Я бродил по улицам города. Город был сер и светел. Среди наших почти не встречается тех, кто бродит без какой-либо цели. Цель есть у всех. Чаще всего это - поиск еды.
Я проверил знакомую мусорку за квадратным строением белого цвета и, принюхавшись, повертел головой. Эта мусорка принадлежала женщине в ярко-оранжевой шкуре с длинным пушистым хвостом. Она охраняла ее так яростно, что я сначала подумал - где-то поблизости бегают ее маленькие щенки. Щенков рядом не было, а в мусорке всегда находилось что-то съедобное: пластиковая банка с недоеденным йогуртом, обрезки колбасы или сухой рыбий хвост. Сегодня мусорка пустовала. Видимо, женщина в ярко-оранжевой шкуре успела полакомиться раньше меня.
Люди меня боялись. Я видел, как они испуганно оглядываются, как прячут за свои спины маленьких щенков и отходят подальше. Зря. Щенков я не трогаю. И первым нападаю, только если чую настоящую опасность.
Сегодня день плохой, мокрый. Сначала вода просто моросила с небес, оседая бисером на хребте. Я вздрагивал, когда холодные капли касались шкуры и спрятался под кустом.
-- Привет, - ткнулся в морду прохладный нос.
-- Пр-ривет, - ответил я. Под кустом, кроме меня, ютилось несколько бедолаг: Гаврилыч с подбитой задней левой и юные Близнецы. - Как оно?
-- Близнецы, - Гаврилыч кивнул в сторону поджарых малюток, - откуда-то окорок притащили.
-- Гав! Гав! - Отозвались они восторженным лаем, а я покачал головой.
-- Окорок можно добыть только внутри белого дома возле мусорки. Но если хозяйка заметит - нам несдобровать.
-- Гав! Гав! - Близнецы захлебывались от восторга.
-- Знаю, всех накормили. Но если вас заметят - приедет большая черная машина и вас навсегда заберут. Будьте осторожны и не навлекайте лишней беды.
Дождь усиливался, и мы улеглись бок о бок, переплетя хвосты и лапы. Вместе легче сохранить тепло. Скоро уже и куст не спасал: водяные струи лились с каждого листа, но мы терпели. Другого дома у нас нет. Несмотря на непогоду, мне удалось задремать. Никогда не запоминаю свои сны - не запомнил и сейчас. Проснулся от громкого лая - это близнецы сломя голову носились за проезжающими машинами. Опасное это дело, того и гляди нарвешься на боль.
-- Смотри, смотри, как мы умеем! Смотри, какие мы смелые! - Наперебой кричали малютки, прыгая на шуршашие по дороге колеса. Те визгливо гудели и не останавливались.
-- А ну-ка назад! - Я моментально вскочил - сна как не
-- Яр, да что тут такого? Вечно вы, старые, беспокоитесь не о том! Смотри!
Я тоже выбегаю на дорогу и, кусая молодняк за задние ноги, прогоняю от опасной игрушки. Они еще молоды и не понимают. Поймут лишь, когда останутся, как Гаврилыч, на трех ногах. Это если повезет.
Так проходит день. Солнечный свет постепенно угасает и людей на улице становится все меньше. Мое любимое время суток. Из-за отсутствия людей неприятность только одна - в мусорке до рассвета не будет съестных отходов. Только невкусные блестящие пакеты и гладкое стекло.
Я бежал. Травы били в бока и ветер трепал развевающиеся уши. Мне нравилось дать волю лапам и бежать, доверяя только собственному носу. Он редко меня подводил. И мне казалось, что ветер - это мой родной брат, который снова, как в детстве, хочет со мной поиграть и с отчаянной радостью ловит зубами мой хвост.
Запах страха ударил в нос раньше, чем крик уловили уши. Солнце уже совсем скрылось за горизонтом, и я медленно, стараясь ступать как можно безшумней, направился на этот запах. Где пахнет страхом, возможно, скоро запахнет едой...
В густых зарослях сирени играли трое людей. Один из них лежал на земле, а два других по очереди прикасались конечностями к его телу. Это же игра, верно? Я залег в траве и молча наблюдал за происходящим. Резкий вопль всколыхнул мои уши. Игра?
Или нет? Если это игра, то очень опасная. Я вскочил и с громким криком ринулся на людей. Эти двое совсем как Близнецы. Молоды еще, не понимают, что можно, а что нельзя. Некому их поучить.
Люди меня боялись. Эти двое исключением не стали.
Я отошел на приличное расстояние и снова залег в траву. Хочу убедиться, что с тем, оставшимся на земле, все в порядке. А то вдруг он окажется с подбитою лапой, как Гаврилыч, а помочь некому. Так я хоть провожу, покажу зубы тем двоим, если подумают вернуться.
Человек не поднимался. Я отважился подойти ближе, понюхал его передние лапы. Пахло страхом и кровью. Мордой толкнул его в бок. Человек слабо застонал и пошевелился, обхватил мое тело, попытался подняться. Почесал у хвоста. И как это он умудрился? Совсем слабый ведь. Ясно, что те двое с ним не играли. Правильно я поступил.
Человек встал, ухватился за дерево. Обернулся. Посмотрел на меня.
Люди меня боялись, а этот не испугался. Поманил за собой. Взлохматил шерсть на загривке.
Не знаю, как объяснить, но я почувствовал связь. Она теплым потоком лилась от лап человека. А еще я чувсвовал, что сам создал ее, он всего лишь откликнулся на призыв. Вот оно как. Не это ли то самое собачье счастье, встретившееся по дороге? Не обманут ли и на этот раз меня нос, лапы и уши? Не забуду ли я Близнецов и Гаврилыча? У каждого из нас своя судьба, хотелось бы, чтобы их была доброй.
; А потом мы долго шли по ночной дороге, и это было лучшее путешествие в моей жизни. Потому что я твердо чувствовал, что впереди ждет меня собственный дом.