Радостно вопя и грохоча железом, аборигены 'Шторма' тащили Острогова по тесным закоулкам станции, неудобным даже для человека самых нормальных габаритов. Каким образом могучие богатыри доставили Вячеслава в уютную кают-компанию, по дороге не свернув ему шею и не оторвав рук, было загадкой из загадок.
За столом, рассчитанным на шесть персон, стояло только три кресла, но посуды и, главное, угощений, с лихвой хватило бы на взвод чертовски проголодавшихся пехотинцев. Не давая Острогову опомниться, Калач силком поместил новенького на почетное место во главе стола. Чингис поднял сияющую крышку на исполинском блюде, открывая взорам присутствующих жареную рыбу... Вернее, огромнейшую рыбину, дымящиеся жаром бока которой, почти полностью спрятанные под горками разнообразных овощей и грибов, переливались всеми цветами радуги. Запахло так вкусно, что Калаченко замер, ругнулся и стал делать вид, будто собирает слюни в кулак.
- Бес юродивый! - заорал Полководец, движением заправского мясника подхватывая со стола поварской нож. - Не порти аппетит людям!
- Сам дурак, нерусская бестолочь! - заревел Калач в ответ.
Разглядывая крупный и изумительно талантливо исполненный барельеф Сталина на центральной стене кают-компании, новенький не узнавал выпуклых простоватых лиц других людей, рядком подвешенных под широкими плечами вождя. Наверное, это были все-таки не высшие руководители похороненного в мусоре истории советского государства, а ведущие инженеры и разработчики станции 'Шторм'. Естественно, абсолютно каждый маленький барельеф изображал человека в военной фуражке и знаками различия на кусочке воротника форменной одежды.
- Здорово серьезное время, - заметил Вячеслав, кивая на стену. - Все военные. Все в форме. Все работают в секретных институтах под кодовыми именами. Назовешь какого-нибудь демона настоящим именем, сразу поставят к стенке и приведут приговор к исполнению. Теперь в России здорово иначе.
- Справедливо, Слава. У вас теперь можно поносить тех, кто построил и защитил великую страну, любыми словами, - ответил Полководец.
- Демонов в форме стоит бояться, - поддержал разговор Калач. - Вот же, демоны в гражданском вам теперь друзья. Бизнесменам честь и почет. Пусть грабят вас, буржуи. Так, Сержант?
- Вы здесь старший, а я на работе, - миролюбиво отступил Острогов. - Как прикажете, так сразу и сделаем.
- Каракатица по периметру воинской части. Кто старший? - нахмурился Калаченко.
- Вы.
Калач поглядел на Чингиса, повертел головой.
- Зачем столько слов? Справедливо, давайте уже кушать, - предложил Полководец.
Первый кусок рыбины, размером со страну Европы, перелетел на тарелку Вячеслава, уже приправленный умелыми руками Чингиса чем нужно, политый горячими и холодными, острыми и сладкими соусами. Церемонно отщипнув угощенье вилкой, Острогов уже не сумел удержаться в рамках приличия и, чертовски смачно чавкая, умял всю порцию, обильно заедая жаркое овощами, грибами и, конечно, не забывая высочайше отведать соусы. В отличии от пищи в учебном бункере на Кубе, никакой искусственностью здешние шедевры не пахли! О церемониях он больше не вспоминал. Полководец и Калаченко, не отставая от Вячеслава ни в жадности, ни в громкой грубости при поглощении еды, переглядывались, кивали на новенького и улыбались друг другу, делая страшные глаза.
- Здорово вкусно, - опомнившись, произнес Острогов. - В России вы бы громадное состояние сделали на этих волшебных блюдах. Народ платил бы американскими долларами просто за то, чтобы понюхать воздух рядом с вашим рестораном.
- Зачем нам вражеские доллары? Подписано в печать, нам добрые слова много лучше нравятся. 'Волшебное блюдо' куда ценнее денег, - рассмеялся Чингис.
- Можно мне еще хлеба? - скромно попросил Вячеслав.
- Нельзя, Сержант! Жри, болван, чего в тарелку кинули! - дико таращась, завопил Калач, воинственно размахивая вилкой.
Острогов поморщился. Завернуть руку. Ударить лбом грубияна о стол. Двинуть в горло, в ухо; пока не опомнился, еще и в солнечное сплетение. Когда распрямит спину, залепить правой со всего размаха куда выйдет и, быстро приблизившись, обеими руками работать по корпусу, пока противник не откроет рот для глубокого вдоха. Здесь, недалеко, и победа.
- Прости, Слава, - сказал Полководец. - На сегодня хлеба нет. Привезенную тобой муку мы теперь растянем на месяцы. Океан дает рыбу, которая вкуснее, полезнее и питательней мяса. Океан дарит водоросли, по вкусу неотличимые от грибов и овощей, но зерновым культурам необходима суша.
Только сейчас Вячеслав обратил внимание, что тарелка со свежим домашним хлебом стояла рядом с ним, и сразу припомнил груду вкуснейших пирожков в шлюзовом отсеке. Хозяева 'Шторма' отечески внимательны к нему, как взрослые к ребенку, ограничивая самих себя, отдавая новенькому лучшее, невосполнимое и даже по-настоящему бесценное.
- Спасибо, ребята, - лишь сумел выговорить Острогов.
- Гляди, безносая мартышка, парень покраснел! - восхищенно воскликнул Калаченко. - Тащи пожарный шланг, пока Сержант не вспыхнул! Оказия в Азии! Вот же, земляк, мы с тобой цацкаемся и нянчимся, как дурень с золотой дверью!
- Слава, - позвал Чингис, пнув под столом хамоватого Калача. - У тебя родители есть?
- Чего спрашивать, бесхвостый дятел? Конечно, нет! Эти московские сволочные ведьмы специально подбирают по стране круглых сирот, чтоб никто не спохватился искать! - заревел Калаченко.
- Родителей нет, - подтвердил Вячеслав. - Отец служил на флоте, хорошо зарабатывал. Однажды не вернулся из похода. Мама сильно переживала и сразу сгорела. Мне тогда исполнилось восемь лет.
- Выходит, ты не помнишь семью? Подписано в печать... всех вместе не помнишь, Слава?
- Мало. Сразу всех совсем мало. Эпизоды, картинки... Как насмерть перепутавшиеся стопки фотографий. Тихий океан. Балтийское море. Северное море. Переезды, новые квартиры, новые соседи, новые школы, друзья и враги, новые гарнизоны. Самая сильная история, когда отец застрелил собаку.
- Собаку, Слава? - не понял Полководец.
Острогов вздохнул.
- У нас во дворе жил беспородный пес. Звонкий, как колокол на церквушке. Большая матерая зверюга, здорово на медведя похожая... Старый. Заболел, начал бросаться на детей, кусаться. Потом вообще перестал выбираться из конуры. На горле шишка с кровью. Дышал через раз, в припадках бился. Отец взял табельное... Меня как раз друзья на двор позвали. Хоронили пса мы с отцом... Выбрали здорово хорошее место в лесу. Сразу поставили памятник из коры, со звездой из веток ... Отец тогда страшно запил, даже почернел.
- Каракатица по периметру воинской части. Вот же, хорошо сделал. Мертвые собаки, как и мертвые вожди, на детей не кидаются и дураков не кусают, - заметил Калаченко, и Вячеслав понял, что он только хочет казаться тупым, бесчувственным, крикливым до анекдотичности и просто деревянным.
- Слышу лай этого пса до сих пор, - закончил рассказ Острогов. - Звук выстрела тоже. Знаю, отец поступил здорово правильно. Хотя иногда думаю, а вдруг старый пес бы еще поправился...
- Не нагоняй жути, брат, - хмурясь, попросил Калач.
Вскочив, Чингис выбежал на кухню, вернувшись через миг с симпатичным графинчиком и пластмассовыми рюмками на подносе.
- Мы себе здесь не особо позволяем. Справедливо. Глубина, подписано в печать, ошибок не прощает, - сказал Полководец.
- Вот же, этот нерусский ишак дурной без настойки из водорослей. Того и гляди, крутанет лишний вентиль не в нужную сторону, - вставил Калаченко, потирая ладони. - Хлопнем за встречу, Сержант. Потом пойдем отправлять донесение в центр о твоем прибытии и показывать базу.
- Вовсе нет. Лучше пусть выберет себе каюту и отдохнет, - возразил Чингис.
Поднявшись и распрямив спину, Калач отшвырнул кресло к барельефам:
- Ты бы еще перечила людям, чудь узкоглазая!
- Сначала бы душ... Если возможно, - мягко попросил Вячеслав. - Мне с вами за столом даже здорово неловко.
- Вот же, брат! - заорал Калаченко. - От тебя воняет, как от конного завода!
- Точно. Как от оконного завода, - грустно пошутил новенький.
- Вранье. Вовсе нет, - возразил Полководец.
- Сколько воды мне разрешается потратить? На горячую особая норма?
- Нормы не существует, Слава. Вода у нас не заканчивается, - ответил Чингис.
- Не дури, Сержант! Лей! Пей! Плещись, оказия в Азии! Трать, брат! - заревел Калач.
- Воды у вас много, - улыбнулся Острогов. - Целый океан.
Калаченко даже подпрыгнул, хохоча:
- Каракатица по периметру воинской части! Целый Атлантический океан!
По мнению Вячеслава, настойка из водорослей одуряюще пахла дорогим... очень дорогим коньяком и, если не настоящими цветами, то явно какими-то растениями. Впрочем, через минуту новенький уже думал о запахах дорогого... очень дорогого старого вина и сухого сена, хорошего сыра и мытой дождем зелени. Смакуя крепкий напиток, разом отяжелевшие хозяева 'Шторма' не торопились покинуть кают-компанию. Симпатичный графинчик то и дело взлетал над рюмками. Ругань аборигенов прекратилась. Разговор лился, приобретая рваный, ступенчатый характер. К темам прошлого, глубины, холода и океана никто не прикасался. Всем троим казалось, что они работают на научной станции уже много, много-много лет.
После выпитого и душа с безумно неумеренной тратой воды, Вячеслав ощутил себя своим на станции. В жизни не подводившее его зрение стало острее. Слух улучшился на порядки порядков. Мозг теперь работал так деятельно и напряженно, что уши новенького покраснели, а ленивый язык немного не поспевал за стремительной, высокоточной мыслью.
Одинаковых кают с узкой кроватью, одностворчатым шкафчиком и миниатюрным столиком, на борту 'Шторма' было шесть. Поскольку две уже занимали Калаченко и Полководец, Острогову предлагался незамысловатый выбор из оставшихся клетушек. Благотворное действие волшебной настойки, похоже, имело продолжительный характер. Чувствуя приятное тепло по изумительно чистому телу и легкое головокружение, Вячеслав избрал каморку, расположенную рядом с каютой миролюбивого Чингиса. Устраиваться и отдыхать новенький отказался принципиально, чем несказанно порадовал солидно пошатывающегося Калача.
Нельзя сказать, чтобы Острогов ненавидел литературу и принципиально не читал книг, только миниатюрная, даже атомарно-мизерная кладовка на жилом ярусе с полками, заставленными пошарпанными томиками, его не заинтересовала. Собрание макулатуры не стоило и рубля. Слабая реклама Полководца, начавшего воодушевленно рассказывать об особенном порядке в расположении книг скромной библиотеки 'Шторма', тоже не подействовала.
- Как закалялась сталь, - медленно, по слогам прочитал Вячеслав на корешке. - Остро... Остро... Заковыристая фамилия. Вроде как Острогов, только длиннее. Здорово придумано название книги. Как закалялась сталь, это ведь справочник? Руководство для металлургов?
- Вовсе нет, Слава, - тяжко вздохнул Полководец.
- Фантастика? Про звездолеты и инопланетных захватчиков?
- Справедливо, для нынешнего времени фантастика. Потрясающая воображение история о комсомольце, то есть гигантском героическом сверхчеловеке, ростом с небоскреб, отдавшем...
- Чингис, я шучу. Листал разные книжки в армии, - сказал Острогов.
Хлопнув Вячеслава по шее, Полководец засмеялся и рассмешил Калача выражением своего серого лица.
- Интересно, во сколько обошлась наша станция? Наверное, очень дорого?
- Земляк, тебе назвать цифру в американских долларах? Или в премиальных рублях на банковском счете? - иронично заулыбался Калаченко.
Чингис громко засмеялся. Переспрашивать Острогов не решился, хотя и не уяснил, над чем тут можно смеяться.
Главная рубка станции, заполненная дивными музейными панелями с умопомрачительными кнопками, переключателями, предохранительными колодками, верньерами, стрелочными приборами, подслеповатыми индикаторами, ручками контакторов и рубильниками, украшалась картиной. На полутораметровом полотне, лишенном какой-либо рамы, в полный рост стоял ошеломляюще юный, красивый Сталин со звездой Героя Социалистического Труда и двумя золотыми звездами Героя Советского Союза на гражданском пиджаке. Под правой, приподнятой до бедра рукой вождя таились вздыбленные волны, по прихоти художника напоминающие ретивых коней темной масти.
Вытянувшись, Калач поиграл мышцами шеи.
- Вот же, оказия в Азии, - с трудом ворочая языком, сообщил Калаченко. - Талантливый человек. Хоть рисовать, хоть решить арифметическую задачу, хоть спеть, хоть сплясать. Глубина, Сержант, его все равно в оборот взяла. У тебя пока еще не совсем, у нас с тупой чуркой рыбья кровь.
- Наша главная ценность, Слава. Святыня, - выговорил Полководец.
- Здорово похоже. Приличная мазня, как в церкви, - насмешливо заметил Острогов.
- Настоящий святой. Здорово на ангела похож. Ваш художник мог бы сразу и белые крылья Сталину приделать, и нимб над башкой прицепить. Тогда бы фанаты Сталина отвалили долларов сто за портрет.
- Справедливо, не смешно. Перестань, Слава, - произнес Полководец.
- Какие раскосые восточные глаза. Как у китаянок на нашем кемеровском рынке...
- Хватит! - крикнул Чингис.
Подбить колено. Бросить, прижать к переборке и энергично колошматить по ребрам, пока ошеломленный, ошалевший от напора противник не поднимет голову, судорожно ловя раскрытым ртом воздух. Хороший удар снизу в челюсть Полководец на ногах не перенесет. Он противник несложный. Напор, это с ним главное. Быстро ослабеет, потеряет реакцию и дальше будет покладистым, как боксерская груша.
Густо покраснев, Вячеслав в смущении отвернулся. Чингис ему нравился, совершенно не заслуживая роль побежденного и схватку, которая вообще, вообще не могла состояться в реальности.
- Не понял вас, ребята, - пробормотал Острогов, разглядывая большой старинный компас, наверняка, когда-то снятый с корабля. Светящаяся стрелка ровно вертелась, издавая однообразное тонкое жужжание. Судя по показаниям прибора, магнитный Северный полюс планеты находился аккурат под туловищем 'Шторма'.
- Картина, вот же, не лучшая в мировой живописи, - согласился Калаченко.
- Слава, это командира нашего труд. Командира. Калач нашего командира величает талантливым. Справедливо. Без командира мы бы давно погибли, - благоговейным шепотом объяснил Полководец, бережно проводя пальцами по подбородку нарисованного Сталина.
- Сразу не разглядел. Вполне здорово нарисовано. Просто плохой выбор персонажа. У нас сейчас усатого не жалуют, - осторожно заметил Вячеслав. - Говорят, худший за всю историю человеческой цивилизации маньяк-убийца. Охотник за скальпами. Погубил шестьсот миллионов человек только в своей стране.
- Мы знаем, Слава.
- Откуда, ребята? Не обижайтесь, вы тут как инопланетяне в звездолете живете. Молитесь на портрет.
- Каракатица по периметру воинской части. Лучше нам молиться на канистру с машинным маслом?
- Здорово хорошая идея! - нашелся Острогов.
Чингис укоризненно покачал головой:
- Мы с Калачом все знаем. Люди на базе меняются. Каждый приносит по горсти информации. Иногда случается почитать газеты. Раньше людей на базу не заманивали премиальными. Раньше люди рисковали жизнями не за деньги, а ради выполнения задачи государственной важности. Долг, Слава. Не слышал о долге? Раньше, все раньше. Тогда у нас еще не отняли Родину.
- Не говорят в нынешней России, скольких бездельников в мире плохой Сталин спас, положив своих людей штабелями? - ядовито ухмыляясь поинтересовался Калаченко. - Дураки неблагодарные! Вас-то не били, вы чего ерепенитесь? Гнусные молокососы. Усатых охотников до скальпов в те десятилетия случилось двое. Другого в ранг святых возвести и свастике его отбивать поклоны? Ваши нынешние правители усов не отращивают, боятся, не дотянутся до Сталина в сравнении?
- Зачем спорить? Никчемный разговор. Когда лев уходит с горы, царем зверей может стать любая крыса. Правда вот в чем. Чем восторженней крыса станет выкрикивать гадости о льве, тем она слабее и недостойней звания царя зверей. Справедливо, ничем другим крыса отличиться не сумеет. Таковы законы природы, - заметил Полководец.
Вячеслав пожал плечом:
- Совершенно не мой вопрос, ребята. Работа есть? Надо работать. Работы нет? Надо искать работу. Жизнь стоит денег, которые нужно заработать.
- Бери больше, кидай дальше. Отдыхай, пока летит. Легкий ты человек, Слава, - вздохнул Чингис.
В общем и целом, глубоководная станция оказалась именно такой, какой ее представлял себе Острогов в бункере на Кубе, слушая лекции инопланетного академика. В этих широтах Атлантический океан имеет глубины около пяти километров, но для научных исследований специально выбрали один из провалов, чуть-чуть не дотягивающих до отметки в девять километров. Судя по доходчивой схеме на переборке главной рубки, слепленная из бронированных листов безумной толщины, полусфера пряталась в удобной вмятине на океанском дне рядом с высоченным, причудливо изломанным скалистым хребтом.
Установка станции на грунт вряд ли заняла массу времени. Немерено тяжелую полусферу попросту сбросили с корабля, проследив, чтобы поразительный шедевр конструкторской мысли не перевернулся на волнах, утонув в нужной точке. Первая команда, состоящая из специально подготовленных к особенностям работы на запредельной глубине людей, появилась на борту 'Шторма' с задержкой всего на неделю.
Корпус соорудили в начале пятидесятых годов прошлого столетия, основное оборудование станции поставили тогда же, по сей день замещая и заменяя выходящие из строя механизмы на более совершенные. Например, привезя с собой компьютеры и периферию, Вячеслав имел строжайшую обязанность привязать современные устройства к бесподобно архаичной информационной сети станции, удаляя машины, исчерпавшие ресурс.
Пьяненький Калач, желая удивить нового товарища, промахнулся. Отправка донесения на базу оказалась совершенно элементарным и абсолютно неинтересным процессом. Обладая собственным двигателем, маленькая стрелка с защищенным корпусом была выброшена за борт 'Шторма' через пневматическое устройство, напоминающее торпедный аппарат. Отойдя на расстояние от станции, миниатюрная капсула, уже поднятая к поверхности естественной силой, отправит кодированный импульсный радиосигнал, бесполезный случайным людям и понятный посвященным. Так в Москве узнают о благополучном прибытии и водворении на исследовательской станции свежего подготовленного сотрудника. Затем, как объяснил Чингис заплетающимся языком, стрелка, так и не раскрывшая никому на Земле местоположение 'Шторма', взорвется.