Бросив одежду и обувь в личных каютах, Чингис и Калаченко проводили часы отдыха после рабочей смены за бортом 'Шторма'. Сегодня они, понятно, не изменили своим привычкам. Сам становясь глубоководной рыбой, Вячеслав отлично понимал желание ребят, поскольку едва-едва мог справиться с невозможной сильной тягой. Окунуться в холодную воду, каждой мышцей ощутить убийственное давление глубин, парить по стремительному течению в царстве вечной тьмы уже стало навязчивой идеей.
Неестественная легкость, с которой он передвигался по станции, пока была в новинку. Богатырское, тренированное, послушное, не привыкшее к лени тело спортсмена повиновалось поразительно беспрекословно. Сердце Острогова не билось, а лишь иногда просыпалось и трепетало примерно пару раз в минуту. В знакомых железных шумах Вячеслав слышал звуки, прежде недоступные его уху. Из-за брони станции постоянно доносился странный шелест, враждебное пощелкивание и противное скрежетание, которые почему-то стали казаться призывными. Сибирского богатыря нетерпеливо ждали, приглашая в ледяную ночь Атлантического океана.
Усталость все еще быстро охватывала изменяющееся тело, не давая возможности совершать длительные прогулки по стальным лабиринтам 'Шторма'. Упав на кровать в личной каюте, Острогов закрыл голову подушкой. Он последний. Он последний нормальный земной человек на борту железной скорлупки. Страшный и удивительный случай. Из дюжины исследовательских станций уцелел лишь 'Шторм-11'. За живым, за все еще живым сердечком советского научного проекта наблюдают и ухаживают три техника. Сердца двоих давно остановились за ненадобностью, сердце последнего испуганно борется, задерживая Вячеслава в стане живых земных людей. Конечно, обманутые Чингис и Калаченко ничего не знают о предназначении гигантского генераторного зала под скалистым хребтом, выдумывая какие-то небылицы. Зато ему это твердо известно.
Соседние каюты пусты. Ребят на станции сейчас нет. Чингис и Калаченко за бортом. Инопланетные твари собрали у непробиваемой брони 'Шторма' крошечную армию, заставляя Полководца и Калача топать под аккомпанемент донного течения. Не убогий российский шансон. Не тоскливый блюз. Бравурный военный марш гремит в ледяном аду на дне Атлантического океана, отупляя ребят. Минуют жалкие часы, и Вячеслав тоже окажется в шеренге воинов, прилежно держа строй. В награду за преданную службу космические чудовища покажут несчастным мутантам свой отвратительный лик и, расщедрившись, подарят часть добычи, отобранной у погубленного человечества.
Ворочаясь на неудобной кровати, Острогов прикрывал ладонью длинные серебристые иголки, торчащие из лба. Внезапно вскинувшись, он отшвырнул подушку в угол и с металлическим грохотом помчался по переходам 'Шторма', привычно ныряя в люки. Беречься, выздоравливать, набираться сил бессмысленно. Таиться не нужно. Все уже понятно и все теперь решено. Взлетев по лестнице в смотровой отсек, Вячеслав сделал нервную паузу, выбирая необходимый блок на пульте управления. За единственным окошком станции полыхнули прожектора. Острогов безжалостно дергал архаичные тумблеры, включая центральное, кормовое, боковое, верхнее, нижнее, дополнительное и вспомогательное освещение.
Станция вдруг превратилась в маленькое солнце. Скрывая от Вячеслава умопомрачительную правду, Чингис отлично знал, какие лампы прожекторов зажечь, а какие оставить без питания. Хотя и теперь электричество не сумело победить вечную ночь глубин океана, пространство перед смотровым окошком полностью озарилось светом.
'Шторм-11' покоился на ограненной мегалитами брусчатой площади, плавно поднимающейся от вздыбившихся в едином порыве километровых скал за бронированной спиной станции до непроглядного мрака впереди. В обработанных камнях угадывались сильно потревоженные временем силуэты. Кого конкретное изображали скульпторы, наверное, сумели бы объяснить лишь те, кто до безумия близко подобрался к разгадке древних и мрачных тайн Земли. Острогов же вообще не сумел определиться, люди застыли в камне, рыбы или космические демоны.
С яростью вырываясь из продолговатого отверстия в скале, водяной поток тревожил жалкую растительность на сером, словно покрытом густейшей пылью дне. Кучка рыбы, ворох водорослей, несколько крупных крабов лежали под прикрытием обломка гигантской арки, украшенной диковинной резьбой. Сбоку, близко к краю площади, степенно ползущей к стене черной тьмы, торчал обелиск, похожий на лезвие кинжала. Часть узкого столба, переломленного посередине, валялась в стороне, окруженная серой, тоже пыльной мглой, колеблющейся под мощным напором течения.
Вячеслава встряхнула ненависть. Корабль беспощадных инопланетных захватчиков находится в отличном состоянии, обслуживаемый не хуже, чем станция 'Шторм-11' с блистательной командой техников на борту. Холодный, очень холодный поток исходит из недр дьявольского звездолета, готового прямо теперь снарядить армии на войну против людей Земли. Инопланетные изуверы действуют не торопясь, с полнейшим ощущением собственного превосходства и космического могущества. Так нельзя обращаться с Чингисом. Так не стоит обращаться с Калаченко. Полководец и Калач не должны и не будут служить мерзким инопланетным тварям!
Серое дно зашевелилось, распадаясь на куски. Оголяя брусчатку, с плотно пригнанных камней стремительно взмывали неописуемые глубоководные существа, торопясь выйти из круга насильственного электрического дня. Лежащие панцирь к панцирю, плотно сплетенные щупальцами, взаимно перехваченные клешнями и обвитые ворсистыми нитями создания расставались неохотно, но очень спешили, поочередно пропадая за границей света. За считанные секунды истеричного и осмысленного движения на площади остались лишь тяжелая плоская черепаха с рыбьими глазами на розовых стебельках и Чингис с Калаченко.
Здоровый крепкий сон в компании глубоководных дьяволов прекратился слишком неожиданно. Ошалевший, растерянный Калач оказался не в состоянии даже погрозить кулаком смотровому окошку и ослепляющим солнцам прожекторов станции. Придя в себя раньше товарища, Полководец сделал успокаивающий жест жуткой черепахе, крепко вцепившись в камни...
Вместо нормальных ног, у обнаженных аборигенов 'Шторма' было по паре наборов жестких нитей, способных принимать разные формы, двигаясь поодиночке или сообща. Не мужчины, совсем не люди с богатырскими человеческими торсами и человеческими лицами сейчас стояли за наружной броней станции.
Из-под панциря черепахи вылезла человеческая голова, сохранившая остатки длинных седых кудрей. Беззубый рот существа, напоминающего танк, раскрылся, дополняя гримасу страданий. Розовые стебельки, растущие откуда-то с затылка, окрасились в черный цвет. Глаза океанского чудовища вспыхнули злющими алыми маяками.
Привлекая внимание Вячеслава, Чингис отчаянно замахал руками. Острогов легко понял, о чем он просил. Прожектора! Свет! Нужно немедленно погасить прожектора! Калаченко вторил товарищу, взлетая с брусчатки и делая диковинные кульбиты в воде, отчего безобразнейшие нити, на станции успешно выполняющие функции ног, развевались, словно конская грива.
Советский исследовательский проект 'Шторм' не существует уже массу лет. Инопланетные захватчики экспериментируют с людьми из экипажа мирной станции, выводя наилучшую породу воинов-мутантов для грядущих сражений. Зарычав, Вячеслав дернул штанину, разрывая материал своих просторных шаровар. Коленный сустав заметно уменьшился. Мышцы могучей серой ноги богатыря, еще вчера имеющие обычный вид, сейчас расчерчивали четкие вертикальные линии.
Сердце так и не всполошилось, скупо отсчитывая не больше двух ударов в минуту. Дыхание не сбилось в беге по станции, не сбивалось и теперь. Лихорадочно закручивая гайки фиксаторов, Острогов услышал стуки, доносящиеся снизу. Танцуя на лестнице, давние хозяева станции попытались вернуться по сырому разлому, вдруг обнаружив, что единственный путь на 'Шторм' уже отрезан. Металл бронированного люка полностью заглушал голоса. Вячеслав не хотел бы сейчас узнать, какими словами крыл его Калаченко и не хотел бы слышать мягкие увещевания деликатного Чингиса. Решение уже принято. В железных лабиринтах захлебывался усталым лаем старый, смертельно больной пес, заслуживший покой.
Инженеры и рабочие, создавшие станцию на секретном заводе Советского Союза, позаботились обо всем. Продуманная конструкция 'Шторма', впитавшая передовые технологии тех послевоенных лет, целиком и полностью оправдала себя, долгими десятилетиями успешно ограждая экипаж от ужасов подводной бездны. Злонамеренная диверсия или случайная, не поддающая прогнозированию опасность свела на нет таланты гениальных инженеров, сделав роскошнейший подарок в виде неиссякаемого источника энергии.
Неизвестно, о чем рассуждают в Москве, исправно получая донесения от команды 'Шторма-11' и кое-какую научную информацию. Вряд ли в центре подозревают о фантастических событиях на глубине. Энергия поступает из корабля враждебных чужаков. Пища для экипажа доставляется разумными мутантами. Самые первые, самые ранние техники до сих пор живут на станции, представляя собой невообразимую смесь доброжелательных, умелых людей и копий ужасающих чудищ, появившихся из космических пространств. Другие, пришедшие позже, вообще жестоко изменены в результате злобных экспериментов инопланетян, не могут покидать толщу воды и совершенно не терпят свет.
Чингис и Калаченко, эти советские люди, честные, знающие, искренние, отлитые из металла, преданные делу до предела самоотверженности, они... они ведь уже не люди. Да и можно ли было остаться невинным советским человеком на железной глубоководной станции, когда тебя бессовестным обманом навеки лишили Родины, свободы, семьи, наивной веры в милое светлое будущее, бросили на выживание среди холода и тьмы, каждый миг судорожной жизни призывая к общению с мерзкими океанскими дьяволами, нагло грохочущими по броне в ожидании следующей встречи?
Мысли Вячеслава не метались в беспорядке. Зная о пятидесятых годах прошлого столетия лишь по своеобразным российским телесериалам, Острогов отлично понимал, что самая мирная исследовательская советская станция, расположенная в океанской пропасти у берегов вражеской страны, обязана иметь систему самоуничтожения. Почти случайная реплика Чингиса об атомных зарядах на борту их 'Шторма' вполне уверенно подтверждала возникшую идею.
Инопланетяне атаковали еще тогда, когда изменили первого человека из команды станции. Гнусный противник прячется в гигантском звездолете и не выйдет, чтобы честно, справедливо схватиться. В этом бою не пройдет точный удар снизу в челюсть, бесполезна подсечка, да и свалить врага с ног разворотом корпуса не получится. Сражение давно идет, а врезать некому. Оставить битву на ноте, когда мерзостные инопланетяне побеждают, невозможно! Взорвется 'Шторм', взорвется и звездолет отвратительных космических гадов.
Оказавшись на нижнем ярусе станции, Вячеслав придирчиво осмотрел проваренные сплошным швом ворота, украшенные черепом с костями. Смертоносный груз, наверняка, там. Вряд ли старинную ядерную бомбу 'Шторма' удастся привести в действие, просто швырнув в железный бок молоток. Даже потратив долгие часы на вскрытие толстенных переборок хорошо защищенного отсека, в итоге он совершенно ничего не добьется.
За время беготни по станции здоровья все-таки не прибавилось. Организм настойчиво просил отдыха. Ноги богатыря могли бы и подкоситься, если бы не заставляющая двигаться воля. К счастью, сначала довольно сумбурные, поиски Вячеслава быстро привели его в главную рубку 'Шторма-11'. В крошечной каморке с механическим расчетчиком, чудесным корабельным компасом и музейным устройством, кодирующим исходящую информацию перед отправкой в эфир, стояло лишь одно неудобное кресло. Не поднимаясь, красивая юная девушка в халате медсестры указала точеным белым пальчиком за пульт управления.
Нисколько не удивившись и не отреагировав на присутствие незнакомки, Острогов плюхнулся на колени, с размаха вдавив неприметную клавишу, прилепленную к железному боку электрического шкафа. В переборке со смачным щелчком открылась грязная, очень пыльная ниша, в которой торчал единственный рычаг, снабженный свинцовыми пломбами и картонными кружками с потрескавшимися сургучовыми печатями.
Пришлось приложить немалую силу, однако рывок не произвел ожидаемого эффекта. 'Шторм-11' не взорвался. Невысокая, щуплая девушка встала с кресла и прежде, чем замереть за спиной богатыря, ладонью коснулась шеи Вячеслава. Вытянувшись на цыпочках, миниатюрная красавица осторожно поводила пальцем по макушке Острогов, с неожиданной дерзостью тыкая ногтем под основание черепа.
Хриплый лай больного пса стал громче. Для верности вернув невозможно туго движущийся рычаг в верхнее положение, Вячеслав опять резко опустил неподатливую железку. Серебристые иголки, торчащие из лба Острогова, качнулись в такт. В этот самый миг большой магнитный компас перестал наполнять однообразным жужжанием главную рубку 'Шторма'. Прекращая почти столетнее вращение, светящаяся стрелка замерла.