В мундире, сшитом из заплат,
У очага сидел солдат...
трам-трам-трам и пр.
(из кантаты "Веселые нищие" Р.Бернса)

     - Едем, Манечка! Книги не украдут, так стопят, а медный тазик на цветмет сдадут.
     Спорить с Ольгой, старшей сестрой, Маша не умела с детства. Вот и на этот раз не смогла откреститься от осеннего выезда на дачу. А поскольку разговор состоялся при Ирке, та не преминула увязаться с ними под предлогом любви к заиндевелым яблокам. Дальше было больше. Незаряженное ружье хоть раз в жизни стреляет, а исправная машина ломается. Нагруженный дачным скарбом Машин "фордик" так и поступил - наотрез отказался заводиться и ехать домой, в город. И пока Ирка вызванивала мужа, умоляя бросить дела и примчаться в Заречье, хозяйственная Ольга раскеросинила на веранде старенький "Шмель". Втроем сестры уселись вокруг стола пить чай и смотреть, как мокрый снег сморкается в запотевшие ромбики окна.
     - Хотите, историю расскажу? - прикрыв рукой свечу от сквозняка, спросила Маша.
     - Ага, - кивнула Ирка. - Только чтоб с хеппи-эндом.
     - Была у меня подруга одна, Лиза. Так сложилось, что к тридцати шести годам ни семьи у бабы, ни карьеры. Начальница ее из тех, кто каждую копейку гвоздем приколачивает. Всю работу на Лизку сваливала и придиралась по мелочам. Как-то вечером после очередного выговора взяла Лиза работу на дом. Бредет себе по улице в расстроенных чувствах, кругом лужи, осень, а на тротуаре, откуда ни возьмись, круглый оранжевый фонарь горит. Рядом с ним попрошайка - мокрая, нахохленная, только глаза ясные, словно на иконе. "Доченька, - говорит, - купи таблеток от кашля, будь добра". Лизка в аптеку сбегала, а когда нищенка стала ей деньги совать за лекарство, весь свой кошелек в коробку с милостыней вытряхнула. Домой пришла - холодно, неуютно, отопление еле дышит. И так Лизке себя жалко стало! Хотела ведь по дороге пирожных купить, подсластить одиночество. Поставила кофе вариться, а под кухонным окном во дворе кусты, там пьяные панки песни орут. Лизка не выдержала, окно распахнула и как плесканет кипятком из кофейника. Снизу визг, мат... А часа через два она понимает, что ни в жисть за ночь с отчетом не управится, если чего-нибудь сладкого не съест. Делать нечего, собралась и пошла в супермаркет. На обратном пути замечает, что парень за ней увязался.
     - Мне уже страшно, - пискнула Ирка и с головой зарылась в шаль.
     - В косухе и морда раскрашенная, - зловещим голосом продолжила Маша. - Лизка сразу смекнула, что отомстить ей хочет за кипяток. Пошла быстрее, и он не отстает. Побежала, а асфальт скользкий - подморозило, тут еще траншея поперек двора. Как обычно, на зиму глядя, трубы раскопали. У Лизки каблук подвернулся, чудом в яму не угодила. В последний момент парень ее подхватить успел. "Вы, - говорит, - не бойтесь, обопритесь. Кстати, меня Владом зовут, а вас?" И такой доброй силой от него повеяло, что страх сам по себе пропал. Так и дошли они рука об руку до дверей. Лизе домой его пригласить стыдно, не прибрано там, бумаги отчетные всюду валяются. Но и прощаться не хочется. А он говорит: "Давайте на байке по ночному городу прокатимся?" Лизка возьми и согласись. Сначала боялась, конечно, за его спиной лицо от ветра прятала, но быстро от скорости опьянела. Заколки из волос повытаскивала, летит, как валькирия над городом, огни перед ней в млечный путь сливаются. И когда Влад увидел ее разрумяненную, лохматую, с горящими глазами, так улыбнулся, что она обо всем на свете до утра забыла.
     - Машина гудит, слышите? - перебила сестру Ольга.
     - Да бог с ней, с машиной, - простонала Ирка. - Дальше-то что было, Мань?
     - Дальше ждала она, глупая, надеялась все, что Влад вернется. И вот идет с работы однажды, снежок уже сыпет, а возле церкви - фонарик знакомый. Сидит одноногий мужик в камуфляже и на дудке глиняной играет. Простенькая мелодия, с детства знакомая, а на глазах у нищего повязка - слепой, стало быть. Люди мимо проходят, деньги в шапку бросают. Мужик доиграл, пощупал мелочь и улыбнулся. Может, свет ему так на лицо упал, только у Лизки ноги сразу подкосились: "Влад!" А слепой даже не повернулся на крик. Женщина ее какая-то под руку подхватила и повела к остановке. "Обозналась, доченька, - говорит, - всякое бывает, вечерний свет обманчив. А если потеряла кого, найдешь непременно. Счастье - слабый огонек, зла не побеждает. Только добро всех согреть может, но собирать его тяжко приходится, по крохам... Ну, ты беги быстрей, вон уже последний автобус отходит".

     Во дворе заурчала машина. Сестры нехотя встали из-за стола и вышли на крыльцо. Небо прояснилось, и полная луна издевательски выставила бледный и холодный бок.
     - Видела я тот фонарь! - с непонятной злостью сказала вдруг Ольга. - День был пасмурный, и в подворотне свет горел, уютный такой... Я ближе подошла, а там ничего интересного. Мальчишка - заморыш. Курточка на нем легкая не по сезону, за пазухой что-то ворошится. "Тетенька, - говорит, - купи котеночка беленького". Как будто котенка с помойки мне не хватало для полного сча... - тут Ольга осеклась и поспешно затрусила по грязи к подъехавшему авто.
     - Грузим варенье, девочки, - донесся из темноты ее командирский голос. - Чего встали?