Аннотация: Результат переосмысления феномена авторского кино, вдохновленный некоторыми зрительскими рецензиями.
Энигматичный арт-хаус,
или Неуклюжие потуги киномана-дешифровщика
Приветствую всех любителей высоколобого, многозначительно нахмурившего брови авторского кино. Сегодня мы поговорим о фильме, который в свое время перевернул сознание целого поколения. Да что там перевернул - буквально подвесил вверх тормашками и вытряс остатки здравого смысла. Речь идет о сорок первой картине мэтра Мальдини Альбиниони, снятой им в возрасте 83 лет, "Перья пепельного перепела".
В далеком 1960 году, грозной поступью сурового интеллектуала, с нетленной кинопленкой под мышкой, Альбиниони подошел к храму важнейшего из искусств и с жутким скрипом отворил калитку. К сожалению, даже критики не всегда способны распознать жемчужину в куче прочих авторских экскрементов. Это произошло и с дебютной лентой Альбиниони "Свежевыжатые Помидоры". Каннское жюри демонстративно заплевало помещение кинозала, а зрители еще долго топали в ладоши и кричали: "Держи его!". Эти трагические события несказанно расстроили амбициозную группу итальянского режиссера. Но Альбиниони не сломался, а лишь пришпорил своего конька-горбунка и со скоростью медитирующего Будды продолжал просачиваться в волнующий мир кинематографа. К слову сказать, на следующий день в адрес жюри пришло письмо, подписанное неким гражданином М.А., который клялся здоровьем тещи, что накануне видел самый великий фильм в его жизни.
"Перья пепельного перепела" демонстрируют невероятную проработку материала и способность создавать сюжет буквально на пустом месте. Поклонникам Альбиниони известно, что даже простой поход в магазин оборачивается для мэтра очередным кинематографическим эпосом. Это кино из разряда "не хочу, но буду". Существует легенда, что истинная интерпретация фильма не будет найдена, пока не отыщется последняя цифра в числе Пи. Несмотря на бурю негодования, которую вызвали "Перья..." на Берлинском кинофестивале, лишь сейчас, спустя годы, нам становится очевидна та зияющая бездна смыслов, которые вываливаются из этого фильма и хватают нас за пятки скользкими щупальцами вопросов. Когда впервые я увидел это кинополотно в возрасте семи лет, мир перевернулся, и стало невыразимо жаль мои, до этого момента бездарно прожитые детские годы. Часто приходится слышать от критиков, что после "Перьев..." можно вообще больше ничего не снимать. Конечно же, этого недостаточно. Нужно уничтожить все снятое ранее!
Действие начинается в Париже, в рыбацкой хижине на берегу пустыни. Сюжет до тошноты банален. Молодые люди Люсия и Дарио хотят любить друг друга, однако эта любовь невозможна. Как и невозможно выпить воды, если рядом родник, но нет чистого стакана. Как невозможно выключить телевизор, если пульт лежит у тебя под боком. Им мешает память о прошлых жизнях, прорывающаяся в повседневность. Так, в начале фильма Дарио преподносит Люсии цветы, и тут же начинает задумчиво жевать их, пытаясь отогнать воображаемых слепней.
У Дарио внезапно заболевает зуб. И в этот момент он осознает бескрайность океана своего одиночества и непонимания со стороны родных, и даже любимой женщины. Он мечется и страдает, уже готов наложить на себя руки, как вдруг его осеняет. Он кормит Люсию сухариками, а потом конфетами, сахаром и мармеладом. И крик любимой "Ой, мои зубы!" исцеляет его душу и позволяет преодолеть мучительный кризис существования. Общее горе сближает влюбленных настолько, что они уже не могут представить себе тот мир, в котором они жили раньше. Но тут из-за горизонта кухни выплывает фигура Мадам Бондюэль, матери Люсии, которая придает истинный трагизм ситуации и произносит убийственную в своей простоте фразу: "Зуб не может болеть вечно"! Какой смачный шлепок по попе нашему осатаневшему обществу, где даже мать - и та уподобляется зачерствевшей печеньке!
Дальше сюжет вязнет и топчется на месте, словно подвыпившие любовники, вяло вальсирующие на вечеринке "Кому за 40". И на зрителя пьяной толстушкой наваливается экзистенциальная скука, в выражении которой Альбиниони нет равных. Картина скукоживается, будто только что выстреливший фаллос, и начинает напоминать морщинистую морду мопса. Но это ничуть не портит общего впечатления от прикосновения к святыне. Режиссер берет зрителя за душу и, выматывая нестерпимым занудством повествования, выворачивает ее наизнанку, заставляя оказаться по ту сторону кинопленки. И уже не ты смотришь на Люсию, а ее продырявливающий взгляд разведчицы сканирует твою сущность, и тебе становится неловко за то, что ты осмелился счесть скучными эти невероятные минуты, изрыгнутые чревом гения. Поверьте, это круче, чем секс. И, будьте уверенны, нервное напряжение не покинет вас до самого конца. Ведь никогда не угадаешь, когда выпрыгнет волосатый мужик в костюме гориллы.
В "Перьях..." Мальдини показывает недоступность понимания чувств постороннего человека. И дело не в том, что Дарио - француз, а Люсия - итальянка, и не знает французского. Это лишь верхушка айсберга. Истинная причина непонимания скрыта гораздо глубже. Чего только стоит знаменитая сцена в гостиной, когда на протяжении 20 минут герои молчат, взявшись за руки. Не произносят ни слова. Даже музыка не звучит. Зато после нее каждое неловкое "Эээ..." из уст Дарио воспринимается, как откровение. Таким образом, Антониони призывает зрителей к диалогу в самом кинотеатре, а, следовательно, этим фильмом сближает людей.
Неудивительно, что фразы персонажей разошлись на цитаты в реальной жизни. Вспомните, сколько раз мы слышали бессмертные реплики: "Может, присядешь?", "Отвали, скотина!" и "Спасибо, не хочу".
Излюбленные актёры Альбиниони - люди, беспокойные, мнительные, слабые. Такими сделал их сам Мальдини - этот трогательный и понимающий художник, который после "Свежевыжатых Помидор" никогда не ходит на премьеры своих фильмов, чтобы пожить подольше и наснимать еще много хорошего. Грациозная Эстель Биде блестяще исполнила роль начинающей актрисы. Понятно, каких трудов ей это стоило, ведь "Перья..." - ее дебют в кино. Ее героине веришь и переживаешь, даже когда она говорит, что опоздала на свидание из-за неожиданного визита родственников с Марса. Ее холодную, экзотическую красоту можно сравнить лишь со снеговиком, а порывы обжигающей страсти напоминают пламя спиртовой горелки. Героиня старается найти смысл и красоту в каждом самом ничтожном предмете. Даже если это доска для разделки мяса. Скованная, искусственно замедленная, в костюме на два размера меньше, она представляет взгляды невротичного Альбиниони на хаотичную реальность. Ее не интересует мир вещей. Лишь рассказы подруги о горячих ласках китайских гастарбайтеров будоражат ее фантазию, и она кокетливо смеется, прикрывая брекеты импровизированным веером из пальцев.
Главный герой Дарио зарабатывает на жизнь мытьем машин на заправке. Это явственно говорит о том, что лента создана в период неореализма. Характерная черта направления - в центр повествования ставятся не супергерои из комиксов, не страдающие спермотоксикозом нытики, а простые человеческие люди. Альбиниони выбирает средний класс и показывает степень их пресыщенности жизнью: столы из фанеры, посуда из высококачественного пластика, стальные мусорные контейнеры и уличное отопление. Неудивительно, что душа развращается от такой роскоши. Но Люсия не избалована подобными прелестями существования. Из одежды у нее один матрас с прорезями, из которого проглядывает наружу ее прелестная юная душа, а потому и смотрится она наиболее выигрышно.
Альбиниони считал, что время фильма должно соответствовать реальному. Поэтому поиски пропавшего дяди Фабио занимают целый час. А поездка Люсии из Рима в Париж, к сожалению, вообще не вошла в фильм. Мало того, бессердечные критики вырезали смыслообразующую сцену посещения туалета Мадам Бондюэль, как и последующий получасовой макияж. Но, к счастью для всех любителей кино, на DVD сейчас можно найти полную версию этого шедевра.
Почти все действие в фильме происходит во внутреннем мире героев. А чтобы зрителю было проще понять суть, большую часть времени нам показывают головы персонажей. Так, Люсия и Дарио мысленно ищут дядю Фабио, озвучивая невероятные гипотезы и предположения. Куда он мог пропасть? Утонул? Покончил с собой? Уплыл с контрабандистами в теплые страны? На самом деле, совершенно неважно, ведь главный вопрос фильма: есть ли жизнь на Марсе?
У картины неповторимый визуальный стиль. Застывшие, безмолвные фигуры героев напоминают черно-белые фотоснимки. Неудивительно, ведь Альбиниони часто снимал на старенький фотоаппарат. Кадры из жизни влюбленных перемежаются отрывками из выпусков новостей, забавными сценками из "Ералаша" и домашним видео маэстро. Этот факт прямо свидетельствует о широте кругозора Антониони, как личности и бывшего школьника, о его умении удивлять и шокировать, как режиссера и фокусника по образованию. Пейзажи переданы настолько достоверно, что можно почувствовать запах розы, ощутить остроту ее шипов. Для этого достаточно прийти в кинотеатр с духами и иголкой. Дождь, облака, густой туман и прочие погодные явления делают фильм на удивление атмосферным. "Перья пепельного перепела" обязательно следует посмотреть несколько раз, чтобы в полной мере насладиться экзотическими пейзажами городских джунглей, а также живописными картинами африканской пустыни.
Характерной особенностью творчества итальянца является так называемая "блуждающая камера", когда режиссер вручал камеру в руки бродяге, и тот снимал жизнь в наиболее характерных ее проявлениях. Кроме того, Мадильяни - непревзойденный мастер контрастов. Непроницаемый мрак подвала сменяется нестерпимо ярким солнцем, бьющим в камеру. Этот прием заставляет нас то напрягать зрение, изо всех сил пытаясь разглядеть хотя бы очертания предметов, то, наоборот, сквозь щелочки век любоваться слепящим светилом. Мурашки дикого восторга бегут по спине, когда в сцене со спящим Дарио он чуть слышно шепчет слова из Библии, и вдруг со стола падает кастрюля, и ошеломительный грохот заставляет сердце замереть в предынфарктном восторге.
Каждая сцена детально проработана и не вызывает ни малейших сомнений в реалистичности. К примеру, если мы видим, как герой заходит в дом, то камера не идет следом за ним. Мы видим, как оператор звонит в дверь, и только потом его впускают в квартиру. Оператор не стесняется задерживаться подольше в комнате, когда влюбленные остаются наедине, и выбирает наиболее интересные ракурсы, но, к сожалению, оставляет отснятые материалы для личного пользования.
Фильм также подкупает своим эротизмом. Нет, конечно, о пошлой обнаженке не может быть и речи. Но в сцене купания в тазике Люсия так подергивает лопатками, что особо впечатлительные зрители могут не сдержать своих порывов и им потом будет стыдно. Поистине, это признак великого художника - умение одним легким мазком кисти нарисовать роскошный пейзаж, равно как и великого кулинара - приготовить торт из пачки соли.
Утонченная, непередаваемая чувственность и поэтика пронизывают картину, как стрела Робин Гуда. Режиссер, словно обделавшийся малыш, копается в маразматической песочнице своих переживаний и радуется каждому найденному в ней камушку. Как подслеповатый старец перебирает трясущимися руками потрепанные дагерротипы давно минувших лет, ностальгируя о былом. И вот, невольно сопельки сами наворачиваются из носа, а нездоровый румянец глаз увлажняется горючими слезами воспоминаний. И все это при полном отсутствии музыкального сопровождения. Слышен лишь гениальный кашель самого Альбиниони на заднем фоне.
Одни из самых сильных, на мой взгляд, кадров мирового кинематографа - качающиеся белые флажки на фоне черного ночного неба. Результат получился просто ошеломляющим: сколько символизма, сколько зашифрованной эзотерики, сколько призраков утраченных цивилизаций выводится из этой примитивнейшей конструкции. Язык глухонемых на азбуке Брайля. Подобное озарение я испытывал только от предыдущего фильма маэстро, когда черный флажки качались на фоне светлого дневного неба.
Редко бывает, чтобы фильм мог заставить тебя сломать голову. Обычно все заканчивается вывихом шейных позвонков, но не в нашем случае. Не даром прощелыга Альбиниони с каждой минутой подбрасывает все новые нестыкующиеся детали, с улыбкой Иуды расставляет мины на пути повествования и, хихикая от удовольствия, путает таблички на дорожных указателях. И все это для тебя, зритель, чтобы ты, погребенный под завалом из ничтожных мелочей, перебинтованный параллелями сюжетных линий, мог стонать от удовольствия, благоговея перед непостижимостью внутреннего мира творца.
В зависимости от восприятия зрителя фильм может показаться как легкомысленной комедией, так и тяжелой жизненной драмой. Вспомним знаменитую сцену в порту, когда одинокий морской волк отвешивает Дарио увесистую оплеуху и тот кувырком падает за борт. Альбиниони, как истинный гений, не навязывает нам свое видение ситуации, а предоставляет право самим решать, смеяться или плакать. Поэтому, за что ударили Дарио и кто этот загадочный моряк, нам не объясняют.
Последние восемьдесят минут "Перьев..." вообще являются истинным апофеозом драмы, кульминационным моментом фильма, и оттопыренный мизинец Люсии в конце говорит о том, что, несмотря на все невзгоды, ее нездоровая вера в будущее неистребима. Хотя главные герои погибают под колесами велосипеда, финал показался мне гораздо более оптимистичным, чем в предыдущих фильмах Мальдини. Ведь у героев "Зловещей Неопределенности", спрыгнувших с крыши дома в жерло вулкана, остались сиротами два мальчика-инвалида, а у Дарио и Люсии, как мы знаем, детей не было. Налицо позитивные сдвиги в мировоззрении автора.
Чтобы хоть в какой-то мере выразить восхищение, распиравшее меня после финальных титров, я аплодировал, стоя на одной ноге, и, удерживая на лбу балансирующую трость, вращал глазными яблоками в противоположные стороны.
Картина очень глубокая, поэтому рекомендую приходить на сеанс с резиновой лодкой. Она довольно сложна для просмотра, но лично я попытался воспринять ее на уровне подсознания, а потому проспал весь сеанс с открытыми глазами, чтобы божественный замысел автора проник в подвал моей психики и позже воплотил себя в реальности.
Несмотря на колоссальный хронометрах и минимум действия фильм смотрится с очень нездоровым интересом! Главное, не ждать от него бешеного экшена в духе старого советского кино или жизнеутверждающего юмора "Семи самураев" Акиры Куросавы. Нужно помнить, что творения Альбиниони не просто фильмы, а очень хорошие и умные фильмы, и постоянно внушать себе эту мысль. Его произведения помогают лучше понять действительность, вне зависимости от вашего образования, политических взглядов или размаха рук. Выйдя из кинотеатра, вы поймете, что лучше иногда съесть мороженное, чем лишний раз ходить в кино.
Второй раз я смотрел "Перья пепельного перепела" не в кинотеатре, а дома, в одиночестве. Специально включил диск на замедленном воспроизведении, чтобы сделать фильм еще более тягучим, вязким. Ведь важна каждая мелочь, даже оттенок серого на щеке героини в момент, когда она снимала пальто, представляется мне единственно возможным из всех существующих оттенков серого! Несказанно помогали энциклопедии по биомеханике и лингвистическому анализу междометий, культурам вымирающих народов Микронезии и принципам дифференциального исчисления, щедрой россыпью разбросанные по комнате перед началом просмотра. Я ставил фильм на паузу, измерял линейкой размеры дубового шифоньера на экране, делил его на длину носа героини и получал соотношение золотого сечения. Я переводил в ноты каждое появление персонажей в кадре - и мой ксилофон наполнял комнату мелодичным журчанием девятой симфонии Бетховена. Наконец-то энигма была разгадана. Шедевр-на-все-времена преданным псом смиренно улегся у моих титанических ног.