Аннотация: Попытка похищения. Первый враг на корабле. Чужие семейные тайны. История из твердой социалистической НФ окончательно сползла в индийское кино. А чего еще можно было ожидать от сюжета, где главный герой - сирота условно загадочного происхождения?
Из универсама Ишка вышел, нагруженный тремя бумажными пакетами, два из которых набрала себе Ами. Стопка тетрадей, толстый ежедневник, груда дисков для библиотеки, гербарные папки и прочие совершенно необходимые в Дальнем Космосе вещи. Из второй сумки высовывалась ручка зонтика, а где-то под ним тяжело переваливались четыре банки консервированных кальмаров.
Разумеется, ни за что бы Ами не позволила помочь ей с вещами, если бы не решила в последний момент заглянуть в киноотдел. Игорь и вещи одинаково мешали просматривать пробники последних новинок и в сквер перед магазином были выставлены вместе.
Ишка поудобнее перехватил сумки и направился к самой дальней пустой скамейке. Яну письмо он уже отправил; все, что мог, сфотографировал, а "Буревестник"... В конце концов Ами права: Кир никогда не закрывает люк заранее. А значит совершенно незачем волноваться, спешить и отрывать Ами от прилавка, когда можно просто сесть и постараться как можно лучше запомнить знаменитую марсианскую весну. Прямо над Ишкой на ветке каштана заливалась какая-то незнакомая птица, легкий ветерок от аэросистем города трепал волосы, вдалеке виднелась набережная...
Аксиому о краткости абсолютного счастья Ишка вывел еще во втором классе, когда классная руководительница наконец-то посадила его с лучшим другом, а ровно через десять минут передумала. Сегодня счастье бесцеремонно оборвали притормозивший рядом катер, который полностью загородил площадь, и его хозяин в смешной черной маске. Каких только дурацких нарядов не встретишь в портовом городе.
- Игорь Калинин? - дверца распахнулась.
- Да, - кивнул Ишка и тут же сообразил, что делать этого не стоило: водитель рванул его за руку.
Ишка автоматически вцепился в скамейку. Жест бесполезный: рано или поздно противник все равно затащил бы его в катер, а от прохожих их борьбу закрывал цветущий шиповник. Кричать почему-то было невыносимо стыдно, и Ишка сопротивлялся молча и безнадежно. Должен же кто-нибудь придти, заметить их, поднять тревогу...
Рука все-таки сорвалась, и Ишка больно треснулся коленом о мостовую. Незнакомец выпустил его и бросился наутек, подгоняемый звонким криком Ами:
- Убивают!
Откуда-то сбоку подлетели два робота-милиционера, которые помогли Ишке подняться и на скорый манипулятор заклеили ссадину пластырем. Ами невозмутимо сообщила им, что она пошутила, и расписалась в получении повестки на воспитательную беседу. Наверняка, не первой и не последней в ее жизни, судя по тому, как спокойно и деловито она порвала этот листок на клочки.
- Спасибо, - сказал Ишка. - Ты очень вовремя пришла.
- Пожалуйста, - передразнила его Ами. - А если бы я пришла невовремя? Что это за черный человек?
Ишка пожал плечами. Ами хотя бы номер катера видела, сам он и того не знал. Какому дураку могла придти в голову мысль о маске и загадочном похищении в век семантических компьютеров, гиперпрыжков и двадцать третьей проблемы Гильберта?
Тем более что Ишке хорошо запомнился синий мундир похитителя с россыпью звезд на груди. Пилот? Военный? Во всяком случае милиционеры его не задержали, значит, ничего плохого он пока не совершил. При них.
- Замечательно. Что я теперь скажу маме?
- Ничего?
- Хорошая мысль, - согласилась Ами. - Ничего. И ты, кстати, тоже. А теперь я хочу знать, кто ты такой?
Во второй раз на свою историю Ишке с лихвой хватило тех десяти минут, которые заняла дорога до космодрома. Ами и вовсе молчала. Накручивала на палец прядки черных волос, всматривалась в каждый попадавшийся на дороге катер, но не говорила ни слова до самого "Буревестника".
- Вернулись? - Кир встретил их на пороге. - Я уже думал, что вы решили остаться.
- Что, даже Оленька уже ушла? Игорь, мы чуть не опоздали.
- Какая Оленька?
- Кир, - ужаснулась Ами, - ты забыл об Оленьке?
Должно быть, последнюю фразу она произнесла слишком громко, потому что со второго яруса сразу же послышалось: "Ами-тян!" и какая-то длинная фраза на японском.
- Девчонка, - Кир нажал на рычаг, закрывая люк. - Согласись, она удивительное существо.
- Удивительное, - сказал Ишка, отступая на лестницу. - А Брысь на корабле?
- Конечно, на корабле. Зимин с меня взял клятву, что я никогда не выпущу его ни на одной станции кроме Земли.
- Почему?
- Вирусы на грязных лапах, всяческие паразиты и интересные законы о ввозе биологических образцов. Знаешь главных злых духов космоса?
- Нет, - Ишка сделал еще шаг назад и натолкнулся на кого-то.
- Орбитальный патруль. И новички, которые думают, что смогут разойтись на лестнице.
Ишка покорно спустился обратно и только тогда обернулся, чтобы рассмотреть еще одного обитателя "Буревестника". Таких людей - исключительно правильных и положительных, - обычно в Госсовете показывают или в министерствах на худой конец. Только там они поверх безупречно отглаженных брюк и начищенных ботинок ярко-оранжевые накидки не надевают. Кажется, что-то похожее в Индии носят.
- Братишку воспитываешь?
- Юнгу, Андрей Иванович.
Андрей Иванович обернулся и протянул руку, эффектным движением перекинув через нее край накидки.
- Онегин. К счастью не Евгений, а Андрей. Специалист по оринской группе диалектов.
- Игорь.
- Вот и познакомились, - подытожил Онегин. - Очень рад, что на нашем корабле присутствует юнга. Если не ошибаюсь, это сулит в высшей степени счастливый полет и обязательное открытие стоящее не меньше, чем вильсовской премии.
- Двух, - поправил Ишка, и тут же заработал незаметный, но чувствительный подзатыльник от Кира.
- Если юнга пойдет в свою каюту и не будет всем мешаться на нижнем ярусе и на мостике, то обязательно.
Обиженный Ишка поднялся на второй ярус и замер, прислушиваясь, не здесь ли Ами. Снизу отчетливо донесся звучный голос Онегина:
- С каких это пор научные экспедиции превратились в детский сад? Кирилл, я предупреждаю, что я такого амикошонства на корабле не потерплю!
- Потерпите.
- Кирилл!
Ишка пошел дальше, не дожидаясь пока рассудительные и воспитанные взрослые обратят на него внимание. Лицемеры всегда больше всех боятся, что их разговоры подслушают, и громче всех при этом кричат. По слухам, предыдущий директор "Звездного" заказывал специальную обивку для стен, чтобы никто случайно не узнал, о чем он говорит в своем кабинете с проверяющими и воспитателями.
Ами тонкие переборки нисколько не волновали, и голос юнга номер два не понижала:
- А сейчас ты где пропадал?
- Разговаривал, - ответил Ишка, пристраивая сумки под окно.
- И все разболтал?
- Нет. А что я мог разболтать?
Ами закрыла дверь и шепотом сказала:
- Про того человека.
Ишка достал сумку и начал раскладывать вещи. Было в этом что-то особенно приятное: сидеть в уютной штурманской каюте под ровным дневным светом, прикидывать, куда бы поставить ночник, а куда сложить одежду, и одновременно рассуждать о похитителе в маске.
- А почему нельзя? Я понимаю, что милиционеры бы не поверили, но...
- Какая разница? Милиционеры, родители, штурманы, читающие Александрову... Они все в такой ситуации ведут себя совершенно одинаково. Либо тебя вернут на Землю под охрану, либо ты останешься здесь, но от Кира ни на шаг отходить не будешь.
Ишка задумался. Что-то здравое в этой мысли, кажется, было. Равно как и сумасшедшее.
- Поэтому или ты молчишь об этом, или плакало твое путешествие горькими слезами. И мое заодно тоже, на всякий случай. А вдруг похитители решат, что я им тоже не помешаю?
- Думаешь?
- Знаю. Игорь, я уже пять лет как единственный ребенок на несколько сотен взрослых. Хуже кошмара не придумаешь.
- То есть ты предлагаешь о том человеке ничего никому не говорить?
Ами вздохнула и с чувством ответила:
- Да. Игорь, а ты всегда так быстро все понимаешь?
- Всегда.
Ишка не обиделся. Его и в интернате некоторые тугодумом считали. Все он быстро понимает, только, если время есть, лучше лишний раз убедиться, что правильно. Зато он ни разу не приходил по ошибке на урок в параллельную группу, и не разыскивал в интернете фотографию Ньютона.
- Поклянись, что никому о нем не скажешь, - потребовала Ами.
- Клянусь, - сказал Игорь, - Дальним космосом.
Так в фильме клялся показушный Юрка, но ничего лучшего в голову не приходило. Самому Игорю в таких романтических историях участвовать еще не приходилось.
- Хорошая клятва. Сам придумал?
Она не смотрела "Далекие звезды"?
- Из фильма.
- Хорошая, - повторила Ами. - Ты штурманом хочешь быть?
- Да.
- Я тоже.
- А туда девочек берут разве?
- Берут. Там только математика сложная, но я Конти уже начала решать.
За это Игорь был готов простить ей и то, что она девчонка, и насмешки, и нелепую серьезность. В его классе почти все мальчишки мечтали о космических полетах, но делали это с его точки зрения крайне странно. Ну какой прок от пилота, который пятнадцать раз подтягивается на перекладине, но не может решить квадратного уравнения? Летать ему только по прямой на постоянной скорости до первой помехи на трассе.
Корабль вздрогнул.
- Пойдем на мостик? - предложила Ами. - Здесь ворота совсем рядом: подъем и прыжок почти сразу.
- Нет.
- Что нет?
- Кир просил туда не ходить, - дипломатично сказал Ишка.
Не хватало еще снова там с Онегиным столкнуться. Двух юнг на корабле он не перенесет - слишком много. Даже вильсовские премии и двукратно счастливый полет эту новость не скрасят.
- Кир? Это что-то новое...
- Да брось. Главное, что мы летим.
Ишка закончил приборку, швырнул пакет в мусоропровод и вытянулся во весь рост на койке. Так удобнее всего было смотреть в окно, и меньше всего бросались в глаза полупустые полки. По-хорошему, все вещи легко уместились бы на одной, но из-за неведомого ему раньше стремления к упорядочиванию Ишка разложил их на пять.
- Рад?
- Конечно, рад.
С космическими полетами у Ишки всю жизнь не складывалось. Он исхитрился проболеть обе экскурсии на Луну, его не приглашали ни на один межпланетный съезд, и даже на единственную пока в его жизни общесистемную олимпиаду по астрономии он попал именно в тот год, когда ее проводили на Земле. Хотя это все не главное...
- Там ведь могут быть мои родители.
- А ты уверен, что тебе нужны такие родственнички? Которые за одиннадцать лет о тебе первый раз вспомнили?
- Может они не могли раньше, - оправдывая незнакомых родственников, сказал Ишка. - Если за это смертная казнь полагалась.
- Не знаю! - Ами нервно начала раскладывать вторую койку. - Мне вот отец ни капельки не нужен! Тебе уже рассказали историю его трагической гибели?
- Кир сказал...
- Так вот - ерунда это все. Просто, когда мне было пять лет, родители развелись. А, чтобы не травмировать меня предательством отца, решили рассказать мне эту историю. И я верила! - Ами отвернулась, чтобы скрыть предательски помокревшие глаза. - А две недели назад он, как ни в чем не бывало, пришел на мой день рождения, потому что "ты ведь теперь взрослая, и все поймешь".
- Представляю.
- Ничего ты не представляешь! Я ему сказала, что мой отец на самом деле погиб в той экспедиции, и спустила его с лестницы вместе с тем облезлым медведем, что он принес мне в подарок.
Включившаяся громкая связь поприветствовала их голосом Кира и попросила занять свои места в каютах. Следом ласковый голос девушки начал обратный отсчет. В Юнкосме болтали, что этой девушке каждый день приходят письма от поклонников, влюбившихся в нее, услышав объявление отлета, посадки или, как сейчас, гиперпрыжка. А какой-то хмурый программист уже двадцать лет ежедневно рассылает им исходники этого голосового фильтра, и ежегодно участвует в жюри "Мисс голос космофлота". Пока замены не нашли: слишком уж много требований для одного человека. И тембр, и темп, и степень спокойствия, и степень эмпатии...
* * *
- Червяк! - сказала Ами. - Желтый земляной червяк, а не будущий штурман.
Скажи она что-нибудь другое, и ни за что бы Ишка не встал. Голова кружилась, сильно тошнило, и вообще прыжок оказался мало похожим и на обыденные рабочие перелеты Романа из той книжки, и на Юркино единение с космосом.
- Ты защиту из принципиальных соображений не включаешь или просто острые ощущения любишь?
Ничего острого Ишка не помнил. И вообще ничего не помнил между ровным успокаивающим отсчетом электронной девушки и резким высоким голосом Ами.
- Какую защиту?
Ами картинно заломила руки, отвлекшись на минутку от нового ежедневника.
- Какую защиту? То есть вон тот обруч ты не заметил? И не слышал о нем, и не читал, и вообще летишь первый раз в жизни?
- Забыл, - сказал юнга, летящий первый раз в жизни. - Знаю о нем, но забываю все время. А ежедневник тебе зачем?
Запоминается последняя фраза. Это Ишка знал совершенно точно и неоднократно проверял на воспитателях.
- Правда, первый раз летишь? - поразилась Ами. - Адрес твой записать хочу.
Долгих две секунды Ишка мечтал о том, чтобы пришел Кир и избавил его от дальнейшего позора. Это же не человек, это же вычислитель! Какой-нибудь ЕР-120, который ни одной расчетной точки не забывает, даже если штурман этот кусок курса десять лет назад прокладывал.
- Москва, "Звездный".
- А отряд и фамилию разве не надо? Если я тебе письмо напишу?
- Калинин. Группа шесть-дэ, но можно и без нее. А ты перепиской увлекаешься?
Ами записала адрес и перешла к следующей графе.
- А ты попробуй пожить единственным ребенком на станции, где все тебя только воспитывают, поучают и оберегают. День рождения у тебя когда?
- Двенадцатого апреля.
- Удачно.
Ишка пожал плечами. Вообще-то, действительно удачный день. В их интернате его всегда праздновали и учебу в этот день отменяли. А Ишка еще и все поздравления в квадрате получал.
- Еще бы фамилию сменить на Гагарина.
- Не собираюсь.
Какая бы фамилия не была, ее выбрали родители. Значит, ходить Игорю Калининым по крайней мере пока он их не найдет.
- А я хочу. Чтобы об отце больше ничего не напоминало.
- А сейчас у тебя какая?
- Обещаешь не смеяться?
Ишка кивнул. Над чем там смеяться? Предыдущий директор "Звездного" вообще любил давать имя русское, а фамилию в честь порта приписки корабля, на котором доставили найденыша. С ним в группе учились две подружки: Аня Большой Сырт и Вика Тируваннамалай, и ничего: никто их не дразнил. Хотя фамилию Вики большинство только к пятому классу выучило.