Собака дяди Вани, того, что живет прямо напротив моей тещи, выла уже третьи сутки. И днем и ночью, не переставая, как заведенная. Давеча Михалыч, после третьей, порывался даже пойти искать у нее механизм, чтобы сломать к чертовой бабушке (а он может, он механизатором работал), но его усадили, налили еще, и желание пропало.
Дяде Ване посоветовали обратиться к доктору (обычному, не ветеринарному), хотя внешне старик выглядел совершенно здоровым и держался бодро. Такой еще нас всех переживет, несмотря на свой восьмой десяток. Тем не менее, поехал в город к врачу, как миленький, поехал, поскольку сам, похоже, всерьез перепугался. Приехал обратно - сияет весь, и справку показывает, заключение врача. А там написано что-то типа того, что проживет дядя Ваня еще лет сто, если только ему кирпич не упадет на голову. Здоров абсолютно, что в его возрасте дело вообще небывалое.
А псина-то все не унимается, воет и воет. Стали дальше думать, к чему бы это. А тут и другие знамения пошли.
Про двухголового теленка, что родился в соседней деревне, еще по весне все уши прожужжали. Мужики из нашей деревни даже ходили смотреть на него (я-то не мог, в городе тогда был, работал) и долго потом рассказывали, что он, гад, жрет за троих даже, а не за двоих, мать свою высосал так, что у нее ничего кроме костей под шкурой не осталось, растет со скоростью света, и страшный, как черт, только с четырьмя рогами. А какой-то тамошний шибко грамотный мальчишка кличку ему придумал - Бык Армагеддона. Так и зовут чудище.
Это было весной, а на прошлой неделе и стальные птицы появились. Вернее, слух о них прошел, а доподлинно ничего сказать нельзя, поскольку видел их только один человек - пастух наш деревенский, Филька. Прибежал он как-то в деревню посреди дня, без своего стада, через слова то плачет, то матерится. Все, говорит, мать-мать-мать, конец света, мать-мать, пришел, стальных птиц я видел, значит все подохнем все и глазом не моргнем, мать-мать-мать! На него сразу с двух сторон накинулись - бабы кричат: "Где коровы наши, подлец?", а мужики: "Что ж ты, гад, не поделился? Народ неопохмеленный сидит, а ты, кажись, литры три в одиночку вылакал!" Потом присмотрелись: вроде он и не пьяный особо, трезвым не назвать, конечно, трезвым он отродясь не был, но так, чуть-чуть только поддатый. К стаду он народ привел потом, коровы без него и не разбрелись даже, только буренку старой Матрены ее внуки до вечера по оврагу искали; а вот птиц не застали уже. Улетели, видать, птицы. Но Филька потом про них долго еще рассказывал и так убедительно описывал их, что многие даже верить начали. А тут еще эта собака...
Но самое серьезное доказательство вышло уже в городе, куда мы переехали.
Почему, спрашиваете, переехали? Так посудите сами: как тут в деревне оставаться? Мало того, что эта псина рядом воет, так еще у тещи голова разболелась, она ей подвывает в голос. Она, теща моя, и когда здоровая, не очень тихая, а тут вообще орет, как будто с катушек съехала. Дуэт у них с собакой - хоть сейчас в оперу. Не выдержал, говорю жене: поеду в город. Она: ой, а как же, надо за мамой следить, ей плохо, ну ты езжай, я пока здесь останусь, завтра с утра, может, приеду к тебе.
Загрузился я в свой "жигуленок", еду по селу - вижу: Михалыч идет. И морда грустная. Остановился я, а он так сразу:
- Что помереть боишься, от собачьего воя бежишь?
Я ему:
- А ты, мол, не боишься? От такого воя любой помрет, даже кому еще сто лет отмерено! Не только тот, по ком она воет, а все в округе помрут, блин!
Взмолился Михалыч:
- Возьми меня с собой, Андрюха, я тебе пригожусь! А то третью ночь ведь уже не сплю из-за этой твари!
(А дом Михалыча справа от дядиваниного, прямо рядом с собачьей будкой).
- Ладно, - говорю, - садись, золотая рыбка.
В городе жара за тридцать градусов, душно - страх. Думал, сейчас плавиться начну. Ну да мы знаем, как отпуск проводить, даже в городе и даже в жару. Решили мы с Михалычем портвейну купить, чтоб, значит, отдохнуть от самогона деревенского за благородным напитком, шесть бутылок сразу взяли, по две на рожу, благо сразу решили Коляна из соседней со мной квартиры пригласить. Колян, он мужик соображающий, даже на юриста когда-то год проучился, даром, что сейчас дворником работает. Так что понял он нас с полуслова, странно вот только, что дома оказался, вполне ведь мог где-то и в другом месте уже соображать, благо, еще раз скажу, мужик соображающий.
Видать, предчувствовал.
Сидим. Выпиваем. Михалыч и говорит:
- Включи, Андрюха, ящик, посмотрим хоть, может, там что интересное?
Я включил, а там ведущий какой-то объявляет:
- Итак, у нас в гостях ведущий сотрудник Института Астрологии Российской Академии Антинаук профессор Павел Павлович Злоба! - и морду показывают, такую, что я как увидел, сразу подумал: как правильно мужику фамилию дали! Злоба, он Злоба и есть.
А диктор продолжает:
- Итак, Павел Павлович, ни для кого не секрет, что ситуация в мире постепенно выходит из-под контроля. Каждый день происходят сотни больших и маленьких катастроф и естественно, что рано или поздно должна произойти одна очень большая, которая положит конец нашей цивилизации. Для этого мы вас и пригласили, чтобы вы пояснили, когда же ее ждать эту катастрофу, когда произойдет конец света, что говорят об этом результаты исследований, проводимых в вашем институте?
- Спасибо, - загундосил Злоба. - Мы действительно ведем очень серьезную работу и новейшие исследования поведения звезд, позволяют почти наверняка утверждать, что апокалипсис произойдет завтра.
Колян вздрогнул, даже вино себе на штаны пролил, а тот продолжает, как ни в чем не бывало:
- Водолей будет лить свою воду на лапу льву, который к тому же зол, потому что съел вместо тельца несвежих рыб-близнецов. Меркурий же... - и дальше в том же духе лабуду всякую себе под нос бормочет.
А у нас почти немая сцена: Колян штаны тряпицей оттирает, матерится шепотом, Михалыч в потолок смотрит и тянет на одной ноте: "Ёоооооооооооооо...". Один я вроде в порядке.
Говорю так бодренько:
- Вот так, прикиньте, мужики, а я тещу не успел похоронить. Так вместе с ней и Страшный Суд встречу.
Колян как подскочит, тряпку кинул, да как заорет:
- Тебе-то что, со своей тещей, а мне зарплату послезавтра должны дать были! Прикинь как это - за день до зарплаты помирать!
Михалыч так посмотрел на нас, то на одного, то на другого и тихо так говорит:
- Слушайте, мужики, получается, мы мир наш на тот свет провожаем, так? - мы не понимаем, смотрим на него. - И чем? - он на стол показывает. - На поминках-то вино не пьют.
Точно! Пошли за водкой.
По дороге Михалыч все убеждал нас, что надо что-то хорошее вспомнить, что сделал в жизни (а чем больше такого хорошего вспомнишь, тем лучше) и радоваться, что это успел сделать. А не расстраиваться по поводу того, что не успел. Так ведь умирать легче. Долго вспоминали, сильно радовались.
А что потом было, я уже плохо помню. Вроде Колян с бутылкой бегал по комнате и орал, давясь соленым огурцом:
- Об одном радуюсь, что Абрамович помрет, паскуда! А когда мы все переродимся заново, может и мне повезет "Челси" купить!
А Михалыч сидит за столом, смотрит в одну точку и отвечает так флегматично:
- Ну да, только "Челси", может, землекопами переродится. Или шахтерами. А кто-то, может, и вовсе ежиком лесным.
Я хотел возразить, что они все перепутали, что никто не переродится, пусть эти китаезы там перерождаются, а мы будем по Эдему гулять вечность (только вот, блин, теща там тоже будет в этом Эдеме), может, и возразил, не помню...
...Проснулся. Глаза продрал, как наждаком, но они открылись все-таки. Мои глаза вроде. И все остальное тоже мое, руки, ноги, даже голова на месте - болит потому что. И свет за окном. Хотя, что в Эдеме тьма, что ли, должна быть? Только вот что-то Эдем больно на мою комнату похож. Ладно, сейчас проверим. Встал, тапочки нащупал, теперь главное до ванны дойти. Голову под струю холодной воды суну (как там в Эдеме с холодной водой?) - авось полегчает. И тут голос слышу. Не ангельский, хотя похож, благоверной моей голос, тон такой успокаивающий:
- Сейчас, мама, полежи чуть-чуть, отдохни, я Андрея разбужу, и поедем в больницу тебя отвезем, и все хорошо будет.
"Не врал Злоба, - понял я. - Вот он - Армагеддон: теща приехала".