Аннотация: Пишу медленно и с ошипками. Критику люблю, но не воспринемаю. Я тупое существо, которому пофиг, что о нём говорят.
02.2009
Взвейтесь кострами.
1 глава
картина 1
- Взвейтесь кострами, синие ночи. Мы пионеры - дети рабочих, - Валька вкладывал в каждое слово песни всю душу.
- Близиться эра светлых годов. Кличь пионера: "Всегда будь готов!"
Руки, сидящих вокруг огромного костра пионеров, в едином порыве взметнулись в торжественном салюте. Тёплая летняя ночь, вздымающиеся к тёмному небу искры, улетали к далёким звёздам. Валентин, не отрываясь, смотрел на огонь, и душа его ликовала. Сегодня утром на торжественной линейке, посвящённой поднятию лагерного флага, его назвали лучшим активистом второго отряда.
- Радостным шагом, с песней весёлой, мы выступаем за комсомолом, - выводили детские голоса.
Комсомол... Сердце сладостно сжималось от мысли, что осенью он, Валентин Куприянов, вступит в ряды ВЛКСМ. Правда, немного грустно расставаться с красным галстуком, но комсомольский значок на груди - куда солиднее. Песня последней строчкой оглушила окрест и стихла. Никто не решался заговорить первым. Только поленья в костре звонко потрескивали.
- Ребята, - голос вожатого Вити заставил Вальку вздрогнуть, - ребята, я хочу рассказать вам о пионерах-героях, мальчишках и девчонках, ваших сверстниках, отдавших свои жизни за Родину в годы Великой Отечественной войны.
"Кто же не знает о пионерах-героях, - подумал парнишка, - их подвиги описаны в книжках".
Кумиром Валентина был герой Советского Союза, юный партизан - Валя Котик. И если раньше Куприянов стеснялся "девчачьего" имени, то теперь носил его с гордость. Дома, в Москве, над письменным столом в самодельной рамочке, висел портрет тёзки-партизана.
Слушая рассказ Вити, рядом всхлипывала Алина, одноклассница Валентина. Вот уже второе лето подряд они оказывались в одном отряде пионерского лагеря "Пламя", но друзьями так и не стали. Алина упорно не хотела замечать неказистого мальчишку, с вечно торчащими в разные стороны чёрными вихрами. Больше всего юную красавицу раздражали его толстые роговые очки. И не важно, что он был победителем городской олимпиады по математике, что учился исключительно на одни пятёрки, Валька был хлюпиком - и этим всё сказано. Белокурая Алина презрительно поджимала губки, когда парнишка при всём отряде обращался к ней с каким-либо вопросом. Вот и сейчас - он протянул ей платок, а она даже голову не повернула в его сторону, предпочтя вытереть слёзы краешком галстука.
- Так нельзя делать, - укорил её Валька, - это частица нашего знамени, а ты им...
- Твоё какое дело?- прошипела сквозь зубы Алина и кинула на Вальку взгляд полный ненависти.
В её голубых глазах отразилось пламя костра, отчего на какое-то мгновение зрачки приняли зловещий вид. Валька дёрнулся и, отвернувшись в сторону, сказал:
- Наши отцы и деды сражались с красным знаменем в руках, это святое...
Алина встала с бревна, поправила юбку, не доходящую ей до колен, и демонстративно пересела на противоположную сторону к Пашке Бубенцову. Девчонки из отряда захихикали и стали перешептываться, Валька вздохнул и отвёл взгляд.
Шёл тысяча девятьсот пятьдесят шестой год. Заканчивалась вторая лагерная смена. В августе родители обещали свозить Валентина на море, в Анапу. Там жил фронтовой друг отца, он-то и пригласил всё семейство Куприяновых погостить недельку-другую. Море Валька видел разве что в кино или на картинках. Валька мечтал о встрече с ним. А ещё друг Василий, успевший ощутить прелести курортной жизни, частенько рассказывал, как здорово нырять с маской и собирать со дна мелких рачков.
- Только камень необходимо в руке держать, - учил Вася, - а то вода солёная, выталкивает.
- Очень солёная? - интересовался Валька.
- Очень. Если в нос или рот попадёт, то замучаешься отплёвываться.
- А с крабиками ты что делал?
- Не с крабиками, а рачками. Они в таких интересных ракушках живут. Я их на солнце клал, потом вытаскивал из раковинок. Бусы для мамки делал.
- Ты же их убивал! - возмущался Валька.
- И что? Их в море знаешь как много?! А мамке приятно было, когда я ей бусы на шею надел.
Вспоминая этот разговор с Василием, и переживая за ни в чём не повинных рачков, Валя дал себе слово, что так поступать не станет. Неожиданно горячий камень ударил Куприянова в руку и отскочил. Валька поднял его с земли. Это была печёная картошка. Ладони тут же перемазались в саже. Неподалёку стоял Пашка и смеялся, показывая всем свои белоснежные зубы. Валька отшвырнул картофелину в сторону и стал вытирать руки о траву. Связываться с Бубенцовым не имело смысла. В отряде все знали, что он ходит в секцию по боксу, к тому же ростом Пашка значительно превосходил Валентина, будучи выше его на целую голову.
- Я случайно, - Пашка подошёл вплотную к Куприянову, - хотел выбросить, но не рассчитал. Не обижайся, ладно?
Валька задрал голову, чтобы разглядеть глаза собеседника, поправляя указательным пальцем переносицу оправы.
- Мог бы её в сторону леса бросить, а не через всю костровую поляну кидать.
- Так я же в огонь метил, - оправдывался Бубенцов.
- Плохо метил, - проворчал Валька.
- Да, ладно тебе, не дуйся, - Пашка похлопал Валентина по плечу, а затем по спине.
Дружный хохот стоящих рядом ребят разлетелся окрест. Валька посмотрел на своё плечо - чёрные отпечатки перепачканных сажей рук Бубенцова красовались на белой рубашке. Резким движением Валька перевернул галстук - так и есть! Большой треугольник пионерского галстука был безжалостно вымазан сажей.
- Ты... да как ты посмел?! - Валька мог простить Бубенцову испачканную рубашку, но не галстук.
- Ой-ёй-ёй, - скорчил рожу Пашка, - а нечистым трубочистам - стыд и срам!
В душе у Вальки закипала злоба. Ему стало наплевать, что в обидчике почти метр восемьдесят роста, что удар его левой отправляет в нокаут лучших боксёров юношеской сборной, Валька согнулся и изо всех сил толкнул Пашку головой в живот. Очки тут же слетели и упали в траву. Пашка взвыл, и, держась руками за живот, согнулся в три погибели. Он не ожидал, что очкарик посмеет возражать подобным образом, потому и пропустил удар. Для него, победителя многочисленных соревнований, это стало позором. Кто-то из стоявших рядом неуверенно хихикнул, но тут же замолчал.
- Всё, четырёхглазик, - прохрипел Бубенцов, - прощайся с жизнью.
-Что за шум, а драки нету? - фигура вожатого Вити выросла из темноты словно призрак.
- А чего Куприянов дерётся, - пискнул девичий голос.
Виктор покачал головой:
- Да, Валентин, не ожидал я от тебя такого поступка. Видать рано мы тебя похвалили.
Обида перехватывала дыхание Вальки. Он? Дерётся?! Он защищал святыню - пионерский галстук! Разве не этому учили в школе? "Как повяжешь галстук - береги его, он ведь с нашим знаменем цвета одного" - строчки стихотворения звучали в голове Вальки как оправдание. Красный шёлковый треугольник, символ единения трёх поколений: пионерии, комсомола и коммунистической партии Советского Союза - вот что такое пионерский галстук! Неужели Виктор не понимает, что такое прощать нельзя? Но вожатый видел только то, что хотел видеть - драку в отряде.
- Будешь наказан, Куприянов. Я ещё в школу твою сообщу, в комсомольскую организацию. Пусть подумают, и решать - достоин ли ты звания комсомольца.
От этих слов Валентин готов был расплакаться. Да как же так? За что?!
- Он галстук испачкал! - запальчиво возразил Валька.
- Будущий комсомолец должен улаживать вопросы словами, а не распускать руки, - не слушал его Виктор. - Завтра на линейке, при всех отрядах, я объявлю тебе выговор! А сейчас марш в лагерь.
- Один?
- Один. Ты наказан.
Валька обернулся в сторону лагеря. Идти придётся через небольшой пролесок метров восемьсот, а то и больше.
- Трус, - презрительно процедил Пашка.
- Я не трус, - гордо подняв голову, ответил Валька.
Он нагнулся, чтобы поднять очки, но кто-то то ли специально, а может нечаянно, наступил на них. Послышался хруст сломанной оправы.
- Теперь точно не дойдёт, - хихикнула Алина, - заблудится, слепыш.
Не обращая внимания на её слова, Валентин поднял раздавленные очки и убрал в карман брюк. При его минус трёх диоптриях остаться без очков не так уж и страшно. Читать теперь, правда, он не сможет, но до конца смены всего два дня, а дома лежат запасные очки. Втянув голову в плечи, Валентин развернулся и молча пошёл в сторону лагеря.
* * *
Прозвучал горн, оповестив лагерь, что наступил отбой. В палате девочек четвёртого отряда рассчитанной на двадцать коек, стояло оживление. Вожатые Марина и Игорь, как обычно, заперлись в вожатской, и не обращали внимания на возню в палатах.
- Ну, что, девочки, будем сегодня вызывать Пиковую Даму? - заговорщицки спросила Ксюша.
- Будем, будем! - запрыгали от радости её соседки по кровати.
- А может не стоит? - надвигая одеяло на глаза, робко спросила Малика.
- Чукча ты, - презрительно бросила Кристина, сидевшая рядом. - Это же понарошку.
- А если она и в самом деле придёт? - суеверная Малика чуть не плакала.
- Обязательно придёт и тебя заберёт, - уверенно закивала Кристина.
- Перестаньте её пугать! Не видите что ли - боится человек.
Рита не любила выходки Ксюши. В свои тринадцать лет Маргарита с презрением относилась ко всякого рода гаданиям и вызовам духов. Она считала, что это пережитки прошлого, и не к лицу пионерам заниматься подобной ерундой.
- Послушай, Марго, - вспылила Ксюша, - если тебе не нравиться, то не мешай другим развлекаться.
- Подобными развлечениями, ты позоришь звание пионера! - Рита не на шутку разозлилась. И если сию минуту не прекратишь эти буржуйские замашки, то я...
- Что ты? - Ксения знала "Ахиллесову пяту" Риты и не преминула ею воспользоваться. - Ты побежишь жаловаться вожатым? Поведёшь себя как предатель? Только предатели без зазрения совести выдают своих. Ты хочешь стать предателем?
Ксюша нарочно произнесла несколько раз слово "предатель", чтобы сделать более Рите. В отряде знали, что двоюродный дядя Маргариты во время войны перешёл на сторону фашистов. Прямого доказательства этому не было, но, тем не менее, многие думали именно так. Но никто из них не задавался вопросом - почему не тронули семью "предателя", не расстреляли ещё тогда, в сорок третьем. Однажды, Рита услышала, как отец говорил ночью маме о дяде Валере. Он говорил шёпотом, но одну фразу девочка всё же услышала "Это его работа, он сам выбрал свой путь". Впрочем, Рита не предала этому ни малейшего значения, и продолжала считать вместе с остальными, что дядя Валера перешёл на сторону врага.
- Я не предатель! - пряча слёзы, ответила Маргарита, - Слышите?! Я не предатель!
В палате воцарилась тишина. Вызывать духов расхотелось. Малика с облегчением вздохнула и легла спать, мысленно благодаря Риту за помощь. Остальные девчонки ещё немного пошушукались и тоже заснули. Не спала одна Рита. Отвернувшись к стенке, она тайком вытирала слёзы, боясь даже носом хлюпнуть, чтобы не привлечь к себе внимания.
"Я не предатель, не предатель! И никогда им не стану. Я не предатель, - словно молитву повторяла Рита одну и ту же фразу, - Я не предатель..."
* * *
До лагеря оставалось совсем немного, но каждый шаг давался Валентину с большим трудом. Завтра на линейке его ждёт позор. Вот ведь как бывает - ещё утром ты гордость всего лагеря, тебя ставят в пример остальным, а уже вечером навешивают ярлыки и обвиняют в том, чего не делал. Где справедливость? Позора он не сможет пережить, Валентин это прекрасно понимал. Лучше смерть, чем всеобщее порицание. И ведь из-за кого всё началось? Из-за Алинки! Этой белокурой выскочки! Валька сжал кулаки.
"Фашистка! Самая настоящая фашистка, а ещё галстук носит!" - злился парнишка.
Лагерный забор освещенный тусклыми фонарями, замелькал среди деревьев. Ещё каких-то сто метров до калитки, и дежурные впустят его на территорию лагеря. Он пройдёт в корпус второго отряда, ляжет спать, а утром...
- Нет, - прошептал Валентин, представив, как на линейке будут склонять его имя, - нет, я не позволю.
До железнодорожной станции от лагеря километра три, не больше. Дорогу Валентин помнил. Ещё бы, не в первый раз в "Пламя" ездит. Ноги сами свернули с тропы, и перешли на бег. Не обращая внимания на ветки, хлеставшие его по щекам, Валентин бежал прочь от позора. В голове крутилась одна мысль - добежать до станции, сесть в электричку, и уехать далеко-далеко от долговязого вожатого Вити, от Бубенцова, уехать домой и забыть всё как страшный сон.
Вскоре лес закончился, и Валентин ступил на просёлочную дорогу, пролегающую через поле с пшеницей. Бежать уже не осталось сил, и он перешёл на быстрый шаг. Стемнело окончательно, но свет полной луны позволял видеть всё вокруг. Валька поёжился: не столько от страха, сколько от ночной прохлады. Ветер перебирал колосья, трещали цикады.
Резкий гудок тепловоза дал понять, что до станции осталось совсем немного. Воодушевлённый этим гудком, Валька приободрился и вновь побежал. Где-то в стороне залаяла собака. В ночи замелькали окна домов.
"Деревня. Значит, я на правильном пути, - обрадовался Куприянов, - От неё до станции метров пятьсот".
Оставшуюся часть пути Валентин даже не заметил, пролетел на одном дыхании. Из-под забора крайнего дома деревни ему под ноги с лаем кинулась низкорослая собачонка.
Собачонка не отставала, но держалась на расстоянии и продолжала облаивать его. Не обращая на неё внимания, парнишка поднялся на платформу. Поскрипывая и раскачиваясь из стороны в сторону, единственная на всю станцию лампочка освещала небольшой пятачок. Валентин пытался сообразить, с какой стороны должна подойти электричка на Москву. На платформе он стоял один, и спросить было не у кого. Холодный ветер пробрался под рубашку, облизывая вспотевшую спину. Прошло минут двадцать, а электричка не приходила. Стуча зубами, Валентин расхаживал по платформе, и уже начал сомневаться в правильности поступка.
Неизвестно откуда появился дед, следом за ним семенила знакомая Вальке собачонка. Шаркая ногами, он прошёл мимо мальчишки, и даже не обратил на него внимания. Псинка тявкнула пару раз и отвернулась.
- Дедушка, извините, - окликнул его паренёк, - на Москву в эту сторону?
- В эту, - бросил на ходу дед и пошёл дальше, пыхтя самокруткой.
Далеко в ночи раздался долгожданный гудок. Через пять минут подошла электричка, и счастливый Валентин сел в пустой вагон. Громыхая колёсами, состав покатил вперёд. Валька плюхнулся на скамью и закрыл глаза. Тут же навалилась усталость. Перед глазами всплывали картинки прошедшего вечера. Вот отряд идёт на костровую поляну, и он, Валька безумно счастлив. Вот они дружно поют песни и смеются. Но счастье - оно недолговечно. Всего пара резких слов, подлый поступок и мир рухнул.
Электричка сбросила ход, заскрипели тормозные колодки. Состав дёрнулся несколько раз и остановился. За окном стояла глухая ночь. Прислонив ладонь к стеклу, Валентин хотел разглядеть в темноте название станции, но его попытка не увенчалась успехом. Постояв две минуты, электричка тронулась дальше. Сколько ехать до Москвы, Куприянов не знал, но не переживал что пропустит свою остановку - всё равно ведь конечная. Он вновь закрыл глаза и попытался задремать.
Стукнула тамбурная дверь, Валька вздрогнул. С противоположной стороны вагона по проходу шёл молодой человек. Парнишка напрягся - если это контролёр, то следует ждать неприятностей, ведь билета на проезд у него нет. Вжав голову в плечи, Валька ожидал развязки. Пройдя весь вагон, молодой человек присел напротив парнишки и подмигнул.
- Не помешаю? - улыбаясь, спросил он.
- Нет, - покачал головой Валька, и отвернулся к окну.
Минут пять они ехали молча. Куприянов делал вид, что не обращает внимания на попутчика, но сам следил за ним краем глаза.
"Не сбежал, а ушёл от несправедливой расправы", - оправдывался Валька.
- У тебя рубашка в чём-то вымазана, - как бы невзначай сказал молодой человек.
- Знаю, в саже, - нехотя ответил Валька и поправил очки.
- Где же ты так умудрился? - пытался наладить разговор попутчик.
- А разве это важно - "где"?
Совершенно безобидный вопрос заставил Вальку напрячься.
- Не хочешь говорить, и не надо, твоё право.
Молодой человек закинул ногу на ногу, достал из кармана пиджака сложенную в несколько раз газету "Правда", неторопливо развернул её и стал читать.
"Сбежал-сбежал, сбежал-сбежал", - вновь напомнили колёса.
Куприянов грустно вздохнул и стал рассматривать свои сандалии. На очередной станции в вагон никто не вошёл, хотя Валька на это очень рассчитывал. Ещё один, а лучше двое пассажиров - и он бы чувствовал себя спокойнее. Переходить в другой вагон парнишка не решался: во-первых, неизвестно, кто едет там, а во-вторых, незнакомец может подумать, что он испугался. А уж выглядеть трусом Валентину совсем не хотелось, даже в глазах постороннего человека.
- Ты смотри, что пишут, - присвистнул попутчик и стал неторопливо зачитывать статью. -
Проводя совместные испытания советские и американские учёные, доказали, что мозг человека мыслить не способен, так как психический процесс вынесен за его пределы.
Незнакомец оторвал взгляд от газеты и посмотрел на паренька:
- Что скажешь на это?
- Совместные? С американцами?! - Валька аж подпрыгнул на месте.- Вы шутите?!
- Нет, вот, посмотри сам, тут чёрным по белому написано.
Незнакомец протянул газету. Взяв её рывком, Валька пробежался глазами по строчкам - так и есть "совместные". Холодный пот выступил у него на лбу - быть этого не может! Парнишка посмотрел на первую страничку, надеясь, что это какая-то подделка или злая шутка. Нет, всё как положено: газета "Правда", орган Центрального Комитета КПСС и орден Ленина рядом с названием. Валька не знал, что и ответить. Он крутил газету и так и сяк, пытаясь доказать самому себе, что это подделка.
- Утром купил, - как бы невзначай сказал попутчик, - в киоске.
"Шпион, точно, шпион! - промелькнула мысль у Куприянова. - Сейчас вербовать начнёт. Мне бы до Москвы его дотянуть, а там милиционеров позову. Вот пусть им и объясняет про "совместные испытания". Только бы он не догадался, что я его раскусил".
Пытаясь унять дрожь, Валька натянуто улыбнулся. Он лихорадочно соображал, как повести разговор дальше. Незнакомец сам проявил инициативу:
- Видишь, чего пишут? Оказывается, мы думаем не головным мозгом, а сознанием, которое существует отдельно от тела и мозга.
- Это как? - откровенно удивился Валька.
- А так, - парень почесал кончик носа, - думаем не мы сами, а душа наша, "дух" так сказать.
- Глупости говорите, - фыркнул мальчишка, - мы головой думаем, мозгами. А разговоры про духов и прочую ерунду, пусть церковники ведут.
- Так это не церковники доказали, а учёные. Мозг - всего лишь серое вещество, которое не способно чувствовать, мечтать, творить, в конце концов. Вот ты, к примеру, мечтаешь?
- Мечтаю, а кто же не мечтает?
- И я о том же - все мечтают, - кивнул парень, - А в судьбу веришь?
- Это вы о чём? - насторожился Валька.
Электричка замерла на очередной станции. По закону подлости никто опять не вошёл. Куприянов не понимал, к чему клонит незнакомец и от этого непонимания, парнишке становилось не по себе. В низу живота что-то заскулило, предвещая крупные неприятности, но деваться было некуда. Молодой человек как-то странно улыбнулся, словно прочёл Валькины мысли.
- Ты не бойся, я просто так спрашиваю. Просто интересно знать мнение другого человека. Вот, к примеру, встречаешь ты гадалку, и она, водя пальцем по твоей ладони, предсказывает будущее.
- Я с посторонними женщинами на улице не разговариваю. К тому же, в Москве нет гадалок.
- Да? Странно, а мне говорили что есть.
- Кто же вам такую ерунду сказал?
- Впрочем, какая разница? Разговор сейчас не о том. Ты мне честно ответь - веришь в предназначение или нет?
- Вы бы ещё поинтересовались, верю ли я в бога, - хмыкнул Валька.
Ему совершенно не нравилась тема разговора. Вроде бы попутчик по возрасту молодой, а разговор завёл, что та бабка из соседнего подъезда. Как именно её звали, Валька не знал. Изо дня в день, сидя возле подъезда, старушка кричала на всю улицу о том, что каждому бог уготовил свою судьбу, что от предначертания не уйдёшь. Юному пионеру такие слова были не по душе, он знал - его судьба в его руках. И никакие силы не смогут на это повлиять.
- А что? Действительно не веришь? - собеседник лукаво посмотрел на Валентина.
- Нет, - отрезал Валька и отвернулся.
- Зря, очень зря. Я бы, на твоём месте, не стал столь критично высказываться по этому поводу. Ты ещё мал и ничего не знаешь.
Парень взял у Вальки из рук газету и, сложив её, убрал обратно в карман.
- А вы, значит, многое знаете? - нахмурился Валька.
- Не всё, конечно, но больше твоего. Но, ты не ответил на вопрос: веришь в предсказание или нет?
"Точно иностранный шпион. Вон, какие разговоры ведёт", - мысли лихорадочно закружились в голове Валентина.
Электричка сбавила ход, а вскоре и вовсе остановилась, пропуская скорый поезд. Непредвиденная заминка заставила Валентина нервничать ещё больше. Он начал бояться, что незнакомец встанет и уйдёт, а допускать это нельзя ни в коем случае! Шпион должен быть схвачен и наказан!
- А разве такое возможно? - Валька изобразил на лице заинтересованность. - Каждый сам должен строить свою жизнь, а не полагаться на какие-то там предсказания. Сказки это, вымысел.
- Сказка сказке рознь, - хитро подмигнул молодой человек. - Кстати, а тебя как зовут?
- Валька. Валентин Куприянов.
- А меня Зигом, - отрекомендовался парень.
- Имя у вас какое-то иностранное, - прищурился Валентин.
- Почему иностранное? Нормальное. Значит, не веришь? - как ни в чём не бывало, продолжил молодой человек.
- Нет. А вы? - Валька готов был молиться кому угодно, даже богу, лишь бы скорее доехать до Москвы.
Он устал от игры, которую вёл с "иностранцем", устал притворяться, что заинтересован в разговоре. Ему хотелось, чтобы рядом оказались милиционеры и арестовали шпиона. Валька уже не понимал, к чему клонит молодой человек: то ссылается на странную статью в газете, то утверждает, что судьба каждого человека уже расписана кем-то.
- И всё-таки ты отказываешься верить в то, что существует пророчество? - взгляд Зига стал жёстким.
- Да... - неуверенно ответил Валька.
Зиг встал и нагнулся к Куприянову. Электричка резко дёрнулась. Валька ощутил боль в груди, в глазах потемнело, и он потерял сознание.
картина 2
Отсутствие Куприянова заметили только утром, во время завтрака. И то лишь потому, что некому было передать с края стола поднос с хлебом. Пустая, гладко заправленная койка в палате не вызвала подозрений. И то, что ночью Куприянов отсутствовал, тоже никто не заметил - словно человек никогда и не существовал. Даже на линейке про него не вспомнили.
- Кто знает, где Куприянов?- занервничал вожатый Виктор.
Он обвёл растерянным взглядом весь отряд. Словно из забытья, стал всплывать вчерашний вечер: костёр, драка, обещание наказать на линейке...
- Куприянов ночевал в отряде? - по-другому поставила вопрос напарница Виктора, вожатая Майя.
Стоя рядом, Виктор и Майя, вызывали невольную улыбку. Он - долговязый, худой блондин. Она - маленькая, пухленькая брюнетка, с решительным взглядом. В лагере поговаривали, что Виктор влюблён в Майку, и даже хочет сделать ей предложение. Так это или нет, никто толком не знал, но то, что последнее слово всегда остаётся за девушкой, и что все решения принимает она, - неоспоримый факт.
- Кажется, нет, - нерешительно ответил Пашка.- Ночью его никто не видел.
- Он сбежал, наверное, - сглотнув слюну, ответил Виктор.- Я обещал на линейке ему выговор вынести.
- Почему сразу тревогу не подняли? - Майя зло посмотрела на Виктора.- Отпросилась всего на один вечер, и вот вам результат! Как ты посмел принимать решение без меня?!
Не дожидаясь ответа, вожатая побежала к начальнику лагеря. Такое ЧП в "Пламя" случилось впервые. Никому и в голову не могла придти мысль, что кто-то из пионеров отважится на побег. Через десять минут по всему лагерю объявили чрезвычайное положение. В Москву срочно отправили телефонограмму, с просьбой выделить наряд милиции для поиска беглеца. Чтобы не терять зря время, четыре старших отряда отправились на прочёсывание местности. Руководство лагеря лелеяло надежду, что Куприянов далеко не ушёл, а сидит где-нибудь в лесу, неподалёку.
Четвёртый отряд подняли из-за стола, так и не дав толком позавтракать, и погнали в лес. Задача была поставлена чётко - найти сбежавшего Валентина Куприянова. Многие обрадовались нечаянной возможности погулять в лесу, все, только не Рита. Меньше всего ей хотелось наткнуться на Вальку и выдать его. Она расценивала сложившуюся ситуацию именно как предательство. В мыслях промелькнула аналогия с фашистами, занимающимися розыском партизан в лесу.
"Если и найду, то пройду мимо", - решила Рита.
Стараясь держаться подальше от отряда, она неторопливо шла, глядя себе под ноги.
- Привет, - машинально ответила Маргарита и обернулась.
В трёх шагах от Риты, прислонившись спиной к стволу дерева, стояла девушка лет шестнадцати. В длинном сарафане, с косынкой, завязанной под подбородком, незнакомка походила на крестьянку из прошлого века. В руке она держала плетёную корзинку, доверху наполненную сыроежками.
- Грибы ищешь? - поинтересовалась девушка.
- Типа того, - нехотя ответила Рита.
- Я гляжу, вас тут много, грибников, - девушка поставила корзинку на траву, и сладко потянулась, разводя руки в стороны.
- Не переживай, все грибы не соберём, оставим вам что-нибудь.
- Это кому "вам"? - продолжая улыбаться, поинтересовалась незнакомка.
- Вам - деревенским.
- А ты, значит, городская, да?
- Да.
Рита отвернулась и пошла вперёд, ища глазами среди деревьев фигуры ребят из отряда.
- Так ведь я тоже городская, - незнакомая девушка не отставала от Риты ни на шаг.- Я тут у бабушки, на лето. Помогать ей приехала.
- Молодец, - коротко ответила Марго.
Беспардонная навязчивость "крестьянки", так Рита окрестила про себя девушку, начала раздражать. А та, как ни в чём не бывало, шла следом и тараторила, не останавливаясь ни на минуту. Буквально за пять минут, Маргарита узнала о том, что зовут "крестьянку" Ларисой, что живёт она в Москве с мамой и папой, что есть у неё кот по кличке Фернандо. И ещё много всякой ненужной информации.
- А тебя как зовут? - Лариса обошла Маргариту с боку и заглянула в глаза.
- Рита.
- А фамилия? - не унималась "крестьянка".
- Романова.
Девушка хихикнула.
- Что тут смешного?
- Ничего, просто фамилия царская.
У Риты перехватило дыхание. Да как эта девчонка посмела сравнивать её с царской фамилией?!
- Это рабоче-крестьянская фамилия, слышишь! - гнев охватит Риту.
Кровь прилила к лицу, в висках запульсировало. Да за такие слова расстрелять мало!
- Слушай, как тебя, Лариса? Собирала грибы, так и иди дальше своей дорогой!
- Ты обиделась? - удивилась Лариса. - Я что-то не то сказала?
- Не то?! Ты вообще думаешь, когда что-то говоришь?
Прибавив шаг, и не обращая внимания на то, куда идёт, Маргарита старалась избавиться от назойливой девушки. Присутствие Ларисы вызывало сильное раздражение, и в какой-то мере пугало. А та, словно не замечая, что её присутствие нежелательно, трусила рядом и продолжала обсуждать фамилию Риты.
- Не стоит стесняться такой красивой фамилии. Её носили цари, в ней заложена большая сила. Владелец этой фамилии может стать известным человеком. Ты в предсказания веришь? В судьбу?
- Чего?! - Рита остановилась и схватила "крестьянку" за грудки двумя руками. - Слушай, ты, провокатор, а ну чеши отсюда, пока я тебе лицо не разукрасила!
Лариса отпустила корзинку с грибами, та шлёпнулась на землю. Сыроежки тут же рассыпались по траве. "Крестьянка" не торопясь, положила свои руки поверх ладоней Риты и стала медленно сжимать.
- Руки убери, - попросила Лариса.
Голос её прозвучал тихо, чуть слышно, но в нём сквозили металлические нотки. Рита разжала пальцы. Они стояли молча друг напротив друга. Ни голосов вожатых, ни выкриков "ау" девчонок из отряда не было слышно. Только шум листвы, тревожимой ветром, щебет лесных птиц и стук дятла на соседней берёзе.
- Глупая, - "крестьянка" опустила руки, освобождая ладони Маргариты.- Зачем мне тебя провоцировать? Тем более тут, в лесной глуши?
Рите вдруг стало стыдно за своё поведение. Она села на землю, подтянула коленки к груди, обхватила их руками и закрыла глаза. Из травы приятно пахло земляникой и рассыпанными сыроежками. Не хотелось шевелиться и думать о чём-либо. Просто сидеть, слушать и втягивать носом запах леса.
"В лесной глуши", - повторила про себя Рита слова девушки и подскочила, озираясь по сторонам.
- Как в глуши?
Маргарита почувствовала, как страх потихонечку начинает проникать в сознание. Только сейчас она поняла, что не знает, где находится.
- Мы заблудились?
- Наверно, - Лариса пожала плечами.- Ты так уверенно бежала вперёд, что мне показалось - будто лес тебе знаком.
- Да я тут впервые...
- Зачем тогда убегала?
- Хотелось остаться одной. Что делать-то теперь?
В душе Рита надеялась, что вот-вот из-за деревьев покажется фигура кого-нибудь из отряда, но проходили минуты, а они так и стояли вдвоём.
- Ау! Меня слышит кто-нибудь?! - изо всех сил закричала Маргарита. - Ау!
В ответ раздалось монотонное "ку-ку". Прячась где-то в ветвях, кукушка беспристрастно отсчитывала года.
- Ну, что? Пойдём искать выход из леса? - улыбаясь, спросила Лариса.
- Пошли.
- Вот видишь, а ты не веришь в судьбу. Как ни старалась от меня убежать, а всё равно вынуждена идти рядом.
- Человек сам выбирает свой путь, а не какая-то там "судьба".
- Зря ты так думаешь. Всё заранее уже предсказано и предрешено. Пророчества всегда сбываются.
- Не говори глупости, - фыркнула Рита, - никаких пророчеств не бывает.
Она обернулась, чтобы посмотреть собеседнице в глаза.
- Осторожно! Яма! - крикнула Лариса и попыталась схватить Маргариту за руку.
Но Рита уже сделала следующий шаг, и, замахав руками, словно пытаясь ухватиться за воздух, кубарем полетела вниз. На дне ямы, прикрытый травой и прошлогодней листвой лежал камень. Ударившись об него головой, Маргарита потеряла сознание.
2 глава
Валька проснулся, как обычно: сразу открыв глаза, без всяких валяний в кровати и желания поспать ещё минуточку. Первое, что он увидел - выложенный мозаикой потолок. Резко сев на кровати, он пытался понять, где находится. Огромная просторная комната, совсем не походила на палату отрядного корпуса. В открытое окно, раскачивая прозрачные занавески, дул теплый ветер. Бледно-розовые стены комнаты украшали картины с цветами.
"Я сплю, наверное. Всё это сон", - мотнув головой, словно отгоняя наваждение, Валентин закрыл глаза, глубоко вздохнул и стал считать про себя до десяти.
Затем вновь открыл глаза, но наваждение не исчезло - он по-прежнему сидел на кровати в незнакомой комнате. Дома у Вальки возле кровати стояла тумбочка, на которую он клал очки перед сном. Вот и сейчас машинально, по привычке, Валентин протянул руку. Возле кровати находился журнальный столик, и на нём лежали очки, его очки. Надев их, Валька встал и продолжил осматривать комнату. На стене, сбоку от кровати, висело огромное зеркало.
Рядом послышался протяжный стон, Валька обернулся: на кровати ещё кто-то лежал. Вновь раздался стон, человек повернулся на бок. Одеяло сползло в сторону, и Валентин увидел девушку. Её лицо показалось Куприянову знакомым. Девушка открыла глаза, и, глядя на него, закричала.
- Не кричи, я не кусаюсь. - Валентин внимательно разглядывал соседку. - Кажется, я тебя знаю, ты из четвёртого отряда. Да?
- Да, - девушка всхлипнула, - где мы?
- Сам бы хотел это узнать. Меня Валентином зовут, а тебя?
- Рита. Как мы тут очутились?
- Ты задаёшь такие вопросы, на которые у меня нет ответов.
Валька встал с кровати и прошёлся по комнате. Хорошо ещё, что они оба были одеты, и ему не пришлось краснеть за свой внешний вид. Последовав его примеру, Рита тоже поднялась, поправила юбку и подошла к открытому окну.
- Смотри!
Следуя её взгляду, он посмотрел вперёд перед собой. В ста метрах от окна раскинулось бескрайнее море.
- Где мы? - Валентину стало не по себе.
Последнее, что он помнил - разговор с Зигом в электричке, затем последовала слабая боль в области сердца и всё... Темнота, провал в памяти.