Ерёмин Олег Вячеславович : другие произведения.

История восьмая - "Рабочие места"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Работа должна приносить не только доход, но и радость. Поэтому каждый человек, который не хочет мучится половину жизни на нелюбимом поприще, должен найти себе труд по призванию. Для кого-то это опасные и тяжелые экспедиции в космос, для кого-то романтика строек, а кому по душе жизнь на природе. Каждый выбирает по себе. Годы 2054-2059.

Глава 1. Индустриализация.

  

10.02.2054.

Луна.

  
  
   Заехав на гребень кратера Рождественского, Славик остановился.
   Сидящая на соседнем креслице Зоя Партушина не удивилась и ничего не сказала.
   Она, так же, как и водитель тележки, во все глаза глядела на Землю.
   Родная планета стояла над самым горизонтом, цепляясь Антарктидой за зазубренные края скал. Бело-голубая, прекрасная и праздничная.
   Солнце светило космонавтам в спину, и Земля была почти круглой, только справа, над Западной Европой, сгущалась предутренняя тень, пронизанная огнями городов и тонкой паутиной освещенных дорог.
   Больше всего сейчас Земля напоминала Славику изысканную елочную игрушку, которые были в моде во времена его детства.
   По цепочке ассоциаций бывший дзержиновец вспомнил те новогодние праздники. Как однажды ему, "мальку", выпало стоять тридцать первого декабря на посту номер один. В фойе училища у знамени.
   И он во все глаза разглядывал огромную ель, что установили в самом центре зала.
   Любовался игрушками и мечтал, чтобы случилось как в старой сказке про Щелкунчика.
   Ничего волшебного тогда, к сожалению, не произошло, но, когда его сменили с поста, и мальчик шел в казарму, всего его наполняла таинственная легкость.
   Прямо как сейчас на Луне.
   Между скалистым горным кряжем, за который зацепилась игрушечная планета, и Славиком распростерся кратер Рождественского. Ближняя его половина была скрыта в тени. Но не полной.
   Туда, куда не доставало низко стоящее Солнце, лился призрачный голубоватый отсвет Земли. От этого все в кратере стало немного загадочным. И это перекликалось с воспоминанием детства.
   Белые и голубые отблески играли на антеннах первой российской станции. Саму ее с расстояния в десять километров было разглядеть почти невозможно - крошечный холмик из насыпанного поверх базы реголита терялся на просторах обширного цирка.
   Зато отчетливо виднелись панели высоко поднятых солнечных батарей. Они расположились на центральной горке и были направлены на Солнце - прямо в сторону тележки Славика. На плоских поверхностях горели яркие блики.
   А поодаль светились огоньками промышленные строения - первый реактор-пятерочка, заводик по производству кислорода и водорода с шарами-емкостями, и карьер где неутомимые роботы собирали для него лед перемешанный с реголитом.
   К настоящему времени эта база, на которую так мечтали попасть в детстве друзья все Станислава, утратила свое наиважнейшее значение.
   В кратере Пласкетта, в тридцати километрах от первой базы в стороне, обратной от Земли, разместился большой тридцатимегаваттный реактор - энергетическое сердце российской колонии. А еще дальше, в том же направлении, находилась еще одна станция. Рядом с ней в прошлом году был построен завод по изготовлению того же космического топлива и добыче гелия-три.
   Станислав и Зоя ехали как раз с той стороны. Но вовсе не потому, что обитали на второй базе. Просто, именно здесь был удобный переезд через гребень.
   А обитали космонавты на третьей российской базе. Ее только что построили на западе от первых двух. Она должна была стать центром металлургической промышленности Луны.
   Человечество всерьез взялось за индустриализацию спутника родной планеты.
   Славик знал, что сейчас на поверхности Луны вместе с ним трудятся 63 человека, и еще двадцать один космонавт работает на орбитальных Лунных станциях. И это только начало!
   Буквально два месяца назад Тихоокеанский Союз в лице корпорации "Спейс-Икс" купил у Американского Союза базу на Южном полюсе. И, зная хватку наследников Илона Маска, можно было ожидать, что скоро тихоокеанцы начнут теснить своих соседей - китайцев.
   Но и те не останутся в долгу. Для Поднебесной Луна на нынешнем этапе - главнейший приоритет. Жители Срединной Империи действуют методично и с постоянным напором.
   Да и здесь, на противоположном полюсе, от них не отстанут. На карте Луны вокруг кратеров, похожих на сказочный цветик-семисветик расползаются четыре пятна: территории России, вернее ЕвразЭС, Франции, Индии и Японии.
   Кстати, вспоминая о населении лунных баз, Станислав был не точен. К нему надо было добавить шестерых японских роботов-андроидов. Да, обычно они работали автоматически, но, когда надо, в них "вселялся самурайский дух". Космолетчики Страны Восходящего Солнца укладывались в большие и несуразные камеры - прототипы современных вирткапсул глубокого погружения - и переносились в тела своих железных аватаров. Они видели их глазами, ощущали их "кожей". И работали их ловкими руками, не обремененными громоздкими и неуклюжими перчатками скафандров.
   Поэтому, а может потому, что операторы аватаров были великолепными мастерами, эти шесть человекообразных механизмов умудрялись не отставать в работе от десятков китайцев, индийцев или русских.
   И это не смотря на то, что управлять аватарами было неимоверно трудно. Самым сложным было соотносить свои движения с более тяжелым и сильным роботом, при этом находящемся на Луне, с ее слабой гравитацией. Ведь на "колесе", где несли свою вахту японцы, сила тяжести была лишь капельку меньше, чем на земле.
   Но и тут хитрым азиатам помогали вирткапсулы.
   Операторы, за время подготовки к экспедиции, сотни часов проводили в специально созданной виртуальной реальности, полностью передающей условия Лунной базы.
   Но не эти мысли занимали капитана воздушно-космических сил Новороссии Станислава Бойченко. И даже не то, что на родной планете все еще льется кровь в междоусобных войнах.
   Глядя на далекую Землю, он думал о своих друзьях, которые живут в разных странах. О брате Юре, с которым так внезапно подружился после многих лет отчуждения. О непоседливой девчонке Майке, с которой продолжал время от времени переписываться и болтать по комму.
   И о Элен Бонне.
   Пора бы уже забыть о своенравной француженке. Но он не мог. Все равно царапало что-то душу, особенно когда взгляд падал на голубой простор Тихого океана, что виден сейчас в нижнем правом краю Земли. Там в подводном городе...
  
  
   Станислав не ведал, что молодая доктор биологии давно уже покинула пучины океана. Она уже заканчивает обучение в академии космоса и тоже готовится к космическим полетам.
   В эту самую минуту Элен легкой походкой подходила к спортивно-тренировочному комплексу, ярко сверкающему иллюминацией на фоне еще темного предутреннего неба.
   Ей предстояла очень тяжелая тренировка на центрифуге. Сегодня молодая женщина намеривалась взять планку в шесть жэ.
   "Опять потом буду в синяках, и лицо опухнет", - вздыхала про себя она.
   Но, честно говоря, собственная красота заботила ее гораздо меньше, чем то, удастся ли попасть в марсианскую экспедицию пятьдесят шестого года. Ведь именно эта вторая долгосрочная экспедиция должна была добавить к станции и обустроить оранжерею. Француженке ужасно хотелось принять в этом участие.
  
  
   А вот Славику было известно, что через два с половиной года полетит на красную планету. Сейчас на Луне он стажировался.
   Хотя, можно ли назвать стажировкой полгода напряженнейшей работы на Лунной базе? Доверенную ему посадку космического корабля? Эту поездку, длинной почти в сотню километров?
   - Поехали? - полувопросительно сказала Зоя.
   - Ага, - отозвался Славик.
   Протянул руку в неуклюжей перчатке и переключил с холостого хода электромотор тележки.
   Небольшая приземистая платформа на далеко выведенных в сторону ребристых колесах покатилась по проложенной дорожке. Вернее, по совершенно такому же, как все окружающее, участку лунного грунта, на котором лишь изредка можно было заметить следы прошлых поездок.
   Но на внутренней поверхности своего шлема Славик отчетливо видел нарисованную навигационной системой трассу.
   В принципе, можно было преспокойно откинуться на креслице и дать транспорту самому ехать по запрограммированному маршруту. Но Славик никогда так не поступал, так же как и большинство космонавтов.
   Потому что, зачем тогда люди, если все будут делать роботы?
   Молодой Новороссец полностью поддерживал политику партии и правительства своей страны и России, ограничивающую излишнюю автоматизацию. Люди останутся людьми, только если сами будут работать, а не тупеть от ничегонеделания и чересчур сытой и безопасной жизни, как те же европейцы.
   А тележка окунулась в тень.
   Солнце скрылось за скалами сзади, а Земля наполовину опустилась за противоположный край кратера. Славику пришлось вести транспорт по синтезированному изображению.
   Он сбросил скорость до почти пешеходной. Тележка спускалась по каменистой осыпи, подпрыгивая на обломках. Каждый раз Славик и его попутчица чуть подлетали над креслами, и не вываливались только благодаря крепким ремням.
   В эти моменты Станислав ощущал замирательное чувство полета. Оно было приятным, и волнующим.
   Сейчас молодой космонавт особенно отчетливо осознавал, что он наконец-то в космосе! И это дарило ему настоящую чистую радость.
  
  

Глава 2. Воссоединение.

  

17.07.2054.

Космодром Танэгасима, Япония.

  
  
   Все-таки хорошо, что все два с половиной года, которые тетя Хана с дядей Федей провели в космосе, они жили при нормальной гравитации. Благодаря этому их выпустили на волю на второй день после того, как спускаемый аппарат "Иваки" приземлился на плавучую платформу, и космолетчиков доставили на космодром на специальном корабле. Всякой медициной их мучили прямо на нем, кстати.
   Раньше, говорят, после возвращения из космоса, космолетчиков несколько дней врачи в норму приводили. А бедные родственники ждали, когда же им разрешат увидеться с героями.
   В Японию мы прилетели вчетвером. Поселились в номере гостиницы при космодроме, а утречком пошли в главный офис.
   С полчаса мы маялись в небольшом зале, вместе с кучей японцев, встречающих своих родных.
   И вот двери открылись и появились четырнадцать космолетчиков - четверо членов экипажа "Королева" и десять участников первой рабочей смены на "Консоуми".
   Разумеется, Хана Хаякава нарушила весь протокол и, протолкавшись локтями, выскочила впереди командира корабля и начальника экспедиции.
   Остановилась посреди помещения.
   Ее догнал дядя Федя и встал рядом, приобнял за талию.
   А мы...
   Мы тоже двинулись навстречу. Стараясь не спешить. Только Андрейка не выдержал, ускорил шаги, и последние метры пробежал, кинулся к родителям.
   Они все втроем обнялись, и долго так стояли. А я с тё-Настей и дя-Игорем остановились в отдалении, давая семейству поворковать и поумиляться друг другом. Андрей, кстати, уже выше мамы вымахал. Тринадцать лет пацану. Скоро меня, мелкоразмерную, перерастет.
   А между тем тетя Хана...
   Тетя Хана оставила мужа и сына о чем-то оживленно разговаривать, а сама сделала пару шагов в нашу сторону.
   Замерла, глядя прямо мне в глаза.
   Они у нас с ней одинаковые - черные и в меру раскосые.
   Я почувствовала, как тетя Настя тихонько подтолкнула меня в спину, и пошла вперед, медленно и не отрывая взгляда от бездонных колодцев глаз моей любимой тети Ханы.
   И в голове как-то замельтешили картинки из раннего детства. Мы ведь с ней действительно были не разлей вода, часто виделись, всегда старались вместе праздновать наши дни рождения пятнадцатого января. До того черного дня.
   А после него я ее не видела... Страшно подумать: долгие четыре года. Все свое отрочество, тьфу, девичество.
   И вот.
   Мы сошлись в застывшем и отодвинувшемся куда-то мире, протянули навстречу руки и буквально вжались друг в друга, обнимаясь со всей возможной силой. Мне даже послышалось, как захрустели мои косточки. Да и ее тоже мяла основательно. Я ведь не зря целый год с железками всякими в училище возилась.
   Мы так ничего и не сказали. Не нужно это было.
   Все говорили наши тела. И о том, как же мы соскучились, и о том, как изо всех сил просим друг у друга прощения.
   А потом я услышала у своего уха невозможное: тетя Хана всхлипывала.
   И у самой меня тоже слезы лились в два ручья.
   В общем, будь рядом художник, мог бы написать эпическую картину: "Воссоединение двух заблудших сердец".
   Но художника не оказалось.
   А оказались Анастасия Белякова, Игорь Мыскин и Фёдор Мисалов с Андрейкой.
   Они обступили нас и тоже обняли.
   Мы сгрудились в живописную кучку, шмыгающую носами и невнятно "вякающую". Это такое любимое словечко у тё-Насти.
   Потом мы нестройной гурьбой отошли к стеночке, чтобы не мешать другим воссоединившимся. Тетя Хана держала меня за руку своей узкой, но крепкой ладошкой.
   - Так, Нася, - сказала она решительно. - Вот что хочешь делай, а Майку я у тебя украду на все лето!
   - Кради, - заулыбалась тетя, умильно на нас глядя. - Я тоже на пару неделек украдусь, если не против. Игорю надо возвращаться, у него на попечении две сотни космических бродяг. А я выбила отпуск.
   - Значит - Вануату-у! - тетя Хана превратила название тихоокеанского государства в боевой клич.
   - Е-ей! - воскликнула и тетя Настя и рассмеялась.
   - Игорь, - официальным тоном заявила Хана Мисалова-Хаякава. - Я торжественно клянусь не натравливать на твою жену молодых туземцев!
   Тетя Настя показала ей кулак.
   Они дружно рассмеялись.
   Явно за этим кроется какая-то давняя история. Потом обязательно выпытаю.
   - Ладно, космопроходимцы, пойдемте в какое-нибудь кафе сядем, - предложил дядя Игорь.
   - Да! - встрепенулась тетя Хана. - Ты не представляешь, как я мечтала все это время о нормальной земной еде!
   - Обжорка, - ласково обозвал ее дядя Федя.
  
  
   На Вануату мы улетели через два дня. И это было волшебство! Далекие острова буквально влюбили меня в себя. Мы поселились на острове Эспириту-Санту - самом большом в архипелаге. Там в городке Порт-Орли находится японский центр реабилитации космлетчиков - вроде нашего в Ливадии, где год назад отдыхали дедушка и бабушка Славика.
   Я почему-то вспомнила о новоросском пилоте. О том, как он почти каждый день ездил к своим старикам, а я время от времени падала ему на хвост, и мы все вместе ходили на пляж или сидели на просторной веранде дома отдыха космонавтов.
   Хорошие у него дедушка и бабушка, старенькие, но крепкие и очень домашние. Почти как моя бабушка Лена, которую я очень любила в детстве.
   Интересно, а в этом году им удалось выбраться в Россию из своей Украины? Славик ведь сейчас, наверное, опять в Крыму, восстанавливается после полета на Луну.
   Обязательно ему позвоню и спрошу.
   Вот.
   А остров Эспириту-Санту красив не только звучным названием.
   Высокие горы, на западе, пологие холмы на востоке, сочетание старинного колониального стиля и ультрасовременного быта стратегического партнера Японии на Тихом океане. И обалденный оздоровительный комплекс, который отгрохала здесь Джакса.
   Уж не знаю сколько у него звезд - наверное штук семь.
   Так что я купалась в роскоши, и в роскошном океане.
   Я читала, что недалеко от этого острова, на одном из атоллов, вернее, на океанском дне рядом с ним, находится японский подводный городок.
   Жаль, туда просто так не попасть.
   Интересно, не там ли случайно обитает та самая загадочная и злая Подводница, которая украла сердце моего Славика.
   Ну, про моего, я так, почти шутя. Хотя, я вот сейчас свободна, и не начать ли атаку на молодого майора армии Новороссии?
   Увы, но с Артемом мы расстались.
   Он очень обидился, что я не пошла учиться в десятый класс, а поступила в техникум. Ну и... Как-то у нас все угасло. Жалко, конечно, он мне до сих пор сильно нравится, да и героическое спасение меня из лап хулиганов не забыть. Но... Раз я могу вот так о нем думать - значит, это была не любовь, а влюбленность.
   Ладно, хватит об Артеме.
   На нем белый свет не сошелся. У нас в группе четырнадцать ребят на пятерых девчонок, и половина из них, только ребят, к счастью, поглядывают на меня с явным интересом.
   Ну да, экзотика - по виду почти настоящая японка, да еще и из знаменитой космической семьи.
   Но, кстати, я поступила в училище, не применяя родственные связи!
   С трудом, потому как на мою специальность - сборщик-наладчик оборудования, было аж семь человек на место! Все-таки технарь у нас не простой - лучшие выпускники идут работать в "Энергию", да и другие заводы и фирмы за ними охотятся.
   Правда, если говорить честно, то без блата, похоже, совсем уж у меня не обошлось. По баллам на экзаменах я была на самой грани поступления. Спасло собеседование. А его ведь живые люди проводили, наверняка вспомнили кто мои опекуны.
   Хорошо, конечно, что я осталась Майей Камэнаси, не стала Мыскиной или Беляковой. Но в наш информационный век выяснить с кем я живу под одной крышей совсем не трудно.
   Так что скоро все училище знало об этом.
   На меня смотрели как на ненормальную. Ну да, приемыш таких известных личностей и учится на простого рабочего, да еще и после девятого класса из школы ушла.
   Сначала думали, что я дурочка, или оторва какая-нибудь.
   Но вскоре ребята и девочки поняли, что я вполне себе нормальная хорошистка, переползающая в отличницы, учусь прилежно, не хулиганю и водку на проезжей части из горла в голом виде не распиваю.
   А потом народ попривык.
   Неплохой он, народ, у нас подобрался. Мне в нашей группе даже комфортнее, чем в школе было. Люди в большинстве своем попроще, без элитарных заскоков и понтов.
   Я, кстати, это как один из главных аргументов тете Хане высказала, когда оправдывала свое решение.
   И встретила полное понимание.
   - Правильно сделала, Майка. - Я, между прочим, тоже всего лишь бакалавр и доучиваться не собираюсь ни в жизнь! Мы - пролетарии, это... гегемоны!
   Она дурашливо выпятила вперед свою малоразмерную грудь.
   - Уф, - выдохнула я. Почему-то именно мнение Ханы Хаякавы было для меня особенно важным. Пояснила: - Я боялась, что ты будешь меня ругать.
   - За что? - удивилась космолетчица. - Я сама в детстве любила руками поработать. Правда, всяких дронов я больше ломала, чем делала. Друзья из кружка роботостроения и университетской кибер-команды вечно меня за это материли. Особенно Кичиро Танаяки.
   - О! Ты училась вместе с доктором Танаяки? - удивилась я.
   Создатель Виртуалки был одним из самых известных ученых мира.
   - Ага, он был моим сэмпаем и тайным воздыхателем!
   - Чё, взаправду? - сымитировала я чисто-пацанский базар.
   - Без ХХХ! - на автомате отозвалась Хана. - Упс! Прости, вырвалось. Мы с Кичиро жили душа в душу. Я, как дикая кошка, а он как настоящий кобель. Во всех смыслах. Ни одной юбки не пропускал, кроме моей. До сих пор приятно вспомнить, как мы постоянно грызлись. Он, кстати, всегда донимал меня тем, что я тупая неуч. Так что я тебя, Майка, очень даже понимаю, и полностью поддерживаю!
   - Даже в том, что я не собираюсь стать космонавткой?
   - А куда ты денешься от генов?!
   - Туда же, куда и Андрейка.
   - Да, сын точно с Земли не рвется, - согласилась тетя Хана. - Эх, может, правда, махнуться с Наськой детьми? А? Ты как?
   - Я не против, - вздохнула я. - Но ты ведь Андрейку все равно не отпустишь. И мне в техникум из Токио в Королев будет трудно добираться каждый день.
   - Тут ты, Майка, права. Да и Наську с Игорем нельзя обижать. Они тебя слишком сильно любят и воровства мне не простят.
   Такой вот разговор случился.
   Кстати, ту историю с тетей Настей и аборигенами жестокая Хана Хаякава мне так и не рассказала. Наоборот, издеваясь надо мной, подогревала любопытство. Например, в первый же день нашего пребывания на Эспириту-Сант, она купила пачку резиновых изделий и торжественно мне ее вручила:
   - Всегда носи с собой! - с ужасно важным видом изрекла она. - Чтобы не получилось, как с Наськой!
   - Тетя-а, ну расскажи! - взмолилась я.
   - Тайна личности! - она значительно подняла палец вверх.
   - Ну и ладно! - почти всерьез обиделась я. И мстительно заявила: - Себе тоже не забудь такие штуки купить!
   - А они всегда при мне, - как о чем-то совершенно естественном сообщила эта особа.
   - Бедный дядя Федя, - пожалела я.
   - Бедная я, - возразила тетушка. - Со свадьбы таскаю не распакованную пачку. Знаешь, как трудно не спалить ее перед мужем?!
   Действительно, сложно. Я пару раз чуть было не засветила эти штуки перед тё-Настей!
   Нет, она не потчует меня историями о капусте и аистах, но как-то эту тему старается не поднимать. Не то что Хана.
   Вот. А пачку я домой в Подмосковье увезла не раскрытую.
   А ведь, не будь я с тетей Ханой...
   В первую же неделю я познакомилась с компанией аборигенов. Молодые ребята и девчата учились в японских университетах и колледжах, а домой приехали на каникулы.
   Мне очень понравилось с ними общаться. Ходить на море, сидеть в кафешках, тусить на дискотеках. И наблюдать, как непринужденно эти дети южных морей разбиваются на парочки и уединяются. Даже обидно бывало, что со мной никто из парней не пытается всерьез заигрывать. А ведь явно поглядывают с интересом.
   Один раз я не выдержала и спросила Гарэя напрямик:
   - Я тебе совсем не нравлюсь?
   - Нет, ты классная! - заулыбался парень ослепительно белыми зубами на смуглом лице. - Но я боюсь Хану-дано!
   - Э-э?! - удивилась я. - А откуда ты знаешь тетушку?
   - А как можно ее не знать?! - поразился в свою очередь Грэй. - Она здесь как легенда! Детишек ею пугают: "Прилетит на большой белой пластмассовой птице Хана Хаякава, заколдует страшными заклинаниями северными и утащит за собой в космос черный!"
   Парень весело расхохотался.
   - Она может, - согласилась я. - Особенно заклинания. Мат называются.
   - Я знаю! - кивнул Гарэй. - Но твоя тетя, местная знаменитость.
   - И ты ее боишься?
   - Опасаюсь и уважаю. А еще, мне кажется, ты еще сама не готова к любви.
   Я промолчала. Что тут скажешь. Я, правда, до дрожи в коленках боюсь секса, хотя и мечтаю о нем, когда одна...
  
  
   Но, о чем это я? Что-то мысли разбегаются. Всегда так, начинаю о чем-нибудь одном, а потом полет фантазии уводит в дебри.
   В общем, полтора месяца на волшебном острове были восхитительны! Мы купались и загорали, вкусно кормились, устраивали морские путешествия на зафрахтованной яхточке. И ходили в горы.
   Целых четыре раза.
   И я каждый раз удивлялась, как преображался в лесу Андрейка. Каким спокойно-уверенным он становился. Настоящий лесовик.
   Правда, у моего сводного братишки даже в лесу промелькивала грустинка во взгляде.
   Это и понятно.
   Во-первых, ему опять предстояло учиться в японской школе. Причем со второго семестра. Бедняжка. А, во-вторых... Во-вторых, тетя Хана с дядей Федей на Земле не задержатся.
   Буквально через год они опять улетят на свою Лютецию.
   - Тетя, зачем?! - вопрошала я. - Пропустили бы одну вахту!
   - А вот фиг! - отвечала эта хулиганская особа. И немного сумрачно поясняла: - Майка, у нас в запасе всего лет семь-восемь. Потом спишут на Землю. А две экспедиции лучше одной!
   Так что не пройдет и года и Андрей опять поселится у нас.
   Ну и пусть.
   Я, если честно, уже привыкла делить с ним комнату. Наоборот, этот год буду скучать по беспутному братишке, что вечно сидит в уголочке и во что-нибудь играет.
   Но все это будет потом.
   А сейчас лето на волшебном острове!
  
  
  

Глава 3. Выживание.

  

23.03.2055.

Аризона, Техасская конфедерация, Американский Союз.

  
  
   Под ногами буро-красный грунт. Башмаки скафандра оставляют в нем глубокие следы.
   Злое Солнце с темно-синего неба слепит сквозь светофильтр.
   На внутренней стороне гермошлема яркие цифры и значки. А еще небольшая навигационная карта.
   До цели еще три километра напрямую, или пять по проложенному маршруту. А индикатор кислорода показывает двадцать шесть процентов - часа два при такой же нагрузке. Должно хватить, но почти без запаса.
   Вот только силы уже на исходе.
   Гэрри тяжело переставляет ноги.
   "Это нечестно - думает бывший горнопроходчик. - Я сейчас должен весить меньше, чем голышом!"
   Но ступни утопают в сыпучей земле Аризоны.
   Впереди маячит спина Паолы. Белая, горбатая от ранца с воздушной системой.
   А позади, отстав на полсотни метров, идет Джекоб. Он явно начинает сдавать и это беспокоит Гэрри. Потому что не успеть дойти до базы за оставшееся время, означает смерть.
   Отвратительную и страшную смерть от удушья.
   Еще более страшную и отвратительную оттого, что стоит снять шлем и в легкие польется живительны, хоть и немного разреженный воздух высокогорного плато.
   Но они, шлемофоны, намертво пристегнуты к скафандрам и без специального магнитного ключа от них не избавиться.
   В этом вся суть тренировки на выживание. Если не сумеешь пройти от пункта "А" до пункта "Б", пока не закончится кислород - то не выживешь.
   Говорят, процент смертей на подобных тестах около шести.
   Это плата за наглое желание стать астронавтом.
   В Североатлантической Конфедерации такое вызвало бы шок. Они трясутся над каждой жизнью, пусть даже абсолютно никчемной.
   Но Американский Союз - это страна сильных, смелых и свободных людей, не боящихся смерти и готовых отстаивать свои права до последней капли крови.
   Так утверждает официальная пропаганда.
   И Гэрри прямо сейчас убеждается, что она не так уж и врет.
   Молодой инженер старается думать о постороннем. Спокойно и без напряжения. В конце концов, он пять лет провел в Кордильерах, и даже сумел полюбить здешние места, так похожие на Марс, о котором он мечтает с детства.
   За последние два года он не раз в этом убеждался. Ведь таких тестов на выживание за все время учебы на астронавта целых три штуки.
   Но большинство тренировок проходит в виртуалке. Где еще можно воссоздать с такой точностью космические условия? Ведь даже уменьшенную гравитацию не сложно запрограммировать.
   "Знал бы Кевин Шахрмайер, сколько времени я на халяву буду в капсулах проводить, обзавидовался бы!" - усмехнулся про себя Гэрри.
   Ему было известно, что одноклассник исполнил мечту и эмигрировал к "янки". И даже поступил в университет Хартфорда. Но выучиться на менеджера так и не смог.
   Все немалые деньги, что присылал ему отец-банкир, Кевин тратил на виртуалку. Это не могло не сказаться на учебе и его отчислили.
   Тогда молодой человек продал купленный его отцом дом, приобрел замызганную крошечную квартирку и подержанную капсулу с отключенным каким-то безымянным хакером блоком контроля безопасности.
   Шахрмайер возликовал - теперь назойливая система не будет принудительно выкидывать его из сети через каждые восемь часов!
   Он зарядил полный картридж внутривенного питания, улегся в мягкое, но немного неприятно пахнущее нутро, подсоединил катетер к трубке и погрузился в сладкие грезы.
   Несостоявшийся банкир не осознавал, что давно уже болен синдром ирреальности и является самым настоящим погруженцем. А, значит, перестал адекватно воспринимать виртуальную реальность, потерял чувство времени и опасности.
   Его тело нашли и достали из капсулы только через три недели.
  
  
   Всего этого Гэрри не знал.
   Да и не до давешнего одноклассника ему теперь было.
   Шаг, еще шаг, размеренно и с оптимальной скоростью. Спина Паолы все так же маячит в пяти метрах перед ним.
   Эта женщина - жилистая, мрачноватая и молчаливая - умеет бороться и непреклонно идти к своей цели. Она не особенно нравится Гэрри, хоть и вызывает уважение.
   Вот и сейчас она держит правильный темп, прокладывая дорогу их троице.
   Вот только...
   Белая громоздкая фигура неуверенно покачнулась, взмахнула руками, и, завалившись влево, покатилась по склону. Достаточно пологому, но изобилующему валунами. Врезавшись в один из них будущая астронавтка остановилась. Осталась лежать слабо шевелящейся кучей.
   Гэрри, не раздумывая, повернул вниз и осторожно двинулся к ней.
   - Паола, ты в порядке? - глупо спросил Джекоб по рации.
   В ответ только нечленораздельное мычание.
   Гэрри склонился над Паолой, заглянул в шлем.
   За полуполяризованным сверхпрочным пластиком побледневшее лицо с закушенной губой.
   - Нога, - простонала женщина. - Правая... Наверное, перелом.
   Это плохо.
   Материал скафандров невероятно прочный на разрыв, его даже из штурмовой винтовки трудно прострелить.
   Но он гибкий, и от ударов защищает слабо. На Марсе он надувается от перепада давления, но здесь на Земле висит обычной тряпкой.
   - Попробуй встать, - сказал Гэрри, - Давай я помогу.
   Женщина схватила его руку, с шипением и стоном поднялась, попыталась наступить на правую ногу. Та подломилась.
   - Держи меня за плечи, двинулись потихоньку, - скомандовал Гэрри. - Джекоб иди сюда, помоги.
   Но в ответ тишина.
   Третий член группы стоит на тропе и смотрит на коллег.
   - Джекоб?! - повторил Гэрри.
   - Мы не успеем, - негромко и совершенно спокойно сказал тот. - А я не псих, чтобы вот так подыхать.
   Он развернулся и ровным шагом пошел дальше.
   - Дерьмо собачье! - выругался Гэрри.
   - Он прав, - со слезами в голосе сказала Паола. - Мы не успеем дойти. Так что, если ты меня бросишь, я не обижусь. Не сильно обужусь.
   - Заткнись! - огрызнулся Гэрри и буквально поволок шипящую сквозь зубы женщину вверх к тропе.
   - Ну и дурак, - простонала та, но запрыгала на здоровой ноге, пытаясь не слишком сильно обвисать на товарище.
   Так, вдвоем на трех ногах, они прошли почти километр.
   Индикатор воздуха опустился до шестнадцати процентов.
   И Гэрри понял, что еще немного, и он не сможет добраться до заветной базы даже в одиночку.
   Белая фигурка Джекоба маячила далеко впереди.
   "Обидно, что эта сволочь выживет, - подумал Гэрри. - Несправедливо, что взаимопомощь и забота о товарищах вознаграждаются смертью, а трусость и подлость..."
   - Всё, - устало сообщила Паола.
   - Что всё?
   - Бросай меня. Ты старался.
   - Но...
   - Ты хочешь составить мне компанию? А я думала, что не в твоем вкусе.
   - Дура.
   - Есть такое дело. Обидно до слез.
   И она, правда, всхлипнула.
   Выпустила его плечо и грузно рухнула на тропу. Приподнялась. Привалилась спиной к очередному валуну.
   - Знаешь что?! Я попробую разбить тебе шлем!
   Гэрри наклонился и поднял заостренный булыжник в пару килограммов весом
   - Клади голову вот сюда.
   Женщина послушно примостила шлем на скальном выступе.
   Гэрри размахнулся и ударил острым краем по лицевому щитку.
   - А!!! - закричала Паола.
   Камень чуть не выскочил из рук от отдачи, но на пластике не осталось и царапины.
   - Псих! Боже, как больно в ушах! Знаешь, какой грохот от удара?! Идиот! Побейся головой о стену!
   - Прости, давай, я еще раз...
   - Ты что не слушал лекции? Какая динамическая прочность у щитка шлема?
   - Ты права... - Гэрри выронил камень.
   Из подобного материала делают броню для современных вертолетов и даже танков.
   Паола завозилась, удобнее усаживаясь.
   Гэрри смотрел на это и совершенно не думал о том, что с каждым вздохом приближает свою собственную гибель.
   - Иди уж, - вздохнула Паола. - Дай мне провести оставшееся время в хорошей компании с самой собой.
   - Прощай, - тихо сказал Гэрри.
   Повернулся и пошел по тропинке вслед за крошечной фигуркой Джекоба. Изо всех сил заставляя себя не оборачиваться.
  
  
   Гэрри добрался до базы, когда индикатор показывал полтора процента.
   Техник быстро разблокировал застежку и снял с головы будущего астронавта шлем.
   - Паола!.. - начал Гэрри.
   - Нет, - покачал головой руководитель испытаний. - Ты знаешь наши правила.
   - Но она еще жива! Она сидит спокойно и воздух тратит меньше!
   - Да, она ЕЩЕ жива, - согласился начальник.
   - Почему?
   - Потому что, если бы мы спасали вас во время испытаний, никто бы не стал воспринимать их всерьез.
   - Значит, правильно вот так, как Джекоб? Как вы?
   - Правильно, как ты, - сообщил ему руководитель курса. - Всегда пытаться спасти товарища. Но, до тех пор, пока это не станет смертельно опасно для тебя.
   - Это подло.
   - А кто тебе сказал, что космос человеколюбив и честен? Запомни, всегда лучше потерять одного, чем всю группу.
   - Потом... когда-нибудь... я, может, это и пойму. Но сейчас...
   И Гэрри ударил своего начальника по лицу.
  
  
   Гэрри не выперли из отряда, не посадили в карцер. Просто заперли на сутки в изоляторе.
   - Будешь писать заявление об уходе? - с интересом спросил его начальник курса, когда выпускал на свободу.
   - Нет, если не выгоните, - сумрачно ответил Гэрри.
   - Не выгоним. И, кстати, у тебя девяносто пять баллов за испытание.
   - Если бы не засадил тебе по роже, было бы сто?
   - Нет, девяносто. У тебя правильная реакция, - усмехнулся начальник, под глазом которого расползался шикарный бланш. - А вот Джекоб получил всего двадцать баллов и покинет наши ряды.
   - Это правильно, - кивнул Гэрри. Облизнул губы и тихо спросил: - Паола?...
   - Прожила еще полтора часа.
   - Она очень мучилась?
   - Увы. Смерть от удушья - неприятная вещ.
   - Зачем так?
   - А иначе нельзя. Иначе космос нам не покорить.
  
  
  

Глава 4. Возвращение.

  

17.07.2054.

Поселок Голубой Лес, Щелковский район,

Московская область. РСФСР.

  
  
   Странное он испытывал ощущение, возвратившись в этот двухэтажный дом в поселке Голубой Лес. Неожиданное понимание, что вернулся домой. Только сейчас Андрей осознал, как сильно полюбил это место и его обитателей.
   Год, проведенный в Японии, был какой-то сумбурный и муторный. Родители постоянно пропадали в Джаксе, спешно готовясь к новой вахте на Лютеции. В средней школе Сакурагаока учится было ужасно тяжело. За три года жизни в России мальчик основательно отстал по японской грамматике. Но языком он все-таки занимался в школе имени Комарова. К тому же Майка с тетей Настей часто дома на нем болтали и регулярно смотрели свои анимэшки без перевода. А вот как быть с японской историей и литературой?
   Да и другие предметы основательно отличались от тех, что были в русской школе. Какие-то сильно отставали, другие, наоборот, ушли далеко вперед по программе.
   В общем, Андрейка, хоть и тратил на уроки большую часть свободного времени, со стонами отрывая его от игр и книжек, но скатился в самый низ рейтинга класса и бултыхался там на дне.
   А это создавало трудности в общении с одноклассниками.
   Всякие там отличники и активисты глядели на него, как на недоразумение и позор для таких великих родителей. А те, что учились паршивенько, в основном были или хулиганами, или туповатыми неинтересными созданиями. Так что друзьями Андрей опять не обзавелся.
   Впрочем, мальчик давно уже привык к одиночеству.
   Неприятно, конечно, когда все смотрят сквозь тебя. Особенно, девчонки, к которым у четырнадцатилетнего отрока уже начал проявляться интерес.
   Кстати о девушках.
   Андрей внезапно открыл, что Майя тоже принадлежит к противоположному полу. Да еще и довольно красивой его части. Перспектива опять жить с ней в одной комнате и спать на одной, хоть и двухъярусной, кровати неожиданно смутила мальчишку. Названная сестра раньше почти совсем не стеснялась "братца". Майка могла преспокойно переодеваться в той же комнате, и частенько ходила в одной майке и шортиках. Интересно, а сейчас как будет?
   Но Андрей был готов даже к таким неимоверным трудностям.
   "Если что, уйду в лес, построю шалаш и поселюсь в нем!" - с иронией подумал подросток.
   Разумеется, ему этого никто не разрешит. Но вот просто так бродить среди сосен и берез он будет! Прежде мальчик очень редко уходил в походы один. Не из-за страха перед дикой природой, а чтобы не беспокоить тетю и дядю. Все окрестности Звездного находились под постоянным наблюдением, и начальнику Центра подготовки сразу бы накапали на малолетнего нарушителя. Но сейчас-то он уже вполне взрослый. Даже паспорт получил в российском посольстве осенью, как только 14 лет исполнилось.
   Так что Андрей предвкушал будущие экспедиции. А еще купание в Орловском карьере и летнюю поездку в Ялту с лазаньем по крымским горам.
   Как все-таки хорошо, что каникулы удлинились в полтора раза!
   Правда, за ними маячил девятый класс русской школы. Но это страшило паренька не очень сильно. Все-таки здесь совсем не такое жесткое образование как в Японии. Как-нибудь освоится. А потом, может быть, как и Майка, уйдет в какой-нибудь техникум. А может и нет. Так далеко загадывать не хотелось.
   Ведь впереди половина лета!
  
  
  

Глава 5. Оранжерея.

  

28.11.2055.

В 50 километрах от поселка Канжикужуак,

Квебек, Канада.

  
  
   Франции не повезло с климатом.
   В ней и других странах Средиземноморской Ассоциации слишком тепло и солнечно. Это же относится и к заморским территориям. В Гвиане вообще экваториальные джунгли, тихоокеанские острова тоже отнюдь на Марс не походят.
   Правда, в союзных государствах Сахары, пустыня напоминает красную планету, и можно было бы разместить базу там. Но в этих странах уже которое десятилетие тлеют бесконечные гражданские войны.
   Значит, надо искать, у кого бы арендовать кусочек максимально необжитой и пустынной местности.
   Проще всего было бы заключить договор с Россией. Но политики в высоких кабинетах не захотели этого. И так с евразийской державой сотрудничество чересчур тесное, просить их помочь и в этом деле посчитали зазорным.
   Американцы из Американского Союза не пожелали пускать конкурентов по марсианской гонке к себе в Аризону или Нью-Мексико.
   Так что пришлось договариваться с Канадцами. Тихоокеанский Союз, в который входила эта страна сразу же ухватилась за такую возможность. Вездесущая Спейс-Икс под это дело организовала обмен технологиями и забронировала места в экспедициях. Да еще и насчет своего астронавта для полета на Марс в составе французских миссий договорилась.
   Не спроста это. В последнее время наследники Илона Маска активизировали освоение космоса. Три года назад перекупили у Американского Союза всю лунную базу и собираются нагонять в индустриализации спутника Земли другие державы. Строят зонды для изучения астероидов. Теперь вот о Марсе задумались.
   Впрочем, это их дело. Главное, что Франция смогла построить макет своей марсианской базы на севере Лабрадора.
   И встали на вершине невысокого пологого холма четыре толстые и плоские "консервные банки", да один купол.
   Форма модулей была выбрана не случайно. Приплюснутые цилиндры толщиной в три метра и диаметром в пять было очень удобно попарно выводить на орбиту сверхтяжелой "Ариан-9". Потом буксир дотаскивал их до высотной эклиптической станции, перецеплял на марсианский грузовик и тот неторопливо доставлял модули на орбиту Марса.
   А с нее, уже по отдельности, блоки будущей базы спускались на огромных парашютах на поверхность красной планеты.
   Правда, полностью затормозить в разреженной атмосфере не удавалось и в конце траектории приходилось подрабатывать двигателями. Зато посадили оба первых модуля совсем рядышком.
   Это было в 52 году. Тогдашняя третья короткая марсианская экспедиция только успела подтянуть модули друг к другу, соединить их переходом и подключить солнечные батареи. И улетела на Землю.
   А вот следующая экспедиция 54-56 годов уже обосновалась там на полные два года.
   Перед ее прилетом грузовик спустил на поверхность еще два блока. И теперь французские космонавты занимались достройкой базы до конечной конфигурации.
   Через год Элен и ее товарищи отправятся на Марс. А вместе с ними будет спущен последний пятый модуль.
   Он отличался от "консервных банок" своим видом - куполообразный с прозрачным верхом. Оранжерея.
  
  
   Вот в ее копии сейчас и работала Элен Бонне. Женщине предстояло тщательно отработать расконсервацию оборудования, проверить его, опробовать в самых разных нештатных ситуациях и вырастить первый урожай.
   Задача была очень трудная. Но француженка не унывала.
   Мало кто на земле мог похвастаться таким опытом работы с полностью автономными сельскохозяйственными системами. Все-таки с раннего детства Элен возилась подвале замка Бальнер, где ее отец - один из богатейших олигархов Франции - построил для дочки "почти настоящую космическую оранжерею".
   А потом были три месяца в русском "Куполе-П" - модели российской марсианской базы. И долгие годы биологических исследований в подводном поселке возле атолла Увеа.
   Так что Элен только радовалась новой интересной работе, быстро наладила оборудование и принялась за его точную настройку.
  
  
   Тихонько пропел сигнал комма-браслета. Женщина приблизила к лицу тонкую загорелую кисть, пропорхала пальцами по сенсорной панели.
   На выдвинувшемся тонюсеньком экране побежали строчки сообщения.
   "Поступила информация по иностранным участникам экспедиций 56-59 годов. Ознакомьтесь, когда будет свободное время".
   - А оно у меня сейчас свободное! - весело сообщила сама себе Элен.
   Уселась на легонькое креслице перед пультом контроля, сбросила изображение на большой экран.
   И принялась читать биографические справки пятнадцати китайцев. Они, в этот раз начнут обживать и вторую базу. ГоЦзяХанТяньЦзюй пошло еще дальше французов, и две свои базы изготовило как половинки огромного восьмиметрового диаметра шара. Так что теперь на поверхности моря Утопии стоят два купола. Первый они расконсервировали в нынешнюю экспедицию, а второй заселят в следующую.
   Разобравшись в странных китайских именах, званиях и должностях Элен открыла следующий файл.
   Индусы. Пятеро космонавтов.
   Дальше. Американцы - пять человек на планете, из которых двое ученые-ядерщики. Американский союз будет разворачивать небольшой трехмегаваттный реактор. И еще трое будут ковырять Фобос.
   Ну и последние - россияне.
   - Так, кто летит у них? - вслух проговорила Элен, с волнением и опаской ожидая, не увидит ли она...
   Увидела.
   "Станислав Семенович Бойченко. 35 лет. Майор воздушно-космических сил Николаевской республики. Место рождение - город Тывров, Украина. Выпускник Николаевского вертолетного училища. Специальность - пилот ударного вертолета. Участник Ангольской войны. Награжден орденами "Красной звезды" и "Первого августа" второй степени. Космонавт Росскосмоса с 2052 года. Экспедиция на Луну декабрь 53-го - май 54-го годов. Должности в марсианской миссии: орбитальный пилот, водитель, оператор многофункционального транспорта, инженер-электрик и связист".
   - Я так и знала! - с некоторой паникой в голосе возгласила Элен. - Ну почему он не мог в другую попасть экспедицию! Да еще и связист тоже!
   В составе французской команды русским языком кроме Элен хорошо владел только Клод, значит, связываться с русскими придется и ей тоже. А там, за пультом связи, будет сидеть Славик...
  
  
  

Глава 6. По наследству.

  

05.05.2056.

На орбите Лютеции.

  
  
   Федор Мисалов не любил пользоваться аватаром.
   Он предпочитал работать в своем собственном теле. Пусть одетом в громоздкий скафандр, пусть рискуя жизнью.
   И дело даже не в том, что, отправляясь на поверхность Лютеции, он мог проводить время вдвоем со своей женой и бессменным пилотом "Ласточки". Хотя, и это тоже.
   Хану Федя любил все так же сильно, как в самом начале их романа. Нет, они иногда ссорились и зажигательно ругались. За этим с азартом и интересом наблюдал весь коллектив "Консоуми". Японские космолетчики даже делали ставки на то, как долго продлится скандал, дойдет ли до рукоприкладства - вернее Ханиного зубопрекладства - и кто первый начнет мириться.
   Кстати сказать, Хана тоже пыталась участвовать в тотализаторе, но ее ловили за руку и обвиняли в подтасовке результатов и договорных матчах.
   Ну так вот, Федор любил полеты на Лютецию не только из- за своей жены, просто ему нравилось самому ощущать под ногами каменистую, покрытую реголитовой пылью поверхность, видеть скалы и кратеры, пусть через стеклопластик шлема, но своими собственными глазами.
   Все- таки зрение роботов- андроидов, хоть и было исполнено на запредельном техническом уровне, но уступало человеческому.
   Оно прозаически упиралось в толщину канала связи.
   Коротковолновый радиообмен между оператором и его аватаром часто приходилось производить даже не напрямую, а через один из двух ретрансляционных спутников, которые крутились по той же орбите, что и "Консоуми", но как бы по углам равностороннего треугольника.
   Это позволяло покрывать почти всю поверхность астероида, кроме небольших зон на полюсах. Их тоже можно было бы сделать доступными, но вешать еще три ретранслятора специалисты Джаксы пока что не считали целесообразным.
   Зато у андроидов были свои преимущества. Тонкие крепкие пальцы, которыми так удобно делать сложную работу и тактильные ощущения, передававшиеся оператору.
   Поэтому на строительстве обогатительного комбината и на производстве все пользовались исключительно аватарами.
   И Хана, во время своих прогулок- экспедиций, всегда гоняла по поверхности своего модифицированного робота.
   А вот Федор - нет.
   Он постоянно требовал от начальника базы, чтобы его лично доставили в тот или иной перспективный район, прыгал по Лютеции своими ногами и брал планетологические пробы с помощью допотопного молотка и сверхсовременных нанобуров.
   Вот только...
   "Долго ли это еще продлится?" - вздыхал иногда Федор Мисалов.
   Ничего не поделаешь с годами. Через пять дней ему стукнет 59. Если бы остался в Росскосмосе, то уже четыре года был бы на пенсии. В Японии с этим легче - работай, пока хватает здоровья. Но насколько его хватит?
   Ой, как не хотелось Федору, чтобы эта экспедиция стал последним.
   Хануська ведь на еще одну экспедицию намылилась. А отпускать жену одну он совершенно не хотел.
   Так что надо изо всех сил держать себя в форме, сохранять силу и бодрость.
  
  
   Федор выбрался из капсулы. Сегодня пришлось- таки поработать дистанционно.
   Начальник станции зажал горючее на полет:
   - Федоро- сан, зачем гонять корабль, если аватару до места полчаса ходу? Вы же понимаете, что запасы топлива для Ласточки не бесконечны!
   Вот и пришлось влезать в шкуру металлического робота, прыгать его ногами, отколупывать его руками, применяя дополнительное оборудование.
   У Федора, кстати, виртуальные части тела были не столь экзотичными, как у жены - всего только пара мягких рожек, торчащих изо лба. Мысленно наклоняя их из стороны в сторону, планетолог управлял пробозаборником и другими навесными приспособлениями.
   Хана говорит, что он при этом очень забавно морщится.
   Ну да, она своими тентаклями шебуршит с абсолютно серьезным и даже важным выражением лица. Только тоненькие морщинки, недавно появившиеся в уголках ее глаз, подрагивают.
   Федор вышел из капсульного отсека и пошел по бесконечно поднимающемуся вверх коридору к своему кабинету. Ну, то есть планетологическому отсеку, который он делил с помощником Ёшиюки. Парень был хороший. Молодой, но очень умный. Немного чересчур почтительно и предупредительно относился к Федору- сэнсею, но это ведь так принято у нормальных японцев.
   Сейчас в отсеке никого не было и Федор, устроившись в креслице, углубился в работу.
   Вообще, очень мало осталось на Лютеции неизученных мест. Так, глядишь, в следующей экспедиции он окажется без дела.
   Нет, конечно, есть еще внутренности этого стокилометрового астероида, но их можно изучать только сейсмозиндированием. Там, на глубине, кстати, очень много вкусностей скрыто.
   Но пока что бурить всерьез астероид или, скажем, раскалывать его термоядерными взрывами, никто не собирается.
   Того, что он Федор наоткрывал на поверхности, хватит на многие десятки и сотни лет промышленной добычи.
   А ведь существует еще пыльное море - толстенный слой реголитовых обломков и пыли, в которой есть все что угодно от водорода с кислородом, до трансурановых.
   Впрочем, с последними на Лютеции не очень хорошо.
   Пора прибирать к рукам еще один астероид.
   Лучше всего Психею. Тем более что его застолбила третья астероидная экспедиция 2044 года. Та самая, в которой летал Рёка Камэнаси - отец Майки.
   Так вот, по космическому законодательству срок собственности истекает через 15 лет после последнего посещения. И если до 2059 года ее не подтвердить, Психея может уйти в чужие руки.
   Ну, теоретически может.
   Потому что сейчас ни у одной страны нет кораблей, которые могли бы к ней долететь. Все заняты Марсом. И только лет через десять достаточно мощные суда появятся у Индии и Тихоокеанского Союза. А вот собственный планетолет, заточенный для освоения астероидов, Япония изготовит аккурат к 2059 году. Правда, тогда придется возвращать России уже основательно ухайдаканного "Королева". Но соотечественники Федора переходить дорожку своему союзнику не будут. Они на Каллиопу нацелились.
   Конечно, одним кораблем два астероида не потянуть. Но ведь, где один построен, там и второй можно собрать. Дело лишь в ресурсах и деньгах. А в астероиды Страна Восходящего Солнца вцепилась всеми руками- ногами- зубами.
   Федор вздохнул, загоняя в глубокий чулан несбыточную мечту о полете к Психее. Не возьмут его старика в эту экспедиции. Вот Ёшиюки, может быть слетает, если он, Федор, сумеет передать молодому планетологу весь свой опыт и любовь к космосу.
  
  
  

Глава 7. Монтажница-высотница.

  

14.08.2056.

Томская область, РСФСР.

  
  
   Сначала меня на высоту не хотели пускать. Пришлось качать права:
   - А как же закон о допустимом риске?!
   - Да... плевал я этот закон! - чуть было не выматерился мой бригадир Андрей Семенович. Но, в последний момент, спохватился.
   - Вы мою квалификацию видели?! - наседала я, подпустив в голос скандальные нотки.
   - Видал я твою квалификацию! Во всех позах! - не унимался старый рабочий. - Вот... шмякнешься с сорока метров и останется от красивой молодой девчонки мешок с костями!
   - Мешок? - переспросила я, прищурившись а-ля Хаякава.
   - Мешочек, - поправился Семеныч. - Но это сути не влияет!
   - Да не свалюсь я с вашей конструкции разлюбимой! - с отчаяньем заявила я.
   Мне что теперь всю вахту сидеть на земле и ключи подавать?
   - Семеныч, - подал голос Виктор - симпатичный парень с русой бородой. - Да пусти ты девчонку погеройствовать. Сам же таким был лет... э-э... тридцать назад. А я, честное пионерское, глаз с нее не спущу. За каждым чихом следить буду.
   - Тебе бы только с молодой красотки глаз не спускать, - проворчал бригадир, и я с радостью услышала в его тоне нотки капитуляции.
   - Пусть смотрит, я не против, - подбавив кокетства, разрешила я, а у самой ушки запылали.
   - Ладно, - Семеныч отвернулся. - Только гляди, Витюня, я с тебя, если что, семь шкур спущу!
   - Ура! - тихо порадовалась я, не удержалась и чмокнула бригадира в плохо выбритую колючую щеку.
  
  
   С высоты пятнадцатиэтажного дома открывался невероятно красивый вид на стройплощадку, вагончики рабочего городка и пологие сопки, покрытые тайгой. Они уводили вдаль куда хватал глаз. Ветер, никогда не прекращающийся на высоте, забирался под каску, ероша волосы на затылке. Я их увязываю в хвостик и тот вечно торчит сзади щекоча мне шею. Надо бы постричься под мальчишку, но все лень. И потом, мне тогда какую-нибудь новую кличку придумают вместо "Кобылки". А она мне нравится, потому что я по восточному календарю почти что лошадь.
   Да и вообще люблю я этих зверей. Платонической любовью. Потому как в окрестностях Звездного как назло ни одной конной школы нет, а ездить специально на занятия мне не позволяет природная ленивость.
   В общем, пуская мой черный конский хвостик живет дальше. Тем более, что стрижка тоже требует времени и сил. А их у меня после рабочего дня совсем не остается. Вечером, после ужина, доползаю до нашего женского вагончика и валюсь на койку без задних ног. Ребята даже обижаются, что я на посиделки не хожу почти. Но трудовая жизнь оказалась для меня слишком тяжелой.
   И это замечательно! Вот такой труд - он стоит усталости и лишений цивилизации. Когда видишь, как на глазах поднимаются установки и корпуса будущего завода и к этому приложены твои руки, такая гордость пробирает!
   Я перестегнула один из карабинов страховочной системы на следующую анкерную скобу, перебралась на пару метров вправо. Достала с пояса СВЧ-излучатель и принялась дальше обрабатывать сварной шов.
   Неровный зазубренный валик, оставленный сварщиком, идущим впереди, под не видимым выхлопом моей горелки оплывает, делается аккуратным и зализанным. И еще более прочным. Молекулярная перестройка, однако. Теперь пластометаллические листы прорвутся где угодно, только не в месте соединения.
   Глупая работа в наше время роботов-аватаров и строительных дронов?
   Может быть. Но, зато, какая классная и приносящая радость.
   Хорошо, что у нас в стране роботизацию ограничивают и оставили такие вот профессии для людей.
   Тем более что монтажников- высотников, вроде Семеныча, Витьки и меня, влюбленных в истинно мужской - хе-хе - труд достаточно!
   Конкурс сюда на строительство Улу-Юлского органо-химкомбината был страшенный. Если бы не мой супер- красный диплом и куча дополнительных корочек, не пробилась бы.
   Да, училище я закончила на одни пятерки. Даже по математике и английскому! Вот что значит настоящее интересное занятие.
   Я как представлю своих бывших одноклассников, сидящих в душных классах, ну, или сейчас, в студенческих аудиториях, и корпящих над нудными предметами, так такая жалость накатывает.
   То ли дело я! Занятия в мастерских, изучение всякого хитрого инструмента. Программирование настоящих промышленных 3Д-принтеров. Не тех бытовых игрушек, которыми я в детстве увлекалась, а огромных, создающих детали из самых разных материалов от резины до сверхпрочных пластмасс и сплавов. Причем, с плавными переходами из одного материала в другой.
   Я на таком курсовую год назад исполняла. Красотень!
   Или тестирование и настройка умных датчиков.
   Мне пришлось, правда, до деканата дойти, чтобы разрешили прослушать курс пуско-наладки.
   - Да, другой факультет, но я же на своем без четверок учусь! Еще несколько дополнительных курсов пройду спокойно!
   - Несколько? - поднял бровь, ну прям как это любит делать тё-Настя, зам декана. - Мы, кажется, об одном сейчас говорим.
   - Ну, - я потупилась, почти по-настоящему, завозила носком туфли по ламинату. - Мне бы еще сварные работы в объёме конструкционщиков изучить. И, у них же, высотные...
   - Да-а, Камэнаси... Тебе палец в рот не клади. Всю руку сжуешь, - покачал головой зам декана. - Ты уверена, что не надорвёшься?
   - Не-а! У меня организм молодой, выносливый! - сообщила я.
   - Ну что с тобой делать?.. Ладно, дам я тебе разрешение, но, чуть что - сразу же отменю его.
   - Согласна! - заявила я. - Если хотите, я буду каждые две недели у врачей проверяться у па... дя... В центре подготовки космонавтов.
   Это я на добивание, чтобы помнили, чья воспитанница. Не хорошо блатом пользоваться, но я ведь в благих целях!
  
  
   Вот так у меня помимо диплома образовалась еще куча всяких сертификатов и корочек, благодаря которым я смогла прорваться на вахту в Улу-Юл.
   На трехмесячную, правда. В октябре придется возвращаться в Королев. У меня вообще-то распределение в один из сборочных цехов "Энергии". Меня и сюда не хотели отпускать, но я надавила на комсомольскую совесть, которая где-то валяется в пыльном ящике, давно мною позабытая, и воззвала к человеколюбию.
   Человек в лице начальника учебной части училища послушал меня и неохотно согласился дать отсрочку на время вахты и провести ее как последипломную практику.
   Но, когда она закончится, предстоит мне минимум на два года осесть в Королёве - крутить гайки и программировать роботов на заводе корпорации "Энергия".
   И опять я вернусь в наш дом в Голубом Лесу, на радость тете и дяде.
   По правде говоря, сюда я записалась не только потому, что мечтала о рабочей романтике. Мне давно уже хотелось попробовать самостоятельную жизнь. Так, чтобы вдали от дома, от друзей и знакомых. В совершенно новом коллективе.
   Страшно было, но буквально свербило в одном месте.
   Как оказалось, зря. Приняли меня просто замечательно. Правда, не обошлось без покровительственного отношения. Я превратилась в дочь полка какую-то. Все заботятся, при мне стараются не материться, насколько это возможно, конечно. Чуть ли не половина мужчин за мной аккуратно так ухаживают. Причем, по джентльменскому соглашению не переходят на что-то более серьезное.
   А я от всего этого тащусь, как удав по пачке дуста!
   Впрочем, к подобному я привыкла и в училище.
   У нас группа на три четверти из парней была, так что девушки всегда были в центре внимания.
   Сама не понимаю, почему так и не закрутила за все три года ни одного романа.
   Ведь целых трое ребят пробовали подбить ко мне клинья, и еще двое посматривали. Беда в том, что мне из всех них всерьез нравился только тот, что посматривал.
   Дима сидел за соседнем столом, на первом курсе тихонько помогал мне решать контрольные по математике, пока я сама не подтянулась. А я в отместку исправляла чудовищные ашипки в его сочинениях.
   Такой вот симбиоз, наполненный электричеством. Которое так и не разрядилось ни молнией, ни даже куцым разрядником. Я все ждала, когда же он преодолеет свою робость. Даже пыталась его подталкивать, создавая ситуации, когда мы были вдвоем. Но, увы...
   Если честно, то на выпускном я разрыдалась не только потому, что было жалко расставаться с подружками и одногруппниками, но и от этой несбывшейся пэтэушной любви.
   Вот так.
   И сейчас меня вполне устраивает то, как складываются мои отношения в коллективе третьей монтажной бригады. Легкий щекочущий самолюбие флирт и ничего серьезного, о чем бы потом пришлось горевать при расставании.
  
  
   Вообще, мне самостоятельная жизнь понравилась, но дома все равно лучше. Так что я решила, что не буду переселяться, когда вернусь, в общежитие в Королеве.
   Так что продолжу каждый день ездить туда на электричке. За три года учебы я к этому привыкла. Да и дорога занимает ненамного больше времени, чем пеший маршрут от дома до школы. Особенно в плохую погоду, когда мне все же приходилось добираться круглая на транспорте, а не скользить по дорожке на лыжах или пешочком по- осеннему или весеннему лесу.
   Но это будет еще через два месяца!
   Долгие и трудные. Но такие романтичные!
   Дикая тайга, чистейший воздух. Необустроенный быт. А, главное - такая вот работа, высоко-высоко над землей, продуваемая ветрами, тяжелая и интересная.
   Обидно только, что с подружками, особенно теми, школьными, этим не поделишься. Не поймут. Да еще и будут ужасаться от одной мысли, что их подвесят на тоненьких страховочных стропах на жуткой высоте.
   А мне нипочём. У меня вообще страха высоты нету.
   Вернее, он совсем слабенький, как раз такой, чтобы четко и строго следить за техникой безопасности.
   Витя, это быстро понял и теперь присматривает за мной не с целью обезопасить, а просто потому, что ему нравится на меня, красивую, смотреть.
   Ну и пусть. От меня не убудет, а женское самолюбие это тешит и сердечко волнует.
   Кстати о сердечке.
   Сейчас у меня небольшой перерывчик, пока этот самый Витя заканчивает сварку очередного листа оболочки химреактора. Позвоню-ка я одному человеку.
   Я подтянула левую стропу, расслабилась, сидя в подвесной системе. Достала из кармашка трубочку коммуникатора, растянула экранчик и набрала номер, по которому давно уже не звонила.
   Он откликнулся через долгую минуту.
   - Привет, Майка! Извини я на тренинге был.
   - Тогда, может, позже?
   - Нет, все нормально, он как раз закончился у меня есть целых семь минут свободного времени.
   - Тогда сядь и отдохни, а то на тебе лица нет, одна морда осталась, - ехидно сказала я.
   Вид у Станислава Бойченко действительно был всклокоченный и усталый.
   - Зато творя мордашка цветущая и румяная, - заявил Славик. - Где это ты, кстати.
   - Гляди и завидуй, - я плавно покрутила камерой комма. - Правда, шикарная картина?
   - Это ты на такой высотище?! - поразился молодой человек.
   - Ага, завербовалась на строительство Улу-Юлского комбината! - похвасталась я.
   - Настоящая монтажница-высотница! - похвалил Славик.
   - А еще комсомолка, отличника и красавица! - перечислила я свои достоинства.
   - Куда мне до тебя...
   - Может в космос? - задумчиво предположила я. - Скажем, это... на Марс?
   - Вот только это и остается, - широко улыбнулся космонавт.
   - У тебя когда старт?
   - Девятнадцатого сентября. Ты приедешь проводить?
   - Не смогу, - огорченно сообщала я. - Просто ужасть как хочется на прощание повиснуть на тебе и расцеловать, но вахта - есть вахта.
   - Пролетарка, - еще раз улыбнулся он, но мне показалась, что в глазах промелькнула тень сожаления.
   Может он взаправду не был бы против, если бы я осуществила свою угрозу о поцелуе?
   - Гегемонка, - я подбоченилась.
   На фоне распростершегося за моей спиной простора это выглядело, наверное, впечатляюще.
   - Я ужасно рад, что ты позвонила. И, вообще, тебя видеть, - серьезно сказал Славик. - Ты молодчинка, и я горжусь знакомству с вами мадмуазель.
   И опять в его глазах при этих словах что- то неясное мелькнуло.
   - Э... Мы так и будем друг другом гордиться на расстоянии, или все-таки когда-нибудь сблизимся? - кокетливо и двусмысленно осведомилась я.
   - Заразка ты, все-таки. Вся в тетю!
   - В Анастасию Сергеевну? - округлила я свои узкие раскосые глаза в притворном ужасе.
   - Нет, в Хану Хаякаву.
   - Ага. Я ее очень люблю, - сообщила я. - Кстати, месяц назад, перед вахтой, поговорили по дальней связи.
   - Жалко, я с ней почти не знаком. Но очень даже наслышан.
   - Вот вернешься с Марса, и они тоже как раз со своей Лютеции прилетят. Я вас познакомлю!
   - Ловлю на слове! - Славик скосил куда-то взгляд. - Ладно, Майка, мне надо бежать дальше. Удачи тебе!
   - И тебе хорошего полета!
   Отбой связи.
   А я вишу себе на высоте в сорок метров и отчего-то реву.
  
  
  

Глава 8. Homo homini lupus est.

  

02.09.2056.

Мыс Канаверал.

  
  
   "Человек человеку волк" - эта фраза на латыни давно уже стала негласным девизом центра подготовки астронавтов НАСА.
   Ни одна космическая держава не подходила к тренировке кандидатов в космонавты с такой жестокостью, как Американский Союз.
   Даже Китай, который выжимал из кандидатов в тайконавты все соки и отбраковывал до половины из их числа, не шел ни в какое сравнение с американцами.
   Будущих покорителей космоса набирали раз в пять больше, чем требовалось. И, бывало, к концу третьего года их не хватало.
   Многие отсеивались на тестах и экзаменах, кого-то выгоняли врачи. А кто-то, как Паола...
   Но большинство уходили сами, не выдержав нагрузок или попросту испугавшись.
   Так, после того забега в скафандрах, когда компаньонку Гэрри оставили умирать от удушья в наглухо задраенном скафандре, ушли сразу четверо претендентов на звание астронавтов.
   Гэрри остался.
   Он был в ярости, и всерьез подумывал, не прихватить ли из своего бокса стоящую в углу скорострелку и разрядить ее в функционеров НАСА.
   Но справился с эмоциями. В конце концов Паола, когда подавала документы в НАСА, знала, что может не дожить до космоса. И еще - Гэрри был американцем.
   Он с детства привык к мысли, что его жизнь в любой момент может оборваться от автоматной очереди какой-нибудь "черной пантеры", что регулярно выбирались на охоту за белыми из соседнего "Черного пятна". Или оказаться в супермаркете, который решил подорвать исламский фундаменталист. Или в той же школе попасть под пули слетевшего с катушек пацана.
   Такое происходило так часто, что в федеральных новостях уже перестали рассказывать. Слишком много идиотов, свихнувшихся на виртуальных стрелялках или накачавшихся наркотиками.
   Впрочем, у соседей по континенту, что на атлантическом, что на тихоокеанском побережье были сходные проблемы. И это, несмотря на то, что оружие там купить гораздо сложнее, а полицейских во много раз больше.
   В Американском Союзе, кроме городских шерифов, блюстителей закона почти что и не было.
   Зато был сайт министерства внутренних дел, на котором любой гражданин мог посмотреть почем голова того или иного преступника. А кое-кто неплохо зарабатывал, охотясь на них.
   А те же самые школьные стрелки или террористы в большинстве своем погибали от пуль обычных людей.
   У Гэрри кроме скорострелки был пистолет Смит-Вессон, который он всегда держал в бардачке машины, а, иногда, и в кобуре под мышкой. Парень весьма метко стрелял, регулярно тренируясь в тире.
   Правда, за всю свою жизнь ему так и не пришлось ловить на мушку живого человека. В школе приятели подбивали его отправиться вместе с куклусами на левый берег Миссисипи. И, если бы отец не выпорол тогда свое чадо, кто знает... Но сам Стивен Дункинс, во время гражданской войны, нарезал на прикладе СИГ-716 две дюжины насечек. И еще три добавил в 42-м, лично пристрелив двоих грабителей, что попытались выставить придорожный магазин.
   - Запомни, сын, это всё жертвы для здоровья нации! - часто говорил мэр городка Хелена Запад Хелена. - Во всех умных государствах это понимают. Вот у русских есть закон о допустимом риске, который разрешает даже подросткам заниматься экстремальным спортом или ходить в опасные походы по ихней Сибири. А япошки возродили испытания самураев. И только те, кто проходит их и остается живым, может поступить на государственную службу или пойти служить в армию и полицию. Но мы впереди планеты всей! Наш вооруженный народ самый свободный в Мире!
   Гэрри вспомнил напыщенные речи отца и усмехнулся.
   Два дня назад он позвонил домой и сообщил своему старику:
   - Папа, через неделю я улетаю в космос. Буду бурить Фобос.
   Стив Дункинс пожевал тонкими губами и произнес:
   - Я всегда знал, сынок, что ты вырастешь настоящим человеком. Зря ты не звонил раньше. Я давно уже хотел тебе это сказать.
   - Спасибо, отец, - улыбнулся сын. - Когда вернусь, обязательно приеду домой, повидаться.
   - Я буду ждать.
   И бывший лейтенант- комендор "Трунстуна", один из четырех выживших в том бою с русскими, быстро нажал кнопку отбоя связи.
   Но Гэрри успел заметить, как предательски блеснули две капельки в углах его глаз.
   И был благодарен своему родителю за них.
   Больше Гэрри Дункинса на Земле не удерживало ничего.
   Со своей девушкой - Дженнифер - он простился месяц назад, пообещав, что не будет в обиде, если она не станет его ждать. Отцу позвонил.
   Теперь молодому горнопроходчику предстояла дорога на мыс Канаверал, посадка в челнок, что доставит его на орбиту и три месяца полета до оббиты Марса, по которой крутился таинственный спутник Фобос, так и не раскрывший до сих пор свои тайны людям.
  
  
  
  

Глава 9. Колобок.

  

03.02.2057.

Где-то в Московской области, РСФСР.

  
  
   Тимур проводил дочку до школы.
   В этом не было никакой необходимости. Восьмилетняя второклашка Ришима была вполне самостоятельной личностью, она строго следила за своим отцом, напоминала ему, чтобы он не забывал о домашних делах, и сама делала все большую их часть. Второй причиной не слишком опекать дочку было то, что единственная школа располагалась в самом центре поселка, в трехстах метрах от их домика. Заблудиться просто невозможно, автомобильного движения почти никакого.
   Ну а третья причина состояла в том, что поселок Сенокосный был одним из самых охраняемых объектов не только России, но и Мира.
   Все дело в учреждении, расположившемся в этом тихом и живописном уголке Московской области. Учреждении, в котором так или иначе работали практически все жители поселка.
   Киберцентр КГБ РСФСР. Те самые отделы "К" и "ВР".
   Разумеется, Тимур Бадамшин тоже служил в этом ведомстве. Буквально месяц назад ему присвоили звание капитана КГБ, чем бывший кандидат в космонавты тайно гордился. Сам подсмеивался над этим, но лишь отчасти.
   Без толики здоровой амбициозности он бы не сумел почти прорваться в космос, не стал бы помощником самого Кирана Чаудхари. Молодой мужчина привык всю жизнь самому себе доказывать собственную силу.
   А то, что относился к этому с иронией, так это только в плюс.
   - Пока, папа! - Риши шагнула в калитку школьного двора, помахала красной варежкой.
   - Пока! - ответил Тимур, и, не удержался, напомнил: - Не забудь сказать Анастасии Викторовне, чтобы отметила тебя на круглосуточную!
   - Пфе! - фыркнула пигалица, но явно утвердительно.
   Школа была с функциями интерната.
   Хотя, обычно офицеры спецслужбы отправлялись в командировки в виртуал, но, бывало, детей приходилось оставлять надолго.
   Вот и сейчас Тимур не знал сколько времени продлится операция, так что решил подстраховаться.
  
  
   Колобок катился по дорожке.
   Он регулярно этим занимался. Каждый день Бабка и Дедка скребли по сусекам и изготовляли хлебного гомункула. И тот по заранее известному маршруту объезжал стороной незадачливых лесных жителей, чтобы закончить свое путешествие в желудке Лисы Патрикеевны.
   Но не сегодня.
   Первым пал заяц. Мохнатого гурмана буквально разорвало на клочочки, а челюсть, с торчащими длинными резцами, оказалась на верхушке ёлочки, под которой так любил сидеть грызун.
   Потом наступила очередь Серого волка. Не того, что дружил с Иванушкой, и родичи которого так полюбились Добрым Молодцам в качестве ездовых пэтов. Этот волк был заточен на то, чтобы произносить фразу "Колобок-Колобок, я тебя съем", громко щелкать зубами, а потом безуспешно охотиться на Зайку Серенького Под Ёлочкой Сидящего.
   Не судьба была лесному санитару бегать сегодня за своим протагонистом. Вернее, они разделили одну и ту же судьбу.
   Волчья шкура украсила осину. А под ней Колобок не поленился нацарапать на песочке корявыми буквами: "Шкура ничейноя. Каму нада бирите!"
   Впрочем, на халявный лут никто так и не позарился.
   Следующим по сценарию шел медведь.
   Шел, себе, шел Михайло Потапыч... Пока не встретил на кривой дорожке колобка. Медведь облизнулся. Ему страсть как захотелось свежей колобкятины. Пробурчав что-то нечленораздельное, Михайло махнул когтястой лапищей, пытаясь ухватить пончика-переростка.
   Мишка так и не понял, каким образом он оказался летящим по воздуху. Злобная выпечка проводила взглядом удаляющегося в голубое весеннее небо лесного великана, дождалась его возвращения - с треском ломаемых деревьев и грохотом разметавшихся камней, и продолжила путь, мимо неаппетитной бурой кучи костей и клочков меха.
   И пришла пора Лисы.
   Патрикеевна, завидев приближающегося хлебушка, забрызганного чем-то красным, принялась по инерции восхищаться чудесными вокальными данными Колобка, но замолчала на полуслове, сообразив, что тот приближается в зловещей тишине.
   Лишь быстрая реакция, спасла рыжую от гибели.
   Она оранжевой молнией отскочила в сторону. Высоко подпрыгнула и всеми четырьмя лапками обхватила горизонтальную ветку дуба.
   Снизу послышалось: "пинг-понг" и "клац-клац". Лиса скосила глаз и увидела, как миникаравайчик подпрыгивает и пытается поймать зубами ее пушистый хвост. Пришлось его постыдным образом подживать.
   Колобок, поняв, что с Лисой не выгорает, плюнул в нее хлебным катышком и покатился дальше.
   В направлении границы с Тридевятым Царством.
   А Лиса, выждав немного, извернувшись как кошка, спрыгнула вниз.
   Неторопливо, но целеустремленно последовала за нахальным хлебом.
  
  
   - Товарищ полковник, аномальный объект движется в предсказанном направлении.
   - Продолжайте действовать по плану!
  
  
   На пограничном камне Тридесятого Государства руническими знаками было выдолблено:
   "Направо пойдешь - Х... найдешь.
   Прямо пойдешь - кота потеряешь.
   Налево пойдешь - к Кощею попадешь."
   Слово, начинающееся с буквы "х", было тщательно отцензурено зубилом.
   Лиса остановилась лишь на мгновение.
   Было ясно, что обзаводиться новым органом Колобку нафиг надо, кота у него тоже в наличии не имеется, а цель хлебного террориста не вызывала сомнения.
   Левая дорожка ныряла в Дремучий Лес и проходила через Чащобу Непролазную. Ну, для кого как, а для ловкого рыжего родственника песца вполне себе пролазную.
   Вдалеке Патрикеевна услышала:
   - Эй, Чудища Лесные! Выходи по одному! Я вас скопом ХХХ!
   Лиса поморщилась на матерное слово и осторожно выглянула из-за десятиобхватного ствола дуба, опоясанного толстой "цепью из желтого металла".
   В центре маленькой полянки стоял Колобок. Ну, то есть лежал, поскольку ногами этот кошмар пекаря обзавестись не пожелал.
   Высоко вверху в кроне дуба что-то зашуршало, и из ветвей свалилась не то рыбина, не то девица. Булькнулась прямо в центр небольшого, но глубокого бочажка, высунула наружу торс с едва прикрытым зелеными волосами бюстом десятого размера.
   А из леса выбрался старый пенек - Леший. Обросший кореньями и веточками. А рядом с ним нечто непонятное и отвратное на вид: все в ярко-зеленой вонючей слизи.
   "Кикимора Болотная", - подумала Лиса.
   - Трое на одного, да?! - обиженно и скандально вопросил Колобок.
   Трое супротивников одновременно ухмыльнулись.
   И понеслось!
   Поляну испятнали мерзкого вида и запаха лужи, поползли из земли плети корней, полетели по воздуху струи воды, превращаясь в остры стрелы ледяные.
   Но Колобок не слакал. Он в лужах не стоял, под корнями подныривал, от стрел уворачивался.
   И жестко дамажил!
   И ушла Кикимора, лишившаяся головы, в лес, словно зомби басурманский какой-то.
   А леший, завязанный по канонам БДСМ в узел своими же корнями, был брошен в самую вонючую лужу и теперь в ней медленно растворялся.
   А Русалка... Русалка осознала, что является рыбой лишь наполовину.
   Так что бултыхнулась полудева, то есть уже полуженщина, обратно в бочажок, стеная о поруганной чести.
   Лиса тихонько хмыкнула:
   "Да, направо Колобку идти без надобности!"
  
  
   - Эффективность минибоссов?
   - Не выше нуля.
   - Удалось что-нибудь новое узнать об объекте?
   - Очень мало, товарищ полковник. Аналитики работают.
   - Приступайте к следующему этапу!
   - Ох и вой поднимется после операции...
   - Возместим!
  
  
   На красную площадь Китеж-града вышел царь Солтан.
   И завопил, прижимая к груди зажатую в кулак кожаную кепку:
   - Товарищи! Сказочное отечество в опасности! Встанем как один на защиту земли русской и веры языческой! Не дадим супостату укатывать наши нивы и пашни!
   И останавливались как вкопанные Добры Молодцы и Красны Девицы. Замирали не мигая, своими душами, далеко отсель обитающими, впитывая инфу о глобальном эвенте.
   А потом, встрепенувшись, шли стройными рядами и нестройными толпами к порталам, чтобы переместиться на поле брани.
  
  
   Тем вре6менем Колобок выкатился из Леса Дремучего. Тропинка резко перешла в дорожку, вымощенную желто-оранжевым кирпичом.
   По краям ее тут и там стояли маленькие аккуратненькие домики. Все они были пусты, а в крошечных садиках-огородиках были видны следы спешной эвакуации.
   Лиса все так же следовала за хулиганским хлебом. Ее рыжая шерстка почти сливалась с оранжевой дорогой, надежно камуфлируя Патрикеевну.
   Впереди показался пологий холм.
   Колобок застыл на его вершине, как памятник футбольному мячу. Лисица с трудом подавила желание подкрасться и отвесить хорошего пинка.
   Но не до шуточек ей было, и мелкая хищница тихонечко обошла хлебный катышек стороной. Взглянула на широкую долину, распростёршуюся внизу.
   Там, между голубых ленточек ручьев, на зеленом ковре трав толпилась толпа рати невиданной.
   Да все то были Добры Молодцы и Красны Девицы. Кто в посконных белых рубахах с вышивкой, кто в кольчугах, подметающих подолами землю, а кто и в панцирных доспехах.
   И оружие у них было самое разное, от вил и грабель боевых до мечей кладенцов и посохов наимагических.
   Да еще и многие ратники восседали на зверях своих верных. Волках серых да грифонах низколетящих, страусах механических и елифантах грузных... Каких только пэтов не было! Ан нет! Знамо каких! Никто не катался на колобкообразных гомункулах.
   Но, чуяло лисье сердце, что после этих событий выпустит компания-разработчик патч с этим самым ездовым животным! Почему-то пришел ей в голову образ шара надувного, с ручками, на коем можно весело прыгать усевшись задом.
   А рать в долине пыталась изобразить боевые порядки.
   Трудно и криво сие дело шло.
   Привыкли Добры Девицы и Красны Молодцы сольно гамиться или в пати маленькие сбиваться. Лишь изредка ходили они рейдом на босса какого-нибудь крутого, но тоже шоблой невеликой и сплоченной.
   Но худо-бедно, подгоняемые зычными криками и руганью нецензурной рейдлидеров, выстроились защитнички земли исконно сказочной.
   Впереди - жиденькая извилистая линия из танков могучих в броню закованных.
   За ними толпа нестройная из всех, кому не попадя. А сзади лучники с тугими луками, да маги-волшебники своими посохами помахивающие.
   Колобок качнулся и, медленно набирая скорость, покатился к войску невиданному.
   И с каждой саженью подрастал он на вершок.
   Вскоре на защитников Русского Леса катился румяный и пышущий жаром каравай.
   Кошмар пекаря надвигался на оторопевших вояк, ввергая их в состояние ступором называемое.
   Но опомнились бойцы рати русской, казахской, венгерской и даже английской. И наполнился воздух стрелами да заклинаниями.
   Вот только согласованность действий была ниже самой глубокой гонимей шахты! Стрелы сгорали от файерболов, которые с шипением испарялись в струях воды, что была растопленными копьями ледяными. И весь этот бедлам пронизывали ветвистые молнии, которые разбивали в пыль каменные глыбы.
   Как вы думаете, хорошо ли было воинам рати сказочной, когда на их головы вылилось целое море горячей грязи?
   "Нэт, нэ хорошо", - как сказал бы один товарищ с трубкой, если бы самооткопался из-под кремлевской стены и оказался здесь.
   Но он не откопался, а бойцам некогда было материть безруких и безголовых своих дэдэшников. Потому что Колобочище уже было ростом с терем царский.
   Импровизированный каток, одуряюще пахнущий свежевыпеченным хлебом, налетел на войско, втаптывая бойцов по самую шею в теплую жижу. Проехав сквозь боевые порядки и учинив геноцид над магами, Колобок принялся кататься по месту сечи.
   Вскоре все поле брани представляло собой нечто похожее на гигантскую грядку, из которой торчали многочисленные шлемы Добрых Молодцов и развевались по ветерку длинные русые волосы Красных Девиц.
   "Что и следовало ожидать, - вздохнула про себя Патрикеевна, и побежала легкой трусцой, лавируя между торчащими из грязи головами. Те одна за другой исчезали с негромким хлопком и облачками искорок.
   Игроки разлогинивались.
   Но не все.
   Один Добрый Молодец, с трудом выбрался из жижи и теперь стоял на четвереньках.
   Лиса как раз пробегала рядом, когда царь Солтан применил предпоследнее средство.
  
  
   Первым в звене несся Змей Горыныч о семи главах.
   По бокам и немного сзади следовали двое его сыновей-трехглавиков.
   А замыкали построение три внука, у каждого из которых в основании единственной шеи виднелись почки еще не проклюнувшихся головок. Что вид имело срамной.
   Ящеры заложили вираж и вошли в пике.
   Вниз понеслись потоки огня, превращающего кирпич дорожки в стеклянистые лужи.
   Но Колобок стал от обжига лишь краше и румянее.
   Видя такое безобразие, змеи небесные пошли в когтепашную и головопашную.
   Они нацелили на хлебушек остры когти, разогнались до сверхзвуковой скорости и ударили слитно, все разом.
   Поднялось облако пыли, взметнулись вырванные с корнем деревья, искорками засверкали разбившиеся в осколки остекленевшие кирпичи.
   А когда осело облако это, любой мог бы увидеть, что лежат болезные рептилоиды с шеями, завязанными в сложные морские узлы и торчащими вверх толстыми когтястыми лапками.
   Любой, кроме Лисы.
   Ибо перед финальным бабахом накрыла Патрикеевну тьма.
   Теплая и мягкая.
   С трудом выцарапавшись из нее и, мотая башкой, чтобы прийти в себя, пушистая зверушка обнаружила, что давешний Добрый Молодец героически спас ее, прикрыв телом своим.
   Прищурив правый глаз и наклонив голову влево, Лиса разглядела над павшим богатырем тонкую полоску, стремительно укорачивающуюся и меняющую цвет с зеленого на красный.
   Как только хитпоинты ушли в ноль раздался мелодичный перезвон, и спаситель животных распался на облачко разноцветных полигонов.
   Но Лиса успела ухватить за хвост оборвавшийся коннект и удивилась:
   "Патрик Чайни. Великобритания. 15 лет".
   "Ладно, это все потом", - подумала Лисица, и на подкашивающихся лапках поковыляла вслед за Колобком, резво миновавшем межевой столб с надписью: "Кощеево царство. Посторонним в..."
  
  
   - Мда... Я, конечно, ожидал, что игроки его не остановят, но такое...
   Полковник КГБ прикрыл глаза ладонью в международном жесте фейспалма.
   - Товарищ полковник, - тихонько обратился к начальнику молодой лейтенантик, - на данный момент поступили четыре заявки.
   - Серьезные товарищи, то есть господа?
   - Очень. Финальные босы топовых виртмиров и крутейшие геймеры.
   - Организуй им трансфер. Через те самые прокси-сервера.
  
  
   Вековечный Дуб царил на границе мира.
   Его корни впивались в землю, пронизывая насквозь плоский диск, стоящий на спинах слонов, топчущих черепаший панцирь.
   В раскидистой кроне дуба золотой точкой поблескивал Сундук Кощея.
   Перед необхватным стволом, преграждая к нему подступ, стоял черный-пречерный силуэт, в черном-пречерном шлеме, из-под которого доносилось размеренное: "Вдухх...Вшуххх...".
   Колобок остановился в двадцати футах от Рыцаря Темной Стороны.
   Дарт протянул вперед короткую массивную трубку, и из конца ее вырвался ярко-красный светящийся плазменный клинок.
   Зашуршало и загудело, как на электрической подстанции, во время чемпионата мира по футболу, когда все разом включают видеостены.
   Громко натужно дыша, Темный зашагал к Колобку.
   Меч Рыцаря взвился вверх и нанес сокрушительный удар.
   Он пришелся по самой макушке круглой печеньки. И, без малейшего для него ущерба, соскользнул по подрумяненному боку. Глубоко впился в землю.
   Запахло озоном и гарью. Из земли полезли возмущенные дождевые черви, затрясли в воздухе крошечными кулачками.
   Колобок, мстя за подземных жителей, подскочил и врезался в забранное решеткой рыло черной маски.
   "Чпонк!"
   Приспешник Темной Стороны Силы с размаха сел на задницу, выронив меч.
   Но не успела рукоять, продолжающая испускать световой клинок, удариться оземь. Перехватили ее белые как кусковой сахар зубы съедобного монстра.
   Не давая противнику опомниться, шарик из запеченного теста крутанулся и развалил рыцаря напополам.
   - Я твой оте... - успел выкрикнуть Дарт, и навеки умолк.
   А Колобок, вращаясь как циркулярная пила, принялся кружить вокруг дуба, вгрызаясь в него сверкающим и гудящим лезвием.
   Вскоре дерево не выдержало, с оглушительным треском, выпустив во все стороны тучу щепок, начало медленно заваливаться. Ему потребовалось добрых полминуты, чтобы, сотрясши все мироздание, рухнуть.
   Сундук шмякнулся на камни и развалился.
   Из него резво выскочил противоударный заяц, как две капли воды похожий на первую жертву озверевшего рогалика. Но этот Косой не стал пытаться схрумкать Колобка, а припустил наутек.
   Но, не тут-то было! Хищный хлеб вмиг догнал его и, вспрыгнув на спину, вцепился зубами в длинные пушистые уши.
   Сложил зайца пополам.
   Из пуза бедного зверика вылезла, перепачканная в крови, утка, и унеслась ввысь.
   "И что ты будешь делать теперь?" - ехидно подумала Лисица.
   Колобок в задумчивости катался кругами, словно чего-то ждал.
   И дождался.
   Громкий рев сотряс воздух.
   На лике Ясно Солнышка появилась черная точка.
   Она стремительно росла, превращаясь в силуэт истребителя:
   "Джиан", - подумала Лиса.
   "Лиса", - подумал пилот штурмовика Китайской Народной Армии и нажал на гашетку.
   К крошечному круглому пятнышку полетели ракеты воздух-земля, понеслась очередь из бортовой пушки, ударили с краев крыльев две лазерные установки.
   И развезся ад.
   Из которого, заброшенный взрывной волной, вылетел закопченный шарик.
   Ловко ухватился зубами за крыло самолета и таким вот макаром, перебирая челюстями, быстро двинулся к фюзеляжу. Резким ударом пробил в нем отверстие и скрылся в самолетном нутре.
   Пару секунд спустя Колобок прогрызся в кабину. Штурмовик рыскнул по курсу, как бы повторяя ту короткую возню, что произошла внутри него, круто изменил направление и устремился за уточкой.
   Шансов у нее не было никаких.
   Из разлетевшегося в стороны вороха перьев вывалилось белое в крапинку яйцо и кануло в морской пучине.
   Истребитель снизился к Океяну и, сделав классическую "кобру", завис в воздухе, нагоняя реактивной струей на поверхности воды концентрические волны.
   Фонарь раскрылся и вниз упал Колобок.
   Струя раскаленных газов буквально вбила его в глубину.
  
  
   Если бы Лиса могла заглянуть в глубины Океяна, то она увидела бы следующую часть эпической битвы добра со злом.
   Зло, в виде начинающего размокать хлебного шара, опускалось ко дну вслед за яйцом Кощея.
   Но на пути к трофею стояло Добро. Хочется сказать "с кулаками", но в данном случае, это будет не совсем верным. Потому что у Кракена на щупальцах кулаков не имеется.
   - Буль-га-га! - инфразвуком прогудел Капитан Барбосса и протянул к Колобку загребущие тентакли.
   Но Колобок ни разу не был японской школьницей. Он не стал визжать: "Онегай, таскэтэ!", а кинулся на врага.
   Повторилось практически то же, что и с шеями Змея Горыныча. Щупальца гигантского осьминога были связаны в макраме и запихнуты в самые неожиданные места кракенового организма.
  
  
   Спустя пару минут Лисица наблюдала, как из моря-океяна выскочил круглый предмет, похожий на буек. Оставляя за собой кильватерный след, Колобок устремился к берегу.
   В зубах он держал яйцо Кощея.
   Не останавливаясь, чтобы просохнуть, рискуя размокнуть и покрыться плесенью, Колобок покатился к виднеющемуся неподалеку замку.
   Лиса устало последовала за ним. Лапки у нее нещадно болели от долгого путешествия.
  
  
   Замок Кощея был мрачен и неприступен.
   Его регулярно пытались взять приступом Добры Молодцы, а, иногда, и Красны Девицы. Но безрезультатно.
   Всем было известно, что пока админы не объявят мировой квест на уничтожение древнейшего жителя и владельца самой продвинутой версии искусственного псевдо-интеллекта в "Русском Лесу", все равно ничего не получится.
   Но Колобок явно так не считал. Да и не было дела рою вирусов-микроискинов, собравшихся в форму простенького НПС одной из популярнейших виртуальных игр России до подобной ерунды. У него была ЗАДАЧА.
   И неприступные стены пали перед ним, многочисленные ловушки бесцельно срабатывали, а ожившие доспехи ложились штабелями, отмечая путь монстра.
   Лисица, опасливо оглядываясь по сторонам, следовала за Колобком.
   Вот и тронная зала.
   На ледяном троне со спинкой из лезвий мечей сидел скелет в доспехах. Из щелей между костями и латными щитками лился зеленый свет.
   - Я ждал тебя! - низким вибрирующим голосом сообщил Кощей.
   Колобок не ответил, только прищурился и крепко сжал челюсти.
   Яйцо дало трещину.
   Кощей наклонился вперед, грузно уперся руками в колени, готовясь встать.
   - Погодите, мистер! - раздалось справа от стены.
   Из тени вышел сухощавый человек в кожаных штанах с бахромой и клетчатой рубашке.
   Пальцы правой руки незнакомца подрагивали у кобуры с огромным хромированным кольтом.
   Колобок вопросительно и, как будто с иронией, воззрился на еще одного противника.
   - Файт! - громко прокричал Ганфайтер.
   Время замерзло.
   Лиса видела, как медленно-медленно вытягивает ковбой свою пушку.
   Как Колобок подпрыгивает в воздух, не выпуская из зубов надтреснутое яйцо.
   Как Кощей тянет вперед костяную руку в предостерегающем жесте.
   Как вылетает из ствола гибкая пуля, как, прихотливо изменив траекторию, бьет ровно в серединку яйца. Как разлетаются осколки скорлупы.
   И как переламывается от удара стального сердечника сверкающая игла.
   За спинкой ледяного трона из мечей со скрежетом разъезжаются створки потайной двери, открывая проход в тайное хранилище - упрятанный в виртуальном пространстве запасной канал доступа к евразийской энергетической системе. Информацию о котором так аккуратно слили месяц назад МИ6.
   В завязшем, остановившемся воздухе летит рыжая тень.
   Острые лисьи клыки впиваются в щиколотку Ганфайтеру.
   Время рывком обрело нормальную скорость.
   Рассыпающийся мелкой пылью Кощей, взорвавшийся изнутри Колобок, и ковбой, трясущий ногой, пытающийся стряхнуть вцепившуюся в нее Лисицу.
   Ганфайтер опустил вниз дуло и выстрелил в беззащитное лисичкино тельце.
   И пуля, только что разнесшая в крошки неуничтожимого Колобка, рикошетит от мягкого меха. А Лиса, не разжимая зубов, командует:
   - Компи, логаут!
   И мир опять замирает. На этот раз напрочь.
   И только Лиса спокойно выпускает из пасти укушенную ногу и садится на задницу, оборачивает лапки пушистым хвостом.
   - Черт! Как невкусно! - сплевывает она в сторону. - Надеюсь, на этом все?
   - Да, товарищ капитан, - отвечает голос ниоткуда. - Мы его перехватили. Капсула хакера заблокирована. Наши друзья из Нью-Дели уже едут по адресу...
  
  
   Тимур, пошатываясь, добрел до школы.
   Возле ограды его терпеливо поджидала Риши.
   Внимательно оглядела отца.
   - Сильно устал, папа?
   - Ага, - ответил киберполицейский. - Лапы буквально отваливаются, и хвост немеет.
   Риши обошла вокруг родителя, пристально разглядывая. Особенно место между спиной и попой.
   - Нет там ничего, - заявила она даже немного разочаровано.
   - Это тебе только кажется, - усмехнулся капитан госбезопасности. - На самом деле я сегодня весь день был лисой.
   - Хорошо вам на службе, - вздохнула девочка - играете...
   - Да, играем, - согласился Тимур, а сам подумал:
   "Угу. Знала бы ты, сколько времени и труда потратил твой папа, чтобы научиться управляться с лисьим тельцем. Зато сегодня кое-кто доигрался. Кое-кто из "Киберджихада". Может быть, я очень на это надеюсь, что тот, кто приложил свои руки к гибели "Удханты" и... Кэйлаш".
   Но виртполицейский понимал, что настоящих заказчиков того теракта, и тех, кто стоит за их спинами, еще предстоит найти и уничтожить.
   И след теперь ведет в город Лондон.
   "Кстати, случайно ли свела судьба рыжую лисичку и паренька из графства Уилдшир?"
  
  
  

Глава 10. Форс-мажор.

  

14.02.2057.

Плато Сизифа, Марс.

  
  
   Они ехали молча.
   Легкий вездеход отмерял километры холмистого красновато-бурого плато, неторопливо увеличивая расстояние до французской станции, и сокращая дистанцию до русской.
   Станислав Бойченко внимательно следил за видной ему одному виртуальной дорогой и изо всех сил не позволял себе оборачиваться на пассажирку.
   А Элен нахохлившись сидела в креслице и молчала.
   В голове у нее проносились мысли и темы для разговора. Как это уже много раз бывало, когда она вела мысленные беседы с этим парнем.
   Повзрослевшим за эти двадцать лет, но все равно таким узнаваемым.
   Когда он, выйдя из шлюза, снял шлем, француженка буквально впилась глазами в лицо майора ВКС Новороссии. Она пыталась найти на нем следы прошедших лет. Войны в далекой южной стране, годов изнурительной подготовки, лунной экспедиции. Просто, неумолимого возраста. Но видела обратное: черты того юноши, в которого она так безоглядно влюбилась на занесенной снегами таймырской станции. И Элен с ужасом и смятением осознавала, что ничего не прошло. Что она как бочка с бензином готова взорваться от малейшей искры.
   Тогда она резко отвернулась и стремительно ушла в медицинский отсек, якобы, еще раз проверить давным-давно собранный контейнер с привычными ей медикаментами и инструментом.
   Нет, у русских тоже прекрасный медицинский центр, и она до сих пор помнит, как он устроен и какие лекарства являются аналогами французских. Но в таком деле рисковать нельзя.
   Угораздило же врача русской экспедиции получить тяжелую электротравму, да еще и серьезные ожоги! Ну прям, как тогда Славик на учебной тревоге!
   Только сегодня все по-настоящему.
   "Нет, русские, разумеется, грамотно оказали первую помощь, и приступили к лечению. Но настоящий лекарь лишним не будет. И мне побыть хилом придется", - почему-то вспомнила старинный игровой жаргон Элен.
   Вот и примчался водитель экспедиции к соседям, чтобы доставить Элен. Проще и быстрее было бы ей самой приехать на французском вездеходе. Но он, как на зло, в дальнем рейде, а ползти на тихоходном грузовике слишком долго.
   И ехала теперь Элен рядом со Славиком.
   Она постоянно поглядывала на его профиль, смутно виднеющийся за бликующим пластиком шлема. Заострившиеся и ставшие более четкими черты лица, плотно сжатые губы, прицельно смотрящие вдаль глаза.
   "Все-таки он очень недоволен, что везет меня, - подумала женщина даже с некоторым облегчением. - Буду тоже деловой тон поддерживать и только! Но как же хочется хоть поговорить просто!"
  
  
   А Станислав не был недоволен. Совсем наоборот. И чувство, всколыхнувшееся в груди и сжавшее сердце, при первом же взгляде на Элен, буквально клокотало в нем. Но мужчина понимал, что все напрасно.
   Когда он вошел на их базу, чтобы дополнить на всякий случай запас кислорода в скафандре и... увидеть ее лицо...
   Элен пристально уставилась на него, прожигая взглядом, а, затем, резко развернулась и твердым шагом вышла из тамбура, скрылась в глубине станции.
   Когда она вернулась с чемоданчиком в руке, шлем ее скафандра уже был пристегнут.
   Она, не проронив ни слова, выбралась вслед за Славиком на поверхность Марса, уселась на соседнее сиденье.
   Осознавать, что рядом с тобой женщина, которую ты все еще любишь и что она уже совершенно чужая, было очень больно.
   Чтобы отвлечься от этого Славик стал вспоминать приятные моменты этой едва начавшейся экспедиции.
  
  
   Например, как они наконец-то долетели до орбиты Марса. Три месяца на тесном транспортном корабле не были особо приятными. Нудными они были, если честно.
   Хорошо экипажу! Эти трое постоянно были заняты делом. Ребята и девчата из экспедиции, у которых были подходящие специальности, тоже активно им помогали.
   А вот Славик - орбитальный пилот и водитель - тут был почти не у дел.
   Лишь иногда дежурил у аппаратуры связи или лишний раз тестировал электрохозяйство. Но большую часть времени он был предоставлен сам себе.
   Болтал с другими такими же бездельниками, перечитывал техническую документацию или листал на комме художественные книжки, да смотрел фильмы.
   Но перелет завершился и "Феоктистов" пристыковался к орбитальной станции.
   Как были им рады трое ее обитателей! Еще бы! Два года они мариновались на ней, общаясь со своими коллегами на поверхности и космонавтами других стран лишь по телесвязи.
   А еще очень гостеприимно встретила прилетевших Светлана.
   Добрая кибернетическая хозяйка станции изо всех сил заботилась о целой ораве прибывших космонавтов. Сейчас, на короткое время, народу стало аж четырнадцать человек!
   - Как я люблю противостояние с Землей! - щебетала она. - И с друзьями-искинами можно болтать с совсем крошечной задержкой. А, главное, прилетают корабли с вами - людьми!
   - Да, возле Марса то еще столпотворение! - поддакнул капитан "Феоктистова".
   Орбитальная станция, кроме "Светы", была только у индийцев. Французы обходились без нее. Американцы свою станцию подвесили на квазисинхронной орбите Фобоса, чтобы удобнее было в нем ковыряться. А китайцы в этом году расширяют базу на поверхности этого все еще горячего спутника. Раньше у них там был только пост, а вот теперь тайконавты решили обосноваться на Фобосе всерьез.
   "Ну и пусть! - подумал тогда Славик. - Мы и дальше будем Фобос изучать автоматами и дистанционными роботами. Вон, японцы на "Светлану" две вирткапсулы завезли, и сейчас один их космолетчик и один наш, обитающие на "Свете", регулярно ползают в железных телах по поверхности! И нипочём им жара в сотню градусов по Цельсию!"
   Станислав даже немного позавидовал ребятам, остающимся на орбите.
   То есть не только ребятам. В этой экспедиции от Японии прилетела космолетчица. Да еще и не японка, а кореянка.
   Потому что его ждала ПОСАДКА!
  
  
   Планетолет отстыковался от "Светланы" и медленно отплыл в сторону.
   Двигатели ориентации точно зафиксировали его расположение в пространстве.
   Негромкий звуковой сигнал пропел в шлеме пилота несколько мелодичных и одновременно веселых тактов.
   Станислав невольно улыбнулся и включил маршевый двигатель.
   Струя плазмы, являющейся по сути сверхперегретой водой, ударила вперед по ходу движения, тормозя небольшой корабль, изменяя его орбиту.
   Появилась слабенькая гравитация. Но ненадолго.
   Славик, внимательно сверяясь с программой полета, отключил двигатель. Задержись он на доли секунды, и это сделал бы автомат. Именно в этом состоит теперь шик и профессионализм пилотов - исполнять свои обязанности настолько четко, чтобы не срабатывала автоматика!
   После принятия закона о контролируемом риске почти все опасные и ответственные профессии вернули людям. До этого все больше дел на Земле и в космосе передоверяли электронным помощникам, пока люди не почувствовали, что превращаются в безвольные приложения к машинам, которые делают за них все самое сложное и интересное.
   Кстати, очень важную роль в продвижении этого закона сыграла Хана Хаякава, поднявшая после полета на Юпитер волну. А Анастасия Белякова, когда ее избрали депутатом в Верховный Совет, тут же подала в Госдуму законодательную инициативу. Не одна она, конечно, но голос знаменитой космонавтки, ученой и "просто красивой женщины" добавил веса сторонникам "сохранения человеческой природы".
   Так что сейчас именно Станислав Бойченко вел планетолет на посадку, а умная и чуткая автоматика лишь подстраховывала его, готовая, правда, перехватить управление, если он зарапортуется. Но он этого не сделает!
   А корабль все ближе к Марсу. Его плоское днище начинает ощущать сопротивление разреженной, но очень протяженной атмосферы. Но его недостаточно, чтобы остановить двадцатитонный корабль за один заход.
   И Славик щелкает массивным и тугим тумблером парашютной системы.
   Пиропатрон выстреливает сложенный купол назад, и микромоторчики, подергивая за стропы, добиваются раскрытия трех огромных полотнищ. По началу они очень вялые. Частички углекислоты слишком редки на этой высоте.
   Значит, пора помочь.
   И Станислав опять включает двигатели. Очень и очень плавненько, чтобы не схлопнуть парашюты. Тут крайне важно чувствовать баланс между ускорением и высотой.
   Но мастер пилотирования провел сотни часов в виртуалке, эмитируя этот полет и учась выходить из возможных нештатных ситуаций.
   Славик сжал зубы так, что на щеках появились желваки. И медленно-медленно принялся увеличивать тягу.
   В шлемофоне пропели тревожные ноты.
   Новороссец быстро взглянул на монитор, чуть ускорил набор мощности.
   Приятная музыкальная фраза была ему наградой.
   Купола над длинным и закругленным в вершине конусом планетарного корабля наполняются невидимым газом, расправляются, обретают упругую круглую форму.
   А внизу распахнувшаяся буровато-красная, изрезанная горами и кратерами поверхность Марса.
   Она разворачивается, распахивается, становится из округлой плоской.
   А парашюты всерьез натянулись.
   Теперь они сами прекрасно тормозят корабль.
   Славик выключает двигатели. Они ему еще понадобятся, но значительно позже.
   Постепенно увеличивается сила тяжести.
   Она уже почти как на Земле. Скорость, отображаемая на навигационном экране, все заметнее падает. Она уже всего километр в секунду. Все равно гигантская, но ведь и до поверхности еще лететь и лететь.
   И все-таки, какими бы не были большими купола парашюта, но затормозить в атмосфере в сотню раз менее плотной, чем земная - невозможно.
   Когда до поверхности осталось меньше километра, а скорость падения уменьшилась до ста восьмидесяти метров в секунду, Славик вновь включил двигатели.
   И тут же услышал тревожный и бодрящий звуковой сигнал.
   "Чуть поторопился", - подумал пилот.
   Но, совсем чуть-чуть, и автоматика его не поправила. Все в пределах допуска.
   Весь напружинившись, как тогда в пилотском кресле ведущего бой КА-59, Славик плавно, но быстро увеличил тягу.
   Мельком взглянул на состояние парашютов - все в норме - они не схлопнулись. Но натяжение строп ослабло. Еще немножко...
   Пора!
   Еще один тугой тумблер. Чтобы случайно не нажать.
   И парашюты отстрелены.
   Резкий толчок, ослабление тяжести. Станислав дает кораблю упасть, оторваться от неторопливо падающих куполов.
   Боковой маневр, и он увел кораблик из-под тонких полотнищ.
   И сразу же увеличил тягу посадочных двигателей.
   Неумолимая сила вдавливает его в ложемент.
   Ничего, это ненадолго.
   Теперь для Славика существует две стремительно меняющиеся цифры - высота до поверхности и скорость. Нет, экран заполнен еще кучей информации, вроде координат точки посадки, скорости ветра и прочего, но эти две цифры важнее всего
   И пилот выводит их почти в ноль.
   Несильный толчок - это спружинили выдвинувшиеся опоры. И тишина.
   Ужасно хочется вытереть вспотевший лоб. Но шлем защелкнут.
  
  
   А потом был первый месяц на Марсе. Самый интересный и трудный. Когда все в новинку, тело еще не привыкло к уменьшенному в три раза весу, а надо как можно скорее освоиться на новом рабочем месте. Полностью разобраться с оборудованием, тщательно изученным на Земле в аудиториях и на макете станции, располагавшемся на Таймыре. Совсем рядом с тем стареньким "Куполом-П", где до сих пор парни и девушки проходят самую волнующую в жизни практику.
   И где когда-то...
  
  
   Они так и не сказали друг другу ни слова за все бесконечные два часа пути.
   Сначала молчание было наэлектризовано и буквально жгло изнутри, потом...
   Потом в какой-то момент Славик осознал, что ему хорошо вот так ехать вдвоем. Чувствовать, что Элен на расстоянии вытянутой руки.
   И... может быть правильно, что они молчат? Куда хуже было бы вываливать упреки, накопившиеся за долгие двадцать лет.
   За то, что он так и не приехал к ней в гости. За то, что она не ждала его, когда Славик прорывался из окружения в горах Анголы, а вместо этого вышла за муж за другого. За то, что он так никогда ей даже не позвонил. За то, что она не захотела встретиться с ним в Дели, сбежала, как только узнала, что может с ним пересечься.
   И множество-множество подобных "за то".
   А так у Славика есть хотя бы иллюзия, что они просто так молчат. И вместе глядят на Марс, о котором так долго мечтали.
   А потом как-то стремительно выросли строения российской базы.
   Космонавты вдвоем нырнули в тамбур.
   Дождались смены атмосферы, выбрались из скафандров.
   И одновременно протянули руки к сенсору двери.
   Соприкоснулись и застыли так на долгие два удара сердца.
   Но дверь открылась, и Элен, стараясь не смотреть на своего спутника, резко и с наигранной жизнерадостностью спросила у встречающей их Виктории Сытниковой - инженера и второго врача экспедиции:
   - Где мой больной есть?
   - Пойдемте! - обрадовалась Вика. И невольно похвалила: - Вы так хорошо говорите по-русски!
   - Раньше лучше, - сообщила Элен и бросила быстрый взгляд на Славика. Сразу же отвернулась: - Была практика!
   Они ушли, а Славик привалился к стене. Опустил плечи:
   - Устал? - сочувственно спросил Роман - начальник экспедиции.
   - Немного, - отрешенно согласился Станислав.
   - Знаешь, что, Славик, - в мягком голосе командира послышалась твердая сталь. - Ты мне не нравишься. Совсем. Давай-ка говори, что случилось.
   Станислав глубоко вздохнул. Играть в тайны с людьми, с которыми предстоит прожить два года на крошечной станции, нельзя.
   - Элен, - сообщил он. - Мы с ней... дружили в юности. Вместе провели смену на макете этой базы. И... вот...
   В глазах Романа промелькнуло понимание. И он, вот умница, сразу же постарался увести разговор в новое русло:
   - В "Куполе-Д"?
   - Нет, в "Пэ"! - даже с легким негодованием поправил Славик.
   - А ты, когда там был?
   - В тридцать шестом. Осенняя смена, - сообщил Славик.
   - А я весной тридцать седьмого, - вздохнул Роман. - Совсем чуть-чуть не состыковались!
   - Ага, прикольно было бы, - вспомнив детский жаргон, ответил Славик.
   - Да, времена были... - с явной ностальгией высказался Роман. - Жаль, из нашей группы только я в космос прорвался. А у вас?
   - А у нас почти все, - похвастался Станислав. - Только командир так и не прошел по конкурсу. Обиделся на все и на всех и больше с нами, счастливчиками, не контачил.
   - То есть теперь в космосе целых четыре участника вашей смены? - поразился Роман.
   - Нет, - оживившийся было Славик опять угас. - Только мы с Элен.
   - Почему? - тихо спросил командир.
   - Кэйлаш Бадамшина, - так же тихо ответил Славик.
   Во взгляде Романа появились настоящая боль и сострадание. Любой космонавт любой страны мира знал наизусть имена тех пятерых индийцев, что не вернулись на "Удханте".
   - Прости, - попросил Роман.
   - Не за что, - чуть поморщился Бойченко. И закончил: - А ее муж Тимур, он тоже был с нами на Таймыре, ушел из отряда космонавтов. Стал киберполицейским.
  
  
  

Глава 11. Доктор Элен.

  

15.02.2057.

Плато Сизифа, Марс.

  
  
   "Нет, это какое-то свинство! Отчего меня дрожит в его присутствии!" - почему-то по-русски думала Елен, пытаясь сохранить светское выражение лица во время общего ужина.
   Многолетняя тренировка на трапезах и званых обедах в замке Бальнёр помогала слабо. Да и отвыкла за последние годы женщина от соблюдения этикета. Дома появлялась раз в несколько месяцев, обычно на дни рождения мама и папа. А в остальное время училась, плавала в глубинах океана, тренировалась на космонавтку. Или работала в медицинских клиниках.
   Вернее, училась работать в медицинских клиниках.
   Ее подготовка по специальности "космическая медицина" требовала огромной и разнообразнейшей врачебной практики.
   И сейчас это помогло.
   Элен не упала в обморок при виде обожженного электричеством русского коллеги. Операцию по пересадке кожи провела мастерски. С точной настройкой реанимационного оборудования справилась великолепно.
   Теперь, если не случится чего-то совершенно непредвиденного, за жизнь Арсения можно не опасаться.
   Но оставлять тяжело раненого человека на попечение второго врача русской экспедиции пока нельзя.
   Элен оценила квалификацию Виктории, как неплохую, или даже хорошую, но совесть будет ныть и грызть, если сама француженка не останется хотя бы до состояния стабильно-поправляющегося. А это не меньше недели.
   Так что таких вот совместных трапез будет еще ой как много...
   И Славик опять и опять будет сидеть напротив нее. Изо всех сил стараясь прятать глаза, которые слишком сильно его выдают.
   "Ну, почему он так?! - чуть ли не с болью думает Элен. - А сама я?"
   Как только еда закончилась, женщина грациозно встала из-за стола. Малая гравитация делает движения еще более плавными, но и то, что она французская аристократка - дает о себе знать.
   - Благодарю за вкусный ужин, - вежливо поклонилась Элен. - Капитан, можно я погляжу вашу оранжерею? Перед сном хочу на растения любоваться.
   - Конечно, - соглашается Роман. - Славик, проводи гостью.
   Тот замирает, а Элен со светской улыбкой спрашивает:
   - Почему Станислав?
   - Так он помогает Арсению с ней заниматься, - совершенно спокойно отвечает капитан.
   Но Элен замечает чуть-чуть прищуренные глаза. Да, она хорошо умеет разбираться в лицах.
   На секунду женщине хочется отказаться от экскурсии, но гордость говорит: "Какого беса! Прости, Господи!", а азарт подзуживает: "Ах так?! Ну и превосходно! Сейчас я на этом солдафоне отыграюсь! Игнорировать он меня будет!"
   Славик скованно идет рядом.
   Предупредительно открывает перед Элен тугие тяжелые гермодвери.
   В крошечной оранжерее русской станции все так знакомо! Почти двадцать лет прошло, а Элен, оказывается, все помнит! Некоторые приборы поменялись и полочки с растениями расставлены по-другому, но все равно здесь почти так же, как на ее "совсем настоящей марсианской оранжерее" в "Куполе-П".
   Элен нежно провела рукой по сочным зеленым стебелькам чеснока, автоматически на градус подняла температуру в отсеке с салатом, проверила влажность и освещение.
   А Славик стоит у стеллажа, чуть придерживаясь за его край.
   - Значит, ты не бросил цветочки-травки? - спрашивает его Элен.
   - Как видишь, - сумрачно отвечает мужчина.
   - А в Анголе тоже с ними возился? - не удержалась от подколки француженка.
   На лице Славика одновременно легкая улыбки и застарелая боль:
   - Нет, там растения другие. Но, да, пришлось, когда скрывались в лесах.
   - Я знаю, - негромко говорит Элен и отворачивается.
   - Тебе Тимур рассказывал?
   - Да, и Компи, - невольно сдала друзей Элен.
   - Ты с ним знакома? - удивился Славик. - И когда успела?
   - Еще тогда... Когда тебя искали.
   - А он мне сказал...
   - Это я попросила, - призналась Элен. - Компи сопротивлялся долго. Говорил, что роботы врать не умеют. Но он ведь не робот!
   - Понятно, - негромко сказал Славик. - Но, почему?
   - Потому что... - тихо ответила Элен.
   И вдруг поняла, что больше не может...
   Очень долгий и плавный шаг.
   И она касается его.
   И от одного этого дрожь по всему телу.
   И руки, взметнувшиеся вверх, нежно и крепко обнимающие его за шею.
   А губы уже встретились.
   Все исчезло. Осталось лишь ощущение полета, мягкой нежности и счастья. Тревожного, но сладкого до одури.
  
  
   Нет на марсианской базе ни одного уголка, на который бы не были направлены хотя бы парочка камер. Даже санузел не исключение, хотя, видео с него доверено отслеживать только искину. Потому что нельзя оставлять космонавтов, что работают за сотни миллионов километров от Земли, без присмотра. Правда, против такого тотального надзора выступали всякие правозащитники, да и многим космонавтам такое не нравилось. Именно потому все большую часть видео доверяли рассматривать искинам, причем обезличенным.
   Но, помимо бесстрастных компьютеров, живые операторы связи тоже поглядывали на экраны, боясь пропустить что-то действительно важное.
   К сожалению, даже если что-то удавалось заметить первыми, из-за задержки сигналов быстро вмешаться из ЦУПа нельзя. Иногда это очень тяжело или даже жутко. Вчера, когда несчастье случилось с Арсением, наблюдатели с Земли полминуты смотрели на экраны, не в силах никак повлиять на события, или хотя бы позвать на помощь экипаж.
   К счастью "марсианцы" - как до сих пор звали с подачи Ашота Оганесяна участников марсианских экспедиций - сработали оперативно.
   Но сцены этого бесконечного реалити-шоу бывают самые разные.
   И вот сейчас Галина Маликова не знала, что делать. То, что происходило в оранжерее, было круче и откровеннее, чем в немецкой порнушке. Но неизмеримо чище и эмоциональнее, чем даже в лучшем японском хентае.
   Наблюдающая почувствовала, что невольно возбуждается, при виде того, что вытворяли эти дорвавшиеся друг до друга любовники.
   Женщина отвернулась. Глубоко вздохнула, и, протянув руку, сжала изображение, сдвинула его в верхний левый угол экрана. Постаралась расслабиться и лишь краем глаза приглядывать за происходящим на Марсе.
   Это было очень трудно, потому что та любовь и страсть, которой были переполнены эти двое, завораживала и притягивала взор.
   Оператор подумала, что ей придется отчитываться о произошедшем перед начальником программы, и твердо решила, что видео ему пересылать не будет ни за что! Пусть хоть увольняют! Впрочем, Олег Геннадьевич человек хоть и строгий, но хороший. Наверняка поймет свою подчиненную.
  
  
   А на Марсе...
   - Что-то долго они в оранжерее застряли, - проворчал Александр - геолог экспедиции. - Может, сходить, проверить, все ли там в порядке?
   - Не надо, Саша, - остановил его командир. - Я думаю... Я надеюсь, что у них все очень хорошо.
   И поймал на себе понимающий взгляд Александра.
  
  
   У них не было хорошо.
   Было сказочно.
   И совершенно... Ну совсем-совсем невозможно было друг от друга оторваться. Словно два кусочка разломанного магнита, что разнесли далеко-далеко, вдруг встретились и соединились так, что не разорвать, не разглядеть следа, где был разлом.
   - Что будем делать? - спросил Славик.
   - Попрошу вашего командира, чтобы мне здесь разрешил поселиться, пока Арсений не поправится окончательно, - и Элен тихонько не то засмеялась, не то промурлыкала, как сытая и довольная кошка. - Надо же за растениями смотреть.
   - Думаешь, согласится?
   - Конечно. Он у вас очень замечательный!
   И еще плотнее прижалась к своему Славику.
  
  
  

Глава 12. Работа и отдых.

  

04.05.2057.

Фобос.

  
  
   Совершенно обнаженные Гэрри и Саманта висели в центре небольшого помещения базы.
   Их тела сплетались и ритмично двигались в причудливом танце.
   При этом любовники медленно плавали от пола к потолку, от стены к стене.
   Самое главное было не сломать при этом какие-нибудь приборы или не включить ненароком пульты.
   Впрочем, все было предусмотрительно отключено и заблокировано, так что мужчине и женщине скорее грозила опасность ушибиться.
   Но Гэрри и Саманта, не смотря на всепоглощающую страсть, оставляли в сознании место осторожному наблюдателю, и, когда приближались к очередной поверхности, то тот или другая прерывались на миг и легонько от нее отталкивались, направляя переплетающиеся тела в следующий медленный полет через помещение станции "Фобос-буровая".
   Но, все-таки, далеко было этим двоим до самозабвенного занятия любовью в невесомости, непревзойдёнными мастерами которого являлись Хана и Федор Мисаловы-Хаякава. Да и с разнообразием поз, что придумывала японская первопроходчица космической любви, у американцев была напряженка.
   Хотя Саманта честно пыталась исполнять всякое разное из скандально знаменитого бестселлера "Камасутра на небесах", который Хана Хаякава написала в начале сороковых, между экспедициями к Лютеции и на Европу.
   Эту книгу, кстати, богато иллюстрировал один из лучших японских мангак, а, по совместительству, известный автор хентайных додзинси. Главная героиня его графических рисунков была невысокая, темноволосая, с весьма узнаваемой прямой черной челкой, почти скрывающей глаза. Была она, правда, лет эдак на двадцать моложе тогдашней Ханы, и с грудью размера на четыре больше, но таковы издержки жанра.
   Книга принесла японке известность чуть ли не большую, чем космические рейсы, а уж денег в семейный бюджет Мисаловых-Хаякав навалила немереное количество. Еще бы: десятки переизданий на 18 языках, общий тираж под сорок миллионов экземпляров.
   Говорят, даже на арабском ее выпустили, и отпечатанные на пергаменте книжки в кожаных обложках канули в гаремах ближневосточных шейхов.
   Ну так вот. Потом многие космонавты и космонавтки, а также космолетчицы, астронавтки и, даже, ходят упорные слухи, тайконавтки, пробовали повторить описанное Ханой, и изобрести что-то новое.
   Впрочем, Гэрри, Дэвид и Кевин не были особо притязательными в сексе.
   Хотя, нет, Кевин тоже любил поэкспериментировать. И в прошлой вахте, которую они вдвоем с Самантой провели на Фобосе, двое астронавтов даже придумали еще одну позицию, не описанную Хаякавой. О чем с гордостью сообщили на Землю в Хьюстон.
   Но их расстроили, что подобное уже "запатентовано" все той же неугомонной японкой и вошло в очередное издание ее книги, которого они, астронавты, еще не читали.
   А еще куратор экспедиции проворчал, что: "Лучше бы вы с таким рвением работой занимались!"
   Но без видимой строгости. Включить в экспедицию женщину, не связанную особыми этическими ограничениями, прекрасно ладящую в этих вопросах с тремя мужчинами, оставленными на два года на орбите Марса, было не бесспорным, но, как оказалось, правильным решением. В Хьюстоне посчитали, что это полезнее, чем виртуальный секс с искусственными личностями, который практиковали японцы, а, глядя на них, и некоторые другие космические агентства.
   Вообще, у американцев лежание астронавтов в вирткапсуле было крайне ограниченным. Слишком неприятный пример представляли северо-восточные соседи Американского Союза, где количество "погруженцев" и людей со всевозможными виртуальными синдромами и маниями, неуклонно росло. Нет уж, пусть лучше астронавты занимаются здоровым сексом. Главное, чтобы кто-то из них не влюбился всерьез в Саманту.
   Но психологи бдили, и пока что все шло вполне нормально.
   Астронавты воспринимали такие вот физические упражнения как очень приятное занятие, и не больше. Все-таки моральные нормы межполового общения в Американском Союзе ненамного строже, чем у его соседей на Атлантическом или Тихоокеанском побережье. А отсутствие борцов с сексизмом и превалирования в половой сфере ЛБГТшников делали срединноамериканские штаты чуть ли не самым раскрепощенным в плане гетеросексуализма государством.
   Хотя, лично Гэрри подобный "спорт" немного напрягал. Отец пытался его растить в пуританском стиле. Но куда деться от влияния друзей, одноклассников, и, особенно, одноклассниц. Так что то, что молодому астронавту приходилось делить женщину с двумя товарищами, его не коробило.
   Так же, как и Дэвида с Кевином. Наверное, если бы им пришлось бороться за Саманту, могли и конфликты возникнуть. Но астронавты все время работали попарно. Двое на орбитальной станции, двое на Фобосе.
  
  
   Три дня назад Кевин вернулся на станцию, летающую по квазисинхронной орбите, возле Фобоса. Саманта осталась на поверхности, скучая и ожидая прилета следующего астронавта.
   Им стал Гэрри.
   Он оказался последним по очереди, и отправка на Фобос была молодому инженеру в новинку.
   Пока он облачался в скафандр, никак не мог отделаться от легкой дрожи. Все-таки третий выход в открытый космос, и первый перелет на такое большое расстояние.
   Но мандраж сразу же куда-то исчез, когда астронавт выбрался из люка. Марс, огромным красно-бурым шаром висящий под ним. И такого же видимого размера Фобос в стороне. Нет, уже Фобос внизу, а Марс сбоку. Вселенная быстро вращалась вокруг станции. То есть, наоборот, конечно - станция крутилась вокруг оси, создавая силу гравитации в трех жилых отсеках. Но человеческое сознание не в состоянии было переварить эту странную картину, а вестибулярный аппарат, задуренный невесомостью, пасовал и в панике хватался за ассоциации.
   Но это все не важно.
   Главное - величие Космоса. Оно навалилось, подмяло под себя человечка, чтобы тут же наполнить его осознанием собственной значимости, силы и целеустремленности, что привели людей в этот чужой мир.
   Гэрри усмехнулся этим мыслям и, перебирая руками по поручням, двинулся к "Кабриолету".
   Это прозвище сразу же прилипло к миниатюрному космическому кораблю. Потому что он был... открытым!
   Вернее, ажурным. Кораблик состоял из тонких трубок, маленького маршевого двигателя, баков с топливом, размером с мотоциклетные и множеством микроскопических форсунок системы ориентации.
   Вообще-то, астронавты вполне могли бы летать на Фобос используя одни лишь ранцы. Первая космическая скорость для этого куска камня была бы всего восемь метров в секунду, не крутись он внутри полости Роша. А так с марсианской стороны достаточно было хорошенько оттолкнуться, чтобы выйти на орбиту над красной планетой.
   Но при полетах на ранце потребовалось бы тратить слишком много сжатого воздуха. Того, что привезли они с самой Земли. Это было чересчур дорого. Гораздо дешевле использовать движок на кислороде и водороде, что добывался прямо на Марсе.
   Так что Гэрри пришлось втискиваться на место пилота, пристегивать свой громоздкий скафандр, и... ждать.
   Спустя пару минут, ведомый компьютером станции, кораблик отстыковался, отлетел на приличное расстояние, остановил вращение и направился к окончательно занявшему положение внизу Фобосу.
   Гэрри подумал, что все-таки зря его соотечественники не позволяют людям пилотировать. Но, повсеместно борющаяся за Абсолютную Свободу страна, в этом плане оказалась осторожнее и консервативнее тех же самых русских. И все маневры космические корабли производили исключительно в автоматическом режиме.
   Зато Гэрри мог сейчас расслабиться и глядеть по сторонам, пока кораблик преодолевал двадцать километров до поверхности спутника.
   Искин станции, всегда корректный и безэмоциональный, подвел малютку-корабль точно к закругленному конусу базы и припарковал его буквально в десяти метрах от нее на специально подготовленной площадке.
   Через две недели кораблик увезет на орбиту Саманту, а еще через четыре недели - и Гэрри.
   Горнопроходчику предстояло прожить в невесомости почти полтора месяца.
  
  
   Саманта обхватила Гэрри ногами, крепко сжала тонкими, но сильными пальцами плечи, откинулась на прямых руках.
   Ее волосы разлетелись золотисто-русым ореолом. Губы приоткрылись в блаженной улыбке, а глаза смотрели с поволокой от накатывающего экстаза.
   А Гэрри вдруг пришла в голову непрошенная мысль:
   "Интересно, а если бы вместо нее полетела Паола? Как бы она отнеслась к подобному половому эксперименту? Тоже согласилась быть по очереди с тремя мужиками?"
   Он ясно представил себе холодный взгляд серых глаз, чуть ироничную высокомерную улыбку.
   От этих мыслей Саманта вдруг потеряла большую часть привлекательности. Парень сбил ритм.
   Женщина удивленно и обиженно взглянула на него, перехватила инициативу, и сама принялась активно двигаться, издавая не то стоны, не то вздохи.
   Гэрри опомнился.
   "Зачем Саманту-то обижать?!"
   И тоже ускорился, ощущая, как накрывают их обоих финальные аккорды секса.
  
  
   Есть все-таки что-то особенное в занятиях любовью в невесомости.
   И это не свобода в выборе самых немыслимых поз.
   А то самое пресловутое "Ощущение распахнувшейся вселенной, мягко и нежно держащей нас двоих на своих ладонях", - как поэтично выразилась Хана Хаякава.
   Действительно, парить вот так после хорошего секса, касаясь своей партнерши и не о чем не думать...
   Благодать и эйфория.
  
  
   Но "Делу время - потехе час", как говорится в одной из русских пословиц.
   И уже полчаса спустя Гэрри сидел, вернее, висел в кресле оператора проходческого оборудования.
   Механические наследники и потомки того макро-нано комплекса, которым он управлял в урановой шахте, вгрызались в реголит спутника Марса.
   Облачко нано-ботов, изредка подрабатывая крошечными двигателями, кружилось над уходящим отвесно вниз лазом, на дне которого ворочился "Крот". Периодически он отправлял вверх контейнер с очередной порцией выбранного грунта. Он, контейнер, медленно проплывал через ряды расступающихся нанотиков, отплывал в сторону от жерла шахты и выкладывал свой груз на кучу породы. Конечно, было бы куда проще и дешевле просто вышвыривать реголит в космос, но тогда вскоре окрестности Фобоса наполнились бы рукотворными метеорами, затрудняя полеты кораблей и астронавтов.
   Гэрри подумал, что его пребывание здесь на Фобосе не очень-то и нужно. Все процессы полностью автоматизированы и он, дипломированный и опытный горнопроходчик, выполняет работу сторожа. Сидит здесь так, на всякий случай, если вдруг произойдет какой-нибудь нестандартный сбой и надо будет принимать быстрое решение.
   Но работа, а, главное, ее место нравились молодому астронавту.
   Да и отдых вдвоем с Самантой был выше всяких похвал.
  
  
  

Глава 13. Охота и охотники.

  

12.07.2057.

Костромская область, РСФСР.

  
  
   Палка с глухим стуком ударила между мохнатых острых ушей. Отдачей Андрею отсушило пальцы. Волк сделал шаг назад и сел на задницу. Помотал головой.
   Остальные хищники заоглядывались на вожака. Но рычать и медленно приближаться к пареньку не прекратили.
   Еще немного, и они взовьются в воздух распрямляющимися пружинами, и тогда...
   Паренек метнул дубинку в ближайшего зверя. Он понимал, что отбиться невозможно. Несмотря на то, что тетя Настя сама ставила ему удар и гоняла на тренировках. Да будь у него в руках даже настоящая катана - победить пятерых крупных костромских волчар ему бы не удалось.
   "Взял бы я ружье"... - промелькнула мысль.
   Но, когда Андрей собирался в одиночный поход, он не стал брать с собой огнестрельное оружие. Даже от дяди Игорева пистолета отказался:
   - Я же все равно не стану стрелять в живых зверей! - смущенно оправдываясь, сказал тогда юноша.
   "А, правда, не стал бы?"
   Сейчас, оказавшись лицом к лицу со стаей хищников, Андрей не был в этом уверен.
   Но, чего уж теперь-то об этом думать.
   И, вообще, думать некогда.
   Он и не занимался рефлексией. Все это промелькивало в голове Мисалова-Хаякавы, когда он стремглав несся к ближайшему дубу, а за спиной приближалось сиплое дыхание и рычание клыкастой смерти.
   Когда, в невероятном для его совсем не серьезных спортивных успехов прыжке подскакивал к нижней ветви.
   Когда что-то дернуло его за ботинок, чуть не сорвав на земь, в серую свору.
   Когда подтягивался и залазил на предательски трещавшую ветвь.
   Когда хватался за следующую, лез вверх...
  
  
   Дуб был невысокий, молодой.
   Андрей добрался до середины и остановился.
   Внизу, метрах в трех под ним, вокруг ствола прохаживались большие серые звери.
   "Это их я собираюсь лечить и защищать?" - подумалось подростку.
   Андрей уже знал, куда будет поступать через год, когда закончит школу.
   В Академию лесного хозяйства.
   Если, конечно, будет у него это самое будущее.
   Звери явно не намеривались никуда уходить.
   Лето. Они вряд ли испытывают особенно сильный голод. Просто, захотели поохотиться на подвернувшуюся непривычную интересную добычу - человека без огненной палки.
   Они вполне могут себе позволить посидеть десяток-другой часов под деревом, пока добыча не ослабнет и не свалится им в пасти.
   Пора было просить о помощи.
   Конечно, это совсем не круто, и многие ребята, уходя в лесные походы, принципиально не берут с собой комми.
   Андрей взял.
   Чтобы немного успокоить тетю Настю.
   Нет, бывшая космопроходчица не запретила ему одиночный поход, но явно была против. Пришлось даже специально при ней просить разрешение у мамы во время прошлого сеанса связи.
   - Гуляй конечно! - ухмыльнулась с экрана Хана Хаякава. И добавила: - Была бы дома, еще и пинка отвесила, для ускорения! Наська, а ты не мандражируй. Парню пора взрослеть. Я по молодости тоже одна по горам шастала. Ты не представляешь, какой это кайф!
   Андрей припомнил этот разговор, обшаривая карманы куртки.
   Хотя, обшаривать их уже не имело смысла. Если нет в нагрудном, то не будет и в других. Цилиндрик коммуникатора вероятно выпал, когда он улепетывал от волков и залазил на дуб.
   Андрей даже вспомнил, как куртка зацепилась за сучек, и он отчаянно ее рванул.
   "Ну, почему я не взял комми-браслетку? Теперь, чтобы вызвать подмогу, надо просить зверюг, чтобы они позвонили спасателям", - с мрачным юмором подумал паренек.
   Оставалось только кричать.
   Делать это было почему-то до ужаса стыдно. Но Андрей заставил себя и, сначала негромко, а потом и в полный голос проорал:
   - Помогите! Спасите!!!
   Тишина леса, подчеркиваемая шорохом листвы, птичьими трелями и дыханием хищников внизу.
  
  
   Андрей просидел на дереве весь день и следующую ночь. Он очень, неимоверно ослаб, проголодался и продрог. Но сильнее всего его мучила жажда.
   А еще, ужасно хотелось спать. Пару раз он почти отключался и едва не падал вниз. Все вещи остались далеко на земле, в сброшенном рюкзаке. Даже веревки, чтобы привязать себя к стволу, не было.
   А волки все не уходили.
   Они устроились вокруг дуба: лежали, сидели, чесались, иногда вставали и прохаживались вокруг.
   Умные звери понимали, что человек не сможет вечно сидеть в ветвях, и ждали, когда парнишка окончательно потеряет силы и свалится к ним.
   Паренек прокашлялся. Горло саднило. Язык, казалось, распух от сухости.
   И все-таки парень еще раз позвал на помощь.
   Ничего и никого.
   Андрей опять привалился к стволу.
   "Надо будет, когда совсем паршиво станет, как-то закрепиться, чтобы не упасть, когда умру. Пусть останутся голодными! - подумал юноша. Но эту мысль сменила другая: - Они ведь не виноваты. Просто хищники".
   "Может, тогда прямо сейчас спрыгнуть вниз? - спросил второй Андрейка. - И звериков покормлю, и закончится все это сразу".
   Но было страшно. Все-таки шестнадцатилетний домашний подросток боялся боли. А ведь, когда тебя едят живьем, это, наверное, очень неприятно.
   Поэтому он продолжал сидеть на неудобной горизонтальной ветке, которая отдавила попу и бедра.
   Сидел и смотрел затуманенным взором на летний лес, на блики солнца в листве, на серые спины волков...
   Выстрел распорол воздух.
   И визг раненого зверя.
   Один из волков закрутился на месте, упал на бок.
   Андрей чуть не свалился с дерева от неожиданности.
   Еще один выстрел, и второй хищник с разможженным черепом отлетел в сторону, конвульсивно забился, засучил лапами.
   Стая вскочила, и, не дожидаясь продолжения, стремглав унеслась в глубь леса. Волки слишком хорошо знали, что против громовых палок они бессильны.
   На прогалину перед дубом вышел старик.
   Он настороженно поводил стволом карабина, взглянул прямо на Андрея и надтреснутым голосом сказал:
   - Слезай внучек. Плохие собачки сдрыстнули.
   Андрей попытался встать. Но ноги затекли.
   Ему бы подождать, пока к ним вернется чувствительность, но уж очень сильно хотелось оказаться на земле.
   И парень, не удержавшись, сверзился с трехметровой высоты.
   Удар и темнота.
  
  
   Андрей открыл глаза.
   - Дедушка, он очнулся! - негромкий и очень мелодичный девичий голос.
   Юноша сфокусировал взгляд на светлом пятне слева.
   Девушка. Или девочка?
   Похоже, года на два его младше, хотя, у девочек-подростков трудно возраст определить.
   Лицо округлое с мягкими крупными чертами. Слегка курносый нос, пухлогубый рот. Серо-голубые очень добрые и внимательно-заботливые глаза. На грудь спадает толстая светло-русая коса.
   - Ты царевна? - неожиданно для самого себя спросил Андрей.
   Девушка смущенно отвела взгляд, щеки ощутимо зарумянились. Она быстрым, но осторожным движением руки поправила не его лбу холодный компресс.
   Встала, затеребила кончик косы, что свисал почти до пояса.
   А Андрей уверился, что, то ли спит, то ли попал в русскую сказку.
   Девушка оказалась довольно рослая, округлого, но крепкого телосложения. Наверное, покрупнее самого Андрея. Впрочем, это не сложно с его-то полу-японской внешностью и 169 сантиметрами роста.
   И вот это сочетание: взрослого, отнюдь не субтильного тела и полудетского лица, пробудило в русской половинке юноши какое-то особое тихое восхищение.
   То есть, он об этом тогда не думал, а просто лежал и смотрел на нее. И от этого, как будто вливался в его тело свет и покой.
   - Очухался, камрад? - раздался надтреснутый скрипучий голос.
   И рядом с девушкой появился давешний старик.
   - Голова бо-бо?
   - Э... - Андрей прислушался к ощущениям. - Да, болит.
   Пошевелил руками-ногами. Они отозвались болью, особенно левый локоть. Но не слишком сильной.
   - Да все у тебя тип-топ, - успокоил дед. - Переломов нет, я проверил. Хорошо, между корнями свалился. Везунчик.
   - Вы меня отнесли?
   - Ну да, дотащил. В тебе весу-то, мелочь пузатая.
   - Спасибо, - Андрей все еще пребывал в полушоковом состоянии. Эти двое - как будто действительно из русской сказки.
   "Красавица и чу... чудак, скажем", - подумал Андрей и невольно улыбнулся.
   И красавица отразила его улыбку.
   - Так, Феофания! Иди, дитятка, печь истопи да баньку приготовь для гостя заморского! - солидным тоном распорядился дед. И совсем другим голосом пояснил: - Заморский, это от "заморыша".
   Девушка негромко рассмеялась и, мотнув косой, вышла из комнаты.
   Андрей во все глаза смотрел на старика.
   Ехидное круглое лицо с глубокими морщинами и седой щетиной. Взлохмаченные густые волосы, какого-то сизого с проседью цвета. Ярко-синие глазки под прищуренными веками.
   - Это называется: шокотерапия, - пояснил дед. - Не волнуйся, в тридевятое царство ты не угодил. И в дурдом тоже. Хотя, это под вопросом. А внучку зовут Ленкой. Она в девятый класс перешла. Так что, это... Возраст согласия у нее уже есть, но, если что, пришибу и прикопаю. Усек?
   - Ага, - подтвердил Андрей.
   - Вот и хорошо. Теперь у нас два вопроса на повестке дня. И первый - вызывать вертушку, чтобы тебя болезного в больницу отвезла, али нет?
   - А можно: нет? - тихонько попросил Андрей. Ему почему-то очень не захотелось отсюда улетать. Да и возвращаться вот так с позором было стыдно. Ну и тетю Настю волновать не хотелось.
   - Можно и нет, - кивнул дедок. - У тебя сотрясение мозга, но не слишком сильное. Куча ушибов. На левом предплечье, возможно, трещина, но ничего такого, что угрожает жизни, нет. Отлежишься, откормишься и будешь как новенький. Я-то понимаю, что уйти с маршрута на вертолете - не круто. А так будешь хвастаться пацанам и девчонкам, как целую стаю волков голыми руками задушил.
   - Не буду, - смущенно ответил Андрей.
   - А зря! Я бы хвастался. Ладно, парень, давай-ка я тебе помогу встать и мы все-таки до баньки доползем. А то ты там, пока сову изображал, провонял основательно. Штаны, когда с тебя стянул, так вообще проще выбросить было, чем отстирывать.
   Андрей почувствовал, что краснеет. Уши запылали.
   - Вы только... Лене не говорите, пожалуйста... - смущенно попросил он.
   - У меня была идея отправить ее тебя в баньке отмывать, - задумчиво ответил старик. - Но я отмел эти мысли, как неадекватные ситуации и чреватые последствиями. Ну-ка хватайся за меня, помогу подняться.
  
  
   Баня, кстати, была самая настоящая. Бревенчатый такой сарай, с дровяной печкой и широкими тщательно выструганными полками.
   Лесовик не стал ее протапливать особенно сильно, чтобы не перегревать и без того болящую и кружащуюся голову паренька. Но и без жара отмокнуть и отмякнуть было удивительно приятно.
   А потом распаренного юношу усадили за стол. И Елена, тихая и непередаваемо домашняя, чуть разрумянившаяся от смущения, выставила перед Андреем тарелку ароматного борща с обильно плавающими в нем кусками мяса, выложила на блюдо нарезанный крупными ломтями еще теплый хлеб.
   - Все посконное и аутентичное! - отрекламировал еду старик. - Хлеб, правда, в хлебопечке делаем, и плита у нас електритчиская, от солнечных батарей запитанная. Но и настоящая печь для куражу есть. Я ее зимой топлю.
   Андрей только сейчас понял, насколько ему хочется есть. Но.. не так, как должно быть после суток голодания.
   - Вы меня кормили? Пока я без сознания был? - смущенно спросил он.
   - Нет, вколол внутривенно энергосмесь с антибиотиками. У меня такие коктейли на всякий подобный случай имеются. И напоил тебя концентратом.
   - Спасибо, - поблагодарил юноша и, уже не в состоянии удерживаться, накинулся на горячую и невероятно вкусную пищу.
   - Вот, Ленок, смотри, какая лепота, когда мужик твою еду наворачивает, - наставительно прокомментировал дед. - Путь к сердцу мужскому через желудок проходит. Там, от пищевода, всего пара сантиметров в сторону. А ты ешь и не фыркай! Внучка самолично борщ готовила под моим чутким руководством.
   Когда тарелка опустела, и Андрей откинулся на спинку стула, дед осведомился:
   - Ты, кстати, почему без оружия-то был?
   - Ну, - Андрей смущенно засопел, вздохнул. - Я не могу в зверей стрелять. Мне их жалко.
   - Ну и дурак, - спокойно констатировал старик. - Волкам вот тебя не жалко нисколечки было. И лисе зайца не жалко придушить. Экология называется.
   - Я понимаю, но все равно не могу...
   - Так ты веган? - поднял бровь дедок. - А вон как оленятинку в борще уписывал.
   - Нет, я не вегетарианец, - все так же смущенно, тихо ответил Андрей, и поймал на себе внимательный взгляд Лены. - То есть, я сам бы может и не стал мясо есть. Но у нас в семье... в семьях... все мясоеды. Особенно папа и тетя Настя. Не готовить же еду специально для меня. И потом... Зверей домашних специально выращивают для еды. Уже тысячи лет. Но диких убивать просто так, для удовольствия, нельзя!
   Лена чуть кивнула, и от этого понимания у Андрея потеплело в груди.
   - А если для кормежки, чтобы выжить? - осведомился дед. - Ты вот как в походе питался? Кучу припасов и концентратов с собой тащил?
   - Нет, я умею в лесу еду находить, - сказал Андрей. - Ну и, если что, могу несколько дней впроголодь ходить.
   - Значит, бывалый лесовик? - сощурился старик.
   - Нет, - вздохнул юноша. - Но очень хочу им стать.
   - Тогда тебе все-таки придется научиться стрелять в живых зверюшек, - сообщил дед. - Лес - это место, где постоянно друг друга убивают, и, если ты не встроишься в него, то не смогёшь енту самую екологию осознать. Кстати, я ведь до сих пор не представился. Альберт Васильевич Пяткин. И нечего смеяться! Я родителей своих до сих пор за этот кошмар не совсем простил. Я старший лесничий. И гоняю всяких таких, коим в удовольствие без надобности порешить божью тварь.
   - Вы староверы? - с некоторой опаской спросил Андрей.
   - А то как же! - дед Альберт погладил несуществующую бороду. - Старые, особенно Ленка, и веруем во всякое. А ты, отрок, какую религию предпочитаешь?
   - Ну... Я, наверное, синтоист, - осторожно высказался паренек.
   - Синто-оист! - протянул лесник. - И чего ж тебя, болезного, угораздило в ересь нихонскую впасть? Не мог в нашу посконную церкву пойти?
   - У меня мама японка, - как будто оправдываясь, сказал Андрейка.
   - Ну, если мама... Кстати, дитятка, давай-ка перебирайся обратно в кроватку. Тебе постельный режим положен.
  
  
   Следующие три дня Андрей провалялся в постели. Дед Альберт велел соблюдать этот самый постельный режим, а его внучка строго, но мягко за этим следила.
   Она устраивалась в той же комнатке и тихонько занималась своими делами. Лазила по сети, надев очки виртуалки, читала настоящую бумажную книжку, или возилась с какой-нибудь несложной домашней работой.
   Они мало разговаривали. Но молчание не было обременительным. Уютным оно было и очень приятным.
   Андрейка много дремал - это сказывались лекарства, которыми его усердно лечил дед. А, когда просыпался, то просто лежал и лениво думал обо всяком разном.
   А от вирточков он отказался:
   - Не люблю их, - смущенно пояснил юноша. - Мир с дополнительной реальностью становится ненастоящим каким-то, а серферить или играть лучше с экраном.
   - Зато чатиться удобнее в очках и ушах, - негромко возразила Лена.
   - Да... но мне не с кем. Друзей, которые любят поболтать, нет.
   Андрей немного покривил душой. На самом деле у него никаких друзей не было. Постоянные переезды между Японией и Россией и отношение в классе как к бесполезному балласту и скучной личности, не способствовали этому.
   - Ох, тебе же, наверное, надо родителям позвонить? - обеспокоенно спохватилась Лена.
   - Не надо, - успокоил ее Андрей.
   - Но они, наверняка, будут волноваться!
   - Не будут, - с грустинкой сказал Андрей. - Мама, наоборот, удивилась бы, если бы я позвонил. И... она с папой сейчас далеко, не дозвониться, я не у них живу.
   - А у кого? У родственников? - тихонько спросила Лена. - Прости, если лезу.
   Андрей поблагодарил ее улыбкой. Ответил:
   - У их друзей. Но я их предупредил, что звонить из леса не стану, только, если что случиться. И... я очень тетю Настю не хочу волновать.
   - Понятно, - серьезно сказала Лена.
   - А ты... здесь постоянно живешь?
   - Нет, конечно, - смутилась девушка. - Я из Кирова. Но к дедушке стараюсь выбираться почаще. На летних и зимних каникулах почти каждый год. Здесь в лесу так хорошо...
   - А твои мама и папа?
   - Мама и дядя Юра... Они сейчас в Карнатаке отдыхают.
   - Ты с ними не захотела?
   Андрей сам себе удивлялся. Не в его привычках было расспрашивать других людей об их жизни. Наоборот, он всегда считал, что если человек вдруг решит чем-то поделиться, то пусть делает это сам. Но сейчас парню было действительно интересно, как и чем живет эта девочка. Настолько интересно, что он, продираясь сквозь смущение и скованность, задавал вопрос за вопросом.
   А Лена тихим голосом, и тоже явно смущаясь, но совершенно честно и открыто на них отвечала.
   - Мама вышла замуж прошлой осенью. Дядя Юра, он хороший. Но, я же понимаю, что в Индии им хочется побыть вдвоем. Не стоит им мешать.
   - Я думаю... ты не права, - очень серьезно сказал Андрей. - Мама, какой бы она ни была, и что бы не делала, всегда рада, когда вы вместе.
   - Ты очень по своей скучаешь? - спросила, прямо взглянув на него, Лена.
   - Очень, - тихо, но с прорвавшимися чувствами прошептал Андрей. У него комок в горле поднялся и в глазах помутнело от внезапно навернувшихся слез.
   Лена дотянулась рукой и положила свою мягкую теплую ладошку на его плечо.
   И от этого Андрейке стало так уютно и хорошо...
  
  
   Через три дня, глядя на экран мобильного диагностического комплекса, Альберт Васильевич с удовлетворением сообщил:
   - Ну, можно сказать - здоров. Я бы тебя еще денька два подержал здесь, но если хочешь, можешь продолжить путь. Или тебя до города подкинуть?
   - А можно... - глядя в пол, спросил Андрей, - я у вас еще ненадолго останусь?
   - Да фигня вопрос! - с усмешкой заявил дед. - Хоть до конца лета. Только Ленка через две с половиной недели домой уедет.
   - Тогда, я тоже... на две с половиной недели, ладно?
  
  
   Андрейка чувствовал, что запомнит это лето на всю жизнь.
   Этот странный лесной дом: сложенный из толстых бревен, но с солнечными батареями на крыше. С настоящей печкой и современным кухонным комбайном. Со стареньким, но ухоженным электровездеходом в дощатом сарае и спутниковой антенной на высокой мачте, обеспечивающей качественное сетевое подключение.
   "Еще бы вирткапсулу для полного контраста, - подумал юноша, - и хлев с какой-нибудь живностью. Кстати!.."
   - Лена, а почему дедушка никаких зверей домашних не держит?
   - Он говорит, что есть тех, кого сам выкармливал... как это... не комильфо.
   - Он у тебя странно говорит. То чуть ли не как старовер, а то, по-современному, даже слишком.
   - Да, есть такое. Но по-старинному он просто... прикалывается. На самом деле, в давние времена он жил в столице и работал... такое слово древнее... мерчедайзером. Офисным планктоном, как он выражается. А потом плюнул на все и ушел в леса. Он говорит, что последний представитель племени либералов.
   - Ну уж и последний, - не согласился Андрей. - И сейчас всяких частных контор и фирм куча. И даже партия либеральная в думе. Тетя Настя вечно с ними...
   Он осекся, быстро взглянул на Лену. Но та, как будто не заметила оговорки.
  
  
   Но больше всего Андрею нравилось гулять по лесу. Иногда они ходили втроем, и дед Альберт рассказывал о лесной жизни. Много и очень увлекательно. И Андрей все сильнее убеждался, что сделал правильный выбор с будущей профессией.
   Но чаще всего Андрейка и Лена бродили вдвоем.
   Дедушка никак их в этом не ограничивал, только следил, чтобы внучка не забывала брать с собой ружье.
   Оно у Лены было свое: современное, хищно-изящное, легонькое, поскольку было в основном из композитного пластика. И в то же время, вполне грозное: 410 калибра и с квадратным магазином, в котором были рядами уложены шестнадцать патронов с разными боевыми частями от мелкой дроби до тяжелых пуль, способных завалить кабана и даже остановить медведя.
   Конечно, ружье было для безопасности. Но, как оказалось, не только.
   - У нас мясо кончается, - как бы извиняясь, сказала Лена. - Мне надо на охоту идти. Так что сегодня...
   - Я с тобой! - Андрей испугался. То ли за девочку, то ли от того, что она ему откажет.
   - Но... ты ведь, не любишь, когда зверей убивают.
   - Не люблю, - подтвердил Андрей. - Но твой дедушка, наверное, прав. Надо уметь и это, если в лесу жить.
   - Ладно, тогда возьми второе ружье. Умеешь обращаться?
   - Да, я стрелял из мелкашки и боевого пистолета, - похвастался Андрей. - А ты? Метко стреляешь?
   - У меня третье место среди юниоров по стендовой стрельбе в Кирове, - одновременно с гордостью и смущением заявила Лена.
   - Ой, тогда я тебе, наверное, буду только мешать?
   - Нет, конечно! - вскинула она на него свои синие глазищи. - Наоборот! Только ты, раз решил, стреляй первым, а я подстрахую. Хорошо?
  
  
   Так и вышло, что, лежа в кустах на невысоком косогоре, Андрей осторожно и тщательно выцеливал небольшую косулю. Вернее, молодого косулю, судя по совсем маленьким рожкам.
   "Всё! Хватит откладывать!" - подумал юноша, медленно выдохнул воздух, подвел мушку под брюхо стоящего к нему боком зверя и плавно выжал курок
   Двустволка рявкнула над ухом, приклад ударил в плечо, и пуля, пронесшись полсотни метров... угодила в зад животного.
   Косуль шатнулся, вскинулся вверх, но сохранил равновесие и, подволакивая задние ноги, попытался уковылять на передних.
   Но раздался еще один выстрел и голова зверя дернулась от точного попадания.
   Андрей взглянул на лежащую рядом с ним Лену. Их глаза встретились.
   "Ты как?" - вопрос и беспокойство в синих глазах.
   "Сам не пойму", - ответили черные.
   "Я с тобой, Андрюша", - тепло и ласково.
   Так, что закружилась голова.
   - Идем, - вздохнула Лена. - Нам теперь его до дома тащить.
  
  
   Андрей думал, что после убийства, освежовывания и разделки туши, на которые он сам напросился, не сможет есть мясо. Но оно оказалось таким вкусным! А еще, в глубине души, с удивлением, парень чувствовал какую-то первобытную гордость. Он добыл зверя и принес его домой своей...
   От этой мысли Андрей почувствовал, что уши у него буквально пламенеют.
  
  
   А неделю спустя он стоял на перроне железнодорожного вокзала и провожал Лену.
   Дедушка Альберт подвез их до города Шарьи на своем вездеходе.
   Эта дорога тоже навсегда останется в памяти. Как они с Леной сидели на заднем диванчике, а машину мягко, но сильно кидало из стороны в сторону на ухабах лесной грунтовки.
   И юноша с девушкой то и дело сталкивались плечами, пока Лена не подсела ближе, и сама не прижалась боком к Андрею. А он взял ее за руку.
   И обоим мечталось ехать так вечно.
   Но вечность продлилась лишь два часа.
   И сейчас они стояли друг напротив друга и молчали.
   - Ты точно... не сможешь приехать следующим летом? - спросила она.
   - Наверное, не смогу, - чуть ли не со слезами в голосе ответил он. - Мама с папой вернутся. И... мне надо будет поступать в академию.
   Он так и не раскрыл Лене и деду Альберту, кто его родители. И даже своей фамилии не назвал, ограничившись ником в социалке.
   Кстати, о ней.
   - Я буду часто тебе писать и звонить!
   - Я тоже, - мимолетная улыбка на таком милом лице.
   - Ленка, пора! - встрял дедушка.
   Девочка резко развернулась и легко запрыгнула в вагонную дверь, обернулась, подняла руку.
   - Я приеду через два года! - крикнул Андрей.
   Дверь с легким шипением затворилась, и состав, набирая ход, повез девушку домой.
   - Ну, теперь тебя посадить осталось, и можно восвояси вертаться, - проскрипел Альберт Васильевич.
   - Да вы езжайте! - отозвался Андрей. - Мой поезд еще через два часа будет.
   - Нет уж! - не согласился дед. - Я Ленке обещал, что присмотрю за тобой до конца. Она меня пришибет, если этого не сделаю. Влюбленные девчонки - это ужасть, как страшно.
   Андрей возмущенно посмотрел на старика. Но тот продолжил тему:
   - Я все надеялся, что вы правильно прогулки по лесу используете. Правнуков жуть как охота понянчить. Да не смотри ты так на меня. А то боюсь-боюсь! Ничего, через два года, авось, будете посмелее. И Ленке уже семнадцать исполнится. Только ты гляди мне - обязательно приедь!
   Андрей кивнул.
   Он не знал, что не сможет исполнить обещание.
  
  
  

Глава 14. Привет!

  

17.08.2057.

Королёв, Щелковский район,

Московская область, РСФСР.

  
  
   Осторожно и плавно вкручиваю датчик на посадочное место. Доворачиваю ключом, глядя одновременно на значение усилия и стараясь, чтобы рисочки точно совпали.
   Так, все в норме, а положение датчика строго соответствует регламенту.
   Вешаю динамометрический ключ на пояс, где у меня размещены необходимые инструменты.
   Теперь открыть крышку, завести тоненький кобелёк в ввод и расключить...
   И так далее. Датчик за датчиком.
   Работа не особенно сложная. Главное, делать все точно и внимательно, плавно и быстро.
   Мне нравится подбирать наилучший алгоритм движений. Причем, во всем. Например, еще в детстве, когда мыла посуду или делала приборку, я отрабатывала максимально эффективные движения, и поэтому управлялась с домашними обязанностями очень шустро, освобождая время для всякого интересного.
   Так что здесь, в сборочном цеху корпорации "Энергия", мне самое место. Я думала, что самое место.
   Потому что, если говорить честно, я очень хочу его поменять.
   После той смены в Ую-Юле, мне тесно и душно в просторном и великолепно вентилируемом цеху. Хочется опять ощутить сорок метров высоты под ботинками, свежий ветер, что пытается раскачать тебя, яркое солнце или мелкий противный дождик, который собирается в крупные капли и стекает струйками с непромокаемого комбеза.
   Экстрима мне не хватает, вот что.
   А еще, хорошего коллектива.
   Здесь тоже неплохие люди работают в большинстве своем. Но моя бригада состоит из отдельных индивидуумов. Нет того теплого общения, какое было там, в Сибири.
   Да еще и Паша.
   Этот парень положил на меня глаз сразу, как только я сюда устроилась. Регулярно ко мне подкатывает. Не то, чтобы он был мне неприятен. Скорей наоборот. Высокий, симпатичный, деловитый. Но заводить с ним интрижку, я уж не говорю о чем-то более серьезном, душа не лежит. Хотя, с другой стороны, не слишком ли я переборчивая?
   В конце концов, мне уже двадцать лет. Парочка моих одноклассниц и одна одногруппница успели за муж выскочить, а я все еще...
   Может быть хватит недотрогу изображать и ждать "прынца на белом коте" - как тётя Хана выражается?
   Не знаю. Но, боюсь, совсем скоро, может быть завтра, это выясню.
   У Паши день рождения в субботу, и он очень и очень настойчиво меня на него зовет. И мне почему-то кажется, что парень пойдет в наступление. Типа: "Сделай мне, Майя, подарок".
   И... может быть сдаться?
   В общем, мысли у меня в голове отнюдь не рабочие роятся.
   Ладно, завтра будет завтра. А сегодня мне предстоит еще одно общественно важное дело.
  
  
   К центру космической связи я добралась в полпятого. Побродила немного по Звездному и пошла регистрироваться.
   Да, у меня есть обязанность. Я официально назначена переговорщиком Станислава Бойченко.
   То есть, иногда с ним связываются его отец и младший брат. Но изредка и без системы. А вот я...
   Пару раз в месяц я должна разговаривать с этим марсианцем, поднимать ему настроение и просто давать понять, что на Земле его очень ждут. Психология, однако.
   Я, кстати, за эту возможность уцепилась всеми руками и ногами. Все-таки Славик - это Славик. И мне ничего специально изображать не надо. Как только вижу его рожу на экране, губы сами в улыбку растягиваются.
   Вот и сейчас.
   Космонавт Бойченко смотрит на меня с монитора.
   До него мое изображение еще не долетело, и я могу понаблюдать за Славиком в его естественной среде обитания.
   Лицо у товарища майора...
   Странное лицо у товарища майора ВКС Новороссии.
   Даже не могу точно сказать, в чем именно. Одновременно грустноватое, чуть озабоченное и в то же время как будто чем-то изнутри освещенное. Непонятно говорю? Да мне и самой непонятно.
   Ладно, не буду терять драгоценные секунды, которые для морей страны оборачиваются в весьма серьезные денежки на работу передающей аппаратуры.
   - Привет! Давно не виделись! У меня все замечательно-замурчательно! Тружусь на благо человечества. Сейчас мы собираем разгонный модуль для "Федерации". Но тебе это, наверное, до лампочки, да? Какая-то там мелкая пролетарка копошится на донышке земной атмосферы. Ой, прости, тебя, наверное, ностальгия по этой самой атмосфере замучила. У нас лето и стоит та еще жара...
   Немного неприятно болтать и не видеть реакцию на свои слова. Что поделаешь, радиоволнам до Марса лететь целых семнадцать минут. Но, ничего, я знаю, что, когда они до него доберутся, выражение лица Славика изменится. И я предвкушаю это, как оставленную напоследок самую вкуснючую часть пироженки.
  
  
   Очень хорошо мы со Славиком поговорили. Я пару раз его рассмешила, и с физиономии этого труженика космоса ушли тени беспокойства и усталости.
   Значит, я потрудилась на славу. Или "для Славы"?
   Единственное, в таком вот общении трудно одновременно говорить и слушать. Он ведь тоже болтал на опережение, не дожидаясь вопросов-ответов. Но мы с ним уже приспособились к такому разговору:
   - Андрейка еле успел приехать на день рождение к тё-Насте. У него такое приключение на костромских дебрях было!
   - Да все нормально! Наоборот мне тут скучать не дают, - и какая-то грустно-ласковая улыбка, жаль, не ко мне относящаяся. - А вы в этот раз на море ездили?
   - Нет. В Крым выбраться не получилось. У меня отпуск только в октябре, да и Андрейка...
   - Знаешь, я часто то лето вспоминаю. И одну вредную девчонку.
   - Так вот, представляешь, на моего сводного братишку волки напали! Он мне по секрету рассказал. От тё-Насти, разумеется, секрет.
   - Жалко мы вернемся на Землю в начале весны. Но я, честное слово, обещаю, что летом украду тебя на море. Ну, если ты сама захочешь...
   Конечно захочу! Это, правда, через два года только будет. Но я - кровь из носа!..
   - Договорились!
  
  
   Час переговоров пролетел как одна минута. Когда я вышла из центра, на моем лице все еще блуждала улыбка, от которой уже скулы побаливать начинали. Ну не могу я просто так с ним разговаривать, рот до ушей растягивается.
   И в то же время... Мне было очень тревожно.
   Вроде бы все в порядке, но я ведь Славика чувствую. И...
   - Надо разобраться, - самой себе сказала я и решительно зашагала к административному корпусу Центра подготовки космонавтов.
   Дядя Игорь давным-давно выправил мне полный доступ к его кабинету.
   В приемной пожилая строгая секретарша.
   - Тётя Тома, привет!
   - Здравствуй, Майя.
   - Дя-Игорь у себя? Можно?
   - Да. Он не сильно занят. Заходи.
   Кабинет у начальника Центра довольно большой.
   Длинный стол, за который можно усадить человек двадцать. Игорь Викторович Мыскин сидит в его торце, что-то читает с монитора.
   - Не помешаю, товарищ генерал-лейтенант? - вытягиваюсь в струнку по стойке смирно.
   - Входи, - кивает он. - Посиди пару минут, я сейчас.
   Быстро дочитывает, пока я плюхаюсь на ближайший к нему стул.
   - Чего это ты решила меня навестить? - спрашивает дядя.
   - Да так... Болтала со Славиком Бойченко...
   - И как он?
   - Ну... Мы как всегда хорошо поговорили. Только... У него что-то произошло в последнее время?
   - То есть? - внимательно посмотрел на меня начальник Центра.
   - Я еще весной заметила. Не могу сформулировать. Но, мне показалось, он как-то изменился. Мягкость, что ли, добавилась. И грусть.
   Дядя Игорь на мгновение отвел взгляд.
   Точно, что-то есть!
   - Колись!
   - Майка...
   - Что, служебная тайна? - с долей ехидства спрашиваю.
   - Нет, скорее личная, - вздыхает мой опекун.
   - Ты же знаешь, я все равно не отстану, пока не скажешь, - серьезно предупредила я.
   - Знаю... Ладно, - он откинулся на спинку кресла. - Мы с французами допустили ошибку.
   - Почему с французами? И какую?
   - Когда составы экспедиций друг другу передавали не обратили внимание, что двое участников были знакомы до полета.
   - Славик и?.. - у меня почему-то нехорошо сжалось сердце и холодный комок в горле образовался.
   - Элен Бонне, - вздохнул дядя Игорь. - Они дружили с подросткового возраста. И... не только дружили.
   - Так... - я сжала кулаки.
   - В общем, у них, судя по собранным данным, была первая любовь. У обоих первая. Но потом они поссорились...
   - Подводница, - прошептала я.
   - А ты откуда знаешь? - удивился дядя Игорь.
   - Угадала?
   - В точку. Элен много лет работала во французском подводном городе. Она биолог и врач.
   - Они встретились на Марсе?
   - Да. И... былое вспыхнуло. И теперь мы с французами ломаем голову, как нам быть с двумя влюбленными, которых разделяет шестьдесят километров марсианской пустыни.
  
  
   Вот так.
   Пока разговаривала с дядей, пока шла по Звездному, я держалась.
   Но, как только вошла в наш лес, присела под первой же березой и разрыдалась.
   Нет, ну что это за свинство?!
   И ведь понимаю, что должна за Славика радоваться. А не могу. Такая обида душит!
   Это что, я действительно его люблю?! Да бред какой-то! Но почему тогда не могу прекратить лить слезы?!
   Так что наплакалась я. Кое-как вытерла мокрые щеки. Улеглась на спину. Древесные кроны в вышине покачивает ветерок. Вечернее мягкое солнце зажигает зелень листвы. Поют всякие птички.
   А там, за этими вот кронами, за редкими, похожими на клочки ваты, облачками, за тремя сотнями миллионов километров пустоты...
   Значит - всё?
   И его приглашение через два года?..
   Смотреть, как он милуется с молодой женой? Хотя, нет, не очень молодой. Его возраста. Наверное, тоже тридцать семь лет.
   Ну да, я для Славика всегда останусь мелкой девчонкой.
   А вот мне что теперь делать?
   Пойти завтра на день рождения к Пашке?
   Меня аж передернуло.
   Я достала цилиндрик комма, растянула, щелкнула по контакту, и наговорили речевое сообщение:
   - Я не приду. И, вообще, перестань меня доставать! Катись к черту! С днем рождения!
   Втянула листик экрана и опять разревелась.
   И так мне стало тошно. Не только из-за Славика или Пашки. Вообще.
   Что я делаю в своей жизни, а? Кручу ключами, подсоединяю разъемчики. В стерильном цеху, на дне атмосферы.
   И ведь еще целый год придется так жить. Пока время работы по распределению не закончится. Не уйти. То есть можно, но это такое пятно в биографии будет. Потом на серьезную работу фиг возьмут. И что, в понедельник опять идти?..
   Да к черту!!!
   Плевать! Свалю, куда глаза глядят! В Сибирь, к белым медведям!
   И вдруг я замерла.
   А, если...
   Опять раскрыла комми, быстро нашла нужную инфу.
   Прием заявлений до 31 августа. Что там надо? Так, это у меня есть, и это. И даже эта корочка пригодилась! Девятнадцать человек на место? Да "фигня вопрос!", - как говорит тетя Хана.
   Жму на кнопку "Собрать документы и направить в приемную комиссию".
   Интересно, если вдруг получится, какие будут глаза у тети Насти?
  
  
  

Глава 15. Иллюзорная реальность.

  

07.11.2057.

Плато Сизифа, Марс.

  
  
   Они встретились на хрустальном мосту.
   Ее туфельки звонко цокали по полупрозрачному покрытию. И шла Элен быстро и легко, высоко подняв голову и глядя на приближающегося мужчину со светлой и в то же время победной улыбкой.
   Она знала, какой красавицей выглядит в его глазах, и с наслаждением ловила восхищение, с которым относился к ней Славик.
   А сама... Сама она уже окончательно убедила себя, что этот невысокий темноволосый человек и есть тот самый сказочный принц, о котором она мечтала с детства.
   Ведь иначе быть не может!
   Они встретились на середине моста, что легкой дугой соединял два берега пропасти: скалистый со стороны Элен и покрытый мягкими пологими холмами за спиной Станислава.
   А внизу, на дне километрового ущелья, несся бурлящий поток, взметая вверх фонтаны брызг и пенные буруны. Он отдаленно рокотал, и от этого низкого звука резонировал мост. Негромким мелодичным перезвоном, чистым и прекрасным, как струны гигантской арфы.
   А двое влюбленных, обнявшись, стояли и смотрели на восток, где, из-за близких заснеженных гор, медленно и величественно вставала грандиозная планета, похожая на Сатурн. Она величаво и в то же время довольно быстро поднялась, заполнила половину неба полосатым телом и тремя яркими разноцветными кольцами.
   - Пойдем, - тихо шепнул на ухо Элен Славик.
   И от его щекочущего голоса, от того, как это было сказано, и от предвкушения того, что означали эти слова, у Элен сладко заныло внутри.
   Но она не удержалась, сказала:
   - Неугомонный!
   И тут же легонько поцеловала своего мужчину.
   Перед самым мостом с холмистой стороны стоял небольшой уютный домик.
   Чаще всего именно в нем влюбленные уединялись. Почему-то замок на стороне Элен подходил для этого хуже. Хотя и его они тоже навещали. Бродили по таинственным переходам, поднимались на высокие башни.
   Для Элен это было так захватывающе и в то же время щемяще знакомо. Она всегда вспоминала дом и свой родовой замок Бальнёр, где сейчас ждут ее возвращения состарившиеся родители и семья брата.
   Кстати, из-за этой самой семьи, основательно переделавшей внутренние интерьеры и по праву считавшей замок своим, Элен все реже туда приезжала.
   Нет, ее встречали очень хорошо. Все-таки знаменитость - известная учёная, будущая космонавтка. Но... Этим Элен и выбивалось из общего круга знакомых Жака и его жены Авелин. Заставляло чувствовать себя чужой в родном доме.
   Впрочем, к чему эти мысли?
   Ведь потом, когда через полтора года она вернется с Марса, у нее будет весь мир. И вместо уже достаточно опостылевших красновато-бурых безжизненных пустошей унылой красной планеты она вновь окажется на такой живой и родной Земле, с которой из-за детской глупости хотела сбежать.
   И вновь она увидит любимый Тихий океан, уютную Францию, и таинственную Россию, которую они со Славиком тоже всю-всю изъездят!
   И даже в его жуткую коммунистически-КГБшную Новороссию заедут.
   Надо же будет познакомиться с родственниками будущего мужа.
   Элен спохватилась и прогнала эту мысль. Прочитала про себя короткую молитву, чтобы не сглазить.
   "Нельзя думать вперед! Этим плохое притянуть можно!"
   Элен с опаской взглянула на идущего рядом мужчину. Интересно, а он что думает об их будущем?
  
  
   А Станислав не думал.
   Он намеренно откладывал эти мысли на потом. Зачем загадывать?
   Сейчас он на Марсе. Там, куда стремился всю свою жизнь. Это само по себе такое чудо! Каждая поездка по девственно чистому миру, под темно-синим небом, приносила ему чистую радость первопроходца. И даже трудности и опасности радовали космонавта, придавали жизни остроту и ощущение собственной силы.
   А то, что на красной планете он повстречал свою первую любовь, так это вообще!..
   И майор военно-космических сил Новороссии просто наслаждался происходящим. Тяжелой, но такой увлекательной работой.
   И отдыхом. Часами, которые они проводили вдвоем с Элен в сказочном мире виртуальной реальности.
   Жаль, только...
   Жаль, что виртуальной.
   Это единственное, что омрачало восприятие окружающего.
   Ну не мог избавиться материалист и коммунист Бойченко от ощущения эфемерности этого слишком прекрасного мирка. От нарисованности и искусственности.
   И это, как будто тонким серым налетом припорашивало и обесцвечивало свидания с любимой женщиной.
   Славик без промедления отдал бы часы их виртуальных свиданий за несколько минут настоящей близости.
   Но, увы...
   Космические агентства двух стран очень серьезно отнеслись к любви космонавтов.
   Эти двое все свое свободное время тратили, разговаривая друг с другом по видеосвязи. Усаживались в каких-нибудь укромных уголках, напяливали на голову легкие виртшлемы и ворковали.
   В конце концов большие дяди на Земле решили произвести обмен космонавтами.
   Сначала на Французскую станцию поехал Славик. А его место на российской занял Армэль.
   Две недели продлился этот визит. Станислав честно пытался быть полезным для французов. Но незнание языка сводило его участие в жизни дружественной станции к минимуму.
   Это очень тяготило космонавта. Да и отношения с другими членами французской экспедиции не сложились. Новороссец чувствовал, что он здесь чужой.
   Так что домой он вернулся со смешанными чувствами. Ужасно не хотелось уезжать от Элен, но и радость возвращения к друзьям и работе тоже была.
   Через пару месяцев организовали ответный визит француженки.
   Ее сменщик, Арсений, уже окончательно поправился и обещал, что присмотрит эти две недели за французской оранжереей.
   Но Элен все равно беспокоилась о своих растениях. Часто звонила домой, требовала отчетов.
   Славик видел, что половинку своего сердца Элен оставила там, среди полочек с зеленой травой и карликовыми деревцами. Да, другая половина полностью принадлежала ему, но это ведь не целое сердце.
   Психологи, видать, поняли все это, и больше обмен не предлагали. По крайней мере, пока Славик не подучит хотя бы в минимальном объеме французский язык.
   Зато все это время усиленно работали программисты.
   И у русских, и у французов на станциях были капсулы полного погружения. В обеих странах существовали программы, аналогичные японской "Аватар". И в комплект оборудования марсианских баз входили по одному роботу-андроиду, управляемому оператором, лежащим в этой самой капсуле.
   Но были на станциях и вирткапсулы, которые использовались для развлечения экипажей и профилактики ностальгии.
   Проблема состояла в том, что это были не стандартные игровые модели с однотипным софтом, а специально разработанные уникальные образцы. И на программном, а, частично, и аппаратном уровне они были несовместимы.
   Пришлось привлекать к работе не только программистов и компьютерщиков, но и искинов.
   Это было правильным решением. Светлане, Давиду и Анатолю, под дистанционным руководством Компи, удалось прописать протоколы и совместить системы. За что Славик и Элен были безмерно благодарны искинам.
   И, кстати, не только наши влюбленные. Возможность путешествовать по оцифрованной Земле или прекрасным фентезийным мирам не в одиночку, а вместе с товарищами, оценили все. И искинам была дана новая задача - добавить в сеть еще индийскую капсулу и ту, что работала на "Светлане".
   Американцы сначала отнеслись к проекту с опаской, боясь, как бы русские хакеры не проникли в их секреты, но потом и они согласились присоединиться.
   Так что теперь по просторам почти настоящей Земли бродили целые компании. Это дало такой ощутимый положительный эффект, что психологи на родной планете рвали волосы на лысинах, коря себя за то, что не додумались до подобного раньше.
   Единственная страна, которая наотрез отказалась соединить свое виртпространство с общим, была, естественно, КНР.
   "А жаль"! - с разочарованием подумал Славик, когда узнал об этом.
   Ему было ужасно интересно пообщаться с живыми китайцами. Встретить их за пределами Срединной Империи можно было разве что на дипломатических раутах.
   Огромная страна давно уже закуклилась, оборвав почти все связи с окружающим миром.
   Поток вездесущих китайских туристов моментально иссяк еще в двадцатом году. После того, как, проиграв США в битве за Тайвань, руководство Китайской Народной Республики одним махом национализировало всю собственность сначала американских, а позже и прочих западных транснациональных корпораций.
   Естественно, "Свободный мир" простить такое не мог и объявил Поднебесной всеобъемлющий бойкот.
   Он распространялся и на туризм. Впрочем, и самим китайцам в следующие четыре года было не до отдыха. Вся страна "в едином порыве крепила мощь вооруженных сил и флота", готовясь к военному реваншу. А, когда, спустя четыре года, он состоялся, отношения с США и их союзниками ухудшились еще сильнее. Потом, постепенно все успокоилось, но зарубежный туризм в Китае так и не реанимировался.
   Теперь уже по внутренним причинам. Дело в том, что поездка за границу, кроме как по заданию партии и правительства, считалась одним из асоциальных поступков и весьма основательно минусовала "баллы гражданина". И Китай все больше и больше отгораживался от всего Мира, став полностью самодостаточной "планетой".
  
  
   Впрочем, Славику, по большому счету, было на это наплевать. Не хотят общаться соседи по Марсу, и ладно. Главное, что он мог видеть и даже чувствовать Элен.
   Земные виртдизайнеры сделали для влюбленных подарок. Вот эту локацию: с хрустальным мостом, замком, уютным домиком в зеленых холмах, ласковым солнышком и огромной планетой, спутником которой был этот самый мирок.
  
  
   Но у других космонавтов гораздо большей любовью пользовались живописные места родной планеты.
   И вот, на один из государственных праздников России, советские космонавты устроили пикник.
   Возле голубого лесного озерка, под сенью дубравы, собрались целых восемь человек.
   Запалили небольшой, но жаркий костерок. Да еще и в стоящем поодаль мангале угли разожгли.
   - Славик, жареное мясо - это мужская обязанность! - заявила Элен. - Как это по-русски? Шаурма?
   - Шашлык! Я знаю, ел в России, - вспомнил Серадж. И серьезно уточнил: - Он из свинины.
   - Настоящий - из баранины, - немного насуплено ответил Станислав. - И как его готовить? Элен, помогай, это же ваша французская кулинарная программа.
   - Славик! - француженка округлила глаза. - Ты что, не помнишь, как я плохо готовлю?!
   - Так и не научилась? - спросил новороссец.
   Женщина активно помотала головой, отчего хвост ее шикарных золотисто-рыжих волос красиво мотнулся из стороны в сторону.
   Гэрри невольно залюбовался.
   Вообще, приятно было смотреть на эту парочку. Разумеется, все в окрестностях Марса уже знали романтическую историю любви русского и француженки. А еще Гэрри подумал, не помочь ли Станиславу с готовкой? Сам он мясо на костре жарил множество раз. Любил американец отъехать на своем форде куда-нибудь в пустынные аризонские горы и устроить себе маленький пикник. Ну, или не только себе, но и какой-нибудь подружке, с горизонтальным продолжением. Но вот как готовить еду в виртуалке?
   - Я помогу! - Ким Нан Ын изящным движением встала на ноги.
   Славик даже залюбовался. И поймал насупленный взгляд Элен.
   Наклонился к ней и прошептал на ухо:
   - Завидую орбитальщикам. У них тяготение земное. Не то что у нас.
   Элен кивнула. Да, привыкшим за время экспедиции к уменьшенной гравитации космонавтам, что жили на поверхности Марса, было неуютно при земной силе тяжести. Хотя, их виртуальные тела и были прекрасно к ней приспособлены, но сознание-то уже привыкло к другой динамике движений.
   - Ким, а ты умеешь виртуально готовить? - спросила Элен кореянку.
   - Еще бы! - ответила та и с гордостью пояснила: - Мой папа работает в Пхеньянском институте виртуальности. Он, кстати, участвовал в разработке обонятельного интерфейса! Вы знаете, что его самым последним сделали?
   - Ну да, - подтвердил Райли - компьютерщик американской поверхностной базы. - Там были трудности с точной локализацией рецепторов, синтезом сигналов и обратной связью с жевательными и глотательными мышцами аватара.
   - Народ! - воскликнула Ситта. - Давайте скорей готовить! А то мой аватар уже слюни пускает.
   Все рассмеялись.
   - Тогда помогай! - потребовала Ким, и обернулась к Славику. - Ты не против, если мы с Ситтой вместе с тобой готовить будем?
   - Я против! - с явной ревностью заявила Элен. - То есть, я тоже... буду с вами готовить.
   - Вот вечно русские всех красавиц вокруг себя собирают! - шутливо позавидовал Райли.
   Гэрри, Фабьен и Серадж согласно кивнули.
   А Славик, чувствуя, как приливает виртуальная кровь к его виртуальным щекам, принялся нанизывать ну совершенно настоящие виртуальные куски мяса на виртуальные шампуры.
   Да, французы создали просто великолепную кулинарную программу! Мясо шипело над угольями, источая обалденный аромат.
   А каким вкуснейшим оно потом стало! Горячим, сочным!
   Да и остальная еда тоже была на уровне. Ну совсем не верилось, что все это лишь цифры, струящиеся потоком из компьютеров в аппаратуру вирткапсул.
   Сидели долго и хорошо. Болтали, пели песни. Особенно красиво исполняла индийские Ситта. Да и Элен с Фабьеном на пару неплохо по-французски пели.
   - Хорошие у вас, русских, праздники, - с легкой завистью сказал Райли. - А я боялся, что вы начнете лозунги выкрикивать и интернационал орать.
   - Ага, и вообще утащите нас отмечать в вашу Сибирь, - поддержал Гэрри.
   - К белым медведям! - белозубо рассмеялся Серадж.
   - С балалайками и водкой! - завершил образ Райли.
   - Ну, седьмое ноября не так отмечают, - чуть смутился Славик. - Даже у нас в Новороссии уже холодно в это время. А вот на первое мая всегда на природу ходят. Так и называется - маёвки.
   - У нас тоже, - поддакнула Ким. - Ну, то есть, на севере. Я, когда в Сеуле училась, пыталась тоже народ подбивать. Но южане какие-то замороженные и слишком деловые.
   - Эх, жалко спиртное в виртуалке не действует, - вздохнул Серадж.
   - Ну да, - согласился Райли. - Кто же будет воздействовать на мозг, чтобы сымитировать алкоголь?!
   - У вас, в Атлантической Конфедерации, говорят, и наркотики виртуальные есть, - высказался Славик.
   - Не у нас, а у них, - ответил Гэрри. - Не путай "американцев" с "янки".
   - Но вы же называете меня русским, хотя я из Новороссии.
   - Я знаю, - сообщил Гэрри. - Хотя, если ты попросишь показать на карте, где там твоя Николаевская Республика, я зависну.
   - Угу, - кивнул Славик.
   - А что "угу"?! - возмутился Райли. - Можно подумать ты сможешь отличить Оклахому от Висконсина!
   - А я могу! - заявила Элен и плотнее прижалась к Славику. - Я географию очень знаю!
   - Тебе с Элен повезло, - шутливо сообщил Серадж.
   И все необидно и легко рассмеялись.
  
  
  

Глава 16. Вглубь.

  

10.05.2058.

Фобос.

  
  
   Гэрри еще несколько раз участвовал в виртуальных посиделках.
   У астронавтов, космонавтов и космолетчиков стало традицией вместе отмечать все большие праздники и дни рождения.
   Причем, каждая из стран старалась привнести свой колорит. Например, вчера Вика Сытникова пришла в форме времен второй мировой войны и пела русские песни тех лет. Жалко, что Гэрри не смог на это посмотреть. Была очередь Кевина. А Гэрри нес вместе с Дэвидом вахту на Фобосе.
   Но не одними только торжественными датами ограничивалось виртуальное общение. Были совместные рейды по фентезийным мирам, походы по лесам, горам и степям. Даже морские плавания.
   Гэрри в начале весны плавал на яхте с Сераджем, Славиком и Элен. Кстати, именно последняя командовала. Она весьма умело управлялась с парусами и просто лучилась удовольствием и радостью. Ну, еще бы - ведь француженка известная исследовательница океана.
   И командиршей она была той еще! Трое мужчин беспрекословно слушались ее распоряжений, отдаваемых звонким мелодичным голосом.
   Гэрри даже позавидовал Славику, что у него такая подруга.
   Кстати, Гэрри звал майора Бойченко "Слав". Четко произнося звук "а", в отличие от того же Кевина, который выговаривал чуть ли не "Слэйв". Это отчего-то коробило молодого астронавта. Ну, совсем не походил Станислав на раба. Или, если уж проводить аналогию, то был он похож на Спартака из старого сериала про восстание рабов в Риме. Тоже серьезный, смелый, но немного замкнутый и малоразговорчивый.
   Этот русский вызывал у Гэрри глубокую симпатию, и они постепенно сдружились, старались подгадывать часы вартуалки так, чтобы оказаться в одной компании. Тем более, что украшением ее всегда была Элен, которая ходила в вирт исключительно вместе со своим мужчиной.
   Но это были развлечения и отдых. Не такой уж и частый, потому что программы работ и исследований никто не отменял.
   А главным делом Гэрри оставалось бурение Фобоса.
   Даже не бурение, а выборка шахты, достаточно широкой, чтобы в ней мог передвигаться и человек.
   Сам горнопроходчик уже три раза спускался вниз в почти отвесный колодец, благо совершенно мизерная гравитация Фобоса позволяла практически летать, лишь чуть-чуть касаясь стенок туннеля.
   А сейчас Гэрри собирался в четвертый раз.
  
  
   Как всегда, положившись на компьютер, астронавт подлетел ко входу в шахту. Черная дыра метрового диаметра манила к себе, и в то же время внушала безотчетное опасение. И это несмотря на то, что Гэрри совершенно не страдал клаустрофобией и, хоть спелеологией и не увлекался, но в шахтах чувствовал себя достаточно комфортно.
   Здесь проблема была в ширине скважины. Ее вполне хватало, чтобы спускаться, но было недостаточно, чтобы развернуться в громоздком неуклюжем скафандре.
   Значит, случись что, ему придется или спускаться дальше до одного из "карманов", или пятиться ногами вверх. Нет, это совсем не трудно при тяготении в тысячу раз меньшем, чем на Земле, но ужасно некомфортно.
   "Ладно, хватит медлить! Вперед, то есть вниз!" - сам себе приказал Гэрри, и нырнул головой в дыру.
   Верхняя и передняя часть шлема тут же ярко засветилась. Это покрывающая его снаружи полимерная пленка включилась в режиме фонаря. Она, пленка, была односторонне прозрачной и свечение ее было направлено исключительно вовне, так что астронавт без проблем смотрел сквозь нее. Автоматическая поляризация отсекала чересчур яркий свет, и внутренности трубы, казалось, освещались равномерно и мягко.
   Гэрри вытянул руки вперед и в стороны, коснулся перчатками стенок и, тихонько от них отталкиваясь, устремился вниз.
   - Всё о-кей? - осведомился Дэвид, оставшийся на базе и внимательно следивший за товарищем. - Связь нормальная?
   - Вполне, - ответил Гэрри, - Я блох не вижу, но они точно сидят по стенкам.
   Блохами астронавты называли нано-ботов, размером с этих самых насекомых. Целый рой микророботов жил сейчас в шахте. Они расселись по ее стенам и, объединившись в единую сеть, осуществляли связь между проходческой машиной и астронавтами, а, заодно, в качестве распределенного искусственного интеллекта командовали работами. Если связь ухудшалась из-за пыли или по каким-то другим причинам, наноботы перескакивали, как блохи, с места на место и восстанавливали ее.
   Разумеется, Гэрри не видел ни одного нано-бота. Хотя, если бы внимательно пригляделся, то смог бы заметить крошечных созданий, прилепившихся к камням зазубренными лапками.
   Гэрри подлетел к первому "яблоку" - почти шарообразной микропещерке, как бы нанизанной на шахту.
   Здесь, если что, можно развернуться и возвращаться назад в нормальном положении.
   Такие "Яблоки" располагались через каждые пятьсот футов.
   Гэрри, не останавливаясь, продолжил спуск. Ему предстояло пролететь еще через двенадцать таких вот "бусин".
   Молодой человек ускорил полет. Правда, стало труднее сохранять направление, и Гэрри несколько раз чиркал о камень коленями и горбом скафандра.
   Это было не страшно, но неприятно.
   Синтетическому материалу, из которого изготовлен скафандр, такое царапанье о стенки нипочем. Его и из скорострелки не прострелить, как говорят.
   И... камнем не пробить.
   Гэрри отчего-то вспомнил, как пытался проломить шлем Паолы, тогда, в аризонской пустыне.
   Воспоминание вызвало почти физическую боль. Ему никогда не забыть свою напарницу, которую он оставил умирать в одиночестве. И, как бы ни оправдывался разум, душа болела.
   Чтобы отвлечь себя от неожиданно взбунтовавшейся памяти, Гэрри принялся что-то немелодично насвистывать.
   - Скучаешь? - спросил Дэвид.
   - Да не особо, - ответил Гэрри. - Лечу как г...но по кишке при поносе.
   - Ну-ну, - хихикнул скабрезной шутке напарник. - Когда вылетишь из ж...пы, скажешь.
   - О-кей!
   И молодой астронавт продолжил полет в темной каменной трубе.
   Он сделал остановки в пятом и одиннадцатом "Яблоке". Не то, чтобы горнопроходчик сильно устал, но монотонное отталкивание или, наоборот, притормаживание во время полета, притупляло внимание, и надо было дать себе ненадолго расслабиться, чтобы после собраться. Перед последним участком пути.
   А еще Гэрри с беспокойством поглядывал на индикатор температуры.
   Поверхность скафандра во многих местах представляла собой теплообменники, позволяющие утилизировать излишки энергии. Но, с повышением теплового излучения, что шло от стенок шахты, эффективность работы падала. Сейчас камень имел температуру в добрые 210 градусов по Фаренгейту, или сотню по Цельсию. В полтора раза больше, чем на поверхности медленно остывающего спутника Марса.
   Теплообменники пока справлялись, но если Гэрри придется всерьез напрягаться, то в скафандре станет жарко.
   Ну вот и последний участок трубы.
   Тусклый свет впереди как бы обрезало горловиной.
   Гэрри начал тормозить, но немного поздновато.
   "Все-таки, чересчур уповая на автоматику, собственный опыт движения в невесомости не наберешь. Может правы русские и остальные японцы-индийцы, что ограничивают автоматизацию? Только китайцы с нами солидарны, и это обидно".
   Эти мысли пронеслись на заднем плане, когда Гэрри вылетел из отверстия.
   "Точно, как какашка из задницы", - подумал астронавт.
   Скорость была небольшой, но достаточной, чтобы Гэрри немного запаниковал.
   Потому что на него обрушилась темнота.
   Впрочем, лишь на пару секунд, пока светоизлучающая пленка на шлеме не вспыхнула в полную силу.
   И не осветила огромную - в добрые две сотни футов в диаметре - пещеру.
   С заглаженными, словно оплывшими стенами, поблескивающими металлическими вкраплениями.
   Нет, Гэрри долго и тщательно разглядывал первую найденную пустоту сидя на станции. Но одно дело вирточки, и совсем другое - смотреть своими глазами.
   Медленно вращаясь, астронавт подлетел к противоположной внутренней стенке. Неприятно ударился затылком о камень.
   - Дерьмо!
   - Ты как? - встревожился Дэвид.
   - Да нормально, чуть стукнулся, повреждений нет. Осматриваюсь.
   Удар погасил скорость, и даже чуть отбросил астронавта назад.
   Он сильнее завращался, постепенно отплывая от стены.
   - Что не включаешь автоматику? - спросил Дэвид.
   - Да пошла она! - неожиданно зло выругался Гэрри. - Надоело!
   - Смотри. На Земле, когда узнают, намылят тебе шею, - предостерег товарищ.
   - А и пусть! Достало быть живым приложением к компу!..
   - Опылился от русских, - хмыкнул напарник. - Ну, смотри, я предупредил.
   Гэрри откинул на левом предплечье защитную крышечку и стал тыкать в кнопки ручного управления двигателями скафандра.
   Да, практики явно не хватало, но кое-как астронавт почти остановил вращение и даже смог подлететь к стене.
   Камень действительно был оплавленным, и в нем виднелись застывшие металлизированные лужицы.
   Проходческая автоматика уже давно сделала все необходимые анализы. Аномально высокое содержание железа, никеля, меди, титана и прочих металлов. Но ни одного хоть немного сохранившегося фрагмента того, что эти самые металлы содержало, не было найдено.
   Значит, надо бурить дальше.
   Вон "крот" прилепился к стенке чуть сбоку от направления на центр спутника. Сейсмозондирование показало, что там, судя по всему, было что-то похожее на оплывший и заваленный туннель к еще одной полости.
   "Может быть там больше повезет, и мы хоть что-нибудь найдем?" - подумал Гэрри.
   Но, на самом деле, он ни капельки на это не надеялся.
   Те, что могли вот так расплавить изнутри спутник пятнадцати миль в поперечнике не оставят никаких следов от того, что было спрятано внутри.
   Программа по изучению Фобоса бессмысленна.
   Но она подарила Гэрри целых два года космических приключений, новых друзей и настоящее интереснейшее дело.
   Все-таки, как много зависит от рабочего места!
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"