30.10.2028... запись...
Я часто вспоминаю многолюдную рыночную площадь в Каире, белое низкое солнце над головой, от песчаного ветра слезятся глаза и трескаются губы. Мы с отцом уже несколько месяцев в Египте, где он расследует загадочное исчезновение репортера. Мне совсем мало лет. Отец велит подождать его на улице, и я неуклюже топчусь на месте. Как вдруг неожиданно какой-то мужчина проходит рядом со мной и, оглядываясь по сторонам, спешно протягивает мне смятый листок бумаги. "Спрячь это, мальчик, - говорит он". Я даже не успеваю разглядеть его лица. А отца все нет и нет. Он обещал показать пирамиды. Потом все словно исчезает в завесе странного обжигающего света, и я слышу голос: "на Марсе тоже есть пирамиды".
Это началось в 2026 году, точной даты не помню. Кажется, был вечер. Впрочем, все, что связано с детективным агентством Руфа Барнтона, вашего покорного слуги, предстает в моей памяти, в струящемся сквозь жалюзи, предзакатном солнце. Днем я обычно отсыпался после ночных вылазок.
Я сидел, водрузив скрещенные ноги на стол, заваленный всевозможными предметами, и разглядывал новые ботинки. Пишущая машинка "Underwood", купленная в магазине уцененных товаров, бывшая уликой по какому-то делу, как верный пес стояла на возвышенности из бумаг с наполовину съеденным листом отчета. От предыдущего съемщика мне достался книжный стеллаж с парой дряхлых книг, немного осунувшийся вправо. Содержимое его пополнялось благодаря моей секретарше, заядлой поклоннице любовных романов и психологических тестов.
У меня был напарник. Его звали Митч Гэйбл. Он практически ничего не боялся, за исключением женщин и темноты. Хотя с виду в нем сложно было заподозрить, робеющего при виде смазливой блондинки, несмелого мальчишку, засыпающего только в свете ночника на прикроватном столике. Он был хорош собой, среднего роста, блондин с голубыми глазами и очень уж серьезен, что всегда притягивало к нему самых роскошных женщин, которых, как вы уже поняли, к немалому моему сожалению он сторонился и ни с кем из них не свел близкого знакомства. Однако у него было несколько интрижек и даже влюбленность, тянувшаяся еще с детства.
Есть такой тип людей, для которых важно любить издалека, лелеять, но не предмет обожания, а исключительно собственное чувство превосходства над постыдными потребностями утешения в объятиях любимой женщины. Равно и предмет его обожания не уступал ему в этом эгоистическом служении, хотя, чтобы судить о ее своенравности я должен был, как минимум увидеть ее или говорить с ней. Но Митч и слышать об этом не хотел. Нынче каждый второй тянется к независимости и одиночеству, окрепшие их семена, взращенные еще в мое детство, давно уж надежно вросли в каждое человеческое сердце.
С Митчем мы работали относительно недавно, с того памятного туманного утра, когда он появился в дверях моего кабинета, прошло три года. Признаться, и этого времени не хватило мне, чтобы привыкнуть к его компании. Он был слишком замкнутым, не расположенным откровенничать и даже в сильно подвыпившем состоянии, в каком он редко бывал, едва ли сообщал что-то из своей жизни. И вот, когда я потерял надежду вызвать в нем хотя бы немного доверия к своей персоне, он сообщил, как мне показалось тогда, довольно незначительную подробность, которая его нервировала.
- За мной следят, - сказал он.
По интонации его голоса, я понял, что он не шутит и более чем уверен в своем заключении, в противном случае, к немалому моему облегчению, он всегда обдумывающий, что сказать, непременно добавил бы: "кажется". Но я все равно не придал значения.
- Ты уверен? - на всякий случай спросил я, просто, чтобы что-то сказать, скорее проявив участие, нежели деловое любопытство, на которое он рассчитывал.
- Более чем, - уверенно ответил он.
Белой длинной ладонью провел он по белокурым волосам, пригладив растрепавшуюся челку, выдав тем самым свое волнение.
- Любовный треугольник, - попытался отшутиться я. - Ревнивый муж, соблазненной тобой пышногрудой брюнетки.
- Исключено, подобные авантюры не входят в число моих привычек, - двусмысленно ответил он.
- Тогда, черт возьми, кому понадобилось следить за тобой? - не выдержал я.
- Не знаю, но я хотел бы это выяснить, - усмехнулся он.
Я установил слежку за Митчем, то есть за тем, кто следил за ним. Теперь я знаю наверняка, что за ним, действительно, следили, но в тот момент преследователь исчез и еще долго никак не проявлял себя, что я и вовсе усомнился в его существовании.
К немалому моему облегчению Митч больше об этом не заговаривал.
Так вот возвращаясь к началу, однажды на пороге моего агентства появился Дюк Ирвинг, главный редактор крупнейшего скандального издания "Марс вне закона". Его появление было столь неожиданным, что я даже не успел убрать ноги со стола, мечтательно выкуривая кубинскую сигару. Он редко появлялся на публике, тщательно оберегая репутацию, которая и без того была подорвана двумя громкими судебными исками по факту мошенничества и подозрениями в убийстве своего компаньона. Первую долю секунды мне даже показалось, что он не появился в дверях, а соткался в воздухе.
- Пропал мой журналист, - нетерпеливо сказал он, избегая формальностей.
- Совсем? - единственное, что пришло мне в голову.
- Разве можно исчезнуть наполовину?! - раздраженно спросил он. - От него нет никаких вестей уже несколько дней.
- Когда вы видели его в последний раз?
- Три месяца назад он сел на марсианский корабль и отправился в поселение на берегу Ацидалийского моря. Говорят, что местные жители обнаружили там "артефакты" вымерших марсианских цивилизаций.
- Помнится, во времена моего детства писали о каких-то пирамидах, но, кажется, так ничего и не нашли. Возможно, их никогда и не было, как и марсиан.
- Он обнаружил нечто странное, после чего перестал выходить на связь...
- Марс находится под контролем правительства, у меня нет полномочий, - предвидя к чему клонит Дюк Ирвинг, прервал я, посоветовав ему обратиться в соответствующие органы.
- Почему бы вам не взять отпуск, - настойчиво продолжал Дюк. - Я оплачу все расходы, полагаю, вы возьмете с собой напарника, в вашем распоряжении будет лучший поводырь.
Лететь на Марс выгодно в период противостояния, такое положение наступает примерно каждые двадцать шесть месяцев, когда расстояние между Землей и красной планетой не больше ста миллионов километров. Что уж говорить о Великом противостоянии, раз в двадцать лет расстояние до Марса бывает всего шестьдесят миллионов километров, то есть не больше семи месяцев в пути. Но в этом время года, по самым скромным подсчетам пилота, лететь нам предстояло, в лучшем случае, сто пятьдесят миллионов километров, если не все двести.
- Двести?! - воскликнул Митч.
- Это, если техника не подкачает. Корабли требуют ремонта, топливо самое дешевое, если уложимся в двести, считайте, что нам крупно повезло, - на полном серьезе ответил пилот.
- Вы шутите?! - продолжал возмущаться Митч. - Это почти год в пути.
- В космосе летать по прямой невозможно, из-за силы инерции вращения Земли вокруг Солнца, корабль всегда двигается по сильно вытянутой дуге от орбиты, это как минимум два месяца полета впустую.
Вопреки ожиданиям, время в полете пролетело мгновенно и мне не пришлось считать месяцы, проведенные в заточении железного монстра "British airways", громоздкого снаружи и тесного внутри. Я был словно в забытьи, зачарованно наблюдая незыблемую твердь всего сущего, великое пространство вселенной. И почти потерял самого себя, чуть не лишившись рассудка, вместе с кораблем погружаясь, то в ослепительные раскаленные лучи Солнца, то в темноту морозной космической ночи. В окно иллюминатора я видел каких-то незнакомых мне людей, животных и все порывался выйти на улицу, подышать свежим воздухом.
- Новички в космосе часто испытывают изменение сознания, видят галлюцинации, - подслушал я разговор пилота и Митча, и мое состояние как рукой сняло.
Мы стремительно приближались к огромному красному монстру. Я зажмурился и попросил разбудить меня на конечной станции.
В разряженную атмосферу Марса корабль вошел поздним вечером, приземлившись на какой-то равнине. Первое, что я увидел, было белое солнце на горизонте пустынной долины и так неестественно шедший от него во все стороны светло-синий свет, рассеивающийся высоко в небе всеми оттенками серого.
- Боже, как красиво! - вырвалось у меня.
- Поначалу у всех захватывает дыхание, пока они не осознают, что Марс безжалостная пустыня, - сказал человек, появившийся у меня за спиной в огромной шубе. - Пора в укрытие, скоро здесь будет темно до мурашек и холодно до жути.
Укрытием была невысокая скалистая возвышенность, на первый взгляд очень хрупкая, уходящая глубоко под землю.
- Абу-л-Ахмад, ваш поводырь, - представился он.
Из укрытия появилось несколько мужчин и детей, они спешно бросились к грузовому отсеку.
- Утром корабль заметет, - пояснил Абу-л-Ахмад, - необходимо запастись провизией и водой.
Но я уже ничего не слышал, в моем сознании все еще продолжало что-то меняться. Я приметил в числе поселенцев Марса, разгружающих "British airways", Митча. И завистливо уставился на него, отметив его выносливость и совершенное безразличие ко мне. Мне хотелось убить его, когда я заметил, как вышедшая из укрытия женщина, тайком любовалась им, через правое крыло корабля.
Впрочем, я не совсем в этом уверен, так как вскоре в глазах у меня все поплыло, и я потерял сознание. Ненадолго придя в себя, я снова забылся крепким сном и очнулся только в полдень.
- Вы не пользовались респиратором, поэтому отключились, - сказал Абу-л-Ахмад.
Я едва узнал в нем вчерашнего поводыря в огромной шубе из шкур животных. Сегодня он был в белой футболке с короткими рукавами, шортах и кроссовках. На лице его красовались модные солнцезащитные очки.
- Многие из нас могут обходиться без респираторов по десять часов, вам все же следует носить его каждый час, - сказал Абу-л-Ахмад. - Пора двигаться в путь, сейчас не так жарко, а к вечеру мы успеем достигнуть ближайшего укрытия.
Митч уже был на ногах. На нем была серая рубашка с короткими рукавами, светлые брюки и парусиновые туфли.
- Мы пойдем пешком? - спросил я.
- Иначе никак. Марсианская поверхность резко меняет свои очертания, равнины превращаются в крутые впадины и колодцы, самая большая опасность это каньоны, в любой момент каждый из нас рискует занести ногу над бездной высотой в несколько километров, переправиться через них можно только используя альпинистское снаряжение, - сказал Абу-л-Ахмад, мне показалось, что в его глазах было презрение.
Поднявшись на поверхность, я увидел над головой желто-оранжевое небо.
- Возьмите, - предложил Абу-л-Ахмад, - солнцезащитные очки позволят видеть окружающее в более привычном спектре и защитят ваши глаза от вредных излучений.
С превеликим удовольствием я воспользовался его советом. Оглядываясь по сторонам в поисках Митча, я заметил ту самую женщину, которая вчера вечером тайком наблюдала за моим напарником. Она оказалось моложе, чем я ожидал и стройнее. На короткое мгновение ветер растрепал ее длинные каштановые волосы, и мне сделалось не по себе от ее необыкновенной красоты.
Мы двинулись в путь. В общей сложности нас было шестеро. Я, Митч, Абу-л-Ахмад, Мони, так ее звали, еще один араб, который шел все время впереди и наш пилот Антон.
Абу-л-Ахмад сообщил мне, что за нами двинется другая экспедиция, на случай, если с нами что-то случится, они придут на помощь.
Антон и я постоянно налегали на респираторы. В отличие от других мы быстро теряли кислород, в таких условиях идти, хоть и по ровной, но очень каменистой поверхности, было для нас сущей пыткой. Мы часто останавливались, чтобы набраться сил, но неутомимый поводырь подгонял нас. Однообразный унылый пейзаж марсианских равнин выматывал еще больше. Я тщетно всматривался в горизонт, в надежде узреть какие-нибудь горы, потому что мне казалось, мы стоим на месте.
- Я думал на Марсе есть каналы, - оторвавшись на миг от респиратора, тяжело произнес Антон.
Он был очень болтлив и думается мне необходимость самому себе затыкать рот слюнявой хренью, изматывала его гораздо больше, чем меня осознание огромного замкнутого пространства.
- Каналы - оптическая иллюзия землян, - тут же отозвался Абу-л-Ахмад. - Их не существует.
- Как и пирамид, - неожиданно вслух произнес я, к счастью меня никто не услышал.
Вечером мы добрались до очередного укрытия в невысоком нагорье. Нас встретила дюжина поселенцев в звериных шкурах, и я почувствовал себя лучше. Переодевшись в более теплую одежду, Абу-л-Ахмад, предложил нам поужинать на открытом воздухе.
Расположившись вокруг разведенного костра, наша группа опустошила большой контейнер с едой. Мои легкие, бывшие недавно на грани разрыва, стали спокойными, что я совсем перестал чувствовать боль где-то внутри них.
- Как скоро мы будем на месте? - спросил я.
Абу-л-Ахмад перевел взгляд на Мони.
- Это очень опасное путешествие. На берегу сильно разряженный воздух и вокруг лед. Что вы хотите найти там?
- Вы что-нибудь слышали о пропавшем журналисте в этом районе? Наверняка, кто-то из вас сопровождал его, - спросил я, заметив на себе неодобрительный взгляд Митча.
Абу-л-Ахмад, Мони и араб переглянулись.
- Нет, - ответил поводырь. - Возможно, он попал в другую группу.
- Разве, здесь есть другая группа? - в моем голосе послышалось явное недоверие.
- Многие прилетают на Марс незаконно и пользуются услугами черных поводырей, как правило, они заводят клиента в самую опасную зону и оставляют умирать. А после завладевают всем его имуществом, - Абу-л-Ахмад усмехнулся.
- Он выходил на связь и перед тем, как исчезнуть сообщил, что обнаружил нечто необычное, - настаивал я.
- Здесь много необычного, господин Барнтон, - сказал Абу-л-Ахмад. - На Марсе не приживаются земные растения, животные мрут, как мухи, все построенные человеком, станции погребены под толстым слоем песка. Полеты сюда слишком дорогие и длинные, что правительство вскоре и вовсе откажется от них. Быть может, однажды человеку и удастся изменить Марс под себя, если только к тому времени Марс не изменит самого человека.
- Вы видели марсиан? - спросил я.
- Их никто не видел, но все говорят, что они есть, - внезапно в разговор вмешалась Мони.
В этот момент мне пришлось приложиться губами к респиратору, потому что всякий раз, когда она смотрела на меня или обращалась ко мне, мне резко не хватало воздуха. Я отвернулся.
- Что, если его схватили марсиане? - улыбнулся я.
Мони, кажется, обиделась на меня.
- Вы сказали, что все говорят, что они есть, на чем-то же эти слухи основаны? - спросил Митч.
Мони не нашлась, что ответить.
- В любом случае мы должны увидеть все своими глазами, - подытожил я.
- Что ж в полдень выступаем, - проговорил Абу-л-Ахмад.
Когда все спустились вниз в укрытие, я заметил, что несколько арабов остались сидеть на голом песке в позе лотоса и не торопились спрятаться. Абу-л-Ахмад похлопал меня по плечу и посоветовал не задерживать его людей, которые приготовились наглухо закрыть двери на ночь.
- Они же погибнут, - удивился я.
- Годы тренировок вполне закалили их.
Наутро я предусмотрительно встал пораньше, чтобы привести себя в порядок, разумеется, в меру скромных сил. Вода на Марсе использовалась только по одному назначению - утолению жажды и голода, путем приготовления пищи. Во всех остальных целях использовались влажные антибактериальные салфетки, жутко воняющие тройным одеколоном, от которых по всему лицу и телу высыпали прыщи.
Мы снова двинулись в путь. Митч всегда возглавляющий наше скромное шествие, тогда как мы с Антоном всегда его замыкали, замедлил шаг, поравнявшись со мной.
- Что ты думаешь обо всем этом? - спросил он.
- Я думаю, мы зря ввязались в эту авантюру, - ответил я.
- Вернемся домой?
Не знаю почему, но мне стало легче. Митч впервые заговорил со мной о возвращении, тогда как я опасался показаться в его глазах трусом, только заикнувшись об этом.
Совсем незаметно мы достигли следующего поселения. Абу-л-Ахмад, к величайшей моей радости почувствовал недомогание, его рвало красным, и сразу же скрылся в укрытии. Мони возилась с детворой. И только десяток арабов мирно уединились неподалеку от нас для вознесения молитв Аллаху. Я и Митч, воспользовавшись случаем, разделившись, опросили местных жителей.
Митчу повезло больше, чем мне. Он вычислил одного мальчишку, проявлявшего большой интерес к его расспросам. С его слов выяснилось, что в поселении примерно два года назад он видел молодого мужчину с фотоаппаратом на шее. Он пришел вместе с Абу-л-Ахмадом, Мони и каким-то арабом, каким именно пояснить он не мог, так как ему кажется, что все арабы на одно лицо. Утром они ушли.
- Я должен немедленно поговорить с ним, - Митч утвердительно покачал головой.
Только я подступился к этому мальчишке, как он неожиданно засмеялся и ничего не сказал, кроме разве что:
- На Марсе тоже есть пирамиды.
Но я не уверен.
Надвигалась песчаная буря. Все поспешили к укрытию, в том числе и я. Оглядевшись по сторонам в поисках Митча, я увидел его на противоположной стороне, что-то разглядывающим. Преодолев страх перед чем-то белым и густым, внезапно появившимся на горизонте, устрашающе приближающимся к лагерю, я рванул к своему напарнику.
- Труба, она уходит глубоко под землю, - сказал задумчиво Митч.
- Может, она как-то сообщается с укрытием, - предположил я.
- Я не заметил под землей ни одного вентиляционного люка, при отсутствии воды, коммуникации вообще не нужны. Укрытие - просто глубоко вырытая яма. В здешнем климате любое другое сооружение давно бы разрушилось. Какой наш дальнейший план действий?
- Делать вид, что нам ничего неизвестно, - решительно ответил я.
- Ты помнишь, что Абу-л-Ахмад говорил про черных поводырей, если мы проколемся, нам не выжить одним в пустыне, - Митч как-то обреченно ухмыльнулся.
Утром все как обычно собрались на поверхности и, попрощавшись с местными жителями, двинулись в путь. Сначала я не заметил ничего странного, потому что мы с Антоном тянулись позади всех и с нами никогда не совещались при выборе маршрута. И тут я увидел, что Мони чем-то озабочена. Сначала она со всех ног рванула вперед с оптическим биноклем в руках, по всей видимости, разузнать, что на горизонте. Затем вернулась и доложила обстановку Абу-л-Ахмаду. До поры до времени они сдерживались, даже предложили сделать нам перевал, чтобы перекусить, а сами исчезли из поля нашего зрения.
Митч явно был обеспокоен и предложил экономить воду и кислород в респираторах.
Спустя полчаса они вернулись, это время показалось нам вечностью, и объявили, что мы заблудились. Абу-л-Ахмад громко причмокнул потрескавшимися губами и театрально размашисто развел руками, когда Мони попыталась оправдаться.
- Давайте вернемся назад, - предложил я, мне стало очевидным, что Абу-л-Ахмад, Мони и араб, который, правда, держался сам по себе, работают по одной и той же схеме.
- Назад?! - Абу-л-Ахмад оскалился. - Тогда будьте любезны, господин Барнтон, покажите, откуда мы пришли?
Я обернулся, убежденный в своей правоте, но сзади было то же самое, что и впереди и сбоку, и наверху.
- Это какое-то дьявольское наваждение! - возмутился я, чуть было, не разоблачив преступников. - Разве у вас нет навигаторов или каких-нибудь ориентиров?
Мони демонстративно высыпала на землю из рюкзака груду всевозможной электроники.
- Надо найти укрытие до заката, - сказал Абу-л-Ахмад.
- Может не стоит идти за ними, босс, - шепнул на ухо Антон.
- А что нам остается делать, - сказал Митч, укоризненно взглянув на меня.
- Они заведут нас в болота, - предположил Антон.
- Здесь нет болот, - ответил Митч.
Впервые мы держались втроем.
День скитаний по безлюдной пустыне утомили даже Абу-л-Ахмада. По дороге нам встретились два небольших кратера, но Мони не разрешила спускаться в них.
- Радиация, - коротко отрезала она, как мне показалось, предоставив нам самим сделать выбор.
- Стало теплее, - вдруг сообщил Абу-л-Ахмад, - мы на пограничье между Северным и Южным полюсом.
- Вам знакомы эти места? - кажется, в моем вопросе прозвучала издевка.
- Эти места славятся одними из самых сильных оползней в Галактике, - поведала Мони.
Я уже почти готов был разоблачить их, выжидая подходящий момент, но инстинкт самосохранения, сдерживал меня от любых инициатив. Митч и Антон тоже помалкивали.
На закате, Абу-л-Ахмад, велел нам выкопать глубокие ямы, настолько глубокие, насколько бы мы хотели к утру остаться в живых. И мы выкопали эти чертовы ямы.
- Приятных снов, - улыбнулся Абу-л-Ахмад, почти по пояс, скрывшись в земляной яме.