в форме рядового Великой Отечественной, явно выпущенный для "народности",
   запрокинув голову, распевал песни.
  
   В толпу затесалась некая бабушка, надумавшая вдруг агитировать за ВС. Говорила она
   негромко - двум-трем соседям, но ее живо разоблачили, обсвистали - "заблудилась, старая
   сука!" - и вытолкали взашей. Были там и наши, черноголовские -по лицам узнал. Но пусть они сами о себе
   расскажут, а мне уже поздно за объективизм держаться...
  
   Наконец, тронулись, пошли по Тверской к Моссовету. И тут я увидел, как их много. Зрелище
   было внушительным, ничего не скажешь, на глаз тысяч 30-40. Сцепившись локтями, во всю ширину улицы шли первые шеренги, в головной заметил Льва Пономарева из "правозащиты" и демпопа Глеба Якунина - тоже веселые, разухабистые и по виду - поддатые - ну, это понятно: почему не выпить, когда дела налаживаются? Следом за ними - "Солдатские матери" и знамена, знамена...
  
   Сам митинг эмоционально мало отличался от тех, что проходили у Дома Советов, особенно,
   когда выступали дамы - визгу много. И все же отличался чем-то и в этом "чём-то" - очень сильно.
   Дух был другой. Долго я здесь не стоял, получив впечатление, ушел с тяжелым чувством.
   "А ну, как две толпы сшибутся в свалку?.. Господи, упаси." Уходил по Тверской,
   как бы ожидая пулю в спину.
  
   ... А перед Домом стояло, бродило тысячи три народу - обычный минимум. Замечаю Говорухина с "дипломатом", еще несколько знакомых
   лиц. Обстановка, как бы это выразиться, тревожно-спокойная, нормальное состояние в этом
   месте. ... Сознаюсь: не только после митинга "демократов", но и просто пройдясь по столице,
   здесь я отдыхал душой. В спину не целились, вокруг были свои. Хотя кто, собственно, свои?.. Я
   не отношу себя ни к какой партии. Если начать копаться, то неизвестно будет, чего у меня с
   соседями больше - сходства или различия. И все же здесь я свой. Здесь те, кого поверх всех
   идеологий объединила боль за Отечество, униженное и разграбленное, почти уничтоженное.
   Те, кто слышат голос его, и как показали последовавшие вскоре события, готов к жертве. Я
   сажусь на травяной газон и закрываю глаза... И вспоминая сейчас свое тогдашнее состояние,
   окунаясь в атмосферу и переживания тех предгрозовых дней, увязаю в чувстве острой и
   слезной нежности к окружавшим меня людям, какую испытывал однажды рядом с обреченным
   смертельной болезнью товарищем: я не верил в благополучный исход. Лейтмотивом того ощущения уже, наверное, до конца жизни останется для меня старая казачья песня, которую я напевал тогда про себя, бродя между кострами и сидя под Горбатым мостом в ожидании рейда ОМОНа - "Любо, братцы, любо". И как возле постели безнадежно больного
   лихорадочно делаешь все, что положено, бодришься как-то, но внутренний голос,
   трезвый и беспощадный, в ответ твердит одно: все кончено. Поэтому так пристально
   вглядываюсь я в лица дежуривших у заграждений, смеющихся шуткам, стряпающих у костров людей - здесь
   стоит аръергард уходящей эпохи. Эти люди защищают свой романтический идеал. Я не оговорился: не политический или экономический, которые в данном раскладе не более, чем оболочка,
   а именно романтический. Идеал, воспринятый в детстве, внушенный еще учительницей начальных
   классов, играми в "наших и немцев", - от первых различений своих и чужих, благородства и подлости,
   прекрасного и безобразного, когда над ним еще не смеялись открыто, не крутили пальцем у
   виска те, кому "своя рубаха ближе к телу", а "хата - всегда с краю". Его не то, чтобы открыто исповедовали, но ощущали постоянным рефреном даже в самые пустые времена "застоя", несмотря
   на крепчавшие маразмы "реального социализма".
  
   Я сейчас назову главный императив, объединивший на этой площади и заводилу-безбожника
   Витька Анпилова, и православного батюшку о.Виктора, погибшего там же у стен Дома со своей паствой- подразделением казаков. Это идея
   бескорыстного действия, жертвенного служения высшему началу. Другие на баррикадах не
   дежурили, уж вы поверьте мне. Говорю не о верхушке, что всегда себе на уме, не о крикунах,
   политических дилетантах и просто безумных, которых довольно везде, где собралось более десятка человек, а о тех небритых мужиках
   в строительных касках, способных защитить разве только от резиновых дубинок, и то, если удар вскользь, о тётках, закутанных в семь слоев от утреннего холода...
   О них, принявших первый удар из башенных пулеметов на БТРах гайдаровской гвардии в рассвет 4-го октября.
  
   Нормой же тех, других и нам уже навсегда чужих, стала именно корысть как принцип жизни.
   После банкротства и бесславной кончины сгнившего с головы, словно рыба, "реального социализма" к этому
   принципу бывшие теоретики коммунизма обратились, как к спасительному лекарству. Впервые в истории, хоть и много позже
   других, состоялся "Выбор России" в пользу личной выгоды, жесткости расчета и "золотого
   миллиарда" - последнего мифа ХХ-го века... Но вот ирония: многие его адепты сражаются за
   "новое" мироустройство порою столь же бескорыстно, а то и в ущерб себе. "Подохнем с
   голоду, а за коммуняками не пойдем!" Но это именно ирония, потому что за
   завлекалочками типа "прав человека", "свободы", "оздоровления экономики",
   "цивилизованных норм" уже тогда ясно проглядывались контуры давно известного кумира - златого
   тельца в облике тотального рынка, слепленного по чужому, не ведомому нашей земле
   образцу. А стало быть, в этом споре именно они могли предъявить почти неотразимый аргумент
   "новых русских", мандат "мира сего", главное оружие буржуинов: в войне людей и денег побеждают деньги.
   ...Да здравствует свобода?
  
   И в этом - тоже ирония, ибо кто же из стоящих перед зданием ВС против свободы? Кому не надо?..
   Всем надо, только не сама по себе она важна, как полагают те, у Моссовета, а лишь как
   условие достижения того высшего, ради которого вообще стоит жить. Ибо свободу у нас
   понимали всегда именно так. Вот почему здесь, на Пресне, стоят все сословия - кинорежиссер
   и рабочий, инженер и научный сотрудник, студент и предприниматель-патриот (и он - тоже,
   ведь и это работа, вопрос в том, во имя чего живет человек). И ведь многие из них понимают, что дело почти
   безнадежно, но стоят и ... бодрятся.
  
   Эта идея - бескорыстного действия - чиста по сути. Нам ли, черноголовским "научникам", торчавшим
   сутками в лабораториях, травившимся и взрывавшимся, сомневаться в этом? Зарплаты за это не прибавлялось. Другое дело, что
   использовали ее за нашими спинами и часто в корыстных интересах. Идея чиста да от грязи сберечь не умели.
   Обветшал, пришел в полную негодность идеологический кафтан, условный и малонадежный, как и все, что оканчивается на "изм". Но в результате и она отступает,
   сворачивается, ведет аръергардные бои - чтобы вернуться однажды в ином облике, к иным
   людям, но я уверен, что непременно здесь, на этой земле и спасет ее в очередной раз. Ибо
   только ею одной и жива Русь, несмотря на всякие "измы".
  
   * * *
  
   В ночь на 4-е октября гражданский конфликт, столкновение "двух толп", представлялся
   весьма реальным. Предотвратить его могло лишь быстрое и категорическое перемирие, либо
   выступление армии на одной из сторон. Растерянность перед восставшими уже прошла: и
   штурм мэрии, и марш на Останкино показали, что количество вооруженных сторонников
   парламента нигде не превышало нескольких десятков человек, а то оружие, что имелось, практически нигде не применялось - кого бояться? Таким образом,
   выбор был за президентом, и он, естественно, выбрал силовое решение: парламенту уже не могли простить
   пережитого страха. Руцкой отдал приказ "не стрелять", надеясь кротостью удержать занесенный
   кулак, но было и поздно, да и не на тех рассчитано. Возмездие явилось яростным и
   непредсказуемо, на удивление чрезмерным. Алексей Казанник, Генеральный прокурор ельцинской юриспуденции, человек недостаточно
   подлый для этого поста, но сдуру и сгоряча назначенный Ельциным, расследуя обстоятельства
   событий, так их квалифицирует: до Останкино они носили характер "общественных беспорядков",
   а начиная с него и после - мести со всеми признаками "превышения власти". (Из интервью "МК").
  
   Я задаю вопрос другому своему товарищу, тоже из Черноголовки, не покидавшему добровольного поста возле Дома от начала всей истории и до конца.
  
   " - Слава, я встречал Вас у Дома неоднократно, одну ночь мы здесь продежурили вместе, и
   что-то трудно называемое сблизило тогда нас. Но для меня эта ночь была единственной, а
   вот Вы, как говорится, испили чашу...
  
  ВГ: - Я был там с 21-го сентября, в Черноголовку вернулся только 5-го октября. Мог бы поступить
   так же, как и многие мои товарищи: отдежурить какое-то время и освободить место другим.
   Но передумал, а потом и возможность исчезла.
  
   Сперва все было совершенно стихийно, затем те, кто был у Дома постоянно, организовались
   поотрядно - не столько из оборонно-тактических соображений, сколько для удобства
   самоснабжения и дежурства. Наша баррикада находилась у перекрестка, примыкавшего к
   жилым домам, справа, если стоять лицом к балкону Дома. Люди окружали самые разные - от
   детей до известного историка, или инженера, вроде Алексея Девонисского, с которым я
   провел большую часть времени. Он погиб утром 4-го.
   - В чем заключался смысл дежурства?
  
   - Пресекали провокации, не пропускали со спиртным или с оружием. Бесплатного пива с закусками, как в
   91-ом у демократов, у нас не было, поэтому и готовили сами. Вообще разница в обстановке возле Дома и в Москве была весьма
   ощутима, я ведь не только у баррикады сидел, первые пять дней по вечерам уезжал в город,
   заглядывал в редакцию "Гласности" за материалами. Дом и площадь были островом в мутном
   болоте, так это воспринималось.
  
   - Вы защищали парламент. Как Вы и Ваши товарищи относились к его лидерам?
  
   - К сожалению, те, кто играл роль лидеров, роли этой не заслуживали - они из
   непосредственных виновников развала Союза. Еще за год до событий они представляли собой
   нечто совершенно иное, тем не менее, люди, собравшиеся у Дома, старались этого не
   вспоминать, простили им прошлое, лишь бы сейчас не подкачали.
  
   - Понимая, как дороги Вам эти дни, хочу спросить: все ли Вам нравилось там?
  
   - Нет, конечно, не все - и в идейном, и в практическом смысле. Слишком много было пустых
   разговоров и обещаний, как выяснилось 4-го октября. Горы оружия и готовность его
   применить для защиты - все это оказалось типичной дезой. Защитники Дома пугали ею
   ельцинистов, чтоб не совались, а пресса использовала ее же, чтобы настроить против нас
   обывателя. Довольно много было антиеврейской риторики. Смотрел на это без восторга, но
   прекрасно понимал, что в сложившейся исторической ситуации без этого, видно, не обойтись:
   "Бейтар", по слухам, позже подтвердившимся, расположился в соседней мэрии и участвовал в утренней атаке на нас. Впрочем, у баррикад все
   ограничивалось лишь словами, на национальность присутствующих никто внимания не обращал,
   разумеется. В первую же ночь я познакомился с гражданином Израиля, видел его и позже -
   он чувствовал себя как среди своих. Вряд ли это будет возможно впредь, по эту сторону
   Рубикона большой крови, в не столь уж гипотетической подобной ситуации. Что ж, за все
   рано или поздно приходится платить. В целом скажу, что если бы это время я провел не там,
   а в Черноголовке, психологически я бы ощущал себя много хуже, даже учитывая концовку.
  
   - Вы о ней догадывались? На что рассчитывали в случае штурма?
  
   - Иллюзий особых не было. Без оружия что мы могли? Понимание того, что нас могут просто
   перестрелять, было, но верили, что обойдется. Поймите, мы чувствовали себя на совершенно
   законных основаниях, ведь не мы совершали государственный переворот... Отбить атаку
   ОМОНа мы были не в состоянии, но надеялись сдержать морально и хотя бы на несколько
   Минут, чтобы Дом не застали врасплох.
  
   - А теперь о самом главном...
  
   - Когда началась стрельба, это было около семи утра, я находился на своем обычном месте;
   рядом был Девонисский. Раздался крик, что прорвались БТРы. Действительно, три машины
   встали перед баррикадой. Первая очередь была воспринята как дурная шутка, как-то не
   верилось, что для достижения своей цели кому-то потребуется наше физическое устранение.
   Кто опомнился, побежал в укрытие. Многие, в том числе и я, нападения ожидали, ожидали и
   серьезного отпора со стороны Дома, но Дом молчал. Те, кто был ближе к газону, побежал
   туда, через парапет и кусты.
  
   Залегли. Огонь не прекращался ни на мгновение, казалось, что бьют по гостинице,
   находящейся у нас за спиной. В это время штук семь БТРов во главе с гусеничной машиной
   вырвались со стороны Горбатого моста и со скоростью мотоцикла промчались вдоль Белого
   Дома, стреляя во все стороны. Потом я увидел одного из своих товарищей - он был ранен и
   пытался отползти, но его добили прямо на моих глазах: он лежал на открытом месте, и всякий
   раз, когда пытался шевелиться, по нему возобновлялась стрельба. Алексей полз рядом с ним,
   и тогда ему удалось спрятаться, как он погиб потом, я не видел. Я лежал удачнее, чем они, но
   помочь им, естественно, ничем не мог.
  
   Настроение было мрачное от безнадежности, хотя паники не испытывал. Пытался понять, что
   происходит вокруг. Более всего поражало, что Дом не отвечает ни единым выстрелом и как
   бы замер. Зачем было хвастать и обещать поддержку?.. Потом я узнал, что Руцкой отдал
   приказ "не стрелять". Что это было? Игра в благородство? А может, он решил, что если Белый
   Дом не стреляет, то и те не будут?
  
   Если так, то он жестоко просчитался - по Дому били с нарастающим ожесточением.
   Собственно, я уже не возражаю против этого благородства, тем более, что оружия у
   защитников было несравнимо мало - всего около 80-ти стволов, а единственный гранатомет был
   унесен в мэрию, а потом в Останкино. Уверен, если бы не "Альфа" и "Вымпел", все кончилось
   бы гораздо хуже. Но тогда молчание Дома вызвало крайнее разочарование.
  
   * * *
  
   (Дом, конечно же, не все время молчал. Приказ Руцкого действовал, пока штурмующие
   находились вне здания. М.Ф.)
  
   Что происходило вокруг в течение тех двух часов, вспомнить сложно. Было много стрельбы,
   свистящих и шуршащих рядом пуль, метрах в 15-ти упало срезанное снарядом дерево. Летали
   вертолеты. Было довольно шумно, но однообразно. Людей рядом не было, в пределах
   видимости лежали неподвижные фигуры - скорее всего убитые.
  
   Потом появился человек с белым платком. Он пришел извне. Я видел, как он подошел к
   лежавшему и пощупал пульс. Было ему лет сорок, светловолосый, с усами и бородкой. Почему
   по нему не стреляли, я так и не понял. Отчего была такая милость к одним и жестокость к
   другим? Скорее всего, они были отвлечены чем-то, остальные объяснения из области
   чудесного. ...Есть у меня мечта: что этот человек где-нибудь прочтет эти строки.
  
   Увидев меня и поняв, что живой я один, он стал звать меня к каменному строению в глубину
   газона. Я, наученный горьким опытом, некоторое время тянул, но потом-таки пробежал
   отделявшие нас 20 метров. Там мы с ним и сидели еще неизвестно сколько. Времени у нас
   было много и говорили мы с ним обо всем на свете, стихи читали... Он действительно пришел уже
   во время расстрела, будучи не за тех или этих, а просто помочь тем, кто нуждался в помощи.
   Откуда он и как его зовут, я забыл. Помню, что из "глубинки".
  
   - Вячеслав, тут важно кое-что уточнить. Если я правильно понял, штурмующие не предлагали
   вам тем утром покинуть баррикады и обрушили на вас огонь без всякого предупреждения. Этот факт как
   раз из тех, когда "внешнее указует на внутреннее": к вам, безоружным гражданским,
   отнеслись как к вооруженному противнику, не желающему сдаваться...
  
   - Штурмующие не предлагали нам сдаться или уйти с баррикад. Но я не согласен с тем, что к
   нам отнеслись как к вооруженному, готовому сражаться противнику. Нет, конечно. Если
   говорить о днях 3-4 октября, то к нам относились как к объекту усмирения, устрашения, а в
   случае развитого карательного вкуса исполнителей - просто уничтожения. Вот и все.
  
   - И все-таки если перед штурмом к вам бы обратились, скажем, по громкоговорителю...
  
   - Положение сложилось такое, что сопротивление с нашей стороны было не просто, как
   говорят в таких случаях, бессмысленным, но и невозможным. Разумеется, следовало бы
   покинуть баррикады. Но сам вопрос поставлен в плоскости уж слишком
   абстрактно-гуманистической. Мы знаем, что перед штурмующими Дом Советов была
   однозначно поставлена прямо противоположная задача, и если бы не благородная
   инициатива группы "Альфа", эта задача была бы выполнена. Уже внешняя картина событий
   не оставляет сомнения в этом. По тому, что я видел сам, мне лично ясно - задания брать в
   плен даже безоружных штурмующим не давали. Зато им дали свободу рук, и прояви они чуть
   больше усердия и чуть меньше организованности, могли бы перестрелять и друг друга, и
   ликующих зевак заодно".
  МФ: что собственно и случалось неоднократно, как показала впоследствии экспертиза, не нашлось ни одного убитого из оружия, имевшегося в распоряжении Дома и его защитников, все павшие за дело демократии погибли от так называемого "дружеского огня", то есть от своих же, проще говоря
  
   Итак, мы перешли к центральному действию драмы. Грохочут пушки, крупнокалиберные
   пулеметы, трещат "калашниковы" - не менее тысячи стволов одновременно, Russian kill Russian!. В это время
   Руслан Аушев, Кирсан Илюмжинов, другие известные люди пытались вмешаться, остановить -
   но куда там! Думаю, даже выход Патриарха не способен был бы сдержать дорвавшуюся до
   крови "демократию". Но он и не вышел... А я продолжу свои комментарии известных
   высказываний о вещах очевидных и не очень. Вот и Егор Тимурович Гайдар, заполнивший некраснеющим лицом Плохиша весь экран и усиленно причмокивая, рассказывает по НТВ, как все было. Уж он-то
   располагает всей информацией, не то, что оставшиеся в живых участники событий, оглушенные и
   подавленные.
  
   "- По Белому Дому было выпущено всего-то 12 снарядов - 10 практических и 2
   подкалиберных".
  
  МФ - Жаль, что не добавил свое любимое - "пользуясь интеллектуальным превосходством"
   Я сейчас объясню, что именно сказал Егор Тимурович. Практические снаряды применяются на
   учебных стрельбах и представляют собой дешевые болванки, имеющие сходные с боевыми снарядами
   баллистические характеристики. Современный подкалиберный снаряд - это стрела из
   высокоплотного материала; за километр пробивает сталь полуметровой толщины, но для человека опасен
   не более, чем крупнокалиберная пуля. Другими словами, по Гайдару, жертвы при таком
   обстреле Дома из танков могли оказаться лишь в случае прямого попадания в людей, а стало быть, нечего
   твердить о десятках погибших от огня на верхних этажах, а тем более - о пожаре там. Какой может быть
   пожар от болванок и вольфрамовых стрел?! ...Ах, вы все-таки видели пожар? Ну, так поздравляю: вы -
   красно-коричневый!
  
   Вячеслав Г.:
  
   "- Наступило временное затишье, и мы решились. Направились перебежками к жилым домам
   на Рочдельской улице. Удачно перескочили через колючую спираль, добежали до первого
   подъезда и сидели там некоторое время. Потом решили поискать своих. В результате
   наткнулись на двух солдат с майором, и те повели нас зачем-то на крышу. На крыше
   непонятно, кто кого потерял, только мы снова оказались одни. Спустились и увидели
   набережную с подбитым БТРом, как нам показалось,- по крайней мере, люк в борту был открыт и
   оттуда шел дымок, в проезде неподалеку стоял целый и водил стволом в поисках
   цели. Спрятались от греха подальше и вскоре обнаружили своих. Кто-то вспомнил адрес, где можно
   было отсидеться. Нас пустили и мы просидели там несколько часов, глядя, как горит Дом, как
   потом началась его сдача. Еще раньше, с крыши, видели, как по нему били танки.
  
   Мы не хотели подставлять хозяйку, если начнется облава по квартирам, и в сумерках вышли.
   Очень скоро угодили в руки омоновцев, которые, в отличие от армейских, к делу отнеслись
   неформально - если называть делом битье сапогами и прикладами.
  
  МФ: - Насколько мне известно, именно эти "неформалы" решали тогда, кому жить, кому нет.
   Вы-то
   с ними как "пообщались"?
  
  ВГ: - Защитники Дома были отданы в распоряжение групп оцепления и здесь все зависело от
   конкретных людей и ситуации. По рассказам, стреляли в тех, кто выражал непокорность, был в
   форме или чем-либо не понравился. Остальных просто били. Я отделался легко, все осталось
   при мне, не считая очков и треснувшего ребра.
  
   Собрали нас изрядно, повели. Только тронулись, как охранники наши принялись палить
   куда-то в темноту. Потом запихали всех в автобус, набили битком, внавал, - похуже 320-го
   маршрута прежнего времени, - кому ногу сломало, кому руку вывернуло. Смотрел за нами
   сержант с автоматом, обещая "успокоить" из него тех, кому неудобно. С большим трудом
   уговорили его выпустить - не из автобуса, из общей кучи - старика-ветерана. Везли нас на
   Полянку в отделение милиции. Одному омоновцу я почему-то показался подозрительным,
   видимо, за недостаточно почтительное отношение к его миссии. Объявил меня "боевиком",
   которого надо "шлепнуть". Но это был дежурный юмор, к розыгрышам типа "а этих - в расход"
   привыкнуть, наверное, трудно, но можно...
  
   В милиции охрана сменилась и больше не били. Долго держали у стены, несколько часов мы
   простояли, упершись в нее руками. Начались допросы - формальные, без напора со стороны
   допрашивающих (имя-фамилия...), но все же с угрозой "демократизатором". Ночь провел в
   набитой до отказа КПЗ, утром сняли отпечатки пальцев, сфотографировали "на память" и в
   середине дня 5-го октября большую часть задержанных отпустили. Среди сидевших в КПЗ был
   один депутат ВС, был командир одного из отрядов, подраненный в ногу, но сумевший как-то это
   скрыть. В соседней КПЗ оказался гражданин Китая: видно, гребли всех подряд. Некоторых
   своих товарищей я потом встречал на митингах."
  
   * * *
  
   ... Но чем же все-таки стреляли в окна Белого дома танки - не "по Гайдару", а на самом
   деле? Тот, кто знает, не скажет.
   Все тот же Казанник вспоминает, как в бытность свою Генпрокурором запросил сведения о применённых
   боеприпасах и прочих подробностях операции, но тут же был одёрнут Главнокомандующим:
   "Вы под кого копаете?"
  
   Автор "Анафемы" называет два типа снарядов: кумулятивный и объемного взрыва.
   Оценивать действие артиллерийских БОВ не берусь, поскольку не знаком с этой системой и не
   уверен в ее существовании, а вот кумулятивные стоит рассмотреть. Характер взрывов в Доме
   от 125-мм танковых снарядов, которые пришлось всем нам наблюдать по ТВ - отсутствие яркой
   вспышки и наружных разрушений - свидетельствует о том, что это были не
   осколочно-фугасные (ОФ) боеприпасы. Мощности последних хватило бы для значительных
   разрушений верхушки здания - их не было. Но они и не требовались для штурмующих: их целью были
   люди. Зачем же стрелять кумулятивными снарядами по людям?..
  
   Кумулятивный снаряд, как и подкалиберный, предназначен для поражения бронетехники, его
   эффект основан на направленном действии взрыва. Взрывчатого вещества в нем - четверть
   от того, что содержится в ОФ-снаряде, но особой воронкообразной формы и значительная доля его при подрыве расходуется на
   энергию узконаправленной кумулятивной струи. Остальная часть действует, как и всякая
   другая - дробит на осколки корпус, создает ударную волну, особенно губительную в замкнутом
   пространстве. Например, внутри помещения.
  
   Так вот в чем проявилась техническая смекалка спасителей демократии в погонах:
   кумулятивный снаряд, не разрушая здания(лишь небольшая дырка в стене), уничтожал людей, которых желательно чтобы не
   было - по возможности испарились. Или сгорели. Все это и произошло с теми, кто находился
   выше подожженного седьмого этажа. А что еще делать с гражданами, которые не любят ни
   президента, ни его правительство, не желают "улучшения" Конституции, а потому как бы и не
   граждане вовсе, во всяком случае - не "дорогие россияне" и уже объявлены бандитами?..
  
   Много позже бывший депутат парламента Виктор Аксючиц задаст одному тоже бывшему
   советнику президента вопрос: "- Вы стянули к Дому огромную силу, положение к утру 4-го
   октября было целиком у вас в руках, но вы начали войсковую операцию, торопясь закончить
   дело. Но ответьте, пожалуйста, какой военный смысл был в расстреле несчастных
   безоружных баррикадников? Зачем по людям в здании били тяжелыми снарядами, ведь положение их
   было и без того безнадежным?" Ответ был такой: "- Чтоб не повадно было. Пусть все видят и
   запомнят. "
  
   ... Тупой и жестокий материализм, какая-то нечеловеческая деловитость: дом, где погибли,
   сгорели десятки людей, подчистить, освятить (!?) - видно, чтоб не мерещилось и устроить на костях гадюшник для
   правительственных чиновников. И ведь ходят же по утрам на работу, помахивая
   портфельцами!..
  
   Пушки всаживали снаряд за снарядом, метя точно в окна, чтобы непременно взрывалось там,
   внутри. Бессчетные "малые калибры" от 5,6 до 73 мм дырявили каждый квадратный дециметр:
   российская армия успешно осваивала новый, "американский" боевой стиль, который позволяет
   сократить потери личного состава до минимума. Правда, осваивала на своих же - это
   по-нашему.
   Основной принцип стиля:
   создай ударную мощь на порядок-другой побольше, чем у "этих ублюдков", и долби в их
   сторону по всему, что движется, не жалея пороху - упредительно, п. ока сами не начали. Чего их жалеть, наши-то
   лучше... Все это следует заснять на пленку и демонстрировать по ТВ под ненавязчивый
   фоновый джаз или рэп. Этот фон у них всегда один и тот же - для фильма о подвигах во Вьетнаме, Ираке, Югославии, Афгане и для порнухи.
  
   Обычно на очередную годовщину событий, пресса несколько успокаивается (кроме Сванидзе с Млечиным). "Скорбим о всех
   павших". Правда, поминают каждый своих - на демонстрациях несут портреты одних и тех же, а на
   собраниях эмвэдэшников чествуют их бесстрашных убийц-героев. Правда, за годы расследования в списке жертв ОМОНа прибавилось за
   счет совсем уж безвинно или случайно погибших школьников, прохожих, солдат,
   расстрелянных "по ошибке". Но уж таковы издержки "стиля ". Если во время событий пресса
   была полна ужасающих примеров вакханалии и убийств журналистов, милиционеров и
   военнослужащих руками "бандитов", то постепенно, когда все давно закончилось, выяснилось, что
   пули прилетали почему-то с другой стороны. Исключая из рассмотрения случаи, когда действовали
   какие-то до сих пор таинственные и не пойманные снайперы, то в "активе" белодомовцев
   придется оставить едва ли не единственный инцидент с захватом здания штаба СНГ.
  
   В момент этой вылазки группы из "Союза офицеров" я находился на площади у ВС и был свидетелем того,
   как началась внезапная перепалка между официальными ораторами митинга и неким голосом с властными интонациями, призывавшим по мегафону всех немедленно следовать к зданию
   Генштаба и образовать вокруг него цепь. На трибуне возникло некоторое замешательство,
   затем появился генерал Ачалов и призвал не поддаваться на провокацию - распоряжения о захвате
   никто не отдавал. Примерно через час от места инцидента вернулись посыльные и сообщили,
   что действительно, по рассказам очевидцев, у Генштаба была перестрелка, а теперь там
   ОМОН. Только на следующий день стало известно о погибших милиционере и женщине, жившей в соседнем доме.
  
   Увы, но и здесь нет ничего нового: экстремисты фактически играли ту же роль, что и
   подсадные провокаторы, и чердачные снайперы-"кукушки". Бесчисленны случаи вмешательства этих
   сил, они просты и убийственно безотказны: всякое действие безусловно слабейшей стороны с
   применением оружия является поводом для ее уничтожения стороной сильнейшей. Но легко
   это сейчас говорить... Роль каждого становится понятной лишь в контексте всей
   драмы. Назвав офицеров Терехова экстремистами, я лишь хотел сказать, что их отчаянность
   не соответствовала ни наличным силам, ни общему настроению в армии и в стране.
   Оправдать ее нечем. На что они рассчитывали? На всенародное восстание?..
  
   К сожалению, тогда (да и сейчас) трудно было представить, какие силы реально пришли бы к
   власти с победой ВС; Руцкой и Хасбулатов - болтуны и халифы на час, а такой неопределенностью
   соблазнились немногие. 2-3 % населения Москвы - вот весь, как говорится, электорат. Нет, не
   было никакого народного восстания, как полагают некоторые энтузиасты. Против антироссийской "россиянской" власти поднялись отдельные группы и одиночки. К народу октябрьский инцидент
   вообще имел слабое отношение. Обманувшись в очередной раз, население на каком-то этапе
   отключилось от политики, не желая быть "базой" ни для какого движения и занялось своими
   делами: строит сараи, заборы вокруг огородов, приторговывает, приворовывает по мелочи и
   ко всему привыкает потихоньку. (Мелкий, но характерный эпизод из 3-го октября. Только что
   погнали по Кольцу "дзержинцев". Мы - бегом - на полпути от Смоленской до Белого Дома, кругом валяется брошенная амуниция. Из подъезда спокойным шагом выходит пожилой господин
   приличного вида, поднимает солдатский котелок и также спокойно уходит.) - среднетипичное участие простого москвича в событиях. Всенародный плач возле телевизоров
   по героиням актрисы Вероники Кастро, овации и пылкая любовь к "На-Найцам" с их омерзительными
   песнями и плясками - вот эстетический и духовный уровень населения России конца ХХ века. Самое
   ужасное - оно уже не сопротивляется, ест все, что дают. И в этом смысле мы вполне
   достойны своих столь же "всенародно избранных" - одного порядка вещи. Как это ни дико, но
   в масштабе России по "Марианне" и "Просто Марии" бабьих слез пролито куда больше, чем по
   убиенным в октябре 93-го... И я даже не знаю, плохо это или наоборот - хорошо, то ли
   попустительствует страшным кровавым разборкам в верхах власти, то ли гарантирует от всеобщей бойни...
   "Пусть видят и запомнят." Да уж, запомнили!... Народ же еще дальше отшатнулся от политики,
   как от прокаженного - инстинктивно и, по-видимому, надолго. Но ведь этого и хотели.
   Избрание Ельцина на второй срок продемонстрировало страх как основной мотив поведения
   российского обывателя. Боимся понимать, трусим действовать. Надежда лишь на то, что у России
   всегда был крепкий желудок: царскую династию, потом большевиков переварила, авось, переварит и этих...
   Но восстание всё же было. На стволы ельцинского спецназа и десантников поднялись пассионарии -
   в безнадёжном рывке. В Останкино было убито порядка 70-ти человек, на баррикадах у Дома
   Советов - еще столько же, а в самом здании при пожаре и после штурма, у стадиона, возможно, сотни, число
   до сих пор неизвестно. Это им, поверженным и растоптанным, неизвестный мне скульптор
   изготовил памятник, еще нигде не установленный, но фотокопию которого несут вместе
   с портретами жертв октября по годовщинам событий. Молодой человек в свитере и распахнутом
   пальто, сраженный пулей, падает назад, запрокинув голову. В прессе их называют "фашистами" и "убийцами", но
   убиты именно они, безоружные и патриотичные, никого не убившие. Убиты, и имена их осквернены. ...Что же происходило потом? Понедельник 4-го октября был рабочим и учебным днем,
   полагаю, многие черноголовские студенты могли стать свидетелями того, что наблюдал Сергей, сын Михаила, студент Бауманки.
   .
  
   "- После часа, когда кончились занятия, я оказался сначала на улице 25-го Октября. Здесь я
   увидел баррикаду и охраняющих ее очень веселых парней в комбинезонах. Я стал свидетелем
   такой сцены. Пожилой мужчина остановился перед ними: "В Белом доме людей убивают, а вы
   веселитесь". Тогда один из парней вскочил, схватил его крепко за шею, пригнул и закричал:
   "А ну, повторяй три раза: "Ельцин - наш президент!" Громче! И не отпустил пожилого до тех пор,
   пока тот не выполнил требуемое.
  
   В начале седьмого я вышел на Смоленской. Улица засыпана битым стеклом, обломками
   камней и асфальта, кучкуются какие-то люди и что-то обсуждают. Подошел к одной группе.
   Моложавый человек в длинном пальто и шляпе заводит окружающих, которые и так уже "под
   градусом": "Ребята, идем бить коммуняк, поднявших руку на законно избранного президента"!
   Вокруг соглашались, единственная проблема, возникшая в группе - где искать еще живых
   коммуняк. Один кричит: идем к БД, там еще ползают! Другой: пошли на Беговую! Третий:
   снайперов надо искать! Ему отвечают: они тебя сами найдут, идем на улицу Пятого года, там
   безоружные.
  
   Я направился к Новому Арбату, но, не дойдя метров двести, был остановлен цепью ОМОНА.
   Пока стоял, разговорился с человеком из Фрязино, и он повел меня к Дому через
   набережную. Я, говорит, был там вчера, сегодня весь день там расстреливали оставшихся. От
   него я впервые узнал о штурме Дома, известие меня ужаснуло.
  
   Вышли к мосту, в наступившей темноте натолкнулись на цепь солдат. Поразил своим видом
   страшный пожар Дома, ко всему был готов, но зрелище все равно потрясло. Перед солдатами
   толпятся довольные зеваки: горит последний оплот коммунизма. Рядом со мной стоял
   здоровенный мужик в кожанке с мальчишкой-тинейджером, оба в бейсболках. Вдруг со
   стороны Дома к нам выходит небольшая группа женщин, их пропустили, а те встали и со
   слезами принялись ругать солдат: что же вы наделали, проклятые, не люди вы, а звери.
   Здоровый обратился к солдату: "Дай-ка, братан, дубинку, я этой б... глотку заткну, ей, видно,
   мало досталось." Оборачиваюсь, фрязинский где-то затерялся. Говорю здоровому: разве
   можно бить женщин?.. Вдруг тот обнимает меня и начинает исповедоваться: "Братан, да это
   ж коммуняки, кого жалеешь? Их же мочить надо - они в Останкино сколько людей поубивали. Я
   же только сейчас и жить начал: вот мой сын, ему 12 лет, а уже зарабатывает хорошие деньги
   на жвачке и сникерсах, мог бы ты в 12 лет при "них" это делать?! Они же меня за спекуляцию
   сажали, а теперь я - коммерсант, и машина есть, и квартира, и все, что надо!"
  Я ушел к другой группе, ближе к аптеке, что напротив мэрии, но и там весело и баночное пиво. Мэрия
   зияла разбитыми стеклами, стекло покрывало мостовую и хрустело под ногами. Вдруг
   получился какой-то театр. Говорят: сейчас будут стрелять. И точно - услышал пистолетные
   выстрелы и топот бегущих ног. В это время с предпоследнего этажа - второе справа окно
   новоарбатского небоскреба, того, где глобус вращается, замечаю вспышку и прямо на меня
   понеслась трасса. Искры брызнули в пяти метрах, ноги сами подогнулись, кто-то рядом
   закричал, видимо, раненый. Все бросились врассыпную. Опять-таки театрально поперек
   мостовой разворачиваются два БТРа и начинают долбить из крупнокалиберных по снайперу.
   В здании что-то загорелось, посыпалось. Стреляли минут пять, потом, видно, решили поиграть
   силой и протаранили ни за что ни про что стоявшую рядом поливалку.
  
   Что это был за снайпер?.. Мне приходилось читать где-то, что у защитников ВС не было
   трассирующих боеприпасов. На Кольце война еще продолжалась, а мы с тремя парнями,
   решив, что пора сматываться, побежали к Смоленской. Доходим до метро, а оно закрыто.
   Только хотели перебежать улицу, как по нам снова ударили очереди. Метрах в 50-ти идут три
   омоновца и поливают в нашу сторону трассами. Ладно, пьяные оказались. Мы шарахнулись за
   угол, и когда те дошли, кричу: вы что, с ума сошли?! А те: у нас работа кончилась!
   Отдыхают, значит. Мы бежим на Старый Арбат, там какие-то военные с явно нерусскими лицами, смуглые,
   невысокие - северокавказцы-омоновцы из южных областей, пригнанные на поддержку московских. На улице брошенные ларьки с товаром - бери, пожалуйста, и
   темнота. Два раза останавливал патруль, выручал студенческий билет, и уже выйдя к метро, вновь
   услышал стрельбу. Оказалось, опять бьют по тому же зданию, только с тыла."
  
  
   Сергей:
  
   "- Пятого вечером снова был у БД. Здесь у моста я впервые увидел трупы. Они лежали на
   набережной, занимая пространство, прикрываемое мостом, и было их около 30-ти. Я зашел на
   мост, смешавшись с толпой, и смотрел вниз. Поодаль лежали еще три трупа в застывших
   лужах крови и возле них - свечи. Пожар к тому времени прекратился.
  
   Толпа на этот раз была настроена антиельцински. Кто-то крикнул: по РТВ будут показывать
   убитых! Рядом непрерывно рыдала женщина. Подъехала машина и вышел мужчина в кожанке.
   Ну, думаю, "демократ" приехал, но тот подошел к омоновцу и говорит: "Вы, сволочи, за это
   еще ответите". Парень интеллигентного вида сказал мне, что от Дома на крытых ЗИЛах
   увозят трупы, и предложил пойти показать. Мы пошли мимо мэрии, и у памятника героям
   Красной Пресни я спросил у военного из оцепления из какой он дивизии. Подлетел сержант: отойди! Я
   осмелел, говорю ему: "Все равно ответите перед народом!" Мой спутник повлек меня дальше:
   этих, мол, не было тогда, каждые пять часов меняют. А те уж пьяные давно.
  
   Обошли стадион и вышли к месту, где теперь крест стоит. Трупов не было, видел лужи
   засохшей крови и цветы. Народу - только несколько эмвэдэшников и какой-то мужчина в
   камуфляже, уговаривающий пропустить его на стадион: "Ребята, я такой же военный, как и
   вы, только я приехал защищать Родину, а вы ее предаете. Дайте же мертвых убрать, там их
   полно". Я подошел и поддержал его. На нас залязгали затворами: "А ну назад!" Человек
   оказался майором ракетных войск из-под Харькова. По нему было видно - он тяжело
   переживал происходящее. Мы с ним дошли уже до Баррикадной, как вдруг - хоп: "Стоять!
   Почему громко разговариваете?" Окружили омоновцы, вскрыли сумку, сунулись в мой
   студенческий. Обхлопали майора, нащупали перочинный нож: "А это что?" - и удар в лицо,
   потом поддых и еще прикладом; его поволокли к стене. Я опешил, а они: "Пошел отсюда!"
  
   Шестого числа я уже перелез стену стадиона. Все поле разрыто гусеницами. Ворота со
   стороны метро на уровне груди - сплошное решето, то же и на подсобных помещениях.
   Спрашиваю двух солдат: убитых в Доме много? Отвечают: мы знаем только, что подземные
   этажи затоплены и внутрь не пускают. Сюда же зашло несколько жителей окрестных домов,
   они показали место, где проходили расстрелы - это внутренняя сторона стены, которая сейчас
   вся расписана извне лозунгами и проклятьями палачам. (И снесенная впоследствии - М.Ф.).
   И действительно, часть резиновой дорожки вдоль стены была снята и сложена в стороне: ее
   кто-то уже пытался чистить, но это плохо удалось, остались обширные пятна."
  
   Совершенно ясно, что боевых действий на территории стадиона не было. Пулевые следы на
   стенах и постройках могут быть истолкованы, увы, однозначно. Ворота стадиона были
   открыты на 38-й день. Посетившая его Наталья также рассказывает о многочисленных
   пулевых отверстиях, но с новой подробностью: в них черенками были вставлены цветы. Здесь она
   встретила преподавателя и студентку из Университета, они раздавали ксерокопии
   "Завещания", написанного студентом-белодомником в последние часы обороны Дома.
   Местная жительница рассказывала, как ночью наблюдала погрузку на баржи каких-то тюков,
   предполагая, что вывозили тела погибших.
  
   Куда делось множество трупов, до сих пор неясно. Во все времена у джеков-потрошителей
   стояла одна проблема - как избавиться от тела собственной жертвы. Чего только не
   изобретали, чтобы полиции не попасться. Джеки, стоящие во главе государства, от подобных затруднений избавлены: и
   трупов нет, и людей таких не было, а если и были, то напрасно. Вопрос закрыт?
  
   * * *
  
  
  
  
   ...Уже автор этих строк уточнил у бывшего депутата Аксючица: - Кто же был тот назидательный, но жестокосердый советник
   президента? - Станкевич, - был ответ. - Хорош гусь?
  
   Гусь хорош, но не лучше прочих. На основании только личных наблюдений и рассказов
   свидетелей-черноголовцев приходится делать довольно жуткий вывод: власти уже по ходу антиконституционного переворота планомерно провоцировали оппозицию на выступление, затем спланировали и осуществили образцово-показательное подавление восстания ее сторонников
   в назидание всей нации. Налицо попытка еще одного "окончательного решения" в стране
   "окончательных решений". Российская компрадорская революция, начавшаяся в конце 80-х ХХ-го века, перейдя через первоначальный "бархатный" этап, ознаменовавшийся распадом СССР, в начале 90-х вошла в глубинную стадию политико- экономических преобразований, но столкнулась с сопротивлением традиционных слоев российского общества, представляющих синтез остаточно-социалистических элементов и национально ориентированных традиционалистов в обычном смысле. Начиная с 1992-го года политическим выразителем этого движения заявил себя Верховный Совет РФ, ставший в резкую оппозицию исполнительной власти в лице Президента Ельцина и правительства, возглавляемого Гайдаром, чья политика отвечала интересам зарождавшейся новой российской буржуазии, имевшей откровенно компрадорский характер. В результате этого противостояния ветвей власти произошел конституционный кризис, для разрешения которого исполнительная власть осуществила конституционный переворот, сопровождавшийся общественными беспорядками со стороны непокорных и их кровавым подавлением. Победившие в результате компрадоры образовали в стране новый для нее тип власти, в народе и прессе прозванный "олигархическим". И все же решение вопроса еще не было окончательным, любая революция - компрадорская в том числе - тяготеет к тому, чтобы быть перманентной, то есть не заканчиваться, поскольку любых результатов всегда недостаточно, продолжением антисоциалистического переворота, завершившегося свержением советской власти лишь к октябрю 1993-го года, стали так называемые "цветные" революции, прокатившиеся по странам постсоциалистического мира. Они осуществлялись практически по тем же "бархатным" сценариям, что и первая волна революций, что естественно, ибо суть продукция одного штаба. Советский союз времен Холодной войны был врагом Запада отнюдь не только и не столько идеолого-экономическим, как полагали довольно наивно у нас тогда, наши не столь простые противники в своем отношении к нам более полагаются на геополитику - науку, едва ли не специально созданную, чтобы претенциозным гсударствам удобно размещаться на земной поверхности, верно различая союзников и противников . Нет, серьезно, известный сенатор Джон Маккейн, очень не любящий нас, в главном абсолютно прав - геополитически Россия действительно является врагом Америки Љ1 просто фактом своего существования на том месте, которое занимает, и как бы наши власти ни старались, преследуя коммуняк, этих идейных врагов буржуинского королевства и вытравливая остатки коммунистического сознания, благосклонной улыбки они дождутся лишь с окончательным развалом российского государства. Поэтому рано давать отбой компрадорской революции и всем прочим подобным начинаниям, раскачивающим российскую государственность, дело Ельцина живет и ширится! Интересно, что ближайший по типажу клон Бориса Николаевича или, если угодно, реинкарнация Алексей Навальный за ним по пятам идет, буквально дышит ему в спину, вот он уже в Москву на власть приехал - тоже, кстати, из уральского региона, а если выгорит, хотя бы частично, - то вот нам и перспективный претендент в президентство, а ежели что - сдается мне - то не затруднится, судя по гонору, и танки к Москве подтянуть... С головного броневичка, понятно, для начала речь толкнет о свободе и ближайших задачах революции - такова традиция, а тем, что следом едут, прикажет жахнуть пару раз для острастки сопротивляющихся. Но перед этим будет что-то вроде киевского майдана с музыкой на железных бочках, центральная пресса, само собой, поддержит представителя мирового прогресса, микрофоны с логотипами телеканалов потянутся - только к нему, прочие уже сейчас не в формате! А что, история любит ходить кругами... Демократию надо будет опять защищать,
   Герой России Лысюк, теперь уже полковник, в здравии и готовится к новой шальной халтурке, а, чуя заработок, уже заранее мысленно делит улицу Королева по секторам обстрела... Как пить дать - генералом будет! С другой стороны, исходя из тезиса перманентности буржуазной революции в России, можно понять, что нынешняя "белоленточная" оппозиция сформировавшейся после 93-94 годов власти - ельцинской и постельцинской -оппозицией в ей в собственном смысле не является, они суть не более чем соперники в рамках одной позиции, это соотношение модерна и постмодерна и по многим спорным моментам вполне способны договориться, особенно с учетом МОМ, которое очень убедительно однажды попросит Путина уступить.
  
  
  Post scriptum:
  Много лет назад по радио транслировали беседу кого-то "последних из могикан". Один из
   собеседников вдруг спросил: "А что такое человек? Ведь по большому счету не каждый
   является таковым. Я, например, когда задаю себе этот вопрос, то, зная себя, не могу с полной
   уверенностью отнести данную особь к человеку. Вот моя жена - да, она точно человек, а я... Не знаю".
  
   Кажется, это был Алексей Федорович Лосев, но не уверен, не помню точно. Знаю только, что очень немногие из нас задаются
   таким вопросом. Мы по большей части не сомневаемся. А зря. Без этой малости, сомнения в
   собственном человеческом и стремления доказать, мы просто возглавляем отряд приматов, а лучшим
   определением нашим будет платоново "двуногое без перьев". До последнего часа не ясно - по
   большому счету, - до крайнего жеста. Те, оставшиеся в октябре 93-го, уже все за себя доказали.
   Нам - еще предстоит.
  Ну, что, друзья, кто со мной на Останкино?
  
  
  
  Михаил Фадеев, кандидат химнаук, 8.09. 2013
  
  
  
  ПРЕОБЛАДАНИЕ НЕСУЩЕСТВЕННОГО (октябрь 3-4, 1993, Москва- Черноголовка)
  
  Тело живое - нечто несущественное для пули.
  Не задерживаясь, она летит дальше
  сквозь другие тела
  и визжит как от боли,
  ударившись об асфальт.
  
  Душа вытекает сквозь ничтожную дырку
  и нестерпимую боль,
  удивлённо озираясь на тело.
  Тело, не чуя души,
  падает лицом в ладони земли.
  Боль для него -
  нечто несущественное.
  
  Человек несущественен для стрелка за углом.
  Внимания к человеку хватает на то,
  чтобы вырвать фигуру
  из темноты, прицелиться,
  спустить курок.
  Крика не слышно.
  
  Криков не слышно в кресле у телевизора.
  Уши набиты враньём комментаторов,
  глаза наполнены страхом.
  Души человеческой не существует
  для того, кто сам обездушен.
  Он - то, что он ест,
  его жизнь - сплошная еда,
  его смерть - как отрыжка.
  
  И жизнь чужая, и смерть - нечто несущественное
  для наводчика в стреляющем танке.
  Нечто существенное - это живые деньги
  в своём кошельке
  за работу убийцы.
  Платит сидящий в кресле
  у телевизора.
  
  В Москве - усмирение бунта. На площадях расстрелы и смерть.
  Кровоизлияние в сердце России.
  - Ничего существенного - уверяют врачи, пряча трупы. - Это
  микроинфаркт.
  - Вот это зрелище! - волнуется чернь. - Ещё бы жратвы!..
  - Будет! - обещает Главный Хирург, вытирая ручищи.
  - Едоков стало значительно меньше.
  Инфаркт залечили. Второго
  не пережить.
  
  Людей стало меньше.
  Кажется временами: на улицах
  ни единой живой души.
  Так,
  нечто несущественное.
  
  Когда над существенным
  преобладает несущественное,
  веселится, пирует нагло и грязно,
  значит, лев достался червям.
  Если низкое берёт верх над высоким -
  значит, корабль перевернулся и тонет,
  пускает гигантские пузыри и зрелищем катастрофы
  привлекателен для акул
  и их прилипал.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"