В нашем самолете, летящем по маршруту Москва-Нью-Йорк, было два пассажира. Мой начальник и я, экипаж самолета Ил-62 и бортстюардессы. И больше ни одного человека. В то время у меня еще не было денег, чтобы покупать авиабилет бизнес класса, да и гражданская должность была слишком малой, чтобы на подобный билет рассчитывать. И это случилось практически сразу же после Московской олимпиады.
Моему же начальнику уже полагался билет первого класса, проход через стойку для официальных делегаций. Одним словом, спецобслуживание, а он тогда был всего лишь начальником управления и не имел каких-либо звезд на плечах. Но в его подчинение были такие, как я, идиоты, поэтому и значимость имел великую. По аэропорту он шел с одним кейсом в руках, гордо посматривая по сторонам. А вслед за ним начальник нашего протокола и я корячились, таща, громадные картонные ящики под завязку забитые, ну, сами понимаете чем, водкой, икрой и матрешками. В то время, да и, похоже, сегодня у нас нет лучших сувениров для иностранцев о любимой стране. Мы прошли в одну из комнат на втором этаже аэропорта, а дальше начались одни чудеса.
Откуда ни возьмись, появились вежливые пограничники и при нас же поставили все положенные штампы в загранпоспартах. Вежливые таможенники, не взглянув на багаж, что-то тоже ковырнули в паспортах. Затем появились вежливые и трезвые носильщики, забрали наши дохлые личные чемоданчики и гигантские картонные ящики с подарками для Запада, чтобы тихо и без разговоров о доплате за перевес исчезнуть вместе с багажом. Впервые в своей молодой жизни я встречал подобную вежливость и тактичность, не верил своим ушам и глазам. К тому же у меня всегда была некоторая проблема со зрением, видел лучше любого микроскопа, но для смотрения в даль приходилось пользоваться линзами, которые только-только появились на Западе. Поэтому я был несколько растерян, чем вызвал шутки по своему адресу со стороны начальника протокола. Но парень шутил осторожно и с оглядкой, кое-что он слышал о нашем отделе и о наших непосредственных начальниках. Да, и впервые ему приходилось какого-то непонятного парня, хотя бы и с начальником управления, провожать в Америку, сколько бы до этого не работал в нашем управлении, никогда прежде с ним такого не происходило.
Затем пришла самая красивая женщина на свете и, слегка поигрывая бедрами, провела нас на борт самолета.
Мы заняли свои места, мой начальник удобно расположился в салоне первого класса и тут же забыл о моем существовании. А мне пришлось переться в самый дальний хвост самолета и занять в то время место положенное мне в "сельдевом" классе. Сорок пять минут я просидел, ни разу не поднявшись со своего места, ожидая появления других пассажиров. Меня заранее предупреждали, что я должен не выпендриваться, не говорить на английском языке, слушать все, что мне будет говорить начальник... одним словом, вести себя ниже травы и тише воды, ничем не выделяясь среди граждан своей страны, которые полетят в этот самолете. Но, видимо, произошла какая-то накладка. Минута проходила за минутой, я даже слышал, как несколько раз в аэропорту объявляли об окончании посадки на наш самолет, но никаких других пассажиров так и не было, никто больше не появился.
Теперь мне придется маскироваться под своего начальника, но ведь он не простой гражданин, специализируется по Франции и никакого отношения к Америке не имеет.
Девчонки стюардессы несколько раз проходили мимо моего кресла.
Интересно, что же такого интересного они во мне заметили?
Впервые в жизни мне пришлось натянуть на себя костюм, я большой любитель спортивной и обесформленной одежды, но мой начальник сказал, что без костюма меня не выпустят. Увидев мои серьезные и близорукие глаза, он пошутил и сказал, чтобы только свою форму я не одевал, тогда меня в другую страну не впустят. В этот момент в его кабинете находился мой непосредственный начальник, но его заместитель. Начальник управления сразу же сообразил, что слишком многое себе позволил сказать при свидетелях, смешался, покраснел и начал платочком протирать стеклышки своих очков.
Самолет Аэрофлота так и вылетел из Шереметьево без каких-либо других пассажиров.
Стюардессам во время полета делать было абсолютно нечего.
Нам простояло лететь почти восемь часов до канадского аэропорта Гандер, а после этого - еще три часа до Нью-Йорка.
Вот девчонки и решили немного мною поразвлечься, заодно меня слегка подкормить за государственный счет. Чтобы не таскать подносы через весь салон самолета, девчонки просто повысили мой статус пассажира и перевели в бизнес класс. Почему-то они ко мне обращались, называя "мой лейтинантик", чуть ли не лезли целоваться и внимательно наблюдали за тем, чтобы бокал красного вина в моей правой руке всегда был полон. Но в то время я, будучи совсем молодым, вино вообще не пил и мало что о вине знал и в нем понимал. Мы все больше водкой пробивались, а для женщин иногда еще и шампанское заказывали.
Поэтому я сидел в кресле, боялся подняться с места, стеснялся снять пиджак, который был мне совсем непривычен. Наплечные кобуры легче было прятать под спортивной курткой, они меньше выделяются, а не пиджаком. В общем, страшно потел, мечтал о ванной и в голову лезли совершенно глупые мысли.
Та старая большевичка меня достала!
Меня для загранкомандировки оформляли на общих основаниях.
Ну, вы понимаете, это когда решение давно принято, но я, как истинный гражданский идиот, должен пройти все этапы оформления и утверждения характеристики. Характеристику, разумеется, писал и печатал лично сам. Но дальше началось черт знает что! На общем партсобрании мне в лицо высказали критику в том, что я долго не вступал в партию. Не мог же я этим кретинам сказать, не приказывали и не вступал. Настало время ехать за границу, мне приказали вступить в партию, выделили место, я и вступил.
Это за что же меня тогда критиковать?
Нашли!
Оказывается, я не в полную силу работал на сенокосе!
Когда-то ко мне подошел партсекретарь управления, тогда я был неженатый и не член партии, отвел в сторону и сказал, мол, ты парень молодой, неженатый, а у меня человечка не хватает выполнить партнорму по направлению добровольцев на уборку травы в колхозе. Если поедешь, то твою кандидатуру мы обязательно выдвинем на кандидата в члены партии. Тогда я еще не знал, что в нашей стране все по единому приказу делается, поверил партсекретарю и, с дуру, согласился. А теперь, когда мне потребовалась характеристика для загранкомандировки, то я оказывается помимо того, что себе жену на сенокосе нашел, так еще плохо работал и норму дневной выработки только время от времени выполнял. Мне еще под нос какую-то бумажку совали, в которой, якобы, подтверждалось, что я работал не в полную силу.
Стиснув зубы, я промолчал, тут другой замначальника управления, из нашей же когорты, выступил и сказал, что парень осознал свою ошибку и исправится. Я тогда не совсем понял, что этот полковник имел в виду. С женой я тогда разводиться не собирался, она мне очень нравилась. А характеристику общим партсобранием управления единогласно утвердили.
И вот мне пришлось с этой старой большевичкой столкнуться.
Она задала мне единственный вопрос, на который я оказался не способным ответить. Да ни один гражданин нашего великого государства, если он не был сумасшедшим или старым большевиком, не смог бы на этот вопрос ответить. А вопрос был прост и элегантен:
- Сколько тонн урожая пшеницы в этом году собрал комбайнер... ?
Я немного помолчал, соображая, пристрелить эту большевичку сейчас или когда она пойдет за своим пайком в райком. Но и в том, и в другом случае было бы много свидетелей, а меня всегда учили убирать ненужных людей без свидетелей и особой огласки. Надо было как-то иначе выпутываться из этого положения, придумать что-то свое собственное, ведь полковников на этом собрание старых большевиков не было. Я сделал свое лицо задумчивым и строгим, словно вел допрос с пристрастием нежелательно личности, и сказал:
- Извините, но вчерашнюю "Правду" не читал.
За столом стало тихо, перешептывания старичков прекратились, все старческие рожи повернулись в мою сторону и губы на их лицах начали растягиваться в сладострастную улыбку. Знаете, так приятно этого молодого выскочку поставить на свое место и лишить всякой возможности посмотреть, как живут за бугром.
Но в этот момент я строго и однозначно заявил:
- Приказа не было. Был бы соответствующий приказ, обязательно прочитал бы.
Этим своим ответом всем старым большевикам я подрезал какую-либо надежду на то, чтобы обос...ть меня и отказать в характеристике им не удастся. С органами не спорят, всем внутренним органам старые большевики обязаны беспрекословно подчиняться. Моя старая дама все же попыталась расколоть меня, начала было раскрывать рот, чтобы поинтересоваться, а где это я такой молодой и прыткий служу. Но я, молча и сурово протянул руку и забрал со стола свою характеристику, к этому времени завизированную председателем собрания старых большевиков.
Я глотнул этой красной отравы из бокала и даже не поморщился.
Разговор в международном отделе партии мне очень понравился.
Парень из международного отдела был в курсе моего задания, а это мне не понравилось, и дал мне пару дельных советов, как наилучшим образом задание выполнить. Затем он с такой хитринкой в глазах послал меня вниз в подвальный этаж здания, подписать одну бумажку. Бумажка совершенно мне не понравилась. В ней говорилось о том, что, если сбегу на Запад, то за мой побег будут отвечать ближайшие родственники. Я долго стоял и смотрел на эту бумажку и размышлял, подписывать мне ее или не подписывать. А народ шел и шел и все, не глядя, подписывали эти отпечатанные на ротапринте бумажки.
Свою бумажку я так и не подписал и ушел с ней в кармане.
Бежать я не собирался, но и не хотел, чтобы жена из-за меня мучилась бы и страдала.
В этот момент наш самолет пошел на посадку.
Это была промежуточная посадка в аэропорту Гандер для дозаправки самолета.
Подошла красивая стюардесса и протянула мне десяток пластиковых жетонов с надписями "Coca-Cola" и "Pepsi Cola", я не понял, что это означает и машинально сунул их в карман пиджака. Под охраной четырех канадских полицейских моего начальника и меня провели в зал ожидания, где мы должны были провести целый час, ожидая, когда дозаправят наш самолет. Вначале мне зал ожидания мне очень понравился, много стекла и света, много лавочек и магазинов дьюти-фри. Но они все были закрыты. Вдруг оказалось, что все эти привлекательности находятся за стеклянными дверьми, ты все можешь видеть, но...близок локоток, только хрен укусишь.
Мой начальник, как ни в чем не бывало, несколько раз, видимо, разминая ноги, прошелся по окружности зала. Затем подошел к канадской девушке, которая. помимо нас двоих, была еще одним живым существом в этом зале ожидания, и протянул ей какой-то пластиковый жетон. В ответ получил красную жестяную баночку "Coca-Cola". Сначала я обрадовался, на одного получу целый десяток таких баночек, затем меня охватила дикая тоска, ведь я особо не любил и не баловался ни "Coca-Cola", ни "Pepsi Cola". Потом почему, нас двоих держат, словно особо опасных государственных преступников, в этом запертом зале?
А другие люди свободно шныряют по другим залам, свободно переходя из одного в другой?
Какая между нами разница?
Я злобно осмотрелся кругом и только тогда же обратил внимание на одного штатского парня, который не сводил глаз с меня. Его взгляд был профессионален и говорил о том, что передо мной переодетый канадский полицейский. Чем ты более здоров своим телосложением, чем меньше у тебя мозгов в голове, тем более ты подходишь для канадского полицейского. Он стоял, расставив ноги на ширину своих плеч и, заведя руки за спину, не сводил глаз с меня.
Мой начальник его явно не интересовал.
Видимо, только я показался ему подозрительным человеком.
Я несколько раз прошелся по залу и повсюду меня сопровождал взгляд его глаз. Тогда я подошел к канадской девице, вывалил перед ней все свои жетоны с надписями "Coca-Cola" или "Pepsi Cola" и махнул рукой в сторону того парня в штатском. Девица моментально догадалась о том, что этими жетонами я его угощаю. Она согласно закивала своей красивой головкой и в этот момент меня позвали на борт самолета Аэрофлота.
До трапа самолета нас сопровождало уже восемь канадских полицейских.
После того, как нас дважды, чтобы не ошибиться, пересчитала стюардесса, нам с начальником позволили подняться на борт самолета и пройти в салон. Начальник занял свое место в первом классе, а я хотел сунуться на то место в бизнес классе, на которое меня перетащили стюардессы. Но в Гандере сменился экипаж самолета, новые стюардессы были строги и неприступны и тут же меня отправили в "сельдевой" класс, в самый хвост самолета. За три часа полета ни одна девица ко мне не подошла, но и я ни одну из них не вызвал нажатием кнопки над головой.
В хвосте салона особенно хорошо слышался неровный гул двигателей самолета, слышался постоянный и подозрительный хруст и потрескивание каких-то деталей фюзеляжа. Да и девицы стюардессы почему-то постоянно мимо меня прошвыривались в туалет. Я был вынужден даже сделать замечание по этому поводу, двери туалета за собой следует все-таки закрывать. Но девчонки только поглядывали на меня и поступали по-своему.
В аэропорту Джона Кеннеди нас никто не встречал!
Здесь я немного говорю неправду.
Встречал нас Кен, но эта американская гадина встречала нас в общем зале и не заказала для нас спецобслуживание.
Я ведь десяток факсов ему отправил с просьбой организовать спецпроход для нас, как для членов официальной делегации, через паспортный контроль, таможню. То ли Кен не понял, то ли такого спецобслуживания здесь вообще не существовало. Начальника и меня заставили пройти многими пустыми коридорами и вывели прямо к паспортному контролю. Толстая негритянка даже паспортов у нас не спросила, а заставила заполнять какие-то формы. Начальник давно ушел, английского он не знал, и заставил меня заполнять и его паспортные формы. Даже негритянка не выдержала моего сопения, она выхватила все формы из моих рук и, поставив три галочки в положенном месте, выпустила меня в мир истинной свободы.
Это по их словам, разумеется.
Ну, а я попал в руки очередного черномазого.
Он стоял у наших коробок с подарками для Запада и чего-то хотел.
Оказывается эта афроамериканская сволочь и была таможней.
Она требовала советскую колбасу и выплату пошлины за водку.
Начальник небрежно кивнул в сторону черномазого и сказал:
- Разберись, но не плати. Денег на пошлину у нас нет.
Я не стал выяснять, зачем этой заднице колбаса, а просто сказал, что мы официальная делегация и водка нужна для подкупа американских чиновников. Эта жопа сразу же поняла, что дело серьезное и ей не стоит в нее влезать. Негр с размаху хлобыстнул ногой в тяжелой кроссовке по одному из ящиков. Послышался звук битого стекла и под ящиком начала растекаться маленькая лужица с резким, едким, но таким родным запахом. Я подошел к негру, взял его под локоток и своим локотком слегка двинул его в солнечное сплетение. Пока он приходил в себя, я стоял рядом с ним и ожидал, когда с негром можно будет договориться. Но в этот момент подошел другой негр, первого негра он погрузил на носилки и куда его повез. Тогда мне пришлось самому эти картонные ящики погрузить на тележку и идти на выход из таможенной зоны.
В этот момент за моей спиной поднялась какая-то суматоха, но я уже подходил к Кену, который беседовал с моим начальником. Мне и Кена хотелось двинуть локотком, ведь я чуть не надорвался, поднимая эти картонные ящики на тележку. Но начальник вовремя стал у меня на пути.
Дальше все пошло по накатанному.
Большое желтое такси довезло нас до гостиницы "Sherry Neverland", это старая, но очень комфортная гостиница была расположена на 5-й авеню прямо напротив Центрального парка Нью-Йорка.
Кен тут же заявил, что ему надо спешить на рабочее совещание, жил и работал-то этот гаденыш в Лос-Анджелесе, что завтра утром заедет и заберет нас в аэропорт, чтобы лететь в город ангелов. Начальник позвонил кому-то в нашу миссию, и с кем-то договорился вечерок провести в гостинице. Кен перед уходом сказал, что у нас какое-то "room service", я тогда, разумеется, не знал, что это означает "все включено".
Но мой начальник это великолепно знал, поэтому и послал меня ко всем чертям.
Сидеть одному в гостинице было тошно, и я решил немного прогуляться, привыкнуть к Америке, поискать на ж... приключения.
Нашел!
Через пару шагов я заблудился в этом сосредоточии свободы.
В свое время, гуляя по этому городу пальцем по карте, я научился в нем свободно ориентироваться, столько зачетов сдал, аж закачаешься. Поэтому сегодня, вспоминая тот случай в подробностях расскажу о том, как же это случилось, что я заблудился. Я вышел из гостиницы и сразу же пошел налево по пятой авеню.
Столько магазинов, столько народа!
От одного этого вида моя голова постоянно вертелась по сторонам. Дошел до первого пешеходного перекрестка и перешел на другую сторону 5-й авеню, дошел до пятьдесят четвертой улицы, пересекающую 5-ю авеню, и здесь потерял связь с внешним миром.
Я заблудился.
Не мог вспомнить название гостиницы, в которой остановился, в каком направлении шел и куда идти обратно. Сейчас-то мне понятно, что это был психологический или его иногда называют культурный шок. В этом случае не надо паниковать, искать обратного пути, а следует немного расслабиться и через пятнадцать минут твоя память восстановится, и ты сможешь вернуться в гостиницу и стать нормальным человеком.
Но я запаниковал.
По всей очевидности, мои глаза сделались стеклянными. Ко мне подошла американская девчонка и поинтересовалась, что со мной. Я ей, разумеется, ответил на великолепном родном языке. Но эта сердобольная девица меня поняла, и начала меня успокаивать на английском языке.
Понимаете, какая-то девчонка меня успокаивала и даже гладила по моей руке, а я вместо того, чтобы с ней поговорить на ее языке, стоял истуканом. Вокруг нас начала собираться толпа зевак, все они мне говорили что-то хорошее и успокаивающее. Пятьдесят четвертая улица была перекрыта этой толпой, которая меня успокаивала. Девчонка взяла меня за руку, отвела в ближайшую кофейню, где купила мне эспрессо и час со мной разговаривала. Она просто говорила о самой себе, говорила односложными и простыми словами, что даже мне было понятно.
Я уже давно пришел в себя и вспомнил не только название своей гостиницы, но и как до нее добираться. Но мне очень не хотелось расставаться с этой девчонкой, первой настоящей американкой, которую я встретил в своей жизни.
Рано утром Кен забрал нас из гостиницы, доставил в аэропорт. Лететь с ним в город ангелов было совсем скучно и неинтересно.
Никаких тебе приключений!
Мой начальник явно не любил и терпеть не мог Америки, еще во время перелета он мне вдруг заявил, чтобы я ему выплатил суточные, а послезавтра, после встречи с пригласившим нас американским промышленником, он вылетает в Париж. Этим решением начальник здорово подставил меня. В тот момент, когда должен был заниматься серьезным делом, ради которого и летел в Лос-Анджелес, я останусь без прикрытия и буду предоставлен самому себе!
Это все в корне все изменяло.
Теперь под любопытствующими взглядами тысяч глаз я должен был выполнить свое задание. Пять часов перелета я ничего не ел, а только думал и спал.
Несмотря на позднюю осень в Лос-Анджелесе было жарко и душно, но костюм я свой не снимал. С начальником нас тут же разъединили. Его лимузином отправили в гостиницу "Sunset Towers", а я вместе с Кеном занялся нашими картонными коробками. Кен с громадным сожалением цокал языком, наблюдая за тем, как из одной насквозь водкой промокшей коробки доставали баночки икры, матрешки и бутылки "Пшеничной".
Эта афроамериканская зараза своей кроссовкой из двадцати бутылок водки разбила пять, я набрался наглости и, якобы, для отчета перед государством потребовал от Кена составления протокола или выплаты пени за понесенный ущерб.
Что такое протокол, Кен, разумеется, не знал, а деньги считал лучше меня. В итоге за пять бутылок жидкого золота я должен был получить всего десяток зелененьких баксов. Тогда доллар стоил шестьдесят девять копеек. И когда Кен полез в бумажник, все американцы обязательно имеют бумажник, за десятью долларами, я сделал небрежный жест и сказал, что эти деньги ему дарю. Кен радостно заулыбался, а я в этот момент подумал, не продешевил ли?
Как позже оказалось, совсем не продешевил! Но об этом позже.
Когда переучет сувениров был произведен, настало время загрузки коробок в джип Кена. Он-то надеялся, что я ему помогу. Но я уже сделал ему подарок в десять долларов. У меня в душе ни одна струна не шевельнулась, когда я наблюдал за тем, как Кен корячился, загружая коробки в свой багажник. В тот момент поблизости ни одного черномазого носильщика не оказалось, они такие предусмотрительные, когда появляется работа, то их днем с огнем не сыщешь. В гостинице все было просто, четыре гостиничных "боя" перегрузили эти коробки на тележку и я отправил их в свой номер.
Видели бы вы лицо Кена в этот момент?
Он-то надеялся, что эти коробки я отправлю в главный офис компании на Уилшир бульваре, там он лично займется раздачей икры и матрешек. Но, как вы поняли, у него этого не сложилось.
На следующее утро начальника и меня повели на главную встречу с Армандом. На десятом этаже здания нам пришлось пройти десяток секретарш, прежде чем нас допустили под двери кабинета председателя совета директоров компании. В последнюю секретаршу я влюбился с первого взгляда, такую красоту надо было долго лет растить и лелеять. Она сидела недотрога недотрогой и ничего не делала, только пару раз переговорила с Армандом, он в этот момент встречался с другим промышленником, поэтому нам пришлось минут десять подождать, пока он не освободится.
С дуру я поинтересовался у Кристин, у секретарши была табличка с ее фирменным именем на высокой груди, чем она занята этим вечером. Кристин просто ответила, что сегодня и завтра вечер и ночь у нее расписаны, но послезавтра она будет рада со мной поужинать. В тот момент я даже не подумал о том, что у меня в кармане всего восемьдесят семь долларов суточных, а с радости бухнул, что готов и вечер и ночь с ней провести. Женщина мудро улыбнулась и сказала, что о ночи она со мной не говорила, но поужинала бы с удовольствием. Она дала мне адрес, откуда я ее должен был забрать и отвезти в ресторан.
В этот момент открылась дверь кабинета и нас пригласили к Арманду. Мой начальник оказался великим спецом по официозу, и он Арманду наговорил все те слова, что полагались по протоколу, а я неплохо переводил.
Настала ответственная минута вручения сувенира.
Еще в Москве мы с протокольным отделом долго спорили по вопросу о том, что конкретно подарить Арманду. Икра, водка, матрешка - все это было как-то не то, не серьезно. В нашем протоколе работали настоящие спецы, кто-то из них предложил американскому промышленнику подарить бюст В.И. Ленина, ведь в свою время Арманд с ним, я имею в виду Ленина, встречался.
В тот момент мне стало совсем плохо, мне же придется на себе тащить двадцать или тридцать килограммов бронзового бюста!
Но я вовремя вспомнил, что где-то видел очень небольшой бюстик В.И. Ленина. Ребята из протокола, разумеется, разыскали такой бюстик, но он оказал не из бронзы, а из свинца и очень пачкал пальцы рук.
Поэтому я, когда настала минута вручения бюста В.И. Ленина Арманду, не стал его передавать американцу, а поднялся на ноги и сам торжественно установил бюст нашего вождя на стол председателя совета директоров. Арманд тут же дернулся, видимо, ему хотелось этот бюстик передвинуть несколько в другое место, но он тут же испачкал кончики пальцев правой руки свинцовой пылью. Он был догадливым и смекалистым человеком и больше никогда не прикасался к этому бюстику, который сегодня хранится в музее его памяти на Уилшир бульваре. Арманд пожал нам руки, а мне прошептал о том, что завтра встретимся и погорим.
Начальник улетел в свою Францию и даже со мной не попрощался.
Я остался один-одинешенек на чужбине, а Кен ни шаг от меня не отходил. Настала пора подкупа икрой и водкой американского общества. Первый список получателей сувениров пришел от Арманда, он был выполнен до единой фамилии. Каждую минуту в мой гостиничный номер приходил очередной курьер, забирал посылку и исчезал. После выполнения первого заказа у меня осталось чуть меньше половины сувениров,
Кен с каждой минутой становился все более грустным, видимо, и у него был собственный список.
Тогда я разделил оставшиеся сувениры и большую часть отдал Кену, предупредив, что он мне должен достать мне стереомагнитофон.
На следующее утро за завтраком Арманд меня пожурил, сказав, что я жадный человек. Зачем, мол, мне нужен стереомагнитофон, когда мода на них уже проходит. В этот момент он поедал клубничку с йогуртом, а передо мной стоял чай с пакетиком "липтон" и какая-то размазня на тарелке. Жрать абсолютно было нечего. Ни тебе бутерброда с маслом и чайной колбасой, ни тебе яичницы. Злой и голодный я молчал, только слушал наставления старшего американского товарища. Одно его высказывание мне понравилось и хорошо заполнилось:
- Never use your own money! Around so many fools, who are ready to borrow theirs money to use!
Слава боку, завтрак быстро закончился и четыре дня в Лос-Анджелесе и два дня в Нью-Йорке теперь я был предоставлен только самому себе.
Первым делом, за две бутылки водки и банку икры я выкупил джип Кена на одни сутки в свое собственное и полное распоряжение. День проездил, знакомясь с улицами и правилами уличного движения Лос-Анджелеса. Нашел приличный ресторанчик, где можно было бы поужинать с Кристиной. Переговорил с его владельцем, каким-то Педросом из Аргентины, он мне обещал, что драк в этот вечер никаких не будет и будет настоящее аргентинское мясо. Затем я нашел "Magic Castle" фокусника Дэвида Нойбауера, прошелся по его помещениям, пока не было посетителей, внимательно осмотрел кое-какие залы и покинул, отправившись за Кристиной.
Джип Кена Кристине явно не понравился, она долго не хотела в него садиться. Но, когда я ей, по наглому, предложил ехать ужинать на ее белом Мерседес-бенц Е класс купе, то девчонка тут же согласилась. В своем ужасно красивом и ужасно узком платье она полезла на высокое сиденье старенького и раздолбанного джипа Кена. Полюбовавшись красотой тела и бедер Кристины, в тот момент я не мог ей помочь взбираться на сиденье джипа, так как руки в соответствии с американскими правилами держал на рулевом колесе в положении "11.00" и "13.00". Когда Кристинка, наконец-то, устроилась на сиденье, то я мягко тронул джип с места. До ресторана Кристина вела себя как-то очень странно, то она смеялась, то задумывалась, то снова ржала, словно лошадь. Но, когда она увидела мой ресторанчик, то смогла только прошептать:
- Где ты этот выносной туалет нашел? Я уже думала, что у нас таких в городе больше не существует.
Кристина больше не улыбалась и не ржала, а вела себя, как дама из высшего общества. Она никого вокруг себя не замечала. Сидела на стуле, со строго выпрямленной спиной и малюсенькими кусочками поедала мраморное мясо из Аргентины. Мясо, по моему мнению, было отличным, по крайней мере, такого у нас в Москве в те времена нельзя было сыскать.
Педрос, хозяин ресторана, выдержал свое обещание, в этот вечер в ресторане никто не подрался. Он спокойно получил пятьдесят моих долларов и даже проводил нас до машины. Хотел было под ручку помочь Кристине подняться в кабину, то та так обожгла его холодным, словно у гадюки взглядом, что аргентинец отшатнулся, а Кристиночка сама взобралась на высокое сиденье джипа.
Когда Кристина уже уходила домой, то она вдруг вернулась, подошла к джипу с моей стороны, как-то совсем неуклюже поцеловала меня в ухо и прошептала:
- Мальчишка, ты что-то во мне разбудил. Теперь я твоя большая должница. Когда-нибудь наберусь, храбрости и верну свой долг.
Ночью состоялся мой первый контакт. Я получил все необходимые для выполнения операции документы и оружие.
Утром сбегал в ближайшее рент-кар и на кредитку взял "Олдсмобил Торнадо" ярко-желтого цвета и отогнал его на парковку к "Magic Castle". Там на другой рент-кар взял в прокат старенькое "ВМW" и на нем я вернулся в гостиницу. Вернулся вовремя, так как там уже появился Кен, чтобы забрать свой джип. Пока он осматривал свое авто, не поцарапал ли его, я договорился с ним об организации отвальной вечеринки и он сам предложил провести ее в "Magic Castle". Мы договорились, что он закажет столик, и что мы все встретимся прямо в клубе.
Этот день я провел на улицах Лос-Анджелеса, знакомился с городом. Ходил по улице, глазея по сторонам, заходил в маленькие кафеюшки и сидел там, попивая кофе с молоком. Есть совершенно не хотелось, было непривычно жарко и душно, а у нас в Москве выпал первый снежок. К тому же мои биологические часы начали давать сбой. Одиннадцать часов разница с московским временем, это вам не шутки.
Но город мне понравился, поэтому я ходил и ходил, пока не начало темнеть.
Через тридцать минут я должен был уже быть в вечернем клубе.
Смокинга у меня в жизни не было, а надевать тот пиджак мне совершенно не хотелось.
Натянул первые в своей жизни и только что купленные за пятерку баксов джинсы и спортивную куртку, под которой не были видны оба кольта "Double Eagle". В принципе, они мне были не нужны, но с ними я чувствовал себя как-то более уверенно.
Кен и сотрудники его компании в общем количестве пяти человек уже были за столом и ожидали моего появления. Оказывается, в Америке существует некое правило, никто за столом не начинает пить или есть, пока все участники вечеринки не соберутся вместе. Жратва была американская, много всякой клетчатки и мало чего-нибудь питательного или жирного. Но я тут же утащил на свою тарелку ножку, значительных размеров, индейки и начал немного ее поклевывать. Утолив первый голод, я начал осматриваться.
Этот клуб не был просто рестораном, а был клубным рестораном с волшебными заморочками.
Кен сказал мне, что со мной хотел бы переговорить Арманд и я должен, в этот момент он кивнул в сторону будки таксофона, ему позвонить. Я спросил номе телефона Арманда и пошел звонить в таксофон. Когда открыл его дверцу, то на меня свалился как-то скелет. Я недоуменно повел плечом и повернул голову в сторону нашего стола. Все шесть человек вместе с Кеном радостно и громко на весь зал гоготали.
Понятно, это была их шутка.
Они думали, что я описаюсь при виде скелета, но не учли разницу во времени. Я слишком хотел спать, а не писаться, при виде какого-то скелета в телефонной будке.
В этот момент ко мне подскочил какой-то урод фокусник начал меня ощупывать, чтобы что-то рассовать мне по карманах и за пазуху. Но на мне висели два кольта, поэтому реакция моя была мгновенной, пришлось кулаком пройтись по скуле фокусника. Он куда-то исчез, а мне страшно захотелось спать, но главное приближалась та минута, ради которой меня отпустили в Лос-Анджелес.
В этот момент появились две ослепительно красивые американские женщины в платьях камисоль. Меня поразило то, как эти две красавицы смеялись - беззаботно и радостно. Я все свою жизнь прожил в стране, где люди тоже умеют смеяться, но никто из нас не умел смеяться, так открыто и беззаботно, мы всегда смеялись с какой-то потаенной грустью или обидой. Эти же смеялись и открыто наслаждались своей жизнью, камисоль держались на одних тонких лямочках. Со стороны было хорошо видно, что под платьем этих женщин больше ничего не было, даже трусиков.
Я искренне позавидовал обоим американским мужикам, которые подошли к этим женщинам и обняли их за обнаженные плечи. Одна из женщин прильнула к своему мужику, а вторая слегка отодвинулась. В этот момент я передал ей маленький компьютерный диск. Мое задание было выполнено, была восстановлена связь с группой, которая из ареста курьера была вынуждена прекратить работу и уйти в подполье.
Мы еще часа четыре просидели за столом и говорили о совместных делах, но разница во времени давала все больше и больше себя знать. Я попрощался с ребятами, которые остались за столом, есть и пить за чужой счет. Все американцы великие прагматики, они с большим трудом решатся истратить лишний бакс на жратву, но будут день и ночь есть и пить впрок, за счет компании.
Я уже садился в свой "Олдсмобил Торнадо", чтобы отправиться спать в гостиницу, когда услышал какую-то возню и женские всхлипывания. Я не собирался никого защищать, просто хотел посмотреть, что там происходит.
Это американский козел, который только что обнимал одну женщину, сейчас под прицелом своего кольта держал другую красавицу. Женщина была сильно избита, одна ее грудь была обнажена и была вся в кровоподтеках. А этот козел во второй руке держал переговорное и компьютерный диск, который я только что передал этой женщине. Времени на выяснение обстоятельств не было, вдали уже раздавался звук приближающихся полицейских машин с сиренами, я выхватил кольт и этому козлу выстрелил прямо в лицо. Пробегая мимо трупа, я сделал второй, контрольный выстрел в его голову. И схватил женщину за руку, чтобы утащить ее в свою машину и бежать отсюда. Но женщина оттолкнула меня, подошла к трупу, нагнулась и из его руки забрала диск. Затем вернулась к машине, с заднего сиденья забрала дамскую сумочку и жестом показала мне, что готова следовать за мной.
Никогда не пользуйся своими деньгами. Вокруг достаточно дураков, которые готовы одолжить свои деньги, чтобы ты ими воспользовался. - св. пер. с англ.
Colt Double Eagle -- самозарядный пистолет двойного или одинарного действия, компании Colt. Производство велось компанией Colt c 1989 по 1997 год. Был доступен в стандартном варианте полного размера, а также в более компактной версии, и в нескольких калибрах. Из-за своей тяжести не получил широкой популярности.