Дело не терпело ни малейшего промедления. Теперь, с трагическим опозданием, в Чужих Домах охранялось все, начиная от остовов сгоревшего генераторного узла и продовольственных складов, до изувеченного базальтового зеркала портала. Хотя оружия на всех дежурных не хватало, пять трингеров из арсенала, грамотно распределенные по наиболее чувствительным точкам территории, при необходимости могли отстоять жизни ссыльных.
По распоряжению Старшего, пробы воды из озера в тайной пещере уже проходили всесторонние изучения в маленькой лаборатории поселения каторжан. На тропинке, вьющейся через нагромождение древних камней и в туннелях, идущих к алтарям, сновали люди. Сумрачные казематы осветили прожектора, тратящие заряд последних работоспособных батарей. Пыльные, диковинные, исключительно легкие сегменты плота были извлечены из-под дома с мезонином и без лишней торжественности спущены на водную поверхность. Странно, но от электрического света черное озеро сделалось только черней.
Никто толком не представлял, как и чем соединить отдельные части плота. Енисей, отвечающий за операцию, отчаянно нервничал, негодовал, ежесекундно поддевал безвольного и бездеятельного Чижика, покрикивал на остальных помощников, тем самым признавая собственное полнейшее бессилие. В итоге плот собрался самостоятельно. Покачавшись у берега, одинаковые ярко-оранжевые сегменты принялись лениво меняться местами, выстраиваться в определенном порядке, менять форму. Пухлый, надутый материал, похожий на мягкий пластик не содержал ничего механического внутри, не имел заряда и, понятно, не обладал магнитными свойствами. Тем не менее, сегменты притягивались к друг другу, за половину часа образовав круглую плавучую лохань с высокими, загибающимися к середине бортами.
Первым испытав прочность плота, Енисей остался доволен. Дольки огромного апельсина спаялись просто идеально, демонстрируя не особую технологию из областей молекулярной инженерии, а подлинное волшебство. Швы, совершенно невидимые глазу, не обнаруживались даже под руками. Про дыры или течи было странно хотя бы подумать. Цельная, по-настоящему цельнолитая конструкция выглядела насмешкой над потугами специалистов Солнечной системы, до сей поры не открывших способ строительства корпусов космических кораблей без горячей сварки, невозможно сложной техники и изощренно долгой подгонки деталей мозговитыми рукастыми мастерами.
Перелезать через борт фантастического суденышка марсианину оказалось совсем нелегко, однако выбирать не приходилось. Волшебные эволюции посудины не воодушевляли на подвиг. Плот, сконструированный в незапамятные времена представителями неведомой расы, должен был либо доставить группу смельчаков на другой берег водоема, либо утопить их, тем самым поставив жирный крест на всем сообществе каторжан в Чужих Домах. Действительно. Если суденышко разберется где-нибудь в густой темноте пещеры также легко, как построилось у берега, экипажу плота придется несладко.
- Оранжевый гроб, плывущий к темному свету с командой висельников на борту. Много-много смертей, - громко прошептал кто-то.
Старший отыскал глазами говорившего. Тощий Ахиллей, согнувшись, стоял у кромки воды и рисовал, укрепив маленький листок бумаги на планшете.
На плитах у алтаря собиралась горка вещей, необходимых и полезных в опаснейшем путешествии. Срочно изобретенные Енисеем уключины установили быстро, немного потрепав пухлый материал. Три весла, включая рулевое, заканчивали вытачивать, несколько оттягивая момент отплытия. Проявляя деятельнейшее участие в каждом возникающей моменте, марсианин как-то легко, почти автоматически возглавил еще не созданную группу, став капитаном отправляющегося в поход суденышка. Любые вопросы прежде всего адресовались именно Енисею, и именно ему приходилось на ходу разрешать технические проблемы.
Подкравшись к увлеченно рисующему Ахиллею, Сергей Сергеевич заглянул через плечо художника. Однозначно умелая, но изуверски шкодливая рука Ахиллея преобразила удивительный плот в уродливого спрута, когтистые щупальца которого в манере виселицы держали на весу гроздья людей довольно измученного вида. Стены пещеры сплошняком составляли рожи кошмарных существ, а отвратительные двуногие уроды плясали между штабелями раскрытых гробов на берегу озера, куда изливались потоки крови из тел жертв водяного демона.
Пользуясь крошечной паузой, возникшей в работе, Старший подозвал марсианина.
- Решено. Пойдут пятеро, с тремя трингерами, - сообщил он, отечески сжав плечо Енисея. - Выбрали себе напарников?
- Это мы с Чижиком! - твердо ответил марсианин.
- Не подходит.
- Чижик, это как раз такой человек, который может спасти эту экспедицию, полезен в критический момент и всегда поддержит. Это лучшая из кандидатур!
- К сожалению, вам придется избрать другого человека. Он панически боится воды.
Енисей перевел взгляд на тоненькую фигуру Чижика, увлеченно возящегося у скалы с какими-то важными в пути пожитками. Познакомившись с золотокожим уже в Чужих Домах, лишенных самой крохотной лужицы, Енисей не мог догадаться о боязни Чижика. Старший заметил, понял. Золотокожий, действительно, держался подальше от берега черного водоема. Увлеченный работой марсианин просто не обратил внимания на его очевидные страхи.
- Это ясно... Без Чижика придется нелегко, - разочарованно вздохнул Енисей, трогая пальцами мочку уха. - Это кто тогда пойдет вместо Чижика?
- Ахиллей.
- Это шутка?
- Нет, не шутка. Правда, - подтвердил Старший.
- Это невообразимо. Этот мрачный, мнительный, вечно плачущий человек бесполезен любому делу.
- Пандуновский был его единственным другом в Чужих Домах. После гибели Пандуновского, Ахиллею тяжело находиться здесь вообще и, в частности, в опустевшем жилище.
- Это Ахиллей вам рассказал?
- Правда, он, - подтвердил Старший. - Снабдив рассказ душераздирающими подробностями о безутешном мятущемся духе друга, голосах преисподней и прочих потусторонних явлениях.
- Это нормально?
- Не знаю, Енисей. В прошлой, в свободной жизни, Ахиллей занимался историей ранних земных религий. Алтари в пещерах навевают мысли, что специалист подобного профиля в дороге вам все-таки сгодится. Ахиллей измучен, напуган, растерян и даже считает себя следующей жертвой неизвестного убийцы... В любом случае, он хочет покинуть Чужие Дома, и я ему обещал посодействовать. Хорошо?
- Это невообразимо хорошо. Вместо Чижика пойдет Ахиллей. Надеюсь, он умеет грести веслом и не слишком громко плакать от усталости. Кто еще?
- Жанна Драк.
- Это уже точно нет, - твердо сказал Енисей, выставляя ладонь.
- Напрасно.
- Это нет. Это невообразимо. Кто еще?
- Тармалин, с которым вы отлично сработались и... и, полагаю, Сергей Сергеевич, которого я изначально прочил на должность детектива для раскрытия всех локальных тайн. В походе его характер, ум, знания и опыт путешественника пригодятся вам сильнее, чем нам в Чужих Домах. Одобряете кандидатуру?
- Ум и характер, это здорово. Между тем, этот Сергеев не особенно приятный человек. Тармалин, это ясно, это невообразимо хорошо... Сергеев, это ясно, это не так плохо, как Жанна Драк, но это... Между тем, этот Сергеев, это совсем не для нашей вылазки.
- Сергей Сергеевич принимал участие в разных экспедициях.
- Это я слышал, - уныло улыбнулся марсианин. - Эти его короткие рассказы похожи на кусочки историй из этих старинных приключенческих книг о первооткрывателях. Этот человек мне непонятен. С кем он? С чем он? Это ясно, это вообще не человек. Он разный. То веселый и злой, то мудрый и нервный, то ироничный и решительный. Это невообразимый туман. Это дым. Даже не предсказать поступки или слово, просто воспользоваться советом... Это как... это... Это как моя бывшая жена Эльвьет. Говорит это, думает о том, поступает так. У таких людей странно устроена голова. Нельзя представить, к чему в итоге приведет этот взгляд или эта фраза.
- Тем не менее, опыт у Сергеева есть. Правда, есть. Вы ведь не на прогулку в парк отправляетесь, Енисей. Не симпатичный вам Чижик. Скорее, своенравный Сергей Сергеевич сможет стать истинным спасением экспедиции. На нас остается черный город и загадки Чужих Домов, а вам предстоит исследовать неизвестные области... белое пятно на карте. Знаю, вы поймете и одобрите мое решение по каждой кандидатуре... Не сейчас... Позже... Правда, потом, Енисей. Ради нас, ради общества... ради всех...
- Это ясно. Это невообразимо ясно. Людей нужно спасать, выводить из этих Чужих Домов.
- Не стану скрывать... - переходя на едва слышный шепот, сказал Старший. - Не стану скрывать от вас, Енисей. Сергеев, фигура неординарная, не упускайте его из вида. Сергей Сергеевич видится мне более чем достойной персоной на роль убийцы Пандуновского.
- Между тем, это и мне так видится.
- Правда. Только представить Сергея Сергеевича, взрывающего генераторный узел, все-таки сложно.
- Это не сложно, - покачал головой марсианин, глядя пальцами ухо.
- Желает покинуть Чужие Дома? Правда, лучше отпустить... Есть очевидец, Енисей. Всего за несколько часов до смерти, Пандуновский вышел из черного города. За ним, из того же разлома, с незначительным отставанием выбрался...
- Это Сергеев? - предположил Енисей.
- Правда. В том районе черный город рассечен единственной, абсолютно прямой улицей. Пусть не встречались, пусть не говорили. Только Сергей Сергеевич не мог не заметить идущего вдоль зданий Пандуновского. Насущный вопрос в том, почему он нам не рассказал?
- Это странно.
- Действительно, странно... Другой насущный вопрос, как бы вы распределили оружие в группе, Енисей?
- Тармалину, Сергееву, мне.
- Действительно, Сергею Сергеевичу?
- Человеку, убившему Пандуновского, повредившего портал Владык и устроившему взрыв генераторного узла, не будет сложно отнять это оружие у нас. Это еще неизвестно, что лучше, дать или не дать злодею этот трингер. Может, Сергеев ни в чем и не виноват? На верблюжьей скорости разберемся.
- Принято, Енисей. Ваши мысли заслуживают внимания... Сергей Сергеевич выяснил, почему тропинку к пещерам не обнаружили прежде, - продолжил Старший, открывая ладонь, на которой лежала горсть голубых осколков с острыми гранями. - Тропинку закрывала искусственная скала. По сути, кристаллический лед с необычно высокой температурой плавления. Структурно измененный углерод, в масс-спектре дающий отсылку к славному атомному комплекту естественных минералов. Вероятно, Чужие Дома закрыты стенами из подобного материала со всех сторон, включая небо.
- Эту сломали?
- Правда, стену разбили точно тем тяжелым оружием, которым было совершено убийство Пандуновского и изуродован наш единственный портал. Неизвестный или неизвестные сделали подозрительно много для того, чтобы экспедиция получила маршрут к выходу из Чужих Домов. Заслуживает внимания мысль, будто нас поспешно отсюда изгоняют.
- Между тем, этот выход... выход неизвестно куда еще вообще-то не найден. Это может быть тупиком, - заметил Енисей, поглаживая ухо. - Кто этот ваш очевидец, подкарауливший Пандуновского и Сергеева у черного города?
- Жанна Драк, - ответил Старший.
- Это зачем она бродила за нашим поселком? Колдовала?
- Действительно, зачем... Хотя насущный вопрос в другом. Тем, кто отправится в путешествие по воде, нужно запастись теплой одеждой.
- Это хорошо. В этой пещере прохладно, а плыть придется на верблюжьей скорости. Может, дальше потеплеет?
Вместо ответа вытянув из нагрудного кармана мощный стереоскопический бинокль, Старший передал прибор марсианину. Сначала на миниатюрном экранчике, заменяющем окуляр, метались отблески прожекторов, тонущие в густом мраке. Затем Енисей перестал шарить по темноте и поймал иголку пламени на противоположном берегу мрачного пещерного озера, настраивая резкость.
Противоположный берег озера был ледяным. Ритмично раскачивающийся лепесток пламени рос из ограненной глыбы синего льда. Сразу за огнем возвышался обычнейший, самый нормальный строительный кран со стрелой, объемистым грязным туловищем и гусеницами, вросшими в лед. На крюке механизма неподвижно висел сияющий сгусток, удачно освещая правильный свод округлого туннеля, укрепленного мощными ребрами, похожими на конструкции из стали.
В этот ранний утренний час, когда грандиозный бок Альматеи только-только перестал скрывать от заспанного Марса королевский лик Солнца, причал был пуст. Пешком придя в порт из города, Весна надеялась еще раз увидеть стаю дельфинов и не разочаровалась. Радуясь наступающему дню, сириусы показывали блестящие спины, гоняясь наперегонки вокруг большого грузового судна, стоящего на якоре.
Девушку сразу заметили. Разрезая морские волны, к причалу для частных яхт заспешил знакомый дельфин. Взлетев в воздух, трехметровая рыбина перемахнула через бетонный язык, оглушительно застрекотала на лету и грузно рухнула в воду пузом, рассыпая щедрую радужную дугу сияющих брызг.
- Привет! - закричала Весна.
Представление началось. Выказывая удовольствие от внезапной встречи, сириус стрелой скользил под водой, резко поворачивал, выскакивал, плюхал, махал плавниками, прохаживался на хвосте, а в заключение отчаянно разогнался, умудрившись перелететь через причал прямо над головой девушки, явно красуясь и свистя, словно аварийная сирена настоящего морского лайнера.
После совершения этого опаснейшего номера, дельфин прижался к бетону и неподвижно замер, разинув клюв. Перепрыгнув через перила и взявшись за столбик ограждения, Весне удалось дотянуться, пальцами погладить теплый лоб рыбины.
- До меня дошли слухи, ты поправился, - сказала девушка, благоразумно возвращаясь за перила. - Реально, растолстел. Ты сам не свой. Точка. Еще немного, и море Михая Дарова станет тебе мало, как мне сделались малы позапрошлогодние платья, пузан... Пузанок?
В ответ сириус забавно крякнул.
- Не обидно, Пузанок? На Марсе мы любим давать странные и смешные имена, - продолжила Весна. - Раньше у нас в Демирии, реально, жили героические мамонты Пустельга, Прожорливый Горошек, Нахаленок... Толстый Прилипала... Не обижаешься Пузанок?
Дельфин на девушку явно не обижался, вполне одобряя прозвище. Совершенно заколдованной игрой солнечного света на мокрой коже, Весне померещилась добрая человеческая хитринка в рыбьем прищуре чисто рыбьих глаз. Голова сириуса скрылась, вместо нее вдруг появился хвост, который так ловко шлепнул по воде, что основная волна расшиблась о бетон, оставляя девушке дождь из мельчайших капель. Свист и потешное хрюканье без остатка перекрыли ровный гул механизмов порта.
Сев на бетон и спустив ноги с края краю причала, она заговорила с сириусом, рассказывая о случившемся в Демирии, о добыче бесценного демирия, о ее прекрасной и, увы, горестно-безответной любви к Демирию. Раскрыв клюв, Пузанок слушал и слушал, даже не крякая.
Землянин... вернее коренной марсианин, сменивший место жительства и вновь вернувшийся на родную краснощекую планету, похоже, занимал особенное и очень немалое место в мыслях девушки. Даже животрепещущие темы всеобщего ремонта городского масштаба и появления на марсианском небе Альматеи, считающейся погибшей во вспышке Юпитера, не равнялись Демирию. Демирий, Демирий, Демирий. Наделяемый наилучшими качествами землянин представал перед задумчивым сириусом чуть ли не в образе позолоченного божества, которому недоставало лишь единственного важного свойства. У Демирия, считающего Весну ребенком, не было ни малейшего соображения в вопросах и особенностях искренней женской любви.
Разгорячившись и продолжая выговариваться, девушка невзначай перешла к подруге своего сиятельного героя, упорно называя неповинную Фортбату старой ленивой коровой, ветреной особой и грубым жестокосердным крон-ковеантом. Пузанок по-прежнему слушал, не закрывая клюва. За долгую историю человеческий мир познал массу доброжелательных созданий, умеющих дать исключительно верный совет, не произнося слов. Почти додумавшись до военного плана захвата беспорочного, но ужасно запутавшегося в дамских юбках Демирия, Весна успокоилась. Непонятливому землянину необходимо дать немного времени, чтобы одуматься. Весна Демирию пара, а Фортбату нет!
В красноречивом молчании марсианского дельфина наконец-то найдя добрую точку житейского равновесия, девушка прикрыла ладонью глаза, защищаясь от победного блеска шествующего к зениту Солнца. Смело вырастающую из моря Альматею окружал дымный ореол, то и дело разрываемый протуберанцами внезапных вспышек огня. Казалось, подчиненная непреклонной воле Владык планета сердится на слишком близкое соседство с древним краснощеким Марсом, в праведном негодовании оживляя свои давным-давно потухшие вулканы.
Бетонный язык ощутимо пошатнулся на опорах. Пузанок шлепнул хвостом, отплывая в сторону. По причалу вышагивал могучий десятиметровый мамонт. Потрясая парой тяжеленых раздвоенных бивней, седой пятнисто-полосатый гигант оглядывался на обступающую его со всех сторон воду, продолжая уверенно топать к Весне, удаляясь от зданий порта и суши.
О чем-то пошептавшись со Старшим, Сергеев перелез через борт фантастического оранжевого плота, без лишних слов начиная помогать Енисею с установкой весел в наскоро изготовленных уключинах. Глядя на них, Ахиллей выхватил самую крупную, самую тяжелую сумку из вороха поклажи на берегу, забрался на корабль и замер в центре суденышка, будто киборг, исчерпавший аварийный резерв энергоемкости.
- Это хорошо. Плывете с нами. Продолжайте работу, - отвлекшись на мгновение, предложил марсианин.
Придя в движение, худосочный, бледный Ахиллей проявил себя с наилучшей стороны, трудясь ничуть не хуже автоматического погрузчика. Куча необходимых в путешествии вещей стремительно таяла на берегу.
- Предлагаю продолжить эксперимент со мной, - твердо произнес Тармалин, придавая старомодным усам строго горизонтальное направление.
- Правда, вы тоже отправляетесь в плавание. Ваша кандидатура уже одобрена Енисеем, - сказал руководитель сообщества каторжан. - Какое у вас отношение к оружию?
- Резко отрицательное.
Подняв с каменных плит трингер, Старший вложил его в руки Тармалина.
- Оружие у вас, Енисея, Сергея Сергеевича. Три трингера с полным боезапасом. Остальные послужат защите поселка.
- Лучше передать трингер кому-нибудь другому.
- Кому именно, Тармалин?
- Хочу добавить, я отвратительный стрелок.
- Правда, все уже решено, - отрезал Старший.
При полезнейшей помощи Сергеева покончив с веслами, Енисей оказался на берегу, быстрым шагом обошел алтарь с дьявольскими статуями. Чижик прятался за штативом прожектора, между железными лапами которого стояла энергоемкость.
- Нет проблем, Енисей, - промямлил золотокожий, не отступая от скалы, к которой плотно прижимался спиной. - Здесь холодно. Продрог, совсем замерз. Пусть закончат с погрузкой, тогда я переберусь к тебе на борт.
- Холодно, это ясно, - мягко произнес марсианин. - Это путешествие будет невообразимо скучным и коротким даже при верблюжьей скорости нашего плота. У Старшего бинокль. Выход из Чужих Домов, это армированная труба, похожая на трубу ливневого стока. Ничего интересного. Мы сплаваем туда и обратно, а ты пока присмотри, чтобы этот хищник, погубивший Пандуновского, не высунул клыкастую...
- Мы ведь друзья, - неожиданно зло сказал Чижик. - Струсило и сбежало чудовище. В поселке без меня справятся с любыми хищниками. Мы восемь месяцев с тобой не расстаемся, Енисей. Вместе справимся хоть с чем. Соберись. Куда ты, туда и я.
- Не в этот раз, Чижик, - покачал головой марсианин.
- Не хотел тебя обнадеживать раньше времени. Думаю, выйдя из Чужих Домов, все-таки можно оказаться на Алгебре.
Енисей вздрогнул, движением автомата поглаживая ухо.
- Это, Чижик, это не меняет... это... Между тем, это, Чижик, ничего... Чижик, не меняет, - сбивчиво пробормотал он.
- Меняет. Справимся, нет проблем. Твоего брата мы спасем вместе. Иначе, какой я друг? Соберись. Идем.
Взяв Енисея за руку, золотокожий потянул его к берегу и остановился только у черного зеркала воды, встревоженной хаотичными, нервическими покачиваниями оранжевого плота. С твердостью человеческой воли насмерть схватился страх, и решительность Чижика двинулась в отступление. Золотокожий зашатался, стал бледным, как Ахиллей и скособочился, ладонью хватаясь за раненное плечо.
Догадавшись, что его смелость на исходе и Чижик наверняка грохнется в обморок на глазах у всего собравшегося в пещере интеллигентного общества каторжан, Енисей не нашел более удачного выхода. Золотокожий, довольно грубо переброшенный через борт, испуганно пискнул и стал забиваться между сумками с проворством полумертвой от ужаса мыши.
Понаблюдав за конвульсиями Чижика, Сергеев рассмеялся.
- Между тем, это не смешно, - громко прошептал марсианин, хватая его за рукав.
По одному отцепив пальцы Енисея, Сергей Сергеевич сделал презрительное лицо аристократа, невзначай пойманного слугами за пожиранием собачьего обеда в конуре.
- Коллектив давно готов к отплытию. Руководство ждем. Четверо дожидаются одного. Начальник экспедиции где-то болтается, хватается за разный мусор, - выговорил Сергеев так отчетливо, чтобы услышал каждый.
Изначально предполагая отправить на разведку пятерых каторжан, Старший демонстративно не заметил контрабандный способ переправки и присутствие абсолютно бесполезного Чижика на борту плота. Перед самым мигом отплытия группа путешественников неожиданно пополнилась Жанной Драк, очень просто забравшейся на суденышко и очень просто вставшей у рулевого весла, смело отодвинув Тармалина.
С несчастным видом разведя руки, Енисей вжал голову в поднятые плечи, став удивительно похожим на испуганного Чижика. Изгонять из оранжевой лохани Жанну Драк, вдруг вздумавшую, или вдруг решившуюся на плавание, было никак невозможно.
Приняв шесть человек и груз, плот не особенно глубоко погрузился в воду. Чисто принципиально, корабль мог взять еще двадцать или тридцать человек, для которых физически не отыскалось бы места. Долго собираясь с патетической речью, Старший вздохнул, уперся в пухлый, мягкий борт и оттолкнул суденышко от берега.
- Удачи... Возвращайтесь с победой... Правда, обществу... необходим выход... из Чужих Домов, - произнес он, удерживаясь на краю скользких плит.
Команда устраивалась на местах. Грубоватые весла еще не коснулись воды. Енисей напрягал ум с ответным словом, более-менее соответствующим важному моменту. Плот скоро обернулся вокруг своей оси и поплыл в темноту так легко, плавно, словно диковинный оранжевый корабль подхватило прежде незамеченное ссыльными течение.
Тысячелетие вытягивалось в струну за тысячелетием. Эльвьет привыкла к огненным чудовищам, к Геккунту, к креслу, к страшному каземату, к кандалам, к жутким пыткам безжалостного альматейца. Сознание ее перестало проводить грань между миром холодного пламени, держать вой запредельных существ на расстоянии от разума и опыта. Все смешалось. Все смешалось как-то незаметно, однажды, вдруг. Нереальное сделалось материальным, а действительность стала нелепейшей фантазией, буквой и цифрой. Память серьезно подводила Эльвьет. Марс, служба, прежняя жизнь отодвинулись, уступая место новой громыхающей яви, населенной огненными демонами, свирепыми контрабандистами, одушевленной тьмой, яростно скачущей между нагромождениями аппаратуры.
В точности не зная, как долго она находится в тайном убежище Геккунта, марсианка вообще перестала интересоваться течением времени. Иногда мучитель начисто пропадал, предварительно накачав Эльвьет какими-то пищевыми рационами и укрепляющими препаратами. Иногда Геккунт совершенно забывал о пленнице, с ужасающей нечеловеческой бранью гремя вводными панелями нейрокомпьютеров и внутренностями роботов. Случалось, роль негодяя начинали исполнять отвратительные малорослые киборги, полностью копируя манеру речи, особенности дикого сквернословия и даже движения преступника. Иногда альматеец специально погружал жертву в болезненную мутную мглу под управлением сложнейшего медицинского психокорректора и молча таращился на картинки, мечущиеся по виртуальному информатору. Иногда Геккунт захлебывался от дикого кашля и бился на полу в таких бешеных припадках, что разбивался в кровь. Бывало, черная металлическая пирамидка, стоящая у стены, начинала пульсировать нестерпимым алым светом и тогда по мрачной тюрьме начинала разгуливать полупрозрачная фигура призрака, вооруженного нешуточными костяными пиками.
Контрабандист редко обходился без ругани. Выдумывая все новые оскорбления для офицера марсианских карабинеров и главного следователя марсианского города Демирия, Геккунт явно получал сильнейшее удовольствие, но в какой-то момент вообще перестал разговаривать с Эльвьет. Он обращался с марсианкой, как с машиной и поддерживал жизнь в пленнице никак не лучше, чем обеспечивал бесперебойную работу своих приборов в полутемном убежище. Мозг Эльвьет был ареной, где выплясывали трагические огненные монстры, а ее рассудок попросту являлся частью сложнейшего комплекса оборудования.
Просьбы, мстительные фразы и последние жалобы на непрекращающуюся боль постепенно замерзли. Короткие, обрывчатые мысли Эльвьет больше не облекались в слова и не могли выражаться звуками. Притупляясь, чувства исчезли. Она еще думала, хотя думать последовательно и о чем-то одном разучилась. Словно диск Солнца в осколках разбитого зеркала, любая идея марсианки теперь делилась на отдельные вспышки, вьющиеся и продолжающиеся каждая в собственную сторону до тихой бесславной кончины в тупиках несчастного истерзанного рассудка.
Маленькие участки сознания Эльвьет, сейчас уже бывшего офицера марсианских карабинеров, все же задерживали ситом факты и прошлые догадки, бессильно пытаясь выстроить линию хотя бы на отдельных членораздельных возгласах, вырвавшихся у мучителя. До пленения Эльвьет, больной, помешанный, наполовину свихнувшийся Геккунт явно экспериментировал здесь над собой, то ли обнаруживая пути к особенным тайнам замкнутых негуманоидов, то ли пытаясь обрести могущество Владык.
Невысокий, мелкий мужчина на всю жизнь сохраняет щенячьи страхи, великими громогласными амбициями и бусами навязчивых символов социальных валентностей прикрывая навеки хилое, навсегда незащищенное от опасностей жизни тело. Ненавистный Геккунт отличался выдающимся умом, неправдоподобной физической силой и злодейской храбростью, однако все-таки не покинул психологический контекст обычнейшего омерзительного карлика из страшной детской сказки. Наверное, стать равным Владыкам, эта идиотская обманчивая цель сделалась фетишем опытнейшего маньяка, украшающего немощи тем, чего в природе нет... Эльвьет, конечно, не искала, больше не умела найти точные ответы, едва-едва сохраняя теплый уголек собственной личности в устроенном мучителем аду.
Строго систематические, технически успешные и жутко бесчеловечные эксперименты альматейца серьезно пошатнули его разум. К тому же Геккунт принял какой-то яд, находясь в безвыходном положении на знаменитом бронекрейсере "Разрушительный", рухнувшем у границы марсианского города Демирий. Роль подопытного кролика теперь довелось выполнять Эльвьет. Смертельно больной, умирающий мучитель рвался к непонятной, враждебной, антигуманистической цели, озабоченно уничтожая рассудок пленницы.
Абсолютно бессмысленное нагромождение звуков, вой стальных пил постепенно заменяли ей музыку и нормальную человеческую речь. Сбивчивая, ступенчатая мысль Эльвьет еле теплилась. Существование в страшном мире, где бесчинствовал почти мертвый Геккунт, бормотали хамоватые роботы и разгуливали ревущие чудовища, сотканные из буйных языков огня, сжигало жизнь бедной пленницы.
Сначала позади затихли человеческие голоса, желающие путешественникам удачи. Затем стали гаснуть прожектора. Верный себе, Старший не тратил заряд батарей, который пленникам Чужих Домов негде и нечем было пополнить. Призывный свет маяка пока не добавил яркости, оставаясь лишь одинокой точкой, четко выделяющейся на шторах вселенского первобытного мрака.
Вода негромко пела, расступаясь под округлым корпусом оранжевого плота. Закрепив все равно ненужный руль, Жанна Драк вошла в световой круг, ограничивающий кучку груза, где по-прежнему упорно прятался Чижик. Поскольку гребные весла тоже так и не опустились в воду, то и Тармалину с Ахиллеем делать было нечего. Оба сидели на поклаже, прислушиваясь к разговору Енисея с Сергеем Сергеевичем.
- Заговорщики, в такой тишине бесполезно шептаться, - иронично произнесла женщина. - Опускайте преамбулу и толково объясните всем, каким образом движется наше симпатичное корыто.
- Не имею достойной догадки, - не оглядываясь, бросил Сергеев.
- Это слабый ветер и незаметное течение, идущее ниже поверхности этой воды, - сообщил марсианин.
- Чепуха! - воскликнула Жанна Драк.
Ее резкий, слишком резкий голос взорвался звонкими откликами, не копирующими, а буквально с первого звука утратившими связь с первоначальным словом. Странное пещерное эхо не талдычило "чепуха", в четкой ритмике трех слогов колотя по осколкам стекла с неохотно ослабевающей злобой.
- Чепуха! - подняв голову, выкрикнул Енисей.
На сей раз, отклики были заметно тяжелее, напоминая размеренные, разделенные натрое удары молотка по дрянной оконной раме.
- Исследования показали, наш плот движет эхо, - пошутил Тармалин, гладя бороду.
- Бесполезные акустические данные, - фыркнула женщина. - Мы плывем по страшненькой сказке. Даже в нормальных условиях практически любое слово способно стать и исцеляющим, и принести проклятие. В условиях магической реальности...
- Урок колдовства, товарищи, - подал голос Сергей Сергеевич.
Жанна Драк не закончила фразу.
За кормой суденышка скончался последний огонек. Не ожидая скорого возвращения смельчаков, Старший отключил прожектор от бесценной батареи, пробираясь по тусклым отсветам к туннелю, образованному мегалитами, упершимися друг в друга верхушками. Казалось, замкнутый мир без выхода, жутковатые Чужие Дома и остановившееся желтое Солнце разом умерли, оставляя шесть человек наедине с бесконечной пещерой, таинственной ночью, бездонным озером и искрой крохотного маяка так далеко впереди, что расстояние можно было назвать космическим.
- Песни мертвецов, ждущих пробуждения в гробах. По-моему, нас влечет к себе мрак, весь в полутонах черного савана беседующий с нами о грядущей страшной смерти на виселице времени, - с торжественностью религиозного гуру произнес Ахиллей.
Никто ему не ответил.
Енисей поежился, поглаживая пальцем ухо. Темный мечтатель и художник, видящий мир исключительно черным или серым, на сей раз угодил в цель. О чем-то подобном сейчас думал и марсианин. Мрачный водоем, омывающий древний алтарь, спрятанный за погостом или строительной свалкой негуманоидных существ, ничуть не напоминал свеженькое, открытое Солнцу и ветрам марсианское море имени Михая Дарова.
- Жанна, вы родом с Альматеи. Прежде не пересекались с Геккунтом? - спросил Тармалин, нарушая угрюмую, трагическую тишину. - Известный контрабандист, недруг нашего Енисея.
- Лично не знакома. Историю Енисея и Евфрата, конечно, знаю, - сухо произнесла женщина.
- Известный контрабандист? Скорее, известный убийца, - со странной интонацией заметил Сергей Сергеевич.
- Геккунтом негодяй стал на Марсе, - продолжила Жанна Драк. - На Альматее его имя произносилось иначе. Гек Ккуунт. Семья Ккуунтов на Альматее считалась старейшей и едва ли не первой, поселившейся на спутнике Юпитера. Семья Ккуунтов прокляла Гека Ккуунта, отказавшись от помощи при известных событиях и общения с преступником.
- Это любопытно, - сказал Енисей, наконец-то отпуская замученное ухо.
- Не более того. Обыкновенные бесполезные данные, которых у каждого из нас за жизнь накапливается мешками, - вздохнула женщина.
Запасенная теплая одежда пригодилась всем. Даже Чижик принял заботливо переданную марсианином куртку, завозившись в своем укрытии. Разговор в оранжевой лодчонке явно не клеился. Тьма и неизвестность трагически подавляли желание общаться.
Подхватив походную люстру, Тармалин поднялся, выпрямил спину. В мирок искусственного света попали длинные грозди прозрачных, немного напоминающих сталактиты образований, витками ниспадающих от тронутого инструментами свода каменного потолка.
- Предлагаю не нагнетать жути на пустом месте, - спокойно произнес бородач. - Элементарный эксперимент показал, что ни мрак, ни саван, ни бессмыслица вроде гробовых полутонов виселицы Ахиллея отношения к эху не имеют. Любой, подчеркиваю, любой громкий звук заставляет натечные минеральные структуры вибрировать, создавая отраженные волны с затухающими характеристиками.
- Живительный воздух верований не подстраивается под сухие научные данные, - возразил художник, явно задетый насмешкой Тармалина. - По-моему, гамма чувств происходит от внутренних переживаний момента приближения неотвратимой гибели. Мы напрасно считали Чужие Дома адом, тогда как место ссылки может оправданно считаться лишь преддверием.
- Преддверием ада и, кроме того, приемной Сатаны, где нашему апологету живительных гробовых досок придерживается место заместителя по работе с паствой, - смешным дребезжащим голосом произнес бородач.
Жанна Драк сдержано рассмеялась:
- Фантастически смешная чепуха, Тармалин.
- Не скрою, темный свет меня притягивает, - продолжил Ахиллей. - Вездесущие глаза огненного демона смерти заставляют вас прятаться, скрываясь от самих себя. Уберечь трепетную душу, заточенную в сосуде греха, тяжело, но необходимо. Приближаясь к истинному аду, по-моему, лучше поберечь силы для личной борьбы.
- Хмурая антинаучная чепуха, художник! - прокричал бородач в потолок.
Эхо не отозвалось.
Надежно установив люстру на поклажу, Тармалин сел у борта, крутя ус. Результаты очередного эксперимента явно его озадачили.
- Чепуха! - испуганно заверещала Жанна Драк.
Ни единого отголоска не разнеслось над черной водой. Эхо сбежало из пещеры.
- Коллективу приходится признать, удивительно избирательное эхо, - заметил Сергеев.
- Живое, насколько может быть живым то, что выбралось из старого гроба, зарытого у виселицы, - мрачно произнес Ахиллей.
- Это невообразимо... Посмотрите... Этот маяк погас, - прошептал Енисей, указывая рукой туда, где еще секунду назад призывно сияла звездочка.
Густая, безмолвная пещерная ночь обняла оранжевый плот, согнула спины людей. Холодные по-настоящему ледяные пальцы страха нашли и тронули сердце каждого путешественника.
Старый седой мамонт приближался. Родившись на Марсе в годы, когда разумные великаны уже покинули города людей, Весна сразу узнала Прожорливого Горошка. Слава о могучем патриархе, возраст которого решительно приближался к столетию, торжественным гимном звучала по всей Солнечной системе. На краснолицей планете мамонтов баловали, как любимых детей и ценили как истинных королей, вполне заслуженно ставя Прожорливого Горошка намного выше уровня любого из пушистых разумных аристократов. Именно этот седой патриарх во главе боевого отряда мамонтов однажды отстоял мирный Демирий от жесткой атаки слуг Владык. Именно Прожорливый Горошек объединил мамонтов для противостояния негуманоидам, собирающихся уничтожить населенные людьми спутники Юпитера и Сатурна ради создания новой звезды и дюжины планет земного типа. Мнение о том, что только благодаря вмешательству седого патриарха безапелляционные и глубоко эгоистичные Владыки заметили человечество, не прекращало будоражить умы фантазеров.
Четкое полукружие Альматеи, заслоняющей часть марсианского неба, окаймлял огонь. Щупальца дыма тянулись к Солнцу, к счастью, не в состоянии справиться с восхитительным светилом.
Взмахнув хоботом, Прожорливый Горошек прибавил ход. Под тяжелой поступью гиганта причал уже не подрагивал, а дрожал так, будто действительно засобирался развалиться. За спиной Весны громко закричал дельфин. Вторя трехметровой малютке, в морских волнах тревожно заверещала вся стая сириусов. Происходило что-то необыкновенное и что-то страшное. Испуганная девушка сжалась, стискивая пальцами трубу ограждения.
Стремительный слепящий росчерк рассек главное здание порта. Новенькое строение взорвалось, рассыпая клочья бетона на соседние крыши. В безумном грохоте утонула и краснощекая планета, и целая Вселенная. Вспыхнуло пламя. Море имени Михая Дарова торопливо отступило от берега, обнажая выглаженное строителями дно. Пыльное облако рухнуло на заваливающийся вбок причал, терзая Весну мельчайшими иголками растертого в порошок бетона.
Подхваченная хоботом мамонта, девушка тщетно пыталась открыть насмерть запорошенные глаза. Она не видела спешащую обратно красноватую глыбу морской воды и с трудом удерживающихся на изменчивом пенном гребне марсианских дельфинов. Ощущая только удары, только движения Прожорливого Горошка и рывки великана в разные стороны, она не видела, как из возвращающегося к берегу моря вылетело толстенное щупальце, ловко поймав великанского мамонта в точности так, как сам Прожорливый Горошек сейчас держал Весну.
Под дневным и ничуть не ленящимся Солнцем наступила дымная кошмарная ночь. Несмотря на грозный натиск берущей реванш воды, пассажирские терминалы порта продолжали полыхать огнем, вырывающимся из недр разрушенных зданий. Море вновь достигло хребта, окаймляющего территории естественной впадины Алый Вихрь, но не получило поддержки свежими войсками и откатилось с недовольным шумом, так и не атаковав еще не пришедший в себя смирный Демирий.
Единственный метеорит, грохнувшийся в порту, не прилетел из космоса в гордом одиночестве. На стороне Марса, в эту скорбную минуту обращенной к светилу, в общей сложности упало девять снарядов. Остальные храбро задержала Альматея, так удачно и так вовремя оказавшаяся на пути невообразимо быстрого потока метеоритов, пронзающих Солнечную систему насквозь.
Прежде чем заполучить ранг звезды, толстяк Юпитер проглотил массу вещества: не поморщившись слопал соседний Сатурн, с наслаждением сожрал свои собственные спутники и жадно вылизал обеденный стол пространства, избавляя космос от обломков разбитых планет. Конечно, в космогоническом кошмаре, устроенном Владыками, уцелели какие-то отдельные бездарные клочья, только этот плотный поток метеоритов, передвигающийся на неестественно высокой скорости, не имел отношения к действиям астрономических инженеров из числа скрытных негуманоидов.
Поток, атаковавший Марс, не был единственной угрозой. Автоматические следящие станции, настроенные на контроль за уже известными вселенскими странниками, оказались беспомощны. Речь шла о бесчисленном воинстве разнородных и разновеликих глыбищ, так и не сформировавшихся в сколько-нибудь очевидные космические тела. До последнего момента не попав в поле зрения внимательнейших автоматов, скорая армия метеоров проникала и проникала в Солнечную систему с пастбища дальних звезд.
После отключения Старшим последнего прожектора и смерти загадочного маяка на противоположном берегу пещерного озера, ориентиры полностью исчезли. Пролившись в ледяном эфире, черная вода не замерзла, продолжая уверенно держать плот на своей спине. Судя по постоянному плеску, кораблик все-таки двигался, хотя в каком направлении и с какой скоростью, предположить никто из путешественников не хотел.
Время скаредно пересчитывало, перебирало секунды. Плот плыл. Люди с лицами каменных статуй молчали, погрузившись в невеселые мысли. Каждому человеку на борту казалось, суденышко действительно окружает холодный пустой космос. Вода висела в беспредельном пространстве, таком откровенно враждебном и глубоко древнем, что в нем еще не могли мерцать искорки ранних робких звезд.
Не выдержав напряженной тишины, Тармалин опять схватил люстру и, вытянувшись в рост, поднял светильник на руке. Потолок гигантской пещеры исчез в ночи, отодвинувшись на расстояние, которое не в силах была победить обычнейшая походная люстра.
- Свобода! - заорал бородач.
От неожиданности Ахиллей свалился с тюка, хорошо приложившись головой к лежащим на полу плота трингерам. Судорожно задергавшись, ноги Чижика исчезли под ворохом поклажи.
- Долой Чужие Дома!.. Жанна, Енисей, поддержите... Долой! Исследования показали, мы плывем на свободу!
Голос Тармалина звучал, как оскорбление вечности и разбудил подозрительное эхо, похожее на стук деревянного молотка по жестяному листу. Разгорячившись неудачей, бородач вновь и вновь выкрикивал короткие фразы в темную бесконечность, пока Жанна Драк молча не взяла его за плечи и не усадила обратно.
- Предлагаю оставить эксперимент, - разочарованно произнес Тармалин, гладя усы. - Сущность физического явления не открылась с кавалерийского наскока. Очевидно, сталактиты пустые внутри. Вибрируя от любой внешней ноты, неоднородные минеральные структуры создают индивидуальные акустические волны, воздействуя на звучание друг друга. Общий исходящий звук не поддается прогнозированию, завися от основного направления акустической волны, взаимного расположения сталактитов, их формы, величины и плотности минеральных стенок.
- Коллектив удовлетворен догадками. Приходится согласиться с вашими выводами, товарищ, - примирительно сказал Сергеев.
- Бесполезные геологические данные, - буркнула Жанна Драк. - Наука всегда пасует перед колдовством и магией, объяснить которые не способна.
- Товарищи, в Солнечной системе известно всем. Рассусоливания о магии живут лишь как вера гнусных неучей, - заметил Сергей Сергеевич.
- Золотой фантик для этих неудачников. Наука и техника, это правда. Магия, это ложь. Если религиозный трактат может найти практическое применение как дневниковая запись каких-то лет в истории, то эта вера в колдовство не имеет ни винтика ценности, - твердо произнес Енисей, глядя на Сергеева.
- Приходится согласиться с вами, товарищ, - кривясь, сказал Сергей Сергеевич.
- Исследования показывают, что научный эксперимент наличествует, как единственное мерило познания, - вставил Тармалин.
- А я верю в колдовские силы.
- А я верю в безмерную человеческую глупость, - в тон женщине произнес Сергеев.
- Почему же тогда вы называете меня ведьмой за спиной и все сообщество ссыльных вас так исступленно поддерживает? - обиженно спросила Жанна Драк.
Сергей Сергеевич замялся.
- Отвечайте. Отвечайте, раз ввязались, - усмехнулся бородач.
- Опускайте преамбулу, - с фальшивой нежностью попросила женщина, прикладывая ладонь к ладони и парами оттопыривая крайние пальцы, тогда как внутренние остались прижатыми.
- Опасаюсь говорить, товарищи, - произнес Сергеев, косясь на руки Жанны Драк. - Чего доброго, за два слова колдунья проклянет меня и мой род до двенадцатого колена.
- Покуда вы несете откровенную чепуху, то не опасны и горним мистическим силам неинтересны, - сказала женщина.
- Однажды в экспедиции по спецификации три восемнадцать, на Венере, я встречал подобную особь, окончательно помешанную на религии.
- Особь?! - воскликнула Жанна Драк.
- Особь. Показала себя с второй, с наихудшей стороны, когда товарищам требовалась поддержка. Зло всегда раскрывается в сложный момент.
- Наглости вам не занимать!
- Выговорились, достаточно, - примирительно сказал Тармалин.
- Внемлю и трепещу. Обратите внимание, товарищи. Ведьма готова броситься за борт, лишь бы ей не насыпали соли на крысиный хвост.
Грубые слова Сергея Сергеевича не нашли никакой поддержки.
Бородач повернулся, встретившись взглядом с горящими глазами Жанны Драк.
- Неудачный эксперимент, - быстро проговорил Тармалин. - Из душеспасительной, беседа перетекла в разряд ничтожных... Жанна... Жанна, как вам вообще пришла в голову мысль участвовать в плавании?
- Такая мысль мне в голову не приходила, - сразу ответила женщина. - Старший очень просил отправиться в путешествие.
- Именно просил? - непонимающе протянул бородач.
- Это невообразимо, - недоверчиво произнес марсианин.
- Даже умолял, - поправилась Жанна Драк.
- Енисей, - вдруг донеслось из-под кучи поклажи.
- Это Чижик, - зачем-то пояснил марсианин. - Как ты там, дружище?
- Здесь лучше не шуметь. Здесь опасно.
Отодвинув ящик и переложив к борту оружие, Енисей помог выбраться золотокожему из норы, заботливо усадил спиной к тюку, который охранял Ахиллей. Выглядел Чижик ужасно плохо и, откровенно говоря, сейчас не мог считаться представителем особенно редкой расы из людей Солнечной системы, имеющих кожу красивого золотистого цвета. Лицо у него потемнело и пошло блестящими антрацитовыми пятнами, а ходящие ходуном руки приобрели отчетливый серый оттенок. Похоже, у Чижика разболелись старые раны, и он кособочился, неловко массируя ладонью плечо.
- Для ума тоже необходима пища. Без этих научных выкладок Тармалина это плавание на этой верблюжьей скорости стало бы совсем скучным, - мягко, почти как ребенку объяснил Енисей.
- Нет проблем, - жалобно выговорил Чижик. - Только здесь кричать нельзя. Здесь живое, осмысленное движение.
- О чем вы? Опускайте преамбулу, - предложила Жанна Драк.
- Это о чем ты говоришь? - спросил марсианин.
- Здесь под полом кто-то шевелится. Чувствовал, пока лежал на спине, - объяснил золотокожий.
- У труса глаза велики, - едко пошутил Сергей Сергеевич.
- Глупый юмор. Насмешки вредны для здоровья, - заметил бородач.
- Трус для коллектива сам по себе посмешище, - возразил Сергеев.
Прижав ладони к мягкой палубе плота, Енисей, действительно, ощутил слабые толчки, которые стоя или сидя просто не ощущались. Обойдя тюк с приросшим к нему Ахиллем, марсианин навалился на борт, перегнулся к воде.
- Тармалин... Сергей Сергеевич, - тихо позвал он.
Отреагировали все, кроме Чижика, энергично закапывающегося в горку поклажи. Обгоняя Сергеева и бородача, первой к марсианину подошла Жанна Драк и застыла рядом, вглядываясь в беспросветный космос. В следующую секунду она вскрикнула, в бессознательном кошачьем прыжке уцепилась за Тармалина, едва не свалив его с ног.
- Настоящая классика. Жанна на шее, - нервно усмехнулся Сергей Сергеевич.
- Привратники. Встреча с зверем, стерегущим гробы воинствующих королей. Признаки близкой смерти на виселице, - в свою очередь перегнувшись через борт, пробормотал Ахиллей.
Тармалин отвел женщину обратно, взглянув на Сергеева, как на махрового злодея.
- Просто мгновенная ассоциация, товарищ. Автора не вспомню, давным-давно существует известное литературное произведение с названием "Анна на шее", - странно ворочая челюстями, зачем-то попытался оправдаться Сергей Сергеевич.
- Чижик, выключи эту люстру, - попросил Енисей.
Рука золотокожего обогнула сумку, потянулась к светильнику, нашла выключатель, и безмолвный мрак рухнул, как многотонная скала. Под несерьезным слоем воды пухлые телеса плота окружало слабенькое, едва намеченное фосфоресцирующее свечение, заметить которое при любом боковом отблеске было трудно. Суденышко покоилось на живом пульсирующем щупальце. Всего несколько громаднейших присосок удерживали утлый кораблик, увлекаемый фантастическим чудовищем в непроглядный, в первобытный мрак пещерного космоса.