Лес кончился как-то внезапно. Она по инерции шагнула на мягкий зеленый ковер, и тот пружинисто прогнулся под ее ногами. Тропинка почти исчезла, осталась лишь легкая примятость трав, вода в чужих следах, раздавленная клюква...
Она ступила на болото. Туман обнял ее, оседая на коже влагой.
Она не удержалась, нагнулась, сорвала ягодку. В лесу она боялась есть ягоды, не зная, ядовиты они или нет, но клюкву узнала сразу. Правда, та оказалась незрелая, кислая, хоть и красная.
И все равно, хоть какая-то еда.
Она набрала целую горсть и пошла дальше. Скоро она увидела небрежно наброшенные друг на друга доски.
Оглянулась: лес растворился в тумане. Не было видно ничего, кроме клочка зыбкой суши под ногами и прогнивших мостков. Она осторожно встала на доски: они не провалились, даже остались сухими.
Села, давая отдых гудящим ногам.
Так она сидела долго-долго, пока не вытащила из пятки последнюю занозу, не общипала всю клюкву, до которой могла дотянуться, и вдоволь не нагляделась на росянки. На пушистых листиках застыли сверкающие капельки, и это было красиво. Ей очень хотелось, чтобы через туман пробилось солнце... Но потом на такой листик сел комар, и она встала, не желая смотреть на трапезу.
Доски были скользкие и грязные. В какой-то момент одна из них мягко прогнулась под ногой, и она по колено провалилась в жижу. Уперлась руками в другую доску и вытянула ногу, но это было последней каплей: штаны и без того были испачканы в дорожной пыли, а тут еще и премерзкая мутная вода капала со штанины, оставляя на сравнительно сухих досках мокрый след, а сама штанина гадко хлюпала и противно липла к ноге. Слезы вдруг тоже закапали и потекли, не желая заканчиваться.
Она чуть не упала в черное озеро, в последний момент различив его сквозь застилающую глаза муть. Мостки поворачивали налево, в обход, по самому краю. Ковер из сплетенных трав кончался, начиналась вода. На вид чистая и теплая, туда так и хотелось нырнуть.
Смыть с себя пот, слезы и дорожную пыль.
Сойти с мостков.
И она чуть не прыгнула в озеро прямо в одежде. Шагнула бы, если бы не увидела, что в там кто-то есть.
Кто-то белый вынырнул из-под огромного дерева, незнамо как очутившегося в озере, заросшего тиной и на вид склизкого и гнилого, но еще крепкого. Пожалуй, она бы могла перепрыгнуть на него. Кажется, по нему можно было перейти озеро напрямик.
Ей очень захотелось сократить путь.
Она решила спросить у купальщицы, есть ли на той стороне бревна мостки.
- Простите! - Окликнула она неуверенно, вздрогнув, услышав свой звонкий, слишком звонкий для этого места, голос.
В криком взмыла из низеньких кустов какая-то болотная птица. Может, выпь. Приняла ее за свою товарку и решила ответить...
Женщина подплыла, оперлась руками на доски и мощным рывком выбросила тело на мостки. Откуда-то всплыла ассоциация с форелью, взбирающейся вверх по течению, и тут же пропала.
Женщина села, опустив ноги в воду. Отжала волосы. У нее были полные белые руки, полное белое тело и полные белые груди. Если бы женщина смутилась, попыталась бы прикрыться, она бы смутилась тоже. Но женщине явно было все равно.
- Простите, вы местная?
- Местная. - Согласилась женщина.
- А... - Она кивнула на лежащее в воде дерево, - Так можно пройти? На той стороне тропинка будет?
- Будет. - Женщина кивнула, все так же уставившись куда-то вглубь озера.
Она отвечала неохотно, глухо. Наверное, точно так же шла по тропинке и заблудилась, и так долго прожила в одиночестве, что почти забыла человеческий язык. На ее лице застыло выражение непонятной муки, как будто звук собственного голоса причинял ей боль.
- А вы живете где-то здесь? - Все-таки не удержалась, спросила.
- Здесь. - Сказала женщина и указала рукой на противоположный берег.
Пришлось прищуриться, чтобы разглядеть едва заметные в тумане очертания какого-то дома. Это был шанс.
Шанс ночевать не на склизких досках. Кто знает, каков размер болота. Может, удастся напроситься на ужин?
- А можно... Можно... Ну... Если вам не сложно...
- Не сложно. - Женщина с видимым трудом раздвинула полные губы в улыбке и соскользнула в воду. Длинные волосы рассыпались в воде. Наверное, потом ей придется вычесывать немало тины и прочей грязи. Не может же озеро посреди болота и впрямь быть таким чистым, как кажется?
- А... как? По бревну?
- По бревну.
- А вы, если что, вы же поймаете, да? - Она внезапно поняла, что совершенно не помнит, умеет ли плавать.
- Да.
И тогда она решилась. Отошла на пару шагов, а потом разбежалась и прыгнула прямо на развилку: широкое место, где от монументального ствола отходила толстая ветка. Увидела спину женщины. Та быстро плыла к дереву, извиваясь всем телом.
Ствол пошатнулся: она перенесла вес на другую ногу и осторожно, цепляясь за ветки, пошла. Ногами она нашаривала опору, старалась не сильно раскачивать ствол.
Главное не соскользнуть. Не хватало еще, чтобы ее пришлось спасать!
Женщина задела какую-то ветку боком, глухо вскрикнула и ушла под воду. Ствол опасно закачался, ноги заскользили, она едва удержалась, ухватившись за торчавшую ветку. Перевела дух, с облегчением отметила, что женщина белеет уже с другой стороны. Но зачем же было проплывать под деревом?
Оно начало медленно поворачиваться, спасшая ее ветка клонилась к черной воде. Она все-таки нарушила равновесие.
Или женщина нарушила его. Толкнула какую-нибудь из подводных ветвей, когда ныряла. Тогда у нее есть ответ на вопрос. Первый ответ. Но совсем не радостный. Она его не примет, лучше найдет какой-нибудь другой.
Почему так страшно упасть в воду? От озера ничем не пахнет, вода кажется чистой, поверхность не заросла тиной. Вряд ли тут водится что-то опасное, женщина же плавает совсем без страха. Вода медленно приближалась, и она замерла, зачарованная было собственным отражением в водной глади... ее лицо перечеркнула скользнувшая по своим делам водомерка, освобождая от чар.
Какой-то животный ужас заставил ее резко качнуться в бок и потянуть ветку за собой, восстанавливая равновесие. Наконец она поняла, что именно показалось ей неправильным.
Несмотря на все ее трепыхания, поверхность озера не нарушалась и малейшей рябью. Как будто это было черное стекло, а не вода.
Может, вернуться?
Она посмотрела назад. Того берега уже не было видно сквозь туман. Тут нет места, чтобы разбежаться и перепрыгнуть обратно. От скользкого ствола даже толком не оттолкнешься... Она все равно рухнет в воду.
Женщина обещала, что на той стороне будут другие мостки. Ей хотелось верить.
Она почти поползла. Не помнила, как смогла дойти до самой верхушки. Последние несколько метров она просто бежала, стараясь не смотреть под ноги, понимая: стоит лишь на секунду остановиться, замереть, и она поскользнется и упадет в эту гладкую воду. Она и так бежала по щиколотку в воде: тонкий ствол уже не мог удержать ее веса.
Вот-вот он кончится, и она уйдет вглубь даже без всплеска.
Она прыгнула, скорее почуяв, чем увидев, что ей больше некуда наступить, ударилась грудью о мостки, подтянулась, царапая живот.
Это была широкая площадка, на ней, наверное, кто-то когда-то сидел и рыбачил. Кажется, во время прыжка она видела краем глаза остатки удочки, догнивавшие в озере. А может и показалось.
Женщина уже ждала ее. Какая же она была красивая! Прямо и гордо держала голову, расправила покатые плечи. Белая кожа, казалось, светилась. Длинные мокрые волосы рассыпались в беспорядке, липли к телу, казались черными, как воды озера за спиной.
Она смерила ее задумчивым взглядом темных глаз и пошла по мосткам к видневшемуся рядом домишке, не сомневаясь, что за ней последуют.
Она старалась ступать по ее следам, когда шла за ней по узкой тропке в камышах, которую и не заметила бы сама, если бы ей не указали. Они шли совсем недолго. Дом вынырнул из тумана неожиданно: нет, его очертания были видны, но все больше маячили вдалеке, и вдруг, как будто они сделали рывок, дом оказался близко.
Она коснулась дощатой стены, стряхнула с рук налипший мох.
Заколебалась было на пороге, но женщина, очутившаяся за спиной, мягко, почти ласково, толкнула ее в спину мокрой ладонью.
Все-таки это был никак не дом. Так, наспех сколоченный сарайчик, такой же насквозь прогнивший, как и все в этом месте. В нем невозможно было жить: внутри было совсем темно, а нащупывались лишь бетонные края больших чанов, в которых плескалась вода. В крыше зияли прорехи, давая совсем немного тусклого света.
Она уже жалела, что переступила порог. Жалела, что вообще заговорила с этой странной женщиной.
- И это твой дом? - Спросила она неуверенно, замерев перед одним из чанов.
В воде ей чудилось какое-то шевеление. Женщина встала в проеме. Если бы не это, она давно бы опрометью бежала из этого места, она видела, там, от мостков, шла еще одна тропинка. Надо было свернуть и побежать по ней, пока женщина, кем бы она не была, не опомнилась. Зачем она сюда пошла? На что надеялась?
Как должен выглядеть настоящий дом?
Она не знала. Но точно знала, что не так.
- Дом. - Глухо сказала женщина и скользнула ближе.
Она больше не вызывала никакого доверия. Но горькие ответы надо принимать, как лекарство: вовремя, а сейчас было уже поздно.
В шевелении на дне чана можно было разглядеть плещущие хвосты и плавники. Обитатели чана заметно оживились, когда она начала его обходить, желая, чтобы ее отделяла от женщины хоть какая-то преграда.
Плеснуло как-то особенно громко. Из чана выскользнула рыба, упала на бортик, забилась... Скользнула вдруг удивительно ловко и вцепилась зубами в предплечье.
Она вскрикнула, и женщина бросилась.
Одним прыжком преодолела разделявшее их пространство; схватила ее за волосы, намотала их на руку, попыталась опрокинуть в чан. Едва удалось раскорячиться, вцепиться в бортик руками, упереться ногами, но женщина была сильнее, и было понятно, что долго так не продержаться.
- Дом. Дом. Дом. Дом. - Повторяла женщина, пока это не слилось в гулкое мычание, - оммоммм.
Это мычание заполняло пространство, забивало голову ватной пустотой. Все сложнее было сопротивляться, руки и ноги слушались неохотно, глаза слипались. Страх уступал место апатии.
Рыба еще сильнее сжала челюсти и отвалилась вместе с откушенным куском мяса. Она взвыла от боли, и на какое-то мгновение морок отступил; женщина же отвлеклась, чтобы подобрать с пола трепещущую тварь. Наклонилась, больно дернув за волосы.
Она ударилась виском о бортик и отключилась.
Когда она очнулась, женщина как раз тыкала длинным бледным пальцем ей в живот и что-то недовольно ворчала.
Ее уже нельзя было назвать красивой. Она оплыла, как свечка: опухли веки, прибавилась пара подбородков, упругие было груди свешивались до живота. Руки бугрились мышцами, только бугров этих было слишком много, у людей не бывает таких мышц. Да, женщина уже нисколько не походила на человека, скорее на диковинную тварь, которой, несомненно, и являлась.
Было невозможно кричать, тело сковало оцепенение. Казалось, вот-вот эта тварь подхватит ее под руки и кинет в чан рыбам, которые, почуяв кровь, бились о бетонные стенки.
Скосила глаза: ранка на предплечье оказалась неглубокой и почти затянулась. Хоть какая-то хорошая новость. Не хватало еще тут кровью истечь.
Какая-то ранка была слишком чистая. Как будто ее... вылизывали? Скорее, слизывали кровь; тварь как раз распахнула пасть и раздраженно зашипела, чуть высунув длинный шершавый язык. Потом присела на корточки и приложила шишковатую голову к ее груди. Жирные волосы змеями упали на лицо, норовили забиться в ноздри. Хотелось откинуть эту черную массу, завизжать, побежать... но, похоже, именно потеря сознания и спасла ей жизнь. Оцепенение оказалось спасительным.
Тварь же хотела скинуть ее к рыбам, но не скинула. Не потому ли, что она перестала сопротивляться?
Может, эти твари не едят мертвечины?
Нет, вряд ли тварь не слышит, как бьется ее сердце.
Может, рыбы не заметят ее, пока она неподвижна?
Как будто почуяв догадку, тварь отскочила, замотала головой, затопала ногами, пнула ее в бок. Она заставила себя не напрячься, как тряпка откатилась к бортику.
Тварь верещала и верещала, в бешенстве топая ногами и потрясая кулаками. Ей досталось еще несколько ударов ногами и толчок кулаками в грудину, еще и еще. Она сильно надеялась, что хруст ребер ей послышался. Дышать стало больно.
Наконец тварь плюнула, растерла плевок зеленоватой пяткой. Подняла ее легко, как котенка, и забросила в чан. К счастью, не догадалась ее притопить.
Она вошла в жесткую воду спиной и снова пребольно стукнулась о бортик: на сей раз спиной и затылком. Теперь она старалась дышать как можно реже. Она чувствовала, как кожи касаются холодные чешуйчатые бока, но догадка оказалась верной. Пока она не двигалась, ее и не замечали. Даже тварь, кажется, потеряла к ней интерес. Зашаркала ногами к выходу, что-то тихо шепча себе под нос.
Неудачный какой-то день. Наверное, тварь тоже так подумала.
А ведь все так хорошо начиналось... Как же она устала...
Она прикрыла глаза только на секундочку...
А когда она их открыла, тварь уже несла ее к озеру, перекинув через плечо, как куль с мукой. Черная вода приближалась; в голову сразу полезли всякие дурацкие мысли. Может, рыбы ее не съели, так, надкусили, и тварь не съела, хоть и попробовала, но кто сказал, что тому, кто живет в озере, не все равно, шевелится его пища или давно уже остыла? Может, там живет огромный карп. А карпы, кажется, едят пшенку и размокший хлеб, рядом с которыми она окажется просто пищей богов?
Тварь дошла до мостков и пошла по ним вдоль озера. В какой-то момент она вдруг злорадно хихикнула, сняла свою ношу с плеча, раскачала и бросила ее, но не в озеро, а в болото.
В последний момент она смогла извернуться и упасть левее, чем хотела тварь, животом на кочку, чудом не угодив в топь. Кочка подозрительно хлюпнула, зашаталась, но вниз не ушла.
Увидев, что жертва благополучно ожила, тварь обиженно зашипела, снова затопала ногами, даже хотела было шагнуть в болото, но почему-то не решилась. Наклонила голову, как будто что-то услышав, и бросилась в озеро.
Наверное, кто-то еще сюда забрел.
Она поколебалась было, но махнула рукой. Из нее сейчас скорее выйдет обуза, чем спаситель.
Она просто малодушно пожелала этому кому-то удачи, а сама встала на цыпочки, надеясь, что увидит неподалеку хоть какую-то тропку, до которой сможет добраться.