Чудом удерживая равновесие, Енисей бежал по скользкому листу бумаги. Навстречу ему, из густого тумана выплывала бесформенная гора живой плоти, окруженная хищно вопящими птицами, маленькими сириусами и шерстистыми собаками, величиной с десятиметровых марсианских мамонтов. Желтое Солнце запуталось в густой кроне монументального бетонного дуба, такого огромного, что только на одном-единственном фанерном листе колоссального дерева помещалась вся территория Чужих Домов без остатка.
Колдуя, Жанна Драк странно выворачивала пальцы рук. Протяжные крики Чижика торопили, звали, заставляя страшно рисковать и прыгать с конструкции на конструкцию под проливным дождем. Незнакомый робот попытался схватить марсианина, щелкнув металлическими пальцами манипулятора у самого его носа. Сидя на раскачивающейся ветке, Алтай с новеньким блестящим корпусом умело орудовал ножом, вытачивая весло для плота. Золотокожий висел в пасти огромного черного пса, крепко, до ломающихся костей прихваченный клыками. Очень бородатый, очень усатый Евфрат оттолкнул Сергеева, который приглашающе распахнул перед ним дверь странной клетки, сваренной из арматуры и гнутых металлических прутов.
Пролетев мимо пластмассового ствола дуба, Енисей поймал Чижика за запястье в миг, когда золотокожий, больше не силах держаться, разжал пальцы. От неожиданного веса стрела крана покачнулась, поехала вбок, гигантским крюком сшибая в мглистую бездну Жанну Драк. Тармалин громко закричал, но Сергей Сергеевич с Евфратом сграбастали его, потащили, с безжалостностью марсианских карабинеров запихивая в клеть, где уже ворочалось разноцветное существо, похожее на кальмара.
Хватаясь за дверь кабины, Енисей втащил Чижика, усадил в оранжевое кресло оператора, окруженное рычагами, консервными банками, блоками кнопок, спальными мешками, панелями перемигивающихся индикаторов, походными люстрами и непонятными приборами.
- Не бросай меня, не бросай, не бросай меня, не бросай! - размеренно открывая рот, верещал золотокожий. Маленький большеглазый спрут сидел у него на плече, играя щупальцами.
Дождь разъярился, окончательно сошел с ума. Исступленные потоки воды смахнули с дубового листа Чужие Дома, схватили Жанну Драк и Ахиллея, атаковали клетку с Тармалином, набросились на Сергеева. Дерево захрустело, получая удар за ударом. Липкие фосфоресцирующие нити поймали Евфрата, взметнули высоко в воздух, расчерчивая ясное небо ромбами.
Прикрывая глаза от остановившегося слепящего взгляда мертвого Солнца, Енисей спрыгнул на гусеницу механизма и прижался к ледяному корпусу крана, ощущая работу могучего мотора, с удовольствием пьющего топливо...
Сон истаял.
За скромным кружком света по-прежнему прятался молчаливый космос пещеры. Спина замерзла, окаменела в странном положении, стремясь повторить изогнутый контур борта оранжевого суденышка. Даже не встать, повернуться оказалось почти невозможной задачей. Полностью спрятавшись между тюками спальных мешков, Чижик умудрился заснуть, держа Енисея за штанину. Жанна Драк и очень бородатый, очень усатый Тармалин мирно спали, обнявшись и прижав щеку к щеке. Скрестив руки на груди, бледный Ахиллей заснул сидя, сейчас напоминая изваяние какого-то особенно строгого, назидательного визиря неведомого властелина. Сергей Сергеевич безмятежно спал, положив ладони на трингер, который отдыхал у него на коленях.
Плот остановился.
Похоже, сон сковал всех путешественников разом, продлившись до конца плавания. Ни Чужих Домов, ни дуба, ни Солнца в мрачной пещере, конечно, не было. Люстра погасла. Оранжевые бока судна, лица спящих людей освещала струйка пламени, растущая из синего гладкого камня и бездымный шар, зацепленный на громаднейший крюк обычного строительного крана.
Енисей поежился, не заметив, а только лишь почувствовав пристальный взгляд. Прищурившись и чудаковато скривившись, Ахиллей наблюдал за ним из-под ресниц, старательно делая вид, будто продолжает спать. Плот стоял без толчков и вибраций. Противоположный берег водоема, вновь озаренный огнем и родившимся заново волшебным светом, ожидал смельчаков. Фосфоресцирующая, медленно шевелящаяся масса оседала в воду за другим бортом, осторожно отнимая присоски щупалец с оранжевой кожи суденышка.
Сопя и фыркая, Прожорливый Горошек выходил на сушу, как могучая стальная машина, работающая на просторах комплекса промышленных предприятий "Алый Вихрь". Разъяренные волны марсианского моря тщетно пытались сбить с ног великана, нахально ворошили мокрую шерсть и от бессильной злобы старались даже отобрать ценную ношу седого патриарха.
Храбро встав между устрашающими бивнями мамонта, крон-ковеант приняла на руки Весну.
- Вы? Так быстро? Реально, вы опять на Марсе? - ошеломленно спросила девушка, продолжая крепко держаться за хобот доброжелательного гиганта.
- Последние пару минут, - мрачно произнесла Фортбату. - Тебя принесла вода. Как раньше. Как на Луне. Меня принес... враг.
- Владыки?
- Враги.
- Так вы теперь у нас на Марсе оказались против своей воли?
- Глобально, против, - еще мрачнее подтвердила крон-ковеант.
- Уверены? Владыки часто испытывают наше терпение, не сознавая причиненного вреда.
- Здесь они сознавали, - твердо сказала синекожая, ставя девушку на ноги.
- Точка?
- Да, упрямая девица.
Прикусив губу, Весна оттолкнула обоих своих помощников. Забыв поблагодарить героического Прожорливого Горошка, девушка бросила короткий взгляд на волнующееся море и твердым шагом промерила каменистый пляж. Фортбату легко опередила ее, с трингером наперевес бросившись к одиноко стоящей на берегу фигуре.
Тщедушный старик в дурацком хитоне был сбит с ног и распластан в мгновение ока. При ударе о камни феска свалилась, открывая Марсу изумительную лысину. Ствол оружия ткнулся в грудь Михайдарова.
- Подлец. Переговоры завершены, - с холодной яростью в голосе сообщила крон-ковеант.
За спиной Фортбату только появился кусочек тени, как синекожая молниеносно пригнулась, перебросила трингер в другую руку и почти одновременно с этим выстрелила из-под локтя. Слепящая нить пронзила бесформенное крыло, пройдя совсем рядом с миниатюрной головой варранша. Рудиментарные ручки вскинулись в почти человеческом жесте, выражающем нечто вроде озабоченного, удрученного изумления.
От двух следующих выстрелов существо уклонилось, внезапными рывками меняя направление. Третий раз вдавить кнопку замыкателя крон-ковеант не удалось. На лету обвив тело варранша хоботом, Прожорливый Горошек бросил громоздкое существо себе под ноги и, прежде чем Фортбату навела прицел на горку складчатой чешуйчатой кожи, уже зашвырнул оглушенного врага далеко в море.
- Возвращаемся на Январь. Немедленно, - сказала она, коленом прижимая горло Виктора Федоровича.
- Выполнение данной просьбы невозможно, ввиду отсутствия необходимых разделов инструментария телеметрии перемещения материальных объектов внутри сингулярности математики действующих физических пространств...
- Вы... вы... вы, жестокая, прекратите немедленно! Терпеть не могу насилия! - выпалила девушка.
Дуло трингера еще немного полежало на лбу распластанного старика, неохотно возвращаясь к впалой груди жертвы. Крон-ковеант взглянула на Весну так сурово, словно сейчас собиралась стрелять не в Виктора Федоровича, а в эту крикливую марсианскую девушку.
- На Январь. Там оставались люди, - выговорила Фортбату, демонстративно прижимая кнопку замыкателя пальцем.
- Подвергнуты высокотемпературной атаке макромолекулярной структуры микроволнового облучения с осознанием подсознательной характеристики воинствующих воинских подразделений армии во главе с бронекрейсером у продуктивно значимой энергией планеты, без фанатизма и экзальтаций, последовательно ведомой Владыкой по пути наивысшего достижения напряжения линий равноденствия...
- Только главное. Кратко. Какова судьба отряда?
- Все сгорели, - улыбаясь как младенец, сообщил Михайдаров.
- Фрегат? - тихо спросила крон-ковеант.
- Уничтожен по специализации приказа Владыки относительно запрета проникновения планетарного значения...
- "Прыжок Пантеры"?
- Пока действует, однако потенциально не оптимальная ситуация обстоятельств диктует с умозрительностью дидактического диктанта...
- "Прыжок Пантеры" уцелел?
- К бронекрейсеру вышеуказанного воинского подразделения пример примерного наказания не распространился, ввиду особенностей орбитального ведения дел хозяйствующими армейскими субъектами. На обозначенном Январе без фанатизма и экзальтаций происходят события планетарной существенности для Солнечной системы. Любая неосторожность вызовет опосредованную катастрофу конструктивных инженерных разрешений, благодаря чему нарушение безусловных условий карается недопустимостью для следующих повторений. Урок, без фанатизма и экзальтаций, должен усваиваться каждой интеллектуальной особенностью различного мозга человеческой особи.
Скрипнув зубами, Фортбату с заметным трудом и сожалением отпустила кнопку замыкателя.
- Мои друзья... Мой командир... Ради чего?
- Владыка не человек и, реально, не способен поступить по-человечески, - быстро сказала Весна, едва удерживаясь от желания столкнуть офицера "Звездного Легиона" с тщедушного тельца Виктора Федоровича. - Короче, масштабная операция Владыки, конечный смысл которой нам не известен, столкнулась с непредвиденными проблемами. Отсюда поспешные решения и ошибки. Логично, вчера стороны столкнулись у Демирия, а сегодня силы, вероятно, сошлись в бою на Январе. До меня дошли слухи, у Владыки не хватает доверенных помощников, чтобы достойно разрулить все ситуации, отрабатывая любую мелочь.
- Мелочь? Отряд легионеров? Моих друзей? - горько и зло выговорила Фортбату.
- Скорее всего, Владыке не достает безотносительно верных слуг, имеющих данность выполнения приказных порядков распорядительными средствами координационного обеспечения, благодаря призванию национальной чести, - подхватил Виктор Федорович, бесстрашно сбрасывая ствол трингера с груди и приподнимаясь на локте.
- Мы бы отступили. Дождавшись приказа командования. Служба. Таков порядок, - произнесла крон-ковеант.
Весна мягко тронула ее за плечо:
- Понятно, меня с вами не было. Только ваш бой на Январе уже завершен. Возвращаться опасно. Над горизонтом Марса внезапно и не совсем удачно взошла Альматея, защищая нашу планету от роя космических обломков. Таков сегодняшний день. Бессердечный Владыка погубил экипаж фрегата "Звездного Легиона", и спас марсиан. Какие сложности возникли у Января? Еще неизвестно. Может, откроется завтра? Сейчас Владыка, реально, ведет себя как большой человекообразный мужчина, разрывающийся сразу между сотнями тысяч дел, требующих его постоянного внимания.
- Естество Владыки не является закостенелой сказочной божественностью и не способно к бессистемным чудесам волшебства, возникающим без осуществления пристальных подготовленных действий, равных уравнениям классической законодательной науки, - подхватил Михайдаров, вставая и водружая феску на лысину. Сейчас он напоминал престарелого экскурсовода, рассказывающего невнимательным и бестолковым туристам какую-то особенную завиральную историю.
- Даже военные не хотят войны с Владыкой, - раздельно проговорила Весна. - Сначала ошеломленные грандиозностью замыслов, мы все-таки видим практическую пользу от перемещения Марса, от появления Альматеи. Прыгнув к Солнцу, Марс стал не хуже Земли. Появившись ниоткуда, Альматея защитила Марс от космических убийц. Наверняка, скоро мы узнаем, зачем Владыке понадобилось казнить Сатурн, зажигать звезду Юпитер, строить дюжину планет. Точка. Нельзя стрелять, рвать, нападать просто потому, что иногда не хватает времени на объяснение ситуации. Обе стороны должны научиться доверию... Короче, до меня дошли слухи, вы ближе к Владыке, Виктор Федорович. Напомните ему слова, несколько месяцев назад сказанные мне на корабле негуманоидов. Сотрудничество. Взаимовыручка. Поддержка.
- Вы будто вместе. Девушка, консул, мамонт. Вы заодно?.. Против "Звездного Легиона". Против меня, - легко вывела Фортбату.
Нервно передергиваясь от слов Весны, Михайдаров погладил подбородок.
- Это настоящий лед! - сообщил Енисей, делая осторожный шаг по белому скользкому склону, плавно поднимающемуся из безмятежных вод.
Только Чижик, упорно прячущийся под горкой поклажи, не смотрел сейчас ему в спину. Жанна Драк, Тармалин, Ахиллей, даже Сергеев не могли скрыть беспокойства и от страшного волнения даже оцепенели. Первая, наверняка, не самая сложная часть путешествия благополучно закончилась. Противоположный берег пещерного озера был успешно достигнут. Как и прежде, до начала плавания, впереди лежала страна под названием опаснейшая неизвестность. Схватившись за борт руками, четыре человека провожали марсианина тревожными взглядами, не делая ни единого движения.
Неуверенно оглянувшись на спутников, Енисей заметил, как пальцы Жанны Драк сложились, образовывая сложную фигуру. Марсианину вдруг пришло на ум, что именно эта женщина наколдовала этот плот, навела этот глубокий сон на путешественников, наколдовала это пламя и теперь колдует, удерживая этот берег, этот лед под его ногами.
Здесь было гораздо холоднее, чем в Чужих Домах, озаренных замершим на небе Солнцем. Негромко шипящая струя огня росла из, вернее, над ограненной глыбой синего льда, оставляя свободное полуметровое расстояние от гладкой шлифованной поверхности. Колеблющееся на неощущаемом ветре пламя разрешило подойти Енисею практически вплотную. Жара не было. Лед не плакал. Странный, магический огонь явно не принадлежал материальному миру, даря настоящей реальности лишь заунывную однообразную песню собственного существования.
Тронуть пламя рукой марсианин все равно не решился. Если события на Январе сейчас колебались от невозмутимого льда до исступленного огня войны, то здесь, на берегу пещерного водоема лед и пламя находились в каком-то непонятном, задумчивом мистическом равновесии.
Енисей опять оглянулся на плот. Устало опустив руки, Жанна Драк стояла у борта, уже никак не показывая того, что это она наколдовала удачнейшее завершение плавания по озеру.
Крепкий лед под ногами марсианина не подводил. Другой, более сильный источник света висел не на крюке строительного крана, как показалось Енисею из плота, а заметно сбоку от стрелы. Старый, грязный, кое-где ржавый, кое-где замасленный до уродства механизм и сияющий шар тоже относились различным граням нигде не пересекающихся реальностей.
За гусеницами крана лед заканчивался, давая пространство залитой бетоном площадке, тянущейся к своду туннеля. У самого прохода, действительно окаймленного добротной стальной крепью, торчала россыпь засохших кустов, погибших на скупом клочке по-марсиански красноватой почвы. Рядом с естественной каменной стеной на спущенных резиновых колесах дремал здоровенный бульдозер с широченным отвалом и тремя могучими бивнями за совершенно безразмерной кормой. Кабина и боковая часть машины, очень чисто, наискосок разрезанной неизвестным оружием, отсутствовала. Из скалы торчало большое сплющенное кольцо цвета свежей меди, от которого в воду тянулась новенькая на вид цепь, сделанная из того же металла.
Световой шар мигнул, погас на пару секунд. Бездымное шипящее пламя стало уменьшаться, укорачиваясь со стороны ледяной поверхности.
- Это продолжится! - закричал Енисей, прыгая обратно к плоту. - Готовьте фонари! Разгружаемся, пока это не поздно!
Подхватывая трингер, Сергеев отреагировал на распоряжение раньше других.
Работая, путешественники не разговаривали. За напряженными лицами прятался страх, сомнения, недоверие к тишине, мигающему свету, ледяному берегу, черной воде... друг к другу. Первый этап странствия, конечно, завершился. Если рядом убийца несчастного Пандуновского; враг, устроивший взрыв в поселке каторжан, ему настало время раскрыться, показать зубы, навязать свою волю остальным под угрозой расправы.
Трудясь, Сергей Сергеевич успевал наблюдать за каждым путешественником, включая бездеятельного Чижика, но отдавал заметное предпочтение Енисею. Кроме Жанны Драк, Енисей подозревал Ахиллея в чем-то несусветном, мистическом, нехорошем, расплывчатом, недостойном, жестоком, злом. Ахиллея, имеющего необычайно торжественный вид, донельзя раздражал Чижик, с болезненными стонами корчащийся на палубе суденышка. Жанна Драк, проснувшаяся на плече Тармалина, сейчас имела особенно скандальное настроение, хотя пока каким-то образом и сдерживала рвущуюся наружу желчь. Тармалин, недовольный липким вниманием Сергеева, собирался высказаться по поводу его наглого соглядатайства и, главное, трингера, то и дело слетающего с плеча Сергея Сергеевича. Никого в недружной, распадающейся на куски команде подгонять не требовалось. Пятеро путешественников единодушно работали, отмечая укорачивающееся пламя и все более продолжительные паузы светящегося шара.
Панически боящийся воды Чижик хватался за убывающую поклажу, пока днище плота совершенно не опустело. Без лишних слов взяв золотокожего на руки, Енисей перелез через борт и быстрым шагом двинулся по льду. Подвывая, словно испуганный щенок, Чижик вцепился в плечи молодого марсианина так, что у того суставы захрустели.
Пока Сергеев иронично, глубоко неодобрительно наблюдал за действиями Енисея, Тармалин деловито укрепил в уключинах весла и соединил их канатом, другой конец которого с помощью Жанны Драк был завязан на звене цепи каким-то удивительным сложным, непрофессиональным способом. Тем не менее, узел держался. Предприняв попытку отойти от холодного берега, пухлый оранжевый плот заколебался, начал ерзать на месте. Лишившись экипажа, кораблик засобирался покинуть негостеприимный ледник и натягивал канат, все-таки не в силах сдвинуть тяжелую цепь.
- Элементарный эксперимент удался на славу, - удовлетворенно сказал бородач.
- Толково задумано, - признала Жанна Драк.
Подойдя к глыбе, она вытянула раскрытые ладони к магическому пламени, растопырила пальцы и постояла, поднимая подбородок так, как если бы хотела загореть на солнце. Удобнее устраивая на спине поклажу, Енисей замер. Совершенно перестав скрываться, Жанна Драк опять колдовала. Губы Сергея Сергеевича беззвучно, но так ясно и так красноречиво шептали "ведьма", что Тармалин хмурился, потирая сжатый кулак. Скорчившись и скользя на льду, Чижик стонал, массируя больное плечо.
Темнота, абсолютная ночная тьма застигла группу уже у туннеля, твердо пресекая любые попытки путешественников поделиться личными соображениями по поводу нескольких миров, собранных на незначительном клочке пространства. Внутренние стены перехода были укреплены стальными плитами одинаковых размеров.
Так или иначе, из собственно Чужих Домов каторжанам удалось выбраться.
Восемь месяцев назад были всего лишь одним неполным годом, однако вместившим в себя и прибытие Альматеи, и связанную с ним планетарную катастрофу, и нападение космических странников, и грамотные решительные меры, предпринятые скрытными Владыками для отражения атаки бесчисленных обломков, грозящих уничтожить Марс. Хотя Демирию все еще требовались рабочие руки, острая необходимость в чистке улиц, починке механизмов и наладке городских коммуникаций отпала. Вообще никогда не забывая о просьбе, о последней просьбе друга, которому несправедливая судьба уготовила встречу с загадочными Чужими Домами, землянин и теперь улучил момент, отправившись на заброшенную исследовательскую станцию в горах.
Чрезмерно ленивый гравиплан, одолженный у семейства Анатолия и Вивианны, не отличался быстрым ходом, бесстыдно неохотно исполняя команды. Казалось, полет над каменистой пустыней краснощекой планеты к тайному логовищу Геккунта вообще не закончится. Дорога была однообразной и чрезвычайно тоскливой. Взять с собой в путешествие Алтая, разумеется, у Демирия не нашлось возможности, поскольку разумный механизм весил даже больше, чем сам мирный летательный аппарат и, обладая солидными габаритами, физически не сумел бы устроиться в салоне. Примитивный бортовой нейрокомпьютер гравиплана, привыкший к коротким городским маршрутам, не поддавался усилиям Демирия проникнуть в хитросплетение молекулярных плат и, пользуясь способностями кетжая, установить связь с главным процессором. Управление летательным аппаратом отнимало столько сил, что к концу полета землянин стал искренне ненавидеть простенький, по-домашнему честный гравиплан.
Отыскав необходимую точку в путанице ущелий, Демирий успешно посадил машину на знакомом склоне и покинул надоевший летательный аппарат. Удастся ли выполнить просьбу Енисея, проникнув в секретное убежище марсианских контрабандистов? До разрешения вопроса оставались считанные шаги и короткие минуты. Землянин поторапливался, надевая термокуртку, теплые сапоги, прикрепляя на поясной ремень ледоруб, сумку с инструментами. Только проверив маленький фонарь и надежнейшую походную люстру, Демирий позволил себе оглядеться.
После событий на окраине Солнечной системы, здесь немногое изменилось. Беженцы с дальних планет давно покинули наскоро сооруженный городок, расселившись по Марсу, отправившись к благополучной Земле, сложной климатом Венере и чертовски привлекательному в плане работы Меркурию. Легкие зданьица, стоящие вперемешку с более старыми постройками исследовательской станции, пока не приобрели вид давно заброшенных, явно к этому стремясь. Часть металлического ангара разобрали, причем створки дырявых ворот просто бросили на склоне. Кирпичную стенку, прежде загораживающую проход в недра горы полностью разбили, заметно расширив дорогу к туннелю, прорубленному в крепкой скальной породе.
От Алтая, продолжающего утюжить придомовой участок, пришел ободряющий телепатический импульс. Демирий моментально отправил андроиду образ потешной обезьянки, взбирающейся на дерево за бананом, подозрительно напоминающим серп молодой желтой Луны. Ответив незамысловатой шуткой, робот очень важно, очень рассудительно и очень ответственно посоветовал хозяину не медлить и уже начать разведывательную операцию. Землянин улыбался, привычно перебрасываясь с Алтаем мыслями, и со стороны выглядел чудаковато.
Тайное логово Геккунта ждало, не проявляя нетерпения. Решительно накинув капюшон, Демирий застегнул клапан под горлом, натянул перчатки, включил люстру. Приятное марсианское лето не закончилось сразу на пороге хода, но и долго ждать суровой зимы не пришлось. Холодный ветер стал ощущаться еще до того, как утомился солнечный свет. На полу появились скованные морозом лужи, а стены все нахальнее заискрились инеем. Промозглая, отчаянно мокрая осень для вида поборолась со снегом и скоро сдалась. Под ногами захрустела ледяная корка. Теперь с каждым шагом, сделанным вглубь горы, становилось все холоднее и холоднее. Термокуртка и теплые сапоги отлично помогали Демирию. Взяв в союзники ветер, нешуточная стужа обжигала щеки.
Поскольку никто в группе не представлял, как долго теперь придется идти до настоящего выхода на свободу, здравомыслящий Тармалин тихо и очень ненавязчиво посоветовал Енисею держать все имеющиеся люстры наготове, но пока пользоваться лишь одним походным светильником. Марсианин принял добрую идею бородача мгновенно, распорядившись погасить лишние фонари.
В путь отправились не сразу, все еще топчась по льду, рассматривая строительные механизмы и просто переминаясь на старте туннеля. Смущенный, безумно виноватый вид Чижика, до сих пор бывшего обузой путешественникам, насмешил даже вечно мрачного Ахиллея. Выбрав самый тяжелый, самый неудобный рюкзак из внушительной кучи поклажи, золотокожий со знанием дела расположил лямки груза и взял в руки по огромной сумке.
- С второй стороны, товарищи, он ходит по льду. Замерзшей воды он не боится, - ядовито заметил Сергей Сергеевич.
- Чепуха. Чижик вообще ничего не боится, - сказала Жанна Драк.
- Правильно. Здесь я не подведу, - ровно выговорил золотокожий, косясь на черную гладь пещерного озера.
Собираясь заботливо напомнить Чижику о больном плече, Енисей передумал, не желая уподобляться Сергееву и выставлять другие слабости золотокожего перед всеми.
- Похвальное рвение, товарищ. Приходится признать, в нашей маленькой экспедиции важна каждая единица и даже настоящий ноль. Однажды ты надорвешься и кому-нибудь опять придется тебя нести, - усмехнулся Сергей Сергеевич, отнимая сумки у упирающегося Чижика.
- Хочу добавить. Внимательные исследования показали, устают даже муравьи, строящие великие пирамиды, - добродушно пошутил Тармалин.
- Отправляемся, - наконец скомандовал марсианин, механически трогая пальцами ухо. - Идем на верблюжьей скорости. Это хорошо. Спешка, это не для нас.
Таких сосредоточенных, настороженных человеческих лиц Енисей прежде не видел и уверенно предполагал, что сам сейчас не выглядит как-то иначе. Прорыв не напоминал прогулку по знакомым приятным местам. Начинаясь на побежденном ночью берегу пещерного озера, прямой туннель уходил в непроглядный мрак. Люстра в руке Жанны Драк выхватывала из темноты идеально подогнанные стальные плиты, ровный бетонный пол и... напряженные лица каторжан, пробивающихся на свободу из Чужих Домов.
Собираясь занять место в хвосте группы, Ахиллей замешкался, удобнее пристраивая рюкзак за плечами. Свет фонаря уходил от него, не торопясь, и сумерки, предвестники космической тьмы, незаметно подползали к ногам художника.
Пламя появилось над ограненной глыбой синего льда с знакомым шипением, световым кольцом открывая корпуса бульдозера, крана, ярко-оранжевые сегменты плота, похожие на дольки огромного апельсина. Толстенное щупальце держало на весу честно послужившее путешественникам суденышко, продавливая пухлый, дутый материал. Загремели в уключинах весла. Скрипнул канат. Забренчала цепь. Из глубины пещерного озера поднималось нечто безразмерное, бесформенное, фосфоресцирующее. Черная волна накатила на берег, обняла синюю глыбу, живым зверьком подпрыгнула под самое пламя и магический огонь, словно испугавшись грядущего сражения, вновь погас.
Призрачные массы выстилались на льду, приближаясь к застывшему на месте Ахиллею. Береговой лед странно пискнул и лопнул с коротким густым хлопком, похожим на одиночный выстрел крупнокалиберного смата. Вторя жалобам рвущейся цепи, грохотнул металлом строительный кран. Бессильно повернувшись, стрела вдруг ударила по скале, высекая щедрый сноп искр.
Миг, когда испуганный озерным чудищем Ахиллей догнал скромный отряд Енисея, и миг, когда Демирий вернулся во вселенную студеного старого Марса, совпали. Зима, ночь, свет походной люстры, туннель. Оба сейчас шагали в холодную темную неизвестность и предположили бы возможность встречи впереди, если бы каким-то волшебным способом догадались о схожих маршрутах друг друга. Демирий шел в одиночестве, подбадриваемый разве что ментальными посылами андроида. С Енисеем шли люди, скрывающие часть собственного прошлого, мысли и любые чаяния о личном будущем, кроме выхода из Чужих Домов. В этом путешественники били единодушны.
Сначала свод рукотворного перехода сильно опустился, затем вновь отодвинулся вверх. Для громоздкого Алтая здесь было бы довольно низко и узко. Сквозь секретное укрытие марсианских контрабандистов прошли тысячи и тысячи людей, избегая печальнейшей участи, уготованной им скрытными негуманоидами на внешних планетах Солнечной системы. Благодаря храбрости, самоотверженности Енисея, станции и города на бесчисленных спутниках гигантов уже потеряли своих жителей, когда Юпитер и Сатурн перестали существовать. Впрочем, деятельное участие преступного альматейца тоже нельзя было забывать. В конце концов, именно Геккунт где-то и как-то раздобыл информацию о спрятанном в горе портале, фантастическим образом соединяющем Марс с далеким Ганимедом.
Где? Как? Сундук с тайнами зловредного альматейца даже не приоткрывался.
Пробитый грубыми инструментами ход начал плавно заворачивать. Стальную переборку, раньше рассекающую тело перехода поперек, убрали, прислонив к скале тяжелейший овальный люк с парой элементарных винтовых замков. Ветер, словно злющий хищник, теперь впивался когтями в лицо Демирия, глумясь над капюшоном теплой термокуртки. Зима, жесткая марсианская зима из прежних, суровых времен краснощекой планеты пряталась в тайном переходе от ласковых лучей Солнца.
Основные объекты исследования научной экспедиции находились в тупичке с выведенным полукругом монолитным камнем, сохранившим изображение карты местности неведомой страны. Два портала лежали на расстоянии нескольких метров друг от друга. После уничтожения Ганимеда, первый портал потерял ценность, сделавшись только лишь беспорядочными линиями, выбитыми на выглаженной бессмысленной скале. Из другого портала и дул противнейший пронизывающий ветер.
- Евфрат! - закричал Демирий так, что со стен посыпались ледяные иголки. - Евфрат, Марс тебя ждет!
Первая программа действий завершилась. Сундук с секретами Геккунта оставался крепко запертым. Маршрут закончился тупиком. Землянин хотел бы уже прямо теперь пожаловаться другу детства, как страшно пострадал Енисей, помогая жителям Ганимеда и рассказать, как искренне Енисей надеялся выручить самого Евфрата с Алгебры. Вместо новых криков Демирий горестно вздохнул, отступая от заиндевелой скалы, дышащей морозной зимой. Все состоялось. Этот берег уже на закате. Все уже сложилось. Евфрат томится на астероиде Владык и не знает, что, шагнув в портал, окажется на Марсе, а не где-нибудь в открытом космосе. Тот, кто просто ждет, не может выиграть. Судьба Евфрата, это Алгебра. Судьба Енисея, провести остаток дней в Чужих Домах. Близнецы не встретятся. Нет, нет и нет.
К сожалению, в определившимся уравнении залегало слишком много неизвестных аргументов. Подключить к порталу генератор, перенастроить транспортную сеть Владык нельзя. С краснолицей планеты не шагнешь на Алгебру, не передашь сведения о том, как спастись. После уничтожения Сатурна и вспышки Юпитера вообще неизвестно, цел ли астероид, ставший темницей Евфрату и лейтенанту штурмовой группы, служившему на охране комплекса предприятий "Алый Вихрь". Течет ли время Марса и Алгебры одинаково? Если пленники все-таки живы и после стольких лет, минувших в нормальной реальности, могут рассказать лишь о считанных днях, проведенных на холодном и мрачном астероиде негуманоидов, напичканных грандиозной техникой Владык, то и в этом, самом счастливом случае непонятно, какие соображения у грозных негуманоидов на них. Принципиально, намерены ли хозяева Алгебры расстаться с захваченными людьми?
Первый план полностью провалился. Портал в тайном туннеле бесполезен. Незрелую идею Енисея, увы, нельзя осуществить в жестокой реальности. С порталами фантастической транспортной сети умеют управляться Владыки, а не люди. Близнецы никогда, никогда не встретятся. Состарившийся сердцем и умом Демирий, это берег на закате опробует другую, самую-самую последнюю идею и затем... вернувшись в пустой городской дом Енисея, начнет неторопливо размышлять над какой-нибудь следующей?
В мрачной задумчивости сшибая ледяную корку на стенах тупика, Демирий сорвал прикрученную к камню занавеску. За сугробом, под густым слоем инея пряталась низенькая пластиковая дверца, и без того удачно укрытая между специально оставленными скальными выступами. Защелка прилежно смазанного замка издала короткий металлический звук, стоило нажать на дверь.
Храбро встав между раздвоенными бивнями марсианского гиганта, старик с размаха ударил мамонта по хоботу.
- Ошибочно признавать искусственно созданных научным мировоззрением мамонтов слугами Владыки! - заорал Виктор Федорович. - Уходи! Вредные, бесполезные существа мешают исполнению запланированных планов планомерного разрешения! Уходи, дело Марса продолжится на Марсе без тебя!
Прожорливый Горошек даже не дрогнул ушами.
Почувствовав себя униженным этой большой горой мокрой шерсти, Михайдаров бросил быстрый взгляд в сторону собеседниц. Поняли ли они, что какой-то глупый зверь вдруг отказался подчиняться тому, кто назначен доводить и проводить волю самого Владыки?
- Память мамонтов не хуже людской, - сказала Весна. - Однажды вы стреляли в Прожорливого Горошка. Он знает. Он помнит.
- Не стрелял, я не стрелял и данным фактом вызвал гневное порицание отрицательного воздействия Владыки! - заверещал старик.
- Короче, точка. Сами вы, может и не стреляли, хотя и руку стрелявшего тоже не остановили, - продолжила девушка. - Виктор Федорович, вы гораздо более искусственны, чем Прожорливый Горошек и вряд ли станете полезны людям. События на Январе тому логичное подтверждение. Высокая должность консула предполагает...
- Предполагает служение Владыки с выполнением приказного ряда без фанатизма и экзальтаций! Неверно мысленно думать, будто дюжина из двенадцати планет создавалась ради вящего благополучия людей цивилизации, - спесиво проговорил Михайдаров, перебивая Весну. - Слугам Владыки, равно остальным особям гуманистической или антигуманной природы в начале теологической беседы овеществления обоюдоострых знаний познания принято приветствие соответственных положений и возрастных категорий однозначного синхронного неравенства. Техническими надобностями Владыка намерен защитить и себя и тех, кто примкнул положительным способом к конструктивной культуре выживания.
- Понимаешь его речь? - хмурясь, спросила Фортбату.
- Немного и почти, - уклончиво ответила девушка.
- Глобально, перевести сумеешь?
Весна негодующе отмахнулась:
- Пора ставить точку, Виктор Федорович. До меня дошли слухи, действия Владыки преступны. Смерть людей не имеет оправданий. Каждый из нас готов помогать Владыке по мере возможностей. Без принуждения, без предварительных злодеяний, без устройств масштабных катастроф. На Январе уничтожается фрегат "Звездного Легиона", очевидно, просто потому, что военные не послушались приказа покинуть планету. Хотя вы, Виктор Федорович могли бы выражаться и поточнее. У Марса появляется чересчур крупный спутник и планета, реально, находится на краю гибели. Теперь уничтожен новенький морской порт. Завтра взорвется Венера? Загорится космическое пространство? Или погаснет Солнце? Короче, точка. Владыка сам не свой. Мы уже не верим в его реальное существование. Не верим! Рабочее место Владыки занято кучкой каких-то... преступных марсианских контрабандистов!
- Отповедь ультиматума проповедует личностное негодование незрелой персоны, выбранной Владыкой для овеществления неизвестных мне идей управленческого технологического противоречия, - противно кривясь, произнес Михайдаров. - Фанатизм и экзальтация отражаются на лице в характерном присутственном наличии. Испугались трудностей переходящего периода становления физиологической данности ответственных космических величин? Намочили прическу волос водичкой из созданного Владыкой моря, и сразу в плач истерики. Владыка не собирается выслушивать досужие претензии во избежание неизбежных жертв, интересующихся ради интереса осуществления фантазийной структуры ума.
- Море создал мой папа, тысяча его друзей и машины, - спокойно возразила Весна. - Вы консул Владыки, Виктор Федорович. Так сообщите, сообщите нам волю Владыки!
- Крайне непоследовательно на моем наличествующем уровне общения изображать собой персону циркового фокусника, открывающего несведущим перспективы завтрашнего будущего, - нагло сказал Михайдаров. - Непосредственно через несколько месяцев красавица Фортбату, потрясая оружием, навеки уйдет из воинского формирования, занимаясь рождением мальчика. Девочке с речами отповеди станет тесен тесный Марс. Вам обеим уже теперь, ежесекундно предстоят незначительные разрешения согласно овеществленной воле Владыки. Конкретизируя задачу до примитивизма ума, необходимо воспрепятствовать против гибели дуализма материальности сущего.
Замыкатель трингера щелкнул. Вспыхнул огонь. Яркая нитка наискось разрезала живот Михайдарова, швыряя на береговые камни дымящееся истерзанное тело в бесформенной парчовой сутане интенсивного алого цвета. Дурацкая феска откатилась к мамонту и Прожорливый Горошек смял ее, топнув ножищей.
Хотя Фортбату уже опустила трингер, слепящий свет не угас. Секунду повисев в воздухе, нить взорвалась, и сверхновая разом проглотила всех, кто сейчас был на берегу марсианского моря. Казалось, на Марс грохнулся кусок Солнца.
Однажды, месяцы назад уже заглянув в секретный уголок тайного логова Геккунта, землянин рассчитывал на внезапное ошеломляющее открытие, которое даст делу спасения пленников астероида достойный шанс. Впрочем, Демирий и сам не знал, насколько сильно верит в новый план бегства с Алгебры.
Держа на руке люстру, землянин протиснулся в проем. Комнатушка напоминала морозильник, куда стащили разнородное оборудование и кое-какие приборы, установив все вокруг видавшего вида медицинского кресла с подозрительными ножными фиксаторами, выпачканным в крови поясным ремнем и крепкими стальными наручниками. На латанном-перелатанном бытовом генераторе покоился ком снега. С хорошо узнаваемого фронтального психокорректора свешивалась дивная витая сосулька, отчаянно борющая за право называться сталактитом. Из грубо собранного устройства с выгоревшими дочерна ментальными платами вытягивались провода и кабели, образовывая беспорядочную паутину.
На дальней от входа стене, под слоем инея угадывался рельефный силуэт странного существа с невероятно толстым пузом, непропорционально маленькой головой, витыми рожками и тонкими крошечными ручками, в жесте безысходного трагического отчаяния поднятыми к складкам кожистых крыльев, сложенных за спиной. Сказочно великий живот удивительного создания украшала звезда с девятью концами, в которую был четко вписан крест с перекладиной в виде серпа.
Пройдя в угол, Демирий оказался у блоков молекулярных преобразователей и цилиндра из толстого армированного стекла, до середины заполненного лениво шевелящимися зеленовато-фиолетовыми змейками. Сердце землянина понемногу раскручивая обороты страха, сейчас пустилось вскачь. Тайник преступного альматейца вовсе не был забыт и навеки заброшен. Кто-то побывал в каморке с момента, когда Демирий в первый раз откинул занавесь и приоткрыл низкую дверцу в стене тупика. Кто-то побывал здесь и активно похозяйничал. Сам Геккунт, или его криминальные подельники, не так уж и важно для жизни землянина, держащейся на волоске.
Отправив панический ментальный импульс, Демирий получил от Алтая мгновенный ответ. До города километры и километры пути. Помощь не успеет. Бежать немедленно! Бежать из ледяного тупика сейчас же, поскольку преступники могут вернуться в любую секунду!
Прижавшись спиной к стеллажу с аппаратурой, землянин светил люстрой по углам каморки. Нет-нет, он не ошибся, с перепуга приняв кролика за медведя. Тайная каморка не была забыта. Раньше у единственной гофрированной ноги старого кресла лежали на боках две черные пирамидки с сильно выщербленными основаниями. На заиндевелом полу остались вмятины от пары металлических тел, однако сами пирамидки пропали. Третья, довольно крупная, ярко-алая и совершенно неповрежденная, по-прежнему валялась на боку в снегу. Прежде из драного кресла росли дуги с кусочками распиленного вдоль и поперек бивня марсианского мамонта. Теперь исчезли и сами прутья, и костяные штуки, напоминающие грубые, вырезанные вручную электрические изоляторы.
Несмотря на то, что по туннелю от портала прошагали тысячи беженцев Ганимеда и других спутников Юпитера, тайник Геккунта не нашли. Сюда, за сугроб, нормальным людям незачем забираться. Многочисленные спасатели, чрезмерно занятые распределением несчастных беглецов и нескончаемым потоком технических нужд, тоже вряд ли удостоили маленькую комнатушку высокочтимым вниманием. Беженцы с дальних планет прибывают и прибывают. Некогда обстукивать стены перехода, разгребать наносы снега, приподнимать занавеску, совать нос за крошечную дверцу, спрятанную между скальными уступами.
В пещерке, набитой откровенным хламом, оставалась одна действительно ценная и редкостная в Солнечной системе вещь. Загляни в секретный морозильник Геккунта любой современный человек, он бы не прошел мимо абсолютно целой ярко-алой пирамидки. Подобный, по-настоящему бесценный артефакт произвел бы на Марсе сенсацию и мгновенно заполучил почетнейшее место в любом прославленном музее Земли. С другой стороны, пещера альматейца лишилась гораздо менее ценных вещей... Неужели, дождавшись, когда тайное логово опустеет, сам Геккунт вернулся сюда и выбрал что-то нужное, особенно необходимое из богатств с сомнительным происхождением?
Альматейцем в тайнике воняло крепко. Казалось, мрачный Геккунт прохаживался по заиндевелому полу какие-то минуты назад, откручивал дуги с кусочками бивня мертвого марсианского мамонта, возился с настройками аппаратуры, проверял контакты штекеров и зажимы токосъемников. Конечно, по-настоящему в каморке пахло льдом, сыростью, холодом и нешуточной зимой, однако Демирий ощущал отвратительный запах преступного альматейца, исходящий от каждого предмета в этом жутковатом морозильнике.
Чего злодей ждал от экспериментов? Кого и зачем Геккунт привязывал к драному медицинскому креслу? Чью кровь проливал? Чего он ждал от жизни в целом, завершив карьеру контрабандиста и скрываясь в темных норах Марса? Какие опыты ставил негодяй, используя пирамидки, психокорректор, ментальные платы и клубок зеленовато-фиолетовых змеек в цилиндре? Альматеец всегда неплохо ориентировался в технике Владык, уверенно обходил засады марсианских карабинеров и понимал масштабные планы негуманоидов раньше, чем остальным станет известна хоть какая-нибудь информация о предстоящих событиях. Не пленил ли однажды Геккунт одного из скрытных Владык высочайшего ранга, который и поведал убийце, например, о портале с Алгебры?
Если альматейцу удалось найти, поймать, выкрасть негуманоида, то что еще он мог узнать о Владыках; о врагах, о друзьях и слугах, о взглядах на человеческую цивилизацию, о дальнейших планах астрономических инженеров по переустройству Солнечной системы?
С Геккунта, понятно, станется любая хитрость и неожиданность. Хотя по виду не скажешь, альматеец настолько же силен умом, насколько одарен физически. Разум, последовательность, злоба и коварство сочетаются в нем в равных пропорциях. Язык Геккунта несет грубую чушь, зато мозг работает на запредельных скоростях, придумывая и продумывая каждую из возможных цепочек шагов далеко вперед.
Из цилиндра донесся сердитый треск. Ослепительная электрическая искра заметалась за стеклом, переворачивая клубок змеек.
Встав на колени и поднырнув под гроздь кабелей, Демирий немного откинул капюшон, приглядываясь к снежному покрову. Луч света медленно бродил по стенам... потолку... страшному креслу. Ближе к углу каморки сугроб становился значительно выше, сильно истончаясь там, где лежала алая пирамидка и возвышалась стойка с аппаратурой. Собственно, это был даже не нормальный снег, а иней, по непонятной причине не желающий держаться на стене в дальнем углу пещерки.
Трогая холодный камень, землянин совершенно сбросил капюшон, снял перчатку, приблизив отражатель люстры к неровной поверхности. Иней, действительно, не держался на камне, оставляя пятно, идеально четкий прямоугольник почти полутораметровой высоты. Если узкую плиту задвинуть внутрь, весь наросший иней, естественно, упадет на сугроб, который станет чуть больше. Так каждый раз... Здесь дверь. В потайном туннеле Геккунта существует маленькая секретная каморка. Почему бы в маленькой секретной каморке не найтись новому ходу, например, заканчивающемуся на другом боку марсианской горы? Тогда, пользуясь крысиной норой, недостойный хозяин мог бы легко посещать пещеру с сокровищами даже в часы, когда в заледененном туннеле бурлила жизнь.
Фонарик тоже не помог. Не обнаруживая никаких щелей, Демирий ударил ладонью в середину подозрительного пятна и прислушался. Камень молчал, не отвечая ни гулом, ни вибрацией. Найдя опору для ноги в медицинском кресле, землянин напрягся, давя на плиту так, что спина запросила пощады. Скрипнув, кресло провернулось, бренча кандалами. Колени внезапно скользнули и Демирий шлепнулся лицом в снег.
Мягко и бесшумно сдвинувшись, камень открыл в узком проеме коридор, по дуге уходящий в ночь и темную, сгорбленную фигуру, замершую на пороге. Тяжело дыша и щурясь от слишком яркого света походной люстры, в насмерть замороженную каморку пробрался Геккунт.