Примерно около месяца назад оба полка призрачной стражи покинули столицу султаната, передав охрану столицы в руки городской стражи, и передислоцировались на новое место своей постоянной дислокации под городком Аннуар, который находился в ста к5илометрах от столицы. Данная передислокация полков призрачной стражи была произведена в рамках программы, которая была принята и утверждена ближним государственным советом, создания новой армии султаната Гурам.
Считалось, что призрачная стража султаната Гурам испокон веков состояла из двух полков по тысяче воинов в каждом, но действительности два полка, основные подразделения призрачной стражи, квартировались в столице, а несколько других подразделений располагались в четырех других городах султаната. Но эти подразделения, примерно, ротного состава, были не боевым, а учебными частями этой стражи. Мерцающая стража была элитным и боевым подразделением султаната Гурам, но никогда не имела отношения к войску или армии, она не должна была вести боевые действия на фронтах или в открытых сражениях с противником. Ее в основном использовали для охраны монарха, членов его семьи и высших чиновников и сановников султаната, эта стража подчинялась одному только монарху. Воины призрачной стражи были высокими профессионалами своего дела, они получали подготовку офицера войск специального назначения и были способны выполнить любую задачу, выжить в любых сложных условиях. Но они не могли, вернее сказать, не умели вести позиционные бои, прорывать оборону противника и все то, что должны были делать армейские части на фронтах.
В учебные роты призрачной стражи набирались дети мужского пола из обедневших дворянских династий и семей, а также крупных крестьян землевладельцев в возрасте от семи до десяти лет. В учебных ротах этих детей и подростков учили прежде всего армейской дисциплине, необходимой грамоте и различным воинским предметам. Через пять лет обучения в таких ротах перед отпрысками дворянских и крестьянских семей двери военных училищ или высших учебных заведений султаната, В шестнадцать лет ребята закачивали службу и первичную военную подготовку в учебных ротах и переходили в разряд воинов-учеников столичных полков. В двадцать лет они держали выпускной экзамен, в течение десяти дней демонстрировали перед экзаменаторами свои боевые навыки и приобретенные знания, доказывая своим преподавателям и воинам-наставникам, что достойны быть воинами этих подразделений. Ребята, выдержавшие все экзамены и испытания, становились равноправными воинами призрачной стражи, им вручались специальные костюмы-балахоны, которые делали их невидимыми в схватках с противником.
Служба в призрачной страже была трудна, очень почетна, офицеры и рядовые этой стражи были всегда на виду у высших лиц султаната. Очень часто случалось и такое, что министрами правительства султаната становились и простые воины и заслуженные офицеры, как недавно произошло с капитаном стражи Боргом, который самим Повелителем был назначен министром внутренних дел султаната Гурам. Офицеры призрачной стражи, в случае их перевода в армейское подразделение, занимали высокие посты, а рядовой воин призрачной стражи в обязательном порядке становился лейтенантом.
Поэтому Эль-Нассар и принял предложение министра Борга о переформировании обоих полков призрачной стражи в гвардейскую дивизию, на базе которой в ближайшие месяцы воссоздать армию султаната. Призрачную стражу перевели в Аннуар, где была развернута учебная рота призрачной стражи и где в самое ближайшее время должен был быть сформирован третий полк из выпускников учебных рот призрачной стражи. Одновременно на базе других учебных рот призрачной стражи началось формирование двух армейских пехотных полков и одного кавалеристского полка. Подобная военная реформа позволяла Повелителю султаната Гурам уже через три месяца иметь более или менее боеспособную армию и начать боевые действия в Пограничье. .Впоследствии эти части планировалось развернуть в два корпуса из восьми полков.
Придворные много говорили о рискованности приятого решения и оставить столицу султаната без надежного прикрытия, но Эль-Нассар и члены его ближнего государственного совета хорошо понимали, что надежную армию в условиях столицы не создашь. Невозможно в казармах, где размещались две тысячи воинов призрачной стражи, разместить дивизию из трех полков и множества вспомогательных и технических подразделений. Возникала проблема с питанием такого большого количества воинов, а главное, появлялась очень серьезная проблема с набором рекрутов в армию. Вокруг столицы было мало крестьянских хозяйств, которые без ущерба для себя могли бы своих вторых или третьих сыновей отправить в армию, даже при условии, что крестьянским сыновьям в армии будут хорошо платить. Поэтому совет и решил передислоцировать полки призрачной стражи под Аннуар, к тому же под этим городом, по информации Эриха Шустера располагались большие склады армейской амуниции, оружия и продовольствия.
Когда вопрос о передислокации призрачной стражи и о создании на ее базе гвардейской дивизии был принципиально решен, то перед Эль-Нассаром встал очень серьезный кадровый вопрос. Людей вокруг него всегда хватало, но кого можно было бы поставить во главе зарождающейся армии, кто станет во главе городской стражи, на которую, в случае внезапного нападения, возлагалась обязанность обороны столицы - все эти вопросы оставались не отвеченными. Казалось бы, нет ничего проще найти человека и доверить ему определенную должность или ответственность, но Эль-Нассар на собственном опыте убедился, что между приятным царедворцем и человеком, которому можно было бы доверить реальное дело существует огромная разница. Таких людей, как Борг, которому Эль-Нассар был глубоко благодарен за маркиза Алистана и его службу, или Ивонн можно было пересчитать на пальцах одной руки. Он сильно сожалел, что фрейлину своей дочери Ребекку отправил вместе с дочерью, а ведь эта женщина легко справилась бы с положением в сельском хозяйстве в качестве министра сельского хозяйства.
Сейчас место министра сельского хозяйства султаната занимает один напыщенный индюк из придворных, который ни черта не понимал в этом вопросе, а своими пустыми рассуждениями о государственных дотациях сумел настроить все крестьянство против Повелителя султаната. В годы правления Эль-Нассара крестьянство султаната остепенилось, собирало с земель богатые урожаи и денежки мощным потоком потекли в руки крестьян. Тут бы им не мешать богатеть, а стоять рядом и советовать, что сеять в полях, а что не сеять, принимая во внимание государственную заинтересованность. А этот индюк начал говорить, что этим богатством крестьянство обязано в ноги кланяться Повелителю, в результате крестьянство повернулось к руководству султанату одним задним местом. Теперь они хотят сами вершить свои судьбы, а об обещаниях будущей райской жизни даже не хотят слышать. Поэтому, когда стал вопрос, кого назначить командиром призрачной стражи, то окружающие царедворцы развели руки и отвели взгляд. Борг или капитан Фенрих справились бы с этим делом, но они очень нужны в столице, некому тогда будет держать в ежовых рукавицах преступников. Эль-Нассар по браслету связался с министром внутренних дел Боргом и сказал:
- Не слишком ли много времени ты тратишь на этого Файеза, каждый день допрашивая его и не получая никакой достоверной информации?
- Повелитель, я не могу прекратить эти допросы, каждый раз он мне сдает кого-то из своих людей. Я хорошо почистил министерство, но людишек Файеза в нем пока остается много и конца и края им не видно. К тому же мне некем их заменять, приходится звать на службу старых друзей или ребят из призрачной стражи, ветераны еще соглашаются, а молодые ни в какую. Но я согласен с тобой в том, что до серьезного разговора мы с Файезом еще не дошли и он отделывается мелочью, за свою измену, а мне так не хочется тащить его на дыбу. - Сказал Борг в ответ.
- Договорись с Ивонн и вместе с ней поговори с ним. Она опытная магиня и отлично знает свое дело в таких вопросах. - Посоветовал Эль-Нассар.
- Если, мой Повелитель, не будет возражать, я разговаривал с придворным магом и уже получил ее согласие на совместный разговор с бывшим министром. - Ехидным тоном продолжил разговор Борг. - Разговор запланирован на ближайшие часы.
Попрощавшись с министром Боргом, Эль-Нассар отключил браслет и вновь углубился в свои мысли, размышляя о том, кого назначить командиром призрачной стражи в Аннуаре. Если маркизу Алистану подчинить городскую стражу, что, в принципе, было бы разумным, его служба дознания могла бы заниматься вылавливанием внутренних и внешних врагов государства. При зрелом рассуждении, внутренний преступник - вор, конокрад, мошенник наносит немалый ущерб гражданам, значит и государству тоже, а внешний преступник - шпион наносит моральный и материальный ущерб государству, залезая в карман граждан налогоплательщиков. А господина капитана Фенриха тогда можно было отправить в лагерь под Аннуаром, вернув на должность капитана призрачной стражи, правда, пока этот паренек совсем молод, чтобы стать во главе дивизии. Но молодость, это дело такое, быстро проходящее и, если капитан к определенному времени наберется опытом руководства крупными войсковыми подразделениями, почему бы ему тогда не стать армейским полковником?!
Приняв окончательное решение по этому вопросу Эль-Нассар поднялся из-за стола и направился к выходу из кабинета. Восточная Империя приняла недавно нового чрезвычайного посла графства Корнуэл Западной Империи. Этот посол выразил специальное пожелание встретиться с Повелителем султаната Гурам. Верховный Правитель поддержал просьбу посла и посоветовал Эль0Нассару встретиться с этим человеком.
ххх
Ивонн Де ля Рунж в сопровождении своего секретаря подходила к пыточной комнате второго этажа тюремного каземата замка в точно указанное время, как и было заранее обговорено с Боргом. У самого порога каземата она легким кивком головы отпустила парня, и она не хотела, чтобы он зря потерял время, наблюдая за ходом допроса Хусейна Файеза. Пыточная комната тюремного каземата была пуста, когда она зашла в эту комнату. Это собой тюремная камера площадью примерно в двадцать квадратных метров и с очагом в одном из углов для накаливания инструментов пытки и поддержания тепла. Сами пыточные инструменты были несколькими рядами развешены на стене у очага. Очаг уже вовсю полыхал огнем, пламя азартно пожирало да здоровущих полена, брошенных в топку одним их тюремных надзирателей. Ивонн подошла к очагу и, протянув руки к огню, почувствовала, как упоительное тепло стало поступать ее в тело, одновременно ощущая, пробуждается сила магии. Она отдалась этим волшебный ощущением и всеми силами пыталась изгнать из памяти лицо Эль-Нассара, который хотел ее поцеловать. Увлекшись борьбой с воображаемым Повелителем султаната Гурам, она не заметила, как Борг тенью скользнул в пыточную камеру и с глупой улыбкой на губах стал рассматривать ее фигуру на фоне языков пламени очага.
От этого увлекательного зрелища его отвлек пыточных дел дьяк-протоколист, который с особым скрипом приоткрыл дверь комнаты, до этого момента дверь вообще не скрипела, грузно уселся за маленький столик, который стоял у стены рядом с дверью, громко и демонстративно отсморкался и произнес простуженным голосом:
- Введите арестованного.
Дверь с таким же противным скрипом, как до этого у дьяка, приоткрылась и в комнату вошли два городских стражника, впереди которых гордо вышигавал Хусейн Файез с руками, сведенными и связанными за спиной. Торжественная поступь стражников прервалась, они замерли на месте и растерянно стали оглядываться кругом, пока один из них не вымолвил:
- Ефимыч, а где же Егорыч, наш палач то? Где дыба? Куда ж этого засранца девать, на что его вешать то? - Недоуменно спросил он.
- Егорыч сегодня отдыхает, у него и так работы по горло, нужно и ему иногда отдыхать. Дыбы сегодня тоже не будет и допрашивать его будут эти люди милостивая государыня и милостивый сударь. - Ефимыч кивнул в сторону Ивонн Де ля Рунж и Борга. - Куда прикажете девать арестанта, господа? - Голосом прожженного придворного спросил дьяк-протоколист.
Ивонн беспомощно осмотрелась кругом, пыточная комната была абсолютно пуста, за исключением столика для дьяка в ней не было другой мебели. А Хусейн Файез стоял посреди комнаты и нагло щурился на нее, он слышал, но впервые увидел своими глазами новую магиню султаната. Сделав небрежное движение рукой, в результате чего из пола начал вырастать и формироваться кряжистый дубовый стол с двумя крепким стульями и в полутора метрах от него мягкое кресло с подлокотниками и спинкой.
- Можно и сюда. - Сказала Ивонн, указывая на формирующееся кресло.
- Посадить арестованного и связать его. - Проскрипел по-простому Ефимыч и опять таки простуженным голосом и, увидев, что Ивонн и Борг хотят что-то возразить, строго добавил. - Так положено милостивые судари. Не нам нарушать тюремный устав?!
Стражники выполнили указания со всем тщанием и старанием, арестант был усажен в мягкое кресло и крепко привязан веревками к подлокотникам кресла, оставив свободными ноги. Завершив работу, они выпрямились и встали по бокам кресла.
- Ну, это, братцы, уже чересчур! - Сказал строго Борг. - Я мужик здоровый и всегда справлюсь с этим сморчком, если он посмеет вырваться из ваших веревок. Иди-ка, братцы, в караулку и ждите нашего вызова, чтобы забрать его обратно.
Ни один из стражников не моргнул глазом на приказание министра, они, как стояли столбом, так и продолжали стоять рядом с арестованным. Но увидев, что дьяк кивнул головой в знак подтверждения приказа высшего начальства, дружно взяли ржавые бердыши на плечо, ими лет десять не пользовались по назначению, и вышли из пыточной комнаты. Борг хотел и дьяка попросить из комнаты, но увидев его прищуренный взгляд умных глаз, махнул на него рукой, и галантно пододвинул стул Ивонн.
Этот допрос, как и предыдущие допросы, оказался безрезультатным. Файез использовал малейшую возможность, чтобы уйти от ответа на любой вопрос, скрыть информацию, запутать след. Как и договаривались вопросы задавал Борг, а Ивонн внимательно следила за поведением арестанта, как он готовился к ответам и отвечал на вопросы. В иные моменты она замечала, что и дьяк Ефимыч не менее внимательно наблюдал за Файезом. Она так и не заметила ничего особенного в этом человека, опыт ее участия в допросах важных лиц отсутствовал, и она не могла даже при помощи своей магии найти зацепку, чтобы заставить Файеза приоткрыть свое истинное лицо. Допрос шел к логическому завершению, Файез с упоением рассказывал о своих поступках, представляясь маленьким предателем, от которого ничего не зависело, по его словам получалось, что он только занимал тепленькое место в министерстве внутренних дел, когда дьяк Ефимыч неожиданно бухнул:
- Хватит тебе полбу месить и лапшу нам на уши вешать, милсударь. Лучше расскажи-ка нам, зачем тебе потребовался этот мальчишка Зухрат... , - и не успел завершить вопрос.
Хусейн Файез мгновенно отреагировал на этот вопрос дьяка и, словно мелькнувшая в небе молния, в непонятном облике рванулся к дьяку. Долю секунды назад перед Ивонн и Боргом сидел добропорядочный человек, которого случайно обвинили в государственной измене, вот этот человек и пытался доказать своим судьям, что является добропорядочным гражданином султаната. А сейчас перед ними находился демон преисподней. В мгновение ока глаза этого человека налились красным цветом, кожа почернела, сжалась и стала чешуйчатой, руки и ноги удлинились и на них появились новые сочленения, голова слегка вытянулась и приняла форму рептилии. Метаморфоза осуществилась так быстро, что ни Ивонна и ни Борг не успели прореагировать на нее и они не погибли только из-за того, что этот демон, который прежде был Файезом, напал на дьяка Ефимыча. Магический удар по дьяку оказался таким мощным, что его голова со смачным звуком оторвалась от шеи тела и влетела к потолку пыточной комнаты. Из шеи дьяка захлестал сильный поток крови, его тело некоторое время продолжало сидеть на стуле за маленьким столом, после чего начало заваливаться в проем двери. Демон на подготовку магического удара и на сам удар потратил меньше, чем мгновение, это потраченное время стоило ему жизни. Все время допроса Ивонн промолчала, изучая человека, которого допрашивал министр Борг, и, когда этот человек начал трансформироваться в демона, то ей не потребовалась много времени, чтобы нанести ответный удар по демону. В этот удар придворный маг вложила всю свою силу и мощь и удар по демону пришелся в мгновение, когда он еще был открыт для воздействия магией, так он спешил умертвить дьяка Егорыча.
Перед глазами Борга, лицо которого было сплошь в дьяка, Егорыча, мелькнула ветвистая зеленая молния, которая вошла прямо в широко разинутую пасть демона. От изумления демон захлопнул рот, но было уже поздно, его тело стало сотрясаться мелкими конвульсиями, которые резонировали друг с другом, увеличивались в частоте колебаний, пока тело демона не начало прогибаться и западать в самого себя. Взрыв получился негромким и он скорее напоминал треск сломанной сухой ветки в лесу, но от этого взрыва в области живота демона образовалась дыра, из которой полезли черные кишки-гадюки и по всей комнате распространился страшный смрад. Самой последней лопнула голова, но Борг этого уже не видел, так как бежал к двери и за руку тянул за собой Ивонн, ни одно живое существо не могло вынести этого смрадного запаха.
До самой последней секунды Ивонн оставалась спокойной и в ту минуту, когда Борг вытаскивал ее за порог она щелкнула двумя пальцами и очаг выплюнул длинный язык пламени, моментально превративший внутренность пыточной комнаты в огненную стихию.
ххх
Из-за постоянного пребывания под открытым небом, жарким солнцем и на морском ветру кожа моего тела загорела, задубела и приняла окраску темно бронзового цвета. Набедренная повязка спасала меня от солнца, дождя и ветра. Слава богу, что на планете Тринидад никогда не выпадал снег, нет, он выпадал, конечно, но где-то на полюсах планеты, а мы туда из-за ненадобности на биреме не ходили. Но, тем не менее, я не перегревался ни под солнечными лучами и не простужался во время морских бурь и штормов, а в любой обстановке я чувствовал себя прекрасно.
Последнее время я уже не вспоминал о прошлой жизни на Земле, которую нельзя было бы вернуть назад. И свободное время раба-гребца проводил, как получится, в основном наблюдал за тем, что происходило на биреме, на берегу, когда "Весенняя Ласточка" стояла у пирса, или просто любовался красотами моря. Время от времени меня вызывал Дейл и мы по долгу беседовали на различные темы, позже днем, вспоминая об очередном ночном разговоре, я начинал путаться, был ли это мой сон или все же опять это был сеанс дальней связи. В разговорах с Дейлом я интересовался медициной и ролью магии в этой области науки, но он очень осторожно подходил к этой тематике, особо много не распространялся на данный вопрос. Дейл исходил из твердого убеждения, что любой наукой должны заниматься ученые профессионалы, как по медицинской части, так и по магической. По его мнению, маг дилетант в целительстве был аналогичен врачу шарлатану, оба много кричат о своих знаниям и способностях, но, когда дело доходит до практики, у них никогда и ничего не получалось. Иногда я задавал ему вопросы о нашем "прошлом", то Дейл говорил, что рано или поздно я сам все узнаю. Меня поражало его искреннее желание, помочь мне понять и разобраться в происходящих вокруг меня и со мной событиях. Дейл уже покинул родную планету и находился в пути к планете Тринидад системы Желтого Карлика, но путь этот был долог.
Я много раз думал и в душе мечтал о побеге с биремы или каким-либо другим образом кардинально изменить свою жизнь, снова стать свободным человеком. Но, к сожалению, всегда вынужден был вернуться к одной и той же проблеме, понимая, что ни в одном из рассматриваемых вариантов не существовало реалистического начала для такого побега. Все проблемы, когда планировал побег, возникали и упирались в ошейник, который возлег на мои плечи с первых же минут моего рабства и который был очень опасен и уж тем, что от него невозможно было избавиться. А оно могло сдать тебя своему начальству в любую секунду твоей жизни. Как только у ошейника возникали подозрения в отношении своего подопечного лица или он чувствовал что-то недоброе, что могло бы угрожать его существованию, а подопечный раб был в полной его власти, то он мог применить любую меру наказания от простого лишения сна до убийства этого раба. Много времени я посвятил исследованиям этого магического артефакта, пытался телепатически проникнуть в его устройство, разгадать вплетенные в него заклинания, много раз пальцами руки его ласкал, пытаясь разобраться в его схеме, как оно работает, в этот же момент блокируя свой разум простой детской считалочкой:
Раз, два--три--четыре--пять,
Негде--зайчику--скакать,
Всюду--ходит--волк--вoлк,
Он--зубами--щёлк--щeлк!
А мы--спрячемся--в кусты,
Прячься--за--инька--и ты.
Ты--волчище--пого--ди
Как--попря--чемся--<иди> ищи!
Вначале в этих исследованиях меня преследовали сплошные неудачи, как я не старался, не мог разобраться в его схемах, разобраться в его внутреннем устройстве, этот магический артефакт, как мне казалось, находился за гранью человеческого разума. Но затем я в кое-чем преуспел и начал потихоньку разбираться в его схеме, понимать, как он функционирует. Но до поры до времени боялся, что ошейник заметит эти проводимые мною эксперименты и предпримет решительные меры, поэтому особо не спешил, не торопился и при этих его исследованиях старался не делать неосторожного или поспешного движения рукой, а свои мысли прикрывал детскими считалочками.
Время не шло, а летело и, как-то незаметно, на биреме прошли изменения, примерно полгода назад сошел на берег и не вернулся на биремы старый шкипер, а на его месте появился другой человек, который был менее решителен и, по моему мнению, менее профессионально подготовлен. Исчезли многие матросы экипажа биремы, но на их место всегда приходили новые молодые парни. Что касается нашей жизни рабов-гребцов, то особых перемен она не претерпела. Матросы экипажа биремы нас, по-прежнему, не замечали, мы для них в качестве людей разумных не существовали. "Весенняя Ласточка", по-прежнему, и в шторм и в спокойную погоду летала по волнам Внутреннего океана, делая краткие сумеречные или ночные швартовки в пустынных и безлюдных местах океанского побережья.
Но однажды размеренная жизнь биремы изменилась.
В этот вечер ничто не предвещало опасности, разве только несколько излишне суетились отдельные матросы экипажа. Но эта суета обычно наблюдалась, когда "Весенняя Ласточка" готовилась отправиться на выполнение очередного задания.
На борт биремы весь вечер поднимались бесчисленные ящики, мешки и тюки с товаром. Большая часть груза опускались в трюм, а другая укладывались аккуратными штабелями на верхней палубе и крепилась веревками и скобами. Моя каморка раба-гребца находился в таком месте, что, стоя на чурбаке я мог наблюдать за всем, что происходило на верхней палубе биремы. Со своего места я отлично видел, как двое матросов возились с морской баллистой, сняв с нее матерчатый чехол, они отлаживали ее механизмы, скрытый под палубой. Пару раз что-то щелкало в этом механизме и над палубой появлялся дрожащий после удара о стопор рычаг с ковшом-корзиной, а затем в специальное отверстие матросы закатывали глиняные ядра. Тогда мне на память пришло воспоминание о первом бое с триерой, когда старый шкипер для уничтожения противника использовал напалм или "греческий огонь" в таких же глиняных горшках. Я сообразил, что матросы готовились к новому бою, снаряжая морскую баллисту глиняными ядрами. Завершив работу, парни накрыли баллисту чехлом и разбежались по другим своим делам.
Под вечер бирема "Весенняя Ласточка" медленно скользила по волнам, неся оба паруса и бежала по волнам едва касаясь верхушек волн. Этот легкий бег бирема продолжала ночь и весь последующий день. Под вечер второго дня спокойное поведение экипажа изменилось на тревожное ожидание, а затем стало заметным, что матросы сильно нервничают. Шкипер все чаще и чаще поглядывал на небо и на развернутые полотнища парусов обеих мачт биремы, пару раз он подходил к каморкам рабов-гребцов и долго наблюдал за тем, как они проводят свободное время. Прежний шкипер никогда не позволил бы сделать этого себе, чего смотреть на пустое место, рабы для него не существовали.
ххх
Ровно в полночь "Весенняя Ласточка" резко развернулась и уже под веслами направилась к берегу, едва различимые очертания которого просматривались в темноте. Группа матросов готовила к спуску шлюпку с грузом на воду, другая группа находилась рядом со шлюпкой уже с веслами в руках. В этот момент на берегу загорелся сигнальный факел и кто-то начал им размахивать из стороны в сторону. Бирема еще не остановилась, чтобы бросить якорь и спустить шлюпку, когда, прорывая пелену облаков, обложивших небосклон, выплыла прекрасная Эллида. Море и берег залились фантастическим по красоте изумрудным светом. Одновременно свет Эллиды попредательски высветил бирему "Весеннюю Ласточку", матросов на ее палубе, опускаемую на воду шлюпку и толпу людей ожидающих прибытие шлюпки на берегу. В этот момент я радовался новой встрече со своей ночной богиней, но которую в данный момент не мог приветствовать, встав на колено и протянув к ней руку, так как вместе с соседом работал веслом.
Шлюпка с биремы подошла довольно близко к берегу, когда рядом с человеком с факелом в руках возникли другие люди, вооруженные арбалетами и большими луками. Они линией выстроились у приливной кромки берега и изготовились к стрельбе. Человек, махавший факелом, отбросил его в сторону, запахнул красный плащ на груди и встал за спины лучников. Матросы экипажа биремы замерли из-за дурного предчувствия, но уже были не в состоянии повлиять на происходящие на берегу события. Рабы-гребцы с полным безразличием и безучастностью посматривали на берег, их ум и сердца ничего не тревожило и не беспокоило, ошейник раба хорошо выполнял свою работу, держа их в строгой узде повиновения и послушания.
А на берегу события развивались не совсем так, как это планировал шкипер, это уже сознавали и матросы экипажа биремы. Четверо же матросов, сидящих за веслами на шлюпке ничего не видели и не знали, что происходило за их плечами, они сидели лицом в море и старательно работали веслами, а шлюпка все ближе и ближе подходила к берегу, к смерти гребцов шлюпки. Когда днище шлюпки заскребло по прибрежной гальке, один из матросов гребцов прямо в воду выскочил через борт шлюпки, чтобы ее вытащить на мелководье. Именно в этот момент матрос увидел выстроившуюся на берегу линию лучников с нацеленными на шлюпку луками и человека в красном плаще. Он на мгновение замер на месте из-за охватившего его изумления и широко раскрыл рот, чтобы поинтересоваться, а зачем это на берегу выстроились лучники?! Но человек в красном плаще в этот момент опусти руку и четыре стрелы сорвались с тетивы луков. Первая стрела с длинным белым оперением вошла в открытый рот стоящего по колено в воде матроса, а три другие стрелы, пройдя под левыми лопатками матросов гребцов, поразили их сердца, все трое матросов мгновенно отдали богу души, а их руки все еще держали весла.
Матросы умерли легкой смертью, они так ее и не увидели смерть в лицо!
Увидев нелепую гибель своих матросов, шкипер "Весенней Ласточки" рассердился и решил наказать подлых убийц, он бросил короткое приказание и матросы разбежались по местам, а также, чтобы вооружиться и одеть боевые доспехи. Вскоре по лестнице в носовой части биремы на верхнюю палубу поднялись матросы в броне и с большими луками и арбалетами в руках, полными колчанами стрел за спиной, С морских баллист сбросили матерчатые чехлы и они были приведены в боевую готовность. Послышалась команда шкипера и лучники выпустили первые стрелы по берегу. Но к тому времени, на берегу уже не было ни лучников, ни шлюпки с товаром и ни тел убитых матросов биремы. Один только человек в красном плаще никуда не прятался, а продолжал стоять у линии прибоя, широко расставив ноги и внимательно рассматривая бирему. Ни одна из пущенных нашими лучниками стрел не долетела до берега, все они попадали в волны прибоя. Я всматривался в этого человека, пытаясь понять, зачем ему потребовались невинные души четырех матросов и что у этого человека на душе.
В какой-то момент я почувствовал взгляд человека на берегу, который был очень тяжелым и он был наполнен большой магической сила и мощью, которому было бы трудно противостоять и опытному боевому магу. Этот взгляд только скользнул по мне, поэтому я не пострадал, но сумел уловить и прочувствовать безумие разума этого человека на берегу. Безумный маг на берегу! От понимания этого, от тяжести взгляда его безумных глаз и от ледяного ужаса, охватывавшего меня, стали шевелиться и вставать дыбом волосы на голове. Этот маг не понимал и не ценил человеческую жизнь, он отрицал любые жизненные принципы и устои, был готов совершить любое преступление, но чтобы только иметь власть над людьми и высшее могущество в магии.
Последовала новая команда шкипера, под барабанный ритм и рабы-гребцы сделали несколько гребков, а затем левый борт дружно начал веслами табанить, заставляя "Весеннюю Ласточку" правым бортов развернуться к берегу. Шкипер полагал, что, если бирема будет оставаться в таком положении, то лучникам легче будет обстреливать цели на берегу. Но к этому моменту, как я уже говорил, других целей помимо мага в красном плаще на берегу уже не было. Маг стоял и не двигался и терпеливо ждал своего часа. Он был крупным по своему телосложению человеком, имел высокий рост и широкие плечи, но ночной сумрак делал его малоразличимой целью. Вслед за первым, последовали второй и третий залпы лучников биремы, но ни одна из стрел так и не поразила цель. Простым глазом можно было заметить, что стрелы проскальзывали рядом с его головой и телом, но ни одна из них не задела мага.
И тогда, в моей голове мелькнуло понимание разворачивающейся всей этой картины, маг заманивал "Весенняя Ласточка" ближе к берегу, чтобы ее захватить, ему была нужна сама бирема и весь ее экипаж. Маг на берегу матросов экипажа планировал превратить в зомби, сотворить из них новых слуг или верных солдат. Бирему он хотел превратить в своего рода "Летучий Голландец" для грабежей и пиратства на море.
Еще в начале боя, наблюдая за поведением шкипера и его матросами, я в душе хорошо понимал, что они не смогут противостоять боевой магии противника, рано или поздно "Весенняя Ласточка" окажется в руках черного мага. Эта мысль молнией пронеслась в голове, мне очень хотелось предупредить шкипера о надвигающейся опасности и о том, что ему следует бросить заигрывать с магом на берегу и бежать отсюда, как можно быстрее и куда глаза глядят. Нужно любой ценой спасать "Весеннюю Ласточку", потому что любая задержка биремы в этом заливе приведет только к тому, что будут большие жертвы среди матросов экипажа и погибнут все рабы-гребцы, мы были не нужны магу на берегу по какой-то причине, которую я не совсем разобрал или не понял. Непонятно почему этот маг опасался рабов-гребцов биремы и был решительно настроен их уничтожить, особо не общаясь с ними на близком расстоянии. Мои чувства были обострены и мне хотелось сорваться со своего места, запрыгнуть на палубу и прокричать шкиперу, чтобы он, как можно быстрее поднимал якорь и убирался от этого берега.
Ошейник воспринял этот мой внутренний порыв, как проявление непозволительного своеволия и явное нарушение дисциплины, поэтому в профилактических целях решил подвергнуть меня наказанию. Внутри моего тела родилась боль, которая начала быстро разрастаться, пока не захлестнула все тело и, находясь на грани провала в беспамятство, я почувствовал, как удушье перехватило мое тело, как я ни старался протолкнуть в свои легкие хотя бы один глоток воздуха, ошейник не его пропускал. Чтобы не умереть от удушья я руками ухватился за это магическое устройство и старался растянуть его, что еще и еще раз глотнуть свежего воздуха. Но у меня ничего не получалось, тогда я напряг мускулы рук и с силой рванул за кольцо на шее. Послышался хруст шейных позвонков и я умер.
Глава 18
ххх
Этот день стал черным днем для всего султаната Гурам, его столица и замок-цитадель Эль-Нассара подверглись вражескому нападению.
В этот день ничто не предвещало и не говорило о том, что именно сегодня султанат и его столица подвергнутся вражеской атаке. Утро началось, как и обычно, Эль-Нассар проснулся и поспешил за рабочий стол, столько дел и документов требовали его внимания, что времени не хватало. Он давно уже забыл о тех временах, когда находил свободный час, чтобы побыть одному и поразмышлять на свободную тему. А сейчас приходилось прямо из-за рабочего стола ложиться в постель, чтобы прикорнуть пару часов и с утра снова за дела. Вчера была получена очередная депеша из Пограничья, в которой сообщалось, что в этом захваченном врагом регионе обстановка оставалась напряженной, враг продолжал там укреплять свои позиции и власть. Он пока не выказывал намерения о дальнейшем продвижении вглубь султаната. Вот и сегодня утром, пока слуга готовил завтрак, Эль-Нассар еще прочитал этот маленький листок бумаги, исписанный каллиграфическим почерком резидента его разведки в том регионе. После выявленного предательства Хусейна Файеза, он попросил маркиза Алистана направить в Пограничье своего человека, людям Файеза теперь доверять было нельзя, чтобы тот наблюдал за тем, что происходит в на захваченных врагом территориях, и своевременно его информировал бы о любом изменении, происходящим в стане врага.
Это шпион-разведчик вот уже второй месяц слал из Пограничья свои успокоительные донесения. Но в душе Эль-Нассара постоянно скребли кошки, не то, чтобы он не верил этому шпиону маркизу Алистана, просто его память не могла забыть о внезапном появлении и таком же внезапном исчезновении первого гонца из Пограничья. Тот гонец принес весть о разгроме пограничной стражи и о захвате врагом этого региона, Повелитель лично принимал этого человека и разговаривал с ним. Человек-гонец не вызывал не малейших подозрений ни своим видом, ни тем, о чем рассказывал, он предоставил достоверную бумажку с ценнейшей информацией, которая была написана почерком руки капитана пограничной стражи. В результате появления этого гонца и доставленной им информации было выявлено предательство министра внутренних дел Файеза, люди маркиза Алистана бросились разыскивать этого гонца, после ареста министра, но его уже нигде не было. Так и осталось загадкой, кто же был этот человек и кто направил его с депешей в столицу.
Прочитав донесение разведчика еще раз, Эль-Нассар принялся за завтрак, с которым расправился в минуту. В эти минуты он размышлял о том, что неплохо начались дела в Аннуаре, было набрано немало рекрутов из сельской молодежи и вот второй месяц идет ее обучение азам военного искусства, парни уже стали понимать, что такое строй и как держать первый удар противника. Сегодня он собирался капитана Фенриха освободить от обязанностей капитана городской стражи и направить его в Аннуар для ускорения процесса обучения сельской молодежи и формирования дивизии. После чего, можно было заняться и делами в Пограничье. Но в этот момент послышался тревожный зуммер гранатового браслета, то Эль-Нассар довольно-таки спокойно соединился с вызывающим его капитаном Фенрихом. Но когда капитан Фенрих стал докладывать о том, что вблизи крепостных стен столицы открылся гигантский магический серебряный портал, из которого выходят войска, Эль-Нассар ощутил, как защемило его сердце. Что в его жизни наступил тот момент, к которому он и его друзья всегда готовились и ждали, однако, в глубине своих душ надеясь, что этого момент никогда не наступит. Что султанат Гурам оказался на пороге большой войны, что прольется народная кровь.
Враг постучался в ворота мирного султаната рукой в железной латной рукавице и с обнаженным мечом в руке. Теперь можно с большой доли уверенности сказать, что его близкий друг и придворный маг Айрон Филдинг был полностью прав, когда утверждал, что мир Тринидада погрязает в борьбе за передел власти и что султанат Гурам первая жертва этой борьбы. Выслушав капитана Фенриха, поездка которого в Аннуар откладывалась на неопределенное время, он спокойным голосом попросил его отправить разведку в различные кварталы столицы, чтобы выяснить, какая там обстановка, и одновременно продолжать наблюдение за магическим порталом и появляющимися из него войсками. Подумав немного, Эль-Нассар попросил капитана, не приказал, а именно его попросил, собрать в кулак все подразделения городской гвардии и прорываться из города, идти в Аннуар. Капитан Фенрих был несколько огорошен подобной просьбой Повелителя, который только что приказал не защищать его лично и его замок от атак врага, без боя уходить из столицы, сдать ее на милость врага. Он хотел переспросить Эль-Нассара о подоплеке подобного приказа, но тот уже отключился.
Эль-Нассар поспешил в свой кабинет, он хотел по янтарному камню переговорить с Верховным Правителем Восточной Империи и попросить его о срочной помощи войсками. Этот янтарный камень заклинаниями придворного мага был настроен на постоянную магическую связь с дворцом правителя. Двадцать лет он верой и правдой служил Верховному Правителю, исполнял его малейшие поручения и за это время еще ни разу не обращался к нему с какой-либо просьбой. Но сегодняшний день изменил это правило, заставлял Эль-Нассара обратиться к своему сюзерену и просить его о военной помощи, так как у него не было армии, чтобы противостоять врагу.
Янтарный камень находился на своем обычном месте, но в этот момент вокруг него не было голубоватого ореола слабого мерцания. Отсутствие подобного мерцания означало лишь одно, и это одно было наиболее худшим, что могло бы произойти - связь с Верховным Правителем в данный момент отсутствовала. Эль-Нассар все же схватил янтарный камень в руки и прислушался, не появиться ли фон, который обычно возникал при установлении канал связи, но ни единого звука не было слышно.
За спиной мягко стукнула дверь и в кабинете появилась Ивонн Де ля Рунж. Прямо с порога она начала говорить:
- Я уже прослышала о портале и появлении вражеских войск. - Мягким голосом произнесла она и коснулась ладонью его локтя, чтобы его поприветствовать. Заметив мертвый янтарный камень, она протянула руку и пальцем осторожной коснулась одной из его граней, камень при ее прикосновении рассыпался в пыль. - С ним было что-то не в порядке, я я успела только ощутить, что камень находился под контролем, но не успела определить, кто и зачем его контролировал. Омар, тебе нужно спуститься и выйти к народу, которые при известии о вражеском нападении стали собираться во внутреннем дворике замка, там идут разговоры о подготовке замка к обороне, запирают его ворота и из хранилищ достают оружие. Правда народа там не очень много, человек пятьдесят - шестьдесят, но они настроены по-боевому и ты обязан подбодрить их и с ними переговорить.
- Хорошо Ивонн, я сделаю это, но спущусь к людям чуть позже! - Ответил Эль-Нассар, внешне оставаясь спокойным и собранным человеком. - Спасибо, что пришла ко мне меня, а то я уж собирался посылать за собой. Мне очень нужен Борг, но не отвечает на вызовы браслета. Сейчас это единственный человек, способный организовать и осуществить оборону замка и города.
- А ты, Омар? Почему ты не хочешь взять на себя ответственность за своих людей и повести их к победе над врагом. Они твои подданные и они пойдут за тобой на смерть, ради святых идеалов родины, отчизны и престола. - Спросила Ивонн Де ля Рунж.
Вновь загудел браслет на руке Эль-Нассара.
- Нападение было хорошо спланировано и оказалось неожиданным для нас, врагу без потерь удалось захватить три из четырех казарм городской стражи. - Послышался голос капитана Фенриха, докладывающего о положении в городе. Было очевидно, что связь начала работать с перебоями, так как Ивонн Де ля Рунж и Эль-Нассар не слышали начала этого доклада. - Только четвертая казарма отбила нападение и пока держится, мой Повелитель, очень помогли парни из призрачной стражи, которые случайно задержались в городе. О противнике пока известно мало, могу сказать только, что его солдаты одеты во все черное верхнее платье - черные куртки, черные кожаные штаны, заправленные в черные сапоги. Их вооружение - кинжалы с длинным зигзагообразным лезвием. Дерутся молча, ни каких криков, но их трудно убить, нужно две или три тяжелые раны, чтобы уложить их на землю. Но уже будучи на землю, они могут вновь подняться на ноги и начать сражаться. Воины призрачной стражи профессионально владеют холодным оружием - ножами и кинжалами, поэтому они дали достойный отпор противнику. В одной из быстротечных схватках они вырезали тридцать черных и только своих потеряли три человека. Единственное, что могу добавить по поводу вражеских воинов, они медлительны, но, если пристают к тебе, то не отстанут пока не уложат тебя на землю. От них легко можно убежать, но они обязательно будут тебя преследовать, пока ты находишься в поле их зрения, но, как только выходишь за это поле, то они тут же теряю какой-либо интерес к тебе и ищут нового вражеского бойца.
Эль-Нассар внимательно выслушал рапорт капитана городской стражи, одновременно размышляя о том, почему так не сработала система магического оповещения о нападении. Все вороты крепостных стен города и замка, государственные учреждения, общественные палаты, суды, казармы гарнизона и городской стражи были оснащены специальными магическими устройствами с заложенными в них заклинаниями о предварительном оповещении при появлении врага. Об этой системе и ее принципах работы знали только Эль-Нассар и Ивонн Де ля Рунж, да и маги-техники, обслуживавшие эту систему. Но техники знали только о том, когда и как проводить профилактические работы по техническому обслуживанию такой системы, но понятия не имели, как систему включают или выключают.
- Что же сейчас происходит? Почему ни я, ни Ивонн до сих пор не получили никакой магической информации о появлении противника?! Для того, чтобы нейтрализовать или блокировать эту систему безопасности требуется несколько магов, один маг просто не в состоянии в одиночестве выполнить такую работу. - Пронеслось в голове у Эль-Нассара.
- Всего убито семь воинов призрачной стражи, - уточнял потери Фенрих, - и сто восемьдесят три человека городской стражи. В живых осталось двести двадцать один стражник, из которых около двадцати серьезно ранены, и семнадцать воинов призрачной стражи. Я не знаю, какие потери были в остальных казармах городской стражи, но по имеющейся информации они захвачены противником. Переговорные браслеты моих заместителей в этих казармах молчат. Сейчас подготовлю несколько групп разведчиков и направлю их в город, чтобы собрать полную информацию о том, что же там происходит и буду готовить людей к выступлению.
- Капитан Фенрих. - Эль-Нассар прервал рапорт капитана Фенриха голосом с повелительными интонациями, проанализировав полученную информацию, он принял решение. - Проведите разведку города, но особенно не углубляйтесь в те районы, предположительно захваченные противником. Попытайтесь выяснить о противнике более подробную информацию, кто возглавляет эти войска, где находится их основной штаб? Постарайтесь сохранить городских стражников живыми и здоровыми. Свои действия определяйте в зависимости от сложившейся обстановки. Но повторяю, постарайтесь собрать побольше людей вокруг себя и покидайте город, прорывайтесь с ними в Аннуар. Может быть, там и встретимся.
В этот момент из переговорного браслета Эль-Нассара донеслось странное гудение и связь с капитаном Фенрихом прервалась на полуслове, по всей очевидности, и эта связь была нарушена врагом. Ивонн Де ля Рунж попробовала связаться с Боргом по своему браслету, но в ответ услышала одно только гудение. Она магическим зрением прощупала все каналы связи и увидела, как один за другим гасли зеленоватое свечение магических полей линий связи, что на практике означало полное отключение этих каналов и прекращение связи. Кто-то целеустремленно отключал, техническим воздействием отключал одно за другим магические устройства связи. По одному каналу, пока еще не отключенному, магиня мысленно прошлась к его источнику - магическому артефакту и увидела симпатичного юношу лет девятнадцати, который с азартом, одним только пальцем протыкал мембранные зоны магических приемо-передающих устройств, тем самым разрушая и превращая в утиль эти артефакты. Это был простой сельский парень, которому, видимо, нашлась добрая душа и подсказала, что все эти устройства выдумка нечистой силы и что ими пользуются порождения ада. Парню, видимо, также пообещали, что за их уничтожение он получит божье благословение, вот парнишка и старался. У Ивонн рука не поднялась наказать смертью этого ни в чем не виноватого парнишку, со всего размаха она влепила по его щеке магическую пощечину сначала с одной руки, а затем с другой. Голова молодого сельчанина замоталась из стороны в сторону, подобно боксерской груше, а из его глаз рекой полились слезы, щеки запылали отпечатками пальцев женской руки, не долго думая, парнишка бросил свою работу-развлечение и бросился в бега, но свое дело он успел проделать, магическая связь в столице была нарушена и прекратилась. Ивонн Де ля Рунж не могла за очень короткое время восстановить мембраны таких устройств, слишком много времени она на эту работу потратила бы в тот момент, когда ее магия требовалась в столь многих местах.
Эль-Нассар подошел к Ивонн и они вместе направились к выходу из кабинета, чтобы переговорить и ободрить собравшихся во внутреннем дворике замка людей. Всего их оказалось человек сто, не больше, но среди них было очень много женщин и детей, а воинов и мужчин, способных держать оружие и сражаться с врагом было ничтожно мало. Эль-Нассар посоветовал женщинам с детьми немедленно уходить из замка в город и попросил Ивонн проводить их до ворот и по городским улицам отвести подальше от замка. В душе он лелеял надежду, что магиня, выполняя его приказ, уйдет слишком далеко от замка и не успеет вернуться обратно в замок, город даст ей спасение. В глубине души он также понимал, что все эти люди, которые взяли в руки оружие и решившиеся остаться, чтобы оборонять замок, уже не увидят завтрашнего восхода Желтого Карлика.
Женщины с детьми и в сопровождении придворного мага медленно потянулись к открытым воротам замка, им очень не хотелось покидать насиженного места, своих мужей, сыновей и братьев. Как бы это было не удивительным, но им никто не помешал покинуть замок и по нижним улицам углубиться в город, который встретил их безлюдьем и тишиной. На одном из перекрестков Ивонн попрощалась с женщинами, все они родились и выросли в этом городе, хорошо знали его кварталы и улицы и с этого перекрестка могли добраться до домов родственников или хорошо знакомых, чтобы на время у них укрыться. Ивонн недолго постояла и смотрела вслед разбредающейся по улицам толпе женщин и детей, затем решительно развернулась и по только что пройденным нижним улицам города стала подниматься к замку.
В это время Эль-Нассар лично расставлял лучников и меченосцев по стенам и у ворот замка, но их было мало и в обороне зияли серьезные прорехи, которые некем было прикрыть. С начала нападения, он даже не надеялся увидеть в замке стражников капитана Фенриха, было бы гораздо лучше, если бы они сумели просочиться за город, чтобы уйти в Аннуар. Сердце обливалось болью, когда он видел, как его люди, его подданные проявляли желание поддержать и встать рядом с ним, чтобы плечом к плечу сражаться в этом абсолютно безнадежном деле. Расставив мужчин по местам, где они должны были держать оборону, Эль-Нассар совсем уж собрался отдать приказ, чтобы и эти люди зря не теряли бы свои жизни и шли по домам, когда почувствовал, как его разума касается нечто холодное, неживое и пытается проникнуть в глубь сознания. Усилием своей воли Эль-Нассар попытался воспрепятствовать этому ментальному вторжению в его разум, но сумел лишь притормозить движение этой гадости. Липкий пот покрывал лицо и тело, когда он увидел подходившую к нему Ивонн Де ля Рунж, он из последних сил протянул ей свою руку, закрыл глаза и, бессильно спиной скользя по камням стене донжона, начал медленно заваливаться на землю.
По внешнему виду Повелителя и его протянутой руке Ивонн мгновенно сообразила, что с Омаром Эль-Нассаром что-то неладно. Она не стала его расспрашивать, а сразу нырнула в астрал и увидела, как непонятное щупальце тянется к голове Омара и пытается присосаться к его разуму. Махом руки она попыталась разрубить щупальце и магической силой оторвать его от головы Эль-Нассара. Совершенно неожиданно для нее самой, от этого удара щупальце раскалывается на мелкие черепки и исчезает в бездне безвременья, а жизненный тонус Омара стал наполняться зеленым цветом - жизнью. Открыв глаза, магиня наблюдала за тем, как лицо Эль-Нассара розовеет и румянец покрывает щеки, затем он пришел в сознание и, слегка повернув голову, увидел ее, его глаза радостно заблестели и по их выражению Ивонн поняла, что этот человек очень рад ее снова видеть. Ей стало тихо и спокойно, она наклонилась к лежащему на земле Повелителю и помогла ему подняться на ноги.
ххх
Сильный жар привел меня в сознание, мне казалось, что горит и полыхает огнем лицо. Когда открыл глаза, то увидел, что всего в полуметре от меня горел огонь. Отдельными местами горела красавица бирема "Весенняя Ласточка". Ее палуба была завалена телами убитых и раненых лучников и матросов экипажа. С большим трудом мне удалось отодвинуться в сторону от огня. С берега прилетела очередная искусственная шаровая молния и, с сухим треском врезавшись в обшивку правого борта, рассыпалась огненными искрами. Особых разрушений этот файербол не вызвал, но на борту биремы появился еще один маленький очаг пламени.
Свой взгляд с палубы я перевел на берег, и чуть ли не взлетел в воздух, когда понял, что так вовремя очнулся. Бой экипажа биремы с магом на берегу близился к логическому финалу, который, разумеется, был не в пользу шкипера и экипажа биремы. Большая часть оставшихся в живых матросов сейчас пряталась в трюме биремы, а те, которые мужественно и до конца боролись с магом мертвыми и ранеными были разбросаны по палубе биремы. Со своего места я насчитал десять мертвых тел трупов и около двадцати раненых матросов. Мертвые имели сильные повреждения тела, потерю конечностей и у некоторых были оторваны головы, практически все матросы на палубе имели сильные ожоги, у некоторых в телах имелись прожженные отверстия. Эти раны и ожоги вызывали сильные боли и мучения, поэтому матросы на палубе биремы постоянно стонали, кричали от боли и вопили от одолевавших страданий. Они старались найти безопасные убежища и постоянно ползали по палубе из одного ее конца в другой конец, оставляя на палубе широкие кровяные полосы.
А маг на берегу развлекался, как ребенок, дорвавшийся до любимой игрушки, будучи на берегу и на безопасном от биремы расстоянии, он охотился за каждым матросом в отдельности и, в каждом отдельном случае изобретая новый способ, убивал жертву. То он забивал липким пеплом дыхательное горло матроса, прекращая доступ воздуха в легкие, из-за чего жертва мгновенно погибала. То он приостанавливал биение сердца матроса, разрывал его аорту и матрос умирал от кровотечения. Часто пользовался файерболами, проявляя при этом смекалку, которой мог бы позавидовать другой маг-душегуб или изувер. Каждое убийство или насилие, приносящее гибель или ранение матросу, доставляло ему удовольствие, он от души веселился и громко смеялся, широко раскрывая рот. Его глаза постоянно излучали красные лучи света, хорошо наблюдаемые в темноте ночи и вызывал ужас в сердцах живых и раненых матросов.
Маг методично выполнял свою работу человеческого душегуба, отбирая очередную жертву и гонялся за ней до тех пора, пока она не превращалась в раненого или труп, при этом он не обращал ни малейшего внимания на нас, рабов-гребцов. Мы, рабы спокойно рассиживались по своим каморкам, ни на какие крики матросов или их предсмертные стоны не обращали внимания. Среди нас уже было несколько раненых рабов, но все ранения были случайными и в основном носили характер огненных ожогов. Когда фаейрболы рикошетировали от мачты или деревянных перегородок и попадали в рабов-гребцов, те продолжали сидеть на чурбаках, даже не посмотрев на полученную ожоговую рану. Видимо, именно по этой причине я и остался в живых, маг также не обращал на меня внимания, как и на других рабов, даже тот момент, когда я чуть не вывалился на палубу из своей каморки. Истинное удовольствие он получал, убивая матросов, а не придурков, вроде нас рабов-гребцов старался не затрагивать.
Как мне рассказывали позже, особую его ненависть вызвал шкипер, отдавший приказ о его обстреле стрелами из луков и арбалетов. В этом бою шкипер совершил несколько глупостей, продемонстрировав свою полную некомпетентность в тактике ведения боевых действий. Это по его приказу "Весенняя Ласточка" была развернута бортом к магу, тем самым позволив ему возможность, словно в тире, выбивать один за другим матросов экипажа биремы. Шкипер мог бы через ошейник приказать рабам-гребцам вывести бирему из-под этого смертельного обстрела, но почему-то не сделал этого, когда стало понятно, что бирема попала в ловушку. Поэтому особую изуверскую изобретательность маг проявил в отношении этого шкипера, он гонял его по всем углам палубы, а затем заставил его подняться на нижнюю рею мачты, привязать себя за ноги к рее и броситься вниз головой. Уже в этом положении, повиснув вниз головой, шкипер мог наблюдать за безобразиями, творимыми с его матросами этим безумным магом. К тому времени. Когда сознание вернулось ко мне, большая часть матросов экипажа биремы уже выбыла из строя и некому было сопротивляться магу.
На берегу снова появились люди и две шлюпки, люди выталкивали их на глубокую воду и загружались в шлюпки по восемь человек в каждую. Готовился десант для захвата "Весенней Ласточки". Дело оставалось всего лишь за малым, нужно было довести шлюпки до биремы, взобраться на борт и спустить фраг биремы.
А маг не мог остановить и терпеливо ожидать результат десантирования своих людей на борт биремы, он выискивал очередную жертву и начинал игру с ней не на жизнь, а на смерть, словно игру кошки с мышкой, которая уже попала кошке в лапы. К своему великому ужасу, в очередной жертве мага я узнал своего знакомого судового доктора, который много лет уже не видел и которому симпатизировал а то, что в свое время тот помогал мне переносить страдание от полученной в результате порки раны на спине. Доктор, быстро догадался, что на этот выбор мага пал на него и именно он стал кандидатом на смерть от рук этого мага. Он попытался упрятаться за фальшбортом и в других местах биремы, но маг вновь и вновь находил и расшвыривал кругом него файерболы, стараясь не убить сразу доктора, а легко его ранить, чтобы продлить себе удовольствие. Но доктор не позволил этому изуверу рода человеческого долго издеваться на собой, он прекратил метаться по палубе и у мачты встал, сложил руки на груди и стал смотреть, ожидая своей смерти. Но магу не нужен был такой герой и его смерть в данную минуту, ему очень хотелось продолжить игру в кошки-мышки и видеть доктора испуганно мечущимся в поисках спасения.
Шлюпки с десантом отвалили от берега и уже прошли половину расстояния до биремы. Рабы-гребцы не участвовали в бою и не принимались во внимание обеими сражающимися сторонами.
А маг делал все, что магией заставить доктора встать на колени и громко молить о пощаде, душегуб считал себя вершителем человеческой судьбы, определяя, кому и какой смертью умереть. К тому же магу очень хотелось насладиться этим моментом своей власти над жизнью и смертью человека, который, по его мнению, был никем или ничем в этом мире. Одна только мысль о том, что этот человек хочет предстать пред его карающей рукой несломленным человеком коробила и сводила с ума мага на берегу. Он стоял и неторопливо, ему было некуда торопиться, перебирал в памяти известные ему способы магического умерщвления этих людишек, чтобы унизить и поставить на колени этого дрянного человечишку со скрещенными на груди руками. Но это что-то "новенькое" не шло ему в голову и он уж совсем отчаялся, когда вдруг всплыла одна мысль, ужаснувшая его самого.
Но эта мысль ему понравилась, он ухватился за нее и стал продумывать свои действия и какие заклинания следует применить для ее осуществления на практике. По своей натуре этот маг был душегубом-губителем, получал настоящее удовольствие в процессе подготовки к убийству низшего существа и осуществления самого убийства. В этот момент его мысли разлетались по всему берегу моря и были открыты для всех желающих.
Эта идея, возникшая в голове мага-душегуба, была услышана мною и напугала меня до смерти. Я несколько раз видел судового доктора "Весенней Ласточки", который несколько раз посещал меня, помогая залечивать рану, но я мог сказать, что хорошо знал этого человека. Но в тоже время мне совершенно не хотелось, чтобы маг разъединил плоть и душа этого человека. Его душу маг собирался забросить в ад на вечные мучения, а плоть оставить на земле, сделав человека "божьим одуванчиком", неспособного присматривать за самим собой. Что можно было бы сравнить с продленной на несколько лет агонией мучений судового врача. В этот момент внезапно сработала морская баллиста биремы и краем глаза я успел заметить, как глиняное ядро устремилось к десантным шлюпкам. Ядро едва не задело борта одной из них и, коснувшись морской воды, взрывается, выбрасывая узкий язык пламени. Из-за резкого толчка взрывной волны шлюпка опрокидывается и восемь человек десанта погрузились в морские глубины. Ни один человек из десанта не предпринял ни единой попытки для своего спасения, они не хватались за спасательные круги или за перевернутую вверх дном шлюпку, не пытались плыть к берегу, без какой-либо борьбы со спокойными лицами погружались в воду, чтобы уйти ко дну. У меня мелькнула мысль, что реакция и поведение людей в черном в чрезвычайной ситуации мало чем отличаются от реакции и поведению рабов-гребцов с ошейниками в экстремальной ситуации. Практически следом последовал второй щелчок уже в корме биремы и новое ядро баллисты полетело ко второй шлюпке. Оно перелетело шлюпку и упало далеко в воду с грохотом взрыва и напрасной вспышкой пламени. Бирема "Весенняя Ласточка" показала свой гордый и независимый характер, решив продолжить сопротивление и не сдаваться на милость победителя схватки, бороться до последней капли крови. Но людские резервы были до конца исчерпаны и сражаться больше было некому.
Но этот неожиданный всплеск сопротивления привел мага на берегу в дикое бешенство и он решил наказать всех оставшихся в живых матросов на борту биремы, отправив их души прямиком в ад. В последнюю минуту боя маг на берегу перешагнул какую-то планку и, забыв о своем решении в этом бою не касаться и не вовлекать в сферу своих интересов безмозглых рабов-гребцов, начал готовить заклинание, которое всех людей, независимо от их социального положения, превратить в божьих одуванчиков.
Мне совершенно не хотелось остаток своей жизни провести в теле с разделенной душой, отправленной в преисподнюю, где она вместе со всякой нечистью горела бы в геенне огненной. Время неутомимо отсчитывало последние минуты и секунды моей сознательной жизни, маг вскоре должен был закончить плетение и чтение своего заклинания. Да, и второй шлюпке с десантом оставалось несколько метров пройти до биремы. Во мне вспыхнуло неукротимое желание остановить, уничтожить мага-изувера. Я вскочил на чурбак в своей каморке, выпрямился во весь рост и, протянув руки к прекрасной Эллиде, стал умолять и просить ее о защите, помощи.
Маг произносит свое заклинание и махом руки отправляет его в сторону биремы. Проходит секунда, вторая, третья и ничего ... с биремой и с людьми не происходит!
Заклинание мага-душегуба не сработало!
От неприятного удивления маг не сразу осознал, что и в его проклятой богом и людьми жизни иногда происходят осечки. Он стоял на берегу и смотрел то на свои руки, то на бирему и время от времени потрясал головой, видимо, до него не доходило, как это могло случиться, чтобы матросы и рабы-гребцы биремы остались целыми и невредимыми. "Весенняя Ласточка", по-прежнему, стояла правым бортом к берегу, на ее борту и палубе горели, но особо не разгорались, небольшие пожары. Шкипер, по-прежнему, висел на рее вниз головой и находился на грани потери сознания. Судовой доктор не поменял своего положения и, по-прежнему, находился в сильном напряжении, готовый принять последний удар мага убийцы. Первые десантники со шлюпки уже начали подниматься по веревочному трапу на борт биремы.
Я же продолжал стоять на чурбаке нашей каморки, по пояс высунувшись и наблюдая за действиями мага на берегу, от всей души ему желая, чтобы его разорвало и чтобы он навсегда исчез с лица земли.
Разозленный сопротивлением людей маг-душегуб решил, что первое заклинание не сработало из-за его ошибки при прочтении заклинания или в пассах руками, поэтому он, не теряя времени, приступил к плетению повторного заклинания о разделении тел и душ человеческих. Неожиданно он почувствовал, как неведомая сила захватывает его разум и заставляет его делать то, чего он совершенно не желал и не хотел. Чтобы уйти из-под воздействия этой силы маг заметался по берегу, затем он остановился и начал бешено кружиться на одной ноге на одном месте. Послышался хлопок и фигура мага начала погружаться в гальку берега, пока полностью не исчезла с глаз долой, оставив по краям образовавшегося конуса воронки беспорядочно разбросанные сапоги, рубашку, штаны, камзол и красный плащ. Властитель преисподней забрал к себе заблудшую душу мага-маньяка.
- А теперь паренек, настала твоя очередь поработать мозгами и разобраться с людьми в черном, а то пока ты оклемаешься и придешь в себя, они вырежут оставшихся в живых матросов экипажа "Весенней Ласточки". - Раздался в голове знакомое женское контральто.
Я испуганно осмотрелся кругом в поисках обладательницы этого самого красивого на белом свете голоса, но разумеется, ночной богини на палубе биремы не было. Она стояла над головой и зеленоватым цветом своих океанов и атмосферы заливало берег и "Весеннюю Ласточку" беспомощно почти приткнувшуюся к этому берегу. Но мне некогда было славить и приветствовать Эллиду, так как в этот момент на борт биремы взобралась большая толпа людей в черном. Их хозяин, безумный маг уже исчез с этого света и сейчас, вероятно, путешествует по подземельному миру, а эта банда вражеских десантников была настроена до конца выполнить свое задание.
Осторожно ступая по скользкой от крови палубе биремы, они гурьбой валили по ней, на ходу зигзагообразными кинжалами добивая раненых матросов. На палубе не было ни одного матроса, способного оказать им сопротивление, одни матросы были ранены, а у других воля к борьбе оказалась сломленной и они попрятались по укромным уголкам на палубе и в трюме биремы. Черные десантники уже прошли половину биремы и оказались вблизи от висящего головой вниз шкипера, который пока еще был жив.
- Ну что, дружище, ты так и будешь продолжать стоять столбом и наблюдать, как вырезают оставшихся в живых матросов экипажа биремы? - Вновь прозвучало в голове женское контральто, но уже с сердитыми обертонами. - Нужно все-таки что-то предпринимать, парень, времени на размышления у тебя нет.
К этому моменту шкипер отдал богу душу, живот его был вспорот и кишки свисали до палубы, и десантники им больше не интересовались. По палубе они шли неторопливо, тщательно ее осматривая и заглядывая сверху в каморки рабов-гребцов. Но те сидела на чурбаках и не поднимали даже головы, когда люди в черном подходили к той или иной каморке. Видя, что на них не реагируют, десантники в черном проходили дальше по палубе, продолжаю своими страшными кинжалами кромсать раненых матросов, отрезать им головы и вырезать сердца, которые складывали в специальные мешки, висящие на их поясах. Поэтому они вперед продвигались довольно медленно, в этот момент они подошли к судовому доктору, который все еще находился в состоянии аффекта, и пока не сознавал, что реальность изменилась, что маг-душегуб исчез и больше не угрожает ни биреме ни жизням матросов ее экипажа. Чьл на этот раз нужно остерегаться людей в черном, которые приблизились ко врачу на расстояние шага.
Мне ничего не оставалось делать, как засучить рукава рубашки, которой на мне не было, и приниматься за работу. Сами собой в голове начали возникать и складываться слова заклинания. Дважды отбарабанив заклинания и сделав соответствующие пассы руками, откуда только эти знания появились у меня в голове, я не помнил, но они там были и я знал, как ими пользоваться. Прочитав заклинание об избирательной очистке палубы биремы морской водой и сделав несколько странных пассов руками, я отошел в сторону и стал наблюдать, как это заклинание будет исполняться. Рядом с биремой вздыбилась громадная волна, которая поднялась над биремой и с шумом и завыванием обрушилась на палубу "Весенней Ласточки". Эта волна пробежалась по палубе от носа до кормы, смывая на своем пути за борт весь хлам, часть незакрепленного груза, поврежденные снасти, тела убитых матросов, а также людей в черном. Когда волна спала, то палуба предстала перед глазами более мили менее чистой, только в отдельных местах оставались раненые и нуждающиеся в медицинской помощи матросы. Я проник в сознание судового врача и подсказал ему, что пора взять себя в руки, так как угроза жизни миновала и настала пора заниматься своим делом, лечить матросов.
Глава 19
ххх
Первые люди в черном у замка появились ближе к полудню. Группа вышла из-за поворота дороги и, ни на йоту не ускоряя своего шага, направилась к воротам замка. В этот момент Эль-Нассар вместе с Ивонн Де ля Рунж находились на смотровой площадке замка, которая была самой высокой точкой в замке и с нее хорошо просматривались некоторые городские кварталы, а также все улицы, ведущие к замку. Они первыми и еще издали заметили эту группу и стали вести за ней наблюдение. Когда эта группа вражеских воинов уперлась в ворота замка и эти воины, убедившись в том, что ворота замка действительно заперты, расположились на постой, но на таком расстоянии от стен замка, чтобы стрелы лучников со стен не долетали до места их постоя. В группе было примерно тридцать воинов, которые сели прямо в дорожную пыль, сложили руки на коленях и чего-то выжидали, не проявив ни малейшего интереса ни к замку, ни к его защитникам. Интересная получилась картина, тридцать вражеских воинов все в одно черном сидели по середине дороги аккуратными рядами по шесть человек в каждом ряду, опустив головы на грудь и сложив руки на коленях. Минута проходила за минутой, никто из этих воинов не поднимался на ноги и не двигался, ни из них не отходил в сторону даже "по маленькому", как обычно поступали простые воины из людей, когда им напоминал о своем существовании мочевой пузырь. Группа начала шевелиться и подниматься на ноги, когда из-за поворота дороги появился еще один человек, закутанный с головы до ног в плащ, непонятного цвета, настолько он был заношен и грязен. Из группы, изгибаясь телом, подобно змее, вышел человечек и легкой рысцой он подбежал к человеку в плаще и замер перед ним в угодливом поклоне, видимо, ожидая распоряжения. Но тот прошел мимо змеи в образе человека, при этом не обратив на него внимания, и остановился прямо перед закрытыми воротами замка. Со смотровой площадки было трудно рассмотреть выражение лица этого незнакомца, но его поведение говорило о том, что человек в плаще был сильно раздосадован этим обстоятельством. Он повернулся к человеку в черном и что-то коротко тому приказал. Вся группа людей в черном разбежалась по сторонам. Вскоре они стали возвращаться на место, таща в руках поленья, большие ветки деревьев и только двое человек из этой группы тащили большое бревно.
Человек в плаще нетерпеливо махнул рукой этим двоим с бревном, показывая им на ворота, а сам отошел на обочину, предоставив двоим с бревном свободное для разбега пространство. Разбег получился неуклюжим, да и был он короток, поэтому удара бревном по воротам не получилось, когда торец бревна соприкоснулся со створками ворот, то получился слабый толчок, а не удар с разбегу и а ворота даже не шелохнулись.
Эль-Нассар усмехнулся, наблюдая за действиями людей в черном. В свое время, когда он реконструировал замок, то эти ворота рассматривались в качестве архитектурного элемента замкового комплекса и никто из мастеров-зодчих, предлагая свой вариант, не рассматривал их в качестве оборонительного элемента замка. Поэтому эти ворота следовало бы рассматривать в качестве художественного элемента архитектурного искусства и они не предназначались для того, чтобы по ним били тараном. Но рано или поздно в жизни приходится за многое расплачиваться, особенно за совершенные ошибки. Вот и сейчас, вместе с придворным магом находясь на смотровой площадке донжона, он думал о том, что ворота, как произведение архитектурного искусства, не смогут оказать должного сопротивления врагу, но в душе Эль-Нассар гордился одним уж тем их создавали такие известные мастера-зодчие, которые постарались на совесть и сделали их такими красивыми и крепкими.
Человек в плаще небрежным жестом руки подозвал змею в образе человека и что-то коротко ему объяснил. Человек в черном, внимательно выслушав приказание и, утвердительно склонив голову в ответ, побежал к своей группе. Вскоре вся группа вернулась к воротам, разбилась в два ряда и, взяв бревно на руки, начали его раскачивать. В этот момент лучники Эль-Нассара открыли по людям в черном стрельбу из луков, они не теряли времени даром, и сумели за короткий промежуток времени выпустить в них около десятка стрел. Стрелы находили свои цели, но жертв даже от прямых попаданий было очень мало. Эль-Нассар собственными глазами мог наблюдать, как одна стрела метко попала под нашлемник одному из людей в черном, но тот на это обстоятельство даже не обратил внимания, продолжая вместе со своими подельниками раскачивать таран. Это вражеский воин с торчащей из шеи стрелой продолжал качать таран, как будто ничего не случилось, в то время, как попади эта стрела подобным образом в шею нормальному воину, тот уже умер бы от этого ранения.
Ворота не выдержали ударов даже этого самодельного и примитивного тарана, на двадцатом ударе по ним пошла трещина, а на пятидесятом ударе они начали разрушаться. Архитектурный шедевр так и не смог оказать достойного сопротивления грубой силе противника. Придворный маг Ивонн Де ля Рунж не могла магией укрепить эти ворота или заново их восстановить. Она стояла рядом с Повелителем, наблюдала за начавшимся сражением и накапливала магическую энергию, терпеливо дожидаясь своего часа. Эль-Нассар хорошо понимал, что время придворного мага еще не пришло, поэтому набрался терпения и ожидал, когда наступит время его магини.
От ударов вражеского тарана засов ворот выскочил из пазов и упал на землю, створки ворот рухнули наземь, путь внутрь замка ничто врагам более не преграждало. Но люди в черном не спешили идти на прорыв или штурмовать замок. Разбив тараном ворота замка, они встали в строй и этим же строем вернулись на дорогу, где выстроились в колонну по пять человек в ряду, и вновь стали чего-то выжидать. Человек в плаще спокойно расхаживал вдоль строя группы, он тоже чего-то ожидал. Время текло, но ничего не происходило, прошло часа три и за это время только два человека в черном пали замертво от стрел защитников замка на землю, их тела были сплошь утыканы стрелами. Что касается человека в плаще, то Эль-Нассар видел, как некоторые стрелы, выпущенные по этому человеку, еще в полете уклонялись от цели.
Но отсрочка штурма замка оказалась кратковременной!
ххх
Эль-Нассар и Ивонн догадались, что наступает время штурма замка, когда из-за знакомого поворота дороги вывалилась еще одна группа людей в черном, которая больше напоминала неорганизованную орду из человекообразных приматов, а не разумных людей. Общими чертами лица эти люди мало чем отличались от людей, но у них были очень длинные руки и походка больше походила на ковыляние калик перехожих, они прихрамывали сразу на обе ноги и при так называемой ходьбе часто опускались на руки и быстрыми перебежками продвигались вперед. Эта орда человекообразных по своему количеству во много раз превосходила количественный состав первой группы и общий состав защитников замка, но по организованности ее никак нельзя было и рядом поставить с организованным строем первой группы людей в черном.
Толпа питекантропов неандертальцев, не останавливаясь, прошла мимо строя первой группы людей в черном и направилась прямо к разбитым воротам замка, где с громким животным ревом навалилась на малочисленную линию обороны защитников замка, которая состояла из десяти лучников и меченосцев. Схватка получилась ожесточенной, но она быстро завершилась, защитники замка дрались как львы, но, когда на каждого из них приходилось по три-четыре человекообразных примата, сопротивление этой малой группы защитников замка было утоплено в крови. Питекантропы со зверскими лицами и со зверской силой размахивали своими зигзагообразными кинжалами направо, налево защитникам бесчисленное количество резаных и колотых ран, из-за большой потери крови защитники замка быстро теряли свои силы, падали на землю без сил или без сознания. Тогда питекантропы набрасывались на тела воинов защитников, зубами разрывали горло и пили кровь павших воинов, а некоторые питекантропы взрезали животы, руками добирались до еще сокращающегося сердца и тут же в мраке подворотни надвратной башни их пожирали.
Первая линия обороны защитников замка была мгновенно смята массой приматов и также быстро съедена. Кровавое пиршество в подворотне замка несколько задержало их появление во внутреннем дворике, но вскоре первые приматы просочились через это пиршество и появились на виду у защитников замка. К этому времени Эль-Нассар спустился со смотровой площадке и возглавил новую группу второй защитной линии замка. Группа в основном состояла из городских стражников, четырех воинов призрачной стражи и городской молодежи, которая впервые держала в руках боевое оружие. Когда человекообразные фигуры со звериными рожами появились из подворотни, то они с головы до ног были перепачканы человеческой кровью, на ходу пережевывали куски человечины. Все питекантропы передвигались на четвереньках, держали в руках зигзагообразные кинжалами. Этим своим видом они вызывали у защитников замка чувство полного омерзения и отвращения, но только не страха. Защитники замка хорошо понимали, что это их последний бой, отступать некуда и ждать помощи не от кого, что в случае победы эти звери их сожрут и не подавятся. Все они имели шанс сохранить свою жизнь, покинув замок вместе с женщинами и детьми, но остались и сейчас они бесстрашно смотрели в лицо своей смерти.
Во внутренний дворик замка прорвалось около семидесяти приматов в черном, но были остановлены второй линией обороны, которая выдержала их первый натиск, отбросив питекантропов назад в подворотню. Но те не успокоились, потеряв десять особей, они без передышки вновь ринулись на защитников, издавая звериный рев. И вновь их встретило сталь мечей и упорное сопротивление защитников замка, в результате чего питекантропы снова откатились в подворотню, уже с большими потерями, но поредели и ряды защитников замка. Эль-Нассар сражался в первых рядах и на небеса отправил, по крайней мере, трех приматов, бог его миловал, ни один кинжал человекообразных не коснулся его тела, но десять его соратников сложили головы. Приматы были физически сильными существами, ближний бой оказался для них наиболее выгодным делом. Находясь рядом с воином Эль-Нассара, они ловко увертывались от ударов их длинных сабель и мечей, а своими сильными и длинными руками с зигзагообразными кинжалами наносили тяжелые ранения, от которых защитники замка не могли оправиться.
Ко второму столкновению с приматами Эль-Нассар изменил тактику ведения боя и приказал своим воинам, не подпускать к себе на близкое расстояние питекантропов, поражать их с дальней дистанции. А когда он за спиной меченосцев поставил лучников, то враг не выдержал и, поражаемый стрелами с дальнего расстояния, спешил укрыться в подворотне. Но питекантропы так плохо передвигались на своих ногах, что немедленно сказалось на итоговых результатах схватки. Из семидесяти приматов осталось около двадцати приматов, но и пятнадцать защитников замка так и не смогли подняться с земли.
На время всеми забытый человек в плаще спокойно прошел через разбитые тараном ворота и вышел во внутренний дворик замка, где хозяева замка в мирное время встречали и приветствовали гостей. Сегодня дворик дважды становилась местом столкновения людей и приматов и был завален телами убитых и раненых с обеих сторон. С первого взгляда было заметно, что питекантропов погибло гораздо больше, чем защитников замка. Человек в плаще остановился и, скинув капюшон, поднял голову и посмотрел на Эль-Нассара, который стоял в ряду защитников, тяжело дышал и вытирал ладонью пот со лба, готовясь к следующему столкновению. Разыскав глазами нужного ему человека, незнакомец в плаще злорадно усмехнулся, произнес полушепотом слова заклинания и его глаза окрасились в желтый свет. Ивонн Де ля Рунж, которая задержалась на смотровой площадке замка, вздрогнула всем телом, увидев человека в плаще и разгорающееся желтое пламя в его глазах, и моментально поняла, что в бой за замок брошена магия и что настала та минута, к которой она долго готовилась.
На внутреннем дворике маг читал заклинание о подчинении своей воле Повелителя султаната Гурам!
Глаза мага стали прерывисто излучать желтые лучи, которые с легким потрескиванием устремились к голове Эль-Нассара. Ивонн быстрым полушепотом прочла заклинание и легким пассом левой руки нейтрализовала заклинание вражеского мага, желтые лучи которого рассыпались в прах перед самым лицом Повелителя, который от удивления и непонимания ситуации смешно заморгал глазами. Он не был магом, не обладал магическими способностями и, разумеется, не сумел рассмотреть начало схватки магов профессионалов - человека в плаще и Ивонн Де ля Рунж.
Увидев, что его первый удар нейтрализован неизвестным и пока не видимым ему магом, человек в плаще решил идти напролом и пробить магическую защиту человека, которого ему приказали убить. Он поднял руки вверх и, одновременно произнося новое заклинание, стал готовиться к новой атаке, но в этот момент перед его лицом из воздуха выкристаллизовалась голубая змейка, которая, изящно вильнув хвостиком, с ясно различимым хрустом впилась ему в переносицу. От полной неожиданности и от ужасной боли в переносице лицо мага исказила злобная гримаса, но его глаза закатились, а из глазниц двумя потоками хлынула мощные струи черной крови. Люди на площади не видели голубой змейки, но слышали хруст хрящей и костей переносицы мага, и видели, как руки человека в плаще потянулись к глазницам, чтобы остановить поток крови. Человек был уже мертв, но маг в его шкуре продолжал бороться за свою жизнь, но все его усилия были напрасными, борьба за жизнь уже была проиграна!
Эта схватка магов длилась одно краткое мгновение!
Когда жизнь окончательно покинула тело мага, то оно на глазах у сторонних наблюдателей стало быстро стареть, иссыхать, усыхать и, превратившись в мумию, истлело в прах.
- Да, этот маг был шаманом-помором, которые своей ворожбой были ближе к колдунам. - Подумала Ивонн, вспоминая все, что она знала и слышала об этих колдунах.
Они независимы и никому не подчиняются, но имеют слабость творить зло на земле и всегда появляются там, где идут войны и гибнут люди. По слухам, они ненавидят людей и часто строят заклинание и поддерживают свое шаманство на костях человека, умерщвляя плоть человека, они получают энергию для колдовства.
ххх
Печальная судьба мага-шамана не становила штурм замка Повелителя султаната Гурам, только орда приматов была заменена на более организованных людей в черном. Плотный строй этих людей в черном выдавил защитников замка с внутреннего дворика во внутренние помещения замка. Рукопашный бой шел практически во всех залах и помещениях донжона, в коридорах и на лестничных клетках. В этих разрозненных столкновениях мгновенно сходились и, оставляя на полу тела убитых раненых воинов, также мгновенно расходились защитники замка и люди в черном, чтобы через пару шагов вновь столкнуться с противником. Защитников замка с каждым таким столкновением становилось меньше и меньше, а их сопротивление подавлялось общей массой людей в черном, которые по пять-шесть человек нападали на одного защитники, и пока он убивал одного человека в черном, другие насмерть поражали этого защитника. В отличие от своих коллег из орды приматов, они не жрали человеческое мясо, но в схватках не придерживались рыцарского кодекса чести, они не имели совести и жалости, убивали людей в спину и из-за угла, нападали по десять человек на одного и не брали людей в плен.
Вначале Эль-Нассара постоянно сопровождали десять воинов, но в каком только помещении он не появлялся, там моментально набивалась чертова туча людей в черном. Эти люди методически, по одному, вырезали или каким-либо другим образом уничтожали сопровождающих Повелителя воинов. Очень скоро рядом с ним осталось только двое молодых парней, которые впервые в жизни взяли в руки мечи, но довольно-таки успешно ими пользовались, защищая и свои и Эль-Нассара жизни. Сплотившаяся тройка воинов порубила на куски немало людей в черном, но настала черная минута и для них. Появившаяся из задымленного коридора пятерка людей в черном была не с привычными кинжалами в руках, а с тяжелыми секирами и действовала необычным образом. Она тут же разъединили сплотившуюся тройку на отдельные единицы и в куски своими секирами порубили молодых парней, которые из-за молодости и недостаточной военной подготовки не могли в одиночку держать удар бывалого воина. А Эль-Нассар получил ранение в бедро, секира глубоко разрубила мускулы бедра, но не затронула кость, но продолжать бой, даже опираясь плечом о стену и стоя на другой ноге, он уже не мог. Настало и его время, когда следовало подороже продать врагу свою жизнь, Эль-Нассар приготовился принять смерть от руки врага.
Но пятерка людей в черном не полезла под меч Эль-Нассара, а отошли недалеко в сторону и в расслабленной позиции, на держа свои секиры наготове, и ожидали, когда Повелитель султаната Гурам истечет кровью и потеряет сознание из-за потери крови, которая струей била из рубленой раны. Пятерка людей в черном имела задание, взять Эль-Нассара живым, и теперь спокойно ожидала той минуты, когда можно будет подойти к потерявшему сознание человеку, завернуть его в заготовленный заранее ковер и доставить заказчику. Эта уверенность в своих силах и расслабленность сыграли злую шутку и с этой великолепной пятеркой вражеских убийц. Понимая, что их задание вот-вот само падет в их руки, они перестали быть внимательными и острожными и, потеряв контроль над ситуацией, не заметили появления женщины, придворного мага султаната Гурам.
Незадолго до этой минуты Ивонн сердцем почувствовала, что с Эль-Нассаром произошла беда и, забыв об осторожности, магиня бросилась на его розыски. Легкое заклинание точно указало местонахождение Повелителя султаната Гурам и путь, как до него было бы ближе всего добраться, и не ошиблась, обнаружив Эль-Нассара на грани потери сознания, его уже покачивало. Схватки с убийцами в черном практически не было, пятеро убийц с секирами в руках, мгновенно умерли от разрыва сердца.
Но с Эль-Нассаром Ивонн пришлось повозиться и помучаться, к этому моменту он уже ничком лежал на полу, из-за большой кровопотери у него не было сил стоять на ногах. С трудом ей удалось наспех обработать рану, остановить кровотечение и, не дав Омару потерять сознание, попыталась поднять его на ноги. В этот момент у Эль-Нассар совсем обессилил, он лежал и виноватыми глазами смотрел на своего придворного мага, не в силах держаться на ногах, а не то, чтобы ходить. Но в любую секунду в помещение могли ворваться враги, поэтому было бы желательно его покинуть, как можно быстрее и укрыться в безопасном помещении. Ивонн Де ля Рунж оказалась не готова к подобному и такому быстрому развитию событий, обычно она заранее готовилась к плохим временам и подыскивала надежные места, в которых можно было укрыться и в безопасности переждать критические времена, но сейчас такого безопасного убежища у нее не было. А сейчас в этом задымленном и набитом трупами помещении, в котором когда-то размещался малый обеденный зал донжона, она чувствовала себя неуверенным и полуслепым магом. Тогда она вспомнила о смотровой площадке донжона замка, к которой вела одна только лестница, которую легко можно было бы блокировать магическими мерами, в решила туда переместиться. На раздумья времени не оставалось и, из валявшихся на полу обломков разбитого стола и стульев, соорудила нечто похожее на носилки. Перевалив на это сооружение тело раненого Повелителя, она прошептала короткое заклинание о левитации тел и, вызвав магический портал, протолкнула вспарившие в воздух носилки с Эль-Нассаром в раскрывшийся зев портала и вслед за ними смело шагнула в пелену серебряного мерцания.
ххх
Относительно легко магически заблокировав доступ врагам на смотровую площадку донжона, она занялась осмотром и излечением раны Эль-Нассара. В этот момент у нее под рукой не было ни медицинских требуемых инструментов, ни магических артефактов, которыми можно было бы быстро заживить рану, чтобы поставить на ноги Повелителя. Практически вручную она провела анестезию рубленой раны, затем руками свела вместе края раны. В этот момент она размышляя о том, что хорошо, что секира, которой была нанесена рана, была остро наточена и ее лезвие прорезало, а не прорубило кожу и мускулы человека, поэтому края раны получились ровными и легко скреплялись магическим швом для последующего заживления. Когда рана Эль-Нассара перестала впрямую угрожать его жизни, Ивонн Де ля Рунж поднялась на ноги и осмотрелась кругом.
Все говорило о том, что штурм замка уже завершился, последние его защитники погибли и сейчас он захвачен противником. Она подошла к парапету смотровой площадки и посмотрела вниз, тишина и несколько очагов разгорающихся пожаров, и ни одного человека. Снизу не слышалось ни звона мечей и кинжалов, ни боевых кличей защитников, было тихо и слышалось только потрескивание от огня горящего дерева. Ивонн Де ля Рунж мягко коснулась руки Эль-Нассара:
- Омар, я готова прочитать заклинание о нашем магическом переносе подальше от столицы, где можно было надежно укрыться и заняться твоим излечением. - Сказала она. - Замок захвачен и нам здесь больше нечего делать. Готов ли ты к переносу?
- Ивонн, не можешь ли ты перенести нас в Аннуар, где находятся наши люди?
- Извини, Омар. - Ответила Ивонн. - Я постараюсь это сделать, но не могу гарантировать, что мы сумеем перенестись прямо в лагерь. Я никогда не была в том лагери и в моей памяти нет зрительной привязки к этому месту, поэтому не могу обещать, что портал доставит нас по точному адресу, именно в то место, которое нам нужно. И нам надо спешить. Посмотри. - Она рукой указала Эль-Нассару на группу противника, только что показавшуюся из-за поворота дороги. Это была большая конная кавалькада из всадников номадов, которые сопровождали трех всадников, закутанных в ярко синие плащи.
- Хорошо. - Согласился Эль-Нассар. - Настало время покинуть замок.
Ивонн Де ля Рунж стояла, облокотившись руками на перила смотровой площадки и сверху смотрела на лежащие перед ее глазами кварталы столицы, в которых стали возникать очаги пожаров. Черные клубы дыма один за другим вырастали над домами граждан и их число постоянно увеличивалось. По всей очевидности, в городе начались вооруженные столкновения. Ивонн, как опытная магиня, знала причину возникновения этих пожаров, горожане не поднялись и не стали оказывать вооруженное сопротивление захватчикам, а в этот момент противник уничтожал остатки городской стражи капитана Фенриха. Она знала также и о том, что капитан Фенрих одним из питекантропов был ранен в голову удачно брошенным камнем, полуживой он сумел объединить вокруг себя городских стражников и сейчас вместе с ними пробивался к городским окраинам. Ивонн Де ля Рунж тяжело вздохнула, она знала, но не могла предупредить капитана Фенриха о том, что на одной из улиц по пути следования его отряда враг устроил ловушку.
Ивонн Де ля Рунж выпрямилась во весь рост, подняла руки к небу и, нараспев, стала читать заклинание. Над замком начали сгущаться облака и формироваться смерч, который с диким свистом и завыванием закрутился над смотровой площадкой донжона замка. Бешеный ветер до единой пылинки и хворостинки вымел смотровую площадку, но не затронул Ивонн и Омара Эль-Нассара, из-за мощной магической защитной сферы, которая охватывала этих двух человек. Придворный маг султаната Гурам продолжала чтение заклинания, медленно раскачивая свое тело, а ее руки совершали вращательные движения, сгибались и разгибались в локтях и вновь поднимались в небо, призывая силу и мощь магии. Черный смерч продолжал, ускоряться и завывать, в неуловимый для человеческого глаза момент, он, словно вода в глубоком речном водопаде, низринулся сверху на внутренний дворик, сметая и уничтожая все на своем пути. Смерч забрал остатки жизни и уничтожил людей в черном и питекантропов, неожиданно группой выкатившихся из подворотни.
На смотровой площадке замка сформировался огненный провал, в который смело вошла женщина с плывущими по воздуху носилками.
И бешеный смерч внезапно прекратился и бесследно исчез.
На замок начала опускаться светлая пелена без цвета и запаха, которая вначале скрыла верхние этажи замка, а затем нижние и коснулась земли.
Весь замок оказался в этой пелене.
Через мгновение, в сердце пелены без едино звука что-то полыхнуло и она начала растворяться, рваными кусками поднимаясь вверх и расходясь по сторонам. Когда ее не стало, то замка на этом месте уже не было, словно его никогда здесь и не бывало, на его месте был разбит газон из ярко-зеленой травы.
Всадники в синих плащах и сопровождавшие их номады остановились перед этим газоном и некоторое время молча его рассматривали. Ни один человек в синем плаще не произнес ни слова, а стояли и молча смотрели на газон, затем развернули верховых животных и также нетропливо направились восвояси.
ххх
Первые опыты в магии оказались такими утомительными, что за короткое время меня полностью лишили сил и я практически с чурбака свалился на пол каморки, чтобы немного отлежаться и отдышаться. Скоро я почувствовал, как в тело вновь возвращается сила и жизненной энергией. Магические способности, борьба с безумным магом и людьми в черном меня - все это что за очень короткий промежуток времени меня заставили о своем социальном статусе. Я забыл о своем соседе по каморке, но, когда отлеживался на полу, то вспомнил, что я не один проживаю в каморке, и машинально взглянул в его сторону. Этот здоровенный мужик, вот уже почти два года вместе со мной работал на весле гребцом, сидел на чурбаке, посматривал на меня и поеживался от моего взгляда, отодвигаясь телом в дальний угол. Он медленно переводил взгляд своих глаз с моей шеи на какой-то предмет, валявшийся на полу каморки в районе моих ног, странно при этом поддергиваясь. Обратив внимание на непонятное поведение соседа, я решил узнать, что это он там рассматривает, посмотрел на ноги на секунду и замер из-за охватившего меня удивления, смешанного с шоком. В моих ногах на деревянном полу каморки валялся чей-то рабский ошейник, с разведенными в стороны половинами кольца.
Охвативший меня ужас не сразу позволил мене сообразить и разобраться в том, что это был мой ошейник, неведомым образом сломанный и покинувший мою шею. От неверия в случившееся, я поднял руки к шее и их пальцами начал осторожно ее ощупывать. Сколько бы раз пальцы рук от плеч не поднимались к подбородку, ни каких колец на шее и в помине не было. Я кожей шеи ощущал прикосновение пальцев, несколько раз ладонями массировал шею, каждый раз убеждаясь в том, что на ней нет так мне надоевшего железного кольца. Когда я эту операцию проделал, вероятно в сотый раз, только тогда поверил в то, что на деревянном полу каморки валяется мой ошейник, который я умудрился сломать и снять со своей шеи.
Я поднялся с пола, стараясь прочувствовать полученную свободу, но или чувства в данный момент покинули меня, или я за годы рабства утерял саму возможность что-либо ощущать, но внутри меня ничего не изменилось. Да и особой радости или восторга по этому поводу не ощущал. Все дни рабства, проведенные на биреме "Весенняя Ласточка", я мечтал об этой минуте, когда стану свободным человеком, но после признания самого факта о становлении свободным мои мысли о свободе прерывались и я дальше этого фата в будущее не заглядывал. Когда же наступила минута свободы, то я просто не знал, что делать дальше с этой свободой. С большим трудом и неохотой мой разум начал осознавать, что понятие свободы, это вам не ошейник, сброшенный с плеч, а нечто большое и он начал лихорадочно вспоминать, а чем мне заниматься, чтобы окончательно стать свободным человеком.
Разумеется, внутри меня все бурлило, кипело, изливалось волнами ярости, бессилия и негодования. Рывком одних только рук, выдергиваю стальной крюк-болт, к которому крепилась железная цепь ножных кандалов и наклоняюсь к ним, чтобы их переломать и отбросить их в сторону. Я машинально продолжил развивать реальный процесс своего освобождения от оков рабства, чтобы освободиться от физических проявлений былого рабства. Когда ножные кандалы поддались усилиям моих рук, у судового кузнеца, вероятно, был некондиционное железо, вот и ножные кандалы получились слабоватыми.
Я выпрямился во весь рост, ступил ногой на чурбак, чтобы покинуть каморку, в которой безвылазно провел чуть более двух лет, и собрался совсем уже выпрыгнуть на верхнюю палубу биремы, как ощутил взгляд своего соседа. Этот взгляд словно прожигал мне кожу спины в районе старой раны, он больно отдавался где-то внутри меня. Совершенно нехотя я посмотрел на этого раба, своего соседа и чуть не подпрыгнул от удивления. Сосед стоял передо мной на коленях и на одной вытянутой руке протягивал мне цепи от своих ножных кандалов, а другой рукой касался ошейника, скрывающегося под его густой бородой. Глаза соседа умоляли и просили о снисхождении, о даровании и ему свободы. Не отдавая себе отчета в том, что я творю, я спрыгнул на пол каморки и одними руками переламываю цепь кандалов и левой рукой касаюсь соседского ошейника, который при этом прикосновении с легким хрустом разламывается на две половинки и с плеч соседа и падает на пол. Теперь наступает моя очередь наблюдать, как на лице соседа одно чувство сменяет другое, - недоумение переходит в удивление, удивление в радостное изумление, которое перерастает в восторг. Мне были близки и понятны эти чувства, испытываемые соседом в тот момент, когда он освободился от оков рабства.
Мы стояли и смотрели друг на друга, никто из нас не мог поверить в то, что сейчас в этой каморке друг перед другом стоят два свободных человека. Это были самые драгоценные, удивительные и прекрасные мгновения моей и его жизни. Мой сосед по каморке поднял правую руку и ладонью крепко ударяет себя в левую половину груди, в то место, где у человека находится сердце, произнося при этом какие-то непонятные и булькающие слова.
- Я не понимаю, что ты хочешь мне. - Хотел сказать я соседу, но язык не двигался и из моего рта не вырвалось ни единого звука.
Но и сосед испытывал аналогичную проблему, проклятый ошейник сделал свое грязное дело, отучил и этого человека, как пользоваться языком. Мне ничего не оставалось делать, как это в свое время проделал со мной, мой друг Дейл. Я подошел к соседу и коснулся рукой его переносицы. По его лицу я мог наблюдать, как череда чувств затронула сердце и душу моего соседа и тогда я вновь обращаюсь к нему со сказанными ранее словами. Ответ пришел незамедлительно.
- Как же нам поговорить друг с другом? - Словно самого себя вопрошал мужской голос. - Нам нужно быстрее договориться между собой и приступить к освобождению остальных рабов-гребцов, пока матросы экипажа не пришли в себя от шока боя. - Думал мой сосед.
- Мы можем поговорить мыслеречью общаться между собой. - Своими мыслями я врываюсь в мысленный монолог соседа и, не давая ему прийти в себя, продолжаю общаться с ним ментальным образом. - Все очень просто, обмен мыслеречью происходит следующим образом. Ты думаешь о том, что хочешь сообщить мне. А услышу твои мысли, пойму их и отвечу своими мыслями тебе. Мыслеречь даст нам возможность свободно обмениваться мыслями по любому вопросу поводу.
Но сосед не совсем правильно понял мои объяснения по поводу обмена мыслями и резко вспылил, хватая меня за плечи своими грязными лапищами.
- Ты хочешь читать и знать все мои мысли в голове, грязный колдун?! - Раздался животный рев. Мне не хватало новой проблемы, бороться и успокаивать существо в образе человека. - Читая мои мысли и диктуя мне свои условия, ты можешь стать моим хозяином и свободно распоряжаться мною, когда этого захочешь, потребовать от моего разума, поступать так, как этого тебе захочется. Одно рабство я сменил на другое мысленное рабство! Не зря люди говорят, что все колдуны - это злые... .
- Остановись человек, ты мужчина или нет?! Прекрати идиотскую истерику. - Грубо прервал я соседа. - Никто не берет тебя в новое рабство. Обмен мыслями, - это в данную минуту единственный способ, чтобы могли разговаривать между собой. Я никогда не буду знать, что за мысли в твоей голове, я не слышу их, а слышу только те мысли, которыми ты обращаешься непосредственно ко мне. Ты "слышишь" и понимаешь только те мысли, которыми когда я обращаю к тебе. Объясняя соседу ситуацию с мыслеречью, я немного лукавил, но только такое объяснение могло успокоить соседа и он смог бы поверить в мою доброжелательность. Если потребовалось бы, то я был в состоянии просканировать или прозондировать весь его головной мозг, чтобы узнать или отыскать требуемую информацию. Меня же очень удивила собственная уверенность в том, что смогу сканировать или зондировать головной мозг другого разумного существа, но, чтобы не терять времени, обратился к соседу. - Ты перед этим думал, что у нас нет времени, на что у нас нет времени? Отвечай быстрее. - В заключение потребовал я.
Мое разъяснение в отношении мыслеречи, видимо, несколько успокоило взрывные нервы моего соседа, и он притих, успокоился.
- Меня зовут Борг. Я бывший капитан призрачной стражи султаната Гурам. - Когда сосед назвал имя султаната, в моей голове со скрежетом провернулось несколько шестеренок и перед глазами возник образ Дейла. Именно Дейл в нашем первом контакте упоминал султанат Гурам и называл имя его Повелителя. Что-то вроде, Эль-Нассар. - Когда столица султаната пала, - Борг продолжил свой рассказ, - и неизвестно куда исчезли мой Повелитель, Придворный Маг и другие министры двора, то меня захватили в плен и продали в рабство на галеры. Таким образом я оказался на "Весенней Ласточке" и стал твоим соседом по каморке и веслу. Но сейчас речь идет не об этом, позже мы всегда можем вернуться к этому разговору. Ты видишь, что несколько матросов экипажа все еще живые, но пока находятся в шоке, но скоро они придут в себя и поймут, что бой окончен. Приведут себя и бирему в порядок и тогда узнают, что пара рабских ошейников не функционирует, в соответствии с инструкциями, они изолируют нас в отдельном помещении и постараются устранить неполадки с ошейником и тогда нас ожидает единственный выход из такого неординарного положения - смерть. Чтобы раньше времени не покинуть этот прекрасный мир, мы должны захватить бирему.
- Хорошо, - не долго думая, согласился я, - что нам необходимо делать в данной ситуации в данную минуту? Нас же всего двое!
- Ничего страшного, что нас пока еще двое. - Продолжил свою мысль Борг. - В то время, когда матросы экипажа растеряны, нужно от рабских ошейников освободить как можно больше гребцов. Тебе следует, пройдись вдоль бортов биремы, освобождая гребцов от ошейников и ножных кандалов и направляя их на палубу ко мне. Как только завершишь свою работу по освобождению гребцов от рабских оков, то поднимайся на палубу, где мы и встретимся. Пока ты будешь занят своим делом, я постараюсь объединить этих бывших рабов, чтобы противостоять матросам.
План Борга был прост и реален по своему исполнению!
Не говоря ничего лишнего, я вспомнил, как корабельный кузнец выбирался на палубу из нашего закутка и, используя в качестве лестницы щели и выступы в стене, взобрался наверх на палубу и принялся освобождать других рабов-гребцов от рабских ошейников и железных оков. При одном только моем прикосновении к ошейникам, они с легким хрустом раскрывались и падали на полы каморок. Немного дольше времени занимал процесс ломки руками ножных кандалов. Проблема была в том, что некоторые из их владельцев, не совсем понимая, что с ними происходит, сопротивлялись моим попыткам сломать их ножные кандалы, мешали, отталкивая мои руки, своему высвобождению из рабства. Но несмотря на эти проблемы, мне удалось быстро освободить рабов-гребцов верхнего яруса вдоль обоих бортов биремы, настала необходимость спускаться в трюм биремы, где я никогда не был и где находились рабы-гребцы нижнего яруса. Через грузопассажирский люк, расположенный в корме биремы, я по лестнице начал спускаться в трюмное отделение биремы. Перед тем, чтобы окончательно спуститься в трюм, я осмотрелся кругом и увидел в центре палубы биремы своего соседа по веслу, вокруг которого копошились бывшие рабы. Некоторые из бывших рабов, которое длительное время находились в рабстве ошейника и его хозяев, плохо ориентировались и соображали, они беспомощно топтались по палубе и не понимали, что происходит вокруг них. Другие, с малым сроком пребывания в рабстве, быстро приходили в себя и первым же делом пытались бежать с биремы. Только раскинувшееся море вокруг биремы останавливало их от этого поспешного действия. Но вокруг Борга уже толпилось несколько бывших рабов и внимательно слушали его разъяснения.
Трюм встретил меня полусумраком и терпким запахом дыма от горевших ранее факелов и устоявшего смрада от долгого пребывания людей в этом помещении. Во время подготовки боя с магом матроса экипаж загасил в целях безопасности все факелы, поэтому в трюме было довольно таки темно, а заново разжечь факелы было уже некому. Я немного постоял, привыкая в этому насыщенному полусумраку, а затем, придерживаясь правой рукой стены перегородки пошел вдоль борта. Через пару шагов и я натолкнулся на бревно, с двумя рабами-гребцами, сидящими на нем в углублении, чьи силуэты едва просматривались в этом полусумраке. Как и на верхнем ярусе, я пальцами рук коснулся их ошейников, которые с негромким хрустом попадали на палубу. Но едва моя рука тронула тело одного из гребцов, как я ощутил их холодную неподвижность, этот раб и его сосед были мертвы, непонятная сила их убила до моего появления в трюме.
Продолжать работу в помещении с отсутствием нормального освещения было трудно и опасно, всякое могло произойти в такой темноте, поэтому я коротким заклинанием вызвал магическое зрение для ночной темноты, чтобы облегчить себе работу в этом темноватом помещении. Пара слов и через мгновение мои глаза стали видеть все, что находилось в трюме биремы. В центре был аккуратно уложен и закреплен груз, возле которого находились полтора десятка матросов экипажа, которые, видимо, продолжали прятаться от безумного мага, они еще не знали о его смерти и о том, что бой уже закончился. Я решил не спешить с такой информацией и занялся своими рабами-гребцами.
По легкому покашливанию и движению тел следующей пары гребцов, я понял, что они живы и здоровы. Мое прикосновение к их ошейникам было воспринято этой парой с полным безразличием, но, когда ошейники упали на палубу, и я попытался, наклонившись через одного из гребцов, дотянуться до ножных кандалов его напарника, то гребец стал отталкивать меня от своего соседа. Мне пришлось применить силу, чтобы успокоить парня и, в конце концов, я освободил эту пару от ножных кандалов. Когда до разума гребцов дошло, что они свободно и ничто более держит их на этом месте, то они вскочили на ноги и стали громко кричать и размахивать руками. Один из гребцов бросился меня обнимать и целовать, желая, по-видимому, таким образом отблагодарить за полученную свободу. Хватка его рук оказалась стальной и я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть воздуха из легких, чтобы освободиться я попытался мысленно внушить этому громиле, что его и его напарника ждут на верхней палубе биремы. Не знаю, не могу сказать, дошел ли этот мыслеобраз до гребца, но он бросил со мной обниматься, подхватил напарника за локоть и вместе с ним помчался к трапу, ведущему на верхнюю палубу биремы.
Вслед за этой за этой парой бывших рабов на верхнюю палубу один за другим стали подниматься и прятавшиеся в трюме матросы экипажа биремы. Они, видимо, по крикам и возгласам только что освобожденных рабов догадались, что на биреме произошли какие-то изменения и пошли наверх выяснять суть и обстоятельства этих изменений.
Когда большая часть гребцов нижнего яруса освободилась от атрибутов рабства и осталось всего две пары пока еще не освобожденных рабов, мне показалось, что в трюмном помещении появилась и стала расти непонятная напряженность. Большинство рабов было освобождены, вместе со мной в трюме было всего пять человек, а в душе моей росла и росла обеспокоенность по поводу грядущей опасности. Разум не мог определить, где именно таилась эта опасность и что она собой представляет, оно просто предупреждало о том, что появилось нечто, что угрожает моей жизни и в этой связи мне следует быть очень осторожным. Пожав недоуменно плечами, я решил побыстрее заканчивать свою работу с рабами-гребцами нижнего яруса и направился к следующей паре рабов- гребцов. Когда ошейники этой пары рабов упали на палубу и, когда я ближайшего ко мне раба освободил от ножных кандалов, то протянулся над его коленями, что дотянутся до ножных кандалов его соседа. В тот момент, когда я руками искал ноги его соседа с кандалами, меня пронзила острая боль в щеке и в плече от дважды мелькнувшей перед глазами светлой полоски. Я резко отпрянул от этой пары, выпрямился и поднес руку к щеке, где ощущалась боль. Когда, нащупав разрез на своей щеке, я отвел руку, с нее капала кровь. В этот момент я успел заметить, как сидевший и уже освобожденный раб-гребец ухватился рукой за рукоятку ножа, торчащуюю из моего плеча.
Глава 20
ххх
В глубине леса, где лучи Желтого Карлика едва пробивались через листву деревьев, около двадцати кавалеристов осторожно передвигались по узкой лесной тропе. Заметно было, что эта тропа была проложена людьми, но ее давно уже не пользовались, она поросла густой травой, которая все под собой скрывала, не было видно не отпечатков копыт от верховых животных, ни колеи от колес проезжавших здесь крестьянских телег. Солнечные лучи пробивались через кроны деревьев, отдельными лучами высвечивая зелень их листвы, да и над головой пролетали мелкие лесные птички и, казалось бы, они беззаботно щебетали. Но лес хранил в себе опасность, кавалеристы осторожно пробирались сквозь его массив, в основном придерживаясь этой дороги.
Всадники обращали на себя внимание своей военной выправкой, ладно сидящей на них обмундированием и своей посадкой в седлах верховых животных. По всему было видно, что это конный разъезд состоял из бывалых и хорошо знающих свою службу кавалеристов, которые быстро, но осторожно передвигались по дороге, внимательно посматривая по сторонам. Всадники были одеты в видавшую виды серо-зеленую форму, длинные гимнастерки и бриджи с сапогами. Гимнастерки этих кавалеристов до белизны выгорели под солнцем, на них виднелось множество заплат, но всадники выглядели чистыми и хорошо заботившимися о себе людьми. Их лица были выбриты до синевы, а сапоги начищены до зеркального блеска. А сами кавалеристы выглядели подтянутыми и уверенными в себе людьми, успешно прошедшими воинскую выучку и боевое образование. Всадники были вооружены кавалерийскими палашами, к седлам приторочен пучок дротиков, некоторые имели арбалеты, а около десятка всадником имели большие луки для охоты на людей. Вот только верховые животные этих всадников сильно подвели, в строю не было ни одного верхового животного одной и той же масти с другими. В регулярных частях кавалерии подобное нарушение устава каралось в обязательном порядке, согласно уставу каждое кавалеристское подразделение обязано было иметь верховых животных одной масти, одного окраса. Правда, рога на головах верховых животных не были особо кустистыми и были белого цвета. Они выглядели боевыми животными, были хорошо выдрессированы как для строя, так и для боя, слушались малейшего движения рук или ног своих всадников.
Время от времени разъезд останавливался на дороге, а двое или трое всадников, не ожидая приказа командира, съезжали с дороги и углублялись в лес, чтобы осмотреться и послушать, нет ли в глубине леса подозрительных шумов или звуков, осторожным глазом осмотреться нет ли на земле отпечатков копыт других всадников. Через некоторое время разведка возвращалась на дорогу и вся колонна продолжала свое движение по дороге. Так конный разъезд шаг за шагом, медленно, но без особо длительных остановок продвигался к своей цели.
Внезапно один из передовых всадников придержал своего животного и поднял вверх свою руку, призывая своих товарищей к вниманию. Всадники замерли на месте. Поднятая рука начала медленно опускаться и замерла, указывая на направление, ведущее в сторону от лесной дороги. Один из всадников развернулся и поскакал к командиру разъезда. Его верховое животное, видимо, ощущая тревогу, скакало, интуитивно выбирая для своих лап такие места, чтобы не хрустнула ни одна ветка или не послышался отзвук топот от его копыт. Подскакав вплотную к командиру, всадник, молодой паренек в солдатской униформе склонил к нему голову и вполголоса ему доложил:
- Двое. Мужчина и женщина впереди на поляне. Прячутся в кустарнике. Только странные они какие-то и, видимо, скрываются от преследователей. Они - впереди по дороге, лежат спиной к нам спинами и наблюдают за противоположной стороной поляны.
- Пока не будем вмешиваться. Посмотрим, что произойдет дальше, хотелось бы узнать, от кого и почему они прячутся. Подождем, а после решим, как дальше будем действовать и те ли это люди, которых мы ищем столько времени. - Подумав, командир решил. - Передай сержанту Сандербергу, ждать, наблюдать и не вмешиваться до особого распоряжения. Но, чтобы и не мешкал, когда наступит минута. Хорошо бы узнать, кто эти двое? Может быть, это все-таки те люди, которых мы ищем. Но нам нужны двое мужчин. Еще раз, ждать и не торопиться.
Всадник приложил кулак правой руки к сердцу, склонил голову и, дернув за узду верховое животное, поскакал к сержанту Сандербергу, который уже слез со своего верхового животного и, отведя его в ельничек, привязал к стволу ели. А сам взобрался на пригорок, откуда было удобно наблюдать за прячущимися в кустах мужчиной и женщиной. Солдат последовал примеру сержанта и вскоре он лежал рядом с ним на пригорке, наблюдая за незнакомцами. Лесная тишина не нарушалась минут тридцать. Всадники основной группы слезли с верховым животных, рассредоточились среди деревьев и, не расседлывая их, расслабились, что-то стали жевать, пить воду из поясных фляг и, негромко переговариваясь, терпеливо ожидали развития событий.
Вскоре эта тишина леса была нарушена неожиданным свистом, прозвучавшим с другой стороны поляны, на краю которой в кустарнике скрывались мужчина и женщина. Сержант Сандерберг видел, как мужчина достал клинок и ногтем пальцем проверил остроту его лезвия, а женщина вытащила из кармана платья какой-то предмет и начала перебрасывать его из руки в руку, что-то при этом нашептывая и дуя на непонятный предмет.
- Чертова колдунья. - Подумал сержант, как и все солдаты, он не очень-то любил людей, занимающихся непонятными для простого человека делами.
А магия, это как раз и есть самое непонятное дело для простого солдата. Колдовство, одним словом! Сандерберг злобно цыкнул через зубы, ему очень хотелось три раза сплюнуть через левое плеча, отводя от себя порчу или беду, но воздержался, события на поляне стали развиваться с такой быстротой, что он тут же забыл о процессе отвода колдовской порчи или сглаза и весь превратился во внимание.
На противоположной стороне поляны из лесных зарослей орешника неожиданно один за другим повалила непонятные люди, одетые с голову до ног в черную одежду. Когда они все вывали на поляну, то их насчитывалось человек пятьдесят. Собравшись все вместе и, неорганизованной толпой, они потопали к кустарнику, за которым скрывались беглецы, словно заранее знали, где прячутся нужные им люди. Все стало на свои места и все сразу разъяснилось, когда вслед за людьми в черном на поляну из леса выбрались шестеро всадников, двое из них были людьми, с головы до ног закутанные в красные плащи, а остальные кочевниками номадами. В этих всадниках сержант моментально признал шаманов-колдунов из далеко Поморья, слухи о позорных делах которых он много раз слышал, и с которыми пару раз встречался с глаза на глаз, которые оказались несколько неудачными для этих магических парней и которые были слишком пьяны, чтобы они могли воспользоваться магией, когда их убивали. А так этих шаманов было бы лучше вообще не трогать, шаманы поморы были страшными и безжалостными черными колдунами, которые ненавидели весь род человеческий, хотя и сами принадлежали к этому роду. Они старались уничтожить любого человека, случайно встретившегося на их пути. В своем черном колдовстве они зачастую пользовали некромантию, магию на крови и не брезговали прибегать к магии преисподней и ада. Они не ведали пощады к людям и убивали всех подряд, взрослых и детей, женщин и стариков. К тому же шаманы поморы оказались вернейшими слугами, цепными сторожевыми псами демонов преисподней, которым безоговорочно отдавали свои сердца и темные души. Там, где однажды прошел шаман из Поморья, после него оставалась смерть и разруха.
ххх
Поморские шаманы были командирами этой неорганизованной толпы людей в черном, они знали и только подсказали своим подчиненным, где прячутся беглецы. Но, прежде чем беглецов придать смерти, им, наверняка, хотелось покуражиться и поиздеваться над этими двумя людьми, насладиться их страданиями и мучениями, которые люди испытывают перед смертью. Сержант Сандерберг, при виде шаманов, аж сплюнул в сторону, он ненавидел этих нелюдей, этих нечестий в грязных балахонах. Он был готов сейчас выхватить свой верный палаш и броситься в безрассудную атаку на эту черную мразь, чтобы ее порубить на мелкие кусочки. Но пятьдесят человек в черном и строгий приказ командира, держать себя в руках, остановили сержанта от душевного порыва и от претворения в жизнь своего необдуманного решения в таких невыгодных условиях атаковать противника.
Шаманы поморы особо не торопились вступать с ними в схватку с мужчиной и женщиной. Они даже предприняли непонятный с точки зрения профессионального военного сержанта маневр. Вместо того, чтобы побыстрее добраться до кустов и покончить с преследуемыми людьми, навалившись на них массой людей в черном. Шаманы разделили эту толпу на две равные части, два крыла и стали кустарник с беглецами обходить с двух сторон, видимо, желая их окружить и пленить. Ведь по устоявшимся канонам воинского искусства два человека не смогут в полной мере и долго сопротивляться шестидесяти неплохо вооруженным воинам. Этот маневр шаманами, может быть, был совершен из-за того, что шаманы хотели быстрее покончить со всем этим делом. А может быть, они просто боялись беглецов и хотели, чтобы внимание их было постоянно разделено и чтобы они не могли концентрировать свои силы только в одном направлении.
Мужчина и женщина, особо не торопясь продолжали свои приготовления к бою с противником, который на порядок превосходил их по численности. Сержант Сандерберг почувствовал, как в его душе родилась и начала расти симпатия и уважение к этим двум людям. Ему было хорошо видно, что эти двое здраво оценивали ситуацию, что они понимали, что, вероятно, это будет их последний бой и что они не смогут в нем победить. Но, видимо, этим двоим отступать было некуда, что-то им не позволяло бросить все и сломы голову бежать от такого многочисленного противника. Они и уже завершили свою подготовку к бою и сейчас стояли и терпеливо, тихо переговариваясь между собой, ждали приближения противника, эти люди не собирались сдаваться своему врагу. Сержант Сандерберг, как профессиональный вояка, прекрасно понимал, что эти двое смогут уцелеть только в том случае, если господь бог сосчитает нужным вмешаться в этот бой и им помочь. Он также понимал, что нерешительный характер его командира не позволит тому решиться и поддержать эту храбрую двойку в условиях, когда противник превосходит и силы их конного разъезда, из-за досады и от сознания своего бессилия сержант до крови прокусил губу.
Как это не казалось удивительным, но первой бой начала женщина магиня, она широко и по-мужски размашисто забросила в толпу людей в черном какой-то предмет. Последовал непродолжительный свист, а затем негромкий хлопок взрыва. В самом центре толпы вспухло белое облачко и десять человек в черном, попав в объятия этого облачка, исчезли с лица земли. Сержант Сандерберг только громко ахнул, увидев, как женщина-маг так ловко отправила к праотцам десяток сильных и вооруженных мужчин. Взрыв вызвал замешательство в толпе людей в черном, которая некоторое время топталась на одном месте, а не продвигалась вперед.
Оба шамана в ответ на действия магини поспешили с ответными заклинаниями и с дальнего расстояния двумя небольшими файерболами ударили по кустарнику с беглецами, Но файерболы так и не долетели до цели, а упали на землю и, проложив в густой траве две жженые полосы, взорвались перед кустарником. После неудачных файерболов, шаманы некоторое время переговаривались между собой, держась подальше от столь опасного кустарника. Видимо, взрыв, так удачно осуществленный магиней, их впечатлили и они горели желанием показать свое магическое превосходство. Глаза шаманов поморов начали наливаться желтым цветом, а их глаза начали короткими очередями испускать желтые лучи, которые они направляли в сторону кустарника, стараясь чтобы эти лучи простегивали листву кустарника, за которым укрывались мужчина и женщина. Когда женщина заметила преображение шаманов и эти желтые лучи, то одним коротким движением руки создала защитную сферу для себя и мужчины. Сержанту, продолжавшему с пригорка внимательно наблюдать за ходом боя, было хорошо видно, как желтые лучей сбивали листву с ветвей, подрезали ветки, подрубали мелкие стволы деревьев и глубоко рыхлили землю, попасть под их удар было бы очень опасно. Случайно выскочивший из леса на поляну серый заяц, попав под очередь желтого луча, тут же завалился на бок. Желтые лучи подожгли мох и мелкий хворост, долгое время в лесу не было дождей, вот и появился сушняк, поляна начала заполняться огнем и дымом.
Но эти шаманы, видимо, оказались смекалистой нечистью и быстро сообразили, что магиня блокировала действие желтых лучей и стали бесперктивными в борьбе с этими двумя бойцами. Желтые лучи исчезли, а глаза шаманов вновь налились привычным красным цветом. Один из шаманов, привстав на стременах верхового животного и, подняв руку к небу, в этой своей красочной позе начал произносить заклинание. На последних словах он поднял свой голос до визгливого крика, а руку резко бросил к земле. Послышалось завывание ветра и сильный раскат грома, на солнечном небосводе сверкнула мощная молния и сформировался ураганный смерч, который, засасывая в свою гигантскую воронку все живое и неживое, помчался к кустарнику с беглецами. Словно мощный таран, этот шквал обрушился на беглецов, но защитная сфера выдержала и этот удар, отклонив смерч в сторону, а из-за инерции удара ветра мужчина и женщина повалились в лощину, которая проходила рядом с кустарником. Воронка смерча пронеслась еще раз над землей, содрала с кустарника последнюю оставшуюся после желтых лучей листву и, таким образом оголив пространство, прекратила свое существование.
Второй шаман помор не остался в стороне от своего товарища и также решил последовать его примеру. В тот момент, когда буйствовал смерч, он прочитал свое заклинание, совершал необходимые пассы руками и готов бы в любую минуту бросить свое заклинание в сторону противника. С трудом, выбравшись из-под завала, устроенного смерчем, женщина-маг быстрым взглядом окинула и оценила ситуацию на поле сражения. В это время первый шаман, стоя в стременах верхового животного, наблюдал за результатами действия своего смерча, а второй шаман быо наготове бросить в бой свое заклинание. Магиня мгновенно приняла решение, она выбросила левую руку по направлению второго шамана и ее губы зашевелились. Луч зеленого света вырвался из ее маленького кулачка и, мгновенно преодолев расстояние, вонзился в грудь второго шамана-колдуна. Удар лучом оказался настолько силен, что шамана опрокинуло на спину и он мешком свалился со своего верхового животного на землю, сильно ударившись спиной о землю. Но, к сожалению, удар зеленого луча оказался не смертельным, он попал в грудь, а не в голову, как это планировала магиня, но выбил из второго шамана всю браваду. С этого удара он потерял всякий интерес к боям, к возможности меряться силами в магических поединках, а думал только о том, что делать ему нечего в этом дурацком, пускай другие сражаются в этих магических баталиях и скрылся в толпе людей в черном.
Между тем, первый шаман-колдун подготовил свое второе заклинание. Поморский злодей имел достаточно времени, чтобы подготовить очень сильное боевое заклинание, противостоять которому мог бы только супер маг. Самое страшное заключалось в том, что это заклинание было точно адресовано, так как его будущие жертвы находились в зоне прямой видимости душегуба и отразить его не было никакой возможности. Даже такой далекий от магии человек, как сержант Сандерберг почувствовал, что надвигается решающая минута, в которой будет решена судьба магического сражения. А поморский шаман уже предвкушал победу. Перед мысленным взором колдуна проскальзывали видения будущей славы, получения лавров победителя из рук самого великого Магистра ордена Желтого Дьявола. Эти видения были столь сладкими для сердца шамана, что он не удержался и на малую долю секунды отвлекся от реальности и, прикрыв глаза, с головой окунулся в вымышленный мир своей магической славы, но эта малая доля секунды стоила ему жизни.
Поднявшись во весь свой небольшой росточек, магиня увидела, какую им опасность несет оставшийся на поле боя шаман помор. Он так опасно близко находился от них, что любое ее промедление в противостоянии этому шаману, может привести к их гибели. Она подняла над головой сжатые в кулаки свои руки с силой выбросила их в сторону шамана-колдуна. Две зеленые змейки сорвались с кулачков магини, грациозно и одновременно стремительно по воздуху заскользили к мечтающему о победных наградах шаману помору, глаза которого почему-то были закрыты. Когда высшее наслаждение предстоящей победы над врагом прошло апогей шаман поднял веки, чтобы только увидеть приближающихся к нему на огромной скорости двух маленьких дракончиков. Доли мгновения потребовалось шаману, чтобы сообразить, что его шанс победить в этом поединке упущен и за это ему придется заплатить своей жизнью. Он не закрыл глаза, когда дракончики влетели в его глазницы и, пожирая все на своем пути, проникли в его головной мозг, он только успел мысленно проклясть себя за проявленную самоуверенность и тут же умер. Этот погибший злодей от магии не мог, разумеется, видеть того, что магиня, победившая в этом магическом поединка, словно подкошенная серпом, свалилась на землю и потеряла сознание, Нервы женщины не выдержали такого напряжения, истощились ее магические резервы, чтобы снова подняться на ноги, ей требовалось отлежаться и набраться сил.
ххх
Мужчина, спутник магини, все это время внимательно наблюдавший за ходом поединка, и чем только мог, в основном ласковыми словами, ее поддерживал. Когда же она без сил упала на землю, то он не бросился ей помогать, более удобно магиню укладывать на земле и шептать слова поддержки. Взглянув со страданием на свою спутницу и, высказав ей несколько утешительных слов, он обнажил свой клинок и перед нею встал в защитную позу, всем своим видом демонстрируя желание защищать эту женщину от приближающегося врага. Настало время и его очередь постоять за свою честь и достоинство их обоих. Чтобы они победили врага, этому мужчине-бойцу нужно было бы продержаться столько, сколько магине потребовалось бы для отдыха и восстановления части магических и физических сил.
Первый же человек в черном, близко приблизившийся к бойцу, тут же упал на землю, разрубленный от ключицы до пояса. Мужчина демонстрировал чудеса владения своим клинком, делал мгновенные выпады и разящие удары клинка сыпались на врага, в результате еще двое людей в черном безжизненными куклами остались лежать на землю. В какой-то момент мужчина, прямо на глазах сержанта Сандерберга, превратился в рубящий и режущий робот-убийцу, его клинок всегда вовремя оказывался в том месте, где возникало опасное движение или слишком близко к нему подходили люди в черном. Он смертью карал любого, кто необдуманно нападал на него, он успевал уходить или уворачиваться от вражеских ударов кинжалом. Но врагов было очень много, мужчине еще и повезло в том, что люди в черном на деле оказались не очень хорошими вояками. Словно они не понимали, что одиночное сопротивление своего противника они могут сломить простым маневром, нападая на него одновременно и со всех сторон, имитируя свои атаки или в прямом смысле нападая. Люди же в черном толпою продолжали беспомощно топтаться перед этим мужчиной, время от времени выпуская против него то одного, то другого своего бойца, словно соблюдали дурацкую очередность, и только, в крайнем случае, в бой вступали сразу два вражеских бойца.
Когда на землю повалился очередной боец с зигзагообразным кинжалом в руках и в черном платье, то люди в черном неожиданно прекратили бой и, пятясь задом, стали отходить от мужчины. Этим маневром они, видимо, хотели оторваться от мужчины, чтобы в спокойной обстановке перегруппироваться, чтобы затем всем скопом навалиться на этого славного и умелого бойца. Появившуюся передышку мужчина использовал для краткого отдыха и восстановления дыхания, но, догадавшись о намерениях противника, снова взвинтил тем и ринулся на людей в черном, не давая им возможность разорвать с ним дистанцию. Мужчина старался сохранить близкий контакт с людьми в черном, поодиночке выбивая их из строя. Своим клинком он наносил удары, выпад следовал за выпадом, в стороны летели брызги крови, на земле валялись отрубленные пальцы, руки, головы, из вспоротых животов вываливались сизые кишки. Более десяти человек в черном без движения уже лежали на земле. А тяжелораненые, будучи не в силах подняться с земли, молча и без всякого выражения на лицах беспорядочной кучей валялись на земле. Они совершенно не интересовались полученными ранами, не кричали от боли и не обращали ни малейшего внимания на своих товарищах, продолжавших бой с роботом-убийцей в образе человека. Над полем боя слышался только резкий звон ударов металла о металл, когда клинок бойца перекрещивался с зигзагообразными кинжалами людей в черном.
Тело мужчины начало наливаться усталостью, с некоторым трудом слушались его руки. Благодаря своему мастерству и умению владеть клинком, он на землю положил вот уже более десяти человек в черном. Начала побаливать и незажившая до конца рана на бедре, из-за которой при резких выпадах подгибалось его колено. Оглянувшись за спину, мужчина увидел, что слишком далеко вместе с отходящим противником отошел от лежащей на земле женщины магини, которая все еще находилась в обмороке. В голове бойца мелькнула мысль о том, что в случае внезапного прорыва люди доберутся до магини быстрее, чем он сумеет до нее добежать, а это могло означать только верную гибель его спутницы. Он на одно только мгновение задумался, а затем бросил биться с очередным бойцом в черном и, мгновенно развернувшись, быстрой перебежкой вернулся на свою прежнюю позицию.
Люди в черном спокойно абсолютно спокойно восприняли неожиданное бегство своего противника. По инерции отошли немного назад и стали формировать свое новое построение, сформировали общий строй по восемь человек в каждом ряду и этим строем вновь направились навстречу со своим прежним противником.
Участники боя и невольные сторонние наблюдатели, если таковые и имелись, поняли, что наступает финальная часть трагедии, еще несколько минут и с сопротивлением одинокого бойца будет покончено. Мужчина же спокойно стоял рядом со своей спутницей, все еще находящейся в обмороке, и в правой руке держал свой верный клинок, в этот момент он ни о чем не думал, но по общему его настрою нельзя было бы сказать, что он духом сломлен и собирается сдаваться врагу на милость.
Строй людей в черном медленно и угрожающе снова двинулся в бой. Этой строй находился в паре десятком метров от места встречи с мужчиной, который демонстрировал спокойствие и готовность продолжать этот бой. Наступал финал силового поединка, людям в черном оставалось пройти всего несколько шагов.
Когда во фланг этому строю из леса вырвалась лава всадников. В доли мгновения эта лава всадников докатилась до строя людей в черном. В воздухе засверкали кавалеристские палаши всадников.
Драка на поляне еще не закончилась, а остававшийся в живых шаман уже на верховом животном и в сопровождении двух всадников номадов проламывался в лесные заросли противоположной стороны поляны. Он давно предчувствовал такой конец вот уже неделю продолжающемуся преследованию бывшего Повелителя султаната Гурам и его спутницы придворного мага. Уже после первого же соприкосновения с магиней он постарался держаться подальше от нее за спинами своих подчиненных и товарища. Только проявлением подобной предусмотрительности этому шаману удалось спасти свою жалкую жизнь. А теперь он поспешал проинформировать магистра ордена Желтых Лучей о том, что преследование Эль-Нассара и Ивонн Де ля Рунж закончилось неудачей по вине своего товарища, который так неосмотрительно продолжил сражаться с этой магиней ведьмой. Этому шаману только что еще предстоял долгий путь возвращения домой.
А люди в черном пока еще держали общий строй. Своими неуклюжими зигзагообразными кинжалами они отмахивались от наскакивавших на них всадников. Но делали это так неуклюже и так неорганизованно, словно каждая боевая единица этого строя сражалась только за себя, при этом не заботясь о своих товарищах по строю. Вскоре они прекратили сопротивление и были по одному вырублены палашами кавалеристов. Тяжелые палаши рубили, резали плоть, дробили кости, каждый такой удар палашом всадника забирал жизнь или наносил тяжелое ранение человеку в черном. А всадники, словно стая рассерженных и голодных ворон, все кружили и кружили вокруг строя людей в черном, с каждым кругом забирая по жертве. Вскоре строй распался. Пятьдесят человек в черном в этом бою замертво полегли на лесной поляне.
Мужчина оставался стоять на месте и молча наблюдать, опустив к земле, но не убирая клинок в ножны, за разворачивающимися событиями. Заметив, что магиня пришла в сознание, он наклонился к ней и, вежливо поддерживая за локоть и талию, помог женщина встать на ноги, затем вновь обратил свой взор на всадников, которые завершали свою работу по уничтожению противника.
Вдруг мужчина вздрогнул, увидев лицо, проскакавшего мимо него всадника.
- Сержант Сандерберг, - прокричал он, - а что вы тут делаете?
Сандерберг, услышав окрик, придержал верховое животное и шенкелями направил его к мужчине. Приглядевшись в его лицо, сержант, видимо, узнал незнакомца, его лицо побледнело, он выпрямился в стременах и, ударив кулаком по левой стороне груди, отчего на поляне зазвенело, рука сержанта была в железной рукавице и ее бил он по кирасе, защищавшую его грудь, и дрожащим от волнения голосом произнес:
- Мой Повелитель, позвольте приветствовать вас и доложить. - Пара слезинок скатилась по выбритым щекам бывалого сержанта. - Вот уже два года мы разыскиваем вас и Придворного Мага. Здесь мы оказались случайно, до нас дошел слух о том, что вас, мой Повелитель, якобы, несколько раз видели на этой местности, вот наш разъезд и направили ее прочесать и проверить слухи.
- Какие два года? - Ошеломленно произнес мужчина. - Две недели назад, мы с придворным магом покинули замок, который захватили люди в черном.