Написано в соавторстве с Иволгой Надеждой Васильевной
Орбиту астероида пересекал рой комет, и неистовый грохот терзал барабанные перепонки Джаза. В переходах станции с момента катастрофы не утихал гул вышедших из-под контроля ускорителей, генераторы силового поля сейчас ревели, работая на полную мощность, но Джаз каким-то чудом услышал хрустальный колокольчик вызова. Далекий, как сама Земля, звон заставил его подняться, вновь почувствовать себя живым.
Раньше путь до центра управления занимал считанные секунды, теперь коридор казался бесконечным. Джаз с трудом управлял своим непослушным телом, ставшим за последнее время безобразно громоздким. Ноги бессильно подкашивались. Сделав несколько шаркающих шагов, он останавливался, справляясь с жесточайшей одышкой. Колокольчик умирающе пиликнул, когда Джаз, превозмогая немыслимую боль, вполз в рубку.
Сеанс гиперсвязи уже завершился. На центральном экране высвечивался женский профиль, загороженный гроздью уведомлений дотошного нейрокомпьютера. Сообщение Оливии машины, конечно же, оборвали. Чудные белокурые волосы, которые Джаз обожал целовать, застыли в движении, крылом голубки приподнявшись над ее плечом.
Пытаясь представить, какие слова любимой навеки потерялись в бесконечности пространства, Джаз проклинал ненавистный астероид, нейрокомпьютеры и жестокую судьбу. Прежде, прежде, все было прежде! На Земле ему совсем не думалось, что мгновения счастья, сменяя друг друга, неизбежно приведут к разлуке, и однажды Джазу останется только слышать голос Оливии, перебиваемый помехами, видеть милое лицо на экране, сожалея о прошлом.
Три дня назад мощное излучение погубило персонал станции. Джаз был дальше всех от взбунтовавшегося ускорителя адронов, в хорошо защищенном жилом секторе. Не молодость, не индивидуальные особенности организма, не любовь уберегли его от мгновенной смерти, а чистая случайность. Джаз испытывал потребность в чуде, хотел верить в волшебство, которое могла совершить только одна женщина во вселенной, но это было самообманом. Оливия, как и миллиарды жителей Земли, не представляла о происходящем на станции.
Ментальные процессоры, запрограммированные на подчинение служащим станции, давно отказались повиноваться. Джаз стал неповоротлив, катастрофически медлителен, и нейрокомпьютеры, не дождавшись ответов на запросы, поступали по собственному усмотрению. Вводная панель скрипела, прогибаясь под его распухшими, полностью потерявшими чувствительность пальцами. Содрогаясь от мысли, что глупые машины вообще не записали единственно важное, Джаз с большим трудом вызвал на экран меню, начал жадно вчитываться в строки.
В верхней части списка стояли указания руководителей проекта, требования, технические данные, необходимые системам ориентации астероида, отчеты бортовых систем исследовательского корабля, мчащегося к звездам в потоке адронов. Сообщение Оливии находилось в самом низу. Джаз заскрипел зубами, представляя, сколько времени ей пришлось ждать, и как любимая расстроилась, узнав, что астероид вышел из зоны приема сигнала, резко оборвав гиперсвязь. Разъяренно стуча по вводной панели, Джаз рычал, приказывая нейрокомпьютеру запустить запись.
Голос Оливии зазвучал внезапно, едва не взорвав и без того учащенно бьющееся сердце. В ее послании отсутствовало начало, но Джаз не догадался, даже не подумал об этом, перестав дышать с первым же звуком, тенью возобновившегося движения, шепотом волос, упавших на плечи Оливии.
- ...тебя, родной мой, за стихи. Как ты далеко, не могу сдержать слез. Джаз, стихи прекрасны, я словно в сказку попала, когда услышала твой голос, пролетевший сквозь космос, прорвавшийся ко мне... словно из другого времени, преодолевший немыслимые расстояния, невообразимые преграды. Пусть корабль быстрее доберется до звезд, и твоя работа будет окончена... Представляешь, я по-старинке перенесла твои стихи на бумагу, теперь они всегда со мной, я постоянно повторяю строки... и молюсь, чтобы ты поскорее вернулся. Джаз, славный, хороший мой, почему нельзя тебя увидеть?.. Ведь все в порядке, правда? Мне очень-очень важно знать, что на станции спокойно, а ты здоров и весел. Ужасно, в наш век гиперсвязь все еще несовершенна. Здесь мне объясняют, будто астероид постоянно вертится, убегает из зоны приема, сохраняя направленность луча с этими молекулами, двигающими корабль...
Звук пропал. Картинка задергалась, потемнела, стала пропадать. Выражение лица Оливии было трогательно беззащитным. Чернота уродливой кляксой расползалась по экрану, из динамиков неслись бессвязные обрывки слов, вдруг сменившиеся безумным свистом. Вторя какофонии, по броне станции ударил обломок, пробивший силовую защиту. Вздрогнул весь астероид, в оглушительном грохоте потерялся даже гул идущих вразнос ускорителей.
Осознав, что это конец записи, Джаз долго сидел, глядя на статическую картинку, восстановленную нейрокомпьютером. Его тело мало напоминало человеческое, мысли текли крайне странно, но излучение, убивающее плоть и почти победившее дух, не справилось с чувством. В эти минуты Джаз перенесся на Землю и смотрел сквозь цифровой фантом на Оливию... на настоящую Оливию, пытался коснуться губами ее шеи, уловить запах, запомнить, проститься.
- Ли... Ия... Оиви... - тяжело выговорил Джаз. После прошлого сеанса, когда он еще уверенно обращался с рифмами, миновало не так много времени. Теперь же не только стихи, самые простые мысли с трудом облекались в слова. Похоже, трансформировались голосовые связки, и Джазу не удалось выговорить хотя бы имя любимой.
Вывернув из панели глазок объектива, он раздавил линзу распухшей, абсолютно чужой ладонью, растер в кулаке осколки стекла, роняя на пол капли крови. Оливия хотела видеть его, не подозревая, каким он сделался чудовищем. Что, если строптивые нейрокомпьютеры вдруг наладят видеоканал? Этого нельзя допустить ни в коем случае! Джаз предчувствовал свой финал и боялся остаться в памяти родного человека безобразным рычащим зверем. Когда-нибудь Оливии все равно откроется вся острая беспощадная правда, но не сейчас, только не сегодня! Джаз собирался подарить ей сказку, продлить надежду, мечту и жизнь хотя бы на один лишний день. Хотя бы на час.
Сжав в руках кусок проволоки, он склонился к вводной панели и придавил кнопку... другую, третью. Джаз никогда бы не подумал, что способен разрыдаться, набирая раз за разом имя, медленно, по буквам проявляющееся на экране. Мысль, сначала несуразная, постепенно крепла, строки наливались силой и смыслом.
"Оливия. Оливия. Моя любимая. Оливия. Оливия. Оливия. Оливия. Иногда кажется мы далеко. Оливия. Расстояния существуют для ледяного. Одинокого сердца. Однажды торопился на работу. У обочины парочка. Обнимались. Шептали друг другу на ухо. Гравипланы кругом. Несущийся металл, горячие сердца. Мелькнули за стеклом, пропали. Обнимались сердцами, Оливия. Представил, если бы чудо, взмах волшебной палочки вырвал нас из реальности. Перенес в чудесный замок. Или на обочину скоростной дороги. Не важно где, лишь бы вместе. С тобой навсегда. Оливия и Джаз, Оливия Джаз, Оливия и Джаз. Оливия Джаз. Какой был глупый, сегодня знаю, мы с тобой вместе. Оливия Джаз, живое сердце, одна душа на двоих".
Экран хаотично замигал. В центр управления ворвался свист, и мертвое изображение пришло в движение, заставляя Джаза цепенеть от восторга, граничащего с умопомешательством.
- ... с чего начинается каждый мой день? Просыпаясь, я вспоминаю тебя, радуюсь, что вновь прочту твои стихи, коснусь листа ладонью так нежно, будто эти строки и есть ты. Мне очень неспокойно, Джаз... Чудятся кошмары. Вдруг твои слова значили совершенно не то, что я смогла из них понять? Кажется, будто ты молчишь о чем-то... важном. Это мучительно. Ответь, скажи, напиши! Ты бодр, счастлив, не правда ли? Мне больше ничего не надо... Больно, тоскливо, одиноко без тебя. Вернись ко мне скорее, Джаз, Джаз... Джаз, я снова и снова перекатываю круглый камешек твоего имени, словно карамельку. Так немножко легче жить. Все мои мысли только о тебе. Вот номер гравиплана, похожий на твой прежний адрес, вот мелодия из окна, такая же звучала в день нашего знакомства... Помнишь?.. Мне здесь сказали о запуске нового научного звездолета. Джаз, кто-то, как и ты, покинул Землю, кто-то отправился в пояс астероидов, чтобы трудиться на станции с... трансформаторами, энергия которых необходима двигателям корабля... Зачем, зачем, единственный мой, ну, зачем ты согласился на эту работу, так далеко...
Динамики умолкли, экран почернел, однако Джаз ясно уловил слезы, зазвучавшие в голосе любимой. Вдруг восстановив гиперсвязь, машины преподнесли ему очередную муку. Оливия, самый дорогой человек, сейчас плакала у пульта связи, а у Джаза не было ни малейшей возможности прижать любимую к себе, согреть, утешить!
Она упомянула о новом исследовательском звездолете, но Джаз, отлично зная, как неохотно, скупо руководство проекта делится информацией, догадался, что с Земли стартовал корабль спасателей. Надежды это не прибавило. Даже если судно покинуло планету три дня назад, корабль прибудет не сегодня, не завтра, в любом случае, слишком поздно для того, чтобы застать Джаза живым. Ему захотелось подняться во весь рост, расправить крылья, со страшной болью пробивающиеся на спине, взлететь и, пренебрегая мертвой чернотой космоса, беспощадностью физических законов, устремиться к Земле... Крыльев не было. Заплечные горбы, чудовищные наросты мертвой плоти чугунными плитами придавливали тело к полу рубки.
Датчики зашкаливало, приборы показывали невозможные цифры. На графиках, отображающих ход процессов в ускорителях, росли дикие, фантасмагорические кривые. Верить сошедшим с ума машинам, безусловно, было нельзя. Поток адронов с настолько могучими резонансными характеристиками вряд ли способна произвести даже сверхновая. Преобразователь корабля, стремящегося к звездам, просто исчез бы, получив этот невероятно могучий вихрь энергии.
Бесформенной тушей нависнув над пультом контроля, Джаз направил мощность ускорителей передающим антеннам, радуясь, что заранее приготовил текст. Зона приема скачком увеличилась на тысячи порядков, затем оборудование гиперсвязи отказало, и сверхточные устройства превратились в некое подобие колоссально могучего проектора. Со стремительным потоком адронов сообщение Джаза за минуту достигло Земли. Над планетой протуберанцами вспыхивали слова признания.
Дождавшись, когда нейрокомпьютер выведет на экран подтверждение, он, схватив проволоку, стал вбивать клавиши в пластик вводной панели. Силы оставляли Джаза, дарящего Оливии свое последнее дыхание. За одним знаком появлялся другой, выстраивались банальные, вечные в природной искренности слова. Ускорители сдавались, передающие антенны расплавились, оборудование гиперсвязи молило о пощаде, но он уже не слышал истошного воя сирен. Закончив фразу, Джаз нащупал нужную кнопку и сполз на пол, ловя потухающим взглядом лицо Оливии на экране.
Он еще дышал, астероид, казалось, замер на орбите в ожидании взрыва, когда поток, сумасшедшая река адронов выбросила Землю за пределы Солнечной системы. Атмосфера планеты испарилась, континенты утонули в огне, гравитационные возмущения рвали ядро на части. Над раскаленным, улетающим в бесконечность шаром висели символы, величиной с галактику: "Люблю тебя, Оливия".