Аннотация: В пятницу вечером, 16 августа 1991 года, Пётр Алексеевич ехал в электричке по направлению из центра...
ЧЕЛОВЕК С АВОСЬКАМИ
авторы: Элла Титова-Ромм (Майка) и Михаил Ромм
В пятницу вечером, 16 августа 1991 года, Пётр Алексеевич ехал в электричке по направлению из центра. Он угрюмо сидел на краю деревянной скамейки, облокотившись на большой клубок, напоминающий скомканную волейбольную сетку, и подрёмывал, протянув длинные ноги в проход. На лбу дрожали капли пота. Рубашка прилипла к спине. На станции "Серп и молот" в вагон, прихрамывая, вошёл Иван Васильевич. Он медленно волочил на тележке что-то мягкое, обёрнутое в целлофан. Подойдя к той скамейке, на которой сидел Пётр Алексеевич, он протащил своё полное тело к самому окну, поставил тележку вертикально, присел, обтёрся рукавом, отдышался и, наконец, уставился в занесённое пылью стекло. В этот самый момент на скамейку напротив приземлилось худое и вертлявое тело Павла Петровича. На полу у его ног оказался большой деревянный ящик, в котором что-то позвякивало.
- Уф-ф! - громогласно протянул Павел Петрович - Ну и жара-а!
Пётр Алексеевич поднял глаза, окинул взглядом соседей и ещё плотнее прижался к волейбольной сетке.
- Что это у тебя, мужик? Невод, что ли? - воскликнул разговорчивый обладатель деревянного ящика.
Пётр Алексеевич вновь поднял взгляд на тощего соседа, но ответить не соблаговолил. Это не смутило Павла Петровича, и он сказал:
- Да ладно, на троих сообразим?
С этими словами он отковырнул верхнюю доску своего ящика и извлёк непочатую поллитру. Иван Васильевич, который сидел на целлофановом мешке, сразу ожил и достал неизвестно откуда зелёное яблоко.
- А вот и закусон, - согласился он на деловое предложение соседа.
- У меня ничего нет, ребята, кроме авосек, - Пётр Алексеевич, наконец, заговорил, ткнув пальцем в волейбольную сетку.
- Ну ничего себе авоськи! - обрадовался возмутитель спокойствия Павел Петрович. - Зарплата, что ли?
- Она самая, - подтвердил угрюмый Пётр Алексеевич. - Уже третий месяц выдают вместо денег.
- А нам одеялами, - указал на свой объёмный багаж Иван Васильевич.
Он достал из кармана перочинный ножик и аккуратно разрезал яблоко на три равные доли. Павел Петрович наполнил пластиковый стаканчик, который всегда носил с собой, и протянул Ивану Васильевичу. Тот выпил залпом, хрустнул яблоком и вернул стаканчик на раздачу. Аналогично поступил и Пётр Алексеевич. Последним выпил хозяин бутылки.
- Хорошо пошла! - сказал Пётр Алексеевич со всей серьёзностью. Тут же разлили по второй.
- Как авоськи идут, приятель? Почём авоськи для народа? - спросил Павел Петрович.
- Пятьдесят копеек за штуку, а выдали в этот месяц по тыще, - ответил Пётр Алексеевич.
- Ну мы и дожили, мужики! - заговорил Иван Васильевич. - Вместо денег свой же товар от завода получаем! Куда всё катится?!
- Ничего, браток, авось прорвёмся! - подбодрил его неугомонный Павел Петрович.
- Авось, авось, - хмуро возразил Пётр Алексеевич и остановился на этом.
Он встал, протянул руку одному собутыльнику, потом другому.
- Мне пора, будьте здоровы, ребята. - Поезд подъезжал к станции "Пролетарская".
Они молча пожали друг другу суровые рабочие ладони, прощаясь, видимо, навсегда. За время их краткого общения в вагон набилось много новых пассажиров с тюками, ящиками, коробками и баулами. Петру Алексеевичу было нелегко протиснуться к выходу. Когда он, наконец, оказался в дверях, входящие начали вталкивать его обратно. Пришлось приложить усилие, чтобы прорваться против течения толпы. Когда одна нога подвыпившего пассажира была уже на перроне, двери начали закрываться. Он успел выдернуть из вагона и другую ногу, но большой мешок с авоськами зажало дверьми, и поезд тронулся. Пётр Петрович пошёл за вагоном, не выпуская из рук свою месячную заработную плату. Поезд разгонялся, и Пётр Петрович бежал всё быстрее и быстрее, приближаясь к обрыву в конце платформы.