Аннотация: Царь Ковид, от сотворения династии девятнадцатый, когда пришли странные времена, просто не знал, как поступить...
Ковид Девятнадцатый
(сказочная история)
Царь Ковид, от сотворения династии девятнадцатый, когда пришли странные времена, просто не знал, как поступить. Он метался из стороны в сторону, делал непродуманные заявления и рубил сплеча. Подданные поначалу были удивлены, потом изумлены, а вскорости ошарашены. Понеслись крамольные слухи и еле-слышные шёпоты: царь - не царь, а вирус какой-то! Испугались подданные, зароптали.
Воспользовались этим местные демоны, заключили царя Ковида под стражу и объявили демонархию. Тут же стихийно и состоялось первое демоническое собрание на главной площади. Кричали и роптали, изливали демонический гнев. Дрались, били друг друга скамейками по ушам. Уши у столичного населения оттопыренные и похожие на треуголку Наполеона, по одной слева и справа.
Наконец, постановили: поскольку неясно, царь или вирус скрывается под личиной Ковида Девятнадцатого, отправить его в карантин на три года. Заточить его в карантинной башне, а по истечении срока вскрыть. Если он вирус, то к тому времени уже безвредным сделается, и тогда его просто на пенсию отправить. Если же царь он, то... впрочем, этот вариант решили пока не обсуждать ради сохранения общественного спокойствия.
С того судного дня потекло для заключённого в башне царя Ковида время медленно, ибо личностью он был энергичной, а тут что ж делать? Книжки читай да мух считай. Газеты приносили ему, под дверь подсовывали, чтоб в курсе демонархического процесса был и знал, почём фунт лиха. Демоны в башню никого не пускали, ибо карантин должен был проходить истинный, без контаминации. А продовольствия ровно на три года заключённому оставили, ещё и с горочкой.
Впрочем, не было у царя Ковида аппетита. Лишённый прогулок, испытывая депрессию и апатию к физическим упражнениям, ел он мало и воду пил мало, а кроме воды никаких напитков и не было.
Каждый вечер отмечал он прошедший день, мелом добавляя палочку на стене и вырывая страницу из настольного календаря, которым снабдили его на весь предполагаемый срок. Эта рутина давала меру успокоения, хотя о каком душевном покое могла идти речь в подобной ситуации?! Мемуаристом он не был, литературных талантов не нажил, а вот к статистике всегда склонность имел, так что календарь сильно ему помогал.
Время шло. Город и заключённый в башне - каждый жил своей жизнью, почти как бы и забывая друг о друге, хотя газеты под дверь доставлялись исправно.
Что в это время в городе творилось? Обзывались, дрались, голосовали. Пристрастились к этим занятиям до такой степени, что стали вводить законодательные правила, главным из которых был Декрет Номер Один из трёх пунктов:
Обзываться - природное право всякого демона.
Драться разрешается только скамейками во время демонических собраний на площади. Все остальные драки необходимо выносить за городские границы в чистое поле.
Голосовать - священная обязанность всякого демона. За пренебрежение ею полагается смерть, но исключительно путём самоубийства, ибо смертная казнь как таковая неприемлема. Для облегчения самоубийства назначается демонический ассистент.
Когда Декрет Номер Один утверждали, много шишек набито было скамейками на площади, ибо не каждый раз по ушам попасть удавалось, а часто доставалось и в лоб. Но в итоге дело дошло до голосования, и, уставшие от потасовки демоны, приняли всё единогласно, что обещало великую легитимность новому демонархическому устроению.
Царь Ковид тем временем гимнастикой не занимался, воду пил и сухари жевал, а консервы открывать ленился в силу общей апатии. Газеты читал, ибо свободного времени было у него вволю, хоть и тошнило его от газет. Рождённый царём, обладал он чувством династического долга - быть в курсе всех дел, и даже текущая хандра не могла помешать. Так вот он слабел физически, но стоек был в размышлениях своих. Или только казалось ему, что стоек, ибо на одних демонических газетах глубину мысли не воспитаешь.
Долго ли, коротко ли, три года истекли. Ковид подготовился к выходу из башни, чисто побрился и платье привёл в порядок, чтоб предстать перед демонами, хоть и не достойны те царя своего, в царском обличии. Сел на стул перед дверью и ждёт.
А в городе демонархия цветёт. Демоны площадь облюбовали, по домам расходиться не желают. На 1095-й день от установления демонархии кто-то высказал мнение, что ровно три года прошло и пора проверять, царь в башне или вирус сидит. Как только одни демоны об этом заявили, так другие, пользуясь природным правом своим, обзываться стали. Мол, считать-то вы не умеете, горе-статистики, двоечники стоеросовые. Вот мы вам тут же на площади и покажем, как правильно летоисчисление вести надо. Пошли в ход словесные упражнения самого непотребного свойства, а потом задействованы были и скамейки, как Декретом Номер Один и предписывалось. Тогда же сформировалось две фракции: демона Григория и демона Юлия, хотя вопрос-то, казалось бы, плёвый, касаемо летоисчисления.
Медленно вращаются жернова демонического процесса. Пока дело до голосования дошло, ещё 92 дня пролетело. К этому времени уже никто не сомневался, что три года действительно миновало. Это и было принято единогласно ко всеобщему облегчению. Пошли тогда в законном порядке башню отпирать.
Царь Ковид тем временем всякую надежду утратил, ибо он-то хорошо знал счёт дням и видел, что демоны не выполняют условия заключения, а решили навечно погрести его, бедного, в башне. От выводов таких совершенное коловращение случилось в мыслях Ковида, а когда закончилось оно и остановился процесс пертурбации, то обнаружилось: на смену депрессивной апатии пришёл массивный аппетит, а вместо стоицизма интеллектуального явилось безразличие буквально стоическое. Стал есть он всё подряд, будто троглодит пещерный, раздался вширь, а лицо сделалось туповатым и безответственным.
Когда на день 1187-й от установления демонархии дверь в башню отворили, то увидели грузного и неопрятного Ковида сидящим на стуле перед входом. Обеими руками он накрепко вцепился в большой, многослойный сэндвич на американский лад 12-ти инчей в длину. На пришельцев-демонов не реагировал, а целиком поглощён был процессом поедания пищи.
Взяли демоны заключённого прямо со стулом его и выставили на площади, чтоб всем видно было. Долгая пауза наступила вокруг, пока не прервала её залётная муха. А как прервала, так обсуждать главный вопрос стали: царь перед ними сидит или вирус? Понятное дело, обзывались, потом дрались, потом и голосовали. Голосование однако ничем не закончилось, ибо вопрос был главный и требовал большинства в две трети голосов, а такового не оказалось. Пошло всё по второму кругу, затем и по третьему. Фракции Григория и Юлия всё более сплачивались изнутри и всё менее желали сотрудничать с противостоящей стороной.
Наконец, кто-то проявил инициативу и выкрикнул: "А давайте-как его самого спросим, царь он или вирус!" Обрадовались демоны, обратились к подсудимому. Тот вопрос понял, задумался, жевать перестал. Выплюнул недожёванную мякоть изо рта, чтоб сказать слово, и говорит: "Был я царь, и был я вирус, но срок моего полураспада давно миновал, вы бы хоть физиков спросили". Обрадовались демоны такому известию, ибо теперь главный вопрос отпал сам по себе: то ли царь полураспался, то ли вирус, но в любом случае, нет его, нет и проблемы.
Голосование тут же отменили, стул вместе с Ковидом перенесли в химическую лабораторию, ибо по окончании заключения освобождённый сначала отправлялся на химию, где его в новую жизнь возвращали. Там он постепенно обычным членом демонического общества стал, таким же, как остальные демоны. Вернулся в нормальную жизнь, семьёй обзавёлся, а прежнего себя забыл. Да и демоны подзабыли, что был у них царь когда-то, которого подозревали, будто не царь он, а вирус. Да и как же не подзабыть-то, если газеты о том ничего не сообщали.