Ёлшин Олег Игоревич : другие произведения.

Тейа (роман-катастрофа)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Великая Катастрофа не может быть отменена, но только отсрочена... Решения Человеческой воли самые неумолимые, они препятствуют любым изменениям Кармы нашей несчастной планеты... ...Вопрос лишь в том - сумеет ли наше человечество одуматься и сдержать свои недостойные инстинкты и тем уменьшить размеры грозного бедствия... Судьба планеты в руках ее обитателей. (Е.И.Рерих)
  вторая редакция ноябрь 2012г.
  
  ...Великая Катастрофа не может быть отменена, но только отсрочена...
  ...Решения Человеческой воли самые неумолимые, они препятствуют любым изменениям Кармы нашей несчастной планеты...
  ...Вопрос лишь в том - сумеет ли наше человечество одуматься и сдержать свои недостойные инстинкты и тем уменьшить размеры грозного бедствия...
  ...Судьба планеты в руках ее обитателей.
   (Е.И.Рерих)
  
  
   Часть 1
  
   - 1 -
  
   Он шел по улице, смотрел на проходящих мимо него людей, машины, проезжавшие по дороге, на дома и вывески с пестрой рекламой. Смотрел наверх, где между этими домами и проводами, свисающими со столбов, тряпичными растяжками, проглядывало небо и яркое солнце. Все куда-то торопились и не обращали на него внимания, а он все шел и думал, что, наверное, пройдет совсем немного времени, и эти люди станут оборачиваться и узнавать его. Но даже не это было главным... Оглядываясь по сторонам, словно прощаясь с этими людьми и городом, прежней жизнью, он шел навстречу новому и такому необычному для него самого...
   Несколько лет назад ему на ум пришла какая-то фраза или мысль. Всего несколько слов, и тогда он зачем-то записал их. Потом появился какой-то бессвязный сюжет, скорее не сюжет, а набросок. Мимолетная фантазия, которая неожиданно возникла в сознании, обрела форму, и он снова записал ее. Потом этих мыслей, слов и страниц стало очень много. Они теснились в его голове, возникали ниоткуда и просились на бумагу. Он не понимал, зачем делает это, но продолжал торопливо записывать, словно боялся потерять что-то важное, по крупицам собирая то, что случайно обронил. Потом появились сюжеты, и уже толстые кипы бумаг, исписанные мелким почерком, заполняли его стол. Иногда казалось, что пишет под диктовку. Он писал и уже не делать этого не мог, остальное растворилось где-то во вчера, и теперь для него существовало только сегодня.
   Однажды, остановившись, все перечитал и словно заглянул в зеркало. Но увидел там уже какого-то другого человека, измученного гонкой за словом, мыслью и нетерпением с их помощью что-то сказать. Показал своим друзьям, знакомым. Почти никто не стал читать. Он был уверен в этом. Просто жизнь стала совсем другой, люди перестали тратить время на такие пустяки, задумываться о чем-то еще. Если ты один, твое внимание заполнят шум телевизора, двигателя автомобиля, пылесоса, стиральной машины, кофеварки, звонки телефона и других приборов первой необходимости, а второй необходимости уже не существовало. Если ты не один - тем более...
  Наконец, один из друзей позвонил ему. Тот был в восторге!
  - Неужели это твое? ... Такое нужно печатать! ...
  Тогда и начался новый этап в его жизни.
  Поначалу казалось - все просто. Отнести в редакцию - одну, вторую, третью... Потом наступила долгая пауза... За эти несколько месяцев он не написал ни строчки. Словно перешел на другой уровень сознания, где люди только спят, едят и мечтают о деньгах. И пока он думал об этом, вторую, (ту самую, без которой он уже не мог и не хотел) область его сознания, словно стерли. Он подивился. Никогда раньше не думал, что могут быть настолько несовместимые вещи, которые не укладываются в одной голове. Но, как же другие пишут и печатаются? Пока мучился этим вопросом, пришел первый ответ из редакции. Сначала он не понял. Там было написано: 'Простите, но это не наш формат". Потом еще и еще. Ответы сыпались на него, и тексты их были написаны словно под копирку. Он позвонил в одну из редакций и попросил объяснить значение этого нового для него понятия. Оказалось, что читать его никто не собирался, потому что рукопись должна иметь определенное количество символов - то есть букв, пробелов, запятых и так далее. А если у тебя их меньше или больше - это и есть 'неформат'! Потрясающе! Значит многие его любимые и великие писатели - это "неформат"!
  - Они классики, - отвечали в редакции.
  - Наверное, классиками и родились, - подумалось ему.
   И вот теперь он шел по улице и вспоминал. Солнце слепило глаза, равнодушные прохожие обгоняли его, каждый несся по своим делам. Эти люди, видимо, были тем самым "форматом", поскольку им было куда торопиться. Значит то, что они делали, имело какой-то смысл. Оказывается, буквы и их количество имеют значения больше, чем то, что стоит за ними. И тогда он решил... Он очень хотел писать, уже не мысля себя без этого. Он решил делать это просто для себя и для того самого друга, который остановился на мгновение и прочитал не буквы, но слова, его книгу, дочитав ее до конца. А как иногда хочется, чтобы тебя услышали, и, может быть, даже поняли. Но ведь для этого и существуют друзья...
   Так прошли два года с его первой неудачной попытки напечатать свои книги. За это время он написал еще много всего и уже привык к такому общению и с бумагой, и самим собой. Бывали мгновения, когда он становился совершенно пустым, и тогда терпеливо ждал и ходил по этим улицам, куда-то уезжал, снова ждал, пока, наконец, не набрасывал достаточно поленьев в топку своей фантазии и не наполнял ее новыми образами и желаниями; и только тогда снова подходил к столу. Совершенно изменил свою жизнь, придавая мало значения прошлым делам и работе, но стоило освободиться, трепетно брался за дело. Теперь у него было все. Он мог написать для себя и любовь, и богатство, которое мало его интересовало, славу, которая лишь пугала и совершенно была не нужна, написать о тех далеких странах, где никогда не бывал, да и вряд ли уже придется... Об островах... Нет, об острове, который так манил своей неизвестной, таинственной далью. Теперь тот был перед его глазами, был плодом его усталой фантазии, рядом и наяву...
   Раздавшийся телефонный звонок стал для него потрясением. Он давно оставил надежду издать свои книги, и поэтому этот голос ошеломил его. Звонок был как будто с другой планеты. Незнакомец предлагал зайти к ним редакцию и принести все свои работы. На вопрос, не смущает ли их количество символов, на другом конце трубки ответили: 'Вы принесите нам не символы, а ваши рукописи и не слушайте жадных дураков'.
  И вот теперь он шел по городу, приближаясь к заветному месту и той заветной двери, за которой находились люди, которые ждали его. Наконец, подошел к крыльцу какого-то дома, взглянул на вывеску, сверив название с адресом на бумаге в его руке.
  - Издательство 'Остров', - прочитал он.
  Остановился и на мгновение замер в этой городской суете, переведя дух и не решаясь войти. Перехватил папку с рукописями, внимательно на нее посмотрев. Потом снова по сторонам. Увидел какую-то бездомную собаку. Та стояла и потерянным взглядом смотрела на него, а он на нее.
  - Иди сюда...Ну, не бойся, - неожиданно заговорил он. Собака подошла и с опаской посмотрела. Помахала хвостом. Он наклонился и потрепал ее по голове, погладил по спине.
  - Все хорошо?...
  Снова погладил...
  - Все будет хорошо, - уговаривал он ее а, может быть, и себя тоже. На прощанье погладил еще, встал и отправился дальше. Долго шел по длинному коридору, пока не нашел нужную дверь, а вокруг только глухой стук торопливых шагов...
  - Господин Юрий Нестеров? - с улыбкой встретил его дружелюбный мужчина, пожимая ему руку и приглашая к столу. Сердце заколотилось в бешеном ритме и попросилось наружу.
  - Интересно, как нужно вести себя в подобных местах? - только и успел подумать он. Внезапно яркая вспышка света больно ударила по глазам, а в сознании промелькнуло:
  - Это конец. Инсульт или что там бывает еще...
  
   - 2 -
  
   Она сидела уже целый час в парикмахерской, с нетерпением поглядывая на часы, но ничего поделать не могла. А вокруг только шелест фенов, лязг ножниц, болтовня парикмахеров, шум города за открытым окном...
  - ...он мне сказал, что я стала толстая, - голос ее мастера непрерывным потоком зудел над ее головой.
  - А я ему ответила, что ради него не собираюсь загнуться от анорексии... И вообще, кто ты такой? Ну, кто ты такой? Ты посмотри на себя! Если ты принц, тогда где твой конь? Белый конь!... Или хотя бы кобыла. Твой несчастный Пежо скоро рассыплется, и ты станешь не принцем, а лакеем. Пешеходом! А вокруг столько красивых тачек и красивых мужиков. И он еще смеет мне такое говорить!...
  Она снова посмотрела на часы, висящие на стене:
  - Мадлен, можно побыстрее?
  - Нельзя!
  - Мадлен!!!
  - Валери! Ты куда идешь?... К своему боссу!... Ты несешь свой новый кремчик. Кстати, так и не дала мне его попробовать... Босс должен остаться доволен тобой!... Значит, сиди и молчи, пока я из тебя не сделаю конфетку...
  - Да уж, конфетку, - и она снова посмотрела на часы...
  Сегодня был, наверное, самый главный день в ее жизни - она записалась на прием к руководству ее корпорации, и пойти без прически и нового костюма было немыслимо. Одно дело каждый день приходить серой мышкой в комнату ее сектора, где находились еще несколько лаборанток и подопытных крыс, которым было наплевать, как она выглядит. Но совсем другое - принести свое исследование туда, наверх!
  Последнее время ей было не до себя, вернее, своей внешности. Она вела небольшую тему в огромной корпорации, занимавшейся производством медицинских препаратов, и все шло размеренно и привычно. Но так было до недавнего времени. Однажды, сделав инъекцию одной мышке, она заметила, что та стала сильнее и крепче, словно родилась заново. Сделав анализы, она поняла, что всего за одну неделю ее подопытная словно сбросила с себя старое тело, абсолютно обновив его. Каждая клеточка была как у новорожденной. И, сохранив весь опыт прожитых лет, та получила практически новое тело. Она не поверила и повторила опыт на других питомцах - результат был таким же. Целая стайка новорожденных мышей со здоровыми рефлексами, словно они только что появились на свет! Чудеса? Случайность?
   В ее задачу входила работа над новым кремом для омолаживания кожи лица и рук... Так, пустяки... Небольшие ароматические добавки к привычным продуктам и новое название. А тут такое! Обновление клеток организма! Вторая молодость! Вот и повод появиться в святая-святых у руководства корпорации...
   Выходя из парикмахерской и не узнавая себя в зеркале, подумала, что так даже лучше. Ей было около тридцати. Одного мужа она уже бросила, второй сам сбежал от нее, и в последнее время только крысы составляли ей компанию, да и то, пока не издыхали. Хотя, какая теперь разница - похожа ли она на себя вчерашнюю, когда сегодняшняя встреча могла бы перевернуть всю ее жизнь...
  Так думала она, летя навстречу своей судьбе. Потом мчалась по улице, махнула рукой, остановив такси, на ходу заскочила в него. Неслась через проходную огромного современного здания по длинным коридорам. Лихорадочно тыкала кнопки лифтов на первом этаже. Наконец, забежала в один из них. Следом успел войти какой-то мужчина, и двери закрылись. Он, не отрываясь, смотрел на нее. Наконец, она не выдержала и, исподлобья взглянув на него, строго спросила:
  - Что?
  - Миссис, Валери Сандрин? - услышала она приятный голос.
  - Да, - удивленно посмотрела она на человека, обратившегося к ней.
  - Вы направляетесь в правление? - снова спросил он, улыбнувшись.
  - Да, - еще больше удивилась она.
  - Я провожу вас, - галантно произнес незнакомец, и она не нашлась, что возразить. Но даже если бы хотела, не смогла бы. Яркая вспышка света в ее глазах, какие-то обрывки в угасающем сознании... Лифт... Мужчина... Море... Небо... Все...
  
   - 3 -
  
   Он заметно волновался. Еще час, а может быть, два этих скучных выкладок и презентаций, и наступит его очередь. Конференция шла своим неторопливым чередом, строго соблюдался регламент и правила, усыпляя цифрами и пустыми словами.
  - Какая разница, на сколько повысится КПД работы двигателя при сгорании топлива? На полпроцента, на процент, когда можно перевернуть эту отрасль? Перевернуть весь мир! - думал он.
  - Дайте мне рычаг! - вспомнил он, - и я переверну весь мир.
  Теперь этот рычаг был у него.
  История почти детективная. Сидя там, далеко в Москве, в своем НИИ, он тоже скучно добивался этих процентов, лишь на досуге продолжая мечтать...
  Когда-то в детстве его потрясла лекция одного физика. Он рассказывал о великом Тесла. О том, как тот смог приручить шаровую молнию и даже провел опыты в своей лаборатории. Но по неизвестной причине все данные были утеряны. А потом долгие годы затишья, и уже никто не смог повторить подобного. Целое столетие! Человек полетел в космос, научился управлять энергией атома, а эта фотонная энергия так и оставалась загадкой. Тогда, в детстве, он и решил, чем будет заниматься в своем будущем... И еще одно событие долгие годы не давало ему покоя... Знаковое событие, как ему казалось! Событие, которое оставило след на всю его жизнь. Когда-то на даче, (он был еще совсем маленьким) его днем уложили спать, и произошло необъяснимое. Шла гроза, был сильный ливень и в доме закрыли окна, но стоило всему прекратиться, мама снова открыла форточку над его кроватью. Вот тогда и произошло это чудо. Во дворе за окном светило яркое солнце, и только мокрая листва напоминала о недавно прошедшей грозе. Он безмятежно спал, и вдруг маленький огненный шарик влетел в открытую форточку, зависнув в воздухе прямо над ним. Остановившись над его кроватью и осмотревшись по сторонам, он как будто принимал решение. Какое-то время висел так и молчаливо наблюдал за ребенком и остальными. Почему молчаливо? Потому что он был как живой, оставалось только подать свой голос или звук, какой-нибудь сигнал... Взрослые были здесь же рядом и замерли в каком-то оцепенении. Все было похоже на гипноз. Потом этот шарик круглой молнии, пролетев еще немного, упал у порога и исчез навсегда. Он истратил всю свою энергию...
  Когда он проснулся, родители рассказали ему об этом. Потом, все свое детство, приезжая на дачу и заходя в комнату, переступая через это выжженное пятно на пороге, он вспоминал об этом событии и, глядя на черный круглый след, думал, что это был знак судьбы. И казалось, что с тех самых пор он был как-то связан с этим маленьким огненным чудом.
   И теперь, спустя много лет, создав совсем небольшой аппарат, он смог с его помощью управлять этой неведомой силой. Он создал источник энергии, во много крат превышающий по своей мощности все известные ранее. Теперь можно построить двигатель, который будет потреблять любое топливо, например, воду или воздух, выделяя абсолютно эффективный вид энергии без загрязнений атмосферы и выхлопов газа. Фотонный двигатель! Его руководитель был в восторге и понес изобретение наверх... Дальше начали происходить странные вещи.
  - Ты понимаешь, - сказал он, вернувшись, - это не наша тема и не наша проблема. Да и вряд ли ты добьешься стабильной работы такого двигателя, - как-то извиняясь, добавил он.
  - Кроме того, это опасная штука. Случись что, нам просто перекроют кислород, прекратят финансирование. Так что, давай немного подождем.
  - Сколько? - нетерпеливо перебил он шефа.
  - Не знаю, - тот помялся, думая, что ответить: - Лет пять, может быть, десять, а там посмотрим...
   Он ушел с работы. Начал предлагать свое изобретение другим, вполне уважаемым институтам, но первое восторженное впечатление всегда сменялось отказом. Оказывается, проще создать нечто новое, чем потом найти этому применение и признание. Он стал безработным, потому что больше не мог выполнять бессмысленные обязанности, продолжая бороться за жизнь своего детища. А на вопрос, кого он представляет, не знал, что ответить. И многие уже косо смотрели в его сторону, когда он появлялся на пороге их учреждений. Тогда и вспомнил о своем друге, который давно уже преподавал в одном европейском университете. Его реакция была мгновенной. Прочитав работу, тот понял, что это открытие века, и нашел возможность записать его выступление на этой конференции, где теперь он и находился.
  - Только какую фирму ты будешь представлять? - спросил его друг напоследок.
  - Свою страну! - ответил он.
  - Нобелевской премии тебе! - пожелал друг на прощанье...
  - Так на сколько процентов вы повысите свой КПД, господа? - думал он, дожидаясь своей очереди. От волнения и жары начала болеть голова.
  - Нужно выпить глоток кофе, - подумал он и вышел в фойе.
  Он крутил в руках чашечку с ароматным напитком и думал, какими словами разбудить эту сонную аудиторию. К нему подошел какой-то мужчина:
  - Мистер Леонид Громов?
  - Мы знакомы? - удивился он.
  - Читал вашу заявку на сегодняшнее выступление, - ответил тот, не представляясь. - Жду с нетерпением! Желаю удачи! Это бомба!
  Он успел допить свой кофе, подумав, что первый единомышленник у него уже есть. Странно, как долго там у себя дома он обивал пороги, а здесь первый встречный ждет его выступления и его идеи. Снова с интересом посмотрел на иностранца. Успел только это. В следующее мгновение перед глазами мелькнула яркая вспышка света, и он потерял пространство, время и самого себя...
  
   - 4 -
  
   Нестеров проснулся и, вспомнив все, подскочил на кровати. Солнце снова слепило глаза, и как будто ничего не случилось. Он был жив и, по-видимому, здоров. Только тот солнечный день остался где-то вчера, и, судя по дате на его часах, наступило совсем новое и такое необычное сегодня... Огляделся. Рукописи в пакете лежали рядом на тумбочке.
  - Слава Богу, хотя бы их не потерял, - подумал он.
  - Хотя бы их, - потому что себя он не находил в своей памяти и, где был этой ночью и вчерашним вечером, совершенно не помнил. Комната напоминала гостиничный номер, огромное окно во всю стену пропускало сквозь себя ослепительный свет восходящего солнца. А вставало оно из бесконечного моря, переливаясь в серебряных лучах удивительного рассвета. Подошел к окну: только море и солнце и больше ничего вокруг, а наверху незнакомое небо. Он в пижаме, в какой-то комнате, на самом краю этой водной стихии. Отшатнулся и прошелся по комнате. В таких апартаментах никогда раньше не бывал. Это была не больничная палата, а скорее, шикарный номер в отеле - обстановка удивляла своей необычностью и роскошью.
  - Как на другой планете или в другой жизни, - подумал он. - Или и то и другое.
  И только яркое солнце напоминало ему о вчерашнем дне. Его костюм, в котором вчера отправился в издательство, аккуратно висел в шкафу. Быстро одевшись, он решил выбраться отсюда.
  - По всем законам жанра дверь должна быть заперта, - подумал он. Посреди большого стола, стоящего рядом, неожиданно увидел конверт с надписью:
  
   Приглашение.
   Господину Юрию Нестерову.
  
  Он раскрыл его и прочитал:
  
  ---------------------------------------------------------------------------------
  Уважаемый, Юрий. Приглашаем Вас на презентацию, которая состоится сегодня в 16.00 в амфитеатре летнего театра. А пока желаем хорошо провести время и чувствовать себя как дома.
  
   Ваши поклонники и друзья.
  ---------------------------------------------------------------------------------
  
  - Какая-то шутка, дурацкий розыгрыш! - подумал он. Но письмо ничего не объясняло, и тогда он попытался выйти из комнаты. Дверь легко поддалась, он прошел в просторный коридор и, обернувшись, с удивлением обнаружил на ней табличку: ЮРИЙ НЕСТЕРОВ. В конце коридора открывался большой холл с лифтами, за маленьким столиком сидела какая-то девушка в форменной одежде, и он кинулся к ней.
  - Простите! - только и успел произнести он.
  - Господин Нестеров! - воскликнула она, вставая со своего стула. - Добро пожаловать. Как вам спалось? Понравились ли вам апартаменты? Мы рады приветствовать такого гостя в нашем отеле...
  Она говорила без остановки на плохом русском, с ужасным акцентом, и ему не удавалось вставить ни слова. Ее шоколадная кожа выдавала южное происхождение, а манеры соответствовали всему сверкающему здесь чистотой и изяществом.
  - Вам завтрак подавать в номер или Вы желаете пройти в ресторан на веранду?
  - На веранду? - переспросил он и запнулся...
  - Конечно! В ресторане очень уютно, вам понравится! - с ослепительной улыбкой перебила его она. Потом объяснила, как туда пройти и пожелала хорошего дня. На остальные вопросы девушка отвечала невнятно, и он подумал, что она не совсем понимает его.
  Ресторан был шикарным. Он совсем не походил на столовую в больнице, а, может быть, в сумасшедшем доме, куда его могли поместить после приступа, да и девушка там наверху не была похожа на сиделку. Скорее, он находился в элитном местечке для богатых туристов, с видом на море и широкий пляж, которое мог видеть раньше лишь на экране телевизора или во сне.
  - Сон! Летаргический сон? Кома? - подумал он, чувствуя себя в полуобморочном состоянии. Голова начинала кружиться, и он не вполне отдавал себе отчет... К нему подошел красавец африканской внешности. Тот словно сошел с картинки времен гладиаторов, и только белая рубашка и черная форма придавали ему облик официанта. В его руке было меню на русском, и он помог выбрать еду. Русского языка тот не знал, и поэтому пришлось отложить расспросы на будущее.
   Юрий осмотрелся. Это была большая веранда отельного вида высокого здания, где он сегодня ночевал. Здание стояло на скале, нависая над самой водой, и поэтому из его окон, кроме моря, ничего не было видно. Быстро съев завтрак, он поспешил выйти на улицу. С удивлением вспомнил, что ничего не заплатил. Да и цен в меню тоже никаких не было, впрочем, и денег в его карманах тоже, разве что на пачку сигарет и на две поездки в метро. Но метро здесь, по-видимому, не было, а какие тут ходили деньги, он не знал. Юрий шел по широкой набережной, где начинали появляться первые люди. Сколько было времени, какой это был часовой пояс, где он находился? Масса вопросов, а спросить некого. И понять было невозможно, где он и что с ним произошло! Он шел, робко озиралясь по сторонам. Повсюду высокие отели, небольшие уютные пляжи, заставленные лежаками и зонтиками, узенькие каменные дорожки. По ним ездили какие-то крошечные машинки, не больше велосипеда. В них сидели люди. Ресторанчики, магазины с непонятными вывесками... Такие же авто десятками стояли у каждого отеля, как тележки у супермаркетов. Все они были одинаковые, люди садились в них и медленно передвигались.
  - Наверное, взяты напрокат, - подумал он, подойдя поближе. Какой-то служащий, заметив его интерес, выкатил перед ним такой же игрушечный автомобиль и открыл дверцу, приглашая занять место водителя. Он оседлал этот транспорт, за ним захлопнули дверцу, и можно было трогаться с места. Всего две педали и руль, все просто. Совсем как детские, вспомнил он и нажал на правую педаль.
  - Детство! Он впал в детство! Он сходит с ума! - неожиданно подумал он. В последнее время много работал и теперь его воспаленное воображение рисует в сознании невероятные картины.
  - Дописался... Писатель!
  А голова продолжала кружиться то ли от волшебного морского воздуха, то ли от всего увиденного. Тут же врезался в бортик дороги. От неожиданного удара мгновенно пришел в себя. Хотя, где был сейчас этот он 'сам', было трудно понять. Ничего не случилось, резиновый борт мягко оттолкнул его, и он покатил дальше. Служащий вежливо улыбнулся, помахав на прощанье рукой. Безумие продолжалось.
   Он давно не садился за руль автомобиля и теперь начинал учиться заново. Если он неуклюже врезался в край дороги, машина сама замедляла ход и давала ему возможность изменить направление. Иногда он слегка задевал другие машины, те отскакивали в сторону, люди, сидящие в них, смеялись, приветливо махали руками. Не выскакивали из своих кабин, не переворачивали его автомобиль, страшно бранясь при этом, а улыбались, словно малые дети. Все напоминало аттракцион...
   Наконец, он свыкся с этим аппаратом, начиная получать от этого удовольствие. Дорога шла вдоль набережной, временами ее пересекали трассы, уходящие куда-то вглубь материка. Он решил ехать вдоль моря и теперь осматривался. По одной стороне не давала ему заблудиться набережная, по другой гладкая равнина, засаженная странными деревьями. Она поднималась под небольшим уклоном вверх, вдалеке заканчиваясь геометрически правильной формы горой - круглым конусом.
  - Наверное, в прошлом вулкан, - подумал он. Растения были незнакомые, напоминали папоротник, только гигантских размеров. Повсюду пальмы, большие и маленькие, с них свисали неизвестные плоды. Словом, какое-то тропическое место. Скорость была небольшая, и он успевал следить за дорогой и осматриваться по сторонам.
   И удивительное ощущение всплывало в его памяти, будоража воображение. Как будто он уже видел все это раньше. Нет, не видел, но, вспоминая фантазии, изложенные на бумаге в одной из последних своих книг, он собственной рукой когда-то описал подобное место: только там был не материк, а остров, на котором росли такие же странные растения, и еще эта гора... Гора была абсолютной копией той далекой фантазии.
  - Значит, он находится в плену своих диких фантазий! Он попал из редакции прямо на страницы своей книги! Он сошел с ума!
  Так ехал уже минут сорок, пока его внимание не привлек высокий отель на небольшой скале.
  - Совсем как тот, где он сегодня проснулся, - подумал он. Дальше тоже стояли знакомые отели - он видел их сегодня. А вот и служащий, совсем как тот, который предложил ему эту машину.
  - Просто близнец, - подумал он. Тот посмотрел на него, заулыбался и помахал рукой как старому знакомому...
  - Стоп... Это и есть остров!... Он объехал его кругом. Он на острове! Где-то в тропиках!...
  Остановившись, отдал машину и медленными неуверенными шагами поплелся к морю.
  - Тропический остров, - думал он, оглядываясь по сторонам, - и острая гора-конус в самом его центре. Действительно, точно такой же он когда-то придумал и описал. Если посмотреть на него сверху, тот напоминал большую шляпу с широкими полями и высоким серым колпаком-вулканом в самом центре.
  - Слишком реален этот мир! - подумал он. - Он не нарисован, не придуман, а эти люди вокруг, они настоящие, живые. Все это не галлюцинации воспаленного мозга. Тогда что?... Параллельный мир! Когда-то он читал об этом. Верить ли в подобную чушь? Но эта чушь казалась абсолютно реальной, ее можно было увидеть, потрогать руками, осязать. Еда в ресторане тоже была настоящей, улыбки людей, это море и солнце... Нет, все это не паранойя и не бред, а какой-то настоящий, кем-то придуманный мир, тропический остров, где он оказался, и теперь просто нужно понять, какое отношение он имеет к нему и как сюда попал.
  От этой мысли стало легче, и он уже спокойно и здраво продолжил рассуждать:
  - Что мы имеем? Остров, отель, на двери табличка с его именем. Его здесь знают и ждали. Значит, будет всему какое-то объяснение. В 16.00 - вспомнил он о приглашении - будет то самое объяснение, которое расставит все по своим местам. Оставалось только ждать.
   Море было очень теплым и ласково плескалось у его ног. Он сидел в костюме и смотрел, как люди загорают и купаются. К нему подошел человек в одежде спасателя, сначала заговорил на английском, потом знаками пригласил за собой. Он провел его в какое-то помещение, где висели и лежали упакованные в новые пакеты вещи для пляжа. И одежда, и всякие мелочи, даже акваланги и гидрокостюмы. Юрий хотел было уйти, он не мог объяснить тому, что у него нет денег, но, услышав знакомое слово 'free', догадался, что все бесплатно.
  - Здесь все бесплатно!!! - удивился он. Но ведь ему написали в приглашении: чувствуйте себя как дома. Вот он и будет "как дома", а там посмотрим. Он выбрал плавки, переоделся, занял место на пустом лежаке и долго смотрел на незнакомое море...
  Очнулся от какого-то шума, который привлек его внимание. Мужчина лет сорока, почему-то одетый в костюм (а на улице было около 30 градусов), ругался с официантом в ближайшем баре. Они говорили по-английски, и Юрий, не понимая ни слова, но был удивлен видом этого господина. Как и он сегодня утром, тот тоже был в костюме, но почему-то не шел переодеваться. Те двое спорили о чем-то пару минут, и, наконец, этот господин прямо в ботинках и пиджаке уселся рядом с ним на свободный лежак.
  - Черт те что! - проворчал тот.
  - Вот! Еще одна русская душа! - обрадовался Юрий знакомой речи. - Если русский ругается, значит, ты почти дома. И сейчас ничего роднее этих чертыханий он не мог себе представить. Больше не раздумывая ни о чем, он кинулся к этому человеку в костюме.
  - Юрий, - представился он и протянул руку.
  Человек в костюме подпрыгнул от неожиданности, воскликнув:
  - Черт... Может, хоть вы мне объясните, что здесь происходит?
  Диалог их занял немного времени, когда оба поняли, что попали сюда одинаковым и очень странным образом.
  - Леонид... Извини, я не представился сразу, - произнес тот и в сердцах добавил:
  - И ведь ни одна сволочь не объяснит, где мы находимся!
  - Остается только ждать 16.00, - произнес Юрий и отвел его переодеться в тот самый магазин, по дороге соображая:
  - Значит, я спятил не окончательно. А если и сошел с ума, то не один, а в компании этого человека. Хотя этот парень совсем не похож на идиота, и истории их так похожи. И от мысли этой ему стало легче, оставалось ждать еще несколько часов, и все прояснится. Наконец, обнаружил часы, висевшие на здании ресторана. Время на них было 11.00 и отличалось от московского на 8 часов.
  - 11.00. Какого дня? - подумал он. - Наверное, этого же. Хотя казалось, что время это было совсем другим, другим казалось небо и солнце, и все вокруг было таким необычным...
  
   - 5 -
  
   Они без труда нашли то место, где находился летний театр. Несколько часов они бродили по острову, исследуя его. Повсюду были развешены планы местности, и остров напоминал парк развлечений. А люди уже подходили сюда и занимали места в просторном амфитеатре, построенном в стиле римских времен. И снова писателя не оставляла мысль, что он уже видел многих из этих людей. Где и когда, он не помнил, но видел точно. Небольшая арена в центре была превращена в сцену с микрофонами, и, когда все уселись, появилась красивая женщина и объявила программу. Потом выходили разные исполнители и выступали. Аккомпанировал небольшой оркестр, публика неистовыми аплодисментами встречала каждого и, наконец, они поняли почему:
  - Я этого мужика знаю, - вдруг прошептал Леонид. - Я видел его! Точно видел!
  - Еще бы, - выпучив глаза, подтвердил его догадку Юрий. - Это же наш великий бас, билеты на его концерты продаются за несколько месяцев вперед, а то и за год!
  - И эта женщина тоже мне знакома! - продолжал Леонид. А Юрий был удивлен не меньше своего нового знакомого:
  - Это же оперная прима Ла Скала, - ошарашено пробормотал он. Дальше они все больше и больше всматривались в лица людей. Уже не глядя на сцену, можно было узнать некоторых особ в рядах амфитеатра. От осознания своего открытия эти двое начинали медленно сходить с ума. Так им теперь казалось обоим... Во всяком случае, такое не укладывалось в голове. Юрию снова стало дурно, но он, не отрываясь, смотрел на сцену, раскрыв рот и озираясь по сторонам. Здесь сидели принцы и принцессы в фантастических нарядах, лауреаты всяческих премий, великие актеры. Может быть, не настолько великие, но, всем известные и знаменитые на весь мир! И все эти люди находились рядом, они были повсюду, до них можно было дотронуться, дотянуться рукой, увидеть воочию! Писатели и художники, ученые и дипломаты, примы и премьеры...
  - Президент, - воскликнул Леонид. - Это президент какой-то страны. Я знаю это точно!
  - А посмотри, кто рядом с ним! - прошептал Юрий.
  Сейчас он осторожно показывал пальцем на всем знакомую личность. Многие каналы телевидения часто показывают это лицо. Леонид воскликнул:
  - Нужно сообщить полиции, это же террорист номер...
  А Юрий, не смея произнести это имя вслух, вытирал платком лицо.
  - А полиции в этой стране, по-видимому, нет, - пробормотал он. - За весь день ни одного человека в форме мы не встретили!
  - Да что здесь происходит? - вскричал Леонид, - какой-то маскарад!
  - Нужно ждать, а там посмотрим, - попытался успокоить его писатель. А люди все продолжали заполнять амфитеатр. Он был похож на какой-то мировой фестиваль, только не понятно чего. Здесь находились совершенно несовместимые по своему роду занятий персоны. Иначе и не назовешь. Каждая личность - лицо с обложки журнала или передачи по телевидению. Только передачи эти были настолько разные, начиная с хроники королевских дворов и кончая хроникой криминальной... Но, что могло объединить всех этих людей здесь, было непонятно. Поражало другое - все они сегодня загорали рядом на пляже. Юрий толкал их своей машиной на той дороге, они ели в одних ресторанах и ходили по одним улицам, когда в той жизни, казалось, жили с ними даже под разным небом... И что удивляло больше всего - никакой охраны, никаких особенных представлений - сидят себе на пластиковых стульчиках, болтают друг с другом и хлопают в ладоши...
   И тут гром аплодисментов пронесся над амфитеатром, стая диковинных птиц, испуганных грохотом, вспорхнула с ближайших деревьев высоко в небо и, казалось, весь остров был разбужен этим восторгом. Публика замерла, теперь глаза зрителей каким-то магическим образом устремились в одну точку. Люди оцепенели и как под гипнозом следили за происходящим. Это был какой-то массовый психоз. Это было невероятным, но, в то же время, совершенно реальным, насколько может быть реальным сошествие Ангела с небес.
  На сцене появился человек в черном костюме. Он скромно подошел к микрофону и, взяв его в руку, хотел, было, отбросить в сторону мешающий провод. Но провода не оказалось, и тот немного удивился. Да и не нужны были теперь никакие провода к радиомикрофонам. Потом человек встал в немыслимую позу, всем телом изогнулся и, расставив ноги, запел... И зал всколыхнулся, вздохнув в оцепенении от знакомой мелодии или от исполнителя, которого многие из этих почтенных господ помнили еще из далекого детства... Он пел, и словно та далекая эпоха раскрывала перед ними свои годы, свои врата, и из времени этого вышел ОН... Настоящий, живой, совсем молодой ... Идол тех времен далеких, когда многое только начиналось, и не было еще таких микрофонов, а люди пели без фонограммы. И делали это по-настоящему. Этим двум русским казалось, что они сошли с ума и, прикованные к своим сиденьям, как под гипнозом, не могли оторваться от зрелища. Представлять его было не нужно. Песня окончилась, и зал встал. Стояли принцы и президенты, сильные и великие мира сего. И, казалось, весь остров встал, сняв шляпу свою, поклоняясь ему... Королю...
  
   - 6 -
  
   После небольшого перерыва зрители снова заняли свои места, ожидая продолжения, а наши двое теперь сидели и безвольно молчали. После всего увиденного они были словно раздавлены, хотелось спрятаться и стать невидимыми. Уже не интересовала собственная персона, потому что все их проблемы и они сами были настолько ничтожны в обществе этом, что не могли поднять головы.
   Потом на сцену вышел человек, который поздравлял кого-то с выдающимся изобретением.
  - ... мисс Валери Сандрин... Она подарила нам счастье вечной жизни и бессмертия. Долгие годы человек искал панацею от всевозможных болезней, от чумы и рака, старости и увядания, и, наконец, прорыв. Эта молодая красивая женщина - наша героиня сегодня! Премия мира свободного острова свободных граждан вручается мисс Валери Сандрин!
  Зал аплодировал, какая-то женщина спустилась с трибуны и взяла премию из рук ведущего. Она ничего не говорила и была чем-то озадачена. Ее прическа сбивалась на ветру, и она постоянно поправляла ее. Ведущий пошутил насчет того, что она свободна и подмигнул залу:
  -У кого-то из присутствующих может быть есть шанс...
  Когда Леонид услышал свое имя, он подумал, что ошибся. Не аплодируют великие мира сего таким, как он, и редко вспоминают о них. Да и идея его была пока лишь на бумаге. Ни достойной установки, ни серьезных испытаний.
  - Леонид Громов! Наш номинант на премию мира! Это бомба! Нет, господа, это не бомба - это рывок в будущее, чистая от загрязнений планета, дешевая энергия и полет в неизвестность! Полет к звездам и далеким галактикам. Теперь можно помечтать о многом, имея его идею генератора фотонной энергии...
  Он молча спустился, взял какую-то грамоту из рук ведущего и скромно вернулся на свое место.
  - И последнюю на сегодня премию, - продолжал ведущий, - мы вручаем еще одному русскому. Сегодня просто русский день, господа! Мы слышали сегодня песню нашего любимого гения шестидесятых. Иногда бывает так, что и в искусстве люди способны на что-то новое. Они готовы открывать целую эпоху, проторить дорогу, по которой потом пойдут другие таланты и займут свои места. Но они пойдут следом... А кто-то должен быть первым...
  Он долго говорил и, наконец, произнес имя человека, который совсем не понимал его языка.
  - Премия мира присуждается книге года, книге столетия, которая открывает дорогу новому в писательском искусстве. Этот человек создал свое направление, новый жанр. И имя его Юрий Нестеров!
  - Что он говорит? - спросил Юрий. - Он назвал мое имя?...
  Громов молча вытолкнул его из ряда кресел, и писатель пошел к сцене. А сидевшие люди на трибунах амфитеатра, осененные славой, избалованные судьбой, искушенные и обласканные, смотрели на этих троих и аплодировали каждому. И теперь уже они - властелины судьбы и хозяева жизни смотрели на них с восхищением - эти сильные мира сего. Странный, удивительный, чудесный остров...
  
   - 7 -
  
   Юрий и Леонид молча шли по дорожкам. Презентация (непонятно, что это было) окончилась, и зрители шумной веселой толпой расходились по острову. Они вели себя, как самые обыкновенные люди - разговаривали, смеялись, дурачились. Видимо, многие из них, такие разные и знаменитые в той своей жизни, здесь были знакомы друг с другом и чувствовали себя совершенно раскованно, как у себя дома - безо всяких условностей и этикета. Одеты многие были в короткие шорты и майки, на головах немыслимые панамы. Одни садились за столики в открытых кафе, другие заходили в какие-то магазины или просто гуляли. Многие кивали нашим русским, как старым знакомым в знак уважения и шли дальше по своим праздным делам. А они молчали и не знали, что предпринять. Все продолжало как-то запутываться, и некому было им объяснить, куда они попали.
  Какая-то шумная компания особенно выделялась в толпе. Эти люди шли и громко хохотали. Потом огромного роста человек, похожий на знаменитого французского актера, толкнул бедром маленькую пухленькую девушку, напоминающую одну оперную приму. Та в долгу не осталась и двумя ручками уперлась в живот этого великана, что-то громко крича на итальянском языке, тоже пытаясь его толкнуть. Тот захохотал, крепко стиснул ее в железных объятиях, отчего маленькая прима закричала еще громче, вырываясь и смеясь. Потом актер стащил с ее головы широкополую шляпку и подбросил вверх. Прима завизжала и бросилась ее ловить. Поймал ее человек, похожий на президента какой-то страны и бросил человеку, похожему на известного террориста. Тот перебросил ее человеку, похожему на еще одного знаменитого актера. Остальные женщины из их компании (модели, актрисы, телеведущие) крепко схватились за свои шляпки, придерживая на своих головах, и тоже кричали и смеялись. А маленькая прима металась по улице в погоне за шляпкой, видимо, она ей была очень дорога. Наконец, последний обладатель этого трофея широко размахнулся и запустил шляпку-бумеранг высоко наверх. Шляпа, описав широкую дугу, перелетела через всю площадь и попала прямо в руки к Юрию. Прима подбежала, выхватила ее, нахлобучив себе на голову: - Мерси, мистер Нестеров! - обернулась в сторону своих друзей и показала им язык, потом снова повернулась к Нестерову, чмокнула его прямо в щеку, оставив яркий след губной помады, и побежала к своим...
  - Дурдом, - громко произнес физик по-русски.
  Их окликнули. Они остановились и теперь смотрели на ту самую девушку, кажется, мисс Валери, которая стояла перед ними и тоже держала в руке грамоту. Она, видимо, справилась, наконец, со своей прической, и теперь была, скорее, не удивленной, а агрессивной и не скрывала своего раздражения.
  - Это вы, те двое русских? - спросила она, почти на чистом их родном языке и, не дожидаясь ответа, с какой-то издевкой продолжила:
  - Веселитесь?... Может быть, вы мне что-нибудь объясните?
  - Не объясним, - только и вымолвил писатель.
  - Я так и думала. Вас тоже похитили и затащили на это шоу?
  Ее глаза яростно светились зелеными огоньками, источая несокрушимую энергию.
  - Я поймала потом этого ведущего, попыталась что-то узнать. Тот ответил, что мы можем отдыхать и проводить с удовольствием свое время...
  Замолчала на мгновение и повторила:
  - Мы, мы!!! Я и вы! Вы не ослышались! Какое я имею к вам отношение, мне не понятно, но он именно так и сказал! А потом нагло сбежал от меня... Какое хамство!!!
  Она замолчала и посмотрела на них вопросительным взглядом...
  - Нужно найти полицейский участок, - нашелся Леонид.
  - Искала, - ответила она. - Его здесь нет.
  - Тогда телефон, - поддержал его Юрий.
  - И телефонов здесь нет. Нет банкоматов, даже телевизоров - ни в номере, ни в ресторанах, нигде. В магазинах все бесплатно... Вы сумели истратить здесь хотя бы цент? Я нет! Чертов коммунизм!... Все улыбаются, и никто ничего не говорит.
  Она сверкала своим огненным взглядом и ждала от них ответа.
  - И что же вы собираетесь делать?
  Леонид посмотрел на море, на отель и вымолвил:
   - В любом случае я здесь оставаться не намерен. Мне нужно срочно быть в Европе, а не на этом курорте. Нужно обойти этот чертов остров и найти какой-нибудь выход. Ведь как-то все эти люди сюда попали...
  - А меня ждут в Париже, где решается дело всей моей жизни.
  Она подумала немного и уже спокойнее добавила:
  - Я видела много кораблей и яхт на пирсе, предлагаю ночью завести один из них и отчалить.
  - Легко сказать, - заметил писатель, - еще нужно уметь управлять таким кораблем...
  - Это я беру на себя, - ответила Валери.
  - У нас с мужем была когда-то небольшая моторная лодка, справимся.
  - Кстати, мисс Валери, - недоверчиво спросил ее физик, - откуда у вас такое знание русского языка?
  - Моя бабка была русской, она и научила... Итак, мы договорились? ... До вечера, месье, - она еще раз смерила их своим зеленым взглядом, провела большим пальцем по щеке Юрия, стирая с нее помаду, и отправилась восвояси.
  - Темпераментная женщина, - сказал, глядя ей вслед, писатель.
  - Да, уж, - согласился физик, - ты ей доверяешь? Может быть, это часть шоу, опять какая-нибудь ловушка?
  - У нас не остается выбора, - ответил Юрий и задумался. Мысли писателя перебила какая-то девушка.
  - Мистер Юрий! ... Она говорила по-английски и просила о чем-то, и он снова пожалел, что не учил иностранные языки. Он совершенно не понимал ее, но та знаками объяснила, что хочет взять автограф. Взяв ручку из ее руки, он поставил росчерк на какой-то книге. Почему он должен был подписывать чужую книгу, Юрий не понимал, впрочем, как не понимал уже совершенно ничего. Она радостно закивала и захлопнула книгу.
  - Сенкью, мистер Юрий. Сенкью вери матч!
  А на обложке этой книги он увидел надпись - Uorii Nesterov, под ней свою фотографию, и дальше шло какое-то название. Он был потрясен. Остров, африканцы в форменных одеждах, отель, море, королевские особы... Все это невозможно было объяснить... Голова шла кругом... Но его фамилия на книге в руках неизвестной женщины! Это сумасшествие...
  Женщина, прижав к себе книгу, растворилась в толпе...
  - Ты хочешь остаться? - спросил его физик.
  - Что?... Остаться? ... рассеянно повторил писатель, потом твердо произнес:
  - Нет!... Конечно же, нет!
  
   - 8 -
  
   Красное солнце скатывалось по туманному небосводу в синюю воду. Над морем висела розовая дымка. Ничего подобного им еще видеть не приходилось. Солнце было огромных размеров, и казалось, вот-вот этот огненный шар вонзится в холодную мокрую плоть, зашипит и иссушит это море, все пространство над поверхностью воды и повсюду. Раскаленные пары чудовищным потоком рванут в небеса, и только вода и огненная стихия там наверху будут сражаться, пока не остынет солнце или не сгинет красный туман в бесконечности космоса, и останется только эта земля, обескровленная и высохшая, покрытая трещинами и морщинами... Это был не закат, а конец света, и казалось, что ЗАВТРА уже не наступит. Но солнце аккуратно упокоило свои яркие лучи за горизонтом, и теперь только розовая полоска света отделяла небо от ласкового моря, напоминая об этом удивительном закате и таком необычном дне.
  Смеркалось. Просидев весь вечер в каком-то кафе, они дождались темноты и вышли на улицу. Редкие люди проходили мимо, приветливо кивали им и растворялись в своих отелях и номерах. Остров засыпал...
  Валери ждала их в условленном месте.
  - Я уже нашла подходящую лодку и даже ключи в замке зажигания, - сказала она. - Удивительная беспечность!
  - Наверное, на это у них есть причины, - ответил писатель, - кажется, на этом острове никогда и ничего не может произойти. Нескончаемый праздник!
  Они влезли в лодку пятнадцатиметровой длины, и физик отвязал швартовый. У Валери был хороший вкус: это было красивое остроносое стального цвета судно с двумя палубами и несколькими каютами. Посередине нижней палубы находилась просторная кают-компания, в которой находилась даже небольшая библиотека, бар с выбором разных напитков, уютные кресла и столик. Если бы на такой лодке провести отпуск в океане... Но сейчас им было не до этого. Валери, как опытный шкипер, уверенно заняла место за штурвалом и разбиралась с пультом управления. Мощные моторы тихо заработали в ночной тишине, унося их подальше от этого гостеприимного острова-похитителя.
  - Нужно отплыть подальше, и тогда разберемся с приборами, - сказала она. Так они какое-то время плыли в полной темноте, пока их остров, освещаемый яркими огнями, не скрылся из виду. Стало очень темно, Валери включила фонари, но их свет тонул вдалеке в бесконечной морской пучине.
  - Мне все понятно, - сказала она, - но почему-то не работает навигация.
  Она снова защелкала ручками приборов.
  - Я ничего не понимаю. По координатам мы находимся где-то в Атлантике, но в этом месте на карте нет никаких островов.
  Мужчины молчали, не зная, чем ей помочь. Она показала им карту.
  - Ближайшая земля находится в штате Вирджиния, но до нее около семисот километров.
  - Вот какие-то острова, - заметил Леонид.
  - Выбираться с островов можно целую вечность, еще не хватало застрять в какой-то дыре! - ответила она. - Плывем в Америку!
  - А визы? - спросил Леонид.
  - Разберемся на месте, - категорически отмахнулась она, глядя на приборы, пытаясь поймать хоть какой-нибудь сигнал.
  - Потрясает другое, - продолжала она, - совершенно отсутствует связь. Эфир словно вымер.
  Она снова и снова перебирала разные частоты, но в ответ только ровный шум из динамиков.
  - Что же это за остров, который не существует на карте? Вот его координаты, но по расположению здесь может быть только океан...
  - Может быть, вы не смогли разобраться в приборах? - холодно спросил физик. Она смерила его своим зеленым взглядом:
  - Может быть, господин физик сумеет разобраться в них?
  Он промолчал.
  - Может быть, просто приборы барахлят? - попробовал загладить бестактность Леонида, Юрий.
  - Остается надеяться только на это, - примирительно сказала Валери, - в любом случае держим курс на запад. Топлива хватит на семь-восемь часов, а больше и не нужно. К утру будем в территориальных водах Америки.
  - Идите отдыхать миссис,... простите, мисс Валери, - сказал Леонид, - Юрий меня сменит.
  - Отдыхать!? - возразила она, с сомнением посмотрев на них.
  - Да, отдыхать, - присоединился к этому предложению Юрий.
  - Вы женщина, вы устали. Мы сумеем справиться.
  - Курс не менять! Если что, позовете меня, - ответила она.
  - Слушаюсь, мой капитан, - улыбнулся Юрий, и она спустилась на нижнюю палубу в кают-компанию.
  - Женщина на корабле, - сквозь зубы процедил Леонид, когда она ушла.
  - Ладно тебе, сейчас нужно держаться вместе, - ответил Юрий.
  - Вместе, - зло повторил Леонид, - капитан в юбке! Иди и держись с ней вместе, что ты стоишь тут? Или боишься ее?
  - Сменю тебя через два часа, - сказал Юрий, собираясь уйти. Потом обернулся:
  - А ты хорошо смотришься в своем костюмчике, прямо как на Титанике!
  - Сплюнь! - ответил Леонид и уже примирительно добавил:
  - На себя посмотри, сам то не лучше! Вырядились!... Дурдом!... - и засмеялся.
  Мощные моторы работали на полных оборотах, через семь - восемь часов они должны будут достигнуть цели своего путешествия. Связи не было, навигатор не работал, в любом случае они плыли на запад...
  
   - 9 -
  
  - Налейте виски, - сказала она, когда вошел Юрий.
  - Пожалуй, - ответил он и налил три бокала. Один поставил перед ней, другой отнес Леониду. Тот стоял в своем костюме посреди маленькой палубы, руками вцепившись в штурвал.
  - На, выпей, - сказал Юрий, поставив перед ним стакан.
  - Да уж, не помешает, - ответил Леонид.
  Юрий, заметив фуражку капитана на крючке, снял ее и надел на голову Леонида.
  - Так-то лучше! Только трубки не хватает, - сказал писатель...
  Когда он вернулся в салон, девушка сидела на диване, скинув туфли и подобрав под себя ноги. Она больше не казалась агрессивной и устало вглядывалась сквозь большое окно в темноту океана.
  - Юрий, а почему вы не остались на острове? - внезапно спросила она.
  - Хотя, я вас понимаю, - продолжила она, не дав ему ответить, - наверное, вас очень любят в вашей стране, и вы хотите быть ближе к своим читателям.
  Он немного подумал и ответил:
  - Признаться, меня совсем не знают в моей стране, и ни одна книга так и не была издана.
  - Странно, а как же та поклонница, которая брала у вас автограф? У нее ведь была ваша книга?
  - Это меня и удивляет, - ответил Юрий, - вы и это заметили?
  Они помолчали, не зная, что сказать, потом Валери снова заговорила:
  - Русский, расскажите мне о своей стране... Я ведь там никогда не бывала, а мои корни идут оттуда. Бабушка уехала из России, когда была совсем маленькой. Она и научила меня языку и даже имя мне дали в честь моего прадеда. Он был офицер и служил в русской армии...
  Писатель, подумав, посмотрел в широкое окно...
  Что рассказать ей, когда можно говорить много, а можно и совсем ничего. Да и страна его, она такая разная - еще вчера одно государство, сегодня совсем другое, вчера одни люди, а сегодня они так изменились, что не знаешь, из этой страны они или совсем из другой.
  - Знаешь, Валери... Или скорее Валерия, - ответил он, - Если бы ты приехала в нашу страну, я отвез бы тебя куда-нибудь далеко-далеко от столицы и больших городов. Туда, где живут простые русские люди. Они выращивают хлеб, пасут стада свои, работают на северных морях, ездят по непроходимой тайге. У них свой говор, совсем не столичный. Они не плавают по морям на дорогих яхтах. В свои старенькие автомобили, когда мороз около пятидесяти градусов, вставляют вторые стекла и радуются такому изобретению. А в тайге комары и настоящие медведи, рыба в реках, которая не знает, что такое человек - ее можно ловить руками. И еще есть высокие горы - это на Алтае. Там как будто заканчивается одна земля и начинается совсем другая...
  Он долго рассказывал о чем-то. Лодка качала их на своих волнах, и казалось, что эта ночь никогда не закончится. И будут плыть в этом океане три человека в бесконечности звездной ночи.
  - Юрий, ты не обижайся. Но скажи, ведь эти люди, о которых ты рассказываешь, они совсем нищие и никогда не смогут ничего изменить в своей жизни. Мы смотрим иногда новости и знаем немного о вас. И только те, которые однажды забрали себе все, будут владеть вашей страной...
  - Но они никогда не будут владеть этими людьми. И еще... Знаешь, какие у них песни... А как они празднуют свои свадьбы... Как от нищеты своей они способны любить, писать стихи, отдавать ближнему...
  - Это утопия, - возразила она. - Ты слишком любишь свою страну, чтобы не замечать остальное... А может, ты и прав... Может, так и надо...
  Но ее больше не хватало ни на этот разговор, ни на эту длинную бессонную ночь, ни на что вообще...
  
   - 10 -
  
   Она не собиралась засыпать, но, когда ее разбудили, поняла, что пропустила что-то важное и теперь пыталась собраться с мыслями. Леонид стоял перед ней и был чем-то встревожен.
  - На радаре появилась земля, но ее на карте нет и быть не может. До материка еще километров двести.
  Она вышла на палубу и посмотрела на приборы. Юрий, который давно сменил своего товарища, уступил ей место у штурвала. Он был прав. Это не маленький остров или рифы в океане. Судя по приборам, это был материк, и материк находился там, где его быть не могло. Скоро их глазам предстала кромка земли на горизонте, которая быстро увеличивалась в размерах. Наконец, появились очертания этого берега, бухты, широкие пляжи и заросли деревьев на склонах скалистых холмов.
  - Потрясающе, никакая связь не работает! - воскликнула Валери.
  - Никаких судов поблизости, - заметил писатель.
  - А где же их хваленая береговая охрана? - Леонид смотрел по сторонам и не видел ничего, что напоминало бы о присутствии здесь людей. - Мы ведь уже прошли нейтральные воды?... Может, мы заблудились?
  - Мы не то что заблудились, а просто находимся у несуществующего материка, - сказала Валери. - Но тогда я вообще ничего не понимаю. Чертовы приборы!... В любом случае, будем причаливать, а там посмотрим...
   Они приблизились к берегу и с удивлением смотрели на причудливые растения, покрывающие землю.
  - Снова какие-то тропики, - сказала Валери. - Наверное, это остров. Ни связи, ни лодок, даже домов не видно. Предлагаю высаживаться.
  Они нашли небольшую песчаную бухту, выбрав место рядом с высоким деревом, причалили, и, спрыгнув на берег, закрепили швартовый за его огромный ствол.
   У писателя было удивительно приподнятое настроение, и он первым пошел вглубь, навстречу приключениям и новым впечатлениям. Он давно не путешествовал, и за последние сутки с ним случилось столько всего, что не хотелось упускать еще один шанс почувствовать себя снова ребенком и получить удовольствие. Как во сне. До конца жизни хватит. Сколько сюжетов можно почерпнуть здесь, в такой сказке! ... А может, это и есть сон? А может быть, тогда, когда сверкнула яркая вспышка в глазах, и случилось что-то с ним? - снова закрались подозрения в его голову.
  И теперь он лежит на больничной койке, а мозги его продолжают кипеть этими галлюцинациями? И где истина: там, в той прежней жизни, или здесь, на этом берегу? Но если он видит, мыслит и чувствует, значит, он существует, а остальное - иллюзия. Реальность - вот она...
  - Осторожно! - пронзительный крик позади него заставил остановиться. Он обернулся. Валери и Леонид стояли рядом и смотрели себе под ноги. Он не понял, что случилось, но тут снова раздался громкий крик, и эти двое уже неслись мимо него куда-то вглубь зарослей леса. А за ними ползло огромное чудовище, похожее на крокодила или змею. Или и на то и другое. Юрий помчался следом, и через пару сотен метров они остановились.
  - Что это было? - вскричала она, но ей не успели ответить. Берег вокруг заполнялся какими-то мелкими тварями, насекомыми, размерами с большую крысу. Крысами или похожими на них зверьками, какими-то ящерицами со змеиными головами. И тут уже втроем, дико крича на весь этот берег, они помчались без оглядки вглубь его. Плотные заросли диковинных растений заслоняли им путь, царапали, били своими острыми ветками и листьями по лицу и всему телу. А эти трое все неслись, не замечая ничего, пока вдруг не открылось большое ровное пространство, куда они, наконец, сумели выскочить. Огромная равнина, покрытая высокой травой, открывалась их взорам...
  - Все-таки я сошел с ума, - подумал писатель. Кровь приливала к его вискам, и он чуть не падал от ужаса той картины, которая предстала перед ними. Огромное чудовище, наверное, метров двадцать высотой, с головой, размером с пожарную машину рвало на части такого же монстра. Они легко подпрыгивали, ломали ветви, роняя их на землю. От топота сотрясалась земля и кусты, стоявшие поодаль. Снова и снова они подскакивали друг к другу и вонзали зубы в шею и голову противника, и черная кровь заливала площадку сражения. Второе чудовище, не выдерживая, уже начинало опускаться на колени, а тот, кто оказался сильнее, еще из живого своего врага вырывал огромные клочья кожи и мяса и тут же их пожирал. Умирающий издавал такие звуки, что и на небе, и в преисподней их было слышно, но ни с одной стороны ему не было пощады и помощи, и он устало прощался со своей жизнью. Прощался с этим гигантским телом, которое еще сопротивлялось, но уже слабело и, наконец, с грохотом повалилось на землю. Он продолжал реветь на всю долину, и кровавые слезы вытекали из его огромных усталых глаз. Его пожирали заживо...
  - Динозавры! - промелькнуло одновременно у них в головах.
  - Но они одинаковые! - закричала Валери.
  - Как они могут пожирать себе подобных? Какой ужас!
  Тут большое чудовище, словно услышав ее голос, повернуло свою окровавленную голову. Она была похожа на голову огромной змеи. Потом даже показалось, что оно улыбнулось. Встало на свои короткие толстые ноги и направилось прямиком к ним. Его глаза словно гипнотизировали этих троих, и сдвинуться с места они не могли. А ОНО медленно приближалось. Медленно, потому что знало, что каждый его шаг - это добрый десяток метров, и никуда им уже от него не уйти. А поэтому ОНО шло и улыбалось...
   Какие-то звуки в вышине отвлекли его внимание. Монстр оскалил пасть, показав огромные зубы, и замер. И тут его мощная шея, словно переломилась надвое, и голова, которая еще скалилась улыбкой, грохнулась на землю, а над их головами стрекотал маленький черный вертолет. Он медленно спустился с высоты, приземлился рядом на лужайке, и двери его открылись. Они, больше не думая ни о чем и не оглядываясь по сторонам, ринулись к нему...
  
   - 11 -
  
   Потом все долго приходили в себя. Потрясенные увиденным, они находились в шоке. Какой-то человек сидел рядом в салоне вертолета. Он ничего не говорил, лишь изредка поглядывая в их сторону. Вертолет приземлился на пляже рядом с лодкой, и все с опаской вышли на берег, разглядывая спасителя. Перед ними стояла военная крылатая машина. Несмотря на небольшие размеры, она была оснащена грозным оружием, представляя собой серьезного противника: ракетницы, заряженные снарядами разного калибра, внизу были закреплены несколько бомб внушительного размера, а нос вертолета щетинился двумя автоматами.
  - Оказывается, эти люди умеют не только веселиться, - мелькнуло головах у беглецов, и они удивленно переглянулись. Какие-то люди уже суетились на яхте, заправляя ее горючим, оказавшимся в трюме. Потом вертолет улетел, а они и еще два человека остались на берегу. Один отправился на мостик и встал у штурвала, а другой помог им зайти по трапу на корабль, проводив их в кают-компанию, где теперь возился в баре. А наши беглецы молча наблюдали за его действиями. Он был похож на того человека, который вчера вручал им грамоты, скорее всего, это и был он. Человек налил каждому большую порцию виски и предложил выпить. Голова приходила в порядок, и все постепенно возвращались к жизни...
  Наконец незнакомец нарушил молчание и произнес:
  - Меня зовут Генри Уилсон... Можно просто Генри ...
  Но ему не дали продолжить.
  - Да как вы смеете? - подскочив на месте, закричала Валери, уже не слушая его, - что вы себе позволяете! - он спокойно указал ей на недопитый виски, она замерла на мгновение, уставившись на стакан, зажатый в руке, залпом опорожнила его и швырнула об пол. Теперь человек так же спокойно кивнул, давая понять, что внимательно её слушает.
  - Если это шутка, то её автор идиот! - продолжала Валери. - Вы маньяк или садист? Да вы просто сумасшедший. Этот остров - маскарад душевнобольных, а вы главный псих... Вы кем себя возомнили? Считаете, что если у вас есть деньги, значит, можете устраивать такие развлечения на радость своим гостям-нуворишам? А не боитесь, что следующий стакан полетит вам в голову? В голову идиота! - кричала она. В ярости захлебнувшись, заметила, что Генри поставил перед ней новую порцию виски, машинально залпом выпила её и замерла...
  Во время ее монолога Генри был крайне вежлив и спокоен, молча ожидая окончания этой тирады, и теперь так же спокойно произнес:
  - Ничего, это шок. Такое бывает, это пройдет... Честно говоря, я не надеялся, что вы такие экстрималы, и предпримете подобную попытку, хотя оно и к лучшему. Теперь намного меньше придется объяснять... Главное, что все живы...
  - Тогда будьте любезны объяснить нам, что здесь происходит и, пожалуйста, с самого начала, - зло перебил его Леонид.
  - С самого начала? Это может занять слишком много времени, - ответил Генри.
  - Ничего, время у нас есть, - сказал Юрий.
  - Да, да. Время у нас есть, - задумчиво повторил тот, - не так много, как нам хотелось бы, но пока еще есть...
  Он минуту молчал, собираясь с мыслями, по-видимому, размышляя, с чего начать...
  - Прежде всего, я хочу принести извинения за тот ужас, который вы пережили, в чем отчасти вы виноваты сами.
  Леонид снова хотел перебить, но Генри жестом остановил его.
  - Я все понимаю, только у нас не было другого выбора. Иногда невозможно объяснить что-либо, не дав увидеть собственными глазами. Очень скоро вы все поймете. Но то, о чем я вам расскажу, не укладывается в привычную логику. Подойди я к вам вчера и просто расскажи обо всем, вы приняли бы меня за сумасшедшего. Таковым вы и считаете меня сейчас, впрочем, это неважно
  Он снова замолчал, собираясь с мыслями, наконец, заговорил:
  - История очень давняя.
  Рассказ шел по-английски, но теперь это не смущало писателя, потому что ему дали аппарат синхронного перевода, и он, надев наушники, все понимал.
  - Собственно, этой истории столько же лет, сколько и нашей цивилизации, - продолжал Генри, - и поэтому я начну издалека... Мы изучаем строение человека. Как он устроен, как мыслит, живет, болеет или выздоравливает и удивляемся. Вроде бы здоровый организм, но его внезапно поражает какая-то смертельная болезнь, и ничем мы ему помочь не в силах. А другой может прожить почти столетие, злоупотребляя всеми 'прелестями' этой жизни, и все ему нипочем. Поневоле начинаешь задумываться - почему? Видимо, в этих болезнях скрывается какой-то тайный смысл, непонятный нам. Говорят, лечить нужно не болезнь, а избавляться от причины, ее создающей. Но как ее найти, как распознать, понять?... И неминуемо каждого преследует какой-то рок. Карма... Грехи наши... Их искупление.
  Теперь он бормотал какие-то бессвязные слова, словно разговаривал сам с собой. Потом посмотрел сквозь окно в бесконечную даль океана и снова замолчал. Все смотрели на него с удивлением. Зачем этот человек поднимает философские вопросы, когда нужно просто объяснить, что ему нужно и зачем их похитили? Но писателю было интересно слушать незнакомца, и он уже с любопытством наблюдал за ним, Валери молчала, видимо, еще не до конца придя в себя от перенесенного шока, а Леонид все еще зло смотрел, сжимая в руке стакан.
  - Общество - тоже живой организм и живет по своим законам и правилам, своей жизнью, - очнулся Генри, - и если эта жизнь греховна, а законы ее порочны, рано или поздно наступает момент искупления. Мне пришлось об этом задуматься еще в юности, когда я изучал историю. И хотя я по образованию математик, этот предмет мне очень помог в понимании мира и его законов. Я наблюдал, как зарождалась цивилизация, как она развивалась, совершенствовала свои знания и орудия труда. Но, что любопытно, всегда в первую очередь любое новшество приносило людям новое оружие. Стоило взять в руки палку, ее сразу же превратили в копье. Научившись обрабатывать камень, создали ножи и наконечники для копий. Железо добавило целую коллекцию в этот арсенал. Порох увеличил поражающую силу противника... Противника... - усмехнулся он. - Еще не стали цивилизованными людьми, но уже стали противниками... И так было всегда. Жажда власти, богатства, злобная зависть, убийственная гордыня, лень, привычка потреблять больше, чем нужно, убивать, жить в грехе - все это помогало становлению тех законов, которые мы имеем сегодня и той жизни, которой живем... Но за все нужно платить, господа. И, наконец, изучая этот предмет, мы доходим до нашего века - последнего. Что же мы получили? Неминуемый прогресс стал разрушать это общество в геометрической прогрессии. Вот любопытное наблюдение. С какой скоростью начали укорачиваться юбки на фигурах женщин, с таким же ускорением деградировало общество. Я не пуританин, лишь провожу аналогии некоторых событий и соотношу факты. Но насколько они очевидны! Как это не смешно - такие же коротенькие туники мы видели около двух тысяч лет назад на стройных фигурках римских красавиц, а чем их эпоха закончилась, мы прекрасно помним.
  Итак, все изобретения человечества используются вопреки любому здравому смыслу. А теперь вспомните август 1945 года. Тогда было только предупреждение миру, но эти две легкие бомбы взорвались, и погибли сотни тысяч людей. Казалось бы, прогресс несет за собой позитивные изменения. Он направлен на улучшение жизни, а не наоборот. Иначе все это было бы абсурдом. Изобретение водородной бомбы настолько 'улучшило' жизнь сотням тысяч японцев, что просто лишило их этой жизни и еще миллионам выжившим, если учесть последствия лучевой болезни ... И когда я думал об этом, появилось желание понять, что же будет дальше?...
  Генри помолчал немного, словно проверяя по их удивленным лицам - слушают ли они его, понимают ли?
  - Надо сказать, что мой род принадлежит к довольно старинному и обеспеченному клану. Эти люди получили свои деньги не за один день, а за столетия. Они не воровали у своего государства природные богатства, обирая свой народ, не вывозили накопленное за границу и не бросали награбленное на ветер. То была элита, которая жила по своим законам и правилам. Они стояли над обществом и правительствами. И в других странах существуют такие же силы, способные повлиять на события у себя и во всем мире. До какого-то времени они были разрозненными и действовали лишь в своих интересах, но когда по вине кучки параноиков были сброшены эти бомбы, тогда и было принято решение - не допустить подобного в будущем. Так и сформировалась организация, которая сегодня, если не руководит миром, то помогает двигаться в нужном направлении.
  - Миром руководит хаос, - перебил его писатель, - вспомните нынешние оранжево-фиолетовые революции, бомбардировки в самом центре Европы. Взорванные небоскребы и поезда. Захваты стран одних другими только потому, что вторые сильнее и им позволительно все.
  - Это лишь технологии. И каждый названный вами факт - хорошо разработанные операции, которые в результате приводят к балансу сил. Вот вы, двое русских... Вы живете в стране, которую некогда боялись, и трудно себе представить, что произошло бы в дальнейшем, если бы сохранялся такой перевес. Но - несколько грамотных действий. Огромное государство расчленяют на части, расчленяют вдребезги! Оно рассыпается, как люстра, падающая с потолка, конечно же, под лозунгами свободы самоопределения народов, и проблема решена. Почти бескровная работа, и этот баланс восстановлен.
  - А вам не кажется, что теперь перевес на другой стороне, за океаном? - перебил его писатель.
  - Мы работаем и над этим вопросом, доказательством тому этот жестокий кризис, который теперь поразил ту, другую страну.
  - И весь мир в придачу, - добавил физик.
  - Есть хорошая русская поговорка: "Лес рубят, щепки летят", - парировал Генри, - они заразили своими зелеными бумажками весь мир и исторически почти всегда решали свои проблемы за счет других. Нация, составляющая лишь 2 процента от населения всей планеты, изволила потреблять 27 процентов всего мирового продукта. Пришло время жить по средствам... Платить по счетам... И мы им в этом поможем и восстановим баланс.
  - Простите, вы - это кто? - переспросил писатель.
  - Повторяю, это некий институт... организация, которая, пользуясь своей безграничной властью и колоссальным финансовым резервом, способна на любое политическое и экономическое влияние, действие любого масштаба в рамках планеты... Мы направляем, избираем и придаем некий импульс...
  - А как же демократия? Свободный выбор народов? - спросила Валери.
  - Демократию себе могут позволить немногие. Демократия - это когда власть не боится своего народа и действует в его интересах, но так далеко не везде. Мир велик, он такой разный. И только наиболее развитые государства могут соблюдать эти правила.
  - То есть вы хотите сказать, что выборы в так называемых демократических странах - это фарс? Все посчитано? - спросил писатель.
  - Не до такой степени, друзья мои. Выборы реальны, и кандидаты тоже. Только, вы получаете их не с улицы. Это отобранные, хорошо проверенные, подготовленные люди. А дальше, не все ли равно - кто из этих двоих или троих примет присягу и ближайшие годы будет читать текст, который ему дадут. Вы понимаете...
  Он говорил дикие вещи. Понять такое и поверить в это было невозможно, и поэтому он мягко, но настойчиво продолжал свою мысль.
  - Прошли времена Наполеонов, де Голей, Манделлы, Кастро и им подобных. Сильные личности больше не будут занимать такие посты. Никому не нужны сюрпризы. Ситуация должна быть под контролем. Одна в отдельности взятая страна не может диктовать всему миру свои условия или шантажировать его. Раньше непредсказуемые лидеры - теперь эти люди хорошие профессионалы, послушные и предсказуемые, функционеры, отличные менеджеры. Они публичны, на них приятно посмотреть. Они нравятся своим избирателям, в конце концов, и этого вполне достаточно! Мир стал так мал, что нажмешь не на ту кнопку, и он разлетится вдребезги. Конечно, иногда доходит до смешного - все мы люди. И отдельные правители, только заняв свое кресло, начинают мнить себя центром вселенной, переписывать под себя конституцию, раздавать должности родным и близким, детям своим дарить бизнес в этой стране, и тогда вседозволенность доходит до паранойи. Но народ..., люди все видят и понимают. Тогда и вступают в силу естественные законы. А мы лишь немного помогаем ситуации. Такие "лидеры" не сидят долго у власти и потом бегают по всему миру с мечтой о политическом убежище для них и их наворованного капитала. Повторяю, так не везде. Но пока, географически, во многих местах на планете. Однако, мы отвлеклись, - произнес он, возвращаясь к главному.
  - В те послевоенные годы у моего деда был друг, путешественник, естествоиспытатель, географ, физик. Человек образованный, с поистине неуемной фантазией. Ему удалось заглянуть в прошлое, по-настоящему, в прошлое. Помните тот ажиотаж полвека назад вокруг Бермудского треугольника, затонувших кораблей, пропавших самолетов и Летучего Голландца. Оказалось, существует некоторая доля правды в этой шумихе, и ему удалось обнаружить место в Атлантике, где и могло подобное происходить. Замечу, если бы я такое рассказал вам вчера, вы не поверили бы ни единому слову. Поэтому сейчас мы и находимся здесь...
  Итак, два года он безрезультатно болтался по океану, пока, наконец, не нашел то, что искал. И не мудрено, что место это было трудно обнаружить, - воронка всего каких-то несколько десятков метров, а за ней снова спокойное море и никаких признаков аномалии. Он безрассудно бросил в нее свой корабль и через мгновение появился уже на другой стороне временного коридора. Собственно, наш остров и есть не плод фантазии, а его подарок человечеству. И что самое главное, на другой стороне этого канала существовала такая же воронка, с помощью которой он смог вернуться назад. Она возникает не всегда, а с четкой периодичностью. И, зная это 'расписание', можно путешествовать без риска в оба конца. Итак, мы с вами находимся в прошлом, господа... В очень далеком прошлом...
  Произнеся эту последнюю фразу, посмотрел на их изумленные лица, и, смерив холодным взглядом, продолжил:
  - Мой дед был потрясен этим открытием так же, как и вы сейчас. И когда его друг притащил его туда (а они еще не знали, где находятся) и, оказавшись всего в километре от нашего острова, конечно же, направились к нему. Потом с ними произошло нечто подобное, что и с вами сегодня утром. Как они сумели сбежать, как успели отчалить от берега?... Видимо, местные чудовища испугались залпа их ружей. Им повезло.
  Генри снова остановился и внимательно посмотрел в глаза собеседников.
  - Вы понимаете, о чем я говорю?
  Долгое молчание повисло в кают-компании.
  - И на какой же период вы нас отправили сюда назад во времени? - наконец, спросила Валери.
  - Всего на шестьдесят пять миллионов лет, - ответил он. И снова долгая пауза зависла в тишине. И тишину эту нарушали лишь волны, которые ласково бились о борта их судна. Волны, которые были частичкой океана той огромной и бесконечно далекой планеты, заброшенной в пучину времени шестьдесят пять миллионов лет назад...
  - Полный бред, - первым очнулся физик. Но Генри, не обращая внимания на эту реплику, продолжил:
  - Им сразу же пришла в голову мысль построить здесь остров прошлого. Такой оазис во времени, где можно будет создать маленькую страну, или штаб, или просто островок в океане их мечты, и как неисправимые романтики, имевшие большие деньги, они принялись за дело. Как они избавлялись от паразитов и динозавров, какими силами, это не важно. К воронке времени мог подойти любого размера корабль и перевезти сюда все, что было необходимо. Так и застроили этот остров.
  - Но его нет на карте Атлантики, - возразила Валери.
  - Позже наши ученые выяснили, что он через несколько миллионов лет перенесет извержение того самого вулкана и навсегда уйдет под воду.
  - Как съемная квартира, - сказал писатель. - Живешь и знаешь, что когда-нибудь тебя оттуда попросят.
  - Что-то вроде того. Но пока еще время есть, господа, - сказал Генри.
  - Однако я не закончил и главное у нас впереди... Итак, наш неистовый ученый не остановился на достигнутом. Тут все и началось. Пока мой дед застраивал этот остров, тот разыскал еще несколько подобных аномалий. Каждая проваливала нас в разные времена. У каждой был свой период, и однажды мы уже подумали, что потеряли его навсегда. Он не появлялся целый месяц. Где его носило, как его искать - не знал никто. Наконец, он вернулся. То, что он рассказал, заставило содрогнуться самые отчаянные головы. Последняя воронка перемещала нас совсем в противоположное направление. Канал выходил вперед во времени и совсем в скором будущем. Природа словно подсказывала человеку, давала информацию и, наверное, еще один шанс... А может, и не природа... Дьявольское место...
  Генри на мгновение задумался, но потом снова заговорил:
  - Он вернулся и молча положил на стол какой-то пакет. Шли шестидесятые. А вы помните из истории ту ситуацию в мире?
  - Карибский кризис, - кивнул писатель.
  - Совершенно верно. В ответ на американские действия русские ракеты благополучно приплыли на Кубу, и теперь 'американская дубинка' не маячила над миром. Друг моего деда не стал ничего рассказывать и просто передал ему какие-то фотографии. Тогда, пройдя сквозь воронку, он побывал недалеко от Майами и, узнав обо всем, сумел раздобыть эти материалы. Потом, находясь там, около месяца, не мог дождаться открытия этого канала обратно и уже собирался искать нас в новой жизни, ведь прошел всего один год. Но океан принял его и вернул к нам. Что интересно - находясь в другом времени, мы проживаем столько же, сколько и в нашем, настоящем. То есть, прожив в будущем месяц, этот же месяц мы провели в ожидании его... Так устроены эти временные воронки, время идет параллельно... Итак, он вернулся. Привез свои фотографии, и теперь все собрались и рассматривали эти черно-белые снимки. Я был еще совсем маленький, но на всю жизнь запомнил эти картины близкого будущего. Куба была стерта с лица Земли. Острова не стало. Только обломки скал и остатки некогда маленького солнечного рая на земле. Америку бомбили десятками ракет. Был выпущен весь тот арсенал, прибывший сюда из России. Москвы не стало, Ленинграда и еще нескольких городов СССР тоже. Бомбили только города. Миллионы людей погибли за несколько дней. Но когда весь ядерный запас был израсходован, все только началось. Затягивался такой клубок из стран и армий с их современным вооружением, который второй мировой войне и не снился... Дальше все было делом техники... Техники и безграничного влияния моего деда и его друзей... Используя свое положение в обществе и связи, им не составило труда доставить копии этих фотографий в Белый Дом и Кремль. И насколько долго разрастался кризис, настолько же быстро все закончилось. Эти два человека просто пожали друг другу руки, и все... Когда-нибудь покажу вам эти фотографии, они сохранились у меня в архиве...
  - Мистер Генри, - перебил его Леонид, - зачем вы нам все это рассказываете? Вы хотите этим сказать, что мы никогда не сможем покинуть ваш чертов остров?... Ведь такая информация...
  - И да, и нет. Если вы пожелаете, я могу прямо сегодня отправить вас домой. Такому все равно не поверят там, на Большой Земле. Но дело даже не в этом. Вы сами не захотите уезжать отсюда. Итак, я еще не дошел до главного...
  Он снова смерил их своим взглядом и продолжил:
  - Леонид, вы знаете, что такое 'кротовая нора'? - спросил он.
  - Многие физики считают, что это понятие из области фантастики, - нехотя отмахнулся физик. Он все еще недружелюбно смотрел в сторону Генри и воспринимал все в штыки...
  - И все же, расскажите нам об этом, - настаивал Генри. Леонид на секунду задумался, потом нехотя начал излагать свои мысли и, наконец, уже с каким-то азартом продолжил рассказывать о том, что знал. Было видно, что в науке он романтик и понятие "невозможно" для него не существовало.
  - 'Кротовая нора' - это тоннель, который соединяет две плоскости временного пространства. Они бывают внутримировые и межмировые. Какая вас интересует?
  - Первая.
  - Первая. Она имеет горловину. Та не пересекается кривой, соединяющей ее входы. Чтобы она существовала, ее необходимо заполнить экзотической материей, которая создает сильное гравитационное поле и делает ее проходимой. Экзотическая материя - это вещества, обладающие отрицательной плотностью энергии, они отталкиваются, а не притягиваются вследствие гравитации... Например, металлический водород. Такая материя не может стабильно существовать в условиях наших физических реалий и поэтому пока это не поддается исследованию, а значит и использованию...
  - Поддается, - теперь Генри перебил его. - Поддается и используется уже давно.
  Наступила долгая пауза.
  - Насколько я вас понял, эта нора позволяет перейти в другое временное пространство? - нарушил тишину писатель.
  - Совершенно верно, - ответил Генри.
  - Кто же этого добился? - с усмешкой спросил Леонид.
  Генри продолжил свой рассказ.
  - После тех событий прошло сорок лет. Деда давно нет в живых, друга его тоже. К сожалению, памятник этим героям стоит только на нашем острове. Люди не знают, что могло случиться полвека назад. Но все это уже в прошлом... Потом его дело взял в свои руки мой отец, а теперь я занимаюсь тем же. Организация стала мобильной, изменилось общество, меняемся и мы. Как я говорил, наша задача поддерживать баланс сил на планете и не дать его разрушить. А общество - это не только оружие и безопасность. Вчера вы видели наших гостей - этих талантливых и знаменитых... Мы по крупицам собираем их по всей планете и пытаемся поддержать и науку, и искусство. Это аура нашей маленькой Земли, и мы не хотим, чтобы она погибла. Когда-то мы начали собирать банк данных наиболее значимых личностей. Нет, не обязательно тех, которые сделали себе карьеру и имя, но тех, которые реально представляют ценность для общества. Среди них были многие, которые влачили жалкое существование, но их работа была достойна признания днем сегодняшним и завтрашним тоже. Так я случайно познакомился с начинающим, но очень перспективным физиком. Нет, он не получал никаких премий и был неизвестен, но мы обратили внимание на его исследования и помогли ему. Это был фантазер среди ученых умов и ученый в среде фантазеров. Когда я показал ему наш остров в прошлом, он воочию ощутил возможность результатов своей работы. И как он не был далек от реализации идеи, такое наглядное ощущение помогло ему. Он пошел от обратного. Сначала побывал там, где хотел, а затем оттуда продолжил искать дорогу назад... Он и занимался созданием этой 'кротовой норы'. Со временем он сделал установку для преодоления этого временного перехода в пространстве. На все ушли многие годы. Его не торопили и терпеливо ждали. Основной проблемой и было получение в наших условиях этого экзотического материала - материи, которая смогла бы заполнить тот канал, который бы стал проходимым. Наконец, мы получили результат! Нет, не в той степени, но все же... Коридор был очень нестабилен и распадался в считанные часы и даже минуты, но все равно это был прорыв. У нас появилась возможность переходить в тот период времени, который нас интересовал. Мы заглядывали в далекое прошлое и не совсем удаленное от нас. Теперь мы смогли выбрать любой период времени, интересовавший нас, и не довольствоваться воронками времени, которые давали ограниченное представление о прошлом или будущем. Кстати, вчерашний певец, вы, конечно, узнали его, прибыл из шестидесятых... Спел свою песню, и мы сразу же отправили его назад. Он даже не понял, где побывал - у него масса концертов, одним больше, одним меньше... Мы ответили на многие исторические вопросы, волновавшие человечество, и опять попробовали повернуть стрелку часов вперед, чтобы заглянуть в недалекое будущее.
  Генри обвел своим взглядом всех окружающих, словно говорил, что теперь дошел до самого главного...
  - И когда мы снова попытались предпринять еще одну такую попытку, получили следующую информацию... Некоторую картинку... Вернее, небольшую видеозапись, которую я хотел бы вам показать...
  Он достал диск из своей сумки и вставил его в проигрыватель. Запись была сделана рукой непрофессионала. Хорошее качество, но неинтересно и примитивно были сняты виды неизвестной местности. Сначала какие-то бескрайние поля и равнины, горы песка и грунта, воронки, снова поля и выжженная на солнце трава и кустарники. Кадр за кадром - снова воронки, горы песка и пепла. Это была другая планета, жаркая и незнакомая... Потом появились изуродованные развалины домов, мостов, вспученный асфальт тротуара и дорог. Дальше под изображением пошли титры, и бесстрастный голос диктора следом за кадрами начал читать текст:
  - 60 часов после начала. Здесь был центр города. Эти люди находились в отдалении и поэтому еще живы, но они уже получили свою смертельную дозу...
  - Лицо человека, обожженное только с одной стороны...
  - Спина женщины, на которой остались следы ее платья. Теперь этот рисунок, словно татуировка, украшает ее обгоревшую кожу...
  - Здесь был завод, а сейчас толстые металлические прутья и арматура, связанные замысловатыми узлами, поднимаются над грудами кирпича и бетона...
  - Неделя после начала. Уже нет в живых тех, кто еще совсем недавно выжил и пытался спастись. Теперь они умирали или уже умерли, и больше некому рыть могилы и хоронить останки этого хаоса...
  - Вид с вертолета месяц спустя. Радиация уже оставила эти места. Смывалась дождями и выдувалась ветрами, а природа теперь сама восстанавливала то, что оставил ей человек. Но цивилизация перестала существовать, и так повсеместно на всей планете. Не осталось ни единого уголка, спасшегося в этой мясорубке времени, где не было ни победителей, ни проигравших, потому что не осталось никого...
  Бесстрастный голос продолжал комментировать молчаливые фрагменты немого кино. Все еще некоторое время смотрели запись. Увидели людей, которые в защитных костюмах ходили по этой истерзанной земле и снимали... снимали... снимали...
  - Это наши операторы, - сказал Генри, потом сделал звук тише и продолжил:
  - Итак, я вам рассказывал о человеке и цивилизации, о болезнях и пороках нашего общества, о шестидесятых, которые могли бы закончить путь нашего развития. Я понимаю, что вам довольно впечатлений на сегодня, но не кажется ли вам, что есть прямая связь между тем, что вы увидели утром, - он кивнул на землю, которая оставалась далеко позади, - и тем, что видите сейчас... Ученые выстраивали десятки гипотез, почему же вымерли динозавры, но версия о том, что они пожрали сначала травоядных, а затем начали поедать себе подобных, никому и не приходила в голову. Потому что эстетическое восприятие мира этих исследователей не допускало подобных идей. А поэтому они грешили на внезапное схождение с небес кометы и так далее. Как будто комета могла уничтожить только крупных особей и пощадить остальных... Нет, они пожрали себе подобных! Уничтожили свою популяцию! Самих себя... А не то же самое вы наблюдаете сейчас в этом фильме? История повторяется. Повторяется на новом уровне. И чем выше этот уровень, тем страшнее смотреть...
  - Когда это случится? - спросила Валери.
  - У нас осталось два года... Всего два...
  Он снова сделал звук громче, и они, не отрываясь, следили за кадрами хроники. И не нужны были никакие спецэффекты из фильмов катастроф, потому что достовернее этого песка и воронок, и останков людей трудно было что-то придумать и отснять...
  - Именно поэтому мы встретились с вами и поэтому все те люди, которых вы видели вчера, оказались на нашем острове. Все вы нужны нам. Вернее, вы нужны своей стране и нашей планете.
  - Ноев Ковчег? - спросил писатель.
  - Это крайний вариант. Нам нужны ваши идеи, изобретения, опыт и ваша совесть. Не могут больше только военные и политики решать за нас судьбу людей. Их методы завели нас всех в тупик. Будущего больше нет, значит, мы должны придумать его...
  - Чем конкретно мы можем помочь вам? - спросил физик. Генри задумался и теперь внимательно смотрел на них. Непонятно, о чем он думал, но он сидел и молчал, а кадры кинофильма все мелькали на экране, и бесстрастный голос за кадром продолжал комментировать. Наконец, Генри, убавив звук, продолжил:
  - Теперь, когда вы знаете все, перейдем к делу, - и посмотрел на Леонида.
  - Вы можете помочь нам своим изобретением.
  - Каким образом? - удивился тот.
  - Помните, я вам рассказывал о нашем ученом, с помощью которого мы смогли достигнуть некоторых результатов? Он действительно создал такую установку, но она крайне нестабильна, а нам нужно гарантированное перемещение в нужное время на нужный период и возвращение назад.
  - Но причем тут я? Моя тема фотонный двигатель - создание источника сверхновой энергии и не более того.
  - Не совсем так. Вы еще не поняли, что у вас в руках. Хотя некоторые побочные эффекты порой имеют самые неожиданные результаты, а изобретатель зачастую даже не догадывается об этом... До поры до времени... Фотонный двигатель... Генератор фотонной энергии при использовании некоторых элементов как раз и создает экзотическую материю с отрицательной гравитацией, которая при желании заполняет собой 'кротовую нору' и генерирует тоннель для перехода в другое, параллельное, временное пространство. Насколько стабильна работа установки по переходу свободных электронов в энергию фотона, настолько точен будет этот переход. Насколько мощна установка, настолько же на выходе получаем заряд чистой энергии фотона без каких-либо побочных эффектов. То есть идеальная энергия. И идеальное приспособление для перехода в иное время для человека и предметов довольно значительных размеров, например, кораблей, барж с любыми грузами, вертолетов и авиации, и так далее. Вы занимались созданием двигателя, и вам было все равно, какое топливо будет там использоваться - вода, воздух или что-то другое. Главное, получение энергии в конце процесса. А наш ученый доказал, что если использовать в этой вашей синтезированной модели шаровой молнии некоторые элементы таблицы Менделеева, как раз и получается та самая экзотическая материя и стабильный канал для перемещения между плоскостями пространства. Ручная машина времени! Вернее, прирученная!... Доказать - доказал, только у него не было вашего изобретения. И теперь каждый, дополняя работу друг друга, получает желаемый результат...
  - Так вот зачем я понадобился вам? ... - задумчиво произнес Леонид. Он помолчал немного, постучал нервно пальцами по столу и наконец зло произнес.
  - Я не буду вам помогать.
  - Почему? - спокойно спросил Генри.
  - Я не верю ни единому вашему слову.
  Все замерли, глядя на физика. Он был непреклонен и твердо смотрел на Генри, и, казалось, ничто не сможет его переубедить. А бесстрастный голос за кадром все продолжал комментировать фильм катастрофы на планете...
  - А как же ваш утренний поход, а вчерашний день? Глазам своим вы тоже не верите? - с улыбкой спросил Генри.
  - Что вы улыбаетесь? - сказал физик. - Технологии - кажется, так вы изволили выразиться. Ваш остров и все эти динозавры - результаты галлюциногенов, а фильм - хороший монтаж. Такое снять сегодня не проблема. Мое изобретение принадлежит, прежде всего, моей стране, и патент на это изобретение должен принадлежать мне как гражданину этой страны...
  - Ты не прав, Леонид, я думала об этом, - перебила его Валери. - Я знаю симптомы таких препаратов, и все, что мы видели сегодня, реально, а такие декорации вряд ли можно построить.
  - Может, повторим вашу утреннюю экскурсию? Так сказать, для чистоты эксперимента. И если вы станете котлетой на ленче у динозавра, значит, вы ошибаетесь, - посмеялся Генри. Потом он стал серьезен и подошел к своему саквояжу.
  - Тогда посмотрите сюда, - сказал Генри. - Этому вы тоже не хотите верить? - и достал из своей сумки какие-то газеты. Пока Леонид их рассматривал, Генри продолжил:
   - Что скажете, хорошая полиграфия, снова подделка?
  Писатель взял в руки одну из газет и вслух прочитал: -'Русский ученый был убит во время конференции прямо в здании центра физических исследований'.
  - Леонид, несчастный человек на этой фотографии очень похож на тебя, - в ужасе отпрянул он.
  - Неужели вы так наивны и полагаете, что вам дали бы внедрить это новое топливо в мире, где десятки стран сидят на 'трубе', где кучка людей ежегодно миллиардами баррелей и триллионами долларов выкачивает из ее недр свои богатства? А сотни тысяч рабочих мест?... И если учесть, что больше ничего стоящего в этих странах не производится, только современная военная техника и мощные армии для защиты богатств этих самых немногих избранных, то вы думаете, вам дали бы это сделать? А вы помните реакцию ваших инновационных учреждений, куда приносили свое изобретение? Вы тогда еще не все поняли? Ведь на той конференции вы появились как частное лицо насколько мне известно?! Там, у себя дома, вас не желали признавать!
  Оцепенев от ужаса, Леонид, не отрываясь, смотрел на свое фото в газете. Не каждому дано увидеть такое при жизни...
  - Да-да! - продолжал Генри, - все случилось через несколько минут после того, как вы допили кофе и уже собирались идти на свое выступление. Вас отозвали в сторону, вы были рады вниманию к своему изобретению, и поэтому не составило труда отвести вас в укромное место и сделать свое дело... Просто, потом, узнав об этом, мы опередили их. На ваше счастье нашему физику на этот раз повезло, и его маломощная установка сработала точно во времени... С точностью до нескольких минут.
  Снова возникла небольшая пауза. Теперь все, не отрываясь, смотрели на эти газеты, на Леонида...
  - Вот, оказывается, как смотрят на покойника. Ты еще жив, а в твоих руках газета с фотографиями этого ничтожного, простреленного тела. И тело это твое, - подумал писатель. А кадры немого кино со скупыми пояснениями-титрами шли один за другим, показывая одинаковые картинки. Нет, это были совсем разные места - горы и равнины, острова и континенты, но все было мертвым, и сколько времени понадобится природе, чтобы похоронить это под слоем песка и пыли, травы, уже не имело никакого значения...
  - Два года! ... А что же ваша хваленая организация, которая, якобы, правит миром? - нарушила молчание Валери. - Почему она не повлияла и допустила такое на планете?
  - Да, организация... - ответил Генри.
  - Несколько кланов уважаемых семейств на Земле. Некоторых из этих людей вчера вы могли увидеть. Действительно, сделано многое, но до сих пор остаются неконтролируемые точки, и снова, и снова возникают конфликты. Целые институты там, в реальном времени, прогнозируют возможные отклонения, опасные ситуации, предотвращают кризисы, но эта болезнь человечества, как раковая опухоль, расползается где-то внутри организма. Стоит погасить огонь в одном уголке, тут же нечто подобное возникает совершенно в другом. Эта неровная поверхность постоянно находится в движении и меняется. Мы не можем отследить и предвидеть абсолютно все. А мир, как огромный резервуар, заполненный горючим, - стоит возникнуть небольшой искре, взорвется все...
  - А чем вас так заинтересовало мое изобретение? - спросила Валери, - ведь речь уже не идет о длительной жизни, скорее, наоборот. И никакие инъекции не помогут. Тем более, что вы преувеличиваете ценность моей сыворотки, - сказала Валери, - всего лишь крем для омоложения, который даже не прошел тестирования.
  - А вы знаете, Валери, что на самом деле открыли? Вы думали, что создали препарат для омоложения? Это действительно так. Но вашу вакцину можно использовать не только для восстановления клеток организма. Валери, это средство для лечения любых болезней! Практически всех! Дело в том, что каждая клетка хранит генетическую память своего местоположения и функции. Она знает о вашем организме все. Каким он был создан и каким должен быть. И вы даете возможность не только заменить старые клетки, но и воссоздать утраченные. В нашем организме скрыт микрочип с памятью о заложенной схеме всего индивидуума, а каждая клетка является элементарным носителем этой информации. Они обновляются под действием вашего препарата и при необходимости начинают деление. Например, если человек утратил конечность, волос или зуб, генетическая память начинает восстанавливать тело, а ваш препарат этот процесс стимулирует. И это касается даже психических заболеваний, потому что мозг и нервы тоже состоят из клеток. То есть, панацея!...
  От услышанного Валери потеряла дар речи. Она, широко раскрыв глаза, посмотрела на Генри и, наконец, выговорила:
  - Откуда вы знаете?
  - Я познакомлю вас с нашими учеными. Они кое-что уже опробовали в этом направлении, пользуясь вашими наработками без вашего разрешения, но полностью признавая ваше авторство. То есть, вы единственная, полноправная владелица этого открытия и таковой войдете в историю. Наши люди лишь помогают и будут вашими ассистентами. Мы собираем уже давно по всему миру все самое новое и выдающееся. Ваше средство спасает человека от старости и болезней. И даже если предположить, что мы не сможем спасти ту цивилизацию, все равно здесь, на острове, вы сделаете эту элиту, этих лучших из того мира, бессмертными. Они, как дети Ноя, будут жить сотни лет, и давать начало новому обществу взамен того... Но это как запасной вариант... С другой стороны, представьте, что случится на планете, если сегодня обессмертить всех? Ваше изобретение опередило время. Мир не готов к такому. Прирост населения моментально составит от 200 до 300 процентов за какие-то двадцать лет. Сейчас 75 лет нужно, чтобы население удвоилось, а при нынешней невозможности планирования семьи мы получим безудержный рост населения. А чем их кормить? Где они будут жить, и так далее... Не говоря уже о том, что погибнет колоссальная отрасль - медицина, в которой заняты миллионы. И это случится в одночасье. А можете себе представить преступника, убийцу, который получил бессмертие? Здесь много вопросов. Повторяю, вы опередили свое время, и что с этим делать? ...
  Юрий не выдержал и подключился к их разговору.
  - И так было всегда. Мы помним аналогичные примеры в истории. И все те люди предавались гонениям, а система регулировала эту жизнь, на помойку истории выбрасывая гениальные открытия. Сегодня никого не беспокоят имена, лишивших жизни Джордано Бруно, заставивших замолчать Галилея, и это неважно. Их убила система, это очевидно, а сегодня интересен скорее детектив, сам процесс, нежели подоплека некоего действия. Но, все же, их не стало.
  Генри добавил:
  - Конечно, ваша корпорация поступит разумно и быстро заработает свои триллионы. Но как всегда, все получат только богатые, а бедным не достанется ничего. Справедливо ли это? Этого вы хотели? В любом случае вы наша гостья, и мы будем помогать в вашей работе, и не будем ограничивать ваше право на перемещение. Вы всегда сможете уехать, но теперь у вас есть билет сюда, на этот остров, который выдается далеко не всем... Просто нужно подумать... Нам вместе подумать о том, что же сделать с вашим открытием и как поступить...
  - Чтобы не нарушить баланс, - задумчиво произнесла она...
  - Но зачем вам нужен я? - наконец, воскликнул писатель. - Ведь ни одна книга моя не была издана, и как вы узнали обо мне, непонятно? Да и на кой черт нужны какие-то книги, когда жизнь людей в опасности?
  - Мы прочитали ваши рукописи, которые вы предлагали издательствам, - возразил Генри. - А у нас есть профессиональные ценители искусства. И задача их сводится не к получению сиюминутной прибыли от раскрутки того или иного автора, а к поиску подлинных произведений. Читатель должен идти за своим писателем, а сейчас востребована лишь та литература, которую выбирает сам читатель, он и диктует свои вкусы. Но вкусы их сродни фастфуду, который можно съесть прямо на ходу, без ножа и вилки, вытереть руки о грязные джинсы и бежать дальше. А издатели подхватывают эти идеи, потому что они наиболее продаваемые, и делают на этом деньги. Совсем недавно понятие 'книга' было чем-то священным, а сейчас появились книжонки, после прочтения которых, хочется выкинуть их на помойку, как разгаданный кроссворд, прочитать и забыть, доесть на бегу свой остывший бутерброд и не подавиться, переспать с первой попавшейся, позабыв спросить ее имя. Так не должно быть... А что касается жизни людей и войны...
  Он снова задумался, потом произнес: - Может быть, и не было бы никакой войны, если бы люди читали такие книги. Я глубоко убежден, что только культура спасет человечество, как тоненький озоновый слой спасает планету от смертельной радиации...
  'Культура - это лишь тоненькая яблочная кожура над раскаленным хаосом', - горько усмехнулся писатель, - так сказал Фридрих Ницше.
  - Вот и занимайтесь своей кожурой, а хаос мы берем на себя, - устало возразил Генри, потом продолжил:
  - Я не буду вдаваться в подробности - это дело профессионалов, но ваша работа, всех вас троих, изучена и оценена по достоинству. Вы еще не отдаете себе отчета в том, что вы "натворили". Но что касается вас, Юрий. Во-первых, ваши книги изданы и лежат в магазинах нашего острова и даже в библиотеке на каждой лодке. Взгляните на полку позади себя.
  Писатель встал и тут же обнаружил несколько книг со своим именем. И пока он рассматривал их, Генри продолжал говорить:
  - Мы только не получили пока вашего разрешения на издание их на Большой Земле, но, надеюсь, это вопрос времени и решать его Вам. Меня заинтересовало другое.
  Генри задумался на минуту и с интересом посмотрел на Юрия.
  - Откуда вы смогли узнать про остров и нашу организацию? Откуда вы знаете такие подробности? И даже то, как выглядит наш остров? Вы не могли общаться с нашими гостями - те, кто вынесет такую информацию, лишается своего билета сюда. А для каждого из них это жизненно важно, особенно в нынешней ситуации. Так откуда вы все это узнали и описали в своей книге?
  - Технологии, - ответил писатель, - неужели вы думаете, что они незаметны. Достаточно посмотреть новости, а спустя немного времени оценить произошедшие события, сопоставить факты, и становится понятно, кому это было выгодно и как это делалось... Террористические акты и резкие падения валют, выборы некоторых "народных избранников" - все планируется, только не видишь лиц и не знаешь имен, но понимаешь, что за всем этим стоят очень серьезные институты... А что касается острова... Не знаю... Я его увидел, однажды почувствовал и описал, мне самому странно...
  - Тогда ваше мнение - чем все закончится и удастся ли найти выход из этого тупика?
  И он жестом показал в сторону экрана телевизора. Писатель в ответ только покачал головой. Да и что он мог сказать. Теперь все молчали и еще долго смотрели туда, где кадры немого кино продолжали хладнокровно показывать совсем недалекое будущее. Смотрели в иллюминатор, где ласковые волны плескались за бортом суденышка, снова молчали и думали: - Неужели небольшая кучка людей способна изменить будущее целой планеты? Как велик этот мир и как мала эта лодка! А время уже настигало ту цивилизацию, где-то 65 миллионов лет впереди. Настигало своей неотвратимой карой за все содеянное.
  - Что я должен сделать? - неожиданно произнес Леонид. Все это время он в оцепенении сидел в дальнем углу, уставившись на газеты. Сидел, молчал, и остальные не трогали его, как будто его уже не было. Но он был и есть! И будет! И кое что еще способен сделать!...
  - Помогать нам, своей стране, всему миру избавиться от этой беды, а там посмотрим, - ответил Генри, потом подошел к окну и устало смотрел куда-то вдаль, где незнакомое солнце уже высоко поднималось над незнакомым океаном, освещая все вокруг. Он тоже хотел к себе домой, в Лондон, в свой большой дом, где его ждала семья и близкие. Но пока еще оставались дела здесь, 65 миллионов лет назад - далеко позади его жизни...
  
   - 12 -
  
   После их долгой беседы Генри поднялся на палубу к человеку у штурвала, а остальные воспользовались его предложением занять каюты и отдохнуть несколько часов, пока они проделают обратный путь. И вот спустя какое-то время, металлический звук корабельного гонга разбудил наших путешественников. После бессонной ночи, после всего увиденного и услышанного они спали как убитые. Но вот вдалеке показался их остров, и Генри решил объявить побудку. Люди выбрались на верхнюю палубу и смотрели вдаль, туда, где их гостеприимно ожидал этот клочок земли, заброшенный сюда рукой природы далеко во времени.
  - Кстати, Генри. А где мы были сегодня утром? - спросила Валери, - мы плыли в Америку, но этот континент должен находиться на две сотни километров западнее.
  - Вы и побывали в Америке, в штате Вирджиния, только эта земля еще не догадывается об этом.
  - Но почему она оказалась восточнее?
  Генри прищурился и произнес:
  - Вы забыли уроки географии. Огромный материк некогда раскололся на части, и эти куски суши начали дрейфовать по мировому океану, создавая сегодняшний рельеф и современную карту мира. Северная Америка еще только движется на свой любимый запад, и поэтому пока вы застали ее на две сотни километров восточнее.
  Они подплывали к острову, который казался им гостеприимной обителью и теперь уже стремились всей душой к этому спасительному месту, где и свершалось будущее их Земли.
  - Вернуться в такое далекое прошлое, на миллионы лет назад, чтобы затем уже отсюда сделать скачок вперед и опередить время. Как это странно, - подумал писатель.
  - Сейчас будет очень занимательное зрелище, - сказал Генри, - и если вы не возражаете, я покажу вам кое-что еще...
  Они обогнули остров и отплыли на небольшое расстояние.
  - Здесь и находится та дверь, которая открывается по расписанию и теперь отправит всех желающих домой, в их настоящее будущее. Она откроется сроком всего на один час, а потом снова только спокойный океан и ничего более.
  Он посмотрел на часы.
  - Еще две минуты, и канал откроется...
  Они смотрели, не отрываясь, и ждали чуда... Вдруг всего в нескольких метрах от борта вода как будто закипела и начала в спокойном океане свое движение. Танец, который превращался в хоровод волн, и вот уже абсолютно круглая и ровная воронка гостеприимно разверзлась перед ними. От неожиданности все отпрянули от борта.
  - Вполне естественная реакция, - усмехнулся Генри. - А представляете, каково было тому ученому сделать, не задумываясь, свой первый шаг и безо всяких гарантий и надежды на спасение направить свой корабль прямо в эту воронку... О чем он думал тогда? ...
  Писатель продолжил:
  - А как понять тех людей, которые ради призрачной мечты прививают себе оспу в надежде на сыворотку, которая может не помочь. Летят на крыльях, зная, что этого до них не делал никто, ломают себе шеи и гибнут... Но пока живы, за секунды полета готовы отдать все, даже свою жизнь. И отдают... Но те, которые долетают, и двигают мир.
  - Валери, вы уже проверили ваше средство на себе? - спросил Генри.
  - Еще нет - вакцина находится на стадии разработки, и пока в экспериментах участвуют только животные...
  - Животные... Теперь все мы на этой Земле как ваши подопытные животные и заложники гигантского эксперимента с неизвестным концом...
  Его слова перебило движение, которое начиналось от острова, и целая флотилия лодок и кораблей, следовавших друг за другом, приближалась в строгом порядке прямо к ним.
  - Сегодня многие покинут остров и вернутся к себе домой. Через несколько минут они вынырнут, пройдя через миллионы лет там, в своем времени, даже не замочив одежды. Они приплывали на уик-энд и потом, когда захотят, снова воспользуются расписанием воронки и смогут сюда вернуться.
  Корабли подплыли уже совсем близко, на их палубах стояли люди, они не прятались в закрытых каютах, совершенно спокойно смотрели на это чудо и не боялись. Видимо, многие уже не раз проделывали этот маршрут.
  - До свидания! - они махали руками, улыбались и готовились к прыжку.
  - Генри, что тебе привезти с Большой Земли? - крикнула какая-то пожилая англичанка в широкой шляпе с маленькой собачонкой в руках.
  - Привези себя, дорогая, остальное у нас есть! Мы тебя будем ждать!
  - Хорошо! Через пару недель обязательно буду!
  Остальные тоже приветливо им махали, что-то крича на прощание. И вот уже первая лодка словно соскочила с причала гладкой воды и сразу же попала в водоворот. Она легко завертелась, потом начала погружаться и через мгновение исчезла - словно ее стерли.
  - Никогда не привыкну к этому, - промолвил Генри. - Сколько раз вижу это, и каждый раз зрелище потрясает.
  А корабли, маленькие и большие, словно перышки, попадая в этот водоворот, легко делали несколько оборотов и таяли. Как будто они были не из металла и не весили несколько тонн, а были свернуты из бумаги неумелой детской рукой. И, как игрушечные, движимые неведомой силой, вертелись на воде, растворяясь в пучине океана времени. И так - один за другим. А все эти люди, уже в своих светских нарядах, костюмах и платьях, оставив нелепые панамы и шорты там, на острове, вновь надев подобающую маску величия и значимости, возвращались в свой мир, полный условностей и странностей жизни. Последняя лодка нырнула в пучину, оставив на поверхности только синие пенные края чудесного водоворота. И не верилось, что только что целая флотилия кораблей плыла по этим волнам...
  - Как будто нас оставили в летнем лагере и теперь вернутся только через неделю, - сказала Валери, оглядевшись вокруг.
  - Хотите туда? - спросил Генри. - Еще есть время. Через мгновение вы будете там, "наверху" - так говорим мы иногда, а потом самолетами вас доставят в любое место на планете. Вы свободные люди и вольны делать что хотите!
  - Генри, мы вам нужны здесь?- спросил писатель.
  - Да, иначе бы я не просил вас остаться.
  - Значит, мы остаемся...
  И они еще несколько минут смотрели на этот водоворот времени, на ловушку природы, которая словно приглашала сделать всего один шаг - войти и быть унесенным неведомо куда и зачем...
  - Так на чем мы остановились? - вспомнил Генри. - Да, Валери, на вашей вакцине! Я не успел спросить - когда вы закончите свои тестирования, вы Валери, девушка тридцати лет, с вашей внешностью, возрастом и судьбой, захотите ли вы воспользоваться этим изобретением?
  Она покраснела и не знала, что ответить.
  - Ну, наверное...
  - Что касается денег... Это касается всех, - и он посмотрел на Леонида и Юрия.
  - Вчера мы вручили вам премии. Там вложен чек с моей подписью. Это не фикция, и каждый из вас впишет туда любую сумму в любой валюте и сможет получить эти деньги в любом банке любой страны. И не нужно стесняться, мы поступаем так с каждым, кого приглашаем на этот остров и вручаем такую премию... Вы будете иметь все необходимое для работы, наши люди будут вам помогать... Леонид, время не терпит, вы должны повторить свою установку, и мы отправимся снова туда, в это кошмарное будущее, чтобы его изменить. И последнее...
  Генри задумался и оглядел эту троицу.
  - У нас нет секретов от наших гостей. Теперь мы одна семья, и вы можете и даже должны участвовать в решении нашей главной проблемы. А если вы имеете, что предложить, вы должны делать это. Повторяю, не могут политики и военные решать судьбу мира - это им не дано. Именно такие люди, как вы, и помогут принять верное решение, а там будет видно...
  
   Часть 2
  
   - 13 -
  
   Доктор Вудли был старым, проверенным агентом организации. Собственно, он не был доктором в том понимании, как мы себе это представляем. Он никого не лечил и не избавлял от болезней, скорее наоборот. И Вудли он тоже никогда не был, а свое настоящее имя уже почти позабыл, и оно давно превратилось для него в историю. Да и было ли оно когда-нибудь это имя, порой сомневался он. Впрочем, сегодня это не имело для него значения. Просто он считался хорошим специалистом в своем деле, а поэтому и был доктором. За долгую карьеру он успел поработать на несколько разведок и имел безупречную репутацию. Он не подвел, не предал ни одну службу, на которую трудился, не сорвал ни одно задание, служил многим странам и организациям, и его словно передавали по наследству или закрывали им черные дыры, куда других профессионалов затягивало навсегда и безвозвратно, и только ему удавалось все...
   Когда его пригласили в организацию, он по привычке не задавал лишних вопросов и ничему не удивлялся, но его отправили на инструктаж на какой-то остров, совсем в другое время. Ну что же, другая страна или другое время, - думал он, - все равно. Люди везде одинаковые, безразлично, какого они цвета кожи или гражданства, вероисповедания и даже времени. Сегодня или завтра - проблемы одни и те же, и методы их решения неизменны. Иногда он не понимал - зачем такие сложности. Достаточно определить цель, а остальное не его дело. Интересовали план, сумма гонорара, а прочие нюансы его не касались, и он старался держаться от них подальше. Поэтому и не понимал, зачем такие сложные мотивации - остров, время, воронка. Верил ли он в это? Конечно же, нет! Просто нужна цель и все. Другое время - значит другое - пусть называют это как угодно. Можно было совсем ничего не объяснять.
   Хотя некоторые методы работы этой организации его смущали. Он часто выполнял задания, самые сложные и опасные в любой точке планеты... Планеты, но не времени. А тут... Не будет ни контактов, ни приблизительного плана, только цель и возможный путь возвращения, да и то какой-то неправдоподобный и вызывающий сомнения. Ему сказали: если мы не выйдем на встречу, ожидай каждую неделю, каждое воскресенье в условленном месте. Если место это перестанет существовать, есть резервный план отхода. Если воскресенье перестанет существовать, значит, - каждый день в строго определенное время. Если исчезнет время... Все очень расплывчато и неконкретно, зато цель реальна и определенна...
  
   В одном небольшом государстве готовился план вторжения в соседнюю страну. Мотивация - исконные исторические земли и их возврат. Его не интересовала история, если вдаваться в подробности, можно сойти с ума. В прошлом это одна страна, сейчас на этой же территории уже несколько государств. Сначала один народ, а потом другой, третий... Некогда соседи и братья, а теперь кровные враги... Кому это было нужно, его не интересовало, но так было всегда. Под видом территориального вопроса можно устроить такой конфликт, что мало никому не покажется, что, однако, давало возможность кому-то решить свои политические и финансовые вопросы. Но для Вудли - этическая сторона всегда должна оставаться в стороне, иначе невозможно выполнить задание. Стоит засмотреться на красивую женщину, и дрогнет палец на курке. Обратить внимание на ребенка в машине твоей цели - и все сорвется. На работе все должно быть строго по плану, а остальное нужно отнести в церковь и оставить там навсегда. Не ты, значит другой... Все равно ни этой женщине, ни этому ребенку уже не жить.
   Итак, план - предотвратить нападение и сорвать войну в регионе. Когда-то он помогал в этой стране взойти на трон одному политику, и поэтому хорошо помнил и знал его повадки и характер. И сейчас он не беспокоился, будучи уверенным, что быстро убедит это ничтожество тихо сидеть в своем углу. Задание простое: никаких погонь, террористических акций, захватов президентского дворца, организаций волнений и дестабилизации обстановки, исключительно работа переговорщика от лица 'организации'.
  Так думал он, отправляясь на задание...
  
   - 14 -
  
  - Здравствуй, дорогой. Здравствуй мой старый друг.
  Его собеседник обнял его, как родного.
  - Здравствуйте, господин президент, - усмехнулся Вудли, вяло отвечая на приветствия.
  - Ты снова послан мне в помощь. Да-да, я помню, как мы с тобой устраивали здесь нашу маленькую революцию, - сказал президент. - Ты, как всегда, вовремя! Нас снова ждут великие дела...
  Он проводил его к столу и занял место напротив. Вудли молчал и ждал инициативы от своего собеседника. Он должен был понять, насколько тот готов к войне, и каковы были его планы. Со времен так называемой революции прошло около четырех лет. Рейтинг этого правителя сегодня составлял лишь 2 процента. Беспрецедентных 2 процента, и теперь помочь ему могла только война или какая-нибудь значительная акция, которая отвлечет людей этой страны от бездарного правителя и сплотит под его знаменами нацию. Президент тоже украдкой наблюдал за ним, пытаясь понять, зачем его прислали. Он был ставленником одной могущественной державы. Тогда, перед выборами, он появился перед народом буквально с улицы. Его привезли из другой страны, где он родился и вырос, сделали из него идола-изгнанника, провели мощную пиар-компанию, посадили в кресло, и теперь он безраздельно служил своим хозяевам. А на территории этого государства появилась еще одна военная база для контроля над весьма сложным регионом. Тогда он был нужен, но теперь... За четыре года он и его родственники захватили все наиболее важные и значимые предприятия страны. Сколотили на этом огромный капитал и теперь вынуждены были защищаться. Стоило переизбрать этого политика, и его сразу же можно будет определить в тюрьму по многим статьям, и тогда потянется ниточка... Он понимал, что зашел слишком далеко, а родственников у него было много, и страна такая маленькая, что пришлось прибрать к рукам почти всю экономику. И теперь весь народ трудился на его семью. Выход был один - война! Тогда его переизберут, появятся еще четыре года, можно будет спокойно вывести отсюда некоторые активы, а там посмотрим...
  Они вели мирную беседу о делах, о погоде, о жизни. Словом, встреча старых друзей.
  - Зови меня просто Бобби, - сказал президент, - ты забыл? Так меня называли в детстве, я ведь тебе рассказывал.
  Бобби говорил на английском лучше, чем на своем родном языке и вспоминал свое детство там, за океаном, в прекрасной стране, откуда его привезли "спасать нацию". И при слове "нация" слезы навернулись у него на глазах.
  - Ну что, давай за встречу! - президент чокнулся и опорожнил бокал до дна. - Ешь-ешь, закусывай. Где тебя еще так угостят?! - сказал президент и налил снова.
  - Как семья, как дети? - продолжал он дружескую беседу. Заметив, как Вудли с удивлением посмотрел на него, осекся:
  - Ах, прости, людям твоей профессии не задают таких вопросов! - посмеялся и выпил второй бокал.
  Обед был прекрасен. И почему бы не посидеть за хорошим столом с бокалом замечательного вина в компании 'президента', - подумал Вудли, отпивая глоток. Хорошая у него работа. Он постепенно расслабился и успокоился. Сегодня он без труда выполнит задание и уже завтра будет дома...
  - Кстати о детях! - продолжал президент. - Ты знаешь, что сделал мой старший? Недавно я подарил ему наш национальный канал и телестудию. Так этот шалопай взял камеры, съемочную бригаду и отснял целый кинофильм... Да какой фильм! Вот посмотри! - и он щелкнул пультом видеомагнитофона. На экране телевизора возникли кадры боевых действий. Похоже, это был документальный фильм. И военная техника стреляла не холостыми патронами.
  - Стреляют боевыми, - заметил Вудли.
  - Ну конечно, боевыми! Все по-настоящему! Посмотри, сейчас будет красивый кадр, этот танк на склоне подвзорвется и полетит в реку, как бабочка!
  Президент с любовью пересматривал кадры, и глаза его горели радостным огнем. Потом он громко засмеялся:
  - Вот, я говорил, как бабочка, - и с гордостью продолжил:
  - Настоящий орел! Все в солдатики играется! Зато как натурально! - захохотал и снова выпил.
  - Мы только завтра начинаем нашу маленькую священную войну, а он уже ее снял! Молодец, мальчишка, мужчина, будущий генералиссимус!
  - Господин президент, - спокойно уточнил Вудли, - вы что-то сказали о войне? Или я не расслышал? Если можно, подробнее, пожалуйста.
  - Ну вот! - с обидой в голосе произнес его собеседник, - снова 'президент'! Для тебя я Бобби! Просто Бобби, - добавил он.
  - Хорошо, - согласился Вудли, - так что там насчет войны, Бобби...
  Тот стал серьезен, тяжело вздохнул и продолжил с трепетом в голосе:
  - Война,... война,... война, брат, дело серьезное. Завтра я перейду границу и верну своему народу захваченные территории. Пора восстановить справедливость, пора объединить нацию! - и он снова выпил.
  - А почему ты, Бобби, не поставил в известность нас? - холодно спросил его Вудли. - Или ты считаешь, что один можешь принимать такие решения?
  На что Бобби мягко, но убедительно ответил:
  - Вудли, я прекрасно знаю, что делаю, и от завтрашней победы ваша организация только выиграет! Такой регион! Такой плацдарм! Спасибо скажете! Или я не прав?... То-то же! Давай, дорогой, еще по одной и поедем на экскурсию! Кое-что покажу - полетим смотреть готовность армии, - воскликнул хозяин, допивая вино... Они встали и поднялись на крышу дворца, где их ждал вертолет, разрывая тишину города своими мощными моторами.
  
   - 15 -
  
   Летели над равнинами и горами. Столица осталась далеко позади, и теперь прекрасные виды открывалась их взору.
  - Почему бы не превратить эту страну в огромный курорт? - подумал Вудли, - туристы съезжались бы сюда со всего мира.
  Он много путешествовал и многое повидал, но эти прекрасные картины нетронутой природы, зеленых лесов и холмов не давали ему покоя. Какие-то небольшие деревушки свисали со склонов гор, реки спускались ко дну ущелий, устремляясь вниз, туда, к самому морю. Гигантское озеро висело на высоте тысячи метров. Оно, словно в ладонях этих гор, спокойно покоилось на призрачной высоте, и Вудли захотелось высунуться из этого вертолета, сделать шаг и нырнуть в его холодную чистую воду.
  - Завораживает? - спросил президент Бобби.
   - Да, что-то я отвлекся, - подумал Вудли, - старею, становлюсь сентиментальным, пора на пенсию...
  
  - Братья и сестры! Воины свободной республики! На вас ложится почетная миссия выполнить свой священный долг. Варвары заполонили земли, которые испокон веков принадлежали нашей стране...
  Говорил он хорошо, очень хорошо и без бумажки. Это был отличный профессионал, и там, где его готовили, постарались на славу. Хотя иногда в нем просыпались исторически национальные нотки, и поэтому речь временами походила на спич. Казалось, что он сейчас закончит и поднимет свой бокал за здравие... Или, скорее, за упокой. Говорил долго, рассказывая об истории и священной обязанности. Перед ним стоял небольшой отряд рядового состава - человек двести-триста. Напротив, в отдельном ряду, было столько же военных высоких чинов и званий.
  - На каждого рядового по офицеру, - подумал Вудли, - а кому воевать, первым или вторым?
  Солдаты были совсем молодые, многие только начинали пробовать бритву на юношеской щетине. Офицеры были крупными, дородными с большими животами и большим количеством звезд на погонах. Вот только отсутствовали боевые награды на их кителях. Да и откуда возьмутся награды, когда эта страна последние десятилетия и не слышала этого слова - война. Тогда откуда звезды и звания? - думал Вудли. - Да, плохи твои дела, господин президент, - армии у тебя нет...
  - Воины-освободители, я сам завтра сяду в ваш танк и буду с вами, и да поможет вам Бог! - закончил Бобби свою речь-тост.
  Потом они собрались небольшим составом в штабной палатке. Здесь находились только высшие чины. Бобби обратился к главному из них:
  - Все понятно? Выступаем в 6.00 завтра. Какой план боевых действий?
  Начальник штаба армии почесал затылок и покосился на стол, накрытый к прибытию дорогого гостя. Он молчал, взглядом и жестом приглашая к столу. И тут Вудли начал душить приступ смеха. Он ничего не мог поделать с собой, а военные уже посматривали на него. Президент с удивлением обернулся, потом снова обратился к штабу:
  - Я вас спрашиваю - вам все понятно?
  Неожиданно из заднего ряда вышел молодой штабист и обратился к президенту. Он был смущен и поправлял запотевшие очки на своем носу:
  - Господин президент, никто ничего не понял.
  - Что??? - заорал Бобби.
  - Господин президент, они не знают английского...
  Тут Вудли уже не мог сдержать смеха и выскочил из палатки. Бобби, видимо, от волнения или от излишнего возлияния вина при их встрече просто перепутал языки. Он изъяснялся на английском языке! На прекрасном английском, но речь его канула в вечность, а армия ничего не поняла.
  - Идиоты! - неслось из палатки это интернациональное слово. - Кретины!
  Он выскочил на улицу вслед за Вудли и обратился к нему:
  - Где твои ребята? Вудли, дорогой, где твои орлы? Ты должен мне помочь!
  Он долго приходил в себя, и, наконец, снова его маленькая армия собралась в армейской палатке. Вудли включил аппарат перевода и надел наушники.
  - Вы разработали план операции? - спросил Бобби начальника штаба.
  - Да, господин президент.
  - У вас все готово для завтрашнего выступления?
  - Да..., то есть, нет, господин президент.
  - Что???
  - Не готовы солдаты. Они все нового набора, и им не хватает опыта.
  - Вы проводили учения на базе наших союзников? С вами занимались инструкторы?
  - Да, господин президент... Но этого недостаточно...
  - Недостаточно? Техника готова? Я купил вам тонны оружия у наших друзей. Стрелять умеете?
  - Да, господин президент...
  - Значит так. Утром раздадите стимуляторы вашим бойцам, так сказать, для поднятия боевого духа...
  - Не понял. Что?
  - Что? Героин, вот что - и в бой! Верховный главнокомандующий, то есть я, отдаст вам приказ ровно в 6.00 утра и вперед!
  Тут вышел из шеренги пожилой генерал. Он прямо обратился к президенту, без страха глядя ему в глаза:
  - Господин президент... Мой батальон не перейдет границы...
  - Почему? - взревел президент.
  - Потому что наши родственники живут за этой рекой, наши братья, сёстры, наши матери живут в том поселке, и мы не будем в них стрелять!
  - Предатель! - взвизгнул Бобби. - Расстрелять! - он повернулся к начальнику штаба.
  - Арестовать и расстрелять, чтобы другим неповадно было!
  Начальник штаба снова почесал затылок, грустно посмотрев на стол, - мухи безнаказанно садились на еду, с такой любовью и заботой приготовленную к приезду дорогих гостей. Видимо, прием сорвался.
  - Арестовать - арестуем, а расстрелять не можем.
  - Почему?
  - По уставу не положено. Расстрел допустим только в военное время.
  - Болван, военное время уже наступило!
  - Только завтра в 6.00.
  Президент осмотрел свой штаб, поправил галстук и уже спокойным голосом на их родном языке произнес:
  - Завтра в 6.00 вы получите мой приказ, и с Богом. Родина ждет вашего подвига.
  - Слушаюсь, господин генералиссимус... простите... верховный главнокомандующий, - произнес начальник штаба и вытянулся по струнке, отдавая честь. Встреча была окончена, и эти двое вернулись в вертолет.
  
  Они снова поднялись в воздух, и Вудли посмотрел на Бобби. Сначала тот был взбешен и еще не отошел от убожества своих армейских начальников. Потом, вспомнив что-то, озорно оглянулся в сторону границы и захохотал. Он смеялся долго и без остановки, вспоминая свою оплошность. Смеялся, как нашкодивший ученик, забывший урок, но вышедший из положения. Хохотал над ними, над собой, этой страной и искренне получал удовольствие. Он играл в президента, шел по краю и получал ни с чем несравнимое наслаждение. И теперь просто гомерически хохотал, используя каждое мгновение полета в своей должности, которая дается лишь единицам на этой планете. А он и был тем самым избранным счастливцем, поэтому и ликовал напоследок...
  
   - 16 -
  
   Снова президентский дворец. Бобби пил вино и не пьянел. Его глаза наливались каким-то дьявольским блеском. Иногда, вспоминая свой конфуз перед армией, он всхлипывал и начинал смеяться. Наконец, Вудли решил, что пора заканчивать.
  - Бобби, - сказал он, - ты отменишь приказ, и никакого наступления не будет.
  Бобби как-то сжался от этих слов и жалобно посмотрел на Вудли. Это был взгляд ребенка, у которого отобрали любимую игрушку. Дикое, звериное сожаление, как у той собаки, которой показали кость, дали ее понюхать, а потом забрали.
  - Почему?... Вудли, почему?
  - Это приказ, - спокойно ответил Вудли.
  - Нет... Невозможно...
  Вудли посмотрел на этого человека, и ему на мгновение стало жалко его. Он решил потратить на него еще несколько минут своего времени. Когда-то это был гениально отработанный план, его детище, и в глубине души он гордился им. Тогда, четыре года назад, никто не знал и поверить не мог, что через несколько месяцев в этой стране будет избран такой президент. Без гражданства, без имени, как говорится, без прописки. Человек ниоткуда. Но изящная операция - всего несколько миллионов заморских денег - и целый народ отдает свои голоса за него. За Вудли, черт возьми! Если бы он тогда перепутал их имена так же, как этот человек сегодня языки, любой человек, любой Бобби или Вудли мог стать президентом целой страны... Бобби был его детищем. Тогда Вудли доказал себе и остальным, на что способен простой разведчик и после блестящего восхождения этого придурка он стал лучшим, стал главным специалистом "организации". И теперь ему было его жалко...
  - Снова жалко, - подумал он. - Старею, пора на покой.
  И все же он попытался - вылил остатки вина из бокала Бобби на пол и, сев напротив, заговорил:
  - Бобби, не будь придурком, - начал он, - мы тебя пока не увольняем, но ты должен выполнить приказ.
  - Нет! - Бобби подскочил, как будто вывернулся из цепкого захвата разведчика. - Нет! Машина уже запущена! ... Ты не понимаешь... Пусть я здесь чужой и родина моя далеко, за океаном, все равно! Я полюбил эту страну, этот народ! Я хочу сделать этих людей счастливыми. Я верну им земли, восстановлю справедливость, объединю семьи, объединю нацию!!! Теперь они не будут смотреть через ту реку в надежде увидеть вдалеке мать или брата...
  Он говорил, как искуситель, как дьявол. И если бы перед ним был кто-то другой, легко смог бы его убедить...
  - Вудли, ты помнишь, как мы стояли тогда на баррикадах? Люди зажигали свечи, пели. Помнишь, как ночью перед зданием парламента было холодно. Тысячи людей стояли рядом. Они держались за руки и с надеждой смотрели на меня. Какая-то женщина подошла, сняла теплую шаль и накинула на меня... На нас... И так под этой шалью мы с тобой вдвоем простояли до утра, а потом жаркое солнце и тепло... И победа...
  Он говорил, как великий оратор. Где-нибудь в Оксфорде или на сцене драматического театра ему не было бы цены... Но только не здесь, перед Вудли...
  - Мы арестуем завтра твои счета в тех странах, куда ты их спрятал от нас, - сказал Вудли.
  - Нет! - Бобби отпрыгнул от него и как-то обмяк. Потом сел на стул, молча глядя сквозь эти стены куда-то вдаль, мысленно находясь далеко отсюда. Его глаза снова наливались кровью. Нет, он не был пьян, он находился на пике своего возбуждения, и временами казалось, что он обезумел.
  - Мне наплевать на эти деньги. Наплевать на родственников, которые, как пиявки, присосались ко мне, - никогда не знал, что их так много... Наплевать на этот жалкий народец... Ты не понимаешь! Завтра я сяду в танк, махну рукой и пойду воевать! Тысячи людей, увидев это, двинутся за мной и будут стрелять и убивать. Убивать своих соседей, друзей, родных... Они будут идти за мной, за своим президентом, которого избрали и теперь будут за него умирать... Тебе не понять... Ты никогда не был здесь, наверху, и не знаешь, что это такое... За это можно отдать все... И пока я президент и генералиссимус,... то есть, главнокомандующий, мне наплевать на ваши приказы!
  Он обезумел. Теперь уже ничто не могло спасти этого маленького монстра в его маленькой стране. И Вудли больше не было его жалко...
  - Но даже если мои снаряды завтра не полетят туда, в ту сторону, они все равно разорвутся.
  Это последнее, что он смог произнести. Перед его глазами мелькнула какая-то вспышка света и все... Это был конец... Конец маленького человека и большого гения... Маленького Наполеона, так и не успевшего стать Императором...
  
   - 17 -
  
   Вудли беспрепятственно покинул дворец. Охрана его хорошо знала, и были четкие указания - всегда, в любое время суток, пропускать этого человека. Его и пропустили и даже проводили к выходу, пожелав доброго пути, просили не забывать дорогу во дворец. И теперь он шел по городу, озираясь по сторонам.
  Всегда после выполнения очередного задания в душе занимала место какая-то пустота. Вот и сейчас он разглядывал пешеходов на этой улице, смотрел на машины, на дорогу, где светофоры пунктуально пропускали людской поток куда-то вниз, к морю. Улицы заполнялись нарядными горожанами. Было лето, было жарко, все стремились по своим субботним делам. Торопились или не спешили вовсе, и ему стало приятно, что завтра он не впустит сюда толпы людей в военной форме, танки не пойдут по этим улицам, сбивая светофоры, армии мародеров не будут входить в дома, забирая свои трофеи, военные арестовывать этих загорелых мужчин и женщин. И как хорошо, что этот город и страна не узнают, что такое война...
   На следующее утро, проснувшись в своем отеле, он четко следовал инструкции. Забрать отсюда его могла только 'организация' в условленном месте и времени, и сейчас он выжидал. Почему он не мог сам вернуться домой? Это было совсем другое время. Он никогда не верил в это и по своему складу ума не мог серьезно относиться к такой версии, но и вопросы лишние не задавал - так его учили. Другое, так другое! И поэтому сейчас терпеливо ждал. Условленное место - уютное кафе в самом конце набережной. Время 09.50 на больших круглых часах, висевших напротив, и теперь, когда еще оставалось несколько минут, можно было, не торопясь, выпить чашечку утреннего кофе.
   Люди просыпались, и улица постепенно заполнялась прохожими. Воскресенье - почему бы не выспаться и не провести время дома с семьей, с детьми. А эти все куда-то торопятся и даже сегодня не дают себе покоя... Он все смотрел и уже не понимал, что происходит. Какое-то волнение было на лицах этих людей, они неслись по набережной, а вдалеке был причал, где стояли корабли, и там собралась огромная толпа. В воздухе уже не пахло сонным утром выходного дня, и толпа эта была совсем не праздная. Люди кричали, забегая на корабль. Тот, наконец, загудел и быстро стал уплывать в открытое море, а над головами пролетели самолеты эскадрильи.
  - Они совсем с ума сошли? - подумал Вудли, - летать над городом!
  Он вошел в помещение бара, где работал телевизор, надел наушники переводчика и уставился на экран.
  - Ах, мерзавец! Ну, Бобби! И как он мог пропустить такое!
  Часто, когда человек говорит свои последние слова, они что-то да значат. И как он упустил это из виду. 'Но даже если мои снаряды завтра не полетят туда, на ту сторону, они все равно разорвутся', - кажется, так попрощался с ним этот мерзавец.
  На экране шел репортаж с мест боевых сражений. Танки переходили границу, и горная долина огласилась залпами взрывов. Артиллерия сносила маленькие горные поселки, словно то были домики из картона. А они и были из картона. И только один Вудли в толпе обезумевших зрителей знал, что война эта нарисована, и снята она была в студии маленького гаденыша - сынка Бобби, который недавно захватил киностудию и смонтировал этот фильм. И только Вудли знал, что это была жалкая подделка, провокация!
  - Это монтаж! Кино! - вскричал он на все кафе.
  - Это война, дорогой, стреляют боевыми. Какой монтаж?
  Он уставился на бармена, который понимал его английский. Хотя, какая теперь разница...
  - Посмотри, сейчас этот танк взорвется и упадет в реку, - произнес он.
  И, действительно, танк, проехав несколько метров по краю скалы, взорвался и рухнул в реку.
  - А ты откуда знаешь? - удивился бармен.
  - Знаю-знаю, потому что один идиот уже показывал мне это кино, - бормотал Вудли, глядя на экран...
  - А вот эта война уже настоящая! - прошептал он, - сначала провокация - потом война...
  И вот уже пошли настоящие кадры о войне. Там, на той стороне, военные, не успев разобраться, работали на опережение. Теперь уже их артиллерия сносила поселки на этой стороне границы. Их танки шли в атаку, устремляясь сюда к столице. А за ними шли союзники, чьи эскадрильи уже пролетали совсем рядом. И уже можно было не смотреть телевизор - город бомбили, набережная покрывалась воронками, а люди, обезумевшие от ужаса, падали, снова поднимались, мчались к кораблям и лодкам, словно это могло помочь...
  На экране снова возникла картинка, которая не требовала перевода. Две ядерные державы столкнулись лбами в небе и на земле. К ним подключались их союзники по всему миру, и казалось, уже все позабыли про эту маленькую страну, где все и началось, потому что теперь тяжеловесы опустошали свои арсеналы, десятилетиями ждавшие своего часа. И час этот пробил.
  Вудли вышел на улицу. Чашечка кофе стояла на столике там, где он ее оставил.
  - Попросить повторить, - подумал он, оглядываясь, - но просить было некого. Он сидел и спокойно выполнял инструкцию - если воскресенья нет, значит, каждый день в условленное время, если нет времени...
   Он ошибся. Такое впервые случилось с ним, но он ошибся, пора на покой, пора на пенсию. Наверное, каждый разведчик должен заканчивать так. И где его застанет эта пенсия, он не знает до последнего часа... или минуты... Но все равно, он был лучший. Просто все когда-то кончается, - подумал Вудли напоследок.
   Такого он не видел никогда, даже представить себе не мог. Самолет пролетел над набережной и скрылся в дымке утреннего тумана. Вдалеке, где только что плыл огромный лайнер, возникла большая воронка и потом яркая вспышка ослепила глаза людей. Наверное, это самое потрясающее, что он видел в своей жизни. Море вставало стеной, и над ним поднималось яркое облако, как огромный огненный шар, как восход неизвестного солнца над этой планетой. Оно поднимало свой яркий диск над морем, освещая немыслимым блеском небо и горы, набережную, потом исчезло на мгновение, и сколько длилось то мгновение - не знал никто, а те, кто знал, уже никому не расскажут. Потом яркий огонь устремился от этой ослепительной точки в разные стороны, и теперь уже ничто не могло воспротивиться блеску и огню, и дьявольскому жару из преисподней. Вудли сидел и заворожено смотрел, пока пылающий диск не накрыл собой город, и поднялся высоко в горы. Озеро, которое еще вчера так мирно покоилось на самой вершине горы, закипело, огненной водой пролилось из чаши своей, и не смогло погасить пламя и безумие на планете...
  
  
   - 18 -
  
   Солнце вставало над морем, ласковыми лучами освещая остров. Причудливые растения, помахивая на ветру огромными ветками, словно здоровались с горячим светилом, благодарили его за то, что оно есть, за свет и тепло, за новый день, который оно не забыло с собой принести. И в благодарность за такую трепетную встречу этот день наступил.
   Было еще очень рано, на пляже ни души. Теперь у Леонида появилась новая привычка. Он полюбил просыпаться с восходом и выходить из отеля сюда, где только море, солнце, и он, совершенно один... Наверное, у каждого мужчины наступает такой возраст, когда ему нужен свой остров, и теперь он у него был. А еще было много работы, люди ждали его установку, он был нужен, и дело его было жизненно важно для всех, и здесь и там, "наверху". А время неумолимо отсчитывало дни, недели и месяцы. Отбирало кусочек жизни и отщипывало понемногу от тех оставшихся двух лет. Он спешил, форсировал работы, делал все что мог, но это утро, которое неожиданно открыл для себя, принадлежало только ему одному, и как будто существовало вне времени. А поэтому сейчас он не торопился никуда. И солнце, словно понимая его, не спешило начинать свой день, потому что ему тоже хотелось побыть немного наедине...
  - Ты хорошо плаваешь! - внезапно окликнул его женский голос. Это была Валери. Она была в купальнике, не смогла усидеть в своем номере, вышла к морю и теперь плыла навстречу.
  - Не боишься подводных чудовищ? - спросил Леонид, пожалев о визите непрошеной гостьи.
  - Но, ты же мужчина, значит, спасешь меня, - ответила она и, прищурившись, с улыбкой произнесла:
  - Или я тебе помешала?... Ах да, свидание с солнцем, как же я не догадалась?... Мне уйти?... - и она засмеялась. - Мне уплыть?
  - Ладно уж, оставайся, - проворчал он. Но она уже не слышала этих последних слов, нырнула в воду и исчезла. Валери тоже очень хорошо плавала, и он с трудом мог угнаться за ней. А бояться было нечего - оба прекрасно знали, что на берегу стояли специальные установки и своей вибрацией отпугивали хищников, которые не прочь были поживиться диковинным деликатесом. Так эти двое плавали наперегонки какое-то время, купаясь в спокойных волнах и лучах ласкового утреннего солнца. Потом выбрались из воды и сели на песке у самой ее кромки, едва замочив ноги. Леонид исподволь наблюдал за ней, а Валери смотрела вдаль океана, о чем-то думая. А он, уже не отрываясь, разглядывал эту странную девушку, которая еще недавно так раздражала его, временами даже бесила своим дерзким характером и манерами, но сейчас, такая хрупкая и нежная, сверкающая капельками воды, была почему-то ему интересна. Распрощавшись со своей прической, она стала моложе и не выглядела на свои тридцать лет, к ее средиземноморскому загару добавился тропический бронзовый оттенок, и он, сидя рядом, с удовольствием на нее смотрел.
  - Что? - внезапно спросила она, поймав на себе этот взгляд, чем застала врасплох. Но он нашелся, что ответить:
  - Нет, ничего... Просто думаю, почему от тебя сбежали твои мужья?
  - А сколько жен сбежало от тебя? - беззлобно парировала она, оценивая его спортивную фигуру, заглядывая в глаза. А ее глаза смеялись, искрясь зелеными огоньками.
  - Нисколько, предпочитаю сбегать первым.
  - Да ты не только хороший пловец, но и бегун? - улыбнулась в ответ она.
  - Я физик, - как-то просто ответил он.
  - И поэтому избегаешь женщин и любишь встречать восход в одиночестве?... И заход тоже?
  Леонид не нашелся, что ответить, долго смотрел на волны, снова на нее, прищурив глаза. Она тоже молчала, любуясь рассветом, потом произнесла:
  - Как будто ничего нет ... Все так и должно быть... Море, солнце... Трудно себе представить, что где-то в другом времени идет война, гибнут люди,... а мы сидим на пляже и встречаем рассвет,... так странно, так необычно. Почему, чтобы почувствовать себя человеком, нужно отравиться к динозаврам на миллионы лет назад...
  - В этом месте иногда кажется, что другого времени нет, - ответил Леонид, - потом добавил:
  - Знаешь... Если хочешь, приходи сюда по утрам. Я часто здесь бываю в это время.
  - А как же свидание на пустынном пляже с восходящим солнцем? - снова улыбнулась она.
  - Я подумал... В конце концов, места здесь хватит и на троих, - и тоже улыбнулся...
  И в это мгновение ему стало как-то очень хорошо на пустынном берегу, на этом солнце рядом с ней. Еще несколько минут они сидели и молчали, глядя на волны, и уже не было той войны и кадров кинохроники, не было далеких стран и удивительной работы, лишь остров и они вдвоем на песке у самой воды... Потом встали, пошли к отелю, и больше он не жалел, что у него отобрали его утро.
  
   - 19 -
  
   Установка была почти готова. Сначала он повторил в миниатюре ту свою первую модель, на что ушло около двух недель. Она прекрасно прошла испытания, и маленькие круглые молнии теперь как ручные послушно надувались, словно мыльные пузыри, плавая в воздухе между двумя электродами. На демонстрацию пришло много людей: и ученых, и просто гостей острова. Все были в восторге, каждый пытался дотронуться до пульта управления и запустить шаровую молнию. Как дети...
  - Леонид, теперь ты укротитель молний, - сказала ему какая-то знаменитость... То ли певица, то ли актриса. В таких тонкостях он не был силен, а Юрий стоял поодаль, и спросить у него, кто она такая, он не мог. Дальше ему в помощь был дан физик, который и придумал ту самую первую модель 'кротовой норы'. Хотя, кто кому больше помогал?
   Этого парня звали Вилли. Впрочем, "парню" было под шестьдесят. Но бывают такие люди, для которых возраста не существует, и они до глубокой старости сохраняют свой юношеский характер. Вилли был как раз из таких. Одевался он немыслимым образом, представить на нем костюм было просто невозможно - джинсы, какие-то разрисованные футболки и обязательная кепка от солнца или бандана. Если бы еще отрастить бороду, получился бы колоритный рокер в возрасте. И душа у него была как у ребенка. Он восторженно относился ко всему и близко принимал к сердцу каждую мелочь. Фанат своего дела, у которого не было ни жены, ни детей. Около двадцати лет он просидел на этом острове, и ни единого раза не изъявил желания побывать там, на Большой Земле, где, впрочем, никого из близких не осталось. У Вилли не было выходных, не было дома, хотя ему предлагали на острове небольшую виллу, но из скромности он предпочитал номер в отеле. У него не было такого понятия как рабочий день, перерыв на обед, отдых... У него не было ничего... Ничего, кроме его дела. А поэтому у него было все!
  Когда Леониду впервые представили его, он подумал, что тот сумасшедший. Вилли сразу же пригласил его к себе в лабораторию и показал свое хозяйство. Эта комната на первый взгляд была завалена разным хламом. Какие-то приборы, минералы в коробках, пробирки и небольшие установки, значения которых он не понимал. Все было опутано огромным количеством проводов, и Вилли посреди этого хаоса выглядел большим взъерошенным пауком. Даже столы здесь стояли под разными углами-диагоналями, и ни один не скучал вдоль какой-нибудь стены. Однако присмотревшись, Леонид заметил, что все здесь имеет свое значение и вполне определенный смысл. Каждая вещь занимала свое место, и Вилли без труда находил то, что ему было нужно. И казалось, что если навести здесь порядок, сумасшедший физик просто потеряется и не сможет ничего найти... Это был не беспорядок или хаос, а единственно возможный порядок для такого человека, как Вилли.
   Он с увлечением показывал свои разработки, потом провел его куда-то вниз, где и находилась установка по перемещению во времени. Эта модель работала так же, как и существовал сам Вилли. Она была очень капризна, требовала к себе большого внимания и тоже была похожа на огромного паука, опутанного проводами и датчиками. Это был портрет самого Вилли, о чем тот не догадывался.
  Вилли объяснил, как он добивается получения той самой экзотической материи, и теперь Леонид понимал, зачем им нужна была его установка. При использовании в ней некоторых элементов таблицы Менделеева как раз и получается та среда, которая создает этот устойчивый канал во времени. Устойчивый, потому что в отличие от изобретения Вилли, его установка делает этот процесс стабильным. Вилли, ознакомившись с работой Леонида, был в восторге. Многие годы он стремился к таким результатам, но шел своим путем, и теперь пути двух гениальных физиков пересеклись...
   Леонид попросил Вилли продемонстрировать работу его "паука". Тот встал у пульта и теперь был похож на капитана фантастического, неземного аппарата, который сейчас распрямит свои усы-провода и сдвинется с места.
  - Какое время нас интересует? - спросил Вилли.
  Леониду, несмотря на все факты, предоставленные Генри, любопытно было самому проверить тот конечный этап на планете, который предрекал им виденный кинофильм. Его не интересовало прошлое, история, динозавры, Наполеоны или фараоны - только будущее и ничего более.
  - Это может быть опасно! - возразил Вилли, услышав просьбу переместиться на два года вперед.
  - Время ИКС! Мы попадаем как раз туда, откуда стоит держаться подальше...
  - Не важно, - ответил Леонид, - можно на три года вперед, на пять лет...
  - Какое место мы выбираем? - Вилли дал ему какой-то защитный костюм, и сам уже облачался в подобный.
  - Россию, - сказал Леонид.
  - Конечно, есть риск, но для тебя, Леонид...
  Он рассказал, что ему не разрешают покидать лабораторию таким путем. Случись что, неизвестно, как они будут возвращаться.
  Теперь они стояли на дне небольшого резервуара, похожего на круглый пустой бассейн. Вилли установил на пульте необходимые показатели, и процесс начался...
   Собственно, ничего не произошло, просто крыша этого подвального помещения исчезла, и яркое солнце ослепило их глаза сквозь пластик защитного шлема. Они стояли на просторном, открытом месте. Повсюду были заросли травы и отдельно стоящие высокие деревья.
  - Какая-то глушь, - подумал Леонид. - Так нам ничего не понять...
  - К сожалению, нам не удалось перейти на расстояние в пять лет. Прибор показывает интервал - пятьдесят лет... Вилли как-то смущенно признался в этом, словно извиняясь за сбой в работе своего детища.
  - Ничего страшного, - произнес Леонид пятьдесят, так пятьдесят, и пошел дальше по этому полю.
  - Зато место выбрано правильно, - продолжал он, - это Москва.
  - Интересно, где она - эта Москва? - подумал Леонид, продолжая шагать вперед. Ровное пространство заканчивалось, и начинался крутой косогор, на который он не без труда начал забираться. А повсюду только высокая трава и кустарники. Склон был геометрически абсолютно ровным и, забравшись немного выше, он оглянулся. Напротив, за деревьями находился точно такой же склон, был он одинаковым по высоте и подобен этому. На нем просматривались ровные террасы, которые шли на равных расстояниях параллельно земле.
  - Что-то мне это напоминает! - подумал Леонид, продолжая свое восхождение, оглядываясь по сторонам.
  - Что-то непонятное, но очень и очень знакомое...
  Теперь он находился на самой вершине холма, и внимание его привлекла какая-то вывеска или табличка внушительных размеров. Она висела немного в стороне на высокой штанге, и сейчас, когда деревья не заслоняли, он смог ее разглядеть. А на ее верху четко проглядывала надпись. Она была на русском языке, и теперь Леонид понял все! 'ТАБЛО' - вот что было написано на ней. А если соскоблить с этих холмов траву и землю, вырубить высокие деревья и оставить только ровную площадку, место это превратится в самый обыкновенный стадион.
  Вдруг его что-то схватило за ногу. Он был одет в прочные сапоги, но сквозь них почувствовал, как кто-то пытается разорвать этот пластик и добраться до его ноги. Он посмотрел вниз.
  - Не бойся, Леонид, это крысы, - успокоил его Вилли.
  Он, стоя рядом, пнул ногой такое же серое создание. Этот комок отцепился от ноги и серым мячом полетел прямо на поле стадиона. А крыс становилось все больше и больше, они уже кишели под ногами и норовили вцепиться.
  - У нас прочные ботинки, нам ничего не грозит, главное, не упасть, - добавил Вилли. - Крысиный мир! Они лучше всего перенесли ту войну, и теперь планета принадлежит им.
  Леонид стоял и оцепенело смотрел по сторонам. Вдалеке за верхней кромкой стадиона различались какие-то строения, вернее то, что от них осталось - обвалившиеся стены домов без окон, без крыш, обрывки проводов, свисавших с покренившихся высоковольтных мачт, поросших какими-то вьющимися растениями, но пока еще напоминавшими о той прошлой жизни. Он снова посмотрел на табло. На мгновение показалось, что в свете солнца эти электронные цифры показывают счет 1:0, только в чью пользу? И кто выиграл на этом стадионе и в мире на последнем матче той войны. Если есть победители, где они и почему не играют на этом футбольном поле или не живут в тех домах? Ведь все должно иметь какой-то смысл!... Победили крысы? ...
  - Пора возвращаться, - сказал Вили, - канал неустойчив, как бы не задержаться здесь надолго или навсегда.
  Он пнул еще одну крысу, и та с диким визгом полетела вниз.
  - А то придется питаться этими тварями... Леонид, ты ел когда-нибудь крыс? - и он захохотал, повернув рычаг на переносном пульте, который держал в руках. Еще мгновение, и эти два человека в защитных костюмах оказались в лаборатории Вилли. 'Кротовая нора' работала...
  
   - 20 -
  
   Они сразу заметили Генри, который расположился в кресле, дожидаясь их. Вилли, как-то извиняясь, взглянул на него и улыбнулся:
  - Вот, демонстрирую свою установку, - сказал он.
  - Вилли, ты не должен покидать этого места. Если ты не вернешься, тебе уже никто не сможет помочь. Тем более, вы отправились туда вдвоем...
  Вилли сконфузился и обещал больше этого не делать. Так ему и поверили. Чтобы Вилли периодически не проверял свое детище - такое было просто невозможно...
  - Однако я смотрю, вы выбрали интересный маршрут, - воскликнул Генри, глядя на пульт управления. - Ну и как впечатления? Вы проверили наши тревоги?
  - Мистер Генри, - Леонид ушел от прямого ответа, - мы опробовали установку, она работает, и это главное. Теперь можно будет сделать совместный проект...
  - ... правда, работает с некоторыми огрехами. Мы промахнулись почти на сорок пять лет, - перебил его Вилли.
  - Да, мы промахнулись, - сказал Генри. - Мы потеряли первого нашего гражданина в той войне. Ты уже рассказал Леониду?
  - Пока еще нет, - ответил Вилли.
  - Мы не смогли вернуть нашего лучшего агента. Он погиб, не справившись с заданием.
  - Сожалею, - ответил Леонид.
  - Да-да, - вмешался Вилли, - я никак не могу повторить тот интервал, и все время попадаю мимо... Тычусь, как слепая овца...
  - Поэтому теперь дело за вами двоими, - сказал Генри, - а отсчет уже начался. И большая просьба, господа, не отправляйтесь никуда вдвоем с помощью этой установки. Это будут делать за вас другие, а вы нам нужны здесь...
  - А как же ваша теория, мистер Генри - каждый ученый должен на себе проверить свое изобретение? - спросил Леонид.
  - Вот решим нашу основную проблему, тогда наиграетесь, - и, кивнув на прощанье, Генри покинул помещение...
  
   - 21 -
  
   Писатель сидел на далеком диком берегу острова. Того места, где только пустынные пляжи заполняли собою все пространство вокруг и где не было никаких отелей. Эта часть не была застроена то ли за ненадобностью, то ли по какой-то иной причине. И он часто приходил сюда, где было пусто, и никто ему не мешал. Он тоже нашел свой остров и теперь искал самого себя. Последнее время он мучительно думал, что ему написать. И если там, в прошлой жизни, все получалось достаточно просто, и тема возникала перед его воспаленным воображением легко, и сюжеты разворачивались на бумаге, как само собой разумеющееся, то здесь... Эти потрясающие места и виды, эта удивительная жизнь без видимых проблем и тягот не давала ему пищи для борьбы и протеста, для бунта в душе и не рвалась из груди наружу. А писать он умел только по больному, и бить по тупому безразличию мысли и бессмысленной жизни, только тогда и не мог не писать. Когда из груди вынимаешь свое сердце, а из него еще сочатся остатки крови, такой яркой и чистой, окунаешь туда свое перо и пишешь. И пока она не кончается, делаешь это до последней капли... А потом уже все равно...
   И теперь он, наконец, понял, что искал и что его мучило. Та кинолента, та война, уничтожившая все на своем пути где-то миллионы лет впереди или всего в двух недолгих годах отсюда (от него и ото всех тех, кто жил здесь, работал и пытался что-то сделать). Это и была теперь его тема и его книга, а люди, окружавшие его, стали ее героями, остров - местом действия и арена для битвы над тупой бессмысленной войной, которую придумали там "наверху", а переписывать и исправлять приходилось здесь, на острове, на этом пустынном пляже... Раньше он не писал на военные темы и, как многие его современники, не описывал сцены насилия и убийств ради самих этих сцен. Но теперь, когда лодка была на краю, каждый должен был взять в руки весло и сделать свой гребок, который оттолкнет ее от опасной черты и не ввергнет в пучину безумия. Война - одно из самых печальных наследий и тяжелых пороков человечества, и не говорить об этом он не мог.
   В последние дни на этот берег пришли люди. Какая-то техника выходила в море, и там создавалось нечто, уже высоко поднимаясь над водой впечатляя своими размерами. А он, как хроникер истории цивилизации, пролистнув еще одну страницу, теперь записывал следом за этой стройкой свои новые мысли и ощущения... В руках его была небольшая папка и ручка, а больше ничего и не нужно писателю, который не так давно превратил этот пустынный пляж в свой кабинет.
  Он оглянулся по сторонам, собираясь с мыслями. Сейчас он искал то слово, с которого начнет главу. Не хватало лишь какой-то мелочи, штриха, крошечной детали, и все оживет и заиграет, снова пустой лист бумаги начнет заполняться символами, наносимыми мелким стремительным почерком, увлекая события одно за другим, вслед за безумной фантазией.
  - Или фантазией безумца? - поймал он себя на этой мысли.
  - Там будет видно, - отмахнулся он, и снова, мучаясь и озираясь, стал искать, откуда ему списать - не хватало какой-то мелочи, детали...
  А солнце уже высоко поднималось над горизонтом, ярко освещая остров.
  - Всего одно слово, и можно будет начинать, - трепетало в его душе. Тут его внимание привлекла какая-то женщина, одиноко бредущая по берегу. Вид у нее был задумчивый, потерянный, словно она заблудилась на этом широком пляже. Завидев писателя, женщина медленно направилась к нему.
  - Здравствуй, Юрий, - поздоровалась она.
  - Здравствуй, Валери, - обрадовано произнес он.
  - Как твои дела? - спросила она, - работаешь?
  - Пока лишь думаю.
  - О чем?
  - О чем написать!
  - Пиши об этом, - и она показала на остров.
  - Об этом... Боюсь, об этом захотят читать только динозавры, - засмеялся он, уклонившись от прямого ответа, потом спросил:
  - Как твои дела Валери, как лаборатория, твои опыты?
  - Очень интересно! - встрепенулась она, очнувшись от своих мыслей. - Мне дали в помощь настоящих ученых, я им в дочери гожусь, а они слушают меня, открыв рты, как будто я мать Мария! Специально для меня привезли целый корабль с крысами и всякими зверушками... В общем, здорово... работаю...как никогда!!!
  - Давно не видела Леонида? Как он там? Я совсем потерял его в последнее время.
  Улыбка медленно сошла с ее лица.
  - Я тоже потеряла... Давно потеряла...
  Писатель внимательно заглянул в ее задумчивые глаза и мягко произнес:
  - Наверное, много работы, от него теперь зависит многое... Зависит все!...
  Валери подумала немного, потом коротко ответила:
  - Наверное,... я пойду, Юрий,... увидимся, - и медленно побрела по пляжу, просеивая босыми пальцами ног горячий песок. А Юрий, провожая ее взглядом, подумал:
  - Вот чего не хватало в этой главе, на этой чертовой войне и этом острове... Таких печальных зеленых глаз. А значит, жизнь продолжается...
  И теперь слова одно за другим легко ложились на белый пустой лист бумаги.
  
   Леонид успел только поздороваться с Юрием на бегу и на лодке поплыл к сооружению, поднимающемуся из воды. А Вилли, словно тень, следовал повсюду рядом. Его черная бандана развевалась на ветру, и он походил то ли на пирата, то ли на рокера, который сейчас вынет свою электрогитару и взорвет децибелами весь этот остров.
   Леонид и Вилли несколько месяцев провозились со своей совместной моделью 'кротовой норы'. Им помогали, корабли с Большой Земли привозили материалы и оборудование, которое понадобится для большой установки. Но пока все это хранилось в специальном ангаре, а эти двое бились над их детищем в лаборатории. Прошло полгода с момента прибытия на остров нашей троицы, а значит, и там, наверху, прошли те же полгода - время шло параллельно. Генри с волнением поглядывал на календарь и на этих двух фанатов, но они убеждали, что нужно сначала в "пробирке" получить желаемый результат, и только потом строить рабочую станцию. 'Пробирка' представляла собой малютку в несколько метров высотой и напоминала первые компьютеры, которые заполняли когда-то целые комнаты. Теперь никаких проводов, торчащих во все стороны, и "рабочего беспорядка". У Леонида был другой стиль работы, и Вилли уважительно, но, порой с раздражением переносил своего коллегу. Ему нужен был полет фантазии и внешний 'комфорт'. Поэтому он постоянно что-то перекладывал, изменял. Так, сталкиваясь лбами, они создали совместную модель 'кротовой норы' - "Червоточины", как еще ее иногда называли. И первым же пробным полетом было перемещение в ту самую точку на карте и во времени, где мы потеряли навсегда доктора Вудли...
  Теперь Генри был спокоен, обнимая своего агента. Война еще не началась - если никто не убит и пока не стреляют, значит, есть шанс и время есть... Немного времени, но все же. А значит можно еще все поправить и изменить... "Червоточина" работала.
  
  Вудли шел по городу и нес в руках свой чемодан. Снова ленивое сонное утро, знакомый город и горы, виднеющиеся вдалеке. Его забрали отсюда несколькими мгновениями ранее, чем все произошло. Потом остров, инструктаж - и снова сюда.
  - Неужели можно все вернуть, второй раз пройти по известному маршруту и, повторив его, исправить ошибку, расставив все по своим местам? - думал он.
  - Но тогда нужно будет поверить в этот остров и дьявольскую машину времени? Ерунда какая-то!
  Но одно не давало ему покоя:
  - А если все это - правда!... Где же тот другой Вудли, который побывал здесь, не вернулся, и потом его накрыло волной огня? Ведь тогда его забрали раньше! На мгновение, но раньше!!!
  От мысли такой ему стало не по себе.
  - Но почему его не забрали позже? Хотя, как такое было возможно? Разве оттуда можно забрать, разве ОТТУДА возвращаются? Тогда где же ты есть, Вудли, - здесь ты или сидишь обугленный на стуле кафе той набережной?
  Он шагал и напряженно соображал:
  - Вот он, живой, в полном здравии и сознании шагает по улице, чего же еще? Чертовщина какая-то!
  А мозги уже начинали плавиться от этих мыслей. Извилины его сворачивались невероятным клубком, потом распрямлялись, просясь в привычное состояние, снова изгибались, и по ним проходил ток невероятного напряжения. Но подходя к цели, он успокоился, и сознание заработало привычно и четко.
  - Пожалуй, об этом нужно подумать еще... как-нибудь потом.
  Он уверенным шагом приблизился к большому зданию и вошел в проходную.
  - Стой! - окликнул его сонный охранник, но Вудли, не обращая на него внимания, прошел мимо. Он уверенно двигался вперед по длинному коридору, пока не попал в большое помещение. Посмотрел на часы, висящие на стене. Время - 09.00. И снова в его сознании возникли те часы - на набережной! Тогда на них было 10.00, а потом яркая вспышка и конец!...
  На мгновение он остановился и закрыл глаза, постепенно приходя в себя.
  - В себя, - мелькнуло в голове, - где ты есть Вудли? Где ты есть сам?
  Наконец, сконцентрировался и огляделся по сторонам. Посреди зала висела большая табличка - 'ТИШИНА. ЭФИР'. Увидев какого-то человека в конце большой студии, он быстро направился к нему. Дальше все было просто и привычно.
  - Стойте-стойте! - какая-то женщина бросилась ему на перехват, но ее остановил окрик этого человека.
  - Вудли, дорогой! - радостно встал тот навстречу агенту. Хотел было обнять его, но Вудли, схватив его за шиворот, ткнул носом в монитор компьютера. Люди вокруг вскочили и бросились к нему. Человек неуклюже плюхнулся на стол, Вудли достал пистолет и выстрелил в голову своей жертве.
  - Передай привет своему папаше! - беззлобно произнес он. Потом вынул маленький автомат и спокойно навел на оцепеневших людей.
  - Малой кровью, - вспомнил он наставление Генри. - Задание должно быть выполнено малой кровью.
  А люди замерли и в ужасе на него смотрели. Он улыбнулся, отбросил в сторону свое, теперь уже
   ненужное оружие, и уверенным шагом направился к выходу - задание было выполнено!
   Потом шел по городу и смотрел по сторонам: на машины, пешеходов, на дорогу, где светофоры методично пропускали этот людской поток куда-то вниз, к морю. Улицы заполнялись нарядными горожанами. Вот уютное кафе в самом конце набережной. И снова в голове застучало:
  - Если бы его не забрали отсюда, он снова бы сидел здесь, в это самое время! Они отменили того Вудли. Отменили его встречу, изменили маршрут, и сегодня он прошел другим путем. Но где же тот Вудли?
  На часах было 09.50 часов, а знакомый бармен нес ему чашечку кофе. Бармен не помнил его - он видел его впервые. Они отменили этого бармена и тот отрезок времени, пустив все по иному руслу!
  Он сидел на открытой веранде и смотрел на море, на набережную, на корабль, который стоял у причала. Люди в красивых нарядах проходили мимо, никуда не торопясь. И вдруг перед его глазами возникла страшная картина. Он помнил ее, она снова восстала из его памяти, а может быть, возникла наяву?
  ...Море вставало стеной, и над ним поднималось яркое облако, как огромный огненный шар, как восход неизвестного солнца над этой планетой. Оно поднимало яркий диск над морем, освещая немыслимым блеском небо и горы, и эту набережную, потом исчезло на мгновение. И сколько длилось то мгновение - не знал никто, а те, кто знал, уже никому не расскажут. Потом сумасшедший огонь устремился от ослепительной точки во все стороны, и теперь уже ничто не могло воспротивиться этому блеску и дьявольскому жару из преисподней.
  Вудли сидел и заворожено смотрел, а память в его воображении рисовала страшную картину пережитого. Он вспоминал! Еще секунды... Внезапно рядом появилось лицо связного. Вудли вскочил и бросился к нему. Через мгновение эти двое - единственные на набережной, в этой стране и на всей планете оказались вдалеке, в миллионах лет отсюда, и толща времен теперь надежно защищала их жизни. Шестьдесят пять миллионов лет позади того кошмара. А спустя долю секунды горное озеро закипело, опрокинув горячую чашу свою на город, зеленые склоны и далекий безумный мир где-то там, "наверху"...
  Потом он пришел в себя. На часах было 10.00. Тогда его забрали отсюда именно в эту секунду, а тот Вудли остался на набережной навсегда. Сейчас ему даже показалось, что он видит его. Захотелось протянуть ему руку, помочь, выдернуть его из той ловушки, но все было тщетно. И в это мгновение время словно разорвалось на части. Теперь тот Вудли находился в каком-то другом, параллельном мире. А в этом мире все изменилось, когда он вошел на телестудию и сделал свой выстрел. Тогда все и пошло другим путем...
   Связной появился вовремя и как всегда ниоткуда:
  - Пойдем? - коротко с улыбкой произнес тот. Вудли неспешно допил свой кофе, положил на стол монетку, потом задумчиво бросил последний взгляд на море и горы, на набережную, на этот маленький бар, откуда слышались звуки телевизора, на часы, висевшие напротив, на столик, за которым сидел, на пустую чашечку кофе и тихо произнес:
  - Пойдем.
  
   - 22 -
  
  - Ты давно не приходил, - сказала Валери.
  - Да, был занят. Сутками пропадал на объекте.
  Они снова сидели на "их" берегу таким ранним и удивительным утром. Удивительным, потому что ей было хорошо с ним, и ему, по-видимому, тоже. И теперь они просто сидели и смотрели на этот спокойный океан, встречая рассвет. Сегодня, спустя полгода с момента начала работ, будет запущена большая рабочая станция, и он волновался... А поэтому сделал все наоборот. Не помчался с самого утра туда, к своему детищу (это Вилли там дневал и ночевал - в этом он был абсолютно уверен), а пришел сюда, к своему морю и пустынному острову. И теперь вспоминал, как когда-то симпатичная француженка с пронзительным блеском зеленых глаз ворвалась в его утро, плавала в его океане, сидела с ним на его берегу. Потом еще несколько раз они встречались - волны становились такими ласковыми, а песок теплее и мягче, и не хотелось уходить от нее и от этого утра туда, в свой день... Но время шло, его оставалось все меньше, а работы становилось все больше. Вилли своим фанатизмом и азартом заражал его. Физику много не надо. Не каждому удается при жизни успеть сделать такое, и постепенно сны о ней сменились на схемы рабочей станции, а потом эксперимент и еще один, и, наконец, они погрузили установку в воду, где теперь уже гигантское сооружение у пустынного берега не давало ему покоя и лишало сна. И вот наступил ЭТОТ день, и сегодня они сделают ЭТО!...
   Но сейчас, спустя столько времени, он вновь пришел сюда и снова хотел видеть ее. Ему почему-то было важно именно сейчас встретить Валери, и он загадал: если она придет - все будет хорошо. Но проходит минута, уже другая, а пляж по-прежнему пуст, и только свободные лежаки, свидетели их встреч, сочувствуют ему. И солнце с укоризной поглядывает, не в силах помочь... Пора уходить.
  - Что же, в другой раз, - подумал он и отмахнулся от своих мечтаний...
  Но вот она, та самая стройная фигурка, и этот голос, и ее глаза. Снова море ласково принимает наших двоих и песок не отпускает и не дает раствориться в суете дня... Они сидели так еще несколько минут, пока он не посмотрел на часы и не вспомнил - пора было идти. Она тоже видела, что ему пора...
  - Теперь я знаю, почему от тебя сбежали твои жены, если они были, конечно, - внезапно произнесла она.
  - Почему?- спросил он.
  - Потому что твоя невеста - чертова наука, и ей ты не изменишь никогда...
  Она вскочила и пошла к отелю. Ее волосы спускались мокрыми темными струйками по спине, отражаясь золотистым блеском на утреннем солнце, ее стройная фигурка уменьшалась и таяла вдалеке на этом песке, этом пляже, набережной. И скоро уже исчезнет совсем. Валери на секунду остановилась, обернулась и, улыбнувшись на прощание, крикнула:
  - Удачи, мой физик! ...
  
   - 23 -
  
   Люди шумной праздной толпой собирались на берегу. Они пока только догадывались, что здесь произойдет, и, весело гомоня, делились впечатлениями, а установка поражала гигантскими размерами и необычностью форм. Из воды в сотне метрах от берега поднимались четыре огромные мачты. Эти тяжелые массивные сооружения, словно четыре атланта, крепко стояли на ногах, а между ними, как чаша весов, раскачивалась огромная полусфера. Она была заполнена массой какого-то жидкого вещества, висела на толстых стальных струнах, накрывая собой значительную площадь поверхности воды. Высота сооружения была не менее двух десятков метров, и все напоминало огромный металлический навес.
  Вилли был, конечно же, здесь... И там был Вилли, и везде только один Вилли, и повсюду... Он сновал на маленькой лодочке от одной штанги к другой, и так по кругу. Забирался на них, что-то проверял, снова прыгал в свою лодку, лихорадочно суетился, делал массу лишних движений, позировал на публике, и если смотреть только на него, голова начинала кружиться. Сегодня был его день! Леонид тоже был здесь, он занял место в небольшой палатке у самой кромки воды, где находился пульт управления, и проверял оборудование. Оставалось только включить приборы и начинать. Вилли, наконец, причалил к берегу, и, довольный, гордо занял место рядом с ним.
   Все происходило как в открытом кинотеатре - зрители собрались, оператор вставил киноленту и сейчас начнется показ кинофильма с названием "Червоточина". А люди на берегу продолжали роптать в нетерпении. Они снова напоминали малых детей, а кино все не начиналось. Наконец, Леонид уступил свое место и право первого запуска Вилли, и тот включил приборы.
   Огромная чаша невозмутимо покачивалась в вышине, штанги уходили вверх, казалось, в самое небо, зрители замерли, и в воздухе повисло напряжение. Нет, ничего пока не произошло, но все почувствовали его - и их словно под гипнозом притягивало невиданное зрелище, и оторвать взгляд они уже не могли. Между штангами начали пробегать небольшие разряды, и вот уже молнии стремительно понеслись по проводам и воздуху. Люди вздохнули, молча продолжая смотреть. И вдруг тот самый, всем знакомый, крошечный огненный шарик из лаборатории возник в воздухе над чашей. Он повис и начал медленно увеличиваться. Сначала это был маленький, яркий мячик, потом он стал размером с большую круглую подушку. Люди в восхищении загудели, а он становился все больше и больше. Теперь уже размерами напоминал целый автомобиль. Он словно вбирал в себя невидимую энергию, излучая уверенность и мощь, продолжая расти. Вилли ошарашено смотрел, автоматически увеличивая мощность. И вот он уже как целый корабль - десять, пятнадцать метров в диаметре. Огромный оранжевый апельсин, гигантское огненное сердце висело в раскаленном воздухе, пульсируя, и казалось, что увеличиваться оно сможет до бесконечности. А зрелище это теперь внушало одновременно восхищение и ужас. Сейчас это огненное сердце превратится в гигантский метеорит, потом в целую планету и закроет собой весь горизонт и даже солнце.
  - Достаточно! - скомандовал Леонид.
  - Включаю, - ответил Вилли. Он снова щелкнул выключателем, и тут огненный шар словно испустил из себя серебристый пучок света и направил его прямо в чашу, в то месиво, которое в ней находилось. Чаша пропустила его сквозь себя, и вот уже этот блестящий шлейф достиг поверхности океана. Эта была тень, только была она серебристого прозрачного цвета, зрелище завораживало, и оторваться от него было невозможно. Люди закричали от испуга, восторга и изумления... Всеми своими гранями этот серебряный пучок переливался в лучах яркого утреннего солнца, как будто соревнуясь.
  - Есть! - закричал Вилли. Он вскочил с места и побежал вдоль берега. Громко вопил что-то, размахивая руками, и снова бежал. Это был маленький взъерошенный дьяволенок, а его бандана плавала в море, которую относило отливом все дальше от берега. Она была, как пестрая рыбешка, не тонула и плыла прямиком в серебряный поток. Все замерли. Цветная тряпка приблизилась к краю серебряной тени, вошла в ее свет и растворилась, исчезнув там навсегда...
  - Вилли, твоя бандана от нас в миллионах лет! - закричал Леонид. Он тоже был возбужден и дальше не помнил, что кричал и что делал. Зрители ликовали, исступленно аплодируя, они бросались прямо к кромке воды, и отогнать их было невозможно. Какая-то дама захотела прямо сейчас сбросить одежду и плыть туда, в ослепительный серебряный поток, но ее вовремя остановили. А гигантский шар тем временем, покачиваясь в вышине, внимательно и спокойно наблюдал за людьми, поздравляя их с победой, словно приглашал войти и помчаться сквозь времена и расстояния в неизвестность прошлого и будущего...
  И теперь эти две стихии: с одной стороны люди и их человеческий гений и напротив, так близко - их детище, их разумное воплощение, переливающееся светом и огненными тенями, смотрели друг на друга, не отрываясь, сливаясь воедино на этом берегу и этих волнах...
  
   - 24 -
  
   Внезапно на берегу появился Генри. Он приветствовал людей и поздравлял ученых. Публика громко аплодировала, а огненный шар спокойно и уверенно завис в вышине, покорно ожидая команды своих 'родителей' - он с уважением относился к ним и готов был удивлять и дальше. К берегу причалила небольшая яхта, и Генри поднялся на палубу.
  - Ну, есть смельчаки? - крикнул он. - Кто будет первым?
  Вилли, подскочив, кинулся к воде и хотел, было, забраться в лодку.
  - Нет, Вилли, нет, приятель, ты останешься здесь, - остановил его Генри. Вилли в отчаянии огляделся по сторонам, словно ища поддержки, но затем покорно вернулся к приборам.
  - Так кто хочет рискнуть отправиться куда-нибудь подальше отсюда? - Генри стоял на палубе, весело приглашая всех желающих, а люди с восхищением смотрели на этот шар, робко переминаясь с ноги на ногу, словно оцепенев. Все молчали, и в тишине слышен был только размеренный плеск прибрежных волн.
  - Леонид, может быть, ты? - позвал Генри. - Вилли справится сам. Да, Вилли?
  Тот заныл так, словно у него разболелся зуб, а Леонид быстро пошел к лодке.
  - Ну, кто еще? ... Есть пара смельчаков? - прокричал Генри. А писатель уже смелой и уверенной походкой направлялся к ним. Он шел быстро, не оборачиваясь, словно боялся, что его кто-нибудь обгонит.
  - И еще один! Кто смелый? - Генри смеялся, приглашая на палубу, - Ну вот, я так и знал - женщина на корабле! - воскликнул он. Но Валери, не обращая внимания на эту реплику, уже взбиралась по лестнице на палубу.
  - Ну, я вам устрою, господа! - в отчаянии вскричал Вилли. - Я покажу вам, как меня бросать!
  И он начал вводить какие-то данные на компьютере.
  - Пожалуй, нужно надеть защитные костюмы, - весело сказал Генри, - мало ли что, - и подозрительно покосился на Вилли. Вскоре они, как космонавты, облаченные в легкие, но прочные скафандры, стояли, ожидая отплытия. Вилли закончил вводить данные, которые знал только он, и лодка быстро поплыла навстречу серебряному потоку, навстречу времени и судьбе. Волшебный шар удивился смелости такого решения, но покорно выполнил приказ. А лодка подходила все ближе и ближе и, наконец, покрылась серебряным блеском, войдя под навес огромной полусферы. Мгновение покачалась на волнах и растворилась в призрачном тумане...
  
  - Снова компания в сборе, - только и успел произнести писатель, они уже исчезали, и удивительная картина открывалась взорам этих четверых.
  Они никуда не перемещались, они, словно были стерты. Растворялись их тела и скафандры, таял рассудок, таяла душа, исчезали их судьбы и жизни, корабль тоже становился прозрачным, и этот серебряный свет словно забирал их отсюда, чтобы абсолютно точно скопировать и перенести в какую-то иную реальность. И теперь они будто материализовались из ничего, вновь появляясь на свет, на этот серебряный свет, который так же ярко освещал их фигуры. Сначала они были совершенно прозрачными. Только невнятные контуры людей колыхались на прозрачной палубе прозрачного корабля. Потом эти очертания начали заполняться невнятной массой, появился объем и цвет. И, наконец, четыре человека обрели жизнь, рассудок и тело в совершенно другом пространстве и времени. Связь работала, и люди на палубе слышали в наушниках взволнованное дыхание друг друга, а вокруг только бесконечный океан.
   Была темная звездная ночь, и серебряный луч уходил в высоту, растворяясь и освещая все пространство вокруг.
  - Ну, Вилли, ну, ненормальный! - первым нарушил молчание Генри. Он смотрел на пульт, который находился перед ним, и читал те цифры, те длинные нули лет, на которые Вилли отбросил их назад во времени.
  - Два с половиной... миллиарда лет тому назад! - произнес он.
  - Миллиарда!!! - и все невольно воскликнули в недоумении, потом снова замолчали и смотрели по сторонам.
  - Как удивительно спокойно, - прошептала Валери. - Как будто нет жизни, нет ничего...
  Снова тишина повисла в воздухе и нарушить ее не решался никто. В этот момент каждый замер, думая о своем.
  Это была совсем другая планета. Ее еще не бомбили, не терзали чистую атмосферу ядовитыми выбросами, не бурили тысячами острых иголок в поисках ископаемых, не поворачивали реки вспять... Она просто жила своей естественной, такой размеренной и спокойной жизнью, и эти четверо словно пили из атмосферы незнакомой ночи ту благодать, которая окружала их. И только серебряный поток, который принес их сюда, нарушал картину мироздания...
  - А говорят, мировой океан появился 500 миллионов лет назад, - очнулся Генри. - Вот он, океан, вода повсюду, а где-то там огромный и единственный материк ждет своего разделения, но пока это единая суша, покрытая кратерами и равнинами... Если бы Вилли дописал еще пару миллиардов лет, мы попали бы на поверхность, где все горит и низвергается лавой. Огромная кастрюля кипящего бульона.
  - А здесь только океан и какое-то потрясающее спокойствие, - отозвался писатель. - Но о том, что появится здесь когда-то человек, эта земля пока не догадывается. Тогда для кого создана эта планета? Кому она нужна: океану, далекому материку, вулканам? А может, и должно все оставаться так.
  - Как так? - не понял Леонид.
  - Да вот так, как мы видим сейчас. Во всем какой-то великий глубокий смысл. Все продумано божественным гением, все работает на созидание, и никто не разрушает, не стирает с лица Земли, а просто строит. Строит осмысленно - камень за камнем, волна за волной. Материки, полюса, океан и вулканы, потом ледники. Атмосфера, как аура, окружает эту массу воды и земли, а дальше бесконечность и космос... Величественно и разумно... Даже эта Луна, она совсем другая...
  Все теперь подняли головы и смотрели в небо.
  - Это не Луна, Юрий, - задумчиво сказал Генри. Теперь и он внимательно глядел туда, где незнакомая большая планета своим удивительным сиянием освещала все пространство вокруг, оставляя бесконечную яркую дорожку на поверхности воды. И эта дорога словно приглашала, звала за собой к неизвестности и скорой встрече там, в океане космоса.
  - Что же это? - спросила его Валери.
  - ТЕЙА! - воскликнул физик.
  - Совершенно верно - это Тейа! - подтвердил Генри. - И скоро этот темный звездный планетарий превратится в месиво огня и лавы. Эта планета, незваная гостья, которая несется к нам навстречу не так быстро, всего каких-то 1000 метров в секунду, но она величиной с Марс и скоро столкнется с Землей.
  - И что же тогда произойдет? - воскликнула Валери?
  - Вот тогда и появится Луна. Из пыли и пепла, из лавы, оторванной с поверхности мантии Земли, превращенной в кипящее облако. Потом оно затвердеет и станет круглым очаровательным светилом, которое мы с вами видим каждую ночь. Оно и будет освещать наши поздние встречи...
  Теперь все с восхищением и ужасом, подняв головы, смотрели на небо. Генри, взглянув на писателя, произнес:
  - Не все так просто, Юрий. Планеты тоже сражаются - там, на небесах, происходят катаклизмы, которые человеку и не снились. И каждая такая битва может стоить жизни целым планетам, звездным системам, но она дает рождение чему-то новому. Взрыв - и появляется молодая галактика. Рождение через уничтожение и не иначе, постоянное движение и борьба, а потом смерть одних и зарождение из этого хаоса других.
  - Абсурд! ... В основе мироздания заложен абсурд, - задумчиво произнес писатель.
  Тишина и спокойствие больше не радовали их и давили на слух и зрение. Это было лишь затишье, временное и призрачное в океане безумия и огня. Затишье перед новой катастрофой, которая сметет все на своем пути и превратит эту планету в пылающий факел. И гореть будет все: Земля, и небо, и воздух, даже вода. Она закипит, испарится и опояшет горящим облаком всю планету. И та на миллионы километров и световых лет отправит фотографии пылающих отблесков во вселенную, чтобы рассказать о случившемся.
   Они еще долго молча смотрели по сторонам: на океан, на небо, где уже появилась соперница Тейа, и где теперь все готовилось к этой встрече и к своему концу, к тем жутким родам, в которых и появится на свет маленький спутник Земли - Луна... И неизвестно, что страшнее - здесь, миллиарды лет позади или там - "наверху", в какой-то далекой жизни. История повторяется...
  - Все предрешено, - сказал писатель. - Вот и ответ. Посмотрите, никто не в силах остановить такое. Миллиарды лет божественная природа выстраивает жизнь по своим законам, а тут какой-то человек со своей крохотной жизнью, ничтожным разумом пытается что-то изменить. Это просто смешно. Мы как бабочки, которые живут один короткий день. Успели только родиться, махнуть крылом - и все. Мы - тупиковая ветвь, как появились, так и уйдем, нас смахнет ветерком, небрежно сдует с этой планеты. Время стряхнет нас, как крошки со стола, и на этом все закончится. Человеку нужно не продлевать свой век, а заполнять короткую жизнь, чтобы, пусть не у каждого, но, хотя бы у единиц, она блеснула огоньком и оставила след в бесконечности. Тогда и появится какой-то смысл, а потом... Просто приходит время, всему свой срок, и уже ничего не изменишь...
  - Изменишь. - Генри стоял на самом носу их маленького корабля, и казалось, был песчинкой в свете той красивой, величественной планеты, которая очень скоро уничтожит все вокруг.
  - Изменишь! Мы изменим! Нет предопределенности, всегда есть выход, иначе все было бы обречено и не имело никакого смысла! Так не должно быть!
  - Но это закон природы, - прошептал писатель, не в силах оторвать своего взгляда от Тейи.
  - Значит, мы перепишем этот закон...
  
   - 25 -
  
   Они сидели за столиком открытого кафе и смотрели на спокойный океан и высокое небо над головой. Казалось, что так и должно быть - в их теперешней жизни и в завтрашнем дне тоже: диковинные птицы, не боясь, подходили близко к парапету набережной, к ступенькам кафе, к их ногам. Они важно шагали по песку, помахивая крыльями, и смотрели на этих двоих, на столик, на еду, которую им приносили. Генри был молчалив и задумчив, Вудли, как всегда, невозмутим и спокоен. Эти двое пили свой аперитив и каждый думал о своем.
  
   В последний месяц доктор Вудли был очень занят. Его использовали в операциях, с которыми он блестяще справлялся. Тот промах, ту ошибку, которую он допустил, ему не вспоминали. Он сумел с честью реабилитировать себя и доказать, что он лучший специалист. И теперь, когда он был жив, готов был повторять и доказывать, и побеждать, потому что он и был лучшим, и был способен на все...
  Всего тремя неделями ранее они так же сидели за этим столиком, изучая какие-то документы. Это был обычный инструктаж, но Генри почему-то волновался. Он был чем-то обеспокоен, и Вудли пока не понимал причины. А Генри тем временем продолжал:
  - Обстановка следующая. Это государство потопило подводной лодкой военный корабль соседа...
  Он все говорил, а Вудли пытался понять его. Это была обыкновенная операция, которая ничем не отличалась от прочих. Обычное задание, которое не составляло труда выполнить в короткий срок малыми затратами и вернуться обратно домой. Вудли, продолжая слушать, внимательно поглядывал на Генри, вникая в суть, потом перебил:
  - Данные достоверные?
  - Во всяком случае, корабль был взорван, - продолжал Генри. - Кто это сделал, чья была подводная лодка, и кому был нужен этот конфликт, мы пока не знаем. Но, события освещаются именно таким образом. Через неделю противник обстреляет их границу и введет свои войска. А еще через два дня...
  - Понятно, - перебил его Вудли. - Координаты, время?
  Генри молча положил перед ним карту.
  - Какие твои действия? - спросил он.
  - Как всегда, работать на опережение - обезвредить подводную лодку и все, - спокойно ответил тот.
  - Потопить... обезвредить..., - повторил Генри, - все равно неминуемо произойдет конфликт, если не в этом регионе, так совсем в другом.
  - Другом, значит и решим вопрос другим путем, - недоумевал Вудли. Он встал и уже хотел уйти, собирая со стола документы.
  - И еще, - произнес Генри и замолчал.
  - Да? - переспросил Вудли. Генри подумал какое-то мгновение, потом внимательно посмотрел ему в глаза и произнес:
  - Обрати внимание на дату!
  И тут Вилли понял все. Он опешил и уже мысленно сверял дату произошедшего с тем событием в маленьком городке-столице маленькой страны мира, откуда он недавно вернулся.
  - Снова тот день? - пробормотал Вилли.
  - И даже час, - подтвердил Генри. Вудли удивленно замер, не веря своим глазам, не понимая ничего. - Совпадение, - наконец, произнес он вслух, а про себя добавил: - Дьявольское совпадение!
  Потом медленно шел по набережной и рассуждал. Раньше все операции разрабатывались долгие недели и месяцы. В них были задействованы значительные силы и средства. Теперь ситуация изменилась. Как будто времени стало меньше, а проблем больше. Перед ним быстро ставили задачу, он сам мгновенно принимал решения, просил все необходимое и отправлялся на задание. В разные места на планете, но сейчас!!!... Это было невероятно! Все происходило в одно и то же время и такое не укладывалось в голове. Он снова достал документы, на ходу с изумлением продолжая рассматривать фотографии местности, где все произошло, и размышлял. Все случилось в тот самый роковой день и час, когда горное озеро уже однажды опрокинуло горячую чашу свою на город и всю планету. Теперь это была другая страна, и горы там были совсем другие, и озеро!... Но это озеро на вершине горы напоминало ему, как две капли воды, то самое, которым он так любовался когда-то... А под ним в долине стояли города, в них жили люди, которые пока не догадывались ни о чем. Но вот взрыв под водой, корабль тонет, спустя какое-то время небесная эскадрилья пролетает совсем близко над океаном, и огненная волна уже накрывает и землю, и страну, и всю планету...
  
  У незнакомого берега на рейде стоял большой военный корабль. Снова утро и снова яркое солнце. На палубе матросы весело драят палубу. Один из них оторвался от своей работы, мечтательно прищурив глаза, посмотрел на солнце, потом перевел взгляд на набережную и длинный пирс.
  - Сегодня она должна прийти, - думал он. - Сегодня, спустя столько месяцев, он увидит ее на этой набережной, на этом берегу. Увидит ее, ИХ! Он так давно ждал этой встречи, но рейс затянулся, и сегодня опять им не дадут пропуск на берег, а завтра снова в путь. На днях, по случайности он получил с берега короткую радиограмму-весточку. В 10.00 она будет встречать его на берегу. А с ней будет ОН - его сын, которого он еще никогда не видел!
  Матрос снова уставился в пол и молча принялся мыть палубу, поглядывая на часы. Еще минута, еще мгновение. На его часах было 09.55! И снова его взгляд находит далекий пирс! Вот она, а с ней рядом коляска. Они подошли к самому парапету, и жена выглядывает на палубе его фигуру - она ищет его. А маленькая коляска с малышом стоит рядом и таит в себе маленькое чудо, которое не дано ему увидеть еще несколько месяцев, но сегодня его день!!!
  Офицер, подойдя вплотную, отдает резкую команду. Он лающим языком доносит, что нужно мыть палубу и не отвлекаться, и матрос снова берется за дело. А женщина с коляской все стоит на берегу и машет ему рукой. Но, что это?
  Матрос снова покосился на берег.
  Еще шаг, еще доля секунды, коляска соскочит с парапета, она устремиться вперед и упадет в пучину океана. А там его малыш!!! Их Малыш!!! Он оторопело, невзирая на команду начальника, не отрываясь, смотрит на набережную, на парапет...
  
  А в это мгновение где-то рядом, на небольшой глубине всего в миле отсюда, появляется подводная лодка. Она быстро скользит по дну бухты, потом останавливается. На ее радаре появляется силуэт нашего корабля.
  - Приготовить торпеды к атаке, - раздается команда в рубке. Снова этот лающий звук, и не выполнить приказ невозможно, а рука офицера тянется к кнопке запуска ракет. Те из хранилища уже поступают в торпедные отсеки.
  - К запуску готов, - отвечает он, и лоб его становится мокрым.
  - Навести торпеды, - снова этот резкий лающий звук над ухом. Его пальцы на клавиатуре выстукивают координаты цели.
  - Цель захвачена, - четко по-военному рапортует он.
  - Огонь! - слышит он последнюю команду капитана, на часах 10.00 и палец его зависает над клавишей. Он смотрит на эту кнопку, и взгляд его гипнотизирует ее. Он знает, что сейчас произойдет, это не простая атака, это война. Настоящая, может быть, последняя, а рука его находится на этой кнопке, и сейчас именно он сделает это простое движение. Все мгновенно промелькнуло в его голове, он посмотрел на часы - 10.00. Время замерло, стрелка часов остановилась, и теперь оно не торопило, оно почему-то ждало его, этого движения, простого нажатия кнопки, и тогда...
  - Стоп! Отбой! - внезапно слышит он голос командира.
  На радаре с разных сторон появляются три светящиеся точки. Это военные корабли - три подводные лодки противника, которые выстраиваются в одну четкую линию, и яркие прожектора ослепляют нашу лодку под водой. А в свете этих прожекторов она, как на ладони. Боевые корабли замерли и стояли какое-то время напротив друг друга. Яркими точками зависая на экранах радаров, черными акулами, лежа на дне бухты готовясь к прыжку. И снова офицер слышит команды где-то недалеко в соседнем отсеке:
  - Отбой, задний ход, полный назад, - но его это уже не касается! Он нервно отдергивает руку от пульта и вытирает крупные капли пота со лба. А на часах все те же 10.00, только стрелка часов сорвалась с места и уже весело помчалась вперед по своему бесконечному кругу, а время устремилось вдогонку за ней. Подводная лодка быстро отошла от берега и растворилась в мутной воде океана.
  
  А на военном корабле офицер, наконец, отвернулся, и можно было снова взглянуть на берег. Матрос украдкой косится, взглядом ища пирс. Чего стоили ему эти секунды неведения! Что он пережил за такое короткое мгновение! Он снова видит свою жену - она стоит и машет ему рукой, а в другой руке крепко держит завернутое в белоснежную ткань крошечное существо, его малыша, его сына! Матрос счастлив! Он с облегчением смахивает со лба капельки пота и машет ей на прощанье, оглядываясь на город и набережную, где ездят машины, прогуливаются люди, а дальше только высокие зеленые склоны, освещаемые ярким солнечным светом, и озеро на самой вершине горы под облаками и голубым небом. И снова щетка в его руках драит палубу. Слава Богу - ничего не произошло!... А на руке его часы показывают 10.00...
  
   Доктор Вудли решил и эту проблему - корабль благополучно покинул бухту и отправился в рейс, и конфликт был исчерпан, еще не начавшись, а тем, кому хотелось погреть руки на этой войне, пришлось менять свои планы.
  
  Это происходило три недели назад. А теперь они с Вудли снова сидели за столиком и пили виски, поглядывая по сторонам. Это кафе было для Генри небольшим кабинетом, куда он любил приходить и где ему не мешали редкие посетители. Он смотрел на море, на спокойные волны и принимал решения. Вот и сейчас он следил за тем, как диковинные птицы иногда подходят совсем близко к его столику и находят кусочки хлеба, которые он им бросает, за Вудли, который сидит напротив, отпивая из стакана виски. Сюда же приходили граждане его маленького острова, общались с ним, разговаривали, сплетничали. Этих людей, как правило, не интересовали глобальные проблемы, они вели светский образ жизни, и волновали их исключительно светские дела - кто во что одет, как выглядит, кто что сказал и кто приедет на ближайший уик-энд. Некоторые рассказывали анекдоты, и Генри с удовольствием общался с ними. Все они были людьми достойными, талантливыми в своем деле и, безусловно, заслуживающими внимания, и он любил этих людей. Но пару недель назад к его столику присел Леонид.
  Сейчас Генри почему-то снова вспомнил об этом визите. Зачем вспомнил, не понимал, но перед его глазами стоял этот угловатый неуклюжий человек, который тогда скромно появился на веранде кафе, не решаясь подойти и заговорить. Этот русский совсем не походил на прочих на его острове - замечательный малый, который создал гениальную установку, но теперь оказался не у дел. Его детище работало, и Вилли теперь справлялся с ней сам. И сейчас, когда голова была занята той проклятой войной, он снова видел этого человека. А голова шла кругом. От того откровения, от осознания неизбежности, когда все сводилось к одному проклятому дню и часу, он впервые почувствовал себя неуверенно, почувствовал себя человеком, который был не в состоянии найти и принять правильное решение. А тут этот физик, который, как, впрочем, и остальные на острове, не в силах был ему помочь.
  - А, Леонид! - поздоровался он, - присаживайтесь, - вяло кивнул он, приглашая к столу.
  - Мне нужно с вами поговорить, - волнуясь, произнес тот.
  - Да-да, слушаю вас, - вежливо отозвался Генри.
  - Доброе утро..., - неуверенно повторил Леонид. Он был чем-то озабочен, и Генри теперь было любопытно наблюдать за ним, и он с интересом и вниманием уставился на физика. Этот твердолобый, прямолинейный человек совсем не умел вести себя в обществе. Такие люди обычно не добиваются ничего и своим характером портят все. Но если вспомнить, чего добился и сделал этот человек - можно было бы забыть о его дурацком характере и поставить ему памятник где-нибудь у причала, а, может быть, в самом центре острова... Да что там острова. Там, на Большой Земле, поставить прижизненный монумент и поклоняться ему. Но сейчас этот человек стеснялся начать разговор и как-то смешался, краснея.
  - Доброе... Доброе утро, - снова повторил он вслед за физиком.
  - Я закончил работу над вашей установкой, - наконец вымолвил Леонид и снова замолчал.
  - Я в курсе, и?... И теперь вы хотите отправиться домой? - спросил его Генри.
  - Домой?... Да, домой,... конечно, домой! - как-то зло и обреченно ответил тот, словно только что принял для себя какое-то непростое решение.
  Генри с вниманием посмотрел на Леонида, пытаясь понять, что того беспокоит.
  - Зачем? - наконец произнес он, лукаво улыбаясь.
  - Мне нужно работать,... я должен делать свое дело, - тупо, упрямо пробубнил Леонид.
  - И для этого вам нужно возвращаться домой? - и Генри снова улыбнулся, внимательно разглядывая его. - Что вы будете там делать? Оббивать пороги уважаемых учреждений?...
  Теперь он, не отрываясь, смотрел на физика, продолжая говорить:
  - Как странно устроен мир, Леонид, не правда ли? Миллиарды людей нуждаются в чем-то новом, столь необходимом для их жизни. И вот появляется он - человек, гений, которому это удается, он приносит свое открытие, отворяет двери и дарит это людям,... но нет! За теми дверями сидят чиновники, правители, хозяева... А они, словно с другой планеты. И тут все только начинается. И кажется, что проще было сделать это открытие, чем донести его до человечества. И факел затухает по дороге. И мысли приходят в голову: а может это совсем никому не нужно, не столь ценно, как казалось когда-то, не интересно. Труд летит в корзину с мусором, а человек, опередивший свое время, бесцельно проводит остаток дней в поисках правды и признания... Выращивает какие-то цветы на подоконнике, одиноко бродит по улицам в толпе людской, и никто не узнает его и не узнает того, что сделал он! ...
  Генри, наконец, замолчал, глядя куда-то вдаль, о чем-то размышляя. Потом машинально повторил:
  - Никто не узнает... Никто!...
  - У вас что-то случилось? - удивленно спросил Леонид.
  Генри снова очнулся. Он действительно был в растерянности, и эта проблема, которая так волновала его последние дни, не давала покоя и сейчас. А поэтому он был несколько рассеян.
  - Нет, Леонид... А, может быть, да... Так..., немного устал и давно не был дома..., там, куда вы так стремитесь...
  Потом собрался с мыслями и горячо заговорил:
  - Да не хотите вы домой, черт вас побери, потому что все понимаете! Просто, стесняетесь просить меня о том, о чем обязаны спросить! Вы - гений, Леонид. Гений, но русский медведь. И вам проще уехать, чем унижаться. Только нет в этом ничего унизительного, потребовать от таких как я условий для вашей работы, потому что о нас не вспомнит никто, а вашим именем назовут планету, до которой долетят с помощью вашего двигателя... Извините за многословность... Что-то сегодня я ...
  У вас, Леонид, будет всё для работы на моем острове. И если вы не можете потребовать от меня всего необходимого, значит я сам буду вынужден просить вас, чтобы вы остались и работали... И сделаю для вас все...
  Леонид покраснел, удивленно посмотрев на Генри.
  - Кстати, хотел вас спросить об одной вещи...
  Генри замолчал, и Леонид тоже не произнес ни слова. Какая-то птица подошла вплотную и нагло, прямо со стола, стащила кусок хлеба. Генри улыбнулся, потом устало спросил:
  - А зачем сейчас нужен там, на 'Большой земле', ваш двигатель? - он внезапно задал свой вопрос, и Леонид не знал, что ответить. - Вы ведь обо всем знаете. Осталось всего полтора года, а потом...
  - У вас ничего не получается? - наконец произнес Леонид.
  Генри задумался на минуту, устало на него посмотрел и грустно закончил:
  - Все получится... Обязательно получится... Работайте, Леонид. Все будет хорошо!...
  Физик кивнул и ушел, а он долго еще сидел и смотрел вдаль океана, размышляя:
  - И зачем нужен этот двигатель? Почему именно сейчас нужно заниматься этим? Зачем все это, когда оставалось всего полтора года, и голова уже шла кругом... И все же... Тогда зачем нужны эти поэты и художники, музыканты и ученые? А зачем нужен этот остров - наследие его деда и его компаньона? Может быть, эта коллекция и составит на острове то общество, которое и возродит цивилизацию, за которую они сейчас боролись. Ведь не зря же он как истинный меценат собирал по крупицам то наследие, которое достойно сохраниться и жить...
  
  Это произошло всего пару недель назад. Тогда он выполнил свое обещание и отдал распоряжение отдать физику свободную лабораторию и привезти для него все оборудование, которое тот попросит. Генри снова очнулся от своих мыслей и посмотрел на Вудли, а Вудли безо всяких эмоций на него. Сказать им было нечего.
  Он скатал комочек хлеба и снова протянул стайке птиц:
  - Подойдут или нет? Возьмут ли с руки? - загадал Генри. Одна, по-видимому, самая смелая, сделала пару шагов, раздумывая, потом отвернулась от него, презрев угощение, но неожиданно вытянула свою длинную шею и выхватила мякиш прямо из его рук. Генри засмеялся, потом подумал:
  - Ну, конечно, чего им бояться? Уже около 50 лет они не знают, не ведают, что такое опасность, ходят по пляжу и едят свой корм. Не знают, что такое война - а у каждого она своя. Дед на этом острове подарил им мир и спокойствие. А что будет там - 'наверху', им неведомо и не интересно - 65 миллионов лет спустя - это так далеко - это призрак, утопия.
  Вудли внимательно поглядывал на Генри, не понимая, что беспокоит его шефа на этот раз. А Генри мучительно продолжал размышлять:
  - Стоило Вудли спасти этот чертов корабль и решить проблему, как она появлялась с точностью до часа и секунды в том же самом времени, но совсем другом месте... Какая-то игра, злой рок, судьба... То, что должно было случиться, случалось, и, видимо, неминуемо должно было произойти. С кем посоветоваться, что предпринять, как избежать этого проклятого часа и дня, Генри не знал. Эта дата на календаре и стрелка на часах сходились в какой-то магической точке и притягивали к себе роковое событие, которое должно было произойти. Какой-то злой гений неумолимой волей уже начертал этот день и час, и обойти, отменить его было невозможно.
  
  Неделя назад:
  На сей раз группа террористов захватила установку с ядерной боеголовкой, выдвигая условия. И уже не нужно было смотреть на часы, оставалось только одно - снова и снова посылать своих людей в одно и то же время и разные горячие уголки на Земле...
  Снова Генри вынимает какие-то бумаги и бросает их на столик перед Вудли. Тот невозмутимо смотрит на них:
  - Группа террористов захватила установку с ядерной боеголовкой... выдвигает свои условия.... Миллиард долларов... Ха-ха-ха - миллиард долларов наличными!... Координаты... Место встречи! - читает документы Вудли.
  - Время, как ты понимаешь, тоже!... Кто-то в небе начертил эту дату, - медленно серьезно произнес Генри, - водя в воздухе рукой, - и теперь она светится в темноте. Дьявольская, мистическая точка во времени! - сказал Генри. Вудли снова внимательно посмотрел на Генри-философа или просто уставшего человека, который медленно начинал сходить с ума.
  - Мистер Генри, ничего страшного не случилось, будем работать, - успокоил он его.
  
  Вечерело. Две группы вооруженных людей сходились в лесу на небольшой заснеженной просеке. С одной стороны стояла колонна, состоящая из нескольких грузовиков, с другой подъехала военная машина, оснащенная ракетной установкой. Каждая группа стояла, охраняя свой груз. Два человека подошли друг к другу, поговорили о чем-то и потом отправились к одной из машин. Они откинули с нее брезент, и один из них полез внутрь. Разрезав картонный ящик, он вынул оттуда пачку денег в пластиковой упаковке. Разрезал и ее. Оттуда посыпались купюры. Человек поднес скомканную горсть купюр к своим глазам, понюхал, вытер ею свое лицо, чихнув, высморкался в нее, как в салфетку, затем радостно отшвырнул вглубь машины.
  - Пересчитывать будешь? - весело спросил его Вудли. Тот спрыгнул с борта машины, отряхнул руки и ответил: - Нет, не буду. Верю...
  Махнул рукой, и его люди подкатили машину с ракетной установкой. Вудли уже хотел было сесть в кабину и уехать, но потом зачем-то спросил:
  - Если бы тебе не заплатили эти деньги, когда бы ты запустил свою ракету?
  - Завтра! - радостно ответил тот.
  - В 10.00 утра? - переспросил Вудли.
  - Да!? - удивился тот, - а откуда ты знаешь?
  Вудли не ответил на этот вопрос и спросил еще:
  - А почему ты выбрал именно это время?
  Тот осклабился, подумал мгновение и ответил:
  - Это не я его выбрал... Это время выбрало меня!... Давай..., - и он махнул рукой на прощанье. Люди начали забираться в машины, и колонны разъехались в разные стороны. Отъехав всего 200 метров, Вудли в рацию произнес:
  - Можно.
  Тут откуда-то в вечернем небе прочертили свою траекторию две ракеты. Они с грохотом вонзились в самый центр колонны террористов. Взрыв и целый снегопад из денег посыпался на белые сугробы с небес...
  - А теперь я тебя выбрал, - пробормотал Вудли...
  Он постоял немного, посмотрев на этот падающий вихрь летящих купюр, потом забрался в кабину машины и уехал...
  
  И снова они были вместе - Вудли и Генри. Снова пляж и столик в кафе у самой набережной. Снова высокое солнце и плеск волн у песчаной косы. Глаза Вудли сконцентрировались, и он уставился на Генри, который молчал и размышлял:
  Совет квалифицированных экспертов рекомендовал лишь одно - локализация конфликта, предотвращение и предупреждение на месте. Но как можно локализовать ветер, который дует, куда ему захочется, предотвратить дождь, поливающий своими холодными каплями землю, предупредить неизбежное... Предопределение...
  Опять это слово всплыло в его памяти. Неужели писатель прав? "Время стряхнет нас, как крошки со стола, и на этом все закончится" ... Но тогда какой же выход? Вот Вудли - он сидит напротив, пьет виски, он так спокоен. 'В любое место, любое время я отправлюсь и решу любой вопрос, - скажет он. - К чему так беспокоиться?'
  - Но нет гарантии, что после твоего возвращения в тот же проклятый миг не произойдет нечто подобное, только в другом месте, - думал Генри.
  - Значит, я снова отправлюсь туда и снова заткну эту чертову дыру, ведь это моя работа. - Вудли, словно читал его мысли, он отхлебнул немного виски и бросил кусочек хлеба птице.
  - И так до бесконечности, - молчаливо возразил Генри. - А время все уходит и сжимает тот реальный срок, который остается до конца. Так уменьшается кусочек хлеба, который бросают этим птицам. Но птицы переживут, а человек, люди, человечество?
  Генри был в тупике. Он впервые не знал, что ему делать. У него не было плана. Они с Вудли уже месяц затыкали эти дыры, но болезнь прогрессировала, и пациент был обречен. На его судьбе, как зубилом по граниту, был начертан приговор, и этот камень неминуемо превращался в надгробную доску. А птицы все ходили рядом, расправляли свои красивые крылья, помахивали ими и словно говорили:
  - Брось нам свое лакомство. Брось этот белый мягкий кусочек хлеба, а остальное так далеко, так нереально, что не имеет никакого значения, не имеет никакого смысла...
  И тут он в ужасе понял одну вещь, глядя на невозмутимого Вудли. Все это время они собственными руками провоцировали ту войну. Каждый раз, посылая туда людей и устраняя конфликт - убивая, взрывая, уничтожая - они делали это теми же методами. Нельзя на крови построить Храм. Нельзя войной уничтожить войну. И в это мгновение для него все стало таким очевидным, что он оторопел. И сколько раз еще они будут появляться там наверху со своим оружием, столько же раз мир снова перевернется и будет разорван на части! Та роковая дата сама притягивала их, как в воронку, приглашая войти и что-то изменить, разорвать порочный круг, но тут появлялся Вудли... Но, тогда, что же делать??? - в ужасе замер он. - Остановиться, не делать ничего? Неужели мы проиграли эту войну? - обреченно подумал он.
  
   - 26 -
  
  
  Прошло три месяца. Теперь Леонид был свободен, то есть абсолютно свободен на пути к своей основной цели. Установка работала. Его помощь больше была не нужна - Вилли сам прекрасно справлялся с этим гигантским огненным монстром. Там постоянно шли какие-то испытания, вернее, ее использование. Казалось, политики, наконец, добрались до желаемой игрушки и пытались перестроить сквозь время целый мир. А тот мир и их политика его совершенно не интересовали. Конечно, иногда он вспоминал Москву, белый пушистый снег, зиму. А она как раз в это время года была где-то там, заметая снегом московские улицы всего в 65 миллионах лет отсюда. Люди ходили в шубах, шапках, дети катались на санках и коньках, будки с мороженым простаивали в ожидании покупателей, но никто не обращал на них внимания, и все скользили по этому снегу и льду, по своим зимним делам. А тут каждый день только горячее солнце и теплый океан, и еще его работа. Работа, которая, наконец, давала ему возможность построить фотонный двигатель и перевернуть этот мир и тот, холодный и зимний мир тоже где-то там 'наверху'... А еще Валери...
  Та зима иногда не давала ему покоя, его работа не оставляла времени, а Валери не давала заснуть. Вернее иногда, закрывая глаза и собираясь увидеть первые сны, он видел ее. А однажды теплым шумным вечером в толпе гостей острова на набережной, прогуливаясь с писателем, он встретил ее... (А с этим человеком теперь он общался часто, и тот был интересен ему. Он прочитал несколько его книг. И удивительное, странное чувство возникало после прочтения. Казалось, что написаны они были не о прошлом и даже не о настоящем, а о будущем, которое так волновало автора, и ничего настоящее этого будущего уже не существовало. И казалось все это было не вчера или завтра, а сегодня, сейчас.) ...он встретил ее. Вернее их. Валери шла вдоль берега по песку, босыми ногами касаясь вечерних ласковых волн, держа за руку какого-то незнакомца. Так они босиком шли по пляжу, пока не натолкнулись на них. Его словно ударило разрядом тока, как будто подтолкнуло и выбросило на берег, где еще не так давно утром он любовался ею. Но теперь эти двое вежливо поздоровались и пошли каждый своей дорогой... Писатель и физик брели еще какое-то время, забыв о своей беседе. Леонид уже не помнил, о чем они говорили, а Юрий и не собирался вспоминать, потому что заметил взгляд своего друга.
  - А почему бы тебе не быть сейчас на месте этого барона? - неожиданно спросил его Юрий.
  - Барона? - рассеянно повторил Леонид.
  - Да, какого-то баловня королевских кровей, который имеет неплохой тенор, кучу денег, но не более того...
  - Может быть, ей нравится, как он поет? - рассеянно пробурчал физик.
  - Не валяй дурака. Мне показалось, что ты не прочь сменить мою компанию на ее, и был бы абсолютно прав. Охота проводить вечер со стариком, когда рядом такая женщина...
  - Что ты предлагаешь сделать с этим бароном? Дать ему в морду? - спросил Леонид.
  - Хотя бы это. Женщина не терпит невнимания. А после такого поступка на этом острове, может быть появится полиция... Шучу! Но ты просто болван! Если она тебе нравится, что ты теряешься? Ты - Леонид Громов, русский ученый, молодой сильный мужик, а там какой-то барон...
  - Но война, моя работа и вообще, - сказал Леонид.
  - Войны были всегда, но любовь никто не отменял. И ничто никогда не мешало быть людям вместе...
  - Пожалуй, нам нужно зайти в этот бар, - и Леонид показал на дверь ближайшего заведения.
  - Пожалуй, - согласился писатель, украдкой улыбаясь, и они скрылись в спасительной гавани для таких же одиноких холостяков...
  
   - 27 -
  
  
   После того, как Леонид получил все необходимое для своего детища, для новой и такой старой и желанной мечты, он просиживал сутками в лаборатории, создавая двигатель. Перед ним была масса деталей и элементов будущей модели. На бумаге он уже нарисовал ее, мысленно построил и даже испытал, но теперь на какие-то мелочи уходили целые дни и недели. Одно дело придумать и замахнуться на что-то новое и глобальное, но совсем другое - воплотить это в куске металла, в небольшом объеме и сделать так, чтобы оно работало на любой машине, станке, лодке или самолете. Как ни казался грандиозным их проект на берегу, результат был бесформенным и не имел границ и очертаний - только огромный океан и пляж, где можно до бесконечности увеличивать мощность и размеры установки. Совсем другое - из ученого, из физика, лабораторного червя превратиться в виртуозного инженера, когда гениальная идея уже разработана и опробована, и оставалось лишь придать ей форму и размер, поместив пылающее огненное сердечко в маленький изящный корпус будущего двигателя. Вот тогда и начинался высший пилотаж.
   Когда-то великий да Винчи, получая заказы, быстро придумывал своим гением идею и саму картину, но потом, пользуясь уникальной техникой, писал по тридцать, по сорок слоев, накладывая краски на полотно, прорисовывая каждую деталь и мелочь. А на это уходили годы. Заказчики роптали, нетерпеливо ожидая, отказывались платить, но когда, наконец, им показывали работу, прощали все и в восхищении преклоняли головы перед мастером.
   Сейчас он сидел за столом лаборатории, а перед ним был небольшой корпус мотора. Он был сделан на каком-то заводе по его чертежам там, 'наверху', скорее всего, маленькими трудолюбивыми руками китайского инженера, который на расстоянии 65 миллионов лет ломал себе голову, для какого двигателя может быть использован такой корпус? Снова не понимал, но идеально с чертежа воплотил в металле его замысел, и теперь ему оставалось только одно - собрать все это, как детский конструктор, и проверить уже здесь, в далеком прошлом. Иногда он чувствовал, что находится здесь не один, а китайский инженер где-то рядом, он смотрит на него, помогает, дышит с ним одним морским воздухом. Потому и не было так одиноко... Но это чувство пропадало, как только он покидал лабораторию, идя по острову, и вспоминал Валери, в который раз оставаясь наедине с собою.
  - Чего я стесняюсь? Просто нужно разыскать ее и все. А дальше пусть сама решит, кто ей нужен, - однажды принял он такое решение.
  
   На острове был большой яхт-клуб, и каждый желающий имел возможность выбрать себе корабль или лодку, плавать на ней, жить на ней, ездить на далекие дикие острова на сафари, да все, что угодно... "Чертов коммунизм" - как когда-то назвала все это Валери, и теперь Леонид вспоминал ее слова. Снова 'ее' и снова вспоминал ...
   Однажды, выбрав небольшую скромную яхту и, желая научиться ею управлять, он отчалил от маленького пирса и, помахав на прощание инструктору, одиноко поплыл по волнам.
  - Все-таки сказочное удовольствие - плавать на таком замечательном судне, - думал он, отплывая от берега, а вокруг только океан, высокое небо бесконечным голубым куполом накрывающее водную стихию, их маленький островок, и он, один у штурвала этого корабля. Капитан - без команды и адмирал флотилии из одного корабля, - смеялся он над собою, продолжая плыть. Его целью было - освоить корабль и проверить на нем свой двигатель. Для настенных часов тот был слишком велик, для электростанции мал, и тогда он подумал, что такой размер двигателя как раз подойдет для любого автомобиля или лодки... Но лодка - это намного интереснее, ведь не зря же он находился на острове! И поэтому сейчас он учился ею управлять...
   Несколько раз обойдя остров и получив сказочное наслаждение, научился причаливать и ровно швартоваться у пирсов, и, уже собираясь обратно, его внимание привлек какой-то шум за скалой. Нет, не шум - музыка или, скорее, пение. Он подошел поближе. На камнях стоял человек и пел тенором какую-то арию. Какую, Леонид не знал, да и не важно это было сейчас, а важно было то, что рядом колыхалась на мелких волнах небольшая яхта, где на корме сидела Валери. Она откинулась на широком кресле, загорала и слушала это пение. Кровь прилила к лицу физика. Он выключил мотор своей лодки, неотрывно следя за этими двоими, и никуда уплывать не собирался. Он готов был остаться здесь навсегда, позабыв о делах своих, был готов бороться за нее, за эту женщину, которую так нелепо потерял когда-то, но теперь видел снова. А человек, тот самый чертов барон, ничего не замечал и самозабвенно выводил свои рулады. Он взбирался все выше и выше по камням на вершину скалы. И чем выше он поднимался, тем красивее и мощнее становился его голос. Певец знал, что им, безусловно, восхищаются и испытывал там, наверху, сказочное наслаждение. Ни одна женщина никогда не могла устоять перед ним и его удивительным тенором, и поэтому сейчас он наслаждался пением, и собою, и ею, этой очаровательной француженкой, которая, безусловно, принадлежала только ему одному... Ария закончилась, и он постепенно вышел из своего вокального транса, грациозно склонившись в поклоне, но аплодировать было некому и бросать букеты цветов тоже - прекрасная женщина исчезла из его лодки и из его жизни навсегда...
  - Он удивительно поет, - думала она. - Он так любит, когда им восхищаются, такой изысканный и тонкий, как женщина.
  Он уже пел свою вторую и третью арию, а она в перерывах (антрактах) махала ему рукой, щурясь от яркого солнечного света.
  - Но иногда так хочется, чтобы тебя просто взяли сильными мужскими руками, ничего не пели, не говорили и унесли куда-нибудь - а куда, уже все равно...
  Она засыпала на жарком солнце, ее разморило от высоких нот и размеренного покачивания лодки, и больше не думала ни о чем. Только во сне ей показалось, что какой-то мужчина склонился, заслоняя солнце своей широкой спиной, легко поднял ее и унес в неизвестность. А пение становилось все тише, и только слышалось ровное урчание мотора и плеск волн...
  И поэтому, когда она открыла глаза и увидела его, ничего не сказала. Так за ней еще не ухаживал никто. Какая-то приятная дрожь пробежала по всему телу. Он сидел рядом, смотрел на нее, а она улыбалась своими зелеными глазами и знала, что они ему нравятся, и она нравится тоже. А лодка, словно понимая, тихо урча своими моторами, уносила их от этого берега в неизвестность океана, в неизвестность их новой жизни, их новой мечты...
  
  
  
  - 28 -
  
   Теперь Леонид завершал работу над своим двигателем. В жизни произошли некоторые изменения, и он удивлялся, что иногда даже заставлял себя покидать Валери и отправляться в лабораторию. Но у нее тоже была своя работа, и поэтому вечерами после большого дневного расставания они с удовольствием встречались вновь и были вместе...
  - Неужели женщина может заменить дело всей твоей жизни? - протестовал его разум. - Конечно же, нет!
  - Неужели он сможет без нее? - конечно, нет, - пело в его душе. - Но тогда как выбирать? А нужно ли? Всему свое место и срок.
  Наконец он успокоился и ответил на все вопросы. И еще заметил, что теперь, даже в ее отсутствие в своей лаборатории, делал все как-то по-другому и делал это для нее. А она тоже с радостью ждала этого вечера, и следующего тоже. Может быть, он не пел так замечательно, как тот тенор или баритон, она уже стала забывать его, но этот русский!... Как сказал когда-то Генри: 'У нас сегодня просто русский день'. И теперь ее 'русский день' наступал снова и снова, не заканчиваясь никогда. Он был с ней рядом, и больше не хотелось ничего. А время шло, оно сжималось в призрачное облачко, неуловимо таяло, растворялось, и оставалось совсем немного - год, еще пара месяцев, еще несколько дней, часов, а потом...
  
   Генри бросил последний кусочек хлеба птицам. Одна, самая быстрая, подскочила и выхватила свою добычу из-под носа других. Ей повезло...
  - Вот так, - подумал он, - и люди, совсем немногие, получившие билеты в свое будущее, спасутся в этом далеком прошлом, а другие останутся там и закончат свой путь все вместе в проклятый час навсегда. Повезет лишь немногим, и как изменить и спасти тот мир, он не знал. Что бы они не предпринимали, конец был неизменным, до конечной даты оставалось всего год и два месяца. Вудли невозмутимо сидел рядом, он был спокоен, он мог сделать все: пресечь любую провокацию, устроить переворот, начать или остановить конфликт, но тот мир и тех людей он переделать не мог. Этого он не понимал, а потому был бесполезен и помочь не мог ничем...
  
   - 29 -
  
   Они присмотрелись, с удивлением наблюдая за происходящим. Пестрые птицы в панике испуганной стаей бросились в разные стороны, шарахнулись и улетели прочь. Мимо них вдоль берега стремительно проплыло какое-то небольшое суденышко. Гул его двигателя был еще слышен, когда с другой стороны уже появилась точно такая же лодка. И она, промелькнув, исчезла вслед за первой, потом еще и еще. Целая флотилия одинаковых моторных яхт, следуя с небольшим интервалом, пролетали мимо. Так за короткое время их можно было насчитать, наверное, штук пятьдесят. Все они были одного размера и цвета, как будто их спускали с конвейера. Все они с сумасшедшей скоростью пролетали мимо них.
   На острове не было такого количества одинаковых лодок этого размера - две или три, не больше. Генри прекрасно знал "парк" своих кораблей и не понимал - откуда эти? Неужели экспансия? Неужели канал найден, и теперь эта флотилия маленьких кораблей врывалась в их пространство? Но это невозможно! Сегодня канал был закрыт, а установка Вилли выключена, и уже несколько недель ей не пользовались. Может, это Вилли, соскучившись по работе, натворил что-то? Вудли встал, взял у бармена бинокль и внимательно посмотрел вдаль. Он едва успевал настигать эти лодки прицелом своего бинокля, как те скрывались за далеким краем острова. Их уже проплыло, наверное, больше сотни, но они все прибывали и прибывали.
  - Это Леонид! - вдруг воскликнул Вудли...
  - А это Валери! - снова произнес он... - и Леонид тоже... И в следующей лодке Леонид. Это одна и та же лодка! ... Генри, эта одна лодка, и она кружится вокруг острова с непонятной скоростью!
  Генри выхватил у него из рук бинокль, и теперь сам наблюдал за этой гонкой. Потом подтвердил:
  - С сумасшедшей скоростью! - и добавил еще: - Он сделал это! Ну, русский! Вот чертов физик, посмотри, что творит!
  На берегу начали собираться случайные прохожие, уже небольшая толпа стояла неподалеку, и все они вращали головами вслед за лодкой. А та, перестав исчезать, уже рисовала восьмерки и широкие круги в океане на глазах у людей.
  
  - Ты сумасшедший! У меня уже кружится голова, - вскричала Валери...
   Когда он пригласил ее на небольшую прогулку, она не ожидала таких маневров. И, действительно, сначала лодка размеренно плыла вдоль берега. Потом Леонид увеличил скорость, и та, легко набирая обороты, полетела быстрее.
  - Откуда у Генри такой быстрый корабль? - подумала она.
  - Еще быстрее? - спросил Леонид.
  - Да, - засмеялась она, и была уверена, что быстрее невозможно. Вот тут все и началось. Теперь они, как на большой карусели, кружились вокруг острова, и центробежная сила уже начинала сносить их к бортам судна. Леонид хотел сбавить скорость, но не тут-то было. Энергия фотона, впервые вырвавшись наружу, ни за что не хотела останавливать свой разбег. Она только начинала жить, начинала действовать, а корабль все набирал обороты. Люди на берегу едва успевали за их судном, а эти двое, вцепившись в панель приборов и штурвал, едва не улетали с него.
  - Я тебе обещал сюрприз? - перекрикивал порывы ветра Леонид - Значит, будет сюрприз!!!
  - Притормози!
  - Не могу!!!
  - Останови!
  - Не могу!!!
  И они хохотали, как сумасшедшие...
  Потом Леониду все же пришло в голову прекратить это вращение, и он выпрямил курс. Лодка, как самолет на взлетной полосе, продолжала набирать скорость, и теперь они за секунды преодолевали целые километры. Потом широко повернули, снова повернули, и оставалось только взлететь! Но их корабль не был готов к такому, он не умел летать! Винты крутились как сумасшедшие и, наконец, люди на пляже увидели, как вода, вылетающая из винтовых лопастей, закипела и длинным шлейфом горячего пара потянулась за лодкой. Винты раскалились докрасна, и было непонятно, на чем они могли держаться при такой скорости. Потом лодка сделала еще пару кругов, на каждой волне она подпрыгивала, пролетая десятки метров, опускалась, снова искала новую волну и снова летела. Она училась летать! ... И так без конца! И стало ясно, что она готовится к своему решающему прыжку.
  Вдруг Вудли движением профессионала накрыл своим телом Генри, которого он сбил со стула, и в этот миг оба винта, как две раскаленные юлы, оторвались от лодки и полетели в сторону берега. Они пробили первую стену кафе, потом вторую и взмыли высоко в небо. Где они носились, никто не видел, сколько это продолжалось, никто не помнил, но потом две светящиеся точки, бумерангами промелькнув в вышине, снова врезались в стену этого кафе, где и остались навсегда... А маленькое яркое сердечко там, на лодке, в глубине мотора, смеялось и рвалось наружу. Оно было еще несмышленым ребенком, и пока ему можно было простить все.
  - Вот!... Вот что мы будем делать! - воскликнул Генри, усаживаясь на полу кафе. Он произнес это тоном человека, который только что сделал открытие, и теперь, не отрываясь, смотрел на эту лодку, и на этих двоих - Леонида и Валери, которые, мокрые от соленой воды, сидели в ней. И сразу все как-то само собой улеглось в голове:
  - Фотонный двигатель! - лихорадочно соображал он. - Бесплатное топливо! Мы дадим людям колоссальную энергию, которую можно будет использовать везде! Это рывок в науке и производстве. Они перестанут воевать, но будут строить, будут жить и получать удовольствие от жизни. Нельзя затыкать дыры, когда эта планета как решето. Нужно исцелить тело цивилизации, и тогда она с благодарностью сохранит души, живущие в ней... Нужно просто сместить акцент, привнести что-то новое, отвлечь их от привычной рутины, и тогда появится надежда... И снова жизнь...
  Тем временем физик, взяв в руки весла, уже отбуксировал свою лодку к берегу. Эти двое, как после аттракциона в парке развлечений, с трудом выползли на берег и, шатаясь, едва добрались до столика в нашем кафе. Вернее, сели под этим столиком прямо на полу рядом с Генри.
  - Русские горки, Леонид? - весело спросил Генри. - В следующий раз полет в небеса?
  - Вроде того, - подмигнул ему Леонид.
  - Тебе понравилось? - обратился он к Валери, сидевшей рядом.
  - Да! - восторженно ответила она, тряся растрепанной головой. Он засмеялся, и люди вокруг тоже начали смеяться, поздравляя физика с новым изобретением. Женщины смотрели на него с удовольствием, а на Валери с завистью, и если бы здесь находился всем знакомый тенор, наверное, растрогавшись, он захотел бы спеть пару арий из своего репертуара и простить им все... Потому что гению и нужно прощать все...
  
   Часть 3
  
   - 30 -
  
   Генри понимал, какую брал сейчас на себя ответственность. Раньше все было совсем по-другому. Они воздействовали на события, которые происходили в будущем, но не трогали прошлого. И это было естественным и не шло в разрез с существованием их в этих временных рамках. Другое дело - изменить настоящее. Иногда они делали это раньше. Достаточно вспомнить тех людей, которые попали сюда, и то удивительное спасение Громова от руки киллера. Так или иначе, жизни всех этих людей уже были изменены островом, и он теперь стал неотъемлемой частью их жизни и судьбы. Но природа для того и создала человека, чтобы тот мог что-либо изменить в настоящем ради будущего, но никак не в прошлом.
   На острове существовала лаборатория времени. Там работали математики, философы, физики, историки... Словом, целая группа специалистов, которая исследовала и контролировала этот процесс. У них не было никакого оборудования, установок или приборов. Они сидели за одним столом и проигрывали разные ситуации во времени. Они просто играли и в итоге пришли к серьезному выводу - со временем играть нельзя! Эти люди предупредили его об этом, и теперь каждая операция просчитывалась ими, и ошибиться было невозможно. Их вывод был такой: перемещаясь в далекое или близкое прошлое, нельзя касаться событий и видоизменять их. Все дело в том, что время имеет некоторую 'многослойность'. Это не линия и даже не плоскость. Это большой слоеный пирог. Это объем, который мы пока не можем постигнуть своим разумом и понять. Конечно, часто бывает так, что человек, не зная и не понимая чего-то, стремится воздействовать на объект своего невежества и даже пытается уничтожить его. Так было в истории не раз. Разрушение - один из путей познания. Но его предостерегли - со временем не стоит играть. Достаточно изменить что-либо в прошлом, наступает некий временной коллапс. То есть, мы - люди, не умеющие обращаться с этим временем, попадаем в один и тот же момент в разные, параллельные плоскости, и уже не понятно, где тот мир, в котором мы живем. И пытаясь понять многомерность этого временного пространства, мы теряемся и пропадаем, потому что постичь этого нам не дано. Возникает некий хаос, абсурдность ситуации. Мы находимся в прошлом, видим там себя того другого и находимся с ним рядом. Каждый выполняет свои действия, которые противоречат друг другу, а результатом этого может стать многоплоскостной временной хаос, который уже нельзя контролировать и предвидеть. Вот тогда и возникает конфликт между некоторыми временными пересечениями и нашей жизнью. Конечно, природа справится с этим парадоксом, но человек нет, и последствия могут стать непредсказуемыми.
   Можно возразить, что сама идея жизни на острове в этом далеком прошлом уже нарушает этот закон, и здесь уже происходит воздействие на будущее. Но в лаборатории времени объяснили, что поскольку остров все равно погибнет и произойдет это задолго до появления на планете человеческой расы, такое воздействие на будущее цивилизации минимально, хотя, безусловно, есть. Именно поэтому Вудли не должен был снова попасть к Бобби во второй раз и отменить свои действия. Встретив там самого себя и отменив то, что ты сделал вчера, ты меняешь завтрашний день и себя тоже. Ты попадаешь в параллельные плоскости времени, и где потом искать себя - не знает никто...
   Теперь Генри мучительно принимал решение. Стоило принести людям туда, "наверх", изобретение Леонида (его фотонный двигатель), повернуть все назад будет уже невозможно. Это закон! То, что случится сегодня, останется в этом дне навсегда. А дальше наступает завтра уже вместе с этим событием. Так устроен мир...
   А время идет параллельно и там и здесь, и, куда бы тебя не забросила временная нора, его становится все меньше. И теперь нужно было тысячу раз просчитать последствия такого решения. Но не делать ничего уже было нельзя - время 'конца' приближалось...
  
   Генри последний раз встретился со своими учеными из временной лаборатории. Что они могли ему посоветовать? Ничего. Ничто не возможно предвидеть в масштабах такого события. Это совсем новое и радикальное решение. Готовы ли к нему люди? Наверное - да. Это, безусловно, облегчит им жизнь. Все станет доступнее и дешевле на целых тридцать процентов. Все, что производилось ранее, потом перевозилось, перелетало, охлаждалось или согревалось, освещалось и так далее... все имело невероятные затраты на ту или иную энергию, а теперь она становилась для них бесплатной и в буквальном смысле бралась из воздуха.
  Готовы ли были политики? Это Генри сейчас интересовало меньше всего. Те будут ждать указаний своих хозяев, из чьих рук они привыкли кормиться, и поэтому к общему народному ликованию они не имели никакого отношения, да и вряд ли были способны на что-то сами по себе. А вот будут ли довольны их покровители - сильные мира сего, в чьих руках и сосредоточились все те блага человеческие, - это вопрос! И теперь эту проблему предстояло решать.
   Генри стоял на берегу и всматривался вдаль, где должна была открыться воронка и оттуда через какие-то секунды появиться вереница судов с их хозяевами и членами правления 'организации'. Такие встречи происходили редко - раз в несколько лет. Обычно проводились телефонные переговоры или видеоконференции. Генри для этого поднимался 'наверх', и со своего корабля, который всегда курсировал в тех водах, проводил переговоры и видео-встречи, а потом возвращался на свой остров. Но теперь, когда ситуация обострилась, нужно было встретиться, пожать друг другу руки и подтвердить намерения. Все эти люди были не простыми гражданами, обремененные огромным состоянием, реальной властью и, некоторые из них, несмотря на все, совестью. Но сколько людей - столько мнений, и поэтому теперь нужно было встретиться, посмотреть друг другу в глаза и договориться. А от каждого сейчас зависело многое. Почти все...
  
   Воронка гостеприимно раскрыла свои врата, и из них, едва помещаясь в этом водовороте времени, начали появляться корабли. Это были яхты и лайнеры, совсем не похожие на те, которые остались на острове, и даже принцы и президенты приплывали сюда на судах, казавшихся песчинками рядом с этими кораблями-гигантами. Это были целые плавучие острова, корабли-города, корабли-дворцы, куда могли поместиться сотни людей, но на каждом из них находилась небольшая команда и члены тех самых семейств, которые и отправились сюда на эти переговоры. Генри с почтением принимал каждого у своего пирса, пожимая руки. Организация начинала свой съезд...
   Встреча проходила в просторном зале большой виллы, которая была построена для подобных раутов. Пожалуй, впервые здесь появились люди в костюмах, которых сопровождала охрана. Нет, бояться здесь было некого, и все прекрасно знали об этом. Система 'билетов' на остров была столь совершенна, что здесь собирались только лучшие - элита. Но так полагалось. Единственно, чего на них не было - это галстуков. Люди заняли свои места за большим столом, и наступила долгая пауза...
   Здесь сейчас сосредоточились все деньги мира, вся сила и мощь, вся полнота власти. Эти люди могли одним небрежным движением купить целую страну, устранить кризис на планете, обвалить самую сильную мировую валюту и повернуть реки вспять. Одного они не могли сделать порознь: отменить тот проклятый день и остановить неизбежное, а поэтому сейчас они сидели, смотрели друг на друга и молчали.... Там, наверху они могли потерять все. Их бизнес, работа, жизни оказались под угрозой. А бывают ситуации, когда мы все равны. И поэтому сейчас они приехали говорить и договариваться.
   Разговор был тяжелым. Все знали причину этой встречи, и всем был предложен план Генри. Почти все эти люди черпали свои неистощимые богатства из глубин той самой земли, добывая нефть и газ, природный уголь. И поэтому сейчас нужно было найти решение, которое устроило бы всех.
  
  - Я рад приветствовать уважаемое собрание..., - начал Генри свою тщательно подготовленную речь. Он немного волновался, но как всегда выглядел достойно и убедительно, и все с вниманием уважительно слушали его.
  - Всем вам были разосланы приглашения и наш новый план действий..., - продолжал он, - поэтому вы в курсе последних событий. И сейчас мы должны вместе принять решение. В таком непростом деле там 'наверху' понадобится помощь каждого из вас...
  Он долго говорил, приводя известные факты, а эти люди слушали, продолжая молчать. Их окружала обстановка привычного благополучия. Повсюду стояла изящная мебель, шикарные диваны и кресла, дорогие ковры украшали полы, на стенах висели канделябры и картины, а в углах стояли какие-то статуэтки. Не какие-то, а уникальные подлинные произведения искусства. Этот дом был построен в традициях старой Англии, и его дед когда-то придал этому зданию пафос великолепия и роскоши. Так они жили когда-то там, у себя дома, так же ему хотелось повторить все и здесь. Словом, великолепный уголок Старого Света. В больших клетках расхаживали какие-то птицы, похожие на фазанов. Они чинно кивали головами, чопорно кланяясь друг другу, иногда снисходительно поглядывая на людей. Они прекрасно соответствовали этой роскоши и вели себя достойно - насколько могут быть птицы достойными.
  - Мы не введем производство или науку в коллапс. Не устроим новый виток мирового кризиса - скорее наоборот..., - все говорил Генри. Тут его внимание привлек какой-то шум из клетки. Продолжая свою речь, краем глаза покосившись на нее, вдруг заметил, что одна из птиц схватила из кормушки кусок кровавого мяса, уже собираясь проглотить его, но другая почему-то кинулась к ней и начала клювом вырывать еду. В кормушке было много мяса, свежего и сочного, но почему-то именно этот кусок стал причиной раздора, и шум продолжался. Это был немыслимый конфуз! Но Генри продолжал. А обе птицы, еще минуту назад такие важные и чопорные, уже рвали на части свою добычу, выхватывая ее друг у друга. Генри попытался продолжить, но птичий гвалт все нарастал. Уже был отброшен в сторону и забыт злосчастный кусок мяса, а эти двое, словно сняв с себя фраки и галстуки, били друг друга крыльями, клевали, толкались, напрыгивали, издавая при этом немыслимые звуки. Люди в зале уже начали коситься в их сторону, забыв о важных переговорах, а птицы продолжали свой бой. И куда исчезли все их манеры и изыски - было непонятно. Генри, не выдержав, подошел к клетке, стукнул по ней рукой, потом взял какой-то плед и накрыл ее. Птицы мгновенно присмирели, и только их возмущенные головы теперь торчали сквозь прутья, наблюдая за своим обидчиком. А Генри вернулся к своему месту, закончив речь:
  - И теперь эту проблему предстоит решать нам с вами, - произнес он. Теперь все сидели, позабыв о недоразумении, смотрели друг на друга, на остров и небо сквозь огромные окна и снова молчали... Кромешная тишина повисла в просторном зале, и только легкий ветерок шелестел за окном, раскачивая большую портьеру. Это была очень важная пауза, и люди, сидевшие за длинным столом, тоже были очень важными, особенными, они снисходительно свысока посматривали по сторонам, поскольку по-другому смотреть давно разучились,... а, может быть, и не умели никогда. Каждый их взгляд был на миллиарды, а слово на триллионы, и то, что будет сказано сейчас, - решит все.
  - Генри, к чему такая спешка и почему мы не используем привычные методы, - наконец, спросил один из них. - У нас большая организация, которая способна решить любую проблему, где бы она не возникла.
  Он говорил медленно, весомо, и слова тяжело и убедительно срывались с его уст, отражаясь эхом от стен и потолка, картин и статуэток. Речь его была вязкой, как поток мазута, выходящего из трубы, как река нефти, которая только что забила фонтаном, но ее тут же замкнули, тяжелыми насосами надавили на эту гигантскую массу и, считая баррелями, погнали по всему миру.
  - Слишком много желающих создать эту проблему и слишком мало осталось времени, - ответил Генри. - Там, наверху у нас остался всего лишь год... Один год! А мы до сих пор стоим на месте... Как вам это объяснить?... - Он задумался, подбирая слова, потом снова заговорил:
  - Что-то мы делаем не так, господа! Невозможно старыми методами добиться желаемого. Насилие по своей сути порождает насилие, и никакой мир на крови не построить. Видимо, в этом все дело...
  - Но, ты уверен, что мы использовали все наши возможности? - спросил другой. Слова этого человека прозвучали так, словно тяжелые бревна сплавлялись по широкой реке. Они пахли торфом и угольной пылью, потом шахтеров, битвами с профсоюзами, вагонами, которые стучали железными колесами, развозя свой груз по бесконечной колее дорог.
  - Нет, не уверен и поэтому предлагаю именно такой гуманный план... Только создавая, а не разрушая и затыкая бреши, можно решить этот вопрос... Думайте, господа,... решайте!
  При слове 'гуманный' многие из этих людей усмехнулись, но ничего не сказав, продолжали молчать.
  - А мне этот проект понравился! - внезапно живо откликнулся один из них. Он широко улыбнулся, и его зубы, как перламутр, засверкали блеском слоновой кости, а глаза заискрились алмазами в тысячи карат.
  - Жизнь станет легче, люди богаче, - продолжал он. - Можно будет освоить новые территории, месторождения, пользуясь такой бесплатной энергией, забраться под вечные льды! Кое-что намыть и там!
  - Твой алмазный и золотой бизнес не пострадают! - резко перебил его чей-то голос. - Но не забывай, что многие из нас сидят на нефти и газе. Акции рухнут в один момент.
  - Акции продаются и компании тоже, - парировал алмазный магнат. - Тем более сейчас, когда они на взлете! Сделай вовремя правильный ход!
  - Ты же не хочешь уступить свой бизнес и прикрыть дело? - настаивал нефтяной магнат, - так что не забывайся! И ты тоже, - кивнул он кому-то, - со своим медийным хозяйством только выигрываешь! А что делать нам, закрывать трубу?
  Господин, к которому он обратился, засмеялся, прищурился и живо ответил:
  - Мозгов должно хватать, чтобы при любом раскладе быть всегда на коне. Тебя никто не заставлял всю жизнь вагонетки таскать или вырубать леса. Головой нужно было думать, в колледже хорошо учиться! Нужно будет - значит продашь свою трубу - не велика потеря!
  Нефтяник задохнулся от такой наглости:
  - Сильвио, мы с тобой поговорим в другом месте и в другое время! Ты обнаглел, старый гаденыш. А не помнишь, каким умом забрал себе государственные каналы, кто тебе помог в этом деле, и кто тебя туда поставил?... Продавать мои акции! Мне такое сказать?...
  - А кому нужны будут и это дело, и эти акции через год? - попытался остановить их Генри. - Всего один год, господа! Остался всего год! А в случае провала операции все вы переедете со своими семьями сюда, на мой остров и сможете остаться здесь. Вы ничего не теряете, а мы можем хотя бы предпринять эту попытку! Использовать этот шанс!
  - Ха-ха-ха, - засмеялся Сильвио. - Что мы будем здесь делать на твоем острове? Наденем панамы и шорты, сядем на свои яхты и поплывем на сафари, будем стрелять динозавров и мамонтов?... Или петь на эстраде твоего цирка и удивляться, почему так плохо аплодируют? - теперь он со свойственным ему сарказмом накинулся на Генри и темпераментно говорил, говорил, и прервать его было невозможно. Как будто тысячи телевизоров включились одновременно и тысячи голосов начали вещать из них свои новости, телешоу, викторины и боевики. А последним аккордом на головы собравшихся свалился мощный водопад из рекламных роликов и клипов. Он бил по мозгам, звучал немыслимыми мелодиями и мелькал, извиваясь в шумном танце, выплескивая на всех какую-то рекламируемую ерунду, призывы и лозунги, деньги и скидки. И заглушить его было невозможно.
  Шум голосов пробежал по ряду людей... Все начали вскакивать со своих мест, готовясь сцепиться в крепкой схватке. Генри неожиданно бросил взгляд на клетку, откуда из-под покрывала торчали с двух сторон на длинных шеях взъерошенные головы птиц. Те с испугом смотрели на них широко раскрытыми, круглыми глазами, растерянно моргая. Они никогда еще не видели такого, и поэтому были очень напуганы. И, глядя на этих кричащих людей, на мгновение ему показалось, что сегодня уже видел нечто подобное. И взгляд его упал на маленький кусок мяса, о котором птицы давно позабыли...
   Наконец, взял слово старейший из этих уважаемых людей. Он, пожалуй, терял больше остальных, и от его решения зависело все. Во время переговоров он сидел и молчал, принимая свое непростое решение, но когда заговорил, умолкли все.
  - В конце концов, нам не привыкать начинать все с нуля, - начал он свою короткую речь, медленно выговаривая слова, и каждое было на вес золота.
  - Когда меня перевезли в детстве из моей маленькой страны в Новый Свет, у меня в кармане не было ничего, да и кармана даже не было, только надежда, молодость и голова...
  Он посмотрел на прочих в этой комнате, и те смешались немного, начали поправлять пиджаки и усаживаться на свои места. А тот продолжал, и голос его эхом отдавался от высоких стен закрытых тяжелыми решетками, от глубоких хранилищ, где были сокрыты все сокровища мира. Там не было запасов нефти и угля, не пахло потом рабочих, не скрывались залежи газа или торфа, алмазов и драгоценных камней. Там было чисто и светло, горел яркий электрический свет, а вокруг только деньги и деньги, тонны бумаги, длинные вереницы нулей на электронных счетах, там не было даже золота, только деньги и больше ничего. А значит, там было все! А поэтому он спокойно продолжал, и все его слушали:
  - Молодость я выменял на деньги, голова пока при мне, а начинать новое дело никогда не поздно... Ха-ха-ха! Правильно я говорю? - и он строго оглянулся по сторонам. - Как ты говоришь, Генри, называется эта штука? ... Фотон? ...
  Он посмеялся еще, помолчал мгновение и подвел черту:
  - Что же, Генри, значит, будем торговать фотоном, - непререкаемо сказал это, и опять строго посмотрел на остальных. - Мы поможем твоему ученому, Генри. Я сделаю его самым богатым человеком планеты, после меня, конечно... Все!...
  На этом разговор был окончен.
  Теперь все прохаживались, мирно беседуя, по уютному зеленому дворику с бокалами в руках. Вокруг маленькие фонтанчики, снова какие-то птицы в клетках, стол с восхитительными закусками... Скромный фуршет. Скромный, потому что трудно было удивить этих господ чем-то еще...
  К Генри подошел один из гостей:
  - Почему бы тебе самому не заняться алмазным промыслом? - дружески спросил он. - Все месторождения и разработки известны, ты мог бы найти их здесь, на твоем материке? Стал бы еще богаче!
  - Будущее! - дружески ответил Генри. - Мы не можем посягать на него. То золото и алмазы, которые мы сегодня заберем отсюда, больше не появятся там, в нашем времени, а значит, мы изменим его.
  - Генри, иногда мне кажется, что я в любом времени буду иметь столько же, сколько и сейчас, - посмеялся он.
  - Ну, а если не наступит завтра и мы окажемся здесь, на твоем острове, ты продашь мне лицензию на алмазный промысел? - словно в шутку спросил он.
  - Я уже понял, что ты сейчас решил провести геологоразведку прямо здесь, в моем доме, - посмеялся Генри. - А ты хочешь, чтобы 'завтра' не наступило? - в шутку парировал он.
  - Нет, Генри. Не хочу, - уже серьезно ответил тот.
  - Тогда оставим золото и алмазы в покое. Пусть остаются там, где они сейчас, - так же серьезно промолвил Генри.
  Золотопромышленник хлопнул его по плечу, и они выпили...
  
   Генри вздохнул с облегчением. Встреча была закончена, вопрос был решен, и теперь оставалось дело за малым. Перевернуть эту маленькую планету. Перевернуть и заставить людей жить по-другому: строить, а не разрушать. А рычаги у них теперь были все: на этом острове, у Леонида в лаборатории и 65 миллионов лет спустя - там, 'наверху'...
  
  
  
   - 31 -
  
  Небольшая яхта медленно отходила от причала. После появления на острове кораблей-гигантов такое событие казалось незначительным для этих мест. Сейчас неприметное суденышко подплывет к воронке, войдет в нее и незаметно исчезнет, растворившись во времени, а на одиноком пирсе останутся только Генри и Валери. Эти двое смотрели на наш кораблик, провожая его взглядами в далекий путь, и каждый думал о своем.
  - Кто эта женщина? - наконец нарушила молчание Валери.
  А на палубе были видны две фигуры - Леонида и еще какой-то смуглой незнакомки.
  - Его менеджер и секретарь, - ответил Генри.
  - Симпатичная, - произнесла Валери. Генри помолчал немного, а тем временем яхта уже подошла к воронке.
  - Очень толковый и грамотный специалист, - наконец добавил он. Так они молча смотрели в сторону яхты, а те двое так же молча на них, пока воронка времени не поглотила наш маленький корабль. Больше Валери не произнесла ни слова.
  А лодка, через мгновение, преодолев миллионы лет, появилась на ровной спокойной поверхности океана уже с другой стороны, где вокруг только океан и какая-то совсем другая жизнь. И вдруг Леониду показалось, что все это сон, который внезапно окончился. И тот остров, и Генри, прочие люди, его установка - все это мираж! И теперь он любовался знакомым небом и солнцем, которые не видел столько времени! Больше года!... Или 65 миллионов лет!...
  - Мираж! - снова подумал он, - а Валери тоже мираж?
  - Меня зовут Глорис, - произнесла незнакомая женщина. - Я буду представлять ваши интересы.
  Леонид оглядел ее, словно заметил впервые, отвлекаясь от своих мыслей - Валери все еще стояла перед его глазами. Но теперь он видел очаровательную девушку, смотревшую на него с улыбкой, и про себя подумал: - Как она красива!
  - Да, Глорис, - произнес он, - мне Генри говорил о вас.
  Глорис с удовольствием отметила на себе этот взгляд и снова улыбнулась. Она давно привыкла к таким взглядам, но никогда еще не имела дело с таким человеком. С человеком-легендой, который сейчас, настоящий, живой, стоял перед ней - оставалось только протянуть руку и дотронуться.
  - Почему бы нет? - подумала она и протянула ему свою руку, ощутив крепкое мужское рукопожатие...
  
   Как и любое начинание все удавалось не сразу, не так быстро, как хотелось бы, и не так легко. Но тот азарт, с которым Генри и все имеющие к этому отношение взялись за работу, преодолевало любые препятствия, возникавшие на пути. Проверять результат было рано. Пока Леонид и его люди находились там, в настоящем, и пока они меняли его, каждый день приносил что-то новое. А потому Генри не включал установку Вилли - заглядывать в будущее не имело смысла, оставалось только ждать. Работать и ждать...
   Леонид впервые за этот год отправился в свое время. Он имел документы со своим именем и гражданством, имел охрану, как у президента, и постоянно перемещался из одной страны в другую. У организации было много штаб-квартир по всему миру, связи почти со всеми правительствами и странами и неограниченные возможности. Вот когда он сумел оценить тот размах, с которым они могли действовать на Земле. В его обязанности входил контроль над производством двигателя. А пока он переезжал с места на место, посещал лаборатории, где все готовились к началу производства.
  И снова перелет, ставший уже привычным. Глорис была как всегда рядом, теперь она была его тенью. Тенью, на которую все смотрели с удовольствием. Она, словно обрамляла его жизнь удивительным обаянием и красотой, и он уже привык к ней. Только она пока не привыкла к этому угловатому русскому, который почему-то равнодушно смотрел на нее. Но всему свое время...
  - Здесь строится наш первый основной завод, - нарушила молчание Глорис, когда в окне иллюминатора появилась незнакомая местность. На дне широкого ущелья стоял огромный палаточный лагерь, а рядом был виден уже готовый фундамент будущего завода.
  - Завода? - удивился он. - Здесь работы еще на годы, пока не появятся цеха!
  Глорис улыбнулась, но промолчала. Потом какие-то люди кинулись к трапу, встречая их. Они открывали двери и дальше везли их на машине, показывая огромную территорию. Потом заходили в палатки, где уже стояла... техника! Да-да! В палатках находились станки, а за ними работали маленькие трудолюбивые китайцы. Они, как роботы, четко выполняли свою работу. И так было везде. Тысячи китайцев... Миллиарды китайцев! У него закружилась голова. А на возводимом фундаменте тоже работали тысячи маленьких людей... Все напоминало большой муравейник, и зрелище потрясало.
  - На днях будет готов первый миллион автомобильных двигателей, - наконец произнесла Глорис.
  - Но завод еще только строится!? - опешил Леонид.
  - Первый миллион, - повторила она и снова улыбнулась. А они все продолжали переходить из палатки в палатку, наблюдая за рабочими. Эти люди, казалось, могли трудиться сутками, невзирая на жару, невысокую зарплату и временные трудности... Они, как маленькие железные роботы, выполняли все в точности, не уставая и не ошибаясь. А вот и огромный ангар, где уже первый миллион автомобильных двигателей был готов к отправке в любые страны мира. Громов был потрясен, он с недоумением взирал на все, и не хотел уходить, а на каждом двигателе сиял логотип, на котором латинскими литерами были выбиты символы с его именем. Двигатель с названием - 'GROMOV'. Только этого он почему-то не замечал...
  - Вот ваш офис и квартира, - произнесла Глорис, - когда они, обойдя гигантскую территорию, устало приблизились к городку, где находились тысячи крошечных бунгало. Его дом выгодно выделялся на фоне этого однообразного городка. Это было уютное пластиковое строение, размером побольше, чем остальные. Рядом был припаркован маленький автомобиль. Оказалось, тот уже был оборудован фотонным двигателем и теперь ждал своего хозяина. Они открыли двери и ступили на порог. Глорис протянула ключи и телефон:
  - Звоните, если появятся вопросы, - произнесла она. - Отдыхайте, мистер Громов...
  И он с удивлением посмотрел на эту молодую красивую женщину, которая, казалось, не уставала никогда. Выглядела она потрясающе и безукоризненно, и готова была предупредить любую его просьбу и решить любой вопрос.
  - Мой дом напротив, - произнесла она на прощанье, - звоните, если что, я всегда рядом, - добавила это, снова улыбнулась и исчезла. На мгновение ему показалось, что эта женщина идеальна, насколько может быть идеальной женщина и секретарь...
  Он, пошатываясь, после сумасшедшего нескончаемого дня, медленно зашел внутрь уютно обставленного домика, в котором были маленькие окошки, и вспомнил те огромные окна в номерах отеля и виллах на острове. Вспомнил Валери. Потом, усевшись на диване, устало достал из кармана куртки записную книжку и вынул оттуда ее фотографию. Поставил на журнальном столике, неподалеку от себя и, посмотрев, вслух произнес:
  - Мы в Китае... Мою секретаршу зовут Глорис... У нее смуглая кожа, потрясающая фигура и улыбка... И еще... Мы уже сделали первый миллион двигателей...
  
  Утром он вышел из домика, встал на пороге и посмотрел на долину... И тут все завертелось перед его глазами - палатка за палаткой, станок за станком. Так же стремительно, как они летели сюда, как менялись виды за окном, теперь мелькали все эти уголки большого хозяйства. Сотни, тысячи людей - они что-то несли, тащили, волочили вслед за собой. Муравейник увеличивался в размерах, люди на машинах сновали мимо, они пробегали, проезжали, грузили, а завод прямо на глазах рос в вышину. И вот уже огромное сверкающее пластиком здание на зеленой лужайке с заасфальтированными дорожками. А рядом не палатки или убогие бунгало-времянки, а ряды современных коттеджей, с цветниками и фонтанчиками, детьми, играющими во дворах. Целый город появился на глазах за считанные секунды - как в кино! Люди теперь бодрой походкой проходили мимо, здороваясь на ходу, улыбались и мчались дальше. Тысячи людей, миллиарды людей.
   А где-то там, за пределами этой долины, бесконечной зеленой пустыни, все телеканалы и газеты, средства массой информации, все сводки новостей, пестрили фотографиями любимого детища, светясь рекламой нового двигателя и его изобретателя. Теперь Леонид был знаменитостью. Его знали во всем мире, а двигатель был назван в его честь. Только он один этого не знал, газет не читал, по улицам не ходил и получал сказочное наслаждение от такой жизни и работы. Не хватало только одного - Валери. Но она болела за его дело и ждала где-то там, на далеком-далеком острове.
  Прошла неделя, за ней другая, закончился месяц, второй. Ему некогда было задумываться и вспоминать о чем-то еще, все время заполняла нескончаемая работа, а, возвращаясь по вечерам в свой дом, он падал и заканчивал день, чтобы завтра начать другой. Завод продолжал расти на глазах, миллионами выпуская двигатели, которые развозились по всему миру.
  Однажды вечером на закате долгого дня он огляделся кругом и не захотел возвращаться в свой одинокий дом. Неподалеку, на окраине этого рабочего поселка виднелась небольшая возвышенность, и он зачем-то побрел в ту сторону. Потом без труда взобрался на эту гору, может быть не гору, на холм, или косогор (сейчас было не важно, как это называлось), и удивительное чувство захлестнуло его. Этот городок там внизу, где творили чудеса тысячи мастеров-трудяг, был как на ладони. А дальше только бесконечная долина, отблески сверкающего заходящего солнца и море песка, а еще дальше океан. Он был в каком-то возбужденном состоянии и долго оглядывался по сторонам с волшебного места, откуда открывалась потрясающая картина. Разве можно было сравнить этот мир с тем крошечным островком, кучкой пепла и песка на пляже, с черной горой, который скоро, очень скоро, отправится на дно после извержения вулкана. А здесь... Казалось, вся планета, освященная заходящим солнцем, распласталась перед ним...
  И тут он в ужасе вспомнил такой же холм и такое же яркое солнце, а с холма того виделись деформированные дома, разрушенный мир, изувеченная планета, где только крысы были повсюду. Они выжили и продолжали свой долгий век. Планета крыс. И еще тот стадион... Он снова огляделся. Так что же лучше - тот остров или этот мир под ногами, и теперь не знал, как ответить на этот вопрос... Табло со счетом 1:0, крысы, а где-то там крошечный островок в далеком прошлом с вулканом посередине... Обреченный остров или обреченный мир! И еще Валери... Валери, где ты???
  Он спустился с холма, продолжая думать:
  - Сказка? Мираж? - вспоминал он о ней. Глорис отвлекла его от этих мыслей. По странности, она всегда появлялась в тот момент, когда он думал о Валери. Может быть, и на той горе она находилась рядом, просто он не замечал, но она следовала за ним, как тень, красивая, восхитительная тень, которой он не заслуживал... Впрочем, почему нет?... Вот и сейчас, разыскав его, Глорис торжественно произнесла:
  - За эти два месяца, что мы здесь работаем, сделаны десять миллионов двигателей и уже отправлены в разные страны.
  - Как все просто! - подумал он. - Организация, владеющая огромными средствами, всего за два месяца внедрила изобретение, которое перевернет все на этой планете. Воистину, миром правят деньги. Все просто и легко! И за такой короткий срок!
  Он замер, подумав, что эти два месяца были для него одним коротким мгновением, потом снова вспомнил о Валери, и подумал, что время это было целой вечностью. И еще понял, как он скучает по ней.
  - Все, мы закончили, мы можем возвращаться на остров? - спросил он.
  - Все только начинается, - улыбнулась она в ответ. - Сегодня мы летим в наш головной офис. Там наш штаб.
  
   - 32-
  
  Снова дорога, горы, самолет, долгий стремительный перелет, какой-то город в иллюминаторе мерцает вечерними огоньками, встреча у трапа, машина, потом высокое здание. Они заходят - огромный холл, длинный коридор, лифт. Стремительно поднимаются на невероятную высоту, и, уже, кажется, что будут так двигаться вечно. А конца этому восхождению нет. Нет крыши у этого здания, нет остановок только этаж за этажом, и снова вверх. Наконец, какой-то просторный зал. Он похож на центр управления космическими полетами. Сотни людей, ряды столов, компьютеры. На стенах нагромождение экранов. Одни пестрят графиками, биржевыми сводками, другие лентами сообщений, на третьих громко вещают новостные каналы. И еще часы... Большие круглые часы выстроились в строгий ряд на стене, каждый отсчитывая свое время, каждый свой час. На мгновение показалось, что все время на планете поместилось на этой стене. В зале невероятный шум и гвалт, на этих двоих никто не обращает внимания, и вдруг... тишина... Невероятная тишина, после стремительно перелета, гонки по планете и взлета на этот небесный этаж.
  - Мистер Леонид Громов! - торжественно произносит Глорис. Люди поднимаются с мест, и гром аплодисментов раздается со всех сторон. Все напоминает раскаты надвигающейся грозы, невероятной бури или цунами, которые сейчас выбьют огромные окна, потоки мокрого ураганного ветра пронесутся над землей и сметут все на своем пути. Леонид смущен, он не был готов к такому приему. Он никогда не был в подобной ситуации, и сейчас робко стоит у входа в этот зал, переминаясь с ноги на ногу, неуклюже кивая головой. Шквал стремительно пролетел и так же быстро утих. Снова все занимают свои места, громкие голоса, шум, новостные сводки и снова работа.
  - Этот штаб больше, чем наш завод, - удивился Леонид, - зачем все так сложно? - говорит он Глорис, приходя в себя.
  - Так и должно быть, скоро вы все поймете, господин Громов, - улыбается она.
  - Но зачем? - удивился он. - Мы главное уже сделали, собрали миллионы двигателей и развезли их по всему миру.
  - Остается дело за малым! - отвечает она. - Продать!
  Потом его внимание сосредотачивается на огромном телевизоре, который свисает с потолка. На экране большого монитора идет передача новостей. Он видит свою фотографию, потом кадры съемок на китайском заводе.
  - Когда они успели? - думает он. А новостная лента продолжает вращаться своим чередом:
   - Мистер Громов! Русский ученый и красавица-француженка - его жена!
  Он в ужасе замер, увидев его фотографии с какой-то женщиной, а текст за кадром продолжался:
  - У них трое детей. Они проводят свой отпуск на Ривьере.
  - У меня нет жены! - воскликнул он.
  - А эта вас не устраивает? - спросила Глорис. И на экране крупным планом - лицо улыбающейся Валери.
  - Жена!... Но, у нас нет детей!
  - Ничего, привыкайте! - деловито возразила Глорис, - вам сорок лет, мистер Громов. А значит, у вас есть красавица жена и обязательно должны быть дети. Трое детей! Нам некогда переписывать сценарий!
  - Но у нас нет виллы на Ривьере! - восклицает он.
  - Уже есть! На Ривьере, домик на Гавайях и небольшой остров в Атлантике.
  - И даже собака! - удивился он, глядя на экран.
  
  Снова новостная лента. На экране салоны авто-магазинов, витрины сверкающих автомобилей.
  - Двигатели прошли сертификацию и успешно будут заменяться на автомобилях любой модели. Старые автозаправки больше не нужны. Эти автомобили будут заправляться прямо на ходу обыкновенным воздухом... Вопрос у нашего эксперта!
  - Воздух на высоте десяти тысяч метров очень разрежен, как же будут пополнять свое топливо самолеты?
  - Самолеты будут заправляться самой обыкновенной водой, но при взлете, посадке и на средних высотах они смогут добирать все тот же воздух прямо из атмосферы. То есть, смогут находиться в полете, пока не закончится их летный ресурс. Появятся летающие отели и офисы... Или небольшие фабрики для тех, кто хочет сэкономить на аренде земли... Шутка...
  Глорис, посмотрев на часы, потащила его из этого помещения:
  - Поторопимся! У нас пресс-конференция.
  Снова они куда-то несутся, снова бесконечные этажи, коридоры, лифты. Потом большой светлый зал в этом же здании. Там их встречают сотни журналистов. Они слепят своими вспышками, спрятаться от которых невозможно. Рядом с ним, за длинным столом, сидит Глорис. Она уверенна и спокойна, с улыбкой заглядывает в линзы объективов и готова к любому вопросу. Леонид на секунду замер и прищурился. Сейчас он почувствовал себя персонажем какого-то мультфильма или, скорее, рекламного клипа, где все мелькает и меняется, а он несется куда-то, перескакивая с кадра на кадр этой стремительной киноленты.
  - Мистер Громов, вы уже заработали свой первый миллион? - слышит он первый вопрос репортера... Он молчит... Он оцепенел. Он не успевает за этой невероятной гонкой! Глорис отвечает за него:
  - Мистеру Громову некогда заниматься такими пустяками как считать миллионы, но свой первый миллиард он уже заработал.
  В зале гром аплодисментов и вспышки камер.
  - Вы до сих пор находились в тени. Мы не знаем о вас ничего. Какие премии вам были присуждены ранее?
  Он снова молчит... Глорис отвечает:
  - Изобретение фотонного генератора направлено в Нобелевский комитет. Дальше, как вы понимаете, вопрос времени. Небольшого времени.
  - Как можно использовать ваше изобретение в военных целях?
  Он молчит... Глорис отвечает:
  - Корпорация мистера Громова не даст разрешения на использование изобретения в военных целях. Только в проектах мирного назначения.
  - Ваш двигатель безопасен?
  Он молчит... Глорис отвечает:
  - Абсолютно безопасен! Абсолютно экологичен и имеет неограниченную мощность и ресурс.
  - Если в большом мегаполисе все машины оборудовать таким двигателем, город не задохнется от недостатка воздуха?
  Он молчит... Глорис отвечает:
  - Каждый двигатель потребляет воздуха не больше, чем человек, который сидит за рулем своего авто. А пока мы задыхаемся от выхлопных газов!
  - Сколько будет стоить двигатель для рядового автомобиля?
  Он молчит... Глорис отвечает:
  - Цена будет равняться стоимости бензина, используемого в течение нескольких месяцев. То есть за такой короткий срок он совершенно себя окупит...
  А в зале вспышки света и выкрики с мест. Зал начинает вращаться перед его глазами. Он в каком-то полуобморочном состоянии слышит обрывки вопросов каких-то отдельных фраз.
  - Как зовут ваших детей?
  - Павел, Катя, Алексей, - уверенно отвечает Гловис.
  - Как зовут вашу собаку?
  - Джерри!
  - Какой коньяк вы предпочитаете?
  - Король Генри четвертый!
  Все напоминает игру в пинг-понг, и голова продолжает кружиться. Но Глорис рядом, она легко и уверенно отражает все удары.
  - Ваша жена не ревнует к такой красивой помощнице?
  Пауза! Глорис улыбается. Он на мгновение приходит в себя, концентрируется.
  - Нет, - неожиданно произносит он.
  - Почему?
  Снова пауза, Глорис молчит.
  - Потому что я люблю свою жену! - ответил он, удивившись сам - все произошло как-то само собой. Глорис вопросительно посмотрела на него, потом сообразила, что ответ был корректным, кивнула и громко в микрофон произнесла:
  - Если вопросов больше нет, поблагодарим героя сегодняшней конференции за исчерпывающую информацию...
  Еще какое-то время яркий свет, выкрики, реплики и, наконец, лица этих людей растворяются в шуме и мелькании вспышек... И тишина.
  Снова, как когда-то, она провожает его до гостиницы - теперь уже не в бунгало посередине зеленой долины, а в шикарный номер отеля. Громов совершенно потерян. Он еле передвигает ногами, шевелит губами. Нет, он просто молчит. Он сумел соскочить с той бесконечной киноленты-клипа, но очень устал. Может быть, не устал, но ошеломлен всем происходящим. Да и может ли нормальный человек такое выдержать? Глорис открывает дверь его номера и отдает ключи.
  - Вы были просто великолепны, мистер Громов. Держались очень хорошо... До завтра...
  Он опять смотрит на нее, он удивлен. Нет, скорее восхищен! Это не просто секретарь или нянька. Это удивительный менеджер. Скорее, удивительная женщина, которая не только красива, но и на редкость умна. Никогда бы не подумал, что такое возможно! Такого не бывает! Она идеальна! - снова промелькнула эта мысль в его голове. С трудом оторвавшись от ее красивых глаз, от этой волнующей улыбки, попрощался, через мгновение, пожалев, что отпустил ее. А она с удовольствием пожала его руку, поймав на себе этот взгляд. Так на нее еще не смотрел никто и никогда: - Какой-то он совсем другой - этот русский. Странный русский. Неженатый физик. Знает ли он сам, чего хочет?
  Снова один в просторном гостиничном номере, а перед ним на столе фотография Валери. Он смотрит на нее и произносит:
  - Мою жену зовут Валери. У нас есть вилла на Ривьере, домик на Майами и небольшой остров в Атлантике... Наших детей зовут Павел, Катя и Алексей,... а собаку Джерри... И еще..., - проверил карманы, огляделся по сторонам, - где-то тут завалялся наш первый миллиард...
  И тишина...
  
  
  Снова просторный зал штаба. На стене в строгом порядке ряд круглых часов со временами всех поясов. Их стрелки параллельно двигаются, как солнце в вышине аккуратно переступает через них. Час за часом, за шагом шаг. Но иногда они словно останавливаются. Казалось, даже время замирало, видя, что творится в этом просторном зале и на всей планете.
  Теперь каждый день, выходя из номера, Леонид словно делал шаг в прорубь, где непривычная ледяная вода погружала его целиком с головой.
  - И почему он должен этим заниматься? - думал он.
  - Вы, наша марка, Леонид, - успокаивала его Глорис, - наш новый бренд. Не волнуйтесь - я всегда рядом, - говорила она, чувствуя, что с ним творится. И от этих слов ему становилось хорошо. Ему было как-то удивительно легко рядом с ней в этом непривычном мире и суете. Он не понимал себя, но эта женщина спасала его, она была тем единственным, что хотелось видеть всегда и везде и обязательно рядом. Без нее он себя уже не представлял. Только вечером, возвращаясь в номер, он оставался один... А где-то на далеком острове в миллионах лет отсюда его ждала Валери... Призрак?... Мираж?...
  
  - Котировки компании 'Громов' после вчерашней конференции поднялись на 200 пунктов!
  На экране мелькают графики.
  - Продаем голубые фишки небольшими пакетами...
  - Не более чем по миллиарду...
  - Не спешим! Не создаем паники...
  - Нефть падает, газ падает!...
  - Не спешим! Без паники!!!
  Котировки на глазах начинают стремительно падать.
  - Первый миллион двигателей продан! - слышится в зале. Аплодисменты! А стрелки на часах все движутся.
  - Хорошо!
  - Фиксируем прибыль!
  - На сегодня достаточно!
  - Продолжим завтра!
  - Мистер Громов - это нужно подписать!
  Кто-то приносит стопку бумаг, и они ложатся перед ним на столе. Он не знает, как реагировать, но за спиной чувствует дыхание Глорис. Она с ним, она рядом. Внимательно просматривает каждую бумагу, показывая то место, где нужно расписаться... Ее рука касается его руки. Он чувствует ее тепло. От нее исходит удивительный аромат. Она серьезна и по-деловому резка, уверенна, и, как всегда, знает, что делает - это ее стихия, но глаза ее улыбаются. Эти глаза не из этого шумного зала, где все замкнуто в сетку координат и где только неровные линии то падают, то взмывают в вышину, где длинные вереницы нулей отсчитывают время и деньги. Эти глаза словно с другой планеты. И пока они улыбаются, ему хорошо и спокойно...
  - Сто миллионов двигателей проданы!
  Стрелки на часах движутся...
  
  - У нас проблемы! Громче первый канал!
  Голос диктора с большого экрана:
  - ...семь стран, объединившись в альянс, резко повышают пошлины на ввоз так называемых двигателей Громова. Они мотивируют свое решение тем, что хотят поддержать отечественного производителя, и никакие доводы МВФ и Торговой палаты не возымели действия.
  - Позвольте, но все эти страны - активные участники ОПЕК!
  - Естественно. Могло ли быть иначе?...
   Это первое препятствие возникло буквально через неделю после начала продаж. Правительства некоторых стран, сидевшие на нефтяной трубе, ввели гигантские акцизы на закупку двигателя, и цена его стала непомерной и недосягаемой для простых людей. Но из идейных соображений (дабы 'поддержать отечественного производителя') эти правители не хотели ничего менять.
  
  По залу прокатилось небольшое волнение, и десятки людей азартно и одновременно заговорили:
  - Понизить цену товара!
  - Лишить поставок и ждать!
  - Ждать нельзя!
  - Сбросить котировки голубых фишек!
  - Потери ... миллиардов... триллионов...
  Тут Леонид понял, зачем здесь находилось столько людей. Еще недавно все они казались бесформенной массой, но теперь каждый, занимая определенное место и должность, четко выполнял свои функции. Одни считали деньги и потери, другие занимались пиаром, третьи решали политические проблемы, четвертые... пятые... Экономическая разведка, стратегия продаж, медиа поддержка...
  Решения принимались быстро и четко, все проигрывалось в режиме реального времени, все как на войне. Мелькали графики, стучали пальцы по клавишам клавиатур и калькуляторов, потом мгновенно рождался результат.
  - Передать производство двигателя за символическую плату 1 евро и разрешить производство на заводах нефтяного и газового альянса.
  - Доход от комиссии продаж?
  Небольшая пауза. Потом предложение:
  - Пятнадцать процентов!
  - Нет двадцать!
  - Двадцать?
  - Господин Громов - 20 процентов нас устроит?
  - Нас устроит 20 процентов? - переводит ему Глорис, стоя рядом, словно он не понимает языка.
  - Да! - после небольшой паузы бросает она в зал и улыбается ему.
  
  А новостная лента вновь мелькает на экранах мониторов:
  - Правительства стран нефтяного альянса согласились допустить на свой рынок продукцию Громова, получив право на их производство и купив лицензию за 1 ЕВРО.
  - Котировки голубых фишек резко пошли вниз!
  - Вертикальная свеча по 'Громову'!
  А в зале новые реплики и команды брокеров:
  - Продаем все прямо сейчас!
  - Сбрасываем остатки нефти!
  - Агрессивные продажи!
  - Обнуляем акции!
  - Двести миллионов двигателей проданы!
  Люди в зале встают и аплодируют, а стрелки на часах все движутся.
  Мелькают дни и недели, месяцы... А эти стрелки то замирают, то срываются со своего места и несутся вперед.
  И снова новости:
  - По всему миру прокатились забастовки рабочих, которые выброшены на улицы разорившимися нефтяными корпорациями. Люди идут по городам, перекрывая дороги, аэропорты, блокируют поставки двигателей в их страны. Мощное народное движение захлестнуло столицы государств, добывающих природное топливо!...
  Стрелки на часах замерли.
  И снова оживление в зале корпорации:
  - Предложить всем уволенным работу на вновь создаваемых заводах по производству двигателей и их комплектующих...
  - Пятьсот миллионов двигателей продано!
  Стрелки на часах снова движутся.
  Леонид не успевает следить за происходящим, а на стол снова ложатся кипы бумаг:
  - Это нужно подписать, господин Громов!
  - Заканчивайте, у нас прием в посольстве, - слышит он спасительный шепот Глорис.
  Он встает со своего места и смотрит на стрелки часов, а они все движутся...
  
  Теплый вечер. Глорис и Леонид выходят из здания посольства. Их провожает генеральный консул, пожимая на прощанье руки. Они подходят к машине. Леонид ловит себя на мысли, что не хочет возвращаться в ненавистный номер, он так устал от этой дурацкой суеты, а сейчас снова в номер, как в могилу. А вокруг шумный вечерний город, мелькание витрин магазинов, пестрых вывесок, рекламных щитов. Казино, рестораны, пабы, снова какие-то магазины...
  - Вам не кажется, что мы с самого утра ничего не ели? - неожиданно спрашивает Глорис. Она словно читает его мысли.
  - После этих крошечных бутербродов и пирожных кажется, - отвечает Леонид, улыбаясь.
  - За углом у ресторана остановимся, - бросает она водителю.
  
  Они сидели в ресторане и никуда не торопились. Охрана осталась ждать внизу у машины, а шумный офис корпорации и вовсе растворился и исчез где-то в городе, на далекой улице, на призрачном этаже, и теперь они остались только вдвоем, не считая редких посетителей за столиками. В первый раз за это время он почувствовал, что остановился, как марафонец, который уже забыл, сколько времени он бежит, куда бежит, зачем?... И теперь просто получал удовольствие от этой короткой передышки. Он в каком-то шикарном костюме, Глорис в восхитительном открытом платье. Сейчас он находился словно на другой незнакомой планете и вдыхал ее аромат. Не хотелось ни о чем думать, вспоминать, было желание просто раствориться и получать удовольствие.
  - Идеальная, - вспомнил он. - Идеальная незнакомая планета из другой галактики.
  - Вы были великолепны, господин Громов, - нарушила молчание Глорис. - Вы часто бываете на подобных раутах?
  - Нет, это было впервые... Зовите меня просто Леонид, - неожиданно сказал он.
  - Хорошо, Леонид, - с каким-то значением произнесла она его имя. Сделала это впервые. У нее были красивые глаза, длинные волосы были стянуты в фантастический пучок, тонкие нежные руки изящно изгибались в локтях, она держала бокал, не улыбалась, а как-то спокойно смотрела на него, и это невероятное спокойствие передалось ему...
  Остановка... Планета... Они помолчали. Тихая классическая музыка, полупустой зал, официант подливает вино в бокалы ...
  - Скажите Глорис, долго мне еще нужно подписывать все эти бумаги в вашем штабе? Прошло уже несколько месяцев, - очнулся он.
  - Это ваш штаб, - невозмутимо возразила она.
  - И все же?
  - Я думаю, не очень - месяц, может быть, два... Впереди много проблем, а наша корпорация только начинает сталкивать лодку на воду. Вы новый бренд, Леонид, под названием - Громов. Терпите...
  - Да, конечно...
  - Вы устали? - спросила она и улыбнулась.
  - Нет, наоборот, хочу работать, - и вдруг поймал себя на мысли, что ему нравится эта улыбка... и эта женщина тоже.
  - Но вы работаете! - возразила она.
  - Хочу заняться своим делом! Иногда кажется, что проще сделать какое-то изобретение, чем его протолкнуть, - сказал и попытался отвести взгляд от ее улыбки, потом понял, что не может этого сделать или, скорее, не хочет. Да, не хочет! А она видимо, почувствовав это, спокойно продолжила говорить, и слова эти маленьким нежным ручейком струились, срываясь с ее губ. И он уже с радостью пил из этого ручья незнакомый напиток, терпкий и приятный на вкус. Сейчас хотелось только одного - долго сидеть и просто смотреть на эту женщину... Все напоминало гипноз. От нее исходила необыкновенная энергия, ее слова обволакивали, и уже было все равно, что она говорит, просто захотелось утолить эту жажду. Он сидел, молчал и слушал.
  - И правильно кажется, - продолжила она. - А сколько гениальных открытий ложатся в корзину... Зато теперь вы не только великий изобретатель, но и самый известный человек на планете. Ваш рейтинг выше любого президента. Я каждый день пачками отписываюсь от просьб встретиться с вами на разных уровнях. Но иногда приходится выходить в свет... Как сегодня...
  - Когда все закончится, вы меня, наконец, отпустите? - улыбнулся он. В этот момент он не понимал, что с ним происходит. Он говорил слова, но делал все наоборот, он просился в отставку из этого недоевшего офиса, но всем сердцем хотел быть с ней. Как быть? Зачем?... А она чувствовала это, она понимала все...
  - Да, но может быть,... пока я могу скрасить вашу ужасную командировку?...
  Потом замолчала и долго смотрела на него. Смотрела спокойно, не отрываясь, и он уже начинал тонуть в этом взгляде, в этой спокойной реке, где вода была прозрачной и чистой. А он, испытывая невероятную жажду, почему-то пока не решался из нее напиться.
  - Хотите на несколько дней в отпуск, хотите на какой-нибудь завод или новый объект?
  Снова помолчала, глядя на него своими красивыми глазами, потом добавила:
   - А хотите, вас отвезут на какой-нибудь курорт в любое место на планете!... Прямо завтра!... Прямо сейчас!... Я с удовольствием буду вас сопровождать... Леонид, а давайте устроим маленькие выходные. В конце концов, вы должны отдыхать,... хотя бы иногда...
  Сказала это просто и естественно, как само собой разумеющееся. Бывают вещи, о которых и нужно говорить просто, без задней мысли. Не всем это дано, но она сделала это так...идеально, как, впрочем, и все остальное. Теперь он долго смотрел на нее... Звучала какая-то спокойная музыка, занавеска у большого открытого окна колыхалась на легком ветру. А слова ее были легкими и удивительно простыми, как этот ветерок. Идеальная! И на мгновение подумал, что так же идеально она войдет сегодня в его номер, снимет с себя одежду и будет его любить, а утром так же идеально поцелует и исчезнет. Нет, не в этом дело. Она не уйдет, останется. Он не боялся ничего, просто сейчас ему было как-то необычайно хорошо с этой женщиной и хотелось сохранить это, не испортить, не разрушить. А еще вдруг вспомнил, нет, представил себе другую женщину. Совсем неидеальную, но такую настоящую, живую, и в висках застучало. Он был словно на коротком поводке у своей совести. Да, причем здесь совесть? Он подумал, что очень скучает по ней, даже не скучает, а любит. Не хотелось идеального, но хотелось настоящего, и оно у него было... Далеко, но все же... А как он завтра проснется? Что будет ощущать?
  - Я не могу, - произнес он, а про себя подумал: - Идиот!
  - Почему? - просто спросила она, словно и разговаривала с идиотом. Но он уже принял решение, и она почувствовала это.
  - Кстати, кто эта красивая девушка, которую зовут Валери? Она существует? - спросила и снова улыбнулась.
  - Ну, вы же сами мне сказали, что это моя жена... Значит, так и есть, - ответил он. - А еще у меня есть трое детей... и собака... Спасибо за предложение, Глорис...
  - Вы хотите на остров? - снова спросила она.
  - Да! Но еще я хочу, если это, конечно, возможно, увидеть свою страну.
  Ему не хотелось обижать ее, ему неудобно было перед этой удивительной женщиной, которой он и не стоил со своим дурацким характером, привычками, манерами. Неидеальным характером. И он благодарен был ей за этот спокойный ответ без тени смущения на ее смуглом лице. Женщины обычно не прощают отказ, а эта...
  - Это возможно. Я с удовольствием сделаю для вас все, что захотите. И еще...
  Она снова посмотрела в его глаза и как-то просто добавила. Снова просто и снова легко, как люди и должны говорить об этом. И ничего естественнее этих слов он никогда не слышал:
  - Если вы все-таки передумаете насчет коротких... или длинных выходных... где-нибудь в маленьком уютном отеле на берегу океана... просто, скажите мне...
  
  А поздним вечером он снова присел у столика в своем номере и посмотрел на фотографию Валери. Долго сидел и смотрел, потом произнес:
  - Мы продали двести миллионов двигателей... Мы не виделись с тобой шестьдесят пять миллионов лет,... но за все это время я ни разу тебе не изменил... Идиот!?
  
   - 33 -
  
  - Остановки продаж! Голубые фишки взлетают в цене! Акции 'Громова' падают на двадцать пунктов..., пятьдесят пунктов..., сто двадцать...
  Новости с большого экрана срывались истерическими воплями. Репортеры, подконтрольные противникам, смаковали подробности и 'опускали' рынок фотонной энергетики до самого дна:
  - Несколько автомобилей, оснащенных фотонным двигателем 'Громов', взорвались прямо на ходу! - вещали телеканалы.
  - Погибли восемь человек!
  - Все произошло одновременно в двух странах на разных континентах. Эти случаи не связаны друг с другом, но на них стояли двигатели корпорации 'Громов'!
  - Интервью с матерью погибшей девушки!...
  
  - Мне срочно нужно ехать на заводы, где были собраны эти двигатели, - вскакивает со своего места Леонид, обращаясь к Глорис. - Такого не может быть.
  - Да, этого не может быть, но ехать туда нужно не вам, - спокойно возражает она, - там уже находятся доктор Вудли и его люди.
  Она посмотрела на него, улыбнулась и добавила:
  - Это война, Леонид, привыкайте. Обыкновенная информационная война.
  - Снова война, - подумал он, продолжая смотреть новостную ленту:
  - У заводов отбираются лицензии на производство опасного двигателя!
  - Автосервисы забиты автомобилями, чьи хозяева решили вернуть себе старый надежный бензиновый мотор!
  - Корпорация 'Громов' несет миллиардные убытки...
  Стрелки на часах остановились...
  - Вот когда пригодится помощь наших друзей, - произнесла Глорис и задумалась. Потом достала телефон и отошла в сторону. Леонид только услышал чье-то итальянское имя и еще несколько слов. Говорила она тоном, который он впервые слышал от нее, и теперь не узнавал эту женщину. Глорис умела все!
  - Сильвио, здравствуй дорогой!... У нас проблемы, пора подключать твою артиллерию...
  Потом она вернулась к нему и сказала: - Все! Можно расслабиться на несколько дней. Теперь будут работать другие структуры.
  Люди в этом зале привычно встали со своих мест, одни расслабились, сняли надоевшие пиджаки и повесили их на спинки кресел, другие начали покидать аудиторию, третьи ходили по просторному залу, разговаривая и смеясь. Никто не обращал внимания на стремительное падение котировок. Видимо, к такому все давно привыкли, и, вот так, спокойно встречали 'войну'. А иногда с улыбками поглядывали на экраны телевизоров.
  - Теперь будут поливать грязью, - сказала Глорис, - приготовьтесь! - и тоже посмотрела на экран, а там все только начиналось. Снова шли репортажи и новости:
  - Интересная информация! Мы узнали, что мистер Громов был год назад уволен,... нет, выгнан с места своей работы за прогулы. Вот интервью с его бывшим коллегой...
  - Можем позволить себе небольшой перерыв, - произнесла Глорис. У нас есть несколько дней - вы можете отдохнуть. Какие будут пожелания?
  Она посмотрела на него, потом вспомнила о чем-то и добавила:
  - Я помню о вашей просьбе, но в этой ситуации не могу предложить вам поездку на родину. Придется немного подождать.
  - Да-да, я понимаю, - рассеянно ответил он, глядя на экран. А новости все продолжались:
  - ...и такой человек сумел обвести вокруг пальца крупнейшие корпорации, обрушить мировые рынки, обвалить акции.
  - Этот шарлатан заразил своей идеей весь мир!
  - Это мошенничество века!
  - Как господа толстосумы поддались на такую провокацию?
  
  - Вы что, собираетесь все это смотреть? - спросила Глорис. Но шум новостей помешал Леониду услышать ее слова.
  - А вы знаете, что жена, по имени Валерии, - это фикция? И трое детей тоже! У него восемь или десять детей, и все они от разных...
  - Вот интервью с так называемой женой, - и на экране появилось лицо незнакомой женщины.
  - У этого человека вообще не может быть детей. Он алкоголик и шизофреник, и долгое время проводил лечение в...
  - Он маньяк...
  - Преступник...
  - Это пирамида века!
  - Тысячелетия!
  - Достаточно! - произнесла Глорис и насильно вывела его из зала.
  
  Они долго бродили по улицам незнакомого городка, оставив охрану, видимо, чувствуя, что Леониду надоели эти люди и вся возня вокруг него. Она прекрасно понимала его, не задавала вопросов и ничего не говорила. Так неспешно они подошли к набережной какой-то реки. Здесь прогуливались редкие прохожие, летали птицы, проплывали прогулочные катера. Наконец, он задал вопрос:
  - А есть возможность на острове увидеть записи этих новостей?
  - Конечно! - уверенно ответила она, и дьявольский огонек засиял в ее глазах. Он не понимал и в ужасе отшатнулся, потом спросил еще:
  - И Генри получит эти материалы и тоже будет их смотреть?
  - Безусловно! А как же еще!!! Я думаю, что сейчас на широком пляже во всех кафе и ресторанах вынесены телевизоры на улицы... Нет, не так,... там нет телевизоров... В летнем театре растянут большой экран, куда уже приглашены гости и граждане острова. Все с нетерпением ожидают! И скоро, очень скоро будут получены эти записи, которые все желающие смогут посмотреть. Они просто обязаны это видеть! Они должны знать, что гениальный физик оказался шарлатаном...
  - Да, ладно! - засмеялся он.
  - Ну уж нет!!! - веселилась она, отбегая от него на несколько шагов, - сами начали... Оказался шарлатаном, шизофреником и преступником! - уже кричала она
  - Прогульщиком и холостяком! - поддакнул он.
  - Злостным холостяком! - продолжала она.
  - Маньяком! - пробурчал он.
  - Алкоголиком! - уже громко кричала она.
  - Господа, это убийца и вор! - вдруг закричала она на всю набережную. Редкие прохожие останавливались, смотрели на нее, как на сумасшедшую, и замирали. Другие смеялись, третьи недоумевали, но уже сами начинали что-то кричать.
  - Сейчас он сбросит меня с этого моста в реку! - продолжала веселиться она, забегая на парапет.
  - Это ненормальный человек! Он убийца! Он очень опасен! Ну, что вы стоите? Помогите мне! - кричала она и хохотала.
  А он смотрел, и на мгновение пожалел, что не встретил эту женщину когда-то давно, намного раньше... На сколько-то миллионов лет... Смотрел, любовался этой сумасшедшей, еще совсем молодой девчонкой, которая вела себя, словно ребенок...
  Потом появилась полиция. Из машины выскочили двое в форме и кинулись к ним. Глорис бросилась к нему, схватила за руку и потащила за собой. И так они бежали по незнакомой набережной, по неизвестной стране, мчались, схватившись за руки, как дети, стащившие из магазина буханку хлеба. Им удалось оторваться, но, оглянувшись, он заметил, что полицейские отстали, а их почему-то удерживали какие-то люди в черных костюмах. И люди эти показались ему подозрительно знакомыми. Они уже давно успели ему надоесть. Глорис знала, что делала, она позаботилась обо всем. Но он не стал ей об этом говорить - пусть думает, что обманула его. Потом она внезапно остановилась, посмотрела на него в упор, и произнесла:
  - Да не волнуйтесь вы так. Не узнает ваша Валери, что вы... мошенник... и шизофреник.
  Ее волосы были всклокочены, она задыхалась от быстрого бега, а глаза светились безумным огнем.
  - И о том, что меня выгнали с работы тоже? - улыбнулся он.
  - И даже о том, что вы меняли каждый день любовниц в этой командировке.... Тоже не узнает... И сколько у вас детей от разных...И кто бы мог такое подумать?! - наконец улыбнулась она... Потом тихо добавила:
  - Не надо...
  Мягко отстранила его руки. Он сам не заметил, как обнял ее за плечи, но она исправила его оплошность. И он благодарен был ей за это.
  
  Теперь ничто не мешало ему общаться с этой удивительной женщиной. Они словно договорились о чем-то и больше не вспоминали тот разговор в ресторане. У них оказалось несколько дней 'войны', и теперь, пригласив ее близких друзей из корпорации, они большой веселой компанией ездили по стране, ползали по каким-то раскопкам, развалинам, носились на машинах, заезжая в незнакомые города, плавали на пароходике.
  - Так они воюют, - понял он. Выходные оказались очень полезными, и он сумел отвлечься от сумасшедшей работы и безумной гонки с завода на завод, от презентаций и фуршетов, надоевшего костюма... и еще - нашел себе удивительного друга, если, конечно, женщина может быть другом. Но эта могла и умела... Глорис умела все!
  
  - Вот те люди, которые устроили террористические акции на автомобилях...
  Все замерли в просторном зале и внимательно следили за выпуском новостей. Снова все эти люди были подтянуты, по-деловому напряжены, от того отпуска не осталось и следа. Глорис как всегда рядом. Она уверенно смотрит на экраны, а глаза ее горят азартом и верой в победу. Это ее стихия!
  - Заказчиком провокации оказался банкир, скупивший недавно после рекордного падения котировок, крупные пакеты акций нефтяных компаний. За последние два дня он заработал на их подъеме три миллиарда долларов... Но сегодня он заработал еще сто пятьдесят лет тюремного срока...
  И Леонид увидел на экране телевизора знакомого агента Вудли, которого они когда-то вытащили с того света. Теперь тот, скромно стоя за спиной репортера, держал за руку какого-то человека, а руки их были надежно скреплены наручниками.
  - Организация работала, - понял он.
  
  - Голубые фишки падают.
  - Они обесценены.
  - Игроки уходят с рынка.
  - 'Громов' поднялся сразу на пятьсот пунктов - это рекорд за всю историю биржи...
  Люди в зале штаба встают и аплодируют... А стрелки на часах снова движутся.
  - Триста миллионов фотонных двигателей проданы.
  Стрелки на часах движутся.
  - Четыреста миллионов...
  Стрелки движутся.
  - Пятьсот...
   - 34 -
  
   Вот когда это направление словно прорвало. Как будто огромная плотина, столетие сдерживавшая несметное количество воды, была сметена в одночасье, и этот поток неудержимо рванул на просторы Земли, унося в небытие старые технологии и прошлый век. И наступило время, когда нужно было менять многое... А изменилось буквально все!
   Энергия стала бесплатной. Если раньше все было привязано к электрическому проводу, заправке на дороге, угольной шахте, газовой или нефтяной трубе, теперь все стало независимым и автономным. Стоило построить дорогу в ту или иную отдаленную местность - там сразу же появлялась жизнь. Стоило взлететь на большую высоту или в бесконечную даль - там зажигались огоньки, освещая и согревая неизведанные места. Новые города и небольшие поселки появлялись высоко в горах, куда можно было добраться только по воздуху. На далеких островах, где ранее отсутствовало электричество, в огромных и непроходимых лесных массивах - везде появлялась жизнь!
  Фермы, выращивающие овощи и фрукты к нашему столу, оранжереи с цветами, фруктовые сады - все это ранее занимало значительные территории. Но теперь некоторые экономные хозяйства начали строить многоэтажные здания, уходящие глубоко под землю и там, освещая растущую продукцию бесплатным излучением и отапливая бесплатным теплом, сберегали огромные средства и продавали свои участки для других целей. Рыбаки выходили в море на дальние расстояния, не боясь остаться без топлива. Корабли заплывали на север и на юг ближе к полюсам, где ранее промысел не велся и был очень дорог.
   Дальше - больше. Гигантские экспедиции ринулись к полюсам осваивать новые пространства и поверхности, покрытые толстым слоем льда. Раньше невозможно было протянуть туда электричество или доставить топливо, и поэтому только атомные ледоколы и небольшие группы ученых были редкими гостями в этих краях. Теперь тысячи людей из разных уголков земли, получив возможность создать свое дело, большое или маленькое, на самом краю планеты, тратили последние деньги на это паломничество, имея в кармане билет в один конец. И еще чемоданчик с универсальным мотором, который мог служить и электростанцией, и котельной, и двигателем. Они переплывали океаны, селились на площадках, покрытых тысячелетними льдами, возводили там свои легкие дома из пластика и стекла. Строили небольшие фабрики и заводы, и ни одна труба не дымила скверной.
  - Клубника из Антарктики!
  - Арктические помидоры.
  - Мед с ледника!
  - Молодые бычки прямо с пастбища на Северном полюсе.
  - Одежда и обувь с юга планеты...
  Корабли, оснащенные фотонными двигателями, осваивали пути подхода к этим местам, потом техника, способная перемещаться по ледникам, продолжала их путь и связывала эти земли, льды и новые города со всей планетой. Необозримые просторы Сибири и Амазонии теперь привлекали желающих сменить насиженные места и отправиться туда, где их никто не обирал, не требовал сумасшедшей мзды за использование земель, непроходимых болот и заросших густой щетиной лесных массивов. И планета оказалась такой большой! Только трудись и не толкайся локтями! Не нюхай смог городов, не бойся забраться в самую глушь, потому что бесплатное такси всегда доставит тебя в любую точку планеты, где ты согреешь себя, накормишь и построишь любую свою мечту - на льдине, в густом лесу или на вершине непроходимой горы, там, где раньше гулял только ветер и одинокое солнце освещало эти пустынные места. А всего-то - несколько электродов, и между ними огненное сердечко, весело бьющееся и излучающее несокрушимую силу и мощь...
  
  - Все, Леонид, ваши мучения закончены, - сказала Глорис. Утром она зашла к нему в номер и, заметив, что он собирается в корпорацию, остановила его.
   - Осталась одна проблема, которую только вы сможете решить. На одном нашем заводе инженеры изменили технологию вашего двигателя. Нет, все работает, не было никаких рекламаций, но, проверить все-таки стоит...
  - И где находится этот завод? - спросил Леонид.
  - А вы еще не поняли? - улыбнулась Глорис своей неповторимой улыбкой, - ну, конечно же, в вашей России...
  - Когда можно лететь? - коротко спросил он.
  - Прямо сейчас... И еще... Я с вами прощаюсь.
  Она замолчала на мгновение и, посмотрев на него, продолжила:
  - Оттуда вас заберут наши люди, и вы вернетесь на остров... Рада была с вами работать, Леонид... Мистер Громов... Привет Валери, так, кажется, зовут вашу девушку... Передайте, что ей очень повезло...
  И она на прощанье протянула ему свою руку.
  
   - 35 -
  
   Прошел год с момента, как он покинул свою страну таким невероятным образом, двенадцать месяцев тому назад он спасся от неминуемой смерти, но все это было где-то далеко позади, и сейчас он снова летел над ней и смотрел в окно иллюминатора. А бесконечные равнины и холмы тянулись на протяжении тысяч миль там, внизу, и конца им не было и края. И только снега толстым покрывалом согревали землю. Горы Урала щетинились зелеными соснами и елями, указывая им путь из Европы в Азию. Уже никаких огней, только бесконечная тайга и сопки, укрытые снегом. Потом самолет покачал крыльями и приземлился в небольшом аэропорту. Они пересели на вертолет, который взял курс на север, где густые леса начали сменяться большими пустынными участками с редкими карликовыми деревьями, вечной мерзлотой и бесконечным ослепительно-белым снегом. Сюда и держал путь их вертолет, в эту страну, в область за полярным кругом, где медведей и лосей встретишь чаще, чем человека. Но так было до недавнего времени.
   Они вышли из вертолета, и пронзительный морозный ветер ударил в лицо. Он был счастлив! Как он скучал по снегу и зиме, по холоду и морозу, сугробам, о которых можно было только мечтать на тропическом острове! И вот они, едва передвигая ноги по зимней пурге, уже шли в занесенную снегом деревню. Их привели в небольшой дом на самом краю этого поселения, и они начали располагаться в таежной, заполярной гостинице на ночлег. Был поздний вечер, но Леониду не терпелось прямо сейчас все осмотреть. Его сопровождали четверо мужчин высокого роста и крепкого телосложения. Все они были военными людьми, имели хорошую школу спецназа и опыт работы в разных горячих точках планеты. Но в этих холодных местах на них было жалко смотреть. Их атлетические тела съеживались от холода: на фоне белого снега они не могли скрыть своего южного происхождения и особенного шоколадного цвета кожи и казались инопланетянами в этой зимней стране.
  - Потом распакуемся, пойдем, посмотрим, что здесь и как! - нетерпеливо воскликнул Леонид. Те посмотрели на него, как на ненормального, как на садиста и нерешительно переглянулись. Вошел какой-то человек.
  - Здравствуйте, меня зовут Виктор, - представился он, потом оглядел замерзших людей и спросил: - Далеко собрались?
  - На прогулку, - весело ответил Леонид.
  - Сначала согреться! - воскликнул тоном, не терпящим возражений. Он поставил на стол бутылку с прозрачной жидкостью, разложил нехитрую закуску и достал с полки стаканы. Военные подтянулись и хотели было отказаться, но Леонид с улыбкой позвал их к столу:
  - Расслабьтесь ребята - мы дома!
  А человек, которого звали Виктор, уже наливал.
  - Со знакомством! - коротко произнес он. Они выпили, и глаза у всех полезли на лоб. Виктор замер на мгновение, нюхая кусочек сала. Леонид хотел было встать и направиться к двери, но Виктор замахал руками. (Говорить они пока не могли, их связки свело от крепкого спирта). Наконец, Виктор прошептал, наливая:
  - Еще по маленькой!...
  Все выпили, потом еще и еще.
  Потом было:
  - А по последней!...
  Потом:
  - А на посошок?...
  - Харощий виски! - произнес один парень, откусывая огурец и входя во вкус.
  - Это спирт, - засмеялся Леонид.
  - Харощий виски-спирт! - засмеялся парень.
  Их черные щеки, казалось, покраснели, и теперь вся компания с удовольствием готова была пойти на улицу, туда, где пурга теперь не была помехой.
  
   Поселок представлял собой сотни небольших новеньких домов, которые были размещены в строгом порядке, и каждый излучал яркий свет, заливавший все вокруг. Это был классический городок нового поколения. Его построили всего за один месяц, и жители явно не экономили на электричестве. Никаких проводов и столбов, только вышка для радиосвязи. Леонид с радостью оглядывался по сторонам и думал:
  - Что там столицы, мегаполисы и миллионы людей, словно приросших к ним, которых кормили эти города, давали работу, тепло и кров. Зачем делить каждый квадратный метр, когда жизнь теперь будет здесь, в этих местах, где необъятные просторы, чистый воздух, снежные равнины и настоящие люди, оставившие все дурное и тоскливое в своей прошлой жизни в тех городах. И даже их глаза светились каким-то новым огнем и желанием.
  Они заходили в дома, знакомились с людьми, разговаривали. Везде были рады такому гостю. Громова здесь знали все! Каждый показывал ему свое хозяйство: маленькое производство или мастерскую, огороды в подвалах домов, уже покрытые низкой порослью овощей и фруктов, небольшие загоны для скота, где стояли олени, а рядом спокойно выхаживали куры, которые здесь же несли яйца. Дальше хлебопекарня, парикмахерская, ресторан, кинотеатр. На одном из домов была надпись - 'Филармония'. И все это было здесь, в этой зиме, в непроглядной лесотундре, далеко за полярным кругом.
  - А как же старики и дети? - спросил Леонид.
  - Пойдем, покажу, - ответил Виктор.
  Они зашли в просторное здание, в котором уже почти закончили строительство. Вокруг только стекло и пластик, тепло и много света, много комнат - будущие классы, большой бассейн и спортивный зал. А в другом помещении уже стояли музыкальные инструменты, мольберты, компьютеры, кинотеатр, и дальше еще много длинных коридоров, уводивших северных детей в их заполярное детство.
   Они прошли дальше по поселку. Город не спал, все дома переливались ярким светом, чувствовалось тепло, которое эти люди с собой сюда захватили, и Леониду было приятно, что его изобретение так пригодилось здесь.
  - А тут наши пожилые граждане будут по вечерам собираться, - сказал Виктор и показал на красивое здание. Что было примечательно! Клуб с просторными залами для чтения, биллиардными, кинозалами, столами для покера и шахмат находился не на задворках городка, а в самом его центре, где не было никаких мэрий, аппаратов и служб, канцелярий и учреждений, приемных и 'спецприемных'. А вот такой клуб для престарелых граждан здесь был.
  - И все это всего за месяц? - спросил Леонид.
  - За два, - ответил Виктор, - Сибирь, тундра! А до Большой Земли две тысячи километров!
  - До Большой Земли..., - усмехнулся Леонид, - прямо, как на острове.
  - Что?
  - Ничего... это я так... почти как на острове, только за полярным кругом...
  - Утром покажем завод, - сказал Виктор, - отдыхайте...
  Вот когда он готов был гордиться своей страной, теперь она напоминала ему тот тропический остров, где был 'чертов коммунизм', только не там, в теплом океане, невесть в каком времени и месте, а сегодня, сейчас, здесь, в его стране... Только за полярным кругом...
  - Жалко, что Валери нет рядом. Ей бы понравилось, - подумал он...
  
   На следующее утро Виктор повел их смотреть новый завод, на который Леонида и пригласили. И теперь тот шел по территории, хмуро осматриваясь по сторонам.
  - Мне сказали, что вы изменили конструкцию, - строго говорил Леонид на ходу. В делах профессии он был неумолим и не прощал самодеятельности, а тем более, невежества.
  - Фотонный двигатель - это установка, создающая энергию любой мощности. Как бы это сказать? Это гигант, и стоит отпустить ее в свободное плавание, можно получить опасные результаты. У меня был когда-то пробный запуск первого двигателя на лодке, мы чуть в космос не улетели. А теперь покажи, что вы тут наваяли, 'мастера'!
  - Пойдем, посмотрим, - спокойно ответил Виктор.
  - Ну-ну, пойдем.
   Это был огромный ангар. Длинный конвейер опоясывал помещение, и линия по производству фотонных двигателей была почти готова, оставалось дело за малым. Леонид долго осматривал оборудование и вникал во все мелочи. Местные инженеры подходили к нему, советовались, задавали много вопросов. Он охотно отвечал, но продолжал внимательно изучать чертежи, линию сборки и сам двигатель. Что было необычно и отличало этот завод от китайского, американского и прочих, на которых он уже успел побывать - это совсем другой принцип работы. Русские не копировали в точности линию, разработанную на острове, а делали все по-своему. Сначала Леонида удивила такая смелость и даже разозлила. Но он, продолжая изучать, наконец, понял, что эти люди намного упростили технологию, даже сделали ее лучше! Он не верил своим глазам! Местный Левша подковал эту тропическую блоху так, что можно было выпускать в два раза больше двигателей за одно и то же время. И стали они гораздо меньше в объеме и изящнее! Виктор стоял с ним рядом и в усы усмехался.
  - Ребята, да у вас нужно учиться! - сдался Леонид, - все сделано намного проще, но все работает!...
  - А я говорил! - коротко ответил Виктор.
  - При таком раскладе можно выпускать в два раза больше двигателей за одно и то же время...
  - В три раза больше! - поправил Виктор.
  - Интересно...
  - Заметь, они стали гораздо меньше, - добавил Виктор, - такой движок можно повесить на велосипед, и тот будет ехать вечно.
  - Ну, что - с меня бутылка! - сказал Леонид, и все засмеялись. Виктор почесал затылок и произнес:
  - Ну, бутылкой тут, пожалуй, не отделаешься, - и хитро подмигнул.
  - Не вопрос! - ответил Леонид.
  - А вот ящик сгодится!... Много нас тут дурных голов!... Шучу! - загладил бестактность Виктор, а люди вокруг опять засмеялись...
  И тогда он подумал: - Стоит русскому дать свободу, дать возможность жить и делать свое дело, и тот перевернет горы! Нужно просто не мешать, и тогда им цены не будет. А если им еще помогать! ...
  
   Они сидели в небольшом теплом кафе на краю городка и смотрели на снег, который шел за окном. Пурга закончилась, и теперь большие снежинки спокойно рисовали на большом стекле причудливые узоры. А повсюду была какая-то удивительная тишина, которая успокаивала, приковывая к себе внимание. И никакой шум городов не мог бы заменить этой тишины и спокойствия.
   Виктор приехал сюда из столицы. Он рассказывал свою историю, и Леониду было интересно, как эти люди, оставляя свою прошлую жизнь, приезжали в такие места. Виктор был инженером, закончил технический ВУЗ, но потом, как говорится, не пошло. Тот рассказывал, и Леониду казалось, что истории их чем-то похожи. Потом работа, одна, вторая, третья. Потом свой маленький бизнес на рынке. Продавал всякие мелочи - оборудование, кирпичи, инструменты... Проще было что-то купить и потом продать, нежели работать инженером. Вся страна стояла у прилавка и торговала, а нужно было кормить семью. Но он никогда не забывал своего основного дела и ждал. И когда, наконец, узнал, что будет такой проект и потребуются инженеры его специальности, не раздумывая, схватил в охапку жену и крошечного сына, продал квартиру, на которую работал много лет и переехал сюда. И вот, за эти месяцы, он уже стал руководителем отдела и теперь дорабатывал двигатель. То есть делал его по-русски. Это ему Леонид должен быть благодарен за его новый облик и новый вид. Жене своей он построил небольшой детский сад, и теперь его малыш не сидел дома, да и жена была при деле...
  - Знаешь, хорошо здесь, не тесно, - спокойно рассказывал он. - Никто локтями не толкается, не наезжает, не мешает. Выйдешь на сопку - тайга, как на ладони.
  - Да, хорошо! - произнес Леонид, посмотрев в широкое окно. - Вон мишка из леса вышел, а рядом люди - это не опасно?
  - Это наш защитник, - улыбнулся Виктор, - приручили мы его - волков гоняет, а мы его кормим. И он нас не боится, не умеет боятся, не научился. Нравится? - неожиданно спросил Виктор.
  - Да, очень, - произнес Леонид, не отрываясь от сказочного вида за окном.
  - А ты давай к нам, бери свою семью и приезжай, - как-то просто предложил он. - Поработаем. А потом куда-нибудь еще, какие наши годы... Ты женат?
   Леонид, не задумываясь, вынул фотографию и протянул ему.
  - Красивая... Детей у вас сколько?
  - Трое, - неожиданно для себя ответил он.
  - Трое! Молодец! У нас и детский сад, и школа... Давай, подумай!
  - Я подумаю... подумаю...
  И внезапно он вспомнил тот холм, тот устрашающий вид с высоты и подумал:
  - Вот где настоящий мир, не миллионы лет назад и не завтра, а прямо сейчас и здесь. И представил, что за этим столиком с ним рядом сидит Валери. Сидит, смотрит в окно на этого мишку и улыбается...
   А снег все падал и падал, и иногда яркие лучи солнца пробивались в кафе, играя на лицах людей. Они освещали все вокруг своим нежным светом, радостно заглядывали в глаза физика с его странной судьбой и инженера с его таежным будущим. И не хотелось больше покидать этого места и возвращаться туда, в далекое прошлое, где только диковинные папоротники, океан воды, динозавры на далеких материках и совсем никакого снега...
  
   - 36 -
  
  - Вертолет ждет, - четко по-военному произнес человек из его охраны.
  - А что случилось? Мы не все закончили, мне нужно еще минимум неделю-две! - удивился Леонид.
  - Нужно лететь, - добавил тот, больше не сказав ни слова...
   Семь месяцев пролетели как один короткий день. Он облетел всю планету. Менял города и страны, материки и полюса. Все случилось неожиданно. Он был срочно доставлен на юг, в Атлантику. Потом воронка, теплый океан в далеком прошлом, знакомый остров, и вот он уже сидит рядом с Генри на его вилле, а огромные папоротники помахивают своими опахалами, и вулкан причудливым конусом заслоняет вечернее солнце...
  
   Не все создавали свою мечту и строили новую жизнь. Не все пересели на эти автомобили, самолеты с его двигателем, и не хотели они лететь к звездам в непроглядную космическую даль. История простая. Одной стране - в той прошлой жизни - не давали сделать свою атомную бомбу, вводили моратории на производство оружейного плутония, всячески мешали. Правительство этой страны издавна затаило обиду и вынашивало план, как обойти запрет. И тут такой подарок, такая энергия, такой двигатель! Это может работать совсем по-другому! А идея лежала на поверхности, и стоило приложить силы и желание - все могло получиться. А желание было! Нашлись умные головы и внесли свои коррективы. И вот уже гигантский раскаленный плазменный шар катится по планете, оставляя широкую колею выжженной земли. Миллионы градусов - маленькая шаровая молния превращается в мощного исполина и сжигает все. Она может выжигать огнем на земле, летать по воздуху, сбивая самолеты и ракеты, даже нырять под воду, успевая поразить подводные лодки противника. Квантовая фотонная бомба, сделанная из шаровой молнии, испепеляет все на своем пути. Исчадие огня и ада. Милое создание, несшее людям свет и тепло, энергию и жизнь, теперь превращено в монстра с температурой в миллионы градусов, выжигающее все. Напалм - это тепловой компресс, легкая припарка, жалкая пародия на этот кошмар, поселившийся в корпусе фотонной квантовой бомбы, некогда маленьком ярком облачке, шаровой молнии. И кто первый - тот прав, так уже было в августе 1945-го! А тут такая маленькая страна и такое оружие! Но оружие должно стрелять, и вот уже близок этот день и час, и мгновенье, когда можно отомстить всем врагам и обидчикам и стать великой державой! Но не тут-то было...
   Почему одни, получив железо, начинают выплавлять посуду и украшения, а другие тяжелые ядра и пушки? Получив камень, одни возделывают из него красивые амфоры и скульптуры, а другие делают наконечники для копий. Одни создают компьютеры и делают на них программы для удобства нашей жизни, а другие превращают их в вирусы. Получив энергию атома, кто-то строит электростанции и двигатели для кораблей, а кто-то ядерные бомбы? Кто те, а кто эти? И кто из них истинный созидатель, а кто творец? А не в разрушении ли смысл - Красота и Гений? В нашей природе заложены чьей-то мудрой рукой два инстинкта: один самосохранения, а другой - самоуничтожения. Одни созидают, а другие разрушают и видят в этом великий смысл. Так тяжело построить, создать и сделать это красиво, гениально, на все времена, и как просто все уничтожить, превратив в пепел и тлен. Но зачем они делают это? От убожества, от неспособности создавать и любить, от желания брать и уродовать?
   Как трудно любить и быть бескорыстным. И день напоить нежным бальзамом, пахнущим вечной надеждой, теплом и радостью, и жизнь для близкого своего превратить в праздник, подарив ему будущее. И уже кажется, что день этот бесконечен, а любовь не имеет границ, и хочется жить так вечно! Тогда эта вечность и открывает свои объятия для людей, и они на мгновение бессмертны! И что может быть больше этого мгновения? Но, когда ты открываешься перед Богом и миром, ты уязвим. И если первый поймет тебя и не осудит, то всегда найдется тот - второй, который воспользуется твоей слабостью. Хотя в этой слабости и была та великая сила, которая дарила любовь... Но все равно. Он рядом с тобой! Он всегда за твоей спиной! Тот, который должен уничтожать, потому что другого Он не умеет. И тогда Он создает разрушение и смерть и, будучи униженным этой жизнью, унизит и остальных. И так будет всегда - снова, снова и снова... Так будет всегда, пока эти люди живут... И ЭТИ люди, и те...
  
   - 37 -
  
  Громов сидел у Генри и слушал его, а рядом в больших аквариумах плавали рыбки, шумел фонтанчик, две птицы в клетке лениво спали у своих кормушек. Как будто ничего не случилось - тишина и покой. В глазах потемнело, и его воображение уже само рисовало живую картину, словно все происходило наяву: огонь подбирался к знакомому заводу где-то там, в Китае, пожирал его, потом, перелетев тысячи километров, катился по бесконечным холмам и лесам, оставляя черный след в заснеженной Сибирской тайге, и сжигал знакомый городок и завод. И только маленький мишка все стоял, в испуге взобравшись высоко на сопку, и смотрел, не понимая...
  
  - Леонид, для тебя есть две хорошие новости, - сказал ему Генри в конце разговора.
  - Да? Какие? - Леонид расстроенно на него посмотрел. Какие могли быть хорошие новости, когда дело их провалилось? Генри достал бумаги и положил перед ним на стол.
  - Вот выписка из твоего лицевого счета.
  Леонид сначала не понял и переспросил.
  - Твоего счета, куда переводились деньги,... твой процент с продажи каждого двигателя, произведенного там, 'наверху'.
  От количества нулей у Леонида зарябило в глазах.
  - Наши друзья по 'организации' не обманули - они обещали сделать тебя одним из самых богатых людей на планете, они сделали это.
  Леонид повертел в руках бумагу, еще раз посмотрел на цифру с нолями.
  - И как ВСЕ ЭТО можно потратить?
  - Никак. Тем более, здесь, на моем острове, где все бесплатно.
  - Тогда зачем все это? - спросил он...
  - Надежда на будущее, а там посмотрим...
  - А вторая новость?
  - Валери... - сказал Генри...
  - Что? - перебил его Леонид. - Что с ней?
  Генри помялся и сказал.
  - Понимаешь, она закончила свои опыты...
  - Ну... хорошо...
  Генри молчал и смотрел на него как-то странно, а он не мог понять, что случилось.
  - Дальше что?
  Генри помедлил мгновение и сказал.
  - Она провела эксперименты на людях...
  - Ну? - Леонид не понимал, но чувствовал, что Генри что-то скрывает.
  - На людях... И на себе тоже...
  - Что? - он вскочил и выбежал из дома Генри.
  - Да не волнуйся ты, - кричал ему Генри вслед, - все с ней нормально!
  Но он уже мчался по острову и не слышал этих последних слов.
  
   Навстречу попался какой-то подросток, и он чуть не сбил его с ног.
  - Громов! Дружище! - закричал парень, едва увернувшись от Леонида. Тот остановился на секунду и, не узнав этого юношу, хотел бежать дальше.
  - Ты не узнаешь меня? - тот стоял, хохоча, и что-то знакомое было в его голосе. Но сейчас Громову было не до него, и он готов был продолжить свой путь.
  - Да стой же, черт тебя подери!
  У него был какой-то знакомый венгерский акцент, одет он был, прямо скажем, вызывающе - рваные джинсы, разрисованная майка и бандана, закрывавшая его шевелюру.
   - Совсем как у Вилли, - подумал он. - И голос как у Вилли... Вилли???
  Тот засмеялся так, что прохожие начали оборачиваться и узнавать этого парня, весело улыбаясь, видимо, он был любимцем публики.
  - Вилли?
  - Да, черт возьми!
  - Что с тобой?
  - А это ты спроси у Валери. Как тебе ее опыты?
  И он повернулся перед ним, словно манекен на шарнире. - Помолодел?
  - Она и на себе проверяла этот препарат? - закричал Леонид. Вилли как-то замялся, подмигнул ему и шепотом ответил: - Да!
  Больше он не ждал ни секунды.
  
  В отеле ее не было. Служащая на этаже сказала, что та в лаборатории.
  - Слава Богу, значит Валери жива и здорова.
  Но в лаборатории ее тоже не было. Там сказали, что она ужинает. Он спросил: - Где???
  - На западной веранде, - ответили ему, - или в 'Савое', а, может быть, в 'Острове' или в 'Динозавре', или на смотровой площадке...
  - Чертов Генри, - ругался он про себя, - понастроил ресторанов больше, чем здесь людей.
  Он перебегал от отеля к отелю, от ресторана к ресторану. Потом устал и вспомнил, что ничего не ел и даже не пил уже 65 миллионов лет. Попросил в каком-то баре стакан воды, на ходу его опрокинул и хотел мчаться дальше.
   Какая-то шумная компания сидела за одним из столиков и что-то громко обсуждала. Внезапно эти люди замолчали и уставились на него. От этой группы отделилась молоденькая девушка и направилась прямиком к нему. У нее были длинные черные волосы, красивое открытое по такой жаре платье и знакомые глаза. Зеленые знакомые глаза... Она подошла, взяла его за руку и прижала к себе. Потом посмотрела ему в глаза и произнесла: - Ты меня не узнаешь?!
  Он остолбенел. Лет ей стало, наверное, не больше двадцати. Ее длинные волосы черным водопадом струились по спине, и, что самое удивительное, ее шоколадный загар сменился на белую нежную кожу. Как будто не он был там, в той зиме, а она. И только глаза своим зеленым блеском выдавали ту Валери, которую он оставил здесь... Ее окликнули, она помахала на прощанье своей компании, взяла его за руку и повела на улицу... На набережную, на пляж, к их морю... Он шел и не хотел расспрашивать ни о чем, только иногда смотрел на нее. Нет, не иногда, все время смотрел и не мог оторвать от нее своего взгляда... А она все говорила и говорила...
  
   Все люди имеют свой возраст. Один рождается, и проходит всего несколько лет, а он уже такой разумный и взрослый, что не дашь столь малый срок его 'многолетству'. Другой - совсем взрослый, солидного, почтенного возраста, уже просто стар, но не растерял своего детского восприятия мира. И поэтому так и прошел по жизни, сохраняя юный возраст, не впал в детство, но оставил его на всю жизнь. Оказывается, для каждого человека существует оптимальный возраст, который и определяет его характер и жизнь. То ли это связано с физиологией и генами, а, может быть, прошлая жизнь не дает ему покоя, и он начинает не с начала, а продолжает ту самую предыдущую реинкарнацию, прошлую свою жизнь с момента, где и остановился когда-то... Так или иначе, для каждого из нас возраст - это индивидуальная характеристика, и она не имеет прямого отношения ко времени. Одни стареют раньше, другие 'мудреют' позже, третьи дураками остаются на всю жизнь. Вот на этот период, в тот самый оптимальный возраст и возвращается человек, применив вакцину Валери.
  - Как ты сказала? - перебил он ее.
  - Вакцина, Валери! - гордо повторила она, и продолжила свой рассказ:
  Полгода в своей новой островной лаборатории она проверяла эликсир молодости и здоровья. Провела тысячи опытов над насекомыми и небольшими особями, которые находились здесь. Целый отдел квалифицированных специалистов помогал ей. И вот, наконец, наступил этот день. Результаты поражали!. Никаких рецидивов! Никаких осложнений! Ее питомцы молодели на глазах, выздоравливая от любых болезней. И когда на заключительной стадии эксперимента по ее просьбе привезли с Большой Земли штаммы самых страшных болезней и она привила эту заразу сразу же сотне своих маленьких пациентов - они выздоровели! Выздоровели все! Стали за одну неделю абсолютно здоровыми и вели себя так, словно не провели эти семь дней на грани жизни и смерти, а побывали на курорте. Вот когда Валери поняла, что это победа, и праздновать ее нужно в лаборатории с участием человека. А кто будет этим первым претендентом, она уже знала точно...
   Первые дни после инъекции ничего не было заметно, лишь просыпалась как-то по-другому, словно сбросила с себя непростой десяток последних лет и вернулась в свою молодость, такую счастливую, полную надежд и желаний. Потом эти сны и желания начали заполнять всю ее жизнь, каждую клеточку. Ее кожа светлела на глазах - в генетической памяти клетки были молодыми, незагорелыми и отливали своей белизной. Память клеток ее тела представляла Валери возраста лет двадцати. Ее ген старения сдался, и теперь она молодела с каждым днем прямо на глазах. Эта генетическая память представляла Валери совсем еще юной, очаровательной девушкой, такой, какой она была десятилетие назад, и теперь ее тело лепило из нее прекрасное отражение юности. И в душе, которая совсем не строилась на клеточном уровне, она тоже чувствовала удивительные изменения, такие чудесные, словно то были сны ее юности. Как будто опять она начинала что-то важное и с самого начала. Все теперь казалось в каком-то обновленном свете, и только образ ее мужчины, этого русского парня, который работал сейчас там, 'наверху', совсем не поблек и прошел эту проверку временем и ее обновленной душой.
   Коллеги поражались, каждый хотел попробовать средство на себе, и вот уже целая компания студентов - недавних докторов и великих магистров медицины по вечерам шумной стайкой покидала лабораторию, чувствуя себя детьми. Только один, совсем молодой ученый, очень продвинутый в своем деле и не по годам умный, испробовав на себе этот эликсир молодости, постарел лет на десять... Видимо, это и был его оптимальный возраст. Теперь этот юноша, на взгляд лет сорока, годился всем в руководители и научные покровители. Впрочем, его это совсем не смущало, а, наоборот, радовало. Видимо, всю свою жизнь он и стремился к этим зрелым годам. То и получил...
  
   Они шли по острову, и Валери продолжала взахлеб рассказывать, а он не знал, узнавать ее или нет. Но то, что она ему такой юной, взбалмошной и немножко безумной нравилась очень, он знал точно...
  - Идеальной! - почему-то вспомнил он... Вспомнил, но сразу же забыл...
  - Вот когда я себе сказала - пора опробовать на человеке! - говорила она.
  - И, конечно же, этим первым человеком должна была стать ты! - возмущался он. - Ну, никуда нельзя уехать! Как ребенок!
  - Не ворчи! Лучше посмотри - даже кожа посветлела... Теперь мне восемнадцать,... ну, максимум, двадцать! Или ты не доволен? - и она счастливо засмеялась.
  - Скажи еще, что стала невинной, как Святая Дева! - тоже засмеялся он.
  Она строго посмотрела на него, потом улыбнулась, хитро прищурив свои глаза, и ответила:
  - Не скажу... Дурак...
  - А ты видел там, в баре, этих юношей? Это и есть мои коллеги! Моя команда! Студенты, дети!!! А ребятам по пятьдесят или шестьдесят!
  - И как вели себя эти дети? Как студенты? - сурово проворчал он.
  - Как коллеги, уважающие свою начальницу, - невозмутимо ответила она.
  - А как вела себя начальница? - посмотрел он в ее хитрые глаза.
  - Хорошо вела себя начальница... Начальница очень скучала... А прошло целых семь месяцев!...
  Она остановилась и обняла его. Сейчас он словно держал в руках маленький теплый родной комочек, а там билось крошечное, но такое горячее сердце, и он слышал его сумасшедший стук.
  - И я скучал... Только, зачем я теперь такой старый тебе нужен? - спросил он с улыбкой.
  - Вот и я думаю, и зачем ты мне такой старый нужен? - засмеялась она. - Я и не подумала об этом? - продолжала веселиться Валери, - вокруг столько молодых мужиков, настоящих красавцев!... Ладно, так и быть! Если ты себя чувствуешь стариком, сделаю тебя молодым! По знакомству! Только...
  Она внимательно посмотрела на него, взяла за руки и серьезно спросила:
  - Можно тебя оставить пока таким... ну, не надолго... А то, вдруг ты превратишься в ребенка? И что я тогда буду с тобой делать?
  - Тебя посадят за растление малолетнего, - засмеялся он, потом добавил: - Можно, пресвятая дева... Делай, все что хочешь, - и подумал: - Господи, как долго он не видел ее! Целую вечность! Миллионы лет!
  А она снова и снова рассказывала о чем-то - о своей работе, об острове. Он слушал и не слышал и только любовался ею.
  - Особенно поразил результат с Вилли, - продолжала говорить она. - Тот всегда хотел участвовать во всем и очень переживал, что его никуда не брали. А тут такой случай! Отказать было невозможно. Результат поразил!
  - Я встретил его, - очнулся Леонид.
  - Встретил? Каков красавец! Он годится тебе в сыновья, а ему уже больше шестидесяти. Вот, юная душа!
  - Да, юная, - повторил Леонид.
  - А как Юрий, как наш писатель? - внезапно вспомнил Леонид.
  - Нестеров, - она задумалась, серьезно посмотрела на него, потом произнесла: - Нестеров не хочет.
  - Но ему уже пошел шестой десяток, пора бы сбросить немного, - удивился он.
  Валери задумалась, помолчала, потом добавила:
  - Он не хочет. Я предлагала. Он такой странный. Сказал только... Дай, вспомню...
  Она замолчала, сосредоточенно вспоминая его слова, потом произнесла:
  - 'Все должно быть так, как должно быть', - и все.
  - И все? - удивленно переспросил Леонид.
  - Да.
  - Я поговорю с ним, - произнес он. Больше они не касались работы, и того далекого будущего тоже, потому что сейчас были вместе, были рядом, и не хотелось думать ни о чем...
  
   - 38 -
  
   Генри был в тупике. Все операции, которые они проводили в настоящем и будущем, превращались в тлен, в отзвуки той реальности, которая и давала им повод задуматься об этой жизни, но не более того. Венцом всему был тот конец, который неминуемо находился где-то рядом, и избавиться, и повернуть все вспять, уже было не дано. В такие минуты он и вспоминал своего великого деда. Этого вездесущего, всепонимающего человека, который мог принять единственно правильное решение и изменить все...
   Время шло, оно шло параллельно, и в этом Генри однажды убедился воочию. Не на листке бумаги с формулами и доказательствами, выводами лаборатории времени, а наяву. Его великий дед ушел из жизни двадцать лет назад, и все тосковали без него, его живого ума, безудержной энергии и фантазии этого удивительного человека. И однажды, в тот день, когда Вилли впервые удалось настроить канал и перейти во времени на конкретный отрезок, Генри и принял решение вернуть его, любимого человека, наставника и просто родного деда. Вернуть сюда, в далекое прошлое и его будущее. Он выбрал отрезок времени, который совсем немного отделял старого Ричарда Уилсона от его кончины, и перенес на остров. Собрались все родные и близкие, сын и внук сидели рядом, Вилли, следивший за каналом, тоже находился здесь. Это был один из первых его экспериментов и сразу такой ответственный. Дед расположился в своем любимом кресле, который потомки из уважения даже не передвигали, а прошло уже около 20 лет. Посидел, подумал, выслушал последние новости и произнес:
  - Мне безумно приятно видеть снова всех вас. Но, сколько мне осталось там?
  Там или здесь... Это было не важно. Время летело параллельно, и события неизменно проходили в том или ином измерении. Все молчали, и никто не решался заговорить.
  - Так сколько мне осталось, Генри? - повторил дед. Генри тогда не смог ответить ему и промолчал. А дед подтянулся в кресле, посмотрел на свое потомство, своих далеких внуков и правнуков и произнес: - Все равно, месяц или день, неделя или год, но мои дни - это дни мои, и я должен прожить их там, в своем времени, сколько бы их не оставалось. Там я полезнее, дети мои, вы понимаете? Срок мой конечен и предопределен, и оставьте его мне. А все это похоже на эксгумацию, не правда ли...
  Так было тогда, и Генри смог лишь дать всем увидеться со своим дедом, но теперь... Теперь он отправился к нему снова. И теперь он был один.
  - Дед, тебе осталось всего неделя. Сейчас я могу сказать тебе об этом откровенно.
  Старый Уильямс потянулся в своем кресле, которое стояло там, в его далеком времени, посмотрел в окошко на небо, на сонный прибой, который успокаивал вечерние волны океана и спросил: - Ты пришел, чтобы сказать мне только это? Но зачем?
  И тогда Генри ответил:
  - Мы нашли то, что продлит тебе годы и столетия... Мы нашли эликсир молодости и бессмертия, панацею от всех болезней. И теперь я могу подарить жизнь и вернуть тебя к нам. Пригласить в наше и твое будущее. Дед, возвращайся!...
  А прибой все разбивал неутомимые волны о берег и скалы. Он настаивал и торопил, он отсчитывал волну за волной и растворял их в желтом песке. И сколько этих волн еще оставалось?
  - Милый мальчик, - ответил тот, - если то, что ты говоришь мне правда, если это не твоя юношеская фантазия,... я готов. - Он хитро прищурился, посмотрев на него:
  - Столетия - нет. Но годы или месяцы, или какие-то мгновения, не отведенные мне этой жизнью... Я готов остаться с вами. Здравствуй, твой новый век...
  Вот когда Генри в первый и единственный раз вмешался в свое прошлое и прошлое остальных. Чем все это закончится, он не знал, он не спрашивал об этом в лаборатории времени, но мнение их ему было известно... И только оставил там, в далеком прошлом, записку себе и своим родственникам. Они прочитали ее и поняли все...
   Старому Ричарду было много лет. Если не столетие, то совсем немного отделяло его от этого рубежа. И когда вошла в комнату Валери, взяла в руки шприц и уже хотела сделать укол, который должен был вернуть его к жизни, он понял, что жизнь эта бесконечна. И если сейчас, в свой последний день или час, он готов так смотреть на женщину, значит, он будет жить! И сколько там еще не осталось, он хочет жить и любить, словно ему еще нет и пятидесяти... И сорока, ... и двадцати. Потому что душа его совсем не покидала этой земли и сейчас стремилась понять все то, что не успела познать за прожитые годы в долгой, далекой, но уже прошлой жизни...
   Так на острове появился еще один гражданин, еще один его житель, который не стремился подняться туда, 'наверх', получая все радости жизни от этого места и океана здесь, вдалеке, в миллионах лет 'позади'. И как удивительно и чудесно было наблюдать, когда шел по пляжу этот великий старец, человек, который помолодел на десятки лет, и снова жизнь и желания были с ним, были его прошлым и будущим ...
  
   - 39 -
  
   И снова корабли - плавучие острова и дворцы выплывали из пучины времени, приближаясь к маленькому островку в океане прошлого. Снова встреча великих и сильных мира сего проходила у Генри на его вилле. У Генри и у Ричарда. Некоторые из гостей хорошо помнили старика, и теперь рады были пожать эту благородную руку.
  - Ричард, старина, ты снова с нами? - воскликнул пожилой человек без галстука, отводя его в сторону.
  - Сколько прошло времени с нашей последней встречи - лет двадцать? - изумлялся он, глядя на Ричарда.
  - В гробу я видал ту последнюю встречу, где тогда и находился, - посмеялся Ричард, пожимая ему руку. Потом прищурился и хитро посмотрел на собеседника:
  - Я помню тебя, старый сыч, даже слезы не проронил!
  Человек без галстука опешил, вспоминая тот день, и на мгновение замер. Потом снова заговорил:
  - Все шутишь, совсем не изменился! Выглядишь
  отлично, на бодрый полтинничек. Сколько тебе сейчас?
  Ричард с удовольствием затянулся сигарой и выпустил колечко дыма. И вообще, теперь он все делал с удовольствием.
  - Сколько мне сейчас? - повторил он. - Черт его знает, сколько мне сейчас! Знаешь, когда Генри приволок меня на остров, я думал, что мне уже лет двести - уже ничем не удивишь. Но потом..., ты только послушай, старина..., когда вошла в комнату какая-то молоденькая девчонка с зелеными глазами, взяла в руки шприц и уже хотела сделать свой укол... Эта крошка держала мою руку, а я смотрел в ее зеленые глаза...тогда и понял, что мне... не больше ста!
  - Ха-ха-ха! - и они громко засмеялись на всю эту просторную залу.
  - Что ты смеешься! Через несколько дней уже было всего семьдесят. А сегодня я чувствую себя, как юноша - на полтинник. И если я готов был тогда, в последний день своей жизни, так смотреть на женщину, значит не все еще прожито!
  - Ну, конечно! - согласился человек без галстука.
  - Вот только не знаю, как теперь поступить с памятником на острове. Мои детки расстарались - ты видел? Памятник при жизни - это как-то...
  - Оставим там твоего друга, а из тебя вылепим динозавра.
  - Ну и правильно! Буду работать чучелом - отгонять птиц.
  - Чучело! Ты мужчина - еще хоть куда!
  - Ты так думаешь? Ну, значит, еще съездим на сафари, погоняемся за ящерами! - и он потрепал старого приятеля по плечу.
  - Ну, конечно! А знаешь... Я тоже надумал зайти к вашей зеленоглазой на укол! Пора, так сказать, сделать подтяжку... Ха-ха-ха...
  И уже серьезно добавил: - Ты слышал о наших делах?... Старина, ты кое-что пропустил!
  - Да, слышал..., слышал про ваши дела, - проворчал Ричард, - ладно, пойдем к остальным...
  И они вернулись к длинному столу переговоров, заняв свои места.
  
  Сильные мира... Что они могли сейчас предложить? Те гигантские деньги, те самые мощные рычаги на планете, которые до сих пор решали все, теперь не работали, и любое неразумное движение там, 'наверху', любое действие приводило к неминуемому концу. Ричард знал многих из этих людей, знал, на что они способны. Но сейчас все они, словно попав в неминуемый водоворот, который пока вращался большими размеренными кругами, заставляя все двигаться по заколдованному кругу, но уже притягивал к своей середине, где заканчивался пропастью. И никакие деньги, сила и власть не могли повлиять на события. Тем не менее, к концу этой беседы было принято решение: нанести удар на опережение по заводам страны-изгоя и вывести из строя их установки с фотонной бомбой. Решено было это сделать позже, за месяц до того события, чтобы не дать возможность им повторить попытку. Главное было - обойти ту роковую дату. Ричард сидел за длинным столом, внимательно слушал, не находил выхода, но понимал, что ответ искать нужно не здесь. Высокие гости недолго пробыли на этом острове и вернулись в свое время.
  И снова амфитеатр летнего театра заполнялся людьми. На сей раз никто не выступал и не вручал наград. Ричард попросил Генри собрать здесь людей и просто поговорить. И теперь народ праздной толпой собирался, занимая свои места на трибунах. Они сидели и ждали, все были только зрителями, и никто не хотел брать на себя роль ведущего. Люди знали, что их пригласили поговорить об их будущем, но многие были далеки от политики, а остальные, такие как Вудли, уже не имели решения и потому молчали.
   Генри коротко рассказал о ситуации там, 'наверху', в их далеком мире, и попросил высказаться тех, у кого были какие-нибудь идеи. Но для многих их мысли теперь находились здесь и уже не выходили за рамки острова. Одни уже смирились, а другие по привычке надеялись на военных, дипломатов, правителей, да и не привыкли они брать на себя такую ответственность и решать все за целый мир - так устроена жизнь. Каждый в своем маленьком кругу, словно в раковине, и царь, и Бог. Но стоит выглянуть наружу и уже не хватает ни сил, ни разума, а главное - желания задуматься о том, что где-то дует ветер и сносит все на своем пути. И пора что-то решать, но способны на это лишь единицы. И теперь Генри мучительно искал среди этих людей, среди маленького бессловесного стада тех немногих, которые и были способны на что-то.
  Вот сидит Вудли - гениальный разведчик. Не раз он спасал и вытаскивал,, прикрывая собой те бреши, которые словно на тонущем корабле образовывались снова и снова.
  Вот Леонид. Он уже выполнил свою миссию, побывал на передовой, но вернулся ни с чем.
  Валери. Эта юная девушка теперь работала на будущее их острова, а, может, и цивилизации, сама не осознавая этого. А ее физик был с ней рядом, и им было достаточно этого, было хорошо вдвоем, спокойно и легко.
  Писатель. Это гениальный человек! И если в его книгах героям что-то удавалось, то в жизни, по-видимому, нет. Сейчас он сидел, молчал и думал, а мнение его Генри помнил хорошо...
  
   Ричард сидел рядом и с удовольствием смотрел по сторонам. Как было сказано, теперь этот человек снова все делал с удовольствием. Оставив предыдущую жизнь далеко позади и начав новую, он ценил каждое мгновение, каждый вздох, каждый взгляд на этих людей, на птиц над головами. Ценил свет солнца, которое снова освещало его столетнюю жизнь и помолодевшее тело. Ему на вид не было и пятидесяти, и те пять месяцев, которые еще оставались, казались для него вечностью... Он смотрел на этих людей, совсем молодых мужчин и женщин. Многие уже сбросили, как ящерицы, свои старые тела, и теперь сидели юные, обновленные, безмятежные и счастливые на этом острове, где ничего не могло случиться. Они были спокойны и привыкали к новой жизни, которую им подарила сыворотка Валери. И тогда его осенило...
  - Посмотрите на меня! - неожиданно для самого себя воскликнул он. Люди повернулись к нему с интересом. Все знали, кто это, и теперь ждали его слова.
  - Сегодня я готов пригласить всех на свои похороны. Сегодня все вы сможете постоять над гробом моим и бросить горсть земли на могилу.
  Он помолчал мгновение, оглядев шокированных людей, потом улыбнулся и продолжил:
  - Да-да! Я не шучу! День моей кончины прописан на памятнике, который стоит на этом острове - вы можете это проверить - ровно двадцать лет назад. Настолько меня перенес ваш аппарат времени. Но никогда еще я не чувствовал себя таким молодым и здоровым. И сегодня я всех приглашаю на свой день рождения. Я снова родился и живу!
  Люди зааплодировали.
  - Хочу ли я жить, когда мне почти сто лет? Конечно! Еще как хочу! И все, собравшиеся здесь, хотят, и там, 'наверху' тоже. Это противоестественно - отказываться, если есть для этого возможность и условия. Возможность - посмотрите на эту прекрасную миссис, - и он показал на Валери. - Она нам ее подарила. Условия - поглядите вокруг, обратите свой взор к нашей жизни в будущем. Так будет всегда! И все те люди на планете тоже хотят эту жизнь без болезней и старости.
  Он посмотрел на Генри:
  - Ты говоришь, что скоро не останется места на Земле, если все станут жить вечно? Что нужно контролировать рождаемость? Фотонный век дал нам столько нового пространства, что хватит на столетия! Столетия! А там будет видно. Мы должны дать всем это чудесное избавление, дать людям здоровое тело и жизнь, тогда и душа их будет здорова! Вы спросите меня, хочу ли я жить? Да! Хочу! И все хотят этого... А там посмотрим.
   Люди в приподнятом настроении покидали трибуны маленького амфитеатра.
  - Подумать только, - смотрел на них Генри, - когда-то в подобных театрах разворачивались кровавые события, и на утеху самым низменным желаниям и страстям здесь терзали и убивали зверей и гладиаторов, а теперь в таком же амфитеатре эти люди придумывают и создают жизнь. И если они этому научились здесь, почему бы не научиться и там 'наверху'. И только один человек после этого совета задумчиво брел по кривым дорожкам острова. Он шел, размышлял и не знал ответа на вопрос: Стоит ли исцелять тело, когда больна душа? Медленно брел так по набережной и тихо повторял эти слова снова и снова...
  
  - 40 -
  
  - Мистер Генри, нам нужно поговорить, - угрюмо произнес Леонид, входя в кабинет к Генри.
  - Да, мистер Громов, рад вас видеть! Слушаю, - поприветствовал он его, не понимая настроения физика.
  - Валери мне сказала, что начинается работа над сывороткой Валери?
  - Да, Леонид, у вас правильные сведения.
  - И она будет занята в ее производстве?
  - Конечно!... Точно так же, как и вы совсем недавно в продвижении своего изобретения... Вас что-то смущает?
  Генри продолжал внимательно на него смотреть, пытаясь понять причину тревоги.
  - Нет,... не смущает,... просто, хотел спросить... Я семь месяцев не был дома и работал там, на Большой Земле... Но я мужчина и мне было проще, а Валери,... как сказать,... женщина,... совсем еще молодая женщина, и ей будет трудно семь месяцев носится по всему миру и работать в таком режиме. - Наконец, ему удалось закончить эту сумбурную длинную речь и он замолчал. А Генри, улыбнувшись, посмотрев на него, на этого неисправимого собственника, теперь понимая все.
  - Мне очень приятно слышать, что наш остров стал для вас домом, - ответил он.
  - И все-таки, я хотел бы знать о ваших планах! - настаивал Леонид.
  - Ну, во-первых, семи месяцев у нас уже нет,... и вы прекрасно знаете об этом, - тактично произнес Генри, продолжая улыбаться.
  - Ну, не семь... не важно. Меня беспокоит эта длительная командировка...
  - Надеюсь, вы не собираетесь оградить ее от такой работы? Это дело ее жизни, насколько я понимаю? - с пафосом произнес Генри.
  - Да, но...
  - Но все равно не хотите отпускать ее от себя... Понимаю...
  - В конце концов, я мог бы ей помочь. У меня есть опыт работы, я много общался с людьми... Я могу тоже ездить... Меня знают...
  Заметив эту чертову улыбку Генри, на мгновение умолк.
  - Да! Я не хочу отпускать ее одну! - наконец, сдался он.
  - А как же ваша работа? Насколько я знаю, у вас были свои проекты и планы. Вы хотели построить аэродром на соседнем острове, создать летательные аппараты на вашем фотонном двигателе, а вместо этого будете продавать сыворотку?
  - Да, сыворотку, - настырно произнес Леонид.
  - Она будет не одна, мы ей поможем, - попытался возразить Генри.
  - Я не отпущу ее! - уже громче произнес тот.
  - Мы создадим все условия, чтобы она не так перегружала себя, впрочем, какие ее годы?
  - Повторяю, я не отпущу ее!!! - гневно выкрикнул физик.
  - И я не отпущу ее!!! - внезапно так же громко произнес Генри.
  - Не понял!?? В конце концов, мы свободные люди... Мы вольны делать то, что хотим! - растерялся физик.
  - И я не отпущу ее! - снова повторил Генри и улыбнулся. - Не отпущу на Большую Землю - это очень опасно.
  - Да? Почему? - удивился тот.
  - Потому что все ваши изобретения там, 'наверху' пытаются превратить в забаву для военных, и пока все до единого люди не будут инфицированы, она и ногой не ступит на Большую Землю. Секрет ее вакцины останется здесь вместе с ней.
  - То есть, она никуда не уедет? - переспросил физик, недоверчиво глядя на него.
  Генри уже не мог сдерживать себя, косясь на этого тупицу. Собственно, такое наверное свойственно многим гениальным людям, - подумал он. - И все же...
  И все же продолжил внятно говорить, почти по слогам:
  - Да, она будет работать здесь до конца проекта, пока мы все не закончим. И пока мы не сумеем обойти тот день, она будет находиться здесь и работать тоже будет здесь.
  - На острове?
  - На острове!
  - То есть, никуда не поедет?
  - Никуда! - Генри едва сдерживал смех.
  А физик задумчиво направился к выходу, что-то бормоча себе под нос... Потом снова вернулся.
  - А если она захочет сама? - снова задал он вопрос, эта ужасная мысль внезапно засела в его голове, и он не находил решения.
  - Значит, мы ее не отпустим! - решительно воскликнул Генри.
  - Правильно, не отпускайте!!! - обрадовался физик.
  Но Генри все-таки не сдержался. Он пронзительно на него уставился и серьезно произнес:
  - То есть, вы согласны с тем, что она, как свободный человек, не может покинуть острова?
  - Да, конечно!... Не понял? Что?
  - Вы против того, чтобы ее, даже по собственной воле, отпустили туда?
  - Да!!!... Но... Вы же сами сказали... Вы издеваетесь?
  - Нет!... Нет Леонид..., ну, что вы,... это я так... не волнуйтесь, все будет нормально. Идите работать..., - и серьезно добавил: - Все будет хорошо!
  - Да...да, я пойду...спасибо, - и Леонид уже направился к выходу. Но Генри опять не сдержался:
  - Леонид! Еще один вопрос. А когда Валери придет просить меня не отпускать вас в небо, в космос или куда вы там еще соберетесь, мне что ей ответить?
  Леонид повернулся и сурово на него посмотрел.
  - Ха-ха-ха, - наконец засмеялся Генри. Он делал это и уже остановиться не мог. Теперь физик тупо уставился на него, не зная, обижаться или нет. Потом так же громко и неожиданно начал смеяться. И еще долго эти два человека стояли и хохотали, пока не пожали друг другу руки...
  
  
  - 41 -
  
  Корабли и тяжелые баржи вереницей шли от воронки в сторону острова. Они подходили к далекому пустынному краю, сгружая тяжелую поклажу, и уплывали назад, а на том берегу уже поднималось высокое строение, которое сверкало на солнце пластиковыми стенами и огромными окнами. Над зданием кружили вертолеты, завершая крышу массивной конструкции. Завод по производству сыворотки Валери готовился к началу работ. Все происходило не один день или месяц, но все случилось за короткое время прямо на глазах у изумленных граждан острова. И вот уже праздная толпа собирается на берегу, заполняя пляж, готовясь к такому событию. Оставалось совсем немного, и двери гостеприимно распахнутся. Неутомимые люди в белых халатах, разрезав розовую ленточку, устремятся в лаборатории к своим пробиркам и колбам, создавая то маленькое чудо, которое скоро будет отправлено 'наверх' и даст людям жизнь. И вот первые партии волшебных таблеток сходят с конвейера, уже тяжелые баржи с ценным грузом отходят от причала и отправляются на Большую Землю. Они несут жизнь и надежду на будущее. А будущее бесконечно и не имеет границ...
  
   Разве можно себе представить, что будет с человеком, которому внезапно подарить бессмертие? Просто подойти к нему, взять за руку, сделать укол - и все. Вся та короткая, размеренная или бурная жизнь, имевшая свой план и устоявшийся ритм, - все переворачивается в одно мгновение: наши тайные, мимолетные и пугливые мысли о болезнях и страданиях, о смерти, о том конце, который неминуем и предопределен. И поэтому не хотим об этом задумываться и знать не хотим. И не ходим в свое время к врачам, чтобы как можно позже узнать о неизбежном... И вдруг узнаем о том бесконечном, что теперь растянется на многие годы или столетия.
   Можно будет учиться всю жизнь, можно будет прожить в любви и согласии века, не потерять любимого человека... дорогих и родных людей. Обойти пешком всю планету, проплыть на лодке океаны, перепробовать множество профессий. Можно будет лететь к звездам долгие годы, не боясь их безвозвратно утратить, потому что теперь этих лет бесконечное множество. Только не оступись и не упади, не потеряй ненароком в этой сумасшедшей гонке сквозь века и расстояния драгоценное тело твое. А оно в благодарность будет всегда с тобой молодым и здоровым, и нести будет сквозь времена, обгоняя мечты и мысли твои, тебя человек... Человек, заслуживший бессмертие...
  
   - 42 -
  
  Солнце вставало над островом, освещая все вокруг: отели и пустынные пляжи, лежаки и зонтики, гору, черным конусом восходящую к верху, словно, упирающуюся острым пиком в самое небо. Освещало тот далекий берег, где завод ожидал начала рабочего дня, и берег этот, где две фигурки встречали свой любимый рассвет. Это стало традицией для Валери и Леонида, и теперь этот берег и утро принадлежали только им. А солнце уже давно привыкло к такому вниманию, радостно сияя на их лицах. Они уже выбрались из воды и сидели на пляже, наблюдая за восходом. Долго так сидели и смотрели.
  Она заметно волновалась, но ничего не говорила. Потом достала из сумочки часы, посмотрела на них, вскочила и начала лихорадочно одеваться. Так она делала уже несколько дней с тех пор, как завод начал работать - нервно собиралась и мчалась к своему конвейеру, боясь опоздать. День за днем, и все одно и то же... Вот и сейчас больше не смотрела на него, а он с тихой молчаливой улыбкой сидел на песке, наблюдая за ней. Наконец, не выдержал и произнес:
  - Ты далеко?
  - На завод... Ты же знаешь!?... - возмущенно произнесла она, на ходу застегивая одежду.
  - На завод!?... Только посмотрите на нее! Теперь у нее появился свой завод! Какая незадача! - он постарался перевести разговор в шутку и поднять ей настроение, помня, с каким восторгом он сам не так давно трудился в бесконечной китайской долине на первом его заводе.
  - Да, завод, - не поняла она.
  - Какая пунктуальность! Могла бы и опоздать...
  - Не могла бы...
  - А если я тебя не отпущу ... или обижусь! Может быть, я хочу с тобой позавтракать или что-нибудь еще!...
  - Не ворчи! - сказала она. - Я побежала!... Что-нибудь еще! - возмущенно повторила она.
  - Значит, твоя чертова вакцина не подождет? Так-так!
  - Да, не подождет!
  - Значит твоя вакцина тебе дороже, чем провести со мной лишних пару минут?
  - Так! - резко остановилась она и, сверкнув своими огненно-зелеными глазами, спросила: - Чего ты хочешь?
  - Чтобы ты меня поцеловала, - невинно произнес он.
  После той последней встречи с Генри Леонид успокоился и теперь чувствовал себя замечательно. Он получал удовольствие от жизни и своей работы, и от этой девушки, которая теперь была с ним, но по утрам убегала на свой завод. И сейчас он любовался ею, вспоминая ту свою командировку, а видя ее волнение, хотел помочь. Даже подтрунивал над ней, чтобы снять напряжение. И еще он помнил, как когда-то она ревновала его самого к делу всей его жизни.
  - Целую, - она поцеловала, - что еще?
  - Так не целуют! - возмутился он.
  - Еще поцеловала!
  - Иди, - нарочито безразлично произнес он.
  - В последний раз поцеловала... Все?... Отстань! Дурак! - воскликнула она, когда он крепко взял ее за талию, - ты дашь мне уйти или нет?
  - Тогда и ты мне в следующий раз не говори ничего, - четко и по слогам произнес он, имея в виду свою работу. А планов у него было громадье! Он отошел в сторону и серьезно на нее смотрел. Или сделал вид...
  - Размечтался! Завтрак в холодильнике, обед в ресторане, ужин дома! Все... ушла. И чтобы ужин был вкусным, - грозно сказала она. - Приду злая, уставшая и голодная. Все, мой физик!... Аривидерчи!
  - Ну-ну, пока, мой фармацевт...
  Она остановилась, посмотрела на него долгим взглядом, потом замерла, словно заметила впервые, внезапно подошла и нежно поцеловала.
  - Так лучше?
  - Да!
  - А так?
  - Да!!!
  - Еще? Я никуда не пойду! - воскликнула она, отшвырнув свою сумку далеко в сторону.
  - То-то же... Я пошутил - иди, - сдался он.
  - А теперь я не шучу, - и, обхватив за шею, затолкала его по пояс в воду. Одежда ее намокла, но она, смеясь, обнимала его, толкалась и висела на нем, пока вдвоем не свалились в пенные волны прибоя... Потом оба встали, продолжая смеяться... Вдруг она стала серьезной и даже испуганной.
  - Когда ты был там - 'наверху'... Тебе не было страшно? - тихо спросила она.
  - Нет, а что?
  - Я чувствую себя, как на экзамене,... который нельзя не сдать... Два года назад я просто сделала сыворотку,... кремчик для кожи лица. Для разглаживания морщин... Просто крем, которых тысячи!!!... А теперь оказалось, что от этой вакцины зависит все... и от меня тоже!... Не все рождаются героями,... я просто женщина!... Мне страшно...
  - Перестань, все будет хорошо, - воскликнул он и взял ее за руки, только теперь понимая, что с ней творится.
  - Но эти люди с их сумасшедшими деньгами и влиянием столько времени не могут остановить войну, - горячо продолжала она, - потом твоя командировка, твое изобретение... и все напрасно... Осталось всего три месяца, а тут какая-то сыворотка!
  Они стояли по пояс в воде, держа друг друга за руки, а восходящее солнце, находясь между их фигурами, словно лежало в этих ладонях, ярко освещая их лица.
  - Ты же знаешь, что это не так. Валери, ты сделала чудо. Если больному, который знает, что ему осталось немного, сказать, что он снова здоров, как ребенок,.... и будет жить долго,... и не будет больше болеть - он будет счастлив! И не станет лишать себя этой жизни и других тоже! Жизнь не настолько абсурдна.
  - Юрий так не думает...
  - Но Ричард так думает, и Генри, и все остальные тоже... Я так думаю! Tебе достаточно?
  - Да, достаточно, теперь да,... спасибо тебе...
  Он смотрел на нее, не выпуская рук. Она была такая юная, нежная, вся мокрая от воды, и казалась сейчас такой беззащитной, что захотелось спрятать ее, взять в ладошку, укрыть и уже не выпускать.
  - Маленький мокрый воробей, - подумал он, видя, как она приходит в себя.
  - Так я пошла? - улыбнулась она.
  - Нет!!! - и он громко засмеялся... Она тоже засмеялась...
  - Ну-ну, пока, моя фармацевт..., беги - переоденься - опоздаешь! - отпустил он ее.
  - Аривидерчи! - бросила она на прощанье, мчась к отелю. А он все стоял и улыбался, потом уже серьезно, с тревогой и даже с ужасом в глазах смотрел ей вслед. Все смотрел и смотрел, пока она не скрылась... Но Валери этого не заметила... Да и ни к чему ей это... Маленький мокрый воробей...
  - Неужели она сделает это? - подумал он.
  - Неужели ей это удастся?
  
   - 43 -
  
  В маленьком саду на вилле у Генри и Ричарда собрались четыре человека. По одну сторону длинного стола занимали свои места хозяева острова, а рядом с ними сидел всем знакомый медиа-магнат Сильвио (теперь частый гость), по другую сторону была Глорис. Они сидели и внимательно на нее смотрели, а та, держа в руках бумаги, тоже молча смотрела на них. Все были в каком-то возбужденном состоянии, ожидая новостей. Наконец, Сильвио произнес:
  - Ну, расскажи, Глорис, - какие наши дела! - сказал это и откинулся на спинку мягкого дивана, утонув в нем. Он был невозмутим, и по его лицу трудно было понять, какие новости всех ожидают. Глорис заглянула в свои бумаги и начала читать:
  - Семь миллиардов доз вакцины были произведены и доставлены к нам два месяца назад...
  - Мы сами отправили их вам два месяца назад - мы знаем об этом, - в нетерпении перебил ее Генри. Она спокойно на него посмотрела, потом перевела взгляд на Сильвио. Тот кивнул ей, и она продолжила:
  - Господин Сильвио нам очень помог, и дальше во всех средствах массовой информации на его телеканалах и в прессе была проведена мощная рекламная компания.
  - Ты преувеличиваешь, Глорис, - скромно потупил глаза Сильвио, - продолжай дальше!
  - Дальше,...что было дальше? - задумчиво произнесла она...
  Все слушали, внимая каждому ее слову, а слова эти отражались от стен просторной залы, безжалостно методично доходя до слуха каждого своим сухим языком:
  - Государства и правительства стран по-разному реагировали на это событие. Многие медицинские организации и учреждения предложили провести проверку данного средства и определили срок испытания новой вакцины - от трех до пяти лет.
  Она спокойно произнесла эти слова, и на мгновение замерла. Чаще всего почему-то именно женщине доводится зачитывать приговор. Но она справилась с этой задачей, какой бы тяжелой она ни была. Глорис умела все.
  - Но у нас нет трех лет! - в ужасе воскликнул Генри.
  - Им этого не объяснишь, так полагается, - и спокойно продолжила читать:
  - Всякий новый медицинский препарат должен пройти проверки и согласования, испытания и доработки, анализы и тестирования сначала на животных и только потом, спустя годы, на людях. Что, безусловно, правильно и неоспоримо - таковы международные требования. Если что-то пойдет не так, жизни людей будут под угрозой...
  Ей неприятно было зачитывать этот текст, но сейчас она выполняла свою работу. Сильвио понял ее и снисходительно произнес:
  - Глорис, не надо формальных фраз, давай по существу...
  - А по существу... Все государства заблокировали этот проект и спустили его на согласования в свои министерства и ведомства, - сказала это и отбросила бумаги в сторону. - Собственно, если по существу - это все... Три года, господа! - безжалостно закончила она.
  - Три года, - проворчал Ричард. - Даже, если не брать во внимание нашу ситуацию... Какие там три года, когда только в странах с высоким уровнем жизни каждый крупный мегаполис теряет ежедневно от болезней и старости сотни людей... Ежедневно! А в масштабах страны, а в масштабах целой планеты? Три года - это сотни миллионов жизней! О чем они думают?
  - Эмоции, Ричард! - произнес Сильвио. - Это уважаемые государственные институты, а, как ты знаешь, наша организация никогда не работала с таким контингентом. Мелочевкой мы не занимались, и медиков такого уровня у нас нет.
  - Не медиков, а чиновников, - возразил Генри.
  - На сегодняшний день это одно и то же, - заговорила Глорис уже без бумаги. - Тысячи людей ждут нового лекарства и гибнут, пока какой-то чиновник не поставит свой росчерк. Но некая корпорация еще не успела окупить устаревшее средство, и пока она не продаст его, новое будет лежать в столе. Хотя в других странах этот препарат давно уже спасает людей. Такие правила игры! А тут, всем неизвестное средство... Впрочем, дело даже не в этом...
  Сильвио не дал ей закончить и темпераментно заговорил:
  - Вы понимаете, что медицина как бизнес перестанет существовать! - воскликнул и пристально уставился на остальных. Мимика его лица выражала все очень явно, он гримасничал, был убедителен и циничен, впрочем, как всегда. И даже если не знать его языка, все можно было понять и так.
  - Люди будут приходить в аптеки за минеральной водой и зубной пастой. Гигантские медкорпорации обанкротятся в один день. Если в истории с фотонным двигателем те, кто раньше торговал нефтью, теперь занимаются фотонными технологиями (просто произошел передел рынка, но направление энергетики живо и процветает), то здесь!... Вы хотите, чтобы они собственной рукой подписали себе приговор? Это просто смешно!!! Ты сделал бы это, Ричард, а ты, Генри? А я??? Они не отдадут рынка, а аппарат министерских чиновников, кормясь из этих рук, будет их прикрывать. Идет борьба не на жизнь, а на смерть...
  - Скорее, не за жизнь, а за смерть! - поправил его Генри.
  - Хороший каламбур. И, тем не менее, - согласился Сильвио. Теперь тяжелая пауза повисла в комнате. Наконец не выдержал Ричард:
  - Что же, из-за кучки негодяев мы не сможем дать нашу вакцину людям? - воскликнул он. - Господи, ребята, до чего вы тут докатились? Что за время, что за нравы?
  - Ты безнадежно устарел! - воскликнул Сильвио. - Это эмоции, Ричард, а негодяями ты называешь уважаемых чиновников, которые озабочены здоровьем нации! - сказал это с пафосом и засмеялся. А смех этот дьявольскими нотками завибрировал в тишине.
  - Самому стало смешно? - пробурчал Ричард.
  - И взятками, - добавил Генри.
  - А кучкой ты называешь целую армию чиновников, которых миллионы?
  Дальше Сильвио продолжил темпераментно говорить, отчаянно жестикулируя:
  - И это тебе не военные! С военными намного проще. С ними можно договориться! Это высокоорганизованные мерзавцы, у которых все козыри на руках - законы и правила, инструкции, медицинские медиа-ресурсы. А мои каналы, которые вещают по всему миру, ничто по сравнению с этой машиной. Когда речь идет о больших деньгах - они непобедимы! Это война, Генри... Это страшнее войны...
  - Но, мы же можем скинуться немного, и никакие медицинские корпорации не предложат им больше, - возразил Генри.
  - Вот в этом все дело! - воскликнул Сильвио, поднимая указательный палец. - Скинуться, как ты сказал, мы, конечно же, можем, и уже сделали это. Но, мы не успеваем. Нам нужно в короткий срок, в сотнях странах успеть в закрытых кабинетах, с глазу на глаз, приватно побеседовать с тысячами 'уважаемых' людей, которые принимают такие решения. Озвучить их гонорары, и только тогда вопрос будет решен. Но для этого нужна целая армия переговорщиков, не говоря уже о деньгах. У нас просто не остается времени...
  - Деньгах... деньгах..., - повторил Генри.
  - Генри, ну сам подумай! Не соберешь же ты их всех на одной площади или на своем острове и не осыплешь золотом!
  - Золотом,... да, золотом...
  - Вспомни, фотонный двигатель! Мы внедряли его на рынке не один месяц, шаг за шагом, страна за страной. Сотни репортажей, пиар-акций и так далее... Это была уникальная операция! - темпераментно продолжил Сильвио, размахивая руками, с любовью вспоминая ту рекламную компанию. По-видимому, она была его гордостью...
  - Что ты предлагаешь? - перебил эту тираду Генри.
  Сильвио замолчал, выпучив глаза. Потом убедительно произнес:
  - Выход один - все нужно сделать просто!... Очень просто!
  Все с облегчением вздохнули - у Сильвио был план!
  - Как? - воскликнул Ричард, - не тяни, как сделать???
  - Одним верным движением! - воскликнул Сильвио и снова замолчал.
  - Каким? - теперь уже не выдержал Генри.
  Сильвио словно издевался над ними, а те смотрели на него, требуя ответа, но он продолжал невозмутимо молчать. А на лице его застыла гримаса сосредоточенного мудреца, затаившего великую истину. Наконец, он очнулся. Он снова жестикулировал, пытаясь произнести вслух те единственные слова, в которых таился великий смысл. Но слова эти застряли в его гортани и не выходили наружу, отчего он еще активнее стал размахивать руками, напоминая дирижера, который подготавливал решающий аккорд, кульминацию, финал! Наконец, он выкрикнул:
  - Не знаю!!!... Найти гениальный ход! - произнес это и исчез, утонув в диване. Все на мгновение опешили.
  - Гениальный ход!? - повторил Генри, - и все?... Как просто!
  Теперь все долго сидели и сосредоточенно молчали...
  - Марсельеза! - вдруг произнес Ричард.
  - Что? - удивился Генри.
  - Песенка такая, помнишь? - добавил он. - Один парень ее написал, а толпа тут же подхватила, и потом ураган прошелся по стране...
  - Ты говоришь толпа? - произнес Сильвио, вынырнув из объятий дивана.
  - Я ничего не говорю, просто вспомнил, - ответил Ричард, - коль скоро мы заговорили о гениальном и уникальном явлении, о чуде!
  - Толпа никогда ничего не решала, - отмахнулся Сильвио. - Ни одна пиар-акция не считалась с мнением толпы. Есть технологии, свои тонкости, находки в проведении подобных операций, но толпа тут не причем - она съест то дерьмо, которое ей подсунут, и будет аплодировать. Это закон!
  - А как же Марсельеза? - снова спросил Ричард.
  Сильвио задумался, морщины на его лбу нервно напряглись, губы искривились, глаза забегали, извилины свернулись в мучительном поиске, и он воскликнул: - А черт ее знает?... Далась тебе твоя Марсельеза!... К черту ее! К черту! Не знаю!... Это исключение из правил!...
  - Но именно такое исключение нам сейчас и нужно, - сказал Генри.
  - В общем, Генри, нужно подумать,... нам всем нужно хорошенько подумать, - сказал Сильвио и замолчал.
  - Да, нужно подумать, - согласился Генри, только думать уже некогда..., осталось всего два месяца...
  
  - Юрий, тебе понравился фильм? - задала вопрос Валери. Они втроем прогуливались по широкой вечерней набережной, и яркие веселые огоньки освещали ее со всех сторон. Валери держала за руку Леонида, а Юрий шел рядом и с интересом наблюдал по сторонам. А нарядные, красиво одетые люди, заполняли все пространство вокруг. Юрий шел и думал, что осталось совсем немного времени, всего каких-то два месяца, и тот далекий мир будет взорван, уничтожен, и та война уже где-то рядом. А все эти люди, которых он видел сейчас, приехали оттуда, с той планеты, где все произойдет. Но сейчас они спокойно гуляли по набережной, словно ничего не случится. Как это понять, как объяснить такое спокойствие? Или равнодушие? И почему так было всегда?
  Он шел и соображал, и снова оглядывался по сторонам.
  Война, она всегда где-то далеко, она нереальна, но до тех пор, пока тяжелый снаряд не взорвется в твоем доме, или тебя самого не накроет волной радиации. Война настолько противоестественна человеческой природе, что поверить в нее трудно, представить невозможно, ее можно лишь увидеть, ощутив на себе, но тогда уже будет поздно. И это не равнодушие или безразличие. Есть вещи, в которые поверить невозможно. Поэтому все эти люди и надели на себя красивые наряды, и гуляли сейчас по набережной, не задумываясь ни о чем. А времени оставалось совсем немного...
  Он услышал вопрос Валери и очнулся от своих мыслей.
  - Потрясающе! - ответил он. - Я давно не видел такого кино. Собственно, такого давно и не снимали... А сколько лет этой актрисе? - спросил он.
  - Вчера или сегодня? - засмеялась Валери.
  - И вчера, и сегодня.
  - Ей уже под восемьдесят, если вообще прилично говорить о возрасте женщины, но сегодня она выглядела на тридцать.
  - А сколько ей было, когда она получила свой первый Оскар? - спросил Леонид.
  - А ведь ей столько и было пятьдесят лет назад! - воскликнула Валери.
  - Просто она вернулась в свой возраст и все, - сказал Юрий...
  - Смотрите, это она! - прошептала Валери.
  На набережной возникло небольшое движение, а затем гром аплодисментов приветствовал красивую молодую женщину, которая шла с охапкой цветов. Та изящно раскланялась, широким жестом рассыпав воздушные поцелуи, и пошла дальше.
  - Как это замечательно, когда такие актеры молодеют и снова делают свое великое дело, снова творят чудеса! - произнес с восторгом Юрий.
  - Прямо здесь, на острове!... Построили целую киностудию и теперь снимают кино! - добавил Леонид.
  - Неужели они уже смирились и, забыв ту прежнюю жизнь, теперь начинают ее здесь заново?... Ведь осталось всего два месяца! - с удивлением воскликнула Валери.
  - Нет, наверное, не забыли, просто не могут без дела, - ответил Леонид. - Ты можешь без своего дела или Юрий? Вот и они не могут...
  - И правильно, - добавил писатель, - если у художника осталось, что сказать - нужно говорить. Если есть, что отдать - нужно отдавать. Месяц... два... или целая жизнь! У одного десятки лет летят в корзину, а он все сидит, смотрит телевизор, делает какие-то бессмысленные дела, а другой сгорает, как факел, но успевает сделать что-то настоящее,... живое... И дело не в том, сколько у тебя этого времени осталось, а как его прожить...
   - Ты будешь принимать вакцину Валери? - спросил Леонид, внимательно глядя на него.
  - Нет,... пока нет! - как-то просто ответил Юрий.
  - Почему? - удивился тот.
  - Нужно ли лечить тело, когда больна душа? - задумчиво произнес он... Потом весело посмотрел на них и добавил:
  - Пока не время...
  - Я обижусь, - улыбнулась девушка.
  - А ты не боишься, что после этого я стану древним стариком? - тоже улыбнулся он, - у тебя таких случаев не было?
  - Нет, пока нет...
  - Тогда не рискуй! - засмеялся он.
  - Ты, наверное, один такой на целом острове, - произнесла Валери, покачав головой.
  - Отсталый, доисторический динозавр, - добавил Леонид, и они, о чем-то говоря, растворились в толпе...
  
  И снова эти четверо сидели за длинным столом в садике на вилле Уилсонов. Сильвио еще не пришел в себя после просмотра кинофильма и был крайне возбужден. Он изредка восклицает: - Да!!! Да!!! - и жестикулирует руками. Он потрясен.
  - Да!... Да!.... Какая женщина!... Да!... Пожалуй, пора срочно уколоться и сбросить пару десятков лет! Ах, какая прелесть! Лучшие женщины возвращаются к нам! Пора тряхнуть стариной!
  Ричард смотрит на него, и ехидный огонек начинает светиться в его глазах. Генри удручен, он молчит, наконец, произносит:
  - Может, мы вернемся к нашим делам?
  - К нашим делам, - повторяет Сильвио. - Да! Да! Какая красотка! К нашим делам!
  - Я знаю, что нужно делать! - вдруг воскликнул Ричард. - Вы видели этот фильм, вы видели реакцию людей, посмотрите на Сильвио? А ведь все знают о вакцине, и все равно потрясены!... Просто покажите этот фильм людям там, на Большой Земле!... Этого будет достаточно! Кто не помнит ее пятьдесят лет назад, а она снова юна и красива! Кто не захочет вновь стать молодым и начать жизнь сначала?
  - Марсельеза? - посмеялся Сильвио, - ты снова о чуде?
  - Но этот фильм и был чудом!
  - Да... да, это было настоящее чудо, - задумался Сильвио. - Роскошная женщина, ты прав!!!... Только этому не поверят,... скажут, что это монтаж,... грим... нет, просто двойник. Такое часто бывает! Этого не достаточно!... Не убедительно!
  - Да, это не убедительно! - вдруг нарушила молчание Глорис, - но мистер Ричард абсолютно прав. Только сделаем мы все по-другому.
  Все удивленно посмотрели на нее. Что могла предложить эта молодая смазливая девчонка? Но Глорис уверенно продолжала:
  - У нас на острове есть много ребят из старых великих рок-групп. Все они уже стали молодыми, приняв вакцину, и теперь не знают, чем себя занять. Так, бренькают на своих гитарах. Мы соберем десятка два таких ансамблей,... лучших ансамблей 70-х и 80-х и отправим их туда, 'наверх'... Помолодевших, знаменитых и любимых!... Убедительная демонстрация вакцины молодости!...
  - Умница! - воскликнул Сильвия, - а я говорил, что это моя лучшая ассистентка! Даром, что красивая!
  - Это недостаток? - спокойно парировала она.
  - Иногда попадаются такие! Просто, кошмар! - завелся с пол-оборота Сильвио, - когда на длинных стройных ногах и над красивой задницей находится голова с мозгами тупой курицы или змеи... И уже не знаешь, которая лучше...
  - Не отвлекайся Сильвио, - остановил его Генри, - об этом потом!
  - Да...Да!!! - мгновенно вернулся к теме разговора Сильвио. - Мы выделяем для этого грандиозного проекта, всенощного праздника, центральную площадь европейской столицы... Конечно же Рим!
  - Конечно же! - поддел его Ричард, уже представляя себе размах этого предприятия. И глаза его засияли радостным огнем. А Сильвио продолжал:
  - Огромная эстрада, как огромный лайнер будет нависать над ней! Тысячи огней, трансляция с вертолетов, картинка со спутников, а в первых рядах все знаменитости с острова. Все до единого!!! И не дай Бог, кто-нибудь не будет выглядеть на свои двадцать пять! Ах, какие женщины там будут!!!... А потом рок-концерт! Оперные певцы! Подтянем ребят из Ла Скала!
  - Конечно, Ла Скала! Ну, как же без Ла Скала? - уже хохотал Ричард.
  - И так на всю ночь! Трансляции по всем телеканалам! И не мы им будем платить, а они нам заплатят за право просмотра!... Заплатят за все!
  - Спокойно, - осадил его Ричард, - о деньгах потом!
  - Вы хотели чуда? Вы его получите!!! - уже кричал в запале Сильвио. - А перед финальной песней объявление на весь мир, что завтра во всех странах, в каждой аптеке, всего за один ЕВРО и ни центом больше каждый человек на планете без рецепта сможет купить вакцину Валери! Крупным планом на экране фотография ее и мужа - Громова...
  - И трех их маленьких детей! - добавила Глорис.
  - Трех детей,... каких детей? - удивился Генри.
  - Это что побочный эффект вакцины? - удивился Сильвио.
  - Нет, это портрет счастливой семьи!... Пиар-ход, - пояснила Глорис.
  - Да-да! Пиар-ход! - повторил Сильвио. - Все верно!!!
  - А что же будет потом? - спросил Генри.
  - Кто-то там говорил о толпе? - загадочно произнес Сильвио. - Вот после этого мы и посмотрим, что сделает эта толпа со своими запретителями. Пожалуй, это тот редкий случай, когда толпу можно будет задействовать,... так сказать, в массовке! Зная, что все склады забиты вакциной бессмертия, а на нее наложен запрет!... В мире такое начнет твориться!!! Вот тебе и Марсельеза!
  - Только трансляция с нашими артистами должна вестись во все страны, - добавил Генри, - вся планета должна увидеть этих людей! Вакцина должна попасть в руки к каждому на планете, в любой стране - в этом весь смысл!
  - Не беспокойся, Генри, - воскликнул Сильвио. - Медиа-сопровождение я беру на себя! Уверен, все получится! Теперь не может не получиться, - сказал это и свалился на мягкий диван. Он очень устал...
  - Какая женщина! - напоследок пробурчал он.
  
   - 44 -
  
  Три человека стояли на пирсе и смотрели, как корабли, один за другим, отходили в сторону воронки. Большая гавань опустела, и только небольшие лодки одиноко качались на привязи. А на палубах тех кораблей находились сотни, тысячи людей! Они пестрой толпой занимали все свободное пространство, перегибались через перила, махали на прощанье острову, и их веселый жизнерадостный гомон нависал над спокойным океаном. Это был исход. Это были самые грандиозные гастроли, которые только видела планета. Столько великих людей на одной сцене еще не знала Земля. Здесь находилась вся элита, которая была собрана по крупицам на острове, вся великая рать, которая за десятилетия доказала, что она лучшая, и теперь все эти люди отправлялись туда, 'наверх', чтобы снова удивлять и потрясать. Здесь находились все!
  - Я не понимаю, почему я не могу поехать?!! - вскричала Валери.
  - Ну, Генри!...
  - Ну почему я не могу поехать?....
  - Италия, Рим! Это так близко от моей Франции!...
  - Почему я должна оставаться здесь как наказанная?...
  Она выглядела маленькой девочкой в компании этих взрослых мужчин и отчаянно билась в негодовании.
  - Ну, полный бред! Как с ребенком! - кричала она, бегая по пирсу. А эти двое все стояли и смотрели вдаль.
  - Еще не поздно!!!...
  - Я, кажется, о чем-то спросила!!! - подбежала она к Генри и топнула ножкой, потом снова кинулась к перилам и замерла. Но мужчины стояли и ничего не говорили, иногда украдкой улыбались, переглядываясь, и снова смотрели вдаль. А на кораблях тем временем начался большой концерт. Нет, пока не концерт, разминка, репетиция. Хотя, нужны ли этим людям репетиции, когда каждый звук их гитар, барабанов и синтезаторов, каждая нота, уже оставили свой след, отражаясь в вечности, и теперь горели где-то далеко яркой звездой. Каждый звук быть занесен в великую книгу памяти и сохранен на века. Это был великий исход!
  Ансамбли оглашали окрестности громкими аккордами. Музыканты дурачились, устроив музыкальную перекличку. Они, как виртуозные жонглеры, играясь с нотами, перебрасывали их с корабля на корабль, с палубы на палубу, подхватывали на лету и продолжали снова. И так до бесконечности! Диковинные птицы носились в небе, как сумасшедшие. На палубе самого большого корабля-гиганта стоял Сильвио и смотрел на них, широко улыбаясь. Он и был адмиралом этой флотилии. На этой же палубе четверка известных музыкантов вдруг заиграла незабываемый хит семидесятых, а на других кораблях тут же его подхватили и уже вторили. А 'Дым' этой великой мелодии теперь стелился 'над водой'. Маленький Вилли носился повсюду. Он дирижировал, что-то кричал, свистел, размахивал банданой... Маленький Вилли сходил с ума! Сегодня был его день!
  - Наконец его выпустили отсюда! - воскликнула Валери. - Как из клетки! Даже Вилли отпустили, а я, как идиотка, стою тут с вами, - и она в бессилии всплеснула руками. Корабли тем временем начали один за другим погружаться в воронку и исчезать. Исчезали во времени громкие голоса и звуки сумасшедшей мелодии, таяли корабли, канули в вечность великие мастера, растворилась неповторимая улыбка Сильвио. Его огромный корабль, последним подойдя к воронке, уже начинал медленно проваливаться. Он уходил все ниже и ниже, а на самой его верхушке, на какой-то смотровой площадке, на вышке стоял и подпрыгивал Вилли, размахивая банданой. Корабль исчез, бандана в его руке, еще мгновение помахав над спокойной поверхностью океана, тоже скрылась из виду. А вокруг снова только спокойная синяя гладь. И еще эти трое, стоя на краю пирса, глядели куда-то, продолжая молчать.
  - Мы что, втроем остались на этом чертовом острове? - оглянулась на мужчин Валери. Она от досады чуть не плакала.
  - Ну почему втроем, - нарушил молчание Генри, - вчетвером! Вон мой дедушка на набережной.
  - Дедушка?!! - грозно повторила она и со сжатыми кулаками пошла на него. - Вы говорите, дедушка!!!
  - Валери, я вам обещаю, - засмеялся он, - как только все закончится, все утрясется, я сразу же отпущу вас в Париж! Я клянусь вам! В тот же день!
  - Клянусь, - повторила она и тяжело вздохнула...
  
  А мелодия с ушедших кораблей теперь неслась над всей планетой. На центральной площади Рима, на гигантской сцене появлялись все новые и новые исполнители, а на экранах миллионов телевизоров мелькали их лица, молодые, такие знакомые, такие любимые, что все напоминало чудо. Вертолеты, сверкая прожекторами, разрывали мощными фотонными моторами облака. Небо мерцало в свете разноцветных всполохов петард и ракетниц, озаряясь брызгами ослепительных искр, и над столицей мерцало зарево, которое было ярче утренней зарницы. Солнце позавидовало бы! И, казалось, теперь эта музыка и всплески мощных аккордов неслись над всей планетой. Маленькими яркими астероидами бороздили ночное небо, серпантином миллионов звуков-искр рассыпались на части, мощными децибелами врывались в самые отдаленные темные уголки Земли и будили там все живое. И спрятаться, и скрыться от этого цунами было невозможно. А музыка все звучала и звучала. И если посмотреть со спутника, слышна она была даже оттуда, превращаясь в какую-то космическую мелодию, нереальную и незнакомую, неведомую доселе, но такую волшебную, что звучала она во всей вселенной. То был шум планеты, ее дыхание, стук ее сердца, которое громко пульсировало и билось в тиши бесконечной ночи... А на экранах все продолжали мелькать лица рок-музыкантов, потом фигуры великих голосов Большой Оперы. Но вот уже картинка перемежается кадрами демонстраций и пикетов по всему миру, и снова концерт. Вот кадры очередей в аптеках... Люди, встающие с инвалидных колясок..., древний старик, засучив свой рукав, терпит укол в вену и улыбается беззубой улыбкой... Бедные и богатые, белые, чернокожие, узкоглазые, полуголые, в туземных одеждах, в набедренных повязках, убогие, искалеченные, здоровые и больные - все стоят в очереди к машине с красным крестом... И снова музыка и сцена, и рок-оркестр, петарды, взлетающие с площади высоко в звездное небо. День за днем, неделя за неделей - снова и снова руки тянутся к заветной таблетке, дающей жизнь. И все барьеры сметены! Как в кино! А камера уже наблюдает из далекого космоса за нескончаемым концертом-марафоном, потом картинка уменьшается и неведомый оператор снимает всю планету, такую маленькую, крошечную с материками и океанами, голубым небом и счастливыми людьми, получившими таблетку бессмертия... Людьми, получившими жизнь...
  
  И вот момент истины наступил!
  - До роковой даты осталось 24 дня! - сказал Генри.
  Напряжение повисло в воздухе и не уступало по своей силе напряжению огненного шара, зависшего над океаном, над чашей, где снова электрические разряды молний перебегали по мачтам и проводам.
  - Почему роковой? - спросил Ричард. - Все удалось! Все получилось! - уверенно добавил он.
  - Скоро мы узнаем об этом, - ответил Генри.
  Ричард видел, как волновался его внук. Они были недалеко от установки 'червоточины' и отправляли десант туда, 'наверх', в тот самый день и час, в то пекло или в новую жизнь, которую удалось отстоять... Удалось! Он верил в это. Но больше Ричард Уилсон не говорил ничего, не успокаивал, молчал и тоже ждал. Люди в защитных костюмах растворились в серебряном облаке и по коридору времени пошли на разведку. Они были одеты, как космонавты, хотя перемещались на планету, где были все условия для жизни. Могли бы просто надеть джинсы и куртки и отправиться на легкую прогулку, откуда вернулись бы с хорошей новостью, но гарантии дать никто не мог...
  - Ну что так долго? - думал Генри. Он каждую минуту смотрел на часы, отсчитывая мгновения неизвестности. Неизвестность - это самое волнующее, что переживает человек. Она может подарить следующий миг жизни, а может его отобрать, и каким он будет, не знает никто, а поэтому неизвестность волнует и притягивает, и не дает оторваться от стрелки часов. Но проходит уже полчаса, час, уже второй, а их все нет и нет. И только из будущего своим пультом управления они могут отдать команду на возвращение.
   Огненный шар невозмутимо покачивался над конструкцией и своей уверенностью и мощью как будто успокаивал этих людей на берегу. Он, конечно, все уже знал, но сказать не мог, и поэтому люди смотрели на него с надеждой, а он, чувствуя это, тоже не мог отвести своих огненных глаз от них и переливался яркими бликами на колыхавшейся округлой поверхности... А люди замерли, тоже молчали и ждали...
  По берегу ходили удивительные птицы, не беспокоясь ни о чем. Солнце сияло в вышине и тоже не беспокоилось. Оно знало все, оно повидало многое на своем веку, а потому не волновалось, просто светило ярко и тепло - но это тоже немало. Спокойные волны нежно касались песчаного пляжа. Генри посмотрел на лица, окружающих его людей:
  Юрий, Леонид, Валери... Немного поодаль - Вудли, Глорис... Как всегда, Вилли за пультом... Все эти люди сделали все, что могли, а теперь просто ждали. Все были сосредоточены и собраны, напряжены. Сейчас решалось все!
  - Я должен был ехать с ними, - прошептал Генри.
  - Нет, ты должен находиться здесь, - твердо ответил Ричард и добавил: - Жди, еще не время... Жди.
  - Время! Сейчас оно решает все, а что в том времени, куда они отправились, не знает никто. Осталось 24 дня...
  - Рано, Генри... Пока еще рано...Жди...
  
   Вдруг в серебристом свете начали появляться очертания лодки. Люди, стоявшие в ней, обретали свои тела и объем, и вот они уже машут с палубы руками, на головах их нет защитных шлемов, костюмы расстегнуты, на лицах улыбки. И в этот миг весь пляж и весь остров взорвало криками счастливых людей. Последние месяцы и недели сюда, в это убежище, прибывали и прибывали новые корабли. Людей стало очень много. Все готовились к самому ужасному, но продолжали надеяться, и поэтому сейчас здесь собрались тысячи. Они кричали, в восторге обнимая друг друга, бросались в воду, желая быстрее услышать хорошие новости, которые им принесли.
   Десант высадился на пляже, эти люди улыбались, и теперь было понятно - все удалось! Их подхватили на руки, подбрасывали высоко в небо, все ликовали, и концу этой радости не было предела. И только огненный шар спокойно нависал над установкой, размеренно покачиваясь в вышине, словно говоря: 'Все будет хорошо...'
  
   - 45 -
  
   Остров гулял всю ночь. Эти люди, такие разные, знаменитые и могущественные, теперь, словно малые дети, носились по улочкам, купались в фонтанах, бросались в океан, стреляли петардами. Гром музыки раздавался на многие километры в округе, яхты с фотонными двигателями гонялись друг за другом, прыгая по волнам. Во всех барах и ресторанах столики были вынесены на улицы, и остров превратился в огромный банкетный зал. Люди вставали с мест, произносили речи, хохотали, поливая друг друга шампанским, и снова фейерверки, и снова шампанское. Леонид был растроган победой своей подруги. А та, раскрасневшись от бокала вина или от такого дня, а может, от своего юного возраста, хулиганила, купалась, целовалась со всеми подряд и сходила с ума.
  Потом они вдвоем оседлали маленькую машину-велосипед и носились по дорожкам с невероятной скоростью. Валери сидела за рулем, а в руках Леонида была зажата бутылка с шампанским. А следом уже пристроились два десятка таких же машин, пытаясь их обогнать. Валери оглядывалась, хохотала, наконец, выкрикнула:
  - У нас своя Формула Один! - и снова до упора нажала на педаль газа. Вдруг резко притормозила и врезалась в бордюр. Рядом с ними стоял Юрий с пустым бокалом в руке. Леонид, не долго думая, подлил ему шампанского, а Валери, чокнувшись, громко закричала, перекрикивая рев моторов и шум толпы:
  - Юрий, мы тебя свяжем веревками, вколем вакцину и заставим жить долго и счастливо! - она выпила шампанское, швырнула бокал на землю и добавила:
  - И жалуйся хоть в Страсбургский суд. Ты меня понял, русский?
  Тот пробурчал что-то в ответ, но слов его она не услышала. И мы не услышали тоже...
  И снова эти двое мчались по дорожкам острова, обгоняя машины и время, глядя на счастливых, помолодевших людей. Потом устали и долго бродили по шумным улицам в толпе людской, не собираясь уходить - и ночь эта не имела конца. Генри с трудом разыскал их и отвел в сторону. Хотя какая могла быть 'сторона' в такой толчее и безумии.
  - Валери, я тебе кое-что обещал! - воскликнул он.
  - Да, Генри, да!!! Ты мне кое-что обещал!!! - счастливо засмеялась она, не помня и не тая зла. А он продолжил:
  - Валери, тебя приглашает на прием президент Франции. Прием состоится завтра во дворце.
  - Но здесь нет дворцов, - опешила она.
  - В Елисейском дворце, - поправился он.
  - В Париж! Боже мой, в Париж! Мой Париж! Я не была там два года. Леонид, нас ждет президент! Парижский президент нас ждет!!!... Тьфу!!!...
  Она была немного навеселе. Нет, не немного. И поэтому не соображала, что говорила. А Генри смотрел на нее и смеялся.
  - Мы едем в Париж! - наконец сконцентрировалась она. - Когда?
  - Завтра! В полдень состоится прием. Утром вылетаете, так что не гуляйте всю ночь, - и на прощанье добавил: - Хотя,... какие ваши годы!...
  И с удовольствием посмотрел на эту пару...
  
   Париж встречал их прекрасной зимней погодой, ярким солнцем и эскортом красивых машин, сопровождаемых мотоциклами. Валери была в каком-то восхитительном платье. На борту самолета ей сделали невероятную прическу из ее шикарных длинных волос, теперь даже перед женой президента не было стыдно появиться в таком виде. Леониду нашли черный смокинг и бабочку. Он, словно скрипач, держал в руках свой замечательный инструмент и не хотел выпускать из рук. Но сегодня был день Валери.
   Во дворце ее шумно приветствовали в приемном зале, снова шампанское и снова речи. Но сначала президент повязал на ее платье ту награду, которая была известна еще со времен Наполеона. Орден Почетного Легиона украшал ее девичью грудь и был вручен по заслугам. Люди вокруг выглядели совсем юными, жена президента снова, как в далекой молодости, восхищала своей красотой, а президент пообещал, что после окончания срока непременно воспользуется вакциной. Пока играл гимн, она, стоя с ним рядом, услышала его слова:
  - Почему только после окончания срока? - прошептала она президенту.
  - Как-то неприлично, если страной будут руководить дети, - возразил он и кивнул на собравшихся в зале людей.
  - Разве неприлично выглядеть молодым и красивым? - подмигнула ему Валери.
  - А что, я сейчас недостаточно красив? - подмигнул он ей. И оба засмеялись, посмотрев, один на свою красавицу-жену, а другая - на Леонида. И, все же, договорились встретиться после окончания его президентского срока. Париж есть Париж, здесь можно говорить все, даже в Елисейском дворце, даже самому президенту, тем более ей, героине этого дня и виновнице торжества!
  
   Пахнуло вечерней прохладой, теперь они вдвоем шли по улицам, наконец, без всякого сопровождения и охраны. По пути забежали в какой-то магазинчик и купили для такой погоды одежду. На улице было плюс десять - в Париже была зима. Вот когда Леонид, наконец, почувствовал, для чего нужны деньги. И теперь они шли по этому удивительному городу, доставая его золотую карточку, и тратили, тратили, покупая всякие мелочи - украшения, бриллианты и прочую ерунду...
  Посреди улицы заметили какого-то старичка. Тот сидел на скамейке, а перед ним лежала шляпа для подаяния. А из нее торчали купюры достоинством в 100 и 500 ЕВРО!
  - Франция сходит с ума, - подумал Леонид.
  Нищий поклонился и протянул им руку. Они полезли в карманы. Леонид достал свою золотую карточку, а она свою. Оба переглянулись и засмеялись.
  - Ничего-ничего, - с достоинством произнес клошар, - вы можете перевести деньги на мой счет, - и он протянул им свою карточку, - вот мои реквизиты, - почтенно добавил он. Они взяли его визитку и почтенно ему поклонились. Переглянулись, засмеялись и полетели дальше, снова и снова уходя в этот удивительный волшебный город...
   Теперь она была его проводником, показывая Париж таким, каким знала его сама. Сначала по его желанию - Эйфелева башня, Лувр, Елисейские поля, Триумфальная арка и Великий Собор. Это все, что он знал, но теперь она, взяв его за руку, тащила по узеньким улочкам, булыжным мостовым с милыми французами, открытыми бистро, запахом восхитительного хлеба и шоколада. Уже заблудились в этом огромном, старинном городе, а она все говорила и говорила, и каждый дом или улица были целой историей, она ее знала, все время рассказывала о чем-то, делясь с ним...
   Как это здорово заблудиться с такой девушкой в этом городе любви, от которого веяло вечной весной, свежим воздухом, удивительным чувством свободы и в президентском дворце, и здесь, в этих переулках и подворотнях. Как хотелось всегда оставаться молодым и любить, и идти шаг за шагом, переступая по этим камням, зная, что впереди ожидают только жизнь и любовь, и счастье, которое так просто теперь было удержать в своих руках... Счастье, которое он нашел и уже никогда не отпустит...
  
   - 46 -
  
   Два человека оттеснили его в сторону, третий схватил ее за руку и забросил в машину, которая с визгом притормозила у мостовой. Дверца за ней захлопнулась, потом страшный удар сзади по голове, и он уже не помнил ничего. А эти старинные дома с витыми чугунными балконами, с красными черепицами на покатых крышах, с окнами, повидавшими многое, словно раскачивались над бесчувственным телом Леонида и медленно растворялись в туманной дымке...
   Ее долго везли на машине. Город закончился, и окраины Парижа, уже освещенные вечерними огоньками, провожали в далекий путь. Потом аэродром - никаких документов и контроля, просто подвезли к борту, завели в самолет, и лайнер, помахав на прощанье этой стране своими крыльями, начал набирать высоту. Летели долго, очень долго, океан бесконечно тянулся под ними, и конца этому путешествию не было видно. Солнце пыталось их нагнать и отобрать эту добычу, но его опередили, и в такой же бесконечный вечер приземлились они - где-то далеко, совсем в другом времени, на самом краю Земли.
   Когда развязали глаза, резкий свет ослепил ее, и она увидела человека, сидевшего напротив. Он был в белом халате, а на голове была надета медицинская шапочка. Его интеллигентное лицо не внушало ужаса и страха.
  - Слава богу, врач, - подумала она. С врачами она умела разговаривать и делала это многие годы.
  - Валери Сандрин, рад видеть столь выдающуюся личность в моей скромной клинике! - радушно приветствовал ее 'доктор'.
  - Вы еще спросите, каким ветром меня сюда занесло? - ответила она. На ней был повязан тот самый орден, врученный этим же днем, надеты были драгоценности, купленные Леонидом, от нее пахло восхитительными французскими духами. Подумать только, всего какие-то часы отделяли ее от счастья...
   Человек посмотрел на нее так, слово читал ее мысли, улыбнулся и продолжил:
  - Люблю, когда женщина не теряет самообладание, во всяком случае, поначалу. Не люблю истеричек. На ваш вопрос, который вы пока не задаете, отвечу сразу. Мне нужен ваш рецепт, у меня нет времени заниматься анализом вакцины, но у меня есть вы. А значит, вы мне его дадите, и мы тем же рейсом отправим вас домой.
  Она понимала, что это не мелкие воришки, люди, которые пошли на такое, не будут задумываться о методах, и поэтому сразу же ответила:
  - Рецепт в моей лаборатории, я не могу воспроизвести его точно по памяти.
  - Ерунда, - ответил он, - все вы можете с вашей умной головкой и отличной памятью. Итак?
  - В любом случае, этот рецепт будет опубликован ровно через месяц во всех заинтересованных журналах, - ответила она. - Осталось немного подождать.
  Она помнила о "той" дате и подумала, что сейчас важнее всего обойти ее. У разведок, а особенно у их медиков, есть масса способов заставить заговорить, и сейчас главным было - выиграть время.
  - Валери, вы меня не совсем понимаете, мы проделали большую работу, чтобы встретиться с вами, даже нашли способ выманить вас в Париж. Неужели вы думаете, что теперь мы намерены чего-то ждать?
  - Вы хотите сказать, что этот орден вручил мне ваш человек? - удивилась она.
  - Безусловно, нет, его вручил ваш президент, и вы знаете об этом. Но подготовили эту, так сказать, презентацию наши люди, и по их рекомендациям через третьих лиц мы и посоветовали Кабинету организовать встречу с вами в нужный нам день и час. Теперь вы понимаете, сколь велики наши возможности?...
  - У Генри появились конкуренты, - подумала она и уже не понимала себя. Откуда взялась такая смелость, откуда здравый смысл и логика? Но сейчас ей нужно было только одно - знать, чем ей угрожают и на что эти люди способны...
  - На все, - спокойно ответил 'врач', - только нужно ли вам это, Валери? - он встал и обошел ее кресло сзади, продолжая ходить из конца в конец комнаты. В его голосе не было издевательства или угрозы, только спокойствие и здравый смысл, но что могло быть страшнее этого?
  - Валери, - повторил он, - мы не будем ждать месяц, вечеринка состоится раньше, и вам придется играть по нашим правилам. Итак, вы готовы написать прямо сейчас вашу формулу долголетия? - он посмотрел в ее зеленые глаза, которые так любил Леонид, и она подумала, что он сейчас так далеко, а она не знает, что ответить. Под взглядом этого человека она чувствовала себя как под рентгеновским лучом, который способен проникать насквозь.
  - Да, ваши друзья сейчас далеко, - словно читал он ее мысли, - а мы рядом, и готовы решить этот вопрос прямо сейчас.
  - Иначе?
  - Вам хочется знать? - он улыбнулся и посмотрел на нее. - Неизвестность пугает, не правда ли?
  Она промолчала. Человек тоже помолчал немного, посмотрел на нее и добавил:
  - Иначе мы сделаем вам небольшой укол, инъекцию - на ваш выбор, и потом будем ждать ваших дальнейших действий.
  - Какой укол? - спросила она, и голос ее дрогнул.
  - Вариантов несколько, меню разнообразно! - произнес он и прищурился. - Допустим, сибирская язва, тропическая лихорадка... или чума? Какое блюдо вы предпочитаете?...
  Она молча смотрела на него, и он продолжил:
  - Ваша вакцина сработала, вы помолодели до идеального возраста и состояния, но не более того. Мы проводили опыты и кое-что выяснили: если после ее использования заразить организм какой-нибудь серьезной болезнью, ему для выздоровления понадобится следующая доза. И это мы тоже проверили. И только тогда любая болезнь отступает. Но чтобы выздороветь, вам придется воссоздать вашу вакцину уже в нашей лаборатории... А иначе конец! Ваша жизнь в ваших руках, Валери...
  Он снова замолчал и уже как-то весело посмотрел на нее. Потом снова заговорил:
  - Валери, вы создали чудо! И это чудо в ваших руках и этой милой головке. Неужели вам хочется покрываться страшными язвами, задыхаться во сне, температура тела будет зашкаливать за 45 по Цельсию? Да что я вам рассказываю? Давайте все закончим прямо сейчас. Просто напишем вашей рукой рецепт, проверим его и разойдемся? ...
  - Я согласна! - внезапно ответила она.
  - Вот! Так-то лучше! Берите бумагу и ручку! Вам принести кофе? - он засуетился, позвонил по телефону...
  - Я согласна. Скажите, ведь вам все равно?
  - В каком смысле? - не понял он.
  - Вам все равно, какая это будет болезнь?
  - Вы сумасшедшая? - не поверил он ее словам.
  - Тогда чума. Древняя, уважаемая убийца всех времен и народов. О ней даже в Библии сказано...
  - Вы на полном серьезе? - он посмотрел на эту, совсем еще юную особу, на которой гордо, как флаг, реял Орден Почетного Легиона, висели бриллианты и золотые украшения, от нее еще пахло шампанским и дорогими духами, ее волосы в роскошной прическе были уложены для встречи во дворце. Ей открывались все двери мира, огромные деньги сулили счастливое будущее, ее красота была достойна любви настоящего мужчины, а она выбирала ЧУМУ!!!
  - Чуму, - повторил он расстроено, - ну что же, раз я вам давал слово, значит, выбор за вами. Чума! - снова удивленно повторил он. - Чума!
  - И еще чашечку кофе, если это, конечно, возможно, - напомнила она...
  
   - 47 -
  
   Ей просто нужно было выиграть время. Период инкубации болезни составлял 3-4 дня. А это уже кое-что. Всего оставалось 24 дня до той страшной даты. Уже 23 дня ... Но ее срок - это четверо суток до начала развития болезни и еще столько же до конца. Уже неделя, а там посмотрим! - как любил говорить Генри. Так думала Валери... Она получила чашечку кофе и укол в вену в придачу, и теперь ее время превратилось в томительное ожидание, а эти несколько дней - в историю болезни с неизвестным концом. Они не учли одного. Она врач, и никакая болезнь не напугает ее так, как простые садистские методы, которые ломают в застенках людей. И сейчас она даже боялась подумать об этом, словно чума и была тем единственным спасением в 'маленькой клинике' (как изволил выразиться ее 'доктор'). Итак, время пошло...
  
   Леонид снова был на острове. Несколько человек собралось в доме у Генри, и теперь они решали, что им предпринять. Для этих людей, которые всю свою жизнь занимались подобными вопросами, все было привычно и знакомо, но только не для него.
  - ...я не вижу особенных причин для беспокойства, - продолжал говорить Вудли. - Ну, заберем мы ее оттуда, с места их встречи или из дворца, откуда угодно - и все...
  Но для Леонида невыносима была мысль, что останется в каком-то другом параллельном мире кусочек ее жизни.
  - Из дворца? - воскликнул он. - А та Валери, которая потом гуляла по улицам Парижа, заходила в магазины, ела хлеб... Это живой человек, Вудли! Куда она денется! Она останется там? И этот отрезок ее жизни тоже! А потом над ней будут издеваться в неизвестном месте? Нет! Вудли, нет!!!
  - Хлеб? При чем здесь хлеб? - не понимал Вудли.
  - Леонид хочет сказать, - произнес Генри, - что, забирая ее раньше, остается во времени тот кусок ее жизни, который уже случился и стереть его невозможно. Он повис в каком-то параллельном мире, где и находится сейчас Валери. Настоящая, живая Валери.
  - Ну и что? - возразил Вудли, - меня тоже выдернули оттуда, с той набережной. А где тот другой Вудли, которого оставили, теперь не имеет значения, - спокойно трезво рассуждал он, - главное, что я здесь, я с вами, а сколько нас таких двойников бродит в этих параллельных мирах - не счесть. Стоит ли думать об этом?
  - Стоит, - ответил Генри. - И пока она жива, пока ее еще можно спасти, нужно это сделать сегодня, сейчас, но не вчера. Так мы снова перевернем события и поставим все с ног на голову. Мир очень хрупок, время тоже не терпит вмешательств. И чем это обернется для всех нас и для нее тоже - не знает никто...
  
  - Зачем вам это нужно? - спросила Валери.
  Человек в халате снова сидел напротив. Сейчас ее кровать была отделена от него прозрачным стеклом, и пространство вокруг напоминало большой закрытый аквариум. Прошло три дня, и болезнь, наконец, заявила о себе - ужасно болела голова, во рту пересохло, все время хотелось пить, но это не помогало, уже начал появляться удушающий кашель, на руках проступили красные пятна. Обо всем этом она знала, и все шло по плану. А план был один - ждать и терпеть, пока ее не спасут.
  - Я долго думала, зачем вам это нужно, ведь кроме деления клеток эта вакцина ничего не дает? - вымолвила она.
  А человек тем временем внимательно смотрел на нее сквозь прозрачное стекло, проверяя симптомы и оценивая ход болезни. Изучал температурный график...
  - Прекрасно! - наконец ответил он, - великолепно!
  - Что? - не поняла она.
  - Простите, это я о своем...
  Теперь он, заметив ее присутствие, вежливо отвечал на вопрос:
  - Зачем мне это нужно? Я - любопытный человек, организация, которой я служу, тоже, и если появляются новые секреты, о которых мы ничего не знаем, нас это совсем не устраивает. А вдруг найдутся мерзавцы, которые, опередив нас, в своих интересах начнут использовать эту вакцину.
  - Но других интересов нет! - удивилась она. - Нет и быть не может! Вакцина продается в любой аптеке и помогает людям жить. И все.
  - Это я и хочу понять - все ли? А поэтому мне нужен ваш рецепт, формула. Я должен быть уверен!
  - Но я вам повторяю - результат единственный - только деление клеток. Вы теряете свое время.
  Человек сверкнул на нее глазами и заботливо произнес: - Это вы теряете время, а у вас его не так много... Хотя и не мало. Если вы захотели так просто умереть, вам не удастся отделаться двумя-тремя днями. Ваш организм полностью обновлен, он может сопротивляться долго, и умирать вы тоже будете мучительно и долго. Вам это нужно?
  - Нет, - как-то просто ответила она.
  - Нет, - сочувственно повторил он. - Но если вы надеетесь победить чуму без повторной инъекции, у вас ничего не получится. С ней никто сейчас не борется, и она будет продолжать разрушать ваш молодой организм, пока все не закончится. Вы хотите продолжить наш эксперимент?
  Сейчас он напоминал заботливого врача, который искал выход. Искал, но не находил, чем был очень огорчен.
  - Прошло три дня, Валери! Я боюсь, что скоро вам будет сложнее воспроизвести вашу формулу и вспомнить все компоненты, и тогда вам уже не поможет никто... Даже Я!
  Она продолжала молчать, с мучительным интересом разглядывая этого человека, и думать: Он врач, но какая ужасная у него работа. Одни придумывают лекарства для жизни, другие создают болезни и смерть. И те, и другие учились когда-то в одних колледжах, вместе сидели на лекциях, и даже сейчас они одеты одинаково - все те же белые халаты и шапочки, только программа у этих других немного сбилась. Ей даже стало жалко этого человека. Вдруг она произнесла:
  - У меня есть один вопрос!
  - Я слушаю очень внимательно, - с участием произнес 'доктор'. Она улыбнулась, вернее, попыталась это сделать и спросила:
  - Сегодня вечером, когда вы вернетесь домой к своей семье, обнимете жену и сына..., или кто там у вас? Сын, дочь?... Они спросят о ваших делах, о работе. Интересно, что вы им расскажете?...
  Доктор, не ожидая такой наглости, выпучил глаза, а она продолжала:
  - А потом, когда ваш малыш вырастет, вы наверняка захотите, чтобы он продолжил ваше дело, так сказать, пошел по вашим стопам?... Династия убийц! Потрясающе!
  И она громко засмеялась,... потом закашлялась...
  - У меня нет детей, - грустно произнес он, - и жены нет, - потом посмотрел на нее, заметив, что она начинает бредить, и, поправив на себе белоснежный халат, удалился, оставив ее в этом аквариуме до следующей их встречи.
  
   Доктор Вудли сидел и размышлял. Последнее слово было за ним, и решить эту проблему мог только он и его люди. Казалось бы - все просто. Забрать ее оттуда на один шаг раньше, а еще лучше, забрать всех скопом в момент захвата и быстро развязать языки. Но не все было так просто, поэтому он сидел и думал, и рассуждал. И вообще, в последнее время он себя не узнавал. Сейчас зачем-то вспоминал глаза Леонида, который просил не оставлять ее в том будущем, вспоминал сложные умозаключения Генри о времени. Словно, видел блеск зеленых глаз этой девчонки, и что-то не давало ему покоя. Он перестал понимать себя, и дело даже не в возрасте. Теперь он, наверное, впервые за свою долгую карьеру, позволил себе думать об этих людях не как об объекте, но видел в них просто людей, как в своем далеком детстве. И теперь он, скорее, понимал Леонида, а не самого себя. А как можно еще относиться к ним, когда они, словно дети, без одежды, без задних мыслей, без злого умысла идут себе по пляжу, плещутся босыми ногами в теплой воде и не боятся ничего, и не думают ни о чем. Они какие-то беззащитные, и относиться к ним по-другому он уже не мог и не хотел.
  - Дьявол! Как было бы просто выдернуть ее с любого места - сейчас она была бы уже здесь! И не думать ни о чем, не усложнять.
  Но снова и снова перед ним стояли зеленые глаза этой молоденькой девочки. И он в ужасе поймал себя на мысли, что если так пойдет дальше - он станет профессионально непригодным. Будет, как в молодости, моргать перед выстрелом и нервно дышать, однажды промахнется, и это станет концом. Концом карьеры, концом его жизни и концом для Вудли...
  - Да и черт с ним! - внезапно подумал он.
  - Стив, - неожиданно пробормотал он про себя это имя. Имя, которое давно не вспоминал. Стив из далекого, теплого, южного штата. Так звали его в детстве, потом в юности, и так было до тех пор, пока не появился Вудли. Тот вложил ему в руку револьвер, научил стрелять и приказал позабыть Стива. Позабыть навсегда! Как давно это было, и он честно забыл о нем, но сейчас почему-то вспомнил. И теперь сидел и думал, принимая это непростое решение...
  Пожалуй, он не оставит на растерзание Валери этим подонкам там, в будущем. Он сделает все сегодня и прямо сейчас. Он возьмет отпуск и отправится туда 'наверх', - подумал он, - все равно здесь уже никому не нужен.
  Просто, ему ввели вакцину Валери (он сам попросил их об этом), и теперь его тело молодело на глазах, и душа молодела тоже...
  
   - 48 -
  
  - Валери, как это понимать? - 'Доктор' снова сидел, вернее, стоял перед ней, в возбуждении потирая руки.
  - Все-таки вы создали большое чудо! - восклицал он, глядя на температурный лист и на результаты анализов. Сейчас она была его подопытной мышкой, и он разговаривал, скорее, с самим собой, чем с ней. И действительно, прошло еще три дня, но ей стало немного лучше. Болезнь замерла, затаилась, а пациентка пока была жива! Даже все видела и понимала, и пыталась рассуждать про себя. А он это делал вслух:
  - Нет, госпожа Валери, - продолжал он, - это всего лишь отсрочка. Вы врач и все понимаете сами. Но каков иммунитет, какова сила этого средства! Так не пора ли вернуться к нашему вопросу? - спросил он, обратив на нее внимание. - Осталось немного. День или два, неделя - и все будет кончено. Напишите мне вашу формулу, и я отправлю вас домой. Я клянусь вам!
   Он был врачом, и сейчас восхищался ее вакциной. В эту минуту он стоял на пороге, так близко, совсем рядом с одним из величайших изобретений человечества и не мог не восхищаться им! И ею тоже! Она была для него словно икона, и он ее боготворил. Он был замечательным врачом, и, если бы не такая работа, хорошо бы лечил людей, принося им пользу. Но, увы...
  - Скажу вам прямо! - продолжил он разговор с пациентом-коллегой. - В наши задачи входит коллекционирование лучших штаммов для бактериологического воздействия. А ваша вакцина лишь восстанавливает организм. Но какова сила и мощь в этом средстве! Панацея! Вот бы такую же силу чуме или моей любимой "испанке"... Помните ту историю столетней давности? ...
  Он снова посмотрел на нее, на ее анализы. Валери молчала и 'доктор', задумавшись на мгновение, пробормотал свою последнюю фразу: 'Такую же силу ЧУМЕ! '...
  И тут в этих глазах промелькнул огонек его порочного гения:
  - Силу Чуме и Испанке!... Такую же силу! И всем прочим нашим друзьям! - заворожено повторял он. Глаза его расширились и черными большими зрачками уставились куда-то в глубину сознания, в бездну, они заглядывали в самые потаенные, черные уголки его души. И тут разум и душа, словно слились воедино в безумном порыве, разыскав что-то там, на самом дне, подхватили и невероятным усилием воли уже тащили ЭТО на солнечный свет, в белую палату, сюда, в реальную жизнь. Они доставали свою добычу, и тут его словно прорвало:
  - Те же клетки! - закричал он. - Та же вакцина! Валери, девочка, то, что мне нужно, лежит в каждой аптеке!
  Он кричал, глядя ей прямо в лицо. Его осенило, и теперь это открытие принадлежало ему, и он хотел, чтобы и она тоже знала об этом.
  - Бактерии тоже состоят из клеток. А если придать им такой же импульс, привив вакцину Валери Сандрин, получится штамм, который будет восстанавливать сам себя, и победить его будет невозможно! Мне даже не нужен ваш рецепт, теперь у меня есть свой. И я пойду значительно дальше!
  Валери в ужасе смотрела на него как на врача, который внезапно снял свой халат и примерил одеяние дьявола. Она все поняла, и впервые ей стало по-настоящему страшно. Это чудовище сейчас с ее помощью сотворит болезни, которые победить будет невозможно. Они передаются капиллярным путем, переносятся насекомыми, птицами, земноводными, и достаточно будет вздохнуть одним воздухом с больным (а воздух на всех один), посмотреть на него, подумать об этом, и болезни разлетятся чудовищными облачками, накрывая все живое на своем пути, и остановить их уже будет не дано никому.
  Он перебил ее мысли.
  - Я вам обещал всего лишь укол? Я выполню свое обещание, только повторю его снова, но уже с новым вирусом. Чем вы лучше его, Валери? И тогда вы будете на равных - вы, человек, применивший свою вакцину к самой себе и эти чудо-бактерии, получившие то же снадобье. Вот тогда и посмотрим!...
  Больше ему не было жалко эту женщину, и он не восхищался ее гениальным открытием, потому что теперь создал творение свое, ту единственную и великую силу, способную уничтожить все...
  
   - 49 -
  
  
   Вудли проверил по своим каналам, кому нужна была Валери. Он снова и снова отправлялся в тот период, несколькими днями раньше. Проследил за похищением, за людьми, которые в центре Парижа спланировали операцию. Проследил за ними до самолета. Потом проверил в канцелярии дворца, как готовилась эта встреча, и пришел к выводу - работала серьезная организация одной могущественной страны. Он даже догадывался какой. И по тому размаху, с которым все было подготовлено и выполнено, он знал эту "фирму" и ее почерк, и даже вычислил тех людей, которые осуществляли захват. Но для подготовки войны с этой разведкой времени не было. Забирать ее с помощью "червоточины" он не стал, а разыскать ее пока не мог. Вести переговоры с такими организациями было крайне сложно. В таких государствах есть масса "институтов", которые занимаются "вопросами безопасности". Но о делах многих из них даже не догадывались в высоких правительственных кабинетах. Да что там, кабинеты, когда власть меняется каждые 4-8 лет, а эти организации вечны, и поэтому правая рука не ведает, что творит левая.
  
   Юрий пытался помочь Леониду, хотел поддержать его и просто быть рядом. Он не мог ему посоветовать забрать девушку оттуда, с какого-то возможного отрезка времени, а другую Валери оставить там, в страшном будущем, навсегда. Он не мог предать Валери - такое ему и в голову не приходило.
  - Какие удивительные люди, - думал он. Один чуть не погиб, пытаясь помочь людям, другую похитили, узнав, что она подарила человечеству бессмертие. Что же остается - тихо сидеть в своем углу? Принимать все, как данность? Смириться и ждать? Но если твоя жизнь бесконечна, тогда остается ждать вечно и смиряться вечно, преклоняя колени свои, желания, волю свою, всю бесконечную жизнь и сидеть, забившись в угол? Стоило ли оно того? Нужны ли эти столетия, когда все предопределено и ничего уже не изменишь, и не поднять головы...
  
   Иногда Валери казалось, что не миллионы лет отделяют ее от друзей, от острова, от далекого океана. А где-то сейчас, где-то рядом в это самое мгновение они живут, разговаривают и думают о ней. И время уже не казалось ей временем, а каким-то расстоянием, которое и отделяло ее от них. И сейчас, в такие мгновения, когда она оставалась совсем одна, думала, что все эти люди где-то рядом, она даже видела их: и Леонида, и Генри, и остальных. И чем тяжелее ей было, тем ближе становились они. Она бредила, и эти расстояния сливались воедино в одно небольшое пространство, где теперь помещались все они и снова были вместе. Ей ввели еще одну вакцину, ту самую, и теперь она умирала. А сколько ей еще оставалось, не знал никто...
  
   Часть 4
  
   - 50 -
  
   Генри ежедневно получал сводки новостей из будущего людей. Он внимательно следил и за началом фотонного века, и за выздоровлением человечества. Люди осваивали новые уголки планеты, заселяя далекие, недоступные ранее места. Ледники и пустыни, непроходимые горы и леса теперь становились обжитыми оазисами, где зарождалась жизнь, появлялись города и селенья, где теперь горела лампочка фотона, и не нужны были никакие клиники, потому что сильное и здоровое поколение продолжало новую, бесконечную жизнь. Эти люди перестали интересоваться военными новостями и победами на фронтах в горячих точках планеты. Да и мест таких не осталось. Наемные солдаты, которые раньше отдавали свои жизни за деньги, теперь разрывали контракты, покидая места, где раньше звучали взрывы снарядов и бомб. Где только - разрушение и смерть. Они не хотели больше рисковать жизнями, когда появилась возможность просто жить. Преступность сократилась во много раз. Раньше короткая и тяжелая жизнь не давала никаких перспектив, и выбраться из своей норы честным путем не было ни сил, ни возможности. И тогда появлялась предательская мысль - хотя бы на мгновение, но почувствовать себя 'человеком', купив на украденное кусочек этой жизни. Но теперь, когда не хватало рук и умных голов, и только времени было достаточно для того, чтобы добиться всего - стоило ли ломать свои жизни? Старый Ричард был прав. Не нужно бояться нести людям благо, им просто нужно дать для этой жизни все, и тогда они будут жить. Жить на этом острове, и там, "наверху".
  Но случилось то, что не должно было произойти. Произошло то, чего никто не ждал. И теперь это не укладывалось в голове Генри, его помощников и стратегов, и даже его деда. До того дня, который ушел в небытие, который растворился в вечности и канул в неизвестность, оставалось всего две недели. Генри был спокоен, но все-таки напоследок решил снова проверить этот период времени. И когда его люди отправились в это скорое будущее - вернулись они с новостью, которая потрясла всех. Картина ужасала подробностями. Миллиарды людей, теперь уже пораженные страшными болезнями, возвращали Генри к действительности, которая неотвратимо приводила к концу.
  - Что этим людям нужно, чего им не хватает? Неужели жалкие единицы способны уничтожить человечество и повести всех за собой туда, к последней черте? Но как избавиться от этих изгоев? Как преодолеть ту раковую опухоль, которая появляется на теле человеческой расы маленьким пятнышком, а затем пожирает весь организм, и спасенья от нее уже нет. Неужели естественно - убивать и быть убитым? Не рожать детей, не писать картины, не строить города или лететь к далеким звездам, а просто нажимать на курок. Почему эти люди существовали всегда, а остальные, несоизмеримое большинство, тупо следовали за ними покорным стадом, превращаясь в тех самых динозавров, поедая друг друга? Какой же выход, и есть ли он?
   Теперь молчали его советники, ломал голову мудрый дед, теряясь в решении этого парадокса, молчал писатель, и не мог вымолвить ни слова человек, создавший фотонный двигатель. Не было рядом Валери. Теперь было понятно - зачем она понадобилась кому-то. Ее гениальное изобретение использовали как прививку чуме и "испанке", уничтожившей столетие назад миллионы жизней. Использовали и придали им такую силу, которую победить было нельзя. И если люди теперь не шли следом за ними - изгоями, то на смену боевикам и солдатам теперь выступали армии бактерий, несущие штаммы смертельных болезней. Вудли тоже молчал. Генри отпустил его туда на Большую Землю искать Валери. Тот просил его об этой командировке, и Генри отказать ему не мог. Да и что теперь можно было изменить методами старого проверенного агента Вудли? Ничего!
   После праздника, после того сумасшествия, которое творилось здесь всего две недели назад, остров опустел. Все кинулись туда, 'наверх', в свои дома и жизни, чтобы начинать все заново или продолжать такую невероятную, длинную жизнь. Остров стал милым курортом, куда можно было заплыть при случае и провести уикенд. А сейчас Генри снова стоял на берегу и смотрел на вереницу кораблей и яхт, которые возникали из воронки времени и гигантской эскадрой подплывали к пирсу. Это был исход. Они шли не на праздник или встречу, а плыли сюда навсегда в их новую жизнь, во время, где еще не родилась цивилизация, погубившая себя. Они увозили все, что могли забрать из своих прежних жизней, и поэтому страшно было смотреть на шествие красивых кораблей и яхт, отливающих спокойным вечерним блеском солнечных лучей в океане прошлого...
   Тысячи людей сходили на берег, заполняя пространство спасительного островка. Тысячи доверяли свои жизни этому далекому прошлому, потому что настоящего у них уже не было. Это были лучшие из лучших - небольшая часть населения целой планеты, которая их изгнала. И все их таланты и достоинства не смогли предотвратить того, что уничтожило их жизни. И жизни тех, которым уже помочь было невозможно ничем. Это был исход...
  
   - 51 -
  
   Снова в амфитеатре летнего театра собирались люди. Теперь повод был совсем не радостным, и все настороженно молчали, глядя друг на друга. Генри начал эту встречу с рассказа о том, как они несколько лет пытались предотвратить катастрофу. Он говорил обо всех событиях и фактах, не скрывая ничего. Здесь, на острове, не было секретов от его граждан и гостей. И если человек попадал сюда, он становился частью большого сообщества, где имел право на все - на свое слово и мнение, на жизнь, на работу и отдых, праздники и безделье... На любовь... Его идеи выслушивали, и если большинство соглашалось, значит, такое решение принималось. И только одно мешало этим людям здесь, на этой свободной земле - многие, по инерции, принесли из той прошлой жизни только свое молчание. А сейчас, как никогда, нужно было слово каждого из этих достойных людей. Но после рассказа Генри добавить было нечего, все молчали, и это пугало... Действительно, добавить было нечего...
  Наконец слово взял старый Ричард:
  - В жизни каждого человека есть такое понятие, как будущее, и если его лишают этого, все равно он должен жить. Теперь, когда все опробовано и выхода нет, я хочу говорить об этой жизни на этой земле и в этом времени...
  Этот великий человек, этот справедливый и высокий разум, которому при жизни был поставлен памятник, сейчас мог говорить только о будущем, хотя немного времени еще оставалось. Но он тоже не находил иного выхода, выход для него теперь был только здесь, вдалеке от той жизни и их времени.
  - Нас много, - продолжал он свою длинную речь, - и люди, которые здесь собрались, способны на многое. Мы будем осваивать новые земли, у нас в руках наследие науки и культуры, мы имеем все то, что люди за миллионы лет создали и оставили нам. Скоро их не будет, но останемся мы, и теперь у нас будет много работы. Не правда ли?...
  - Они еще есть! - не выдержал Леонид. - И мы должны думать о том, как помочь им, у нас еще осталось две недели! А то, что сейчас происходит здесь, называется предательством!
  Он смотрел зло на этих безмолвных людей и готов был бороться до последнего за свою Валери, только пока не знал, как. Писатель сидел рядом. Он слушал своего друга и молчал, а в глазах его зрела какая-то решимость, которую он пока не подтвердил ни жестом, ни словом. Только молчал и мучительно думал.
  - Леонид, - сказал Генри. - Мы понимаем, что у тебя большая беда, и у всех нас тоже. После того, что сделала Валери, нет ни одного человека, который был бы равнодушен к ее судьбе... Но, нужно смотреть правде в глаза. Я сожалею, но мы бессильны. У нас просто не остается времени ей помочь. Время уходит. К сожалению, мы на войне, и здесь без потерь не бывает.
  - Мы не на войне, а в далеком тылу, где только динозавры грозят вам своими зубами, а война там, откуда все трусливо сбежали.
  - Что ты предлагаешь? - снова мягко спросил его Генри. - Подняться 'наверх' и погибнуть? Всем вместе! Через две недели все это закончить? Быть солидарными с остальными? Ты знаешь, что мы сделали все, что могли. И даже сейчас Вудли находится там, наверху, и пытается разыскать ее.
  - Что я могу сделать? - переспросил Леонид. - Вернуться и искать ее, и не отсиживаться здесь, господа. Слово 'господа' он сказал с каким-то презрением, встал со своего места и направился к выходу, но знакомый голос остановил его:
  - Повремени, Громов... Ты еще можешь пригодиться здесь... Не торопись, успеется...
  Писатель стоял и смотрел на него. И все обратили внимание на этого человека, который пока на острове ничем не выделялся и был незаметен...
  - Вы хотите что-то сказать, мистер Нестеров? - спросил Генри.
  - Да... Я хочу... Пожалуй, я хочу кое-что сказать вам всем...
  - Мы слушаем! - произнес Генри. Он был удивлен, но с интересом смотрел на этого человека. Он никогда не имел с ним долгих бесед и контактов, но всегда чувствовал, что тот совсем не похож на остальных, и теперь ждал его слова...
  Леонид сел в кресло, не оставляя намерений покинуть собрание, но пока говорил его друг, решил задержаться. А то, что тот был непредсказуемым человеком, он понял уже давно, читая его книги. Предугадать его было невозможно...
  
   Нестеров не имел опыта общения с такой аудиторией и не отличался ораторским искусством. Но теперь ему было наплевать на свои недостатки и на все прочее, потому что сегодня ему было что сказать. Во всяком случае, так ему казалось. Поэтому он спустился с рядов в самый низ амфитеатра, сел за стол рядом с Генри и его отцом, придвинул к себе микрофон и начал говорить. Его английский уже стал совсем неплохим за это время, а акцент...
  - Что акцент? Потерпят русского писателя, - подумал он. - Главное, чтобы они поняли...
  - Мне придется начать издалека, но надеюсь, я не отниму много времени у уважаемого собрания, - начал он. И голос его металлическим эхом микрофона отражался от рядов амфитеатра, растворяясь в тишине зала.
  - Все это время, находясь на острове, я думал, почему это происходит? Два года я не понимал, почему мистер Генри и его помощники не могли остановить ту войну, почему человечество с таким упорством себя уничтожает, и каковы причины этой неизлечимой болезни? И наконец, пришел к некоторым выводам, которыми хотел бы с вами поделиться.
  Он посмотрел на молчаливые трибуны и неуверенно продолжил свою речь.
  - Все это время мы пытались спасти человека, людей, общество. Но что такое человек? - задумчиво, словно в никуда, задал он свой вопрос.
  - Мы слишком озабочены нашим телом и не обращаем внимания на душу. Так думал я, когда вы решили подарить людям бессмертие. Нельзя начинать с конца, нужно идти с начала и быть последовательными. Потом я заметил, что, когда дали людям новые клетки, их душа следом начала обновляться и молодеть. Казалось бы - выход найден? Но и это не помогло спасти цивилизацию. Когда вы преподнесли миру сверхновую энергию фотона, разумное решение должно было взять верх. Людям стало легче, у них появилось время для умственного развития, для совершенствования, для любви. Но мистер Генри снова и снова находил новые очаги, а доктор Вудли продолжал борьбу за их устранение. И тогда я подумал, что дело в более высокой субстанции. В духовном начале человека...
  Теперь он говорил уверенным тоном человека, который знает, что делает и чего хочет. И голос его креп и становился громче:
  - Не душа твоя страдает, а дух... Духовная твоя оболочка. Что там клетки, разум, рефлексы, когда нечто высокое и невысказанное, но такое реальное и очевидное страдает смертельной болезнью...
  Он снова замолчал на мгновение, словно проверяя, доходят ли его слова. Но зал терпеливо ждал и ловил каждое его слово, потому что слов этих и идей ни у кого не оставалось...
  - И еще одно не давало мне покоя. Я говорю о конце цивилизации, о третьей мировой войне, о пришествии третьего антихриста. Роли первых двух, по версии Нострадамуса, приписывают таким персонам, как Наполеон и Гитлер. Оба они принесли тяжелые человеческие потери, погибли миллионы, аналогов такому безумию не было за всю историю человечества. Но третий антихрист... Кто он? Мы знаем, что случится через две недели на планете. Знаем, что всегда находится тот самый человек, который поведет остальных за собой и сбросит их в эту пропасть. Мистер Генри сегодня рассказал о том, как они усмиряли события, и, что самое удивительное - все происходило в один и тот же день, и даже час! Лишь менялись места, страны и демоны... Демоны! Так кто же этот третий антихрист, ведь каждый раз он появляется в новом обличии и в новом месте? В Новом Завете сказано - это красное чудовище с семью головами... Во всех религиях число семь упоминается при исчислении грехов человеческих. Семь смертных грехов! Так кто же он - этот третий? Судя по событиям, которые развиваются, он уже здесь, среди нас, и мы знаем его. Но он один, а тех, кто тянет человечество к краю, множество. И тогда я задал себе вопрос - а в облике ли человека это чудовище? И почему он каждый раз меняет свое лицо, страну, каждый раз несет что-то новое и лишь заканчивается все концом? Я задумался... Нет, просто мне в голову пришла одна мысль... А может, он и есть в облике всех людей, всего человечества со своими семью головами - грехами. Но тогда он в каждом из нас!!!
  Писатель продолжал, и его голос становился все жестче и громче. Он совсем уже не походил на того задумчивого пожилого человека, каким его знали.
  - Посмотрите - семь смертных грехов! У христиан это - Гордыня, Зависть, Чревоугодие, Блуд, Гнев, Алчность, Уныние. Кто-нибудь из вас может сказать, что он совершенно свободен хотя бы от одного из них? А может быть, именно мы и довели себя до этой черты и теперь пора изгнать из себя этого демона, который отравляет наши души и то высокое, что заложено в каждом человеке? Повторяю - он в каждом из нас! Но как это сделать?
  Люди затихли, молча слушали, и ни один вздох или шорох не нарушал этой тишины.
  - Нужно показать людям, как они живут и во что превратились! Как показывают курильщику снимок его легких - и тогда появляется шанс, что он бросит курить... Не все бросают, но многие... Нет, теперь уже только все и разом, а иначе спасения нет...
  - Люди тысячелетиями плодили свои пороки, а вы хотите за две недели избавить их от этого? - воскликнул кто-то с трибуны.
  - Да! Именно! За неделю! За несколько дней! - громко произнес он.
  - Что вы имеете в виду? - спросил Генри. Все с замиранием смотрели на писателя - таким его еще не видел никто, да и был ли он когда-нибудь таким? Его глаза горели, словно у безумца, решившегося сделать прыжок в преисподнюю и этим спасти мир.
  - У последней черты... - пробормотал он.
  - Что? Изъясняйтесь точнее? - переспросил Генри.
  Снова ропот людей пробежал по трибунам.
  - Леонид, ваша станция работает нормально? - неожиданно спросил Юрий.
  - Да, но причем здесь это? - ответил тот.
  - Нужно показать им лицо в зеркале... Как вам это объяснить?...
  Писатель заметно волновался и говорил сумбурно.
  - Нужно создать зеркало, в котором и удастся показать им самих себя - эту планету, их жизни, их детей, прошлое и настоящее...
  - Да-да, я вас понимаю! - в нетерпении перебил его Ричард Уилсон. - Бывают такие ситуации, когда люди начинают об этом задумываться, особенно в критический момент или в глубокой старости, но это сугубо индивидуально и далеко не для всех!
  - Для всех и единовременно! - заражал Нестеров своей идеей. Но его пока не понимали. И чем больше его не понимали, тем больше роптали и нервничали.
  - Когда мы вспоминаем свою жизнь и оглядываемся назад, и молим Бога? - продолжал Юрий.
  - Зеркало? - перебил в нетерпении Генри. - Я понимаю вас! Но как это осуществить?
  - Зеркало, - повторил писатель. - Именно! Зеркало!!! Вы совершенно правы! Нужно создать иллюзию последнего дня человечества. Последнего дня для каждого из людей на планете, и тогда они, наконец, задумаются. А задумаются - значит поймут! Создать не кинофильм или книгу, а реальную иллюзию, в которую поверят все, и будет это единовременно.
  - Что вы имеете в виду? - снова выкрикнули из зала.
  - Тейа!!!
  - Что??? - люди замолчали, снова не понимая его. Но теперь было страшно слушать и смотреть на этого странного человека.
  - Мы забираем Тейю с траектории давности, - четко произнес он, - одалживаем ее у космоса и времени с того самого момента, как она уже побывала здесь, и даем ей возможность повторить свой полет.
  И тут на мгновение все замолчали.
  - Вы сошли с ума? - наконец воскликнул Генри. - Вы хотите повторить падение и уничтожить все?
  Писатель помолчал какую-то долю секунды, понимая, что от следующих слов будет зависеть все. Зависеть от того - поймут ли его...
  - И да, и нет. Мы возвращаем Тейю всего на какой-то промежуток времени, даем ей возможность подлететь поближе, показать себя в убийственной близости, а затем отправляем ее назад...
  Мертвая тишина повисла в воздухе. От предчувствия этого зрелища у всех перехватило дыхание, и слышен был только нежный щебет каких-то птиц, поневоле ставших свидетелями этого демонического плана.
  - Такого еще никто никогда не мог себе представить, не то чтобы воплотить, - нарушив тишину, воскликнул кто-то.
  - Утопия! - добавил старый Уилсон.
  - Почему? - азартно возразил физик. - Просто нужно подумать, как это сделать! - теперь он был готов на все.
  - Вы серьезно? - спросил его Генри.
  - Думаю, да, - сказал Леонид. - А у нас есть выбор?
  - Зло во благо... Или благо во зло... - произнес Ричард.
  - Гениально! - тихо шептал Генри, представляя себе это... - Вы сумасшедший... Это просто гениально!...
  - Зеркало!... Тейа! .... - теперь зал гудел, словно его пробудили от долгой спячки. Люди вскакивали с мест, что-то говорили, перебивая друг друга, кричали. Все продолжалось, пока их ропот не прервал громкий голос Генри.
  - Вы слышали, что предложил мистер Нестеров? Думайте! Думайте и решайте. От вашего решения сейчас зависит все! Кто согласен?...
  Яркое солнце освещало трибуны и лица этих людей, воздух не шевелился, ни дуновения, ни ветерка, ни одна птица не издавала своего щебета. Гигантские ветви папоротника нависали над краями этого амфитеатра, словно боясь спугнуть тишину, и тоже застыли в каком-то оцепенении. Казалось, океан, небо и все вокруг на какое-то мгновение замерло, затаив дыхание, и остановилось. И теперь все ждали, что скажут они - эта ничтожная горстка людей на трибунах, которая сейчас решала все... Наконец, словно вздох, пронесся в тишине:
  - Да!... Да!... Да!...
  Люди медленно вставали со своих мест, сознавая то, что они делают, говорили свое "да", и не осталось ни единого, кто был бы против.
  - Чудовищный план! Принято! - произнес Генри и восхищенно посмотрел на писателя. А тот уже поднимался к своему ряду, занимая место рядом с Леонидом, с человеком, которому и предстояло все это осуществить.
  Спустя какое-то время после этого совета уже там, внизу, писателя догнал старый Ричард:
  - Скажите, Юрий... Скажите честно, вы уже дописали эту главу?
  Писатель сразу понял его и, подумав, ответил:
  - Сказать по правде - нет.
  - Что же мешает сделать это? - жестко спросил его Ричард. Юрий задумался и честно ему ответил:
  - Я не вижу конца. Я не чувствую его... Только верю в него... Но, наверное, это немало?
  - Да, немало, - ответил Ричард. Они пожали друг другу руки и расстались.
  - Вот и я не вижу, - бормотал Уилсон, шагая по острову то же самое думая про себя...
  
   - 52 -
  
   До конца оставалось две недели - ровно четырнадцать дней. И за это время нужно было успеть сделать то, что не удавалось за предыдущие два года, за все тысячелетия, с тех пор, как на небе чьей-то безжалостной рукою были начертаны те цифры, которые и обозначили этот день. Иногда Юрию казалось, что они взяли на себя полномочия, на которые имеет право только создатель. Но механизм был запущен, и теперь люди в нетерпении ожидали чудесного спасения. И если оставался этот шанс, нужно было идти до конца, каким бы он ни был. Слово - 'конец' теперь висело в воздухе, и никакой ураган не мог сдвинуть его с места и разогнать черную тучу, которая затмевала почти весь горизонт там, "наверху", а значит, и здесь, в сердцах людей, в их мыслях и их мольбах.
  
   Они не спали трое суток. Так... иногда роняли тяжелые головы на рабочие столы между приборами и пультами, где и забывались на мгновение, но потом снова и снова искали и ругались, просчитывали и начинали все сначала. Леониду теперь было легче - работа не давала ему возможность непрерывно думать о Валери, но оставляла надежду, и сейчас он был готов на все. А какой-то внутренний голос словно подсказывал, что нужно делать. Вилли понимал его, но совсем не жалел - жалость иногда убивает, а сейчас нужно было собрать всю волю в кулак и бороться с тяжелой задачей и с самим собой. Такая жестокость коллеги и друга иногда помогает и не дает возможность эмоциям победить здравый смысл. Это такие разные плоскости - наши чувства и наш разум, как разные измерения жизни. Но если хватит ума не давать волю своим чувствам, тогда и победит разум, как бы ни было тяжело. И поэтому сейчас он сутками напролет, в изнеможении, но с надеждой и верой в успех, проводил время здесь, в лаборатории. Наконец, решение приняло свои очертания, и оставалось лишь придать ему конечную форму.
  
   Они сидели на совете у Генри и объясняли принцип действия их нового механизма. До этого физики имели дело с тоннелеобразной 'кротовой норой'. Их работа сводилась к тому, чтобы заполнить ее экзотической материей и сделать проходимой. Мощный источник энергии шаровой молнии поддерживал стабильность канала и не давал ему 'схлопываться', вернее, закрываться...
  Говорил Вилли. Генри слушал его, пытаясь понять. Когда-то он был математиком, но чтобы понять такое, нужно быть Вилли или Леонидом, а это пока не дано никому.
  - Проще, Вилли, проще! - нервно произнес Генри.
  - Схлопываться - закрываться! - пояснил Вилли, - так будет понятнее...
  - Если проще, - перебил его Леонид, - есть другие способы перехода в иное пространство. Допустим, существует две разные временные плоскости, и они могут находиться бесконечно далеко друг от друга или быть совсем рядом... Это неважно... Короче, такие плоскости имеют общее тонкое кольцо и диск, этим кольцом ограниченный. Этот диск и соединяет наши плоскости.
  - Назовем его "зеркало", - перебил Вилли.
  - Зеркало? - переспросил Леонид. - Хорошо, "зеркало" - сути дела не меняет, - согласился он. - И стоит через него пройти, мы попадаем в другую плоскость, где и находится другое время. Если еще раз переступить или шагнуть в него с любой стороны, мы возвращаемся назад.
  Вилли снова продолжил:
  - Мы отработали схему перехода и способ, как переделать нашу установку, и оказалось, что в конструкции менять почти ничего не нужно. Открываем нашу 'кротовую нору' во времена Тейи, но не переходим туда. Установка остается здесь, на острове. Мы видим через "червоточину" эту планету, подводим к ней наше "зеркало" и ждем, пока Тейа пройдет сквозь него. Потом программируем заданный интервал времени, и дело сделано - Тейа у нас в гостях! Вернее, не у нас, а там, "наверху". Затем канал закрываем, и она уже летит прямо к Земле.
  - А обратно? - спросил Генри.
  - Обратно точно так же - открываем канал, теперь уже "наверх", и снова перед ней выставляем "зеркало" - и Тейа дома.
  - Это зеркало, - продолжил Леонид, - та же 'червоточина', только другой конструкции и работает немного по-другому, но принцип тот же самый...
  - Мы можем провести эксперимент, прежде чем сделать это? - спросил Генри, поняв принцип работы. Леонид устало на него посмотрел.
  - Программирование установки займет несколько дней. Астрофизики столько же времени будут рассчитывать траекторию полета, устранять помехи, отслеживать эту область космоса, чтобы не зацепить кого-нибудь. Поэтому времени не остается. Дней за пять-шесть управимся, но работать придется сходу - без отработок. С первого раза...
  - С первого раза, - задумчиво повторил Генри. - Значит, так тому и быть - сразу и на чистовик, - сказал это и попрощался.
  
  И теперь медленно потянулись эти "пять-шесть" дней, пока работали ученые. Остров притих, как будто вернулся в свое первобытное прошлое, куда еще не пришел человек. Люди исчезли, они растворились в своих домах и отелях, только высокие заросли папоротника шевелились зеленой стеной, и какие-то звери и птицы нарушали покой этого причудливого места. Облака тянулись вереницей, следуя друг за другом, солнце вставало, поглядывая на остров, и снова заходило за горизонт, пустынные пляжи лишь напоминали пестрыми зонтиками и брошенными лежаками о недавнем безмятежном существовании людей, и только безграничная тишина поселилась здесь на эти пять или шесть дней. Остров ждал...
  Юрий тоже ждал и верил в успех, только не знал, чем все это может закончиться и как все произойдет. Одно дело придумать и дописать главу, а совсем другое - разместить в ней миллиарды персонажей с реальными и отчетливыми жизнями. Что может чувствовать человек, от которого, по воле случая, зависят жизни целых народов? Что чувствовали те императоры и полководцы, когда вели за собой войска? Осталась последняя ночь перед битвой, а костры противника уже видны. Там ходят люди, готовят пищу, разговаривают, чистят оружие, и никто из них не знает, сколько часов осталось и наступит ли для каждого из них следующий день и вечер... Очевидным было только одно - то утро, когда все начнется...
  
   Генри знал, что, забирая оттуда Тейю, он посягает на событие в прошлом, которое неминуемо изменит на планете все, и назад повернуть будет уже не дано никому. Он снова меняет это прошлое, а делать этого ни под каким предлогом нельзя.
  - Почему нельзя? - потому что после такого шага мы все переселяемся совсем в другую плоскость и той прежней жизни уже не вернуть. Та жизнь останется навсегда в изначальном, истинном мире, а этот мир станет новым, станет совсем другим.
  К черту! Пусть он станет другим! Тот прошлый уже заканчивает свой путь. Он повис в своей временной плоскости и готов накрениться, перевернуть планету и уничтожить расу людей, а мы проведем их сквозь это зеркало и встретим с другой стороны, где и будет продолжение всему, только не будет места разрушению и войнам. Это как во вселенском масштабе - привить вакцину жизни целой планете, обновив клетки ее организма, и пусть себе дальше живет, а там посмотрим...
  
   Старый Уилсон сидел на берегу океана на камнях и смотрел в синюю даль, где волны играли с ветром и мчались обратно к его ногам. Они были словно ручные и стоило запретить этот танец, не обидевшись, они прекратят свой хоровод и покорно улягутся, дав этому человеку подумать. Но он столько лет слышал их шум, что без него уже не мог. И за эту любовь волны ласково омывали его босые ноги и откатывались в океан. Когда-то в середине шестидесятых он так же сидел и ждал, пока там "наверху" те двое договорятся. Им отправили фотографии с последствиями их деяний, и теперь оставалось только одно - ждать. Хватит ли ума? ... Хватило. Но тогда их было всего двое, а теперь миллиарды, и каждый должен увидеть последние годы и дни свои, оглянуться на прожитое и все понять... Поймут ли? ...
  А волны спокойно плескались у самых ног, и пена, уходя и растворяясь в песке, оставляла на прощанье свой нежный шелест.
  Поймут ли? ...
  Поймут! ...
  Может быть...
  Наверное...
  Точно...
  
   - 53 -
  
   Она летела уже давно в одинокой бесконечности космоса. Миллиарды лет и километров отделяли ее от той последней встречи. Когда-то в один день и час они, две сестры, появились на этот солнечный свет, озаряемый множеством ярких огоньков и вспышек планет и созвездий. Потом вместе росли, но дальше их пути разошлись. Так устроена жизнь - у каждого своя судьба, линия жизни и траектория полета. И миссия... У каждого она своя... Конечно, они не догадывались об этом, но помнили друг о друге, и теперь она очень волновалась и трепетала, всеми отблесками переливаясь в ярких солнечных лучах, приближаясь к своей сестре и долгожданной подруге тех первых дней жизни миллионы лет назад, пролетевших когда-то рядом. А встреча их должна была принести этой солнечной системе маленькую планету - спутник, который она подарит своей подруге на память о встрече, и тот вечно будет сопровождать ее. Миссия ли - это маленькое рождение? Может быть, да, а может, просто случайное везение - оставить после себя планету и подарить спутника жизни своей сестре. Но пока она летела навстречу. Еще немного, и они смогут коснуться друг друга, на мгновение соединиться в бесконечном полете, и, как в далеком детстве, быть рядом и вместе. А потом снова миллиарды лет холода и одиночества, случайных встреч с такими же, как они...
   Какая она стала красивая! Из ярко-красной планеты, кипящей огненной лавой, переливающейся на солнце своими отблесками извержений и вспышек, она превратилась в спокойную голубую красавицу. Огромный материк омывается океаном со всех сторон. Равнины и горы укрыты зеленым мягким покрывалом, который дает кров всему живому на этой планете. И только вулканы дымятся, извергая лаву, как напоминание о бурной молодости. А теперь - спокойная разумная красавица встречала ее на своей орбите... Встречала и улыбалась своей земной улыбкой. Еще несколько дней, и их орбиты сойдутся...
   Внезапно прямо на пути появилось видение! Словно серебряный диск или большое зеркало встало на пути, отражаясь в ее свете и давая возможность в него заглянуть, посмотреть на себя со стороны! Как это замечательно, когда ты видишь себя и понимаешь, что тоже стала взрослой и такой красивой, словно маленькое солнце, освещаешь все вокруг, переливаясь светом, и летишь в неизвестность... Но теперь летишь на долгожданное свидание...
  Она плавно коснулась этого зеркала, и оно мягко начало обволакивать ее со всех сторон, пока серебряный свет не залил самые отдаленные уголки этой планеты. Планеты с красивым названием Тейа...
  
   Сначала в небе появилось маленькое красное пятнышко. Оно было словно родинка на теле бесконечного звездного неба - картины, написанной неизвестным художником. Неизвестным, но гениальным, а поэтому все здесь было в гармонии. В этом пустынном мире, заполненном небесными телами, все имело строго определенное место и смысл, и только это красное пятнышко нарушало привычную картину мироздания. А оно становилось все больше и больше, и уже невозможно было его не заметить. Люди поднимали головы, показывая друг другу это чудо, и не понимали причины такого явления. На Земле в ночном небе это смотрелось так, словно мы ползали по темному дну под водой, а там, наверху, на самой ее поверхности появился яркий предмет - чье-то круглое лицо. Оно прикоснулось и продолжало погружаться в эту воду, увеличиваясь в размерах. Любопытство заглянуть сюда, в темный ночной мир заставляло его окунуться глубже, и оно становилось все больше и больше. А какие истинные его размеры, понять было невозможно. Невозможно до тех пор, пока оно с головой не окунется под воду и не уйдет на дно этого темного мира.
   Так продолжалось около четырех часов. Наконец, маленькое пятнышко - крошечная красная точка выросла до гигантских размеров, заслонив собой целые созвездия, и даже Луна скромно спряталась за спину нежданной соперницы. Тейа прошла сквозь серебряный диск 'кротовой норы' и зависла над Землей...
  
  
  - 54 -
  
   Он провел в своей маленькой обсерватории всю ночь. Сначала не понимал, что происходит, и уже начал проверять показания приборов и новый телескоп. Потом по телевизору стали выходить новости. Там показывали съемки этого объекта, и стало понятно, что уже не нужны были никакие телескопы, чтобы разглядеть эту вечернюю гостью. В новостях говорили об оптическом обмане, о пришельцах, о новом оружии будущего. Рассказывали про космический зонтик, который люди хотели развернуть над Землей, чтобы он отражал солнечный свет и освещал ночное небо. Люди в городах выходили на улицы и площади, любовались удивительной картиной, пока не зная, что это, но ощущение праздника и чуда переполняло шествия и репортажи, идущие со всех телеканалов. Пока не было информации, какая страна сотворила такое, люди ждали объяснения и сюрприза и праздновали что-то новое, появившееся в небе над их головами и в их жизни.
   За последние два года столько всего произошло, что картинка ночного неба и прекрасной незнакомки не удивляла и не пугала, а только радовала. Их жизнь изменилась, они овладели энергией нового века и теперь были способны на многое, людям дали вакцину бессмертия, и они помолодели телом и душой. И теперь не ждали чего-то ужасного, только стремились в новую, бесконечную жизнь, пытаясь заполнить ее удивительными желаниями и смыслом.
  
  Он позвонил домой.
  - Ложись спать, дорогая. Сегодня у меня много работы, и я останусь в обсерватории.
  - Ты уверен, что есть дела важнее, чем приехать к нам?
  - Слава Богу! Она ничего не знает, - подумал он. - Не включала телевизора и провозилась весь вечер с малышом.
  Не так давно они переехали сюда, в это прекрасное место, где ему предложили работу, и теперь с удовольствием обживали дом на самом берегу моря, вели новую, спокойную и размеренную жизнь, где только они втроем, море, солнце, звезды в обсерватории и их чудесный малыш. Только раньше он всегда возвращался по вечерам, а вот сегодня остался. И поэтому она удивилась:
  - Что-то важное в твоем небе? Звезды не подождут?
  - Нет, милая, просто не успеваю закончить одну работу и сегодня останусь здесь.
  - Ты устал от нас... Отдохни. Я понимаю...
  Ему нечего было возразить, а это явление на небе совсем не казалось ему миражом. Он должен был понять, что это, и смутные предчувствия уже не давали покоя.
  - До завтра, любимая.
  - Не заблудись там в своих галактиках, - на прощанье пожелала она.
  - Постараюсь, - и он повесил трубку.
  
   Несколько часов он проверял данные приборов, получал информацию из других источников, и к утру четкая картина сложилась в его голове. Это был не мираж и не искусственный спутник, не эксперимент людей с солнечным зонтиком. Это была огромная планета, величиною с Марс. Неизвестно откуда появившаяся, но следовала она по касательной к Земле со скоростью одного километра в секунду и скоро должна была неминуемо столкнуться с ней. Последствия были предсказуемыми и рассчитаны его коллегами, и к утру эти данные он получил:
  При столкновении будет снесен гигантский пласт Земли величиной с целое государство. Глубина ущерба составит многие километры, и срез этот дойдет до мантии. Земля ускорит свое вращение, километровый цунами в считанные секунды поднимется над поверхностью и окатит гигантской волной всю планету. Большая субстанция из грунта, воды и вулканической магмы оторвется от Земли, и в космосе сформирует целое облако, которое будет вращаться огненным шлейфом. Земля будет гореть, потревоженная мантия вскроет свое раскаленное нутро, обнажится пылающая рана, и планета на время превратится в огненный вулкан. А время это - тысячелетия...
  До столкновения оставалось немногим более трех суток...
  
   - 55 -
  
   Он ехал на машине домой. Дорога в горах извивалась серпантином, огибая острые скалы и глубокие ущелья. Солнце светило сонными утренними лучами, возвещая о начале нового дня. И день этот наступал. Он ехал и думал, как он ЕЙ скажет обо всем? Как скажет ИМ?...
  Вот уже видно море, и дорога петляет вдоль пляжа. Появляются редкие домики, невысокие ограды, скрывающие за собой жилища, людей, их жизни, утренние дела, а дальше только море и бесконечная синяя гладь блестит в лучах восходящего солнца.
   Они шли ему навстречу. Вернее она шла, а этот маленький человечек бежал следом.
  - Еще не научился толком ходить, но уже научился бегать, - подумал он, обнял ее, и таким родным запахом повеяло от ее волос, теплом от сонного, еще не проснувшегося тела! Малыш стоял рядом и дергал его за штанину - он не терпел такого невнимания к себе, и был совершенно прав...
  - Как он скажет им об этом? ... Нет, не сейчас... потом...
  - Что это? - спросила она, показывая на утреннее небо, где видна была заходящая красная планета. Еще полчаса, и она скроется за горизонтом на целый день, покинув солнечное небо, на ясный и такой солнечный день, чтобы вечером появиться вновь... Ночная гостья...
  - Это очень редкое явление, - ответил он, держа на руках малыша. Тот тоже смотрел наверх и в восторге тянул свою маленькую ручонку.
  - Это метеоритный дождик. Вернее, скопление мельчайших частиц пыли, камней и небольших метеоритов, - спокойно произнес он. - Они притягиваются друг к другу и образуют такое огромное облако.
  - Но выглядит это, как большая планета! - воскликнула она.
  - Знаешь, - сказал он, - есть такие небольшие рыбки, которые плавают огромными стаями. И когда китобои наблюдают за этими скоплениями, они думают, что это киты или другие гигантские рыбы, может, акулы. Но стоит вонзить в это огромное тело гарпун - миллионы крохотных рыб разлетаются в разные стороны и исчезают в океане. Так же и здесь.
  - И ЭТО летит к нам? - с беспокойством спросила она.
  - Да, и сгорит в атмосфере. А люди увидят веселый фейерверк, который целую ночь будет гореть в темноте, освещая все небо вокруг.
  - И когда это произойдет?
  - Через три дня.
  - Три дня, - задумалась она на мгновение. Потом как-то весело и задорно посмотрела на небо:
  - Как это, наверное, красиво! - уже с интересом воскликнула она, не в силах оторвать взгляд от красного облака, которое растворялось в туманной дымке спокойного утреннего неба.
  - Ты не спал всю ночь, иди в дом, а мы пока сходим к морю. Иди, милый, поспи. А потом я приготовлю твой поздний завтрак...
  
   Он лежал на кушетке у окна и смотрел на небо - на свое любимое небо, не мог уснуть и думал:
  Теперь это небо принесет им смерть. Просто все закончится в один момент, и больно не будет. Высокая волна сметет их маленькие тела, унесет в никуда, а потом планета взорвется. Погибнут все.... Все!!!
  Почему от этого единения в конечный миг становится легче. Одному - было бы страшно, а вместе - уже не так... Почему? Теперь он, казалось, понимал тех людей, которые стояли в длинной очереди к той жуткой печи в концлагерях. Их сжигали заживо, они знали об этом, все понимали, видели свой конец, но делили эту муку и боль на всех поровну, и чем длиннее была та очередь, тем было легче. Так, наверное, смотрели на врага солдаты, стоящие перед превосходящей ордой противника. Единицы выживут, погибнут многие, почти все, но пока за тобой легионы, пока ты с ними, можно смело глядеть смерти в лицо. На подводной лодке, отстукивая SOS, без надежды на то, что тебя заберут и поднимут с такой глубины, смотришь на остальных и держишься за каждого, а они за тебя. Воздуха становится все меньше и меньше. Но ты не один, и вместе уже не страшно. Почему? Жизнь у тебя одна, и она только твоя...
  И тут странная, необъяснимая мысль возникла у него в голове. За все свое существование люди пока научились лишь вместе умирать и делали это мужественно и красиво... А жить?
  Жуткое видение, наконец, оставило его...
  Нужно ли ей говорить? ... Нет! Ведь если мы не знаем, когда это должно случиться, именно незнание и дает нам возможность провести счастливо последние дни и часы. Знание делает человека несчастным, а нужно ли это? Лучше не знать и прожить до конца, быть вместе и раствориться в этих последних часах, в каждой минуте, каждом мгновении. Ведь живут же какие-то насекомые всего один день. Так мало, но это целая жизнь. А здесь целых три дня - три жизни!
  Он встал, подошел к телевизору, включил его. Она с малышом ушла к морю, и не было слышно ее нежного голоса.
  
   Люди узнавали новости, и началась паника. Они читали сегодняшние газеты, смотрели телевизор, где им уже не оставляли никаких надежд и словно цепенели. Потом начинали метаться, звонили куда-то, бросались друг к другу, ища хоть какой-то выход, бежали по улицам, мчались на автомобилях, летели на самолетах. Им обозначили ту область, куда придется удар, и теперь многие пытались покинуть эту землю и продлить свою жизнь - пусть на какие-то минуты или часы. Зачем - никто не знал и не думал об этом. И невозможно было сейчас думать ни о чем, потому что ужас застилал разум, лишал способности мыслить, и если бы не этот исход или бегство, оставалось только, замерев в муках, ожидать конца, своего последнего часа. А бег и позволял немного забыться...
  
  Он взял инструмент и вынул из телевизора - этого, теперь уже безжизненного ящика, блок питания. Сразу стало хорошо. Как будто ничего не случилось, и он обо всем позабыл. И от неведения сразу стало легко...
  - Ты не спишь? - они вернулись с моря все в песке, и юбка ее снизу была мокрая.
  - Носились по пляжу, - представил себе он.
  Малыш забегал в воду, а она его возвращала на берег и оберегала от ставшей уже такой холодной, зимней воды. Еще было очень тепло в этих широтах, но малышу купаться уже было нельзя. И все равно, как здорово прикоснуться к соленой воде, бежать по песку и мочить ноги! Встречать рассвет на утреннем песчаном берегу!
  - Нет, не сплю. Не хочу. Я соскучился...
  Он не видел их целую вечность. Всю ночь и еще этот утренний час не видел и хотел быть с ними. Теперь, когда каждый час равнялся целому году, было жаль отпускать их от себя хотя бы на мгновение.
  - Милый, у нас не работает телевизор. Я хотела посмотреть новости!
  Она стояла с пультом в руках и беспомощно нажимала на кнопки. На плите готовился завтрак, чудесный аромат кофе разносился по просторной, светлой кухне, малыш возился здесь же рядом на полу со своей новой игрушкой, и ничего прекраснее такого утра себе и представить было нельзя.
  Они так долго мечтали об этой новой его работе, о такой поездке и таком месте. И, приехав сюда, поняли, что оказались в Раю. Мечты иногда сбываются...
  - Да-да, - рассеянно ответил он, - я посмотрю... позже. Наверное, что-то сломалось, - добавил он, забирая у нее пульт. Он отбросил его подальше и взял ее за руку, а рука была такая теплая. Потом она сидела напротив и смотрела, как он ест. А он уже не хотел смотреть в тарелку, только вот так держать ее за руку и видеть эти любимые глаза.
  - Ты что? - спросила она.
  - Соскучился, - улыбнулся он.
  - Пожалуй, тебе полезно иногда оставаться в своей обсерватории. Ты вернулся, как с другой планеты,... такой странный,... такой хороший...
  - Теперь таким я буду всегда...
  И это бесконечное ВСЕГДА заполнило их маленькую жизнь на такие огромные три дня... Или три жизни...
  
   Люди остановились. Они закончили бессмысленный бег по планете и теперь стояли и смотрели по сторонам, друг на друга и на самих себя, на детей своих, родных и близких. И оказалось, что близких этих так много. Все люди вокруг были вместе в их общей беде и поэтому больше не проходили мимо, не пробегали, а останавливались и снова смотрели. Они больше не зарабатывали деньги, не брали чужого. Не кончали с собой от бессмысленности этой жизни, потому что появился какой-то неведомый доселе смысл - прожить эти последние дни и часы... И сделать это по-другому, со значением, оставаясь вместе. Они не убивали и не шли воевать. Не предавались трусливо разврату и не отдавали свои мозги и души на растерзание наркотикам, дабы забыться, не помня ни о чем. Оставалось совсем немного, и было жаль тратить последние дни и часы на это. Зачем забывать, когда вот она - жизнь. Пока еще светит солнце, и облака плывут по небу, спокойному и голубому, растут трава и цветы, деревья склоняют над ними свои зеленые кроны, закрывая от яркого солнца. Ведь эти деревья ничего не боятся и продолжают расти и жить. И пока есть эта возможность, они будут делать это. До последнего мгновения... Но, как достойно закончить и как прожить? ...
  До столкновения оставались два дня.
  
  - Собирайтесь, - сказала она. - Поедем - прокатимся.
  - Куда, милая?
  Она посмотрела на малыша и ответила:
  - Есть одна идея.
  - Какая? - спросил он.
  Снова утро, и снова ласковое солнце освещало берег, их дом и горы там, вдалеке.
  - Поехали - узнаешь, - воскликнула она. - Мы давно хотели это сделать. Сегодня самое время!
  - Сюрприз, - догадался он.
  - А разве ты не поедешь к своим звездам?
  - Нет, не поеду. У меня отпуск.
  - Надолго? - удивилась она.
  - Навсегда, - хотел сказать он, но произнес: - На два дня.
  - Твои звезды переживут разлуку?- засмеялась она.
  - Это я не переживу без вас, - сказал он. - Два дня - и они наши! Идет?
  - Да, милый, - ответила она и пошла собираться в дорогу...
   Машина долго перебиралась в горах с одного подъема на другой, петляла, считая повороты, и, наконец, они въехали в небольшую горную долину. Дорога была пуста, и так не спеша они подъехали к этому месту. Небольшая церквушка стояла на окраине поселка. Остановили машину, потом подождали немного, пока она сходила куда-то и повела их за собой. Снаружи церковь казалась маленькой, но стоило войти внутрь, как попадаешь совсем в другой мир, другое измерение, где стены раздвигаются, и уже не видишь края и этого расписного купола, который уходит куда-то в высоту, в бесконечность. И только ты один, как будто сняли с тебя одежду и обнажили душу.
   В церкви никого не было, лишь они одни стояли и смотрели по сторонам. К ним подошел священник, он поздоровался, взял малыша за руку и повел к чаше со святой водой. Потом как-то просто прочитал молитву, повесил ему на шею крестик и обратился к родителям:
  - Теперь не страшно ничего. Теперь мы вместе. Ступайте с миром и верьте. А будете верить - произойдет чудо.
  Он откланялся и растворился в темноте Храма.
  - А почему мы должны бояться? - спросил он, внимательно заглядывая ей в глаза, словно проверяя, знает ли она.
  - Потому что нам бояться нечего. Потому что наш малыш теперь крещеный... И мы тоже... - ответила она и улыбнулась...
  - Да, остается поверить только в чудо, - подумал он. - Но, к сожалению, чудес не бывает...
  И все-таки он почувствовал, что стало как-то легко и спокойно... И уже не хотелось отсюда уходить...
  
   Но проходит день и вечер, и еще одна ночь. Минутами казалось, что они бесконечны и проживать их можно долгие мгновения. Но снова утро, и скоро уже новый день, а завтра ночью все начнется, и все закончится - и время не повернуть.
  
   Она была в саду и занималась своими цветами и растениями. Малыш сидел с ней рядом и 'несмышлено' помогал что-то делать. Он подошел поближе и теперь наблюдал, как она мягко отбирала у него лопатку и сажала какую-то рассаду. А малыш настырно выхватывал ручонками эту игрушку и снова "помогал". И тогда земля летела во все стороны, а маленькие кустики почему-то падали, не желая стоять.
  - Посмотри, какое чудо я купила на днях! - и она показала ему на картинке ее будущие цветы. Это были огромные красивые растения, которые, извиваясь по забору, свешивались с высоты и сотнями своих цветков, как разноцветными гирляндами, украшали его, создавая целый ковер, закрывающий собой улицу напротив.
  - А вот еще! - эти были с высокими крепкими стебельками, и, разветвляясь кверху, получался целый букет цветов, стоящих на этой ножке. Бутоны уже набухли, и скоро должны были появиться сами цветы. Они аккуратно сажали рассаду, теперь и он помогал, и малыш, конечно, тоже.
  - А знаешь, они скоро зацветут, - сказала она.
  - Когда? - спросил он.
  - Всего через недельку.
  - Через недельку, - повторил он...
  Дальше они копали и сажали молча, думая каждый о своем... И вдруг удивительное чувство родилось у него в душе. Как будто ничего важнее этого он никогда не делал. Не делал ничего бессмысленнее и прекраснее! Эти цветы, которые не успеют распуститься, но все равно будут расти и жить и еще целый день стремиться в будущее, не будут знать ни о чем, а просто будут жить... А он - тот самый человек, который посадил их, полил водой, подарит и продлит кому-то хотя бы на мгновение, на день, на час, эту жизнь! А что может быть важнее? И что может быть важнее этой женщины, которая сажает цветы, ребенка, перепачканного с ног до головы землей, и этого неба, и солнца. Не хватало только чуда, того маленького чуда, которое так нужно было завтра им всем...
  
   - 56 -
  
   Повторный запуск станции был назначен на утро. До 'конца' оставались сутки с небольшим. Завтра поздней ночью Тейа войдет в атмосферу, и через несколько минут все будет кончено. Поэтому рисковать было нельзя, подпуская ее еще ближе - мало ли что? В 8.00 и ни минутой позже. Если все имело свой смысл, то тех трех дней вполне хватало, чтобы вывернуть жизни этих несчастных наизнанку.
   Они стояли на корабле и вглядывались как когда-то в небо, рассматривая Тейю, которая была теперь намного ближе и поражала своими размерами. Группа людей с острова с самого начала этого эксперимента (или неизвестно, как это можно было назвать) находилась на корабле, который по воронке времени перешел сюда - в жизнь настоящую. Здесь был Генри, был писатель, еще несколько ученых, которые следили за Тейей, снова и снова проверяя свои расчеты. Теперь с ними не было Валери, и Леонид был вынужден оставаться там, на острове, следя за установкой. Как он ни рвался сюда в это время, которое забрало у него Валери, его оставили там. И сейчас они, как когда-то, стояли на палубе и смотрели в небо на Тейю. Смотрели и молчали. Все было сказано, обдумано, и теперь, когда повернуть назад было невозможно, они молчали, и каждый думал о своем. В конце концов, всегда кто-то должен брать на себя ответственность. И если ты вызвался и сказал свое слово - иди до конца. И неизвестно, что лучше - промолчать или сказать? Если скажешь - можешь навредить и ошибиться, но если ты мог сказать, но промолчал - ты ошибся вдвойне.
   Все эти три дня локаторы на корабле ловили частоты со всего мира, из самых удаленных уголков планеты. Эти люди по телевизорам смотрели различные каналы, читали информацию в Интернете. Они видели, что творили, но теперь ждали завтрашнего утра. Ровно 8.00...
  
   Днем на острове подул легкий бриз, и люди стали уходить с набережной и закрываться в домах и номерах. К вечеру море начало волноваться, и уже высокие волны несли свои 5 или 6 баллов. Огромные папоротники расправляли гигантские ветви-крылья, готовясь к непогоде. Они знали, что такое тропический ураган. Птицы летали низко над водой, и уже начали укрываться в камнях и скалах. Ричард Уилсон с беспокойством оглядывался по сторонам, он помнил, что такое тропический шторм не хуже этих деревьев и птиц, знал свой остров и океан. Такого здесь не было давно, и теперь он, волнуясь, смотрел на беспокойные волны.
   К ночи ураганный ветер начал сносить зонтики на пляжах, переворачивать деревянные лежаки, крыши легких павильонов. Он свистел и рвал на части провода, унося в океан небольшие лодки. Рвал их швартовые канаты, бросал катера и небольшие яхты, разбивая их о камни и скалы. На берегу рядом с установкой собрались десятки людей. Они, невзирая на такую погоду, пытались заслонить собой, спасти оборудование, которое находилось здесь. И тут Ричард отдал приказ:
  - Включить установку!
  - Рано, Мистер Ричард! - прокричал Вилли, - до восьми утра осталось еще много времени.
  - Ты забыл, что такое тропический шторм, Вилли? Включай!
  Он знал, что этот ветер только начало, и конец может не наступить долгие дни. Громов и Вилли быстро запустили станцию. Молнии, как маленькие огненные стрелы, начали летать между высокими мачтами и проводами. Леонид, управляя приборами, громко воскликнул, перекрикивая шум ветра и волн:
  - Станция запущена!...
  - Активизируем диск 'кротовой норы'! - торопил его Вилли.
  - Есть!... Осталось еще несколько минут!...
  И вот уже гигантский огненный шар повис над волнами в вышине и начал открываться канал. Тейа во всей своей дьявольской красе предстала перед ними.
  - Кошмар! - воскликнул Ричард. - Что думают и переживают сейчас те люди на Земле! - ветер разъяренно свистел, и никто его не услышал. А он продолжал с ужасом смотреть на огненную планету, летящую на Землю.
  - Что за дьявольский план, - бормотал он, - который заставляет повиснуть над тобой дамоклову мечу, и только тогда ты начинаешь думать и замечать в жизни что-то еще, кроме себя самого!
  Только теперь он понимал, почему не была дописана та, последняя глава, и почему конца не было видно. И уже громко воскликнул:
  - Последняя глава!... Надо бы дописать ее!... Дай Бог, чтобы успели!... Ну, давай же! - кричали люди на берегу. Оставалось еще несколько минут, и серебряный диск спасительного 'зеркала' появится в небе, над Землей, в той далекой жизни, и кошмар закончится. А 'наверху" пока оставались Генри и Нестеров, ученые на корабле, где-то там была Валери, и пока не вернулся Вудли. Там оставались миллиарды людей, и поэтому сейчас не могло не повезти! Все должно получиться. Еще минута, еще какие-то мгновения...
   И тут резкий шквалистый порыв ветра накренил огромную чашу, висящую в вышине. Штанги напряглись, наклонились под ее весом, и люди в оцепенении замерли. Тяжелые металлические струны, натянулись, издавая вибрирующий стон, лопнули одна за другой, как гнилые нитки, и вся конструкция повалилась в океан. Высокие волны, обрадовавшись такой добыче, накинулись на свою жертву, накрыли ее, похоронив горы металла навсегда. Огненный шар, вырвавшись на свободу, быстро терял свою силу и мощь. Как воздушный шарик, который проткнули, он заметался над волнами, словно ища опоры, сдулся и маленькой яркой точкой упал в океан. Даже молнии не всесильны, если человек им не может помочь. 'Кротовая нора' закрылась, а 'зеркало', так и не успев занять свое место перед Тейей, растворилось, растаяло в космических просторах. К 8.00 все было кончено. И там, 'наверху', на корабле, посмотрев на часы и на небо, тоже поняли - кончено все...
  
  Океан забурлил, и открылась воронка, последняя до завтрашнего дня, а значит, последняя на этой планете. Корабль Генри стоял неподалеку. А Тейа уже закрывала собой большую половину неба.
  - Через пятьдесят минут канал закроется..., это последняя воронка, - произнес Генри, - полный ход!
  Внезапно из воронки появилась небольшая лодка. Она плыла навстречу, а на ней стоял Леонид и махал им рукой. Они остановились и ждали его.
  - Шторм... все кончено, - крикнул он, подплывая вплотную, - установки больше нет, мы не смогли вернуть Тейю назад...
  Люди в оцепенении стояли на корабле и смотрели на него, потом на Тейю... Долго так стояли и смотрели...
  - Как ты попал сюда в шторм, как доплыл до воронки? - спросил его Юрий.
  - Как только установка была разрушена, ураган сразу же закончился, - ответил Леонид.
  - Дьявольская воля, - пробормотал писатель. Лодка Леонида пришвартовалась к кораблю Генри, и матросы перекинули на нее маленький трап. Физику оставалось только переступить на палубу и остаться здесь.
  Вдруг недалеко в открытом океане возникло какое-то движение. Все напоминало большой караван, который неповоротливо двигался по этой бесконечной синей пустыне. Несколько десятков огромных океанических лайнеров, кораблей-дворцов, кораблей-гигантов шли навстречу им. Уже поравнялись, и теперь можно было рассмотреть редких людей на этих палубах. Люди были знакомыми, люди были известными и на острове и во всем мире. Что удивляло - на этих гигантских палубах и в трюмах могли поместиться тысячи, десятки тысяч, но видны были лишь по несколько человек на каждой - членов тех самых избранных семей и их команды. А за этими кораблями вереницей шли тяжелые баржи и танкеры. Они везли свой ценный груз, эти люди забирали все самое дорогое: нефть и золото, алмазы и драгоценности, произведения искусства, деньги. Да, деньги - одна баржа была до краев заполнена контейнерами с этим тяжелым, ценным грузом, который хозяин увозил в далекое прошлое. В прошлое, где с их помощью снова надеялся построить будущее. Генри все смотрел, узнавая каждого из этих людей. А корабли тем временем начали проваливаться в спасительную воронку - у каждого из них был законный пропуск. Последний корабль поравнялся с судном Генри. Человек с большого корабля помахал ему рукой, потом достал фотоаппарат и начал фотографировать, он делал эти снимки напоследок, прощаясь с дорогой ему планетой. Он снимал океан, снимал корабль Генри, потом, выстроив своих детей и внуков у бортика на фоне красавицы Тейи, продолжал делать снимки. Наверное, должны были получиться замечательные фотографии - дети и красавица Тейа с удовольствием позировали ему.
  - Крысы бегут на кораблях, - воскликнул Нестеров.
  - Они имеют на это право, - жестко ответил Генри, - они заслужили это.
  - Заслужили, - повторил Юрий, - да, заслужили.
  А корабль-гигант, наконец, подошел к воронке и через мгновение растаял в океане времени. Теперь наступил и их черед. Генри и все, кто оставался на корабле, уже знали, что произошло, оставалось только спуститься в далекое прошлое и остаться там навсегда.
  - Я остаюсь здесь, - внезапно крикнул со своей лодки Леонид. А Юрий, глядя на ушедший лайнер, тоже перелез через борт корабля и уже находился рядом с ним. Генри, посмотрев на этих двоих, задал вопрос: - Вы уверены?
  Нет, Генри не надеялся услышать что-то другое, но он должен был задать этот вопрос.
  - Вам меня не уговорить, - уверенно и даже как-то весело произнес Громов. - Это мое время, здесь моя жизнь, моя девушка, я никуда не поеду.
  Писатель, стоя рядом, ничего не говорил, но по его непреклонному взгляду все было понятно и так. И тогда Генри подошел к одному ученому на своем корабле и протянул ему какой-то конверт:
  - Передайте это моему деду, - сказал он и перешел по трапу на маленькую лодочку двух русских, которая теперь уже никуда не плыла. Она оставался здесь навсегда... Корабль тем временем направился к воронке и медленно в нее погрузился. Воронка закрылась, а вокруг только спокойный океан, и над их головами Тейа...
  
   - 57 -
  
   Утром все вместе пошли на пляж. Он старался не смотреть на небо, где заходила в последний раз красавица Тейа. Она летела сюда, и Земля совершала последний свой оборот, словно давала полюбоваться своим праздничным нарядом перед такой встречей.
   Они шли вдоль моря, и снова ласковые, теплые волны омывали их ноги. Брызги от топота малыша разлетались во все стороны, распугивали стайки маленьких рыб, мочили их одежду. И скоро уже совсем мокрые, они сели на теплый песок. Он подошел к кромке воды. Солнце ласково освещало последнее утро и этих людей на пляже. Он шагнул в воду, потом еще и еще. Уже вошел в теплое море, и на мгновение стал частичкой всего: и воды, и земли, и солнца... И не верилось... совсем не верилось...
   Потом они полдня - этого прекрасного солнечного дня - возились в саду, снова сажая какие-то растения. Малыш смотрел на небо, провожая эту планету, и радовался.
  - Вот невинная, несмышленая душа! Не знает ничего и не может представить себе, что скоро всех ожидает, - думал он. А мальчик тянул кверху свои ручонки. Не мог сказать ничего и только радовался этому удивительному явлению. Какая-то пчела сидела на цветке рядом с ними и собирала пыльцу для своей семьи. Она перелетала с цветка на цветок, шевелила большими крыльями, крутила головой и летела дальше.
  - И эта тоже ничего не знает и продолжает жить и трудиться. Не чудо ли это? - подумал он.
  - Чудо! - он снова вспомнил слова того священника. - Как просто, когда веришь в это чудо, и как тяжело, когда нет ее - этой веры... А может, просто нужно верить? - и он снова посмотрел на малыша и на пчелу. А может, это они знают все, просто сказать не могут, а ты остаешься в неведении со своими расчетами, науками, здравым смыслом! А эти живут себе, радуются жизни и знают больше тебя?
  
   Вечером солнце начало заходить за горизонт на этой половинке Земли, прощаясь со всеми - завтра все здесь будет совсем по-другому.
   - И чего только не придумают эти люди, - думало оно. - Чего им не хватает?
  А с другой стороны начинала последнее свое восхождение планета Тейа. Зарождался кроваво-красный рассвет. Она была уже совсем близко, закрывая собой половину неба и освещая ярким огненным светом все вокруг.
  До столкновения оставалось 5 часов.
  
   Люди начали выходить из своих домов, заполняя улицы и площади. Многие заходили в Храмы, чтобы уже не покидать этих мест. Собирались на далеких горных стоянках, просто шли друг к другу и оставались вместе - сколько бы их там не находилось. И в пустынях, и на далеких ледниках они все шли и шли, объединяясь в караваны кочевников и группы полярников, зимующих здесь. Далекие племена первобытными стаями выходили на открытые поляны в лесах и становищах, туземцы на островах выбирались из соломенных домов и тоже шли друг к другу. Звери и птицы, хищники и млекопитающие, недавние враги и противники, такие разные, большие твари и малые, выползали из нор и берлог, тоже собираясь вместе. Не боялись, не трогали никого, не нападали, только смотрели туда, наверх и тоже были вместе.
   А ночь - эта последняя ночь на Земле - вступала в свои права, и такой яркой ночи еще не было на этой планете. Раскаленный огненный шар повис в воздухе, скоро он должен будет войти в атмосферу...
  До столкновения оставался один час.
  
   Колокола на звонницах церквей, на площадях и улицах во всем мире начали свой католический и православный перезвон. С минаретов неслись молитвы на тысячи километров. Буддисты молились в своих восточных Храмах. Бубны шаманов дробью разрывали тишину этой ночи. Их идолы отсвечивали красными тенями, и никакие костры были не нужны - яркий свет Тейи красным заревом освещал каждый уголок этой планеты. Потом Тейа подошла совсем близко, нежно прикоснулась к самому краю атмосферы Земли и устремилась сюда, вниз, чтобы в безумном полете смести все на своем пути и разорвать этот мир в клочья, где будет властвовать только огонь, и кипящий котел лавы отбрасывать сверкающие отблески на миллионы световых лет.
  И вдруг в голове каждого из стоящих, у миллиардов этих маленьких, беззащитных и ничтожных людей, словно молнией промелькнула одна единственная мысль! Одна короткая и простая фраза! Одна на всех!
  'Будете вместе - будете верить - и случится чудо!'
  И теперь уже не единицы одиноких песчинок, разбросанных по планете, а бесконечная сила - одна на всех, на мгновение объединила этих беззащитных людей. Она поднялась над их головами, неся несокрушимую мощь, и гигантским облаком понеслась навстречу огню и проклятию этой планеты. Их родной планеты, где они умирали, но все равно жили миллионы лет, а теперь снова боролись и снова жили. Люди замерли в этом божественном стоянии, чувствуя друг друга, и смотрели наверх, и миллиарды одиноких сердец теперь звучали в унисон! Огромное облако серебряным призрачным шаром, объединяя каждую мысль и мечту, возвышенную и непобедимую, с безудержной силой и верой, недосягаемую тленом и разрушением жизни этой, неслось навстречу красной планете. Еще километры, еще мгновения, и словно огромное зеркало встало на ее пути. Оно явилось ниоткуда, оно не было создано великим гением человека, но было сотворено людьми, а потому не имело границ! Тейа с удивлением прикоснулась к этому зеркалу, замедлив свой полет, заглянула в свое отражение в последний раз и... начала исчезать. Она таяла на глазах, а миллиарды глаз были устремлены на нее. Миллиарды рук сплелись в едином рукопожатии, объединяя этих людей, их жизни и судьбы, их бесконечную вселенскую любовь. И огромная красная планета, как медуза на жарком солнце, становясь прозрачной, растворялась в ночи, пока не сгинула совсем... Навеки... Навсегда... Тейа вернулась в свою жизнь и свое настоящее прошлое...
   И Земля разорвалась уже не огненным взрывом, а вздохом этих людей. Первым вздохом на новой планете, и хор этих голосов разошелся на тысячи километров и был похож на крик новорожденного младенца, которому удалось снова родиться и жить, и сделать первый свой человеческий вздох. Этот младенец был в каждом из них - в маленьких, но таких сильных людях. И теперь он жил и дышал полной грудью...
  
  - Оказывается, они могут не только умирать, - прошептал он, - но и жить вместе.
  Малыш прижавшись, прикорнул у него на его руках. Было поздно, и он безмятежно уснул, пропустив самое главное.
  - Вот видишь, - сказала она, - а ты так беспокоился, что даже сломал телевизор.
  Его глаза округлились, он смотрел на нее и не знал, что ответить... Эта женщина - этот любимый его человечек... Оказывается, она знала все... Знала и молчала... И спокойно сажала цветы... А не знал ничего только он...
  
   - 58 -
  
   Громов молчал, Генри тоже не мог вымолвить ни слова. Они стояли как завороженные на маленькой лодочке посреди океана, смотрели в небо и на далекий горизонт. Край его уже освещался утренним солнцем, которое не забыло вновь появиться и начать новый день.
  - Как на стадионе, - произнес писатель, приходя в себя. Он только что очнулся от этого божественного стояния, от транса или великого гипноза. Он видел все, ощущал, он все понимал, и был частицей этого чуда, впрочем, как и остальные в лодке. И теперь просто смотрел на небо и молчал.
  - Что? - не понял Генри.
  - Они сотворили чудо, - произнес Юрий. - Когда большая масса людей болеет за слабую команду, та побеждает...
  - Люди создали своей волей мощное энергетическое поле, которое и спасло планету, - добавил Генри.
  - А как они смогли рассчитать траекторию полета, узнать настоящее время Тейи, создать канал для перемещения и выставить "зеркало"? - спросил Леонид.
  - Этого нам не узнать никогда, - ответил писатель. - Такое не только просчитать, даже придумать в фантастическом романе не дано никому.
  - И все-таки ты оказался прав, старый выдумщик! - воскликнул Генри. Он был потрясен случившимся и преклонялся перед интуицией этого человека, который придумал такой конец.
  
   Солнце вставало над океаном, и это был самый удивительный рассвет, который оно могло подарить людям. И тем людям, которые уже появлялись из ожившей воронки времени и теперь устремились навстречу к ним. Ричард был на первом корабле, он торопился обнять внука. Вилли кричал, что они все уже знают, потому что их станция - та самая, маленькая лабораторная "пробирка", работает, и они уже побывали в завтрашнем дне, и день тот наступил!
  И теперь, наконец, все собрались на корабле у Ричарда.
  - Дед, мы обошли этот чертов день! - произнес Генри.
  - Да, мой мальчик... А ты говорил - выхода нет... Вот он!
  Так они долго стояли и смотрели на океан и небо, на солнце, которое начинало восходить над планетой. Наконец Ричард, обняв Генри за плечо, произнес: - Пока мы плыли, у меня возникла хорошая мысль, - он помолчал, хитро прищурившись: - А не вернуться ли нам в нашу старенькую Англию?
  - Когда? - встрепенулся Генри.
  - Да, прямо сейчас, - ответил дед.
  - А остров?
  - А что, остров. Остров останется там. Он нам достаточно послужил, хватит испытывать судьбу и время. Наше место здесь, не правда ли?
  Их разговор перебили крики на корабле. А вокруг уже собралось много лодок с острова. Они разношерстной флотилией сгрудились на этом пятачке в океане, а вдалеке показался маленький, незнакомый кораблик. На палубе стояли два человека, они махали руками, и их судно уже совсем близко подошло к скоплению лодок и людей.
  - Валери!!! - закричал Леонид.
  - Валери!!! - кричали люди.
  - Вудли! - заорал Вилли!
  Они подошли к кораблю Генри, и вот их уже все обнимают. Валери была очень худенькая, едва держалась на ногах, но невероятный блеск ее зеленых глаз отражал безграничную радость.
  - Познакомьтесь, - наконец, произнесла она, показывая на Вудли.
  - Это...
  - Доктор Вудли, - захохотал Вилли, перебив ее, - только молодой.
  - Это Стив, - сказала она.
  Все замолчали и теперь удивленно смотрели на юношу, который смело и озорно улыбался им.
  - Доктор Стив? - спросил его Генри.
  - Нет, Генри, - ответил тот, - просто Стив, так будет намного лучше...
   А солнце уже взошло над горизонтом и освещало счастливые лица людей и белые корабли и яхты, мирно покачивающиеся на волнах спокойного океана. Океана, который омывал острова и земли. И всю эту планету, такую маленькую, голубую красавицу, где, казалось, уже ничего ужасного не могло произойти...
  
   ***************
  
   Он шел по улице, смотрел по сторонам на проходящих мимо него людей, машины, проезжавшие по дороге, на дома, вывески с пестрой рекламой. Смотрел наверх, где между домами и проводами, свисающими со столбов тряпичными растяжками, проглядывало небо и яркое солнце. Он шел, думал и вспоминал...
  Какая-то женщина и мальчик с ней рядом остановились и посмотрели на него. Он тоже остановился.
  - Юрий? ... Простите, - поправилась она, - Юрий Нестеров?
  - Да, - ответил он.
  - Здравствуйте...
  Он поздоровался. Она достала из сумки какую-то книгу и протянула ему. Это была его книга, та самая, последняя.
  - Вы не оставите нам автограф? - попросила она.
  Он держал в руках эту книгу и вспоминал, как написал ее, и чего это могло всем стоить... А женщина, задумавшись на секунду, добавила:
  - Может быть, несколько слов - от себя, от автора? Если не затруднит?
  Он взял ручку из ее рук, и написал эти несколько слов:
  - "Все должно быть так - как должно быть". Потом посмотрел на мальчика, на женщину, посмотрел наверх на солнце и небо и добавил еще: "А там посмотрим"...
  
   Ноябрь 2012
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"