Аннотация: Любовь или дружба? Дружба или победа? Тяжелый выбор...
Диковинка
Ветер в лицо, терпкий и злой, и моя злость навстречу, шальная, азартная, на грани счастья. Пусть говорят, что детская забава, что, мол, сами давно выросли, прошли, проехали - пусть говорят и смотрят издали, и вспоминают, как когда-то бросали гирта в погоню за... за мечтой?
Золотистой искоркой вспыхивает мотылек, порхающий цветочек, редкий, неуловимый, драгоценный, и - столь желанный для Лэды. Это ее мечта, а значит и моя.
Ах... как же он высоко! И как быстро летит! Остается лишь гнать гирта и надеяться, что цветочек опустится ниже... еще, чуть-чуть, еще немножко и можно будет схватить, прижать к груди, согреть, чтоб не боялся. У Лэды нежные руки, ее улыбка сияет, словно твои искорки, мотылек. Не убегай, поверь!
А впрочем, убегай! Поймаю!
Пусть - ветер в лицо, и мелкие пичуги врассыпную из высокой травы, и радостная ярость одна на двоих с Вихрем, моим гиртом, пьянит, сроднив нас крепче ментальной связи. Он рвется сам, он слышит мой азарт! Читает не команды, а напрямую эмоции, триумф и упоение погоней.
И вдруг - тревога хлыстом по нервам. Почему?
Темный корпус справа... надвигается... обходит. Обходит? Кто?!
И - Чэнова улыбка вполоборота, снисходительно, и тут же он припадает к шее Бурана, черного зверя со светлыми мазками на боках. А я - глотаю пыль. И ветер горький и колючий. Это - вызов? Чэн, ты тоже хочешь мотылька? А впрочем, ты прав - так интереснее!
Вихрь отзывается на мой смех новым рывком вперед. Друг мой Чэн, ты хочешь поединка - ты его получишь! Какой это по счету? Нет, не сосчитать. Можно лишь вспомнить те, что в память врезались ярче - начиная с самой первой драки, в пять лет, из-за обломка невиданной стрелы. Я и не вспомню, куда он потом подевался, но оба гордо носили синяки целую неделю. Или когда бросали дротики в один из щитов, висящих в замке на стене - а после узнали, что в щепки разнесли реликвию. А сколько шрамов ты мне оставил! А как однажды поймал за руку, когда я уже сорвался с ненадежной ветки! А как мы приручали Вихря и Бурана, еще котят, смешных, лобастых, царапучих! Как осторожно, шаг за шагом, тянули ментальные нити, и все-таки спешили - кто быстрее?
Брат мой...
Мне в радость этот поединок!
Твой гирт пластается в прыжке над колючими кустами, чисто, ни разу не зацепившись шкурой или лапами, и ты вновь устремляешься вперед. Как же горит в тебе желание победить! А может...
Может, дело вовсе не в поединке? Ты ведь тоже слышал, как Лэда говорила о мотыльке... видел, как она улыбалась нежно и мечтательно... Ты тоже хочешь сделать ей этот подарок? Но тогда... Тогда получается, что ты, Чэн - мой соперник?
Я чувствую вопрос и удивление Вихря. Да, я уже не стремлюсь так рьяно догнать тебя, Чэн. Ведь это - шанс, и еще какой шанс! Пусть он будет твоим. Шанс, мотылек, и потом - если ты ей понравишься - пусть и Лэда будет твоей. Но соперником я не стану.
Я вижу, как Буран взвивается в прыжке - но ты не дотягиваешься, цветочек-мотылек уходит выше. Сейчас самое время обогнать тебя.
-Тшшш... - шепчу я гирту.
Конечно, он не слышит, в его ушах тоже свистит ветер, но гирт чувствует и замедляет бег. Немного. Чтобы ты знал, видел, что победил тяжело. Чтобы ценил победу. И чтобы Лэда ее ценила.
Случайная ветка хлещет меня по щеке, хотя в этой степи мало деревьев, лишь кусты, повыше, пониже. А и пусть. Я просто невнимателен.
А мотылек танцует в вышине, живой соблазн, диковинка, игрушка. И манит, манит... На краю обрыва...
Чэн, стой!!!
Вихрь, вперед! Скорей! Догнать его, не видит же, куда летит! Еще, быстрей!
Там, впереди, с края обрыва взвивается Буран. Парит в прыжке, свободно, безмятежно, в лазурном воздухе. И Чэн с его спины - сальто назад... и выше! Испуганно и ярко полыхает мотылек - и бьется разноцветными сполохами в ладони моего друга... брата... и соперника.
Темной тенью беззвучно падает в обрыв Буран.
Мгновеньем позже Чэн стоит над пропастью, лицом ко мне, и присмиревший ветер лишь мягко трогает его каштановые пряди, и рукава, и воротник рубашки.
Как все это быстро!
Все, Вихрь, стой... я опоздал. Мы кувырком летим в траву, и попадаем под удары оборванной, враз осиротевшей ментальной нити Чэна. Что ж ты наделал?
Я встаю, а он часто-часто моргает... и где-то за моей спиной чуть слышно скулит мой гирт.
Я иду, обнимаю Чэна за плечи, говорю ему:
-Терпи. Пройдет. Теперь ты знаешь - нельзя так безрассудно рисковать.