За всё время нашего отсутствия - прошло уже больше месяца - на тщательно замаскированный кровожадными зарослями крапивника и кровяники "студебеккер" не наткнулась ни одна живая душа. А если наткнулась, то вряд ли сунулась в переплетения шипастых и зубастых стеблей, обладающих абсолютным иммунитетом к большинству деструктивных магических воздействий. А кроме этого, ещё и защищённых Искрой и Дёрганым от "живых" огня и холода. Теоретики и практики магистического отделения университета Ной-Бёрли пытались выяснить, почему эти растения никак не реагируют на все усилия Адептов, в то время как обычный, к примеру, огнемёт без труда превратит их в пепел. Безрезультатно. Так что наш транспорт был надёжно защищён ото всех посягательств со стороны возможных "прохожих".
Я с улыбкой наблюдал, как Эльза, преклонив колени, погружает кисти рук в землю. Каменистая почва, с которой не так просто было бы сладить даже с помощью штык-лопаты, вздумай начать здесь раскопки кто-то другой, под её ладонями стала мягкой и податливой как хорошая гончарная глина. Еще немного - и тонкие, слегка огрубевшие пальцы моей возлюбленной достигнут двух корешков, бережно посаженных ей же самой перед тем, как мы вошли в кольцо Блуждающих гор, ныне опоясывающее центральные земли Британии. Не зная об этих саженцах, даже такой же, как она, Созидатель, прихотью судьбы заброшенный в эти края, не смог бы взять под контроль буйную и опасную растительность, служившую машине надёжным щитом.
Тварь напряглась, и шипастая преграда начала медленно желтеть, увядая. Спустя некоторое время Арон и Вик, вооружившись топориками, смогли очистить наш транспорт от сухих ломких покровов, еще час назад полных жизненной силы, готовых вцепиться в любое теплокровное существо: кровяника - нападая, крапивник - защищаясь. Пока Дёрганый и Бухгалтер возились с хворостом, иначе назвать то, что осталось от зелёных охранников, было уже нельзя, Эльза бережно укладывала извлечённые из земли корневища в специальный контейнер.
Будучи еще живым, я часто язвил по поводу того, что она всегда таскает с собой целый арсенал семян и корней, но моя милая только снисходительно улыбалась в ответ. Я и сам понимал, что проще вырастить то, что необходимо, из конкретного семечка или высушенного корня, чем заставить переродиться первым попавшееся под руку растение, затратив при этом в разы больше времени и сил. Но как только "гербарий" шел в ход, вновь повторял одно и то же: просто хотелось увидеть её улыбку, слегка грустную, словно говорящую: "Когда же ты повзрослеешь, Лёша?.."
Земли старушки-Великобритании, давно превратившиеся в степи, остались за спиной. До тоннеля "Меркьюри", который, пролегая под Ла-Маншем параллельно давно обрушившемуся Евротоннелю, соединяет теперь бывший "остров леди и джентльменов" с остальной Европой, осталось дня полтора дороги на нашем "студи". Если учитывать время на привалы и непредвиденные обстоятельства.
В моем теперешнем состоянии я преодолел бы весь путь от Стоунхенджа до горного перевала, из-за которого нам пришлось оставить машину, гораздо быстрее, чем за двое суток, но в отличие от меня Эльзе и остальным надо было спать и есть, да и время для них текло неизменно. Но все же правду говорят, дорога назад всегда быстрее - переход от места схватки с вэйлором занял всего девять дней (для меня они, если честно, растянулись в пересчете на нормальное время до неполного месяца разирательств с собственным новым обличьем), в то время как от Гремучего перевала до Стоунхенджа мой отряд добирался почти в три раза дольше. С другой стороны, тогда я был человеком, таким же, как и остальные. И вместе с ними подозревал каждый дефект местности в какой-нибудь подлянке, вроде логова убившей меня скорпиатулы или песка-живоглота, который начнёт тебя переваривать еще живьем, попади ты к нему в зыбучую пасть.
До настоящего ангела мне далеко, я это понимаю, но максимально облегчить продвижение своим друзьям я был способен. Хотя иногда я чувствовал себя персонажем примитивной компьютерной "стрелялки", которую взломал ленивый или же посредственный, а может быть, просто любопытный до сюжета игрок. И это было, откровенно говоря, неприятно в высшей степени. Но при этом - выгодно.
Маньяк не обманул. И взаправду, большинство кошмарных обитателей заброшенных районов были, как выражался старый лейтенант, "двуедины". Это играло мне на руку, вот только многого старик мне просто рассказать не успел, а ангел, видимо, оставил на самообразование. Например, мне не сообщили того, что существуют монстры, принадлежащие только к нашему с сэром Томасом нынешнему золотистому измерению. Что они могут быть очень мелкими, крайне быстрыми и невероятно противными. Что у них очень острые для призраков зубы и чрезмерно агрессивный характер. И мало того, если "двуединые" демоны из-за связи с материальным телом были для меня лёгкой добычей, то неприятной неожиданностью для меня стал тот факт, что бестии-фантомы нагло игнорировали все мои переходы между временными потоками, следуя через пласты за мной по пятам. Это ставило нас на равных: у них - зубы, скорость и наглость, у меня - бесконечные патроны и некоторый - еще прижизненный - опыт общения с подобной мелюзгой. После первой такой стычки я узнал, что у меня даже есть что-то типа крови. Слава Богу, полученные ранения, сочащиеся вязкой серой жидкостью с непонятными золотыми и черными частицами, затянулись за пару реальных часов. Причем после сама собой срослась разодранная одежда.
Я помогал моему отряду по мере новых сил и возможностей, намного превосходящих человеческие способности. Тяготило только одно: наблюдая за своими, находясь на расстоянии вытянутой руки от них, я не мог перекинуться с ними ни единым словом. Меня им было не услышать. Но я все равно говорил, когда мне этого хотелось, и мне кажется, Тварь что-то все-таки воспринимала, по крайней мере, я на это надеялся. Ведь Кас говорил, что мы с ней связаны.
"Как сильно сегодня шумит трава, кажется, она что-то хочет сказать..." сказала Эльза однажды кому-то из ребят, когда я, пристроившись за её плечом на очередном привале, рассказывал ей о том, как теперь я вижу всё вокруг.
"Ветерок сегодня разгулялся, по-моему, он что-то поет..." На марше, когда я начал орать третий куплет одной из моих любимых рок-баллад конца прошлого века. Моей милой никогда не нравилось, как я пою. Мои потуги, как она сама говорила, напоминали ей о детстве: ее дед, рассказывая историю о Кентервильском привидении, выл точно так же.
Обо мне после самого первого привала по пути к перевалу они больше не говорили. Они просто знали, что я рядом. Знали, что я остался с ними. В нашем изломанном мире можно поверить и не в такое. Тем более что нацарапанные мной-вэйлором на каменном обломке каракули известили их об этом. "Не....зя идти дал..ше...оверьт.......знаю......азад! ....ду рядо......лещ" Каких трудов мне стоила эта короткая надпись. Точнее, она не была такой короткой, просто большинство символов было невозможно разобрать, только догадаться, а лучше всего у меня почему-то получились слово "идти" и восклицательный знак после "назад". Хорошо ещё, что главная суть была относительно понятна.
Нацарапанный в самом нижнем углу камня корявый символ __ - переплетение "Т" и "К", так сильно напоминающее китайский иероглиф "вечность" - вышел тоже не слишком удачно, но я верил, что Эльза его заметит. Иначе быть просто не могло. И она заметила...
Девять дней тому назад, когда я, закончив беседу с ангелом, догнал отправившийся в обратный путь отряд, подошло как раз время привала. Но в тот момент о еде и отдыхе никто из моих спутников не думал. Арон с трудом удерживал бьющуюся в злой истерике Эльзу, стремящуюся добраться до побледневшего Петри. Адепт Пламени стоял, сжав кулаки, за спиной Вика, замершего с протянутыми в примирительном жесте руками. Левая щека Искры сильно покраснела от пощечины, может быть, и не одной, а воротник водолазки болтался наполовину оторванный, запачканный кровью, сочащейся из довольно глубоких царапин на правой стороне шеи. Слушая гневные выкрики Твари, я понял, что огневик высказал сомнения в том, что монстр был одержим именно моим духом. Более того, он сдуру заявил, что это могут быть происки бесов, стремящихся помешать человечеству обрести путь в истинный Рай. Что умершему не вернуться назад даже в нашем спятившем мире, иначе бы вокруг было полно злобных, не знающих покоя призраков.
Я бы только усмехнулся, если бы к произошедшему со скепсисом отнесся Арон Цегхенберг - он всё-таки циничный бухгалтер и прожжённый компьютерщик. Даже если не учитывать, что еврей. Он предложил бы мыслить рационально, трезво, взвесить всю информацию, все "pro" и "contra", а потом уже судить. И выслушав мнение Эльзы, либо разнес бы его по кирпичикам, при этом почти не обидев мою милую, либо согласился бы с ней.
Если бы бучу устроил Виктор де Жэротт, оставшийся даже среди расцветшего буйным цветом многообразия новых религий верным последователем угасающего неокатолицизма, отвергающего любые контакты с потусторонним миром - кроме, разумеется, "тотального истребления богомерзких сущностей", я бы тоже понял. Между прочим, к нашей команде он присоединился именно по той причине, что значительная часть подписываемых нами контрактов заключалась на истребление разного демонического рода нечисти. Вик мог вернуться в лоно своего города-прихода Лё Боше с остатками своей когорты, большая часть которой отправилась в земли обетованные во время неудачно попытки уничтожить Мрачного архонта на Тулонском плато. Но все же остался с нами, "наемниками-атеистами", можно сказать, безбожниками, потому что вбил себе в голову, что таким образом принесёт Истинной Церкви-Матери больше пользы, чем пребывая в своей келье в ожидании очередного "святого зова".
Но чтобы в спор о вопросах реальности-нереальности и возможности-невозможности чего-то в нашем мире вступил Петри "Искра" Кёстер, такого еще не бывало. Ушедший - точнее, отчисленный - с четвертого курса магистического факультета Констанцы немец за то и получил свою кличку, что практически искрил новыми теориями и предположениями, поначалу вызывая восторг преподавателей и профессоров. Петри брался доказывать такие вещи, на которые уже махнули рукой многомудрые профессора, светила кафедры. Факты, поставленные под сомнение, в работах Искры получали новое звучание, приобретали новое, высокопотенциальное значение. Но с дальнейшим развитием некоторые из его теорий по своей абсурдности стали достойны рассказов пациентов психиатрических клиник (да, "жёлтые дома" актуальны и теперь) или даже затыкали их за пояс. В результате статус был потерян, а вот погоняло - осталось.
Хотя была и другая причина называть Петри Искрой: одно неосторожное высказывание, косой взгляд, двусмысленный жест или же подозрительное противоречие - и Петри выходил из себя. Взрывался, словно бочка с порохом от одной крошечной искорки. И подобный "взрыв" мог закончиться как длительным спором с дальнейшим прекращением отношений с субъектом конфликта, так и мордобоем в лучшем кабацком стиле - все зависело от степени напряжения Кёстера, актуальности разногласий, да и просто атмосферы, царящей вокруг.
Теперь же роль искры на пороховом складе сыграли его собственные слова.
Вся эта ситуация повергла меня в легкое шоковое состояние.
- Эльза, успокойся! Петри не хотел тебя задеть. Он просто высказал свое предположение, - Арон с мягким нажимом убеждал мою милую. Так отец может утешать свою дочь, нежно приобняв ее за плечо, выказывая свою поддержку и понимание.
Несмотря на обманчивое спокойствие в голосе Ари было видно, что до состояния равновесия ему тоже далеко: лицо было предельно напряжено, на виске набухла бьющаяся жилка, лоб покрыт мелкими капельками пота - удержать мою подругу было делом нелегким. Эльза все время пыталась извернуться и не пускала в ход ногти и кулаки только лишь из уважения к старшему товарищу. Хотя все ее уважение при этом не мешало ей орать на Бухгалтера практически так же, как и на провинившегося Петри.
- Успокоиться?! Ты говоришь - успокоиться?! Да я его щас в землю зарою! И Дар не использую! Сама! Своими руками! Отпусти меня, Арон! Отпусти, говорю! Ты, недомерок, что ты о себе возомнил? - Тирада Эльзы мгновенно переключилась на Искру, стоило тому открыть рот, желая что-то сказать.
- Как у тебя язык повернулся? - кричала Лиза, а Ари, не ослабляя хватки, мужественно терпел рвущие его слух вопли. - Заткнулся? Сказать нечего стало?!
Петри снова попытался заговорить, но дальше первой буквы дело не зашло.
- Ты так ему платишь, да? Такая благодарность?! Твою шкуру Алекс сколько раз спасал? Пять? Шесть? Один шанс из миллиона выпал, он смог остаться с нами, а ты его хочешь похоронить? Забыть?! Просто взять и поставить крест? Совести...
Мне захотелось покраснеть и провалиться под землю.
- Тише, Лиззи, ты так меня пришибёшь, - перебил её Арон. - Дай парню сказать. Ты же ему слова вставить не позволяешь. Да тише ты!
Бухгалтер всё же вышел из себя. То ли прикинул, что до тех пор, пока моя милая успокоится сама, удерживать ее он не сможет, все-таки больше чем полвека за спиной, то ли решил, что стоит направить ссору в иное русло, то ли еще чего. Так что Арон сделал шаг назад, вроде бы отпустив ярящуюся Лизу, но как только Тварь рванулась к цели, захватом вывернул ей левую руку и легким ударом под колено отправил мою единственную на подсохшую осеннюю траву. Я невольно рванулся к ней, но тут же остановился, вспомнив, что сделать ничего не смогу. Короткое движение, палец Дилера надавливает на нерв возле одного из позвонков Эльзы, и ее рваные движения ослабевают, гаснут - мышцы частично парализованы.
Не обращая внимания на возмущенное рычание лишенной возможности нормально двигаться Элизы, Ари сурово посмотрел на Петри, явно собравшегося что-то сказать. Под тяжелым взглядом нашего снайпера Искра осекся и опустил глаза. Виктор облегченно вздохнул и расслабился. Пятно зарубцевавшегося ожога на его лице медленно бледнело, а поврежденные мышцы изуродованной щеки стали сокращаться менее интенсивно. Де Жэротт пока еще дрожащей рукой вытянул из-под куртки смятую пачку сигарет и потертый коробок охотничьих спичек. Прикурив, он глубоко затянулся и сел на траву, наблюдая за Бухгалтером. Петри, повернувшись спиной к остальным, начал настраивать походную горелку, заменяющую костер. Его мелко трясло.
- Лиззи, слушай меня, девочка. Только меня. Не дергайся, иначе будет больно, - так же медленно и спокойно, как и до этого, говорил Арон обездвиженной Эльзе. - Слушай! Я тебе верю. Верю тебе! Как верил Алексу. Как он или ты верили мне. Мы всегда друг другу доверяли. В этом наша сила. Ты слышишь меня? Прекрати ругаться и выслушай. Ты знаешь, я тебе зла никогда не желал и теперь не желаю.
В ответ прозвучало что-то неразборчивое, но ярость в голосе моей милой всё-таки немного поутихла. Арон отпустил стянутые за спиной руки Твари и сел в траву рядом с ней. Его ладонь слегка дрожала, когда он взъерошил ей волосы на затылке - опять же, чисто отцовским движением.
- Приходи в себя, и поговорим спокойно, когда отойдешь. Минут через пять.
В ответ на очередную порцию невнятного ворчания, Бухгалтер хрипло усмехнулся.
- В который раз убеждаюсь, насколько порой демонам до тебя далеко, девочка. Ты нашего недоверка чуть не порвала, не хуже какой-нибудь костегрызки. И мне досталось. - Арон потер ноющие мышцы. - Посмотришь, милая такая вся из себя, когда спокойная. А на деле... Тебя бы Фурией назвать, Тварь даже как-то слабовато звучит.
Эльза неловко перевернулась на бок. Попытка встать обернулась неудачей. Про Искру моя милая словно забыла, но было понятно, что только на время.
- Арон, знаешь ведь, откуда это пошло, - откинувшись на траву, хрипло прошептала она. - Лекс тебе рассказывал, и не раз. А я почти и не помню ничего. Ну, зачем все время к этому разговору возвращаться?
- Во-первых, мне тебя сейчас успокоить надо, - улыбнулся снайпер. - Отвлечь, скажем так. Когда переключаешься на другую тему, злость утихает. Разве нет? Думай о Клеще. Сейчас всё нам расскажешь. Мы выслушаем, поймем, решим. А не поймем, так спросим. Не будешь больше кидаться на Петри?
Затылок занятого своеобразным очагом Искры дернулся, как если бы его кто-то неожиданно пихнул в спину, но все же головы огневик не повернул.
- Как бы я на тебя теперь не кинулась, - скривила тонкие губы Лиза. Голос ее звучал уже почти нормально, чуть-чуть сдавленно, но голосовые связки практически пришли в норму. - Переборщил ты, кажется, с нервами-то. Никак не оклемаюсь.
Арон в ответ только пожал плечами.
- И не от такого отходила, нечего притворяться. Раз говорить нормально уже можешь, объясни-ка старшему товарищу, за что ты чуть не прибила нашего Огонька.
- А ты и не понял, Ари? - В голосе Твари прорезались металлические нотки. - Ты слышал, что он сказал? Он же...
- Прекрасно слышал, - перебил её Бухгалтер. - Но в целом, он только выразил сомнения в правильности нашего решения, довольно неудачно, согласен. Но не колошматить же его за это. Вчера ты заставила нас поверить, что демон перестал быть опасен, что ты что-то чувствуешь. Хотя скажу тебе честно, изначально я прекратил стрелять только потому, что ждал пока вэйлор подойдет ближе. Чтобы повысилась вероятность выбить ему чёртов глаз. Это был наш единственный шанс.
- Так что же не выбил? - по мере возможности окрысилась Лиза.
- Знаешь ли, девочка, практически неразумный и кровожадный демон, пытающийся что-то нацарапать на камне, в то время как у него за спиной - готовый шведский стол, встречается далеко не каждый день. - Ари задумчиво потер кривую переносицу. - Тем более, владеющий человеческим языком. Это то, во что верю я, как минимум. Лучше расскажи теперь, что почувствовала ты. Откуда в тебе такая уверенность, что это действительно был Клещ? Хотя стой.
Арон поднял указательный палец и, обернувшись, прикрикнул:
- Петри, Вик, а ну, живо сюда.
Дёрганый, не донеся до губ очередную сигарету, вскочил с земли и подошел к беседующим. Искра недовольно повел плечами, близко подходить к приходящей в себя Эльзе ему явно не хотелось, но ослушаться более опытного и рационального соратника он не рискнул. Когда Адепт Пламени настороженно пристроился за плечом снайпера, Арон кивнул моей любимой, с помощью Вика принявшей сидячее положение.
- Теперь говори, девочка...
К этому разговору мои мысли возвращались несколько раз на протяжении всего пути к перевалу, потому что смог я переоценить кое-что. Несколько по-новому взглянуть на свою команду - не считая моей возлюбленной - в целом, и на каждого её члена в отдельности. И в особенности на Искру, раскрывшегося с неожиданной стороны.
Модернизированная модель Avanti Studebaker XUV-III '25; угловатый, как у броневика кузов вкупе с монументальной радиаторной решеткой; двигатели: бензиновый фордовский Triton объемом 5.4 и 6.8 литра дополняется 6.0-литровым турбодизелем семейства Power Stroke, мощность от 300 л.с., крутящий момент 772 Нм