Вольные стихи о Москве и её провинциях

Почти 25 лет я прожил в столице,
Иногда выезжая на курорты, в лагеря или в гости.
Потом уехал за океан от злости,
Которая вскоре растаяла, будто снежинка на рукавице.

Страна, которую принято звать Россией,
Осталась мне неизвестной
В такой же степени, в какой она неизвестна
Многим жителям крупных городов, особенно столиц,
Особенно если перед столицами падают ниц
Все остальные субъекты, как говорят теперь.
Столица империи зорко следит, чтобы не дуло в дверь.

Ну, что ж, о Москве я сочинял не раз:
Про её метро, где стены - иконостас;
Про башню, которая так горела,
Что вся страна не пила, не ела;
Про кучу мусора в зимнем дворе;
Про мою непричастность к чужой игре;
Про то, как однажды у подземного перехода
На Пушкинской площади при скоплении народа
Меня откровенно припёрли к стенке
Так, что дрожали мои коленки.

В моих стихах состыковались воздушные массы,
Которые плыли из Новогиреево, Борюлёво, Измайлово и прочих спальных районов
По направлению к центру города,
А потом, сталкиваясь и вновь расходясь,
Уплывали путями Горьковской или Казанской железных дорог,
Выпадая туманом на подмосковную грязь,
Чтобы мне там пройти и оставить следы - иногда сапог, иногда не обутых ног.

И всё это - столица, Москва -  что не есть страна!
Страна, мне сдаётся, больше смурна или скромна.
Северная сторона смотрит всегда на юг -
Комариным летом и в пору унылых вьюг.
Южная сторона смотрит на север, ибо
Север над ней нависает, как над башкою глыба.
Восток, то бишь Сибирь, царство лесов и болот,
Смотрит на запад, жмурясь, как на инородный плод.
Запад глядит на восток, но только ночной порой,
Чтоб не глядеть в глаза, напрашиваясь на геморрой.
В итоге - страна, знакомая по картам картина,
Вид с высоты полёта "Боинга" или "Ила":
С периферии к центру тянется паутина,
А что там вблизи творится, страна от меня утаила.

апрель-май 2009 года