Помню, как-то мы сидели в песочнице
И лепили, не поверишь, куличики.
Знаешь, Вовка, иногда вспомнить хочется
Наши милые и детские личики.

Танька хвасталась тогда бублигумами.
Мол, отец вчера привёз из Америки.
Все кивали Таньке с лицами умными.
У меня был только отчим из Жмеринки.

А отец?
Ну, где же мой отец?
Ладно, позже,
Песне не конец.

А Серёжка нам про брата рассказывал,
Мол, на новом мотоцикле катается.
И приёмы из борьбы нам показывал,
Брат другой его дзю-до занимается.

И большие все ребята дворовые,
На Серёжку косо глянуть боялись.
У Серёжки были братья здоровые.
Мы же сами, (помнишь, Вов?), отдувались.

А дзю-до?
Не знали мы дзю-до.
Знали после,
Нужно было до...

А у Петьки, (помнишь Вов?), у Егорова
Было маленьких машинок до чёртиков.
Мы считали - это круто и здорово,
Хоть машинки были все без моторчиков.

Мы играли в них часами, неделями,
Отгоняли всё от Петьки обидчиков.
Но своих машинок, Вов, не имели мы,
Были формочки у нас для куличиков.

А машин?
Ну, не было машин.
Был савок лишь,
На двоих один. 

Танька замужем давно, дом в Торонто.
Там работала, да там и осталась.
И живёт теперь, (слышь Вов?), на два фронта,
Тут недавно вновь в Москве объявлялась.

А Серёжка всё дружил со спортсменами,
И два срока отмотал, словно ниточку.
А сейчас он в доску свой с бизнесменами,
И забыл он про бейсбольную биточку.

Петька стал одним из наших короликов,
У него теперь до чёрта заводиков.
И разводит он на них, словно кроликов,
Вот таких, как мы с тобой, Вовка, додиков.

А весна,
Она для всех весна!
Жизнь богата
И всего одна.

А цена?
Какая ей цена?
Есть лопата,
На двоих одна.