- Али, не представляешь, как мы рады, что вы нам все рассаказали! У нас и легенд нет про ваш-жу родину! - бледный Лев воевал с карпом, мелкие косточки сыпались из уголков рта, а середина комбайном поглощала рыбу.
- Мы тоже рады, что все рассказали...
Я паковала свинину по кадушкам, плотно закрывая крышки.
- Лев, доешь, унеси в подпол, я птиц пойду кормить.
- Иди, убежу.
Новенький птичник-курятник с офигевающими от стадной жизни разноколиберными лесными пернатыми обустроили в северо-западном крыле первого этажа, дом перевил окна крайней комнаты деревянной решеткой и втянул стекло. Клевали зерно временные жители о-очень активно, спасибо червяков копать не надо...
Месяц назад, по возвращению из мегаплодотворного для моей памяти похода, дома объявили осадное положение. Еще мы с Доун... А, все по порядку. Итак, военное положение. Условно шифруемся от вампиров, которые могут прийти с весточкой от Старшей Тавгин или каких других, кому она про меня рассказала. Запасаем на черный день живность крылатую, копытная ест больше и пачкает. Все внутри дома, сюда кроме нас никто не сможет войти. Заодно, совмещая необходимое с полезным, складирую мяско на время перерождения парней, они некоторое время, с месяц, будут есть обычную пищу вместе с моей кровью и своими элексирами, потом поделюсь птичьей. Джей сподобил холодильную камеру на тысячу литров, сейчас часть заполнена элексирами и их собственной кровью с добавками, чтобы не сгущалась. Они будут ее пить с перелома перерождения, это сохранит память о прежней жизни. Троица сейчас очень вялая из-за кровопотери, выпить им предстоит столько же, сколько в них ее сейчас, то-есть литров пять-шесть. Ведьмачьи декокты и усилители не пьют, чистят организм. Слабыми им непривычно, из дома носа не показывают. Хозяйничаю я как всегда одна, отлавливаю тетеревов-куропаток, треть холодилки в шашлыках и тушках на крюках, моими стараниями...
Обращение решено провести как можно быстрее, все из-за тех же Тавгин. Перед ответственным шагом за черту смерти мы с Джеем посвятили братьев в наше истинное прошлое, скрывать дальше не имело смысла. Свою Старшую Рамин будут чувствовать и на другом полушарии, найдут где угодно. Парни с открытием перспектив рвались на освоение новых территорий, а главное - технологий, Дим тряс Джея по военным разработкам на основе техномагии, а Лев, на удивление, тянул рученки к компу, собранному Доун из подручных материалов. Планшет фонил излучением, экранирование из воздуха не возьмешь, но пахал. Програмное обеспечение Доун вытянул из-под кожы, вшил биочип в голень перед выходом в Дикие Земли. Контрабандист, а что бы было, если бы его на Границе поймали?... Железо сковали с деревенским кузнецом, в поселке осел гном. Прочее, подозреваю, сотворили с помощью великого и могучего матерного слова и абсолютно всемогущего тыка пальцем в небо.
Оба брата без раздумий объязались следовать с нами во Внутреннюю Землю. Волей ужравшейся кактусами судьбы я готовилась стать мамочкой.
Доун... В тот день дом подвергся нападению изнутри. Мы орали друг на друга, кидали тяжелые предметы, и вели себя как страдающие гормональным дисбалансом подростки, такой Джейко для меня был в новинку. То, что память вернулась, он понял сразу и перешел в наступление. Началось с безобидного замечания "ты неисправима" и ответного "ты не лучше". Я кромсала пятый киллограм салата, Доун неслышно уселся за стул за моей спиной.
- Не лучше чего, Лис? Это ты тогда убежала и закрылась наглухо!
- Не хочу с тобой говорить. - Я упрямо поджала губу.
- А с кем хочешь?... - Сзади треснул табурет. - С Сэмюэлем? Или может быть с Кени? - Голос приблизился.
- Какое тебе до них дело?!
Попрекать меня Сэмом, с которым я начала встречаться из-за нудения Мэл неэтично со стороны того, кто тискался с Анджи и этой, второй. Не сидеть же мне в старых девах! А Кени меня терпел не долго, пару раз всего Джеем назвала в пылу страсти...
- Совершенно никакого, как и тебе до Аалии!
В ход пошла тяжелая артиллерия, гремлиншу я ненавидела тихой черной ненавистью, извиняюсь за тавтологию. В конце первого курса Джея с симпатичной девушкой я увидела в клубе, сразу не поняла кто она, для своей расы она великанша - с конским хвостом сто шестьдесят. Красивая, как с картинки, умная, зараза, на магомеханике вместе учятся.
- Именно!!! Тебе не приходило в голову, что мне не понравилось, как ты целуешься, и по этому я и сбежала? - Врать главное поубедительнее...
- Повернись и скажи это в глаза... - Шопот раздался из-за затылка, дыхание пошевелило волосы, мли-и-ин, я так не играю... Проигрываю, не начав бой... Кожа спины почувствовала тепло тела. - ну же.
- Джей, уйди. Мы ничего и никогда друг другу не обещали... - Я прижалась вплотную к столешнице, тепло сменилось прохладой. - Не хочу ворошить прошлое.
- Зато я хочу. - Руки развернули меня лицом к лицу, карие глаза расширенны. Накинутая рубашка сдит неровно, застегнута косо. - Надоело смотреть на твою спину. Год ждал, пока ты все вспомнишь, вел себя как пастух при стаде, мы же подружились по новой, разве нет?
Разве нет... Дурой была, дурой осталась, второй раз наступила в одно и то же де... хм, отходы жизнедеятельности.
- Допустим. Ну, поделись по-дружески, как тебе пшеничная косичка? Не идет не в какое сравнение с Анджи, не правда ли?! Какого хрена ты строил из себя паиньку? Чтобы потом побольнее было?
Срываемся, плохо. Я ору, Доун звереет - темнеют веки в уголках. Слова даются ему с шипением, сквозь стиснутые зубы:
- Ты не разу, ни разу не дала мне объясниться... Ни тогда, ни сейчас. Но сечас, я себя контролирую, и тебе так просто от разговора не уйти!
Рывок, Доун оказывается близко-близко, замирает на секунду, будто вдыхая запах... Это его подводит, со всех щенячьих сил я пытаюсь повторить опыт прошлого - с пощечиной. Ради разнообразия, не удается, руку ловят. Доун задумчиво смотрит на зажатую ладонь, в мгновение выражение его лица меняется на яростное, глаза вспыхивают. Чертов кицунэ и чертовы! Чертовы элексиры усиления! До сих пор не выветрились. Бить не бьют...
Целуют... Жестко, как тогда... Чем все закруглиться представляю, поэтому едва хватка ослабевает вырываю руку и лечу на второй, попутно роняя мебель. Пусть, недооборотень, спотыкается! А ты, хотелка, молчи, сломаю нафиг или в монастырь уйду! Вампирский!
По результатам забега графиня осчастливлена занятиями на ближайшие месяцы, первый этаж радует сваленной мебелью, второй - разнесенной в щепки. На третий я, внемля остаткам благоразумия, не побежала, библиотеку пожалела. На мансарде притаились братья с девушкой, типа, вождь Джейко разберется... Девушка. Лети, тумбочка, уголком по кумполу чернявенькому!
Сдавленное шипение вместо треска расщепления притормозило, словил? Йо-ож, ты... Стоил памятником самому себе, тумбочка за ножку зажата в руке, справа на бедре по рубашке расплылось багряное пятно. Словил, как есть. Или?... Бросив придурошные эмоции я подбежала к Джейко, он поставил тумбочку кверх ногами и приподнял ткань. Рана с палец, зашитая, разошлась - лопнули нитки. Компресс-пластырь отклеился, висит наружу пропитанным лекарствами слоем, сбились бинты на талии. Это не от тумбочки.
- Джей, где успел?
Доун морщиться, садится на тумбу и снимает грязную от крови рубашку. Вкусно пахнет...
- Где и ты. Под Булжем.
Я мчусь на верх, за бинтами и иглой с нитками, Доун ждет, зажимая рану. Самое интересное, все нужное мне в берестяном коробе протягивает девушка. Я мрачно на нее зыркаю и сбегаю вниз.
- Что там забыл?
- Тебя.
Я глубокомысленно угукаю, обливаю руки дезинфектором и штопаю. Красные руки тянет облизать, сдерживаюсь. Доун продолжает:
- Письмо понравилось, драматичное. Книги на мансарде. Полегче!
Поправляю шажок, краешек кожи собрался складкой.
- Сходил, выручил из коварных вампирских ручек?
- О, да. Калев был изумительно любезен, привет передавал.
- Это он сделал? - Убъю зеленоглазку. Колечить Доун и физически и морально моя прерогатива.
- Ну не я же.
- Ты сказал, что мы друзья?
- Время на объяснения не нашлось. Он решил, что я охочусь за тобой.
Третий узелок, и дело сделано. Доун встает, стараясь не разгибаться. Стрелки у глаз расстаяли.
- Принести обезболивающее? - После активизации кицунэ прежние элексиры из крови выветриваются, больно, должно быть, до жути.
- Нет. Алиса, послушай, - Джей ловит взгляд, смотрит не мигая, - на выпускном Анджи пытались увезти те придурки, я вступился. Она плакала, я утешал и только. Ты пришла в конце, устроила сцену. Как и сейчас. Извинись перед Карни, она выполняла приказ Латье, помогала менять бинты.
Вот так, все просто... Ну сидела она у него на коленках, ну и что... На месте девушки я бы и не туда залезла... Угу, а шнуровка... Не буду извиняться! Очарую и вызнаю, что наконец, происходит!
Доун, не подозревая о планах на девушку поднялся и ушел, кицунэ заснул. Мужчины после проявлений вялые, тряпошные, из них можно веревки вить. Вот и прячутся по норам...
Вышеупомянутая Карни, зажатая в уголке, смиренно поддалась очарованию, как на духу выложила, что мечты по саблазнению строила, но сбыться им было не суждено, Солнечный поразительно равнодушно оглядывал предоставленный взгляду пир. Несколько дней назад в замок слегка разобранно завалился Джей, и барон позаботился о сопровождении. Служанка три дня носила еду, помогала одевать рубашки и полуобморочно перебинтовывала - девушка в добавок боялась крови, Дальвин о сем досадном недостатке не догадывался, посылая ее в помошницы. Девице пришлось не сладко, тошно, но в здравом уме кто от такого повода потереться около воплощенного идеала откажется? Перед нашим триумфальным влетом сыграла в ва-банк, испробовав последнее средство в арсенале женщины - давление на жалость. Придумала неразделенную любофф, поплакалась в желетку. Ну, не в желетку, голое плечо. Тогда мы и негрянули на огонек.
За неделю между мной и Доун перестали сыпаться искры, за две мы подостыли до вменяемого состояния, я все еще помнила, как меня назвали после поцелуя некой "Малышкой". Через три и до сих пор создался некий симбиоз из попахивающей душком разложения прежней дружбы и новой, подпитывали почву пикантные червячки, выедающие мозг. Пять лет страдать дурью из-за мелкого недоразумения, спустить дружбу в унитаз... Гении мысли, причем оба. Что стоило переговорить тогда? Время ушло безвозвратно, и я уже не живой человек. То-есть не человек. Каких сил ему стоило пойти на поиск в Дикие Земли, найти меня, ум.., мне его, ладно, решиться на перевоплощение... Ради чего он пошел на это? Чтобы перевезти меня домой? Бред, только ради этой мелочи перестать быть человеком и обречь себя на невнятное будущее. Как ни тривиально бы звучало, но оно действительно вечное и одинокое. Провожать на смертном одре родителей, друзей, их детей и детей детей в моей компании. У него их никогда не будет... И у меня. Прежде я как-то не развивала мысли в этом направлении... Как и каждая женщина я собиралась стать матерью, не сейчас, но в обозримом будущем, обязательно. Судьба решила все за меня... Пафосно, но как оно есть, так и есть. Стоя на пороге вечности начинаешь осознавать то, на что раньше и внимание не обращаешь...
В эти недели извилины отрабатывали годичную норму, думала о прошлом, настоящем... Обращать Джейко противно сущности, так и сказала сначала. А он предупредил если не я, найдет другого. Выхода мне не оставил. Рамин поддержали, злыдни, они проблемы в этом вообще не видели. Подумаешь, холоднее станет. Полное взаимодоверие подхлестнуло их к откровениям, жизнь, не ограниченная сроком, безусловно манила, без Старшего, держащего на строгом ошейнике, с осознанным прошлым, они смотрели в бесконечность с оптимизмом.
В Вернисаже плавала атмосфера предчувствия грядущего события, кот день-деньской штурмовал птичник, сейчас наперед бежит, хвост задравши. Резиденцию живого запаса пушистый охранял круглые сутки, отлучаясь на кухню, когда я готовила. Дом в двери "курятника" образовал окошечко, и кот осваивал первичные медитативные навыки. Сегодня привезут из перенесенной на прежнее место деревни зерно, старого хватало, но мы на всякий случай.
Покормив птиц я переоделась на охоту, на ужин потушу рагу. Разошлась, погоняла по лесу стадо оленей, оборзели, непуганные шастают. Рогатых на мясо было жалко и я уменьшила поголовье кабанов, их численность непоправимого урона не понесла, сколько бы парни не объедались. Дома на кухне было оживленно, впервые за это время все собрались скопом. Лица серьезные, Доун с Димом ковыряют устройство непонятного назначения, Лев не жует нарезанное сало со стола, втыкает в бук. Дело пахнет жаренным.
- О, Лис. Пришла. - Дим поднял голову. В последнее время они как сговорились, зовут домашним именем... - Мы думаем начать с сегодняшнего дня.
На столе стоят рядочком три стакана крови, ароматной, горячей.
- Пей.
Я уронила свина. Случайно. Выскользнул. А... так раз так... Пол запачкала. Нельзя же так с ходу огорашивать. Знаминательная дата не устанавливалась и я привыкла считать ее несколько отдаленной. Ух, ну-с, за здоровье и успех в предприятии!
За ужином каждый мужчина выпил разбавленную в вине каплю из моего пальца, алкоголь перенесет элементы быстрее. Ели мало, чтобы облегчить усвоение. Через неделю доза возросла до половины чайной ложки. Я стала замечать, что они ведут себя агрессивнее, Джейко с Левом поцапались из-за комма, намятые синяки сошли к утру, но оставлять одних я уже не решалась. Сидела в кресле качалке на мансарде у окна, читала аукционные книжки. Из предосторожности запретила дому выпускать и впускать кого бы то ни было, кроме кота. Хвостатый нахлебник сам слинял, спер шпикачки, был бит Левом, и обидившись убежал нагуливать жирок в лес.
Подопытные страдали фигней, в лабораторию дверь я тоже замуровала. На девятый день Дим попытался сбежать, не удалось. По этому поводу на многострадальном втором перемолотили на опилки презент баронессы и байкотировали ужин. Кровь выпил, скорчив гримасу. Я по прежнему готовила, но меньше и меньше. Парни сначала паслись по раздельности, а на третью неделю скучковались и на подобии волчьей стаи устроили логово на первом, в темной зале без окон. Мы почти не говорили, разговоры постепенно перерастали в перепалки и я устала лавировать между оскорблениями и подначками. Между собой они постоянно выясняли отношения, навроде кто главный баран в стаде, особенно Дим и Джейко. Побеждал чаще Доун, кицунэ делился силой. Физически ко мне не рукоприкладствовали, хотя и нарывались.
Бук кокнули. Четвертая неделя. На кухню не хожу, не зачем, от мяса воротят носы, просят чистую кровь. Я, следуя ранее установленному графику отказываю, тогда меня пытаются догнать и покусать. Жутко. Бегают они медленнее сейчас, но их трое, а я одна, съедят и не чихнут. Запах от них шлейфом покрывает весь первый этаж, сладость искусственна, похожа на макет торта за стеклом кондитерской, красивый до слюноотделения, но не сьедобный. Бокалы я стала ставить на стол, а сама пряталась.
Тридцать второй день. Поймали. Попалась как девочка на кухне, когда вино разбавляла. Засада качественная, Лев руки скрутил, брату и Доун толкает - после вас. Зрачки у них красные, наступают. Ни проблеска дружелюбия, плохиши сдружились против меня, встали в очередь как за пивом. Я просила, молила и грозилась без толку. Джейк укусил коротко и точно - в артерию, ноги подкосились, и я обмякла, хрень, что такое? Клыки? Пять готков и Джей отваливается, глаза осоловелые. К ране препадает Дим пьет столько же, Лев замыкает. Ругаюсь, и от безвыходности кричу, чтобы отпустили, ... , слушаются! Их запах похож на родственный...
Спонтанно проявленное послушание закрепилось, ночью мужчины переселились на мансарду и терлись под боком, на давая ступить шагу. Без спросу не кусались, разрешила сама, что уж, надкусили, пусть пьют. Согласно графику допуск к источнику крови через трое суток, ну, не беда, начали пораньше, пораньше и закончим.
Словами между собой они переговариваться перестали, однако, скоро я словила неясное ощущение на краю сознания, пациенты неведомым способом чувствовали друг друга и меня. В тот же день я заставила их выпить элексир из холодильной - вытяжки на основе вампирской и человеческой крови, пошел отсчет до переломного пика. На протяжении девяти суток парни цыплятами следовали за мной к птичнику, смотрели, как я пью, к сожалению, в послушание не вписывался приказ оставить меня в покое, и цедили кровь из меня. Укушенная рука заживала единоминутно, но жглась круглосуточно, словно клыки не покидали раны.
На порог преобразования первым попал Лев, в сорок второй день не проснулся, остался лежать, где спал. Сердце стучало резвой скаковой лошадью, перегоняя самого себя, он не двигался, тело одеревенело. Я перенесла Рамин на закрытую веранду, под солнечные лучи, вернисаж предупредительно разделил мансарду на половину и одну из них закрыл решеткой вместо наружней стены. Славный домик, хоть кто-то помогает. Доун вылетел в сорок четвертый, Дим чемпионски - на сорок девятый. Все трое не подавали признаков активности, температура тел братьев держалась на тридцати девяти, Джейка - сорока двух. Дальше я взяла отгул от прошлого сумашествия, растянувшийся на двеннадцать дней, выставила кресло-качалку подле кроватей коматозников и потягивала коктейли. Глаз косил на "птенцов".
Перемены не видно. Хочу сказать, совсем не видно. Тела заволокло туманом, на подобии того, что я видела в своих отражениях, полностью, от макушек до кончиков пальцев. Чувство общности скрылось, отсеклось. Сердца при этом стучали, прощупывалась отвердевшая кожа, без элексиров размягчившаяся. Съедобный запах пропал, а мой размножился и поделился на три сходных, с разными нотками. Лев благоухал летним полевым лугом после грибного дождя, Дима окутала грозовая хвоя с озоновым бризом, Джейко - мускат и, засада, неиндифицируемое что-то, от чего съезжала крыша. Только бы он не вспомнил, как я зарывшись в его волосы таксикоманила... Упоительно до потери сознания...
Почетный статус вступления в новую расовую принадлежнось присвоил Дим. Предвкушение пробуждения я более почувствовала, прибежала метеором на гиперскорости из птичника. Туман впитался в него с рассветом обратной записью дешевого фильма про тающих на солнце кровососов. Удивительно, лицо видно! И как! Не заморачивалась бы на Доун, отдалась бы на месте! Дим и ранее не пугал обликом, но ТАК выглядеть элементарно неприлично!... Казалось, по большому счету ничего не изменилось: талия чуть ужалась, тон кожи разравнялся, шрам на ключицей рагладился, тут-там, по мелочи. Но в целом! Божество вместо ангела хранителя на правом плече должно было бы сопроваждать Дима денно и нощно, подсовывать самые витаминные продукты, пол часа назад бегающие по заливным лугам, или распускающие листочки под летним солнцем, ухаживать за внешностью подопечного, гоняя по спа и тренажерным комплексам, укладывать и поднимать в строго означенное время с самого рожения. Работать на износ одним словом. В течении всей жизни его предков включительно. Внешность при реально воплощенных идеальных условиях! Если я хоть в сотую часть такая же, мания величия и синдром нарцисса у меня в кармане, и излечению не подлежат, ибо проросли по самые гланды души.
Я отвисала застывшим сусликом, а Рамин между делом излучал недовольство. С закрытыми глазами, без движения, но чувствую, вот-вот проснется. Солнце не жгло, но раздражало его глаза, смилостивившись, я заслонила лежащего тенью. Густые длинные ресницы затрепетали...
Зрачек расширенный, еле помещается на глубоко-темной радужке, тоже увеличенной, на девственно-снежное яблоко пришлось всего три миллиметра. Глаза щурятся, смотрят без опаски, но и не узнают.
- Привет? - О, а голос... Плавный, с рокочущими нотками на грани слуха. Неуверенный, ребенок.
Привет, говорю. Дим садится на кровати, грациозно, молниеносно, но я знаю, где в какой момент милисекунды он находиться. Оглядывается на брата и Доун, прошивает их взглядом, безразлично. Встает, идет... нет, стелется к лежащим. Поднимает маревное очертание руки Джейко, бросает. Смотрит на меня с вопросом. Всегда бы слушался и так себя вел...
- Свои, не трогай их. Пойдем, я дам поесть.
Дим замирает, как был, со склоненной головой и полусогнутой рукой, обдумывает.
- Я не голоден.
- А поесть надо. Объязательно.
Я беру его за руку и веду на первый, к холодильной, достаю бутыль из его именного сектора, откупориваю и протягиваю. Дим поводит носом, сморщивается как от уксуса.
- Пить объязательно?
- Да. Каждый день по три бутылки. Предупреждаю, в холодильную без меня не соваться, бутыли не бить, и содержимое выпивать до дна!
- Приказ?
- Да!
- Хорошо...
Покладистость выше похвал, мне нравиться быть вампирской мамочкой! Дим заглотил родную кровушку с эссенциями одним махом, закашлялся и жалобно-обвинительно посмотрел на меня. Я развела руками, надо есть надо. Лучше так, чем три года без памяти болтаться.
Мы пошли в библиотеку, Дим тенью тек след в след.
- Помнишь, кто ты и как зовут?
- Нет. - Волосы на загривке шевелятся от дыхания. Так, это место Доун!
- Плохо, но не смертельно. Иди рядом со мной. - Я посторонилась, Дим матереализовался на освободившееся пространство. - А я кто?
Охот..., м-м, вампир по птичьи склонил голову в наклоне ко мне.
- Та, кто приказывает. Не могу ослушаться. Госпожа.
- Хм, Старшая. - Я поправила. Не помнит, значит имя говорить лучше не надо.
- Да. - Он кивнул. - Старшая.
- Ну, побудь тут, почитай с этого стеллажа. Я пойду на мансарду, посмотрю, как дела.
- А... Можно с тобой? - Воздух колыхнулся, Дим стоит склонившись ко мне. Опасно близко к губам. Такс, соображаем, перетряхиваем шарики, которые в голове вместо роликов, припоминаем Доун, и, командный тон:
- Посиди тут.
Черт, не надо на меня смотреть такими жалобными глазами!..
- А, хрен с тобой, пойдем. Только веди себя прилично.
- Это как? - Дим идет передо мной, задом наперед, не отрывая взгляда. Физически ощущается разлитое в воздухе вокруг довольство от нахождения рядом со мной.
- Не приставать, не пытаться поцеловать и не приближаться ко мне ближе полуметра без непосредственной угрозы для моей жизни. - Дима я не опасалась, волновалась за себя, не уверенна, что сдержусь сама. Рамин с Джейко предупреждали, что поведут себя совершенно инстиктивно и будут добиваться близости с создателем, но чтобы создатель возжелал деток... Лишать своего общества совсем Дима жестоко, а дистанция - самое то.
Под солнцем вампир скуксился, я придумала ему занятие. На краешке неба под дневными лучами призрачной пиццей ассорти висела луна, на нее я и указала Диму. Завис в полуприсесте. Пододвинув кровать под коленки я усадила его, закрыла ладонями глаза, Рамин выдохнул.
- Сиди и пробуй переводить с нее взгляд на лес, солнце. Слушай лес и деревню. Тренируйся, если не будет получаться, ничего страшного. Поешь и еще попробуешь.
- Понял. А можно тебя поцеловать? - Руки легли на мои, такие же, не холодные и не горячие.
Йож... Сама подошла...
- Нет.
Убираю ладони и он смиренно упяливается на кисельное светило. За эти сутки и ночь в полку не прибывает, Дим выпивает еще две порции крови, с луной у него все по прежнему.
Днем практически одновременно приходят в сознание Лев с Джеем. Я сижу у их изголовий, пока дымка исходит на нет, Дим наблюдает из-за спины. Излучает любопытство, он тоже чувствует их отголоски недовольства резким светом. Под эфимерным саваном Лева лежит блондинистое божество, синие глаза вампирского неба смотрят нейтрально, взгляд оглаживает шелковой прохладой. Интересный эффект... А что я на коленях перед ним делаю?...
- Перестань.
Магнетическое затягивание в воронку водоворота распадается. С первого дня и гипнотизирует! Лев смаргивает, садится.
- Помнишь что-нибудь?
- Нет, Старшая.
Прогресс, представляться не надо. Мы втроем отвлекаемся на Доун, Дим начинает фонить агрессией. Заранее готовлюсь преобрести очередную моральную травму, туман тает стремительно, Доун встает еще до того, как он улетучивается.
Матьмояженщина... Рамин забыты. Мозг взрывается и по черепушке к позвоночнику стекает серенькая кашица. Я оседаю на руки Солнечного. Солнечного по праву, глаза - кладовая дневного светила, темно карие, с лучиками отражений граней золота. И в них - я, с раскрытыми губами, блестящими глазами и той, самой - душой. Обнимают нежно, руки греют, вампир из Джея неправильный, теплый. Все остальное для меня не важно, я у него в глазах, сердце сжимается, как будто стою на краю пропасти и смотрю вниз. Лицо... Может оно и изменилось, но для меня оно лишь засветилось изнутри каждой клеточкой...
- Хр...
Дим. Зол до крайности. Из объятий освобождаюсь медленно, продлеваю кайф. Он по законам жанра обламывается достаточно быстро, Джей отпускает меня и вызверивается на Рамин. Лев в стороночке наблюдает с научным интересом юного натуралиста. Я призываю всех к порядку.
- Всем успокоиться. Между собой драки запрещены. Так, - обвожу взглядом парочку, - ты, - тыкаю в Дима, - будешь номером один. Ты, - тыкаю в Лева, - номером два. Ты - третий.
Озвучиваю правила неприкосновенности с своей драгоценной персоне и веду выводок питаться. Ноги заплетаются и норовят повернуть к Джею, от него пышет самодовольством, из всей кучки я предпочтение отдаю ему. Внешне ничего не показываю, но они же мои обращенные, все чувствуют... Из-за непослушных конечностей я держусь от Доун подальше, того и гляди передерутся с Димом. Номер первый обижается на меня и мечтает закопать соперника под ближней елкой.
Лев и Джеем корчаться от пойла, Дим привычно цедит и снисходительно поглядывает на новичков. И ползет наша жизнь дурдома на колесиках дальше в светлое будущее...
Наблюдение за новообращенными сравнимо с просмотром программы "Дикая природа". Изменилось поведение, внешность, запах, голос... Обновленные собратья попросили меня перемеситься на второй этаж, там круглосуточно практиковались спарринги между Димом и Джеем, выплескивающих дух соперничества. Лев примащивается рядышком у окна и ковыряет бук. Я объязана была находиться неподалеку, уход детки воспринимали негативно, волновались и нарушали правила. В прошлый раз Доун чуть не раскроил несущую стенку старшим Рамин. Покидала я их не часто, за кровью в птичник, и насыпать корма. Пила свежую кровь я одна, когда парни прикончат всю свою, подключатся.
Лев преобразился разительнее всех, из смешливого растяпы вышел образ делового ученого с некой сумашедшинкой, позволяющей оперировать вне этики, надеюсь, с возвратом прошлого пройдет, раньше таких типов я боялась больше всего - смотришь, человек рассудительный, нормальный, а потом, бац, и нож в сердце всадит, что бы посмотреть, что будет. Дим, в противовес, стал расслабленнее, двигался лениво, по-королевски, с чувством полного превосходства над всеми. Чисто король-лев на променаде по саванне, не торенной охотниками. Джей. Ну, Джей разве что прибавил каплю уверенности, раскрепостился. Воспоминания, если таковые были, оставались при них, я запретила делиться ими и говорить об этом со мной. Подслушают еще. И уединятся с ними по очереди для разговоров подушам страшно, Лев и Дим куда не шло, а Доун... Уверовал в себя неотразимого и мог ослушаться. Слова словами, а мысленно он уже давно был оприходован в горизонтальном положении всеми способами, от классики до экзотики. Он это прекрасно чувствовал. Дим от этого бесился, однажды когда я поднималась по лестнице, меня смело с ног и понесло к стенке смазанное пятно пахнущее мускатом. Испугаться не успела... Доун обхватив за талию прижал к стенке, сумашедшие глаза... Узнают!
- Лис, Малыш...
Шопотом, с неверной улыбкой. Просила же не говорить! Ой... Что он сказал?... Я - Малыш? Я? На меня смотрит мое зеркало, я лыблюсь девочкой, прогулявшейся по стройке слепых без каски.
- Малыш - Я?...
Вершина глубокомыслия, знаю...
- Ты хотела видеть на этом месте другую? - Лоб Доун касается моего, он порывисто дышит, улыбка разрастается. Сердце уходит в пятки, извилины пляшут народные танцы островов океании.
- Нет.
- Прекрасно. Тогда мы все решили.
- Доун, ты... Ты....
- Молчи. - На губы ложится палец. Это простое действие рождает бурю эмоций, хочется высказать все, что накопилось в голове за это сумашедшее время, но с другой стороны, теперь торопиться некуда, теперь я просто... счастлива?... Утопление в собственных эмоциях предотвратил Дим, практически материализовавшись из воздуха на этаже выше. Ну а дальше, как всегда - драка.
Спустя неделю моего пребывания в взаимной эйфории Алиса-Джейко Дим перестал вступать в конфликты из-за меня любимой, а через две мы втроем чинно сидели на мансарде и пили свежую кровь, Дим как и Джейко все вспомнил, а Лев, красавчик, оказывается все помнил с первого дня, просто решил проверить, а что будет если... Псих, короче. Но теперь окончательно родной, так что все равно любим. Интересно, что в отличие от меня память парней восстанавливалась почти разом а не частями, как у меня, но на то они и элексиры пили...
Массовые медитации на луну теперь у нас уже для проформы, в зачете выход в лес до дальнего озера и загон несчастных хрюшек. До деревни пойдем на следующей неделе, надо попробовать дать моим младшим человеческой крови. Покажу заодно, как лучше кровопускание делать, у тещи старосты давление высокое, часто просит помочь. И не боится, тетка...
* * *
Котик вернулся к концу лета, тощий и гордый, с расцарапанным ухом. Качественное изменение состава семьи настороженно обнюхал, но снисходительно признал. Лева особенно, всюду с ним шастал, на руки залазил и мурчал как неотлаженный мотор. Младший Рамин, слава Первому Механику, порастерял отчужденность от мира сего, стал больше походить на себя прежнего. Правда ронять перестал все окончательно. Его характер можно назвать теперь нейтральным с вкраплениями авантюрности, он единственный из тройки мог спокойно игнорировать мои посьбы, даже прямые. После перерождения Лев преобрел абсолютную устойчивость к моим чарам, вдобавок мог зачаровывать меня и брата с Доун. Создался своеобразный образ кукловода. Дим снизил агрессию, ему перестраиваться было тяжелее всего, память вернулась позже остальных, и его эмоции ко мне угнетали Джея. Сейчас Рамин подуспокоился, шутил по поводу своего эмоционального состояния, аура некоронованного императора пообтрепалась до ненаследного принца, который может балагурить, безобразничать и поясничать, и все ему сойдет с рук. Дим по моему восприятию обрел детскую непосредственность, которую ранее воплощал его брат, и которой он был раньше лишен. Он с легкостью делился с Левом обязанностями, не рвался главенствовать. Отдыхал душой и телом от прошлой жизни. Представяю, там было от чего отдыхать.
Джей для облегчения участи Дима взял тайм-аут. Тянул нас друг к другу с неимоверной силой, но мы всегда были вчетвером, и сражались с желаниями молча. Я знаю, что все будет. Объязательно. Подождать чтобы не нервировать Дима с пару месяцев не сложно, ведь впереди тьма бездонная лет. Мы вместе бегали по Холодному Лесу, парни привыкали к запахам и светилам, медитировали над камушками. Дим и Джейко мучались до сих пор, а Лев справился с наваждениями за две недели, быстрее меня. Мы охотились, пили кровь, и за гроши сбывали тушки в деревню, кровавое безумие с жаждой минуло новообращенных стороной. На человеческую кровь и людей парни реагировали как и я, даже спокойнее. Сила превосходила мою, но я помнила, что со временем она пойдет на спад, через год будут такие же. Серебро и дерево Рамин с Джеем не брало, металл щекотался, раны от колышков заживали как обычные. В начале осени мы посетили замок и барона, Дальвин был дико рад и передал, что нас оказывается спрашивали, Шелест заходил в гости, но по совету барона решил с этим погодить немного. Вдобавок, у крестьян из южных пограничных земель ненавязчиво спрашивали про меня лица сомнительной репутации, (наемники, чтоб вы чего другого не подумали). Про нас им рассказали скупо, как мы и просили и отправили к барону, но до Латье никто не дошел, наверно отправились искать сами, что весьма затруднительно, так как мы почти все время сидели дома. От Старшей Тавгин ни одной весточки не поступало, хотя что-то подсказывает, что наемники - ее рук дело. Других кланов или просто диких на горизонте так и не образовалось, и мы спокойно и в свое удовольствие готовились к переселению на нашу с Джеем историческую родину.