П.Елена
Уроки выживания в агрессивной среде

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
  • Аннотация:
    Рабочее название.Может, поменяю.
      Аннотация: любовь в сосновых иглах:))) И хочется и колется:)))
      Кого заинтересует продолжение, могу сказать,что оно будет))))) пишется медленно, нерегулярно- реал, что поделать...
    21.07 файл обновила, остальное в коммах будет до следующего обновления. Последняя прода-комм 577, 585, 602, 615, 629, 650 , 664 , 675 , 689,707, 720, 737, 745.
       Буду рада комментариям, тапкам и мнениям.
[]
  
  
   Введение.
  
   В зале ожидания было тихо. Конечно, это маленькое помещение квадратов в двадцать трудно назвать залом, но тетке, которая направила меня сюда, было виднее. Так и сказала: "Жди, за тобой скоро прилетят. А может и не скоро, так что жди. Тут зал ожидания у нас есть". Поэтому я уселась на жесткую старую, еще, наверное, досоветскую скамью поближе к розетке (тут даже и такое имеется!), в которую воткнула зарядник от айфона и решила послушать аудиокнигу по растительности Сибири. Освежала, так сказать, в памяти, необходимые знания. И , естественно,ждала, часа три уже как. громкость я специально убавила, не хватало еще пропустить, когда меня позовут на посадку. Голос лектора звучал монотонно, и я уже было задремала, как вдруг хлопнула дверь. Я подскочила и оглянулась посмотреть, кто это там пожаловал в мое сонное царство ожидания. В зале было темновато, и, увидев мужской силуэт на фоне окна, поначалу подумала, что не знаю этого человека.
   -Мышка!-радостно возопил вошедший, и я с ужасом узнала Тимофея Громова, моего бывшего одноклассника.
   Мышка - это я. Нет, конечно же,фактически я-человек, в паспорте записана как Поленова Зоя Петровна, а Мышка - это прозвище, которое приклеилось ко мне еще в младших классах, уже не помню по какой причине. И все 11 лет обучения меня так называли мальчишки, невзирая на все попытки избавиться от этого путем игнорирования и ответных подколок.
  -Тишка!-вскликнула я,прекрасно осознавая, как ему не нравится, когда его так называют.
  -А ты все такая же язва,-благодушно заявил этот наглец, усаживаясь рядом со мной и по-хозяйски забирая мой айфон.-Ну-ка,ну-ка, чего ты тут слушаешь? "Флора и растительность Сибири и Дальнего Востока. Чтения памяти Л.М.Черепнина".У-у-у, как все запущено.
  -Отдай МОЙ айфон и не смей покушаться на МОЮ частную собственность!-я выхватила из его загребущих лапищ свой гаджет.Он сочувственно мне улыбнулся:
  -Признаться,я ожидал от тебя чего-то подобного,но наивно надеялся на то, что ты хотя бы музыку слушаешь. А ты, как всегда, какие-то занудные чтения.
  -Это твоему недалекому уму они занудные, а как по мне, так очень даже интересные,-тем не менее, пришлось выключить лекции, потому как этот наглющий репей все равно послушать ничего не даст, проверено временем. Ему прямо удовольствие доставляло меня доводить. Мне кажется, это единственный человек в мире,который способен довести меня до белого каления. Хотя, справедливости ради, стоит заметить, что я не знакома со всем населением Земли, вполне возможно, где-нибудь в Австралии и проживает индивид с такой же способностью выводить меня из себя.
  -Мышка,Мышка,-вздохнул Громов,снисходительно мне улыбаясь,- я-то думал, что ты повзрослела, поняла, что жизнь заключается не только в книжках твоих пыльных и науке...
  - И в чем же она, по-твоему заключается, Тишка?-осведомилась я.
  - Жизнь, Поленова, должна нести в себе смысл,-Тимофей развалился на скамье, положив руки на спинку и приобняв меня за плечи.
  - И в чем же смысл твоей жизни, Громов? - поинтересовалась я, отодвигаясь от него. Ненавижу смотреть людям в подбородок при разговоре. Ростом я не вышла, а мой нежеланный собеседник как раз таки намного превзошел меня в этом аспекте физического развития.
  - Смысл существования любого живого организма на Земле, Мышечка, заключается в одном: воспроизведении себе подобных, - Громов подвинулся ко мне, посмотрел прямо в глаза и со значением поднял палец, этим жестом подчеркивая сказанное.- Тебе ли об этом не знать.
  Я опять отодвинулась.
  - Ты с таким усердием занимаешься этим самым процессом воспроизведения, что я переживаю, как бы твоим потомкам на планете хватило места.Твой инстинкт размножения, Громов, проснулся слишком рано и до сих пор диктует тебе, как жить. Несмотря на то, что ты относишься к виду Homo sapiens , как раз разумом ты и не пользуешься.
  - Поленова, а вот у тебя, судя по всему, этот инстинкт еще и не просыпался. Отстаешь в развитии. Самца тебе надо,-Тимофей снова подвинулся. Я отодвинулась и почувствовала, что скамейка закончилась, двигаться дальше уже было нельзя.
  - Слушай, ты, взрослый половозрелый самец, уж не себя ли ты предлагаешь?-я с подозрением уставилась на него. Он снова подвинулся ко мне:
  - А почему бы и нет? Поблизости все равно нету других представителей вида человек разумный, а инстинкт размножения не дремлет,-мне показалось, что он сейчас замурлыкает.Я вскочила.
  -Громов, слушай меня внимательно! даже если не только поблизости, но и на тысячи километров вокруг не будет ни одного представителя противоположного пола нашего вида, тебе, самец, все равно ничего не обломится! Так что можешь засунуть свои инстинкты куда подальше и пользоваться, наконец, мозгами!
  -Какая ты горячая штучка, Мышка,-протянул Тимофей.
  -Угу, мой Мышь просто пищит от счастья.-Я сложила руки на груди.
  Громов прищурился, оглядывая меня.
  -Вот как. Садись, чего стоишь, я не кусаюсь.
  -А никто и не говорит, что ты кусаешься. Боюсь, что залобызаешь насмерть, -пробурчала я себе под нос,присаживаясь на скамейку как можно дальше от него, но Тишка смотрел в окно и никак не прокомментировал ни мои слова,ни мой маневр. Я даже слегка удивилась, что он промолчал. Обычно от Громова такого не дождешься - за ним должно всегда оставаться последнее слово. Воцарилась тишина, только одинокая муха жужжала и билась в окно. Тимофей о чем-то сосредоточенно размышлял, а у меня наконец-то возник закономерный вопрос:
  -Громов, а ты что тут делаешь-то?
  -И давно он у тебя?-одновременно со мной спросил парень и требовательно уставился на меня.
  -кто?
  -Мышь твой.Самец.
  Я вспомнила про мыша, которого завела себе для опытов. Мышь оказался сообразительным и забавным, и у меня рука не поднялась ставить над ним эксперименты. Пришлось клянчить в деканате и пользоваться теми, что на кафедре.Теперь мой питомец только производителем подрабатывает-увеличивает поголовье подопытных мышек в Универе. А что-все гены рецессивные,чистые аллели,генетикам он очень нравится.
  -Ну, не помню точно, не считала. Где-то год уже как.
  -И что, ээм..он уже...ээ..спит в твоей постели?
  -Бывает, забирается,-хихикнула я,вспоминая гнезда в моих волосах, которые Мышь делал.- Знаешь, какой он наглый! Почти как ты.
  -Точно, почти,-пробормотал Громов,-я еще в твоей постели не бывал.
  -А тебе там делать нечего!
  -Ну, не скажи, я б нашел, чем заняться.
  -Тьфу, ты, Громов, у тебя одно на уме!
  -И ничего не одно,-возмутился Тимофей,-у меня знаешь, какая фантазия! ого-го!
  -Я же говорю-одно на уме,-вздохнула я.
  -И не боишься ты его одного без присмотра оставлять?
  -Почему же без присмотра? Он у мамы сейчас живет.
  -А до этого где жил?
  -Так у меня, где ж ему еще жить?- удивилась я.
  -Ты что, к себе бездомного взяла?-округлил глаза Громов.
  - Так прям сразу - бездомного, из Университета он,-оскорбилась я,-и прививки все у него есть!
  -А что, без прививок у тебя жить нельзя?
  -Почему нельзя? Просто сейчас всякой заразы полно, лучше с прививками, так безопаснее.
  -Даа, Поленова, не завидую я твоему парню.
  -Знаешь, что, я твоим девушкам тоже не завидую,-оскорбилась я. -Ты вон вообще какой непостоянный, меняешь их как перчатки. Уверена, что за те 5 лет, что мы не виделись, ты нисколько не изменился!
  -Я их честно предупреждаю,что на серьезные отношения рассчитывать не стоит.-Громов пожал плечами,-Так что у нас все по доброй воле и ко взаимному удовольствию. И почему это пять лет мы не виделись? А как же встреча выпускников?
  -А вот как раз там я и поняла, что ты совершенно не изменился,потому и говорю,что вижу.
  -Ты же разбила мне сердце своим отказом!
  -Ага,а Маленкова поехала с тобой осколки собирать?-ехидно поинтересовалась я.
  -Ты нанесла сокрушительный удар по моему самолюбию. Должен же я был убедиться, что еще привлекаю особей женского пола!
  -Убедился?
  - Да,я еще ого-го!-самодовольно усмехнулся Тимофей.
  -Ну,для Маленковой все, кто имеют хотя бы палец-ого- го.
  -Обижаешь,я не только... ммм...
  -А,так твое сердце реанимировала целая команда ...эээ... специалисток?-мое ехидство не знало границ.
  -Язва ты,Поленова,- вздохнул бывший одноклассник.
  -Открыл Америку,-фыркнула я. -Ты мне все-таки скажи,что ты тут делаешь?
  -Вертолет жду.
  -Куда лететь собрался?
  - К Ангаре, -нехотя сознался Громов.
  -Надо же,какое совпадение,- протянула я.-Мне тоже туда надо.
  
  
   Урок первый. Попадание.
  Вертолет снижался. Ровный басистый стрекот прерывался какими-то странными чиханиями,машина дергалась,дядя Ваня,наш пилот,что-то там делал,и двигатель снова начинал работать. Мы с Громовым лихорадочно натягивали ремни парашютов. Руки не слушались, как всегда, когда я торопилась. Ремни вели себя как живые, перехлестывали запястья, перекручивались на руках. Громов, увидев мои мучения, шагнул ко мне, вырвал из рук парашют и помог мне его одеть.
  -Спасибо,- выдохнула я, оглядываясь вокруг, прикидывая, что бы еще захватить необходимого, потому что неизвестно, когда мы еще выберемся к цивилизации. Нацепила рюкзак спереди, увидела топор и пакет с крупами, схватила пакет, кивнула Громову на инструмент. Он поднял топор, я, подойдя к дяде Ване, крикнула ему в ухо:
  -Вы когда прыгать будете? Тут негде вертолет посадить, ни одной поляны.
  -Прыгай давай, я следом. Побыстрее, а то неизвестно, сколько он протянет еще.
  Я кивнула и посеменила к выходу-огромный анатомический рюкзак мешал идти. Ничего, прыгну, отцеплю парашют, да перекину обратно свой рюкзак. Главное - удачно приземлиться, кругом тайга, а в деревья прыгать - сноровка нужна и опыт. Опыта прыжков в деревья у меня, к сожалению, не было, только на поле. Громов уже стоял в открытом проходе и смотрел вниз.
  -Чего стоишь, прыгай! Или не умеешь?-проорала ему я, стараясь перекричать рев мотора.
  -В лес ни разу не прыгал,-донеслось в ответ.
  -Я тоже. Ты, главное, группируйся, руки крестом, венами внутрь, ноги вместе и чуть вперед, чтобы на сук какой не напороться. Перед приземлением все выбрось на землю, потом подберем. Давай, с Богом,-я сжала его предплечье.
  Громов кивнул и шагнул вниз. Я подождала, когда он чуть отлетит, чтобы нам не запутаться потом, и, глубоко вздохнув, как в ледяную воду,бросилась следом. От страха все сжалось внутри, дыхание перехватывало, ветер трепал меня,а деревья внизу неумолимо приближались. Я сделала несколько глубоких вздохов, пытаясь успокоиться, и сосредоточилась на прыжке. Наслаждаться полетом не получалось, как в клубе парашютного спорта, все-таки аварийные прыжки - это не повод для радости.
  -Господи,благослови,-пробормотала я, когда уже приближались верхушки кедров, и ухватилась за стропы раскрытого парашюта, замедляя горизонтальное движение, чтобы меня потом не протащило вперед. Потом, спохватившись, сняла рюкзак и бросила вниз.
  -Ну, все,прилетели,-я глубоко вдохнула и, сгуппировавшись, закрыв голову руками, нырнула в зеленое море тайги. Сосновые ветки мягко пружинили,иголки со скрипом соскальзывали по штормовке. Тут ноги очень удачно уперлись в ствол, и я еще сильнее потянула вниз стропы, тормозя полет. Парашют еще немного потянул меня и обмяк, накрывая верхушки. Я вцепилась в дерево и огляделась. Мне повезло, что я не попала между кедрами, иначе бы висела на стропах и ждала Громова, или дядю Ваню, чтоб помогли слезть, потому как запасной парашют я одевать не стала, оставив место для рюкзака. Наверное, придется расстаться пока с парашютом здесь, потом придумаем, как его собрать. На данный момент моей первоочередной задачей было слезть с елки и задницу не ободрать. Поэтому я отстегнула все ремни и принялась осторожно спускаться.
  Раздался взрыв. Только б дядя Ваня успел прыгнуть. Вертолет, конечно, жалко, но пилота жальче. Мы-то как-нить выберемся, главное теперь - найти друг друга и свои вещи. Не знаю, сколько метров было данное конкретное дерево, но когда я, пыхтя и отдуваясь, встала на землю, мои ноги уже дрожали от напряжения. "Если...нет, когда выберемся отсюда, обязательно буду ходить на скалодром"-пообещала я себе, опускаясь на пышную подушку из сосновой хвои, прислоняясь спиной к стволу. Это тебе не на фитнес ходить. Немного отдышавшись, я принялась извлекать из-под штормовки висящий на шее свисток как раз для таких вот случаев и в этот момент услышала пронзительный свист метрах в ста от себя.Тишка все-таки молодец, тоже захватил свисток. Конечно, по инструкции и следовало его брать, но это ж Громов, все правила не для него писаны. Радует, что он все-таки способен прислушиваться к голосу разума. Тогда есть шанс выбраться отсюда. Плохо,что вертолет взорвался, можно было б ночевать в нем, пока нас не найдут. Конечно, есть палатки, но и хищники тут тоже есть, это ж тайга.
  Наконец мои дрожащие пальцы извлекли свисток, и я дунула в него, извлекая резкие пронзительные звуки. На большее сил пока не было. Через несколько минут нашего пересвистывания среди деревьев показался Громов. Шагал он довольно бодренько, несмотря на то, что тащил свой тяжеленный рюкзак за спиной и мой - в руке.
  -Посмотрите на нее, я , значит, мучаюсь, рюкзак ее нашел, тащу ей, а она расселась тут , даже пальцем не пошевелит!-возмутился Громов, подходя ближе.
  -Тимкааа, я тебе говорила, что я тебя обожаю,- протянула я, поднимаясь с земли. Ноги, видимо, еще не отошли от таких издевательств над ними, я пошатнулась, но упасть не дал Громов, подхвативший меня в свои объятья.
  -Ты как, Зой, нормально? Ничего не повредила?-Парень обеспокоенно заглянул мне в глаза. Я отрицательно мотнула головой, почему-то дар речи у меня пропал. Громов тем временем усадил меня обратно за землю и принялся ощупывать мои ноги. Когда его руки добрались до внутренней стороны бедра, я ощутила, как загорелись щеки, сердце забилось с удвоенной силой, а внизу живота разлился томительный жар. Это вывело меня из какого-то странного ступора, и я перехватив руки парня, возмутилась:
  -Громов, прекрати меня лапать!
  Голос прозвучал хрипло. Тимофей поднял на меня потемневшие глаза, откашлялся и странно низким голосом произнес:
  -Поленова,я производил осмотр тебя на предмет повреждений.
  -Я же тебе сказала, что нет у меня никаких повреждений!
  -Мало ли, может тебя еще от прыжка не отпустило,-Громов встал и протянул мне руку.-Поднимайся тогда, раз у тебя травм нету, надо пилота нашего искать, может, он успел покинуть вертолет до взрыва.
  Я подозрительно на него посмотрела, но от помощи не отказалась.
  -Пойдем по траектории полета этой посудины,-помогая мне одеть рюкзак, скомандовал бывший одноклассник. Резон в его словах был, поэтому я без возражений кивнула. Потом вспомнила про крупы:
  -А пакета ты там рядом с рюкзаком не обнаружил?
  -Обнаружил и даже с собой захватил,- отозвался шагавший впереди парень.-Пошевеливайся давай.
  -Да иду я, иду,-огрызнулась я. - Грубияном был, грубияном и остался.
  -Ну, ты и сама-то не образец вежливости.
  -Это ты виноват, если б ты не грубил, я бы так с тобой не разговаривала.
  -Хорошо, давай договоримся: будем вежливы друг с другом, а кто первый нагрубит, тот должен поцелуй,-Громова настолько вдохновила эта мысль, что он даже остановился и обернулся ко мне.
  -Слушай, Тимофей, тебе не стыдно,а? Нам дядю Ваню искать надо, а ты тут все о поцелуях,-я прошла мимо него. Он зашагал рядом со мной:
  -Одно другому не мешает. Ну так что? Мы здесь неизвестно сколько пробудем, поэтому нам надо подружиться. Объявим дни вежливости. А поцелуи для стимула.
  -Лично меня твои поцелуи совсем не стимулируют.
  -Ну хорошо, тогда что?
  Я призадумалась.
  -Хорошо, тебе в качестве стимула оставляем поцелуй, в смысле, если я нагрублю -то целую тебя, а если ты мне - исполнишь любое мое желание, в пределах приличий, конечно.
  -Можно и без пределов приличий, я согласен,-понизив голос, отозвался Громов.
  Я вздохнула. Горбатого могила исправит.
  -Тимочка, посвисти в свисток, будь лаской, может, дядя Ваня отзовется,-приторным голоском попросила я. А что, ни одного грубого слова не сказала, наоборот, все нежные да ласковые.
  Парень ухмыльнулся:
  -Давно бы так, Зоенька. Глядишь, и отношения по другому бы сложились, - ответить ему мне не дал пронзительный свист. М-да, свистну, а в ответ - тишина. Я заволновалась, все-таки дядю Ваню я знала уже давно, он еще папиным другом был, вместе летали. Видимо, Громов проникся серьезностью ситуации и замолчал. Так мы шли, прислушиваясь и время от времени дуя в свисток. Наконец послышался вдалеке мужской крик, и я с облегчением вздохнула.
  
  
   Урок второй.Первая помощь.
  
  -Ну что ты смотришь, шей давай,- Или ты ждешь, что оно само зарастет?
  -Было бы неплохо,-вздохнула я, минуты три гипнотизируя рану на бедре дяди Вани.Рана была страшная, рваная, из нее постоянно текла кровь. Без штопки не обойтись. Только никак рука не поднималась. Хотя рану я уже обработала перекисью, осмотрела на предмет наличия всяких инородных предметов и даже вколола лидокаин, который у меня каким-то чудом оказался в аптечке.
  -У вас точно обезболилось?-в пятый раз спросила я.
  -Точно, точно. Зоя, начинай уже, а то такими темпами действие лекарства закончится,-это уже дядя Ваня.
  -Тим, я может...
  -Я же уже сказал, что не умею, а ты как раз крестиком вышиваешь, вот твои умения и пригодятся,-перебил тот меня. Я вздохнула, еще раз брызнула спиртовым раствором на руки, снова обтерла края раны от крови пропитанным спиртом кусочком бинта и вынула из стаканчика со спиртом иголку с продетой в нее шелковой ниткой.
  -Ладно, Тим, руки обработай, ассистировать будешь, - и воткнула иглу в кожу. Иголка оказалась острой, легко вошла. Шила я медленно, завязывая узелки на каждом стежке, нитки Громов отрезал протертыми спиртом ножницами, стараясь придерживать края раны, чтобы не расходились. Иголка была в крови и норовила выскользнуть из пальцев, что доставляло дополнительные неудобства. Но наконец с шитьем было покончено.
  -Тимофей, держи края, я сейчас бинт достану,-я положила иглу на место, вытащила из аптечки стерильный бинт, оторвала, сложила в несколько раз и наложила на рану. Потом достала тоненький лейкопластырь, скептически оглядела волосатые ноги, взяла ножницы и принялась выстригать место для того, чтобы прилепить клейкую ленту.
   -Это еще зачем? - возопил дядя Ваня.
  -Чтоб шов не разошелся, а то мало ли,вдруг нитки кожу прорвут,- наклеила пластырь, немного стягивая края и прижимая бинт, поперек раны.
  -А как же отдирать его потом? Это ж боль адская!
  -Миллионы женщин в мире делают эпиляцию, и никто еще от болевого шока не умер. Чем Вы хуже слабого пола?
  -Дуры они потому что. Побрились бы, да и все!-отрезал мужчина.
  -Эх, дядя Ваня, дядя Ваня,для мужиков же стараемся, чтоб красивыми быть, да на ощупь приятными. А Вы говорите - дуры,- покачала головой я, забинтовывая ногу.
  -Поговори мне еще. Ишь, взрослая какая стала,-проворчал мужчина, скрывая улыбку.
  -Что б вы тут без этой взрослой и ее аптечки и набора для штопки делали,-парировала я.
  -Так у меня тоже аптечка была!
  -Была,-вздохнула я, завязывая узел на повязке.-В вертолете.
  Все дружно посмотрели в сторону покореженных остатков того, что еще утром было нашим средством передвижения.Когда мы нашли дядю Ваню,он сидел, прислонившись к стволу огромной сибирской сосны и зажимая руками кровоточащую рану на бедре, а метрах в ста дымились останки Ми-8. Как поведал нам мужчина, вертолет взорвался почти сразу, как летчик выпрыгнул, в ногу в результате взрыва попал осколок.
   Теперь, когда операция по заштопыванию была завершена, я решила, что могу собой гордиться. Все-таки, в обморок не упала,рану зашила,да здравствует учебная программа Иркутского государственного университета. Не зря зубрила,не зря ночами не спала,не зря зачет в зачетке стоит. С такими самовосхваляющими мыслями я окинула своих спутников недоумевающим взглядом: не поняла,почему меня не хвалят? В воздух подбрасывать не надо,но хоть спасибо- то можно!
  -Что такое?-заметив мой взгляд , спросил Громов.
  -Ничего,-буркнула я.-Могли бы и поблагодарить.
  -Спасибо, дочка,-тут же откликнулся пилот.
  -По твоей милости дядя Ваня чуть кровью не истек, а мне нервы все вымотала, за что благодарить-то?
  -Что?!-возопила я. Громов сгреб меня в охапку и покружил.
  -Да пошутил я. Молодец, справилась. Я б так не сделал.-и чмокнул меня в кончик носа. Я смутилась. Вроде ничего такого не сделал, а щеки загорелись. Что-то сегодня он руки распускает, а не ,как обычно, язык,что наводит на подозрения. Или это от недостатка женского полу на десятки километров вокруг? Я уперлась руками в грудь парня:
  -Слава богу, у нас курс был по оказанию первой помощи в Универе. Пусти, ребра сломаешь.
  Тимофей хмыкнул, но ничего не сказал и руки разжал.
  -Ребят, я вот что думаю:может, нам отойти отсюда подальше, да ручей какой поискать, а то тут кровищи налилось, мало ли, приманит кого запах,-предложил дядя Ваня.
  -Согласен,-Тимофей подошел к рюкзаку и натянул лямки на свои широкие плечи. Что? С каких это пор я стала обращать внимание на ширину плеч Громова? Наваждение какое-то. Но вслух я сказала совершенно иное:
  -Вам идти сейчас нельзя, рана может открыться. Я,конечно,кожу зафиксировала, но мышцы тоже задело.
  -А мы сейчас ногу зафиксируем, чтоб не шевелилась, дядя Ваня на одной ноге будет прыгать, а мы его поддержим. После недолгого совещания единогласно решили двигаться в обратную сторону, к тому же, дядя Ваня сказал, что видел еще перед нашим прыжком внизу речушку. Тимофей достал компас из рюкзака, мы определились, в какую сторону идти, затем зафиксировали ногу летчика, и тронулись в путь.
  
  
  Глава 3. Совместная ночевка.
  
  Шли мы долго и медленно. Я быстро уставала: рюкзак был тяжелым,дядя Ваня тоже. Поэтому приходилось часто останавливаться и отдыхать. Я вся взмокла в штормовке, но боялась снять даже капюшон: все-таки сейчас был сезон клещей, а наша область была одна из передовых по заболеванию энцефалитом. Разумеется, прививку я сделала, но мне не улыбалось потом искать клещей в голове, на которой росло так много волос, как у меня. Однажды мне в голову вцепился клещ, три дня сосал, а я его так и не обнаружила, даже за расческу ни разу не зацепился,зараза. На третий день у меня начала сильно болеть голова, и казалось, что на макушке кто-то вырвал клок волос. На ощупь ничего не обнаруживалось, пришлось к маме обращаться. Она его и увидела. После того, как в больнице клеща вытащили, на моей макушке выпал где-то с пятак волос. Долго не росли, наконец, в этом году полез пушок. Главное, энцефалитом не заболела, и то радость.
  Когда начало темнеть, показался просвет между деревьями. Это придало нам сил, и мы с удвоенной энергией зашагали вперед. Хотелось уже сбросить тяжелый рюкзак, усадить дядю Ваню и самой уже вытянуть ноги, которые гудели и отказывались идти. Хотя я понимала, что сразу отдыхать мы не будем: нужно поставить палатку, разжечь костер - вдруг нас уже ночью начнут искать.
  Нам повезло: берег речушки оказался пологим, усыпанным галькой шириной метров 10. Чуть ниже по течению валялось вырванное с корнем дерево: видимо, паводком принесло. В этом году затопило несколько сел: в Тунгуске был ледовый затор, и талой воде просто некуда было деваться. Ну, а что для коммунальщиков - зима, то и для МЧС-ников весна: неожиданно наступают. И вместо того, чтобы заранее взорвать ледовую плотину, доблестные спасатели метались по району и эвакуировали жителей. Вода давно уже спасла и земля подсохла - началось лето.
  -Ну что, поедим? -вопросил Громов, кидая рюкзак прямо на камешки. Я хотела было возразить, потом вспомнила, что мужчины, когда голодные - злые, а мне совсем не улыбалось со злым как медведь-шатун Тимофеем обустраивать лагерь, поэтому я плюхнулась на колени рядом со своим рюкзаком и достала из его недр термос с чаем и сверток с бутербродами, которые взяла с собой. Захотелось плакать. Еще утром я даже не подозревала, что на мою голову свалятся такие приключения, о которых я даже не мечтала. Вот совсем не мечтала и не собиралась, и если б они не приключились, эти самые приключения, я б даже не расстроилась. В носу уже защекотали приближающиеся слезы, как подошедший Громов сбил мне весь слезливый настрой словами:
  -Мышечка, радость моя, я тебя просто обожаю! - и выхватил провизию из моих рук. - Я даже тебя обслужу!
  Вид хлопочущего над провизией Громова ввел меня в ступор. Он порхал по берегу как мотылек, достал у себя из рюкзака 2 одноразовых стакана, один вручил нашему пилоту, налил чаю мне в крышку от термоса, прихватил бутерброд из пакета и сунул мне. Это вывело меня из оцепенения, и, забирая из рук парня еду и чай, от души поблагодарила его. Ну что ж, подкрепимся. Желудок согласно заурчал.
  Заморив червячка, мы принялись за обустройство нашего лагеря. Решили пока поставить одну палатку: на большее сил не было, да и темнеть начало очень быстро, а нужно еще собрать дров да ужин приготовить. Палатку ставили Громова, потому что двухместная была только у него.
  -Тимочка, а почему у тебя двухместная палатка? Ты вроде один поехал? - вопросила я.
  -Почему один? Мы ж вдвоем должны были ехать с тобой, ты - мой консультант, разве забыла? - раскладывая свою палатку, пояснил Тимофей.
  -Ты думал, что я не возьму палатку? - удивилась я.
  - Я был уверен, что ты ее возьмешь, - Громов невозмутимо продолжал заниматься палаткой.
  -Но...тогда я не понимаю...-растерялась я.
  -Я надеялся тебя уговорить, -скромно заявил парень.
  -Ну, знаешь! Не буду я ночевать с тобой в одной палатке! У меня своя есть, в конце концов! - завелась я.
  -Стой, стой. Да пошутил я. Ну нету у меня другой, я во все походы не один хожу, ты ж меня знаешь. Не буду же я ради одного случая одноместку покупать.
  Я возмущенно отвернулась от бывшего одноклассника и увидела, как дядя Ваня прячет усмешку в усы. Помочь он нам ничем не мог, поэтому сидел на том самом дереве, которое мы притащили поближе к костру.
   В-общем, когда наша компания разместилась у костра, над которым висел котелок с булькавшей в нем пшеничной кашей с тушенкой, было уже темно, хоть глаз коли. Тут, спохватившись, я принялась выгребать немного золы из костра.
  -Это еще зачем? - поинтересовался Громов, когда я принялась остывший пепел складывать в оставшийся от бутербродов пакет.
  -Хочу вокруг палатки насыпать, чтобы клещи не лезли, -пояснила я.
  -Так у нас палатка на камнях, станут они из травы к нам ползти.
  -Станут или нет - не знаю, а вот для подстраховки мне не трудно. Что им камни, если они к нам в дом через порог лезли, как знали, гады, что там вкусные люди живут, - возразила я, проделывая дырку в пакете и принимаясь за процедуру образования фактора моего спокойствия этой ночью.
  -Думаешь, поможет? - с сомнением поинтересовался увязавшийся за мной Тимофей.
  -Надеюсь, да. Во всяком случае, я хотя бы не буду дергаться каждые полчаса, подозревая, что по мне ползет клещ, - ответствовала я, ссыпая понемногу золу и пятясь назад. Громов промолчал. Я так увлеклась своим занятием, что не заметила, как уперлась задом во что-то, подозрительно напоминающее мужской пах. От неожиданности замерла. Мужские ноги не двигались, а через мгновение я заметила, что между ними стала образовываться выпуклость, на талию мне легли ладони и раздался хрипловатый голос Тимофея:
  - Ммм, очень интересная поза. Поленова, если б я тебя не знал, подумал бы, что ты меня соблазняешь.
  Я отскочила от него, от возмущения перехватило дыхание, и, пока открывала рот, пытаясь выдавить из него какие-то звуки, Громов шагнул ко мне, приобнял за плечи, и промурлыкал мне в ухо:
  -Не забывай, Зоенька: если ты сейчас нагрубишь, будешь должна мне поцелуй.
  От его голоса поползли мурашки, а от его предупреждения тысячи разных грубых слов застряли у меня в горле, и я подавилась.
  -Ты чего это кашляешь? - парень испуганно заколотил мне по спине. Я прокашлялась и ласково так заявила:
  -Потому что ты, Громов, мне как кость в горле, и, заметь, ни одного грубого слова. А теперь, если не возражаешь, я закончу, и не советую становится на моем пути.
  Тимофей хмыкнул и отошел, но уходить не стал, дождался, когда я доделаю свой 'охранный круг'.
  -Молодежь, скоро вы там? Ужинать пора, а то ваши бутерброды мне только аппетит возбудили, - позвал нас дядя Ваня.
  -Уже идем! - отозвался Тим и бодренько так зашагал к костру. Я поплелась следом, завидуя и недоумевая: вот как ему удается так хорошо себя чувствовать? Мне же хотелось рухнуть возле костра и не вставать, пока не высплюсь, в идеале - до завтрашнего обеда. А лучше -ужина. Ну, можно вообще сутки поваляться. Все равно нам уходить отсюда далеко нельзя: должны же нас разыскивать. Мы-то с Тимофеем на два дня собирались, а вот дядя Ваня должен был сегодня вернуться.
  Сидя возле костра с миской горячей каши в руках, я блаженно щурилась на огонь, ощущая блаженное тепло в желудке. Как мало человеку нужно для счастья: всего-то тепло, еда и было б где голову преклонить. Потрескивали в горящие дрова, ветер шумел в кронах деревьев, плескались волны в речке, стучали ложки по мискам, зачерпывая еду и, шумно прихлебывая, мужчины ели кашу. Благодать. От реки потянуло прохладой, и я, зябко передернув плечами, подвинулась ближе к костру. Наше молчание прервал дядя Ваня:
  -Так, молодежь, если сегодня за нами не прилетят, завтра нужно притащить один из парашютов поближе. Растянем здесь, а то днем нас с воздуха никто не увидит.
  - Хорошо, дядь Вань, сходим завтра с Зоей, - заверил его Тимофей, доскребая кашу из миски. Затем, облизав ложку, посмотрел на меня и с ухмылочкой заявил:
  -Морской закон: кто последний поел, тот и посуду моет, - и подмигнул мне. Вот гад. Я молча доела, собрала посуду в котелок и отправилась к речке - мыть. Гад потопал за мной. Подойдя к реке, наклонилась и поставила все у кромки воды. Звуки шагов смолкли позади.
  - Тимочка, у меня возникают подозрения, что тебе просто нравится мой вид сзади, вот ты все время позади и стоишь, - поддела я его.
  - Эх, Зоенька, раньше ты скромнее была. Я с тобой пошел, чтоб тебя медведь какой-нибудь не сожрал. Но, вид сзади, не спорю, хорош,- и оценивающе так взглядом фигуру мою окинул. Я скрипнула зубами, надеюсь, он не услышал. Вот знаю же, что специально меня доводит, чтоб злилась, а все равно не могу оставаться равнодушной. А нам еще спать в одной палатке. Оххх..
  -Спасибо тебе, охранник.
  
  
   Урок четвертый. Ожидайте помощь.
  Проснулась я от того, что очень сильно хотелось посетить близлежащие кусты. Открыв глаза, я осознала, что лежу между двумя здоровыми мужиками, причем один из них по-хозяйски притиснул меня спиной к себе и обнял за талию, так что я своим мягким местом ощутила все мужские утренние проблемы. А может, и не проблемы, это как посмотреть. Прямо перед глазами у меня был затылок дяди Вани, поэтому методом дедукции, индукции и математических анализов я определила, что сзади пристроился Громов. Потихоньку попыталась выползти из его объятий, но крепкая рука вернула меня на место, Тимофей выдохнул мне в шею, вызывая табун мурашек, и сипло пророкотал, касаясь губами уха:
  -Детка, ну ты куда? Мы еще не закончили с тобой,- и лизнул мочку. - Ммм, сладкая...
  Не знаю, что там этот наглец собирался делать, но я в ярости стала отпихивать его:
  -Громов, ты в своем уме? Просыпайся, Казанова доморощенный! Да пусти ты уже меня!
  Парень приоткрыл один глаз, приподняв голову:
  -Поленова, ты чего дерешься ни свет ни заря. Еще и обзываешься. Какой же я доморощенный? Очень даже профессиональный преподаватель пикапа. Теперь за тобой должок, ммм, - и причмокнул губами.
  - Какой еще должок?! Ты меня лапал своими ручищами! - возмутилась я.
  - Когда это я успел? - вполне натурально удивился Тимофей. - Не может быть, я бы запомнил.
  -Да при таком количестве баб, которое посетило твою постель, преподаватель пикапа, я вообще удивлюсь, если ты их всех помнишь! - я наконец высвободилась и села.
  - Ну, знаешь... даже при моем почтенном возрасте мне еще далеко до склероза. И мою постель ни одна женщина не посещала, - Громов заложил руки за голову и потянулся. Я невольно обратила внимание на напрягшиеся мышцы, обтянутые тонким шерстяным свитерком. Хорош, стервец! Но меня такими дешевыми трюками не проймешь.
  - Да ладно, еще скажи, что ты - девственник, - протянула я.
  - Знаешь, очень хотел бы тебя порадовать, сказав, что это так, но врать не могу. На свете есть очень много кроватей помимо моей, - этот пикапер ухмыльнулся и подмигнул мне.
  - Понятно, боишься, что развалится. Ладно, некогда мне тут с тобой разлеживаться, - я подползла к выходу и встала.
  -Зоя, - окликнул Тим, а когда я на выходе оглянулась, поднял палец со словами: -Доолжоооооок!
  -Еще чего! Казанова - вполне себе литературный персонаж, разве это грубость, - возразила я, выползая из палатки.
  -Ты в него отрицательный смысл вложила, - Громов вылез следом. Надеюсь, он в кусты за мной не увяжется.
  - Откуда тебе знать, отрицательный или положительный смысл я в него вкладывала? Может, это мужчина моей мечты? - я сложила руки на груди.
  - Так вот он, мужчина-мечта, перед тобой, разрешает себя потрогать и даже поцеловать, - раскинул руки Тимофей.
  - Некоторым мечтам лучше так и оставаться мечтами, чтобы не разочаровали, - обронила я через плечо, убегая в кусты. И уже из кустов добавила:
  -Ходить за мной не советую.
  Из палатки послышался смешок. Спустя пять минут услышала громкий всплеск. Похоже, у кого-то утренние процедуры в холодной воде. Б-р-р.
  Весь день мы ждали спасателей. Сходили с Громовым за парашютом, при этом умудрившись не поругаться, и вообще разговаривали нормально, наверное, надоело ему меня доводить. Еды пока было достаточно, хорошо, что Громов нашел пакет с крупами, который я выкинула из вертолета. Мы натянули белую ткань парашюта у реки рядом с нашим лагерем, чтобы с воздуха было видно. Однако с воздуха смотреть было некому.
  Вся ситуация была странной. И то, что нас не искали, и то, что вертолет вообще оказался неисправным. Дядя Ваня сказал, что перед полетом все было проверено его другом-механиком, а он, по уверениям летчика, был хорошим специалистом. Теперь-то, конечно, не определишь, что там сломалось. Ладно, неисправность, но то, что не слышно было ни одного спасательного вертолета, настораживало. Ситуация усугублялась ранением пилота. Слава Богу, что рана не воспалилась, это я проверила, когда перевязывала. Что нам следует делать, если никто так и не прилетит, я просто не знала.
  Вечером, за ужином, я высказала свои опасения. Дядя Ваня нахмурился:
  -Это на самом деле странно, что никого не послали на поиски. Уже давно должны были искать.
  Громов невесело усмехнулся:
  - Ну, что ж, будем выживать. Если..ммм...в смысле, когда выберемся, напишу обалденную статью, основанную на реальных событиях. А что вы на меня так смотрите? Я оптимист.
  Я сразу вспомнила стишок Алексея Пьянова, покойного редактора 'Крокодила', который и продекламировала:
  -Оптимисты одолели: видишь свет в конце тоннеля?
   Отвечаю на вопрос: это-встречный паровоз!
  -Не, Поленова, эт не смешно,- начал было Громов, но дядя Ваня его перебил:
  - Ну что вы как дети, ей Богу! Нам надо решать, что предпринимать будем, потом позубоскалите.
  - Простите, Иван Трофимович, это все нервы, - покаянно склонила голову я.
  - Нервы у них, - проворчал летчик. - Я вот что подумал: завтра еще подождем, а там вдоль речки пойдем. Напрямую через тайгу нельзя - заплутаем. Если я правильно понял, этот ручей впадает в Куту, так что вдоль него пойдем. Плохо только, что до ближайшего населенного пункта километров тридцать. Был бы я здоровый, быстро б дошли. А так скорость будет черепашья.
  - Да погодите, может, они перепутали чего, может, они думали, что вы с нами там решите остаться, - возразил Тимофей.
  - Какой остаться, я ж по рации передал, что у нас неисправность и мы прыгаем. А потом на связь не вышел - все в вертолете взорвалось. Сотовый тут не ловит, ты сам проверял. Они там должны были забеспокоиться. Так что еще день на ожидание, как раз нога у меня чуток подживет, да и пойдем.
  После нашего разговора окружающая природа перестала мне казаться красивой. И если еще вчера я с наслаждением вдыхала напоенный хвойным ароматом воздух, слушала плеск воды в ручье, любовалась ровными могучими стволами кедров и сочной зеленью камыша на том берегу, то сегодня я чувствовала промозглый ветер от реки, слышала жутковатое уханье совы и казалось,что в прилегающих к берегу кустах притаился какой-нибудь хищник. Громов, словно почувствовав мое настроение, предложил свои услуги в мытье посуды, на что я без колебаний и с благодарностью согласилась, хотя была моя очередь.Просто мне страшно было одной идти к реке. Хорошо, что дядя Ваня уговорил меня не ставить отдельную палатку, потому что спать одной мне тоже было бы страшно.
  Я подождала, когда Громов придет с вымытой посудой. Спать совершенно не хотелось. Дядя Ваня ушел на боковую, а мы остались у костра. После небольшой паузы Громов заговорил:
  -Не знаю, как сказать, не хотел тебя в это впутывать... Хотя, уже впутал по самое не хочу.
  Он замолчал, явно подбирая слова, а я не стала ничего говорить, терпеливо ожидая, когда он продолжит. Наконец он снова заговорил:
  -Вся эта история началась где-то месяцев девять назад. Как-то разговорился я с одной знакомой официанткой из Листвянки, она в Крестовой Пади работала. Ну, мы в Иркутске в баре познакомились, она там по пьяни мне и наговорила. Я сначала подумал - ну, может, бредит, дура пьяная. Правда, немного поразмыслив, я решил, что на всякий случай надо проверить. Материал горячий, а я все равно в отпуск приехал, ну и порасследую немного, глядишь, чего накопаю. Если б знал, куда влез... - Громов вздохнул. - Черт, даже не знаю, как тебе говорить, там такая грязь. Ладно, все равно придется, вас в живых тоже не оставят, как свидетелей. Я думал, может, обойдется, спасатели прилетят, заберут нас...
  -Да говори ты уже, не томи! - раздался из палатки резкий окрик дяди Вани, и он сам вскоре вылез. Я согласно кивнула:
  -Давай, Тим. Раз уж начал говорить.
  Он вздохнул.
  - В-общем, рассказала она мне, как к нашему Блатыкину девочек привозят.
  Я фыркнула:
  - Да девочек всем привозят, особенно в бани.
  Но Громов шутки не поддержал.
  -Нет, ему настоящих привозят. Десять-одиннадцать лет. Той, которую я видел, было двенадцать, и то он думал, брать ее или нет...
  Я опешила. В моей голове это отказывалось укладываться. А Громов между тем продолжал:
  - Не буду всего рассказывать, как мне это удалось, но я устроился туда работать официантом, подсунул микрокамеры в его номер, заснял, как он с мамашей договаривался по оплате за девочку. Времяпрепровождение его я тоже заснял, до конца, правда, смотреть не смог... Господи, как таких ублюдков земля носит?
   Я смотрела на Тимофея и не узнавала его. Таким я его ни разу не видела. Он сжимал руки в кулаки, голос звучал глухо, дрожа от сдерживаемой ярости.
   - Я начал копать, стараясь не привлекать к себе внимания, потому что, если до сих пор этого педофила не посадили, значит, есть у него влиятельные друзья. Схема оказалась не сложной. Есть у него парочка помощников для таких дел. Они находят по стране семьи с трудной финансовой ситуацией, в-основном, неблагополучные, договариваются с родителями, чаще с матерями, отцов, как правило, просто нет. В-общем, эти...мамаши продают своих дочек на ночь за кругленькую сумму этому козлу. Доказательств я собрал достаточно, подумал, а может, помочь правосудию, а то там пока разрешение на прослушку выбьешь... В-общем, друг у меня есть в ФСБ, работал в Питере. Я с материалами к нему. Он пообещал почву прощупать. Короче, перевели его в Екатеринбург спустя пару недель. Мне сказал, чтоб я забыл про это дело, иначе он больше ничего сделать не сможет. Он там у себя не сказал, что материалы от меня. Поэтому я унес ноги. Но понимаете, не могу я так. Я как увидел то видео, до сих пор успокоиться не могу, ему место в "Черном лебеде", а не на свободе. Я помимо своей основной работы решил продолжить расследование. У себя в студии сказал, что поеду материал снимать, как в лесу выжить, если вдруг что-то случится, а сам узнал, где у Блатыкина незаконная вырубка леса, ну, и тебя взял,-он кивнул в мою сторону,-мне тебя как специалиста посоветовали. Для меня это была удача - чтобы спец по выживанию, который лекции читает МЧС-никам, оказался работником отдела госполитики в области лесных отношений. Ты-то наверняка знаешь, где законная вырубка, а где - нет.
  Тут Громов перевел дыхание, и я смогла вставить свою реплику:
  - Ну, во-первых, я не специалист по выживанию, а лекции читаю о том, чем можно питаться в тайге, если вдруг случится чего. Всякое бывает. А во-вторых, я не уверена, что точно могу сказать все про вырубки. Только примерно. Мог бы в кабинете мне все вопросы задать, я б тебе ответила, и не пришлось бы лететь за тридевять земель.
  -Я хотел все это с вертолета снять, для доказательств,- возразил Громов.
  -Ты хочешь сказать, что там растяжки внизу с надписью : 'незаконные вырубки Блатыкина'?
  -Нет, почему... у меня есть информация, кому принадлежат те вырубки. Мы ж для этого и полетели, выяснить, что к чему.
  -Это ТЫ полетел выяснить, что к чему. А Я собиралась сняться в сюжете развлекательной программы, как мне сказали. Рассказать людям, как выживать в лесу. Показать, в конце концов. Я для этого три дня из своего отпуска выделила. А теперь мы встряли, причем, ладно я, ни детей, ни плетей, ну мышь есть, так о нем мама позаботится. А дядя Ваня? О его детях ты подумал? О жене? Да и о нем, в конце концов! Ты не имел права нас в темную использовать! - я постепенно повышала голос, и последние фразы уже истерически выкрикивала. До меня наконец дошло, что, если за нами и прилетят, то еще неизвестно для чего: спасти или добить. Сделать, так сказать, контрольный вылет для уничтожения врагов.
  -Зоя, прекрати! - крикнул молчащий до сих пор дядя Ваня. От неожиданности я замолчала.
  - Я понимаю Тимофея, - между тем продолжил Иван Трофимович, - возможно, я поступил бы так же. Как представлю, что вот такой козел моих девочек ... я б его пристрелил. Другое дело, что надо все обдумать хорошо, как этого урода поймать. А для начала самим спастись. Я так понимаю, что за нами совсем не спасатели прилетят?
  
  
  
  Тим вздохнул:
  - Я не знаю, дядь Вань... Я вообще не знаю, что можно было такого там сделать, чтобы за нами не прилетели спасатели. Вы разговаривали с диспетчером, потом внезапно связь обрывается, - и все? Никто не ищет, никто не беспокоится? Они должны были знать хотя бы квадрат, куда лететь искать. У меня есть несколько версий. Первая - все вертолеты внезапно сломались. Вторая - все спасатели внезапно исчезли: или погибли, или их похитили инопланетяне. И третья - кто-то подтасовал координаты и нас ищут совсем не там. Я больше склоняюсь к третьей версии. Нас по-любому должны искать. Что наталкивает меня на мысль, что искать в правильном месте нас будут совсем не спасатели. Вот мои умозаключения.
  - Верно говоришь, Тимофей. А сразу чего не прилетели-то?
  -Думаю, чтобы не привлекать к этому лишнего внимания. Отсюда мы никуда не денемся, поэтому днем раньше или днем позже проверить наше состояние - роли не играет. Так что сейчас ажиотаж немного спадет - и можно ждать гостей. Дня два-три, думаю, у нас есть. Завтра надо уходить, мне кажется. Только вот нога у вас...
  -А что нога? Ничего, прорвемся. Нам главное до реки добраться. А там и плот соорудить можно - вон и топор есть. Долго, правда, рубить, но за день управиться можем. Веревки у Зойки быть должны - она запасливая. И парашюты есть, опять же. Было б неплохо их собрать, чтоб не сразу поняли, что мы спаслись. Пока трупы искать будут, мы дальше уйдем.
   -Хорошая мысль, завтра с утра прям с Зоей пойдем, соберем, - согласился Тимофей.
   Дядя Ваня с трудом поднялся, опираясь на палку, и припечатал:
   - А теперь спать, молодежь. Раньше встанем, раньше управимся.
   Спать мы легли все вместе. Я как обычно долго вертелась,пытаясь улечься на нашем ложе из сосновых веток под спальником поудобнее. Вечерний разговор прогнал весь сон, жесткие ветки через спальник впивались в бока. Дядя Ваня уже похрапывал, только со стороны Громова было подозрительно тихо. Я в очередной раз перевернулась на живот,Тимофей тихо проворчал:
  - Зоя, когда ты уже угомонишься? Спать не даешь,- я замерла,а он между тем продолжил: - Моему молодому мужскому организму противопоказано спокойно лежать рядом с молодой привлекательной девушкой и не прикасаться к ней. А ты еще усугубляешь, вертишься тут, задеваешь меня,- с этими словами он обнял меня, придвинул к себе и зарылся носом в мои волосы.
  -Спи, Мышонок. Все будет хорошо,прорвемся.
  После этих слов почему-то я успокоилась, расслабилась и уснула.
  
  
  
  Урок пятый. Спасение утопающих-дело рук самих утопающих.
  Проснулась я от того,что мой нос что-то щекотало. Мне казалось,что я дома и это Мышь снова выбрался из клетки и обнюхивает лицо, задевая кожу своими роскошными усами.
  -Мышик, имей совесть, дай поспать,- простонала я.- Если хочешь жрать - там на столе полная миска твоей еды,- и попыталась поглубже зарыться в подушку, но, не обнаружив последней, удивилась, отчего окончательно проснулась и все вспомнила. Открыла глаза. Передо мной сидел Громов и травинкой пытался пощекотать мой нос. Воспоминания о вчерашнем разговоре нахлынули на меня, и я зажмурилась. Как хотелось бы, чтобы все это было страшным сном, а я проснулась дома, в своей кровати, собиралась на работу, кормила Мыша... Из сладких мечтаний меня вырвал голос Тимофея:
   - Вставай, соня, нас ждут великие дела!
   - Нет тут таких! Тут только Зоя! И ее ждет...
   - Завтрак! - с этим воплем Громов засунул руки под спальник и принялся меня щекотать. Я, визжа, отбивалась, а этот ... слов приличных нету кто, навалился на меня своим немалым весом и телом, продолжая диверсионную деятельность на моих боках. Наконец, Тимофей схватил мои руки, зафиксировав их над головой, и, нависнув надо мной так низко, что наши губы почти соприкасались, прошептал:
   - Встаешшшь?
   Его зеленые глаза с коричневыми искорками, отчего они казались оливкового цвета, смотрели на меня в упор, а я завороженно наблюдала, как черные зрачки в них постепенно увеличивались, заполняя почти всю радужку. Причем глаза приближались, и мои губы опалило горячее дыхание, когда Громов с тихим рыком накрыл их своими. Вот целуется этот гад хорошо, не зря столько лет оттачивал мастерство. Поцелуй был как квинтэссенция нежности, от которой я плавилась, растекаясь под ним горячей лужицей страсти.
   - Дети! Вы завтракать идете? Тимка! Ты там рядом, что ли, пристроился? - голос дяди Вани вытащил меня из омута, я уперлась руками в грудь Тима.
   - Я не поняла, ты чего это меня тут целуешь? -прокаркала я, голос звучал хрипло, наверное, спросонья. Откашлявшись, продолжила: - Разве я тебе грубила?
   Громов прочистил горло и заявил:
   - Еще как! Ты меня Мышом обозвала и отправила жрать из миски!
   - Это не тебе, сам прекрасно знаешь, что это я спросонья. И вообще, выпусти меня, нас дядя Ваня заждался. А еще кто-то завтрак обещал!
   - Пошли, конечно, а то тебя ветром унесет, - с этими словами Громов скатился с меня и был таков. Нет, ну каков наглец! С ним мне противопоказано рядом находиться. Дома я утром спокойно вставала, творила молитвы, мир и благодать во внутреннем мире, даже на работе меня практически невозможно было вывести из себя. А тут и дня не проходит, чтобы я если не разозлилась, то возбудилась. Все-таки этот парень отрицательно влиял на мое душевное равновесие, еще со школы. Вообще-то он и был моей первой любовью, глубоко и тщательно скрываемой от подружек, даже дневнику я не доверила его имя. Правда, к выпускному я поняла, что ничего мне не светит, да и о его похождениях на любовном фронте всем было известно еще класса с девятого, причем он ни с одной девчонкой не встречался серьезно, так, пойдет в клуб, подцепит кого-нибудь на одну ночь. Еще мальчишкам нашим хвастался, что папуля организовал ему первый опыт. А отец у него не бедный, мог позволить. Все это, конечно, разбивало мне сердце, но последним ударом, после которого я склеивала осколки, был выпускной, когда я в пустом классе на парте обнаружила лежащего Тимофея и оседлавшую его Алиску, мою подругу. Особенно больно было после того, как Громов весь вечер оказывал мне знаки внимания. Я тихо ушла домой и не брала трубку, когда на входящих высвечивалось 'Гром'. Так мы и потерялись. Периодически я слышала о нем от наших общих знакомых, знала, что он поехал покорять столицу, как и мечтал, стал журналистом, вернее, оператором одной из передач на развлекательном канале.
   Размышляя таким образом, я успела привести себя в относительный порядок и умыться в холодном ручье, прежде чем подойти к костру, где ждала миска гречневой каши. Мужчины о чем-то переговаривались.
   - Доброе утро, дядь Ваня! Как нога? Не болит? - поинтересовалась я, принимаясь за еду.
   - Нормально, жить буду. Давай, доедай быстрее, надо собрать парашюты и выдвигаться.
   Я кивнула, молча поглощая кашу.
   Солнце уже встало, позолотило верхушки сосен, мазнуло по камышам соседнего берега и разбудило всех птиц в округе. Воздух был свеж, напоен ароматом хвойного леса и прозрачен. Краем сознания я отмечала красоту этого утра, но мысли мои занимало иное. Опасность, нависшая над нашими головами, не позволяла расслабиться. В другое время я бы закрыла глаза, впитывая музыку природы, ощущая бодрящую терпкость воздуха, но... Но мы с Громовым сосредоточенно обрезали стропы запутавшегося в ветвях парашюта. Работа спорилась, а разговор не клеился. Мне не хотелось говорить с Тимофеем, утренний эпизод напомнил причины, по которым я избегала общения с парнем все эти годы. Влюбленность прошла, обида тоже, но осадок остался. После нескольких неудачных попыток заговорить, на которые я отвечала односложно и нехотя, Громов оставил меня в покое.
   Наконец, парашюты мы добыли, лагерь свернули, уничтожили следы своего пребывания и отправились вдоль ручья, благо берег был широким, усыпанным мелкой галькой, по которой было удобно идти. Дяде Ване соорудили костыли, обмотали тряпками, чтобы не натерлись подмышки. Когда мы выдвинулись, солнце было уже высоко, поэтому следовало торопиться, чтобы до наступления темноты уйти как можно дальше. Даже обеду мы уделили всего 15 минут, поели остатки утренней каши, немного передохнули и двинулись дальше. Когда начало темнеть, мы вышли к устью ручья, где он впадал в реку.
   Тут мы решили заночевать, потому что дальше смысла не было идти: лагерь в темноте разбивать и готовить ужин - то еще удовольствие. И вовремя остановились: когда мы ели, стало уже так темно, хоть глаз коли.
   - Мало мы прошли, - резюмировал наш сегодняшний марш-бросок дядя Ваня. - Нога эта... быстрее не могу.
   - Да вас никто и не винит, зачем вы мучаетесь. С голоду не умрем - зря что ли тут с вами специалист по подножному корму? - возразила я. - Вот как раз завтра и перейдем на него. Только я вот что подумала... Выйдем мы к какому-нибудь населенному пункту, вернемся, так сказать, в мир живых, а тут нас как раз и возьмут тепленьких. Ведь вертолет не просто так забарахлил, верно?
   - Этого наверняка теперь тебе никто не скажет. Я, конечно, подозреваю, что неспроста, а там - кто его знает? - пожал плечами летчик.
   - Допустим, вертолет повредили специально. И что теперь из этого следует, по-твоему? - нетерпеливо спросил Громов.
   - Если твоя версия верна, и кто-то подменил координаты нашего падения у диспетчера, плюс вызвал у него своевременную амнезию, то вывод напрашивается только один: на аэродроме работает человек Блатыкина, - предположила я.
   - В таком случае, когда я приступлю к работе, он тоже узнает, - проговорил дядя Ваня.
   -Да, и Блатыкин может решить, что вы тоже что-то знаете. А что: вертолет взорвался, спасатели не прилетели, мы столько времени провели вместе, я мог вам все рассказать, - подхватил Громов.
   - Уже рассказал. Но это недоказуемо. Другое дело, что этот... в общем, Блатыкин узнает, что ты жив и снова постарается тебя устранить, и не факт, что следующая попытка не увенчается успехом, - перебила его я.
   - Я не понимаю, что ты хочешь сказать... Не будем же мы в лесу жить теперь.
   - Ты.
   - Не понял. Что - я?
   - Ты жить останешься в лесу, а мы с дядь Ваней выйдем к населенному пункту, скажем, что ты там, с вертолетом, в лесу остался. А мы спасателей не дождались и пошли, что кстати, будет правдой.
   -Я, конечно, подозревал, что ты меня ненавидишь, но чтобы настолько... Что я тебе сделал, а?
   - Да почему сразу ненавидишь?! Я тебе план спасения предлагаю!
   - Что ж это за план такой?! Чтоб я в лесу загнулся?! Не Блатыкин, так медведи?!
   - Сядь, чего вскочил? Медведи сейчас не голодные, а к медвежатам лезть ты и сам не идиот. К тому же ни за что не поверю, что ты пистолет с собой не взял. И не ори на меня.
   - А про ствол-то ты откуда узнала? - как-то обреченно спросил Тимофей, опускаясь на огромный валун, на котором сидел.
   - Так ведь Маленкова - девушка, которая спала не в твоей постели - и рассказала. Видела, когда вы с ней, кхм...отдыхали. В ее постели, - уточнила я и вдруг поймала заинтересованный взгляд дяди Вани. Мне почему-то стало неловко и я покраснела. Сижу здесь и как ревнивая жена неверного мужа отчитываю.
   - Болтун - находка для шпиона, - проворчал Громов, и тут же, заметив мои покрасневшие щеки, ехидно осведомился, не ревную ли я его.
   - Не выдавай желаемое за действительное, - отрезала я. - Но мы сейчас не об этом.
   Тут заговорил Иван Трофимович:
   - Идея, конечно, неплохая, но нужно все хорошенько все продумать, в том числе, как Тимохе вернуться. Идеальный вариант - это вывести на чистую воду Блатыкина, чтоб Тимка мог вздохнуть свободно . Но тут столько трудностей... Надо еще обмозговать все. Вот пока будем идти и решим, - резюмировал он. - А сейчас - спать, дети, завтра делаем плот, вставать надо рано.
   "В лесу раздавался топор дровосека"- с этой мыслью я проснулась от мерных рубящих ударов, слышимых весьма отчетливо сквозь шум ветра в соснах. Огляделась. В палатке я была одна. Видимо, мои спутники решили дать мне выспаться. Не знаю, кто выступил с такой инициативой, но я была благодарна.
   Когда я выползла из палатки, в которой мы по-прежнему спали втроем, возле лагеря мужчин не было. Обнаружились они метрах в тридцати возле свежесрубленной невысокой ровной сосенки. Громов обрубал ветки, а дядя Ваня обрывал молодые цветущие кончики побегов. Решил озаботиться пропитанием, наверное. Я подошла, отломила один кончик веточки с мягкими нежными иголочками и круглыми мужскими цветками и отправила себе в рот. Зажмурившись, ощутила терпкий смолистый вкус, немного сладковатый, с хвойным ароматом. Эта парочка незаконных рубщиков леса меня даже не заметила, у них тут работа кипела.
  - Доброе утро, рабочий народ!- поздоровалась я, перекрикивая звонкие удары железа по дереву.
   - Чуть свет, и вы уж на ногах! - насмешливо поприветствовал меня журналюга, едва увидев.
   - И вы у моих ног? - наклонив голову набок, полюбопытствовала я. Громов хмыкнул и почему-то промолчал, принимаясь вновь за прерванное занятие. Я повернулась к летчику.
  - Доброе утро, Зоя,- поприветствовал дядя Ваня. - Там каша в миске осталась твоя, и чай кипрейный, остыло только все.
  - Кипрей где взяли?
  - Да тут вон растет. Я с утра прошелся, нашел, заварил. Конечно, из сушеного вкуснее, но тут уж что Бог послал.
  - Вы бы ногу так не нагружали, дядь Вань,- обеспокоилась я.
  - Так я ж на костыликах, аккуратненько, что ей сделается.
  - Ну, смотрите, а то больше штопать не буду,- шутливо погрозила я пальцем и повернулась в сторону Громова, усердно машущего топором. Невольно залюбовалась его мускулистым торсом, от созерцания которого старательно удерживалась, пока разговаривала с летчиком. Под гладкой смугловатой кожей бугрились мышцы, образовывая ямочки в районе лопаток и над низко сидящими штанами. Ну прямо ковбой Мальборо. Вспомнился эпизод из фильма "Строптивый" с Челентано, когда его гостья наблюдала, как герой колет дрова. Из мечтательного состояния меня вывел насмешливый голос Тима:
  - Нравлюсь?
  - Ага, - не стала отпираться я.- Говорят же, что бесконечно можно смотреть на пламя огня, текущую воду и как другие работают.
  - Да ладно, признайся честно, что любовалась моим прекрасным телом,- и он поиграл правой грудной мышцей.
  - А что в этом плохого? Неплохой образец самца Homo sapiens,- оценивающе прищурилась я.
  - Неплохой? - возмутился Громов.- Я думал, ты скажешь, что великолепный. Умный, красивый...
  - Самокритичный.
  - У меня здоровая самооценка. Дядь Вань, ну вы, как независимый специалист, скажите ей, а? - с шутливой жалобой в голосе обратился к последнему Тим.
  - Ну что вы как дети, ей-Богу! Зоя, иди ешь!- а когда я отошла на достаточное расстояние, до меня донесся голос дяди Вани:
  - Хватит к ней приставать!- я замедлила шаг, чтобы дослушать, а летчик между тем продолжал:
  - Она дочка моего друга, в обиду ее не дам. Парень ты неплохой, только кобелявый дюже. А она девочка хорошая, не то, что нынешние прости Господи.
   Что ответил Тимофей, уже не расслышала, не возвращаться же мне, в самом деле.
   Правда, справедливости ради стоит отметить, что сегодня Громов ко мне не приставал. По вечерам он принимал холодные ванны в реке и приходил в палатку, когда мы с дядей Ваней уже спали. Хотя сегодняшнее утро, скорее всего, заслуга дяди Вани- последний потащил его плот делать. Вот не могу понять - у человека жизнь под угрозой, а он все сексом пытается заняться. Как-то слышала я теорию, что в условиях смертельной опасности людей пробивает на секс- вроде как инстинкт продолжения рода срабатывает. Я же тоже возбуждаюсь. Может, у нас как раз такой случай? Гормональная напряженность в крови зашкаливает? Тогда, судя по его похождениям, Громов живет в условиях перманентной опасности.
   Размышляя таким образом, позавтракала и решила позаботится о пище . Пошла осматривать реку на предмет подводного и подножного корма. Лягушки тут точно есть, сама вчера перед сном их концерт слушала. А что, французы вон в ресторанах кучу евриков отстегивают, а у нас тут бесплатный деликатес. Только его поймать сначала надо. Для препарирования мы на полевой практике сачками ловили. А что? Это идея! Видела, как Громов охотничий нож из переднего кармана вытаскивал. Полазила у в рюкзаке, нашла. Не знала, что Тимофей охотник. Хотя, судя по тому, как он нам рассказывал, что нужно делать, чтоб к нам медведей не привлечь, можно догадаться. Вон и ружьишко какое-то у него к рюкзаку примотано. Это радует. Если что, будет чем отбиваться. Только почему он его не расчехлил, все-таки сейчас как раз время гона у мишек, они агрессивные, напасть могут. Особенно самцы. Непорядок. Мне стало любопытно. Папа у меня тоже охотником был, но в основном маралов, косуль стрелял. На медведя только один раз ходил, сказал, что больше не пойдет, отчего-то ему не понравилось, он не распространялся. Однако, несмотря на то, что он косуле в глаз не целясь попадал, я получилась у него криворучка. Сколько папа меня ни учил стрелять, все без толку. Я с ружьем представляла опасность для всех окружающих, причем неизвестно кому повезет: то ли цели, то ли соратникам.
   Интересно, что у Тима за ружье? Посмотреть бы... Понятно, что в чужих вещах рыться неприлично, но так интересно... Я посмотрела на нож в руке и решила, что, как только приготовлю обед, узнаю, сколько им осталось до окончания строительства плота под предлогом близости обеденного перерыва ( надо же удостовериться, что никто не помешает моему любопытству удовлетворяться) и вот тогда... Можно, конечно, и сейчас, но лучше пусть это будет для меня приятным стимулом для выполнения задачи по утолению голода для нашей компании.
   Поэтому я занялась изготовлением сачка. Присмотрела молоденькое деревце, срезала, ликвидировала ненужные ветки, чтобы из оставшихся получилось подобие рогатины, переплела гибкие концы между собой и замотала куском веревки. Кольцо готово. При помощи опять же веревки замерила длину окружности и на разложенном парашюте отложила сторону треугольника, которую потом буду пришивать к сачку, затем остальные отметила нужной равной между собой длины и отрезала. Какой все-таки нож у Громова острый. И сбалансированный, отметила про себя я, покрутив держащей его кистью. Вздохнула, отложила такой замечательный инструмент ( а для кого-то - холодное оружие) в сторону и принялась за шитье, хорошо, что ниток было много. С таким количеством можно было бы даже сообразить одежду из парашютной ткани. Сшив равные стороны между собой, я прикрепила к кольцу из веточек длинную сторону. Вот и готово орудие массового отлова лягушек. Помахала сачком. Немного пружинит, но для моей цели подойдет, решила я и отправилась истреблять популяцию лягушек в данном конкретном водоеме.
   Что охота на лягушек в корне отличается от ловли бабочек, я в полной мере прочувствовала в течении следующего часа, гоняясь за этими земноводными гадами по берегу и придумывая им новые видовые названия. Эти...амфибии при малейшей опасности прыгали в воду, поэтому, поймав одну тварюшку, приходилось уходить в другое место для поимки следующей жертвы. Так я и металась по берегу, уже жалея, что связалась с этой охотой, но врожденное упрямство и желание поесть свежего мяска заставляли раз за разом поднимать и опускать сачок. К тому же если ставить силки, то в тайге, что одной делать мне было страшновато.
   В-общем, когда через час грязная я уселась на берегу, чтобы потрошить лягушек, в моем котелке под крышкой доживали последние часы пятнадцать голов. Я рассудила, что пять тушек на человека будет достаточно. В-общем, умостилась я на камушеке и пригорюнилась: одно дело препарировать усыпленных эфиром земноводных, а другое- резать их живьем. Собравшись с духом, достала первую жертву, зафиксировала ее рукой на гладком большом камне и на этой импровизированной плахе со вздохом отсекла лягушачью голову. Дальше пошло как по маслу: шкуру снимать я уже умела, потрошить тоже, поэтому пятнадцать промытых тушек без голов, кистей и стоп вскоре варились в котелке.
   Пока мясо варилось, я, раздевшись до белья и разувшись, полезла в холодную воду. Еще когда была на тропе охоты, заметила, что у берега растут сусак и рогоз. Сусак как раз еще не расцвел и его узкие жестковатые листья с трехгранным основанием торчали из воды, обозначая местонахождение корневищ, богатых в это время года крахмалом. Как раз будет заменитель картошки в моей похлебке. А вот молодые побеги рогоза в вареном виде похожи на спаржу. Так что деликатесы на нашем столе сегодня будут. А что? До революции, призванной истребить разделение на богатых и бедных, той, что в 1917 году случилась, пуд сушеных корневищ сусака равнялся пуду пшеничной муки. К тому же в перерасчете на сухие вещества там около 4 процентов жира. С голоду не умрем. Вылезая из воды со своими трофеями, вся покрытая мурашками от холода, вспомнила, что потроха не убрала. За это Громов меня накажет. Говорит, что такие вещи медведей приманивают, любители мишки на халяву-то поесть. Я, конечно, это знала и без Тима, однако его напоминание пришлось кстати. Медведи такие звери, привыкают к легкой добыче, потом начнут требовать от того, кто прикормил, а если не получит угощения, Потапыч закусит незадачливым приручателем. Пришлось сначала выкидывать весь мусор в реку на радость ракам, а камни окатить водой, чтоб кровь смыть.
   К тому времени, как я выбралась на берег и закуталась в предусмотрительно оставленное на берегу полотенце, мои зубы уже выбивали дробь от холода. Зато я теперь чиста и свежа как майская роза. Сейчас вот отогреюсь у костра, сменю цвет кожи с голубого на розовый, и сходство будет практически стопроцентным. Клацая зубами, я оделась, почистила все добытое. Потом насыпала горсть из оставшегося количества пшеничной крупы в кипящий бульон, порезала 'овощи', закинула туда же и помчалась к своим попутчикам.
Пока я там занималась обедом, Громов уже нарубил бревна для плота, и теперь они с дядей Ваней приматывали их друг к другу. Не знаю, какую они решили ширину сделать, но метр уже скрепили. В-общем, даром времени не теряли.
- Ну что, много вам еще?
- Вместо того, чтобы глупые вопросы задавать, лучше б помогла, - недовольно пробурчал Громов, обматывая веревкой бревно и притягивая к соседнему.
- Я там тоже не сидела сложа руки, между прочим, а обед готовила, - уперла руки в бока.
- Да что там готовить: крупу в котелок закинул, воды налил, да тушенки добавил.
- И не угадал, - я решила не обижаться: все-таки голодный мужик - злой мужик. - У нас сегодня обед в традициях лучших шеф-поваров Парижа. А вам тут помогать от меня требуется только в одном - не мешать. Вот я и решила вас побаловать. Так вы скоро? Сейчас поедите, или как закончите?
- Тимофей, ты как?, - поинтересовался дядя Ваня. - На тебе основная нагрузка, тебе и решать, когда отдохнуть требуется.
- Да давайте уже закончим с плотом, а то потом на полный желудок не захочется ничего делать, а надо.
- Ну и отлично, я тогда пока палатку сложу, все соберу, чтоб только поесть осталось и - в путь, - поспешно резюмировала я, чтоб никто не успел передумать, и побежала обратно, по пути сорвав пару веточек мяты для аромата.
Когда я, наконец, сделала все дела и полезла удовлетворять свое любопытство, меня уже снедало нетерпение. Но мое ожидание было вознаграждено. Ружьишком у Громова оказался карабин полуавтомат BROWNING BAR LIGHT LONG TRAC HUNTER калибра 9,3х62. Ооо, это просто совершенство... Забыв обо всем, я оглаживала прохладную древесину цевья, скользнула подушечками пальцев по дюралевой ствольной коробке и ореховому прикладу. Пахло смазкой и чем-то еще таким...оружейным. Мне нравился Браунинг, не как охотнику и стрелку, а просто как теоретически подкованному человеку, который своими знаниями и воспользоваться-то не может. Конечно, есть и покруче карабины, но соотношение цена-качество, на мой взгляд, давало этому бельгийскому оружию все шансы быть первым. У отца был старый добрый Вепрь-9 самозарядный, он вообще поддерживал отечественного производителя и был поклонник 'честной' охоты, без всяких автоматов. Как он говорил, 'надо давать зверю шанс', вроде как пока передергиваешь затвор после первого выстрела, жертва может убежать. Правда, с папой у зверей шансы были мифические, он белке в глаз попадал, а вот со мной у них был не шанс, а уверенность, что жить будут. Н-да, отдохнула на мне природа в этом смысле. Нет, на внешность-то я уродиной не была, вполне себе миленькая худенькая девушка, с большими серыми глазами и русыми волосами, не яркая, мышка, одним словом. На ум я тоже не жаловалась, магистратуру заочно заканчивала, а вот с прицелом - беда. Со мной даже в снежки неинтересно играть.
Я поудобнее перехватила карабин, прижала приклад к плечу и тут вдруг какое-то шестое чувство заставило меня обернуться. Мы встретились глазами: медведь и я.
Зверь, прижав уши, трехметровыми прыжками несся прямо на меня. Я развернулась вместе с карабином, в панике понимая, что расстояние между нами стремительно сокращается. На меня напало какое-то оцепенение, во рту почему-то все онемело и похолодело, картину мира заслонили маленькие полыхающие злобой глаза хищника и огромная полуоткрытая клыкастая пасть, из которой вырывались мерные резкие выдохи скачущего зверя. 'Господи, спаси!', - только и успела мелькнуть мысль в какой-то неосознанной мольбе. Пальцы нервно сжались, и я дернулась от неожиданного громового раската выстрела. Широко распахнутыми глазами наблюдала, как эта огромная желтовато-бурая туша на полном ходу метрах в трех от меня рухнула на землю, словно медведю перебили лапы. Зрачок расширился, заполняя тьмой карие глаза хищника, да и весь он как-то обмяк.
Когда из кустов, ломая ветки, выскочили мужчины, я все так же стояла рядом с теперь уже трупом животного, все так же прижимала к плечу карабин и все так же смотрела на зверя через прицел. Треск кустов вывел меня из оцепенения, и я обернулась на звук. Первым выскочил Громов. Оно и понятно: дядя Ваня при всем желании его обогнать не смог бы. Парень замер, оглядел поле боя, в доли секунды оценил ситуацию и облегченно выдохнул:
- Живая...
Потом, спохватившись, негромко, наверное, чтоб еще больше не напугать, проговорил:
- Зоя, карабин опусти. Тихонечко.
И тут меня затрясло. Ноги подогнулись, я опустилась на траву, выпуская из дрожащих рук оружие. В глазах потемнело, сердце бухало в ушах, все внутри как будто тряслось, дыхание стало тяжелым, со всхлипами, причем слез не было. На меня накатило осознание, что была на волосок от смерти. Тимофей подхватил падающий карабин и осторожно подошел к убитому медведю, держа его на мушке. Береженого Бог бережет. Зверь был огромный, у него лапа передняя как три моих ладони, наверное... Воняло от него ужасно. Сзади прихромал дядя Ваня.
- Дочка, ну что ты, все обошлось же. Как ты его умудрилась? Здоровый какой.
Ответом ему с моей стороны стала безудержная икота, да такая, что и слова сказать не могла. Зрелище, наверное, было еще то. Сторонний наблюдатель мог решить, что на земле уселась пьяная вдрызг девушка: глаза шальные, руки ходуном ходят, икота ужасная. Хорошо еще, что в обморок не хлопнулась, и на том спасибо.
К тому времени как я успокоилась, Громов осмотрел медведя и подошел к нам.
- Бросился на тебя почему?
- Н-не знаю... Я вообще занята была...ммм... оружие осматривала... его и не слышно было совсем...Тут как что-то толкнуло меня, оборачиваюсь, а он на меня летит. Ну, я с перепугу и выстрелила, сама не знаю, как. Он и упал. Ну, а там вы подошли.
Громов нахмурился.
- Если так, то он охотился прямо на тебя. Обычно медведи на своей территории как-то обозначаются. Он вообще без надобности старается не встречаться с людьми. А если встретился, так попугает да и сваливает. Поэтому ощущение такое, что тропил тебя. Тихо подкрался, тихо напал. Если б лежка тут была или добыча, раньше б объявился. Защита медвежат отпадает - это самец. Так что не знаю, что там за ангел-хранитель у тебя, Мышка, но свое дело он знает. Может, и в катастрофе мы благодаря тебе выжили, а? не, не кроме шуток: почему именно в этот момент тебя разобрало в мой рюкзак обшарить?
- Я не в этот момент... я раньше нашла, когда за твоим ножом лазила. Просто оставила на потом, как время будет, глянуть. У меня папа охотник, ты же знаешь.
- Вот и я о чем. Ладно, полезла смотреть, так еще и карабином с такого близкого расстояния с одного выстрела завалила. Пули у карабина насквозь шьют, а медведь на рану крепкий. Несколько сантиметров в сторону, и он бы тебя убивал с особой жестокостью. А так ты ему мало того, что мозг прошила, так еще и позвонок выбила. Я, конечно, понимаю, дочка охотника, но не каждый опытный медвежатник так попадет.
- Я не целилась, не знаю, как так получилось. У меня вообще руки кривые. Целюсь в яблочко, а попадаю в молоко. И правда - чудо... Господи, слава Тебе, Господи, - с чувством выдохнула я, заново осознавая произошедшее. Опять начали трястись руки, и по щекам наконец побежали слезы. Да что ж это такое! Я попыталась успокоиться, но на все мои усилия организм ответил сильнейшей тряской, да такой, что застучали зубы.
- Зой, прости, не думал снова напоминать тебе, - Тимофею, видимо, стало не по себе, он переступил с ноги на ногу и осторожно опустился рядом. Я часто закивала и, лязгая зубами, попыталась сказать, что скоро успокоюсь, но получилось что-то вроде:
- Я сттттейсттттассстттт усттттток....- от собственного бессилия еще сильнее полились слезы и ко всему прочему начало знобить.
- Замерзла? Иди сюда,- Громов притянул меня к себе, потом сгреб в охапку, поднял без особых видимых усилий и потащил к костру, над которым в котелке весело булькал наш обед. Дядя Ваня хромал следом, опираясь на самодельные костыли. "Видимо, соорудили там, на поляне",- как- то отстраненно подумала я, прильнув содрогающимся телом к горячему торсу Тима, а скрюченными пальцами вцепившись в его энцефалитку.
- Дядь Вань, может, еду разложите? Я тут пока отогрею Зою, хорошо? - Сказал Тимофей, усаживаясь со мной на руках на бревнышко рядом с костром. - Может, горяченькое поможет расслабиться, раз горячительного ничего нету.
Мужчины хлопотали возле меня, и это было так приятно. Понемногу я начала отогреваться и расслабляться. Дядя Ваня разложил мой лягушачий шулюм по мискам, а Тимофей сунул пластиковую посудину с исходящим паром содержимым мне в руки и велел:
- Ешь!
- Я не могу...
- Это еще почему? - сердито вопросил Громов.
- Без ложки не могу...
- Ну, так бы сразу и сказала, - подавая мне оную, заявил Тимофей. - Дядь Вань, а подайте мне тоже, пожалуйста, заценю, что тут нам наша повариха настряпала.
- Так тебе неудобно ж будет, с Зоей на коленях, обваришь ее еще, не приведи, Господи, - возразил летчик, прихлебывая из ложки горячую похлебку.
- Ничего, разберусь как-нибудь, - заверил его журналист. - Да вот хотя бы рядом поставлю, - похлопал ладонью по бревну. Пока Громов ждал своей порции, я попыталась дрожащими руками донести ложку с похлебкой до рта, но содержимое расплескалось еще над миской. Тим, увидев мои мучения, отобрал ложку и, придвинув меня еще ближе к себе, зачерпнул еду.
- Эй, имей совесть, вообще-то это мое, дядя Ваня тебе еще положит.
Пока я возражала, он молча подул на горячее варево и в качестве ответа на мои протесты сунул ложку в приоткрытый рот.
- Зоя, Зоя, вот зря ты так про меня думаешь, - Громов покачал головой, набирая новую порцию похлебки. - Я ж для тебя, родимой, стараюсь, чтоб не голодала, - и ловко сунул мне вторую ложку, только лишь заметив, что я прожевала и открыла рот для новой порции возражений. Так и скормил мне все.
Супчик лягушачий оказался вполне съедобным. Я, конечно, поначалу вкуса не ощутила, в конце только трапезы распробовала, что наварила. Мясо было похоже на куриное, нежное и совсем не воняло тиной, как я опасалась, из-за чего сунула в бульон немного мяты, найденной возле берега. А так как я обрубила головы, ступни и кисти, вообще было непонятно, что за животные плавали в супе, тем более, что лягушки варились долго и мясо отделилось от косточек.
- Зой, а ты чего, соловьев рогаткой настреляла? Что тут за деликатес плавает, а?- Тимофей поймал ложкой и с подозрением разглядывал лягушачье бедро.
- Это, Тимочка, деликатес прямо из Парижу. Лягушек, что ль, не узнаешь? - с усмешкой ответил ему дядя Ваня.
   - Да ладно, - Тим еще раз оглядел подозрительную конечность и отправил ее в рот.- А вкусно. С тобой и правда не пропадешь, вон и овощей каких-то насобирала, где только нашла.
Похвала, да из уст вечно ехидного Громова, была приятна. И вообще стало как-то спокойно. Припекало солнышко, шумел рогоз, и если не смотреть в сторону поляны, то можно подумать, что медведь приснился. Все так быстро произошло, я и опомниться не успела.
- Эт точно. И обед наварила, и медведя добыла, - промолвил летчик. - Жалко, оставить придется. А то за браконьерство привлекут.
- У меня лицензия есть, я специально купил перед поездкой, а то мало ли что, а потом доказывай егерям, что не верблюд. Пригодилась.
-Лучше б не пригождалась. Да и тащить такую тушу, тем более, что мясо без проверки есть нельзя, мало ли, вдруг трихиллезное. В катастрофе не погибли, так от паразитов помрем. Печень еще можно, если сильно поварить, там этих трихинелл нету.
- А говорят, что если часа 4 поварить, то все дохнут.
   - Вообще, да, советуют для профилактики мясо варить не меньше 3 часов порезанное мелкими кусками, чтоб сдохли наверняка, - вмешалась я.
- Даже не знаю... что-то мне страшновато есть. Знаю троих мужиков, на охоту поехали, медведя завалили, мясо пожарили, а через три дня все трое кони двинули. Температурили, отекли все, страшно смотреть было... Не спасли, за три дня сгорели. Они и мне предлагали, я отказался.
-Так вы тоже везунчик, дядь Вань. Могли ведь тоже попробовать мясца, и сейчас мы б с вами не сидели,- заметил Громов.- Меня окружают любимчики судьбы.
- Если б я была такой удачливой, как ты говоришь, то в такую передрягу и вовсе не попала бы,- проворчала я, восседая на коленях Тимофея, втянувшего меня в эту историю.
- Ну ладно тебе, хватит дуться. Может, высшие силы рассудили, что мне не помешают пара лаки пипл, для выполнения моей миссии.
- Ты говори попонятнее, какие еще пипл,- потребовал летчик.
- Удачливые люди, счастливчики,- задумчиво проговорила я, размышляя над словами Тимофея. Тиму, судя по всему, удача изменила, раз его вычислили и такие люди на него охоту начали.А мне, действительно, по жизни везло, как-то Бог хранил. Видимо, не пришло мое время, и хотелось, чтобы оно долго не приходило. Все-таки я еще слишком молода.
-Ладно, ребятишки, хорош болтать, пора выдвигаться. Только решить надо еще , что с медведем делать,- дядя Ваня хлопнул по коленям, и охнул, попытавшись встать.- Никак не привыкну, что ногу нагружать нельзя.
- Да, делить шкуру убитого медведя гораздо увлекательнее,- хмыкнул Громов.
- А что решать? Мясо всё равно не возьмем, только жир да печень можно. Трихинелла только в скелетной мускулатуре обитает,- авторитетно заявила я. - Шкуру я бы не взяла: тяжелая. Нам еще вон столько тащить. Да и провозимся с ней долго. И так до обеда задержались.
Но судьбу медвежьей туши решить не удалось.
В этот момент вдали послышался стрекот вертолета.
Мы замерли, прислушиваясь. Казалось, затихло все, кроме этого звука. Мысли метались в голове, мешая сосредоточиться. Чего нам ждать? Спасателей? А может, преследователей? И выяснить это иначе, кроме как опытным путем, не представлялось возможным. А нам нужно к цивилизации, особенно дяде Ване. Ему требуется помощь квалифицированного специалиста, а не такого дилетанта как я. Рана, конечно, выглядела хорошо, вокруг ничего не припухло и не покраснело, тем более, что антибиотики в моей аптечке были. К тому же каждый вечер при перевязке сосновой живицей смазывала, благо сосен вокруг полно, на ночь надрезы сделал - смола и натекла. Мы - то с Громовым не пропадем, однозначно. Еды найдем, плот есть, палатка, да и ружье, как выяснилось, тоже. В любом случае, Тимофей же хотел материал про выживание в лесу. Так что самое главное на данный момент - это определиться с раненым летчиком, на мой взгляд.
- Что делать-то будем? - почему-то шепотом спросила я. Этот вопрос словно вывел нас из оцепенения. Громов подскочил, схватил палку, на которой висел котелок над костром, а дядя Ваня принялся костылем нагребать гальку на дымящиеся угли. Я сидела и поражалась такой слаженности, возникло ощущение, что они мысленно переговаривались и координировали свои действия.
- Чего сидишь, посуду собирай, да беги в лес, - произнес летчик.
- Но нам...
- Потом решать все будем, - перебил меня дядя Ваня. Я больше спорить не стала, подхватила немытые миски, ложки и кружки и метнулась под деревья. Следом прыгал папин друг на новых костылях. И словно в голливудских боевиках - только мы скрылись под пологом тайги, как над берегом реки пролетел вертолет.
Тяжело дыша, мы молча смотрели друг на друга, прислушиваясь к звуку удалявшегося Ми-8. Вертолет был с логотипом аэродрома, на котором работал дядя Ваня. Не спасатели... хотя, может, это коллеги летчика прилетели искать своего сослуживца? Помогают в поисках товарища, так сказать. Все-таки, свой человек пропал...
- Надо решать, что делать будем, - промолвил дядя Ваня. - На спасателей не похоже, все-таки наш вертолет, да и скорость больно большая для МЧС-ников. Что там углядишь, несутся вон как.
- Но летят-то по нашему маршруту, - возразил Тимофей.
- Да их знаешь сколько по этому маршруту летает? В той стороне же вырубки, частенько заказывают туда что-нибудь доставить. А то и начальство этих рубщиков летает. Бывает, геологи нанимают, все золото ищут да нефть. В том году, говорят, алмазные трубки нашли на излучине Ангары, а может, и не нашли, может, слухи все. В-общем, довольно оживленно тут для тайги.
- Значит, это могут и не за нами лететь? - с надеждой спросила я. Все-таки, в свете рассказанной Громовым истории, мне бы не хотелось ни с кем из людей сейчас встречаться.
- Может, и не за нами. А может за нами. Надо подождать чуток. Мы не так уж далеко ушли от места падения: я хромал, шли медленно.
- Дядь Вань, а давайте, они Вас найдут,- я умоляюще посмотрела на него. - Вам все равно в цивилизацию надо лечиться. Рана у Вас все-таки не шуточная, а мы дальше по реке пойдем, есть риск намочиться... переживаю я за Вас.
- А вы?
- А что мы? Скажете, что с нами не встречались после взрыва, что с нами - не имеете понятия. Может, мы из вертолета и не выпрыгнули вовсе. Парашюты не успели одеть, еще какая причина. Откуда Вы знаете? Парашюты мы собрали, так что останется только наши останки искать на месте происшествия. А убирать Вас не будет причин: Тимофея Вы не видели, не общались.
Все это время Громов прислушивался к чему-то, совершенно игнорируя наш разговор. Вдруг он схватил меня за руку, привлекая внимание:
- Тихо! Слушайте.
Мы мгновенно притихли, но, кроме обычных звуков весенней тайги, ничего услышать не удавалось. Плеск легких волн реки, набегающих на галечный берег, шум ветра в кронах деревьев, посвистыванье какой-то пичужки... все эти звуки я будто услышала впервые. За всеми размышлениями о возникшей ситуации и страхами о своей дальнейшей судьбе вся красота природы словно проходила мимо меня. Но в этот момент, пытаясь услышать насторожившие Тимофея звуки, я словно обрела слух. И эта гармоничная симфония природы заворожила и заставила остро почувствовать, что мне очень хочется жить, наслаждаться всеми чудесами Божьего творения и дарить наслаждение, в конце концов! Я покосилась на вцепившегося в мою руку Громова. Нет, Тим все-таки не та кандидатура на доставление наслаждения.
   Вернул меня к реальности нарастающий вдалеке гул мотора. Снова вертолет! И с той стороны, в которую улетел предыдущий. Неужели возвращается? Сердце забилось где-то в горле, и я судорожно сжала ладонь Громова, даже не обратив внимания, что он до сих пор не отпустил мою руку. Тимофей в ответ пожал мне кисть, подбадривая. Неужели нас ищут? Но почему сюда летят? Словно прочитав мои мысли, дядя Ваня проговорил:
   - Там места нет для посадки. Похоже, вертолет обнаружили и ищут, где приземлиться. Если это спасатели, то у них собаки есть, они нас быстро найдут.
   -А что, у вас часто спасатели вертолёты арендуют? - поинтересовался Громов.
   -Нет, не часто. Был случай, в прошлом году, осенью группа детей пропала с учительницей, заблудились. Так все наши вертолеты тоже летали наравне с МЧС-никами.
   -Быстро нашли? - не смогла не поинтересоваться я.
   - Ну, на следующий день. Слава Богу, без жертв обошлось. Они в поход пошли, да медведя испугались: увидели его в кедраче, как он трапезничает. Учительница молодец, панику пресекла, потихоньку обошли зверя, но при этом с тропы сошли, так и сбились с маршрута. Костер запалили на берегу реки, и караулили. Хорошо, что подростки, а не малыши, в поход пошли. Они, заразы, даже не испугались - приключение им, а родители чуть не поседели. В четыре утра наши на вертолете на огонек-то и прилетели.
   - Дети-то понятно, а для наших поисков могут вертолет взять? - спросил Громов.
   - Если МЧС-ники перегружены, то могут, - ответил летчик. - Или если квадрат большой для поисков. Тут еще лес густой, плохо для спасателей, с воздуха тяжело искать. Теперь, наверное, где-то лес прочесывают с собаками.
   - Может, тут тоже прилетели с собаками?
   - Не знаю. Нам надо определиться, что делать дальше, пока нас не нашли, - поднял насущный вопрос дядя Ваня.
   - Можно было бы уплыть на плоту, но тогда нас точно с воздуха заметят. Может тут где-нибудь спрятаться, пока они не улетят, - внес свое предложение Громов. Совет в Филях начался2...
  
   2 Совет в Филях - военный совет, который в соответствии с Воинским уставом был созван 1 (13) сентября 1812 года во время Отечественной войны главнокомандующим М. И. Кутузовым в деревне Фили к западу от Москвы. На рассмотрение был вынесен вопрос о том, пытаться ли после проигранного Бородинского сражения дать сражение под Москвой либо оставить город без боя.
  
   УРОК ШЕСТОЙ. ДВИГАЙТЕСЬ ПО ТЕЧЕНИЮ РЕКИ.
   Громов ловко орудовал шестом, словно всю жизнь только этим и занимался. Мы с дядей Ваней сидели под тенью веток кустарников, которыми был замаскирован плот с нашей компанией на борту. Впереди раздался характерный прерывистый писк. Зимородок! А вон и он, красавец, летит, бликуя лазурным оперением, стремительно погружается в воду, исчезнув на мгновение в фонтанчике брызг, и снова появляется, крепко зажав клювом трепыхающуюся добычу. Проводив взглядом красивую птичку, заметила, что не себе несет рыболов добычу. На ветке растущей на берегу березки сидит другая птичка. Самочка, ждет своего кавалера, чуть наклонив голову. Самец подлетел к ней и кланяясь преподнес маленькую рыбку в подарок. Прелестница, понаблюдав немного за движениями кавалера, не стала долго томить сердце поклонника, а подползла к поклоннику и благосклонно приняла подношение. Вот и пара образовалась. Зимородки вообще моногамны, поэтому теперь новообразованная парочка будет каждый год прилетать в это место и выводить в своей норе потомство. Правда, бывают редкие исключения, когда самцы заводят несколько семей. Можно сказать - все как у людей. Я вздохнула и покосилась на одного полигамного самца, изо всех сил старающегося очутиться вместе с нами подальше от места происшествия. Солнце уже клонилось к горизонту, чувствовалась прохлада приближающихся сумерек, однако вспотевшему Громову это показалось, наверное, благословением небес.
   Дядя Ваня по-своему истолковал мое поведение и, наклонившись к уху, негромко проговорил:
   - Ты, девонька, не вздыхай. Такому надо полюбить, тогда остепенится. А так девки-то ему на шею сами вешаются, что ж, отказываться молодому здоровому мужику?
   - Может, и остепенится, дядь Вань, только не моя это забота, - с улыбкой пожала плечами я. Мужнина усмехнулся и больше ничего не стал говорить.
   Я наслаждалась ветерком, сдувавшим пытавшихся сесть на открытые участки кожи комаров и мелкий гнус. Только сейчас осознала, насколько они меня доставали на берегу. Репелленты мы с собой даже не брали, спасались только народными средствами: в палатке жгли веточку багульника, а руки натирали кашицей из хвоинок можжевельника. Лицо я не рискнула: не хотелось ходить как кикимора болотная, к тому же сетка энцефалитки неплохо помогала, правда, гнус нет-нет проникал под нее, раздражая. Лучше всего помогал багульник, но натереться им было нельзя: ядовитый; мы и в палатку-то заходили только после проветривания, а то наутро есть все шансы проснуться как после жесточайшего похмелья.
   Заночевать мы решили прямо на плоту, чтобы подальше отплыть от опасного места, не тратя времени на разбивку лагеря. На ужин у нас еще осталась похлебка деликатесная в котелке, ну а без чая как-нибудь обойдемся. Водичка во фляжках есть и ладно. Плыть в темноте, разумеется, мы опасались из-за вероятности напороться на какую-нибудь корягу, но вот стать на якорь (которым выступил камень, привязанный веревкой к плоту) сочли вполне безопасным. Конечно, наше плавсредство местный медведь мог принять за островок и приплыть порыбачить, например, или передохнуть, но мужчины решили пометить близлежащие заросли рогоза и тростника своей, деликатно выражаясь, 'бобровой струей', чтобы косолапый знал, что место занято. Мне, конечно, было хуже: приходилось причаливать - на плоту справлять нужду было неудобно. Честно говоря, после встречи с медведем страшно одной по кустам ходить, так и казалось, что выскочит из зарослей бурый хищник, а я в таком беззащитном положении. Но попросить Громова постоять рядом почему-то стеснялась. Вот и терпела до последнего, а потом мчалась, уже забыв обо всех опасностях, кроме одной: опозориться перед спутниками.
   - Зой, может ты тут, а плоту, а? а мы отвернемся, - предложил Тимофей, когда я в очередной раз попросилась к берегу, все-таки уже ночь на носу, ко сну пора приготовиться.
   - И как ты это себе представляешь? - поинтересовалась я.
   - Честно говоря, никак, - ухмыльнулся Тим. Но меня неожиданно поддержал дядя Ваня:
   - Давай к берегу, мне тоже не мешало бы сходить. Да и можем костерок разжечь, кипяточку сделать, супчик разогреем: холодное не очень хочется хлебать. А потом на плот уже ночевать пойдем. Вон какой мы тут шалашик сделали с Зоей из парашюта - вещь все-таки в хозяйстве хорошая.
   - Ладно, давайте. Сейчас, место найдем, где удобнее к берегу пристать, - согласился Громов. Наверное, тоже горяченького захотелось. Ну, или по большой нужде. А что? Все естественно. А те, кто думает, что прекрасные прынцы в туалет не ходят, глубоко ошибаются.
   Я повернула руль, а Громов придал ускорение своим шестом, благо, здесь река была неглубокая, особенно возле берега, которого мы старались держаться в своем сплаве. Потом уже на глубоких участках по течению пойдем.
   Гоня перед собой небольшую волну, плот стукнулся о землю, прошуршав по песку. Мы наконец оказались на твердой земле, покинув зыбкую деревянную поверхность. Первым делом я побежала посещать близлежащие кусты.
   - Какими убеждениями? Парня у тебя нету, чтоб верность хранить, ведь так?
   - Так, ну и что?
   Голос Громова был полон недоумения:
   -А как же мышь?
   -А что мышь?- в свою очередь удивилась я. - Каким образом наличие у меня мыша можно расценить как отношения?
   -Ты же говорила, что он с тобой спит..
   - Ну ты Громов и извращенец! -возмутилась я совершенно не шепотом.- Да как у тебя только мозги посмели такую мысль допустить! Ты за кого меня принимаешь?! Я не зоофилка, меня грызуны и вообще животные не возбуждают! Ты что, думал, раз у меня парня нет, то я мышами пробавляюсь?!
   -Так это мышь?
   - А мы о ком говорим?- удивилась я, но Громов, уткнувшись лицом в спальник, расхохотался, о чем свидетельствовали трясущиеся плечи и сдавленный, приглушенный нашей постелью смех. До меня дошло, о чем все время думал Тим, когда я говорила про своего Мыша, и тоже рассмеялась, поспешив спрятать лицо в спальнике. Однако, несмотря на наши старания тихо пережить приступ смеха, дядя Ваня всё же проснулся.
   - Нет, ну чисто дети! Вы чего не спите? Зоя, ты же спала?!
   -Дда, спала,-давясь смехом, подтвердила я. - Кошмар приснился, проснулась.
   - А ржете чего, как лошади? Смешной кошмар что ль был?
   Я замотала головой:
   -Нет, кошмар нормальный был. Страшный. Просто у нас диссонанс между мужским и женским началом в восприятии окружающей действительности, - я снова хихикнула.
   - Если вы спать не собираетесь, идите на улицу, не мешайте, - проворчал дядя Ваня, укладываясь снова и поворачиваясь к нам спиной. Выползать из-под теплого спальника не хотелось. Видимо, у Громова было такое же нежелание, потому что он затих. Лишь лягушки-самцы давали концерт своим самкам в надежде привлечь их внимание. Хор лягушек-поквакушек. Они такие маленькие, а слышно их ого-го как!. Если б самец-лягух был таким же размером как среднестатистический мужчина, Паваротти, наверное, нервно курил бы в сторонке. Вот где резонанс, где вибрация! Заснуть под кваканье не удавалось.
   К тому же, как назло, захотелось в туалет. Я еще немного полежала в надежде, что усну и не надо будет никуда идти, но нет, до утра точно не дотерплю. Одной идти страшно, придется Громова просить. Я тихонько толкнула его в бок и прошептала:
   - Тиим..
   - Что? - сразу же отозвался он.
   - Давай на берег сходим, а? Пожалуйста.
  - А что мне за это будет?
   Ну вот, опять Громов в своем репертуаре. Хотела было гордо и молча выползти из палатки, но представила темные кусты и передумала.
   - Знаешь, Громов, я думала, что ты как благородный рыцарь поможешь даме ( про красоту говорить не будем). А ты меня разочаровываешь еще больше.
   Громов вздохнул и сел.
   - Ну пошли что ли, дама, - по голосу было слышно, что он улыбается. - Не буду уж тебя разочаровывать.
   - Громов, ты самый лучший! - обрадовалась я.
   - Запомни эти слова! - раздался приглушенный голос Тима снаружи. - Выползай давай.
   Громов решил, видимо, не терять звание лучшего, потому как, помимо того, что подал мне руку, спускаясь по бревнышку с плота, даже обследовал кусты перед тем, как я туда полезла.
   - Когда мы возвращались обратно, Тимофей неожиданно поинтересовался:
   - На что ты обиделась на выпускном? Перестала на звонки мои отвечать...
   Вот что мне ему ответить? Хотя, после того, как призналась, что он нравился, уже ничего не страшно, наверное.
   - Не то, чтобы обиделась, просто глаза открылись. Помнишь, ты попросил меня подождать в актовом зале? Тебя долго не было, и, хотя я не скучала - друзья твои постоянно рядом вертелись, но домой захотела, честно говоря, не очень люблю все эти пьяные сборища. Пошла тебя искать и нашла в кабинете химии, на парте с Маленковой. Мне показалось некрасивым, что ты весь вечер уделял внимание одной девушке, а потом вдруг резко переключился на другую. Или перекинулся, вернее будет сказать, - саркастически заметила я. Громов пробормотал под нос что-то ругательное, судя по интонации.
   - Понятно. А я думал... Там такая вещь случилась, - Тим шумно выдохнул, - не знаю, как сказать-то тебе... В-общем, подружка твоя, Маленкова, перед вечером в компании наших пацанов сообщила, что ты еще...гм....ну, парня у тебя не было никогда и ты вроде как только после свадьбы решила... ну, в первую брачную ночь, как положено... Короче, наши пацаны загорелись и поспорили на деньги, кто тебя уложит, ну кто первым будет...
   Тим опять вздохнул и продолжил:
  -Я вообще принципиально не спорю, у меня на споры психологическая аллергия. Да и вообще как-то жалко тебя стало, ты какая-то чистая всегда была такая, светлая, не хотелось, чтобы какие-то жеребцы потоптались у тебя в душе и наср... эээ... нагадили. Я сказал, чтоб они и думать забыли, а для надежности решил сам с тобой вечер провести, к тому же я не пью, на это у меня моральная аллергия. А они уже пьяные были. Потом, конечно, мы по-трезвому поговорили, все согласились, что жизнь портить человеку из-за бабла не стоит. Я думал, что ты о споре узнала и решила, что я тоже участие принимал, поэтому трубку не брала, а ты из-за другого...
   Сказать, что я была в шоке - всё равно, что промолчать. Я представила, как они глумились надо мной, и порадовалась, что об этом не узнала тогда, потому что такие известия меня бы морально уничтожили. Сейчас реакция была иной: я разозлилась. Ну, Маленкова, ну гадина алкоголичная! Ведь подружка моя была, хорошо, что не осталась. Никому нельзя доверять, правильно бабушка меня предостерегала тогда от дружбы с Алиской, видела ее насквозь, наверное. Это хорошо еще, что Громов попался такой аллергичный, а то ведь по пьяни и изнасиловать могли бы. Кстати, а что это за новый вид аллергии такой? Психологическая, моральная?
  - Почему ты не споришь, Тим? И не пьешь?
  Громов молчал. Когда я уже решила, что он не ответит и хотела задать другой вопрос, он заговорил:
  - Ты же знаешь, что я на секцию по плаванию ходил? Когда мне шестнадцать было, мы с Саней, пацаном из нашей группы перед занятием выпили по пивку, жарко было, лето. Естественно, нас развезло. Саня в нашей группы за мной вторым шел, ему это, конечно, не нравилось, поэтому старался исправить эту, как ему казалось, несправедливость. В этот раз он опять начал говорить, что он все равно лучше, ну, слово за слово, мы поспорили. Если выпил, на тренировку нельзя вообще-то, но как-то мы прошли, тренер не заметил. На занятии, пока вся группа на тренажерах занималась, мы и поплыли на спор.
  
   Тим умолк и остановился у кромки воды. Я затаила дыхание, хотя среди лягушачьих воплей, даже если бы сопела как кит, вряд ли это что-то изменило. Когда Громов заговорил наконец, голос его звучал глухо.
  - Ты знаешь, что плавание считается одним из наименее травмоопасных видов спорта? Всего двое на тысячу спортсменов. Меня мама поэтому и отдала туда. Отец хотел на самбо, а мать ни в какую. Первого она потеряла, потом ей рожать запретили - вот и тряслась надо мной. Мне по большому счёту было всё равно, я больше техникой, компьютерами и оптикой интересовался, но раз надо, то ходил, лишь бы не приставали, - Тимофей горько усмехнулся.- Так странно попадать в статистику... Саня в азарте не подрассчитал расстояние до бортика и ударился головой. Жизнь ему спасло только то, что он начал готовиться к финишу. Вообще не понимаю до сих пор, как так произошло: там на дне ведь нарисована линия, чтобы предупреждать о бортиках. Как, как он ее не увидел?
   Громов перевел дыхание и продолжил:
   -Жить Саня остался, только в реанимации месяц пробыл, потом вроде оклемался, только про спорт врачи сказали забыть. А он бредил победами, заплывами, биографию Александра Попова чуть ли не наизусть знал, даже переписывался с ним по почте, уж не знаю, откуда взял адрес. Ну, все его мечты коту под хвост: плавание только лечебное, никаких нагрузок, иначе инсульт - что-то там ему защемило. Тренера нашего выгнали - у Сани родители важные шишки оказались: по недосмотру чадо их пострадало. Я тогда плавать бросил. Пить тоже, чтобы мозги больше не туманились и глупостей не давали наделать. Ну, и спорить заодно завязал, как и со всеми азартными играми. Ведь как вышло: одна глупость - а две загубленных судьбы.
   Громов опять умолк, глядя на иссиня-черное, словно прибитое золотыми гвоздиками звезд небо. Для меня была откровением его исповедь. За маской вечного балагура и весельчака я впервые увидела, что он способен на душевные терзания и муки совести. Вот уж воистину: чужая душа - потемки. Помоги мне, Господи, кажется, такой Тим мне опять начинает нравится. "Нет-нет, даже и думать не смей", - одернула я себя. Выберемся отсюда, Громов забудет про меня, опять погрязнет в своем расследовании, в веренице поклонниц его сексуальности, в своей столичной жизни, в-общем. А я опять останусь в Иркутстке и буду раны зализывать? Ну уж нет, надо помнить про его недостатки. Словно услышав мои мысли, Громов оглянулся, сунул одну руку мне под капюшон, снял его, попутно растрепав волосы, другой притянул к себе и жарко прошептал в обнажившееся ухо:
   - Ну что ж ты молчишь, Зоенька? Разве тебе меня не жалко? Не хочется утешить, ммм?
   Каков негодяй,а! Все новоприобретенное сочувствие мигом улетучилось, взамен в душе всколыхнулось возмущенное негодование, и я оттолкнула наглеца, старательно игнорируя уже ставшее знакомым томление, появившееся от его объятий.
   - Громов, прекращай меня лапать!
   -Зоенька, что ж у тебя такое черствое сердце?
   -Оно не черствое, оно бронированное,- возразила я, продолжая попытки высвободиться из загребущих рук.-Поэтому до сих пор целое, нежное и мягкое. Громов, хватит уже, сочувствую тебе очень, давай по головке поглажу, раз так тебе хочется.
   -По головке, говоришь,- промурлыкал этот тип.
   -Нет, ну как с тобой вежливо разговаривать, а? Опять ты за свое?
   -Ты о чем, Зоенька, лапулечка, ммм?- и, наклонившись, подставил под мою руку свою взлохмаченную голову. - Ну, что застыла? Гладь, сочувствуй.
   Я усмехнулась и запустила пальцы в его растрёпанную шевелюру. Волосы парня оказались на удивление мягкими, почему- то на вид казались жестче, наверное, из-за невероятной густоты. Гладить его по голове оказалось тем еще испытанием, ощущение гладких прохладных шелковистых волос было настолько приятно, что хотелось застонать от удовольствия. Взяв себяв руки, я быстренько завершила процесс утешения и убрала руки.
   -Ну все, Тимоха, хорошего понемножку. Спать уже пора.
   Он театрально вздохнул:
   - Вот умеешь ты обломать, Зоя.
   -Хоть бы спасибо сказал, неблагодарный ты человек!
   - Спасибо, лапуля, - низким шепотом с легкой хрипотцой поблагодарил парень. И уже нормальным голосом подолжил:
   - Ты прости меня за выпускной, действительно нехорошо вышло. Оправдываться не буду-не люблю это дело.
   Разговор с Тимом напомнил мне американские горки: от сочувствия до возмущения, от возмущения до смущения, просто дух захватывает. Конечно, я уже не испытывала такой обиды, как тогда, но воспоминание о творящемся на парте непотребстве почему-то сразу всплыло перед внутренним взором, отчего щеки загорелись, и я промямлила:
   - Да я в общем-то простила уже.
   -Но не забыла,- произнес Громов уверенно.
   -Конечно, не забыла, слава Богу, склерозом не страдаю. Не каждый день видишь одноклассников, занимающихся...эээ..ммм... развратом на парте в школе. Так что да, не забыла.
   - Понятно. Ну что, пойдем спать?
   Я радостно закивала.
  
   Однако уснуть мне не удавалось. Громов разбудил во мне чувственность, и, лежа рядом с ним, я испытывала поистине Танталовы муки. От возбуждения я даже почти не слышала лягушачьего концерта, потому что стук собственного сердца заглушал все остальные звуки. Мне казалось, что Тим тоже не спит и все понимает, потому что слышит, как мощно работает мой пламенный мотор. Несмотря на то, что до зуда в ладошках хотелось повернуться к нему, прижаться в надежде, что этот пожар немного утихнет, я лежала тихонько, стараясь дышать размеренно. А пока боролась с собой, боясь даже пошевелиться, чтобы не выдать себя, Тим спокойненько лежал себе на спине, закинув руки за голову, в той же позе, в которой лег, как только мы оказались в палатке. Ну, а что ему волноваться, у него таких как я сотни было, наверное. Я потихоньку перевела дыхание, в этот момент Громов повернулся и притянул меня к себе, так что мои ягодицы в полной мере ощутили его неравнодушие. Это самое неравнодушие недвусмысленно упиралось в меня.
   -Зоя, ты спишь?- хриплым шепотом спросил парень. Промолчала, потому что в горле возник какой-то спазм, не давший мне заговорить, и еще потому что испугалась, что Громов поймет, в каком я состоянии из-за него. Тим шумно втянул воздух, зарывшись носом в мои волосы.
   - О, Боже,- выдохнул он и быстро убрался из палатки. Через некоторое время я услышала плеск воды. Рядом мирно похрапывал дядя Ваня и не подозревавший о страстях, бушующих за его спиной. Надо постараться уснуть, пока Тим не вернулся, потому как рядом с ним это сделать будет проблематично. Однако возбуждённый мозг отказывался отключаться. Чтобы хоть немного отвлечься от мыслей о бывшем однокласснике, я принялась воспроизводить в памяти события прошедшего дня.
   Воспоминание о нападении медведя мигом сняло весь сексуальный настрой. Однако уснуть мне не удавалось. Громов разбудил во мне чувственность, и, лежа рядом с ним, я испытывала поистине Танталовы муки. От возбуждения я даже почти не слышала лягушачьего концерта, потому что стук собственного сердца заглушал все остальные звуки. Мне казалось, что Тим тоже не спит, слышит, как мощно работает мой пламенный мотор и все понимает. Несмотря на то, что до зуда в ладошках хотелось повернуться к нему, прижаться в надежде, что этот пожар немного утихнет, я лежала тихонько, стараясь дышать размеренно. Пока боролась с собой, боясь даже пошевелиться, чтобы не выдать себя, Тим спокойненько лежал себе на спине, закинув руки за голову, что ощущалось мной, несмотря на то, что лежала к нему спиной. Ну, а что ему волноваться, у него таких как я сотни было, наверное. Я потихоньку перевела дыхание, в этот момент Громов повернулся и притянул меня к себе, так что мои ягодицы в полной мере ощутили его неравнодушие. Это самое неравнодушие недвусмысленно упиралось в меня.
   -Зоя, ты спишь?- хриплым шепотом спросил парень. Промолчала, потому что в горле возник какой-то спазм, не давший мне заговорить, и еще испугалась, что Громов поймет, в каком я состоянии из-за него. Тим шумно втянул воздух, зарывшись носом в мои волосы.
   - О, Боже,- выдохнул он и быстро убрался из палатки. Через некоторое время я услышала плеск воды. Рядом мирно похрапывал дядя Ваня и не подозревавший о страстях, бушующих за его спиной. Надо постараться уснуть, пока Тим не вернулся, потому как рядом с ним это сделать будет проблематично. Однако возбуждённый мозг отказывался отключаться. Чтобы хоть немного отвлечься от мыслей о бывшем однокласснике, я принялась воспроизводить в памяти события прошедшего дня.
  
   Воспоминание о нападении медведя мигом сняло весь сексуальный настрой. Я словно заново переживала момент атаки зверя, ощущая, как напрягаются мышцы моих конечностей. Тьфу ты, то одно, то другое - то плотское желание, то страх. Невыносимо. Постаралась переключиться на более поздние события: в памяти всплыло наше поспешное бегство от вертолета под покров леса, Громов, скачущий с горячим котелком в руках, дядя Ваня, резво прыгающий на костылях... Сейчас, когда опасность уже миновала, стало смешно - и мои губы невольно растянулись в улыбке. Потом вспомнился сам вертолет, который приземлился на той полянке, где мужская часть нашей компании делала плот. Громов тогда схватился за голову:
   - Там же плот недалеко, сейчас найдут. А там уже сообразят, что это не природное явление.
   Да, трудно представить, к примеру, медведя, связывающего бревна, чтоб на другой берег можно было переправиться, шкуру не замочив. Память услужливо подкинула испытанное мной в тот момент ощущение беспомощности от осознания, что выбора у нас нет - судьбой все решено за нас - нам оставалось лишь подготовиться к встрече. Путем недолгих, но жарких дебатов, мы решили, что Громов и я лезем со своими рюкзаками на деревья повыше, только не далеко (вдруг дяде Ване помощь понадобится), а последний остается на земле, рядом с местом браконьерства и приготовления пищи. Ему нужно было убедить тех, кто прилетел, что нас он не нашел и после катастрофы не видел. До сих пор не знаю, что он там сочинял, пока ожидал поисковиков, но времени придумать что-то вразумительное совместными усилиями у нас не было.
  Сна все еще не было ни в одном глазу, зато вереница событий этого насыщенного дня продолжала мелькать красочными картинками. Вспомнилось, как я сидела на толстой ветке старой ольхи, округлые с зубчатым краем листья которой хорошо маскировали меня от лишних глаз. Громов со своим карабином взобрался на соседнюю ветку, наши рюкзаки мы замаскировали в зарослях близ растущих кустов. В-общем, приготовились к встрече. Дядя Ваня сидел возле присыпанного галькой костра, пек в горячих углях сладковатые крахмалистые корневища тростника, которые он вырвал из рыхлой земли у воды. Нам было хорошо видно летчика, а он утверждал, что нас с земли не видно при беглом осмотре. Конечно, если знать, где мы сидим и хорошенько приглядеться... Но мы надеялись на лучшее.
  Нашим надеждам суждено было сбыться. Нашел дядю Ваню его друг-коллега Алибек Рустамович Умаров. Из его рассказа мы поняли, что действительно что-то происходит у них на работе. Во-первых, в момент крушения, когда дядя Ваня передавал координаты, Алибек Рустамович как раз был в диспетчерской, слышал разговор, видел, как диспетчер записал их на отдельный листочек.
  - Я в тот момент с листом назначения заходил, уточнить: эта новенькая опять что-то навертела там, не разберешь. И когда уже научится?-вспомнился хрипловатый голос Алибека Рустамовича, его выговор с легким кавказским акцентом. - А там как раз курица эта записывала координаты, что ты ей кричал, на листочек отдельный. Я в открытых дверях стоял, она меня не видела, еще хотел ей крикнуть, что не туда пишет - потеряется же, но тут какой-то мужик из кресла встал, забрал листок со стола, ей что-то стал доказывать тихо так, угрожающе. Я понял, что дело нечисто, обратно за стенку завернул. Дождался, когда взрыв прозвучал, и убрался оттуда, пока живой. Ведь не просто так же мужик там стоял, контролировал как будто. Подумал я, подумал и решил ничего никому не говорить: говорливых у нас еще в девяностых ликвидировали. И когда не те координаты МЧС-никам сказали,тоже промолчал. Сам запомнил, вот, как подвернулась возможность, прилетел посмотреть. Там сейчас Максимовна в диспетчерской, сдать не должна: жена все-таки, - усмехнулся Умаров. Потом улыбнулся широко, обхватил дядю Ваню за плечи, встряхнул:
   - И не зря ж прилетел, вот он ты, живой!
  В процессе разговора выяснилось, что на наши поиски коллеги-летчики отправятся завтра, потому как в том квадрате, что диспетчер дала, нас, естественно, не обнаружили. Будут прочесывать местность по нашему маршруту. Значит, с завтрашнего дня нам нужно как-то маскироваться, чтобы не нашли те, кому не надо. А вот как определить, кому надо, остается проблемой. В-общем, лучше сами найдемся. Можно было бы, конечно, договорится с Умаровым, чтобы он нас "нашел" завтра в определенном месте, но дядя Ваня этого делать не стал, объяснив нам потом, что еще не время для того, чтобы найтись.
  Искать нас, по словам Умарова, собирались по нашему маршруту, поделив его на квадраты. Исключением был единственный квадрат, в котором мы и потерпели крушение. Эту странность Алибек Рустамович объяснил тем, что им еще будет помогать экипаж вертолета как раз с той злосчастной вырубки, которую собирался проверить Громов. Оказывается, они часто обслуживались на этом аэродроме, вот и решили помочь - из солидарности, так сказать. И, по странному стечению обстоятельств, взяли себе этот район. Как оказалось, не я одна не верила в случайность данного совпадения - Громов, сидя на своем суку, пробормотал что-то вроде: " Как же, случайно, угу", и снова обратился в слух. Капитан воздушного судна как раз уговаривал друга улететь с ним, но дядя Ваня упорно отказывался, мотивируя тем, что тогда Умарову влетит за самовольный угон вертолета. Друзья еще немного поспорили, но наш собрат по несчастью был непреклонен. Тогда Умаров посоветовал замаскироваться получше, когда будем на плоту, добавив, что в единоличное спасение дяди Вани не верит. Мы с Тимофеем пререглянулись. Разумеется, если Алибек видел плот, заваленного мной медведя, то ясно, как день, что дядя Ваня не один. Да, все-таки нам повезло, что нас сегодня нашел Умаров и предупредил о завтрашнем спасательном рейде, а ведь, как известно: предупрежден - значит, вооружен.
  Эти воспоминания отвлекли меня от Громовской притягательности, но не помогли расслабиться, потому что мысли о всей этой ситуации, в которую я угодила благодаря Тимофею, не давали покоя.
  Не выдержав этого напряжения, я решила последовать примеру Тимофея - нет, не устроить купание в холодной воде, а выйти посидеть на воздух и, соответственно, замерзнуть, а уж после этого, отогреваясь в тепле между двух своих спутников, уснуть будет проще, как мне кажется. Подумано - сделано: я выползла в прохладу весенней сибирской ночи, вглядываясь в темную воду реки, откуда доносились ритмичные всплески, издаваемые Громовым, который яростно рассекал холодную массу воды, приближаясь к плоту. Бр-р-р. На такие радикальные меры ради сна я не была готова пойти: от одного только взгляда на мокрого парня, вылезающего как раз из реки на бревна нашего суденышка, мое тело покрылось гусиной кожей.
  Тем временем Тим, роняя капли воды на плот, подошел к кучке своей одежды, взял полотенце и, отдуваясь, принялся растирать тело. Меня, сидящую возле импровизированной палатки под ветками, он, по всей видимости, не заметил. Какая жалость, что кругом темнота: даже и не полюбуешься на сей образчик мужественности и прекрасного гармоничного сложения, только темный силуэт, еле различимый на фоне черноты леса и видно было. Зато мое богатое воображение справлялось лучше органов зрения: представить упругую кожу, обтягивающую тугие мышцы, кубики пресса и прекрасно развитые трапециевидные мышцы оказалось делом двух секунд. Картинка оказалась настолько реалистичной, что я помотала головой, прогоняя это чудное виденье и напомнила себе, что вышла я сюда охладиться, а не распаляться от вида Громовских бицепсов, трицепсов и четырехглавых мышц бедер, которые, несомненно, заслуживали самого пристального женского внимания, но не моего. Пришлось убеждать себя, что получаю чисто эстетическое наслаждение от созерцания данного образца мужского пола. Однако мне настолько сильно захотелось ощутить, какова же его кожа на ощупь, что пальцы непроизвольно дрогнули, будто собираясь прикоснуться к парню. Это движение меня немного отрезвило, и я раздраженно выдохнула сквозь сжатые зубы. Громов одевал штаны, но, услышав меня, замер, стоя на одной ноге.
  -Зоя, ты что ли?- громким шепотом вопросил Тим. Так же шепотом я ответила:
  - Ага.
  Тимофей, продолжив процесс одевания, поинтересовался:
   - Ты чего не спишь?
  - Не спится что-то, перенервничала, наверное. Думаю все о том, что Алибек Рустамович сказал.
  - Не переживай, все обойдется, завтра спрячемся, переждем поиски и опять вперед двинемся.
  - Двинемся, а дальше что? Мы же не можем всю жизнь в лесу жить! Чтобы жить спокойно, надо Блатыкина устранить, а как это сделать, если даже ФСБ-шника, друга твоего в глушь сослали за интерес к этому делу, да помалкивать велели?
  - Он просто испугался, невеста у него, все-таки уязвимое место, на место работы плевать было, так через невесту достали, теперь вот и помалкивает.
   - Вот, видишь? И что делать теперь, если даже не помогли органы, которые должны этим заниматься? Педофилия - это даже не убийство, это круче. Представляешь, КАК Блатыкин хочет от тебя избавиться, и какие силы в этом задействованы? Тут если только в прямом эфире в прайм тайм его забавы показать, чтобы вся страна увидела, тогда не отвертится. Потому как следака-самоубийцу найти, чтобы хотя бы дело завести - то же самое, что бриллиант на Красной Площади.
  - Зоя, ты - гений! Вот не зря тебе не спится: такую идею выдала! Есть у меня один знакомый... Вот, конечно, с возбуждением дела, ты права, мало, мало в наше время идейных камикадзе, как-то своя шкурка ближе к телу... Надо это обдумать хорошенько... Скоро чемпионат мира как раз по футболу...
  Громов, бормоча себе под нос и вышагивая по плоту туда-сюда, казалось, совсем про меня и забыл. Потом остановился, растрепал пятернёй свои мокрые волосы:
  - Вот что, Зоенька, давай спать ложиться, утро вечера, как говориться, мудренее. Есть еще время все продумать.
   - Ты иди, я потом. Хочу еще немного посидеть, проветриться.
   - Проветриться? Проветривают обычно в комнате, когда завоняется...
   - Громов, еще слово на эту тему - и с тебя исполнение моего желания,- предупредила я.
  - Ладно, ладно, молчу,- Тимофей поднял руки. Я вздохнула:
   - Тебе все хиханьки, а мы все в опасности.
   - Ты ж в Бога веришь? Вот и молись тогда, чтобы опасность миновала.
  - Да, чтобы спастись, должно чудо случиться, не иначе,- пробормотала я, потом громче добавила:
  -Вот иди тогда спать, не мешай мне тут... молиться.
  Следующий день начался у нас едва только забрезжил рассвет: нужно было отплыть как можно дальше по реке от места крушения, а потом прибиться к берегу, да замаскироваться, чтобы наверняка уже скрыться от преследователей. Поэтому наспех перекусив остатками черствого хлеба с последней банкой тушенки, мы вырулили на середину застланной туманом речки и продолжили свой путь. Когда солнце всплыло над верхушками деревьев и растопило туман, Громов повернул руль в сторону более заросшего рогозом и тростником берега. Палатку мы сложили, потом наломали и воткнули ветки в щели между бревнами плота так, чтобы сверху казалось, будто это заросший молодыми осинками островок. Потом дядя Ваня решил поставить силки в лесу: а вдруг кто-нибудь да поймается, пока отдыхать будем. Решив, что оставаться с Тимофеем наедине мне не хочется, я увязалась за пилотом под предлогом моего обучения и помощи раненому члену нашей команды. Громов, как мне показалось, вздохнул с облегчением.
   С собой дядя Ваня захватил кусок стропы парашюта и громовский нож. Мне стало интересно, каким образом он из такой толстой веревки будет ловушку делать: зайцы, конечно, умом не блистают, но чтоб настолько... Однако все оказалось не так просто. Дядя Ваня ножом надрезал оболочку стропы, в которой показались скрученные вместе тонкие прочные веревки. Освободив одну от других, летчик привязал ее к ветке дерева и потянул на себя стропу.
  - Ну вы даете!- восхитилась я его находчивостью. Дядя Ваня подмигнул:
  - Век живи-век учись. Теперь пошли тропу искать, где можно живность мелкую поймать.
  Кружили мы по лесу довольно долго, пока, наконец, не наткнулись на тропку в густом подлеске, с веточками, словно обрезанными острыми резцами. Тут нам помимо заячьих попались и куньи, и лисьи следы, но мы надеялись на лучшее. Дядя Ваня начал сооружать ловушку, попутно объясняя свои действия:
  - Петля - это ловушка самая наипростая. Тут любой дурак справится: петельку вот такую делаешь,- он показал мне свой кулак, - потом вот так затягиваешь, чтоб узел получился скользящий, и виселица для зайцев готова. Только они запахи хорошо чуют, не то, что мы, поэтому нарви-ка мне травы да веточку сосновую, сейчас мы это дело натрем хорошенько, чтобы ничем подозрительным не пахло.
  Я живо метнулась исполнять приказание: все-таки сама помогать вызвалась. Дядя Ваня взял принесенную мной траву, немного помял ее в руках, обтер петлю и руки, затем ободрал хвою с ветки сосны, также помял хвоинки, пока сок не выступил, и повторил манипуляции с веревкой, белизна которой превратилась в зелень. Затем летчик разместил ловушку над тропой за бревнышком, которое предварительно положил на пути зверей.
  На обратном пути дядя Ваня решил поставить ловушек на белок. Для этого к выбранному стволу сосны он прислонил толстую сухую ветку, чтобы белочке удобнее сбегать на землю было.Затем на этой ветке сделал скользящую петлю - как он объяснил, чтобы белка не повесилась в попытках освободиться, и уже на этой петле соорудил похожую на предыдущие силки ловушку, закрепив ее в вертикальном положении тоненькой веревкой, привязанной к близ растущим веточкам.
  - Белки по отвесным стволам бегать-то бегают, только по такой ветке наклоненной спускаться удобнее. Тут она, голубушка, и поймается, никуда не денется: ловушка-то белке кажется травой, а тут такой путь легкий.
  Выражение "мы не ищем легких путей" приобрело для меня новый смысл.
  -А беличье мясо вкусное, курицу напоминает, только более мясной вкус. Поварим ее подольше, травок твоих кинем - красота,- дядя Ваня предвкушающе причмокнул губами. - Жалко, что не начало зимы - у нее тогда желудок орехами набит, его можно жарить на костре прямо с ними,- мужчина улыбнулся иронично и продолжил с чукотским акцентом:
  - Деликатес, однако.
  Я поняла, что еще не настолько оголодала, чтобы наслаждаться этим экзотическим для меня блюдом.
  - Зря морщишься, - заметил мою брезгливую гримасу спутник,- действительно вкусно, пробовал как-то.
  - Да просто... белочек жалко,- пробормотала я.
   - Во время войны и клей столярный варили, и обои, и ремни кожаные, и крыс... Людей вон - и то ели... А ты говоришь-белочку жалко,- строго осадил меня дядя Ваня. Я понимала правоту его слов, а уж сообщение о каннибализме во времена блокады повергло меня в шок. Как это- настолько хотеть есть, чтобы убить человека? Даже знать не хочу, не дай Бог в такие условия попасть, чтобы нужно было делать такой страшный выбор между своей жизнью и жизнью другого человека.
  Меня передёрнуло.Мужчина это заметил:
  - К концу блокады всех каннибалов порасстреляли, уже случаев таких не было. У меня дедушка в особом отделе служил, перед смертью про войну рассказывал. Эти дела, конечно, под грифом "секретно" были, чтобы подвиг тех, кто остался людьми, не омрачился такими сведениями. А деда потом после войны за что-то судили и сюда, в Сибирь-то и упекли. Бабушка за ним поехала, она тоже блокаду пережила, даже родила там отца. Ну, остальные мои дядьки тут уже на свет появились. А дед потом по амнистии вышел, как Хрущев к власти пришел. - мужчина помолчал немного, потом продолжил,- Я это к тому, девонька, чтоб ты нос от нормальной еды не воротила. Предназначение у белок такое: кормить. Не мы, так волк, лиса или соболь съест. Кур-то тебе не жалко? А ешь,- разошелся дядя Ваня. - Ты еще скажи, что к этим, гринписовцам подалась, которые шубы всякой дрянью обливают. Вот их бы к нам на мороз или в блокаду, посмотрел бы я на все их принципы.
  - Дядь Вань, да вы не горячитесь, мне не настолько белок жалко, чтоб голодать,- успокоила я своего спутника.
   - Смотри у меня,- погрозил мне пальцем мужчина и направился к следующему дереву, чтобы соорудить новую ловушку.
  Часа через два нашего блуждания по лесу, уже на подходе к нашему лагерю мы услышали стрекот вертолетов, а чуть позже убедились, что летающих средства было два. Летели они не спеша, видимо, высматривали нас внизу, но, так как плот был хорошо замаскирован, а густой полог леса не позволял увидеть нас, притаившихся в спасительной тени, то вертушки пролетели мимо. Когда, наконец, эти железные стрекозы исчезли из виду и за предел слышимости, мы метнулись к берегу, чтобы спрятаться на плоту. Под ветками так сладко дрых Громов, слегка похрапывая, что мне захотелось свалиться рядом и выспаться, в конце концов, и сие желание я немедленно исполнила: все-таки сказалась практически бессонная ночь и прогулка по лесу. Заснула я мгновенно.
  Разбудил меня грохот летящего над рекой вертолета. Видимо, мы проспали весь день поисков, потому что солнце уже не светило так ярко, воздух стал прохладнее. Дяди Вани не было, зато Громов лежал рядом и щурил опухшие от долгого сна глаза, судя по его виду, он пытался понять, что происходит. Я прислонила палец к губам, призывая его к тишине, Тимофей кивнул взлохмаченной головой, тем самым показывая, что понял меня. Так мы и лежали под ветками осины на плоту, затаив дыхание, пока вертушка не улетела вниз по течению. Но я помнила, что летающих средства было два, поэтому шепотом призвала Тимофея к спокойствию и неподвижности: мало ли что могло случиться в следующий момент: второй вертолет-то еще не пролетал обратно, иначе я бы проснулась раньше.
  - А где дядя Ваня? - хриплым шепотом спросил Громов. Я пожала плечами:
  -Сама только что проснулась. Мы, когда пришли, два вертолета видели. Только один пролетел обратно. Надо второго дождаться, потом вылезать, а то мало ли...
  - Да что мы, не услышим, когда вертолет полетит? А мне бы не помешало выйти.
  -А если они тут неподалеку рыщут?
  -Тогда тем более надо выходить и в лесу прятаться: уж плот-то легче найти, а так хоть опасность видеть будем, а не в неизвестности тут прозябать.
  С этими словами Тим решительно выбрался из нашего "куста"-маскировки и быстро пересек линию галечной прибрежной зоны. Я решила последовать его примеру.
  Но сначала мне пришло в голову, что нужно забрать рюкзаки-на всякий непредвиденный случай. Вспомнилось выражение, гласившее, что яйца в одной корзине хранить глупо. А ведь плот и был той самой корзиной. Поэтому я вытащила свой рюкзак из-под вороха камыша, которым мы завалили свою поклажу и потащила его в заросли малины, которую заметила, когда мы с дядей Ваней ходили ловушки расставлять. Кстати, нашего спутника поблизости видно не было. Может, пошел силки проверять? Громов ускакал в кусты, откуда спустя минуту вышел чрезвычайно довольный. Я поняла, что мне тоже не мешало бы посетить какие-нибудь не колючие кустики.
  Когда я управилась с потребностями организма в избавлении от отходов жизнедеятельности и вышла из своего временного укрытия, то увидела Громова, стоявшего с карабином. Было немного непривычно видеть парня с грозным оружием в руках: до сих пор он почему-то не расчехлял его, случай с медведем не в счёт-это была моя инициатива.
  - Ты что, поохотиться решил?
  -А ты что, уйти решила?
  - Что за манера вопросом на вопрос отвечать?- возмутилась я.
  - Ну а все-таки : зачем тебе рюкзак?
   Да что такое-то, опять вопрос вместо ответа! Поняв, что препираться с Громовым можно бесконечно, я решила ответить:
  - Я подумала, что, если найдут плот, то плакали наши вещички.
   - Ну сама посуди: как они его найдут? С реки его не видно за камышами, с воздуха под ветками, а сюда добраться за один день пешком они не успеют, даже если будут знать, куда ехать.
  - Они могут догадаться, что мы вниз по реке направились: это сделал бы любой здравомыслящий человек на нашем месте. К тому же, раз нас Умаров нашел один, то и они смогут найти место, где плот делался.
  - Умаров нас с воздуха заметил: плот, медведь огромный на берегу. А теперь плот замаскирован, медведя Умаров загрузил с нашей помощью в вертолет и уже кому-нить сбагрил из китайских любителей медвежьих лап и шкур перед камином. И еще раз говорю: за один день пешком сюда добраться нереально.
  - Ну что тебе, трудно рюкзак перетащить? Потом обратно возьмем, если все нормально будет. Вот как второй пролетит назад-так сразу и отнесем.
  Громов призадумался.
  -Хорошо, вытащу рюкзак и даже спрячу куда скажешь, да хоть вон в те колючки,- ткнул пальцем в те самые заросли дикой малины, где уже притаился мой рюкзак,- но если тут никто не появится, ты меня поцелуешь .
  - Чего?- возмутилась я. - Хорошо, хорошо, согласен- переборщил. Я тебя поцелую.
  - Да что ж у тебя все мысли только о поцелуях!
  - Должен же я получить хоть какое-то вознаграждение за свой напрасный труд,- пожал своими широкими плечами Тимофей.
  - Напрасный труд на то и напрасный, что от него никакой пользы,в том числе и награды,- назидательно произнесла я.- Но если хочешь, можешь думать, что это для поддержания хорошей формы.
  - Для поддержания формы я лучше красивую девушку на руках потаскаю, чем рюкзак,- возразил Громов.
  -Отлично, тогда так сделаем: я беру рюкзак, а ты берешь меня, как тебе?
  -Нет, целоваться с красивой девушкой всё же лучше. Так что поцелуй,- широко улыбнулся Тим и вытянул губы трубочкой. Я вздохнула.
  - Хорошо, если до отлета вертолета здесь никто из людей не появится, тогда я тебя поцелую.
  - Нет уж, я тебя сам поцелую, а то ты еще схалтуришь,- возразил мой собеседник и подмигнул мне. Может, ну его, этот рюкзак? Но интуиция возопила, что не ну, а надо спрятать. Я снова вздохнула и кивнула:
  - Уговорил.
  Громов с торжествующей улыбкой понес прятать свой рюкзак. У дяди Вани рюкзака не было, но один парашют и топор мы всё же оставили на плоту. Чтобы было видно любому, что еще вернутся сюда пассажиры.
  Потом меня заинтересовала причина, по которой Громов схватился за ружье. На мой вопрос Тимофей ответил, что решил поискать дядю Ваню.
  - Ну что ж, составлю тебе компанию, так и быть,- заявила я и пошла вглубь леса к ближайшей ловушке, которую ставили мы с дядей Ваней.
  До места мы не дошли, встретив на пути искомый субъект. Пилот нес в руках Громовский охотничий нож и освежеванную тушку то ли белки, то ли зайца- без шкурки непонятно, что за зверь. Мы развернулись и пошли к лагерю. По пути дядя Ваня сказал, что поймалась белка, он ее вытащил, выпотрошил, а при обходе снял все остальные ловушки, в которых было пусто.
  - Нечего над зверьем издеваться,- пояснил он.- А то попадутся, да будут мучиться, всё равно хищник какой-нибудь и съест, так что не будем облегчать ему задачу.
  Я была согласна: одно дело голод утолить, а другое-животных мучить.
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"