У нее была старая запись
со словами, мол,
"все хорошо".
она иногда включала,
искала
куда же ушел
тот внутренний смысл, который
сейчас обязательно нужен,
и голос на записи ей отвечал:
"твой Смысл болеет,
немного простужен,
но Смыслу все лучше и лучше".

По ночам она что-то читала,
влезала на подоконник,
с ветром за левым ухом
даже медленнее дышала,
пила свой остывший лимонник,
тихо перелистывала страницы, как будто боялась чего-то,
иногда только ветер, игравший
на крыше весенним пухом,
что-то говорил о погоде,
что все вообще изменилось,
и дело даже не в моде,
какое там дело, за временем года
не успеваешь -
просто беда,
не можешь даже сказать,
что сегодня -
суббота
или среда.
Время составило новую квоту:
меньше эмоций и больше труда.

А скоро, очень скоро - зима.
Но каждыми днями ей снятся
только весенние сны,
как ветер играет пухом
и ждет, больше всех, Неизбежной Весны,
взывает к каким-то неведомым духам,
всем своим внутренним настроением
знать ничего другого не хочет.
она пишет стихотворение
и льет в каждой строчке
что-то такое весеннее,
наверное, про полет,
что скоро наступит время,
и всем раздудут бессменное,
что-то такое ценное,
почти даже благословенное,
и нужно сберечь
эту Вещь,
покуда Весна не придет.

В книгах что-то такое,
от чего согревается вечер,
и ветер рукою
кладет ей на плечи
надежное,
новое,
вечное.