Контора "Рей и Герберт" не напрасно мнит себя темной лошадкой в списке развлекательных фирм. Она предоставляет услуги совершенно особые даже для нашего века, и при этом имеет ядовито раскрашенные шатры чуть ли не перед каждым супермаркетом. Конечно, вы с ней знакомы, если только не приехали из глубинки или, спаси боже, не состоите в партии "Пусть все будет, как раньше". Скорее всего, вам известна и та бешеная популярность конторы, из-за которой пришлось ввести правило одного путешествия в месяц. Это немного остудило особо пылких, вернуло романтиков на рабочие места, и, что немаловажно, разогнало толпы на улицах до некоторого приличия, при котором плакат "Пять минут приключений за тридцать кредиток" хорошо просматривался со всех перекрестков.
Сегодня воскресенье, улицы полны, небо, словно пчелами, кишит золотыми шарами. Время от времени шары лопаются, и рекламные фейерверки складываются в картинки прямо на головы отдыхающих. Дети наматывают на липкие пальчики сладкую вату, взрослые тянут фруктовую шипучку, не снимая воскресные телеочки. Над крышами домов то и дело мелькают русские горки. Еще недавно Рита и Алекс каждые выходные подталкивали коляски на воздушной подушке к воротам парка, искренне мечтая побыть в одиночестве и тишине. Время не сделало для них исключения, дети выросли и теперь проводят праздники с друзьями.
Рита и Алекс больше не спешат в одиночество, а стоят в очереди и слушают обрывки чужих надежд. Каждый месяц одно и тоже.
- В прошлый раз...
- А вы к динозаврам?
- Фи, средневековье - это же антисанитария...
- Люблю викингов!
- Ну, только не к...
- Я как раз попал за минуту до залпа!
Очередь волнуется, шепчется, предвкушает. Рита и Алекс тоже, но они переговариваются тихо, словно боятся, что кто-то услышит их.
- Если бы пускали в кабину по двое... - шепотом произносит Рита.
- Ха, "Рей и Герберт" вовсе не дураки... - грустно отвечает Алекс.
- Ты как всегда?
- А ты?
Рита кивает, поворачивая в кармане двадцатикопеечную монетку.
- Что будешь делать, когда твоя копилка иссякнет? - догадывается Алекс.
- Придумаю что-нибудь! А, может, надоест. Прыгну тогда в Атлантиду.
- Не надоест, - качает головой муж. - Каждый раз думаю - в Атлантиду, а сам... Машину ведь не обманешь.
- Не обманешь. И все-таки ты тоже... Сколько можно страдать из-за Наткиного кавалера.
- Он дурак! И к тому же - дурак невоспитанный.
- Ты уже целый год мотаешься посмотреть, как Натка идет в первый класс... Это пахнет психическим расстройством.
- Кто бы говорил! - смеется Алекс. - И потом - это пахнет терапией. Мне так легче!
Рита пожимает плечами (мол, если так, то понятно, но сомневаюсь...), и улыбается белозубому старичку - контролеру машины времени.
- Пять минут удовольствия вам. - Привычно говорит он.
- Тридцать кредиток вам. - Ехидно отвечает Рита, проходит в кабину и зажмуривает глаза. Миг легкого головокружения и она...
...за углом родной школы, где курят и дразнят малышей старшеклассники. Рита научилась не отвлекаться на мелочи. Пять минут не резиновые. Она бежит в арку, перепрыгивает через лужи, как будто ей и впрямь двенадцать. Киоск с мороженым втиснут между лотерейным и "Союзпечатью". Главное, чтоб работал. Бывало, и отлучалась продавщица. Бывало, и дождь. Но сегодня все в порядке.
- Одно лимонное за одиннадцать. - Голос Риты дрожит, как у школьницы. Она кладет двугривенник на железную тарелку, прибитую гвоздем к прилавку, и замирает. Глядит, не дыша, как женщина в белом фартуке и белом колпаке, приколотым прямо к мохеровому берету, открывает сейф-холодильник и жестом волшебника протягивает Рите приплюснутый и божественно вкусный стаканчик с лимонным мороженым. Удивляясь Ритиному бездействию, продавщица ворчит, тыкает в стаканчик деревянную палочку и звенит на подносе сдачей. Девять копеек ныряют обратно в карман. Рита кивает "спасибо". Три минуты.
Она научилась кушать мороженое быстро и получать удовольствие от всего, даже от того, как восхитительно сладко щекочет язык деревянная палочка. Стаканчик пахнет грубой бумагой, на кругленьком дне - льдинки лимонной кашицы. Вкусно до умопомрачения! Две минуты - это очень много. Пока Рита сидит на скамейке, она видит много знакомых лиц, владельцев которых не может вспомнить. Видит звенящие красные трамваи, старые автомобили-тихоходы, и вывеску "Булочная" на углу бабушкиного дома, девчонок-болтушек в коричневой школьной форме, серьезных мальчишек с дипломатами. Рита немного опасается увидеть себя, и напрасно. Узнать себя ребенком еще сложнее, чем подругу. Работники "Рей и Герберт" все просчитали.
Вечером в госбанке никто не заметит двадцатикопеечную монету, выпущенную только через семь лет. А если и заметят, так что ж? Подивятся да забудут.