Аннотация: Отредактированное, переписанное, с могучей леди на коне...
Глава вторая. В АЭРОПОРТУ НАШУ ДЕЛЕГАЦИЮ ВСТРЕЧАЛИ...
Ощущения, которые приносит переход в другой мир, были ему уже знакомы. Тошнота, головокружение, окружающий мир начинает кружиться, а затем мрак и пустота. И в довершение всего внезапное пробуждение.
Серега открыл глаза.
Безумно яркое синее небо сияло высоко вверху, в серебристо-кружевных древесных кронах.
Многоголосо пели никогда не слышанные им птицы. В незнакомом мире пахло пряно, сладковато и удивительно приятно.
Серега поморгал глазами, созерцая чужой и бесконечно прекрасный мир. И кое-как сел.
Серебристый лес некоторое время весело танцевал перед глазами, затем успокоился и занял приличествующее ему вертикальное положение. Огромные, в два обхвата древесные стволы колоннами взлетали в небо. Кора на них была гладкая и тонкая, серо-голубая. По земле стелился коврик реденькой сине-зеленой травы. Котенок, переживший вместе с Серегой уже второе по счету перемещение в неизведанные дали, вальяжно возлежал неподалеку, раздраженно подергивая хвостом. Команда по спасению, умереть и не встать...
Еще какое-то время было потрачено на то, чтобы восстановить в памяти последние ценные указания сэра Монтингтона Скуэрли. Придя в себя, идти прямо по солнцу, потом по дороге и тогда, спустя какое-то время, непременно попадешь в замок Балинок-Деде... Означенный замок принадлежал виконту Баленсиаге и значился пунктом первым в списке, который был вручен Сереге сиятельным сэром от КПСС. Возглавлял, одним словом, перечень предполагаемых узилищ...
Он поискал глазами местное светило, и в конце концов обнаружил его у себя за спиной. Солнышко было небольшим, жемчужно-желтым и стояло относительно низко над горизонтом. Впрочем, как знать, возможно, для этого мира это было высоко. В любом случае убираться отсюда следовало незамедлительно. Кто его знает, может, здешнее светило сейчас клонится к закату. А проводить ночь в лесу не хотелось. Не агентское это дело - ночевать в лесу, аки бомж неприкаянный...
Куртку и свитер Серега снял, идти в них было жарковато. Котенок сидел на плече, надежно, как якорем, уцепившись коготками за воротник Серегиной рубахи. Поразмышляв на ходу, Серега решил назвать его Мухтаром. Имя было подходящее, а задатки бойцовские у безымянного звереныша были налицо. На плече котяра посиживал вольготно, местную пролетающую мошкару отслеживал пристальным взглядом, а слишком наглых мошек даже лапой сшибал...
Дышалось пряным воздухом легко. Он шел ходко, ровно, ноги двигались абсолютно независимо от головы, а в голове тем временем, как жернова на мельнице, крутились всякие назойливые мысли. Согласятся ли в замке Балинок-Деде приютить его хотя бы на одну ночь? И какими, собственно, словами ему следует об этом просить?
- Полный я пень в вопросах средневекового этикета, - признался сам себе Серега под конец. Вслух и с печалью в голосе. - И в вопросах всего средневекового нуль.
Оставалось надеяться, что хоть с языком-то проблем не будет, в чем клятвенно заверял этот рыцарь от КПСС.
Он припомнил, как перед отправлением его запихали в пеналообразную ячейку. И погрузили в короткий сон, после которого он проснулся весь в холодном поту, как после хорошего, выдержанного в духе Стивена Кинга, кошмара. Рыцарь обронил мимоходом, что это было результатом "языковой адаптации". Сереге хотелось верить, что его словарного запаса теперь хватит на то, чтобы хлебца кусочек попросить. Или глоток водицы. А то так пить хочется, что и переночевать негде...
А вот с агентурным прикрытием дела обстояли гораздо сложнее. Песенки и побасенки - тут словарным минимумом никак не обойтись. И не верилось ему почему-то в достаточную компетентность лингвистов из КПСС. Уж если они залеты с пролетами путают...
Почва под ногами начала полого понижаться. Склон. Лес здесь сползал во впадину, напоминавшую по форме чашу с плоским дном. Довольно глубокую и широкую. Чем ниже он спускался, тем более влажным и прохладным становился воздух, почва под ногами заметно мягчела, напоминая почву болотистых низин там, на Земле. Пряный запах усилился. Он рождал какие-то странные ощущения. Близость чего-то - или кого-то...
Внизу, на самом дне котловины, была выложена спираль из каменных блоков. Блоки имели одинаковые квадратные основания, но отличались по высоте. Они то поднимались лесенкой, то снижались, образовывая угловатые волны.
Серега, заинтересованный, подошел поближе, погладил холодный камень. Поверхность была шероховатой, в желобках и впадинках. Следы грубой обработки - соскобы, сколы. Он скользнул глазами по уходящей от него каменной волне. Все блоки несли на себе те же самые следы, следы чьей-то работы. Сейчас он уже не назвал бы эту работу грубой, скорее она была нарочито грубоватой. Волнистой лентой завивающиеся в спираль камни освещали косые лучи светила. И пятнала рябь теней, улегшихся в выбоины. Дорожка, вьющаяся между кольцами спирали, была едва заметна под ковром изумрудной-лазоревой травы...
Но все же она была.
Он осторожно сделал шаг, другой. Ничего не случилось, не выбежало из-за деревьев племя дикарей, потрясающих копьями. И разгневанный старик-шаман не явился на защиту каменного святилища, сыпя проклятиями. Было тихо и пусто, как в давно покинутых руинах...
Серега остановился.
На крайнем камне, находившемся в самом центре спирали, лежало нечто крохотное и белое. Игрушка. Ничем иным это быть не могло. Хотя, возможно, создатель этого имел иное мнение. Вариантов тут было множество - амулет, местная монета, лопаточка для накладки румян, в конце концов.
На каменной плоскости лежало подобие крохотного кинжальчика, покоящегося в узорчатых ножнах. Материал напоминал кость, снежно-белую, бархатистую на ощупь. По кости шли резные завитушки, поверху усеянные тонко прорезанными звездами. На дне каждой мерцал искрой крохотный камушек, глубоко вделанный в кость. Игрушка была удивительно красивой. Такой мог бы играть... скажем, принц. Или маленький король. Серега, нахмурившись, посмотрел на камни. Ему, если он по невероятной случайности таки найдет мальчика-короля, подобное пригодится. Дети любят игрушки, а игрушки, в свою очередь, должны радовать детей. Он успокоил этими соображениями слегка зудящую совесть и сунул крохотный кинжал себе в карман.
Вещица была прекрасная. Чудесная. Кончики пальцев все еще помнили ощущение нежной прохлады, струящееся от резной кости.
Он прошел по спиральной дорожке обратно к началу каменной ленты - или к концу? Затем поднялся по склону вверх, к солнечным лучам, которые покатым настилом легли над впадиной. Теперь уже не было сомнений, что солнце садилось. Вниз, в котловину, его лучи уже не доходили. На самом краю впадины он оглянулся. И неожиданно в глаза ему блеснула белое пятнышко на центральном камне гусеничной спирали. На том самом камне, с которого он только что взял кинжальчик.
По спине дохнуло холодом. Нет, ну как же ему надоели все эти странные неожиданности и загадочные находки... Серега медленно, нерешительно повернулся и спустился вниз, в котловину.
На том самом месте, где прежде лежал костяной кинжальчик, появилось кое-что другое - крохотный белоснежный котенок. Тоже из кости. С глазами из множества мелких сияющих камешков. Тельце оплетали полосы из крохотных точек-углублений. Бывают такие кошки, в окрасе которых полосы прорисованы темными точками. Вот, например, как его Мухтар, серо-полосатый, молча и неподвижно сидевший у него на плече. Совсем как Мухтар...
Серега осторожно отвел руку, которой уже почти было коснулся костяного котенка. Мухтар сидел совершенно неподвижно. Эта неподвижность граничила с окаменелостью. Он даже не ощущал дыхания котенка, теплым ветерком щекотавшего ему шею раньше. Совсем как Мухтар... Замороженный кот на плече...
И он рванул назад, к свету, к путеводному солнцу. Когти Мухтара прошли через воротник и вонзились в шею - котенок перебарывал силу ускорения силой сцепления. Значит, жив. Уже хорошо. Но сам при этом был по-прежнему тих и недвижим. Сидел изваянием... Серегино сердце сжалось от страха. Проскочила спутанная мысль - а Мухтар-то здесь при чем? Да мы с ним, может, вообще не из этой галактики...
Он вылетел на гребень впадины и побежал по лесу. Бежал в хорошем темпе, почему-то не имея никакого желания его сбавлять...
На дорогу Серега наткнулся неожиданно. Полузаросшая колея сама выпрыгнула ему под ноги из-за очередного древесного ствола, который пришлось обогнуть. С той стороны дороги опять возвышался лес, в точности такой же, как на этой стороне. В обе стороны, насколько Серега мог видеть, колея была пуста. А кстати, в какую именно из двух сторон он должен был двигаться, не имея никакого понятия о том, где расположен замок со столь звучным названием - Балинок-Деде? И название какое-то балетное...
Тут, к превеликой Серегиной радости, на дороге появился человек.
Из-за далекого дорожного поворота слева, верхом на коне выехала неизвестная личность. На таком расстоянии не видно было ни черт лица, ни покроя одежды. Только силуэт лошади, дополненный сверху человеческой фигурой. Вот всадник въехал в очередной столб солнечного света, косо, чуть ли не горизонтально падавший на дорогу - и сразу же обрисовался сияющим абрисом лат с одной стороны. Рыцарь, почти обречено догадался Серега. Еще один, но на этот раз - не из КПСС.
Он не знал, чего ему, невооруженному, ждать от рыцаря на дороге. Но солнце садилось, а в лесу могли жить звери более опасные, чем человек с копьем и в латах...
Рыцарь подъехал ближе, и вконец изумленный Серега понял, что закованный в латы субъект был еще и женского пола. Примерно восемнадцати-двадцати лет от роду. Следовательно, чуть старше его самого. И с фигурой, подобной тем, какие иногда можно видеть на обложках книг фэнтези - комплект максимально развитой мускулатуры, снабженный для красивости иконостасом из выдающихся женских прелестей. Фигуру обольстительной амазонки облегал очень хорошо подогнанный доспех. На железных башмаках с длиннющими носками красовались ветвистые золотые шпоры, здорово смахивающие на облетевшие по осени кроны японских бонсаев. Шпоры, если он правильно помнил из истории средневековья, были знаком честно заработанного благородного рыцарского звания. В бою и с мечом.
Он во все глаза рассматривал подъезжавшую даму. Стальной шлем амазонка небрежно держала в руке. Над головой с коротко и криво обрезанными рыжевато-желтыми кудрями возвышалось копье, на верхушке которого вился желтый язычок флажка.
- Привет тебе, путник! - Неожиданно приветливо пророкотала вдруг фантастическая красотка. - Имя мне - благородная леди Клотильда. Путь мой лежит в достославный замок Балинок-Деде, где в рыцарских игрищах и турнирах надлежит мне добыть себе славу. Дозволенно ли мне будет узнать, как именуется... э-э... достопочтенный йомен или же достославный сэр?
И красотка с генеральским именем и такими же замашками небрежно переложила свой шлем из правой руки в левую. И так же небрежно, скрежетнув доспехами, почесала себя где-то в области спины. Чуть пониже поясницы.
- Я... - промямлил Серега и нервно сглотнул.
Похоже, рыцарь от КПСС не соврал, все сказанное этой Клотильдой он воспринял как сказанное на чистейшем русском языке, но вот как быть с ответом? Йомен, сэр... Надо полагать, его просят определить свою классовую принадлежность. В простонародье записываться как-то не хотелось, а благородное происхождение, увы, могут попросить доказать - в бою и с мечом. Чуть помедлив, он пробормотал:
- Меня зовут... - он помедлил секунду. - Серегой. То есть Сергей я.
Леди Клотильда многозначительно кашлянула - с ближайшего дерева с заполошными криками сорвалась стайка лесных птиц - и добавила:
- Но я так и не знаю, как мне к вам обращаться, уважаемый. Кем были ваши достопочтенные родители?
В голосе леди Клотильды звучали угрожающие нотки. Терпение рыцарственной дамы было на исходе. Серега мучительно пытался сообразить, какая же из профессий Средневековья ближе всего подходят к таким профессиям нашего времени, как врач и геолог. С мамой-врачом все обстояло более-менее нормально, а вот с папой-геологом...
- Отец, - тоскливо начал Серега, - он... изучает. М-м, разное. Земли, горы. Бывает в разных местах...
- А! - радостно рявкнула леди Клотильда. - Твой отец странствует? Стало быть, он странствующий рыцарь?
- Ну, в каком-то смысле, - скромно ответствовал Серега.
- Понимаю. Иногда, конечно, надо и свой замок навещать, сэр... сэр Сериога. Твоя мать, несомненно, верная и благородная дама, искусная в ткачестве гобеленов... или в золотошвейном мастерстве... или в еще чем-нибудь таком.
- Она лечит людей, - попытался восстановить справедливость Серега.
- Врачует раны странствующих рыцарей, друзей твоего отца, - отрезала мускулистая красотка, тряхнув кудрями, и Серега смирился. - Тоже дело... все лучше, чем на лютне тренькать и распевать о вечной любви. Итак, благородный сэр Сериога, менестрель и сын благородных родителей, куда вы держите путь свой?
- В Балинок-Деде, - Обреченно сообщил Серега.
- Так нам по пути! - Гаркнула леди Клотильда и, тронув коня, подъехала поближе. - Печалюсь, что не могу предложить благородному юноше, призванному радовать рыцарей и их дам дивными песнопениями и сказаниями, ничего более удобного, чем круп моего коня...
- Благодарю! - Почти крикнул Серега, пытаясь подражать рокочущему басу леди Клотильды. Прозвучало, прямо скажем, не очень.
Мощная длань, цапнув за шиворот, мгновенно утянула его наверх, на конский круп, по размерам не уступающий небольшому столу. Верный Мухтар истерически мяукнул на плече и, едва не свалившись, основательно расцарапал ему шею.
- Ты носишь плиша на плече? - Не поворачивая головы, поинтересовалась сидящая перед ним леди Клотильда. - Это знак тайной страсти, которой противодействуют злые силы. Кто же та благородная и прекрасная девица, невинная, вне всякого сомнения, душой и телом, соединиться с которой мешают тебе козни судьбы?
Ответом ей стало невнятное мычание, ибо дар речи Серега на некоторое время потерял.
- Понимаю, - задумчиво сказала леди. - Ты боишься открыть мне имя избранницы, опасаясь нежелательной огласки. Молчание - добродетель влюбленного, не так ли?
И девица с мышцами морского пехотинца замолчала, неожиданно ссутулившись в седле. Сереге даже показалось, что он услышал сдавленный всхлип, но тут копыто огромного коня в очередной раз бухнуло об утоптанную дорожную колею, заглушив подозрительный звук.
Дальше они ехали молча.
Дорога неожиданно вывернула из леса в чистое, ровное поле, густо и живописно укиданное стогами сена. Равнина, простиравшаяся перед ними, уходила к горизонту одной огромной вогнутостью. И далеко внизу, на самом дне этой чаши, красовался крохотный, словно игрушечный, замок. Над белыми башенками развевались алые стяги, кажущиеся с такого расстояния просто красными ленточками. Крыши слюдянисто поблескивали под лучами заходящего солнца. Над всем этим великолепием царило безбрежное синее небо без единого облачка, уже начинающее темнеть с одного края.
Серега вздохнул. Вздохнул завистливо. Чужой мир был потрясающе красив, особенно для него, городского дитяти, по понятиям коего картошка чуть ли не ни дереве растет...
Огромный, пышущий жаром конь, на крупе которого он сидел, неутомимо бухал копытами. Замок Балинок-Деде, если, конечно, это был он, неотвратимо приближался. Уже видны были какие-то желтые пятнышки на алых стягах, коричневая полоса рва, черный подъемный мост, вздернутый в воздух.
- Эй! - Долетело с высоченной башни. Серега промерил взглядом высоту - этажей пять, не меньше. - Кто такие?
- Я - благородная леди Клотильда, девица из рода Персивалей! - Громогласно возвестила леди, приподнявшись на жалко скрипнувших стременах. - Требую впустить меня в замок как леди и гостью милорда Баленсиаги!
- Хорошо-о-о... - донеслось с башни. - А с вами-то кто?
- Благородный сэр Сериога! - Громовым голосом представила его леди Клотильда. - Менестрель и мой спутник!
Серега решительно подавил в себе внутреннюю дрожь, расправил до предела плечи и выпрямил спину, стараясь казаться повыше. Во влажном, горячем воздухе что-то загрохотало, и настил подъемного моста неторопливо спланировал из синих небес прямо к их ногам. Жеребец счастливо мотнул головой и, не дожидаясь, пока леди Клотильда дернет за поводья, двинулся вперед. Из распахнутых ворот замка до него доносились теплые, зовущие запахи конюшни, собратьев и еды.
Они проехали через темный, сырой проем ворот. Толщина стены над головой достигала чуть ли не пяти метров. Внутренний двор, замощенный камнями, наполняла суета. Рыцарские кони, которых сразу несколько слуг вели в разных направлениях, то и дело истерично ржали и били копытами. Носились слуги, две служанки азартно гоняли по двору крупного серо-белого гуся. Юбки у обеих то и дело взметывались, обнажая пышные молочно-белые бедра. Пробегавшие мимо слуги отпускали словечки, от которых у Сереги заполыхали уши. Леди Клотильда, ничуть не смущаясь, внесла свою лепту, громко посоветовав ловить гуся не руками, а нижней... гм-м... частью - мол, и поймается понадежней, и удовольствие будет полным. Серега задохнулся от смущения. Затем две мощнейшие девичьи руки снесли его с лошадиного крупа, как муху. Мухтар, возмущенно мяукнув, то ли свалился, то ли сам спрыгнул с Серегиного плеча на каменную мостовую. И тут же удрал в сторону одной неприметной дверки. Надо думать, на поиски пропитания.
Серега стоял посреди двора, кое-как приходя в себя после конной прогулки верхом. Его слегка покачивало.
Прямо перед ним вдруг возникло двое юношей. Годами и ростом юнцы лишь немногим уступали ему самому. Вот только одеты были странно. Шарообразные штаны, как арбузы, пестрели нашитыми полосами золотой тесьмы, облегающие стеганые кофточки тонули в кружевах. Юноши как по команде сдернули с голов полощущиеся по ветру береты и, крутнув их по воздуху мельницей, синхронно и ловко переломились в поясе, шлепнув при этом беретами по каменной брусчатке двора. Серега яростно потер глаза: пышные перья, прицепленные к беретам, хлестнули его по лицу.
- Мы - пажи! - На едином дыхании выпалила парочка. - Приставлены к вам. В услужение! Благородные сэры... то есть благородный сэр и благородная леди, позвольте препроводить вас в ваши благородные покои... То есть покои для ваших благородных милостей!
Веки были мокры от слез, но глаза щипало уже меньше. Серега осторожно разлепил ресницы, заново открывая для себя омытый его слезами мир. Людская суета во дворе уже поутихла, оставшиеся немногочисленные слуги бороздили его с исключительно деловым видом.
- Обед скоро, - опытным глазом определила леди Клотильда и четко, по-военному повернула вправо, следуя за пажами.
По Серегиному мнению, для обеда было поздновато - небо над замком стремительно лиловело, за одной из высоких стен наверняка разгорался закат, невидимый со двора. Впрочем, на Земле аристократы любили ночной образ жизни, может, и здесь та же история? Раз обед на закате, ужин будет в три пополуночи, не иначе.
Пажи задом пятились к одной из дверей. Передвижение спиной вперед парочка совмещала с подметанием мостовой беретами, так что пыль стояла столбом. Серега поискал взглядом Мухтара, но не нашел. В конце концов, коты имеют свойство бегать сами по себе... Он вздохнул и последовал за леди Клотильдой. В голове копошились разные мысли.
Здесь бродят по дорогам рыцари, стоят замки под штандартами, имеются пажи... одним словом, лепота и средневековье. Что ещё здесь есть?
Он поднимался по лестнице вслед за могучей блондинкой, лестница была крутая, винтовая, вполне средневековая, с мощным запахом не вовремя удовлетворенных рыцарских потребностей. Шел и глядел на чрезвычайно спортивные тылы леди Клотильды.
Зрелище ему нравилось.
Он так загляделся на выпуклости, плавно играющие под коротким кольчужным подолом, что в какой-то момент споткнулся. И полетел вперед, взмахнув руками.
От падения на ступени Серегу остановили эти самые выпуклости. Он судорожно ухватился руками за что-то - и только потом сообразил, что именно ему попало под руку. Леди Клотильда выпрямилась и застыла, как турнирное копье. Сказала, не оборачиваясь:
- Сэр Сериога! Это либо прямое оскорбление, либо... Если вы так жаждете подвигов и поединков во имя своей прекрасной дамы, то я и так бы приняла ваш вызов, без всяких этих... Копье или меч?
- Нет-нет... - торопливо успокоил ее Серега, дернувшись назад и кое-как восстановив равновесие. Теперь он лихорадочно подыскивал слова для умиротворения воинственной красотки. - Никаких поединков я не жажду. Особенно с вами. Благородная Клотильда...
- Леди Клотильда.
- Да-да, конечно, леди Клотильда! Я абсолютно случайно, э-э... я просто споткнулся. Умоляю простить меня. Припадаю к вашим ногам, и все такое.
Клотильда глянула на него через плечо. С благородным негодованием на лице - и с некоторым сомнением во взоре.
- Я упал и схватился за вас. Это вышло не нарочно, я просто задумался... - промямлил Серега. И жарко покраснел.
- И о чем же вы задумались, сэр Сериога? - Уличающим тоном спросила Клотильда.
О прекрасном виде сзади...
- О драконах. - Выпалил Серега. - Из рыцарских сказаний. И легенд. Леди Клотильда, а вам доводилось видеть драконов?
Леди Клотильда величественно тряхнула неровными кудрями и неспешно возобновила свой подъем по лестнице.
- Нет, не доводилось, сэр Сериога.
Он это и так знал. Как сказал сэр Скуэрли, драконов тут нет...
- Здесь не доводилось. Вот в Бородохском лесу, что в тридцати дерах отсюда... Как я понимаю, ваша прекрасная дама жаждет иметь над своим ложем отрубленную вашим мечом главу дракона? Сие сейчас весьма модно. Настолько, что некоторые умники уверяют всех в полном грядущем истреблении драконов, но я тому не верю. Драконы весьма плодовиты. Я расскажу вам на досуге, как с ними управляться. А уж потом можете отправляться за подарком для предмета вашей тайной страсти... Кстати, я могу даже сопровождать вас туда. Вдруг понадобится потом тело привезти или еще что...
Наводившие на Серегу дрожь весьма любезные рассуждения леди Клотильды прервал визгливый гул со двора. Пажи, успевшие тем временем убежать вверх по ступенькам, заголосили:
- Обед! Сигнальный рог к обеду!
Леди Клотильда рванулась вверх, перепрыгивая через две ступеньки.
Как выяснилось наверху, в комнатах, отведенных им, они должны были подготовиться к трапезе. Один из пажей, тот, у которого на лице не было видно кожи из-под россыпи веснушек и прыщей, вручил ему влажное полотенце, смоченное в крепких и вонючих духах. Благовонный запах валил с ног. В буквальном смысле. К счастью, Серега перестал что-либо ощущать уже после первого вдоха. Полотенцем надлежало обтереть руки и лицо. Серега, содрогаясь, проделал эту операцию под бдительными взорами пажей, затем брезгливо запульнул ароматным до вони полотенцем в самый дальний угол отведенной ему комнаты. К его собственному изумлению, тряпица, мягко спланировав, повисла на каком-то крюке, торчащем из стены.
Крюк, очевидно, предназначался именно для этого полотенца, потому что на лицах пажей отразилось одобрение. Серега подивился сам себе - он по жизни был растяпою, а тут... Молодец, одним словом.
Леди Клотильда операцию с полотенцем проделала быстрее, чем он. Серега, вывалившись из комнаты, успел увидеть лишь ее плечо, исчезающее за поворотом лестничного витка. Он рванул за ней скачками, мальчишки-пажи затрусили следом. Леди Клотильда успела содрать с себя доспехи. Дева-рыцарь была одета в черный стеганный камзол. Рукава со множеством прорезей казались просто пучком лент. В прорезях сиял алый шелк нижней рубахи, черные облегающие брючки на ногах могучей леди украшали совершенно убийственные лампасы из кроваво-красного кружева. Серега с сомнением оглядел себя. Брюки черные, рубаха синяя в ковбойскую клетку, сзади на плечах болтается серый свитер, завязанный спереди рукавами. Куртку он оставил в комнате.
Сойдет, подумал Серега. Одет он не по местной моде, но избранная профессия дозволяет всякие чудачества. Менестрели - творческие личности, богема. А богеме странные наряды положены по статусу. Равно как и глупые шутки.
Во дворе он наконец нагнал леди Клотильду. Девушка стояла возле колодца и полными горстями плескала в лицо воду. Серега пристроился рядом, ожесточенно начал тереть руки и лицо, пытаясь освободиться от запаха духов. Пажи встали рядом, изумленно взирая на них обоих. Очевидно, омовения водой здесь не практиковались. Клотильда закончила первой, фыркая, отерла лицо руками, по-кошачьи потрясла кистями. И сказала через плечо:
- Я вижу, сэр Сериога, ты тоже не разделяешь глупых предрассудков относительно воды. Сие приятно мне, и я прошу тебя быть моим соседом за столом, хоть ты и не столь знатен, чтобы сидеть рядом с девой из колен Персивалевых. Но...- Клотильда, обернувшись, хитро улыбнулась и подмигнула Сереге, - не по нраву мне, коли сосед мой пахнет сильнее, чем яства на столе!
Трапезная, в которую их ввели, оказалась огромной комнатой размером со спортзал в Серегином колледже. Под высоченным потолком дымно горели факелы. Кое-где на мрачных стенах висели на гвоздях расписные куски ткани в ярких пятнах, которые, если приглядеться, складывались в фигуры. Большей частью это были рыцари в абрикосовых и голубых доспехах, кони, иногда с рогом на голове, и дамы, почему-то сплошь коленопреклоненные.
Тяжеловесные столы из темного дерева стояли буквой "П". Публика за ними сидела самая разная. Обе ножки буквы занимали люди в камзолах всех цветов радуги и всех степеней засаленности. Кое-где блистали заплаты, тоже не слишком свежие. Здесь были монахи (загадочные личности в черных складчатых рясах) и стражники, прямо в латах севшие к столу. За центральным столом возвышались три монументальных кресла. Сиденья были свободны, по бокам сидело несколько дам. В свете факелов драгоценности на их одеяниях блистали разноцветными искрами, изломы шелков и атласов сияли. Все сидели, чинно убрав руки со столов, еды на столах еще не было. Кого-то или чего-то ждали?
С появлением леди Клотильды боковые столы оживились. Посыпались приветствия, слившиеся в общий гул и нечленораздельные крики. Как уяснил из этого ора Серега, примерно половину из присутствующих леди Клотильда побила в свое время на мечах, а оставшуюся половину перепила на спор. Побежденные, однако, были не в обиде на победительницу. В рыцарском обществе царили здоровые спортивные настроения. И многие из рыцарей называли леди Клотильду просто Клоти.
Блондинистая дева улыбалась, сыпала именами, кивала в знак приветствия. И решительно продвигалась к столу в центре. Дамы, сидевшие там, полировали леди ненавидящими взглядами. Дам леди Клотильда поприветствовала пренебрежительным кивком. Те, зло поджав губы, низко склонили головы в ответ.
Серега шел следом за леди Клотильдой, но его вроде бы никто не замечал. Молясь про себя, чтоб так было и дальше, Серега плелся мимо местного благородного общества. Девица из колен Персивалевых с размаху уселась в одно из трех пустующих монументальных кресел в центре и приглашающе похлопала по ручке кресла, стоявшего рядом.
Жест предназначался для него. Он протиснулся в щель между креслом и столом, сел. Дамы справа и слева окаменело смотрели в пространство прямо перед собой. Волосы у всех были туго зачесаны назад, настолько туго, что бедняжкам, наверное, даже моргнуть было больно. Головы украшали странных форм шапочные конструкции, щедро усаженные драгоценными камнями. Зал провонял духами, но даже их зверское амбре не могло перебить мощного запаха немытых тел, волной идущего со всех сторон. В Средние века, со смятением припомнил полузадохнувшийся Серега, мылись редко. Воды боялись и пользовались её только в редких случаях. То есть почти никогда.
Дева-рыцарь свела ладони вместе, скороговоркой забормотала что-то. Слов разобрать было невозможно, потому что весь зал тоже забормотал вслед за его соседкой. Время от времени в глухом рокоте всплывали слова типа "боже ж мой", "помилуй" и "хлеб насущный". Действо шибко смахивало на молитву перед трапезой. Чтобы не слишком выделяться, Серега торопливо свел ладони. Коллективное моление окончилось так же внезапно, как и началось. Леди Клоти повелевающе махнула рукой, оглушительно хлопнув при этом ладонью по столешнице. Со всех сторон тут же брызнули шустрые слуги, мгновенно уставив столы блюдами с едой и кувшинами с вином.
За боковыми столами зародился веселый шум, разросся до басовитого гула. Там сыпались тосты, шутки, иногда ядовитые, звучали здравницы. Сергей скосил глаза на присутствующих дам. Те молча и быстро хватали еду, сосредоточенно жевали. Созерцание челюстей, ровно перемалывающих пищу, завораживало и пугало. Серега нервно сглотнул, посмотрел на леди Клотильду. Могучая шатенка... или все же блондинка?.. да, все же блондинка уписывала еду весело, обмениваясь шутками с темя, кто сидел за столами поодаль. Аппетит у девы был великолепным. Как и положено морскому пехотинцу. Серега помедлил и тоже принялся за еду.
Мясо было густо обмазано медом и перцем, дичь и рыба немилосердно разварены. Причем дичь была еще и с душком. Серега пожевал, перец обжег рот. Он закашлялся и торопливо хлебнул из стоявшего рядом кубка.
Там было кисловатое вино, от которого в горле запершило. Кое-как отдышавшись, Сергей решительно переключился на лепешки с медом. Они напоминали пряники и были вполне съедобны. А вот питье... Он повертел головой и обнаружил у себя за спиной парочку тех самых пажей. Поманил их пальцем. Пажи ужами скользнули к нему.
- Ребята... - смущенно пробормотал Серега, чувствуя себя чуть ли не эксплуататором, - мне бы это... водички.
- Благородный сэр снова желает помыться? - Изумленно вопросил один, а его товарищ негодующе шикнул - мол, благородный сэр... он всегда в своем праве, что хочет, то и отчебучивает, и не пажеское это дело!
- Нет, - тоскливо сказал Серега, жить в Средних веках ему становилось все труднее, - я просто пить хочу.
Пажи пораженно ахнули и исчезли. Леди Клотильда повернула голову, и воззрилась было на Серегу с немым ужасом, но тут в зал внесли баранью ногу с луком, и Клоти деловито переключилась на нее.
Вода, которую ему преподнесли, была чистейшей, ледяной и ни капли не пахла хлоркой.
После третьей перемены блюд, когда аппетит присутствующих был почти удовлетворен, настало самое страшное. Одна из дам, сидевших рядом, повернула к нему узкоскулое лицо и удостоила его гипнотизирующим взглядом. Затем сказала:
- А теперь, сэр менестрель, самое время спеть, не так ли? Или поведать нам что-нибудь, что ваша милость сочтет подходящим для нашего не слишком блестящего общества...
Серега метнул на леди Клотильду затравленный взгляд, но та только одобрительно загыкала, поскольку кусок баранины надежно залепил ей рот. Люди за столами понемногу стихали, выжидающе поворачивая головы в сторону Сереги. Это была западня без выхода.
Липкий холодный пот проступил на коже. Спеть что-нибудь? Нет, нельзя так жестоко с людьми обращаться... Побасенки? Кроме "Стрекозы и муравья" в голове больше ничего не всплывало, хоть плачь. Помнится, дедушку Крылова за социальную направленность этой басни шибко ругали... И было это при нашем царе-батюшке, крайне либеральном правителе, если сравнивать его со средневековыми феодалами. Что ещё?
В голову почему-то не лезло ничего, окромя незабвенного "Я помню чудное мгновенье". А почему бы и нет? Хороший стишок, и хорошая учительница была Валентина Максимовна, которая заставляла их всех заучивать классику наизусть. Рифмы - да бог с ними, с рифмами, пусть будет белый стих. Главное - никакой социальной направленности и критики дармоедов-эксплуататоров, сиречь местных феодалов.
Вот только читая эту весьма куртуазную штучку, произведенную достославным поэтом специально для впечатлительных дам, взволнованный и слегка испуганный Серега то и дело поглядывал в сторону змеиноглазой соседки - а ну как сия особа выразит на лице неодобрение или, что еще хуже, недоумение по поводу стиха?
Его опасениям не суждено было сбыться. Лицо змеиноглазой выразило полнейший восторг. Время от времени она в открытую поворачивалась к Сереге и поливала его таким взглядом, что он чувствовал себя кроликом перед удавом.
Выпалив последнее, заключительное "...и любовь!", Серега с дрожью в коленях опустился в кресло.
Из-за боковых столов смотрели по-разному, гамма взглядов была широка - от опасливо-восторженных до настороженно-брезгливых. Клотильда хлопнула довольно чувствительно по плечу и громко провозгласила:
- Хор-рошо! У меня аж в носу зачесалось... Чего ржете, лошади - от слез, не от соплей!
И добавила шепотом, придвинув губы к самому Серегиному уху:
- Это, конечно, не мое дело, но, сэр Сериога... Разве вы уже решили сменить свою прекрасную даму на леди Эспланиду? Уж больно щедро вы её одаривали своими взглядами... И она с вас глаз не спускает, как я приметила!
Серега отчаянно покраснел, схватил со стола кубок и залпом выпил его до дна. Кислятина с острым сивушным запахом тошнотворным комком прокатилась по пищеводу. Слегка затошнило, он отдышался и вновь перешел на воду.
Тем не менее дальше все шло как пo маслу. Он пересказал присутствовавшим сказку о Синей Бороде, от души разукрасив ее рыцарским антуражем и пространными описаниями всяческих материальных благ. Средневековый изверг был воспринят феодальным обществом весьма благосклонно. Причем симпатии, как понял Серега из редких прочувствованных возгласов, были на стороне отважного барона, коему мешали нормально жить лезущие не в свое дело дуры бабы. Леди Эспланида, к великому его облегчению, вела себя тихо, только громко взвизгивала вместе со всеми дамами в особо напряженных местах повествования. Сказка, или, точнее, легенда о несчастном бароне подходила к концу. На столах все уже было съедено, и Серега с некоторой дрожью начал думать о том, что же рассказывать дальше... Конец затянувшейся трапезе положила леди Клотильда. Она просто-напросто встала из-за стола - и весь зал тут же вскочил на ноги как по команде. Серега припомнил, что и трапезу не начинали, пока не явилась леди Клотильда. Интересно...
Он не выдержал и, идя за блондинкой, поманил пальцем одного из следовавших по пятам пажей. Спросил шепотом:
- А почему народ в зале вскочил, едва Кло... едва леди Клотильда встала?
Паж метнул на Серегу опасливый взгляд, как на буйнопомешанного, потом, пожав плечами - ну что взять с этого сэра, он же воду пьет! - протараторил:
- Благородная леди Клотильда из рода рыцарей Персивалей, кои состоят в родстве, хоть и дальнем, с погибшим королем нашим Зигфридом. И пусть родство дальнее, но ведь ближе уже никого нет! Посему в любом замке хоть и не оказывают им почестей, подобающих верховному сюзерену, но тем не менее предоставляют королевские права - начинать и заканчивать трапезу, судить и казнить, ежели восхочет кто!
- И многие восхотели? - Поинтересовался Серега.
Паж заулыбался, приоткрыв щербатый рот.
- Не... Дураков нет...
Дальше Серега шел за Клоти в полном молчании, размышляя, как бы склонить рыцарственную красотку проехаться вместе с ним по всем восьми замкам, что были в списке сэра Скуэрли. С такой попутчицей - с правом казнить и судить - шансы на выживание повышались...
На выходе из трапезной стояла странная парочка. Толстенная, страшно грязная старуха и мальчишка лет шести. Тоже грязный, но, в отличие от старухи, худой и изможденный, с торчащими скулами и пустыми глазами. Завидев Клотильду, стремительно выходящую из зала впереди всех, старуха ссутулилась, наклонилась вперед и, сжав руку на плече у мальчика, затянула:
- Подайте нищей и старой, болящей и лишенной кормильца... Вот внук у меня, и боле нету у нас никого, родители его страшной смертию помре... А и дом-то наш сгорел... Подайте ж хучь кусочек поисть...
Клотильда прошла мимо, равнодушно обогнув парочку как нечто бездушное. Серега глянул на пухлые старушечьи пальцы, впившиеся в костлявое детское плечо, на мертвенно-бледное лицо, искаженное гримасой терпеливо переносимой боли. Лицо было на уровне его пояса. Он остановился. Старуха совала руку под нос, безостановочно и плаксиво скулила. Те, кто выходил из трапезной, огибали их так же равнодушно, как и леди Клотильда. Огибали и шли по своим делам, недоумевающе косясь на Серегу. Пауза затягивалась. Старуха, усомнившись в финансовых возможностях Сереги, теперь совала руку под нос другим выходившим.
Ушедшая было вперед леди Клотильда вернулась, смущенно покашляла рядом.
- Сэр Сериога, подайте ей монетку, если хотите, и пойдемте. Я желаю поговорить с вами безотлагательно, сэр Сериога.
- У меня нет монетки, - тихо сказал Серега.
Клотильда шумно вздохнула, заглянула Сереге в лицо, еще раз вздохнула.
- Ну хорошо... Но вы становитесь моим должником, сэр Сериога. - Она повернулась к старухе с мальчиком и зычно крикнула на весь двор: - Эй! Кто эти двое?
Резиновыми мячиками с двух сторон подскочили пажи.
- Да нищие, миледи! Пришли когда-то в замок, попросили у милорда Баленсиаги крова, милорд сжалился и велел их оставить. Но запретил их кормить. Сказал, что у нас и так нахлебников достаточно.
- Да уж, милостив ваш милорд, ничего не скажешь, - пробурчала леди Клотильда, - значит, на кухне их не кормят? Живут подаянием и свиными помоями... Почему же старуха лопается от жира, а мальчонка тоньше моего копья?
Пажи переглянулись.
- Не знаем, миледи. Может, ей удалось добиться благосклонности одного из поваров? - высказался один и прыснул.
- Или она нарочно не кормит его, чтобы побольше давали... - рассудительно протянул его дружок,
Лицо мальчика скривилось, он быстро опустил голову. И заплакал. Две или три слезинки абсолютно беззвучно упали в дворовую пыль, оставив на ровном сером налете несколько темных оспинок.
Клотильда грозно и надменно свела брови, вскинула подбородок. Вот теперь Серега начинал понимать, что именно обозначают слова "с королевским величием". Ей не понадобилось кричать - двор затих сам собой. Куры на скотном дворе, и те перестали квохтать.
- Приговор! - рявкнула леди Клотильда. На задах замка всполошенно кукарекнул и тут же осекся петух. - Рассмотрев сие дело о перекорме и недокорме, я, леди Клотильда, благородная девица из рода Персивалей и баронесса Дю Персиваль по праву рождения, постановляю! Дабы воистину видно было, что эти двое - родные один другому, то бишь кровь от крови и плоть от плоти одной, повелеваю забрать этого отрока от данной старухи и кормить и лелеять до тех пор, пока дитя не будет походить на свою прародительницу один в один, то есть пока не станет таким же толстым! И если бог недоволен судом моим, то пусть явит волю свою и в скором времени либо превратит отрока в толстяка, либо старуху в стройную иву! Сроку для божьего суда - три дня! Ежели кто здесь считает приговор сей несправедливым, то пусть выйдет и сразится со мной в честном бою! Меч или копье для поединка - выбор за ним! И клянусь не причинять опасных для жизни увечий!
Было тихо-тихо. И никто не спешил воспользоваться столь завлекательным предложением. Простота здешней судебной системы очаровывала. Раз-два - и готово решение. Господу Богу для апелляций - три дня. От всех остальных возражения принимаются на месте. Голосуйте мечом или копьем...
В данном случае все воздержались.
- Благодарю вас, милорды, за то, что сочли суд мой справедливым и праведным! - Провозгласила леди Клотильда громовым голосом. - Опекуном же отрока назначаю благородного менестреля, сэра Сериогу! Пусть он кормит его, пока тот не дорастет до размеров бабки! Такова моя воля, таков мой суд, и да будет так!
Старуха, до этого тупо и молча слушавшая леди Клотильду, вдруг очнулась, взвизгнула и вцепилась в мальчонку, как гарпия. Толпа зрителей, все это время почтительно молчавшая, издевательски загыкала. Похоже, что бы ни выкидывала слегка (или не слегка) склонная к авантюризму леди Клотильда, все сходило ей с рук. И даже вызывало бурное восхищение окружающих.
Мальчонку била крупная дрожь. Клотильда шагнула вперед, решительно отодрала от него старуху, которая визгливо орала про гнев милорда Баленсиаги, который вернется и будет разгневан, он заступится за бедную женщину, он покажет этой гулене безъюбочной... После этих слов настала тишина. Тишина оглушительнейшая. Все затаили дыхание, и Серега тоже. Казалось, даже камни в мостовой потихоньку съеживаются и пытаются спрятаться друг за друга... Леди Клотильда, уже было направившаяся прочь, запнулась на полушаге и медленно повернулась к старухе.
- Женщина... - Оказывается, мускулистая блондинка умела не только кричать, но и шептать. Голос прошелестел, как змея на камнях. Сухо и угрожающе. - Из уважения к старости и вообще к твоему полу я тебя не трону. Сейчас не трону. Но я собираюсь пробыть в замке еще две ночи. И если ты попадешься мне на глаза еще раз... Я не убью тебя. Я не поднимаю руку свою на недоумков, дураков и тех, кто лишен разума. Но мой жеребец в таких тонкостях не разбирается, его даже специально обучали топтать людей. Обещаю тебе, после знакомства с моим конем, тебе начнут подавать вполне заслуженно. И для этого тебе больше не понадобится твой внук. Он тебе понадобится для другого - скажем, на тележке тебя возить... Еду-питье в рот тебе засовывать. Если это то, чего ты хочешь, то тебе нужно только одно - попасться мне на глаза...
- Милорд Баленсиага не станет ссориться с благородной леди из-за тебя, грязная тварь! - истерично взвизгнула появившаяся вдруг за старухиной спиной леди Эспланида. - Проваливай, мерзкая свинья, пока я не приказала посадить тебя на кол!
Старуха, похоже, наконец-то правильно оценила ситуацию, мгновенно побелела и буквально растворилась в воздухе. В застоявшемся дворовом эфире на ее месте осталось только облачко вони - единственное напоминание о ней. Клотильда ткнула мальчишку носом в Серегин живот.
- Будь ему добрым хозяином, сэр Сериога! А для начала помой, что ли.
И безукоризненная Клоти удалилась, на ходу насвистывая нечто мелодичное. Когда-то мелодичное. Теперь это было скрипучими руладами. Вот уж кому медведь... нет, скорее, боевой жеребец на ухо наступил.
С уходом блистательной представительницы колен Персивалевых толпа быстренько рассосалась по своим собственным хозяйственно-прикладным надобностям. Серега растерянно огляделся. Рядом оставалась лишь неизменная парочка пажей - и змеиноглазая леди Эспланида. Что ему делать дальше с мальчишкой, он не знал. Интересно, у них тут имеется ванная комната?
Из затруднения его вывела леди Эспланида. Уперев руки в бока, она критически осмотрела мальчишку и самого Серегу. И вдруг растянула тонкие губы в умильной улыбочке. Бр-р-р.
- Благородный сэр менестрель чрезвычайно добр к этому отродью пеонов... Что ж, если его отмыть, одеть и с надлежащей строгостью обучить, возможно, со временем из него и выйдет сносный слуга для вас, мой господин.
Серега нерешительно покивал головой.
- Но сейчас, разумеется, его надо привести в вид, который не позорил бы его хозяина. Вы позволите мне распорядиться на этот счет?
- Э-э-э... - промямлил Серега, - благодарю. И вообще признателен ужасно. Леди... Миледи...
Ситуация становилась все жарче. Змеиноглазая леди не отрывала от него своих глаз, вся разрумянилась и даже, кажется, похорошела отчего-то.
Пока Серега мучительно путался в титулах, выбирая наиболее цветистый, леди Эспланида, развернувшись к нему спиной, обстреляла весь двор беглой очередью приказов. Стая выбежавших из разных углов слуг пронеслась перед Серегой, и двор опустел. К великому его облегчению, промчавшийся самум унес и мальчишку, и леди Эспланиду.
Через десять минут (удивительное чувство времени можно воспитать в себе, терпеливо пережидая лекции) его, бесцельно топтавшегося во дворе, зазвали в какой-то чулан, Посреди помещения царила заполненная теплой водой огромная деревянная бадья. Леди Эспланида, ураганом влетевшая в чулан, всыпала в воду пригоршню вонючего порошка и вновь унеслась. Длинные широченные рукава одеяния летели за ней по воздуху, как стяги идущей полным ходом каравеллы. Леди деловито бормотала себе под нос что-то о старой детской одежде, каковая все равно без толку валяется где-то на чердаке... Конца тирады Серега не расслышал, ибо леди захлопнула за собой дверь.
Он опустился перед бадьей на корточки. Мальчишка стоял молча, в глазах у него было покорное ожидание новых несчастий. Кожи, в Серегином понимании, на ребенке не было. Была пугающая смесь из расчесов, гниющих болячек и радужных синяков, от синюшно-багровых до желто-зеленых. Его передернуло.
Грязные лохмотья рвались под рукой. Серега посадил мальчишку в бадью. Беспрестанно охающая служанка принесла местное грязно-серое мыло (чуть пострашнее обычного хозяйственного) и кусок мешковины вместо мочалки. Он, помявшись, принялся за несколько непривычное, но по-житейски вполне обыденное дело - мытье ребенка. Это немного смущало, но стоило только представить, что моет он не человеческое дитя, а... ну, скажем, пса неизвестной породы, стоящего на задних лапах и бесшерстного притом, как все пошло на лад.
Осторожно отмытый, окаченный теплой водой и закутанный в старую, но относительно чистую простыню, мальчонка сидел на табуретке в кухне и смотрел на поставленную перед ним миску с кашей. Каша, по словам повара, осталась еще с завтрака. Учитывая, что на дворе сгущалась ночь, аппетита это сообщение не вызывало. Да и выглядела каша как жидкое овсяное месиво с редкими вкраплениями куриной пупырчатой кожицы. Мальчишка поднял от миски странно заблестевшие глаза и простуженным голосом просипел:
- Можно?!
Серега, раздавленный стыдом за себя, никогда в жизни не голодавшего, и за весь род людской, усиленно закивал. Приглашающе помахал рукой, мол, давай, приступай, не стесняйся.
Ложка мелькала, стучала об миску, мальчишка захлебывался, давился, но заглатывал еще. Собравшиеся кухарки и повара с мрачными лицами стояли вокруг и смотрели, кое-кто время от времени надрывно вздыхал. Можно подумать, иронично подумал Серега, что до этого бедолага жил на другой планете. Или в другом замке. И здешняя прислуга его знать не знала, видеть не видела. Только сейчас разглядела...
В кухню влетела леди Эспланида, взглядом армейского инспектора на строевом плацу обозрела собравшихся, одним движением пальца подогнала к себе главного повара и что-то шепнула. Повар тут же налил в кружку светло-розовую жидкость из крохотного кувшинчика. Трепетная осторожность, которая была им проявлена, говорила о немалой ценности розовой влаги.
- Мальчишка давно не ел, - коротко пояснила леди Эспланида. - Это поможет удержать еду у него в животе, ну и еще кое в чем поможет...
Она деловито поманила его за собой, отступая в коридор.
Серега вышел. Кто-то из слуг, толпившихся в кухне, сдержанно хихикнул ему в спину и тут же осекся, ибо леди Эспланида притормозила свой скорый шаг и предупреждающе обернулась.
Она властно потащила его по коридору. Затем втолкнула в дверь, за которой была кладовка - с колбасами, развешанными под потолком, с кругами сыра на стеллажах. Сама влетела следом, задвинула засов.
- Сэр менестрель, я хотела бы предложить вам кое-что.
Сэру менестрелю хотелось провалиться сквозь землю. То бишь сквозь пол. То, как вела себя леди, вызывало у него самые гнусные подозрения. И опасения за себя.
- Но прежде чем я начну, я прошу вас поклясться тем, что для вас дорого, ну что там есть - ваша мать, ваш отец, ваше мужское достоинство, наконец... Поклянитесь, что вы никому и никогда не расскажете о моем предложении. И не имеет значения, согласитесь вы или нет. Ну?!
- Клянусь, - пробормотал Серега.
Змеиноглазая леди Эспланида с насмешкой вздернула бровь.
- Благородные люди так не клянутся... сэр. Следует возложить руку на пряжку пояса и склонить голову. Поименовав при этом то, чем клянешься. Должна заметить, некоторые рыцари тоже об этом забывают. Но им такое простительно - их слишком часто бьют по голове. И в конце концов, звание рыцаря, благородное происхождение и понесенные раны ставят их превыше любого этикета... Чего не скажешь о вас, не так ли?
Леди Эспланида откровенно любовалась смущением и испугом Сереги. Интересно, что у них здесь делают с самозванцами? Нет, лучше не спрашивать.
- Вы, сэр, весьма юны, но, судя по всему, сообразительны. Поэтому я буду откровенна. Ваши осанка и речь выдают в вас благородную кровь. Но ваши манеры говорят, что вы росли не в замке. Вы образованны, но не воспитаны. Вы плохо одеты и не имеете ни гроша за душой. Вы наверняка бастард, ублюдок, рожденный не с той стороны простыни. И в довершение всего даже не признанный своим благородным родителем - это я заключаю из того, что вы не назвали имени вашего рода. Я ведь права, благородная кровь дана вам именно родителем, а не родительницей, не так ли... сэр?
Серега покивал. Отец, человек взрослый (предок, одним словом, а какой же предок не любит одаривать окружающий мир мудростью предков?), как-то раз выдал на кухне сногсшибательную сентенцию - мол, не надо спорить с женщиной и мешать ей делать свои умозаключения. Даже если они вас оскорбляют или неверны изначально. Что бы не говорила женщина, все сведется к одному - заинтересована она в тебе или нет. Если да, то концовка будет в твою пользу. Если же нет...
- В ваши семнадцать с небольшим вы очень разумно избрали стезю менестреля. Вам ведь примерно семнадцать? Это дало возможность войти в благородное общество без упоминания имени отца. Вы мудры не по годам, сэр Сериога... А теперь поговорим обо мне. Я - сестра милорда Баленсиаги. Сводная, замечу, и от своей матушки я унаследовала весьма приличное состояние. Фактически я гораздо богаче брата, ибо его наследство - это поместья, которые не всегда доходны. Золото же, вложенное предусмотрительной матушкой в банки Алмазных островов, приносит доход всегда. Я чуть ли не вдвое старше вас, славлюсь дурным характером, некрасива, не терплю охотников за моим приданым и обладаю братом, не желающим моего замужества. Я - змея Эспи, баньши Баленсиагов... Я хочу предложить вам сделку. Выгодную как для меня, так и для вас.
Леди Эспланида выдержала паузу, давая роздых своему языку - и недоумевающим Серегиным мозгам.
- Я обеспечу вас деньгами, весьма щедро, кстати, поскольку это будет и в моих интересах. Позабочусь о коне, одежде и всем остальном. Вы получите рекомендательные письма к моим родственникам, двери многих богатых замков гостеприимно распахнутся перед вами. Вы быстро прославитесь - с вашим-то несравненным даром рассказывать занятные вирши и занимательные истории... Разумеется, опорой этому дару будет моя поддержка. Предполагаю, что ваш родитель вскоре захочет признать вас, ибо состоятельный сын, вхожий в замки самых могущественных и богатых лордов, в хозяйстве всегда пригодится...
И станет он местным Шахерезадом, и будет вечно рассказывать сказки скучающим феодалам. И незабвенного Александра Сергеевича с Михаилом Юрьевичем второпях переводить. Серега хмуро глянул. Чертовски хотелось надеяться, что он здесь не навсегда...
- Взамен я попрошу одного, - продолжила леди Эспланида, - я стану дамой вашего сердца. Нет-нет, ничего такого. Просто вам придется носить одежду моих цветов. Или, по крайней мере, шарф - шарфами я вас обеспечу в достаточном количестве. Вы можете таинственно молчать, когда вас будут спрашивать об имени вашей прекрасной дамы... мои цвета и так все скажут, яснее ясного. Но если вы начнете выказывать свои симпатии другой леди, повторяю, леди, возня со служанками здесь не в счет... наше соглашение тут же будет расторгнуто. Итак?
В его положении это звучало заманчиво. Есть нужно каждый день. Ещё нужна одежда и лошадь, чтобы не топать пешком от замка к замку. К тому же он теперь опекун. И мелочишка на молочишко крайне потребна...
- А что это даст вам? - Поинтересовался Серега. - Ну, будет у вас менестрель ваших цветов. И что?
У леди Эспланиды на лице появилось тоскливое выражение - и тут же исчезло. Дама решительно поджала губы.
- Скажем, это мой женский каприз. Знаете, моя матушка всегда говорила - если не можешь быть счастливой, хотя бы изобрази это. Пусть я стара и некрасива, но по дорогам страны будет ездить молодой человек, неся на себе мои цвета... в этом что-то есть. Мне эта идея пришла в голову за обедом, мне она понравилась, и я её покупаю. Вот так.
- Я могу сделать это и бесплатно, - помолчав, сказал Серега. - Без всяких денег.
Леди Эспланида сдавленно хихикнула. Или всхлипнула?
- Не бывать тому! Сэр, носящий цвета мои... Недостойно меня будет, ежели будет он в чем-то нуждаться.
Она пинком вышибла дверь и царственно промаршировала из кладовки. Разговор был окончен.
В кухне Серегу ждал уже насытившийся и обряженный в чистую одежду мальчишка. Леди Эспланида знала свое дело: одежда была впору, даже слегка на вырост, из хорошей ткани, в практичных темно-серых и синих тонах.
Серега откашлялся и спросил:
- А как тебя зовут?
- Скотина, - прошептал ребёнок.
Серега онемел от удивления. Может, это у него в мозгу неправильно перевелось?
- Так его называла эта старуха, сэр. Только так и никак иначе, - авторитетно подтвердил неизвестно откуда вынырнувший паж, один из тех двух.
- Понятно... - Серега задумался. Если он теперь благородный сэр менестрель, а это его слуга, имеет ли он право переименовать его? Впрочем, сейчас узнаем: - А могу я дать ему другое имя?
- Конечно, благородный сэр, - не раздумывая, подтвердил паж. - Вы можете называть его, как вам будет угодно, любым именем, прозвищем, или же бранным словом, судить его, наказывать и миловать, распоряжаться его жизнью и имуществом, буде у него таковое появиться. Вы благородный сэр и его хозяин. Вы в своем праве, что бы вы не натворили.
- Чудесно, - несколько напряженно сказал новоиспеченный хозяин. - Теперь ты будешь... Мишка! Михаил то есть.
- О! - Восхитился паж. - Какое необычное имя! Несомненно, взяли вы его из легенд древности, сэр менестрель. Сколь глубоки познания ваши! Все с нетерпением ждем мы ужина, когда вы сможете порадовать нас новым, доселе неизвестным сказанием.
Серега покивал, беря Мишку за руку, чтобы отвести в свою комнату. Малыш клевал носом.
В его комнате уже успели поставить небольшой топчан в добавление к узкой кровати, снабдив его тонким матрасом, подушкой и одеялом. Паж раскланялся.
- Отдыхайте, сэр.
Сигнальный рог к ужину раздался уже ночью. Серегу, который сладко спал без задних ног, растормошил паж. Звали его Тем, о чем он уже успел шепнуть Сереге, присовокупив, что всегда готов сыграть с сэром менестрелем по маленькой в кости. Пока Серега, морщась, пытался сообразить, что это за игра - кости и на что она больше похожа - на шашки или на дворовую "фишку", коей увлекались все малолетки их двора, паж успел облачить Серегу в местное одеяние. Похоже, леди Эспланида серьезно относилась к своим обещаниям. Все было новенькое, серо-стального цвета, и штаны, и камзол. Только нижняя рубаха была из ярко-синего полотна.
Паж застегнул последнюю пуговицу на камзоле. Серега, припомнив кое-что, шагнул к своей прежней одежде, брошенной на стул. Игрушечный кинжальчик по-прежнему лежал в кармане, бархатисто-прохладный, щекочущий пальцы тонко прорисованной резьбой. Серега переложил его во внутренний карман камзола. Казалось, что с ним спокойнее. Что-то суеверным он стал...
Глянув на Мишку, спящего на топчане, Серега решил его не будить. Покормить мальчишку можно и потом. К тому же он вроде как его слуга, а стало быть, за стол ребенка все равно не пустят.
Внизу его ждала леди Клотильда. Рядом с ней стояли двое рыцарей, весело похохатывающих, но при этом еще и болезненно потирающих бока.
Судя по шуточкам, троица проводила время от обеда до ужина на турнирном ристалище. Блистательная Клоти, что примечательно, боков не потирала. При виде Сереги все трое затихли и обменялись странными взглядами.
- Сэр Сериога, - нарушила молчание Клотильда. - Не знаю, как тебе сказать, но... но на тебе одежда цветов змеюки Эспи... то бишь леди Эспланиды!
Серега сделал непонимающее лицо, запахнулся плащом в живописной мушкетерской манере и прошествовал мимо, прилагая зверские усилия, чтобы не расхохотаться. Лицо леди Клотильды с выпученными глазами и отвисшей челюстью впечатляло.
Ужин в точности походил на обед, разве что факелов на стенах было гораздо больше.
Мясо по-местному казалось уже вполне сносным. Или он успел проголодаться достаточно, чтобы смириться со здешней кухней? Серега ел, не обращая внимания на взгляды всех сидящих за столами - его одеяние произвело фурор. На леди Эспланиду, непринужденно сидящую чуть поодаль в платье точно таких же, как на нем, серо-синих тонов, он не смотрел. В конце концов, об обмене влюбленными взглядами в их договоре ничего не говорилось.
Впрочем, в этом не было нужды. Местному обществу было достаточно и полунамека, чтобы соединить их имена...
После ужина эти взрослые дети опять попросили сказку. Он выбрал Али-Бабу, поменяв восточные колориты повествования дна преувеличенно-готические. Али-Баба превратился в бедного рыцаря Албера, обладающего верной и заботливой супругой Мордантой. Разбойники, естественно, стали простолюдинами, злобными лентяями, которые сбежали в лес, чтобы вместо работы на своих лордов грабить и мучить проезжих купцов. Пещера была переквалифицирована в волшебный замок Сезам. Само собой, в конце повествования благородная супружеская чета перебралась на постоянное место жительства в чужой замок. И счастливо там зажила за счет припасенных разбойниками награбленных деньжат. Завершив историю столь приятным хеппи-эндом, Серега подивился царившей в зале тишине. И отловил несколько завистливых взглядов, брошенных на леди Эспланиду ее соседками. Леди Клотильда печально вздыхала, чисто по-бабьи подперев щеку рукой.
- Ах, сэр Сериога. Воистину любовь благородных супругов, чистых душой, побеждает все, в том числе и козни безродных, посмевших поселится в замке как господа. Уверена, что скоро прославишься ты по всей Нибелунгии, как сказитель красноречивый и многомудрый...
Серега выдавил любезную улыбку.
Они возвращались после ужина в свои комнаты, расположенные на верху огромной башни. Во дворе было беспроглядно темно, лишь кое-где слабо сияли язычки факелов. Оглушительно и совсем по-земному пели сверчки, вкусно пахло влажной, в ночной росе, травой. Запах травы мешался с запахом дыма от факела в мощной руке леди Клотильды.
Серега нес прихваченные с кухни миску с едой и кувшин с молоком для Мишки. Вдруг что-то толкнуло его в плечо, затем в кожу впились крохотные когти, легко пронзившие ткань камзола. Чертыхнувшись и едва не выронив ношу, он скосил глаза. Мухтар. Гуляка деловито потерся головой об его ухо и улегся эполетом на Серегином плече. Клотильда, хихикнув, сказала серьезно:
- Сэр Сериога, а та дама, что преподнесла вам этого плиша... кстати, весьма дорогой подарок... она не будет в обиде на ваши симпатии к леди Эспланиде?
- Нет, - выдавил Серега. - Это был прощальный дар.
- О... а! Ну, это хорошо. То есть весьма печально, конечно. Соболезную. Что ж... Я тут хотела с вами поговорить, сэр Сериога. Дело весьма деликатное, тем более что оно касается представителя самого знатного на континенте рода. То бишь моего собственного. Речь идет о некоем соглашении, в некотором роде взаимной услуге, понимаете?
Ещё одно соглашение? Сегодня прямо-таки вечер деловых встреч предложений...
- Я люблю милорда Жанивского, - на полном серьезе заявила вдруг могучая блондинка. И добавила с драматической ноткой в голосе: - Но он не обращает на меня никакого внимания!
Серега споткнулся и вновь чуть не выронил миску вместе с кувшином.
- То есть он, конечно, обращает на меня внимание, но как-то не так, - горько жаловалась Клоти. - Он отказывается от всего, что я ему предлагаю - дружеский поединок, турнир на звание лучшего выпивохи, бой на кулаках... Даже поиграть в кости я ему предлагала, хоть и не люблю игрища, далекие от ратного дела! Но он отказывается от всего. А ведь так прекрасно было бы побыть вместе! Уединиться на ристалище или под столом... а он говорит, что желает, дабы дама его сердца была более... более... культурной, вот это словечко! Мол, он хотел бы беседовать со мной об устройстве мира, о... черт, как это... о мироздании, вот! А я, к его скорби, на это не способна! Нет, ты представляешь?!
Они уже подошли к башне. Леди Клотильда завывающе вздохнула полной грудью. И в сердцах пнула дверь, за которой пряталась лестница наверх.
- Увы, - односложно посочувствовал Серега, поудобнее перехватывая миску и кувшин перед подъемом по лестнице.
- Конечно, он носит цвета другой дамы, но это вынужденно! Все знают, что родители принудили его к этому, потому что позарились на приданное той толстухи, дочери лорда Пантагенета! А ведь у неё в роду всего три поколения благородных предков! Всего-навсего! Да и благородными они стали после того, как прапрадед леди хитростью женился на обнищавшей наследнице титула! А всё приданное толстухи - замок на три башни да три сотни деров земли... Мои благородные предки, коих у меня было сто восемьдесят шесть поколений, такие замки называли фермами! И дарили их вассалам! Вот и додарились, собственно... О, сэр Сериога, ну как же я несчастна!
Серега поискал у себя в душе и не нашел в ней особого сочувствия к бедняжке Клоти. Все эти девичьи страсти по неразделенной любви... Не любит один, так полюбит другой! Тем более что боярыня лицом лепа - а милорд Жанивский, судя по её же словам, трусоват. И одевается в чужие цвета.