Евдокимов Дмитрий Викторович : другие произведения.

Бретер на вес золота. Общий файл

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
Оценка: 6.35*22  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что произойдет, если жизнь сведет вместе разорившегося дворянина, изгнанника-эльфа и разжалованную амазонку? Да если еще они наймутся на службу к трактирщику? Правильно - только успевай выхватывать шпагу из ножен! Часть текста удалена по требованию издательства.
  Эн гарде, господа!
  Бретер на вес золота
  1
  Слава богу, что солнце уже успело взойти и залить ровным светом хорошо утоптанную поляну в заброшенном саду какого-то разорившегося вельможи. А то, знаете ли, староват я уже для сумеречных танцев со шпагами, тем более когда танцуешь сразу с двумя партнерами. То бишь противниками.
  Двое юных, но зато чрезвычайно заносчивых высокородных дворянчиков изо всех сил старались спрятать свой страх за бравадой и грубыми попытками вывести меня из равновесия различными оскорблениями.
  - Ну, давай же, нищеброд, чего ты медлишь? - кричал высокий, стройный брюнет, обладатель больших голубых глаз и покрытых нежным золотистым пушком румяных щек. - Это все, на что ты способен?
  - Он уже старый, Шарль, вот-вот сам развалится, - вторил ему невысокий пухлый блондинчик, показушно выстукивая выставленной вперед правой ногой вызов, - ну же, давай, иди ко мне!
  Ну, это ты зря, малыш! Мне всего-то тридцать лет, и разваливаться я пока не собираюсь. Да и было бы от чего! Я с шестнадцати лет участвовал в 'тихой' войне, длившейся почти семь лет. Это когда при молчаливом согласии властей приграничные землевладельцы Эскарона и Нугулема с упоением резали друг друга в попытках закрепить за собой как можно больший кусок спорной территории. Да я в вашем возрасте на Красной излучине рубился с нугулемцами при соотношении сил один к трем не в нашу пользу. Так что с вашей стороны довольно-таки глупо считать, что вы в состоянии доставить мне неприятности. Дурачки! Даром, что сынки богатых родителей.
  - Жан-Пьер! - вновь берет слово брюнет. - Он всего три атаки провел и даже толком приблизиться ко мне не сумел!
  Ух ты! Это где же он три атаки разглядел? Фехтование еще и не начиналось! Пока все, что я делал, - это лишь постоянно смещался по кругу влево, ставя противников таким образом, чтобы они все время чуть-чуть мешали друг другу и не выходили ко мне во фронт сразу вдвоем.
  - Шарль, а у него камзол был черным и выцвел или был серым и так замызгался? - это опять блондин.
  - Да кто его знает, похоже им пол мыли неоднократно! - брюнет аж прихрюкнул от удовольствия, так ему собственная колкость понравилась.
  На этом месте разглагольствования юнцов закончились, потому что я сделал быстрый шаг вперед, отбросил клинок брюнета влево, поднырнул ему под руку, мимоходом пихнув локтем под ребра, и в следующий миг оказался прямо перед не ожидавшим такого развития событий блондином. Прежде чем тот сумел хоть что-то предпринять, мой клинок слегка полоснул его по боку.
  Дико завизжав, Жан-Пьер выронил шпагу и попытался зажать рану обеими руками. Но я не оставил его в покое - схватив левой рукой за шею, запустил его навстречу бросившемуся на выручку Шарлю. Упав под ноги товарищу, блондин, все так же противно визжа, принялся кататься по примятой траве, а получивший пару дюймов стали в левую ключицу брюнет, сильно побледнев, медленно осел на землю.
  - Он убил меня, Шарль, убил! Боже мой, как больно! - истерил пухлый блондин.
  - Что теперь будет? - мужественно просипел Шарль, зажимая рану правой рукой.
  - Да ничего, - спокойно ответил я, - сейчас скажете, что были неправы, и можете идти к ближайшему лекарю. Или домой, если хватит сил дойти и если у вас есть семейный лекарь. Ну а если не признаете свою неправоту, то... - я выразительно взмахнул шпагой, пытаясь стряхнуть с ее кончика каплю крови.
  - Я не могу идти, я умираю! - продолжил орать Жан-Пьер.
  - Может, добить его? - задумчиво спросил я у брюнета.
  - А! Нет! Нет! - неожиданно блондин вскочил и довольно шустро побежал к пролому в ограде сада.
  - Доброе слово творит чудеса! Ну же, сударь! - обернулся я к Шарлю, которому теперь предстояло отвечать за себя и за друга.
  - Мы были неправы, шевалье, - с трудом выдавил из себя брюнет, - приносим вам наши извинения.
  Что ж, большего мне и не требовалось. Можно было, конечно, стать в позу и потребовать шпаги молокососов, чтобы потом взять за них выкуп, но, во-первых, наш спор не стоил и выеденного яйца, а во-вторых, не хотелось вызывать на месть их заносчивую родню. Зачем мне эти проблемы? А так - и вежливости мальчиков научил, и отделались они легкими ранениями. Особенно блондинчик. Лекарь промоет его царапину и через неделю от нее и следа не останется. С брюнетом не так аккуратно получилось, но тоже ничего страшного. Надеюсь, что эти раны добавят молодым людям мозгов, а не заставят их кровь кипеть от бессильной злобы.
  
  2
  Если тебе уже тридцать лет, а ты не устроил свою личную жизнь, если у тебя по-прежнему ни гроша в кармане, а родовое поместье заложено-перезаложено еще твоими предками, если ты снимаешь дешевую комнату в дешевой гостинице, если ты не смазливый красавчик, чтобы пользоваться успехом у прелестных и богатых дам, то ты - никто. Именно никто. Вообще-то, я - мелкопоместный дворянин Рене Орлов, потомок выходцев из Ориосии, сто с лишним лет назад поступивших на службу к королям Эскарона и благополучно осевших в королевстве. И в этот момент я тоскливо глядел на маленькую пирамидку из медных монет, возвышающуюся на грубо сколоченном столе. Деньги стремительно заканчивались. Его Величество Филипп Восьмой принципиально не хотел ссориться ни с кем из соседей. А в отсутствие войны чем заработать на пропитание дворянину, не отягощенному родительским наследством? Поступить на воинскую службу, получить должность в одном из Департаментов, наняться в охрану к богатому вельможе или в сопровождение купеческого каравана или податься в наемники. Но армия и Департаменты давно укомплектованы, богатых вельмож, нуждающихся в охране, не так уж много, да и те предпочитают набирать себе на службу бедных родственников, наемников чаще всего набирали в Нугулемском королевстве - исконном враге Эскарона, поэтому эскаронские дворяне предпочитали такому наемничеству охрану купцов.
  Именно этим я и занимался последние шесть лет. Поначалу купцы не скупились. Наличие в караване хорошо обученного военному делу дворянина весьма повышало шансы доставить товары по назначению без приключений в дороге. Для дворянина же работа считалась не очень престижной, но позволяющей безбедно существовать даже в столице страны - Монтере. Временами у меня получалось гасить долги банкирам за имение и даже посещать фехтовальный зал маэстро Дюмуа.
  Но мирная политика короля Филиппа все больше давала о себе знать. Дороги в королевстве становились все более безопасными, купцы все больше и больше снижали плату за услуги, а часто и вовсе довольствовались своими охранниками из простолюдинов. И мое финансовое благополучие сначала пошатнулось, а две недели назад и вовсе рухнуло в пропасть - от моих услуг отказался последний купец. Стараясь не поддаться отчаянию, я еще раз подал прошения на поступление в два гвардейских полка. В одном сразу получил отказ, из другого отказ прислали с посыльным сегодня утром. Надежды больше не было. От безнадеги посещала даже мысль податься в Нугулемское королевство, записаться в наемники, но под предлогом ожидания ответа из гвардейского полка горе-наемник проел те деньги, на которые мог бы туда добраться.
  И вот сегодня получен отказ и из второго полка. Мир грозил окончательно рухнуть в тартары. Денег оставалось удручающе мало - не хватало даже на оплату гостиницы. С сегодняшнего дня хозяин имел полное право выставить шевалье Орлова за дверь. Можно, конечно, договориться о кредите, я прежде всегда был аккуратен с долгами. Но дело в том, что на этот раз денег было взять решительно негде. В самую пору было пожалеть о своем утреннем великодушии: с дерзких юнцов можно было бы поиметь хоть немного монет.
  - Ка-та-стро-фа! - произнес по слогам разорившийся дворянин, с удивлением вслушиваясь в звуки собственного голоса - на мой неискушенный взгляд, звучавшего слишком спокойно, не соответствуя трагизму ситуации.
  - Пойти в уличные грабители? Или свести счеты с неудавшейся жизнью? - снова не то, голос никак не хотел срываться на крик отчаявшегося человека.
  - Дело все в том, - продолжал я беседу с самим собой, - что я еще сам не верю в свершившийся факт. Но ничего, - тяжелый вздох сопроводил подъем на ноги и путешествие к выходящему на Вторую Ремесленную улицу окну. За окном город жил своей обычной размеренной жизнью, в которой никак не находилось места шевалье Орлову. Из моей груди вырвался еще один вздох.
  - Ну какой из меня грабитель? Пес, всю жизнь охранявший стадо от волков, не сможет сам превратиться в волка. Придется, видимо, того... Знать, время пришло...
  - Яду принять, что ли? Это сейчас модно. - Минуту помолчав, передумал: - Нет, какого еще яду? Яд денег стоит, даже мышьяк. А денег-то как раз и нет. Может, застрелиться? Это тоже еще не вышло из моды.
  На этот раз пауза растянулась на несколько минут, в течение которых прозвучало лишь несколько вздохов.
  - Нет, не смогу. Нет во мне такой отваги, нет.
  Понуро опустив голову, я вернулся к столу, присел на краешек лавки и, упершись локтями в колени, обхватил голову руками. Мучительно было сознавать, что, не сумев занять достойное место в жизни, не имеешь решимости и достойно покинуть мир.
  - Может, выйти на улицу и задирать попадающихся на пути дворян - таким манером можно за какой-то час получить вызов на десяток дуэлей.
  - Да нет же! Люди-то в чем виноваты? К тому же дуэль может закончиться не смертью, а ранением. Следовательно, опять нужны будут деньги на лечение. Ерунда какая-то.
  Именно в этот момент раздался робкий стук в дверь, который я, занятый своими мрачными размышлениями, пропустил мимо ушей. Но спустя минуту в дверь постучали еще раз, уже гораздо настойчивее.
  - Войдите! - откликнулся я, не отнимая рук от лица.
  В мою комнату с самым несчастным видом протиснулся хозяин трактира 'Серебряный олень' мэтр Фернан Пигаль.
  - Легок на помине, - прошептал я, готовясь выслушать неприятное.
  
  3
  М-да. Видок у мэтра Пигаля был такой, будто ему предстояло проглотить шпагу. Соломенные волосы растрепаны, лицо белее мела, по левому виску тонкой струйкой стекает пот. Трактирщик, шаркая ногами, дотащился до стола и остановился напротив меня. Его жилистые руки нервно мяли серый колпак, в котором он обычно красовался за стойкой.
  Руки от лица я так и не отнял. Но пальцы растопырил пошире и с немым удивлением наблюдал за происходящим. Что же ему понадобилось? Комната оплачена по сегодняшний день, в трактире я если и кормился в долг, то всегда исправно расплачивался. За время проживания в 'Серебряном олене', а прожил я здесь год с небольшим, никаких оргий и дебошей не устраивал. Претензий ко мне быть не должно. Разве что... Разве что Фернан Пигаль умеет читать мысли и, зная мое безысходное положение, пришел освобождать помещение от ставшего проблемным клиента? Ну-ну.
  - Ше-ше-шевалье О-Орлов, - заикаясь, выдавил из себя Пигаль, все так же яростно теребя пальцами свой колпак, - можете ли вы у-уделить мне не-несколько минут вашего драгоценного времени?
  - Конечно, мэтр, я к вашим услугам, - со вздохом я опустил-таки руки и уселся поудобнее за столом, - присаживайтесь, любезный.
  Трактирщик судорожно отвесил мне поклон, сделал шаг вперед, потом отступил назад, затем все-таки решился и присел на самый краешек лавки напротив меня.
  - Да успокойтесь же, мэтр Пигаль, что стряслось, на вас ведь лица нет?
  - Сударь! - выпалил неожиданно трактирщик, словно решившись на какой-то отчаянный поступок, но тут же опомнился, вскочил на ноги и, понуро опустив голову, продолжил говорить так же робко и заикаясь, как прежде.
  - Сударь! Вы уже долго проживаете у нас. Из этого я могу сделать вывод, что вас все устраивает в 'Серебряном олене'? - я согласно кивнул головой, все еще ничего не понимая, а ободренный трактирщик продолжил уже более уверенно:
  - Шевалье Орлов! Я знаю вас как благородного, ответственного и благоразумного молодого человека, к тому же храброго, опытного в военном деле и мастерски владеющего шпагой!
  Я в немом изумлении поднял брови. Похоже, что дело принимало весьма неожиданный оборот.
  - Да-да, месье, не отрицайте! - продолжал хозяин трактира. - Вы ведь охраняли купеческие караваны, а это дело нелегкое! Я знаю, что дважды вы возвращались с ранениями, слава богу, не тяжелыми. А кроме того, три месяца назад вы весьма ловко проткнули шпагой очень воинственного господина, которому вздумалось нанести вам оскорбление! Да. А когда вы только поселились у нас, вы тоже дрались на дуэли, и тоже успешно. Да и сегодня утром вы встречались с молодыми дворянами, дерзившими вам вчера вечером, а поскольку вы вернулись невредимым, то, значит, опять победили...
  - Да, было дело, - я пожал плечами, торопясь остановить перечисление ситуаций, в которых не видел оснований для гордости, - но, откровенно говоря, все эти господа были неважными фехтовальщиками, так что не стоит спешить с выводами.
  - А еще вы однажды бесстрашно разогнали грабителей, напавших вечером на кондитерскую мэтра Бунье!
  - Ах, полноте, мэтр Пигаль, - я пренебрежительно махнул рукой, - это же обычные мужланы, не знающие, с какой стороны браться за оружие. Это тоже было нетрудно!
  - Возможно, месье, возможно, - трактирщик, уже освоившись в моей комнате и убедившись, что со мной можно нормально разговаривать, снова присел на краешек лавки. - Возможно, это не было трудно, но, уверяю вас, не каждый дворянин поспешил бы на помощь простому кондитеру!
  - Полноте, мэтр! Долг каждого дворянина - помогать слабому, защищать короля, закон и святую церковь. Вы сейчас пытаетесь бросить тень на благородное сословие, дорогой хозяин, ни больше ни меньше!
  - Ах, сударь! - воскликнул Пигаль, ничуть не испугавшись предъявленного ему обвинения. Кажется, мои слова его растрогали, потому что в его глазах блеснули слезы. - Ах, сударь! Эти ваши слова только подтверждают, что мы в вас не ошибаемся! Сударь, умоляю, спасите нас от разорения, примите мое предложение и возьмите 'Серебряный олень' под свою защиту!
  - Чего-чего? - мои глаза дружно полезли на лоб, мысли хаотично метались в голове в тщетной попытке понять, что же хочет от меня этот человек. - Что значит взять под защиту?
  - Ме-месье О-Орлов! - вновь отчаянно заикаясь, проблеял мэтр Пигаль. - Я... я хотел бы пре-едложить вам ра-ра-работу по ох-охране... У нас в трактире! - последнюю фразу он словно выдохнул на остатке сил. Руки его отчаянно тряслись, лицо покраснело от неимоверного нервного напряжения, пот катился градом.
  Потому что в тот же миг кровь с бешеной силой ударила мне в голову, в глазах потемнело. Так вот в чем дело! Этот низкий тип пытается нанять меня вышибалой в свое третьесортное заведение! Меня! Потомственного дворянина, да еще с ориосскими корнями! Да это неслыханно! Ну, погоди у меня, мерзавец! Я стремглав метнулся к кровати, где прислоненной к стене стояла моя наточенная и начищенная до зеркального блеска шпага. Во мгновение ока я обернулся и очутился перед опешившим трактирщиком с обнаженным клинком в руке.
  - А-а-а! - только и смог сдавленно прохрипеть трактирщик, обнаружив, что ситуация за какие-то секунды кардинально изменилась.
  - Ах ты тварь, - прошипел я, с трудом удерживаясь от немедленной расправы над рухнувшим на колени хозяином трактира, - ты мне трактирным вышибалой предлагаешь поработать?!
  Не знаю, как бы развивались события дальше. Скорее всего, ничем хорошим это бы не окончилось ни для незадачливого мэтра Пигаля, ни для обанкротившегося потомка давно обедневшего дворянского рода. На наше общее счастье дверь неожиданно распахнулась, и в мою комнату ворвался щупленький светловолосый паренек лет шестнадцати от роду. Это был Жерар - осиротевший племянник трактирщика. Пару месяцев назад тот привез мальчишку из провинции и взял в свою семью.
  - Постойте, месье, остановитесь!
  Надо отдать должное мальчишке - он совершенно бесстрашно оттер своего родственника назад, подставив тем самым под мой клинок свою тощую грудь.
  - Месье Орлов, дядя не виноват! Это была моя идея, это я предложил попросить у вас защиты! Но это ведь долг настоящего рыцаря - защищать слабых! Если вы нам не поможете, то нас уже ничто не спасет!
  - В вашем заведении уже есть двое вышибал - Жан и Поль, кажется, или Пьер и Серж, - произнес я, грозно сдвинув брови к переносице. Ярость все еще клокотала в моих жилах, но я-то себя хорошо знал - если не убил в самый первый момент, то уже не смогу. Вспыльчив, но отходчив.
  - Жак и Пьер, сударь, - мальчишка если и испугался моего грозного вида, то не подал виду, - они отлично справляются со своими обязанностями. У нас не возникает проблем с ремесленниками, крестьянами и купцами, но вот с дворянами... Перед ними мы совершенно беззащитны, охранники не посмеют и пальцем тронуть кого-либо из благородного сословия. И мы, месье Орлов, вовсе не хотим вас обидеть, конечно, мы не предлагаем вам стать вышибалой, мы всего лишь просим защитить нас от нечистоплотных дворян.
  - Парень, что ты несешь? Как могут дворяне угрожать вашему заведению? Да им дела нет до какого-то там трактира!
  - К сожалению, сударь, не все дворяне так благородны и честны, как вы. Уже несколько недель нас посещает маркиз де Аламеда. И каждое его посещение приближает крах трактира 'Серебряный олень'.
  - Это каким же образом? - от удивления я наконец-то опустил шпагу, которую, надо признаться честно, уже и не собирался применять.
  Мой жест доброй воли не остался незамеченным. Младший Пигаль облегченно вздохнул, постаравшись сделать это как можно тише. Я в очередной раз восхитился мальчишкой - далеко пойдет. Дядюшка его тоже заметно успокоился и, поднявшись с колен, утирал выступивший на лбу пот своим серым колпаком.
  - Ох, месье, - пробормотал он, - много ли труда нужно, чтобы испортить репутацию трактирщику?
  - Ну, вот что, господа Пигали! - я отбросил шпагу на кровать и уселся за стол, демонстративно положив руки на грубую столешницу, - давайте-ка прекратим разговаривать загадками. Выкладывайте все по порядку, пока я не потерял к вам интерес!
  Дядя с племянником переглянулись, неспешно расселись на лавке по другую сторону стола. Потом снова переглянулись, и, наконец, решившись, инициативу взял на себя Жерар. По всему выходило, что язык у него подвешен гораздо лучше дядиного.
  - Месье Орлов, в нашем квартале имеются два трактира - 'Серебряный олень' и 'Белая лилия'.
  Он вопросительно взглянул на меня, и я утвердительно кивнул головой. 'Белая лилия' располагалась в глубине квартала, тогда как трактир мэтра Пигаля стоял на пересечении Второй Ремесленной улицы и Восточного тракта. Несколько раз я посещал 'Лилию' чисто из гастрономического интереса. О том, что цены на комнаты там высокие, я и так был наслышан. Кормежка тамошняя мне тоже не понравилась, поэтому завсегдатаем я не стал, отдав предпочтение кухне 'Оленя'.
  - Так вот, раньше дела в 'Белой лилии' шли не в пример лучше, нежели сейчас. Но потом батюшка нынешнего короля Филиппа построил новый мост через Солу и из захудалой улочки сделал нынешний оживленный Восточный тракт. С тех пор дела 'Серебряного оленя' пошли в гору, а 'Лилия', наоборот, стала менее посещаемой. Тут бы ее владельцу мэтру Пуйолю призадуматься да привлечь посетителей хорошей стряпней и низкими ценами. Но он решил сделать упор на блестящую обертку. Потратился на роскошный ремонт и задрал цены до небес, полагая, что к нему будут валом валить аристократы и богатые купцы. Да только ничего не вышло. Аристократы предпочитают селиться не в ремесленных кварталах, а большинство богатых купцов скорее практичны, нежели тщеславны. Да и стряпня в 'Лилии' всегда оставляла желать лучшего.
  В общем, дела у 'Белой лилии' идут плохо. Трактир всегда полупустой, и большая часть комнат остается незаселенной. Соответственно, доходы низкие и помещения постепенно ветшают. Во всех своих бедах мэтр Пуйоль винит дядю Фернана, и, нужно признать, не зря. Благодаря дядюшкиным трудам все окрестные улицы предпочитают посещать 'Серебряный олень', а количество постояльцев постоянно увеличивается. Дядюшка правильно ведет дела, но никогда не делает ничего предосудительного. А вот мэтр Пуйоль придумал очень грязный ход.
  Достоверно неизвестно, каким именно образом, но он привлек на свою сторону маркиза Аламеду. Есть слушок, что Пуйоль выкупил карточные долги маркиза и предложил таким своеобразным образом их отработать. И теперь маркиз чуть не каждый день появляется в нашем трактире, заказывает обед или ужин и каждый раз устраивает громкий скандал. То суп пересоленный, то мясо пережарено, то вино прокисшее. Несколько раз слугам доставались зуботычины, а однажды он запустил в меня кувшином! Попасть не попал, но половину зала залил вином, другим посетителям досталось, а ему хоть бы что! Заявил, что я посмел подать уксус вместо красного рандерского!
  - Ах, сударь! Мало того, что он чаще всего совсем не платит за то, что съел и выпил, так еще и народ отпугивает от нашего заведения! Зато нахваливает 'Белую лилию'! Если поначалу посетители смотрели на его представления с недоумением, то теперь уже задумываются: а может, их тут и вправду отбросами кормят? Уже наметился отток клиентов, месье Орлов, этот маркиз пустит по ветру дело, которое уже на протяжении пяти поколений кирпичик за кирпичиком выстраивает семья Пигалей! Мы в отчаянии, сударь!
  - Э-э, но... - протянул я, совершенно ошеломленный выплеснувшейся на меня информацией, - но почему вы не обратитесь в Городскую стражу? Кажется, это по их части?
  - Ах, шевалье, - печально покачал головой Пигаль-старший, - мы обращались. И едва не угодили под арест за клевету на благородного человека. Пришлось еще и заплатить начальнику смены, чтобы отпустил нас домой.
  - М-да... - задумчиво глядя в окно, я пытался разобраться в ситуации. Неслыханное дело, чтобы дворянин занимался наведением порядка в каком-то там трактире. Можно сказать, что подобное просто недопустимо. С другой стороны, маркиз ведет себя абсолютно неподобающим образом. Если, конечно, это так. Нельзя ведь сбрасывать со счетов и возможную непорядочность владельцев трактира. Ну, это-то можно проверить. Что же делать, если месье Аламеда действительно ведет себя по-свински? Тогда получается, что мальчишка прав и долг порядочного человека - восстановить справедливость. Что ж, делай, что должен, и будь что будет! Да, они ведь что-то пытались сказать насчет оплаты. Хм, это то, чего мне сейчас точно не хватает. Посижу вечером в трактире, посмотрю на поведение маркиза, если будет бузить, пристыжу его. Уймется - ну и хорошо, не уймется - ну и дуэль! Одолею его - заработаю денег, не одолею - не поминайте лихом шевалье Орлова! Ведь всего полчаса назад я мечтал об этом.
  - Ну, хорошо. Я понаблюдаю за этим вашим маркизом. Вечером засяду в трактире, когда месье Аламеда заявится, каждое заказанное им блюдо приносите и мне. Так сказать, для чистоты эксперимента. М-да... - тут мне пришлось поскрести затылок, - надеюсь, мне хватит денег оплатить такой ужин...
  Не буду кривить душой: произнося это, я скромно надеялся, что хозяева трактира предложат взять на себя эти расходы. Нет, конечно же, я готов сражаться за справедливость, не требуя никакого вознаграждения, но, учитывая мое прискорбное материальное положение, хотелось бы все-таки надеяться...
  Дядя с племянником бросили снисходительные взгляды на столешницу, где аккуратной, но очень маленькой пирамидкой возвышались все мои сбережения.
  - Месье Орлов, - у Фернана наконец-то прорезался голос, - не истолкуйте наши слова превратно, уверяю вас, что мы ни в коем случае не хотим бросить тень на ваше доброе имя. Но мы хотели бы предложить вам более долгосрочное сотрудничество, нежели один вечер присмотра за маркизом.
  - Мы понимаем, - подхватил племянник, - что господа дворяне доселе не занимались охраной трактиров, но ведь, по сути дела, это то же самое, что и охрана купеческих обозов. Один только слух о том, что дебоширам и грубиянам придется объясняться с дворянином, заставит присмиреть большую часть буйных голов. Кто же захочет буянить, рискуя получить пару ударов шпагой?
  - Угу, - я постарался напустить в голос как можно больше сарказма, - насчет большинства буйных голов вы правы - но с ними справляются и ваши громилы. Мне же придется иметь дело преимущественно с дворянским сословием, следовательно, я буду гарантированно иметь две-три дуэли в неделю. Фехтовальщик я не самый выдающийся, поэтому вряд ли протяну долго не то что на вашей работе, но и вообще на белом свете. И это еще полбеды, если меня просто убьют. А если получу тяжелое увечье? (Легкие ранения я даже не принимаю в расчет, хотя лечение стоит немалых денег!) Тогда мне придется либо умирать долго и мучительно - от голода и болезней, либо быстро прекратить свои страдания, что очень не приветствуется нашей церковью.
  - Но ведь, охраняя купцов, вы рисковали не меньше, - осмелился возразить Жерар.
  Замечание было справедливым и особо возразить было нечего. Пришлось мне в смущении вновь почесать затылок. Ну не умею я торговаться, не умею!
  - Ну, - протянул я в замешательстве, - понимаете... Охрана купцов считается не очень престижным, но все же допустимым занятием для дворянина. А вот трактиры охранять - такого действительно еще не бывало.
  Оба Пигаля снова переглянулись. И старший едва заметно кивнул, давая свое согласие на что-то, обговоренное ими заранее.
  - Сударь, мы не королевское казначейство, - смущенно начал юноша, - и не можем предложить вам столько, сколько платят гвардейцам или королевским мушкетерам, но мы можем предоставить вам бесплатное жилье, питание за счет заведения и в придачу три серебряных монеты в неделю.
  У меня аж дыхание перехватило от неожиданности. И пришлось приложить максимум усилий, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица. Ну и ну! Видимо, дела у господ Пигалей идут неплохо, несмотря на все потуги маркиза. Мне предложили жалованье, какое уже больше года невозможно было получить у самого щедрого купца. Знали ли об этом трактирщики? Что-то мне подсказывало, что знали. Потому и оставили этот козырь напоследок, так сказать, в виде последнего и самого надежного средства склонить чашу весов в свою сторону. И были правы, оплата услуг такого размера сразу заставляла более позитивно смотреть на моральную составляющую этих самых услуг. Я по-прежнему осознавал, что, согласившись на охрану трактира, фактически поставлю себя в положение изгоя благородного общества. Но если уж рассудить по справедливости, то ничего предосудительного в этой работе не было. Когда-то и охрана купцов считалась недостойным благородной крови занятием. Но постепенно общество привыкло к новым реалиям. Привыкнет и к этому. Плохо только то, что в роли первопроходца, которому обычно достаются все шишки и ссадины, предстоит выступать именно мне. Правда, каждый первопроходец всегда тешит себя мыслью о наградах: ну, там всяких дворцах, принцессах, титулах или просто сундуках с драгоценностями. Но я не настолько наивен - тут явно не тот случай.
  Об опасностях тоже не следует забывать. Я вовсе не для красного словца упомянул трактирщикам об ожидающих меня дуэлях со всеми вытекающими из них возможными последствиями. А как вы себе представляете усмирение буйного дворянства? Хорошо, если кого-то удастся пристыдить, но боюсь, что в большинстве случаев реакцией на мое вмешательство будет хватание за шпагу.
  Что ж, в конце концов, еще полчаса назад я искал способ покончить счеты с этой неудавшейся жизнью. А тут само провидение предоставляет мне шанс либо заработать на жизнь, либо, и здесь оступившись, погибнуть.
  Все эти мысли промелькнули в моей голове за одно мгновение. Я поднял взгляд на напряженно ожидающих моего ответа Фернана и Жерара.
  - Немного не так, милостивые государи, - я решил внести в договор некоторые поправки, так как в отношении бесплатного питания у меня имелся опыт работы с купцами, - с бесплатным жильем согласен. А вот питание за счет заведения давайте заменим на еще один серебряный в неделю. Таким образом мы уйдем от ненужной конфронтации на почве вечных подсчетов съеденного и не съеденного.
  Это был немного рискованный ход. При соглашении о бесплатной кормежке хозяева могли укладываться и в половину этой суммы. Но за мной всегда было бы право выражать недовольство и требовать других блюд, а особенно - напитков. Не один купеческий договор был разорван из-за подобных конфликтов.
  - Ну, раз вы так полагаете... - Жерар опять переглянулся с дядей.
  - Я не полагаю, с этой проблемой сталкивался не один раз.
  - Хорошо, - юноша поднялся, выжидательно глядя на старшего родственника.
  - Хорошо, - обрадовано повторил Фернан, в свою очередь поднимаясь, - четыре серебряных в неделю и бесплатное проживание за вашу защиту.
  - Договорились! - я протянул руку трактирщику. Тот, подобострастно склонившись, пожал ее. Сделка была заключена.
  Сюрпризы, однако, на этом не закончились. Оказалось, что мне необходимо сменить комнату в связи с намечающимся здесь ремонтом. Последний месяц по гостинице действительно сновали рабочие, стук молотков и лязг пил слышались до позднего вечера - мэтр Пигаль активно ремонтировал свое хозяйство. В совокупности с тем фактом, что я не поставил никаких особых условий относительно своего проживания в 'Серебряном олене', можно было сделать вывод об отсутствии в этом требовании злого умысла.
  У меня шевельнулись было нехорошие мысли в голове, когда выяснилось, что мое новое жилище расположено на чердаке дома. Но, поднявшись вслед за Жераром по недавно устроенному лестничному маршу под самую крышу здания, я обнаружил, что бывший чердак практически превращен в еще один жилой этаж. Правда, объем его из-за наклонных поверхностей кровли получился поменьше, и, собственно, помещений здесь было всего два - одно в данный момент использовалось как хозяйственный склад, второе - как раз и являлось моими новыми апартаментами.
  
  4
  Едва войдя в комнату, я сразу понял, что, несмотря на абсолютно не престижный чердачный этаж, жалеть о старой комнате не буду ни мгновения. Мое новое жилье оказалось раза в три больше предыдущего, ровно посередине противоположной от входа стены располагалось огромное окно, выходившее во внутренний двор трактира. Подшитый свежей сосновой доской потолок был наклонным: у входа в комнату его высота превышала четыре метра, а у окна снижалась примерно до двух с половиной. Все стены тоже были аккуратно зашиты доской и побелены известью. Картину общей свежести немного портило окно - оно было старое, местами растрескавшееся, застекленное преимущественно разновеликими обрезками стекла, к тому же затянутое паутиной и сильно грязное.
  Посреди комнаты, боком к окну, стоял грубо сколоченный стол и приставленные к нему широкие лавки. У дальней, торцевой стены располагалась вполне приличного вида деревянная же кровать. Еще из мебели имелись древний платяной шкаф и - приятная неожиданность - накрытое нарядной накидкой кресло.
  - Что ж, - я удовлетворенно кивнул головой, - вполне приемлемо. Даже лучше, чем было.
  - Мы старались, сударь, - Жерар явно был польщен. - Только вот окно пока не получилось заменить, и мебель старовата - ремонт затеяли большой, денег сразу на все не хватает...
  - Ерунда, меня здесь все устраивает. А что в соседних помещениях?
  - Напротив вашего - такое же помещение, только без окна. Планируем перенести туда часть кладовой. По крайней мере, продукты, не нуждающиеся в холоде. А может, потом приспособим подо что-то другое, пока не знаем точно. Остальные комнаты годятся только под какие-нибудь подсобки - низкие и без окон.
  - Понятно, - откликнулся я, продолжая осматриваться в комнате. - Ладно, молодой человек, я перенесу вещи и спущусь в трактир, чтобы согласовать наши действия. Во сколько появляется этот ваш маркиз?
  - Часам к девяти вечера.
  - Отлично, у нас еще уйма времени.
  Юноша умчался вниз чрезвычайно довольный - и тем, что получилось договориться с дворянином, и тем, что без проблем удалось переселить меня на чердак. Я же медленно побрел собирать свои немногочисленные пожитки, на ходу борясь со вновь накатившими сомнениями и мучительно пытаясь примириться с мыслью, что я нанялся на работу в трактир. Что бы сказали мои родители? И как отнесется к этому благородное общество?
  
  5
  Ветки и листья яростно хлестали по лицу, сверху лились потоки дождевой воды, заливая глаза, проникая за ворот, в рукава, в сапоги. Иногда сквозь просветы в кронах деревьев проглядывал насмешливый желтый глаз Веты - ночного светила. Верному Атору пока еще удавалось выбирать дорогу в ночном, поливаемом сильным весенним дождем лесу, но это не могло продолжаться вечно. Пару раз его копыта поскальзывались на мокрой траве и глинистых участках. Если не снизить скорость, можно серьезно покалечить великолепного скакуна. Тем более что она опять потеряла след злоумышленников.
  Графиня Флоримель, амазонка, первая наследница аллорийского герцогского дома д'Астра, остановила коня и прислушалась, попыталась настроиться и послушать лес. Раньше часто получалось, но это было раньше. Тогда она была спокойна и уравновешенна, тогда рядом были наставники, всегда готовые подсказать и объяснить происходящее. А сейчас - возбуждение погони, ночь, ветер, разрозненные крики поотставших всадников замковой охраны. И дождь. Его шум забивал, приглушал все остальные звуки, заставлял замолкнуть, забиться в гнезда и норы ночных обитателей. Пусто. Ничего не слышно. Но не могли же воры бесследно раствориться в ночи!
  Внезапно где-то справа раздались разрозненные пистолетные выстрелы, перемежаемые криками и едва слышным звоном клинков. Верный конь навострил уши, весь подобрался, развернул корпус в ту сторону, всем своим видом показывая готовность ринуться в гущу событий.
  - Нет-нет, Атор, - Фло похлопала скакуна по холке левой рукой, - это обманка. Отвлекающий маневр.
  Она знала этот лес как свои пять пальцев и сразу заметила нестыковку. Те, за кем она гналась, уходили восточнее, наверняка стремясь спуститься к пологому берегу Лиуллы. Забраться так далеко на запад от нее они не могли физически. Между этим местом и местом боя пролегал широкий овраг, тянущийся аж до реки. Преодолеть его с лошадьми и в хорошую-то погоду нелегко, а сейчас и вовсе невозможно - крутые глинистые спуски, да еще и по дну течет стремительный поток дождевой воды. Нет-нет. Это отвлекающий маневр. Воры спустились к реке где-то здесь. Западнее овраг, потом с километр высокого обрывистого берега, а тремя километрами восточнее - мост с пограничным и таможенным постом. Вряд ли они захотят связываться с полусотней пограничной стражи. Так что где-то здесь.
  Фло спешилась, не было никакого смысла рисковать здоровьем коня в зарослях и буераках, сопровождающих спуск к Лиулле. Поднесла озябшие руки ко рту, трижды прокричала сычом. В ответ услышала четыре ответных крика. Ее бойцы скоро будут здесь, можно продолжать погоню. Прихватив из седельной кобуры кавалерийский пистолет и забросив за спину лук с уже натянутой тетивой и колчан с тремя десятками стрел, амазонка легко скользнула в ближайшие кусты.
  Впереди раздался тихий щелчок, едва услышав который графиня кинулась в сторону. Сверкнула вспышка, грохнул аркебузный выстрел, пуля просвистела далеко даже от того места, где она находилась в момент выстрела. Стелящимся шагом, отчаянно стараясь не поскользнуться в самый ответственный момент, она быстро обошла засаду. Там двое. Один пытается перезарядить аркебузу, второй стоит наизготовку и напряженно пялился в темноту, пытаясь высмотреть юркую мишень. Шпага бесшумно покинула ножны, два быстрых колющих удара - и два трупа грузно повалились на раскисшую землю.
  Быстрее вниз, к реке, оттуда слышатся голоса и плеск весел, они уходят! Скорее!
  Флоримель вывалилась из кустов ивняка на песчаный берег, не удержалась-таки на ногах, потеряла равновесие. Но терять драгоценное время никак нельзя, на ее глазах лодка с врагами неумолимо удаляется к эскаронскому берегу. Уже далеко, метров пятьдесят, но нужно попытаться достать.
  Графиня вскидывает пистолет, молясь богу, чтобы отсыревший порох не дал осечку. Выстрел! Кажется, мимо! Бесполезный теперь пистолет тут же полетел в сторону. У нее прекрасный лук, она еще может достать преступников, даже на таком расстоянии и в бешено раскачивающейся лодке.
  Первая стрела ложится на тетиву, Фло оттягивает ее до уха, замирает на мгновение, подстраиваясь под ритм скачущей по волнам посудины, и отпускает в свободный полет. Недолет!
  Вторая стрела. Взять прицел выше, выстрел, стрела поражает сидящего на корме человека в спину, и тот заваливается внутрь лодки. Есть!
  Следующая стрела! Еще повыше, выстрел, недолет! Гребцы работают веслами, как проклятые, расстояние увеличивается на глазах. К тому же, в целях облегчения, за борт сбрасывают два тела. Одно понятно чье - человека с кормы, а второе? Видимо, пожертвовали кем-то ненужным.
  Фло вошла в воду, одновременно растягивая лук со следующей стрелой. Выстрел, стрела исчезает прямо посреди лодки. Судя по отсутствию криков - мимо! Черт побери, соберись же, графиня д'Астра!
  Очень быстро в полет отправляются три стрелы подряд. Один вскрик, одно безмолвное падение за борт. Вот так-то! Но лодка все равно удаляется, Фло уже по грудь вошла в воду, а стрелы попали в цель только на излете.
  Сзади послышался шум, оборачиваться некогда, но там могут быть только ее бойцы. Раздается плеск воды, рядом становятся Стиллерс и Бове. Фло стреляет снова - недолет! Стиллерс - отличная лучница, она очень быстро выпускает несколько стрел по высокой навесной траектории и одной цепляет-таки еще одного пассажира лодки. Высокий пожилой усач Бове заходит в реку на пару метров дальше графини, в руках у него тяжелый арбалет, а значит, у него всего одна попытка - перезарядить механизм, стоя по грудь в воде, он просто не сможет. Щелчок пружины, приглушенный вскрик - и очередное тело падает в реку. Но это все, стрелы больше не достают лодку, Флоримель решительно закидывает лук за спину и идет дальше в воду.
  С противоположного берега раздается нестройный залп из аркебуз и пистолетов. Все пули ложатся с большим недолетом, но зато враг обозначает свою силу - на эскаронском берегу лодку поджидают не менее тридцати человек. Да тут целая войсковая операция, а не простое воровство!
  Плевать! Она должна догнать и отнять украденную вещь, это очень важно! И для нее, и для всей семьи. Фло уже собиралась плыть, когда сзади ее одновременно схватили за плечи Стиллерс и Бове.
  - Нет, Фло, это верная гибель!
  - Нужно вернуться в замок, а с утра отправимся на тот берег со следопытами.
  - Поздно, поздно, - амазонка в ярости бьет кулаками по равнодушным водам Лиуллы, - не догнать...
  - Нужно вернуться, Фло, герцогиня с нас три шкуры спустит, если мы тебя отпустим!
  - Графиня! - Флоримель горько рассмеялась и, видя непонимающие лица сопровождающих, пояснила: - Графиня. Моя мать теперь графиня, а я - всего лишь виконтесса! Эти сволочи украли герцогскую корону!
  
  6
  Первый вечер на моей новой работе прошел совершенно спокойно. Аламеда не появился, а остальные посетители ели и пили в меру и, в общем и целом, вели себя очень даже благопристойно.
  Я поужинал, потом полвечера проторчал за столом, лениво потягивая слабое вино. Дважды выходил прогуляться на улицу, когда чувствовал, что начинает клонить ко сну. В конце концов я отправился к себе, повелев в случае необходимости слать ко мне гонца. Но ничего так и не произошло, чему я был несказанно рад.
  А вот во второй вечер работа для меня нашлась. Маркиз вновь не осчастливил 'Серебряный олень' своим посещением, зато какое-то событие отмечала большая группа студиозусов. Через два часа активных возлияний молодые люди стали задираться к зашедшим пропустить по стаканчику стражникам. Стражей порядка было трое, студиозусов человек пятнадцать. Если завяжется драка - мало не покажется. Тем более что к страже может подоспеть подкрепление - вести о потасовках распространялись очень быстро, и обычно охранники правопорядка не сильно торопились, предпочитая не лезть на рожон и являться ближе к окончанию конфликта, но уж если кто-то покушался на самих стражников, то все ближайшие патрули стремительно слетались на место события. Стражники Монтеры вообще были странным народом - их никто не любил, но эта самая нелюбовь окружающих только еще больше их сплачивала. Так что перед лицом любой внешней угрозы стражники стеной стояли друг за друга.
  Ситуация грозила перерасти в масштабную драку, и мэтр Пигаль уже некоторое время бросал на меня умоляющие взгляды из-за стойки. В свою очередь трактирные вышибалы нерешительно переминались с ноги на ногу у дверей и почему-то не спешили утихомирить разошедшихся молодых людей. Я перехватил взгляд одного из них, кажется, Пьера, и, кивнув в сторону студиозусов, вопросительно поднял брови. Он в ответ многозначительно поглядел на стражников и картинно закатил глаза. Ну и что бы это значило? Не хотят связываться со стражей? Или по принципу 'стражников не жалко, пусть им намнут бока'? Так или иначе, решать проблему придется мне, раз уж я нанялся главным охранником. Тяжело вздохнув, я направился к столу студиозусов.
  - Добрый вечер, молодые люди, - проникновенно начал я, опершись обеими руками о край стола, - меня зовут шевалье Рене Орлов, и я ставлю вас в известность, что личности, непристойно ведущие себя в этом трактире, своим поведением наносят мне глубочайшее личное оскорбление, смыть которое возможно лишь кровью. Другими словами, если вы не утихомиритесь и не перестанете задирать стражников, мне придется пустить в дело мою шпагу.
  - Не думаю, - я сделал паузу и медленно обвел тяжелым взглядом притихшую компанию, - не думаю, что вам это понравится. Но если вы прислушаетесь к моим словам, то можете всей компанией прийти сюда завтра, и хозяин заведения совершенно бесплатно отпустит вам кувшин отличного пива.
  - Эт-то как? - смысл моих слов с большим трудом проникал в разгоряченные алкоголем молодые головы, - как - бесплатно?
  - Так не бывает, - заявил темноволосый паренек, достаточно трезвый для того, чтобы связно разговаривать.
  - Слово дворянина, - ответил я, - но если вы выполните мои условия.
  Студиозусы стали удивленно переглядываться. По крайней мере, те, которые были в состоянии это делать.
  - Хорошо, - нерешительно заявил тот же темноволосый, - мы, пожалуй, пойдем. А завтра придем за нашим пивом. Так, ребята?
  Вся компания возбужденно загалдела и, к моему неописуемому облегчению, стала собираться уходить. На всякий случай я встал между ними и столом стражников - чтобы иметь возможность пресечь новые попытки развязать конфликт. Как оказалось - не зря. В то время, когда трактир покидали последние студиозусы, за моей спиной раздался злобный голос:
  - Что, сударь, в благородство играете?
  Я обернулся. Моему удивленному взору предстали те самые стражники, которых я спешил спасти от неприятностей. Все трое не скрывали разочарования.
  - С прошлого года выслеживаем этих молокососов, и вот, когда осталось только дождаться, чтобы они на нас напали, появляетесь вы со своим благородством! - усатый стражник досадливо крякнул и, одним глотком опорожнив свой стакан, с грохотом поставил его на стол.
  - Чем же вам не угодили эти студиозусы?
  - Да по ним, сударь, давно тюрьма плачет, - ответил другой стражник - здоровенный круглолицый детина, - они уже несколько раз нападали на стражу - развлечение у них, видите ли, такое, да каждый раз успевали смыться до прихода подмоги.
  Я пожал плечами и отвернулся. С одной стороны, мне не было никакого дела до разборок стражников со студиозусами, с другой - хоть убей, но мои симпатии были явно на стороне последних. Поэтому я, уже уходя, бросил через плечо:
  - Разбирайтесь со студиозусами как хотите. Только не в этом трактире! Мне не нужны здесь никакие дебоши!
  Стражники изумленно переглянулись, я не стал более задерживать на них свое внимание и направился к дверям, в которые как раз возвращался выходивший вслед за компанией молодых людей охранник Пьер. Он рассказал мне, что на соседнем перекрестке уже почти час ошиваются чуть не два десятка стражников. По-видимому, они ждали первых криков о драке в 'Серебряном олене', чтобы вломиться в трактир и повязать несчастных студиозусов. Репутация у стражников премерзкая, поэтому лишний раз связываться с ними никто не хочет. Вот и Пьер с товарищем не рискнули утихомиривать молодых людей, понимая, что нарушат планы городской стражи.
  - Поймите, шевалье, - вполголоса оправдывался вышибала, возвышавшийся надо мной почти на голову, - мы простые люди, им ничего не стоит расправиться с нами. Вы - другое дело. От вас можно и шпагу в брюхо схлопотать. Стражники же храбрые только с теми, кто сдачи дать не может, а дворян или тех же бандитов Кривого Нэша боятся, как последние трусы.
  После полуночи я поднялся к себе, хотя общий зал трактира был еще полон посетителей. Никто из них агрессии не проявлял, все было тихо-мирно. Однако не прошло и получаса, как за мной прибежал сын одной из кухарок. Пришлось спешно собираться и возвращаться в трактир.
  Двое дворян, весь вечер пившие вместе, из-за чего-то рассорились и сейчас кружили вокруг своего стола со шпагами наголо. Из-за ближайших столов спешно разбегались посетители. Оба настолько пьяны, что беспрестанно шатаются и спотыкаются, что делает их ссору еще опаснее и друг для друга, и для посторонних. Если не остановить сейчас, наверняка прольется чья-то кровь, да и материальный ущерб заведению будет нанесен немалый.
  Кубарем скатившись с лестницы, я вклинился между дуэлянтами, расставив широко в стороны руки.
  - Эй-эй-эй, господа! Разве здесь место для пролития благородной крови?
  С двух сторон на меня с удивлением уставились налитые кровью глаза, с двух сторон нахмуренные брови и хриплое дыхание.
  - Я виконт Риего Альваро де Рамирес, - пропыхтел один из нарушителей спокойствия, гулко стуча себя в грудь кулаком, - я убью этого заносчивого павлина, хотя он и является моим кузеном!
  - А-а, храбрец Рамирес! - его оппонент хрипло рассмеялся, при этом опасно покачнулся и был вынужден левой рукой судорожно схватиться за край стола. - Что же ты, дражайший кузен, не сражаешься один на один? Помощничка позвал?
  - Что?! - в один голос воскликнули мы с Рамиресом.
  - Да я убью вас обоих! - рык виконта был подобен реву разъяренного льва.
  - Эт-то я... убью вас обоих! - заикаясь, ответил кузен и нацелил острие своей шпаги мне в лицо.
  К этому моменту мое раздражение против двух пьяных дураков было уже достаточно велико, чтобы превозмочь стремление решить конфликт мирным путем. Нацеленная же мне в лицо шпага, находящаяся в руках неконтролирующего себя субъекта, определенно переполнила чашу моего терпения.
  Я перехватил левой рукой угрожающий мне клинок, благо, что мои видавшие виды перчатки еще позволяли это сделать, резко дернул его на себя и в то же время двинул кулаком начавшего заваливаться на меня противника под дых. С громким всхлипом тот согнулся пополам, выпустил оружие из рук и упал на пол.
  Заторможенный вином мозг виконта Рамиреса еще не успел осознать случившегося, а я уже перебросил отнятую шпагу в правую руку и приставил клинок к его груди.
  - Вот что, сударь! Сейчас мы с вами и вашим дражайшим кузеном выходим на улицу и улаживаем все наши конфликты в соответствии с дуэльным кодексом. Вперед! - я слегка нажал на шпагу, чтобы убедить оппонента в серьезности моих намерений.
  Он зарычал от ярости, но послушно пошел впереди меня. Замыкал нашу маленькую процессию кузен Рамиреса. Он спотыкался на каждом шагу, не забывая при этом не очень связно ругаться: то грозился обрезать уши своему родственничку, то обещал удавить меня голыми руками и вернуть себе шпагу, то заявлял, обращаясь к какой-то даме, что она, наконец, все поймет, но будет поздно.
  К вящему неудовольствию зевак, неизвестно откуда набежавших поглазеть на острое зрелище, дуэли не получилось. Мои противники с трудом держались на ногах, и фехтовать против них всерьез означало бы просто совершить убийство. Кузен виконта получил свою шпагу обратно, но при первом же движении завалился набок. Пытаясь подняться, он запутался в собственных ногах и снова упал на мостовую. Когда же он все-таки принял вертикальное положение, я ударил его кулаком в скулу. Горе-дуэлянт опять рухнул наземь и затих.
  Виконт де Рамирес оказался чуть более стоек. А может, он просто меньше своего кузена выпил за ужином. Он дважды пытался провести какую-то неизвестную мне размашистую комбинацию, но двигался очень медленно, спотыкался и все время норовил потерять равновесие. Поэтому мне не составляло большого труда вовремя уходить с линии атаки, заставляя оппонента наносить уколы в пустоту. После того как он провалился во второй раз, я завершил нашу схватку двумя ударами кулака в живот и одним - по шее. Рамирес рухнул мне под ноги и затих.
  Я крикнул слуг из 'Серебряного оленя', и с моим эскортом обоих дворян перенесли на второй этаж в свободную комнату, где благополучно уложили спать. Пришлось успокоить смущенно топтавшегося в коридоре хозяина трактира, заявив, что если господа наутро откажутся платить, то их ночлег можно будет вычесть из моего жалованья. Так же, как и завтрашнее пиво для студиозусов. После этого повеселевший мэтр Пигаль отправился обратно на кухню, а я наконец-то добрался до своих мансардных апартаментов и с чистой совестью завалился спать.
  
  7
  Несмотря на то, что мне и в этот вечер удалось выйти сухим из воды, спал я крайне беспокойно. Всю ночь мне снились благородные дамы, разглядывающие меня презрительно-брезгливо, и шикарно одетые кавалеры, все как один с черными напомаженными усами на надменных лицах, тычущие в меня пальцем и цедящие сквозь зубы: 'Он в услужении у трактирщика!'. Дамы прикрывали личики веерами, а свободной рукой швыряли в меня тухлые яйца и помидоры, мужчины хмурились и театральным жестом клали руку на эфес шпаги. А я спешил скрыться долой с их глаз, позорно втянув голову в плечи.
  Несколько раз я просыпался в холодном поту. Но, повертевшись с четверть часа в постели, снова засыпал, чтобы увидеть тот же самый кошмар заново. Закончилось тем, что предрассветные часы я провел полусидя в постели, чередуя мгновения спасительной дремы с промежутками томительного бодрствования, во время которых я снова мучил себя мыслями о правильности сделанного мною выбора. Очень уж это было не по-дворянски - работать охраной в трактире. Но ведь, с другой стороны, ничего предосудительного я не делал, в конце концов, охранять порядок - это ведь не сапоги прохожим чистить и не ночные вазы мыть. Может, мой способ заработка и не престижен, но уж точно честен. Я не разбойник с большой дороги, не нугулемский наемник и не прилипчивый приживала при богатых родственниках. Так что все хорошо и все правильно, но... Но все-таки что-то не так. Что-то не дает мне покоя все эти два дня новой жизни.
  Я тщательно перебирал все доводы за и против, пытался найти изъян в своих рассуждениях. Но все время приходил к одним и тем же умозаключениям. Общественное мнение - вот тот порог, о который я все время спотыкаюсь.
  В конце концов, совсем измучившись этими думами, я решил плюнуть на все сомнения и отдаться на волю течения. К чему противиться судьбе? Если уж Всевышний посылает мне такое испытание - значит, такова Его воля, таково мое предназначение. Пусть дамы морщат свои прелестные носики, пусть благородные месье хмурят брови и топорщат напомаженные усы! Я пройду этот путь до конца, ведь он открылся предо мною в минуту черного отчаяния, когда все настойчивее стали закрадываться мысли о сведении счетов с жизнью. Пусть мне придется терпеть насмешки и презрение окружающих, пусть придется отстаивать правоту с оружием в руках, я не сверну в сторону! Господь не посылает испытания слабым. Как говорили благородные предки: 'Бог с нами! Так кто же против нас?!'. Вперед, шевалье Рене Орлов, вперед!
  Когда первые лучи восходящего солнца, искаженные грязным стеклом, упали на поверхность стола, я наконец-то провалился в спасительные объятия глубокого сна. Проснулся уже в половине одиннадцатого. При этом чувствовал себя превосходно. Тело отдохнуло, душа избавилась от сомнений. Пора было начинать новую жизнь. И вроде бы уже два дня этой жизни прожито, но я четко чувствовал, что отсчет нужно вести именно от сегодняшнего утра. Настроение было настолько превосходным, что хотелось петь. И это при полном отсутствии как слуха, так и голоса!
  Я бодро спустился во двор трактира, где целый час занимался фехтованием, отрабатывая удары на большой деревянной колоде, неизвестно с какой целью прислоненной к стене сарая. Затем я умылся, переоделся и с аппетитом позавтракал в общем зале в обществе Жерара, которого вытянул из кухни под предлогом важного разговора.
  Пигаль-младший, или, если уж быть точным, средний, ибо у мэтра Пигаля кроме двух дочерей имелся еще и шестилетний сын, сразу сообщил мне, что вчерашние господа-бузотеры поутру проснулись со страшной головной болью, но без какой-либо злобы на сердце. Удивлялись, что их кошельки остались нетронутыми. Когда же им в подробностях рассказали все события прошлой ночи, которые они почти не помнили, месье сильно смутились и порывались немедленно идти приносить извинения 'благородному шевалье'. Остановить их смогло лишь известие, что я лег спать только под утро. Горе-бретеры успокоились и пообещали навестить меня с извинениями на днях. После чего расплатились и за ночлег и за ужин, да еще и щедрые чаевые оставили. В общем, все завершилось очень даже благополучно, и мне не пришлось оплачивать комнату за свой счет.
  Нужно признать, что вопрос с оплатой долга виконта и его кузена беспокоил меня гораздо больше, нежели кувшин дешевого пива для студиозусов. Но и эта проблема решилась бескровно для моего кармана. Жерар заявил, что у него имеются кое-какие мысли на этот счет. Уточнять я не стал - раз уж парнишка берет на себя эту проблему, то пусть сам и выкручивается. А у меня сейчас были другие приоритеты. Я битый час в подробностях расспрашивал племянника трактирщика обо всех известных ему происшествиях в заведении с участием дворян. Затем долго гулял по городу, переваривая и систематизируя полученные сведения, пытался уяснить для себя, когда какой линии поведения целесообразнее придерживаться.
  В трактир я вернулся уже в седьмом часу вечера. Занял свой пост в общем зале, попутно заказав себе легкого вина. Желудок делал весьма непрозрачные намеки на то, что можно бы уже и поужинать, раз уж завтрак оказался совмещен с обедом. Пришлось напомнить ему прописную истину: перед боем наедаются либо полные дураки, либо слишком уверенные в себе люди, что, в общем и целом, одно и то же. Кроме того, не стоило забывать о возможном визите маркиза - если он появится, то мне придется съесть все те же блюда, что и он, поэтому место в желудке может очень даже понадобиться.
  Неспешно потягивая вино, я еще раз попытался вспомнить, в каких же землях Эскарона расположен маркизат Аламеда. Поскольку моя память не спешила помочь мне в этом деле, можно было сделать вывод, что маркиз происходит из провинции Южная Алезия, расположенной на юго-востоке королевства. Когда-то в тех краях существовало несколько десятков крошечных королевств. Каждое из них состояло из замка сеньора, одной-двух деревень, пашенного поля, кусочка леса и половинки луга. Все эти самодержавные карлики постоянно бились друг с другом. Иногда в сражениях участвовало - о ужас! - по полторы сотни солдат с обеих сторон.
  Но потом владыки Эскарона наложили свою мощную длань на раздираемый сварами край. В Южной Алезии наступил мир, а местные корольки в один миг превратились в герцогов, хотя на звание полноценного герцогства могла бы претендовать только вся провинция вместе взятая. Но в Монтере рассудили иначе, и с тех пор словосочетание 'герцог из Южной Алезии' стало нарицательным и часто употреблялось для обозначения хвастливого человека, обладающего высоким титулом, но не имеющего за собой никакой реальной силы. А еще жители других провинций, хотя и признавали южноалезийцев за своих, но все-таки слегка недолюбливали их за чванливость и беспричинное высокомерие.
  Верояно, старший сын одного из таких южноалезийских герцогов как раз и может быть этим самым маркизом де Аламеда. Скорее всего, его владения, по размеру не превышая моих, тем не менее дают ему право на титул целого маркиза, тогда как мне не дотянуться даже до титула баронета. Не то чтобы титул давал какие-то особые привилегии, хотя кое-какие и были, но оставлял возможность трусливым дворянам уклоняться от личного участия в поединке, ссылаясь на неравное положение в обществе. Я, мол, целый маркиз, а ты - всего лишь шевалье, то есть просто дворянин, рыцарь. И тогда вместо титулованной особы в дело мог вступить другой боец, согласившийся отстаивать 'перед Богом и людьми' честь своего суверена или просто нанимателя. А если этот самый наниматель был богат, то мог воспользоваться услугами записных бретеров - людей, специализирующихся исключительно на дуэлях.
  Что если в случае с маркизом меня поджидает подобная перспектива? Да ничего! Шпага при мне, голова на плечах, Бог на небесах - прорвемся! В конце концов, бретеры - это всего лишь люди, а непобедимых людей не бывает. Разве что риск для жизни выше, но - за те же деньги. Тьфу. Что-то меня не в ту сторону заносить стало. М-да. Чем дольше ожидание, тем больше дурных мыслей будет лезть в голову. Когда же уже появится этот чертов маркиз! Господи, да подпихни же ты уже сеньора Аламеду в сторону 'Серебряного оленя'!
  И - словно небеса услышали мой призыв - двери трактира распахнулись, пропуская внутрь худощавого господина среднего роста, одетого с претензией на последний писк моды. Черные, как вороново крыло, волосы выбиваются из-под щегольски заломленной набок шляпы. Черные маслины глаз поблескивают из-под густых бровей, тонкая линия усов над верхней губой вызывающе топорщится. Не угадать в маркизе, а я всем нутром почувствовал, что это именно он, уроженца Южной Алезии было сложно, если не сказать - невозможно. От его фигуры вмиг повеяло надменностью и презрением, а выражение его лица было таково, что мне захотелось просто немедленно ударить по нему кулаком. Но это было бы равносильно собственноручному засовыванию в рукав противнику козырной карты. Нет, нет, нет! Спокойно, нужно заставить этого мерзавца играть по моим правилам.
  - Эй, трактирщик! - презрительно выпятив нижнюю губу, медленно процедил вошедший дворянин. - Есть ли у тебя черепаховый суп?
  - Готовится, ваша светлость, - к моему вящему удивлению спокойно ответил мэтр Пигаль, - но еще не меньше часа. Изволите подождать или чего другого закажете?
  - Во всех приличных заведениях, - уже довольно громко провозгласил маркиз, - лучшие блюда готовят к семи часам вечера, а не к ночи.
  Ну вот, отметил я для себя, и первая причина для недовольства готова. Хитер шельмец и изворотлив. Интересно, мэтр Пигаль насчет черепахового супа придумал или в самом деле готовить стали? Не каждое заведение в центре столицы может похвастать наличием такого деликатесного блюда в своем меню.
  На реплику маркиза трактирщик Фернан ответил так же спокойно, как и на первый вопрос, чем очень меня порадовал:
  - Учтем, господин маркиз, блюдо сложное, ответственное, готовится не менее трех часов, повара еще не приспособились - вот и вышла задержка. Так что подать изволите?
  Маркиз заказал-таки грибной суп, жаркое из говядины с гречневой кашей, местный сыр и игристое вино из Божанси.
  Я тихонько хмыкнул себе под нос. Выбор маркиза меня обрадовал и позабавил одновременно. Порадовал - так как стоимость ужина выходила вполне умеренной, что отвечало моему финансовому положению. Позабавил - по той же причине. Бьюсь об заклад, что сеньор Аламеда попал бы в весьма щекотливое положение, если бы черепаховый суп был уже готов, ведь его стоимость должна превышать стоимость всего, что он заказал позднее. Стало быть, маркиз не богат, очень даже не богат. Еще один штришок в пользу его южноалезийского происхождения - вся тамошняя знать богата своими титулами, но никак не драгоценными металлами.
  Мне одновременно с маркизом подали все те же блюда, что и ему. Начиналось самое интересное.
  Грибной суп был вполне приличного качества. По крайней мере, я не мог найти повода для недовольства. Но то я, а маркиз, за которым я, отчаянно кося глазами, ненавязчиво наблюдал, постоянно морщился, картинно устремлял негодующий взор к небесам, а вернее, к потолку трапезного зала. Когда он со всем этим кривлянием умял две трети своей порции супа, тарелка была решительно отодвинута на противоположную сторону стола.
  - Трактирщик! Что за помои ты мне принес вместо грибного супа?
  - А что не так с грибным супом? - тут же, изобразив на лице максимально возможное удивление, включился в разговор я, к тому времени благополучно расправившись со своей порцией. - Мне вполне понравилось.
  - Суп? - де Аламеда смешался от моего неожиданного вмешательства. - Да он же просто ужасен! Овощи разварились, грибы, напротив, сырые, специи почти не чувствуются, тогда как соли - явный переизбыток!
  - О! - искренне поразился я количеству претензий. - Сударь, думаю, что вы ошибаетесь! Суп вполне приличный.
  - Да нет же, сударь, - продолжил гнуть свою линию маркиз, - уверяю вас, что это блюдо к настоящему грибному супу никакого отношения не имеет.
  - Позволю себе не согласиться с вами, сударь, - ответил я вполне миролюбиво, - уж не знаю, как вам, а мне понравилось.
  Маркиз злобно зыркнул глазами в мою сторону, что-то пробурчал себе под нос, но во всеуслышание ничего говорить не стал. Ладно, подождем. Одного взгляда на этого самого маркизика мне хватило, чтобы уяснить одну вещь: при всей своей спеси к храбрецам он не относится и прямого столкновения будет избегать до последней возможности. Значит, нужно поставить его в такое положение, когда отказ от поединка будет грозить ему потерей чести. Если, конечно же, он не отступит раньше. Что меня устроит даже больше. Пусть просто уйдет и больше в 'Серебряном олене' не появляется.
  Я с удовольствием уплетал жаркое, кашу, сыр и запивал божансийским игристым вином. Мне определенно нравилась местная стряпня, и, вкупе с наблюдениями за тем, как де Аламеда продолжает кривить лицо и в то же время опасливо поглядывает в мою сторону, это определенно поднимало мне настроение, одновременно разжигая мою неприязнь к южноалезийскому дворянину.
  Спустя четверть часа жестокой внутренней борьбы он все же решился продолжать свою игру. Трактирщик был обвинен в том, что каша пересолена, мясо пережарено, сыр явно несвежий, а вино - какой-то суррогат. Посетители трактира вели себя по-разному: кто-то пожимал плечами, кто-то втягивал голову в плечи, кто-то делал вид, что ничего не слышал, хотя не услышать было трудно. Людей благородного сословия было немного - едва ли десятая часть от общего числа посетителей. Можно было предположить, что они заказывали себе более изысканные блюда и на этом строился расчет маркиза - дворянам не будет никакого дела до его разбирательств с трактирщиком, а простолюдины не посмеют вмешиваться. Но сегодня-то все не так просто.
  - Право, сударь, - вновь вмешался я, - вы сегодня просто в плохом настроении. И каша нормальная, и сыр свежий, и к мясу не придерешься, да и вино, - я приподнялся над столом, делая вид, что высматриваю этикетку на его бутылке, - вижу, вы, как и я, заказали божансийское, а от него трудно ожидать большего...
  - Послушайте, сударь, - вскипел-таки маркиз, - я происхожу из очень знатной семьи, я с пеленок приучен прекрасно разбираться в качестве пищи и, тем более, в качестве вина. От настроения это никак не зависит, потому что эти знания у меня в крови!
  Такой эмоциональной реакции от маркиза я совсем не ожидал. Да похоже, де Аламеда и сам испугался того, что сказал. Посетители за ближайшими столами настороженно притихли в ожидании грозы. Пожилой дворянин с аккуратно подстриженной, абсолютно белой от седины бородкой на мгновение замер, не донеся ложки до рта.
  Я же почувствовал, как кровь со страшной силой забурлила в моих венах. Сейчас вся эта гремучая смесь направится в сторону головного мозга, и тогда уже остановиться будет очень трудно, почти невозможно. Может, иногда неконтролируемая ярость и бывает полезна, где-нибудь посреди жестокой сечи, но я не сторонник этого мнения. Предпочел бы все-таки не терять контроль над собой в любой ситуации.
  Сделав глубокий вдох, я растянул губы в некое подобие примирительной улыбки. По всей видимости, получилось не очень натурально, но, видит бог, я очень старался.
  - Милостивый государь, никто не сомневается, что вы произошли из хорошей семьи, - слова мне приходилось выдавливать из себя по капле, - и никто не сомневается, что вы знаете толк в хорошей пище. Но иногда плохое настроение играет с нами злую шутку. В такие дни и солнце не так ярко светит, и птички не так весело поют, и нравившееся всегда блюдо кажется отвратительным...
  На этом месте я запнулся. Засомневался в целесообразности этой речи. В самом деле - для вызова на дуэль маркизишка уже наговорил достаточно. Почему же я пытаюсь дать ему шанс избежать драки? Считаю его проступок недостаточно тяжким, чтобы ставить под угрозу жизнь? Или подсознательно все-таки побаиваюсь разглашения тайны о своей новой работе? Какого черта? Я ведь для себя уже все решил! Хватать за грудки наглеца и тащить на задний двор для занятий фехтованием!
  - Сударь, если я сказал, что эта еда отвратительна, то, значит, она отвратительна. И мое настроение тут абсолютно ни при чем!
  Маркиз опять сплоховал. Мою попытку сгладить конфликт он принял за проявление слабости и решил развить успех.
  - Стало быть, милостивый государь, - я медленно отодвинул от себя столовые приборы, - вы полагаете, что я происхожу из плохой семьи, получил дурное воспитание и не способен отличить приличное блюдо от неприличного? Полагаю, назрела необходимость проверить, как у вас в семье обстояли дела с фехтованием.
  Я поднялся из-за стола и неспешно стал натягивать перчатки. Противник же мой сильно побледнел и заерзал на своем месте, бросая по сторонам испуганные взгляды. Весь его боевой пыл, все высокомерие испарились в один миг, и сейчас он судорожно метался между страхом за свою жизнь и желанием сохранить честь. Раньше нужно было думать. Очень не люблю таких людей, очень.
  - Ну что же вы, сударь, как там ваше имя? - видя, что маркиз не торопится принимать вызов, я двинулся к его столу.
  - М-маркиз де Аламеда, - скорее проблеял, нежели проговорил маркиз, неуклюже поднимаясь на ноги.
  - Шевалье Орлов, - я нахлобучил на голову шляпу, - к вашим услугам. Пройдемте, маркиз!
  - Я... Я никуда не пойду, - пролепетал Аламеда себе под нос.
  - Что вы там шепчете, милостивый государь? - я нарочно разговаривал громко, потому что раз уж дело у нас принимало такой оборот, нужно добиться, чтобы весь трактир слышал наш разговор. Чем больше будет свидетелей, тем меньше шансов у маркиза избежать дуэли. Если, конечно, он не предпочтет бегство. Но в таком случае его имя покроется несмываемым позором, путь в трактир ему будет заказан и моя цель будет все равно достигнута. - Если вы, сударь, имеете смелость оскорблять дворянина, то имейте смелость и отвечать за свои слова! Извольте сейчас же пройти со мной на улицу и обнажить шпагу, иначе я выволоку вас отсюда за воротник!
  - Не слишком ли громко сказано, господин ориосец? - прошипел взбешенный маркиз.
  - Сказано человеком, не привыкшим сносить оскорбления! - ответил я.
  - Маркиз! - неожиданно подал голос пожилой дворянин. - Вы ведь не в первый раз скандалите здесь и тем не менее опять приходите сюда. Сегодня вы не только обругали хозяина трактира, но и оскорбили шевалье Орлова! Я думал, что вы бретер - ищете повод обнажить шпагу. Однако сейчас стараетесь увильнуть от дуэли. Так чего же вы добиваетесь?
  - Какое вам дело до моих мотивов? - воскликнул де Аламеда, яростно вращая глазами. - Я делаю то, что считаю нужным!
  - Эй, господа, да вы тут никак ссоритесь? - к нам подошли еще два дворянина, ранее располагавшихся в другом углу трактира.
  - Да вот, - я развел руками, - маркиз утверждает, что в этом трактире подают только помои, достойные свиней, а не порядочных людей. К тому же обвинил меня в отсутствии вкуса и приличного воспитания, а драться не желает.
  - Я вас ни в чем не обвинял! - взвился маркиз, но я не дал ему перехватить инициативу.
  - Да весь трактир слышал, как вы поучали меня и чванились своим высоким происхождением!
  - Знаешь, Бартез, - заявил один из подошедших дворян своему товарищу, - я уже видел этого господина здесь. Он вечно всем недоволен, постоянно скандалит. Но каждый раз возвращается сюда.
  - Зачем же он возвращается, если вся еда здесь свинская? - усмехнулся тот, кого назвали Бартезом. - Может, он и не человек?
  - Судя по физиономии и поведению он - алезиец. И это о многом говорит, - подлил масла в огонь первый дворянин.
  - Что это вы имеете в виду? - взревел Аламеда, хватаясь за эфес шпаги.
  - Господа, вы напрасно стараетесь, - обратился я к неожиданным союзникам, - маркиз из разряда людей, которые часто хватаются за шпагу, но никогда ее не обнажают.
  - Вы... Вы ответите за свои слова! - маркиз снова перешел на визг.
  - Здесь и сейчас! - с этими словами я бросил ему в лицо перчатку.
  Он инстинктивно отшатнулся, благодаря чему споткнулся об лавку и чуть не упал. Лицо его покраснело, потом побледнело и наконец пошло пятнами. Не знаю, как можно быть таким трусом? Я далеко не забияка, но, видит бог, на месте маркиза уже бы полчаса, как дрался.
  - Я - маркиз! - наконец сумел совладать с голосом мой противник. - И не могу драться с каждым желающим дворянином. Мой статус выше вашего!
  - Фу, маркиз, какая низость! - воскликнул Бартез, и лицо его скривилось в гримасе отвращения.
  - Какая подлость! - поддержал его товарищ, в то время как я скромно промолчал.
  - Я имею право выставить вместо себя бойца! - верещал маркиз де Аламеда, медленно пятясь к стене.
  - Вы, сударь, - опять подал голос пожилой дворянин, - вы, сударь, не старик и не калека. Наносить людям оскорбления и прятаться за чужие спины - стыдно!
  - Имею право! - продолжать орать представитель южноалезийского дворянства.
  Титул маркиза в нашем королевстве не очень распространен, поэтому я не мог с достаточной долей уверенности утверждать, распространяется ли на него эта привилегия или нет. На герцогов, принцев и, естественно, короля распространялась. Но пользоваться ею считалось зазорным, и, какого бы высокого происхождения ни были вельможи, свою честь они предпочитали отстаивать лично. Гораздо чаще таким правом пользовались дворяне преклонного возраста - но в этом случае никому и в голову не приходило возмущаться.
  По всему было понятно, что маркиз отстаивать свою честь шпагой не готов. Поэтому передо мной вставал выбор: окончательно опозорить смутьяна, приказав вышибалам выкинуть его на улицу, либо позволить ему выставить вместо себя бретера и разрешить-таки ситуацию дуэлью.
  Первый вариант мне откровенно не нравился. Во-первых, сеньор Аламеда хоть и мерзавец, но не такое уж страшное преступление совершил. Во-вторых, после получения подобной взбучки от простолюдинов у дворянина остаются всего два выхода - исчезнуть на продолжительное время из столицы или мстить. Что-то мне подсказывало, что маркиз выберет второе. А методы совершения мести для подобных маркизу людей - это выстрел из-за угла, удар ножом в спину, нападение группы головорезов и прочие мерзости. И ладно бы это грозило только мне, но тут, скорее всего, достанется и Жаку с Пьером, и трактирщику с семейством.
  Второй вариант таил опасность нарваться на какого-нибудь матерого бретера, работающего по найму. Не все эти господа являются мастерами фехтования, зато имеют огромный опыт сражений на улицах, пустырях и в подворотнях, что зачастую перевешивает рафинированную технику фехтовальных залов.
  Ну, волков бояться - в лес не ходить. Ведь, согласившись на эту работу, я сжег за собой мосты, и теперь моя жизнь и мое благополучие находятся в прямой зависимости от удачи и умения фехтовать.
  - Я согласен, - спокойно произнес я, - жду вас с вашим бретером ровно через час на заднем дворе трактира. Господа, надеюсь, кто-нибудь из вас окажет мне честь выступить моим секундантом?
  - С превеликим удовольствием, сударь, - ответил первый из подошедших дворян. - Шевалье де Рец к вашим услугам. А это мой друг - барон дю Бартез.
  - Шевалье Орлов к вашим услугам, - мы раскланялись друг с другом.
  - Час - это слишком мало, - опять подал голос южноалезийский дворянчик, - я не успею!
  - Поскольку вы выставляете вместо себя бойца, - мгновенно отреагировал пожилой господин, - право выбора места и времени поединка переходит к шевалье Орлову.
  - Ах так! - маркиз в бешенстве нахлобучил шляпу по самые глаза. - Вы пожалеете об этом! Я вернусь через час, и вы пожалеете!
  - Маркиз! - окликнул я направившегося было к выходу оппонента. - Вы забыли заплатить за ужин.
  Он дернулся, как от пощечины. Резко обернулся, хотел что-то возразить, но вовремя остановился. Только желваки заиграли на скулах да глаза от злости чуть не вылезли из орбит. Вернулся к стойке и молча выложил серебряную монету, жестом руки остановив мэтра Пигаля, кинувшегося отсчитывать сдачу - мол, сдачи не надо, гордые мы.
  
  8
  Стоял прекрасный, теплый майский вечер. Воздух был насыщен ароматом цветущей сирени, в который легкий ветерок иногда привносил запахи трактирной кухни. Бесчисленные сверчки увлеченно состязались в песнопениях. Со стороны Каштановой улицы доносился отдаленный гул гуляющих. Именно там находилось место традиционных вечерних гуляний благородной публики, проживающей в восточной части Монтеры. Я представил себе на минуту эту картину. Освещенную ярким светом многочисленных фонарей улицу, неспешно прохаживающихся, разодетых по последней моде дам, расфуфыренных кавалеров с напомаженными усами, благоухание парфюма, звуки музыки, аромат свежих пирожных от лучших кондитеров столицы. Представил себя в новом камзоле, в новой шляпе с фиолетовым пером, вышагивающего под руку с прекрасной дамой. Тяжкий вздох прервал мои мимолетные мечтания. Не вписывался я в эту благостную и беззаботную картину, не было мне в ней места.
  - Где же твое место, Рене Орлов? - прошептал я в отчаянии. - Неужели на заднем дворе второсортного трактира?
  Я сидел на старом тележном колесе во дворе 'Серебряного оленя' и разминал кисти рук в ожидании бретера маркиза Аламеды. Де Рец и дю Бартез тихонько шептались чуть поодаль. Дальняя часть двора тонула во мраке, но здесь, ближе к зданию, имелась утоптанная площадка шагов двадцать в ширину и столько же в длину, и она вполне прилично освещалась светом расставленных по забору факелов.
  Они появились на четверть часа позже назначенного срока, когда мои секунданты уже начинали проявлять признаки раздражения. Первым из-под арки ворот появился сам маркиз. Сразу за ним следовал закутанный в черный плащ господин в широкополой шляпе, надвинутой на самые глаза и отбрасывающей густую тень на лицо. Только когда он вышел на освещенное место, выяснилось, что верхняя часть лица незнакомца скрыта под полумаской из красного бархата. Прямо маскарад какой-то!
  Шагах в пяти позади таинственного незнакомца вальяжно вышагивали еще двое господ. Один - невысокий толстячок с пышными рыжими усами, другой - среднего роста крепыш, черноусый и с аккуратным клинышком бородки на надменном лице с презрительно оттопыренной нижней губой.
  Я поднялся навстречу подошедшим. Рец и Бартез встали по бокам, на полшага позади меня.
  - Господа, вы опоздали по крайней мере на четверть часа! - де Рец нисколько не скрывал раздражения.
  - А я к вам в дуэлянты не напрашивался! - высокомерно заявил в ответ маркиз. - Это Орлов был инициатором. И идея была его - дать мне всего час на поиски бретера. Так что все претензии можете адресовать своему дружку.
  - Ох, сударь, еще одно такое заявление - и драться вам сегодня все-таки придется, - дю Бартез демонстративно положил руку на эфес шпаги.
  - Ну-ну, господа! Не стоит так горячиться, - подал голос толстячок, - одной дуэли на этот вечер будет более чем достаточно.
  - Маркиз, будьте посдержаннее, - вмешался его приятель, - если Маска будет драться со всеми оскорбленными вами дворянами, ни у нас, ни, тем паче, у вас не хватит денег на оплату его услуг. Господа, - он галантно приподнял шляпу, - граф де Нарбонн к вашим услугам.
  - Барон фон Грейм, - толстячок повторил жест товарища, - а это - шевалье Красная Маска, он предпочитает оставаться инкогнито.
  - Шевалье де Рец!
  - Барон дю Бартез!
  - Шевалье Орлов!
  - Сударь, вы ориосец? - холодно осведомился человек в маске.
  Из-за моей фамилии, резко контрастирующей с исконно эскаронскими, да еще употребляемой без привычных приставок-атрибутов знатного рода - де, дю или д',- мне довольно часто задают этот вопрос, и тем не менее я до сих пор теряюсь с ответом. Неоспоримым фактом является то, что я - эскаронец в третьем поколении. Мой прадед был в числе тех двух тысяч подданных Ориосии, которые были наняты королевской семьей Эскарона во время большой войны с Нугулемом. Во многом благодаря их бесстрашию и воинскому мастерству Эскарону удалось нанести поражение грозному западному соседу. После войны большая часть ориосцев отправилась на родину, но некоторые предпочли остаться. Кроме полагавшегося им вознаграждения эскаронский король Август Второй выделил новым подданным земельные наделы вдоль нугулемской границы. Таким образом, одним росчерком пера мудрый монарх приобрел верных вассалов и прикрыл земли королевства от алчных владык Нугулема щитом из воинственных иноземцев.
  Шли годы, переселенцы растворились в местном населении, приняли его язык, законы и обычаи. Теперь потомков ориосцев выделяли из общей массы только наличие инакозвучащих фамилий да слава неуступчивых бойцов. Хотя нет. Есть еще кое-что, объединяющее носителей фамилий, схожих с моей. Это бедность. Нельзя сказать, что пожалованные нашим предкам земли оказались неплодородными. Просто ориосцы были хорошими воинами, но плохими хозяйственниками. Да и не в чести было у моих предков заниматься хозяйством. Все это вкупе с постоянными пограничными стычками с нугулемцами привело к практически поголовному разорению незадачливых землевладельцев. Лишь единицам, вроде предков князя Репнина, командира роты Королевской Синей гвардии, удалось добиться финансового благополучия. Так что я нисколько не выбиваюсь из общей картины и являюсь этаким среднестатистическим эскаронским ориосцем.
  Таким образом, ответить на вопрос Красной Маски односложно никак не получается. Приходится объяснять, что мой предок был ориосцем, но и я, мой отец и мой дед уже родились эскаронскими подданными. И я одинаково горжусь и тем, что являюсь эскаронцем, и своей ориосской фамилией.
  - Я являюсь представителем третьего поколения моей семьи, родившегося в Эскароне. Но мои предки были из Ориосии, - я постарался ответить как можно более емко.
  - Тем хуже для вас, сударь. У меня свои счеты с ориосцами.
  Я только пожал плечами. Какого-то общепринятого раздражительного отношения к ориосцам нет. Нас слишком мало, и, в отличие от тех же южноалезийцев, мы никогда не ведем себя так вызывающе.
  - Месье Орлов, - обратился ко мне де Рец, - я бы на вашем месте настаивал на снятии маски и объявлении имени этого господина. Может, он и вовсе не из благородных?
  - Не волнуйтесь, месье, - усмехнулся человек в маске, - мое положение в обществе уж никак не ниже, чем у шевалье Орлова.
  - Но мы не можем знать этого наверняка! - продолжал упорствовать де Рец.
  - Вам придется поверить мне на слово, - в голосе Красной Маски начало проскальзывать раздражение, - и вообще, месье де Рец, если уж я пришел сюда, то драться шевалье Орлову придется в любом случае!
  - Довольно слов, господа! - я снял плащ и шляпу, начал неторопливо освобождаться от камзола. - Мы пришли сюда для дуэли, так давайте займемся делом!
  - Хорошо сказано, шевалье! - отозвался барон фон Грейм. - Со своей стороны мы с графом свидетельствуем, что сеньор, скрывающий лицо под маской, весьма знатного происхождения.
  - Спасибо, господа, но мне действительно все равно. Господин Маска здесь для того, чтобы защитить честь маркиза де Аламеда, которого я имею основания считать невежей и трусом, так пусть защищает! Эн гарде, месье Маска, в позицию!
  - Убей его, Маска, слышишь! - мгновенно вскипел Аламеда. - Непременно убей!
  - Отойдите в сторону, маркиз, - Красная Маска освободился от плаща и шляпы, но предпочел остаться в камзоле. Вынужден отметить, что камзол его выглядел гораздо лучше моего.
  - Я готов, шевалье, - произнес Маска, салютуя мне шпагой, - надеюсь вернуть вам то, что когда-то задолжал вашим соплеменникам-ориосцам.
  - Неисповедимы пути Господни, - я отсалютовал и стал в позицию, - начнем!
  Мой противник начал с простых вещей. Попытался стремительно провести прямой удар с выпадом в корпус. Я отступил. Дважды подряд Маска атаковал меня справа, затем один раз слева. Это все было слишком просто и не доставило мне каких-либо проблем - я парировал, применяя простые парады терц и кварта.
  Не сумев добиться успеха минимальной затратой сил, бретер решил отдать инициативу в мои руки. По всей видимости, для того, чтобы подловить меня на ошибках в атаке. Да только я тоже не спешил форсировать ситуацию - не в моих правилах бросаться в атаку сломя голову. По этой причине на нашем ристалище несколько минут не происходило никаких активных действий. Мы кружились по площадке, лишь изредка скрещивая кончики клинков. Зрители начали выказывать признаки недовольства, но ни на меня, ни на моего противника это не возымело никакого действия.
  Пара ложных движений с одной и с другой стороны - никакого эффекта. Наконец я перехожу в пробную атаку. Делаю два быстрых приставных шага и прямым ударом целю в голову. Красная Маска парирует, но я не даю увести свой клинок в сторону - мгновенно колю в выставленную вперед правую ногу. Противник выполняет ускользание, то есть быстро переносит ногу назад и одновременно выбрасывает рипост мне в грудь. Парирую с шагом назад и, развернув кисть, целю в запястье снизу. Маска уходит от атаки, отскочив назад.
  На несколько мгновений застываем друг напротив друга, переводя дух. Затем Красная Маска срывается в яростную атаку. В стремлении запутать меня и заставить ошибиться, он постоянно сменяет направление удара - его клинок то целит мне в грудь, то в голову, то в ногу, то грозит слева, то справа. Все быстро, точно, аккуратно, не оставляя просветов для мгновенной контратаки, но в то же время без каких-либо особых изысков, не ставя передо мной неразрешимых задач. Я отступал и спокойно парировал, а это, как известно, отнимает гораздо меньше сил, нежели беспрерывные атаки. Поэтому, как только он взял паузу для отдыха, уже я перешел к активным действиям, поскольку вовсе не намеревался этот самый отдых ему предоставлять.
  Не успел еще защитник чести маркиза де Аламеда вернуться в защитную стойку из своей последней атаки, как я, сбив полукруговым батманом вправо его клинок, атаковал в плечо. Противник не успевал защититься и сделал единственно возможное в такой ситуации, то есть отпрыгнул назад. В свою очередь, я не позволил разорвать дистанцию - быстро сместился вперед и влево и вновь угрожал его правому плечу. Маске пришлось отмахиваться ударом риверси - слева направо по горизонтали, а это уже широкоамплитудное действие, выполнять которое нужно аккуратно. Судорожное же движение подуставшего бретера, не успевшего восстановить дыхание, аккуратным не вышло. Уходя с линии атаки, я качнулся назад. Не найдя цели, вражеский клинок по инерции ушел гораздо дальше в левую от меня сторону, чем было необходимо. Я сделал быстрый выпад и достал Маску в левую нижнюю часть живота. Он всем телом дернулся назад, что позволило избежать более глубокого ранения, но и это выглядело достаточным для прекращения боя - клинок вошел в тело почти на два дюйма.
  Кто-то из зрителей вскрикнул, барон фон Грейм бросился к раненому:
  - Довольно, господа!
  Я отступил на шаг назад и опустил шпагу, при этом продолжал внимательно наблюдать за противником. И оказался тысячу раз прав! Несколько мгновений простояв в полусогнутом состоянии и зажимая рану левой рукой, месье в красной маске поднял перекошенное от боли и ярости лицо, окинул поле боя внимательным взглядом и, собравшись с силами, бросился в отчаянную атаку. Руководила им слепая ярость, а не холодная расчетливость, а поскольку я к такому развитию событий был готов, то парировал три или четыре удара без особых проблем. Потом ослабевший противник потерял концентрацию и получил укол в правое плечо. Шпага выпала из ослабевшей руки. Вслед за нею рухнул на землю и сам бретер. Первая настоящая дуэль в моей новой жизни завершилась победой.
  
  9
  Проснулся я полностью разбитым. Мышцы ломило, в голове перезванивались колокола, на душе скреблись кошки. Зачем? Зачем я все испортил? Ведь так все удачно складывалось. Я уложил бретера в маске, чем привел в изумление графа де Нарбонна с бароном фон Греймом и в неистовый восторг своих секундантов - де Реца и дю Бартеза. Недовольных было двое - собственно Красная Маска и маркиз Аламеда.
  Откуда ни возьмись, набежала куча народу. Скорее всего, работники мэтра Пигаля и некоторые посетители скрытно наблюдали за нашим поединком. Лекарь появился, едва только мы отправили за ним одного из подвернувшихся мальчишек - то есть он тоже был кем-то извещен заранее. Доктор Каспар, проживающий в пяти минутах ходьбы от 'Серебряного оленя', пришел в сопровождении двоих помощников. Они аккуратно поместили невезучего бретера на носилки и быстро удалились. Маска был в сознании, но, очевидно, сильно страдал от боли. Впрочем, доктор заверил всех, что пациент будет жить.
  Маркиз что-то пытался высказать своему бойцу, скорее всего, что-то нелицеприятное. Но граф де Нарбонн пресек эти попытки на корню. Тогда мой неприятель принялся оглашать воздух ругательствами и заявил, что 'проклятый трактирщик' ему за все ответит. Мог ли я в этой ситуации смолчать? Наверное, мог. Но свою роль сыграли и эйфория от выигранного поединка, и злость на безобразно ведущего себя маркиза. Вообще, непонятно: как может человек благородного происхождения вести себя так низко?
  Вспылил я изрядно. Схватив Аламеду за грудки, я в весьма крепких выражениях рассказал ему о том, кто он такой и что с ним произойдет, если его нога еще раз ступит на порог этого трактира. Он краснел и бледнел, но не выказывал никакого желания ввязаться в драку. Нас разняли. Маркиза укоряли даже его приятели. Поэтому, когда Нарбонн поинтересовался о причинах моей столь трепетной заботы о ничем не примечательном трактире, я не почуял и тени подвоха. Сказал, что не могу позволить какому-то маркизишке уничтожать добрую репутацию заведения, в котором живу уже достаточно долго. Это было просто и понятно. Все сочли мои объяснения достаточными. И ничего не требовалось к этому добавлять. Но я добавил. Мелькнула мысль, что момент очень подходящий для того, чтобы сказать правду. Правду, которая все равно выплывет со временем на поверхность, и, по закону подлости, в самое неподходящее время.
  М-да. Если уж вчера известие о том, что я отныне занимаюсь охраной трактира, в мгновение ока превратило меня из героя в изгоя, то можно себе представить, каково бы мне пришлось в 'неблагоприятной ситуации'. У нас, у дворян, все не как у простых людей. Масса всяческих условностей и предрассудков. Казалось бы, ничего предосудительного в подобном способе зарабатывания денег нет. Но вы попробуйте хотя бы заикнуться об этом в благородном обществе! Вас будет ожидать взрыв негодования: дворянин состоит в услужении у трактирщика! Позор! Ладно бы еще купца охранять, но трактирщика! Хотя, по большому счету, и купец, и хозяин трактира принадлежат к одному сословию, просто разным делом занимаются. Но попробуй-ка объясни - не принято так, и все тут!
  Простились со мной подчеркнуто холодно. Нарбонн презрительно кривил губы, Грейм раздувал щеки, Рец хмурил брови, Бартез задумчиво дергал ус. Аламеда, вовсе не прощаясь, удалился с высоко задранным носом. Ох, чувствую, продолжение не заставит себя долго ждать.
  В предельно скверном настроении я спустился вниз. Зал был почти пуст - всего четверо посетителей неспешно поглощали поздний завтрак. Никого из обслуги в трактире не оказалось, но в этом не было ничего удивительного, ибо в это время кто-то был занят на кухне, кто-то еще не вернулся с закупками с рынка. Удивительным было то, что никого не было за стойкой. В утренние часы мэтр Пигаль доверял этот ответственный пост племяннику, а если тот был занят, то от кухонного очага призывалась одна из кухарок. Однако в данный момент место за стойкой пустовало. Не то чтобы меня сильно взволновала эта ситуация - просто еще одна маленькая неприятность в довесок к остальным - я ведь собирался быстренько заказать завтрак и запереться в номере до вечера. На минуту я замер в нерешительности: дождаться кого-нибудь в общем зале или отправиться на поиски?
  Желание поскорее забиться в свою нору пересилило. Я обогнул стойку, толкнул дверь в кухонное помещение и очутился в волшебном мире скворчащих сковородок и кипящих котлов. Мой нос стремительно атаковали запахи жаркого и пряностей, маринадов и свежей сдобы. Желудок отреагировал веселым урчанием - несмотря на поганое настроение, есть хотелось сильно.
  Дверь открылась совершенно бесшумно, возможно, поэтому в первое мгновение на меня никто не обратил внимания, все кухонные работники продолжали заниматься своими делами. Честно говоря, я рассчитывал сразу обнаружить здесь Фернана или его помощника и решить свои проблемы, поэтому возникшая ситуация меня снова обескуражила. Искомых людей я не нашел и, к кому обратиться в их отсутствие, не знал. Дело в том, что денег за свою работу я еще не получал и не был уверен в том, что все работники трактира поставлены в известность о моем новом статусе.
  Но на этот раз ситуация разрешилась сама собой. Молоденькая кухарка обернулась. Удивление в ее взгляде быстро сменилось радостью, но так же быстро радость перешла в сомнение. Поколебавшись пару мгновений, девушка решительно тряхнула головой и, вытирая на ходу руки о передник, подбежала ко мне. Я уже было открыл рот, чтобы осведомиться, где хозяин, но она молча схватила меня за руку и потащила за собой вглубь помещения. Все это было так неожиданно и интригующе, что я не нашел, что возразить.
  Ловко пролавировав между разделочными столами и очагом, мы достигли двери, которая, по моим представлениям, должна была вести в какие-то подсобные помещения. Здесь моя провожатая придержала меня за руку и, красноречиво приложив пальчик к губам, призвала не шуметь. Я не совсем ясно представлял себе, что происходит, но решил довериться девушке, справедливо полагая, что она знает, что делает.
  Подтверждая мои мысли, молодая кухонная работница очень медленно потянула дверь на себя. Дверь при этом не издала ни звука. Из смежного помещения явственно потянуло холодом, из чего можно было сделать вывод, что там находится либо просто подвал, либо даже настоящий ледник.
  - Двое. По виду - сущие головорезы, - прошептала напоследок незнакомка, освобождая мне дорогу.
  Кивнув головой своей добровольной помощнице, я проскользнул в дверной проем. Осторожно спускаясь по довольно-таки длинной лестнице, медленно извлек шпагу из ножен. Впереди послышались голоса. Лестница плавно изгибалась вправо, поэтому я пока был скрыт от взглядов людей, разговаривавших внизу.
  По мере моего продвижения вниз приглушенные вначале голоса звучали все отчетливее.
  - Не за просто так, крыса ты трактирная, - различил я наконец чей-то на редкость уверенный в себе слегка хрипловатый голос, - а за спокойствие твоего совсем не бедного заведения. И не нужно рассказывать мне, что у тебя плохо идут дела. Помещеньице-то под ледник подготовил? А ледник - удовольствие не дешевое.
  Фернан пробормотал в ответ что-то неразборчивое. Но это 'что-то' очень не понравилось его оппоненту.
  - Что ты там мычишь? Ну-ка, Носорог, придуши-ка слегка щенка, а то наш любезный мэтр Пигаль плохо соображает!
  Последовали звуки борьбы, завершившейся коротким придушенным всхлипом. Мягко выскользнув из-за угла, я оказался прямо за спиной у обритого наголо толстяка, державшего Жерара сгибом руки за шею. Невысокий крепыш с проседью в коротко остриженных волосах и, по всей видимости, обладатель хриплого голоса, скрестив руки на груди, стоял боком к входу. Поэтому я очень удачно оказался и вне его поля зрения. Растерянный Фернан Пигаль располагался напротив крепыша. Он оказался единственным из присутствующих, кто заметил мое появление. Но бедняга трактирщик был так напуган действиями непрошеных гостей, что никак на него не отреагировал, только беспомощно хватал ртом воздух да вертел головой, переводя взгляд с одного бандита на другого.
  - Еще немного упрямства, трактирщик, - главный из вымогателей и не пытался скрыть насмешку, - и цена твоего спокойствия возрастет до пяти золотых в месяц.
  - Отпусти мальчишку! - произнес я, приставляя шпагу к затылку второго бандита. Он вздрогнул от неожиданности, но хватку не ослабил. - Я смотрю, спокойствие нынче - весьма дорогой товар! Не слишком ли загнул?
  - Ну, спокойствию благородного господина-то ничто не угрожает, - вопреки моим ожиданиям, седоватый крепыш и не думал терять самообладания, - что же вас, сударь привело в этот грязный подвал?
  - Убери шпагу, иначе я сверну мальчишке шею! - ободренный спокойствием своего подельника, Носорог решил вернуть инициативу в свои руки. Только не на того нарвался. Я с пятнадцати лет участвую в реальных военных действиях. С чем только не сталкивался за это время. Так что со мной такой номер не пройдет.
  - Слышишь, ты, Бегемот, или как там тебя, - усмехнулся я, немного вдавив клинок ему в затылок, - если ты свернешь мальцу шею, то точно не выйдешь отсюда живым. Так что убери от него свои грязные лапы и отойди в уголок!
  - Сударь, у вас, благородных, свои дела, а у нас свои, - снова взял слово крепыш, - не мешайте нам, и мы не потревожим вас.
  - Звучит как угроза!
  - Ну что вы! Мы просто не хотим осложнений. Ни для нас, ни для вас.
  - Убирай шпагу! - рявкнул Носорог и, подтверждая свои серьезные намерения, усилил давление на шею Жерара.
  В тот же миг я нанес ему жестокий удар ногой. Пройдя меж его широко расставленных ног, носок моего сапога вонзился громиле в пах. Носорог коротко вскрикнул от боли и разжал руки. Родственник трактирщика упал на пол и быстро перекатился подальше от державшего его в удушающем захвате бандита. Я подскочил к Носорогу и что есть силы треснул его эфесом по бритому затылку. Тот рухнул на колени, затем неуклюже завалился на бок.
  - У-у! - поморщился крепыш. - Не очень-то благородно, месье!
  - Не нужно учить меня благородству, милейший! - парировал я словесный выпад. - Душить мальчишек тоже не благородно!
  - Ну, так нам простительно, мы люди простые! - глумливо ощерился напарник Носорога, картинно разводя руки в стороны.
  - А я, знаете ли, тоже не приучен шаркать ножкой по паркету - вырос на границе. Так что не советую испытывать меня на прочность.
  - Понял, мы с товарищем уже уходим.
  Он пошел помогать подниматься своему громиле, который, нужно отдать ему должное, даже не потерял сознание. Я же на всякий случай переместился таким образом, чтобы оказаться между незваными гостями и моими подопечными-трактирщиками.
  Когда крепыш, поддерживая под руку ковыляющего на полусогнутых ногах Носорога, добрался до подножия лестницы, он обернулся, улыбнулся Фернану, словно старому товарищу, и небрежно бросил:
  - Мы зайдем попозже, старина, а ты пока подумай хорошенько.
  - Тут нечего думать, - вмешался я, - мои услуги обходятся вдвое дешевле!
  Он застыл на месте, словно громом пораженный. Подельник крепыша по прозвищу Носорог, потеряв опору в виде его руки, вынужден был резко взмахнуть руками ради сохранения равновесия.
  - А! - воскликнул крепыш, внезапно просветлев. - Месье купил этот трактир?
  На его растерянном лице была так явственно отображена надежда, что у меня не хватило духу сразу разочаровать его. Тем более что бандит, сам того не подозревая, высказал мысль, которая могла бы существенно облегчить мое положение, приди она в голову мне на пару дней раньше! Ведь можно было условиться с трактирщиком об этой маленькой лжи - может, в благородном обществе и поморщилась бы пара носиков, но этим бы дело и ограничилось. Теперь же, после того, что произошло накануне, мне остается ждать только шквала презрения...
  Все эти мысли пронеслись в моей голове за один короткий миг. После чего я, тяжело вздохнув, все-таки решил разочаровать своего оппонента.
  - Вы хотите сказать, что...
  - Что я уже нанят мэтром Пигалем для охраны его трактира и что мои услуги стоят гораздо дешевле ваших.
  - Но вы же из благородных!
  - Тем больше у меня поводов заботиться о соблюдении порядка.
  - Ох, месье, умеете вы удивить, - крепыш укоризненно покачал головой, - но, боюсь, что человеку, который нас сюда прислал, это очень не понравится!
  - Я так полагаю, - усмехнулся я, - что послал вас сюда не Его Величество Филипп Восьмой Монтерье, волей Божьей король Эскарона? Нет? В таком случае, кто бы ни был вашим хозяином, это не произведет на меня никакого впечатления.
  - Хм, - в свою очередь усмехнулся крепыш, - ну а если имя моего хозяина - Кривой Нэш?
  - Кто? - я недоуменно поднял бровь, поскольку такого имени я не знал.
  - Кривой Нэш, - повторил он, впрочем, уже без всякого энтузиазма.
  - Никогда не слышал.
  - Лучше бы вам, сударь, не лезть в это дело.
  - Уносите-ка отсюда ноги, канальи, пока целы! - мне окончательно наскучил этот разговор. К тому же мое мрачное настроение никуда не делось.
  - Уходим-уходим, - как только разговор повернул в слишком уж опасное русло, крепыш решил ретироваться.
  - И не попадайтесь мне на глаза, иначе я за себя не ручаюсь!
  Вместо слов благодарности трактирщик долго и сбивчиво пытался поведать мне, какой опасный человек этот Кривой Нэш. И вся Монтера дрожит при одном лишь звуке его имени. Ну, насчет всей Монтеры - это он явно преувеличил. Я вот, к примеру, как ни напрягал память, но так и смог вспомнить про такого. Купцы, с которыми я работал, упоминали как-то вскользь, что платят кому-то 'за спокойствие торговли' в столице, но никаких имен не называли. Опять же - относились они к этому совершенно спокойно, из чего можно сделать вывод, что плата эта была небольшой.
  Жерар выглядел подавленным и был непривычно мрачен. Его руки то и дело непроизвольно тянулись к шее, словно снова и снова пытались проверить: не повредил ли ее чудовищный захват Носорога.
  Как бы то ни было, но я наконец-то получил свой завтрак и отправился наверх - зализывать душевные раны и преодолевать плохое настроение.
  
  10
  Несмотря на то, что желудок мой наконец-то был удовлетворен и не грозил мне больше голодным обмороком, настроение не спешило улучшаться. Погода тоже была под стать настроению: весь небосвод затянуло серыми тучами, моросил мелкий дождь, деревья сгибались под порывами ветра. Глядя сквозь грязное стекло на трактирный двор, я вяло удивлялся такому казусу природы - ведь еще вчера вечером ничего не предвещало непогоды, напротив, были все признаки приближающегося лета. И вот - такой подвох. Что же будет дальше? Это мои мысли уже от непогоды плавно перенеслись на мое собственное незавидное положение. Чувствуя, что дальше опять последует сеанс самобичевания и вздыхания над упущенными возможностями более хитро подать обществу свое новое положение, я решил пресечь это на корню.
  До времени наибольшего наплыва посетителей в трактир оставалось еще не менее пяти часов, которые я мог потратить по своему усмотрению. Вот и решил воспользоваться этой возможностью. Закутавшись в плащ и нахлобучив поглубже шляпу, отправился в сторону набережной - вид волнующегося моря меня всегда успокаивал.
  Исходя из названия Второй Ремесленной улицы логично было бы предположить наличие в городе еще нескольких Ремесленных улиц с другими порядковыми номерами или, как минимум, хотя бы Первой из них. Однако это было так же неверно, как и то, что на улице проживали одни ремесленники. Монтера активно росла и расширялась последние лет двести, и короли Эскарона никогда не жалели денег ни на перестройку улиц, ни на переселение граждан из сносимых строений. Когда-то в нашей столице, как и во многих других городах, гильдии цеховиков селились компактно, то есть существовали целые кварталы кузнецов, сапожников, столяров, краснодеревщиков и прочих ремесленников. Но потом один из предков нынешнего монарха решил наказать старост гильдий за взвинчивание цен. Под предлогом расширения центра города ремесленные кварталы были снесены, а мастера расселены на новых улицах вперемешку. Всего Ремесленных улиц было задумано шесть, по три в западной и восточной частях города. Но построить успели только две из них - Монтера в те годы так стремительно расширялась, что планы застройки изменились прежде, чем удалось реализовать предыдущие. Первая Ремесленная, не просуществовав и тридцати лет, попала под очередную перестройку и была поглощена Весенним бульваром. Вторую Ремесленную спасло то, что в свое время она строилась на самой восточной окраине города и ни один из рукавов Солы ее не пересекал. Места тогда еще было предостаточно, и новые улицы сразу делали широкими. Хорошие мастеровые быстро богатели, а домовладения не очень хороших мастеров быстро сменили хозяев на богатых купцов или лавочников. Ну, а поскольку народ тут собрался не бедный, то большинство домов давно уже были перестроены из деревянных в каменные и мостовая замощена булыжником. Со временем и большинство ремесленников устроили в первых этажах домов собственные лавки и улица окончательно приняла вид скорее улицы лавочников, нежели ремесленников. Но название никто не удосужился изменить, а посему так и называлась улица Второй Ремесленной.
  Дождь и не думал прекращаться, наоборот, припустил еще основательнее. Словно ждал, когда я покину защиту надежного крова 'Серебряного оленя'. Обгоняя меня, по мостовой спешили в сторону моря грязные потоки воды. Редкие прохожие старались пробираться вдоль стен домов, куда еще не успела добраться дождевая река. Чья-то карета с нахохлившимся на козлах кучером и несчастным, насквозь мокрым форейтором неспешно прокатилась прямо по центру улицы. Видимо, кучер получил приказ двигаться так медленно, чтобы не залить водой из луж и так обремененных борьбой со стихией пешеходов. Было удивительно, что кто-то из благородных господ подумал о простых людях. Восприняв это как хороший знак для меня, я еще решительнее направился сквозь непогоду к намеченной цели.
  Но, успев пройти всего полквартала, столкнулся с неожиданным препятствием в виде своего же левого ботфорта, давшего солидную течь.
  - Вот и спустили вас, месье Орлов, быстренько с небес на грешную землю. И ткнули практически лицом в самую грязь, - произнес я сам себе, задумчиво разглядывая так не вовремя прохудившуюся обувь.
  М-да. Денег на новой работе я еще не заработал, а без исправных сапог уже остался. Может, это Провидение намекает мне на ненужность прогулок под дождем? Ну-ну, самому смешно. Просто нужно лучше следить за обувью.
  Оторвавшись от созерцания своих ботфортов, я тут же уперся взглядом в вывеску, красовавшуюся на одном из домов с противоположной стороны улицы: 'Венсан Лурье. Изготовление и ремонт обуви'.
  - Хм, - усмехнулся я и сунул руку в карман, чтобы убедиться, что та мелочь, которая осталась у меня в результате экономии платы за жилье, никуда не исчезла, - что ж, попробуем.
  Вновь вернувшись к мыслям о предначертанности свыше некоторых людских шагов, я, окончательно промочив ноги, перешел улицу прямо через бурлящий мутный поток и толкнул дверь жилища мастера Лурье.
  - Что же за улица у вас такая? Что вы все тут такие непонятливые?
  - Да вы тоже сообразительностью не отличаетесь! - едва войдя в лавку обувщика, я был вынужден сразу же потянуть из ножен шпагу.
  Мои старые знакомые - Крепыш и Носорог, по всей видимости, продолжали свою пропагандистскую миссию. Об этом лучше всяких слов свидетельствовал вид сидевшего на полу невысокого черноволосого мужчины примерно сорока лет от роду. Левой рукой он зажимал расквашенный нос, а правой лихорадочно шарил в одном из множества карманов своего рабочего фартука. Картину дополнял стоявший у раскрытой двери во внутренние помещения со шваброй наперевес молодой парнишка, имевший несомненное фамильное сходство с получившим оплеуху от Носорога мужчиной. Сам головорез был застигнут мною на полпути между сидящим на полу хозяином лавки и его воинственно настроенным сыном.
  - А ну-ка, отойди от них!
  При виде меня Носорог втянул голову в плечи и вопросительно взглянул на своего подельника. Тот, в свою очередь, смотрел на меня со смесью страха и раздражения.
  - Право, я начинаю думать, что Монтера слишком маленький город, - усмехнулся я.
  - Ваша милость, не лезли бы вы в это дело! - покачал головой Крепыш. - Или это заведение тоже под вашей опекой?
  - Я же просил не попадаться мне на глаза! - Выйдя на середину комнаты, я шпагой указал бандитам на дверь: - Вон!
  - Идем, дружище, сегодня у нас неудачный день!
  Громила молча протопал к выходу, злобно косясь на мою шпагу. Второй же бандит обернулся в дверях:
  - Не лезли бы вы в это дело, сударь, ей-богу. Господин Нэш не потерпит этого, а ваша замечательная шпага не защитит вас где-нибудь в подворотне.
  - Исчезни с глаз моих!
  Дверь наконец-то захлопнулась за незваными гостями, и хозяева разом шумно перевели дух.
  - Ох, ваша милость, - с кряхтением старший мужчина, несомненно, являющийся тем самым Венсаном Лурье, поднялся с пола, - сам бог направил ваши стопы в мою лавку. Уж не знаю, как бы мы без вас отбились от этих бандюг!
  - Ну, сегодня вам повезло, а что будет завтра? Не сослужил ли я вам дурную службу?
  - Нет-нет, ни в коем случае! Завтра же пройдусь по соседям, договорюсь о взаимопомощи, авось отобьемся!
  - А что же стража?
  - А что стража? - Лурье пренебрежительно махнул рукой. - Можно заплатить стражникам, они деньги-то возьмут, но постоянно здесь тоже сидеть не будут. Да и, по слухам, Кривой Нэш такую силу набрал, что стражники с ним опасаются связываться.
  - Дела! - я удивленно присвистнул. - На дорогах королевства навели порядок, а под самым носом, в столице, разбойники наглеют!
  - Кажется, я понимаю, кого, а вернее, что я должен благодарить за ваше чудесное появление в моем скромном заведении, - обувщик взглядом указал на мои видавшие виды ботфорты.
  Через четверть часа я уже покинул так удачно попавшуюся мне на глаза лавку Венсана Лурье. Обут я был в новенькие ботфорты, а мои скромные сбережения в медных монетах все также болтались в моих карманах. Вдобавок ко всему через пару дней обувщик обещал привести в пристойный вид и мои старые сапоги. Все это в обмен на обещание впредь всегда обуваться только у мастера Лурье. Черт побери, это я удачно зашел!
  Решив не испытывать более судьбу, ибо количество хороших событий, произошедших сегодня со мной и так уже можно было считать большим, я изменил планы и далее отправился не на набережную, а 'домой' - в трактир.
  
  11
  В дверях трактира я нос к носу столкнулся с незнакомым молодым человеком в видавшем виды, сильно выцветшем дорожном плаще.
  - Простите, сударь. Добрый вечер! - он буквально вжался в дверной косяк, уступая мне дорогу.
  - Добрый день, - буркнул я в ответ и, не задерживаясь более, направился наверх.
  И только поднявшись к себе, под самую крышу, я вдруг сообразил, что же было не так в этом молодом человеке. Худощавое лицо с очень аккуратными, правильными чертами, зеленые глаза, длинные белые волосы, собранные в конский хвост, необычная, какая-то совершенно особенная плавность движений. Уши. Вот уши я не видел, их верхние части были прикрыты волосами, но и без лицезрения главной отличительной особенности - удлиненных и заостренных ушей, можно было с уверенностью сказать, что тот молодой человек вовсе человеком не является. Он - эльф, ну, или полуэльф, такое хоть и редко, но тоже бывает.
  Эльфы - древняя раса. Гораздо более древняя, нежели люди. По легендам, перворожденных рас было четыре: эльфы, гномы, орки и гоблины. Некоторые сюда же относят амазонок, но это уж не выдерживает никакой критики - подданные аллорийской правительницы такие же люди, как и мы, только у них, каким-то непостижимым образом, сохранился и даже процветает матриархальный уклад общества. Титулы и наследство у них передаются только по женской линии. Как при этом удается удерживать в узде местных мужчин - совершенно непонятно, слухи ходят самые разные, но точных сведений нет. Ибо страна амазонок - Аллория - существует в некоторой изоляции от окружающего мира.
  Эльфы тоже стараются не допускать в свои земли чужеземцев. Тем более что тех земель осталось не так уж много. Постепенно под напором людских королевств эльфам пришлось отступить в труднодоступные горные долины. Слухи о несметных эльфийских сокровищах настолько сильно будоражат людские умы, что вряд ли даже природные заслоны смогут оградить древний народ от посягательств алчных соседей. Но, по крайней мере, сейчас эльфы получили передышку. Укрепили горные рубежи, особенно на границе с вечно задиристым Нугулемом, системой защитных сооружений. И наконец-то осознали необходимость поиска союзников среди людей. Тут очень кстати подоспел королевский эдикт номер сто шестьдесят восемь эскаронского короля Альберта Второго, в котором предок Его Величества Филиппа Восьмого провозглашал равенство всех рас на территории Эскарона. Эльфы оценили жест, и в Монтере, в первой из человеческих столиц, появилось эльфийское посольство.
  Что касается других древних рас, то все сведения о них существуют лишь на уровне слухов. Вроде бы гномы и сейчас обитают глубоко под землей и настолько привыкли к темноте, что уже и не могут показываться на солнце. Вроде бы гоблины до сих пор прячутся в дремучих лесах Закатного материка. Вроде бы южнее расположенной за южной границей халифатов Серой пустыни все еще живут и даже изредка совершают беспощадные набеги на людские поселения орки. Честно говоря, не верю. Слухи - они и есть слухи. А вот боевые отряды эльфийских лучников - это реальность, которую я наблюдал своими собственными глазами. И не раз благодарил Бога за то, что в том пограничном конфликте с Нугулемом они были на нашей стороне. Именно тогда я и получил свой опыт общения с эльфами. Потому и сумел распознать представителя древнего народа по второстепенным признакам.
  Однако нужно отметить, что этот эльф вовсе не был похож на эльфов посольских. Со времени заключения союза с Эскароном те всегда обитали в особняке на бульваре Фанфар в количестве семи-восьми особей. То ли все они были представителями высшей аристократии эльфийского королевства Анкилон, то ли им выделялось шикарное денежное содержание, но были они всегда богато одеты, ухожены и снисходительно-вальяжны. А этот... Этот напоминал скорее одного из виденных мною эльфов-стрелков, и если бы из-за его плеча торчал кончик лука, то выглядело бы это вполне гармонично. Хотя нет, у стрелков чувствовалось наличие четкой цели в жизни, этакого внутреннего стержня, а этот выглядел каким-то... потерянным, что ли.
  - Оп-па! - воскликнул я растерянно, уже переступив порог своих апартаментов. Пришедшая мне в голову мысль была настолько неожиданна, что заставила замереть на месте. Я внезапно понял, что на самом деле встреченный внизу эльф больше всего похож на меня, человека благородного по происхождению, но из давно и безнадежно обедневшей семьи, не имеющего постоянных средств для существования и плывущего безвольной щепкой в бурном потоке жизни.
  - Ну и ладно, это не моя проблема.
  Я ошибался. Но узнал об этом только спустя несколько дней.
  Никогда не мог даже предположить, с какой скоростью могут распространяться слухи в таком большом городе, как Монтера. Прошло всего два-три дня, а казалось, что уже вся двухсоттысячная столица знала о сумасшедшем дворянине, занимающемся столь неслыханным для своего сословия делом. В трактир валом повалил народ - поглазеть на это чудо. Я чувствовал себя так, словно попал в зверинец. Оставалось лишь непонятным, в каком качестве: экспоната или посетителя. Понятное дело, что я предпочитал второе, ибо каких только петухов, павлинов и откровенных баранов мне не пришлось увидеть за это время. Боюсь только, что для них именно я был диковинным уродцем, выставленным на всеобщее обозрение...
  За шпагу приходилось хвататься по два-три раза за вечер, но, к моему немалому удивлению, все поединки оказались практически бескровными и победы доставались мне на удивление легко. Что только подстегивало интерес к моей персоне и увеличивало количество желающих попытать счастья. Часто дерзили молодые отпрыски богатых семейств, а однажды случился и вовсе комичный случай.
  Я мирно ужинал, когда в тарелку с моей кашей упала новенькая щегольская перчатка из тонкой кожи. Кровь с бешеной силой ударила мне в голову, в глазах на мгновение потемнело. Первым желанием было засветить кулаком в лицо наглецу, так, чтобы по сторонам посыпались осколки разбитых зубов. Потом засунуть ему в глотку эту перчатку, засыпать остатками испорченной каши и пропихнуть внутрь при помощи кинжала.
  Мелькнувшая в моей голове кровожадная картина была столь яркой, что напугала меня самого. Я шумно выдохнул, аккуратно расправил ложкой перчатку в тарелке, полил сверху соусом и, решительно отодвинув от себя, спокойно заявил:
  - Съем, когда промаринуется.
  Только после этого я поднял взгляд и обнаружил отчаянно молодящегося господина лет пятидесяти пяти. Ни наряд молодого щеголя, ни крашеные волосы и усы, ни обильно припудренный нос не могли скрыть его истинного возраста. Мне даже стало его немного жаль. Возможно, причиной его тщетных попыток выглядеть молодым является любовное чувство к какой-нибудь прелестной юной особе. Влюбленный человек часто теряет голову и идет на всевозможные ухищрения, по его мнению, способные приблизить его к предмету обожания. Только вот не способен он в таком состоянии взглянуть на себя со стороны, понять, что на самом деле выглядит просто смешно и нелепо.
  К тому времени, когда мы вышли на задний двор 'Серебряного оленя', я уже остыл и полностью контролировал свои эмоции. В предвкушении нового зрелища народ из трапезного зала, как всегда, повалил за нами. Но зрелища не получилось. Шевалье ле Блан был настолько медленнее, что я дважды оказывался у него за спиной и приставлял кончик шпаги к его затылку. Оба раза прощал, возобновляя поединок, на третий раз просто выбил оружие из его руки и миролюбиво сказал:
  - Ступайте домой, шевалье, это была плохая затея!
  Кухня 'Серебряного оленя' едва справлялась с наплывом посетителей. Мэтр Пигаль радостно потирал ручонки, подсчитывая прибыль. Жерар взял на вооружение политику легкого прикармливания студиозусов - благодаря скидкам на самые простые блюда и напитки слушатели университетских курсов неотвратимо превращались в завсегдатаев нашего заведения. Несмотря на буйный нрав, особых хлопот молодые люди не доставляли - оказалось, что они даже прониклись уважением к моей жалкой персоне. Во-первых, молодости свойственно бунтарство, а во мне они увидели бунтаря. Во-вторых, до них дошли слухи, что я не позволил стражникам заманить их в ловушку. В-третьих, сыграло свою роль бесплатное пиво, выставленное им на следующий день за счет заведения.
  Мой рабочий день более-менее устоялся. Поднимался я довольно-таки поздно, часов в девять. Обязательно спускался во двор и около часа истязал себя и несчастную колоду фехтованием. Затем завтракал и отправлялся гулять к морю, после обеда либо просто сидел в своей комнате, либо наведывался в ближайшую церковь. Ближе к вечеру обязательно занимался своим оружием: шпагой, кинжалом и двумя пистолетами. Шпага была фамильной и перешла ко мне по наследству, после смерти отца. Кинжал - трофейный. Я взял его в одном из первых своих приграничных боев с нугулемцами. Пистолеты были взяты года полтора назад в качестве части жалования за сопровождение большого купеческого каравана. Хорошо, что торговец тогда сам предложил такую сделку, увидев мой видавший виды и грозящий развалиться при следующем выстреле пистолет. Я постоянно откладывал покупку оружия до лучших времен, но, как показала практика, эти времена могли и вовсе не наступить.
  В трапезный зал я спускался часов в шесть вечера и обычно просиживал там до десяти-одиннадцати часов ночи. С перерывами на фехтование, так сказать. После поднимался к себе, наказав в случае чего слать ко мне гонца, роль которого играл какой-нибудь мальчишка из младшей кухонной прислуги.
  Через пару недель наплыв посетителей слегка снизился. Благородной публике пришлось признать шевалье Орлова не такой уж легкой добычей, и задирать меня стали более серьезные противники. Начало положил некий шевалье де Косуэнс. Был он щегольски одет, по последней моде завит и напомажен. Кроме того, постоянно подносил к напудренному носу надушенный платок с богатой вышивкой. Я так до конца и не понял: у месье проблемы с обонянием или по вышитым на платке вензелям я должен был понять, что он пользуется благосклонностью некой знатной особы? Честно говоря, мне было наплевать как на первое, так и на второе. Особенно после всех произнесенных через оттопыренную нижнюю губу оскорбительных слов.
  Не теряя времени на дальнейшее выяснение отношений, мы вышли на задний двор, где, несмотря на довольно приличное владение шпагой, уже через пару минут месье Косуэнс корчился на земле с пробитым бедром, оглашая воздух отборными проклятиями. Поначалу мерзавец категорически отказывался приносить извинения, но мне удалось отобразить на лице такую неподдельную радость от его отказа, что у него мигом отпали все сомнения по поводу моей решимости воспользоваться своим правом и довести дуэль до конца. Так что извинения я получил, причем четкие, вразумительные и громкие. Чтобы их смог расслышать любой из двух десятков человек, вываливших вслед за нами из трактира. После этого добровольные помощники нашли свободный экипаж и повезли незадачливого забияку к лекарю.
  Несмотря на благополучный исход и этого поединка настроение мое испортилось. Опять меня начали грызть сомнения. Давило тяжким грузом и порядком раздражало отношение окружающих. Вроде бы все я уже тысячу раз передумал, сделал выводы, принял решение и настроился, подготовился к подобной реакции, ан нет - все равно сомнения вновь и вновь закрадываются в душу.
  В трактир возвращался с твердым намерением напиться, но по пути передумал. Купил целый кувшин клюквенного морса и ушел к себе наверх. Видеть никого не хотелось, но и опускаться до банального заливания своих проблем вином я не собирался.
  И был прав вдвойне, поскольку приключения на этот день еще не были исчерпаны. Около одиннадцати часов ночи сквозь приоткрытое окно я услышал крики кухонного мальчишки. Мое присутствие снова требовалось в трапезном зале.
  Через минуту я выяснил причину, по которой ко мне не прислали гонца, как обычно, а вызвали криком со двора. Просто по лестнице в данный момент никто не мог ни подняться, ни спуститься. Потому что стоящий на нижних ступеньках недавно встреченный мною эльф отчаянно отбивался сразу от троих разгоряченных вином господ.
  - В чем дело, господа? - спокойно осведомился я, свешиваясь через перила верхней площадки.
  - Вас это не касается, милостивый государь! - раздраженно бросил мне в ответ один из нападавших.
  - Загоним зверушку, приятель! - радостно завопил его товарищ, предлагая мне присоединиться к их 'охоте'.
  Эльф бросил настороженный взгляд в мою сторону, но разворачиваться не стал. То ли понял, что я не нападу на него, то ли просто трезво оценил обстановку: сдержать еще одного атакующего с верха лестницы у него уже не было никакой возможности.
  Я поднял вверх пистолет и разрядил его в потолок. Шум переполненного зала мгновенно стих. Все посетители: и те, кто делал вид, что ничего особенного не происходит, и те, кто подбадривал устроивших травлю эльфа дворян, и те, кто не одобрял происходящего, но не вмешивался, - все дружно замолкли и обратили свое внимание на меня, медленно спускающегося по лестнице.
  - Если кто-то считает себя вправе нарушать королевский эдикт номер сто шестьдесят восемь, - с угрозой в голосе произнес я, - то пусть громко и четко назовет свое имя. Чтобы все присутствующие здесь добрые монтерцы могли оценить храбрость человека, бросающего вызов королю Эскарона!
  С минуту в 'Серебряном олене' царила тишина - народ переваривал услышанное. Атаковавшие эльфа дворяне оказались в щекотливом положении: отступить они не могли, так как считали это уроном для своей чести, продолжить также не могли, поскольку в этом случае противопоставляли себя королевской власти. И чем дольше протянется их нерешительность, тем сложнее им будет выпутаться из неприятной ситуации. Потому что в зале уже начали раздаваться голоса в защиту эльфа.
  - Прекратите безобразие, господа!
  - Оставьте эльфа в покое!
  - Орлов прав, не трогайте эльфа!
  Последнему выкрику я был не особенно рад, так как по лицам нападавшей троицы понял, что фамилия моя им известна и свое негативное отношение ко мне они скрывать не собираются.
  - Насколько я помню, месье Орлов, - отозвался самый сообразительный из противников эльфа - низкорослый щуплый брюнет с аккуратными черными усиками, - эдикт не запрещает вызывать господ эльфов на дуэль.
  - Хотите сказать, что у вас дуэль? В общем зале трактира, трое против одного?
  - Да мне все равно, где драться! - неожиданно вспылил второй дворянин, самый толстый и самый рьяный из нападавших. - И я ни у кого не собираюсь спрашивать разрешения!
  - Тише, дю Плине, тише, - поспешил успокоить его товарищ, - шевалье Орлов грозит нам Замком-на-Воде. Давайте же не доставим ему такого удовольствия.
  - Будь я проклят, если позволю какому-то трактирному вышибале засадить меня в тюрьму!
  - Ну и как, Орлов, тебе живется на службе у трактирщика? - с ухмылкой подал голос третий дворянин.
  Быстро сообразили друзья-товарищи, как переключить всеобщее внимание со своего нарушения королевского эдикта на более резонансное событие. Думали, что я выйду из себя и брошусь в драку? А вот и нет! Даже к своему собственному удивлению, на этот раз я остался совершенно спокоен.
  - Нормально живется, - безразлично пожал я плечами, - не сижу на шее у богатых родственников, не проматываю родительское состояние, не ворую, не граблю на дорогах. Честные деньги за честную работу. И, кстати, полностью одобрено церковью!
  Такой ответ сбил охотников на эльфа с толку, и они вновь поспешили переключиться на первоначальную жертву.
  - Виконт де Рибейк, - брюнет щелкнул каблуками, называя свое имя представителю лесного народа, - вызываю вас, месье эльф, на дуэль! Время и место назначьте сами, но не затягивайте! Иначе о вас пойдет дурная слава.
  - Барон дю Плине к вашим услугам! - рявкнул второй 'охотник'. - Я тоже бросаю вам вызов! И настоятельно рекомендую выяснить наши отношения сейчас же!
  - Шевалье д´Эмери! - третий отвесил эльфу шутовской поклон. - Рекомендую начать с меня!
  - Тан Арчер Эйнаурральде к вашим услугам, господа! - доселе молчавший эльф плавным движением вложил шпагу в ножны. - Я готов драться с вами прямо сейчас, причем с троими одновременно!
  Услышав это заявление, весь трактир возбужденно загудел. Нечасто находились такие храбрецы, чтобы соглашаться драться с тремя противниками одновременно. Само собой, в случае официальной дуэли господ де Рибейка, дю Плине и д´Эмери это устраивать не могло, ибо ставило в крайне неудобное положение. Но это были еще не все неприятные сюрпризы от тана Арчера.
  - А поскольку выбор оружия за мной, то биться мы будем на луках. Дистанция тридцать метров, по пять стрел любого вида на каждого участника. Жду вас на улице, господа!
  - Да эта скотина издевается над нами! - после небольшой паузы взревел барон дю Плине.
  - Тан, лук - это оружие простолюдина. У нас благородные люди не бьются на луках! - укоризненно покачав головой, заявил Рибейк.
  - Зато у нас бьются, да еще как!
  Тут уже 'Серебряный олень' просто забурлил. Никто не остался равнодушным к разыгрывающемуся представлению: кто-то вопил о недопустимости такого вида дуэли, кто-то заявлял, что эльф в своем праве, кто-то просто кричал, чтобы все свершилось как можно скорее.
  Воспользовавшись моментом неразберихи, я спустился еще ниже и тихонько обратился к эльфу:
  - Месье Арчер, скажите, если я составлю вам компанию, вы согласитесь на дуэль на шпагах с этими господами?
  - А что, лук и стрелы - это действительно такая проблема в Монтере?
  - При дуэли - да. У нас это не принято и может вызвать массу кривотолков.
  - Что ж, месье Орлов, - он оценивающе посмотрел мне в глаза, - я слышал о вас. И я вам доверяю. Пусть будет шпага и двое против троих.
  В этот момент мне подумалось о том, что совершенно незнакомый эльф доверяет мне гораздо больше, чем я сам. И еще о том, что, возможно, я сошел с ума или чересчур возгордился, если сам являюсь зачинщиком дуэли с неравными условиями. Нет, я не испугался, напротив - находился под влиянием чувства необычайной уверенности в своих силах. Но, по большому счету-то, я человек мнительный, никогда особыми талантами не блистал, как говорится, 'звезд с неба не хватал', потому и не привык безоговорочно верить в свои силы. А тут просто чувствовал, что сейчас могу одолеть любого противника. То ли этому способствовали одержанные в последние дни победы, то ли сыграло свою роль то, что я наконец-таки разобрался с самим собой, но уверенность в благополучном исходе дела у меня была. Вот я и боялся, чтобы уверенность на самом деле не оказалась самоуверенностью, которая, как известно, до добра не доводит...
  Между тем известие о предстоящем групповом поединке еще больше взбудоражило посетителей трактира. Народ повалил на улицу. Наиболее азартные монтерцы спешно делали ставки на результат дуэли, кто-то спешил занять место на крыльце трактира, кто-то побежал звать на зрелище друзей и домочадцев. Так что, когда мы спустя пять минут вышли на Вторую Ремесленную, она уже оказалась буквально запружена людьми. Они стояли на тротуарах, торчали в окнах домов, свешивались с балконов, мальчишки облепили деревья и фонарные столбы. Кроме масляных фонарей освещение должны были обеспечивать не менее двух десятков факелов, сейчас спешно распределяемых по зрителям первого ряда добровольными распорядителями из народа - представление должно быть хорошо видно всем.
  - Замечательный у нас народ! - ошеломленно пробормотал я себе под нос.
  - Ага! - хмыкнул разобравший мои слова эльф. - Они замечательно будут радоваться как твоей победе, так и твоему поражению!
  - Орлов! - виконт де Рибейк не скрывал своего раздражения. - Конечно же, нам всем очень хочется ткнуть тебя носом в дерьмо, в которое ты сам влез по уши, но вас двое против нас троих, а мы в этом видим урон для нашей чести. Не хотелось бы разговоров о нечестности и тому подобной ерунде. Поэтому найдите-ка себе третьего компаньона. Или мы будем вынуждены бросить жребий на лишнего.
  - Знаете, виконт, странно слышать о чести от людей, которые только что были готовы зарезать втроем всего одного противника. Решайте сами свои проблемы!
  - Ах ты, деревенское быдло! - прошипел мне в лицо де Рибейк. - Я научу тебя хорошим манерам!
  - Давай-давай! - усмехнулся я в ответ.
  - Благородные господа! - после недолгого совещания с товарищами обратился виконт к толпе. - Может, кто-то желает составить компанию шевалье Орлову и эльфийскому тану, дабы уровнять шансы и сделать поединок более зрелищным?
  - Действительно редкий цинизм! - отметил Арчер. - Четверть часа назад он и не задумывался о равенстве составов.
  - Не думаю, что найдутся желающие, - усмехнулся я, - в этом городе я теперь что-то вроде прокаженного.
  - Почему это? - удивленно вскинул белесые брови эльф.
  - Долго объяснять, - отмахнулся я.
  Но я ошибся.
  - С вашего позволения, Орлов, я составлю вам компанию, - из толпы выступил мой недавний секундант барон дю Бартез.
  - Хорошая ли это идея, барон?
  - Не уверен, но с тобой весело, Орлов! А я люблю веселье! К тому же, - тут Бартез нехорошо усмехнулся и кивнул в сторону д´Эмери, - у меня остался кое-какой должок перед одним из твоих противников. Ну что, Эмери, - громко осведомился он у шевалье, - закончим наше дельце? А то в прошлый раз-то вас было на одного больше!
  - Как скажешь, Бартез, как скажешь, - мрачно отозвался д´Эмери, как видно, не очень довольный подобным развитием событий.
  - Орлов, если ты не возражаешь, я займусь этим шумным толстяком, - кого-нибудь другого могла удивить или даже возмутить подобная фамильярность Арчера, но я-то с эльфами в свое время пообщался, потому был знаком с их манерой общения.
  - Мне без разницы.
  Какие-то люди взяли на себя обязанности секундантов, но я уже не обращал на это никакого внимания. Плащи и камзолы были сброшены на руки добровольным помощникам, участники поединка изучали своих противников. Секундантов слушали 'в пол-уха', правила дуэли были всем известны. Начинать бой нужно было с определенного противника, но в ходе боя можно было действовать против любого представителя противной стороны.
  Итак, мне в соперники достался виконт де Рибейк, чему я был чуточку рад. Во-первых, хотелось с ним поквитаться за оскорбительные слова, во-вторых, мне всегда было трудно сражаться против таких габаритных соперников, как барон дю Плине. И раз уж тан Эйнаурральде счел именно его своим главным обидчиком, то так тому и быть: дадим возможность представителю союзного Эскаронскому королевству государства утолить жажду мести.
  Шевалье д´Эмери ничем особым не выделялся, и, поскольку его неожиданно взял на себя Бартез, я не стал до поры до времени проявлять к нему особенного интереса.
  Все мои помыслы сейчас были связаны с господином де Рибейком. Роста он был маленького, худощавого телосложения, соответственно, я должен был получить преимущество в длине рук и массе тела - может понадобиться при столкновении - и, возможно, в силе. По короткому отрывку боя в трактире у меня сложилось впечатление, что он довольно быстр, но чрезмерно импульсивен. Что ж, сейчас все выяснится.
  - Ну что же, господа, эн гарде, в позицию! - скомандовал я.
  Спорить никто не стал. Три пары дуэлянтов заняли позиции друг напротив друга и отсалютовали шпагами. Шаг вперед - и три пары клинков скрестились. Зрители затихли в ожидании бесплатного зрелища.
  В течение пары минут, а это - огромное время, многие дуэли за это время уже заканчиваются, шпаги лишь скользили одна по другой, звона стали еще не было слышно. Противники не спешили форсировать события, изучали друг друга, выжидали время для перехода к активным действиям.
  Как и следовало ожидать, первым бросился в бой неистовый барон дю Плине. Со звериным рыком он пошел вперед, пытаясь нанести рубящий удар по светловолосой голове эльфа. Тот вольтировал - ловко отскочил назад, разрывая дистанцию, справедливо рассудив, что пытаться парировать удар такой силы себе дороже. Однако барон продолжать напирать на Арчера, нанося рубящие удары широкой амплитуды, поэтому очень скоро тану пришлось-таки не только уворачиваться, но и подставлять шпагу под клинок барона.
  Бартез и Эмери начали бой не спеша, эдак академично, после каждой своей атаки позволяя провести атаку противнику. Посмотрим, сколько они выдержат в такой манере.
  Впрочем, мне очень скоро стало не до наблюдения за товарищами. Рибейк сделал два быстрых шага вперед и выбросил вперед правую руку. Только благодаря тому, что в последний момент я успел уклониться назад, острие его клинка рассекло воздух в каких-то сантиметрах от моего лица. Он продолжил атаку и после незамысловатого финта попытался нанести укол мне в корпус из четвертой позиции. Я парировал и тут же направил свою шпагу в бедро выставленной вперед правой ноги виконта. К большому сожалению, он успел убрать ее назад, поэтому моя атака привела не к ранению, а всего лишь к потере темпа. Что ж, и это сейчас не лишнее, поскольку соперник действительно очень быстр.
  Разозленный тем, что не все идет по его сценарию, Рибейк чертыхнулся и вновь бросился в атаку. Его клинок выписывал кружева с удивительной скоростью. Я только и успевал, что защищаться. Создавалось впечатление, что виконт поставил своей целью не просто прикончить меня, но сделать это максимально быстро. Вот тут он просчитался. Защищаться я умел, и с терпением у меня все было в порядке, а скорость... Скорости уравняются очень быстро - как только мой противник начнет уставать.
  Тут произошло такое событие, которое могло запросто перечеркнуть всю мою стратегию поединка. Напряженно наблюдая за художествами де Рибейка, я совсем упустил из вида остальных поединщиков. А вот барон дю Плине такой забывчивостью не отличался. Продолжая неистово наседать на эльфа, в какой-то момент он оказался в опасной близости от меня. Слава богу, что у барона не было времени на удар шпагой и он всего лишь врезал мне локтем левой руки по ребрам.
  Воздух со свистом покинул мои легкие, а самого меня отбросило на пару метров в сторону. На ногах удалось удержаться с трудом. Еще труднее оказалось парировать яростный выпад почуявшего добычу виконта. Пришлось быстро отступать, пытаясь при этом судорожно восстановить дыхание. Рибейк преследовал меня по пятам.
  Помощь пришла так же неожиданно, как и удар дю Плине по ребрам. Видя мои затруднения, Арчер активизировался, заставил отступить барона на несколько шагов и, оказавшись поблизости от виконта, махнул клинком в его сторону.
  Рибейк был начеку и вовремя отпрянул назад, зато я получил столь необходимую передышку и следующую атаку встретил уже организованно. Не сумев прикончить меня быстро, виконт взял паузу, чтобы отдохнуть и восстановить дыхание. Для меня это было очень даже кстати, поэтому пару минут мы только медленно перемещались по кругу, почти не скрещивая оружия.
  От академичности Эмери и Бартеза не осталось и следа. Обоих захватил азарт боя, и они уже некоторое время неистово рубились к вящему восторгу публики. Оба успели нанести друг другу по несколько легких ран.
  Активность барона дю Плине заметно снизилась. Дышал он уже с хрипом, с запястья правой руки капала кровь. Еще одна рана была видна на груди - вокруг нее расплылось красное пятно, но сказать что-либо о серьезности ранения было нельзя. Тем не менее в этой паре, скорее всего, чаша весов стала клониться в сторону эльфа.
  Рибейк снова бросился атаковать, но в его движениях уже не было первоначальной резвости. Он все же сумел достать меня в правое плечо, и его лицо озарилось секундной улыбкой при виде окрасившей мою рубашку крови. Но рана была пустяковая и только разозлила меня. В следующей же сшибке я ответил уколом в предплечье.
  Не подав виду, что даже почувствовал укол, виконт ловко перехватил шпагу в левую руку, батманом сбил мой клинок в сторону и попытался нанести удар под руку. Но я парировал и изо всех сил ударил по слабой части клинка противника. В некоторых фехтовальных школах этот прием называется 'кроазе' и в идеале приводит к потере соперником своей шпаги. Де Рибейк сумел удержать свое оружие, несмотря на исказившую лицо гримасу боли. Пришлось ему снова отступить и вернуть шпагу в правую руку.
  После этого я провел несколько атак с разных направлений, неизменно при этом заставляя противника как можно больше работать раненой рукой. Если у виконта и возникли при этом какие-либо трудности, то заметно это не было никак. Он даже снова взвинтил темп, обрушивая на меня шквал своих атак. При этом еще успевал осыпать меня ругательствами, явно недостойными уст благовоспитанного дворянина.
  То, что случилось в следующий момент, я никак не могу объяснить. Видит бог, я не хотел убивать противника и этот удар совершенно не готовил. И не выцеливал никакую часть его тела. Хотя позже не один раз приходилось слушать восторги о моей якобы блестящей контратакующей комбинации. На самом деле я не знаю, как это получилось. Я парировал атаки де Рибейка и в какой-то миг просто распрямил руку со шпагой, совершенно не успев сообразить, для чего это нужно. Словно кто-то другой направил мою руку. Виконт продолжал двигаться вперед и сам буквально нанизался на мою шпагу. Острие клинка вошло прямо в глаз.
  Толпа пораженно охнула и через мгновение, когда бездыханное тело виконта рухнуло на мостовую, разразилась радостными криками. Оставалось только надеяться, что большинство зрителей действительно симпатизировали мне...
  Секунданты бросились к Рибейку в надежде оказать помощь, но им лишь пришлось констатировать факт смерти.
  Я повернулся к остальным участникам поединка и обнаружил барона дю Плине стоящим на четвереньках. Левой рукой он зажимал рану на груди, а опирался на правую руку, все еще держащую шпагу направленной на тана Арчера. Барон хрипло дышал, но продолжал исподлобья наблюдать за перемещениями противника. Дело было сделано. Эльф это тоже понимал.
  - Сдавайтесь, барон, на вас живого места нет, - предложил тан Эйнаурральде, отступая на два шага назад.
  Вместо этого дю Плине попытался подняться на ноги. Не вышло. Более того, лишь ценой больших усилий ему удалось не завалиться на бок.
  - Проклятье! - придушенно воскликнул он. - Вы правы, месье эльф! Ваша взяла, я сдаюсь. И приношу вам свои извинения.
  Эльф браво отсалютовал противнику шпагой. Подоспевшие секунданты уложили барона на носилки неизвестно как оказавшегося здесь доктора Каспара, проживавшего на другом конце квартала.
  Осталась только одна пара дуэлянтов. Шевалье д´Эмери и барон дю Бартез едва стояли на ногах. Вернее, стоял на ногах Бартез, хотя и с трудом, а д´Эмери пришлось опуститься на левое колено, зажимая при этом раненое бедро. Тем не менее его шпага была нацелена в грудь противнику и сдаваться он не собирался.
  - Сдавайся, Эмери, мы проиграли, - дю Плине приподнял голову с носилок, чтобы уберечь товарища от напрасного кровопролития.
  - Он сейчас упадет, и победа будет за мной! - упрямо заявил шевалье.
  - Черта с два! - хрипло возразил Бартез. - Я тут хоть до утра простоять смогу!
  - Не валяй дурака, Эмери! Их теперь трое! Нашинкуют тебя втроем и будут в своем праве!
  - Тысяча чертей, Бартез! - д´Эмери резким движением переломил свой клинок об колено и отбросил в сторону. - Твоя взяла!
  Вот так наша партия одержала полную победу. С чем меня не преминул поздравить эльф. Правда, в свойственной этому народу фамильярно-вальяжной манере:
  - Мы победили, Орлов, поздравляю!
  - Спасибо, - отрешенно буркнул я в ответ, все еще находясь под впечатлением от неожиданной развязки своего поединка с виконтом.
  - Ловко ты его! Отличная атака!
  - Я ни при чем, просто повезло...
  - А, ну да, - усмехнулся Арчер, - с Красной Маской повезло, с де Косуэнсом повезло, с де Рибейком повезло. С таким везением ты скоро станешь опасней Дюмуа и Надаля!
  - Что-то я устал сегодня, - на меня действительно навалилась бешеная усталость, - спать пойду.
  - Давай-давай. Я зайду к тебе на днях.
  Эльф растворился в толпе гораздо раньше, нежели я успел поинтересоваться, для чего он, собственно, ко мне зайдет. В конце концов, какая разница. Я махнул рукой на загадочного представителя лесного народа и отправился в свои апартаменты.
  
  12
  За следующие пару месяцев жизнь моя круто изменилась. Опять. Не так круто, как в момент принятия предложения мэтра Пигаля, но все-таки.
  Началось все с доктора Каспара Бауэра. На следующий день после приснопамятной дуэли он заявился ко мне под предлогом обработки моей раны. Ранение было пустяковое и не стоящее его внимания, но раз уж пришел, пусть обрабатывает. Доктор был выходцем из северных провинций, в Монтере обосновался пару лет назад и, по его же словам, еще не успел обзавестись достаточной клиентурой.
  Так вот, главной причиной посещения доктора Каспара была просьба распространить мое покровительство и на его лекарский пункт.
  Я призадумался. Бауэр жил на нашей улице, но не так уж близко - гораздо ближе к противоположному концу квартала, аж за 'Белой лилией'. Он пользовался заслуженным уважением у соседей, но не до такой степени, чтобы считаться своим. Потому и приходилось доктору самому противостоять и проискам конкурентов, и бандитам Кривого Нэша, который, похоже, действительно решил обложить податью все ремесленные кварталы.
  - Шевалье Орлов, я могу еще немного повысить цену, - начал было Бауэр, неверно истолковав мою нерешительность.
  - Нет-нет, - поспешил остановить я его, - я думаю о расстоянии. Вы ведь не в соседнем доме живете, и в случае возникновения проблем я даже не смогу вовремя узнать об этом.
  В общем, с Бауэром мы договорились о том, что я подумаю о его предложении. Нужно было сходить к нему домой, посмотреть и оценить все 'вживую'. Отказывать доктору не хотелось. И вовсе не от того, что при моем нынешнем образе жизни в любой момент могли понадобиться его услуги. Просто чувствовалось, что человек он хороший и действительно нуждается в помощи. Работала бы у нас нормально городская стража, не было бы таких проблем у работяг типа мэтра Пигаля и доктора Каспара. Но уж что есть, то есть.
  Несмотря на почти непреодолимое желание помочь, я по-прежнему не представлял себе, как можно будет это осуществить на деле. Ведь, помимо не очень близкого расположения, существовала еще и невозможность быть одновременно в двух местах. А возникновение такой ситуации следовало предусмотреть, ибо, как говорил кто-то умный: 'если какая-либо неприятность может случиться, то она обязательно случится'.
  Задуматься мне пришлось крепко, тем более что в следующие два-три дня с предложениями взять их под свое покровительство обратились живущие по соседству гончар, кондитер и сапожник.
  Впору было хвататься за голову - такими темпами нужно уже думать об организации патрулирования улицы, ибо дежурством в трапезном зале трактира ограничиться будет уже никак невозможно.
  И был еще один важный вопрос: как все это делать одному?
  Ответ на этот вопрос пришел сам собой. В лице моего давешнего знакомца эльфа Арчера Эйнаурральде.
  - Возьми меня к себе на службу, Орлов! - заявил он, едва переступив порог моих апартаментов под крышей 'Серебряного оленя'.
  - Чего? - опешил я от неожиданности.
  - Тебе одному не справиться. Того и гляди, придется охранять целый квартал. Как ты думаешь это делать?
  - С чего ты это взял? - кажется, в моем голосе прозвучала некая обреченность.
  - Слухи, Орлов, слухи. Эльфы всегда умели слушать лес, теперь научились слушать город.
  - Но... - сказать, что я был обескуражен, значило не сказать ничего.
  - Ты возьмешься. Просто не сможешь отказать. Потому что ты рыцарь по своей натуре. Но одному тебе никак не справиться, а эльфы тоже могут быть рыцарями.
  От обилия информации, требующей срочного осмысления, у меня на мгновение закружилась голова. Пришлось даже присесть за стол и выпить стакан воды. Эльф бесцеремонно уселся напротив.
  - Соглашайся, Орлов! По крайней мере, будешь по утрам фехтовать со мной, а не с безответной колодой!
  - Хорошо! - в порыве решительности я хлопнул ладонью по столешнице. - Для начала один серебряный в неделю!
  - Три и трехразовое питание! - ни секунды не раздумывая, парировал Арчер.
  - Полтора - и питаешься за свой счет! - не на того напал.
  - Согласен! - на физиономии эльфа промелькнуло плохо скрываемое торжество. Видимо такие условия были для него неожиданной удачей. Что ж, тем лучше.
  Договор тут же был скреплен рукопожатием. В тот момент я даже не догадывался о том, что в один момент приобрел не только первого подчиненного, но и верного единомышленника, неутомимого помощника и лучшего друга. В процессе общения выяснилось, что мои первые впечатления о нем были верны: тан был изгнанником в Анкилоне. О причинах мне оставалось только догадываться, ибо распространяться на эту тему он не стал.
  В тот день мы несколько раз прошли по всей Второй Ремесленной из конца в конец, внимательно осмотрели дома всех жаждущих встать под мою защиту людей, обговорили с ними условия, разработали первую систему оповещения.
  С тех пор один из нас три-четыре раза в день совершал обход нашего квартала, а второй безвылазно находился в 'Серебряном олене'. Уже через пару дней пришлось повторно внушать посланникам Кривого Нэша обходить стороной Вторую Ремесленную - на этот раз они посетили кондитера Тиля. А еще через неделю наш авторитет среди жителей улицы взлетел на недосягаемую высоту. Произошло это после того, как мы с эльфом пообщались со сборщиками налогов.
  Причем случилось все достаточно буднично и совершенно бесконфликтно. Мы просто подсчитали размер налога, полагающегося к оплате мастером-гончаром, вместе с королевским сборщиком налогов мэтром Трюфо. По свидетельствам жителей улицы, сумма налога каждый раз менялась в соответствии с настроениями и потребностями достопочтенного сборщика налогов. Но в присутствии благородных господ мэтр Трюфо не осмелился 'ошибаться' при подсчетах. Только недовольно поджал губы, да пробормотал что-то недовольно себе под нос.
  Обойдя вместе с мэтром Трюфо дома своих клиентов, мы расстались почти друзьями. По крайней мере, осыпали друг друга комплиментами по поводу безупречности наших с ним арифметических способностей. Слава богу, что родители в свое время экономили на всем, но дали мне приличное образование.
  После этого случая вне моей, так сказать, юрисдикции в нашем квартале остался только трактир 'Белая лилия', с которым у моих первых нанимателей - семейства Пигалей шла непрерывная коммерческая война, чаша весов в которой все больше склонялась в сторону последних.
  Однако и здесь юный Жерар проявил себя очень шустрым и предприимчивым молодым человеком. Стоило ему лишь узнать, что у мэтра Пуйоля есть дочка на выданье, как в голове Пигаля-среднего мгновенно родился план. И вскоре дядя Фернан отправился в логово врага для переговоров по сватовству, да заодно сделал Пуйолю деловое предложение, от которого было очень трудно отказаться. Уж не знаю, с какой суммой пришлось расстаться моим работодателям, но в самые короткие сроки договоренности и о женитьбе, и о купле-продаже трактира были заключены и оформлены у королевского нотариуса. Причем будущий тесть оставался управляющим 'Белой лилии'.
  Впрочем, меня это касалось лишь постольку, поскольку появился еще один объект охраны. Платили за него лишь немногим меньше, чем за 'Серебряного оленя', но и внимания он требовал больше, нежели лавки торговцев и мастерские ремесленников. Впору было задумываться о привлечении дополнительных работников. То есть мне предстояло найти еще нескольких надежных и честных людей, желательно представителей дворянского сословия, которые бы согласились, как и мы с Арчером, работать на трактирщика. Я в этом вопросе проявлял большой скепсис, ибо продолжал считать нас белыми воронами, хотя вслух давно уже такого не говорил. А вот мой новый друг-соратник-подчиненный был иного мнения - ведь нанимателем в данном случае уже выступал я, следовательно, ничего зазорного для дворян в этом уже не было.
  Дуэлей, кстати, стало меньше. Видимо, моя удачливость на этом поприще заставила угомониться часть недовольных. По крайней мере, тех, кто сомневался в своих фехтовальных способностях. Одно дело кричать на дружеской попойке, что покончит с этим 'недостойным звания дворянина' шевалье Орловым, и совсем другое дело - реально вызвать на поединок победителя уже нескольких десятков подобных 'блюстителей чести', в числе которых оказались Красная Маска и виконт де Рибейк.
  По поводу последнего меня просветил эльфийский тан. Оказалось, что в определенных кругах виконт считался очень опасным бретером и несколько высокопоставленных особ пользовались его услугами при урегулировании своих 'дел чести'.
  А вот под прозвищем Красная Маска, согласно слухам, скрывался отпрыск очень знатной фамилии граф Гуго де Грансмениль. Этот человек занимался бретерством не ради денег, а 'для души', так сказать. Прихоть бездельничающего богатого наследника.
  Не знаю, кому как, а на мой взгляд, занятие такого рода гораздо менее достойно благородного человека, нежели моя нынешняя работа.
  Число поединков изменилось не только количественно, но и качественно. И если бы не постоянно маячащая передо мной перспектива быть убитым, я бы, несомненно, получал удовольствие от фехтования с некоторыми противниками. К счастью, удача продолжала благоволить мне. Если кому-то и удавалось пустить мне кровь, то это была кровь из мелких ссадин и порезов. Ни одного сколько-нибудь серьезного ранения я пока не получил. И слава богу!
  Противникам моим везло гораздо меньше, несмотря на все их искусство фехтования и богатый жизненный опыт. В один из дней сильно не повезло некоему господину де Ронсару, любимцу большого количества замужних благородных дам и грозе их ревнивых мужей.
  Этот самый Ронсар категорически отказался драться во дворе гостиницы. Что ж, может, он и прав. Благодаря моим настоятельным рекомендациям жители Второй Ремесленной улицы значительно увеличили расходы на масло. Поэтому сейчас масляные фонари не тлели на последнем издыхании, а горели полной мощью, вполне прилично освещая улицу. И, исключая ничтожную возможность вмешательства в наши дела городской стражи, фехтовать на улице действительно было проще, нежели в неверном свете факелов гостиничного двора.
  Секунданты - двое господ, имена которых я просто пропустил мимо ушей, от де Ронсара и Арчер от меня - не стали даже пытаться примирить стороны. Мы с моим оппонентом тоже не стали тянуть кота за хвост - скинули камзолы и встали в позицию. Тут-то мы с эльфом и обратили внимание на оружие противника. Это был фламберг - запрещенный церковью клинок волнистой формы. Оружие наемных убийц и профессиональных бретеров, возвышенно называемое ими 'пламенеющий клинок'. И колющие и режущие удары фламберга наносили гораздо более тяжелые ранения, нежели удары простым клинком. Раны почти гарантированно загнивали, и дело, несмотря на все прилагаемые докторами усилия, часто оканчивалось гангреной. Именно поэтому Святая церковь объявила фламберг наряду с арбалетом 'проклятым оружием'. Что, впрочем, мало отразилось на количестве людей, пользующихся этими вещами. Гораздо больший эффект производил тот факт, что согласно корпоративной этике солдаты самых разных армий никогда не брали в плен обладателей волнистых клинков. Так что владеющий фламбергом четко знал, что расплатой за преимущества будет беспощадность противника.
  - О! Месье Ронсар, а как же Святая церковь? - я изо всех сил постарался, чтобы голос мой прозвучал насмешливо и беззаботно. Но получилось не совсем так, как хотелось. Липкое щупальце страха все-таки шевельнулось в моем сердце, и голос предательски дрогнул.
  - Не волнуйтесь за мою душу, месье Орлов, на этот случай от нашей Святой церкви у меня есть индульгенция на отпущение грехов, - с самым надменным видом ответил мой противник и отсалютовал мне пламенеющим клинком.
  Он атаковал первым. И действовал очень быстро, решительно и напористо. У него были очень сильные руки. Создавалось впечатление, что мышцы на них просто стальные. А вот ноги были не так хороши. По крайней мере, мне достаточно легко удавалось разрывать дистанцию, когда становилось тяжко. Не то чтобы уж совсем невозможно, но, при отличном владении противника шпагой, иногда проще было отступить, нежели пытаться превзойти его в виртуозности фехтования.
  Кроме того, следуя своим принципам, в начале поединка я предпочитал не рисковать. Поэтому основное внимание уделял защите, а не нападению. Тем более приходилось вдвойне осторожничать, учитывая смертоносность фламберга.
  Спустя пять минут с начала дуэли один из секундантов Ронсара картинно зевнул:
  - Долго возишься, Ронсар! Жаркое остынет!
  - Ничего, Клеменс, сейчас разберемся. Хороший бегун попался, - поспешил ответить мой соперник, начиная новую атаку.
  Я заметил краем глаза, как передернул плечами Арчер при этих словах. Он явно опасался, что я вспылю, немедленно брошусь наказывать негодяя за обидные слова и, тем самым, подпишу себе приговор. Однако я остался спокоен. В последнее время вообще приучил себя не обращать внимания на слова и научился подмечать любую, способную мне пригодиться, мелочь в действиях противника.
  Благодаря ежедневным утренним занятиям и богатой дуэльной практике последних месяцев я сохранял ровное дыхание, почти не вспотел и абсолютно не устал. А вот де Ронсар, при всех своих преимуществах в силе и технике, уже тяжело дышал и постоянно утирал со лба пот тыльной стороной ладони. Запыхался, голубчик, думал, что решит вопрос максимально быстро и спокойно пойдет ужинать. Как бы не так! Спокойствие, Орлов, только спокойствие! И обладатель коварного волнистого клинка отправится ужинать прямиком в ад, где ему самое место!
  Я в очередной раз отступил, смещаясь при этом чуть вправо - оппонент решил прижать меня к стене дома, лишив путей к дальнейшему отступлению. Не вышло. Ронсар разочарованно выругался.
  При его следующей атаке я провел неожиданный рипост, нацеленный в запястье. Месье де Ронсар парировал, но сделал это как-то неуклюже - видимо, моя оборонительная тактика усыпила его бдительность. Раздосадованный тем, что выставил себя в нелепом виде, противник решил реабилитироваться и провел атаку с двойным финтом, закончившуюся выпадом с ударом в грудь. Но я был готов: хлестким полукруговым батманом отбил клинок вправо, пнул его в голень выставленной вперед ноги и проворно отскочил.
  Мой соперник вновь замысловато выругался, но я уже его не слушал. Едва он вернулся в стойку, как я разразился градом атак. Все они были нацелены де Ронсару в лицо. Он отбился раз, другой, третий, попытался контратаковать, но я кружил вокруг него, как почуявший кровь стервятник. Спустя какое-то время мне удалось дотянуться кончиком клинка до его подбородка. Ронсар инстинктивно откинул голову назад и судорожно дернул руку со шпагой влево, пытаясь парировать. Слишком сильно - его парада ушла в пустоту. Я же, воспользовавшись секундным раскрытием позиции, в глубоком выпаде нанес удар в грудь. Все присутствующие пораженно вскрикнули и бросились к Ронсару, буквально пригвожденному моей шпагой к стене дома кондитера Тиля. Я и сам не ожидал, что удар получится настолько сильным: кончик клинка вышел у него под правой лопаткой, и, скорее всего, ранение было смертельным. Не помогла индульгенция...
  Общими усилиями стонущего де Ронсара уложили на плащ. Я рывком выдернул шпагу. Оповещенный кем-то заранее доктор Каспар оказался рядом, но ему даже не пришлось распаковывать свой саквояж с инструментом - клиент скоропостижно испустил дух.
  - Знаешь, Рене, - задумчиво обратился ко мне эльф, когда мы вернулись после этого поединка в трактир, - ты стал реально опасен. Еще немного - и желающих сразиться с тобой в честном бою не останется. Ну, разве что Дюмуа с Надалем или д`Эферон попытаются...
  - Перестань, - отмахнулся я, пребывая не в лучшем расположении духа - как-никак только что убил человека, - при ближайшем рассмотрении выясняется, что в нашей стране прилично владеет шпагой гораздо меньшее количество людей, чем должно бы по одному только факту рождения.
  - Месье с фламбергом к категории плохо владеющих клинком уж точно не относится. Вернее - не относился, - мрачно усмехнулся Арчер.
  К моему вящему удивлению по поводу набора работников эльф оказался прав: нам без труда удалось завербовать двух новобранцев - Рауля де Рамиреса и Франсуа де Бесконда. Если они и относились к этой работе с презрением, то ничем не выдавали своего отношения, к тому же оба были бедны, и по всему было видно, что предложенные условия оплаты считали чуть ли не манной небесной. Последние сомнения новобранцев рассеялись в тот миг, когда они увидели вывешенный на стене моего скромного жилища холст с заповедями рыцарского кодекса чести. С этого момента они были свято уверены в принадлежности чуть ли не к новому ордену, призванному возродить традиции рыцарства.
  Приступив к работе в новом составе, мы очень быстро выяснили, что даже вчетвером не в состоянии обеспечить безопасность двух трактиров и целого городского квартала. Тем более что трактиры становились все более популярными в народе и не пустовали даже в утренние часы. В 'Серебряном олене' давно уже шла вялотекущая реконструкция. Еще год назад часть кухонных помещений была перенесена в пристройку, прилепленную к основному зданию со стороны двора. В прежней кухне буквально на днях открыли еще один трапезный зал. А в том крыле, которое выходит фасадом на Восточный тракт и уже несколько лет стояло в строительных лесах, впервые на моей памяти появились рабочие. Дела мэтра Пигаля явно стремились в гору.
  Поэтому мы с месье Эйнаурральде сопоставили наши физические и материальные возможности, и компанию нам составили еще господа де Коменж и Ван Гален. А поскольку мои работодатели увеличили оплату за второй трапезный зал и стройку, за которой тоже нужно было присматривать, то вскоре к нам присоединились еще де Ферьер и барон дю Бартез, успевший оправиться от поединка с д´Эмери.
  - Во-первых, у вас тут весело, - пояснил свой выбор барон, - во-вторых, здесь возможно почувствовать себя рыцарем, делающим благое дело, в-третьих, мое баронство едва сводит концы с концами, а у вас я хоть самого себя смогу содержать.
  Буквально на следующий день моим патрульным удалось повязать двоих грабителей, покусившихся на имущество торговца овощами. По моему распоряжению задержанные были переданы городской страже. А уже спустя час ко мне прибыл посыльный от начальника стражи графа де Фризе с настоятельной просьбой немедленно предстать пред его ясные очи.
  Поначалу граф произвел на меня неприятное впечатление. Был он очень толст, имел три подбородка, сильно потел и носил парик с собранными сзади в конский хвост черными волосами. Весь вид его олицетворял сытую беззаботность и уверенность в незыблемости своего положения. Справедливости ради стоит отметить, что о происходящем на городских улицах он все-таки был осведомлен весьма неплохо.
  Разговор наш начался с обвинений и угроз, но пыл главы стражников быстро иссяк, и дальше уже мы пообщались практически на равных. Фризе обстоятельно расспросил о схеме патрулирования, об организации смен, о задержании грабителей. Ни одобрения, ни порицания в итоге высказано не было, зато неожиданно поступило предложение перейти на службу в городскую стражу.
  Если бы это случилось в то время, когда я метался между предложением трактирщика и сведением счетов с жизнью, то я ухватился бы за него не раздумывая. Несмотря на непрестижность профессии, невысокое жалованье и плохую репутацию стражников в общем. Но сейчас я уже был не один. За мной были люди, которые мне поверили и которых я не мог подвести, отказавшись от уже данных обещаний. Я отказался.
  Главный стражник горестно вздохнул, но убеждать не стал. Велел воздержаться от соблазнов вершить самим суд и всех задержанных передавать в руки бравых охранников правопорядка. На том и расстались.
  Я не склонен связывать случившееся тем вечером с посещением резиденции графа де Фризе. А вот месье эльф считает, что связь существует, и самая что ни на есть прямая, правда, никаких доказательств предъявить не может. Ну, да бог с ним, главное, что все мы остались живы.
  По жизни человек я скорее осторожный, нежели безрассудный, но есть у меня один недостаток: всегда боюсь, что меня хотя бы заподозрят в трусости. Не могу даже сказать, откуда взялся этот комплекс, но, сколько себя помню, он всегда со мной. Поэтому если на моем пути встречается темный закоулок с подозрительно копошащимися в его недрах тенями, то этот самый недостаток не позволяет мне перейти не другую сторону улицы. А вдруг обитатели закоулка подумают, что я испугался?
  Возвращался домой я уже затемно. И, в силу вышеназванных причин, дорогу старался выбирать безопасную, но не гнушаясь пересекать сильно затемненные места.
  Ничего особенного не происходило, я без происшествий достиг хорошо освещенной Второй Ремесленной улицы. Великая вещь - чувство безопасности. Всего пару месяцев назад в это время суток весь восточный район Монтеры был темен, мрачен и безлюден. А сейчас наша улица была довольно сносно освещена и далеко не безлюдна.
  До 'Серебряного оленя' оставалась всего сотня метров, уже можно было различить фигуры вышедших на крыльцо подышать свежим воздухом посетителей. Но мой путь домой лежал через непонятно как возникшее на нашей улице темное пятно. Один из фонарей едва тлел и практически не давал света, следующий же за ним вообще не проявлял признаков жизни. Очень странно - ведь фонарщики проходили по улице не более двух часов назад, а они всегда проверяют уровень масла в фонарях. Мог фитиль испортиться, но два фитиля подряд на соседних фонарях?
  Это было еще не все. В обнимку с первым фонарным столбом наполовину стоял, наполовину висел какой-то грязный пьянчужка. В рваной соломенной шляпе, задрипанном и грязном длинном плаще, из-под которого виднелись сапоги, облепленные слоем не успевшей высохнуть грязи. Это где же он нашел столько грязи, учитывая, что дождей не было уже недели три? А шляпа с плащом? Они почему-то явственно представлялись в качестве одежки для огородного пугала. Странный тип, странный. И сапоги-то грязные сверх всякой меры, а не рваные, и что это там тускло сверкнуло из-под слоя грязи? Не серебряная ли пряжка? Ну-ну.
  Ага, а в темноте арки входа в мясную лавку что-то шевельнулось. Легонько так, как будто принял боевую стойку долго сидевший в засаде охотник, увидевший наконец давно поджидаемую дичь. Ну, а кто здесь в качестве дичи - и ежу понятно.
  Слабый глас осторожности предлагает перейти на другую сторону улицы, но я его не слушаю. В самом деле: а вдруг они вовсе не меня поджидают, тогда подумают, что я струсил...
  Иду вперед, не сбавляя шага, ничем не выказывая свои страхи и сомнения. Прохожу мимо исполняющего роль пьяницы-пугала типа, улавливаю краем глаза начало движения, резко приседаю, одновременно разворачиваясь лицом к опасности. Тихонько щелкает пружина, уже в движении раскрывающая лезвие навахи, со свистом рассекается воздух над моей головой. Перед моим взором возник незащищенный бок промахнувшегося человека, и я что есть сил толкнулся в него обеими руками. Упали оба. 'Пугало' в последний момент судорожно рванулся и успел развернуться, завалившись, таким образом, не на живот, а на спину. Я тоже не сумел сохранить равновесие и упал на спину, но инстинкт самосохранения заставил продолжить движение и перекатом уйти подальше от столкновения. Вскочив на ноги, тут же потянул из ножен спасительную шпагу - как нельзя вовремя: стремительно выдвинувшийся из арки темный силуэт попытался разрубить мне голову кавалерийским палашом.
  Где-то на другой стороне улицы закричала женщина, хлопнула дверь трактира, после секундной паузы заорали с крыльца 'Серебряного оленя'. Я судорожно отразил удар палаша в пятой позиции и попытался сразу контратаковать нового противника в лицо. Промахнулся, отскочил в сторону, чтобы избежать ответной атаки в невыгодном положении, и с изумлением услышал резкий удар о камни мостовой - в том месте, где я только что стоял, расцвел маленький фейерверк искр, выбитых арбалетным болтом из камня. Еще и стрелок по мою душу!
  'Пугало' поднялся на ноги и, яростно рыча и размахивая навахой, бросился на меня. При этом в левой руке у него обнаружилась еще и трехзубчатая дага, которой при хорошей сноровке можно ловить острие клинка противника и брать на излом.
  Смещаюсь резко влево, добиваясь этим того, что изображавший из себя пьянчужку противник оказался между мной и обладателем палаша, имитирую атаку в левое плечо. Хищно взлетает вверх уже раскрытый трезубец даги, но я уже провожу атаку на правое бедро. 'Пугало' судорожно отмахивается навахой, отшатываясь при этом назад и наталкиваясь спиной на своего напарника. Секундная заминка - и я вонзаю клинок в грудь хозяину навахи.
  Пока бедняга заваливается на мостовую, отскакиваю назад и, теперь нисколько не боясь кому-то показаться трусом, бегом бросаюсь под защиту стены дома - где-то наверху уже должен перезарядить свою смертоносную машинку арбалетчик.
  Тем временем улица наполняется криками. Снова хлопают двери трактира, и в нашу сторону устремляется не менее шести-семи человек, а значит, расклад сил сильно меняется в мою сторону. Вот только стрелок может доставить много неприятностей.
  Обладатель черного плаща и кавалерийского палаша решает не испытывать более судьбу и бросается наутек, но, не пробежав и десятка шагов, безвольным кулем валится наземь с эльфийской стрелой в спине.
  Спустя несколько секунд раздается щелчок спусковой пружины арбалета, и глухой стук обрывает булькающие звуки, издаваемые моим первым противником. Вот как - добивают своих же, дабы не сболтнули чего лишнего!
  - Стрелок на крыше! - истошно ору я, бросаясь к воротам, но эльф опережает меня. С необыкновенной легкостью он вскарабкивается на арку ворот и перепрыгивает на крышу.
  - По крышам будет уходить! - рычит разъяренный Ван Гален.
  - Окружаем квартал! - скомандовал я, отправляя Ван Галена, Коменжа и Рамиреса в Сливовый переулок, а остальных прибывающих помощников - вверх по Второй Ремесленной и на Моховую улицу.
  Впрочем, полноценной облавы не потребовалось. Уже через четверть часа неудачливого арбалетчика обнаружили в Сливовом переулке - спасаясь от преследования эльфа, тот самостоятельно сверзился с чересчур крутой крыши на мостовую и расшибся насмерть.
  - Экий ты неловкий, эльф! - беззлобно ругнулся Ван Гален. - Живьем нужно было брать!
  - Да не трогал я его! - Арчер сплюнул с досады. - Кто ж знал, что он поскользнется так не вовремя?
  Через два дня сержант городской стражи принес нам весть, что опознать удалось только одного из нападавших. Господин в черном плаще оказался известным в Монтере наемным убийцей по имени Гуго Палаш. В молодости он три года отслужил в кавалерийском полку, где весьма недурно научился обращаться с тяжелым палашом. За какие-то прегрешения на службе был отдан под трибунал и приговорен к десяти годам каторжных работ, однако сумел сбежать сразу после суда. Пару лет перебивался разбоем на дорогах, был примечен кем-то из подручных Кривого Нэша и с тех пор безбедно жил, выполняя заказы своего нового 'командира'. 'Рабочим инструментом' у него, естественно, был кавалерийский палаш, в честь которого Гуго и получил свое прозвище.
  - Хм, по всему видать, что господин Нэш - весьма серьезный мерзавец, - задумчиво промолвил я, пообещав себе на досуге узнать об этом неприятном господине как можно больше.
  Постепенно моя жизнь вошла в более-менее спокойное русло. Окружающие привыкли к тому, что за порядком в квартале присматривают вооруженные дворяне. Несколько удачно пресеченных попыток вымогательства и грабежа заставили держаться подальше от Второй Ремесленной не только работников ножа и топора, но и обычных воришек.
  Оценив все выгоды от существования подобного патрулирования, городская стража прекратила чинить нам препятствия. Тем более что все задержанные неизменно передавались в руки законных охранителей порядка Монтеры. А уж после того, как по настоятельной рекомендации графа де Фризе я оплатил вступительный взнос в столичную гильдию наемников и стал официальным налогоплательщиком, вопросы к моей деятельности окончательно пропали. Несмотря на мой отказ вступить в ряды доблестных стражников.
  Так что я вынужден был признать, что мое первоначальное мнение о Фризе оказалось ошибочным. А вот вечно подозрительный Арчер считал, что все добродушие графа происходит от желания загладить вину за то вечернее нападение головорезов Кривого Нэша.
  По заведенной мной традиции каждое утро нашего небольшого отряда, который решено было именовать Патрулем, начиналось с фехтования. На деревянной колоде значительно добавилось зарубок, а на ежеутренние тренировочные поединки пяти-шести пар фехтовальщиков неизменно сбегались поглазеть стаи уличных мальчишек.
  Благодаря расширению трактира удалось выторговать у мэтра Пигаля еще одно мансардное помещение под штаб-квартиру. Располагалось оно на самом углу, на стыке Второй Ремесленной улицы и Восточного тракта, имело окна на обе улицы и угловой балкон. Более удобного места для расположения дежурного наблюдателя просто не существовало.
  По всей видимости, у хозяина трактира были другие планы на это помещение, поскольку поначалу он довольно озадаченно чесал затылок. Но, посовещавшись со своим оборотистым племянником, не только отдал его в аренду Патрулю за очень умеренную плату, но и приказал не успевшим завершить все работы строителям внести изменения в планировку помещения. Обратный скат кровли был разобран и при помощи выросших стен поднят значительно выше. Благодаря этому со стороны двора появилась возможность установить еще окна и входную дверь. И со двора же пристроить прямо к этой двери отдельную лестницу. Таким образом, штаб-квартира не только увеличилась в площади, но и получила отдельный вход.
  Последнее оказалось тем более кстати, что количество наших клиентов продолжало неуклонно расти, и вскоре география патрулирования расширилась до семи полноценных кварталов, а количество моих подчиненных возросло до двух десятков.
  Беда случилась в последний день лета. И вина за случившееся лежит на мне одном, ведь я в ответе за всех своих людей. Ободренный положительными изменениями в своей жизни, я позволил себе расслабиться и не предусмотрел возникновения подобной ситуации. Хотя сейчас, когда уже случилось непоправимое, проблема казалась очевидной.
  Произошло это, можно сказать, по классическому для моих первых дней службы в трактире сценарию: чрезмерно буйно ведущая себя группа подвыпивших аристократов - несколько обращений дежурившего в трапезном зале патрульного с просьбой вести себя более прилично - словесная перепалка - ссора - вызов на дуэль. Главный смутьян - барон д´Эрго - в силу возраста, большого количества выпитого вина и высокого общественного положения сам драться отказался и выставил вместо себя дальнего родственника. Нашему же товарищу - девятнадцатилетнему Венсану де Креатону - и в голову не пришла мысль отказаться от поединка.
  Когда я вбежал во двор 'Серебряного оленя', все уже было кончено. Мрачные Арчер, Ван Гален, Коменж, Ферьер, Бартез и Рамирес стояли вокруг лежащего на собственном плаще тела Креатона. Доктор Бауэр печально вздыхал, нервно теребя ручки так и не понадобившегося саквояжа с инструментом.
  - Лавуазье. Шевалье Робер де Лавуазье, - поспешил просветить меня эльф. - Венсан хорошо дрался, но... Но он еще мальчишка. Был... Сильно спешил, горячился, хотел быстро решить вопрос. Но этот Лавуазье - тертый калач. Защищался и отступал, а потом нанес один-единственный удар.
  - И ведь главное то, - Коменж скрипнул зубами от едва сдерживаемой ярости, - что не было никакой необходимости убивать. Наш парень уже выдыхался, через минуту его можно было принудить к сдаче. А этот урод хладнокровно целился прямо в сердце.
  - Мы забросали его вызовами, - Ван Гален все еще не в силах был убрать руку с эфеса шпаги, - но он только нагло усмехнулся и заявил, что у него правило: один день - один поединок. И все вопросы с последующими дуэлями он будет решать завтра в порядке очередности!
  - Отлично! - глухо сказал я. - Где он живет?
  - Э, нет, командир! - мгновенно откликнулся Ферьер. - Мы это сделаем без вашего участия. Для нас это теперь вопрос чести!
  - Хорошо! - согласился я после минутных раздумий, в конце концов, не одному же мне шпагой махать, есть у нас и другие желающие. - Так адрес есть?
  - Адрес будет, - заявил Арчер, - я отправил по следам мальчишек.
  Добрую половину ночи я ломал голову в попытках облечь свои мысли в доступные пониманию слова. К тому же следовало повернуть дело так, чтобы никто из патрульных даже не заподозрил урона для своей чести. Насколько же проще было бы в этом отношении с простолюдинами!
  В результате моих ночных мытарств к утру был рожден приказ, обязывающий служащих Патруля сообщать обо всех случаях вызова на дуэль бригадиру смены. Бригадир же имел право после выяснения всех условий поединка заменить дуэлянта на другого патрульного. Нужно было срочно пресекать моду высокородных негодяев прятаться за спины наемных бретеров. Причем воспользовавшись их же оружием. И если по праву рождения моим бойцам не была положена такая привилегия, то теперь она была положена по праву устава патрульной службы. Пусть приумолкнут злые языки, мы не какая-нибудь там банда, мы не сборище отверженных, мы - организованная сила! И каждый должен знать: связавшись с одним из нас, он связывается со всем Патрулем! Пусть мы официально существуем как отряд наемников, пусть деньги мы получаем не от богатых вельмож или купцов, а от обычных горожан, но делаем мы благое дело, законов государства и церкви не нарушаем, более того - возвращаем к жизни полузабытые ныне правила рыцарского кодекса чести. Ведь разве не сказано там: 'Рыцарь должен быть милосердным и кротким к слабому и не отказывать тем, кто просит о помощи'? Или: 'Рыцарь должен быть безжалостен к лиходеям, врагам его и его сюзерена и к людей обидчикам и зла причинителям'? Ну, и все прочие пункты - об отношении к сюзерену и благородным дамам, о недопустимости предательства и нарушения клятвы, о рыцарских поединках и недопустимости подлых приемов - разве потеряли актуальность в наши дни? Так почему же эти правила постепенно уходят в небытие для большей части дворян, при этом поголовно считающих себя прямыми потомками рыцарей?
  Размышляя подобным образом, я почти полностью придушил червоточинку сомнений в сделанном мной выборе. По крайней мере на ближайшие несколько дней. А там, глядишь, и привыкну...
  На следующее утро во время фехтовальных занятий во дворе трактира приказ был оглашен и не вызвал никакого неодобрения. Тем более что Ферьер к месту вставил реплику о наличии подобного приказа в гвардейских полках.
  Тут же были произведены в бригадиры эльфийский тан, Коменж, Бартез и Ферьер. После чего пришлось на сегодняшний день слегка перекроить расписание патрулей, так как все четверо свеженазначенных бригадира плюс Ван Гален и Рамирес дружной толпой отправились к дому Лавуазье требовать сатисфакции.
  Вернулись мстители уже ближе к вечеру усталые и голодные, но с чувством выполненного долга. Удалось вынудить семейство Лавуазье на групповой поединок: кроме самого убийцы юного Креатона вызвались защитить честь семьи дядя и двое двоюродных братьев. Так что по воле жребия без противника остались только Ван Гален и Бартез. Им пришлось довольствоваться ролью секундантов. В результате собравшего много зрителей смертельного поединка оппонент Рамиреса простился с жизнью, сам Лавуазье получил очень тяжелое ранение от Арчера с весьма малыми шансами на выживание, а соперники Коменжа и Ферьера отделались легким кровопусканием и лишились своих шпаг.
  Естественно, что вечером не обошлось без небольшого застолья, хотя особо радостным его назвать нельзя, ибо там не столько праздновалась победа, сколько отдавалась дань памяти нашему погибшему товарищу. Как бы то ни было, но история с местью явно добавила Патрулю популярности в Монтере - увеличилось количество как желающих прибегнуть к нашим услугам, так и желающих эти услуги оказывать. И в эти же самые дни возникло у меня эфемерное ощущение, что в головах благородной публики что-то сдвинулось в отношении меня и моих людей, презрение и брезгливость стали потихоньку замещаться уважением.
  Если бы я только мог знать, какое испытание ждет меня уже в ближайшие дни, гнал бы взашей эти благостные ощущения!
  13
  Через пару дней, когда я возвращался из церкви, дорогу мне преградили два дюжих лакея в накрахмаленных париках и богатых ливреях с вышитыми на лацканах гербами своего господина. Я не большой знаток геральдики, поэтому с ходу смог только определить, что пославший своих лакеев дворянин не принадлежит к высшей знати королевства - над гербом красовалась всего лишь скромная баронская корона. Можно было бы успокоенно выдохнуть, да вот только габариты и вид побывавших во всяких переделках слуг вызывал у меня невольное опасение, и рука сама собой потянулась к эфесу шпаги.
  - Шевалье Орлов, наш господин хотел бы переговорить с вами, - лакеи-гренадеры сдвинулись в сторону, любезно указывая мне путь к стоящей неподалеку карете. Ее дверца была открыта, но у меня не возникло сомнений, что на лицевой стороне изображен тот же баронский герб.
  Громко хмыкнув и наградив баронских слуг презрительным взглядом, я прошествовал к карете, но влезать внутрь не стал.
  - Господин барон, вы настолько немощны, что не можете выйти из кареты? - я постарался подпустить в голос столько сарказма, сколько смог.
  - Не юродствуйте, Орлов, садитесь, - ответ прозвучал спокойно, кажется, даже со скучающим вздохом, - я не отниму у вас много времени.
  Я не был уверен в том, что, принимая подобное приглашение, поступаю верно. По городу гуляло много слухов о 'каретах с сюрпризами' в виде наемных убийц или сложных механизмов для пленения или лишения жизни чересчур доверчивых людей. Но вид баронских лакеев весьма недвусмысленно говорил о том, что в случае несогласия меня просто запихнут силой несмотря на сопротивление и возможные потери, поэтому я плюнул на сомнения и нырнул внутрь.
  Внутри карета выглядела гораздо богаче, нежели снаружи. Мягкие сиденья со спинками, масса разного размера подушек, одетых в шелк и бархат, матерчатая обшивка стен и потолка с обязательной позолоченной вышивкой в виде того же баронского герба.
  Сидящий напротив хозяин этих передвижных апартаментов, одетый с кричащей роскошью, спокойно разглядывал меня водянистыми, чуть на выкате глазами. При этом на его одутловатом лице не отражалось никаких эмоций, кроме разве что легкого недоумения и презрения.
  Это был барон Себастьян д´Эрго. Я встречал его несколько раз в пору работы в купеческой охране. Но друг другу нас не представляли, и думаю, что вряд ли он знал мое имя - у барона были какие-то дела с самими купцами, а не с охранниками. Тем удивительнее была наша встреча.
  В молодости барон был лихим рубакой, отличился в нескольких сражениях, участвовал в бесчисленном количестве экспедиций за южное море и тому подобных авантюрах, из которых сумел вернуться не только живым, но и сказочно богатым. После чего осел в Монтере и стал вести разгульный образ жизни. О закатываемых им пирушках и пьяных развлечениях говорила вся столица. Его сумасбродство и самодурство вошли в пословицу наряду с несметным богатством. Помимо развлечений барон легко одалживал деньги высокородным вельможам под большие проценты и славился умением всегда добиваться оплаты долгов.
  А еще был слух, что несколько лет назад Себастьян д´Эрго пытался добиться руки принцессы крошечного северного королевства Даккур. Получив отказ, собрал большой отряд отчаянных головорезов и отплыл с ними в неизвестном направлении. Вскоре в Эскарон стали приходить сообщения о смене правящей династии в Даккуре. А когда еще спустя пару месяцев экспедиция барона д´Эрго вернулась домой, наемники расплачивались в трактирах даккурским серебром.
  Что же этому господину потребовалось от меня? Привлекли мои последние успехи на стезе бретерства? Или его интересуют услуги сплоченного наемного отряда? Ходят слухи, что в Нугулеме вновь набирают наемников - то ли против Суффского халифата, то ли опять с эльфами собрались схлестнуться, то ли еще с кем. А всем известны добрые отношения барона д´Эрго с некоторыми командирами крупных наемных отрядов Нугулема. И что же, он думает, что мы можем соблазниться этим?
  - Я узнал вас, Орлов, - скучающим тоном произнес барон, - вы работали на Матье и Гамбозо, охраняли их обозы. Вижу, я тоже узнан, поэтому сэкономим время и обойдемся без формальностей. Людей подобных вам я глубоко презираю. Не столько потому, что вы позволяете себе опускаться до уровня быдла, порочащего звание дворянина, сколько по причине того, как бездумно вы это делаете. Видите ли, дворянин - это не только череда благородных предков и шпага на боку. Дворянин - это еще и не пустая голова на плечах, он должен уметь пользоваться мозгами, а не бездумно махать шпагой направо и налево. Я в молодости был гораздо беднее вас, но я думал головой, а только потом уже брался за шпагу. И теперь мое богатство вряд ли уступит в размерах иному герцогскому состоянию. А вам, Орлов, и вам подобным хватает ума только наняться в охрану безродным купцам или и вовсе уж опуститься до трактирного бретера!
  - Нельзя ли покороче? - холодно осведомился я у невесть что возомнившего о себе барона.
  - По большому счету, мне нет дела до ваших моральных устоев. Хоть сами превратитесь в трактирщика, мне все равно. Но случилось так, что вы мешаете человеку, в услугах которого я очень нуждаюсь. Приходится меняться: услуга за услугу.
  - Вот как? Позвольте полюбопытствовать!
  - Не позволю! Это не ваше дело. Я предлагаю вам пятьдесят монет золотом за то, чтобы вы сегодня же распустили своих головорезов и убрались из 'Серебряного оленя' восвояси! Этой суммы должно с лихвой хватить на пару лет безбедного существования. Соглашайтесь, Орлов!
  - Вы неубедительны, месье!
  - Неубедителен был Гуго Палаш с приятелями. Потому и пришлось за дело браться мне. Согласитесь, что Фуко и Лавуазье были гораздо убедительнее.
  - О да! - с трудом сдерживая ярость, выдохнул я. - Лавуазье убедителен. Повидайтесь с ним сегодня, думаю, найдете его и его родственничков еще более убедительными!
  - Не старайтесь, Орлов, - барон откинулся на спинку сиденья, - я знаю о произошедшем, но это меня нисколько не беспокоит. Одни дураки убили других дураков, следовательно, дураков на этом свете поуменьшилось. Конечно же, Лаувазье мог пригодиться еще разок-другой, но раз уж ваш эльф нанизал его на шпагу, значит, нужно будет найти другого желающего пофехтовать за деньги. Сто золотых, Орлов! Это мое последнее предложение.
  - Идите к черту!
  - Жаль. Жаль, что ума не хватило даже на это.
  - Послушайте, месье д´Эрго, вы мне сейчас наговорили гадостей на три-четыре вызова на дуэль. Вы этого добиваетесь?
  - Ну, раз уж трюк с деньгами не удался, пойдем на первый запасной вариант. Бросайте уже свой вызов. Так будет даже интереснее.
  - За чьей спиной на этот раз спрячетесь, господин задира? - не передать словами, как мне в тот миг хотелось, чтобы он сам взял шпагу в руки! Увы, мечтам не суждено было сбыться.
  - Лет двадцать назад я бы даже не задумался о поисках бретера. Но сейчас уже ни возраст, ни статус не позволяют самому фехтовать. Уверяю вас, защищающий мою честь боец вам понравится. Впрочем, не вам, жалкому безродному дворянчику варварских кровей, перебирать мои предложения. Едем!
  В ту же секунду оба лакея заскочили в карету, уселись по обе стороны от меня и захлопнули дверцы. Кучер издал чмокающий звук, и, повинуясь ему, лошади двинулись вперед.
  - Что это значит? - я изо всех сил пытался сохранить спокойствие, ведь хоть это и смахивало на похищение, но меня пока никто не держал, не приставлял клинок к ребрам и не затыкал рот.
  - Вы же бросили мне вызов? Вот и решим все без лишних проволочек. Сейчас едем в небольшой парк за лошадиным рынком, туда же подвезут моего бретера. Через час либо будете дома, либо... Сами понимаете, где.
  - Но я должен предупредить своих людей и взять секунданта!
  - Зря волнуетесь. Все будет по правилам, а мои люди сойдут за секундантов обоим сторонам. И хватит об этом, иначе я решу, что вы испугались!
  Д´Эрго наступил на больную мозоль, действительно, нужно успокоиться и не подавать виду, что меня что-то беспокоит. Придется играть по правилам этого чертова барона и надеяться только на себя и божье провидение.
  Ждать и вправду долго не пришлось. Уже через десять минут на окраину небольшого парка подкатила вторая карета с баронскими гербами на дверцах. Из нее вышли двое дворян в одинаковых камзолах - по всей видимости, телохранители. Барон д´Эрго сам подошел к вновь прибывшим, за ним последовали и лакеи. Таким образом, мои противники устроили небольшое совещание, а я на минуту остался предоставлен самому себе. Мелькнула на мгновение шальная мысль отступить потихоньку в кусты и дать деру. Уж очень не нравилась мне организация этого поединка. Но мысль именно что мелькнула и была тотчас решительно отметена. Будь что будет. Бог с нами, так кто же против нас?
  Компания барона д´Эрго закончила совещаться и направилась в мою сторону, причем я только сейчас заметил присоединившуюся к процессии небольшую фигуру в черном плаще. Это еще кто? Репутация Себастьяна д´Эрго позволяла ожидать от него любой пакости. Эх, и никто из моих друзей даже не будет знать, где меня искать! Это очень плохо, нужно быть очень осторожным.
  Придя к подобному выводу, я попытался оценить опасность, исходящую от каждого противника по отдельности и от всех вместе взятых.
  Сам барон вряд ли был опасен. Былой лихой рубака давно уже превратился в подобие винного бочонка, да и возраст его явно стремился к шестидесяти годам. Может, врут, что он сватался к даккурской принцессе, не так уж давно это было, и вряд ли было возможно за пару лет так запустить себя. Как бы то ни было, его я почти не опасался. Если д´Эрго и вздумает сам атаковать меня, то ему понадобится очень длинная шпага, чтобы суметь защитить свое далеко выступающее вперед брюхо. А так - разве что из пистолетов начнет палить, но тут нужно еще суметь попасть.
  Сразу за месье д´Эрго следовали двое дюжих детин-телохранителей, скорее всего - мелкие вассалы или бедные родственники барона, как раз таки с длиннющими шпагами. На три-четыре дюйма длиннее, чем у меня. Учитывая длину их рук, расстояние, которое мне нужно будет преодолеть, чтобы добраться до их шкур, становилось угрожающе большим. Но ничего. Я хорошо знаком с таким типом бойцов - они не очень-то расторопны. А если будут атаковать вдвоем, то непременно помешают друг другу. В общем, два здоровяка меня тоже не очень обеспокоили.
  Не менее дюжие лакеи могут быть очень опасны в свалке ближнего боя. За неимением длинных клинков они могут воспользоваться кинжалами, кистенями или просто руками, силы в которых явно хватит удерживать меня до тех пор, пока кто-то из владельцев шпаг не проткнет мое обездвиженное тело.
  Но, в общем и целом, особо я не впечатлился возможностями всех вышеперечисленных. Тут главное не дать загнать себя в толпу. А вот тот самый тип в черном плаще, до поры до времени держащийся за спинами спутников, заставил меня насторожиться. Что-то было в нем необычное, неправильное. Невысокая щуплая фигурка куталась в черный плащ, а лицо скрывалось в тени широких полей шляпы с простым белым пером. Бросалась в глаза необычность походки. Как-то не так он шел, неправильно. Вероятнее всего, именно это и был пресловутый боец, которого д´Эрго выставлял вместо себя.
  На основании мимолетного взгляда нельзя было точно сказать, что же меня насторожило в этом человеке. Он абсолютно точно не был ни Дюмуа, ни Надалем, ни д`Эфероном, то есть не принадлежал к числу мастеров фехтования, перед которым должен был трепетать любой дуэлянт столицы, а возможно, и всего Эскарона. Он мог оказаться эльфом. Среди этого народа, несомненно, есть хорошие фехтовальщики, но все-таки шпага никогда не считалась их коронным оружием. Далее размышлять уже не имело смысла, ибо барон с сопровождающими приблизился ко мне.
  - Шевалье Орлов! - легкий кивок головой в качестве приветствия.
  - Барон д´Эрго! - ответный кивок с моей стороны.
  - Сударь, если вы готовы отступиться и принять мое предложение, то разойдемся мирно. В противном случае - мы отсюда уйдем, а вы так и останетесь в этом полузаброшенном парке.
  - Ах, барон, оставьте этот тон. И не трудитесь, ради бога, называть меня трактирным бретером. За последние месяцы я чего только не наслушался и выработал стойкий иммунитет к оскорблениям, - я неторопливо расстегнул застежку плаща, скинул шляпу и освободился от камзола. - Как вижу, вы тоже отступать не собираетесь, а потому - давайте не будем тянуть кота за хвост. Давайте сюда вашего бойца!
  - Что ж, Орлов, получайте своего последнего в этой жизни соперника! - Эрго повернулся к таинственному незнакомцу и снисходительно похлопал его по плечу, причем мне показалось, что тот едва заметно передернул плечами от такой фамильярности. - Давай, детка, прикончи этого выскочку - и твоя цель станет гораздо ближе!
  Мой противник в мгновение ока освободился от плаща, шляпы и перевязи. В свете лучей заходящего солнца сверкнула извлеченная из ножен шпага. Я уже было взялся за рукоять своей, но увиденное заставило меня остановиться. Тысяча чертей! Передо мной стояла девушка! Примерно моего роста, темные, по-мужски коротко остриженные, слегка вьющиеся волосы. Тонкие брови, миндалевидные глаза. Мужской костюм только подчеркивал изящество ее фигуры. На вид лет двадцать с небольшим.
  - Что за шутки, барон? - я отступил на шаг назад и убрал руку с эфеса.
  - Вы же не ставили условий по поводу моего выбора, так что я имею право выставить любого бойца. В чем же дело? - барон д´Эрго мерзостно улыбался. Так мерзостно, что у меня возникло сиюминутное желание перечеркнуть эту улыбку росчерком шпаги. Видимо, все это отразилось на моем лице, потому что толстяк торопливо отступил под защиту своих верзил.
  - Ни один порядочный человек не станет драться с девчонкой! - ярость постепенно закипала у меня в груди, поэтому я пропустил мимо ушей ответное шипение девушки:
  - Не смей называть меня девчонкой!
  - И тем более, - продолжал я, - ни один порядочный дворянин не станет прятаться за спиной женщины!
  Мне пришлось отпрянуть назад, поскольку перед самым моим лицом вжикнула шпага моей противницы. Эрго захохотал.
  - Идиот! Это же амазонка! А амазонки очень не любят, когда их принимают за слабый пол! Можешь не драться с ней, если не хочешь. Тогда она просто порубит тебя в капусту!
  
  Автор приносит свои извинения, но остальной текст удален в связи с переходом прав к издательству "АСТ".
Оценка: 6.35*22  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"